Весной, в начальной луне года и-хай, 10-го [от установления правления], Пуча Цицзинь, второй помощник цзиньского командующего, сдал Тунчжоу, за что стал командующим.
Во 2-й лунеМухали напал на Северную столицу (Дадин), цзиньские командующие Илдуху и У Гу-лунь сдали город. За это Илдуху стал наместником, а Уер, опираясь [на должность] верховного главнокомандущего армией, держал его в повиновении. Командующий в Синчжунфу Ши Тяпь-ин перешел на сторону [монголов], за это [Ши] Тяпь-ин стал правителем Синчжунфу.
В 3-й луне цзиньский юйши-чжунчэн Ли Ин и прочие командиры войск пришли на помощь Средней столице, но в Бачжоу (Басянь) [монголы] приняли бой и разбили их.
Летом, в 4-й луне, [монголы] взяли два города -- Цинчжоу и Шуньчжоу. Был дан императорский указ Чжанцину объединить 10 территориальных отрядов войск Северной столицы и отправиться в поход на юг. Чжанцин задумал, взбунтоваться и был казнен. Поэтому Чжанчжи, младший брат Чжанцииа, захватил Цзиньчжоу, самозванно присвоил титул "император Ханьсин" и изменил эру правления на девиз "Син-лун".
В 5-й луне, [в день] гэн-шэнь (5.VI), Ваньянь Фусин, наместник цзиньской Средней столицы, принял яд и умер, а Манянь Цзяпьчжун бросил город и сбежал [Шимо] Мин-гань вступил в город и удержал его. В том же месяце [Чингисхан] спасался от жары в Аяпцзине, что в Сюаньчжоу. Он послал [Шиги]-Хутуху и других сделать опись казначейства Средней столицы.
Осенью, в 7-й луне, главарь разбойников в горах Хун-лошань Ду Сю предался [монголам], за что [Ду] Сю стал цзедуши Цзиньчжоу. Был послан цишили (чиновник, сообщающий указы), отправившийся с повелением к цзиньскому владетелю, чтобы все невзятые города Хэбэя и Шаньдуна были отданы [монголам], а он снял титул императора [с себя] и стал бы Хэнаньским ваном, тогда войска будут остановлены. [Цзиньский император] не согласился. [Чингисхан] дал указ Ши Тянь-эру пойти карательным походом на юг, пожаловал ему [звание] второго помощника главнокомандующего и вручил золотую пайцзу с [головой] тигра.
В 8-й луне Ши Тянь-эр взял Пинчжоу, цзиньский цзинлюе Цичжу сдался. Мухали направил Ши Цзинь-дао и других напасть на Гуаннинфу, который им покорился.
Той осенью было взято в итоге городов -- 862.
Зимой, в 10-й луне, цзиньский сюаньфу Пусянь Ваньну захватил Ляодун, самозванно присвоил титул "Тянь вян", государство [свое] назвал "Дачжэнь" и изменил эру правления на девиз "Тянь-тай".
В 11-й луне Елюй Люге прибыл к императорскому двору, его сын Седу вошел в свиту [императора -- Чингисхана]. Ши Тянь-сян покарал Синчжоу, захватил его цзеду-ши Чжао Шоу-юй.
В этом году Чингис-хан также находился в стране Китай. Он послал Самукэ-бахадура с войском в некоторые тамошние области, чтобы взять [их], а Тулун-Чэрби к Чаган-балгасуну. Они взяли много областей.
АБУЛГАЗИ. ч.2, гл.10. О войне Чингис-хановой против Алтан хана Китайского [290-293].
Когда сия армия пришла на границы, то знатно умножилась великим числом беглых Кара-Китайцов. Алтан-Хан уведомившись о сем походе, и зная, что была великая дороговизна в городе Ханбалик, и в лежащих около его местах, послал туда несколько тысяч верблюдов с хлебом под охранением великой армии, которая была под командою двух наилучших его генералов. Но полки Чингис-Хановы вышедши против их, всех и совсем порубили, обоих оных генералов взяли в полон и отняли всех тех верблюдов с хлебом. Ведомость о сем несчастии столь в великую привела печаль Алтан-хана, что он сам себя отравил.
Когда приближались генералы Чингис-хановы; то город Ханбалик сдался без всякого сопротивления. Чингис-хан уведомившись о сем, послал из своих первых офицеров, именем Кутулку-Нояна, с двумя другими своими министрами в Ханбалике, для взятия сокровища Алтан-Ханова, и для привезения оного туда, где он обыкновенно сам пребывал. Потом и сам прибыл в Ханбалик, и всячески старался, чтоб утвердить и распространить отчасу больше силу свою в Китае. Для сего взял он многие города всей империи, из которых в знатнейшие посадил крепкие гарнизоны, и определил надежных губернаторов. Препроводивши пять лет в сих упражнениях, возвратился в наследные свои провинции.
