Как ни странно, первой "ласточкой", встряхнувшей Ивана и вырвавшей его из рутинной череды будней, - стал Змей. Сначала пополз слух о чудище, затем уже служилые люди честь по чести доложили, что на Змеиной горке у Кривого лога видели змея, летает, огнем плюется, однако жертв и разрушений пока не было. Ваня задумчиво поглядывал в облака.
И не зря: на следующий день обнаглевшая гадина летала прямо над кремлем. Стоя в сторонке от причитающих женщин и объявленной для стражи тревоги, Иван нехорошо щурился. Змеиная горка, значит? Ну-ну!
Выбирался за город из дворца он очень осторожно, а уж как по лесу ходил - Георгий только диву давался. Если б не один смышлены паренек, которого догадался прихватить с собой Матвей, - потеряли бы. Хотя нет, не потеряли - сомневаться куда именно целенаправленно направляется младший братец не приходилось. Совсем близко они подходить не рискнули, чтобы не спугнуть, однако погода стояла тихая, ясная и голос Ивана был отчетливо слышен.
- Горыныч, что случилось? Ты с какого дуба рухнул, что у моих золовок с племянницами под окнами рассекаешь?
- А как я еще тебя позвать мог, умник? - огрызнулся второй голос.
- Ладно, - примиряюще согласился Иван. - Так с чего тебя вообще сюда понесло?
- Понесло, - взвился Змей, - с того, что Василисушка-свет-Премудрая с Ягой на пару благословляющего пинка дали! Отчего-то они на тебя очень серчают, Яга еще ничего, больше тревожится, а с Васьки - разве что искры не сыпались. Требовала доставить тебя в лучшем виде пред ясны очи.
Иван фыркнул, но несколько растеряно заметил:
- Что ж их так разобрало-то?
- Мне почем знать! За что купил, за то и продаю, - отрезал Горыныч.
- Что ж, - Иван поднялся с земли, досадливо вздохнул, что не прихватил для письма чего-нибудь, не подумал, - дело ясное, что дело темное. Ты лети-ка обратно, передай, что так мол и так, жив, здоров, но пока занят, прощения прошу если как-то обидел. И поторопись, - облаву уже подготовили почти.
- Я вам что, голубь почтовый? - справедливо возмутился Змей.
- Лети-лети, сизокрылый! - усмехнулся Иван, злясь на себя за упущенную возможность хоть письмецо черкнуть любимому чародею. Отчего не сообразил, не догадался вовремя? Эх, Ваня, голова садовая!
Возвратился во дворец он так же скрытно, как и отлучался, не представляя даже, что его вылазка уже не была тайной. Федор внимательно выслушал брата со помощники и их соображения на сей счет, распорядился.
А к вечеру вызвал их снова, поинтересовавшись в крайнем раздумии:
- И как, улетел Змей?
- Похоже на то, государь, - подтвердил исполнительный Афонька под одобрительными взглядами начальников. - Не видели его больше. У купца Антипа, того, который кожами торгует намедни дочка пропала. Искали, вот только нашлась она на сеновале, и не со Змеем, а с конюхом Никиткой. Правда, в туже ночь двоих коней и корову свели. Но лошади у цыган найдены, а корову того, в таборе уже съели... Больше никаких происшествий.
Федор раздраженно махнул рукой: дескать, сами знать должны, что с виновными делать, не о том спрашивал.
- Что думаешь, - поинтересовался он у Георгия, - не прост наш братец, ох как не прост, ежели к нему посыльным Змеи летают!
И порешил:
- Вот что, чтоб с его головы волоса не упало! - на удивленные взгляды неохотно объяснил. - И поосторожнее. Он залог того, что не только Кощей на наши земли войной не пойдет, но и прочие Яги со Змеями вести себя будут прилично и вредить нам не станут.
Как бы ни замысловат был ход его рассуждений, но вывод понравился всем присутствующим. Георгий еще раз напомнил своим людям, что молчать обо всем случившемся нужно не хуже печной заслонки, похмыкал про себя относительно Василисы, на том слежка за не подозревающим о ней Ваней почти закончилась.
