Двухсотмильные рыболовные зоны в море начали вводить давно. В 1967 году, в рейсе на РТМ "Славск" на Патагонском шельфе, когда мы шли с тралом, к нам подошел эсминец под флагом Аргентины и на выброске подал пенал с документом, который капитан должен был подписать и вернуть обратно. В этой бумаге говорилось, что Аргентина объявляет рыболовную 200-мильную зону. Нам разрешали ловить рыбу при условии, что наша страна, тогда СССР, гарантирует оплату за право лова каждый месяц 60 долларов США. И такие бумаги были переданы на каждый наш траулер, работавший там. Рыбы на этом шельфе тогда было очень много - за траление 10-15 минут обычно поднимали до двадцати тонн. В основном ловилась крупная мерлуза (порода тресковых), рыба-капитан, морской карась, кальмар, золотистый горбыль, масляная рыба. Министром рыбного хозяйства тогда был "очень умный и дальновидный" Ишков А.А. Получив информацию от капитанов, он сразу дал всем разъяснение, что наша страна не признает никаких зон и ничего никому платить не будет - слишком дорого! Аргентина ждала больше года. За это время мне пришлось отработать там еще один рейс 6 месяцев на БМРТ "Белинский". В среднем за каждый месяц имели вылов больше тысячи тонн. Наконец Аргентина заставила всех рыбаков платить за право лова в своих прибрежных водах, а кто не захотел платить - тех военные корабли выгнали за пределы 200-мильной зоны. Выгнали и наши траулеры. Сначала международные конвенции не признавали право прибрежных стран вводить ограничения для иностранных рыбаков на добычу рыбы в этих водах. Но постепенно другие страны начали поддерживать Аргентину. Дольше всех сопротивлялись СССР и США. Но и они, наконец, решили ввести рыболовные зоны у своих берегов с 1 марта 1977 года.
В начале февраля 1977 года меня вызвал начальник "Тралфлота":
- Принимай БМРТ (большой морозильный рыболовный траулер) "Грибоедов" - пойдёшь работать на Джорджес-банку в рыболовную зону США. Лицензию для тебя уже купили. Через два дня поедешь с комиссаром в Ригу на инструктаж к начальнику Главка "Запрыба".
В Риге нас принял первый заместитель начальника Главка Соколов Борис Геннадиевич. Первый вопрос:
- Ну, чего пришли?
--
Да вроде бы на инструктаж перед рейсом в рыболовную зону США...
--
- Нечего мне вам сказать! Вот вернётесь после рейса - тогда вы мне сами расскажете. Тогда будете инструктировать других капитанов. А пока неофициальный вопрос - водку пить умеешь?
--
Я почему-то давно был готов к такому вопросу.
--
- Умею. Но пьяным меня никто никогда не видел.
--
- Знаю. Доложили. Возьми с собой в рейс пару ящиков русской водки. Пригодится. Стоимость мы возместим. И не забывай, что ты русский человек, хотя фамилия у тебя странная, а в анкете написано, что ты белорус... Первого марта в 9 утра по времени Нью-Йорка вы должны войти в рыболовную зону США. Лицензию получите прямо на границе зоны. Желаю удачи!
Когда вернулись в Калининград, там уже наш траулер полным ходом готовили к выходу на промысел. В трюмы грузили тару, промысловое снабжение, продукты, в танки принимали дизельное топливо, мазут, питьевую воду, отдел кадров комплектовал экипаж. Все рыбаки хорошо знают, что успех рейса зависит не только от капитана. Очень важно, кого направят старшим тралмастером - от него напрямую зависит, сколько рыбы будет приносить каждое траление. Если у хорошего мастера трал за час траления может принести до тридцати и больше тонн отличной рыбы, то у других и за три часа может принести тонну мусора. Когда я зашёл в отдел добычи, начальник отдела сказал, что мне направили старшим тралмастером Румянцева Анатолия Сергеевича.
--
- Придётся тебе с ним помучиться, но.... Извини, никого лучше нет.
--
- Не понял юмора - вы мне самого плохого мастера направляете?
--
- Нет. Просто он - тяжёлый человек. Характер...
--
Потом, в рейсе выяснилось, что Анатолий Сергеевич - отличный специалист и прекрасный человек. Просто, он не умел прогибаться перед начальством.
--
Старшим механиком направили тоже отличного специалиста - Сашу Кудинова. Служба мореплавания направила хорошего старпома. Вторым помощником - Валерия Яковлевича, который до этого работал 15 лет капитаном БМРТ "Малахит", причём его считали одним из лучших капитанов. Он был моим соседом по дому и был старше меня лет на 20. Года два до этого у меня был не очень удачный рейс на БМРТ "Казань" и Валерия Яковлевича направили туда после меня, чтобы он показал, что настоящий промысловик может выполнять планы даже на старом, добитом до предела траулере. Но он сработал ещё хуже меня. Потом на другом БМРТ он подрался с начальником радиостанции. Результат - понижение в должности.
