В зеркало смотрю редко, какая, в сущности, разница - кого я там увижу.
Вот, старичок в смешной шапочке, в прошлом профессор, в своём прошлом, сейчас - незадолго до своей смерти - архивариус. Страшновато было доживать тёмным магистром.
Отвечает за ведение записей. Советует иногда кое-чего. (Я уж не буду говорить, что это от его советов у соседей крыша сгорела.)
Женщина с узким лицом и холодными, змеиными глазами. Никак не спрошу её, сколько ей лет - было, когда она умерла. Всё сетует, что у меня нет склонности к алхимии и составлению ядов, да и "ингредиенты у вас не те".
Нет, не моё, право слово - не моё. А поговорить с ней люблю. Да выпустить наружу взгляд-кинжал, отравленный вестимо, тоже - да.
Вот... Не любит она зеркал. Совсем не любит, зеркала отражают их такими, какими они были незадолго до смерти. Это не всегда желанное зрелище.
С воинами просто беда. Тело не слишком сильное от рождения и воспитание "тепличным цветочком" не предполагают выматывающих тренировок, ага, с двуручным мечом - отстань, кому говорю. Но они точат меня изнутри, точат, точат, вытачивают упрямо. Скоро я сдамся, хоть и имею некоторое представление - во что мне обернутся их представления о здоровом "образе жизни". С профессором как-то проще, думать мне в детстве не запрещали.
Вот... Опять ты. Прекрати прятаться. Ты же даже не помнишь - как ты умер. Вспомнил уже? Поздравляю. Это всегда к лучшему. Кто мне говорил, что мы не должны боятся знаний о собственной природе и реальности?
Самое сложное, это мёртвые дети. Дети не могут умереть "естественной" смертью. Какая, скажите мне, смерть ребёнка может быть "естественной"?
Те, чьи кусочки памяти достались в наследство мне, все были принесены в жертву.
Зачастую собственными родителями. Всегда - своим племенем, городом.
Где те племена? Где те города?
Но малышам не легче от этого.
Я просыпаюсь от их кошмаров по ночам. Задыхаясь в кладке стен, медленно теряя силы в проклятых, ах, да "посвящённых богам" колодцах.
Мне стоило долгих дней, достучаться до их, совсем ещё хрупких, не обученных, почти не воспринимающих себя сознаний, чтобы сказать: "Всё. Этого больше не будет."
Ещё больше времени мне потребовалось на то, чтобы понять - это не мои сны.
Вот.
Леди, не стойте на пороге. Право, как кошка. Ваша тактичность начинает мне действовать на нервы хуже иной назойливости. Вы всё ещё не можете решить - достойна ли я тайны, которую унесли в посмертие Вы?
Ах... Я чудовище неуклюжее! Я давно Вам об этом твержу, а Вы всё не верите.
Знаю, я знаю, знаю! Ну хотите - пепла насыплю на нашу с вами одну-на-двоих-на-всех упрямую голову.
Знаю, дело не в доверии. Дело в том, хватит ли у меня сил вынести это знание.
У меня отвратительное воспитание! Я понятия не имею, как вы меня терпите!
Вот проявитесь целиком - дадите уроки хороших манер.
И... Я думаю, я скоро вырасту, не переживайте за меня, хорошо.
Невозможно увидеть их всех в ограниченный отрезок времени.
Я не выдержу, ясное дело.
Родилась простым человеком.
Они...
Ну, вполне допустимо, что они составляющие того, что я называю "простым человеком".
Иногда я думаю так.
Не зная, была бы я без них, или не было бы меня.
Ни простой, ни сложной, ни сумасшедшей.
Никакой.
Моя задача - идти по этому лабиринту со свечой.
Находить, освещать, признавать.
Давать смысл жить дальше.
Хотя "смысл" - очень узкое слово.
Признавать.
Медленно и бесконечно бережно возвращая в круговорот жизни.
Уже иными.
Когда собой - через себя.
Иногда.
Когда меня никто не видит, иногда я выпускаю из ладоней, бывших пустыми мгновение назад, птиц и бабочек.