Князь Арсан ехал верхом на вороном жеребце по узкой пыльной улочке горного аула, стиснутой между саклями, слепленными друг с другом как пчелиные соты. Было утро - солнце поднялось в четверть дерева. Недавно стихло заунывное пение муэдзина, и аул заполняло мычание коров, блеяние овец, кукареканье петухов, женские и детские голоса. В чистом горном воздухе витал запах кизячного дыма.
Миновав площадь с фонтаном, князь углубился в паутину узких проулков, поплутал по ним и остановился в одном из проулков у крайней сакли со свежесмазанной глиняной трубой на крыше. Спешился, перевел коня через мутный поток арыка и привязал его к столбу навеса над саклей. На щеках молодого статного мужчины играл яркий румянец, с головой выдававший его волнение. Помедлив, он цокнул языком, поднялся по трем прогнившим ступеням и вошел в саклю. В ней на низкой скамейке сидел пожилой худой человек в ночной шапке и лоснящемся, рваном бешмете и сосредоточено строгал ножиком палочку.
- Селям алейкум, Хасбулат, - со смущенной улыбкой проговорил князь.
- Алейкум селям, - ответил тот, не поднимая головы.
- Уважаемый, ты не рад моему приходу?
- Рад. Приход твой к счастью, - пробормотал старик и предложил жестом сесть напротив себя на войлоке, лежавшем на полу у передней стены.
Князь распахнул свою черкеску и сел на предложенное место, скрестив ноги. Закрыл глаза и поднял руки ладонями кверху. Потом, прочтя молитву, огладил руками себе лицо и соединил их в конце коротенькой бороды. Хасбулат последовал его примеру.
- Что слышно нового? - вежливо поинтересовался князь.
- Нет нового.
- Как твои дела, уважаемый?
- Слава Аллаху, не жалуюсь, - невесело усмехнулся Хасбулат.
- Ты не хочешь со мной разговаривать?
- Виноградная лоза хороша длинная, а речь короткая.
- Ты прав, Хасбулат, - согласился князь и окинул быстрым взглядом его жилище. - Смотрю, что бедна сакля твоя.
- Я не разбойник, и у меня нет столько земли, сколько у тебя. В наших горах праведным трудом не разбогатеешь.
- Верно говоришь, - кивнул князь. - Но я могу осыпать тебя золотою казной, пышно разукрасить твою саклю, обить стены в ней персидским ковром. Твой бешмет расшить по краям галуном. Отдать свой заветный пистолет и шашку с клеймом. Отдать лихого коня с кабардинским тавром. Знаешь моего коня?
- Кто ж его не знает? Справный конь, - усмехнулся Хасбулат.
- Да, еще винтовку и кинжал Базалай.
- Князь, твоя щедрость не имеет границ.
- Вот-вот! Но за это за все ты отдай мне свою жену. Понимаешь, уважаемый, ты уж стар, ты уж сед, извини, ей с тобой не житье. На заре юных лет ты можешь ее погубить. Тяжело без любви ей отвечать на твои ласки, и не любя целовать твои морщины. Видишь, вон Ямман-Су моет берег крутой, - кивнул он со значением на узкое оконце, - я там был вчера в лесу с твоею женой. Мы сидели вдвоем под густой чинарой. Месяц плыл золотой, все молчало кругом. И играла река перекатной волной, и скользила рука по груди молодой. Мне она отдалась до последнего дня, и Аллахом клялась, что не любит тебя!
Хасбулат сжал ножик, которым стругал палочку, так, что побелели костяшки его пальцев. Князь поежился и пожалел, что пришел безоружным. Пожалел, что нет у него с собой ни заветного пистолета, ни шашки с клеймом, ни винтовки, ни кинжала Базалая. Но Хасбулат на удивление спокойным голосом произнес:
- Князь! Ты напрасно мне рек свой длинный рассказ. Я с женой молодой вас вчера подстерег. Одним словом, береги, князь, казну и владей ею сам. Неверную жену тебе даром отдам.
- Спасибо, Хасбулат, ты настоящий джигит, - поблагодарил князь, прижав руку к груди. - Я принимаю твой дар. Где моя ненаглядная красавица?