--
Надо отдать должное нашим кадровикам - экипаж мне собрали очень хороший. Но иногда всплывали мелкие неприятности.
--
За день до выхода в рейс на судно пришёл капитан-наставник Михаил Фёдорович Бийсябога - проверить готовность экипажа к борьбе за живучесть. Экипаж около ста человек и к вопросам безопасности тогда относились очень серьёзно. Валерий Яковлевич, как второй помощник, готовил носовую аварийную партию, учил молодых матросов. Вдруг ко мне на мостик прибежал боцман - невысокий крепыш-цыган Николай.
--
- Во время учения второй штурман ударил меня кулаком по лицу. Если он не извинится, я его убью!
--
Не успел я поговорить с боцманом, прибежал молодой матрос:
--
- Второй штурман ударил меня по лицу за то, что я неправильно завязал спасательный пояс.
--
Тут уж я не стал разбираться кто прав, кто виноват, а сразу объявил по судну, что прекращаем учения, и попросил всех командиров и коммунистов собраться в салоне команды. Через десять минут все собрались, замполит объявил о том, что проведём открытое партийное собрание с единственным вопросом: "Персональное дело коммуниста С-ва В.Я." Меня ещё раньше предупредили, что старший брат Валерия Яковлевича занимает очень высокий пост в Москве (генерал КГБ). Поэтому он чувствует свою полную безнаказанность - брат поможет и выручит! Посоветовавшись предварительно с Михаилом Фёдоровичем, учитывая, что было больше двадцати свидетелей драки, я сразу внёс предложение:
--
- За демонстративное избиение подчинённых во время общесудового учения, коммуниста С-ва исключить из КПСС и просить руководство "Тралфлота" уволить его из плавсостава с лишением его допуска к загранплаванию.
--
Коммунисты меня поддержали единогласно. Тут уж Валерий Яковлевич понял, что брат его не спасёт. Когда ему предоставили возможность говорить, он сразу попросил прощения у боцмана и матроса и дал слово, что никогда в жизни никого не обидит.
- У вас на судне будет второй штурман, а не бывший капитан, обиженный на всех. Вам не придётся жалеть, что вы меня простили!
Моряки даже вроде бы смутились от такого искреннего раскаяния: "Да ладно уж! Пусть работает! Чего там! С кем не бывает!" Когда я всё же заставил комиссара оформить протокол партсобрания и попросил всех коммунистов подписать его, но пока не давать хода этому документу, то некоторые моряки даже возмутились: "Зачем же так? Надо верить людям!". Решили поверить и простить.
Ночью мы вышли из порта Калининград. Прошли Балтийское море, проливную зону, Северное море, и после бурного, туманного пролива Пентленд-Фёрт проложили курс через Атлантический океан к берегам США. Заранее дали по радио информацию по всем адресам в Штаты, руководству промрайона и через десять суток подошли к границе рыболовной зоны. С корабля береговой охраны США к нам на борт на шлюпке прибыла группа контролёров. Мне вручили лицензию на право лова рыбы, проверили судовые документы и разрешили работать тралом.
--
Район Джорджес-банки - один из самых крупных в мире по площади и по рыбным запасам. Наши рыбаки начали его осваивать ещё в начале пятидесятых прошлого века. Там всегда были огромнейшие запасы селёдки, скумбрии, тресковых, омары, лангусты, креветка, кальмары, осьминоги, даже осетры попадали в тралы, когда работали недалеко от устья реки Гудзон. В этом районе иногда собирались до трехсот и больше рыболовных траулеров из Калининграда, Клайпеды, Риги, Таллинна, Ленинграда, Мурманска, Одессы, Севастополя. Кроме наших рыбаков там работали траулеры поляков, испанцев, англичан, американцев - рыбы хватало всем. Но и туманы там почти круглый год такие плотные, что часто даже воду с мостика не видно - с юга мощная полоса течения Гольфстрим, а вдоль берегов по мелководью заходят холодные воды от Гренландии и на стыке двух течений всегда стоит туман. Но и рыба держится там, где хороший перепад температур воды, где много планктона.
--
С первых дней работы американцы начали очень активно проверять все советские суда по знанию и выполнению правил рыболовства в зоне США. Наш отряд промысловых судов тогда насчитывал больше восьмидесяти больших траулеров. И с первых дней посыпались штрафы. Минимальный штраф за одно, даже незначительное нарушение составлял 25 тысяч долларов. За два месяца, к концу апреля общая сумма штрафов советских судов перевалила за полтора миллиона долларов. Так при проверке БМРТ "Юхан Сютисте" из Таллинна американцы составили сразу шесть актов о нарушениях правил рыболовства и за каждый - штраф 25 тысяч!
