Аннотация: Арда Толкина. Повесть "Первый и последний" - окончание, кгхм, истории двух следопытов. А это ее начало.
ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Last not Least
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Виньялондэ
Я видел небо в стальных переливах
И камни на илистом дне,
И стрелы уклеек, чья плоть торопливо
Сверкает в прибрежной волне.
С.Калугин
Лонд Даэр Энэд, XXVIII век Второй Эпохи
Сквозь щели между половинками закрытых ставней проникало слишком мало света, и Анборну пришлось притащить из библиотеки лесенку, чтоб открыть высоко расположенные узкие окна. Оранжево-золотые закатные лучи хлынули в темную комнату, осветив панели из темного мореного дуба, массивные сундуки вдоль стен и каменный пол. Все здесь было покрыто слоем пыли. Впрочем, ничего удивительного: Анборн проучился в Школе Следопытов немало лет, но лишь сегодня узнал о существовании этой кладовой. Должно быть, о ней вспоминали раз лет в сто, не чаще.
- Слезай с лестницы и помоги мне поднять крышку, - Амлах, прихрамывая и звеня связкой ключей, подошел к сундуку, который стоял под самым окном.
Но Анборну пришлось довольно долго ждать, пока старик найдет нужный ключ и откроет непослушный замок. Наконец, они вдвоем подняли тяжелую, как корабельный люк, крышку и подперли ее специально принесенной палкой.
- Да его не иначе как пару веков не открывали... - проворчал старый смотритель, осторожно вынимая из сундука колчан со стрелами - все было серым, за опереньем стрел потянулось из глубин сундука пыльное кружево.
Скоро рядом с колчаном на полу лежали мешочек с мотками тетив, перевязь с гнездами для метательных ножей - старая кожа уже не гнулась, а только ломалась, несколько разномастных пряжек, застежек и покрытых пятнами ржавчины рыболовных крючков с блеснами, пучок конского волоса, обломок бруска, россыпь рукоятей и лезвий от ножей, кинжалов и рабочих инструментов, пригоршня потускневших металлических накладок на ножны, мотки проволоки и еще удивительное множество вещей, предназначение которых нелегко было постигнуть по причине толстого слоя пыли, их покрывающего.
Старик и юноша устали и выпачкались в пыли, а сундук был все еще наполовину полон.
- Уф, больше не могу, - сказал Анборн, вытирая лоб и оставляя на нем еще одну серую полосу. - Давай остальное завтра разберем? Все равно до заката мы не успеем управиться, а работать здесь при свечах нельзя.
- Ладно. Достань еще вон тот сверток из дальнего угла, и хватит, - ответил Амлах.
Анборн потянул сверток, но тот за что-то зацепился. Анборн дернул сильнее, и прямо в его руках ветхая замша расползлась, и из-под нее ярко блеснули полированный металл и драгоценные камни.
- Ух ты! Что это? - воскликнул юноша, вынимая из сундука остатки того, что некогда было сшитым из хорошей оленьей замши мешочком, затянутым шнурком, с которого еще свисали две небольшие пыльные печати.
- Дай-ка взглянуть, - Амлах осторожно взял в руки мешок, сдул пыль с печатей и поднес их близко к глазам.
- Что это такое? - с любопытством спросил Анборн, закрыв сундук.
- Это печати следопытов.
- Я никогда о таком не слышал.
- Неудивительно - этот обычай забыли, еще когда наставник моего наставника был подростком вроде тебя. Прежде у каждого следопыта был свой знак и своя печать с изображением этого знака - чтобы запечатывать свои донесения и прочие документы. Вот, смотри.
И старик показал юноше печати, на одной из которых можно было разглядеть рисунок из больших и маленьких звездочек в форме созвездия Мэнэльмакара, а на второй красовалась птица с перепончатыми лапами и длинным клювом - баклан. Не такой, как на гербе Школы, а с гордо раскинутыми крылами, наподобие парящего орла. В клюве баклан держал рыбину.
- А если следопыт отправлялся в опасное путешествие, то он складывал свои вещи - ну, что-то особенно ценное - в отдельный мешочек и запечатывал своей печатью.
- А почему тогда здесь две печати? - продолжал расспрашивать Анборн.
- Не знаю, - ответил старик. - Должно быть, два следопыта ушли вместе. И вместе не вернулись. Наверное, пропали без вести, иначе бы мешочек забрали родные.
Юноша замолчал, а старик выложил на крышку сундука из мешочка два серебряных квадратных медальона, серебряный рог на зеленой перевязи и серебряную же фибулу.
Как ни странно, металл не потускнел, камни тоже сверкали, как будто их только вставили в оправу.
