Табоякова Ольга : другие произведения.

Сокровища гл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    глава 5.


   История пятая: "Мужество, как сокровище"
  
   Вы говорите - время идёт. Безумцы - это вы проходите. Талмуд
  
   Аше смотрел на человека. Воспринимать сумасшествие сумасшедшего было сложно, тяжко давила его отвлеченность, отодвинутость от жизни. "До него, как до Луны", - подумал Аше.
   Сломленных рассудком Аше видел и раньше, когда ему только исполнилось двадцать три. Он тогда столкнулся со сбрендившим геологом, который страстно мечтал пробурить скважину через унитаз. Для этого сумасшедший геолог зашел в прибрежный отель и стал метаться по номерам, представляясь работником из службы персонала отеля. В каждом номере он лез руками в унитаз, а когда "достать до нефти не получалось", то разбивал фаянсовый предмет. Аше тогда пришлось доставлять двинутого геолога до ближайшей больницы.
   Общаться с таким неадекватным нереально, это Аше уяснил еще тогда. Но сейчас он попытался это сделать. Его друг Орлик застал некрасивую картину. Аше в полную силу бил человека.
   - Ты чего? - Орлик так ошалел, что не остановил напарника.
   - Смотри, - Аше показал на книгу, лежащую на столике у окна, а затем на коробку.
   - "Сокровища", - прочитал вслух Орлик. Для осмысления реальности ему потребовалось секунд тридцать. Аше до этого делился своими подозрениями, которые вдруг оказались правдой. - Ты думаешь, что оно?
   - Да, - Аше еще раз ударил по лицу все время улыбающегося Чистильщика.
   - Похоже он боли не чувствует, - резюмировал Орлик. - А ты...? - договорить он не смог. Несмотря на мужество, сил произнести вопрос о бомбе не было.
   - Я думаю, что вон там, - Аше еще раз показал на большой ящик.
   - Она взорвется в 14.42, - сказал Орлик. Раньше он бы под угрозой расстрела не назвал время взрыва, хоть пресловутую книжку писательницы Потоцки он читал. Сейчас же цифры черного дня сами пришли в голову. - Чуть больше трех часов. И мы умрем?
   - Не только мы, а все, - грубо поправил его Аше.
   - Это плохо, - Орлик не знал, что сказать еще. Слов просто не было. Разум не совмещал, что "никогда для него, его семьи, его земли и его мира" уже наступило.
   - Она закончила книгу раскаянием этого ублюдка, - Аше отчаялся добиться хоть чего-нибудь, кроме смеха, от Чистильщика Кона.
   - Подожди, - Орлик стянул с политика штаны, а затем причинил невыносимую боль, ударив по члену Чистильщика. Тот лишь еще глупее захихикал. - Он точно того, - Орлик может быть бы и завопил, но это точно было бессмысленно. Он разговаривал, как обычно, чуть медленнее нормального темпа речи. Страстно захотелось домой, к жене и сыновьям. Он не мог представить, что больше их не увидит. - Ты знаешь, что здесь было?
   - Нам нужно думать, что делать, - Аше ответил так мрачно, что Орлик уже осознал, дальше никогда ничего не будет. Смерть стоит с ними рядом, она уже забрала их с собой, просто пока они этого не признают. Вслед за мыслями о смерти пришли мысли о борьбе. Они должны попытаться выжить. - Мы должны сообщить только своим. В той книге она прописала про всех этих..., - у него язык не повернулся сказать о политиках, ведь политиками были и высшие чины их доблестной службы.
   - Хорошо, - Орлик достал мобильный и набрал номер человека, никогда не снимавшего униформу. - У нас ЧП, - Орлик отвернулся от Кона Месароша. Захлеснувшая его ярость жаждала распять эту сволочь, но, к сожалению, это бы не решило возникших проблем.
   Человек в трубке ответил четко, но чуть дергано. Они, наверное, его отвлекли от важных дел:
   - Да?
   Орлик изложил суть дела.
   - Ящик не открывать, - велел человек. - Остановите поезд.
   - Как? - задал вопрос Аше, слышавший разговор по громкой связи.
   - Так, чтобы это было правдоподобно, иначе взорвут сейчас, - чувствовалось, что их собеседник мыслил, прикидывая сотни вариантов развития событий. Но реального плана действий для разрешения ситуации он пока не придумал.
   - Хорошо, - Аше знал, что нужно делать.
   Орлик же напротив растерялся.
   - Натяни ему штаны, - попросил Аше. - Пожалуйста, помоги мне довести его.