--
Обычно корабль береговой охраны постоянно находился в группе промыслового флота. По своему усмотрению командир подходил близко к намеченному для проверки траулеру, поднимал флажный сигнал "К" по международному своду сигналов (МСС), что означало: "Я хочу установить связь с вами". Траулер сразу сбавлял ход, начинал выборку трала. Американцы, не дожидаясь, пока трал будет на палубе, спускали на воду надувную резиновую шлюпку с подвесным мотором и через несколько минут к нам на борт поднималась досмотровая группа из семи человек. Командир группы заходил к капитану, а остальные начинали проверять судно по всем частям. Это процедура была больше похожа на обыск - проверялись все документы, трюмы, жилые и служебные помещения, все палубы, все самые укромные места. Как правило, досмотр длился 2-3 часа, но иногда доходил и до 10-12 часов.
--
Во время одной из проверок корабль береговой охраны США арестовал наш БМРТ "Шевченко" за то, что в его уловах было больше одного процента селёдки - по лицензиям мы имели право ловить только серебристый хек. Траулер увели в порт Бостон и держали там почти месяц. Американские докеры отказались выгружать рыбу из его трюмов, считая арест незаконным. Тогда выгружать заставили военных моряков, команду корабля береговой охраны, арестовавшего траулер. Состоялся суд. Был наложен штраф 300 тысяч долларов судовладельцу и 10 тысяч лично капитану Гупалову.
--
Меня за март и половину апреля проверяли пять раз. Я всегда приглашал досмотровую группу пообедать на судне. Командир обычно обедал у меня в каюте. Во время одного из досмотров в разговоре с офицером за чашкой кофе о том, что в Штатах живут очень много русских, белорусов, я рассказал, что в Чикаго и сейчас у меня есть родственники. После этого у меня с американскими военными сложились хорошие, дружеские отношения, тем более, что мой экипаж не допускал никаких нарушений правил рыболовства, всю документацию я вёл лично сам и никаких замечаний от проверяющих ни разу не имел.
--
Когда американцы уходили, я передавал пару бутылок русской водки командиру корабля береговой охраны. В ответ мне всегда передавалось пару бутылок виски.
--
Досмотровая группа прибыла ко мне шестой раз, её командир, молодой лейтенант с явным смущением сказал мне, когда я пригласил его обедать:
--
- Извините, капитан, но кто-то доложил нашему командованию на берегу, что у меня и моего командира сложились с вами слишком дружественные отношения. Я вынужден отказаться от обеда. К сожалению, мне приказано составить акт о нарушениях правил рыболовства на вашем траулере. Ваш экипаж работает очень аккуратно, никаких нарушений нет, но я обязан выполнить приказание - составлю акт, в котором будет не штраф, а только предупреждение.
--
После каждой проверки все наши капитаны сразу же докладывали о результатах в министерство рыбного хозяйства в Москву, в Главк в Ригу и судовладельцу. В моих докладах пять раз подряд отмечалось: "Нарушений нет. Акт не составлялся". После этой проверки мне пришлось в докладе отметить: "Составлен акт, в котором записано предупреждение - более тщательно сортировать рыбу. Штрафа нет". На второй день мне из министерства пришла радиограмма: "Капитана БМРТ "Грибоедов" отстранить от занимаемой должности за нарушение правил рыболовства в зоне США". Запрашиваю руководство "Тралфлота" в Калининграде: "Кому сдавать дела и обязанности капитана?" В ответ - молчание. Продолжаю работать. Через несколько дней к нам подошёл спасательный буксир, который обслуживал нашу флотилию. С него на шлюпке ко мне прибыли три человека - первый заместитель начальника Главка из Риги Соколов Б.Г., начальник инспекции безопасности мореплавания Стецюк и начальник одного из отделов Минрыбхоза Арцыбашев. Их направил на промысел министр, для того, чтобы они лично разобрались в причинах таких огромных штрафов, в аресте БМРТ "Шевченко", навели порядок на флоте. Первыми результатами их работы явилось отстранение от должностей начальника промрайона и его штаба в полном составе - 9 человек. Прибыв ко мне на борт, Соколов сразу провел полную проверку судна. Он сам хорошо знал английский язык. Прочитав акт, составленный американской комиссией, по результатам которого меня снимали с должности капитана-директора, Соколов удивился:
--
- Если из-за такой ерунды мы будем выгонять капитанов с работы, то скоро у нас работать будет некому!
--
Связавшись по радио с Ригой и с министерством в Москве, Соколов вечером предложил мне:
- Поскольку начальника промрайона и весь его штаб сняли - промрайон остался без руководства. Мы предложили, а Главк и Министерство согласились назначить вас начальником промыслового района Северо-Западной Атлантики. Здесь только наших, запрыбовских, 23 больших траулера, да флот Главков "Севрыбы" и "Азчеррыбы" в оперативном отношении будет подчиняться вам - всего около восьмидесяти единиц вместе с транспортами, танкерами и вспомогательными судами. Знаем, что у вас сложились хорошие, деловые отношения с американцами. Уверены, что вы справитесь. Нужно ваше согласие.