Анборн взял в каждую руку по медальону. Они были совершенно одинаковые: размером меньше ладони, на серебряных цепочках. Собственно, это были геральдические квадраты.
- Да это же Звезда Азрабэля! - удивленно воскликнул Анборн, переводя взгляд с одного медальона на другой, глядя, как сияет на солнце синяя и голубая эмаль, переливаются кристаллы горного хрусталя... Или это алмазы? Анборн не очень хорошо разбирался в камнях.
И еще медальоны были на диво легкими для полновесного серебра
- Они из митриля! - добавил юноша. - И работа чудесная, как будто эльфийская...
Налюбовавшись игрой камней и ровным блеском истинного серебра, Анборн повернул медальоны другой стороной. Здесь обнаружилась разница между ними: без огласовки на одном было красиво выгравированы "тинко", "нумэн", "вилья", "андо", "ламбэ", на втором - "ромэн", "нумэн", "ромэн". Амлах удивленно хмыкнул:
- Ни разу не слышал о таком знаке, да еще и именном, судя по всему.
Сам он взял в руки фибулу: широкий обод, на котором крестом лежала чайка с распростертыми крыльями. В круг были вставлены три небольших, но явно дорогих камня - граненые кабошоном прозрачный алмаз, берилл цвета морской волны и бледно-алый гранат.
- Хм. А вот это уже андунийская работа, - заметил Амлах. - Но старая, ей не меньше тысячи лет.
Положив медальоны на сундук, юноша взял рог, который тоже оказался на вес гораздо легче, чем можно было судить по его размерам. Удивительно, но зеленая перевязь, расшитая серебром, не потускнела и не выцвела. Анборн поднес к губам рог и протрубил в него.
Звук оказался неожиданно звонким и чистым: он наполнил всю комнату, эхом отозвался в груде металла. Отзвуки его пошли гулять по пустынным коридорам Школы. Анборн застыл, словно ожидая отзыва. Но ему никто не ответил. Анборн с трудом подавил желание снова протрубить в рог.
- Что ж нам делать со всем этим? - спросил он у Амлаха.
- По-хорошему, надо отыскать родных и вернуть им. Но только неизвестно, когда были наложены печати - скорее всего, не один век тому назад...
Юноша горячо воскликнул:
- Но надо же что-то делать! Это же нельзя выкинуть в мусор! - и он махнул рукой в сторону лежащего на полу пыльного хлама.
Амлах помолчал, роясь в памяти:
- Где-то в библиотеке был список старых следопытов и их знаков. И баклан, и Мэнэльмакар должны там отыскаться, а после этого можно будет посмотреть про них в архиве
Не долго думая, Анборн подхватил лесенку и устремился в библиотеку:
- Пойдем поищем прямо сейчас! Ты ведь наверняка знаешь, что где лежит!
Через некоторое время, уже при зажженных свечах, отыскался старый толстый фолиант со списком следопытов от основания Школы до начала двадцать пятого века. Следопыты шли по датам окончания Школы: оттиск печати, его описание и имя следопыта.
Первым - где-то уже ближе к концу тома - под 2140 годом обнаружился "баклан":
- Так... "Большой баклан с распростертыми крылами, держащий в клюве уклейку" - это наш?
Амлах посмотрел в книгу и еще раз близоруко изучил печать с птицей:
- Не могу быть уверен, что это именно уклейка. А не пескарь, скажем. Но рисунок как в книге. Кто хозяин знака?
- Тут значится "Нимрихиль Альвион из Виньялондэ". Он родом из Лонд Даэр, Амлах, как и ты!
Собеседник пожал плечами:
- Не слыхал про следопыта с таким именем. Ладно, давай искать второго, а потом посмотрим общий реестр, там про всех следопытов написано подробно.
Мэнэльмакар нашелся под 2161 годом, его хозяина звали "Арундэль Элэндилион из Ромэнны". Амлах присвистнул:
- Ого! Вот этот человек носил герб Азрубэля по праву рождения, как потомок Ар-Нимрузира. На сегодня, я думаю, хватит - времени уже много, полный список можно посмотреть и завтра.
Анборн послушно кивнул, убрал тяжелую книгу обратно на верхнюю полку, потом спустился по лесенке и сказал старому следопыту:
- Послушай, Амлах, а ведь на медальонах написаны не их имена.
Старик посмотрел на юношу:
- Ты неточно выразился, каллон нин: на медальонах нет имен, известных нам по списку знаков. В реестре могут быть и другие их имена.