СУН ЦЗЫ-ЧЖЭНЬ. Елюй Чу-цай [1.8].
По прошествии года столичный город [государства Цзинь] не смог удержаться и подчинился царствующей династии. Тай-цзу (Чингисхан), давно стремившийся овладеть Поднебесной, когда-то справлялся о близких родственниках дома Ляо и теперь вызвал [его превосходительство] на аудиенцию в [свою] походную ставку. Его величество сказал его превосходительству: "[Дома] Ляо и Цзинь -- извечные враги. Я отомстил им (т. е. цзиньцам) за тебя!". Его превосходительство сказал [ему]: "Со времен моего деда и отца все [мы] служили ему (т. е. дому Цзинь), как подданные. Так неужели [я] осмелюсь еще быть двоедушным и стать врагом [своего] государя и отца, будучи подданным и сыном?" Его величество высоко оценил эти слова и оставил его около [себя] для советов
ЦЗИНЬ ШИ. VIII. Сюань-Цзун. Чжэнь-ю 3-е лето [2.1, с.201-206].
В 1-й месяц войско княжества Ся напало на Хуань-чжэу и завладело оным. Помощник главнокомандующего Пуча-ци-цзинь с войском покорился Монгольскому государству. В этом месяце помер сын и наследник государя Шэу-цзун. При отходе Сюань-цзун-хана для совершения жертвоприношения над наследником, чиновники палаты говорили ему: "Сегодня день дракона, в который нельзя сетовать". Но государь сказал им на сие: "Отец и сын суть ближайшие родственники. К чему делать предосторожности?" И на их представление не согласился.
Во 2-й месяц император Сюань-цзун издал указ следующего содержания: "Всем подданным в государстве давать чины наравне с людьми поколения нюй-чжи. Если чиновники палаты будут делать различие между ними, то судить их как нарушителей указа". Шаньдунский чиновник сюань-фу-ши по имени Пуча-ань-чжэу, послал Пуча-лю-цзя и других против разбойника "красной одежды" Ян-ань-ерр, кои, поразив 30.000 его воинов, всех их побили.
В 3-й месяц вельможа Чжань-син-синь представил доклад в четырех пунктах, кои были следующего содержания: "Не нужно более хватать злодеев, подобных Ян-ань-ерр, их нечего опасаться. В настоящее время дела, требующие поспешности, суть следующие.
Во-первых, теперь хорошо привлекать к себе сердца людей. В прежние войны против злодеев наши войска убивали без различия злодеев и добрых, брали их имения и отнимали детей и жен. Таким образом, приводя в страх жителей, заставляли их снова убегать в горы и леса. Надлежит воспретить чиновникам притеснять людей хороших. Тогда народ может быть спокоен, и если неблагонамеренные люди не будут поступать коварно, тогда силы злодеев мало-помалу ослабеют.
Во-вторых, со времени возмущения войска чиновники крепости Цзинь и Сянь и люди благоразумные, собрав жителей, сохранивших верность, сами по себе изгоняют злодеев. Государь хотя и определяет таковых к должности в их прежних местах, но в непродолжительном времени снова посылает людей для смены их. Старые чиновники привыкли к народу, а можно ли знать, что вновь назначенные все имеют способности? От этого происходит замедление в делах при нечаянных случаях. Ныне в окружных и уездных городах оказывается недостаток в чиновниках. Надлежит назначать туда отставных чиновников, бывших полезными для народа, делая выбор оных по их способностям. Но если должность выше степени определяемого к оной чиновника, то назначить его к оной на время, а по выслуге утвердить его в настоящем чине той должности. В таком случае чиновники будут стараться выказать свои способности, и дела будут производиться без затруднений.
В-третьих, из военных чиновников между десятью едва ли найдутся два, которые бы с храбростью выходили на сражение. Надлежит поощрить их производством наград за заслуги тем, кои храбро вступают в бой, но не нужно переменять их должности.
В-четвёртых, жалование и провиант для войск в губернии Шань-дун получаются продажей чинов. Но когда некоторые из покупателей являются с грамотами на чины, члены палаты чинов (герольдии) отсылают их обратно под предлогом, что по расчету степеней им не следует давать сих чинов. Если продают чины тем, коим не должно давать оных, то это вина продающих, а не покупающих. Толпы злодеев около моря еще не усмирены, поля и степи остались не возделанными, и в казенные магазины хлеб не собран. Если, сверх чаяния, не станет провианта для войска, тогда хотя бы и продавали чины, но кто будет верить этой продаже?"
