Аннотация: Глупое, жестковатое и немного невменяемое сочинение моего сумасшедшего мозга. Так что не судите строго, ведь за свою голову я не отвечаю)
Глава 1
Тем, что больше всего мне запомнилось в его внешности, были глаза - холодные, синие, словно глядящие в пустоту, глаза. Длинные черные волосы, черные густые ресницы, как у девчонки - ничто из этого не придавало ему женнственности, только как будто делало его еще более лишним среди людей. Он был похож на огромную собаку зачем-то забредшую в стаю домашних изнеженных котов. Один взмах - и бедное животное погибает под лапами озверевшей псины. Кроме его странностей, была у него еще одна нехорошая черта характера - жестокость, нет, не так, безжалостная холодная бесчувственность. Мощное телосложение уж точно не подростка семнадцати лет, хотя в паспорте значился именно этот возраст, привлекало внимание каждой проходящей и хоть капельку смыслящей в красоте девчонки, девушки, женщины...Он не совершал каких-то особенных проступков, не выделялся в общем-то ничем среди толпы таких же поступающих в университет, но я будто чувствовала, нет, была уверена - не наш. Он ЧУЖОЙ. Знала: жалости в нем нет, любить никогда не любил, ничем не дорожит и вечно что-то ищет. Или кого-то. Только для чего? Явно не для добродушной беседы. И еще я знала: нельзя показывать свою осведомленность, если еще хочу жить. Но...я попалась в тот же день. Нечаянно взглянула в его глаза, и вдруг поняла - пропала. Это конец. Хотела убежать, но удалось только отступить на шаг, даже взгляд не получалось отвести, так что я все еще смотрела на НЕГО. И еще кое-что дошло до меня: та личность, что ОН искал - это была Я. Страх, нет, ужас сковал все тело, вдруг резко заболела голова, будто память пыталась подсунуть что-то важное в моей отказавшийся мыслить разум. Я ЕГО ЗНАЮ.
Он медленно двигался ко мне, непрерывно глядя в глаза, и я смотрела. И чем ближе он приближался, тем труднее было удержаться на ногах. Но когда в глазах потемнело, он наконец дошел до меня, обхватил руками за талию, прошептав на ухо:
- Тихо, не выдай нас, девочка. - От звуков этого голоса захотелось завыть, будто в тело врезалось тысяча огненных иголочек.
Я молчала. Не могла говорить. Незнакомый знакомец взял меня за локоть и повел через толпу. Где-то на середине пути я начала приходить в себя. "Бежать! Бежать!" - стучало обезумевшее от страха сердце. Бывает иногда так, что испуг тает в волне безразличия, у меня бывает. И сейчас я внезапно почувствовала, что больше не боюсь. Резко выхватив руку, я рванула в толпу, толкая, пиная, тыкая. Я выбежала на улицу и свернула за угол. Я долго бежала, не останавливаясь. Бежала, бежала, пока не поняла, что по глупости попала в самый темный уголок нашего городка. И тогда-то страх и вернулся. Возвратилась и паника, когда я поняла, что в переулке не одна. И ноги снова стали неметь, когда увидела ИХ, пять человек маньячной наружности в состоянии легкого опьянения. Они тоже меня заметили. Они тоже были ЧУЖИМИ. Лицо одного расплылось в довольной ухмылке.
- Малыыышка, ты не к нам ли? - Он двинулся ко мне, я отпрянула,но дальше идти было некуда: тупик. Как в самой романтической истории, где принц спасает попавшую в беду золушку. "А у меня принца нет. Меня спасать некому." - Мелькнуло в голове. - "У меня вообще никого нет. Я ведь сирота. Сирота-сиротка, ты совсем одна, не поможет водка, прыгнешь из окна." Я не прыгала и не пила, я просто плакала каждую ночь от одиночества и все. Были бы друзья, все казалось бы более простым, но люди от меня шарахались. "Она ведьма, берегись. Если взглянет, отвернись." - Однажды неудачно пошутил про меня один парень. На следующий день его нашли мертвым на заднем дворе школы.
- Дееетка! - Прогнусавил дугой чужой. - Иди к нам, повеселимся. - Отвлек меня от рассуждений он.