В голове у меня прозвучало: "Минуй нас, пуще всех печалей, и царский гнев и царская любовь!" Но, подумав минуту, вслух ответил:
- Согласен. Только прошу не убирать меня с моего траулера. Я согласен совмещать должность капитана-директора и начальника промыслового района.
Соколов, Стецюк, Арцыбашев попытались уговорить меня отказаться от должности капитана:
- Командовать такой огромной флотилией, тем более, в таких, исключительно сложных условиях, - очень непростое дело. Не исключено, что вам придётся и в порты США заходить, и в переговорах участвовать. И сводки каждого судна придётся проверять лично самому, потом всю информацию отправлять в Вашингтон, в Ригу, в Москву - ошибок допускать нельзя. Ответственность очень большая!
- Понимаю. Но уверен, что справлюсь.
--
- Да, кстати, у вас действительно есть родственники в Чикаго, или это сказано "для красного словца"?
- Да, это не фантазии, а факты.
- А как же вас приняли в мореходку, визу открыли? Ведь раньше очень строго следили за такими фактами - железный занавес и прочее?
- Дело в том, что, поступая в 1959 году в мореходку в Ленинграде, я сразу написал в анкете о том, что у меня есть родственники в США. Председатель комиссии по визированию, побеседовав со мной, сказал, что в анкету надо записывать только отца, мать, родных братьев, сестёр - дальние родственники их не интересовали. Гораздо больше их возмутило, что я написал в анкете, что мой родной язык - белорусский. А на вопрос, "Какими иностранными языками владеете?", написал: "русским, польским, украинским, немецким".
- С каких это пор для вас русский язык стал иностранным? - вот из-за этого мне чуть не отказали в открытии визы. А насчёт "железного занавеса" - я всегда был уверен, что это сказки, вымысел недобросовестных политиков-борзописцев.
Это происходило 1 мая 1977 года. Праздник они встретили вместе с моим экипажем. Рыба ловилась хорошо, нарушений никаких не было и второго мая начальство решило уходить с промысла. Но, когда они собрали свои сумки, старпом подготовил катер, мы собирались выбирать трал, к нам подошёл корабль береговой охраны и поднял флаг "К".
Не успели мы выбрать трал, как к нашему борту подошла досмотровая группа американцев. Соколов Б.Г. попросил меня ничего не говорить о том, что на борту у нас находится группа начальников от министерства рыбного хозяйства. Сам он надел ватную матросскую куртку, которую шутя называли "куфайка" и стоял рядом со мной. На борт поднялся офицер, которого я раньше не видел ни разу. Шесть его помощников тоже мне были незнакомы. Они пошли досматривать судно, а офицера я пригласил ко мне в каюту. Он даже чашку кофе отказался выпить. Разговор начал строго официально - потребовал все документы и говорил только о работе. Соколов молча сидел в моей каюте и слушал все разговоры, не вмешиваясь ни во что. Через час начали приходить американские моряки, закончившие досмотр. Все докладывали своему офицеру:
--
- Замечаний нет.
--
Выслушав все доклады, офицер спокойно, невозмутимо приказал:
--
- Повторить досмотр.
--
Все пошли повторно проверять. Теперь уже досмотр длился около двух часов. Снова все доложили: "Замечаний нет". Опять невозмутимый приказ лейтенанта Юджина:
--
- Повторить досмотр.
--
Снова самый тщательный досмотр-обыск всего судна. Даже на камбузе проверили, не варим ли мы в котлах запрещённые к вылову виды рыб - палтуса, осетра или омаров? Прошли по каютам и проверили личные вещи моряков, открывали ящики столов, шкафов - вдруг кто-то из моряков припрятал огромную клешню омара или краба? На некоторых траулерах такое находили. Штраф - 25 тысяч долларов!
Я предложил офицеру поужинать, покормить его моряков - он вежливо, но решительно отказался. Все американцы прибыли после досмотра в мою каюту часа через четыре. Все докладывают:
- Замечаний нет.
Тогда лейтенант Юджин встал с кресла:
- Пойдёмте на промысловую палубу - я научу вас, как надо находить нарушения американских законов русскими рыбаками.
Вся рыба, около трёх тонн, поднятая тралом на момент, когда прибыли на борт американцы, уже была обработана - серебристый хек заморожен, запрещённые виды на палубе были отсортированы, взвешены, выброшены за борт и записаны в промысловый журнал - всё строго согласно американских правил рыболовства. Пустой траловый мешок лежал на палубе. Промысловая палуба чисто вымыта. Лейтенант Юджин спокойно подошёл к траловому мешку, сделанному из капронового шнура диаметром 5 миллиметров с размером ячей 120 мм, при помощи одного из своих матросов вывернул сеть наизнанку и начал выбирать между узлами ячей мелкие, буквально миллиметровые кусочки мальков кальмара, хека, которых физически невозможно выбрать после каждого траления. Но лейтенант Юджин каждый такой кусочек демонстрировал мне и своим морякам и наставительно произносил одно слово:
--
- Нарушение... Нарушение... Нарушение...