Между тем, Иван серьезно раздумывал над странным визитом, не собираясь выбрасывать его из головы. Какой стати Василисе на него негодовать? Что уехал надолго и не предупредив? Так ведь они так, друзья-приятели, не более, единственный, кого он должен был спрашивать о чем-либо и предупреждать, это Кощей. Да и Вася бы из-за такой мелочи, все же бушевать не стала бы, да еще так, чтобы Горыныча за тридевять земель слать. В свете того, самое вероятное, что приходило на ум, - так это то, что Василиса могла что-то узнать. Поделилась с ягой, чтобы та помогла поднапрячь Змея... Но что она такого могла узнать, что не пожелала передать на словах или той же запиской, а лишь требовала его обратно?
Что?!! Успокаивало только то, что случись на самом деле беда, Вася, да еще рассерженная, не стала бы миндальничать и церемониться. Получил бы Ваня не просто невнятное послание. Так почему промолчала, почему сердится на него и что вообще она могла узнать?
Хороший вопрос, и очень своевременный! Присмотревшись вокруг себя, Иван не то чтобы ушам своим не поверил, - обомлел: вот так, называется без меня меня женили! Оказалось, что не просто слухи о нем и некой Маше во всю гуляли, но уже родительский сговор состоялся - старший брат невесты и так при царской семье всегда, а родители в монастырь не только на молебен ездили, а с матерью девушки говорили.
Иван дара речи лишился, когда понял, что это не пустые сплетни, а реальная перспектива. Только и смог руками развести, - у него в мозгу не умещалась такая подлость, что за его спиной решалось этакое не шуточное дело! Это же вам не хмельная болтовня про красоток на пиру! И ведь знали, точно знали, что он будет против, потому и не говорили ничего! Как так можно да еще с родным и вроде как дорогим человеком поступать?
Втихаря сосватали! И все возмущение, все возражения Ивана - разбивались о глухую стену. Родственники невесты были рады породниться с царской семьей. Георгий искренне не понимал - девка на личико и фигуру годная, характер покладистый, а все прочее стерпится-слюбится. Мать обижалась, что Ванюша не понимает ее стараний ради его счастья. Отец, правда, признал свою вину, что де нехорошо получилось, но теперь уж куда деваться. Помалкивал один Федор, - не уговаривал никого, но и не вмешивался.
- Ну ты хоть понимаешь, - Иван изловчился и подловил "невесту", когда поблизости никого не было, - что не люблю я тебя! Есть у меня любимый и очень дорогой для меня человек!
И тем добился лишь того, что довел девушку до слез. За нее тут же вступилась царица, зайдя с другой стороны, едва не доведя уже Ваню до белого каления своими причитаниями и уговорами: "Да неужто она тебе так не нравится, да ты присмотрись повнимательнее, да любовь чистая девичья дар драгоценный, живой водой смоет из памяти все прошлые печали и лишние образы"...
Взбешенный Иван только по случайности не высказал ей наконец все, что думает о ее "заботе". Во всяком случае, успел просветить, что достаточно вырос, чтобы самому решать кого любить, а кого нет, и свое счастье иначе разумеет. И что от своей любви отказываться не намерен и уезжает, раз никто такой простой вещи понять не способен. И что таким внушительным приливом сил и общим омоложением, они обязаны не его каким-то выдающимся знаниям, а редчайшим ингредиентам, которые ему подарили на дорогу... как раз очень понимающий, любящий и верный человек, который никогда исподтишка козней чинить не станет и на обман не пойдет даже из самых лучших побуждений!
Царица схватилась за сердце, Иван кликнул кого из ее свиты и перекосился с досады: на зов отозвалась именно Маша.
Кое-как успокоившись за время службы и торжественного шествия, Иван попробовал взять себя в руки и хотя бы с Федором поговорить спокойно и рассудительно.
- ... Да пойми ты, ни о какой свадьбе и речи не может быть! Я Слово давал. Если б вы меня спросили, я бы сразу тоже самое сказал.
- Сдается мне, что данное тобой Слово не имеет большого значения, - сухо заметил Федор.
