Аннотация: Когда сгущается тьма, мы всегда ждём прихода монстров. Но мало кто способен понять, что сама тьма - и есть самая опасная и смертоносная тварь. Потому что, когда она поселяется в человеческих сердцах, то уже не нужны ни монстры, ни твари, ни кошмары. Ведь человек сам - творец величайших кошмаров. И в августе 2025 года из моря пришла Чёрная Пелена. И закрыла собой сердца многих из тех, кто прикоснулся к её завораживающей материи. Немногие смогли устоять перед дарами Чёрной Пыли. Ещё меньше людей нашли в себе храбрость остаться людьми.
--
ЧЁРНАЯ ПЫЛЬ
Роман
Автор Василий Тарасенко
--
Пролог. Восход тьмы.
Год 2029-й, май. г. Находка.
1.
Антон равнодушно бросил взгляд на часы. Шесть утра, неплохо. Через полтора часа его смена закончится, можно будет уйти в бытовку, помыться, позавтракать и на рабочем автобусе свалить из Порта на целых два дня. Тридцатилетний крановщик постучал пальцем по левому наушнику, в котором почему-то стал пропадать звук. Всё-таки музыка важна. Правильно доктор настаивает на том, чтобы и докеры, и прочие специалисты не имели возможности слышать шорохи.
При этой мысли Антон несколько напрягся. Вот же дрянь! Мало того, что уже в пяти метрах ничего не видно из-за висящей в воздухе чёрной пыли, так она ещё и звучит. Он как-то раз не сдал вовремя сломавшиеся наушники и в ту смену узнал, что же это такое - звуки текущей вокруг пыли. Это страшно. Сначала слышен просто какой-то фон. Да ещё рядом лязгает железо вибрирующего от работы крана - то громадину передвинуть надо, то ковш по стреле перенести. Но это привычные звуки. А вот шорохи... Они становятся слышны уже через десять-пятнадцать минут. Специалисты говорили, что это просто звуки трения. Пыль медленно течёт по воздуху, движимая неведомо чем: то ли попытками ветра, силящегося сдвинуть пелену, то ли ещё по какой причине, но она движется и звучит, прикасаясь к металлу вагонов, балкам портальных кранов, старому асфальту и бетону, к защитным костюмам докеров. Как будто она неумолимо трётся о твои нервы, заставляя постепенно впадать в оцепенение. А затем приходит желание очистить кожу от гадкого поглаживания чем-то невидимым. Антону потом рассказали, что он орал в кабине крана, плакал и просил спрятать от них. От кого "них", никто так и не понял. А вот в лазарете Управления Порта он провёл потом почти сутки. И ведь пробыл-то в кабине без наушников всего около шести часов.
Крановщик посмотрел на экран военного радара, установленного слева от оператора. Мощная штука, способная пробить толщу угольной пыли и показать объекты вокруг на целых триста метров. И это в такой плотной Пелене. На специальном поляризованном стеклянном круге, установленном на непрозрачном стекле кабины, мигнул красный огонёк лазерного индикатора, установленного на вынесенной к морю телескопической мачте. Значит, в трюме загружаемого углём судна места осталось меньше десяти процентов. Основательно зализанное пылью стекло скоро должны будут заменить, и это радовало. Сидеть двенадцать часов в камере без возможности поглазеть на море... Жуть. А ведь раньше всё было: и синее небо, и зеленоватое море, и сизые от парной дымки сопки вокруг бухты, даже дома близкого микрорайона можно было рассматривать.
В отличие от центрального, боковые стёкла как раз недавно поменяли. И пока ещё в них что-то видно. Если можно так сказать про чёрную пыль, в которой терялись нитки железных поручней и решётки технических дорожек. Где-то там работали ещё три таких крана. Большой причал способен принимать до пяти судов разного тоннажа. Но после Инцидента, как вежливо говорили спецы, хорошо, если один за месяц вставал под погрузку.
Антон всегда работал при погашенном верхнем свете - так он лучше ориентировался в окружающем пространстве благодаря разноцветным огонькам на пульте управления. Когда через час рядом с первым красным пятнышком появилось второе, сигнализируя о грядущем заполнении трюмов, Антон спокойно переключил работу крана на холостой режим с переходом в ожидание. Вот хорошо тем, кто на шиплодерах сидит. Тюк кнопку, и всё. Здесь же несколько минут надо следить, чтобы ковш вынырнул из трюма, если он там, а потом отполз подальше от кромки причала. Техника безопасности. Сейчас где-то внизу, в серо-чёрном мареве, суетятся докеры. Кому охота оказаться на пути техники?