- Как где? Не в городе же. Она там, где и твоя жена - у тебя в доме, - пожал тощими плечами Хасбулат. - Только не понимаю, зачем тебе две жены?
- Э-э, у меня молодая горячая кровь, - сверкнули его черные, как спелая шелковица, выразительные глаза. - Но на первой жене я женился помимо своей воли. Меня заставил отец - Париза дочь его кунака. Я ее никогда не любил, и мы живем с ней как кошка с собакой, - признался князь. - Но твоей жены в моем доме нет.
- Где же тогда Зухра? Когда она не вернулась домой, я решил, что она перебралась жить к тебе.
- У меня ее нет. Мы договорились, что я возьму ее в жены, но прежде мне хотелось получить твое согласие.
Хасбулат вздохнул, тяжело поднялся со скамьи и прошелся по земляному полу сакли. Потом открыл легкую скрипучую дверь и, выглянув наружу, посмотрел на матовую цепь неприступных снеговых гор, с насевшими на них облаками. Посмотрел так, словно хотел спросить у них: где его жена?
Горы не ответили. Зато через мгновение он увидел, что по проулку бежит, подбирая руками долгополое темное платье, его соседка-вдова Нурсет - тощая востроносая женщина. Несмотря на то, что лучшие годы ее уже миновали, она сохранила живость и гибкость молоденькой девушки. Несколько лет назад ее муж погиб в перестрелке с казаками и с тех пор главным наполнением ее жизни было быть посвященной во все события, происходящие в ауле. Быть в курсе всех новостей и сплетен. Приблизившись к Хасбулату, она прокричала:
- Там! - и указала дрожащей рукой в сторону Ямман-Су.
- Что, там, соседка?
- Там... твоя жена. Мертвая. Я пошла за водой, а она...
Побледнев, Хасбулат дернулся, как от удара кнута. Он не стал слушать дальше сбивчивый рассказ соседки и поспешил в указанном направлении. За ним последовал князь, стоявший за спиной старика в дверях сакли, и вскоре его обогнал. Долго искать свою жену Хасбулату не пришлось. На крутом берегу быстрой горной речки, недалеко от густой чинары, полукругом стояло с десяток жителей аула. Мужчины, насупившись, молчали. Женщины ладонями и кончиками платков вытирали слезы, из-за их спин с пугливым любопытством выглядывали дети. Перед Хасбулатом они расступились, и он увидел свою жену. Зухра лежала на спине, подмяв под себя молодой куст кизильника. Карие глаза, казалось, удивлено смотрели в бездонное небо, а из ее груди торчала деревянная рукоятка кинжала.
Хасбулат неловко опустился на колени возле жены, откинул с ее юного лица жесткие черные пряди волос, закрыл ей глаза и беззвучно заплакал. Потом наклонился и поцеловал в безжизненные губы.
Князь стоял чуть поодаль от жителей аула, ближе к крутому обрыву. Все черты его лица заострились и приобрели сходство с чертами хищной птицы. Он не отводил взгляда от мертвой девушки. Повинуясь внезапному порыву, князь поднял с земли камень, кошачьей походкой подошел сзади к Хасбулату и ударил им его по голове...
***
Прошло несколько дней после похорон Зухры.
Хасбулат, с обмотанной тряпицей головой, сидел, мерно раскачиваясь на скамье, в своей сакле. Скоро должен был состояться суд старейшин, не суливший ему ничего хорошего - все жители аула пребывали в уверенности, что вина за убийство жены лежит именно на нем. Но наказание не должно было быть слишком строгим. Все понимали, что он защищал свою честь.
Но как бы ни велико было его горе, как бы ни горьки были его воспоминания - следовало жить дальше и думать о текущих делах. Он поднялся со скамьи, по-стариковски опираясь руками о колени, обул у порога деревянные башмаки и вышел из сакли.
- Здравствуй, Хасбулат, - приветствовала его Нурсет, кормившая неподалеку с десяток пестрых кур.
- Здравствуй, соседка, - устало отозвался он.
- Смотрю, что ты совсем спал с лица. Что ты совсем плохо выглядишь.
- Печаль не прибавляет красоты и здоровья.
- Понимаю, - вздохнула Нурсет. - Жаль Зухру. Хоть она была тебе и неверной женой. Но такая молодая, такая красивая...