- Ты прав, - после минутной заминки устало согласился молодой человек. - Я все понимаю, и мне очень жаль. Я вижу, что она замечательная хорошая девушка, красавица, умница, скромная и прочее, прочее. И дело не в Слове, а в том, что вот такой я дурак упертый, и уж если люблю не ее, то нет такого на свете, ради чего я мог бы на эту свадьбу согласиться! Подумай.
Прежде, чем Федор ответил на столь ошеломляющее заявление брата, а по тому было видно, что он пусть и устал изрядно, но не уступит, вмешался Георгий.
- Вань, это ты подумай, какой позор ляжет и на всех нас и на девчушку эту, ты ее вроде жалеешь...
Федор поморщился, глядя как мгновенно вскипел младший царевич от вроде бы справедливых слов, а ведь задуматься в самом деле было о чем.
- Позор?! - ядовито прошипел Иван, люто сверкнув глазами. - А кому тогда больший позор будет, если у меня на нее в принципе не встать не может?!
Средний царевич аж поперхнулся от его слов и гулко закашлялся в кулак, с неожиданным смущением прогудев:
- Ваня, что ж так... Ну ты же сам лекарь, наверняка же снадобья какие есть, ежели совсем плохо...
А вот Федор лишь сузил глаза, посмотрев на Ванечку новым взглядом. Тот его не разочаровал:
- Вот еще мой член поперед меня не спрашивали, вставать ему али нет! - рявкнул взбешенный парень, от души саданув за собой тяжелой окованной дверью.
***
В эту ночь в царских палатах мало кому спалось спокойно, хоть и по разным причинам. Царица даже во сне вздыхала на сыновье не послушание, того гляди и правда сорвется Ванюша опять в края чужедальние... Супруг ее тоже в великом раздражении пребывал - как сглазил про "покой и лад" в семье, ну кто ж знал, что их тихоня Ваня так заартачится! Георгий в силу своих дипломатических способностей пытался за чаркой убедить товарища, что задуманная свадьба не самая хорошая затея, уж больно себе на уме оказался царевич Иван, не будет сестренке Матвея с ним счастья. Это как в упряжке, - кони в одну сторону должны смотреть, а не в разные. Федор долго мерил шагами свои покои, потов вздохнул и решительно направился к Ивану, надеясь, что тот немного успокоился.
Один на этот раз. Сложившаяся ситуация его крайне не устраивала, он тоже намеревался серьезно поговорить с братом, однако не учел, что больно горяч и не сдержан оказался Ваня. Между тем Федор справедливо рассудил, что объясниться им следует, как можно быстрее, пока дела не зашли еще дальше, став еще хуже.
Как в воду глядел! Иван выглядел странно: он сидел, слепо уставившись в стену перед собой и слегка покачиваясь. При звуке открывшейся двери вскочил, прыжком оказавшись перед братом и практически вжимая его собой в дверное полотно. В синих, только что безучастных глазах стремительно разгоралась ярость:
- Не думал, в страшном сне присниться мне не могло, что вы до такого опуститься можете, чтобы по вещам шарить!
Признаться, старшему мужчине стало не по себе, - неприятное чувство.
- О чем ты? - голос все же прозвучал холодно и ровно.
- Не знаешь?! - вкрадчиво мягко протянул Иван, уточнив повторно. - Не знаешь?
- Не знаю, - подтвердил царь, потребовав. - Объяснись!
М-да, про себя отметил Федор, осторожно высвободившись и присев напротив к окну, - сильно изменился братец Ванечка, вот как можно было этого не замечать и игнорировать?
- Когда я приехал, на мне был драгоценный кулон работы дивной, красоты неописуемой, - зло кривя губы начал Иван, вперив в брата колючий внимательный взгляд. - Должный меня от всех злых чар оберегать. А потом, я, дурак наивный, его снял, - в родном доме не ждал ни беды, ни подлости, зато уже в печенках сидели шуточки и подколки про отдарившуюся красотку, а пуще них - матушкин глубокий интерес! Он лежал вот в этой шкатулке, - молодой человек продемонстрировал изящную вещицу, которую все это время держал в руках, - и, как ты понимаешь, теперь его в ней нет!
- Воровство?! - у мужчины гневно сошлись брови.
Однако его возглас неожиданным образом вернул самообладание им обоим.
