Лёня Желтков - молодой, можно сказать - сопливый командир взвода, вчера комбата обогнал. Сподобился, обставил натурально! Причём, без тени смущения, почтения и мало-мальского пиетета, что положено зелёному вояке перед начальством иметь. Ещё, дурень, пофафакал гудком, чтобы дорогу веселее освобождали...
Оплошал, конечно, Лёня с манёвром, но так получилось: мотоциклист, что впереди него на перекрёстке стоял, замешкался - уже светофор, полосуемый дождём, давно вспыхнул изумрудом, а тот наездник в песчаной плащ-палатке, всё стучал сапожищем по педали, включал скорость. Надавил тогда Лёня клаксон подержанной шестёры, то бишь - ВАЗ-2106 - сторонись, черепаха трёхколёсная, серьёзные ребята едут! Газанул лихо...
Только потом разглядел, что это товарищ комбат - подполковник Завадский собственной персоной... И вообще, кто бы подумал, что тот чёртов драндулет облепили родные начальники?! Со спины - обычные мотоциклетные каски, военные плащ-палатки... Да таких в Чите немеряно!
А вышла оперетта "Мистер Х"! Со снятием масок-касок...
Только господ инкогнито тройной комплект набрался: в люльке, за чёрным обшарпанным пологом батальонный начштаба Клюев окопался, сзади, на высокой седушке, как петух на насесте, ротный Зеленкович пристроился.
И Лёня, увы, собственное "беззаконие" тоже не один созерцал: два сослуживца рядышком, как и он - Ваньки-взводные. Товарищи его, миновав подальше свирепые командирские взоры, даже посмеялись - гоготливо, безудержно: - уделали старичков со свистом и брызгами! Сердце же Лёни от тяжёлого глаза комбата-громилы ёкнуло всерьёз. Всего миг он под "прицелом" подполковника побыл, а хватило, чтобы не рассыпаться смехом. Какой тут смех - как доказать теперь командирам, что не специально он и гудел и газовал?...
И хоть взвились в голове его никчёмные убеждения, что на дороге главное правила, а не субординация, червячок вины оттуда не выкуривался.
Завадский, как владелец мотоцикла "Урал", может, сильно и не обиделся бы на превосходство автомобиля - куда от очевидности деваться, но свидетелей посрамления набралось больше чем надо. Клюев, Зеленкович - люди солидные. А в легковушке, напротив, молодняк с довольными харями...
Начальство насупилось полным составом - вот он, вечный конфликт "отцов и детей"! И не конфликт, а форменная дискриминация: "отцы" на сраном мотоцикле, под дождём, в грязи; "дети" на Жигулях - с комфортом и музыкой! Куда, спрашивается, весь мир и советская армия прикатились?! Подполковник за счастье мотоцикл почитает - этого железного сезонного ишака (куда деваться, на машину в очереди десяток лет отстоять надо как здрасте!), а желторотый щёголь на четырёх колёсах рассекает! Да как пить дать, купил не на свои денежки, на родительские!
... Когда полк на утреннем разводе добросовестно промаршировал по остаткам вчерашних луж, начштаба Клюев подозвал Желткова на разговор.
- Что себе позволяешь? - с укоризной уставился майор на лейтенанта. - Никакого почтения к погонам!
- Виноват! Не заметил, - к покаянию Желтков готов был ещё вчера.
Клюев - худощавый, подтянутый офицер - не спеша "попилил" зарвавшегося взводного суровым взглядом. Тот даже почувствовал, как с головы, плечей посыпались "опилки".
- Бесцеремонность, лейтенант, вопиющая! - наконец, прервал тягостное молчание начштаба. - Комбат себе места не находит - публичный позор через тебя заполучил. - Майор свёл руки за спину, покачался на носках. В портупее, блестящих сапогах, в выглаженых как на парад галифе, он смотрелся воинственно, строго.
Смотреть на тщательно выбритое лицо Клюева, на взыскательный прищур, что не сулил ничего хорошего, Желтков не решился, молча уткнулся в свои сапоги, вздохнул - что тут добавить в оправдание - ну не заметил!
- Штраф? - вскинулся лейтенант. - Я же правил не нарушал!
- Арифметика, Желтков, военная, потому тебе выйдет хуже правил. Обогнал целого подполковника - раз, меня - начальника штаба - два, Зеленковича - три! - Клюев выразительно позагибал тонкие белые пальцы.
- Товарищ майор...
- Оправдания отставить! Будем вычислять объём морального ущерба!
- Каким манером? - растерялся Желтков.
- Математикой! Слышал о такой королеве наук?
- Слышал, - буркнул взводный. - И что считать?
- Звёзды! У тебя две звезды, у капитана - четыре, майора зачтём за пять - чтобы к общему знаменателю привести, понимаешь?