Юноша замялся. Потом все же сказал:
- Амлах, ведь еще не очень поздно. Давай слазаем в общий список, а? Пожалуйста! А то я просто не усну сегодня, все думать буду, - и юноша похлопал по рогу, который свисал теперь у него с перевязи.
Старый следопыт внимательно посмотрел на своего собеседника и махнул рукой:
- Ладно. Не всякий день такие находки случаются. Пойдем только сначала поедим.
Сразу после ужина в маленьком домике Амлаха неподалеку от Школы они вернулись в библиотеку. Уже совсем стемнело, и они зажгли все свечи в маленьком высоком зале, где хранился Общий Список - не книги, а деревянные шкафчики, по одному на каждую тэнгву, с которой может начинаться имя. В шкафчиках хранились разложенные по порядку личные дела всех следопытов, которых когда либо выпускала Школа. Анборн удивленно оглядывался: раньше он как-то не отдавал себе отчета, что следопытов столько: некоторые шкафчики были полны чуть ли не до самого верха. В частности, оба нужных им шкафчика, обозначенные, соответственно, тэнгвами "нумэн" и "ромэн". Если бы не отдельные полочки, они рисковали бы провозиться с поиском нужных бумаг до самого утра.
Амлах первым нашел документы Арундэля: `Неудивительно, ведь "андо" идет раньше, чем "малта"', - с некоторой досадой подумал Анборн.
- Что ж, давай посмотрим, - важно сказал Амлах, открывая сложенный вдвое лист. Впрочем, написано в нем было довольно мало: - "Арундэль из Ромэнны, сын Элэндиля, сына Амандиля из рода Тар-Элэндиля. Родился в 2126 году. В 2159 принят на службу в Умбарскую армию. В 2160 году переведен в Виньялондэ для обучения в Школе Следопытов. Закончил Школу в 2161 году..."
Старик и юноша недоуменно посмотрели друг на друга:
- Как же это он ухитрился закончить Школу за год? - задал Анборн очевидный вопрос.
- Ни малейшего понятия, - ответил Амлах и дочитал: - "...тогда же принят в Виньялондский отряд следопытов. Знак...". Про знак мы уже знаем. Все.
- Как, и больше ничего? - разочарованно протянул юноша.
- А в школьном личном деле больше ничего и не пишут. Обо всем, что с ним случилось дальше, полагается наводить справки в архиве Отряда.
- Так мне там не разрешат работать, я еще не Следопыт! - с досадой сказал Анборн. - Разве что сам Лорд-Наместник...
- Не огорчайся. Давай лучше ты поищешь второго, рыбака.
- Почему рыбака?
- Потому что баклан с рыбой в клюве. С уклейкой. Да еще родом из Лонд Даэр. Наверное, рыбацкий сын.
Найдя нужный лист, Анборн прочел вслух:
- "Нимрихиль из Виньялондэ, сын Асгона (Альва), Следопыта Виньялондского отряда". Вовсе он не сын рыбака! - покосился Анборн на Амлаха.
- Ты дальше читай.
- "Родился в 2113 году. Принят в Школу Следопытов в 2125 году..."
Анборн поднял на Амлаха широко раскрытые глаза:
- Почему его так рано взяли в Школу? Ведь сейчас принимают только с четырнадцати лет. Неужели раньше было иначе?
- Нет, всегда было правило "не моложе четырнадцати лет". Об исключениях я не слышал...
- Вот везунчик... - пробормотал Анборн и начал читать дальше: - "Закончил Школу в 2140 году, тогда же принят в Виньялондский отряд следопытов". Знак тот же самый. Все...
- Да, учился он немного дольше, чем обычно. Видно, из-за того, что его приняли в Школу совсем ребенком... - задумчиво добавил Амлах. - Значит, все остальное - как они служили, что с ними сталось - надо узнавать в архиве Отряда.
- Но послушай, Амлах, почему же тогда они оставили свои вещи в Школе, а не в Отряде?
Старик махнул рукой:
- Это совсем нетрудно объяснить: скорее всего, они здесь преподава...
Тут Амлах хлопнул себя по лбу:
- Вспомнил!
- Что вспомнил?
- Я вспомнил, что раньше видел это имя - Арундэль из Ромэнны. Может, это и не он, но человек с таким же именем что-то писал про Харад. Надо поискать в каталоге! - он порывисто, как молодой, вскочил на ноги, но подвело больное колено: юноша едва успел поддержать старика.
- Не торопись. Лучше посиди здесь, пока я схожу в каталог.