- Я ее очень любил. У меня никогда бы не поднялась рука, чтоб ее убить. Но люди думают иначе.
Порыв ветра поднял клубы пыли, и Нурсет звонко чихнула. Потом не спеша вытерла о край рубахи ладони и, отгоняя кудахчущих кур, подошла к Хасбулату.
- Я так не думаю, - оглядевшись, негромко произнесла она.
- Да? Почему?
- Да потому, что Зухру убила жена князя Париза. Слушай: в ночь, когда Зухра приняла смерть, потерялась моя корова, и я отправилась ее искать. Я видела, как ты возвращался к себе домой. Я хотела тебя окликнуть, но не стала - ты шел, ничего не замечая. Шел, словно побитая собака. Потом на берегу Ямман-Су я увидела, как князь Арсан милуется под чинарой с Зухрой. Еще я увидела, как из-за кустов за этим наблюдает жена князя Париза. Никто из них меня не заметил... Я сочла, что это не мое дело. К тому ж мне нужно было найти свою корову, пока ее не задрали волки.
- Значит, ты не видела, как она убивает Зухру?
- Нет, врать не буду. Но я в этом уверена. Париза едва сдерживала себя, чтоб не броситься на соперницу от ревности.
- Нурсет! Но почему ты не рассказала об этом людям?
- Хасбулат, я тебя уважаю. Ты честный человек и добрый сосед. Но я боюсь князя. Он может сказать, что я клевещу на его жену. Он влиятельный человек, а я бедная вдова - защитить меня некому, - сказала Нурсет и поспешила к своим курам.
Хасбулат проводил соседку долгим взглядом, пожал плечами и вернулся к себе в саклю. Опустился на скамью и обхватил руками разболевшуюся голову, но на боль он не обращал внимания - ему нужно было подумать над словами Нурсет.
В таком положении его застал вошедший в саклю князь Арсан, казалось, постаревший за последние дни на несколько лет.
- Селям алейкум, Хасбулат, - поздоровался он.
- Алейкум селям, князь, - ответил хозяин и предложил ему жестом сесть на войлок на полу.
Тот резко мотнул головой и остался стоять на пороге.
- Смерть Зухры разбила мое сердце.
- Мое тоже.
- Я хотел убить тебя там, на берегу реки. Но слава Аллаху, сдержал свое желание. Пускай наказание для тебя определят старейшины. Пускай все будет по закону.
- Правильно, - кивнул Хасбулат. - Пускай все будет по закону.
- Надеюсь, ты получишь по заслугам. Прощай, не желаю больше с тобой разговаривать.
***
Солнце стояло в зените, когда к Хасбулату пришла сестра его жены Мелижа - высокая стройная девушка. На ней было черное платье, с подолом и рукавами обшитыми тесьмой. Поздоровалась, поправила длинную косу с блестевшим на конце серебряным рублем и спросила:
- Не ждал, наверно, что я приду?
- Да, - признался Хасбулат.
- Мой отец был против...
- Я его понимаю.
- Он сказал: единственное твое оправдание, что Зухра была тебе неверна. Но это не уменьшает его отцовскую боль. Он хочет просить у старейшин для тебя самого сурового наказания.
Хасбулат молча кивнул.
- Я принесла тебе поесть, - потупив лучистые темно-карие глаза, произнесла девушка. - Теперь готовить еду тебе некому.
- Спасибо, - сказал он и взял из ее рук узелок.
- Я уверена, что мою сестру убил не ты. Я знала об ее отношениях с князем - Зухра мне все рассказывала. Так вот, он охладел к ней, она стала его тяготить, и то ночное свидание должно было стать последним. На нем князь ее убил.
- Но почему?
- Как, почему? - развела она руками. - Зухра ему надоела, и он хотел с ней порвать. Еще он боялся, что их любовная связь станет известна. Не знал, как поведешь себя ты. Поэтому лучшим выходом для него было убить Зухру, но сделать это так, чтоб подумали, что убил ты.
- Хитро, очень хитро, - прошептал Хасбулат. - Только у тебя нет никаких доказательств.
- К сожалению, да, - сказала девушка. - Но я пойду, а то мой отец будет волноваться.