Автолюбитель кивнул - отлично понимаю. Пять маленьких звёзд приплюсовать к двум можно, а вот одну большую... конечно, шиш. Соображает начальник штаба - общий знаменатель требуется!
- Мелко берёшь, - причмокнул губами начштаба, растопырил перед лейтенантом пальцы обеих рук. - Десять! Де-сять! Кстати, откуда у вчерашнего курсанта с зарплатой двенадцать рублей машина Жигули?
- Родители дали... семь тысяч, - признался Желтков, и чтобы уйти от неприятного допроса, полюбопытствовал, - по какой формуле считать будем?
- Униженные и оскорблённые тобой, ну, кто в мотоцикле - плюсом, а свои погоны - минус. Понятно?
- Так точно! И что... с результатом?
- Проставляться!
- Как это?
- Коньяком. По полному соответствию звёздочек. "А" равно "А" штрих. Условие такое - изначально введённое волевым решением... математика. Секёшь?
Желтков не только уже запутался в военной арифметике, но и не мог понять - что изливается из майора: ирония или строгость?
- Никак нет, - отчеканил он, вновь опустил голову, подравнял носки надраенных хромачей.
- "А" - есмь результат исчислений по только что заданной тебе формуле, - Клюев ткнул указательным пальцем в пряжку лейтенантской портупеи. - "А" штрих - есмь художественное отображение звезды на бутылочной этикетке. Теперь ловишь тему?
- Угу, - протянул Желтков. Бутылочная этикетка - уже что-то знакомое. И сколько выставлять получится? Коньяк-то нынче дорог - по червонцу за три звёздочки! А их... ну-ка, ну-ка...семнадцать?!
- Ещё не всё, - никак не отставал Клюев. - Восторг товарищей, как я понимаю, компенсировать ты будешь?
Желтков округлил глаза.
- Это же... такое выйдет..., - пробормотал он.
- Выйдет! - радостно подтвердил Клюев. - За гудок могу коэффициент ввести - два или три. Или просто умножить на пи. Пи-пи - и шесть двадцать восемь в итоге! Слыхал про такое?
- Гудок я... случайно нажал...
- Случайность, по теории вероятности, есть категория закономерная, - отрезал начштаба.
- Мне ж зарплаты не хватит, товарищ майор! Натурально! - в отчаянном порыве Желтков чуть не вскричал. Сумасшедшая сумма против какого-то глупого обгона!
- Согласен! Потому произведём дифференциацию твоих обязательств, - милостиво сбавил претензии Клюев. - Количество подлежащих оприходованию звёзд будет обратнопропорционально времени обращения ног.
- Это как? - только и раскрыл рот Желтков.
- Лейтенант, кто из нас позже училище заканчивал? - Клюев наморщил ровный высокий лоб. - У кого мозги свежее?
Молодой взводный промолчал. Свежестью своих мозгов хвастаться его не тянуло.
- Элементарные вещи разъясняю! - вздохнул начштаба. - Укладываешься с доставкой в полчаса - с тебя за всё, про всё - пузырь. Уловил?
- Ещё как, товарищ майор! - Желтков робко выдавил улыбку и весь подобрался, будто на старте. Сумрак с души улетучился - червонец долой, зато начальство не в обиде!
* * *
В прокуренной канцелярии Клюев размашисто бросил фуражку на стол, сел напротив Завадского. Тот озабоченный, с плотно "утрамбованными" морщинами, оторвался от журнала боевой подготовки.
- Вместо отпуска - окружная проверка! - от злости подполковник хрястнул пополам карандаш. - Ты - в академию собрался! Командир полка хвост накрутил, туже корабельного каната! Вот скажи, что делать?
- Сообразить! - Клюев кивнул на три гранёных стакана, что целомудренно стояли возле графина с водой.
- Где ж взять? Слава Горбачёву - без талонов только коньяк. - Завадский никак не остывал, гулко шипел. - У нас, видишь ли, в стране теперь одни благородные, графья - что попало не хлебаем.
- Я бы и от коньячка не отказался! А ты как, Сергей Михайлович!
- Утро ещё! Для сосудов бы грамм сто, не больше. Да и коньяк с неба не упадёт.
Лицо Клюева озарила странноватая улыбка. Он забарабанил пальцами по большому, истёртому листу плексиглаза.
- Весёлый, - хмыкнул подполковник. - А впрочем, что тебе? Экзамены почти позади - математика осталась?
- Математика, - беззаботно кивнул Клюев, покосился на часы.
- И как ты? - на лице Завадского отразилось глубокое сочувствие. - По мне хрень непроходимая. Мозговые джунгли.
- Я-то? - Клюев уцепил пустой стакан, звонко, суляще стукнул днищем об стол. - Сдам! Сто процентов!