Болотная жижа противно чавкала под ногами, с каждым шагом по капле высасывая из бредущего последние силы. Болотные испарения всё глубже проникали в лёгкие, отравляя и без того полуживое тело, а холодный воздух вступающей в свои права осенней ночи, перемешанный с клочьями плотного тумана, всё сильнее проникал под сильно потрёпанное пончо путника, вымораживая последние мысли.
Человек сильно устал. Остановившись отдохнуть, скрюченными от холода пальцами изо всех сил вцепился в слегу, чтобы не упасть в противно пахнущую жижу, и тяжело вздохнул. С тоской бросив взгляд на быстро темнеющее небо, осмотрел пространство перед собой: насколько хватало глаз, кругом простиралась унылая равнина чёрного болота, кое-где нарушаемая невысокими холмиками покрытых жухлой травой и чахлым кустарником кочек. И жуткая тишина, которую нарушало лишь тяжёлое хриплое дыхание уставшего путника. Создавалось впечатление, что здесь не осталось ничего живого, так что даже слабый ветерок боялся потревожить застывший в вечном молчании воздух проклятого места.
Немного отдышавшись, человек слабым движением руки отбросил со лба длинную прядь свалявшихся от пота и грязи волос, с трудом вытащил уже чуть не по икры увязшие в болоте ноги и продолжил путь к одной ему известной цели...
***
Город искрился от обилия солнечного света. В городском парке стайки нахальных воробьёв шустро сновали прямо под ногами прохожих, гоняясь за хлебными крошками, что рассыпали по аллее сердобольные старушки, важно восседающие тут же на лавочках и внимательно наблюдающие за всем вокруг подслеповатыми глазами, вооружёнными толстыми линзами очков. Старушки неторопливо перемывали косточки прохожим, млея в ласковых лучах майского солнышка. С того места, что они облюбовали для своих посиделок, хорошо был виден главный вход Политехнического института. Проходящая перед ним дорога пестрела от обилия проходящего по ней транспорта, из-за чего в своё время и был оборудован подземный пешеходный переход.
Дело близилось к полудню, когда на крыльце учебного заведения появился молодой паренёк лет двадцати. Он выделялся из толпы сверстников своей нескладной долговязой фигурой и возвышался над окружающими чуть не на целую голову. Короткая стрижка тёмных волос подчёркивала комично оттопыренные уши, а кроткий взгляд серо-зелёных глаз из-под кустистых бровей, нос картошкой и по-женски пухлые губы вкупе с мягким подбородком формировали образ глуповатого простака.
У паренька было прекрасное настроение: сегодня он сдал последний зачёт и впереди забрезжил целый свободный вечер, когда можно отдохнуть от нудной зубрёжки. Быстро спустившись по ступеням главного корпуса, парень подбежал к пешеходному переходу и перебрался на противоположную сторону дороги, где был тут же подхвачен пёстрой толпой цыган и увлечён в сторону городского парка.
Денег у студента никогда особо и не водилось, поэтому, нимало не заботясь о своём благосостоянии, он даже не попытался вырваться из цепких объятий детей улицы.
Вскоре толпа цыган понемногу рассосалась и парень смог, наконец, осмотреться. Каково же было его удивление, когда понял, что кругом - дремучий лес, а под ногами - едва заметная узенькая тропинка, ведущая куда-то в глухую чащу. Не веря своим глазам, он ущипнул себя за руку раз, другой, третий, но наваждение не проходило. Лишь рука сильно разболелась. Ещё немного поозиравшись, решил двинуться по тропинке вперёд, так как другого пути не было: по бокам и сзади - сплошной бурелом, в котором не то, что пройти, но и разглядеть что-либо не было никакой возможности. Лишь впереди маячила просека, обещающая пусть не быстрый, но, всё же, выход из дремучего леса.
Однако, в скором времени, тропинка сделала резкий поворот и взору путника открылась большая поляна со стоящей прямо посередине избушкой. Были у этого жилища куриные ножки или нет,- парню было неведомо, поскольку изба была настолько древней и ветхой, что просто вросла в землю. Единственное подслеповатое окошко смотрело прямо на потревожившего её уединение гостя. Вид избушки навевал такую тоску и уныние, что хотелось развернуться и бежать с этой поляны без оглядки куда глаза глядят. Только обратной-то дороги и не было: когда паренёк невольно попятился назад и уже развернулся, чтобы припустить назад в надежде обнаружить какое-нибудь не замеченное ранее ответвление, то не нашёл и следа от тропинки: кругом, куда ни кинь взгляд, стояла стена из колючего дикого кустарника в два человеческих роста высотой - и ни единого прохода.