Император Сюань-цзун одобрил представление и во многом оному последовал. Вельможа Дэ-син представил императору, что, по древнему обыкновению, с половины лета государь перестает выходить в тронную, и вельможи являются к нему с докладами через четыре дня однажды. Сюань-цзун на сие сказал: "В спокойное время можно поступать таким образом, но ныне, при множестве дел, возможно ли оставить выход в тронную только потому, что это беспокойно для меня? Мне приятнее, если дела государственные не будут приведены в замедление".
Монгольское войско осадило Среднюю столицу. Охраняющий столицу генерал Чэн-хой отправил к хану Сюань-цзуну гонца с известием о сем. Сюань-цзун дал войско генералам Юн-си и Цин-шэу и послал их на помощь. Генерал Ли-ин шел на помощь к Средней столице с войсками из Хэ-цзяна и Цин-цани и вез съестные припасы из города Цин-чжэу. По прибытии в Ба-чжэу, Ли-ин напился пьян. Во время его нетрезвости напали на него монголы, и войско Ли-ина потерпело сильное поражение. Ли-ин погиб вместе с солдатами и потерял весь обоз со съестными припасами. Шедшие на помощь к Средней столице войска генералов Цин-шэу и Юн-си, услышав об этом, пришли в смятение и пошли назад. Вельможа Хэу-чжи представил хану Сюань-цзуну доклад следующего содержания:
"1. Присутственные места и палаты составляют связь порядка в государстве. Ныне по всем присутственным местам чиновники сюань-фу-ши, не следуя постановлениям, содержащимся в законах, от имени шести палат сами дают чины ниже третьей степени. Этим нарушают порядок, почему сие злоупотребление следует прекратить.
2. Ныне нельзя назвать малочисленным войско, находящееся под управлением четырех главнокомандующих. Но, при всем том, оно не может противостоять неприятелю, потому что при вступлении в бой с неприятелем в одном месте, прочие войска неподвижно смотрят на это, ни одного человека не посылая на подмогу, а при малейшем отступлении (сражающихся), бросив оружие, предаются бегству. Причиной сего, быть может, устарелость войска и трусость генералов. Государь должен обратить внимание на распоряжения полководцев.
3. Командовать войском при сопротивлении неприятелю и понуждать народ при перевозке хлеба -это две разные должности, и не годится к той и другой должности вместе определять одного. Но теперь на главнокомандующих постоянно возлагают сии две должности вместе. Люди, находившиеся при обозах, всякий раз, когда встречают неприятеля, прежде начатия сражения предаются бегству, и солдаты, пришедшие от сего в смятение, в отдельных отрядах бывают разбиты. Хотя бы передний строй войска и одержал победу, но из опасения неприятеля, задний строй непременно выступает вперед. При употреблении войска, его движениям нет определенных правил. Возможно ли теперь следовать только одной форме и не переменить худого? Я не знаток военного искусства, но о поражении войска говорю с вероятностью.
4. Жители Шун-чжэу, Бао-чжэу, Ань-чжэу и Су-чжэу надеются на защиту реки Бо-гэу, вод И-шуй и горы Си-шань. Но у них теперь большой недостаток в чиновниках, а находившиеся там при должностях чиновники слабы и неотважны. Надлежит без замедления избрать храбрых и умных людей и порознь вверить им управление.
5. Заблаговременно повелев войску охранять берег реки Чжан-шуй, от Вэй-чжэу до моря, укрепи область Шань-дун и доставь возможность земледельцам спокойно обрабатывать поля.
6. Ныне беспрестанно убегают чиновники округов и уездов Средней столицы, быть может, из страха быть захваченными от неприятеля, подобно прежним чиновникам. Но есть между ними и такие, кои бояться быть обвиненными за то, что при постоянном перевозе съестных припасов, изнурив силы народа, сделали замедление. Сверх того, по исполнении срока службы их считают наравне с чиновниками других мест, не переносивших беспокойств, что, конечно, для сих людей обидно. Государь! Повели членам палат при производстве в чины наблюдать различие.
7. Успехи войска не распространяются. Виной этому военные начальники. Считая неприятеля неопасным, они с небрежностью производят движения. Недавно Ли-ин, будучи главным командиром, напился пьян. Прежде, нежели он успел вытрезвиться, напал на него неприятель, и он был разбит. Думаю, что в этом нет заслуг Ли-ина. Его следует лишить наследственного чина и жалованья.
8. На северной стороне великой реки (Хуан-хэ) нельзя заниматься земледелием, и чиновники совершенно лишены жалованья и съестных припасов. Нет спокойствия, как между высшими, так и низшими, и все заняты мыслью предаться бегству. Сверх того, разбежавшиеся солдаты, возвратясь обратно, с безумием производят насилия и грабежи, отчего сделалось невозможным жить народу. Надлежит оказать милости, чтобы немедленно призвать его.