Тревожно-красным замигал радар. Взгляд Антона зацепился за новую отметку на мониторе. К причалу в зоне его ответственности приближалось что-то новое. Параметры не судовые, скорее - катер или буксир. Но не в том месте и не в то время появился такой маркер. Крановщик приподнялся в своём кресле и протянул руку, чтобы снять с пульта трубку внутреннего телефона и сообщить службе безопасности. В то же мгновение крякнул динамик селекторной радиоточки, и спокойный мужской голос произнёс:
- Крану два остановить работу. Оператору кабину не покидать. Ждать дальнейших распоряжений.
Пятно на радаре доползло до причала и замерло. А минут через пять Антон услышал дребезг болтающихся технических решёток. Кто-то проскользнул мимо кабины в сторону невидимого моря. Крановщик вздохнул, встал и прошёл в свой бытовой закуток. Заварив суррогатного кофе кипятком из термоса, прихваченного из дома ещё утром, он уселся обратно в кресло, развернул его к более-менее прозрачному окну слева от пульта и стал ждать распоряжений по радио.
Минут через пять лязг железа раздался вновь. На дорожке в зоне видимости появился тип в спецовке и плотной антипылевой маске с широкими очками. Он слегка небрежно держал в руках автомат Калашникова. Антон замер с кружкой у рта. Вооружённый человек быстро исчез в чёрной пелене, а следом за ним мимо окна прошёл кто-то другой. И в груди у мужчины всё заныло. Дёрнул же его чёрт таращиться именно в это окно. Тот, кто прошёл в завесе вслед за автоматчиком, был слишком высок и толст для обычного человека. Хламида на нём была цвета апельсина, правда - вывалянного в угольной пыли. А на голове топорщилась тремя гофрированными трубками довольно нелепая маска с тремя же стёклами, словно у её владельца было вовсе не два глаза. Когда странный человек скрылся в пелене, Антон отмер и повернулся к пульту, чтобы... Страх сжал сердце стальными когтями. За стеклом прямо на него смотрел ещё кто-то. С виду обычный человек, как и первый. Только вот ничего хорошего крановщик уже не ждал. Похоже, он увидел что-то, чего видеть нельзя. Второй автоматчик скользнул в пыль. Антон закинул остатки кофе во внезапно пересохшее горло.
Требовательный стук в наружную дверь шлюза заставил крановщика затаиться в кресле, со страхом глядя на ручку двери во внутренней перегородке. Радио снова треснула шумом, а потом всё тот же голос распорядился:
- Товарищ Варковский, пропустите в кабину представителя охраны порта. На вашем кране непредвиденная поломка. Вам помогут эвакуироваться.
Антон обречённо встал с кресла. Ага, поломка, как же. Всего два месяца прошло с того, как на третьем кране оператор пропал, а потом всем рассказали, что поймали шпиона иностранной разведки, пытавшегося чего-то натворить внутри Периметра и на Терминале. Похоже, он тоже увидел нечто странное. Радио снова проснулось:
- Товарищ Варковский, пропустите в кабину представителя охраны порта. На вашем кране непредвиденная поломка. Вам помогут эвакуироваться.
А потом второй голос добавил:
- Открывайте, Антон Иванович. Знаете же, что к чему. Надо поговорить. Только поговорить.
Антон шумно выдохнул. Он понимал, что всё равно войдут. Единственное, что его сейчас волновало - как там будут его девчонки, когда... Что "когда", он додумать не успел. Стекла слева громко брызнуло осколками, и в кабину по пояс сунулся давешний автоматчик. Крановщик большими глазами уставился в дуло "калаша". Оно было темнее самой чёрной пыли. А потом лишь издало негромкий "патах". Осознавать, что выстрел сделали не из бесполезного в Зоне огнестрела, было уже некому.