Стало очевидно, что парня привели сюда специально. Только что можно получить с нищего, вечно полуголодного студента третьего курса, который и жизни-то ещё не успел понюхать? Но, делать нечего, с обречённостью идущего на казнь человека, паренёк снова развернулся, нетвёрдой походкой доплёлся до избы и тихонько постучал в притолоку, боясь невольным движением задеть трухлявую, сильно покосившуюся дверь: судя по внешнему виду, последняя готова была рассыпаться в прах лишь от малейшего дуновения ветерка.
Раздался дикий скрип и дверь, кряхтя и содрогаясь, открылась ровно настолько, чтобы в дверной проём смог протиснуться человек. Внутренне холодея от нехорошего предчувствия, паренёк воспользовался этим приглашением и быстро прошмыгнул в приоткрытую дверь, которая тут же за ним захлопнулась, что было вполне ожидаемо и лишь добавило студенту невольной дрожи в коленках.
Первое, что увидел, были глаза. Странные глаза без белков, в которых плескалась темнота. Их взгляд завораживал, лишал воли и заставлял сердце трепетать от ужаса. Ноги сами собой подогнулись и тело рухнуло на колени. Неведомая сила ломала, корёжила тело и давила на разум. Не в силах сопротивляться, парень упал и распластался по полу. Дышать становилось всё трудней, а глаза застлала белёсая пелена. Но что-то заставило паренька вскинуть голову. Какая-то маленькая искорка, промелькнувшая в мозгу, вдруг разом сбросила непомерную тяжесть, приковавшую тело к насквозь прогнившему дощатому полу. Вздохнув полной грудью, он встал и выпрямился во весь рост. Страха в сердце больше не было и парень поднял голову в надежде вновь помериться силами с владельцем этих страшных глаз.
- Похвально... - прошелестело прямо у него в голове. - Ты заслужил право выбора...
Теперь паренёк смог разглядеть и хозяина избушки. Точнее - хозяйку: перед нескладным гостем, посреди комнаты, стоял грубо сколоченный, такой же древний, как и всё вокруг, но всё ещё крепкий стол внушительных размеров, за которым восседала юная девица с очень бледным лицом, больше похожим на маску. По виду ей можно было дать не более пятнадцати лет. Довольно миловидная блондинка, одетая в какую-то непонятную хламиду, больше похожую на саван. И если бы не странные глаза, можно было принять её за обычную девушку. Девица сидела, не шевелясь. Её плотно сомкнутые узкие губы не издавали ни звука. Лишь страшные глаза жили своей жизнью на мертвенно-бледном лице.
Парень с удивлением и интересом рассматривал хозяйку, не в силах вымолвить ни слова.
- Карту! - снова прозвучало у него в голове, при этом губы девицы так и остались плотно сжатыми.
Только теперь он обратил внимание на лежащую в центре стола колоду карт. Казалось, она целиком была соткана из мрака. Впечатление дополнял чёрный туман, клубящийся вокруг колоды.
"Роковая карта",- вдруг невольно всплыла в памяти ассоциация с "Пиковой дамой".
Дрожащей от волнения рукой, парень потянулся к колоде и даже не успел понять, как в ладони оказался чёрный, обжигающий могильным холодом, прямоугольник. Мельком взглянув на хозяйку и повинуясь движению её глаз, которое нетрудно было расшифровать и без слов, вскрыл карту и положил рядом с колодой. Сначала разобрать было ничего нельзя, но постепенно на поверхности прямоугольника проявилось изображение его самого с посеребрёнными сединой висками, в дорогом прикиде. На губах играла довольная ухмылка человека, знающего себе цену, а на заднем фоне красовался могильный холмик с цифрой два.
- Ещё одну! - следуя указаниям бесцветного голоса, он протянул руку за следующей картой.
