Весной, года дин-вэй, 2-го [от установления правления], Чжан Жоу напал на Сычжоу. Летом [Гуюк] спасался от жары в местности Цюй-люй-ху ай-хэй-ха-су.
Осенью [Гуюк] объезжал с инспекцией западные [пределы].
В 8-й луне [Гуюк] ириказал Элчжидаюх повести воинов племен шосымань в поход на запад. В том же месяце [Гуюк] указал каждой сотне монгольских кибиток быть под управлением одного батура.
В 9-й луне [Гуюк] взял половину личной стражи Тайцзуна и передал ее под команду Eкy-Мэндара.
Зимой, в 12-й луне, было внесение дворов в реестр.
ДЖУВЕЙНИ. ч.1, гл.36. О восшествии на трон Гуюк-хана (прод) [1.7, с.180].
И тот год он провёл в своей зимней ставке, и когда наступил Новый Год и мир вновь вился от зимней стужи... тогда Гуюк-хан исполнил своё намерение уехать и покинул столицу своего царства. И когда бы он ни приезжал туда, где было засеянное поле или где он встречал людей, он велел своим слугам дать им балыш и одежду, чтобы они были избавлены от унижения бедности и нужды. И так, внушая трепет и благоговение, он направился в страны запада.
РАД. О конце эпохи Гуюк-хана, о его щедрости, расточительности и благотворительности; о его выступлении по направлению к Имилю [1.2, т.2, с.120-122].
Так как в должности атабека при Гуюк-хане состоял Кадак, который был христианином с детства, то это наложило отпечаток на характер [Гуюк-хана]. А после того и Чинкай оказался пособником тому делу; и по этой причине [Гуюк-хан] всегда допускал учение священников и христиан. Когда молва о том распространилась, то из стран Шама, Рума, Осов и Русов в его столицу направились христианские священники. Благодаря постоянному присутствию Кадака и Чинкая не было недостатка в отречении от веры ислама, и дело христиан во время правления Гуюк-хана взяло верх, и ни у одного мусульманина не было силы поднять против них голос.
Так как Гуюк-хан хотел, чтобы молва о его щедрости превзошла молву о щедрости его отца, то проявлял в этом деле излишества; он приказал, чтобы, как это было принято во времена каана, товары купцов, приехавших из окрестных стран, оценивали, и он оплачивал [их]. Один раз [цена] оказалась выше 70.000 балышей, так что [пришлось] написать берат на области. Товары разных стран были навалены горами, так что перевозка их представляла некоторое затруднение. Вельможи доложили его величеству об этом обстоятельстве. Он сказал: хранить их трудно, и пользы [от них] никакой не получается, пусть раздадут войску и [всем] присутствующим. Много дней делили и раздавали всему народу, и все оставалось много, тогда он приказал отдать [это] на поток и разграбление.
ГАН МУ. Дин-вэй, 7-е, лето [2.2].
Монголы напали на Корею.
Корея перестала доставлять годовую дань, и Монголы пошли воевать ее. В последствии, до восьмого года царствования Хана Мункэ (1258) переменили четырех полководцев; приступом взяли 14 городов.
БАЙОТНОЙ. Грамота к Папе Римскому [6.19]
Божественным расположением хама посылается слово Байотноево. Ведай это папа. Послы твои пришли и грамоту твою нам принесли. Послы твои говорили дерзкие слова: не знаем, ты ли велел им говорить так, или они говорили сами от себя. А в грамоте пишешь ты, что мы многих людей убиваем, истребляем и погубляем. Непреложная заповедь Божия и установление того, кто сохраняет лицо всея земли, таковы: слышащий установление, да сидит на собственной земле, воде и отчине, и отдаст силу тому, кто сохраняет лицо всея земли. Кто же, не внимая заповеди и установлению, будет делать противное, да истребится и погибнет. Теперь посылаем мы вам это установление и эту заповедь. Если вы хотите сидеть на нашей земле, воде и отчине; то ты, папа, приходи к нам самолично и предстань пред того, кто сохраняет лице всей земли. Если же ты не послушаешь непреложной заповеди Божией, и того, кто сохраняет лицо всея земли; то мы не знаем, что из этого будет, Бог весть. Но прежде, нежели ты придешь, пришли послов возвестить нам: придешь ли ты или нет, хочешь ли жить с нами согласно или быть врагом? и на сие повеление пришли нам скорее ответ. Повеление это посылаем мы чрез руки Айбега и Саргиса.
Писано месяца июля 20 дня луны в области замка Ситиенса.
ГУЮК-ХАН грамота Байотною, которую Татары называют грамотою Божиею [6.19].