В окно забрался ещё один охранник, попинал безжизненное тело крановщика Антона Ивановича Варковского, мужчины тридцати лет от роду, уже бывшего работника Терминала, вложил в кобуру пневматический пистолет, повернулся к пульту, нажал одну из кнопок и произнёс очень глухим из-за маски голосом в торчащий из пульта микрофон:
- В кабине никого нет. И стекло разбито. Товарищ начкар, надо срочно доложить начальству. Ещё один пропал.
- Понял тебя, Первый. Возвращайтесь.
Охранники сноровисто вытащили тело из кабины, которую уже начала заполнять густеющая пыль. Во внезапной пустоте на стекле рядом с красными отметками появился зелёный огонёк. Автоматика подсчитала объёмы груза и сообщила, что в трюма судна можно досыпать ещё сколько-то угля.
2.
Два парня, стоявшие возле массивного внедорожника, обернулись на появление из подъезда кирпичного дома трёх фигур в чёрных балахонах поверх защитных костюмов. Иерей Евгений и две его спутницы, монахини в миру Ксения и Елена, вышли на тёмную улицу и остановились, о чём-то глухо переговариваясь сквозь маски на лицах. Наконец, они забрались в салон неказисто выглядевшего переделанного "крузака". Парни тут же последовали их примеру. Подождав минут пять, пока проникшая в салон пыль успокоится и осядет под воздействием аэрозоля, который сразу распылила одна из монахинь, все дружно стянули маски и очки, привычно поулыбались чёрным пятнам на лицах, а потом Глеб, один из волонтёров Храма, прибившийся к общине ещё в первый год после Инцидента, спросил:
- Ну, что, отец Женька? Куда дальше?
- Вот окаянный! - тут же вступила Ксения, женщина лет пятидесяти с лишним. Она никак не могла смириться с тем, что некоторые обитатели Тобольской сопки так панибратски обращались к молодому иерею. А как ещё мог обращаться сорокалетний дядька к парню, которому едва стукнуло двадцать восемь? На шипение монахини иерей замахал руками:
- Да тихо вы! Нам теперь надо на Сорок четвёртый проехать. Там ещё два пенсионера живут. Еремеевич посылку ждёт извне, а Матрона Матвеевна просила пару книжек Шукшина ей доставить. Ну и обоим лекарства там нужны и продукты. Так что давай, Глеб Семёнович, заводи трактор.
Водитель демонстративно перекрестился, на что никто не издал ни звука, и повернул ключ в замке зажигания. Джип был старый, ещё конца девяностых выпуска. Двигатель спокойно рыкнул и заурчал. Все выдохнули почти одновременно. Понятно, что каждый день после катаний по городу механики общины проверяли машину на герметичность и исправность, меняли фильтры. Не дай Бог, двигатель захлебнётся в пыли, или ещё того хуже - нарушится герметичность важных узлов. Тогда машина просто станет бесполезный хламом. Сколько уже таких внедорожников стоят на приколе во дворе Храма Казанской иконы Божьей матери на вершине Тобольской, никто давно не считал. Если двигатель втянет пыль через многоступенчатый фильтр труб воздухозаборника, наверняка машине хана. Больше никогда не заведётся. Поначалу-то, в первые месяцы после Инцидента, никто не знал о сволочном свойстве Пелены. Сколько тогда машин сгубили! Это уже потом поняли, что Зона не терпит открытого огня в любом его проявлении. И угадать, сколько проработает та или иная тачка, не было возможности. Иная могла и месяц в пыли урчать, а другая с первого такта глохла. Та же история была и с "батарейками". Электромобили тоже вели себя абы как. И ни одна искорка не загорится здесь, ни от аккумулятора, ни от зажигалки, ни от свечи зажигания, ни от спички, ни от чего ещё. Про оружие так вообще отдельная песня, с прибаутками и матами... Кое-как механики Храма научились герметизировать двигатели и салоны внедорожников. Это каждый раз стоило кучи нервов, пота и божьей кары за всякие выражения в присутствии той же Ксении или даже отца Евгения. Настоятель Храма и его помощники редко торчали в гараже, у них другие заботы были. А вот иерей пристально следил за делами в хозяйственной части. Именно ему приходилось рисковать жизнями: своей, сестёр, водителя и охранника во время вылазок к брошенным когда-то властями старикам и прочим лишенцам. Вояки, конечно, поставляли в Храм по мере сил продовольствие и медикаменты. Но вон сколько на улицах военной техники мёртвой стоит. Накладно им, видите ли.