На карте оказалась изображена больничная койка с лежащим на ней человеком, больше смахивающим на скелет. Рядом с койкой приткнулась тумбочка, на которой стояла ваза с букетом полевых цветов, а под вазой - небольшая записка со словами "С любовью, Л.и В." Всмотревшись в измождённое лицо человека, лежащего на больничной койке, паренёк с огромным трудом узнал себя: настолько ужасно он выглядел. Можно было сказать, что изображённый одной ногой уже стоял в могиле и ему недолго осталось.
С выражением крайнего недоумения, парень взглянул в лицо хозяйки и лишь хотел спросить, что же всё это значит, как бесцветный голос в голове вымел прочь все посторонние мысли:
- Очень скоро тебе придётся сделать выбор. Но каков бы он ни был, помни, что все пути, в конечном счёте, приведут ко мне! Так что для тебя обе карты - роковые! - и тут же всё пространство заполнилось сухим, лающим, злорадным смехом.
Перед глазами всё поплыло, в лицо ударила мощная струя воздуха и, не успев ничего сообразить, паренёк вдруг понял, что стоит на одной из аллей городского парка, а вокруг него носятся, как угорелые, воробьи, отбирая друг у друга крошки и вереща при этом на все лады. От дикой трескотни и чириканья сразу разболелась голова. А подняв глаза, понял, что попал под перекрёстные осуждающие взгляды бабушек-одуванчиков, сразу зашушукавшихся о чём-то меж собой, и поспешил быстрее ретироваться куда подальше.
Потёр лицо ладонями, потряс головой, отгоняя странное наваждение, и побрёл к автобусной остановке, намереваясь попасть домой пораньше.
Подойдя к остановке, сразу обратил внимание на сидящую на краю скамейки девушку с красными от слёз глазами. Недолго думая, подошёл к ней и, мысленно ругая себя за косноязычие, с некоторым вызовом поинтересовался: не нужна ли юной особе какая-нибудь помощь?
Но когда девушка повернула к нему заплаканное лицо, сердце неудавшегося ловеласа дало сбой и он поперхнулся очередной заготовленной несуразной фразой. Всю браваду с него сдуло в мгновение ока: перед ним сидела действительно несчастная молодая леди, в сердце которой бушевал дикий ураган от неизбывной тоски и отчаяния. Парень каким-то шестым чувством понял, что девушка находится буквально в шаге от того, чтобы покончить жизнь самоубийством.
И тогда, отбросив все свои предрассудки и юношеский "пофигизм", подсел к ней, взял её руки в свои и, прямо глядя в глаза, произнёс:
- Ты не одна! Нет такого горя, что не смогли бы одолеть два человека вместе!
Лицо девушки вдруг осветилось солнечной улыбкой и одними губами она прошептала:
- Меня Людмилой зовут.
- А меня Виктором... - и, повинуясь какому-то импульсу, поднял глаза.
Как в замедленной съёмке замелькали кадры в панике разбегающихся прочь от остановки людей. Раздался визг тормозов, тут же дополненный скрежетом раздираемого на части металла и звоном битого стекла.
Только теперь до сознания Виктора дошёл смысл предлагаемого бессловесной белянкой из дремучего леса. И у него был шанс. Один-единственный шанс спастись самому, или...
С криком "Живи!", изо всех сил напрягая всё своё несуразно-долговязое тело, он распрямился и одним мощным рывком послал почти невесомое тело Людмилы как можно дальше прочь от страшного месива, в которое за один миг превратилась автобусная остановка после того, как в неё на полной скорости влетел огромный самосвал, управляемый в стельку пьяным водителем.
На этот раз смерть всех обошла стороной: её дыхание лишь слегка коснулось шофёра, который отделался, можно сказать, "лёгким испугом",- парой сломанных рёбер и сотрясением мозга, которое, впрочем, в его организме, под завязку залитым спиртным, было владельцем распознано, как обычный "похмельный синдром".
А вот пареньку крупно не повезло: когда в больницу привезли изуродованный кусок мяса, который ранее звали Виктором, врачи не верили, что он проживёт хотя бы пару часов. Но сделали всё возможное, чтобы выцарапать его из безжалостных когтей смерти. Однако, парень, вопреки всем ожиданиям, продолжал упорно бороться за жизнь, не желая отправляться в свой последний вояж по волнам небытия.
