* * *
Расставаться не трудно. Труден лишь первый шаг,
Как зимой с моста - в холодную воду.
А потом повернись спиной, и как с откоса в овраг
Поезда твоих мыслей получат свободу 
Обо всём забыв, замереть, как во сне, 
Сразу став себе памятником и могилой. 
Одиночество - это для тех, у кого кто-то есть, но тебе и мне, 
Как и многим, обладающим достаточной силой
Воли, предпочительней душу сжать в кулаке до боли
И повесить в шкаф на съеденье моли.



* * *
Мысленно сойди с поезда и поверни направо,
Отыщи дом, в котором так долго не был -
Воспоминаний голодная орава
Набросится на него, как нищий на корку хлеба.
И будут грызть - не оставят кости на кости,
Оближут каждый камень и каждый угол,
Разворошат обои, доски, гвозди, 
Разворошат останки огородных пугал.
И вдруг, как фотография, всё прояснится,
И промелькнёт, как вид из окна вагона:
Клумбы, грядки, канавы, заборы, лица,
И раздастся скрип калитки и шаги почтальёна.
И захочется верить, что и сейчас всё не хуже -
Ветер тем же машит бельём, и те же склоняет ели,
Те же собаки лают, и те же лужи -
И та же дорога уходит от той же двери.


* * *
У тебя новый дом и День Рождения,
И я тебя поздравляю с обоими.
Что ты делаешь? Сейчас -- читаешь это предложение,
А потом -- оклеешь стены обоями,
Kупишь диван, чемодан и стол,
И другие полезние вещи.
А я о тебе думаю в день - раз сто.
(Сто - это для рифмы, если честно, то меньше)
Я думаю: * * * где-то есть.
Я думаю: * * *  смётся носом.
А еще -- о жизни:  чего-бы сьесть,
И о том, что на самом деле все просто.

Где ты сейчас? Скорее всего, дома.
Пришел с работы, и хочешь тишины и покоя.
Тут - письмо.  Без обратного адреса, но почерк знакомый.
(Твоя мама: "Kусик, что ЭТО такое?")
Это - стих.  Написанный на коре березы.
В подарок. Тебе. На День Рождения.
С которым я тебя поздравляю еще раз.
И еще раз.  И еще.  Продолжение -

Следует.


* * *
Ann Arbor, eager, comfortably dense,
With houses respected and content -
They don’t talk and don’t try to reach
The sky above, the low-hanging blue,
A city so small, that I could sence
Your constant presence everywhere I went,
With people walking somberly, and each
Was always guilty of not being you.



* * *
Приходи ко мне поздно вечером -
Все равно тебе делать нечего.
Ты прийдёшь, и мы сядем рядом.
И чай будем пить с шоколадом. 
И смотреть в окно тоже будем. 
А под ним проходить будут люди.
А мы будем с ними и не с ними.
А  небо будет прозрачно-бесконечно-синее.
А мы пойдём гулять по аллее
И смотреть, как небо темнеет.
А луна будет смотреть боком,
И никому не будет одиноко.


* * *
Я сижу на крыше,
Ничего не слышу 
Из того, что произодит внутри.
Ну и что, что сыро?
Все равно красиво.
Сверху звезды светят, снизу фонари.
Ну и что, что ветер?
Мы оденем свитер,
И хочешь - на Юпитер (или просто так поговорим).


* * *
По ночам озеро отражается в небе звёздами,
Волны нарушают тишину шуршанием.
Ветер разгоняет волны и кустами - розгами
Грозится наказать за непослушание.

Озеро замирает, и волноваться начинает небо,
Зовёт и бродит вокруг да околo. 
А озеро лежит и делает вид что ничего не было, 
Зевает, глядя на проплывающее облако.



* * *
О чём писать? Ничто не изменилось.
И что могло так быстро изменится?
Тоска в душе кричит бескрылой птицей,
Куда ни глянь - везде чужие лица,
И хочется “напится и забытся”,
Но и вино здесь - не вино, а дрянь.

А хорошо бы - в обезьяний лес, 
А там хвостом коричневым объвится
Вокруг ствола, и с ним беззвучно слится,
А может просто улететь, как птица,
И растворится в синеве небес.

Со мной уже вот год играет бес.
Всё говорит: а если бы, а может,
А сам сидит в углу и корчит рожи,
Порой с рогами но обычно без.

Кому сказать “я больше так не буду”?
Я не хочу стоять на пол пути,
Но мне отсюда некуда идти.

В кровать! Там посчитаю до пяти,
Закрыв глаза, в себе открною Будду.

И он мне разъяснит, о чём писать.



* * *
Город стоит у воды,
Город молчит (спит?)
В море дворов, домов,
Город стоит один.

Двор задевает двор,
Дом заслоняет дом.
Город стоит у гор.
Горы стоят углом.





* * *
Лист бумаги, как снег, бел.
Карандаш - каждый штрих тих.
Я сегодня ни спал, ни ел -
Я хочу написать стих.

А ещё - ананас и торт,
Много денег, любви, друзей.
А ещё - написать натюрморт,
И повесить его в музей.

Быть умнее, хитрее всех,
Оставаясь душою чист.
Я хочу, чтобы выпал снег	
И покрыл всё собой, как лист.



* * *
Доктор, моя болезнь нвзывается “птица в клетке“
Отпустите меня - я исчезну, я кану в лету.
Я залезу на пальму, хвостом цепляясь за ветки.
Пропишите мне банановую диету!

Всё равно я здесь никому не нужен - 
У меня чуть-чуть поехала крыша.
Без меня вам ни сколько не будет хуже.
Может, даже лучше.  Но точно тише.

Я согласен лягушкой в заросли камыша,
Я согласен выть на луну и звёзды.
Но пока я здесь - у меня отрафируется душа.
Отпустите меня, пока не поздно.



* * *
Голые мысли вьются как листья,
Падают мимо - ворохом смысла,
Тихо, как мыши, или незримо —
Облаком дыма, зыбко, как ветер -
Так исчезают голые мысли -
Если их кто-то вдруг не услышит,
Если их кто-то вдруг не заметит,
Не переставит, по одиночке
Спинами к стенке, буквами в строчки,
И не жалея точек картечи,
Не разорвёт их на части речи.



* * *
Где ты, где ты?  Ходишь где-то,
Непонятно, неприметно,
По заброшенным дорогам,
По нехоженным путям.

Как любой другой прохожий,
Занятой и незаметмный,
Безразличный и чужой.

Всё равно ты будешь мой.



* * *
Кроме меня ничего нет и не может быть.
Хотя, если вдуматься, меня тоже нет.
Мне мешает уснуть собственный свет,
От одиночества хочется выть.

Иногда слышу шорохи, иногда - вой,
Иногда вижу тени и отражения. 
Иногда даже кажется, что ты не во мне, а со мной - 
Результаты больного воображения.

Так что же злее из этих двух,
Что больнее, что бесполезней - 
Верить в осязание, зрение, слух,
Или выть в несуществующей бездне?