Данила, второй добровольный спутник иерея и компании, беспокойно покрутил головой, пытаясь что-то разглядеть сквозь мутные стёкла автомобиля и тёмно-серую пелену снаружи, а затем сказал:
- Ехать надо. А то, того и гляди, бандиты нагрянут, или пыль протрёт дыру в корпусе.
- И верно, Глеб Семёнович, поехали, - поддержал волонтёра иерей.
Машина медленно двинулась по улице. Видимость была не нулевая, но очень плохая, так что надо было осторожничать - менять пробитое колесо в городе будет самоубийством. Так что придётся ковылять до Храма. А это шанс искры от обода... И бог его знает, с каким итогом. Как-то раз у них вот так вот колесо просто вросло в асфальт, словно одно целое с ним стало. А был случай, по слухам, что от искры рванул сам воздух в радиусе метра от обода. Транспорт взлетел боком метров на десять и рухнул окровавленной гармошкой. Ни машины толком, ни людей - тот ещё капут наступил.
Дорога до Сорок четвёртого, как называли один из районов города, заняла у них почти час. И это там, где раньше ездили минут за десять. Старик Еремеевич, живший в нижней части района, почти через дорогу от проходной разрушенного годами и Пеленой бывшего судоремонтного завода, обрадовался гостям сквозь двери так шумно и нарочито, что иерей сразу смекнул - дело не чисто. Дав знать о проблемах Глебу и Даниле, оставшимся на улице, парой щелчков ногтем по микрофону рации, отец Евгений затащил в кое-как сделанный шлюз-прихожую две сумки: маленькую с лекарствами и большую - с набором консервов и круп. Сёстры следом занесли по паре пятилитровых канистр с чистой водой. Привычно осадив пыль орошением воздуха, священник и его помощницы зашли в квартиру. На вопросительный взгляд иерея старик успокаивающе махнул рукой, мол - проблема не в доме. И Евгений спросил негромко:
- Что?
- Их четверо. Приходили вот недавно, с полчаса как. Хотели отобрать сепаратор водяной, что вы мне подарили. Так я не отдал. Даже дверь не открыл. Вас ждут. Так что аккуратней там, батюшка.
- Ладно, отец, разберёмся. Я же не один.
- Это с кем же ты? - несколько ехидно спросил дед, даже остановившись с сумкой в руке, которую собрался занести в кухню.
- С Богом, - улыбнулся иерей.
Старик покачал головой, усмехнулся и сказал:
- Кричите там, если что. Глядишь, помогу чем. Поору хотя бы.
Оба понимали, что это лишь горькая шутка. Распоясавшиеся бандиты проникали в Зону, несмотря на все усилия пограничников и Периметр. А уже здесь мародёрили и кошмарили всех, кого видели. Между собой, конечно, тоже сцеплялись не на шутку. Но это уже их дело. Простым людям драки между хищными сворами только в радость - меньше шакалов на улицах останется.
Покинув квартиру, Евгений утопил тангетку на рации и сказал:
- Глеб, их минимум четверо.
В ответ лишь щёлкнуло один раз: "услышано". Иерей Евгений цикнул, закусил губу, задрал чёрную хламиду, под которой оказался полувоенный защитный костюм с разгрузкой, вытащил из кобуры на правом бедре мощный "пневмат", к которому по шлангу подавался газ под высоким давлением из баллона здесь же на ноге. С сомнением глянул на странную конструкцию: приходилось вот так изгаляться, нормальных баллонов для оружия давно не осталось, а такие вот штуки они худо-бедно научились заправлять от пропановых баллонов. Почему нет? Всё равно не загорится. Проверив давление на индикаторе, встроенном в рукоять футуристического пистолета, словно пришедшего из мира стим-панка, священник заткнул подол рясы под одну из лямок разгрузки - чтобы не мешала при возможной беготне. Левой рукой иерей вытащил из ножен на левом же бедре обычный некогда кухонный нож, к которому заботливо приделали гарду, чтобы рука не соскользнула на стертое лезвие. Ксения тут же подошла к нему и перекрестила, после чего попыталась поцеловать в лоб сквозь две маски и сказала:
- Да хранит тебя Господь, сынок. Мы тут подождём. Посмотрим. Если что, сам знаешь.
