Его предок в десятом поколении -- Бодончар, [его] мать прозывалась Алан-Гоа, [она] была замужем за Добун-Мэргано и родила двух сыновей, старшего звали -- Букун-Хадаги, другого -- Бухату-Салчжих.
Вскоре муж умер, а Алан-Гоа осталась вдовствовать. Ночью [она] спала в юрте, [ей] снилось -- белый свет проник в верхнее отверстие юрты и обернулся в золотого цвета божество, скользнувшее на лежанку [где она] спала. Алан-Гоа проснулась в испуге. В связи с этим [событием] стала беременной и произвела на свет сына, это и был как раз Бодончар. Выражение лица у Бодончара было странное, [сам] крайне молчалив и немногословен, домашние считали его тупым. Одна только Алан-Гоа говорила остальным так: "Этот ребенок не слабоумный, в будущих поколениях его дети и внуки обязательно будут весьма знатными".
[Когда] Алан-Гоа не стало, братья поделили семейное состояние без него. Бодончар сказал: "Бедность и худородство, богатство и знатность -- судьба [решит]! Чтобы приобрести имущество -- пожалуй, достаточно путей". В одиночку сел на очень белого коня, добрался до местности Балчжуп-арал и остался там. Но еды и питья [там] не было. Случилось так, что ястреб-тетеревятник сшиб в поле зверя и поедал [его], Бодончар из шнура приготовил ловушку и изловил [ястреба]. Ястреб быстро приручился. Тогда с ястребом на руке [Бодончар] стал охотиться на зайцев и птиц, чем добывал пропитание. Быть в нужде и сразу получить помощь -- похоже само Небо поддержало его.
Прожил [он] несколько лун, когда некий народ из нескольких десятков семей [рода] болюк с Тунгилика, подгоняемый [нуждой], передвигался по степи [вслед] за травой и водой. Бодончар связал шалаши и помог им обосноваться, [они] действовали сообразно потребностям и с тех пор средства к существованию мало помалу стали достаточными.
Однажды младший [из Бодончаровых] старших братьев внезапно вспомнил про него: "Бодончар уехал один и не взял с собой ничего, уж не голодает и замерзает [он]? Как никак близкий человек". Тогда [он] лично направился навестить [Бодончара], встретился с ним и оба вернулись в свои места. Бодончар по дороге обратился к старшему брату и сказал так: "Собрался тут народ с Тунгилика, никому не принадлежит и не служит. Что если удержим их как воинов, могут ведь и послужить [нам]?" Брат с радостью согласился. Прибыв к [тем] семьям, сразу набрали молодцов и назначили Бодончара командовать их авангардом, который, конечно, полностью ему покорствовал.
РАД. Об Алан-Гоа и трех ее сыновьях, появившихся на свет, согласно рассказу и утверждению монголов, после кончины ее мужа [1.2, т.2, к.2, с.12-14].
Предание сказителей таково, что Добун-Баян, муж Алан-Гоа, скончался в молодости. Но так как предопределение создателя, не имеющего себе равного, было таково, чтобы в мире явился государь, обладатель счастливого сближения светил, властный и могущественный, который подчинил бы себе все государства мира и ввел бы в ярмо покорности и повиновения выи непокорных владык, дух же его был бы так силен, что он смог бы царствовать над миром и предводительствовать [всеми] людьми, а после него все государи мира и повелители поверхности земли были бы из его рода, - то подобно раковине, внутри которой годами взращивается крупная жемчужина, но никто не ведает, которая это из раковин, и водолазы постоянно ныряют в море в поисках за этой жемчужиной, отыскивают много раковин и приобретают бесчисленное количество жемчужин, но несмотря на то, что все эти жемчужины идут в дело, - каждая куда-нибудь, - и принадлежат они к числу драгоценностей, купцы их нанизывают в ожерелья, а каждая из них достойна любого народа и любого человека и [купцы] их продают, торгуют ими и совершают сделки, - однако общий предмет желаний есть та знаменитая жемчужина, он [творец] сделал чистое чрево Алан-Гоа раковиной драгоценной жемчужины существования Чингиз-хана и создал в ней сущность его особы из чистого света.