Анборн скоро вернулся, держа в руках лист:
- Вот запись об этой рукописи, я ее быстро нашел. Называется "Заметки по этнографии харадрим вкупе со словарем редких, архаичных и малоупотребительных слов языка харадрим, писанные для лорда Эгнора, сына Халлакара из Андуниэ, и для Виньялондской Школы Следопытов в год 2179 в крепости Умбар роквэном Арундэлем из Ромэнны, виньялондским следопытом".
- Да, память меня не подвела. И вряд ли автор "Заметок..." и хозяин Мэнэльмакара - два разных человека. И он уже мог стать роквэном, хотя это рано по тем временам. Интересно, как виньялондского следопыта занесло обратно в Умбар... - и Амлах задумчиво замолчал.
- Жаль, что рукопись можно будет посмотреть только утром... - сказал Анборн.
- Я не думаю, что она окажется тебе полезной, - ответил Амлах. - Лучше дождись выпуска - недолго, два месяца осталось - а потом проси разрешения Лорда Наместника поработать в архиве Отряда. Ведь там хранятся послужные списки, они гораздо подробнее, чем школьные записи. Там не только будет написано, как Арундэль попал в Умбар, но и указаны их рабочие эпэсси - может, именно они выгравированы на знаках со звездой, - тут он остановился, словно удивившись собственным словам. - Только все это вряд ли поможет тебе разыскать их родственников...
- Про Арундэля можно написать в Армэнэлос, в Геральдическую палату, - нерешительно заметил Амлах. - А про Нимрихиля Альвиона... Может, порасспрашивать Следопытов из отряда? Вдруг кто-то приходится ему праправнуком?
- Да ты что! Разве что прапрапраправнуком... - проворчал Амлах. - Я знаю две трети наших до пятого-шестого колена, а таких имен не припомню.
- И все же я поспрашиваю, - задумчиво произнес Анборн и, помолчав, добавил словно нехотя: - Знаешь, Амлах, у меня такое странное чувство... ну ладно.
2216 год В.Э.
Над серым морем в пасмурном летнем небе кружили чайки. На новом причале Асгон разглядел знакомую фигуру: Халланар.
Наставник Следопытов поймал трос и привязал его к позеленевшему кольцу, вделанному в стену причала. Асгон, не дожидаясь, пока моряки перекинут мостки, перепрыгнул с качающейся палубы на влажные плиты. Мужчины крепко обнялись, похлопав друг друга по спине. Потому они поднялись с узкой причальной площадки на верх мола, чтобы не мешать остальным пассажирам и морякам.
Асгон, вдыхая знакомый аромат распиленного дерева, которого не мог перебить даже запах моря, оглядел панораму города - крепость на холме, белый палец Миндон Арандур.
- Как ты? - спросил Халланар.
- Отлично. Всем привез писем и подарков - у меня целый сундук на корабле, доставят сегодня или завтра. Где Альвион, в квэсте, небось? Я был в Ромэнне у родителей Арундэля, для него одних писем пачка.
Халланар помолчал, глядя на город.
- Альвион... - потом посмотрел на старого друга: - Альвион ушел в квэст и не вернулся.
Асгон медленно опустил на плиты заплечный мешок и спросил, глядя куда-то в сторону:
- Давно? А как же Арундэль?
- Они должны были возвратиться полгода назад самое позднее, - Халланар наклонился за мешком и перекинул его за спину. - Пойдем.
Асгон молча повиновался. Они вышли из гавани в город, долго шли по улицам, не обменявшись ни словом.
На Тихой улице, где стоял дом Альвиона и Асгона, было сегодня пусто - наверное, к лучшему, подумал мастер Халланар. Асгон достал из поясной сумки ключ и открыл входную дверь. Внутри было темно. Он подошел к окну и долго возился с задвижкой. Потом, ставни, наконец, открылись, и в переднюю комнату хлынул свет. Асгон повернулся и стремительно шагнул к столу. Но прежде чем его рука коснулась письма, прижатого к столешнице семейной серебряной солонкой, он понял, что бумага успела пожелтеть и ее покрывает такой же толстый слой пыли, что и стол, пол и все остальное в комнате.
- Альв не велел убирать в доме в его отсутствие, а потом...
- Когда я уплывал из Ромэнны, у Арундэля дома ничего не знали, - хрипло произнес Асгон.
- Мы долго собирались духом, - сказал Халланар. - В Ромэнну я написал в начале весны, должно быть, мое письмо пришло туда вскоре после твоего отбытия.
Асгон стряхнул с бумаги пыль: от солонки на письме остался невыгоревший белый круг.
- Они ушли как раз год назад, прошлым летом. То есть, уплыли. Должны были вернуться не позже, чем через полгода...