Женщины без улыбок и суеты так же, как и ранее священник, задрали подолы ряс, доставая холодное оружие. Немая Елена привычно проверила остроту своего тесака и кивнула Евгению. Иерей резко выдохнул. Иногда он даже боялся эту женщину. Хоть ей и было всего лет тридцать пять, но попала она в общину при страшных обстоятельствах. Даже вспоминать не хочется, как год назад её привезли из рейда по городу трое выживальщиков. Они отбили её у банды, контролировавшей район КПД, на севере города. И была она там рабыней, которой когда-то отрезали язык, чтобы не орала под руку, или под что там ещё. С тех пор она не упускала шанса отомстить любым бандитам.
Священник спокойно спустился со второго этажа вниз, вышел из подъезда и подошёл к мужикам, топтавшимся у машины. Глеб, делая вид, что проверяет амуницию, жестом показал направление на лёжку банды. Все трое замерли. Вокруг царила чёрная Пелена. Она медленно текла куда-то, сразу во все стороны, словно живая. Это всегда приводило Евгения в трепет перед силой Господа, способного создавать такие страсти. В этой пелене окружающий мир растворялся уже через пять метров от смотрящего. И где-то там сейчас так же слепо крадутся четыре зверя. Иерей присел возле джипа, стараясь вжаться в машину, чтобы уменьшить шансы бандитов заметить его. Глеб и Данила так же спокойно разошлись до грани видимости, чтобы видеть друг друга. Получилось создать неплохую цепь. Священник в центре, у "крузака" и подъезда, и по бойцу по сторонам. Метрах в четырёх каждый.
Вслушиваясь в шорох пыли, Евгений молился. Не за себя, а за этот больной мир, в котором люди натворили столько пакости и зла, что Господу пришлось вот так вот наглядно напомнить человечеству, что надо быть внимательнее к миру, в котором живёшь. Эта чёрная пыль будто бы обладала разумом, ну или его зачатками. В ней не могло стрелять обычное оружие, а если вдохнёшь её, то вообще пиши пропало - начнутся изменения, да такие, что проще сразу застрелиться. Очень уж тяжёлое испытание для простого человека - такая кара за грехи. Но иерей знал, что Он не посылает бед больше, чем человек может вынести. И лишь человеческая гордыня не позволяет смириться с бременем, пройти испытание и победить самого себя, а значит - и все свои горести и беды. Вот и сейчас, столкновение с бандой - лишь крохотное испытание, которое он должен вынести, чтобы защитить стариков и бродяг, оставленных сильными мира сего в этом городе после Инцидента. А ещё иерей понимал, что не имеет права оставлять бандитам своё главное оружие - пневматический пистолет с нагнетателем. Иначе этот "подарок" выйдет боком всей общине. Среди бандитов обязательно найдутся умельцы, которые смогут повторить схему. И пиши пропало. У этих отморозков вновь появится, спустя столько времени, стрелковое оружие. Тогда городу окончательно придёт сибирский пушистый зверь, прости Господи.
