Преступление без наказания.

Вот уже больше года Таисия Кузьминична болела. Ничего удивительного: старость - не радость. А ей недавно исполнилось девяносто! В районной газете отдел соц.помощи поздравил ее и других долгожителей с днем рождения. Пожелал здоровья, долгих лет жизни, оптимизма. А здоровье убывало с каждым днем. Постоянные перепады давления, нарушение ритма сердца, одышка, боль во всем теле, головокружения отнимали силы и радость жизни. Хорошо, не одна-одинешенька: соседка, она же лучшая подруга ее дочери, живет напротив и каждый день, а то и по нескольку раз в день приходит, делает все, что необходимо. Зина готовит старушке, стирает, выносит горшки (до туалета, расположенного во дворе, Таисия Кузьминична дойти не в состоянии), гуляет с ней; водит иногда, когда позволяет здоровье, в баню. Старушкам надо очень мало: покушать вкусненько, почитать, посмотреть телевизор, прогуляться и самое главное - поговорить, встретиться со сверстниками, пожаловавшись им на болячки, послушать сочувствие в свой адрес, посочувствовать самим, обменяться рецептами и лекарствами, помогающими от какой-нибудь напасти. И все. Вся радость.

Соседи у Таисии Кузьминичны были все дружелюбные, хорошие люди. Улица дружная: старушки ходили в гости друг к другу, помогали, кто, как мог, каждый день встречались либо на улице, если погода была благоприятная, либо собирались у кого-то в доме, пили чай с булочками и печеньем, беседовали обо всем, играли в лото. Так проходили дни, недели, годы.

Таисия Кузьминична долго оставалась здоровой и крепкой женщиной. Многие завидовали ее оптимизму и быстрым ногам. Она всегда вставала в 6 утра, завтракала и отправлялась на рынок за покупками. Приглядывала что-нибудь вкусненькое и покупала. Денег на это не жалела: захотела - пошла купила. Благо пенсию получала более, чем приличную. Хватало на все. Даже помогала дочери, ее сыну и дочери, троим внукам. Дочка Таисии Кузьминичны жила далеко, в большом городе. Навещала мать раз в месяц, а то и реже. Вообще отношения у них были сложные: близкими людьми они никогда не были, ни чем не делились друг с другом, каждый сам по себе. Так что, когда дочь и приезжала, она недолго общалась с матерью. Помогать не было нужды: полы и весь дом приходила мыть женщина из соц.помощи, все остальное делала соседка Зина. Тамара (так звали дочь Таисии Кузьминичны), побыв несколько часов с матерью, шла к Зине. С ней они дружили с раннего детства. Были одногодками и очень близкими подругами. Только ей Тамара рассказывала все о себе. Делилась самым сокровенным. Зина отплачивала ей тем же. Кроме того, Тамара была несказанно благодарна подруге за преданность ее матери. Ведь Зина находилась постоянно рядом, все делала для Таисии Кузьминичны, убирала за ней, все терпела, веселила ее и разделяла ее болезни, как свои.

И, когда в один из приездов Тамары, мать сказала ей:

- Дочь, будет справедливо, если мой дом я запишу на Зину, - Та нисколько не была против.

Тамара не бедствовала, она и муж-начальник получали хорошую зар.плату, жили в двухкомнатной просторной квартире, дети устроились, каждый был с собственной жилплощадью, короче, всем бы так.