- Нет, ребят я не в настроении. - Холодно ответила я. Без страха. А что мне терять? Только сейчас я наконец и поняла, что мне не за что цепляться в этой жизни. - Мальчики, а? Убейте меня. Вам же не сложно? - Пробормотала я с горькой усмешкой.
На лицах чужих промелькуло удивление, но оно быстро сменилась улыбкой. С теми, кому нечего терять, гораздо легче договорится.
- За одну мааааленькую услугу все что угодно, родная. - Я скривилась от слащавого голоса одного из них, того, у которого были холодные серые бездушные глаза. У них у всех они были бездушными.
- Нет, ребятки, моя честь это слишком много для вас. - Прошипела я и укусила потянувшуюся ко мне руку сероглазого. Чужой взвыл, но ко мне подступили остальные. Теперь у них в глазах я видела именно желание причинить мне боль, а не попользоваться моим телом. Кто-то схватил меня за шею и начал душить, кто-то больно завернул руки за спиной, чтобы не сопротивлялась...Но тут что-то случилось. Чужих разнесло в разные стороны, будто ветер внезапно взбунтовался и решил наказать жестоких иномирцев.
- Она моя. - Услышала я ЕГО голос. Он неожиданно оказался у меня за спиной и обхватил руками, чтобы не сбежала. - Кто дотронется - убью. - С ненавистью взглянул он на чужих.
Они тут же растоворились в ветре, исчезли, будто их и не было. Постыдно сбежали. Я сдавленно пискнула. А потом захохотала. У меня началась истерика. Я вновь хохотала и вновь вырывалась из рук Чужого, кусалась, вертелась, карябалась. Но меня крепко держали надежные и бесчувственные руки. По щекам текли слезы, я глотала их, соленые слезы отчаяния. Я кусала губы, чтобы сделать себе больно, я хотела исчезнуть, я хотела убить весь мир, уничтожить всех, чужих, своих, а потом исчезнуть. Меня трясло, как рыбу, вытащенную на сушу рыбаками, как зверя, попавшего в сеть. Я пинала ЕГО, пыталась стукнуть локтем. Мне не давали. А я все не могла успокоиться, не переставая громко хохотать и тихо реветь, чтобы никто не увидел моих слез, моей слабости. Чужой сжал мои плечи крепче и мы переместились в комнату, спальню, его спальню, конечно. Тут он меня и отпустил. Зря. Я рванула к единственному выходу, к окну. Знала, что дверь он благоразумно закрыл, а вот окно...Чем не выход из ситуации и...жизни? Кто закрывает окна в такую теплую походу? Но меня поймали на половине пути, схватили за плечи и с силой затрясли. Но только я опять засмеялась, теперь уже тихо, а потом вдруг громко, плюнув на принципы, разрыдалась. Меня все еще трясло, но теперь больше от слез.
- Успокоилась? - Хмуро спросил Чужой.
Я помню, как доктор с сочувсвием у меня спрочил: "Успокоилась?", когда у меня умерла сестра и я ревела навзрыд около ее похолодевшего тела. Я тогда подняла на него глаза, и он отскочил от меня, как ужаленный. "Такие глаза я видел только в кино у зомби" - Шептал позже доктор на ушко кокетливой медсестричке.
Я помню, когда у меня погибли родители, я разнесла полквартиры: разодрала книги, разбила люстры и лампочки, в дребезги превтратила всю посуду, врубила музыку на всю громкость, визжала и танцевала танец "кровавой ночи", мой персональный танец бессильной ярости. Тогда постучалась соседка, не знавшая ничего ни обо мне, ни о смерти моих родителей, ни о моей безжалостной злости, помахала мне кулаком. Я наотмаш ударила ее по лицу. Она отпрыгнула от меня, как лихой кролик, и завизжала: "Успокойся!! Дрянь!" Она больше никогда не заходила ко мне. И квартиру обходила стороной. Только шептала каждый раз очень тихо очередной подружке-бабушке: "Ведьма. Ведьма, вон, вишь, потопала." - И рассказывала приукрашенную историю похода в мою "квартиру-склеп".
Я помню, как стояла над могилой бабушки, последнего моего родного человека. А над головой кружил черный ворон и насмешливо каркал: "Успокоилась?"
