Современному мальчишке эти две итальянские фамилии вряд ли знакомы. В Советском
Союзе их имена носили улицы, заводы ,пароходы, пионерские отряды. "Сакко и Ванцетти"
--красавалась тисненная надпись на каждом третьем карандаше, выпущенном в СССР.
" ─ Хрен их знает, кто такие.....,но карандаши хорошие,"─пробасил мужик, аккуратно завор-
ачивая стержни в пожелтевший обрывок газеты,─получай, как договорились. Он извлек из-за
бочек с водой на середину барака самодельные санки. Цельная сварная конструкция с деревя-
нным сидением и спинкой. Восторг был запредельный,сердце бешенно колотилось, руки при-
тянули это чудо, я прошептал─спасибо и выскочил с санками из барака. Скорей бы прокатить- ся с сопки прямо к копру шахты! Какие еще радости могли быть у шестилетниго пацана
длинной колымской зимой.
На улице уже стемнело,было морозно и ясно. На горизонте, за дальними сопками изредка вспыхивали полоски Северного сияния.
Пропажа карандашей обнаружилась в середине марта. Расплата за воровство была жесткой.
Отец порол меня офицерским ремнем, зажав мою голову между своими ногам Мамка была
удалена, кричи - не кричи,никто не поможет, Отец- и судья, и палач.Антипедагогический при-
ем, но доходчивый и очень болезниный.Три дня мамка выхаживала меня, смазывая попку ма-
зью из медвежьего жира, колымских трав и собственных слез.
У метеоролога простой карандаш ─главный помощник при записи наблюдений Метеоролог
без карандаша безоружен.В любую погоду,четыре раза в сутки выходит дежурный наблюда-
тель на метеоплощадку, записывает показания приборов в журнал,кодирует и передает по те-
лефону на центральный пункт.В передаваемой кодировке отражено огромное количество еже-
часной информации─температура воздуха, точка росы, давление,направление и сила ветра. То-
лько обычный карандаш─верный товарищ─фиксировал данные приборов на бумагу.Чернила
бесполезны в дождь, метель, мороз.Потеря карандаша─невосполнимая утрата.Купить их на Ко-
лыме в те годы просто негде.Поставка по разнорядке,раз в год,учет и контроль.Срыв метео-
рологических наблюдений─это саботаж, со всеми вытекающими последствиями.
Невдомек мне было тогда─отец вымещал на мне свой страх за будущее семьи,накоплен-
ную тревогу. Потеря карандашей явилась лишь запалом для бомбы эмоционального взрыва,
накопившегося напряжения.
Дядя Паша.
Страна вела войну. Союзники отгружали ленд-линз. За поставки рассчитывались золотом Ко-
лымы и жизнями сотен тысяч заключенных.
Три месяца летней навигации,когда была возможность добраться морем с "материка"до бухты
Нагаево,использовались для заброски на Колыму максимального количества заключенных,это-
го самого, в те годы,доступного ,не требующего предоплаты или оплаты золотом,человеческого
материала.Их завозили партиями,как скот,в трюмах,десятками тысяч за навигацию,что бы возмес-
тить,как естественный падеж от болезней,цинги,голода,рабского труда,так и профилактический─
за невыполнение плана,за "порчу оборудования".за старые "грехи",да и просто так,в назидание
другим.
Наверняка,дядя Паша был из тех бывших зэков, которых,по окончании лагерного срока, про
-сто не выпустили "на материк", прикрепив им на долгие годы словесный артикул-"спецкон-
тингент"─колонизированные лагерники.
Лиственничный барак, печи, тряпичные занавески-перегородки, топчаны. Добавьте сюда букет запахов от махорки, от беспрестанно высушивающихся роб и портянок, от постоянно заварева-
емого чифира─.вот набросок интерьера дядьпашиного жилища,типичного для всех поселков Колымы. Дети интуитивно тянутся к сильным людям. Дядя Паша был таким.Шахтер,брига-
дир,силач. . Хризматичная личность..
Уж и не помню,с чего началась наша дружба.Но я бывал в бараке, кажется, чаще, чем дома.
Мне, мальчугану-несмышленышу, здесь всегда были рады. Должно быть, эти мужики, отдавшие
свои лучшие годы каторге, положившие здоровье и судьбу в надрывном труде, оторванные от
семей, глядя на нас, видели своих детей....
─Ветродуйчик, чаек будешь пить?-дядя Паша высился надо мною с алюминиевой кружкой
в руке.
Я утвердительно кивнул,зная, что к чаю прилагается кусок рафинада и большущий ржаной
сухарь. В слове "ветродуйчик" не было ничего обидного.Метеорологов называли-ветродуями,
сын метеоролога─ветродуйчик.В произношении дяди Паши это слово звучало особенно лас-
ково.Может,так он компенсировал потребность в естественной человеческой нежности и за-
боте.
