Аннотация: Дружба - это ответственность и доверие. Так я думала 20 лет назад. Так я думаю и сегодня...
На первом медосмотре, при поступлении в институт, судьба меня свела с немолодой женщиной - врачом Климовой. Она оказалась достаточно теплым и спокойным человеком. Ко мне Климова расположилась сразу и, несмотря на разницу в возрасте, мы с ней подружились.
Я исповедала ей, что давно живу без матери. А она же бесконечно тосковала об отсутствии своих детей. Незаметно мы восполнили пустоты в своих судьбах. Материнские инстинкты Климова частично реализовала на мне. Я же искренне отвечала уважением и гордилась ее расположением.
Когда у кабинета моей взрослой подруги выстраивалась очередь из абитуриентов, Климова приглашала меня на помощь. Я устраивалась на месте ее медсестры в белом халате и заполняла различные данные в анкетах поступающей в ВУЗы молодежи. А после мы с ней располагались уютно за чашкой чая и беседовали о превратностях судьбы.
После того, как я потеряла свою маму, меня всечасно тянуло к любой взрослой женщине, от которой исходило тепло, покой и участие.
Климова являлась таковой.
Она непрестанно принимала меня без очереди. При малейшей простуде выписывала справки и заботливо инструктировала, как максимально безболезненно пережить очередную простуду или грипп, не преминув поправлять мой воротничок, шапку... Угощала горячим чаем.
Многократно поручала заполнение серьезных бумаг, предъявляя свое безграничное доверие.
Ощущая себя частью мира очень взрослых людей, я не на шутку ответственно относилась к ее поручениям. И Климова нередко выражала свою благодарность за аккуратность и пунктуальность. Я так гордилась ее дружбой!
Иной раз я шла из института мимо пекарни и покупала там горячие булочки для Климовой, дабы непременно заглянуть к подруге на чай после лекции. А во время чаепития мы долго беседовали. О чем угодно. У нее всегда находились ко мне вопросы, у меня всегда находились самые искренние ответы.
Не раз изумлялась себе, как сильно привязалась к почти чужой женщине с чужим запахом, в чужом городе. А Климова, в свою очередь, трепетно относилась к малознакомой провинциальной девчонке.
Я часами пересказывала ей свои любимые рассказы Джека Лондона. Она слушала с интересом. Поведала ей, что частенько слушаю музыку и жить без нее не могу. И как растворяюсь в ней... Она смеялась!
Климова не любила музыку, но любила меня.
В студенческой среде никто не понимал и не принимал нашу странную дружбу.
- О чем можно болтать часами с пожилой женщиной? - недоумевали подруги. А я и не желала объяснять - все равно не поняли бы.
В одну весну, встретив меня около поликлиники, женщина поинтересовалась моей учебой. Закрыв сессию за месяц досрочно, я ждала подругу по комнате. Уезжать домой не торопилась.
Разузнав о моем свободном времени, Климова предложила поработать этот месяц у них в регистратуре. В то лето работников в поликлинике не хватало, многие ушли в отпуск. Я никак не смогла Климовой отказать.
Работа в регистратуре студенческой поликлиники отличалась от работы в обычной. В очереди не сидели пенсионеры и не ругали молодых за дурной нрав. В коридоре звучал хохот, шум как на митинге или на рок - концерте. В очереди студенты рассказывали друг другу, как 'обдурили' очередного профессора. Перед сессией особенно было много народу. Кто на медосмотр, кто за справкой для продления сессии.
Рабочий день длился от восьми утра до восьми вечера. У регистраторши поликлиники имелись ключи от всех кабинетов врачей, включая кабинет главного и процедурный. В процедурном кабинете находились сильнейшие препараты, в том числе барбитураты.
В первый же день работы Климова предупредила, что, дескать, в регистратуре имеется сейф с пустыми бланками и с гербовой печатью для продления сессии больным студентам. В студенческой среде эти пустые бланки являлись эквивалентом валюты.
Со мной на пару работала хорошенькая практикантка из медучилища. Леночка была москвичкой и проживала рядом со студгородком.