***
Вечером Хасбулата посетила Париза, жена князя, проскользнув в его саклю неприметной тенью. Это была красивая молодая женщина, пышных округлых форм, в богатом зеленом бешмете и синих шелковых шароварах. Всю ее грудь украшала мониста, мелодично позвякивающая серебряными монетами при каждом ее движении.
Вот уж кого он никак не ожидал увидеть в своем скромном жилище!
- Я вижу, ты удивлен моим приходом, - сказала она, заметив замешательство Хасбулата.
- Да, уважаемая Париза.
- Я долго колебалась перед тем, как решиться на это. Неприлично женщине моего положения приходить одной в дом к мужчине, - с грустной улыбкой, произнесла она. - Но мне нужно сказать тебе одну важную вещь.
- Какую же?
Прежде чем ответить, Париза осмотрела его саклю, едва освещенную огнем в очаге, задержав взгляд на двух битых медных тазиках, что висели на стене на гвоздиках и на старом кремневым ружье со сломанным курком рядом с ними. Потом поморщила точеный носик - нет, увиденное ей не понравилось.
- Мне не по нраву, когда человека обвиняют в том, чего он не совершал. Одним словом, мне известно, кто убил твою жену.
- Не спеши. Расскажу по порядку. Последнее время я стала подозревать своего мужа в неверности - были на то причины - и в ту ночь следила за ним. Когда стемнело, он потихоньку, как вор, выбрался из дома и пошел к берегу Ямман-Су. Там, у чинары, его ждала твоя жена. Не хочу говорить, что они делали. Потому как это позволительно делать только на супружеском ложе. И я за всем этим наблюдала, боясь и пошевелиться, чтобы не выдать себя. Мне было стыдно за них...
- Понимаю, - кивнул он.
- Хотя ты тоже был тому свидетель, я заметила тебя - ты немного постоял в отдалении и ушел, не стерпев такого позорного зрелища. Я же была там до конца. Перед самым рассветом они расстались, и я собралась последовать за Арсаном. Стала выползать из кустов, и тут увидела молодую женщину, по-моему, это была сестра твоей жены Мелижа. Она, как дикая кошка, выскочила из-за пригорка и вонзила твоей жене в грудь кинжал. Зухра коротко вскрикнула и упала навзничь. Я чуть не потеряла сознание, меня всю колотило от страха. Не помню даже, как я добралась до дома...
- Но зачем Мелиже понадобилось убивать свою сестру? - тряхнув бритой головой, спросил Хасбулат.
- Я не знаю, - поколебавшись, ответила Париза. - Конечно, Мелиже не нравилось, что ее сестра распутница. Это помешало бы выйти ей замуж. Но, убив Зухру, она бы не скрыла ее позора, а, скорее, напротив, придала его огласке. У нее были какие-то другие мотивы, которые мне не известны.
- Уважаемая Париза, ты расскажешь старейшинам то, что видела?
- Ни за что на свете! Лучше я умру! Мне стыдно признаться, что я подглядывала за мужем, когда он занимался любовными утехами с твоей женой. Женщины в ауле будут подсмеиваться надо мной.
- Но мне же ты рассказала.
- Ты другое дело, ты должен это знать.
***
Хасбулат допоздна сидел перед очагом, смотрел на пляски пламени и думал о том, что узнал сегодня. Нет, он решительно ничего не понимал. Разноречивые слова женщин запутали старика, словно разметав камнями его мысли по горному ущелью. Соседка Нурсет сказала, что видела, как Париза, сгорая от ревности, подглядывала за любовниками, и что, скорее всего, это она убила его жену. Хотя Нурсет была первой сплетницей в ауле, но ее слова очень походили на правду. Сама же Париза утверждала, что была свидетельницей того, как Зухру убила ее родная сестра.
В свою очередь Мелижа, сестра его жены, была уверена, что это князь лишил жизни Зухру. Правда, никаких доказательств этому она не привела.
Кому из них верить? И кто, в конце концов, убил его жену? Подсказать ответ, пожалуй, мог бы кинжал, которым было совершенно убийство, - следовало только выяснить, кому он принадлежал. Но этот однодольный кинжал с ореховой рукоятью и стальными гранеными пуговицами хранился у старейшин. Правда, как слышал Хасбулат, старейшины уже пытались найти его владельца, но безуспешно - жителям аула он был неизвестен. Никто не смог его опознать.
