Об авторе:
Йозеф Тидеманн - творческий псевдоним, настоящее имя Фрол Владимиров
E-Mail: josefthiedemann@mail.ru или
froll.vladimirow@mail.ru
Начните знакомство с:
Эссе "Не совсем немецкий взгляд на совсем немецкое единство" было написано в 2009 г. по случаю объявленного МВД Германии конкурса студенческих работ на тему "Что нас внутренне объединяет - Германия в 21 в./ Was uns im Inneren zusammenhaelt - Deutschland im 21. Jahrhundert". Эссе публикуется на немецком языке.
Работа "Оглядка в будущее: О социологической значимости морфологии всемирной истории О. Шпенглера" на соискание степени Master of Arts по социологии в Констанцском университете, Германия. - 2009 г. Публикуется на немецком языке (без примечаний, с небольшими сокращениями).
Статья основана на последней главе работы "Ein Rueckblick in die Zukunft", посвященной социо-культурным и политическим прогнозам Освальда Шпенглера. Опираясь на тексты Шпенглера и современные источники, автор демонстрирует точность наиболее общих и значимых прогнозов Шпенглера и пытается очертить контруры будущих социально-политических реалий. Статья публикуется на английском языке.
Факты. Факты. Ничего кроме фактов. Итак... факты. 24 сентября 2017 года я с двумя товарищами отмечал post factum, прошу читателя не путать с postum, день рождения одного из нас троих. Местом действия была выбрана пивная "Пивняша"; прошу читателя извинить тавтологию, но ничего не поделать, факты - вещь упрямая и требуют жертв. Как сказал когда-то один из нас троих, у женщин - все секс: взгляд, прикосновение, поцелуй, а нам нужны факты. И вот, один из двух товарищей, как раз тот, который некогда высказал афоризм о сексе и фактах, сделал мне вопрос... Впрочем, я забежал вперед. Надо сказать, что дело было в Сочи, городе где двое из нас, заседавших в "Пивняше", родились, а третий, день рождения которого мы отмечали post factum, был из "понаехвавшихтут". Но понаехал он в столь почтенном возрасте, кажется ему не было еще и пяти лет от роду, что, если бы не отменное северо-восточное здоровье и обусловленная оным многолетняя безнаказанность в питейных эксцессах, его вполне можно было бы принять за своего. Для полноты картины следует отметить вот какое обстоятельство: остывающее небо прощалось с летом, и грусть его едва заметно овладевала поднебесным пространством. Грустила зеленая еще листва, грустили птицы в подернутом осенью воздухе, грустила пахучая селедка, лениво обгладываемая самоуверенными котами, грустили зевающие псы, грустили сигареты, испуская прощальные струйки дыма из ноздрей своих клиентов, грустили смартфоны в руках своих подопечных, грустил засахаренный кальмар в зубах и пиво в кружке. Грустили и мы, собравшиеся повеселиться. Пиво, хоть и было оно дрянным, делало свое дело, подкрашивая осень весенними иллюзиями, развязывая языки и пояса. Вот в этом-то настроении всеобщей грусти товарищ и сделал мне вопрос: "Скажи, - говорит,- как тебе удается сохранять равновесие в жизни и оставаться всегда спокойным?" Конечно, ни о каком равновесии и спокойствии речи быть не может. Я одеваю штаны с твердым намерением пойти на прогулку и останавливаюсь на полдороги, передумав. Но, зная своего товарища, я понял, о чем он хотел спросить. Его, должно быть, беспокоила амплитуда колебаний собственной биографии, и время от времени ему приходилось, так сказать, наполнять долы и уравнивать горы, чтобы расчистить себе хоть немного свободного пространства. Средства, употребляемые им в этой борьбе, были строго противоположны по своему действию, и душа его, видимо, устала то париться в русской бане, то прыгать в холодный бассейн, а затем снова запекаться в бане, подвергая себя венечному бичеванию. Душа хотела завернуться в махровое полотенце и припасть к холодному пиву с раками, довольно поглядывая через окошко на припаркованные у веранды жизненные достижения. Но не тут-то было. После каждого взгляда в окно, некая сила бросала душу на скамью и хлестала вениками, потом швыряла в сугроб, снова гнала в баню, и так до бесконечности. И поскольку телесными очами невозможно увидеть душу ближнего, то товарищу казалось, будто мне известен некий секрет духовной гигиены, благодаря которому моя душа чувствует себя как первый секретарь горкома КПСС, отдыхающий на служебной даче с раками, пивом и молоденькой секретаршей. Скоро у этого моего товарища будет день рождения. Он расстроился, что в прошлом году мы с первым товарищем, которого день рождения отмечался post factum 24 сентября 2017 г., подарили ему нож, а он, оказывается, хотел книгу. Я постараюсь подыскать ему книгу (ума не приложу, какую), но для подстраховки, а также чувствуя себя в долгу за оставленный без ответа вопрос, решил ответить на него этой притчей, которую назвал "Архипелаг Кергелен". Почему, вы сейчас узнаете.
Дневник бесед со странником, записанных автором в период с декабря 2010 г. по апрель 2011 г. Благодаря встрече с этим героем автор пришел к выводу, что последним прибежищем свободы слова и свободы мысли в нашем информационно перегруженном и философски бессодержательном обществе являются юродивые.