Много ветвей и племен принадлежит к потомству Алан-Гоа, и многочисленность их дошла до того, что если станут перечислять [составляющих] их людей, то [в итоге] получится больше ста туманов. У всех [этих племен] четкое и ясное родословное древо [шаджарэ], ибо обычай монголов таков, что они хранят родословие [своих] предков и учат и наставляют в [знании] родословия [насаб] каждого появившегося на свет ребенка. Таким образом они делают собственностью народа [миллат] слово [зикр] о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы не знал своего племени [кабилэ] и происхождения. Ни у одного из других племен, исключая монголов, нет этого обычая, разве лишь у арабов, которые [тоже] хранят [в памяти] свое происхождение...
В соответствии с этими предпосылками утверждают, - а ответственность [за это лежит] на рассказчике, - что Алан-Гоа, спустя некоторое время после того, как лишилась мужа, однажды спала дома. И вот через [дымовое] отверстие шатра проник луч света и погрузился в ее чрево. Она поразилась этому обстоятельству и перепугалась и никому не пошла рассказать об этом.
Спустя некоторое время она поняла, что забеременела. Когда подошло время разрешиться от бремени, ее братья и родичи ее мужа собрались и сказали: "Как можно, чтобы женщина, не имея мужа, тайком завела бы [себе] мужа и забеременела?!". Алан-Гоа в ответ [им] сказала: "Так как я принесла ребенка, не имея мужа, как бы [в действительности] ни обстояло дело, ваше предположение уместно и подозрение, которое вы питаете, внешне правильно. Однако несомненно, что "воистину некоторые подозрения являются грехом". Как смогла бы я совершить поступок, достойный порицания, который послужил бы причиной срама?! Да, я каждую ночь вижу во сне, что какой-то рыжеволосый и синеокий человек медленно-медленно приближается ко мне и потихоньку возвращается назад. Я вижу [его собственными] глазами! Любое подозрение, которое вы питаете в отношении меня, - ложно! Эти сыновья, которых я принесла, принадлежат к особому разряду [существ]. Когда они вырастут и сделаются государями и ханами всех народов, тогда для вас и прочих племен карачу определится и выяснится, как обстояло мое дело!".
Когда Алан-Гоа это рассказала и [после того как] по всяким внешним данным ее скромность и целомудренность для них стала установленной, они не стали ей [больше] чинить никаких придирок и беспокоить ее. Они поняли, что слово ее истинно, а речь ее правдива.
От Алан-Гоа появилось на свет трое сыновей. Старший из них Букун-Катаки, из рода которого происходят все племена катакин. Имя среднего [ее сына] ..... -Салджи, который является родоначальником племен салджиут. Имя младшего [сына] Бодончар-каан, который был отборным плодом того древа. Из его рода появилось множество племен, как потом последует обстоятельное изложение и подробное перечисление их ветвей; чистый род [насаб] Чингиз-хана восходит к нему.
РАД. О ветвях этих трех сыновей Алан-Гоа [1.2, т.2, к.2, с.15-16].
Знай, что все многочисленные ветви и племена [кабилэ], которые произошли от этих сыновей, называют нирун, что значит: они появились из непорочных чресел; это [название] является намеком на чистые чресла и чрево Алан-Гоа. Эти племена пользуются полнейшим уважением и [выделяются] из среды других племен, словно крупная жемчужина из раковины и плод [лучший] от древа. Все те из монгольских племен, которые не принадлежат к [племенам] нирун, называют дарлекин, как об этом было подробно упомянуто во введении.
Племена булкунут и букунут хотя и появились от того общего корня, но, так как отцом их был Добун-Баян, то их также называют дарлекин. Монгольское племя, которое в настоящее время называют утэгу-богол, в эпоху Чингиз-хана обобщили с этим племенем. Значение [наименования] утэгу-богол то, что они [дарлекины] являются рабами и потомками рабов предков Чингиз-хана. Некоторые [из них] во время Чингиз-хана оказали [последнему] похвальные услуги и [тем самым] утвердили [свои] права [на его благодарность]. По этой причине их называют утэгу-богол. Слово о каждом из тех, кто твердо держит установленный обычай утэгу-богольства, будет приведено на своем месте. Пока же данные сведения здесь было необходимо изложить для того, чтобы [читателю] стал понятен смысл этого наименования. А эти многочисленные ветви, которые все вместе [суть] нируны, хотя они состояли с Чингиз-ханом в родстве и к их уругу принадлежали старшие эмиры и ханы, но так как хан, сахиб-кыран, государь земли и времени был Чингиз-хан, то они вместе со всеми [прочими] монгольскими родами [кабилэ] и племенами, как родственными, так и чужими, стали его рабами и слугами [бандэ ва рахи], в особенности те, которые принадлежали к родичам, дядям и двоюродным братьям по мужской линии, объединившимся во время напастей и в пору войн с его врагами и сражавшимся с ним. Они степенью ниже, чем другие родичи [Чингиз-хана]. Имеется много и таких [монголов], которые стали рабами рабов, как об этом будет обстоятельно изложено в своем месте, в какое время и по какой причине они стали таковыми.