9. Между военными чиновниками многие из наследственных дворян. Они с малолетства воспитаны в неге и гордости, не могут переносить трудов, трусливы и глупы. Можно ли на них полагаться? Ныне надлежит избирать людей, превосходящих других храбростью и повиновением, и употреблять их, не обращая внимания на их прежнюю незначительность. Государь! Последуй сему представлению, размыслив об оном со вниманием".
В 5-й месяц монгольское войско взяло приступом Среднюю столицу. Охраняющий сию столицу главнокомандующий Чэн-хой умер, приняв яд. Жинь-тянь-чун и Гао-линь убиты при смятении войска, а генерал Лю-жань-чжэнь-цзун, вышед из столицы, бежал. Вельможа Ли-бинь представил императору Сюань-цзуну доклад в десяти пунктах следующего содержания:
"Во-первых, для поддержания престола надлежит употребить в службу всех князей. Я полагаю, что в прежнее время наше войско всякий раз, когда вступало в сражение с неприятелем, поражаемо было от того, что воины, пробывши долгое время в бездействии, забыли военную дисциплину. Военачальники, не имея способностей, не в силах уничтожить бедствия, и нет между ними таких, кои бы от полноты верности умирали. Наблюдая важность по наружности, они внутренне ищут средств для собственного успокоения. Отобрав искусных и храбрых воинов, они заставляют их следовать за собой, а людей слабых и робких посылают сражаться с неприятелем. Так как полководцы еще до сражения, приметя пыль от неприятеля, прежде других предаются бегству, то за ними всегда убегают и воины. При всем том, государь не только не придает их суду, но еще, прибавляя войска, заставляет нарушать законы. Казнохранилища и магазины мало-помалу опустели, народ обеднел, владения стеснены, а с того времени, как государь переселился на юг, у подданных, отдаленных и вблизи живущих от него, тем паче не стало твердости духа. Чиновники, управляющие местами на северной стороне реки, с беспокойством уклоняются только назад, и нет таких, коп бы помыслили подаваться вперед. В древности при династии Тан, в правление Тянь-бао, когда один за другим были потеряны города Ло-ян, Тун-гуань, танский государь ночью бежал в область Сы-чуань. В то время, если бы наследник престола не возвратился в Лин-у и вместе с военачальниками не устроил войска, то воины, последовавшие за государем на запад, до старости не могли бы возвратиться обратно, и все бы погибли в Сы-чуани. Ныне желательно, чтобы государь, избрав между князьями способнейших и умных и назначив их к управлению войском, повелел им охранять нужнейшие места на севере; чтобы предписал указом по всем местам обучать солдат военному искусству. Тогда все, слышавшие это в четырех концах империи, смело пойдут на смерть сами, и никто не будет обращаться назад. При противоборстве со врагом и искоренении бедствий ничего нет важнее сего. Людей можно воодушевить убеждениями, но нельзя заставить силой. Когда один выступит вперед, то за ним смело пойдут все. Посему-то в старину люди учили сперва собственным примером, а потом уже употребляли власть и силу.
Во-вторых, приобретши расположенность народа, нужно положить твердое основание в государстве. Любовь государя к подданным состоит не в пожертвованиях, а в уничтожении их бедствий и попечении об их выгодах. Народу, пришедшему в смятение, легко оказать милости. Когда водворят в нем спокойствие, согласно с его желанием, любовь и верность к государю умножатся в нем более прежнего. Государь! Мои желания состоят в следующем: умерив несколько оброки, сделай верным твои повеления; прекрати все бесполезные дела для народа; беспрестанно отправляя честных вельмож для ревизировки в округах и уездах, повелевай им при встрече со стариками спрашивать об их бедствиях; назначь для управления верных и честных чиновников и отреши от должностей лихоимцев и жестоких; избавь от погибели бедных и дошедших до крайности; окажи милости сиротам и вдовам и доставь покой пришедшим из отдаленных мест. Тогда подданные, следуя вообще правоте и обязанностям, не будут колебаться в мыслях. Посему-то сказано: покоящийся народ может исполнять обязанности, а для народа бедствующего легко произвести беспорядок. Государь! Вложи слова сии в твое сердце.
В-третьих, собравши сколько можно более умных и способных людей, следует приготовить их для употребления на службу государства. Желающие защищать себя от холода, непременно ищут соболей и лисиц, а желающие совершить дальний путь, по необходимости выкармливают хорошего коня. Хэ-нань и Шань-си суть два места, избранные государем для своего удаления. Надлежит в особенности утешить и оных чиновников и народ. Избери в оных людей честного поведения и любимых народом для употребления на службу. При обыкновенной жизни они могут изучить законы, и при встрече дел, требующих поспешности, их вдруг можно употребить на службу. Оказывая новые милости, перемени в народе слухи и зрелища. Через сие неприметным образом приобретешь расположенность подданных империи.