Когда старость все-таки взяла верх, и Таисия Кузьминична перестала сама гулять по рынку и магазинам, когда она даже перестала выходить в туалет во двор, Зина стала приходить чаще. Она укладывала больную спать, следила, чтобы та исправно принимала лекарства, мерила ей давление, бегала по магазинам, когда старушке хотелось вкусненького, мыла горшок, оберегала, словно родную мать. Она действительно любила Таисию Кузьминичну, предана была ей всей душой. Тамара, доверявшая подруге больше, чем себе, только вздыхала с облегчением, когда уезжала от матери. Удачно все сложилось: она живет в городе, там ее семья, любимый муж, дети, внуки, престижная работа. Мать тут, и хорошо, что не с ней. Пришлось бы возиться, уйти с работы, посвящать все время больной, недовольной всем матери. Нет. Упаси, Бог! Да и сама Таисия Кузьминична ни за что не согласилась бы уезжать из родного села в шумный, суетной город, пусть даже и к дочке. Она родилась в этом уютном маленьком местечке. Тихо, благодать. Машины не снуют, воздух чистый, не надышишься. Да и все знакомые и подружка здесь. А там что? Квартира-клетка, одиночество, сплошь чужие лица и тоска...тоска...тоска. Умереть Таисия Кузьминична решила только в родном селе, в родительском доме из трех комнат и нигде больше! Тамаре только легче стало. Для Зины материнского дома не жалко. Столько лет дружбы, она стала Тамаре сестрой, да еще каждодневно носится с больной матерью. Конечно, только ей дом! Без разговоров!

- Знаешь, что, Зиночка, - обратилась к соседке Таисия Кузьминична. Ей последнее время стало лучше, головокружения прекратились, ноги еле-еле, но могли ходить, и они вышли погулять по улице. Погода стояла на редкость прекрасная: тихая, солнышко согревало уставших от долгой зимы прохожих, снег потаял, из черной земли пробивалась травка, радуя глаза долгожданным зеленым цветом. Скоро все озеленится и оживет. Весна, наконец-то, весна!

Подружки остановились, чтобы подышать пахнущим весной и травкой воздухом. Таисия Кузьминична продолжила:

- Вот, что хочу тебе сказать, Зин. Я записала дом на тебя. Только не возражай! - Она подняла руку в знак того, что дело решенное, возражения не принимаются. - Так и должно быть. Все по справедливости. Завещание уже есть.

- Право, Таисия Кузьминична, неудобно мне. Не по себе сразу стало. - Зина аж поежилась, почему-то вдруг пробежали по телу мурашки. В душу закралось предчувствие нехорошее. - Вы, будто, уже думаете о... ну, об уходе...туда. - Она стала запинаться, мысли не шли в голову от такого сообщения.

- Брось ты! - Отмахнулась старушка. Она чувствовала себя как никогда хорошо и была в веселом расположении духа. - Об уходе в нашем-то возрасте надо думать часто! Это норма. И пока живы, надо все дела важные решить и наладить все, чтобы после смерти не было несправедливости и недоразумений глупых! Я права, признайся!

- Верно. Но... - Зинаида подавила тяжелый вздох. - Мне от Вашего решения что-то стыдно и неприятно. Будто для этого, ради того, чтобы получить дом я Вас обхаживаю и все делаю за Вас.

- Глупости говоришь! Я-то прекрасно знаю: ты человек чистый и великодушный, Зиночка! С Тамарой вы не разлей вода с самого детства. Да ты же родная мне и ей! Преданней тебя нет у моей дочери и у меня, я уверена в этом! Просто за заботу твою, за все, что приходится терпеть от меня, за все старания и помощь - дом будет твой. Так справедливо. Да, иначе и быть не может! Ты заслужила это, Зина! Отбрось все неудобства и стыд, прошу тебя. Больше давай не будем об этом? - Таисия Кузьминична взяла под ручку подругу, улыбнулась ей и скомандовала торжественно. - Так, следующее наше направление: магазин! Захотелось мне сейчас тортика с чаем. Идем, выберем хороший и почаевничаем, а?

- А давайте! - Улыбнувшись в ответ, согласилась Зина со старушкой, и они потихонечку пошли к магазину.

На следующий день зарядил противный мелкий дождь. Небо затянулось серыми тучами, потемнело, стало холодно.

Зина только недавно проснулась, умылась и сразу позвонила Таисии Кузьминичне: справиться о ее здоровье.