Он не спал всю ночь и лишь под утро забылся неспокойным сном.
***
Хасбулат вернулся с пасеки и вяло ел мед с хлебом, когда дверь в саклю, скрипнув, приотворилась и в нее заглянула соседка Нурсет.
- К тебе можно, Хасбулат? - спросила она, сделав в его направлении несколько несмелых шажков.
- Заходи, соседка, - вскинул он на Нурсет красные воспаленные глаза.
- Знаешь последние новости?
- Откуда?
- Старейшины решили завтра тебя судить.
- Вот как, - горько усмехнулся Хасбулат. - Я ждал этого... Нурсет, ты по-прежнему уверена, что мою жену убила жена князя, Париза?
- Да, больше сделать этого было некому. Но перед старейшинами заступаться за тебя я не стану. Своими глазами я этого не видела.
- Ко мне вчера вечером приходила Париза...
- Неужели? - перебила его соседка, насупив брови.
- Да, приходила, пренебрегая приличиями, и сказала, что была свидетельницей того, как Зухру убила ее родная сестра Мелижа.
- Вот как!.. Ну, не знаю. Мелижу на берегу Ямман-Су я в ту ночь не встречала. Хотя было темно, и я могла ее просто не заметить. - Нурсет поправила черный платок, повязанный у нее на голове, и доверительно улыбнулась.
- Возможно, что так. Только Париза не понимает, зачем той понадобилось убивать свою родную сестру? У нее не было никаких мотивов. Я того же мнения.
- О, мотив у нее как раз был. Она молодая и глупая. Ей не хочется жить в ауле, ей хочется перебраться жить в город. Это известно всем нашим женщинам, кроме, как я понимаю, одной жены князя. Но отец Мелижи ее не отпускает, причем поступает правильно - опасается за судьбу дочери. Поэтому случившееся ей на руку. Теперь никто не возьмет ее замуж, и отец разрешит ей, наверно, уехать в город.
- Странно, он мне ничего об этом не говорил.
- Еще бы. Мужчины не любят говорить о таких вещах даже родственникам, - хмыкнула Нурсет и направилась к выходу.
***
Князь Арсан без стука распахнул дверь сакли, сделал шаг и остановился на пороге, постукивая плетью по обшлагу своего сапога.
- Хасбулат, я пришел сказать, что завтра тебя будут судить, - с нажимом процедил он сквозь зубы.
- Мне это известно, князь.
- Предупреждаю, что, если ты откажешься идти, то я поведу тебя к старейшинам силком.
- Ни к чему эти твои слова, князь, я там буду. Мне нечего бояться суда, я невиновен.
- Ты хочешь сказать, что не убивал жену?
- Нет.
- Мне кажется, ты хочешь уйти от ответа, - с укором покачал головой князь. - Но кто же тогда, по-твоему, это сделал?
Хасбулат помедлил с ответом.
- Наверняка пока не знаю, - протянул он. - Но некоторые в ауле полагают, что ее убил ты.
- Вах! Ложь! Я любил Зухру! - раскрасневшись, воскликнул князь. - Помнишь, я даже приходил к тебе, просил отдать ее мне в жены?
- Помню. Но, возможно, ты это сделал, чтобы отвести от себя подозрение.
- Но зачем мне надо было ее убивать?!
- Она тебе надоела, и ты хотел с ней расстаться.
- Назови мне имя человека, который распространяет эти грязные слухи!
- Нет, я не желаю, чтобы ты обрушил на него свой гнев. Он завтра все скажет на суде.
Бросив на старика ненавидящий взгляд, князь вне себя от ярости выскочил из сакли.
***
Почти следом за князем к Хасбулату пожаловала Мелижа, сестра его покойной жены. Девушка явно стеснялась, густо краснела и опускала глаза.
- Как ты себя чувствуешь? - тотчас спросила она. - Как твоя рана? Не болит?
- Спасибо, Мелижа, за внимание. Побаливает еще немного.
- Плохо, как бы она не воспалилась. Я пришла, чтобы сменить тебе повязку и смазать рану мазью. И на вот выпей настойку.