Данный текст был впервые написан в 2005 г. как отзыв на пользовавшийся тогда бессмертной славой шедевр Данилы Коричневого "Код Да Винчи" и выполнен в жанре общественно-политического пасквиля. Спустя пять лет после выхода повести в свет душевное здоровье автора настолько пошатнулось, а окружающее его общество столь патологически окрепло, что настало время опубликовать наконец "Кот Ди Вуар". Выражаясь словами Эриха Марии Ремарка, предлагаемое на суд читателя произведение не призвано стать ни обвинением, ни исповеданием. Скорее в нем делается попытка рассказать о поколении, которое будет загублено цивилизацией, хотя ему и удастся избежать ее ценностей. Поскольку продуцируемые и репродуцируемые в эпоху постмодерна смыслы могут быть признаны симулякрами, то использование нецензурной лексики и наигранный отказ от политкорректных кодировок следует воспринимать как коммуникационные аберрации, неизбежно возникающие в ситуации двойной контингентности, когда реципиент месседжа, находящийся на одной стороне реципроцитетной перспективы, желает воспринять достаточно интенсивные сигналы, но при этом избежать дестабилизации своих ожиданий. Успешным разрешением данной дилеммы можно считать ситуацию, при которой нормативные ожидания трансформируются в ожидания когнитивные.
Начало XVI столетия: изведав полноту жизни, рыцарь Ливонского Ордена Шварц ищет героической смерти на поле брани и спешит принять участие в войне Ордена с войском Великого Князя Московского. Начало XXI века: остро переживая смерть жены, мучимый совестью из-за совершенных им на Чеченской войне преступлений, российский немец Эдуард Клаас пытается понять, что есть человек. Будущее: мыслитель Начикет бьется над загадкой гибели древней цивилизации, надеясь предотвратить надвигающуюся катастрофу. Три эпохи, три личности, три судьбы посредством загадочных знаков вступают в диалог между собою, чтобы, в конце концов, обрести себя друг в друге и в Высшем. "Пепел Клааса" - это роман-притча о смысле времени, жизни и истории, о сомнении и вере. Он адресован тем, кто видит в художественной интуиции способ познания мира.
Существуют различные способы автобиографического повествования. Люди, которые представляют в своих глазах столь великую ценность, что считают собственную персону интересной не только для неё самой, но и для окружающих, излагают автобиографические факты напрямую. Они рассказывают о мире посредством себя, организуют опыт вокруг собственного "я". Те же, кто утратил к себе интерес, кто наскучил себе и желал бы себя преодолеть, идут иным путем. Таковые движутся к себе извне, со стороны мира, раскрывают собственную индивидуальность опосредованно через описание среды, их породившей. Мне пришлось избрать именно этот второй путь. А потому некоторые из написанных за десять лет с 2005 по 2015 гг. опусы, вошедшие в предлагаемый сборник, объединены двумя антропологическими вопросами. Вопрос первый: как изжить из себя современного человека? как спастись от гомункулуса, выведенного в лаборатории первоначального накопления и неумолимо растекающегося по кривым зеркалам постмодерна? как одолеть романтичного циника, инфантильного эгоиста? чем может быть побежден этот индивид-полуфабрикат, столь оскорбительно выделяющийся на фоне людей высоких культур элементарностью своих душевных отправлений, тотальной анекдотизацией своего бытия? Самое большое мое желание - создать текст насущный, точно храм или хлеб. Но пока выходит не храм, а супермаркет, исписанный матерщиной, удерживающий в своих товарных недрах тварную декадентскую душу. Два текста данного сборника - "Кот Ди Вуар" и "Йобст Плюшов" - наполнены нецензурной лексикой и пошлостью. Велико было искушение не включать их в сборник. Но кто я такой, чтобы повелевать текстом, слугой которого являюсь? Откуда же мне знать, почему и для чего получаются такие произведения? Могу лишь предположить, что тут происходит нечто отдаленно напоминающее эпизод в книге ветхозаветного пророка Иезекииля, которому Бог сказал: "Сделай себе ... хлебы. (...) И ешь, как ячменные лепешки, и пеки их при глазах их на человеческом кале. И сказал Господь: так сыны Израилевы будут есть нечистый хлеб свой среди тех народов, к которым Я изгоню их". Если верить отцу Евстафию (Жакову) из Санкт-Петербурга, то в России этот образ действий развили юродивые, которые могли материться, ходить голыми, мочиться на пол храма. Во всяком случае, перечитывая оба скабрёзных текста, будто бы мной написанных, я всё отчетливее осознаю, что наша бестолковая жизнь есть не что иное, как поглощение кала. Конечно, существует разница в подходах. Пессимисты драматизируют ситуацию и грубо называют кал "дерьмом". Оптимисты стараются рассматривать эту субстанцию как "альтернативный продукт". Реалисты не утруждают себя дефинициями, а прагматично, как им и положено, ищут оптимальные методы поедания, минимизируя риски и давая адекватные ответы на вызовы (и позывы). Такова природа оптимизма, пессимизма и реализма. Ибо оптимизм - это жажда успеха, пессимизм - потребность в правде, а реализм - стремление приспособиться. Всех - или почти всех - героев, о которых повествуется на этих страницах, можно отнести к двум категориям. По одну сторону эстетического фронта мы видим честных маргиналов-разрушителей, по другую - лживых авторитетов-созидателей. Последние отгораживаются семьей от личности, государством от Родины, религией от Бога. Первые разрушают целое ради спасения фрагмента: губят семью ради личности, подрывают государство ради Родины и разрушают религиозное общение ради искренности в вере. Можно ли объединить фрагменты в целое: дух и букву, правду и власть? Таков второй вопрос, вокруг которого группируются тексты данного сборника. Сочи, 21 марта 2015 г.