Аннотация: Статья о контртеноре Клаусе Номи. Опубликована в журнале "Персона" в 2008 году.
"He come from outer space to save the human race"...
Он первым совместил классическую оперу и музыку кабаре 30-х годов прошлого века. Он первым сделал научную фантастику предметом поп-культуры. И ещё он первым из мировых знаменитостей умер от СПИДа. Звезда андеграунда 70-80-х, немецкий контртенор Клаус Номи.
Музыкальная культура 70- начала 80-х бежала от реальности в коллаж и синтетическую электронную музыку, культовый статус получали фигуры максимально эксцентричные - Номи был одним из ярчайших. Таким и остается по сей день, несмотря на то, что прошло уже четверть века с тех пор, как его не стало. Впрочем... "Номи однозначно пришелец с Марса, хотя некоторые утверждают, что в Америку он прилетел из Западного Берлина," - говорил о нем Энди Уорхол. А уж он-то знал в этом толк. Поэтому... примем гипотезу за аксиому - вероятно, Номи всего лишь вернулся на свою загадочную родину, оставив после себя в этом мире четыре студийных альбома, массу клипов, фотографий, а также почитателей по всему свету. Пожалуй, только в сумасшедшие 70-е мог появиться этот удивительный человек-явление, трагический "пришелец" - тот, что пел поп-музыку подобно опере и приносил оперу в клубную музыку. Он выходил на сцену в гриме полудемона, полу-Пьеро, поражал зрителя неестественно угловатыми движениями, лицом-маской и футуристическими костюмами и исполнял арии Вагнера и диско-номера голосом "спившейся оперной дивы", для получения тембра которой специально изнурял себя бесконечными упражнениями. Его карьера была очень краткой, но по яркости превосходила все мыслимые и немыслимые пределы.
Рожденный в 1944 году в Баварии Клаус Шпербере, обладатель редчайшего мужского голоса - контртенора (выше пели только кастраты!), с детства мечтал петь в опере. Но в то время его уникальному голосу не смогли найти применения, импресарио, ошалевшие от того, что он на полном серьезе запел женским голосом, после первого же прослушивания выставили его за дверь. А позднее этот бывший привратник Берлинской оперы и шеф-повар в американской кондитерской стал одной из самых заметных фигур поп-декаданса начала 80-х и одним из символов New Wave. Он уехал в Нью-Йорк, где и стал Клаусом Номи, хрупкой фарфоровой куколкой-пришельцем, поющей как маститая оперная дива - он, все-таки, был певцом с оперной школой. Номи поразил андеграундную публику эксцентричным вокалом, исполняя оперные арии нарочито театрально и с подчеркнутым немецким акцентом, выходя на сцену в образе не то человека, не то инопланетянина, в странных "архитектурных" костюмах из кожи и пластика, со странными жестами, напоминающими движения ожившего робота. Его первое выступление состоялось в рок-клубе, и "когда среди клоунады и рок-н-ролльных номеров Номи запел оперную арию, все эти юные рок-н-роллеры остолбенели и, затаив дыхание, слушали его," - вспоминает арт-директор клуба "Max", в котором и состоялся дебют будущей звезды. Многие не верили, что это действительно поёт человек, что это не искусственная обработка звука. Его диапазон от баритона до сопрано действительно поражал воображение, выходя за рамки всяких представлений о возможностях человеческого голоса, а в своих блестящих причудливых пластиковых костюмах, с сине-черными волосами, белым лицом-маской и напомаженными губами Клаус выглядел реальной живой игрушкой. "Я встретился с ним, гуляя по Нью-Йорку, - рассказывает один из его знакомых, - и моментально узнал его по пальто электрического синего цвета и густому слою косметики на лице среди бела дня". Сам Номи утверждал, что мужчина без косметики - все равно, что торт без глазури. Невкусен и неинтересен: "Решение пользоваться декоративной косметикой было довольно рискованным, ведь накрашенный мужчина в глазах масс выглядит крайне странно! Моя мать приезжала ко мне два года назад, и была в шоке! Увидев мои накрашенные черным ногти и губы, она сказала: "Ты выглядишь как Дьявол - я не могу в это поверить!", на что я ответил: "Я и есть Дьявол!".
В те годы модно было быть фриком - но он был фриком среди фриков. Увидев его, люди обычно восклицали даже не "кто это?", а "ЧТО это?". Неудивительно, что неординарного персонажа заметил легендарный Дэвид Боуи, пригласив выступить вместе на телевидении в качестве бэк-вокалиста. Говоря откровенно, Номи в этом выступлении уже одним своим видом внушал больший интерес, чем поизносившийся в ту пору Зигги. Говорили, что этот "пришелец" обязательно затмил бы Боуи, проживи он подольше.