Мои детские "проблемы" всегда выслушивались, советы давались дельные. Теперь трудно вс-
помнить подробности, но, верно, что-то вроде "Будь мужиком!". Я соглашался и, разглядывая
зеркальце, вставленное в кусок тектонической породы, обещал быть лучше и сильнее.
Про карандаши я рассказал во всех подробностях,от того момента,как я их украл и совер-
шил сделку с мужиками из соседнего барака,до шести ударов ремнем,с удивительной точ-
ностью пришедшихся на мою горемычную попку.
─Что ж,─подытожил дядя Паша─поступил ты плохо.Постарайся вернуть. Хотя бы часть.
─Да-да,─подтвердил Ильяс,товарищ и сосед дяди Паши,протягивая мне очередной сухарь,
─непременно верни.
Забегая вперед,скажу, что несколько карандашных остатков вернуть удалось.Но была еще од-
на отцовская порка. На этот раз из-за пропавших карточек, по которым выдавался табак на
всех работников метеостанции.Это было более драматично. Естественно, мое реноме было за-
пятнано, доверие родных утрачено. В мою непричастность к инциденту не поверили и,после
очередной экзекуции, я нашел убежище в дядьпашином углу,на топчане.
Но,как говорится,справедливость восторжествовала.На следующий день в барак вошли три че-
ловека. Отец, мать и работник метеостанции. Под пристальным взглядом отца человек делает
шаг вперед и....признается в краже талонов.Сбежался народ─невиданное дело─перед шести-
летним пацаном извиняются взрослые люди.Отец тогда присел,притянул к себе и сказал:"Пр-
ости,сынок".
Обостренное чувство справедливости было отличительной чертой моего отца,Иван Павловича.
Теперь же я испытывал глубокое чувство вины перед родителями.
─Глянь-ка─дядя Паша протянул фотокарточку удивительно красивый женщины с огромн-
ыми печальными глазами.
─Это жена?-смело предположил я.
─Это Полинка,─через паузу почти прошептал дядя Паша,─Где она теперь? Не знаю..Может
далеко, а может─близко...
─Красивая!
Он печально улыбнулся и бережно уложил фотографию в самодельный футляр из газеты.
─Ну, беги домой,ветродуйчик!Солнышко сегодня хорошо припекает.
Гори,гори,моя звезда.
Освоенная Колыма расширялась, обрастала инфраструктурой.Людей необходимо было кормить,
лечить,учить,обогревать. Аркагалинская ГРЭС давала свет всей Колыме. Аркагалинская шахта,
в свою очередь снабжала углем электростанцию.
Индикатором работы шахты служила большая красная звезда, установленная на вершине коп-
ра, подсвеченная лампочкой. Звезда светится─идет уголек "на гора",нет света─проблемы с уг-
лем. Все жители инстиктивно поглядывали на звезду. Она была людским флюгером,определяя
силу переживаний жителей поселка. Стоило звезде погаснуть, уныние овладевало поселком.
И вот─не светится звезда над шахтой! Третьи сутки подряд! Мой детский слух улавливает
часто повторяемые фразы: "Выехала тройка из Магадана".Что за тройка? Пылкое детское во-
ображение рисует упряжку белогривых лошадей, вскачь несущихся по центральной трассе,об-
гоняя грузовики.Всеми этими соображениями делюсь с дядей Пашей.Тот перестает улыбаться
, двигает жевлаками и поправляет сушащуюся на печи робу. Весной сорок пятого только дети
подобно мне,не знали, что тройка─это расстрельная бригада, оценивающая ситуацию, вынося-
щая приговор и приводящая его в испоолнение тут же.Гаранинская тройка,по имени первого
и самого жестокого колымского палача.
Дядя Паша понимал это прекрасно.Это понимали все!Я был одним из немногих непосвященных.
Невыполнение Государственного плана─тут уж не оправдаешься.Верная смерть.Правосудие условно и однобоко─кто-то должен быть наказан,сиречь─расстрелян.Я тогда не понимал,что
в списке этих "кто-то" и дядя Паша и ...мой отец,который хоть и возглавлял работу метеос-
танции, являлся, по партийной линии, председателем шахткома.
Отец, оценив ситуацию,решил отправить семью в безопасное место.В глухое селение в тундре,
где никто не будет искать. Видимо,подобный вариант событий давно оговаривался с местным
жителем,якутом Захаром. Потому,подходя к дому, я увидел оленьи упряжки, с упакованным скрабом на нартах.Ждали только меня, все было готово к отъезду.
─Сынок,─окликнул отец,─пойдем, отпустим Кешку.