В-четвертых, нужно избрать чиновников для управления округами и уездами и доставить спокойствие народу. Окружные и уездные чиновники суть люди, посредством коих государь производит правление, и народ продолжает свою жизнь. В настоящее время народ терпит бедствия от того, что чиновники необразованны и неспособны делать пользу. Живя корыстолюбием и грабительством, они сдружаются с непотребными людьми, посредством коих своевольно берут в подать вместо меры хлеба 10 тысяч мелкой монеты. Таким образом, для народа нет места приносить жалобы. С сего времени не следует определять к сим должностям людей, кои способности не превосходят других и не отличаются особенностями в правлении. Хотя родственники государя и старые вельможи суть люди знаменитые, но их не должно сделать чиновниками по округам и уездам. Тогда умные люди, с радостью исправляя должности, будут вполне выказывать свои способности, а люди беспечные, со стыдом размышляя о сем, сами будут стараться быть хорошими.
В-пятых, похвалой людей верных и правдивых надлежит поощрять служащих. Верные и правдивые люди смело жертвуют вам жизнью, истощая свои силы, и хотя бы город был взят неприятелем, и тогда не отдадут себя на посрамление. Вельможи из палат на таковых ни мало не обращают внимания. К щадившим жизни они в особенности показывают свою любовь, являя им милости, между тем, как потомки умерших не получают наследственных достоинств. К чему же после сего будут стремиться подданные империи и чего будут бояться? Естественно, что они будут изыскивать средства к приобретению собственных выгод. Посему-то все служащие вполне уразумели невыгоды отдавать себя на смерть и все хитрости, какими можно освободить себя от оной при несчастии. В этом нет пользы для государя.
В-шестых, надлежит стараться увеличить сбор хлеба, сделав главным предметом промышленности земледелие. Это есть средство сделать войско сильным, а народ богатым, есть дело, требующее в настоящее время поспешности.
В-седьмых, нужно прекратить расточительность, возвысив бережливость. Ныне государство опустело, и много брошено пашен. Поэтому для избавления народа от крайности всего нужнее прекратить расточительность в потреблении.
В-восьмых, надлежит отрешить безнужных чиновников, а их жалованием пополнить жалование войску. Со времени войны число народа из десяти частей умалилось до четырех или пяти, а число чиновников по областям (цзюнь) и уездам остается прежнее. Это противно законам внимательности к равновесию и прекращению злоупотреблений.
В-девятых, усовершить военную дисциплину, нужно приучить войско к сражениям и обороне. Издревле знаменитые полководцы рассчитывали победы над неприятелем по состоянию военного искусства. Тогда войско не будет уклончиво, хотя бы его посылали в огонь и в воду, и в ста сражениях стократно станется победителем. "Употребить в сражении народ необученный, - сказал Конфуций, - значит бросить народ". В военных правилах сказано: "Если не будет остро оружие, то войско будет отдано неприятелю; если войско не будет научено сражаться, то неприятелю будет отдан полководец; если полководец несведущ в военном искусстве, тогда будет отдан неприятелю государь; наконец, если государь не выберет полководца, то неприятелю будет отдано государство". Можно ли не вникать в это.
В-десятых, исправив крепости и рвы, надлежит приготовиться к защите и сопротивлению. Для защиты государства надежных крепостей около столицы остается немного. Если не будем защищать и сих мест, тогда область Хэ-шо (место по северную сторону реки) равно не будет наша. Можно ли надеяться только на Хуан-хэ?"
Император Сюань-цзун был удивлен сим докладом. Вторично выпытывая Лю-бина, он дал ему следующие вопросы: "В каком случае можно защитить города на северной стороне реки? Народ и войско теперь живут вместе. Какими средствами согласить их? Как распространить способ употребления денежных билетов? Наконец, посредством чего можно уравнять цену вещей?"
Лю-бин отвечал: "Города и крепости могут быть крепки по выборе полководцев для охранения оных. Если войско не будет притеснять народ, то между народом и войском может быть согласие. Когда прием и выпуск будут соразмерны, тогда может распространиться употребление билетов. Наконец, при побуждении к земледелию и уменьшении податей может уравняться цена вещей".
Сюань-цзун хотя и одобрил его слова, но не мог ими воспользоваться и только сделал Лю-бина главным прокурором.