Знаком эпохи 70-х была нарочито декларируемая андрогинность - андрогинность не в смысле сексуальности, а в первую очередь в отношении стиля. Любой настоящий художник - андрогин, так как ему просто необходимо совмещать в себе искомые начала, вмещать в себя мужское и женское в равной степени - это идеал абсолютного артиста. Первым, кто возвел это в философию и эстетику был Энди Уорхол. После него пришел Дэвид Боуи, однако образ Зигги - странноватого инопланетянина - был скорее выражением его немного слащавой музыкальной стилистики, нежели серьезной внутренней концепцией. Тем не менее, Боуи был одним из первых, кто решил размыть границы своей половой принадлежности, не являясь при этом ни явным бисексуалом, ни явным асексуалом (правда, оперативная пресса немедленно записала Номи в его любовники!). Вряд ли он ставил себе задачей создать образ на всю жизнь - экстравагантность в поведении и стиле одежды служила скорее средством для того, чтобы привлечь внимание к своим песням. Гораздо серьезнее относился к своей маске Номи. Все вокруг уже почти поверили, что он инопланетянин - но самое главное, что в это начал верить и сам певец. Обставляя свои выходы на сцену максимально эффектно и таинственно. Появляясь на улице с охраной для того, чтобы никто не мог прикоснулся к нему и почувствовать, что он такой же человек, как и все, он полностью подчинялся правилам, соблюдать которые его обязывала созданная им же легенда...
Его лицо смотрело с обложек всех журналов, включая обложку японского "Voque", он устраивал сумасшедшие рекламные кампании сети магазинов "Фиоруччи", целыми днями изображая манекен в витрине и шокируя посетителей. Он исполнял оперные партии в фильмах Питера Гринуэя и работал с гениальным соавтором режиссера - композитором Майклом Найманом. Но, несмотря на огромную популярность в узких кругах, и работу с многими знаменитостями, Номи отчаянно скрывался от любой рекламы самого себя, предпочитая оставаться свободным художником. Поэтому, несмотря на культовый статус и множество выступлений широкая известность к нему так и не приходила. Рекорд-лейблы боялись подписывать такого опережающего свое время артиста. В итоге, бросив свою первоначальную команду и несколько адаптировав музыкальную составляющую под вкусы простых обывателей, Номи заключил-таки контракт с RCA, получив известность в Европе, но на заре, как тогда казалось, реальной славы умер от той "чумы XX века", которая, спустя совсем небольшое время, унесет жизни еще многих гениев...
Он умер в Нью-Йорке 6 сентября 83-го в возрасте 39 лет, а незадолго до смерти исполнил на "Classic Rock Nights" в Мюнхене знаменитую арию "Cold Song" из оперы Генри Пёрселла "Король Артур". Видевшие фильм "Повар, вор, его жена и ее любовник", узнают музыкальную тему, переработанную Майклом Найманом в "Мемориал" памяти погибших болельщиков в результате драки 1985 года, и использованную впоследствии в фильме Питером Гринуэем. Более трагичное музыкальное произведение сложно себе представить. Ария, написанная для мужчины-баритона, исполненная мужчиной, но с женским голосом, превратилась в духовное завещание и эстетическую манифестацию умирающего андрогина. Существует запись этого выступления, широко растиражированная в интернет: на записи Клаус Номи уже смертельно болен, и фактически поет реквием самому себе. Конечный же рефрен арии, в контексте судьбы Номи, звучит особенно трагично:
Let me, let me,
Let me, let me,
Freeze again...
Let me, let me,
Freeze again to death!
Желание быть замороженным, защищенным от жизни, ощущение собственной неуместности - основные настроения, по-разному выражавшиеся андрогинами. Клаус Номи не стал исключением. В результате судьба сыграла с ним поистине постмодернистскую шутку: для многих Номи известен именно тем, что он - первая знаменитость, умершая от СПИДа...
Как и многие гении, при жизни он так и не был оценён. Как и многие гении, после смерти он стал предметом поклонения среди творческих личностей с непростыми вкусами: считается, что клоун в "Синем бархате" Дэвида Линча срисован с Номи. Его песни и барочные арии, которые он в свое время также исполнял, послужили материалом для музыкального спектакля одного из выдающихся австрийских композиторов современности Ольги Нойвирт "Посвящение Клаусу Номи". А в 2004 году в Германии вышел фильм по биографии этого чудо-человека - "The Nomi Song". Он заканчивается цитатой-диалогом из старого фантастического кино:
- Он больше не вернется?
- Сейчас люди еще не готовы к его приходу. Когда будут готовы - он вернется.
От нас требуется немного. Лишь быть готовыми к явлению Чуда.
"Мне нравится жить в мире, где он был и отчасти все еще присутствует," - пишет о нем один из современных интернет-блоггеров. Мне остается только присоединиться.
Автор искренне жалеет, что к журналу невозможно приложить аудиодиск Клауса Номи. Потому что это тот случай, когда лучше сто раз услышать.