Сквозь шорох непрерывно плывущей пыли пробились посторонние звуки. Так рокочет гравий, когда по нему кто-то ползёт. Ага, там кто-то пытается медленно идти, да вот ноги-то поднимать не научили мама с папой в детстве. Иерей всмотрелся в силуэт Данилы справа от себя. Так и есть. Рядом с ним из пыли материализовался ещё один чёрный силуэт. Они сплелись, упали и исчезли в тёмной серости. Череда непонятных звуков завершилась характерным щелчком в рации. Один есть. Тем временем слева тоже что-то началось. Глеб скакнул в темноту, что-то громко брякнуло, кто-то заорал и всё стихло. Второй щелчок. Ой, как плохо-то. Евгений сглотнул. Значит, двое пошли именно к нему, к машине. Ясно, трофей-то отличный - ездит. Медленно выдохнув, священник спокойно отлип от джипа, в три шага дошёл до стены дома и прижался к ней лицом к машине. Пистолет в правой руке уставился дулом вперёд, нож в левой застыл обратным хватом лезвием параллельно земле. Теперь остаётся надеяться, что его силуэт не сразу различат на фоне угольно-чёрных кирпичей. Да стёкла очков не выдадут предательским блеском... Дёрнул же чёрт именно этим утром поменять матовые от полировки пылью и уже почти непрозрачные линзы на новые. У джипа, со стороны капота, остановилась тень. Человек явно осматривался. Евгений медленно поднял руку с пистолетом, прицелился в голову и резко утопил кнопку подачи газа на рукояти. Сделай он это медленно - свист газа мог выдать его местоположение. Звук был такой, словно негромко и басовито гавкнула большая собака. А человек у капота безмолвным кулем свалился на асфальт. И в это мгновение к священнику подскочил с глухим воплем ещё один бандит. В его вздетой руке чернел здоровенный тесак. Евгений шагнул чуть в сторону, принимая бандитский металл на сталь своего ножа. Скрежетнуло, а в руке отдалась резкая боль. Бандит оказался опытный, но дурак. Он ударил по плечу Евгения кастетом на левой руке. Тупо, успел подумать иерей, после чего просто пнул идиота в колено. Когда бандит завалился, миссионер быстро приставил к его маске ствол пистолета. Бандит замер в испуге. А Евгений шёпотом сказал:
- Прости, Господи, раба твоего. И прости ему прегрешения его. Аминь.
Ему вспомнились сотни страшных сцен, которые он успел насмотреться за годы в общине и такие вот визиты в обречённый город. И молодой священник второй раз вдавил кнопку на рукояти. Новый грех, взятый на душу, заставил иерея молча поморщиться. Но он встал, не издавая ни звука, подошёл к подъезду и постучал по двери, давая понять женщинам, что всё кончено. Из Пелены выскочили Глеб и Данила, тут же принявшись обирать мёртвых. Миссии сегодня предстояло навестить ещё одну подопечную, а дело ощутимо клонилось к вечеру. Надо было спешить.
3.
За огромными окнами кабинета начальника Департамента по защите государственной тайны, информационной безопасности и мобилизационной подготовке Приморского края воцарилась ночь, полная огней рекламных щитов, автомобильных фар, квартирных окон старого центра Владивостока и общим настроением обыденной жизни дальневосточной столицы. Хозяин кабинета, худощавый седовласый мужчина в дорогом чёрном костюме и белой сорочке, сидел в добротном кожаном кресле за массивным столом, заваленным бумагами и папками. Его лицо можно было бы назвать спокойным и даже умиротворённым, если бы не серый налёт усталости на щеках и тёмные круги под глазами. Худое лицо скривилось, когда покой кабинета нарушил телефонный звонок. Мужчина медленно протянул руку к смартфону, лежавшему на полированной столешнице, взял аппарат, но принимать звонок не стал, лишь посмотрел на экран. Через несколько долгих секунд трезвон прекратился, и мужчина несколькими движениями большого пальца позвонил уже сам. Дождавшись ответа, он сказал твёрдым голосом:
- Ларин, я тебе что поручил сделать, а? Какого чёрта мне тут названивают из этого медиахолдинга? Ты думаешь, мне больше делать нечего, как после совещания с губернатором ещё и со смишниками лясы точить?
Послушав человека на той стороне, чиновник едва удержался от смеха и прервал разговор. Набрав ещё кого-то, он долго ждал, а потом раздражённо заговорил в телефон:
- Значит так, Илья Палыч. Первый и последний раз говорю тебе под запись. Если опять не ответишь сразу на мой звонок, можешь прощаться с работой и всеми плюсами помощника депутата законодательного собрания края, уяснил? Бывай.
Почти уронив смартфон на стол, мужчина откинулся в кресле, дотянулся рукой до селектора, нажал одну из кнопок и сказал:
- Диана, сделай мне кофе покрепче, с сахаром и с коньяком.
- Артём Сергеевич! - раздался в ответ бодрый женский голос. - Вам же нельзя!
- Теперь мне всё можно, Дианочка, - сказал хозяин кабинета на одном из верхних этажей здания администрации края. - И вызови ко мне Ражикова.
- Он уже ушёл, Артём Сергеевич, - доложила секретарь. - Вызвонить обратно?
- Вот сама же всё знаешь, - проворчал мужчина. - Давай, жду кофе и этого умчавшегося.
