Мокрые от вечернего дождя и тумана, листья осторожно шуршали под моими ногами. Больше не звука. Весь парк был пуст, тих и спокоен. Замершие бледными призраками статуи и фонтан, заполненный лишь промокшей листвой, навевали мысли о том, что я попала куда-то в другой мир, и что стоит мне пройти по этой аллее дальше, а затем свернуть на неприметную дорожку слева и перед моим взором предстанет темный силуэт странного дома.
Я прошла до конца аллеи, задумалась на мгновение и, развернувшись, ступила на маленькую дорожку, выложенную камнем. Внезапно появившийся ветер затрепетал листьями деревьев и кустов, срывая их и пригоршнями кидая под ноги. Я невольно вздрогнула, когда один листок, словно поцеловав, коснулся щеки. И тут же все затихло, остался только тихий шепот осеннего золота, вторящий моим шагам.
Туман сгущался, поднимался выше. И вот, пройдя под очередным навесом из склонившихся друг к другу ветвей, я замерла... Передо мной, сложившись толи из тумана, темноты и смутных теней, то ли из одного лишь моего воображения, стоял силуэт двухэтажного дома с темными витражами стрельчатых окон и ажурным из-за башенок и эркеров контуром крыши.
С сильно бьющимся сердцем я подошла ближе. Белесое полотно тумана расступалось передо мной, открывая первый этаж, широкую лестницу с парой каменных химер и маленький, тусклый, словно светлячок, фонарик над дверью.
Я осторожно поднялась по ступеням, остановилась перед входом и с легким испугом оглянулась назад. Туман растворил в себе все, оставив лишь смутные очертания каких-то кустов, растущих недалеко от крыльца.
Может быть, не стоит этого делать? Может еще не поздно? Назад, вниз, перепрыгивая через несколько ступенек, бегом по неровной дорожке, шурша опавшей листвой.?...
Я повторно окинула взглядом парк, погруженный в туманную пелену: чистые от листвы дорожки, слегка запущенные клумбы и кусты акации. В воздухе витал легкий запах медуницы.
Вдохнув полной грудью ночную прохладу, я уверенно повернулась к двери. Ключей у меня не было, дом давно знал меня, и сам приглашал войти, открываясь навстречу.
Тихо, темно и тепло.
Неслышно ступая по мягкому ковру, я прошла в большое зало, где видимо совсем еще недавно горел камин. Остановилась около кресел перед ним.
Дом... Расположение всех его комнат, даже подвалов и подземного хода, ведущего к домику у пруда, было мне знакомо?!...
Закрыв глаза, я мотнула головой, отгоняя какое-то странное наваждение.
Среди шорохов спящего дома отчетливо выделялся ход часов на каминной полке. Я подняла взгляд: час тридцать. Над камином висел портрет светловолосой женщины в темно-синем платье, сидящей с раскрытой книгой на коленях и охотничьей собакой у ног.
Не задержав на картине взгляда, я направилась к неприметной из-за темноты, а главным образом из-за гобелена, скрывавшего ее, двери. Нынешние владельцы дома давно забыли про этот ход, а может быть, и вовсе о нем не знали. Я же пользовалась им так часто, что с закрытыми глазами могла найти нужный поворот.
Поднявшись до второго этажа, я остановилась перед крепкой, окованной железом дверью, на безнадежно проржавевших петлях. Прислушалась. Дом по-прежнему спал — ни одного лишнего звука.
Шагнув сквозь дверь, я оказалась в небольшом стенном шкафу. Здесь пахло сандалом и почти неуловимым запахом каких-то цветочных духов. Осторожно раздвинув платья, я приоткрыла дверцу. В полутьме комнаты виднелся маленький столик с букетом кленовых листьев в хрустальной вазе и рассыпанными по столешнице ягодами рябины.
Открыв дверцу, я вышла из шкафа. Бесшумной поступью прошла мимо столика, вдоль узких высоких окон. Летом здесь всегда сложно было уснуть — слишком светло.
Кровать была старинная, но не старая, большая, с резными столбиками на углах. Я улыбнулась собственным воспоминаниям. Подошла ближе. Среди нежной зелени одеял и подушек виднелся темный шелк разметавшихся волос и призрачно-белое, в этом освещении, лицо.
Я склонилась над ней и очень-очень осторожно, так чтобы можно было принять за сон, поцеловала в губы, и тут же мое отражение появилось в двух бездонных малахитовых зеркалах.
"Ты?!"
Она не произносила этого вслух, я просто почувствовала слово в ее мыслях. Она как будто испугалась, но это было скорее удивлением.
Не ответив на незаданный вслух вопрос, я улыбнулась и вновь склонилась над ней, коснулась губами шеи. Она обняла меня, осторожно, так словно боясь спугнуть невероятное наваждение.
От ее кожи шел легкий запах тех самых цветочных духов, прямо под моими губами пульсировала жилка — это сводило с ума.
...Вернувшись к ее губам, я неожиданно попала в ловушку долгого поцелуя. Нежные пальцы блуждали в моих волосах, превращая прическу в нечто невообразимое. Оторвавшись от нее, я мотнула головой, рассыпая по полу оставшиеся заколки. Нетерпеливые руки порхнули вдоль пуговиц плаща. Какое-то время острый ноготок водил по изгибам броши, скреплявшей воротник рубашки, затем ладонь скользнула на плечо, притянула к себе. Ночной, неведомой птицей полетел в сторону плащ, прошуршал по спинке кресла и замер.
Я выскользнула из ее прикосновений, расстегнула брошь. Серебряная саламандра тут же очутилась в ее протянутой ладони. Несколько секунд она рассматривала ее, любуясь призрачными отсветами в изумрудах глазок, затем бережно положила на столик у изголовья кровати и вернулась ко мне.
Нежность ладони змейкой заскользила от колена к бедру. Ее пальцы переплелись с моими, помогли расстегнуть пряжку на поясе.
Нарушая тишину и шорохи, стукнули о паркет запонки...
Когда я уходила, она уже спала сладким сном. Коснувшись на прощанье ее руки, я бросила взгляд за окно. Туман уже начинал рассеиваться. Да, пора уходить.
Быстро одевшись, я еще раз оглянулась на нее и вышла из спальни. Вернулась тем же путем, что и пришла.
Светало. Небо еще было темно и затянуто тучами, но приближение рассвета чувствовалось так же, как и холод, еще более ощутимый после тепла дома и ее объятий.
Я подняла воротник плаща и шагнула в предрассветную темноту и клочья тумана.
Вот под ногами знакомо зашуршали усыпавшие неровную дорожку листья. Я растерянно остановилась, оглянулась... За темными арками ветвей, расплываясь вместе с туманом, виднелся нечеткий силуэт странного строения. Мне стало не по себе. Быстрее развернувшись, я поспешила выйти с этой дорожки.
Ночь стала холоднее. Проснулся ветер. Повернув к выходу из парка, я дрожащими от волнения пальцами коснулась воротника рубашки. Брошки не было, но, словно взамен этого, память оставила мне имя, легкое, как лунный свет и призрачное, как ночные сновидения..