РАД. О Бодончар-хане и упоминание о его женах и детях и изложение их родословной [1.2, т.2, к.2, с.16-17].
Бодончар - третий сын Алан-Гоа - в свое время был предводителем и государем многих из монгольских племен. Он был крайне отважен и храбр.
Он имел двух сыновей. Имя старшего Бука, а младшего Буктай. Родословное древо Чингиз-хана и [родословные] многих других племен нирун восходят к Бука. Будучи наследником отца, он после него занял его место и положение [мансаб]. Он имел сына по имени Дутум-Мэнэн. У Буктая был сын, имя его Начин. Он сосватал девушку из племени монгол и на правах зятя часто ездил туда. Говорят, что некоторые племена тайджиут принадлежат к его потомству, но, по-видимому, этим словам не следует доверять, потому что в исторических книгах, имеющихся в императорской сокровищнице, хранимых великими эмирами и называемых Алтан-дафтар, передается следующее: племена тайджиут происходят из рода Чаракэ-лингума, который был из числа сыновей Кайду-хана, внука Дутум-Мэнэна. Про Начина [известия] ограничиваются [лишь] тем, что он устроил побег своему племяннику, Кайду-хану, из рук [племени] джалаир, как он охранял его, как выбрался совместно с ним [из вражеской среды] и как они поселились бок-о-бок в пределах [рек] Онона и Кэлурэна. Возможно, что, так как племена тайджиут были многочисленны, то потомки [фарзандан] Начина слились с ними и, перемешавшись, стали известны под этим именем [тайджиут], а в особенности, так как они были потомками их дядей по отцу, эта ошибка и произошла вследствие этого. Господствующее мнение именно таково, в противном же случае слово о потомстве [Начина] было бы изложено отдельно. Уруг его [Начина] также принадлежит к нирунам, но определенно и достоверно неизвестно, какое же из ветвей племен нирун, о которых упоминалось, принадлежит к его потомству.
ССМ. I. Родословная Темучжина (прод) [1.3, ї 17-42].
ї 17. Долго-ли, коротко-ли - Добун-Мерган скончался. После смерти Добун-Мергана, Алан-гоа, будучи безмужней, родила трех сыновей. То были: Бугу-Хадаги, Бухату-Салчжи и Бодончар-простак.
ї 18. Бельгунотай и Бугунотай, старшие сыновья, родившиеся еще от Добун-Мергана, стали втихомолку говорить про свою мать Алан-гоа: "Вот наша мать родила троих сыновей, а между тем при ней нет ведь ни отцовых братьев, родных или двоюродных, ни мужа. Единственный мужчина в доме - это Маалих, Баяудаец. От него-то, должно быть, и эти три сына". Алан-гоа узнала об этих их тайных пересудах.
ї 19. И вот однажды весной сварила дожелта провяленного впрок барана, посадила рядом своих пятерых сыновей, Бельгунотая Бугунотая, Бугу-Хадаги, Бухату-Салчжи и Бодончара-простака, и дала всем им по одной хворостинке, чтоб они переломили. По одной без труда переломили. Тогда она опять дала им, с просьбой переломить, уже штук по пяти хворостинок, связанных вместе. Все пятеро и хватали сообща и зажимали в кулаках, а сломать всё же не смогли.
ї 20. Тогда мать их, Алан-гоа, говорит: "Вы, двое сыновей моих, Бельгунотай да Бугунотай, осуждали меня и говорили между собой: "Родила, мол, вот этих троих сыновей, а от кого эти дети?" Подозрения-то ваши основательны.
ї 21. "Но каждую ночь, бывало, через дымник юрты, в час, когда светило внутри (погасло), входит, бывало, ко мне светлорусый человек; он поглаживает мне чрево, и свет его проникает мне в чрево. А уходит так: в час, когда солнце с луной сходится, процарапываясь, уходит, словно жёлтый пёс. Что ж болтаете всякий вздор? Ведь если уразуметь все это, то и выйдет, что эти сыновья отмечены печатью небесного происхождения. Как же вы могли болтать о них как о таких, которые под пару простым смертным? Когда станут они царями царей, ханами над всеми, вот тогда только и уразумеют всё это простые люди!"