- Успокоилась. - Прошипела я Чужому. - Я успокоилась. - И проникновенно посмотрела в его глаза. - Убей меня. - Укусила в кровь губу и вновь прошепптала. Тише. - Убей меня. - Он отпрянул от меня, как от безумной. Потом растерянно оглянулся. В руках его внезапно появилась веревка, точнее не так, веревку ему словно принес сам ветер, и он, Чужой, начал меня связывать по рукам и ногам, для надежности привязал еще и к кровати. Я молчала, не сопротивлялась. Зачем?
В голове летали вопросы:
Почему, зачем, как
Ты снял с меня кросы
И понес на чердак?
В голове кружили фразы.
Как лучше послать?
А может так и сказать сразу:
"Я хочу спать"?
Он вышел из комнаты, а я улыбалась. Так и развлекаю себя все жизнь тупыми бессмысленными рифмами, причем я плевала на ритм, образность и все такое. Они погибли вместе с моей надеждой на счастье еще где-то в самом раннем детстве.
Он вернулся с бокалом вина в одной руке и бутылкой в другой.
- Решил споить? - Мрачно поинтересовалась я. -Я не пью.
Он кивнул и все равно протянул бокал к моим губам.
- Ты же все равно решила умереть. К чему так дорожить здоровьем? - Недоуменно вздернул одну бровь вверх, а вторую нахмурил.
От этого его странного выражения лица мне почему-то стало смешно. Как-то по-особенному горько-смешно.
- Будешь поить меня из своих рук, как покалеченную бабульку? - Все так же насмешливо поинтересовалась я.
- Ага. - Серьезно кивнул он, и привалил бокал к моим губам, я послушно сделала глоточек ,еще один и...выпила все. Голова моментально закружилась, и стало весело.
- А ты? - Я обворожительно улыбнулась.
- Что, я? - Не понял Чужой.
- Вино. - Напомнила я.
- А...Я не пью.
- Да? - Я сделала возмущенно-удивленно-обиженную мордочку и похлопала ресничками, как кокетливая принцесска.
Он покачал головой, но все же взял бутылку с вином и отхлебнул. По-моему, ему тоже сразу стало весело. Я сделала про себя вывод: непьющий Чужой.
А потом началось...В смысле, и понеслось...
Меня удивительно быстро согласились развязать после уверения, что покончить с жизнью мне больше не хочется. Я нашла на полке какой-то диск с веселенькой музыкой, врубила песенки на всю, и задним ходом двинулась к Чужому. Я танцевать любила, и он, оказалось, тоже. А, может, на нас просто так повлияло вино. Я начала входить в раж, поймала свою волну, закружила с Чужим сначала более-менее спокойное из своих па, а потом что-то более-менее похожее на танец "кровавой ярости". Я откровенно вешалась на шею красивому Чужому, Чужой, подтанцовывая, тоже не терял времени. Кажется, он даже поцеловал меня. И кажется, после этого милого поцелуйчика нам и снесло вконец голову. Кажется, мы лазили на крышу. Кажется, кричали что-то. Кажется, обнимались там, под светом полной кругло-волшебной луны и кокетливым миганием звезд. (А вообще, когда кажется, креститься надо!) Вроде как, я нашла ниточку, связывающую меня и жизнь. И этой ниточкой был Чужой, тот самый, имя которого я не знала и которого вообще-то собиралась уничтожить вместе с остальным тупым миром. Но, по-моему, я влюбилась. Влюбилась на один поганый вечер в одного поганого Чужого.
Где-то ближе к утру мы легли спать. Пришлось тесниться на одной кровати, так как второй не было. Чужой прикатился ко мне по одеялу и крепко обнял, прижав к себе. Я уткнулась в его грудь. Хмель начинал проходить и мне вдруг стало страшно грустно.
- Все будет хорошо. - Прошептали мне на ухо. - Веришь?
Я отрицательно покачала головой, хотя хотелось кивнуть. Я уже давно не верила в чудеса.
***
Опять снился кошмар. Очередной. Я привыкла, мне уже все равно. Однако каждая такая ночь, наполненная кровавыми всполохами и криками, моими криками, отнимала много сил, но ...возвращала желание жить, бороться. Я каждый раз металась в воде, я тонула. Я отчаянно хваталась за жизнь, но сама жизнь не хотела оставаться во мне. А вокруг - какие-то невообразимые монстры, как в какой-то нелепой страшилке. Вроде как и смешно, но...слишком крепко хватает за горло паника, тянет на дно. Меня некому было спасать: все герои-спасатели были мертвы, лежали прямо тут, синие трупы на темно-бурой воде. Мама, папа, сестра, бабушка - это только самые важные и дорогие. Трупов было не четверо, их было больше. Поэтому я то тянулась к жизни, то хотела смерти, хотела к ним, за ними, с ними...Только бы рядом, только бы не так жутко.