- Ты добрая девушка, Аллах тебя возблагодарит, - сказал он и принял из ее рук склянку с желтоватой жидкостью.
Она склонилась над Хасбулатом и принялась осторожно разматывать повязку на его голове. Окровавленная повязка крепко приклеилась к ране. Но он не подал вида, что ему больно.
- Мелижа, люди говорят, что ты не прочь переехать жить в город. Так ли это? - неожиданно спросил Хасбулат.
- Люди любят придумывать небылицы, - мягко улыбнулась девушка. - Я не хочу жить в городе - я его боюсь. Но мне хотелось бы побывать в нем и посмотреть, как там живут люди. Я же нигде не была, кроме нашего и соседнего аула.
- Ясно. Мне доводилось приезжать по делам в город - он мне не понравился. Там плохой затхлый воздух и там вместе живет слишком много разных людей, им трудно понимать друг друга.
- У нас в ауле люди тоже не всегда понимают друг друга.
- Что есть, то есть, - согласился он.
- Так лучше, - сказала девушка, поправляя новую повязку на его голове.
- Спасибо, - поблагодарил Хасбулат. - Мелижа, скажи, почему ты думаешь, что Зухру убил князь?
- О, Арсан очень вспыльчивый и горячий человек, и мне кажется, что он всегда и во всем привык потакать своим желаниям. По-моему, никто, кроме него, не способен был совершить такое злодеяние, - простодушно ответила девушка.
- Но ты видела, как он его совершал?
- Слава Аллаху, не видела.
- И ты не была той ночью на берегу реки?
- Конечно, нет. Разве бы отец отпустил меня туда ночью? Да скорее воды Ямман-Су потекут вспять, чем произойдет такое. Но почему ты об этом спросил?
- Чтоб подтвердить одну свою догадку.
- Я пойду, а то отец будет волноваться.
- Погоди, Мелижа, у меня к тебе большая просьба, - остановил ее Хасбулат.- Мне нужно поговорить с Паризой, женой князя Арсана. Но мне бы не хотелось встречаться с князем. Нет, поверь, я его не страшусь, только опасаюсь, что наш разговор при нем не получится. Поэтому сходи, пригласи ко мне Паризу, сделай одолжение.
- Хорошо, - кивнула девушка.
***
Париза пришла к нему гораздо раньше, чем он ожидал - солнце не успело еще даже склониться к закату.
- Зачем ты меня звал, Хасбулат? - спросила женщина, едва переступив порог и всем своим видом показывая, что ей некогда и заглянула она к нему совсем ненадолго.
- Спасибо, уважаемая Париза, что выполнила мою просьбу. Я не отниму у тебя много времени.
- Я слушаю.
- Ты уверена, что Зухру убила ее родная сестра?
- Да, - поколебавшись, ответила она. - Скорее всего, это была Мелижа.
- Ты видела ее лицо?
- Нет, она стояла ко мне спиной.
- Еще было темно, - добавил Хасбулат. - Получается, ты могла и ошибиться?
- Могла, - неохотно призналась она. - Но она была очень похожа на нее.
- Ночью со спины легко спутать одну женщину с другой. Тем более, если они почти одинаково одеты, - задумчиво произнес он. - Но мне интересно, почему ты назвала Мелижу?
- Она первая пришла мне на ум. Мелижу я так же ненавижу, как и ее сестру. Если меньше, то на самую малость. Обе они одной породы. Обе до мозга костей лживые и порочные.
- Уважаемая Париза, а не ты ли убила Зухру?
- Не буду лгать, когда я смотрела той ночью, как она милуется с моим мужем, у меня возникло такое желание. Нет, наверно, я зарезала бы твою жену, но у меня не было с собой кинжала, - негромко произнесла Париза. - По-моему, я тебе все сказала. Теперь мне пора домой.
После ее ухода Хасбулат долго сидел неподвижно, смотря в одну точку. Потом, прикрыв глаза, прочитал молитву, поднялся, подошел к двери, выглянул из сакли и громко позвал Нурсет.
- Чего тебе, сосед? - откликнулась та со двора.
- Зайди ко мне ненадолго... Хотел узнать, как твоя корова? - спросил он, когда та вошла в саклю, вытирая о передник руки.