ї 22. И стала потом Алан-гоа так наставлять своих сыновей: "Вы все пятеро родились из единого чрева моего и подобны вы давешним пяти хворостинкам. Если будете поступать и действовать каждый сам лишь за себя, то легко можете быть сломлены всяким, подобно тем пяти хворостинкам. Если же будете согласны и единодушны, как те связанные в пучок хворостинки, то как можете стать чьей-либо лёгкой добычей?" Долго ли, коротко ли - мать их, Алан-гоа, скончалась.
ї 23. По смерти матери пятеро братьев стали делить между собою имущество. При этом вышло так, что четыре брата - Бельгунотай, Бугунотай, Бугу-Хадаги и Бухату-Салчжи - забрали себе всё, а Бодончару совсем не дали его доли, считая его глупым и неотесанным и не признавая даже за родственника.
ї 24. "Раз меня и родней не признают, что мне тут делать?" - сказал Бодончар. Оседлал он Орок-шинхула, со ссадинами на спине, с жидким хвостом, наподобие свистун-стрелы, и пустил его куда глаза глядят вниз по течению Онон-реки. "Умереть, так умереть! Живу быть, так быть живу!" - сказал он. Ехал-ехал и добрался до урочища Балчжун-арал. Тут построил он себе из травы балаган и стал жить-поживать.
ї 25. Стал он тут примечать, как сизая самка сокола ловит и пожирает куропаток. Сделал ловушку из волос хвоста своего голохвостого, со ссадинами на спине, Орок-шинхула, заманил, поймал птицу и стал приручать.
ї 26. Не имея другого пропитания, он стрелял по ущельям загнанных туда волками зверей, а нет - так питался и волчьими объедками. Так он благополучно перезимовал тот год, прокормив и себя и своего сокола.
ї 27. Пришла весна. С прилетом уток он стал запускать на них своего сокола, сперва проморив его голодом. Диких уток и гусей понасадил он: на каждый пень - задние части (хоншиут), а на каждый сук - смрадные части (хуншиут), и столько понавешал, что запах шёл.
ї 28. По северному склону гор, из-за темного бора, подкочевало, продвигаясь вниз по течению речки Тунгелик, какое-то родовое колено болюк. Днем Бодончар стал заходить к ним напиться кумысу, когда случалось пускать своего сокола в их сторону. Ночью же уходил, бывало, на ночлег к себе в травяной шалаш.
ї 29. Когда, случалось, люди те просили у Бодончара его сокола, он никак не давал. А жили между собою так, что у Бодончара не спрашивали, откуда и кто он, а тот взаимно не пытался узнавать, что они за люди.
ї 30. Старший брат его, Бугу-Хадаги, зная, что младший брат, Бодончар-простак, отправился вниз по течению реки Онона, пришел сюда поискать брата. Стал он расспрашивать тех людей, что прибыли сюда, кочуя вниз по речке Тунгелик: не бывал ли тут такой-то и такой-то человек, на таком-то и таком-то коне?
ї 31. Люди те отвечали: "Тут есть и человек и конь, как раз такие, как ты спрашиваешь. Он соколиный охотник. Каждый день заходит к нам: угостится кумысом и уходит. А ночами где-то ночует. При северо-западном ветре летят сюда, словно снежные хлопья по ветру, пух и перья гусей и уток, пойманных соколом., Должно быть, он здесь недалеко: сейчас подходит время его обычного прихода. Подожди минутку". Так говорили они.
ї 32. Тем часом подъезжает какой-то человек, следуя вверх по течению речки Тунгелик. То и был Бодончар. Как увидел, так сейчас же и признал его старший брат, Бугу-Хадаги. Забрал он брата с собою, и пустился рысью вверх по реке Онону.
ї 33. Труся рысцой за братом своим, Бугу-Хадаги, говорит ему Бодончар: "Брат, а брат! Добро человеку быть с головой, а шубе - с воротником". Брат его, Бугу-Хадаги, не понял, к чему эти его слова.
ї 34. Когда он повторил те же самые слова, брат его все же ничего не понял и ничего не сказал ему в ответ. А Бодончар ехал и все повторял одно и то же. Тогда старший его брат говорит: "Что это ты все твердишь одно и то же?"