--
Потрудившись так около часа, офицер сказал мне:
--
- Капитан, учитывая многочисленные нарушения правил рыболовства экипажем, я вынужден арестовать ваше судно.
--
Тут уж мне пришлось обратиться к Соколову:
--
- Борис Геннадиевич! Пора вам вступать в переговоры. Иначе - дело труба!
--
Соколов сбросил "куфайку", на хорошем английском языке обратился к офицеру, объяснил ему, что на борту находится официальная комиссия министерства рыбного хозяйства, которая на следующий день заходит в порт Нью-Йорк и через день будет в Вашингтоне для решения всех спорных вопросов. После этого все пошли ко мне в каюту, больше часа вели переговоры, связывались по радио с Вашингтоном, с Москвой. Наконец американцы приняли решение не арестовывать "Грибоедов", разрешили нам работать до решения этих проблем в Вашингтоне, а сами ушли на свой корабль.
--
После их ухода Борис Геннадиевич сказал мне:
--
- Я никогда так не уставал! Даже спина взмокла, словно вагоны разгружал. Только сейчас я понял, в какие тяжёлые условия попадают наши капитаны.
--
На следующий день он провёл по радио совет капитанов, собрал все их замечания, просьбы, претензии и к вечеру на буксире ушёл в порт Нью-Йорк. И, надо отдать должное, Соколов очень много сумел изменить в правилах рыболовства, оказал очень большую помощь флоту.
--
Мне самому тоже работы прибавилось - приходилось каждый день проводить флагманские советы, инструктаж капитанов вновь прибывающих траулеров, транспортов, проверять лично самому сводки всех судов, отвечать на все радиограммы из министерства, из главка, от судовладельца из Калининграда. Очень помогло мне то, что мои помощники - четыре штурмана, старший мастер добычи, технолог, стармех, замполит оказались очень толковыми специалистами. Каждый из них работал так, что не надо было вмешиваться в их работу, не надо было их контролировать. У Анатолия Сергеевича тралы работали исключительно хорошо - мы всегда были с рыбой. Отсюда и у всех моряков всегда было деловое, хорошее настроение - люди знали, что будет хороший заработок!
Через несколько дней мне пришлось идти сдавать мороженую рыбу на транспортный рефрижератор "Антанас Снечкус" из Клайпеды. Ошвартовались, начали выгрузку. По штатному расписанию на судне должно было быть два медика - врач и фельдшер. Но специалистов не хватало и мне направили выпускников Калининградского медучилища. Фельдшер Миша Крупачёв - на должность судового врача, а его жена, фельдшер Надя - на должность фельдшера. Вечером они осторожно постучались ко мне в каюту, вошли, держась за руки:
- Нам очень неудобно вас беспокоить, но матросу Никитину нужен хирург. Аппендицит.
- Быстро пишите мне рапорт, а я пошёл вызывать хирурга с ближайшего к нам судна.
Через пару часов к нам подошёл севастопольский траулер, на котором был хирург. Они сами спустили катер, доставили хирурга к нам на борт. Но он, посмотрев больного, сказал мне, что не может рисковать:
- Опыт у меня не очень большой, а здесь недостаточно медикаментов и условия...
- Пишите мне ваше заключение. Попытаюсь вызвать на связь американцев.
Связался по радио с дежурным офицером американской военно-морской базы в порту Бостон, объяснил ситуацию, сообщил наши координаты. Не вдаваясь в подробности, мне сказали, что через час будет вертолёт. Поскольку мы стояли на швартовых у борта транспорта, у которого была хорошая вертолётная площадка на корме, то больного переправили на "Снечкус". Его капитан, Сигитас Шилерис, лично сам взял на себя обязанности по радиосвязи с пилотом. В это время резко усилился ветер, но вертолёт быстро и красиво снял нашего больного и ушёл в сторону берега. Ветер продолжал усиливаться, начали рваться швартовые канаты - пришлось срочно отходить от борта ТР. Даже не успели забрать наших моряков, которые на борту транспорта считали рыбу при перегрузке - первый помощник капитана и буфетчица.
Задуло до десяти баллов. Мы были уверены, что в такую погоду американцы не станут высаживать досмотровые группы на наши суда. Приготовились штормовать 2-3 дня. Но вечером мне радист принёс срочную радиограмму от Соколова Б.Г.: "Вам лично срочно следовать в Бостон, взять на борт четыре американских наблюдателя". Только мы начали движение в сторону порта Бостон, меня вызвал на связь капитан Шилерис:
- Только что ко мне на борт высадилась группа американцев - 15 вооруженных моряков. Силой захватили капитанский мостик, радиорубку, машинное отделение. Объявили, что судно арестовано - поведут в порт Бостон. Причину назвали - нарушение правил рыболовства США. Мне разрешили только доложить флагману. Прошу сообщить во все адреса. Ваших людей американцы высадили на мурманский БМРТ. Конец связи.