Несколько минут в кабинете царили тишина и умиротворение. Начальник департамента ещё раз прокрутил в голове основные моменты совещания. Много говорили о Чёрной Зоне и четырёхлетней давности Инциденте в Находке. Вспомнили администрацию портового города, прижившуюся в столице Приморья на "время кризиса". Поимённо вспомнили. Не забыли и хозяев обоих действующих терминалов пострадавшего города, насильно закрытых из-за Инцидента заводов минудобрений и нефтепереработки. Он отчитался по последним сводкам происшествий на Периметре. Всё в рамках приличия. Вот только говорить губернатору о давлении на департамент со стороны Москвы в обход всех и вся Тимуровский не стал. Потому что, как сказал он сам себе перед совещанием, пусть хоть у губернатора будет спокойный сон.
В кабинет бесшумно вошла женщина в строгом деловом брючном костюме цвета тёмного вина. Она тихонько, стараясь не потревожить отдыхающего хозяина кабинета, поставила на стол разнос с кофейным прибором и удалилась. Но вскоре в приёмной раздались голоса, и в палаты седого мужчины ворвался его непосредственный заместитель Ражиков. С виду полноватый и неуклюжий, этот тип стандартной наружности мог дать фору многим оперативникам в способности быть всегда и везде, причём быстро. Вот и сейчас Валерий Игнатьевич шумно прошёл до стола, громко уселся в одно из гостевых кресел и спросил:
- Что случилось?
- Ты последние сводки читал из Зоны? - негромко спросил Артём Сергеевич.
- А чего там, на совещании же... - начал Ражиков и осёкся.
- Ты меня понял, - удовлетворённо сказал Тимуровский и мгновенно из расслабленного уставшего человека превратился в механизм с цепким взглядом и несгибаемой волей. Словно и не было тяжёлого дня, нескольких муторных докладов, злых встреч и мрачных совещаний. Валерий Игнатьевич склонил голову на бок и спросил:
- Поступили новые данные?
- Да, - сказал начальник департамента, выдвинул один из ящиков своего стола, вынул из недр синюю дерматиновую папку и кинул поближе к заму. - Читай. Вслух. С начала.
Ражиков с опаской подтянул к себе то, что уже заранее ненавидел, судя по нервно поджатым губам. Видя это, Артём Сергеевич удовлетворённо покивал. Его зам своё место не на халяву получил. Заработал своим потом и чужой кровью. Так что ничего объяснять не надо. Валерий Игнатьевич раскрыл папку, взял в руку верхний лист бумаги и начал говорить, бегая взглядом по строчкам текста:
- Это пограничники. Лавров докладывает. Периметр без нарушений, за минувшие сутки выявлено четырнадцать попыток проникновения в Чёрную Зону тех, кто известен, как "проходчики". Также задержаны три так называемых "проходчика" из полевого отряда Чехонте. Сам Аркадий Валяевский от комментариев отказался, лишь обозначил, что эти трое действовали на свой страх и риск, без его ведома. Лавров доводит на вашего сведения, что один из юнцов-"проходчиков" упорно твердит о некоем артефакте под условным названием "чёрный рубин". Поскольку за все три с лишним года существования Чёрной Зоны не было выявлено ни одного артефакта, о реальности этого нет смысла даже думать. Но в разработку передали. От него тут ещё рукой приписка. Цитирую: "Да чтоб у того идиота-игродела, который придумал всю эту байду про черную зону, сталкеров и артефакты, мозги отсохли и высыпались через нос". Весьма эмоционально. Вышла. Кстати, уже третья часть игра, она популярна.
- Не отвлекайся, - прервал его Тимуровский.
- Ах, да, - Ражиков отложил бумагу в сторону и взял другую. - Так, полиция. Бандформирования упорно посылают в Зону боевиков. Несмотря на все усилия пограничников и полицейских кордонов бандиты прорываются, пусть и далеко не все. Армейской полиции вновь подтверждён приказ при патрулировании Зоны стрелять на поражение во всех, кто не может подтвердить статус во время процедуры "свой-чужой". Так же в общину Храма на Тобольской сопке отправлен груз медикаментов и запас продовольствия на неделю вперёд. Священники передали перепись оставшегося в городе населения. Количество людей уменьшается, хоть и не быстро. За последнюю неделю умерли, были эвакуированы или пропали без вести семь человек в возрасте от сорока семи до восьмидесяти двух лет, - Валерий Игнатьевич взял из папки третий лист. - Вот оно, родимое... Полиция также сообщает, что человек, внедрённый в одну из банд внутри Периметра, передаёт, что с их стороны никаких существенных изменений нет. Банды собачатся между собой, прижимают невозвращенцев и постоянно пытаются прижать миссионеров Храма. Несут потери.