- Я прощаю тебе ту нелепицу, что ты высказал вначале, - строгим тоном сообщил Федор. - Успокойся, Ваня, дознание проведут как можно быстрее и тщательнее.
- Это бесполезно, - убито отозвался парень, прижимаясь лбом к шкатулке в руках.
- Почему? - осторожно поинтересовался Федор, догадываясь, что услышанное понравится ему куда меньше, чем все предыдущее вместе взятое.
Не ошибся.
- Потому что подвески здесь уже нет. Зачарована она так, что только я могу ее касаться, в противном случае она возвращается, но не ко мне, а к мастеру, который ее сделал, - и с тоской прошептал, - А я даже не знаю, как давно подвеска пропала, может нынче, может неделю тому...
Федор устало растер виски, хотя хотелось по-простому хвататься за голову.
- Что же, - он резко хлопнул ладонью по подлокотнику, - видать разговор нам с тобой откладывать дальше совсем некуда. Я, собственно, за тем к тебе и шел. Выслушай.
Иван подобрался, подняв голову и настороженно глядя на брата.
- Вот что, Ваня, не я твою свадьбу задумывал, но я и не возражал, - спокойно и по-деловому заговорил тот. - Зачем, если и мне это казалось удачной идеей? Девица не кривая, не горбатая, роду нам подходящего, жениться тебе рано или поздно все-равно пришлось бы, а молодая жена надежная привязка к дому.
Иван возмущенно дернулся, закипая по-новой.
- Дослушай! - Федор упреждающе поднял руку. - Я не оправдываюсь, я объясняю свою позицию. И я давно знаю, откуда ты к нам вернулся, как и то, что остались у тебя там некоторые дружеские связи, вот и был бы ты при нашем престоле гарантией мирного сосуществования. Однако шел я к тебе не за этим, а чтобы пока не поздно предложить следующий вариант: свадьбы не будет, это я возьму на себя. Ты же...
- С чего бы такая перемена? - не выдержав и перебив его, язвительно поинтересовался Иван.
Федор недовольно вздохнул, но ответил:
- С того, что не в цепях же тебя под венец тащить! А с тебя, как я посмотрю, станется и в соборе прилюдно высказаться. Тут одним оскорбленным родом точно не ограничится.
- Тебя же хотел попросить, чтобы ты никуда с места не срывался, скандалов бы избегал, и позволил мне разрешить неловкую ситуацию тихо и аккуратно. Сейчас же, в свете твоего пропавшего волшебного кулончика, я о том не прошу, я настаиваю!
Он поднялся, направившись к двери, взялся за ручку...
- А если я не оглашусь? - сквозь зубы уточнил Иван.
Федор обернулся на пороге и обыденным тоном сообщил:
- Тогда не взыщи, Ваня. Придется тебе под замком посидеть, и вещи твои теперь уж подробно обыщут, на всякий случай. Без обид, но когда у наших стен появится разъяренный Кощей, ты мне нужен целым, невредимым и под рукой. Успокойся, не женатым тоже.
- Да, догадался, по тебе не трудно было, - даже несколько равнодушно продолжил мужчина в ответ на ошеломленный взгляд Ивана, - от кого такая "рыбка". Нет, я тебя не понимаю и понимать не собираюсь. Но я не только о себе думать должен. Так что посиди, подумай, - всем ведь лучше будет. И ты со своим любовником не разминешься, и мне будет чем его гнев отвести.
Дверь уже почти закрылась, когда до ошеломленного подобным поворотом Ивана донеслось:
- Да, лошадей тебе все-равно не дадут и из дворца не выпустят.
На сем разочарования не закончились. Иван быстро и весьма болезненно убедился, что братец настроен серьезно. Позже бесполезно было корить себя за промедление, сваливая его причину на неожиданный поворот в событиях и отношениях, важно то, что заветный перстенек с сердоликом у него буквально вырвали из рук, затылок взорвался болью, а в глазах потемнело. Очнулся, правда, в постели, а не в подземелье, да что толку, - у него забрали даже браслет и саму шкатулку, как с грехом пополам убедился парень, преодолевая головокружение. Подташнивало, в ушах шумело, в общем на лицо все признаки сотрясения.