Я необычайно редко встречала столь эмоциональное лицо, как у Леночки. Она легко теряла самообладание. Регулярно опаздывала, но при любом замечании пускала слезу. Глядя на её огромные печальные глаза, невозможно было огорчать ее чем-либо. Наоборот, испытывала желание чем-либо ей помочь.
Леночка казалась немного растерянной в среде взрослого коллектива врачей и медсестер, ровно как и я. Оживлялась она исключительно тогда, когда захаживал к ней её парень. Со временем она стала пропускать работу, опаздывать и умоляла меня выручать. У нее имелись в арсенале серьезные доводы.
Не имея 'червового интереса', я замещала ее без вопросов. Моё сердце было свободно. Отлично сданная сессия - позади. От внутренней свободы высыпалась хорошо и соответственно чувствовала себя бодро.
В поликлинике где-то к обеду очередь почти расходилась. И к вечеру становилось поспокойней, если не считать подозрительные визиты случайных гостей. О визите коих забыли нас предупредить.
В один из дней я замещала влюбленную Ленку на посту. Время было послеобеденное и коридоры почти пустовали. Более того, даже медперсонал находился в минимальном составе. Я находилась на посту и заполняла регистрационный журнал.
Внезапно в окошке вырисовывается синее и худое лицо молодого человека. Вокруг глаз темные круги, в глазах - безумие. Судя по облику посетителя и его дрожащим рукам, он оказался наркоманом со стажем.
Мгновенно я приметила, что двери регистратуры не заперты. А работники находятся в другом секторе здания. Ключи от процедурного кабинета висели в стеклянном шкафчике возле дверей.
В какой-то момент осознала, что парень примеряется к ситуации. Признавая всю ответственность, я ощутила некоторое волнение. Взгляд мой перемещается с молодого человека на шкафчик с ключами и наоборот. Судя по нарастанию безумия в глазах парня и его суете, почувствовала, что дорога каждая минута. Он подошел к окошку и тихо что-то спросил. Я не расслышала, но вежливо кивнула. А сама одной ногой стала нащупывать под столом сигнализацию.
Блуждая безумными глазами по стеклянному ограждению, внезапно парень кинулся к дверям. Я бросилась туда же, но с внутренней стороны. Благодаря 'здоровому образу жизни', опережая его буквально на доли секунд, успеваю задвинуть задвижку и поворачиваю связку ключей. У парня подступает ломка на глазах. В таком возбужденном состоянии, чувствую, он отважился бы на любой 'героический' шаг.
И едва заперев дверь, сообразила - если нажать на красную педаль под столом, прибудет милиция. Не хотелось бы, чтобы забрали не владеющего собой человека.
Я мучительно улыбалась ему, демонстрируя всем видом, что ситуация стандартна, а сама 'зависла' от безысходности. Парень вновь полез в окошко и уже в более агрессивной форме потребовал ключи от процедурного кабинета. И, как в фильмах ужасов, на тот момент, в коридорах - ни души. А в окошко торчит обезумевшее лицо. Каждая секунда казалось вечностью. Даже требовательная и скандальная старшая медсестра, которая заглядывала к нам на пост каждые десять минут и не покидала без замечаний, куда-то запропастилась.
Эта нездоровая игра в кошки - мышки с 'обезумевшей кошкой' загнала меня в тупик. Так продолжалось минут десять или целую вечность. В голове прокручивалось все возможное. Учитывая возраст и 'опыт жизни', я испытывала некую обеспокоенность.
Но, к счастью, входная дверь распахивается, и врываются несколько молодых людей.
Утомленная за день от бесконечных и шумных очередей, как я возликовала появившимся вновь посетителям!
И к моему счастью, наркоман оказался из их числа. Они буквально силой выволокли его, не вызывая лишнего шума. Когда вновь воцарилась тишина, я опустилась на свое место и долго еще приходила в себя.
Наутро излагаю об инциденте персоналу. Оказалось, что подобные гости у них мелькают периодически. Вопрос регулировался красной педалью под столом.