Но сегодня что-то пошло не так, потому что появился Он. Схватил за руку, страшно зыркнул на страшилищ, и они расплавились под его огненным холодным взглядом. Нелепый сон. Я обычно в них погибала, меня раздирали на части, каждый раз одно и то же. Скучно, но...страшно и...больно. В моих снах всегда было больно. Сегодня меня не раздирали, сегодня ко мне боялись сунуться, сегодня рядом со мной был Он. Сон не кончался, как обычно. Я вся замерзла в этом холодном, полном леденящей воды и трупов, море. Я ненавидела моря, они ассоциировались у меня со смертью. Соленая влажная бывает не только вода, кровь такая. Мое море было кровавым.
Он подплыл ко мне, я схватилась за него руками, как за спасательный круг, как за последнюю ниточку, связывающую меня с жизнью.
- Все хорошо. Не бойся. - Прошептал Чужой.
Вода вдруг стала теплой, такой нежной, не жгущей. Я моментально согрелась. Только это как-то неправильно. Не так должно быть.
- Как? - Вырвалось у меня. Голос срывался то ли от пережитого страха, то ли от рыданий.
- Я же Чужой, ты знаешь. - Сказал он.
- Знаю. - Кивнула я.
- Хочешь домой?
- Нет, хочу не бояться воды. - Прошептала я, вспоминая, как каждый раз после похода в ванну или мытья посуды меня бросало в дрожь и дико хотелось, чтобы кто-нибудь обнял, утешил. Сейчас меня обнимал Он, Чужой, поэтому я чувствовала себя какой-то счастливой что-ли, защищенной. Мне не хотелось, чтобы мой ненавистный кошмар окончился, не хотелось вновь чувствовать себя одинокой.
Чужой кивнул. Задумался на мгновение. Потом опять кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями.
Море поменяло цвет, стало нежно-голубым, почти прозрачным. Исчезли трупы с воды, на небе из-за тумана высунулось солнце, и подул ветер, свежий, но теплый.
- Видишь это солнце? - Спросил он. После моего слабого кивка, Чужой продолжил говорить. - Это свет твоего сердца. Только такая душа, как твоя, может позволить солнцу так ярко освещать свой сон. Тебе осталось только научиться впускать его лучи в свою душу. Я пришел сюда, в этот мир, чтобы помочь тебе вернуться назад, в свой мир, в наш мир. Я помогу, спасу тебя. Веришь?
- Верю. - Это одно слово я произнесла с какой-то нерушимой уверенностью. Это была правда, я ему верила. Но...Да, было одно "но", я всегда доверяла своему шестому чувству, а сейчас оно настойчиво барабанило в голове: "Он не так прост, как кажется." Хотя Чужой никогда не казался мне простым. Да и эти мысли при первой встрече о том, что жалости в нем нет, любить никогда не любил, ничем не дорожит и ищет, меня ищет. Он же правда искал. Я доверюсь ему, пока мне холодно, потому что другого выхода нет, потому что замерзну я без его рук, а потом...а потом время покажет. Время всегда показывает...рано или поздно, но показывает. Иногда бывает больно, очень...Но время обладает еще одним умением, кроме раскрытия тайн: оно лечит. Можно страдать один день так сильно, что желание покончить с собой прекрывает инстинкт самосохранения, можно драть себе руки в кровь и кричать во все горло во второй день, можно превратиться в живой бледный труп и отключится от реальности в третий день, а вчетвертый, в четвертый - взять и забыть. Да, вот так, просто выкинуть из головы. Правда, кое-что всегда остается на память и временем - шрамы. Мелкие раны заживают быстро и никогда не напоминают о себе, а глубокие...глубокие кричат о себе громко, страстно, больно в плохую погоду, и всегда - в одиночестве. Мои шрамы замолкали очень редко, а мне хотелось жить в тишине. Хоть чуть-чуть, хоть немного, так, чтобы забыть обо всем, загнать в бездну свое прошлое и купаться в настоящем, какое бы оно не было, мечтать о будущем, что бы не ждало впереди, главное только, чтобы мечтать.