"Поздравляю, Ваня! Вот тебе еще один яркий пример братской любви" - съязвил молодой человек.
Он ясно расслышал сожалеющее басовитое гудение, и не сомневался, что приголубил его, так сказать по-родственному, именно Георгий:
- Не разумно, да и не хорошо Ваня, старших не слушаться, семью подставлять!
Дурак ты, Ванечка, и ничему тебя жизнь не учит! Кощей, вон, тоже удара не ожидал...
А теперь-то что делать? Он бы может и согласился с доводами Федора, но на сердце было не спокойно, сам не мог понять отчего, но чувствовал будто отпущенное время неумолимо утекает.
И все же пришлось смириться и пойти на то, чего Иван не любил, да и не умел, - врать и притворяться, чтобы выторговать себе некоторую свободу передвижения без надзора. Ничего, из тюрем люди сбегают, а дворец - не тюрьма, можно будет улучить момент и выскользнуть за кремлевские стены.
Сейчас он ругал себя самыми последними словами, что отослал Горыныча. Теперь и на Василису надежды было мало, - та наверняка рассердилась еще пуще и второй раз Змея просить уже не станет. А еще не давала покоя жуткая мысль, что Кощей мог узнать тоже, что и она: он же никогда не простит даже намека на эту проклятую свадьбу! Может, потому и не торопится... Успокаивало только то, что он пока ходит на своих ногах и не квакает.
Слабое утешение, что ни говори!
- Ваня! - вдруг окликнул негромкий знакомый голос погруженного в свои невеселые мысли парня.
Тот удивленно обернулся и в удивлении распахнул глаза:
- Серый? Ты?
- Он самый, - подтвердил Волк, отступая чуть дальше в укромный уголок подле лестницы.
- Как же ты вовремя! Ты какими судьбами здесь? - накинулся на него Иван.
- Да уж, вижу, что не опоздал, - с легкой прохладцей отозвался оборотень, окидывая парня непонятным взглядом. - Или тебя уже поздравлять нужно?
На сердце ледяной глыбой легло дурное предчувствие.
- Да это я так, о своем, - дернул плечом Волк, отцепил от пояса фляги и протянул их Ване. - Держи, меня просили тебе передать при встрече.
Растерянный Иван принял фляги, повертел в руках, открыл, зачем-то понюхал и внезапно резко побледнел:
- Ты его видел?! - сдавленным шепотом выпалил парень.
- Видел, Ваня, видел, - угрюмо усмехнулся Серый. - И тебе не мешало бы.
Волк подошел ближе заглядывая в больные синие глаза и заговорил более проникновенно:
- Вань, это конечно, не мое дело... Я не знаю, что у вас с ним произошло... Ну, поговори ты с ним, прости его!
Иван прислонился спиной к стене и съехал по ней вниз, глядя прямо перед собой в никуда: знает, Кощей, не простит, не поверит больше... Потом встряхнул головой:
- Погоди, Серый, ты чего несешь?! Какое "прости"?
- Я несу? - возмутился оборотень. - Ваня, мне в жизни так страшно не было! У него глаза пустые, мертвые... Он - со мной попрощался, Вань! И от иглы этой на станке жутью веет, так что шерсть дыбом встает. Ва-ня-я, я не шучу, такими вещами не шутят!
- М-м-м, - тяжкий стон прервал его на полуслове. Иван приложился о стену без того больным затылком, - игла!!!
- Ваня?.. - опасливо протянул оборотень.
- Игла, Серый! Игла... Это же я ему эту сказку рассказал... Он же смерть себе кует!
Иван прыжком очутился перед Волком и тряхнул его за грудки. Кто-то уже окликал его, кто-то уже бежал к строптивому царевичу и неведомо как очутившемуся во дворе подозрительному незнакомцу.
- Выручай, Серый! - отчаянно выдохнул Иван. - Меня не выпустят, а для тебя же замков не существует. Выручай, мы должны успеть!
Оборотень неприятно ощерился, отодвинул друга в сторону, - хлоп!, - здоровенный волчище пригнулся и рявкнул:
- Садись на меня Ваня, да держись крепче!
Парень ласточкой взлетел ему на спину, вжимаясь в густую шерсть. Волк прыгнул...