В 6-й месяц Сюань-цзун, услышав о возвышении цены на хлеб в столице Бянь-цзинь, спрашивал вельмож, каким образом поправить это. Когда все говорили, чтобы поставить цену законом, вельможа Гао-жули сказал: "Повышение и понижение цен на вещи в продолжении одного дня бывает различное. Если много покупателей и мало продавцов, то цена возвышается. Ныне из всех мест народ собрался в Хэ-нань. Возможно ли, чтобы при многочисленности покупателей не возвышалась цена? Если определить цену, то имеющие хлеб скроют оный и не будут выпускать для продажи, и перепродавцы равно не будут больше приходить в столицу Бянь-цзин. Тогда покупатели придут в крайность, и цена еще более возвысится. Всякое дело имеет свои трудности и удобства. Можно ли не знать этого? Ныне трудно приобретать хлеб, потому что его мало, и легко получить денежные билеты, потому что их много. Должно предупредить трудное и потом принять за легкое. Когда, по принятии мер к выпуску хлеба для продажи, торговлю будут производить посредством билетов, цена на хлеб сама собой может понизиться".
Государь последовал сему совету.
В 7-й месяц государь Сюань-цзун утвердил печати: для чиновников шу-ми-юань - с изображением оленя, для чиновников сюань-фу-сы - с изображением рыбы; для тун-цзюнь-сы - с изображением тигра.
В 8-й месяц цзиньский вельможа Чжан-жу-ци, намереваясь снова отложиться, послал тайно человека для склонения вельможи Сунь-бан-цзо. Сунь-бан-цзо, удержав присланного, тайно донес о сем деле вельможе Вань-янь-би. Вань-янь-би, около своего дома скрыв в засаде солдат, пригласил к себе на пир Чжан-жу-ци. Обнося несколько раз чашу с вином, когда все напились, скрытое войско, на звук бубнов вышед из засады, умертвило Чжан-жу-ци. Его сообщников (более 10.000 человек) равно предали смерти. Сюань-цзун-хан весьма одобрил сей поступок и Вань-янь-би возвел в достоинство ми-го-гуна, а Сунь-бан-цзо сделал чиновником фан-юй-ши; прочих наградил по заслугам. Разбойники "красной одежды" произвели грабеж в Чэн-у. Цзиньский генерал Янь-чжан-тянь-чжэ, сразившись с ними, разбил и умертвил несколько сот человек.
В 9-й месяц Разбойник "красной одежды" Чжэу-юань-ерр, истребив цзиньский город Шень-чжэу, взял три уезда: Дун-лу, Ань-пин и У-цзи. Главнокомандующий губерний Чжэнь-дин, употребив хитрость, убил разбойника Чжэу-юань-ерр и более 500 человек его сообщников.
В 10-й месяц войско царства Ся вступило в места Бао-аньские; цзиньский генерал Го-цзя-ну, давши сражение, разбил оное. Цзиньское пограничное войско снова поразило войско Ся, при нападении оного на город Янь-ань. Цзедуши Тушань-удянь доносил, что вельможа Можань-цзинь-чжун имеет намерение отложиться. Государь со скорбью сказал: "Я не пренебрег Можань-цзинь-чжуном. Но Цзинь-чжун, бросив Среднюю столицу и презрев изображения моих предков, их могил и всех царей, ушел со своей женой. Это уже составляет большой проступок".
За сим он заключил Цзинь-чжуна в темницу. Спустя долгое время по заключении Можань-цзинь-чжуна в темницу, вельможа Сюй-гу говорил государю: "Конечно, Цзинь-чжун имеет большой проступок, когда государь заключил его в темницу. Но не зная его вины, все поражены страхом. Государь! Поручи правдивым и верным вельможам исследовать его дело. Если он действительно окажется виновным, то, обнародовав его преступления, успокой устрашенных подданных внутри и вне столицы".
Сюань-цзун повелел исследовать дело, и так как оно оказалось истинным, то казнил Цзинь-чжуна и Ули-е и объявил об их преступлении внутри и вне.
Войско Ся овладело городом Линь-тао и взяло в плен генерала Хушила. Когда Сюань-цзун употребил потомка Конфуция Кун-юань-цо, то вельможи говорили ему: "Могила Конфуция находится в Шаньдунской губернии в городе Цюй-фу-сянь. Туда должно отправить человека для жертвоприношения".
Сюань-цзун согласился на их слова и послал Кун-юань-цо для жертвоприношения (Конфуцию). Но после государь рассудил, что Кун-юань-цо есть потомок премудрого, и что в Шаньдунской области везде ходят разбойники, почему, если оставить его там для жертвоприношения, опасно, чтобы с ним не случилось нёсчастия, и чтобы не пересеклись с ним потомки. Затем, вызвав обратно Кун-юань-цо, сделал его чиновником тай-чан-бо-ши в палате жертвоприношений. Ляодуньский злодей Пусянь-ван-ну объявил себя государем и первый год своего царствования назвал Тянь-тай. Войско Ся напало на цитадель Хэ-жун-чжай в Суйдэ, но цзиньское войско разбило оное. Потом оно вторично напало в Суй-дэ. Цзиньское войско снова поразило его. Цзиньский генерал Ила Табуе с десятитысячным отрядом разбил корпус Ся при Шу-ян-чжай, состоявший из нескольких десятков тысяч. Чиновник пин-чжан по имени Гао-ци со всеми вельможами явился к государю с поздравлением и говорил: "При величии и добродетелях государя, Табуе с малым числом войска возмог разбить великое число неприятеля".