У старушки было все более менее. Она поблагодарила Зину за заботу, попросила купить ей в магазине курочку - захотелось покушать куриного супчику вприкуску с отварной курочкой. Соседка пообещала все исполнить. Только вот позавтракает и помчится по магазинам.

Зина закончила утреннюю трапезу быстро, решила поставить тесто на пирожки. Что-то соскучилась она по мучному, да и Таисия Кузьминична обожала ее выпечку. Вместе попьют потом чайку, может, пригласят еще старушек. Поболтают, пошутят, потом (без этого не обходилось) сыграют в картишки или лото.

Зина купила на рынке и в магазине все, что наметила. Довольная, притащила полные сумки домой. Отдышалась, присела на табурет, стала разбирать еду. Это себе, это старушке.

Она уже собралась идти к соседке, когда в дом ураганом влетела дочь, Лариса.

- Здравствуй, ма. - Она слегка чмокнула мать в щеку. Плюхнулась рядом на стул. На ней лица не было.

- Что случилось, Лара? - Такой Зина впервые видела дочь. Обеспокоилась не на шутку. - Что произошло?

- Хозяйка квартиры сейчас позвонила! Сука! Сказала, чтоб освободили жилье: она сама будет жить. Ну, черт! Что ж так мне в жизни не везет! - Она шумно вздохнула, закрыла лицо руками. Вскоре послышались тихие всхлипы, плечи подергивались от рыданий.

- Доченька, - Зина не знала, что сказать, - зачем же она так? Вы же исправно платили?

- Говорят тебе, она сама теперь будет жить в этой квартире! - Взорвалась Лариса, свирепо взглянув на мать, - не слышала, что ль?

Характер у Зининой дочери был суровый, взбалмошный. Ругалась она по поводу и без. Скандальная была женщина. Могла оскорбить и унизить совершенно незнакомого человека просто потому, что тот не так посмотрел в ее сторону, не так выразился в ее адрес. Начав ругаться, долго это дело не прекращала. Тихой становилась только при муже: любила его, хотя сильно виду не подавала. Доставалось и ему. Но он частенько приходил домой в состоянии сильного алкогольного опьянения, нецензурно выражался на жену, орал во весь голос, поднимал иногда руку, если супруга пыталась возразить. И она не возражала: молча терпела его выходки, уходила на это время к подруге, в магазин, куда-нибудь, лишь бы не быть рядом с пьяным мужем. Знала: немного поругавшись на весь свет, он устанет и повалится на диван спать. Градус за время сна удалится, голова отрезвеет, мысли войдут в нормальное русло, супруг станет нормальным мужчиной. Алкашом он не был. Просто с друзьями после работы любил частенько махнуть беленькую. Но в трезвом состоянии по дому все делал, ремонтировал, следил за хозяйством сам исправно, жене помогал. Да и зар.плату, когда не пил, приносил всю. Получал прилично, так что за такого мужа Лариса держалась и руками и ногами, на пьянки махнула рукой, привыкла к ним. Да еще чувства у супругов остались друг к другу. Супруг редко, под настроение, но покупал ей или цветочек, или шоколадку (сластеной Лариса была необыкновенной), или коробку ее любимых конфет. И все прощалось: пьяная ругань и оскорбления, матерщина, рукоприкладство, ненависть в глазах. Водка творит с человеком самые неожиданные метаморфозы. Превращает нормального в совершенно противоположного, неузнаваемого, неуправляемого. Страшно.

Лариса с мужем не имели собственного жилья: много лет снимали квартиру. Просто никак не могли накопить на жилье. Хоть и муж прилично получал, мать помогала, Лариса сама работала и все деньги откладывала, экономила, собирала изо всех сил, но... никак не могла набрать на свою собственную долгожданную квартирку. Единственная дочка супругов и внучка Зины, закончила в городе институт, вышла замуж, нашла работу и теперь жила там. Снимаемая квартира после дочери стала просторнее, жили, не тужили, но все же не свое жилье. А тут удар: хозяйка выгоняет.