***
Все в больнице её звали не иначе, как Людочка. И не было человека, который бы не знал эту кроткую, сильную духом девушку, которая ночи напролёт дежурила у постели впавшего в кому Безнадёжного (как его за глаза называли врачи). Невысокого росточка, с остреньким, как у лисёнка, личиком, она всех поражала своей мягкой, загадочно-печальной улыбкой на устах и нежным взглядом васильковых глаз. И даже когда явно стало видно, что она в положении, Людмила не прекращала следить за состоянием Виктора. Всю грязную работу выполняла сама. Санитарки на неё нарадоваться не могли: выносила за ним утку, обмывала, переворачивала во избежание появления пролежней. Её энергии, которой хватило бы на роту солдат, можно было только позавидовать.
Но настал день, когда пришла и ей пора разрешиться от бремени, тогда на некоторое время она пропала из виду, но вскоре снова появилась уже с ребёнком на руках. И как только всё успевала? Все только диву давались. Многие её жалели, многие просто терпели, но, без сомнения, не было ни одного человека в больнице, кто бы не поразился её стойкости. Она никому не рассказывала о себе, никого не просила о помощи. И никто и никогда не слышал от неё ни одной жалобы.
Так минуло полтора года.
Где Людмила брала силы, откуда появлялись средства на содержание Виктора в больнице - одному Богу ведомо!
Всё это время больной находился на самой грани жизни и смерти: скорее, напоминал труп, чем живого человека. Но жизненные показатели всё время ухудшались и, наконец, настал тот день, когда врачебная комиссия решила, что дальше тянуть бессмысленно: необходимо отключить аппарат искусственного жизнеобеспечения. Когда Людмилу известили об этом решении, она не сказала ни слова. Только глаза невольно наполнились слезами и она лишь крепче прижала к себе уже почти годовалого малыша. А затем вдруг пропала почти на сутки. Появилась в палате Виктора в тот самый день, когда ему должны были отключить систему жизнеобеспечения. Принесла с собой букет полевых цветов и поставила его в вазу на тумбочке, в изголовье кровати. А рядом положила записку с надписью: "С любовью, Л.и В."
Затем присела рядом и, держа одной рукой ребёнка, другой взяла Виктора за руку и зашептала, повторяя как заклинание одну и ту же фразу: "Нет такого горя, что не смогли бы одолеть два человека вместе!.."
***
Человек в потрёпанном пончо, опираясь о покрытую толстым слоем грязи слегу, широко расставив ноги стоял прямо посреди болотной равнины и улыбался. Ему было абсолютно неважно, что стоит глубокая ночь, что мороз сковал ледяным панцирем его страшно израненное тело и, возможно, скоро он сделает свой последний вздох перед тем, как отправиться в небытие.
Но, наконец, нашёл именно то, ради чего столь долгое время бродил по этому Богом проклятому болоту: прямо перед ним, на одной из сотен тысяч таких же болотных кочек, росли... полевые цветы. Их не могло быть в этом мире мрака и уныния, но, тем не менее, они были. И пусть это будет последнее, что он сделает в жизни, но перед тем, как умереть, нужно обязательно вдохнуть аромат этих божественных цветов.
И человек упал на колени прямо в болотную жижу, потянувшись всем телом к единственному ярко-пёстрому огоньку в полном скорби и уныния сером мире отчаяния.
Ноздрей коснулся незабываемый аромат осеннего разнотравья и в мёртвой тишине проклятого болота вдруг послышался мягкий женский голос: "Нет такого горя..."
***
Глаза девушки застилал предательский туман от непрошеных слёз, когда рука Виктора слегка дрогнула и до уха донёсся слабый голос, больше похожий на едва слышимый шёпот ветра:
- Ты не одна, Люда... Я вернулся!
***
В память о человеке, сумевшем всего за несколько минут вселить в сердце робкую надежду и наделить никчёмную жизнь униженной, обманутой и опороченной девушки смыслом дальнейшего бытия, Людмила назвала первенца Виктором.
И можно ли осуждать ту, что вынесла столько горя, прошла через все круги Ада и не сломилась под тяжестью выпавших на её долю испытаний?
Героями не рождаются. И роковые карты не всегда заставляют слепо следовать воле Рока. Выбор есть всегда, и он - только за Вами!
13.10.2015г.