ї 35. Тогда Бодончар говорит: "Давешние-то люди, что стоят на, речке Тунгелик, живут - все равны: нет у них ни мужиков, ни господ; ни головы, ни копыта. Ничтожный народ. Давайте-ка мы их захватим!"
ї 36. "Ладно! - отвечал старший брат. - Но только сначала съездим домой да посоветуемся со всеми братьями, а тогда и пойдем полонить тех людей". Так они беседовали.
ї 37. Воротясь домой, посовещались они с братьями и выступили в поход. Передовым наводчиком пустили самого же Бодончара.
ї 38. Идя лобовым, захватил Бодончар в половину беременную женщину: "Кто ты такая?" - спросил он. - "Я, - говорит она, - я из племени Чжарчиут, по имени Аданхан-Урянхачжина".
ї 39. Тогда братья впятером полонили тех людей, и стали те у них слугами-холопами, при табуне и кухне.
ї 40. Бывшая в половине беременности женщина, войдя к Бодончару, родила сына. Так как его считали сыном чужого племени, то и назвали его Чжадарадай. Он и стал предком рода Чжадаран. У того Чжадарана был сын, по имени Тухуудай. Сыном Тухуудая был Бури-Бульчиру, сын Бури-Бульчиру - Хара-Хадаан. Сыном Хара-Хадаана был Чжамуха. Таково происхождение рода Чжадаран.
ї 41. Эта женщина родила еще одного сына, уже от Бодончара. И оттого, что происходил он от пленницы, - и сына прозвали Бааридай. Он стал предком рода Бааринцев. Сын Бааридая - Чидухул-Боко. У Чидухул-Боко было много жён. Родилось у него и сынов что-то около этого. Они-то и стали родоначальниками племени Менен-Баарин.
ї 42. Бельгунотай стал родоначальником племени Бельгунот. Бугунотай стал родоначальником племени Бугунот. Бугу-Хатаги стал родоначальником племени Хатаги. Бухуту-Салчжи стал родоначальником племени Салчжиут. Бодончар стал родоначальником поколения Борчжигин.
АЛТАН ТОБЧИ. II. Родословная Чингис-хана (прод) [1.4, с.55-59].
После того как Добу Мэргэна не стало, Алун-гоа, живя без мужа, родила трех сыновей по имени Буху Хатаги, Бухучи Салджи и Боданчар Мунгхаг.
Двое сыновей ее Бэлхунутэй и Бэхунутэй тайком говорили между собой о том, что у их матери родились эти три сына: "Нет никого [у матери нашей], ни братьев, ни родственников. Чьи же эти сыновья? Этот человек Магалиг Байагудай стал хозяином в юрте. Не его ли они [сыновья]?" То, о чем они говорили между собой, Алун-гоа поняла.
Однажды в весенний день, сварив сбереженной, вяленой баранины, [она] собрала пятерых своих сыновей, велела им сесть в ряд и взять по одному прутику. Когда она дала [прутики], то сказала: "Сыны, сломайте!" Сыновья ее сломали [их]. Когда же еще дала, связав по пяти прутиков вместе, то не сломали. После того мать их Алун-гоа указала: "Вы, два моих сына! Ваше подозрение насчет того, как родились эти [последние] три сына, чьи они сыновья,-- так это правильное подозрение! Каждую ночь приходил желтый маленький человек, поглаживал мое чрево, входил в юрту [или] через дымовое отверстие, [или] притолку; в час, когда всходило, разливая свет, солнце, он оборачивался желтой собакой и, царапаясь, уходил.
Для тех, кто понимает, Это знак, что он сын Неба. Да!
И я так думать стала.
Не считайте его простолюдином не говорите так!
Ведь потом, когда станет владыкою
Чужих ханов и народов,
--Вот тогда и поймете вы: Не простой человек он. Нет!
Когда так случится, то вы оба станете ему преданными товарищами",-- сказала она. Оба сына ее промолчали. Алун-гоа также сказала поучение своим сыновьям:
"Вы, пятеро сынов моих, из одного чрева родились. Да! Если вы впятером без согласия меж собой будете [жить], То, подобно одному прутику, будете легко побеждаемы! Если будете в едином согласии, то станете как крепкие прутья. Кто же сможет [над вами] стать?"
Тем временем вскоре Алун-гоа не стало.