- Лара, ну трагедии-то большой нет, - Зина пыталась успокоить и вразумить рассвирепевшую дочу, - я ж сколько раз предлагала вам: живите у меня. Столько комнат! Мне одной и скучно, и страшно бывает. Перебирайтесь сюда! Я рада буду, ты знаешь.

Лариса, подскочив на стареньком, шатающемся табурете, взмахнула руками:

- Сколько раз тебе повторять! - Предложение матери окончательно вывело ее. Красные от слез глаза стали еще краснее от злобы. Рот безобразно изогнулся. - Тысячу раз толдонила тебе: не хочу и не буду жить в частном доме! Здесь столько дел! Вода на улице, удобства тоже. Постоянно ломается то одно, то другое. Да, какое удовольствие тут жить?!

- Но ведь куда-то теперь надо вам деваться? Знаю, что здесь не хочешь, но обстоятельства... - Тихонько проговорила Зина, боясь гнева дочери. Ей и так сейчас плохо, зачем распалять ее больше? Внушить надо, чтоб пожили у нее, может, привыкла бы.

- Что делать? Что делать? - В свою очередь причитала Лариса. - Деньги я собрала немалые, но не хватает на собственную квартирку! Как же я мечтаю о ней! Всю жизнь мечтаю! А мне - только шиш в нос и все! Ничего хорошего не видела!

Она высморкалась в носовой платок, вытерла слезы.

- Буду искать новую квартиру. Все равно не выгонит сразу: успеем найти.

- Я помогу вам! Разузнаю, поспрашиваю. Деньги дам! Я собрала. - Зина кинулась в спальню. Вернулась с толстым кошельком.

Лариса алчным взглядом покосилась на кошель. Не тощий, это радует. Вмиг сгребла положенные матерью на стол купюры, натянуто улыбнулась.

- Денежки сейчас нужны - факт. Ладно. Прорвемся, ма. Как твои-то дела? Расскажи.

- Так же все, Лара. Изменений нет. Потихонечку. Хожу к соседке, другим старушкам и соседям. Не скучаю. Встречаемся, разговариваем, играем в лото, короче, развлекаемся, как можем. Таисе Кузьминичне полегчало, вчера даже гуляли с ней, а потом зашли в магазин, купили торт и пили чай. Хоть бы с ней все хорошо было! А то... бедная. - Зине стало приятно, что дочь поинтересовалась ее существованием. Она говорила с воодушевлением, слова лились потоком. - Знаешь, что она мне вчера сказала? Что дом уже записала на меня. Мне не по себе сразу стало: будто допокаиваю ее ради получения дома. Завещание, говорит, написала, все оформила.

Лариса, абсолютно не слушавшая мать, размышлявшая, где найти жилье, при слове "завещание" резко обернулась:

- Что ты сказала? - Глаза ее горели, наполнились неподдельным интересом, внимание все сосредоточилось на словах Зины.

- На ветер Таисия Кузьминична слов не бросает. Сказала - значит так и есть. Только хочу, чтоб пожила она подольше, а она вон об уходе уже печется! - Сокрушалась женщина.

- А ты ничего не путаешь? - Дочь подозрительно уставилась на мать немигающим взглядом. Словно, удав на кролика. - Завещание точно есть?

- Ну, да. Она сама сказала мне вчера, что все документы у нотариуса, дочь ее согласилась, чтобы дом был моим. Но мне как-то...

- И правильно! - Бесцеремонно перебила Зинаиду дочь, - все по справедливости! Ты столько лет ходишь к ней, ухаживаешь, исполняешь каждый каприз... зря это все что ль?! Хорошо и верно старуха сделала. Одобряю. - Лариса аж слюну проглотила: представила, как дом будет их, продадут - деньги появятся. Когда, только настанет сей долгожданный миг?

- Лара, ты зачем Таисию Кузьминичну обозвала "старухой"? - Укоризненно, сдвинув брови, пристыдила Зина дочь, - нельзя так.