Сюань-цзун отвечал на сие:
"Издревле возвышение государств основывалось на верности и мудрости вельможей. И ныне я возмог сделать успех равно силами полководцев и мудрых вельможей".
Ила Табуе возвысил в жун-лу-дай-фу Отложившиеся от Цзянь Лань-чжэу-цзи и Чэнь-сэн пришли с восьмидесятитысячным корпусом войска Ся и осадили город Линь-тао-фу. Через полмесяца у осажденных, состоявших только из нескольких тысяч человек, оказался недостаток в провианте. При общем бедствии главнокомандующий городом Хутумэнь утешал страждущих тем, что успехам и неудачам, равно как и счастью и бедствиям вообще, причиной считал собственные поступки. Он казнил 20 человек, имевших сношения с неприятелем, и выбросил их головы за крепость. Войско Ся обступило город с четырех сторон. Хутумэнь ночью вышел с войском из крепости и напал врасплох на стан неприятельский, отчего войско Ся пришло в смятение и обратилось в бегство. Цзиньцы, преследуя оное, во множестве его побили. Монгольское войско взяло приступом Чжан-дэ-фу; при сем убит начальник города по имени Селе.
ГАН МУ. И-хай, 8-е лето. Царства Гинь правления Чжен-ю 3-е лето [2.2].
Войско, посланное Государем царства Гинь для избавления Средней столицы, встретившись с Монголами под Ба-чжеу, пришло в великое замешательство.
Летом, в 5-й месяц, главноуправляющий в сей столице младший Министр Ваньянь-чен-хой сам предал себя смерти. После Монголы вступили в Среднюю столицу.
Средняя столица Нючженская уже давно находилась в осадном состоянии. Как Муянь-цзинь-чжун долго служил на войне, то Ваньянь-чен-хой препоручил ему военную часть, а себе предоставил главный над всем надзор, и в представлении, квасцами писанном, донес Двору о крайности своего положения. Нючженский Государь отправил для спасения столицы Генерала Юн-си с корпусами областей Чжун-шань и Чжен-дин; Генерала Ухури-цин-шеу с 18.000 корпусом из Да-мин, присоединив из юго-западных дорог 11.000 пехоты и конницы, а из Хэбэй 10.000 корпус. Генерал. Прокурору Ли-ин предписал вести съестные припасы из Да-мин, а Сенатору Фу-чжури следовать за ним. Ли-ин, по прибытии в Да-мин, получил несколько десятков тысяч войска; но в распоряжении оными не соблюдал никакого порядка.
В 3-й месяц, будучи пьяный, встретился с Монгольским войском по северную сторону города Ба-чжеу; и, будучи разбит, потерял весь транспорт со съестными припасами, и наконец убит на сражении. Корпусы Генералов Ухури и Юн-си, получив о сем известие, оба обратились, в бегство. После сего происшествия, сообщение с Среднею столицею пресеклось, и она не могла уже ожидать вспоможений со внешних сторон. Чен-хой, советуясь с Цзин-чжун, хотел вместе с ним умереть за отечество: но Цзинь-чжун не соглашался с ним. Чен-хой в досаде тотчас возвратился в свой дом. Впрочем, войска воспротивились ему, и все приняли сторону Генерала Цзинь-чжун. Для Чен-хой ничего более не оставалось, как умереть. И так он, простившись в храме Предкам, призвал Секретаря Чжао-сы-вынь, и сказал ему: "Когда состояние дел дошло до сей степени, то осталось только из усердия к отечеству умереть".
В 5-й месяц, в некоторый день, Чен-хои написал завещание Государю, и препоручил Президенту Сената Ши-ань-ши переписать. В сем завещании он рассуждал только о великих мерах в пользу отечества, и о злонамеренных видах Сенатора Гао-ци; сверх сего извинялся, что немог сохранить столицы. Он был спокоен как в обыкновенное время. Собрав все свое имущество, он позвал домашних людей, и наделил каждаго из них по заслугам. Весь дом рыдал. Чен-хой, с величественным видом разговаривая с Ши-ань-ши, сказал: "Все, что преподали мне учители в пяти священных книгах, я тщательно наблюдал, и по мере сил исполнял не для одной пустой учености".
Как скоро он опьянел, то, взявши кисть, простился с Ши-ань-ши, и на самом конце написал две буквы превратно (низом вверх), бросил кисть, и сказал: "От вас я впал в погрешности, и мог ли неразстроиться в наилучших намерениях?"