После того как не стало их матери, старшие и младшие братья разделили стадо ее между собой. Бэлхунутэй, Бэхунутэй, Буху Хатаги, Бухучи Салджи, четверо старших взяли все части. Старшие братья, полагая, что Боданчар Мунгхаг глуп, не считали его сородичем и не дали ему его части.
Боданчар, не получив своей части, сказал: "Этак-то как же здесь жить?",-- сел верхом на Орог-Шинхула, у которого язвы на спине, хвост как стрела, и, говоря: "Умереть ли, жить ли, пусть то ведает судьба моя!",-- уехал по течению реки Онон.
Едучи, он достиг до Балджир-Арала на Ононе и стал там жить, устроив себе шалаш из травы. Жил он на высоком месте; однажды, увидя сероватого ястреба, схватившего и поедавшего черного тетерева, захватил его волосяной петлей, сделанной из [волос] хвоста Орог-Шинхула, [у которого] язвы на спине, хвост как стрела, и обучил.
После того, не имея пищи, чтобы поесть, подкрадывался он к диким животным, притаившимся в ложбине от серых волков, стрелял, убивал и себя этим кормил, воспитывал своего ястреба, так тот год и прошел.
Наступил следующий год.
Когда настала весна,
Когда прилетели утки и гуси,
Когда ястреба своего, привязав, запускал,
То па каждом сухом дереве внутренности
Развешивал и насаживал надолго,
До того,что протухали и смердели.
В то время как он жил так, поедая пойманных уток и гусей, из-за леса по течению речки Тунгилэк прикочевал один народец. Боданчар увидал [его], взял своего ястреба и отправился к тому народу. Пойманных днем уток он отдавал и приходил, чтобы выпить кислого молока, ночью возвращался в свой шалаш [и там] ночевал.
Когда тот народец попросил у Боданчара ястреба, то он не отдал. Народец не спрашивал у Боданчара, чей он и кто он такой. Боданчар также не спрашивал, чьи они, так и жили рядом.
Между тем старший его брат Буху Хатаги подумал: "Младший брат мой Боданчар ушел по течению этой реки. Жив ли он или умер?" -- и отправился искать. Когда [он] расспросил у того народца на речке Тунгилэк: "Был ли [здесь] такой-то чело век с таким-то конем?",-- те люди сказали: "Есть такой человек, похожий на разыскиваемого тобою, человек с конем. Каждый день к нам приходит, отдает [часть] своих уток; напившись кислого молока, уходит. Где он почует ночью, не знаем. Есть у него один сероватый ястреб. Когда случается северо-западный ветер, то перья и пух от схваченных тем ястребом уток и гусей несутся по ветру и сыплются подобно снегу. Мы просили [у него] ястреба, [он] не дал. Сейчас наступил час его прихода. Подожди-ка немножко!"
Через некоторое время с верховья речки Тунгилэк стал приближаться человек. Когда он подошел, [оказалось, что] это действительно был Боданчар. Старший его брат Буху Хатаги увидал своего младшего брата Боданчара, узнал его, увез, и когда они, ничего не говоря, ехали рысью обратно [домой], то Боданчар, следуя позади за своим старшим братом, сказал: "Хорошо, когда у тела есть голова, когда у шубы есть воротник!" Старший брат его ничего не произнес.
Еще немного проехали вместе, [Боданчар] сказал те же самые свои слова. Опять ничего не произнес [старший брат]. Когда же [он] опять сказал те же самые слова, то старший брат спросил: "Что за слова ты сказал только что?"
Когда [он] так сказал, то Боданчар заговорил: "Вы, старшие братья, между собою разделили [все] части, мне [моей части] не дали. Разве ты этого не знаешь ? Этих слов, говоришь, ты также не понял. Народец, у которого мы только что были, не имеет ни больших, ни малых. Нет главы у них, легко будет [захватить их]. Давай-ка нападем па них". Когда он это проговорил, то Буху Хатаги сказал: "Чтобы так сделать, надо сговориться с братьями, чтобы все согласились". Прибыли к своим юртам, и, сговорившись друг с другом, все братья отправились [в путь], велев Боданчару проводить их.
Когда напали на тех людей, Боданчар захватил одну женщину, которая была беременна. Он спросил ее: "Чья ты?",-- и та женщина сказала: "Я из людей Урйанхадая, из джарчигутов, осиливших анханов!"