Лариса ничего не слышала. Все мысли были о завещании и их (уже их!) доме.

- А как здоровье-то у Таисии Кузьминичны? - Нарочито ласково вдруг поинтересовалась у матери, - болеет сильно, наверно, как любой старый человек. Годков-то ей сколько? Точно не помню.

- Недавно девяносто исполнилось! В газете ее и других долгожителей поздравил отдел соц.помощи! - С гордостью сообщила Зина. - Болела она, бедненькая, до этого долго. Мучалась! Сейчас вроде тьфу, тьфу, тьфу, - женщина постучала кулаком о деревянный стол, - лучше ей. Но старость, как говорится, не радость. Немощь может в любой момент вернуться. Потому и навещаю ее чаще обычного, почти все время с ней. Созваниваемся. Без присмотра ей нельзя.

- Даааа, - Лариса размышляла об услышанном вслух, не беспокоясь, что мать все услышит, - старая что-то зажилась на этом свете... пора б уж... и сама бы отмучилась, и другим добро сделала.

- Ой, как ты можешь так говорить!? - Сокрушенно провозгласила Зинаида, - что она тебе плохого сделала?

- Ничего плохого. А вот отправившись туда... хорошо бы сделала. Ведь, мам, признайся: возраст уже ого-го какой! Болезни постоянные, слабость, мука сплошная! Да еще рядом с ней люди мучаются! Она пожила свое, более чем! Другие тоже хотят жить!

- Ты о чем? - Мать не могла вникнуть в суть дочкиных слов. - Не пойму тебя.

- Да так, - Лариса махнула рукой, не ответив на вопрос, - не обращай внимания. Сегодня ужасный день у меня. Сама знаешь: иногда несу, черт знает, что. Потом думаю. Не бери в голову.

Зинаида только плечами пожала. Уж дочу свою она знала, лучше всех на свете. Характер не сахар, а любила ее и внучку больше жизни.

Тишину нарушил телефонный звонок. Зина просеменила в прихожую. Через несколько минут она, встревоженная, вернулась в кухню.

- Таисие Кузьминичне опять нехорошо. Бедная! Попросила быстро сходить в аптеку за лекарствами. - Докладывала женщина дочери, наспех надевая куртку и сапоги. - А я ей тут купила курочку. Хочет бульончика покушать. Вернусь - отнесу, сварю ей. Буду рядом, раз с ней вновь такое. - Бормотала Зинаида. Мимолетом обратилась к Ларисе, - Ты тут меня подождешь? Или уходишь?

- Ма, давай помогу тебе? Я сейчас отнесу продукты старушке. Курицу приставлю. Придешь сразу к нам тогда. Я посижу с ней. Давно ведь не навещала. Она рада будет, да, ежели что - помогу, "скорую" там, еще что, - дочь разговорилась и застала врасплох своим вниманием и заботой Зинаиду.

Переварив предложение дочки, женщина согласилась с радостью:

- Правда, Лара! Как я сама не подумала? Иди, посиди с Таисией Кузьминичной. Мало ли... я быстро.

- Не волнуйся! Иди. Возьму сумки и сразу к ней.

...Таисия Кузьминична всегда запирала дверь. Одна одинешенька, собаки нет, заходи - бери и делай, что хочешь. Плохих людей полно ведь! Поэтому соседи, зная это, подходили к окошку старушкиной спальни и стучали в него.

Слышала она отлично. Зрение, да, ухудшалось с каждым месяцем. Слух же не подводил.

Лариса три раза постучала в окно и направилась к двери, прекрасно зная, что хозяйка сейчас выйдет и отопрет. Она оценивала внешний вид дома. Старенький, давно никто его не красил, забор почти повалился, земли практически нет. Но, если даже продать по минимуму, получится приличная сумма. Доложить ее к уже скопленным средствам - и у Ларисы с мужем будет собственная двухкомнатная квартирка. А там, возможно, и трехкомнатная. Дочка с мужем сможет часто приезжать, появятся внучата. О внуках Лариса мечтала так же, как и о своей жилплощади: с благоговением, со слезами на глазах, с замиранием в сердце. Во сне она то и дело видела шикарную, просторную квартиру, по которой с визгом и хохотом носятся ее внуки. Мечты ее прервали тихие шаги и стоны старушки.