На все мои дальнейшие вопросы ответил только американский офицер:
--
Судно арестовано за нарушение законов Соединённых Штатов. Конец связи.
На мои срочные радиограммы через час из Москвы пришёл ответ: "Вас понял. Все вопросы решают представители Минрыбхоза в Вашингтоне Знаменский и Соколов. Следуйте в Бостон за наблюдателями". Подписал заместитель министра Быстров.
Пришлось мне, несмотря на плохую погоду, идти в порт Бостон. Через сутки мы уже зашли на внутренний рейд этого порта. К причалу нас не пустили - приказали стать на якорь. К нашему борту подошёл портовый катер, с которого к нам поднялись четыре американских наблюдателя. Мне сразу портовые власти по радио дали разрешение сниматься с якоря и следовать на промысел. Из госпиталя сообщили, что моему моряку сделали операцию, самочувствие хорошее, через неделю его отправят самолётом в Москву.
Когда вышли в открытое море, я пригласил всех четверых гостей ко мне в каюту на ужин. Они сразу принесли мне свои паспорта. Старший наблюдатель, мистер Харт, оказался очень общительным, интересным человеком шестидесяти трёх лет. С ним были два ихтиолога по 36 лет и Эльза Харман, тоже ихтиолог, ярко-рыжая высокая дама двадцати четырёх лет. До промысла нам предстояло идти больше суток, поэтому времени для знакомства и общения было достаточно. Мужики плотно поужинали, выпили по пару рюмок русской водки и с увлечением начали знакомиться с судном. Я сам водил их на мостик, в рыбцех, показал им каюты, которые для них приготовили заранее. Только Эльза никуда не выходила из моей каюты, не участвовала в разговоре - сигаретка и рюмка. Пока мы ходили по судну, она прикончила бутылку и сама достала из холодильника ещё одну. Мы поговорили ещё часа два о работе, рассказали о своих семьях. Эльза молчит - сигаретка и рюмка. Потом вдруг она подала голос:
- Капитан. Мне нравится ваше судно. Я не хочу уходить на другое. Нас послали на месяц - этот срок я буду здесь.
Я не успел ничего ответить, как заметил, что мистер Харт усиленно моргает мне и указывает на дверь в рулевую рубку. В это время раздался звонок телефона - вахтенный штурман просил меня подняться на мостик. Извинившись, я вышел и следом за мной вышел мистер Харт. На мостике по радио поговорил с начальниками отрядов из Клайпеды, Риги, Таллинна, Мурманска о прибытии наблюдателей, о том, на каких судах они будут работать. Потом мистер Харт сказал мне:
- Капитан, не надо оставлять здесь Эльзу. В первую ночь она залезет к тебе в кровать. Тебе это нужно?
--
Конечно нет!
- Да, я знаю, что у русских такие фокусы не проходят. Во время войны я ходил на кораблях, которые сопровождали конвои по ленд-лизу. Мурманск, Архангельск. Я сам хочу остаться работать с вами - не хочу лазать по штормтрапам, на шлюпках переходить на другие суда. Это не для моего возраста. Пусть молодые глотают романтику.
Вернувшись в каюту, пришлось объяснять:
- Извините, Эльза, но сразу несколько молодых капитанов, узнав, что среди наблюдателей есть молодая и красивая девушка, попросили, чтобы Вы согласились работать на их судах. За Вами право выбора. Оставить Вас у себя я не имею права - сразу начнутся обиды. Прошу Вас, господа наблюдатели, уважить мистера Харта и оставить его на моём корабле - в его возрасте не очень удобно лазать по штормтрапам, по шлюпкам. Мужики согласились, а Эльза надула губы и больше в разговоре не участвовала - сигарета, рюмка водки, чашка кофе.
К вечеру следующего дня мы подошли в район промысла. Первым к нам подошёл БМРТ "Боголюбов". Капитан, Николай Логинович, прислал шлюпку, на которой ушла Эльза. Через день другие суда забрали ещё двоих наблюдателей. Сразу же продолжили работать с тралом - ловить рыбу. Мистер Харт, которого мы поселили в каюте третьего штурмана, попросил вызывать его на палубу при выборке каждого трала. Когда начинали выливать улов из тралового мешка, он весь процесс сортировки рыбы снимал видеокамерой. Многие моменты фотографировал. С первого раза заметил, что моряки, работающие с тралом, сортирующие рыбу, при начале съёмок начинают нервничать, стараются скрыться от камеры. Тогда мне пришлось применить политику "По капельке". Беру мистера Харта под руку:
--
Мистер Харт, пойдём ко мне в каюту - по капельке русской водки!