Асгон, не слыша друга, непослушными пальцами развернул сложенное письмо. Чуть поблекшие чернила, знакомый угловатый почерк. Альвион, как всегда, писал на синдарине, но сквозь почтительно-сдержанное синдаринское "вы" так явно просвечивало детское адунайкское "ты", что Асгону почудилось, будто он слышит голос сына:
Отец мой!
Если вы и в самом деле вернулись с Острова, когда обещали - к лету шестнадцатого года - и сейчас читаете это письмо, значит, меня больше нет в живых.
Я пишу эти строки в месяце норуи пятнадцатого года. Завтра мы с А. плывем в Умбар. Нас ждет очень опасное и серьезное дело. Я надеюсь, что все сложится удачно и я, вернувшись, сожгу это письмо задолго до вашего возвращения.
Но если я ошибся... Я прошу вас только об одном: как бы все ни сложилось, не думайте обо мне плохо.
Прощайте.
Ваш сын Нимрихиль
Асгон дважды перечитал письмо, прежде чем уяснил его содержание: он никак не мог соединить живой голос Альвиона, звенящий в ушах, словно сын читал ему письмо вслух, и смысл написанного. Мальчик жив, но пишет, что он мертвый? Если сын мертв, то почему отцу кажется, что сейчас заскрипят ступени, и по лестнице из своей комнаты сбежит вниз Альвион?
Роквэн, молодой человек в зеленой одежде следопыта, беспокойный юноша, шумный подросток, босоногий мальчик, Альвион всегда выбегал навстречу отцу, когда тот возвращался домой. Где же он?
Но в доме стояла затхлая пыльная тишина, и потом рывком пришло осознание, словно лопнула тонкая нить: голос Альвиона умолк, и мальчик, сын, навеки стал безвозвратным прошлым.
Асгон тяжело опустился на деревянный табурет, держа перед собой письмо.
- Я-то надеялся, приеду домой, а тут уже невестка хозяйничает...
Он помолчал.
- Что за дела у них были в Умбаре? - спросил он и пожалел о сказанном: слово "были" как будто окончательно вычеркнуло Альвиона из списка живых. - Ты ведь все знал про них - что с ними могло случиться? Может, мне съездить, разузнать?
- Нет, Асгон, - сказал Халланар, - не надо. Ты не сможешь узнать больше того, что знаю я. Твой сын... мертв.
Уловив еле заметное колебание в голосе Халланара, Асгон поднял голову и посмотрел на него:
- Раны, плен, болезнь - откуда тебе знать, что это не так?
- Я знаю, Асгон. Не спрашивай, откуда и почему, но я знаю.
Асгон посмотрел на седину, совсем запорошившую некогда черную шевелюру Халланара, на глубокие морщины у глаз.
- Тогда расскажи мне все, что тебе известно, - потребовал он. - Я имею право знать, что случилось с моим сыном.
Халланар помолчал.
- В прошлый норуи они отправились в Умбар, пробыли там несколько месяцев, потом уехали вдвоем. И не вернулись.
- Куда уехали?
Халланар молчал.
- Почему он не велит... не велел думать о нем плохо? Он... опять что-нибудь натворил? Отвечай! Если люди мне скажут...
Халланар посмотрел на Асгона.
- Не скажут. Для всего мира Альвион и Арундэль пропали без вести.
- Ты знаешь больше.
Это был не вопрос, а утверждение. Халланар опустил глаза на сцепленные руки.
- Они отважились на одно... безумное дело. Но потерпели поражение.
- Почему ты не отговорил их?
Халланар печально усмехнулся:
- Ты забыл, что мальчики уже выросли и сами научились принимать решения и отдавать приказы. А я... когда я узнал о том, что они задумали, было уже поздно.
Халланар поднялся и пошел к выходу. У двери он оглянулся и сказал:
- Я приду вечером.
И вышел из дому. Асгон долго сидел, глядя на письмо сына, а потом опустил голову на сложенные руки и заплакал впервые за всю свою жизнь.
2215 год В.Э.
- Четвертый!
По сидевшим у стены подросткам прошло нерешительное шевеление.
- Я сказал - четвертый! И со спины заходите, что вы стоите как гвоздями прибитые!
Наконец самый решительный, поднявшись и подхватив со стойки тренировочный экэт, вступил на вымощенный кремовым песчаником прямоугольник посредине тренировочного зала. Альвион приветствовал его быстрым салютом (весьма действенный переход от защиты к нападению, ничего не скажешь) и, нырнув под удар, очутился за спиной у троицы.
Арундэль вытянул ноги и устроился поудобнее на узкой деревянной скамье, наблюдая, как Альвион гоняет по залу четверых подростков.