Кешка был горностай. Его поймали в самом начале зимы в большой куче угля, сеткой огоро-
дили угол,соорудили жилище и он стал полноценным жителем метеостанции. Даже наши лай-
ки,Найда и Байкал,смирились с его присутствием.Кешка, как будто чувствовал,что сейчас произойдет что-то очень важное,нервно бегал вдоль стенки, тыкаясь в нее своей мордочкой. Он игнорировал наструганную оленину и выжыдающе смотрел на меня с отцом Открыли дв-
ерцу кешкиного жилища и отошли в сторону.Горностай выглянул, поводил головой, словно убеждаясь,что путь свободен,сделал большой прыжок,присел,посмотрел на метеостанцию,махнул головой, словно прощаясь, и был таков. Прошай, Кешка!
Меня усадили в нарты рядом с мамкой и сестрой, укрыли оленьями шкурами. На вторых нар-
тах уже сидели тетя Лиза и ее дочка Валюша. Отец печально смотрел на нас,видимо,прощаясь навсегда.
─Пап,увидишь дядю Пашу, скажи, что я его люблю.
Сложно сказать,что творилось в душе отца в этот момент.Вероятно, как все настоящие мужи-
ки,он сдерживал слезы и неистово желал одного,чтобы все обошлось и все остались живы и
здоровы.
Пребывание в стойбище дяди Захара,это вереница отдельных эпизодов,выхваченных цепкой
детской памятью из многообразия,свалившейся на меня новизны.Огромное жилище,где были и
было все─люди,собаки,новорожденные оленята,тепло,еда,заунывные песни.Это огромный,слепя-
ще-белый простор тундры,мягкость оленьих губ,слизывающих кусок хлаба с ладони.Это новая,
такая не понятная,но очень удобная и теплая одежда. Это тревожные лица мамки и тети Лизы,ко-
торые выбегали из юрты при каждом постороннем звуке и всматривались,не едет ли кто? Это,наконец,слова Захара:
─Возвращаться надо,однако,-
узнавшего, по одним,только ему известным приметам и сообщениям, что пора.
Горечь кедровая.
Выехали рано утром. Оленьих упряжек было три, одна из которых была нагружена олениной,
рыбой,туесками.Дорога к дому,всегда кажется длиннее,чем в гости.С вершины соседней с ме-
теостанцией сопки,был виден копер шахты.
Звезда горела.
Мамка быстро перекрестилась.Найда и Байкал несутся наперегонки навстречу нартам. Отец и
дядя Петя ,Валюшкин отец,идут навстречу.Лайки стараются выразить свою собачью радость,ли-
нув меня,сестру и Валюшку прямо в лицо.Отец полуобнимает мать,говорит тихо и я вижу,как она медленно оседает на снег.Смотрю на отца,мать,дядю Петю и понимаю,что произошло стра-
шное,то,что я не забуду очень долго,может быть,всю жизнь.Ноги у меня подкосились,я не присел,
я просто упал и забился в ознобе и рыданиях.Завыли Найда и Байкал.Потом провал,глубокий бо-
лезниный сон.
Болел я долго и тяжело.Должно быть, около пары недель. При ограниченности всяческой ме-
дицинской помощи,лучшим лекарством оставалась материнская любовь и забота. Мать меня
выходила. Матери лучшие врачеватели.
Встав на ноги, первым делом я направился в барак, к дяде Паше.
Что-то было не так. Встречавшие меня знакомые, отводили взгляд. В бараке была перестан-
овка─ не стало занавески, отделявший угол комнатушки,где стоял топчан дяди Паши..Не было и самого дяди Паши. Зеркало в каменной оправе стояло на чужой тумбочке.
Где дядя Паша?
Ильяс тяжело вздохнул и достал из тумбочки прямоугольник, По знакомой газетной об-
ертке, я понял, что это фотокарточка Полинки. Протянул его мне.Я бережно,не разворачивая,
провел по нему рукой,как делал это дядя Паша, и убрал в карман.
Как в тумане мы вышли из барака и направились к окраине Аркагалы.По дороге Ильяс на-
ломал несколько веток от куста кедрового стланика. Я вдыхал его горьковатый запах и ниче-
го не соображал.
Свежеструганный крест был воткнут в мерзлую земляную насыпь. Ильяс всовывал в насыпь
хвойные ветки, а я щурился, вчитываясь в буквы на прибитой к кресту, отполированной до
зеркального блеска, металлической пластине.
"ДЯДЯ ПАША".
Потом был День Победы. Было всеобщее ликование и радость. Было рождение брата. Зимой
1946г.мы,дети,часто болели и мамка настояла на переезде в благодатную Олу,поселок на берегу
Охотского моря,к овощам,молоку,жизни.
В перетурбациях дальнейшей "материковской" жизни исчезла из виду,затерялась фотокарточка
Полинки,самого дорогого,что было в этой жизни у дяди Паши. На обороте фотокарточки была
.надпись:"Храни и Помни. Дядя Паша" Не сберег,прости меня..Но осталась память о моем друге дяде Паше,колымском шахтере,расстрелянном из-за ушедшего угольного пласта. Осталась засечка в сердце о герое-мученике бездушной Колымы.