Закрывать глаза и воображать. Я. Солнце. Ветер. Мама. Папа. Бабушка. Сестра. Вместе. Рядом. Навсегда...
И пусть разобьется в клочья этот доказанный факт: "Они не вернутся. Они мертвы. Мертвые не возвращаются." Глупое правило, глупый мир. Глупые люди...
- Вода - это все вокруг, Ник. Она в каждой клетке твоего тела, в каждой частичке пыли. Ты не должна боятся ее. Воздух, огонь, вода, земля...Они дают жизнь, они ее и отбирают. Но только когда настает время. - Он попытался улыбнуться мне, но я сразу поняла, что это только маска, как понимала, что искусственный цветок- это искуственный цветок - обертка, насмешка, фальшивка.
- Вероника. - Зашипела я. Ненавижу свое имя. Вера...Во что? В скорую смерть? Звучит сладко и приторно, горький привкус летней ягоды. Только не ядовита ли она? - Не называй меня так.
- А как тебя называть, Ника? - Поморщился Чужой, нарочно вновь назвав меня по имени, да еще так нежно-издевательски, что захотелось впиться ногтями в его горло.
Впрочем, не только имя я ненавидела в себе.
Яркие зеленые глаза, как вечная насмешка надо мной. Зеленый - цвет жизни, а вокруг меня - только смерть. Я словно тащу ее повсюду, куда не сунусь. Все, кто рядом со мной, кто проявляет ко мне хоть каплю сострадания или доброжелательности, все умирают, наверное, и поэтому еще меня прозвали ведьмой. Каштановые вьющиеся волосы - ни туда, ни сюда, то ли прямые, то ли кудрявые. Ужасно неудобно. Длинные, почти до лопаток: не люблю бегать по парикмахерским, а самой стричь втягость, да и криворучка я. Скорее зарежу себя, чем отстригу пару волосинок.
- Лучше не называй меня никак.
Он только усмехнулся.
- Ника, ты глупая.
Я сощурила глаза.
- Глупая не я, а ты, раз решил, что тебе все позволено.
- Не будь колючкой, Ни. Это тебе нужна моя помощь, а не твоя - мне. Не забывай об этом. - Холодный тон расчетливого убийцы. Последние слова его выдали. Теперь это он настоящий, я знаю. Так бы сразу. Сократил имя до двух букв, звучит еще противнее, чем раньше. И нежно так - похуже всяких "заек" и "рыбок".
- Запомни раз и навсегда, зазнайка, МНЕ НИКТО НЕ НУЖЕН. - Прорычала я. - А вот ты бы не обошелся без помощи врача. - Тонкий намек о чьем-то нестабильном психическом состоянии плюс нотки угрозы в голосе. Люблю удивлять.
Он ухмыльнулся, почему-то направив свой взгляд на мои руки. Я еще держалась за него. Дрежалась так крепко, что на его теле, наверное, останутся синяки.
- Хочешь научится плавать? - Ехидно поинтересовался он, рывком освобождаясь из моих объятий.
Мне было страшно. Я не умела плавать. Он знал. Наверное, я поэтому и ненавидела так свои кошмары: в них я чувствовала свою слабость и бессилие. Как будто тебя связали по рукам и ногам и скинули с десятого этажа. Желание сделать вид, что меня тут нет. Желание сопротивляться. Но я не сопротивлялась больше этой стихии. Тонуть? Пусть. Всего лишь сон. А он хочет видеть в моих глазах панику, хочет, чтобы я сдалась, молила о спасении. Да, ведь этого ты хочешь? Запомни, я никогда не даю людям то, чего они хотят. И я никому никогда не покорюсь, я не сдамся.
Закрыла глаза, нырнула под воду...
Я тонула как всегда, вода тянула вниз, цеплялась за одежду, норовила попасть в легкие. Но...Все страхи будто смыло, когда я перестала сопротивляться.
Когда тебя подавляет беспощадная стихия, засталяя задыхаться ее мощью, когда все вокруг сливается в один сплошной дым, в тысячный раз пробегающих в голове воспоминаний...Когда ты идешь ко дну...и паника рвет все остальные чувства в клочья, может внезапно прийти спокойствие... оно чуть тише биения сердца и чуть громче плеска воды. И ты слышишь только, как где-то там, за сто миль от тебя из-за горизонта поднимается солнце, и его теплые лучи лаского гладят шелестящую от ветра траву.