Смотреть, как Ондатра дерется, было сущим удовольствием. Мальчики бились хорошо, не в едином ритме, их клинки приходили одновременно в разные уровни, однако с тем же успехом они могли нападать строго по очереди, выдерживая паузы. Альвион, как говорили в Школе, умело "выстраивал лесенку" из ударов противников. Насколько видел Арундэль, ни лезвие, ни острие не приближались к следопыту ближе, чем на ширину ладони.
Ондатра и сам явно наслаждался боем - скользя, ныряя, неожиданно застывая на месте, переливаясь из одной позиции в другую. Это был его излюбленный стиль - стремительные, но плавные движения: иногда казалось, что он обвивается вокруг клинка противника или движется в завихрениях воздуха, порожденных движениями мечей.
Арундэль прищурился: так казалось, будто Альвион и в самом деле либо одновременно движется в разные стороны, либо имеет гораздо больше конечностей, чем ему положено от природы. Чем-то он напомнил Арундэлю чудных зверей, вышитых Гвен инин Дувгриан, что теперь змеились и извивались на вороте и рукавах рубашки ее сына: переплетены так, что не поймешь, где голова, а где хвост.
Рыжий не любил драться в рубашке, сколь угодно широкой и удобной, но еще больше он не любил выставлять напоказ свои шрамы и клеймо скарабея. Ему хватало любопытных новичков с горящими от восторга глазами, которые в начале каждого учебного года приходили к наставнику узнать, откуда у него шрамы на лбу и почему он не снимая носит на левой руке лучный наруч. После чего Альвион читал новичкам лекцию о первичном сборе сведений, что простыми словами означало "Прежде чем доставать наставника, можно было бы и старших для начала расспросить!"
- ...И это после того, как я им десять раз кряду объяснил, что шрамы следопыта не украшают! - горячился Альвион. - Я теперь очень хорошо понимаю, что чувствовал лорд Глорфиндэль, когда мы донимали его всякими дурацкими вопросами!.. Кстати, а о чем ты его расспрашивал? - неожиданно переменил следопыт тему разговора.
- Кого, лорда Глорфиндэля?
- Ну да. Про поединок с балрогом или про Чертоги Ожидания?
Арундэль помолчал.
- Я попросил его рассказать про Гондолин, - тихо ответил он.
- ...Кто? - суровый голос Ондатры вернул Арундэля в настоящее. Он выпрямился и увидел, что Альвион, грозным взором обводя подростков, придерживает пальцами прореху, образовавшуюся в левом рукаве рубахи чуть выше локтя.
Ребята переглянулись, и вихрастый Индор несколько нерешительно поднял экэт.
- Я, мастер Нимрихиль, - произнес он с опаской.
Альвион выпустил рукав и похлопал паренька по плечу.
- Молодец, Индор, очень хорошо! - сказал он. - Будешь сегодня командовать сражением. Начинай!
Индор радостно подпрыгнул на месте, остальные мальчишки, с шумом повскакав со скамей, принялись разбирать деревянные мечи, составленные в углу. Предоставив Индору делить их на две партии и командовать "сражением", то есть сшибкой стенка-на-стенку, Альвион отошел в сторону и уселся рядом с Арундэлем.
- Кажется, тебе нужен сын. А лучше - двое, - сказал Арундэль, глядя, как подростки, разбившись на две шеренги, выстраиваются друг напротив друга.
Альвион фыркнул.
- Ты просто как отец заговорил! Лично мне и вот этих пострелят хватает, - и он кивнул в сторону ребят, которые уже обменивались салютом.
- Хотя... - продолжал Альвион под дробный перестук деревянных экэтов. - Может, ты и прав. Я когда был в Умбаре первый раз, однажды на перекрестке увидел девушку из харадрим - у нее с лица сдуло покрывало. Она была такая... - Альвион мечтательно повел рукой в воздухе. - В общем, я подумал, что когда-нибудь женюсь на ее внучке. Или правнучке.
Арундэль удивленно на него посмотрел.
- Ты ведь шутишь.
Альвион поднял брови:
- Обычно ты принимаешь мои шутки всерьез, а тут принял мои серьезные слова за шутку - не заболел часом? Да, пожалуй, трех мальков и пары девиц мне хватит. Ребенок не должен расти один. ...Фалатар, Гиллас, в чем дело?
И Альвион, вскочив на ноги, поспешил к двум ребятам, выбравшимся из гущи "сражения": у одного из них с рассаженной скулы текла кровь.