- Кто там? - Голос слабый, измученный болезнью.

- Таисия Кузьминична, это я, Лариса! Мама побежала Вам за лекарствами. А я к Вам, чтоб помочь. Побуду, пока мама не вернется. Волнуемся за Вас! - С нежностью и дрожью в голосе прокричала гостья.

Хозяйка быстро отворила дверь, ухватилась за косяк. Она еле держалась на ногах, тело покачивалось.

- Лариса, здравствуй! Давно тебя не видела. Спасибо, что зашла. - А после каждого слова стон, тихий, жалкий, страдающий. Долгожительнице было плохо.

- Таисия Кузьминична, что с Вами? - Испуганно спросила старушку вошедшая. Она изумительно разыгрывала сострадание и страх за состояние больной. - Чем помочь? Только скажите!

- Ох, Ларочка, опять..., - стоны, стоны, тяжелое дыхание, руки подрагивают, - вчера так хорошо себя чувствовала, и вот!.. Надоело болеть! Поддержи меня. Голова жутко кружится, шибает в стороны меня. Тошнота появилась.

- Ну, конечно, конечно! Не волнуйтесь! - Женщина ласково обняла старушку, подставив свое плечо. - Сейчас доведу Вас до кровати, уложу. Мама вот-вот подоспеет. Уверена: скоро Вам полегчает! Это, скорее всего, от погоды, - нежно, словно маленькому ребенку, приговаривала Лариса старой женщине, - изменилась погодка, изменилось и самочувствие. Бывает. Все пройдет.

Они продвигались к спальне хозяйки. Шли медленно, Таисия Кузьминична ухватилась за спасительницу, боясь упасть.

- Хорошо, что есть Зина у меня. Как бы я одна, страшно подумать. - Сквозь стоны поблагодарила гостью долгожительница. - Тебе, спасибо, Ларочка, что пришла.

Рядом со спальней старушки располагался зал. Обстановка простенькая: старенький телевизор, диванчик, огромный круглый деревянный стол. Старинный стол, мощный, необычайно тяжелый, из дуба. Таких сейчас не найти. Дверей в комнатах у бабушки не было, одни проемы. Ларисин взгляд вдруг внезапно упал на стол. И тут же пришла коварная мысль: "А если старая упадет и стукнется головой о стол? Ей ведь мало надо. Просто нечаянно голова закружилась..."

Больше раздумывать и мешкать она не стала. "Такой шанс бывает раз в жизни!" - пронеслось в голове, и Лариса с силой толкнула Таисию Кузьминичну по направлению к столу.

... "Скорая" приехала через несколько минут. Констатировали смерть в результате сильного удара головой о тяжелый предмет. А удар - результат головокружения, потери равновесия, что встречается практически у любого старого человека. Криминала здесь никто не заподозрил.

Похоронили Таисию Кузьминичну тихо, без рыданий и причитаний. Вся улица проводила ее в последний путь. Дочь, внуки и правнуки приехали по такому случаю из города. Опустел домик, перешел в собственность Зины. Видя проблемы дочери, она нашла покупателей, всю сумму, полученную от продажи, отдала ей.

Лариса сидела в уютном широком кресле и смотрела телевизор. Она до сих пор не могла поверить в свое счастье, не могла никак налюбоваться новой квартиркой. ЕЕ СОБСТВЕННОЙ квартиркой! Готовилась к новоселью: позвала всех знакомых, сослуживцев и подруг. Доченька с мужем тоже приедет! Вот оно, счастье!

Мысль, что ради жилья она стала убийцей, Ларисе и в голову не пришла.