Но если ты вдруг почувствуешь желание раствориться в капельках воды полностью и безвозвратно, помни... кто ты...
- Вероника!!! - Всплеск воды так громок, словно целая буря пронеслась по тихой, чуть волнующейся глади.
Кажется, я исчезала. По кусочкам раздиралась обезумевшей стихией. Больно не было, только внезапно накатила удушливая слабость. Что это? Это конец?
Меня подхватили чьи-то сильные руки и потянули наверх...
- Ни, очнись! Ты слышишь меня? - Тревога в голосе? Я сплю? Ахахах. Что за глупый вопрос? Конечно.
- Да, слышу, слышу! - Прохрипела я со злостью. Что удивительно, водой я так и не захлебнулась. И даже одежда была сухой.
- Ни! - И меня так крепко обняли, что я испугалась, как бы не захрустели косточки. Но Чужой был слишом бережен, чтобы это допустить.
Мы лежали на суше. Я на спине, закинув руки за голову и отчего-то дурацки улыбаясь, а он на боку, облокотившись на ладонь и хмурясь.
- Забавно, да? - Я засмеялась.
- Что? - Удивленно вскинул брови и захлопал длиннющими ресницами так мило, что я уткнулась в локоток, пытаясь скрыть улыбку. С него со всего струями стекала вода: с носа, с волос, с рубашки... Он был похож на мокрого котенка - такой же милый, маленький и напуганный. А еще... совершенно безобидный. - Что??
- Ничего, ничего, отдыхай. - разрешила я. - А потрогать можно?
- Чего? - Нужно было видеть его лицо.
Я решила, что он совершенно не против и потянула к его глазам руки. Тыкнула пальцем ресницы: пушистые-пушистые, мягкие-мягкие.
Он глазел на меня, прищурив один глаза - тот самый, на который позарились мои лапы.
А потом моя улыбка стала еще шире, потому что я вспомнила про волосы! Черные, как сама ночь, гладкие...чуть сырые после всех приключений хозяина. Но это легко исправить! Я чуть подула на них, и высушила теплым ветерком не только их, но и всего Чужого. А потом решила попользоваться, пока дают: начала плести этакую ахинею. Я точно помнила, как это делала мне мама.
Чужой не шевелися, он словно окаменел, и даже, казалось, не дышал.
- Расслабься, я не буду тебя бить. - Хмыкнула я. - Балдей, пока я в настроении.
- Ты...эм...Непредсказумая девушка. - Заявил он.
- Кто бы говорил. - Хмыкнула я.
Зажмурила глаза и начала фантазировать. Огнем всполыхнули белоснежные облака, стаей взметнулись ввысь райские птицы, рассыпая по небу сияющие звезды. Пора. Повеселимся? Я схватила за руку Чужого и рванула в лес. Что может страшного ждать в лесу наших снов? Да, что угодно! Страхи, жуткие истории, рассказанные по ночам, ужастики и кошмары.
Я неслась по лесу и уничтожала все то, что до этого боялась. Крики и стоны превращались в песни, трупы - в цветы, а дикие звери - в домашних любимцев.
- Весело? - Спросил Чужой.
- Очень. - Кивнула я, не замедляя бега.
- Постой, - он остановил меня и хитро посмотрел в глаза. - Теперь моя очередь.
- Чего? - Опешила я.
Он уселся на траву, и рядышком пристроил меня. И запустил свои длиннющие пальцы в мои волосы.
- Эй! - Возмутилась я.
- Расслабься. - Прошетал на ухо и нагло продолжил свое дело.
И я расслабилась, и даже облокотилась на его плечо. Закрыла глаза. И, кажется, заснула. Наверное, так надежно и тепло мне еще никогда не было. Да, точно, не было...
Я не видела, но точно знала, что мы сидели на широкой зеленеющей поляне, окруженные высокими неизвестными мне деревьями, среди голубых и фиолетовых ярких цветов с крупными зелеными листьями, сквозь которые просвечивали ослепительные лучи солнца. Я не видела, но точно знала, что Чужой блаженно улыбался, ковыряясь в моей гриве. И что улыбки такой красивой, как у него, я еще ни у кого не видела.