Я проработала где-то дней двадцать пять, когда утром, собираясь на планерку, сотрудники впервые пригласили с собой меня и Ленку. Мы направились, шушукаясь, на первую в своей жизни планерку.
Наше мажорное настроение обломала главный врач. Едва прошли все в ее кабинет, она громко выпалила:
- Мы сегодня должны выяснить, куда сгинули пустые бланки справок с печатью и штампами из сейфа? - главврач строго и подозрительно уставилась на меня и Ленку.
Пока я вникала в суть проблемы, Ленка уже громко рыдала, выговаривая сквозь слезы:
- Как вы могли подумать на меня. Да я лучше вены себе перережу, чем обокрасть ваш сейф!
И тут я поймала на себе взгляд, полный презрения:
- Значит, это ты их вытащила и продала студентам в общежитии. Ленке негде их реализовывать. Она живет дома, с родителями.
Я не умею устраивать истерики. Не умею просить прощения за то, чего не совершала. От такого несправедливого обвинения голова пошла кругом. Мое уверенное отрицание не убедили главного врача. Сталкиваясь со мной во второй раз в жизни, она не допускала никаких сомнений, что это мои проделки. Главного врача поддержали все подчиненные. И я зависаю...
В недоумении уставилась на свою любимую Климову. Она безучастно отводит глаза. Коллектив взрослых, солидных медиков гудит, обсуждая мою 'непредсказуемость и непорядочность'.
После разового отрицания я не стала никого убеждать, сколь 'не в теме'. Изумительно, что мой почти детский непорочный взгляд никого из присутствующих не убедил.
Я прекратила их выслушивать и даже слышать. До меня только лишь доносились звуки дождя за окном. Судя по выражению лиц, осознаю, что бы я ни говорила, не поверят. А еще через мгновение я извинилась и покинула планерку. Ленка осталась рыдать. Персонал бросились ее утешать.
Я подошла в коридоре к огромному окну и, наблюдая за дождем, стала мучительно анализировать случившееся.
Подозреваемых в деле оказалось двое: я и Ленка. Ленке поверили все. Я тоже. Однако в голове вертелось, у кого еще могли находится ключи от сейфа. Тут потребовалась логика Сидни Шэлдона.
После планерки ко мне подошла Климова со словами:
- Не ожидала от тебя такого выпада, я же поручалась за тебя!
- Что я должна сделать для восстановления вашего доверия? - произнесла растерянно. - Я ни за что не смогла бы вас подставить, не огорчайте меня зазря, я вас не предавала. И я люблю Вас!
- Ладно, доработаешь дней пять, - произнесла подруга недоверчиво и, понуро опустив голову, направилась в свой кабинет.
На второй день Климова избегала меня, не скрывая своего разочарования. В ту пору ей было около шестидесяти лет. Как я удивлялась, что такая взрослая женщина настолько не разбиралась в психологии людей! А еще признала - дружить умеют не все.
Я испытала сильное разочарование во взрослой жизни, в дружбе, в преданности. Ощущение было, будто сожгли душу. Больше всего причинило боль неверие Климовой. Она, наверное, не читала великого француза или забыла, что была в ответе за ту, которую приручила сама же. Тем более, если разницу в возрасте составляли десятилетия!
И моя дружба с уважаемой мною взрослой подругой закончилась нелепо, за одну 'дежурную' планерку.
Климова покинула меня одну на дороге жизни, растерянную и запутанную во взрослых интригах.
В те несколько дней я повзрослела на целую жизнь.
Прошел незаметно год. Наступила следующая летняя сессия.
В один из теплых дней я вышла с продуктами из магазина, как неожиданно из соседнего двора выбежала сильно потучневшая Ленка с коляской.
Она нескрываемо обрадовалась встрече и, обнимая, выпалила:
- Послушай, у нас с мужем недостаточно было денег на свадьбу - вот и пришлось вытащить реализовать справки из сейфа. Ты уж прости меня...
![[]](/img/t/tanja_a_b/urokizhizni/5urokizhiznifotosintern.jpg)