Повелением Бога живого, Чингисхам, сын Божий кроткий и почтенный, говорит: Как Бог, превознесенный над всем, есть бессмертен, так на земле один владычествует Чингисхам. Хотим, да слова сии достигнут до услышания всех и всюду, в областях, нам повинующихся, и в областях, нам сопротивляющихся. По сему, ты, Байотной, да внушишьи возвестишь им, что таково есть повеление Бога живого и бессмертного; да объявишь немедленно то, о чем ты просил и сие веление мое во всех местах, куда только может дойти посол. И если кто будет прекословить тебе, тот да продастся, и земля его да опустошится. И возвещаю тебе: кто не услышит сего моего веления, тот будет глух, и кто увидя оное, не станет повиноваться, тот будет слеп, а кто будет исполнять сей суд мой, тот познает мир; кто же не будет выполнять оного, тот будет хром. Сие мое постановление да достигнет до сведения каждого, невежды и ученого. И так, кто услышит это и не станет выполнять, тот да истребится, погибнет и умрет. Объяви же оное, Байотной. И кто восхощет блага дома своего, и будет сохранять оное, и желает служить нам, тот да будет охраняем и чествуем ; а кто, услыша оное, будет прекословить, того карай, как рассудишь за благо.
УЛУС ЧАГАТАЯ
РАД. Об обстоятельствах царствования в улусе Чагатая после его смерти [1.2, т.2, с.96-97].
После смерти каана и Чагатая, хотя наследником престола был Кара-Хулагу, самый старший из детей старшего сына Чагатая - Мутугэна, который еще при жизни отца, во времена Чингиз-хана, скончался от ранения стрелой у крепости Бамиан, Гуюк-хан для противодействия, которое он оказывал Менгу-каану, послал на царство Чагатаева улуса Йису-Менгу, сына Чагатая.
С наступлением следующего года -- то был 696 (1247) год армянского летосчисления -- благочестивый католикос Константин, послал церквам Восточной [Армении] через служку своего Теодоса дары: шелковые ткани различных цветов, драгоценные ризы, чтобы служить [в них] божественную литургию в славных монастырях, а также циркулярное письмо о передаче окрестных гаваров и городов в удел гробнице апостола Фаддея, [послал] большое количество золота для строительства паперти, которую после разорения, учиненного тюрками и набегами грузин, должен был возвести вардапет Иовсеп, ибо [гробница] долгое время была пустынна и необитаема.
Иовсеп поехал к одному из татарских военачальников, по имени Анагурак-ноин, летнее обиталище которого в те дни находилось в соседстве с могилой святого апостола Фаддея; по его приказу вычистили церковь и освятили ее, [затем Иовсеп] основал монастырь и собрал в ней множество монахов.
И татарин этот продолжил дорогу во все стороны, чтобы богомольцы могли без страха проходить через его стан, строго-настрого приказал не беспокоить и не притеснять никого из тех, кто пожелает прийти сюда [на богомолье], и сам охотно склонялся к ним. Многие из [татар] приходили туда и крестили сыновей я дочерей своих, и множество одержимых и хворых были исцелены. И прославлялось имя господа нашего Иисуса Христа.
И вовсе не все воины татарские были врагами креста и церкви, наоборот, [многие] весьма почитали их, подносили подарки, поскольку не питали к ним ни ненависти, ни отвращения.
КИРАКОС. гл.44. О сборщиках податей, прибывших от хана [4.1]
Хан Гиуг (Гуюк), став великим государем войска татарского в их стране, тотчас послал сборщиков податей в свои войска, расположенные в покоренных ими различных краях и областях, собрать в них десятую долю добычи войска всякого рода я подать с гаваров и государств, которые были завоеваны ими: с персов, мусульман, тюрок, армян, грузин, агван и всех народов, подвластных им.
Главными среди этих сборщиков податей были люди жестокие и алчные, одного из них звали Аргуном -- он властвовал над всеми, а второго - Бугой, который был даже зловреднее того Буги, который в дни Джафара Измаильтянина пришел в Армению и разорил множество областей. Точно так же и этот Буга: прибыв к татарским войскам, входил в дома старшин и безжалостно отнимал все, что нравилось ему, и никто не осмеливался сказать ему что-нибудь, ибо он собрал себе людей среди разбойников из персов и мусульман, совершавших бесчеловечные поступки и особенно враждебно относившихся к христианам. [Эти разбойники] восстановили [Бугу] против благочестивого князя Гасана, называемого Джалалом. Тот схватил его при Великом дворе и в присутствии всей знати подверг разнообразным пыткам, [затем] разрушил неприступные крепости его -- ту, что по-персидски называли Хоханабердом, Дэд, Тциранакар и другие его замки. И так сровнял их с землей, что даже следа не осталось, будто вовсе и не было там никогда построек. И, отдав [Буге] много золота и серебра, [князь Джалал] еле спасся от смерти; и высокие сановники [татарские] не могли ничем помочь ему, такой ужас нагнал [Буга] на всех.
Вознамерился [Буга] схватить также и ишханац-ишхана Авага, чтобы и его подвергнуть пыткам и издевательствам. Тогда высокородные вельможи подучили его (Авага): "Не бойся, собери все свое войско и так ступай на свидание к нему; если же случится, что он захочет захватить тебя, ты сам захвати его". Аваг так и сделал -- отправился к нему с большим войском. Увидев это, Буга испугался и сказал ему: "Что значит такое множество воинов? Неужто ты восстал против хана и пришел убить нас?"
Аваг ответил ему: "А почему ты собрал такое множество злоумышленников из персов и пришел коварно захватить нас?"