Отказа никогда не было. И пил он именно по капельке - бутылки хватало на 2-3 дня. Но любил поговорить. Рассказал мне всю свою родословную, о своём участии в войне, про зятя, который имеет свой собственный небольшой траулер и ловит омаров здесь же, на Джорджес-банке, о внуках. Подсказал очень нужную и полезную вещь - у военных, проводящих досмотры наших траулеров, есть специальный прибор, регистрирующий слабые излучения плутония, накапливающиеся в хитиновом панцире и мясе крабов и омаров. Поэтому, если кто-либо из рыбаков пытался спрятать эти продукты или какую-то часть панциря, как красивый сувенир, то при досмотре американцы быстро находили всё спрятанное. По таким фактам было оштрафовано много наших траулеров. С этой бедой наши капитаны справились - сумели заставить моряков не прятать запрещённые виды морепродуктов. Но ещё существовала опасность, когда при досмотре в трюме рыбной муки американцы включали свой прибор - он показывал наличие мяса и хитиновых панцирей крабов в составе рыбной муки - неопровержимый факт нарушения правил рыболовства. Мистер Харт посоветовал провести работу с моими моряками и рыбмастерами, чтобы они, получив информацию с мостика о прибытии на судно досмотровой группы, отбирали штук по 30-40 крупных экземпляров хека и заталкивали им в желудки небольшие куски крабовых или омаровых панцирей - хек ведь хищная рыба и глотает всё, что попадается. Такие, специально подготовленные экземпляры рыб лежали в рыбном бункере и, когда поступало замечание, что в рыбной муке есть факты нарушений, я объяснял американцам, что хек - хищник, питаясь, иногда проглатывает мелкие части крабов. Следовал вопрос инспектора: "Докажите!". Сразу по моей команде матросы начинали в присутствии инспектора разделывать рыбу - в желудках находили доказательства нашей правоты. Претензии сразу снимались. Эту информацию мы передали всем капитанам. Кроме того, мне пришлось провести большую работу со всеми флагманами, с капитанами всех транспортов, танкеров, вспомогательных судов, прибывающих на промысел. Как правило, капитан и первый помощник капитана приходили ко мне на борт, получали инструктаж, расписывались в специальном журнале, что они правильно поняли и гарантируют исполнение всех законов США в их рыболовной зоне относительно рыболовства.
Запомнился мне приход транспорта "Янтарный берег". Капитан Бандин Анатолий Васильевич пришёл ко мне со своим комиссаром. Очень внимательно и аккуратно они ознакомились со всеми особенностями работы в новых условиях, выслушали инструктаж, расписались в журнале. Я дал им официальное разрешение работать в районе промысла. Обоих я знал раньше - отличные моряки, прекрасные люди. Но какое-то фатальное невезение - у них на борту погиб один молодой моряк. Потом, во время перехода с грузом рыбы, они столкнулись в тумане у мыса Скаген с финским танкером "Апе", получили большую пробоину корпуса. С затопленным трюмом пришли в порт - пропало больше тысячи тонн рыбы. После этого капитана отстранили от должности - суд, лишение диплома.
Через несколько дней из Бостона вернулся транспорт "Антанас Снечкус". Я снова ошвартовался к нему для продолжения выгрузки мороженой рыбы. Капитан Шилерис рассказал, что американцы пытались предъявить ему обвинение в нарушении законов США. Но, состоялся суд и адвокат, член компартии США, очень грамотно провёл процесс, сумел доказать невиновность судна и капитана. Суд штата Масачусет обязал береговую охрану извиниться и возместить ущерб от вынужденного простоя транспорта. Потом, лет через двадцать мне пришлось встретиться с капитаном Шилерисом, когда он был консулом Литвы в Калининграде.
Мистер Харт был у нас на борту целый месяц. Отношения с ним у всего экипажа были отличные. По вечерам он ходил в салон экипажа смотреть советские фильмы, иногда просил разрешения зайти в каюту к морякам - мне приходилось брать на себя роль переводчика. Любил ходить в парилку. Буфетчица Зоя вязала красивые мочалки из капроновых ниток. Подарила одну такую американцу, так он всё пытался заплатить её сто долларов. Зоя категорически отказалась - за подарки денег не берём!