Глядя на своего друга, который, усадив пострадавшего на скамью, занялся его ссадиной, Арундэль представил себе двух черноволосых голубоглазых дев неописуемой красоты и трех рыжеволосых кареглазых отроков поразительной живости. Кажется, трех мальчишек с темпераментом Альвиона Нимрихиля Новая Гавань Тар-Алдариона не вынесет...
"Когда я первый раз был в Умбаре..." Арундэль нахмурился.
От невеселых размышлений его на сей раз оторвал русоволосый подросток, с разбегу остановившийся в трех шагах перед Арундэлем.
- Да, Хандир? - спросил следопыт.
- Лорд Арундэль... - начал мальчик, но, видя, что Арундэль нахмурился, торопливо поправился: - Мастер Арундэль... А вы не подеретесь сегодня с мастером Нимрихилем?
Арундэль покосился на Альвиона, который что-то втолковывал толпе подростков.
- Ну, если мастер Нимрихиль будет не против... - пожал плечами Арундэль.
- А он сказал, если вы согласны, то и он тоже, - и Хандир, не выдержав, подпрыгнул и повернулся к толпе, обступившей Альвиона.
- Он согласен! Мастер Арундэль согласен! - завопил он.
Альвион и Арундэль не успели переглянуться, как Хандир, забыв обо всяких приличиях, схватил Арундэля за рукав и потянул его к стойке с оружием. Оглянувшись, Арундэль увидел, что подростки волокут Альвиона к оружейной стойке на манер муравьев, облепивших со всех сторон крупное насекомое.
- А можно... - Хандир от нетерпения подпрыгивал. - А можно мы вам выберем оружие?
Арундэль не выдержал и улыбнулся.
- Можно, - ответил он, но на всякий случай оглядел оружейную стойку: нет, все в порядке, никаких чудес, вроде копий с кремневыми наконечниками или кинжалов с волнистым лезвием. После того, как дети погнули Артоду его любимый бронзовый меч, привезенный едва ли не от Стен Солнца, он, к облегчению остальных преподавателей, убрал свою коллекцию редкого оружия из тренировочного зала.
Арундэль полагал, что после этого церемония выбора оружия для поединка наставников до некоторой степени утратила свою прелесть в глазах учеников, но, досчитав до двадцати и повернувшись, понял, что ошибся.
- Это нам обоим? - вежливо осведомился он.
У него за спиной фыркнул Альвион.
- Нет, у меня уже есть, - сказал он, потрясая макилем и круглым щитом.
Арундэль снова посмотрел на оружие, которое держали для него Хандир и Гиллас с перевязанной головой. Это были макиль и зловещего вида черная шипастая булава. Арундэль не помнил, чтобы булава была на стойке: видимо, мальчишки где-то нарочно припрятали ее для такого случая.
- По-моему, вы приняли меня за тролля, - сказал он, прикусив губу, чтобы не рассмеяться.
Те замотали головами, не сводя с Арундэля восторженных глаз.
- Нет, они думают, что у тебя две правых руки и ни одной левой, - вмешался Альвион.
- Ну, вы же держали макиль в левой руке, - легко сказал Индор.
- Да, но в правой у меня тогда был кинжал, а не булава! - возразил Арундэль. - В общем, одно из двух: либо булава, либо макиль.
- Если макиль, то чур в паре с кинжалом, - быстро вставил Хандир.
- Макиль в правой, - поспешно добавил Арундэль.
Лица у мальчишек вытянулись.
- Нет, тогда уж лучше одна булава, а то простая "вилка" была в прошлый раз, - решительно заявил перевязанный Гиллас и протянул Арундэлю булаву.
- Вы бы лучше еще раз посмотрели, как мастер Арундэль работает макилем и кинжалом, - наставительно произнес Альвион. - У него это получается лучше всех, кого я в жизни видел. А вам надо учиться, а не глазеть на фокусы!
Эта речь не произвела на слушателей никакого впечатления. Арундэль вздохнул, взял булаву и взмахнул ей на пробу. "Швахх!" - отчетливо сказала булава, а по залу пронесся порыв ветра, но, как ни странно, это страховидное оружие пришлось Арундэлю по руке. Глаза у мальчишек, разбежавшихся к стенам, так и горели.
Арундэль поднял булаву и прошелся по залу, делая "мельницу". Когда оружие на стойке перестало греметь под порывами воздуха, а подростки перевели дыхание и прикрыли восторженно разинутые рты, Арундэль подошел к Альвиону и вполголоса сказал ему:
- Надень на левую руку боевой наруч.
- Зачем на щитовую-то? - удивился Альвион. - Я понимаю еще, на правую.
Арундэль ткнул булавой в умбон его щита. Ондатра покачнулся.