Потом сказал к Ши-ань-ши: "Прощай!"
Ши-ань-ши лишь вышел из ворот, как услышал вопль, и опять возвратился. На вопрос его сказали, что Чен-хой, принявши яд, уже умер. Домашние люди в замешательстве похоронили его в зале. В вечеру сего дня Царицы, остававшияся в Средней столице, услышали, что Цьзинь-чжун намерен уехать на юг; почему, увязав платье, собрались у дворцовых ворот Тхун-сюань-мынь. Цзинь-чжун, в намерении обмануть их, сказал, что ему должно прежде выехать и открыть для них дорогу. Царицы поверили ему. И так Цзинь-чжун с любимою наложницею и приближенными своими прежде выехал из города, и более об оном недумал. После сего Монгольские войска вступили в Среднюю столицу. Чиновников и жителей погибло при сем случае великое множество. Своевольствующие солдаты зажгли дворец, и пожар продолжался более месяца. В сие время Монгольский Государь находился в Хуань-чжеу. Получивши известие о взятии Пекина, он отправил нарочного, чтобы объявить благодарность Минганю с прочими, и отвести сокровища государственного казначейства на север. Сим образом погибли таблицы предков царствующаго рода Нючженей, вместе с оставшимися в Пекине Царицами. Цьзинь-чжун, по прибытии в Чжун-шань, сказал своим приближенным: "Если бы ехать вместе с Царицами, то можно ли бы нам достигнуть сего места?"
Ши-ань-ши прибыл в Бянь с завещательным докладом Министра Чен-хой, который по смерти пожалован Княжеским достоинством и назван Чжун-су. Цзинь-чжун также приехал в Бянь. Государь освободил его от суда, и произвел Сенатором: но в скором времени, за умысел против престола, предан казни.
Зимою, в 10-й месяц, Монголы, осадив Тхун-гуань, крепость царства Гинь, немогли взять; почему чрез Сун-шань пошли на Бянь; но, будучи отражены жителями царства Гинь, обратно ушли.
Монгольский Государь, имея пребывание при озере Юй-эрль-ло, предписал Самхе-батуру идти с 10.000 конницы из Си-ся на Цьзин-чжао, и осадить Тхун-гуань. Самха-батур немог взять сей крепости; почему узкой дорогою чрез Сун-шань пошел на Жу-чжеу. Если встречал горныя ущелья, то из связанных железных копьев делал мосты для перехода. Преодолев столько трудностей, пошел на Бянь-цзин. Нючженский Государь наискорейше вызвал пестрошапочный корпус из губернии Шань-дун. Уже Монгольское войско подходило к Син-хуа-ин, в 20 ли от Бянь-цзин, как пестрошапочный корпус отразил его. На обратном пути оно пришло к Шень-чжеу. В сие время Желтая река покрылась льдом; почему Монголы перешли на северный берег. Нючжени решились защищать одне крепости. Монгольские войска, куда ни обращались, все покоряли. Нючженский Государь отправил посланника просить о мире. Монгольский Государь, соглашаясь на оный, сказал Генералу Самхе: "Если зерены и олени внутри облавной площади уже нами пойманы, а остался один заяц: для чего бы непустить его?"
Самха, стыдясь, что он еще ничем неотличился, несоглашался на заключение мира, и отправил нарочного сказать Государю Нючженскому, чтобы он, если желает договариваться о мире, сложил с себя достоинство Императора, и назвался вассалом, в замену же того признан будет Королем. Таким образом немогли приступишь к мирным переговорам.
В 12-й месяц, Монгольский Мухури убил Генерала Чжан-цин. Чжан-чжи, младший брат последняго, снова овладел городом Цзин-чжеу, и объявил себя Королем.
Монгольский Государь приказал Генералу Чжан-цин с десятью полками Северной столицы следовать за Доголаном на южную войну; но Чжан-цин замышлял противное. Мухури, приметив сие, предписал Генералу Сяо-ужиню надзирать над его корпусом. По прибытии в Пьхин-чжеу, Чжан-цин сказался больным, и медлил походом. Ужинь взял его под стражу и предал казни. Младший его брат Чжан-чжи, досадуя, что погубили старшаго брата его, казнил правителя канцелярии, занял Цзинь-чжеу, и, объявив себя Королем, назвав свое правление Син-лун. Он подчинил своей власти: Пьхин-чжеу, Луань-чжеу, Жуй-чжеу, Ли-чжеу, И-чжеу, и Гуан-нин. Мухури пошел на него с передовым корпусом Генерала Мунгу-бухи и с корпусом Генерала Уера. Вышепомянутые города опять покорились Монголам.