- Жива-здорова, что ей сделается?
- Нурсет, признайся, что той ночью, когда погибла Зухра, твоя корова никуда не убегала.
- С чего это ты решил? - подбоченившись, хмыкнула та.
- В нашем ауле всем известно, что корова у тебя спокойная и ленивая, что ей больше нравится стоять в стойле и жевать жвачку, чем отвязной козой носиться на воле. Поэтому никуда она не убегала.
- Ну и не убегала - что с того?
- Да ничего. Но почему ж ты тогда оказалась на месте свидания князя с моей женой? Ты за ними следила?
- Ну и следила - что с того?
- Да ничего. Только выходит, что мою жену убила ты, Нурсет, - пристально взглянув на соседку, сказал Хасбулат. - Париза это видела, но приняла тебя в темноте за сестру Зухры, Мелижу. Ты этого не знала, но ты знала, что она оказалась случайной свидетельницей твоего преступления. Поэтому ты пришла ко мне и сама обвинила Паризу в убийстве, чтоб получилось слово против слова.
- Ладно, бурный ручей до моря не доходит, - поморщившись, ответила Нурсет.
- Так как же, соседка?
- Ты прав.
- Но зачем ты это сделала?
- Зачем? - печально усмехнулась она. - Какой мост построишь, по такому и перейдешь. Из-за тебя, Хасбулат, я осталась вдовой. Помнишь, на перевале ты и мой муж столкнулись с казачьим разъездом, принявшего вас за немирных горцев. Началась перестрелка, мой муж погиб, а ты убежал.
- Неправда! Я не убегал! - гневно воскликнул Хасбулат. - Ему просто не повезло - его сразили одной из первых пуль, а я отстреливался до последнего патрона, потом мне пришлось отступить. Единственная моя вина в том, что тело твоего мужа досталось неверным гяурам.
- Нет, я тебе не верю - ты виноват в гибели моего мужа. Поэтому я хотела, чтобы ты страдал так же, как страдала я, и убила Зухру.
- Но она была мне неверна! И я бы мог ее сам убить!
- Э, не смог бы - ты души в ней не чаял. Вскоре бы Зухра наскучила князю, он бы ее бросил, и она бы вернулась к тебе. Растопила бы твое сердце слезами - женщины это умеют - и ты бы ее простил. Тогда бы я снова смотрела со стороны за вашим семейным счастьем и снова бы испытывала мучения каждый день. Нет, такой случай, как измена твоей жены, упускать было нельзя. Той ночью я следила за тобой и Зухрой, вы привели меня в лес, на берег реки. Я подождала, когда уйдешь ты, и когда расстанется влюбленная парочка. Потом заколола кинжалом твою жену и только тогда заметила Паризу, она таилась в кустах и как косуля бросилась наутек. Дома уже я решила, что в убийстве мне следует обвинить именно ее. Собственно, ничего другого мне и не оставалось.
Хасбулат слушал рассказ соседки с непроницаемым лицом, его волнение выдавало лишь подергивание рук.
- Чей это был кинжал? - спросил он.
- Моего мужа, он привез его откуда-то. Но кинжал был плохенький - муж его стеснялся и никому не показывал. Но мне, видишь, он пригодился, - мотнула головой Нурсет и безразличным голосом добавила: - Теперь можешь сказать старейшинам, что во всем виновата я. Париза это подтвердит.
- Париза? Она смолчит, ей неудобно будет признаться, что она подглядывала за своим мужем, - негромко ответил Хасбулат. - Нет, недостойно мужчины всю ответственность сваливать на женщину... Я бы сам убил неверную жену, но у меня не хватило духа... Но завтра на суде я скажу, что это сделал я, потому что очень любил Зухру. Скажу, я глаза ей закрыл, утопая в слезах, поцелуй мой застыл у нее на губах.
- О, поцелуй мой застыл у нее на губах - как красиво! Как поэтично! Поверь мне, Хасбулат удалой, твоя история станет нашей горской легендой, - проникновенно произнесла Нурсет, промокая платком повлажневшие глаза. Потом, не утерпев, бочком выскользнула из сакли и побежала по аулу делиться последней новостью.