Эта женщина, находившаяся в середине беременности, прибыв к Бодаичару, родила мальчика. "Это из народа дзад",-- сказали и назвали его Джурчидай. Сын того Джурчидая назывался Тугудэй. Сыном Тугудэя был Бури Булишиху. Сын Бури Булишиху назывался Хара Хадаган. Так произошел род джарчират. Они были предками джарчиратов.
Затем [у этой женщины] от Боданчара родился сын. Сына, рожденного от захваченной женщины, назвали Багаридай. Сын Багаридая назывался Чидухул. Сыновья у него рождались во множестве. От них произошел род маха багарин. Они были предками багаринов.
От родича Бэхунутэя, [сына] Добу Мэргэна, произошел род бэхунут. От сыновей Бэлхунутэя произошел род бэлхунут. Сыновья Буху Хатаги стали родом хатагин. Опи были предками хатагияов. Сыновья Бухучи Салджи стали родом салджигутов. Они были предками салджигутов.
Родившийся у старшей жены Боданчара сын назывался Барим Шихэрэту Хабичи-багатур. Так произошел род борджигит. То были предки борджигитов.
Боданчар взял в жены женщину, приведенную как инджи к матери Барим Шихэрэту Хабичи-багатура. Родившийся oт этой инджи сын назывался Джэгуридэй. При жизни Боданчара он участвовал в родовых жертвоприношениях.
АБУЛГАЗИ. ч.2, гл.15. О Могуллских ханах от самого исхода из Иргана-Кона, до Чингис-хана (прод) [1.6, с.191-198].
Деюн-баян не очень долго жил после деда своего, и оставил по себе двух сынов, из которых большой именем Белгадеи был семи лет, а меньшой Бегджадеи шести. В некоторых книгах большой из сих детей Деюн-баяновых называется Белгают, а меньшой Бугнат. И хотя по смерти их отца, многие нашлись из свойственников Юлдус-Хановых, которые сватались за их мать; но она не похотела ни за кого пойти, отговариваясь, что она принуждена иметь попечение о правлении над своими подданными во время малолетства своих детей, дабы отдать оных в добром состоянии когда ее дети совершенных лет достигнут.
Но несколько времени спустя, спавши она целую ночь до самой зари, видела пробуждаясь нечто так светлое, как солнце, которое упало сверху в ее камеру, и приближалось к ней в образе человека имеющего померанцовой цвет, у которого были глаза особливой красоты, от чего она так испугалась, что хотя и хотела кликнуть своих людей, и сама встать, однако не имела силы ни говорить, ни держаться на ногах. И понеже она была в памяти; то приметила, что сей дух, полежав с нею несколько, вдруг исчез. Но как сей случай содержал в себе много баснословного, то не посмела никому о нем сказать, боясь, чтоб того в ложь не поставили. После пяти или шести дней, паки тот дух так же к ней пришел, и ходил часто потом. Между тем увидела, что она очреватела с первого прибытия сего духа, то все, лишь как скоро то увидели, стали ее принуждать, чтоб сказала, кто с нею изрядное cиe учинил дело. Cие принудило ее рассказать всем тот случай; к чему еще прибавила, что ежели cиe неимоверно кажется, то бы дали ей сторожей, она не думает, чтоб тот дух для того еще к ней прийти отложил. Ежели б ей то случилось от естественные слабости, то б она могла выйти за муж, по тому что все знают, что она имела случай: но сие приключилось против ее намерения, и некоторым преестественным образом. Может быть, что то окажется некоторым особливым знаком на младенце, которым знаком он разнствовать будет от других людей. Тогда за благо рассужено придать ей сторожей, которые нашли, что все от нее сказанное было праведно, кроме того, что они никакого не видали человеческого образа.
Между тем Аланку доносила до уреченного времени, и родила благополучно трех сынов вдруг, из которых первой на зван Бокум-Катагун; и от него то произошла линия Катагунов; второй назван Бочкин-Чалчи, от которого произошла линия Чалчутов; третий назван Бундеджир-Могаг, которой государствовал над Могуллами, и от которого фамилия Чингис-Ханова, и мноие другие знатные фамилии произошли Могуллов. Потомки от сих трех принцев прозвались Нирон. Буденджир-Могак имел двух сынов, из которых большой назывался Туму, а меньшой Тоха. Не известно, что от большего остались ли дети; но по смерти Буденджир-Могака, второй его сын Тоха получил престол, и оставил наследником по смерти своей сына своего Дутумина.