- Ха-ха-ха, - хохотнул Тимуровский. - А святые отцы дают жару. Продолжай.
- Так же этот человек передаёт про странность в городе. Куда-то повсеместно исчезают собаки и кошки, как бродячие, так и домашние. Просто пропадают. Псы рвут цепи и уходят. Коты просто исчезают. О, тут ещё есть. Стало очень много ворон. Они даже в эпицентрах стаями летают. Также стоит обратить внимание на то, что с улиц испарились и изменённые животные. В остальном без изменений.
Артём Сергеевич вздохнул и пробормотал:
- Даже псы-мутанты исчезли. И это плохо, Валера, мне это не нравится.
- А кому такое может понравиться? - Ражиков взял со стола одну из полулитровых бутылок с водой, которые всегда есть во всех таких кабинетах, открыл её и в один присест выпил половину, после чего продолжил: - Думаешь, за этим что-то стоит?
- Я пока ничего не думаю. Давай, дальше читай, - сказал хозяин кабинета.
Его зам взял в руку следующий листок.
- Опять! - Ражиков даже привстал, но тут уселся обратно. - Снова на первом терминале человек пропал. Нет, здесь точно дело нечистое. Тут пишут, что у пропавшего были жена и дочка.
- Распорядись им там потихоньку помощь оказать. Но так, чтобы не спалили наш интерес, - сказал Артём Сергеевич.
- Сделаем, - ответил зам. - А это у нас кто такой осведомлённый? Ага, снова альфа... Повидать бы его.
- Даже не мечтай. Отправить его туда стоило таких сил и слёз, что и думать забудь. Что он там передаёт ещё?
- На улицах Находки, в южной части, вновь стали замечать чёрных толстяков.
- Дальше.
Ражиков вынул из папки все оставшиеся листу разом, потасовал их, просматривая, и сказал:
- Всякая хрень тут осталась. Разве что от научников кое-что интересное. Пишут, что пыль становится более мелкой, скоро стандартные пылезащитные маски уже не смогут от неё защитить. Стоит ждать волны изменений в людях. А также они просят осуществить им поставку более мощных масок. Даже с угольными фильтрами.
Мужчины с горькими улыбками посмотрели друг другу в глаза. Какая ирония. Угольные маски от угольной пыли. Куда мир катится?
- И какой срок они дают? - устало спросил Тимуровский.
- Понял, о чём я хотел с тобой поговорить? - Артём Сергеевич встал с кресла и подошёл к окну, а его заместитель так и остался сидеть за столом. Повисшая в кабинете тишина словно зашептала грядущими неприятностями. Наконец, Тимуровский вздохнул и заговорил:
- Меньше года до выборов президента. Нам сейчас не нужна новая волна шумихи из-за этой чёртовой зоны. Господи, как бы я хотел своими руками придушить тех, кто стал причиной этой дряни...
Валерий Игнатьевич молча согласился с мнением начальника. Придушить надо было и угольщиков, создавших такую концентрацию пыли в порту и в море, что всё это стало возможным, и химиков с нефтяниками, дружно взявшимися после двадцатого года множить энтропию в округе, и тех игроделов, что запустили в ход игрушку про Чёрную Зону, из-за которой расплодились идиоты, мечтающие проникнуть в неё и озолотиться на артефактах, которых, мать вашу, там нет и в помине. Там вообще ничего нет, кроме мутаций и смерти! Да вообще всех придушить... Причём, за пару лет до того, как всё началось. Но увы, это нереально. И теперь им придётся распутывать клубок проблем. Одна связка из пропажи собак и людей, появления "толстяков" и изменений пыли чего стоит. Ладно, чего сидеть и рыдать? Зам встал и заговорил со спиной Тимуровского:
- Вот что я предлагаю сделать в первую очередь, Сергеевич...