- Если я раздроблю тебе руку, то пусть это будет правая, - произнес Арундэль.
Альвион поморщился. Как и предсказывал владыка Имлад-риста, никакое лезвие или острие не могло пробить драконью шкуру на внутренней стороне левого предплечья Ондатры - Альвион шутил, что теперь ему не нужен точильный брусок, поскольку он может острить оружие о собственную руку. Однако любой мало-мальски сильный удар в это место оставлял глубокие подкожные синяки и кровоизлияния, весьма болезненные и очень медленно заживавшие под твердой серо-стальной шкурой.
- Ладно, - сказал Альвион. - Индор, не поможешь мне со стальным наручем? Нет, правый не нужен, только левый.
Арундэль заметил, как Индор перемигнулся с товарищами, покосившись на левую руку Альвиона. Но мальчикам было не суждено узнать, что их наставник скрывает под замшей лучного наруча, потому что в этот момент в тренировочную залу вошел молодой человек в новеньком пятнисто-зеленом следопытском наряде: старшеклассник, лишь недавно удостоившийся чести носить рабочую одежду. В руке он держал зашитый в парусину небольшой сверток.
- Прошу прощения, если помешал, - юноша поклонился Арундэлю и Альвиону. - Мастер Нимрихиль, для вас почта из гавани,
Сердце Арундэля пропустило удар: это могла быть только умбарская почта, опоздавшая больше, чем на две недели.
- С "Вингильдэ", - Альвион не спрашивал, он был уверен в ответе.
"Вингильдэ" была небольшим судном, регулярно ходившим с почтой и легким грузом между Умбаром и Виньялондэ.
- Да, с "Русалки". Посыльный сказал, по ту сторону Андраста их захватил шторм, и...
Не слушая его, Альвион без церемоний бросил на пол загудевший щит, грохнул на него макиль и забрал у посланца сверток. Арундэль машинально отдал булаву кому-то из подбежавших мальчишек, кивнул посланцу и подошел к другу.
Глядя, как Ондатра торопливо разрывает парусину, Арундэль вместо облегчения ощутил, как острие дурного предчувствия все глубже входит в его сердце. Это предчувствие не имело ничего общего с задержкой почты, у которой оказалась обыденная, ничего не значащая причина. Арундэль вдруг понял, что Альвион прав и что на юге снова стряслась беда.
- От кого? - спросил Арундэль, малодушно желая хоть кого-то вычеркнуть из списка возможных потерь.
Альвион развернул свиток до конца и бросил взгляд на подпись, словно чтобы удостовериться.
- От Бэльтира.
Арундэль уже видел, что письмо написано крупным и неровным почерком, мало похожим на обычный аккуратно нанизанный жемчуг бэльтировских строк. Альвион отошел к открытой арке, выходившей во двор, и начал читать.
Глаза Альвиона не успели пробежать и полдесятка строк, как его лицо побелело, а на виске под рыжеватыми прядями заалели, словно сочась кровью, старые шрамы. Арундэль похолодел.
- Халдар? - прошептал он, останавливаясь рядом с Ондатрой.
- Нет, не Халдар. Пока только Эгнор, - жестко ответил Альвион и, сунув письмо Арундэлю, быстро вышел из зала.
Подходя через пару часов к знакомому дому на Тихой улице, Арундэль услышал яростный стук топора и громкий треск раскалывающегося дерева. Пройдя в калитку, Арундэль обогнул дом по выложенной булыжниками отмостке и вышел на задний дворик
Альвион махал колуном так, как будто не дрова рубил, а крушил орочьи черепа. Его вышитая светло-зеленая рубаха на спине потемнела от пота, а у стены уже громоздилась изрядная поленница из свеженарубленных, еще розовых березовых поленьев. На глазах у Арундэля Ондатра одним ударом разнес довольно толстую и свилеватую чурку, загнав топор глубоко в пень, на котором колол дрова.
Арундэль выбрал себе чурбачок пошире и устроился на нем.
- Я сходил к мастеру Халланару, - сказал он.
Альвион покосился на Арундэля и выдернул из дерева застрявший топор.
- Дочитал письмо? - буркнул он.
- Бэльтир в детали не входит, - Арундэль помолчал. - Может, он просто не знает.
Альвион взял очередную чурку и пристроил ее на пень.
- Бэльтир-то? Скорее уж, хочет поведать о случившемся с глазу на глаз... Надеюсь, ты больше не будешь возражать против этого? - и Альвион снова одним ударом развалил кругляш на две половины.
Арундэль бы с радостью возразил. Но ему нечего было сказать: после известия о гибели Эгнора его собственные аргументы утратили силу в его собственных глазах.