При очередной проверке с корабля береговой охраны незнакомый мне офицер попытался составить акт о нарушениях правил рыболовства США, считая основанием для штрафа какую-то мелочную, несущественную причину. Мистер Харт устроил этому офицеру такой скандал, что дело дошло до начальника береговой охраны в порту Бостон. После разбирательства офицер вынужден был извиниться. Когда мистер Харт по окончании месячного срока своего пребывания у нас уходил домой на отдых, провожать его вышел весь экипаж - расстались как лучшие друзья. Через две недели мистер Харт снова прибыл на промысел, но его уже направили на мурманский БМРТ "Харовск". Правда, там у него с капитаном отношения не сложились. Несколько раз мне приходилось по радио их мирить. Но все американские наблюдатели очень помогли нашим рыбакам, защищали их от произвола военных досмотровых комиссий. Даже Эльза старалась защищать русских моряков на БМРТ "Боголюбов". Капитан на этом траулере списался в порт после инфаркта, но, встретив его потом в Калининграде, услышал от него самые добрые отзывы относительно Эльзы. Правда, когда он уходил с судна по случаю болезни, Эльза пошутила:
- Мне говорили, что русские капитаны приветствуют девушек по-французски "Бонжур, мадмуазель!", а провожают словами "Адью, мадам!" Но я на вас не обижаюсь!
Когда заканчивался мой рейс, я попросил по радио Соколова Б.Г. прислать мне замену на должности начальника промрайона, чтобы я мог уйти домой с моим экипажем. Меня подменил Григорий Демьянович Калугин. За то время, пока я руководил флотилией траулеров СЗА (Северо-Западной Атлантики) - почти два месяца, ни одно судно не было оштрафовано.
После возвращения в Калининград меня вызвали в Главк "Запрыба" в Ригу. Снова меня принял первый заместитель начальника Соколов. Просмотрев все мои отчёты, он сказал мне:
- Ваша работа оценена на "отлично"! Принято решение утвердить вас на должность начальника промыслового района СЗА на постоянной основе. Вот вам пакет документов на утверждение. Пройдёте по всем отделам, начальник каждого подпишет - это простая формальность, так как вы на деле доказали способность командовать флотом в очень сложных условиях.
Он сам лично прошёл со мной к начальникам шести отделов Главка, которые без разговоров завизировали бумаги своей подписью и словом "Согласовано". Потом его срочно куда-то позвали - тут начались мытарства. Просидев больше двух часов в следующем отделе и не получив подписи, я пошёл к Соколову - не получается! Он снова, чуть ли не за руку повёл меня по отделам - ещё три начальника молча подписали. Отвлекли Соколова - опять начали меня "возить мордой по столу". Наконец в одном из отделов мелкий клерк сказал мне открытым текстом: "Эта должность стоит шесть тысяч рублей. Идите к Алексею Григорьевичу. Других путей нет. Примете наши правила игры, через два-три года получите загранкомандировку с семьёй на три года".
Поняв, наконец, всю кухню бюрократических рецептов, я пошёл к Соколову:
- Борис Геннадиевич, спасибо за честь, за Вашу помощь, но я решил остаться на должности капитана-директора БМРТ.
На все уговоры и удивлённые вопросы начальника я сослался на семейные обстоятельства - бесполезно бороться с железобетонной системой бюрократии, отработанной веками.
Вернувшись в Калининград, снова занялся работой на "Грибоедове" - выгрузка рыбы, отчёты во всех отделах по результатам рейса, подготовка судна к ремонту. Как-то утром ко мне в каюту забежал в сильном возбуждении второй штурман:
- Капитан, ради бога, спасайте! Сделайте что только можно!
Из его сбивчивых объяснений я понял, что при вывозе пустой тары, - мешков, бочек, фляг через проходную рыбного порта, его задержала милиция. Пошёл на проходную, зашёл к начальнику отделения милиции. В его кабинете стояли трое молодых матросов из моего экипажа. Я вспомнил, что ещё в рейсе они обращались ко мне с устным заявлением, что второй штурман жульничает с продуктами, а когда ему об этом говорили, он хамил, а некоторым мог и по шее стукнуть. Когда я попросил их представить доказательства, они пообещали сделать это на берегу. Тогда мы с комиссаром поговорили со вторым помощником, но он заверил нас, что всё это происки его недоброжелателей и он постарается вести себя безупречно. Сейчас эти молодые парни, которых в рейсе второй обижал, подкараулили, когда он попытался вывезти с судна среди разного хлама ящик сливочного масла, ящик копчёной колбасы, пару ящиков сгущенного молока. Заранее побежали на проходную, сообщили милиционеру, стоявшему на вахте и сами согласились подписать акт как свидетели. В этой ситуации, даже зная, что старший брат второго штурмана служит генералом КГБ, начальник отделения милиции сказал с улыбкой:
- Ничего, как говорили в добрые старые времена, - у нас и генералы плачут, как малые дети... Вор должен сидеть в тюрьме!
Детально выяснив все подробности происшествия, я пошёл на судно, объяснил второму штурману, что пора научиться уважать людей, а за все свои поступки надо уметь отвечать с достоинством. Ничего не говоря, он побежал в службу мореплавания.
Через час я зашёл к главному капитану. Там узнал, что второй штурман уже уволился по собственному желанию. В следующем году случайно узнал от знакомых, что он уехал вместе с семьёй на Дальний Восток и уже работает там капитаном-директором на крупном судне.
![[]](/img/t/tatarin_leonid/msword-7/su_flag.gif)