Когда Буга понял, что ему (Авагу) известны коварные намерения его, стал говорить с ним мирно. Однако он без конца обдумывал и замышлял зло против [Авага], искал удобного случая для претворения в жизнь злой воли своей. И покуда он размышлял об этом злодеянии, настиг его справедливый суд божий: вдруг в горле у него появились язвы и задушили его, и зло было убито злом. Так исчез [с лица земли] нечестивец, и да не увидит он славы божьей.
КИРАКОС. гл.45. О том, как грузинские цари отправились к хану [4.1]
Царство грузинское, совсем недавно такое могущественное, ослабело и попало под иго татарского войска, находившегося на Востоке, главою которого после смерти Чармагуна стал Бачу-ноин. И была в ту пору царицей грузинской некая женщина, по имени Русудан, которая скрывалась, укрепившись в неприступных местах Сванетии. К ней прибывали послы с двух сторон: из татарского стана от ближайшего родственника хана великого военачальника Бату, находившегося на севере, который властвовал над всеми, так что без его воли [даже] хан не вступал на престол, и от другого военачальника, по имени Бачу, находившегося в Армении; [оба они] предлагали ей явиться к ним с миром и дружбой и уже с их позволения править царством своим. А она, будучи женщиной красивой, не решалась поехать ни к кому из них, дабы не быть опозоренной, а посадила на престол своего сына Давида, совсем еще юношу, и послала его к военачальнику Бату.
А эти начальники, бывшие вместе с Бачу-ноином на Востоке, которые захватили все области Армении и у которых находились князья грузинские, увидев, что царица грузинская не поехала к ним, а послала своего сына к Бату, недовольные положением вещей, послали [людей] к ромейскому султану Гиатадину и привезли оттуда племянника Русудан, сына грузинского царя Лаша Георгия, которого сама Русудан отправила вместе с дочерью своей, женой султана Гиатадина, и тот заключил его в темницу, дабы он не злоумышлял против царствования его тещи. И эти привезли его оттуда и отдали ему царство отца его и послали к своему государю-хану для утверждения на царство. Сами же посылали одного за другим гонцов к царице Русудан, [предписывая] ей явиться к ним, хочет она этого или не хочет. То же самое и Бату -- он отослал ее сына к хану, а сам звал Русудан явиться к нему.
И она, притесняемая с обеих сторон, приняла смертоносное зелье и покончила с жизнью. [А до того] она написала завещание князю Авагу, поручила ему сына своего, если тот вернется от хана.
А они (царевичи) поехали к Гиуг-хану, который любезно принял их. И предписал им править царством по порядку: сперва [править] старшему из них -- Давиду, сыну Лаша Георгия, а затем, после смерти его (если другой останется жив), -- другому Давиду, сыну Русудан, тетки его. А сокровища царские [приказал] разделить на три части: великолепный, бесценный трон, дивную корону, подобной которой не было ни у кого из царей, которая, говорят, принадлежала Хосрову, отцу армянского царя Трдата Великого, и, спрятанная там, сохранилась благодаря неприступности места, [затем] досталась царям грузинскими там и оставалась по сей день, -- вот эти и другие редкостные ценности послать хану, а остальное поделить между собой. И, вернувшись, они так и сделали при посредничестве Авага, сына Ивана. И восседал Давид, сын Лаша, в городе Тифлисе, а другой Давид -- в Сванетии.
КИРАКОС. гл.46. О том, как отправились к хану Смбат, военачальник армянский, и сын султана Гиатадина [4.1]
Армянский царь Хетум, восседавший в Киликии, послал своего брата, военачальника Смбата, с изысканными дарами к хану. И тот, пройдя с миром долгий путь и будучи с большим почетом принят [ханом], вернулся с громкой славой и доверительной грамотой, дарующей ему множество гаваров и ряд крепостей, принадлежавших прежде царю Левону и отнятых у него после его смерти ,ромейским султаном Аладином.
Султан Гиатадин умер, и остались [после него] двое его сыновей юного возраста. Между ними возникло разногласие, [тогда] один из них поехал к хану, получил от него царство отца своего и вернулся вместе с армянским полководцем Смбатом. Явились они к Бачу-ноину и другим [татарским] вельможам, и те подтвердили приказ государя своего и предоставили войско для сопровождения их в подвластные им страны.
И когда они достигли города, называемого Езенка, услыхали [весть] о том, что брат султана Гиатадина, став зятем Ласкариса, ромейского царя в Ефесе, с его помощью сел на султанский престол в Конии, а брат его с сыном -- на исконный престол в Алайе. Побоявшись ехать туда, он остановился там, в Езенке, чтобы посмотреть, чем кончится это дело.
А полководец Смбат поехал в свою страну, к своему брату, царю Хетуму.
УЛУС ДЖУЧИ
ЛАВРЕНТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ [1.1, т.1, с.201]
В лето 6755... Того же лета поеха Андрей князь Ярославич в татары к Батыеви, и Олександр князь поеха по брате же к Батыеви. Батый же, почтив ею, послал я к Кановичам.