   Орлик все еще не понял. Но внутренне он знал, что сейчас надо сделать, что просят, не задавая вопросов. Его напарник будет делать нечто жуткое, надо просто помочь. Они протащили политика до дверей вагона.
   - Иди, - попросил Аше. - А потом нажми связь и дай сообщение, что видел...
   До Орлика дошло, что именно он сейчас увидит.
   - Хорошо, - сдавленным голосом пообещал он. - Это было убийство нашей надежды? - он говорил цинично и зло, выдвигая версию для будущего, если оно, конечно, предусмотрено в книге судеб.
   Аше подтвердил эту версию.
   - Нам это даст время.
   Развернувшись, Орлик предпочел не видеть.
   Кинуть человека под поезд оказалось так легко, когда этот человек враг человечества. Аше толкнул бессмысленного политика, не испытывая никакого дискомфорта в душе.
   Поезд легко переехал и размолотил человека. Это случилось где-то между Тиберией и Назаретом.
   -------------------------------------------------------------
   История остановилась, дальше пойдя не сценарию книги Квенн Потоцки, но время продолжало свой бег. Меньше трех часов, и все равно бомба взорвется.
   Поезд остановили по сообщению бдительного охранника. Они ждали. Орлик сидел в купе, охраняя бобу. Аше говорил по телефону с человеком, который теперь пытался решить ситуацию.
   - Как ты его вычислил? - было первое, что спросил человек. Они знали, что именно этот человек спрашивает с прикладной точки зрения. Дело в том, что он обладал редким даром, совмещающим выдающиеся интуитивные способности с цепким и изворотливым разумом. Этот человек умел по деталям, по предпочитаемым цветам, по любимым блюдам, по случаям из жизни объекта со стопроцентной уверенностью прогнозировать его поведение в будущем. Но особо ценным было то, что этот человек умел воспроизводить побуждения, двигавшие объектом, исходя из его поступков. В организации его звали "неснимающий форму". Его работа однозначно ценилась и отмечалась, сослуживцы его боялись. Общаться с человеком, точно знающим, что у тебя в голове, очень неприятно. Жил он один в роскошных апартаментах у Мертвого моря, проводя много времени в праздном созерцании закатов и рассветов.
   Аше стал рассказывать:
   - Я должен был его опекать с момента посадки в поезд, - простое перечисление фактов, доставляло некое неправильное удовольствие, подтверждающее, что он еще пока жив, хотя сам Аше четко понимал, что он и окружающие его люди уже покойники. - Появился он, как и положено, в восемь. Спокойно прошел досмотр. Никаких сложностей, никаких ящиков. Мы его сопроводили до купе. Первый вагон, как и было предусмотрено. По пути он пересекся с двумя людьми. Вы их знаете. Это министр по финансам и депутат Кнессита от левых. Они просто поприветствовали друг друга. Разговоры были общие. Министр по финансам высказался о том, как приятно провел шабат с родными на море. Чистильщик Кон поддержал его, подтвердив, что выходные дни были прекрасны. Он с женой и детьми выезжал в загородный дом старшего сына и невестки.
   - Хорошо, - автоматически одобрил его собеседник. - Затем?
   - С депутатом он обменялся просто приветствиями. Мне показалось, что у Чистильщика что-то болело. Он поморщился пару раз. Скорее всего, он поэтому и пошел в купе так быстро. По инструкции я зашел туда проверить все ли в порядке. До отправки было ровно пятнадцать минут. При мне ему позвонили. Он сказал всего два слова.
   - Подожди, как он взял телефон? - потребовал уточнить собеседник.
   - Спокойно, - Аше еще раз прокрутил в голове все события. - Спокойно. Я бы и не подумал. Просто он сказал: "Ящик? Сейчас?".
   - Ему долго отвечали? Точнее, нет. Скажи сначала, как он слушал. Долго ли ему говорили первые фразы, до того, как он уточнил про этот ящик? - потребовал вспомнить собеседник.
   - Ему говорили почти две минуты, - признал Аше.
   - Дальше, - повелел говорить собеседник.
   - Он сказал эти слова, а затем еще послушал, но уже меньше десяти секунд.
   - Значит, ему приказали, - прокомментировал интуитивист. - Тебя зацепило слово "ящик"?
   - Да, - признал Аше.
   - Дальше.
   - Дальше он попросил меня помочь. Но по инструкции я не имею право. Но мы не успели ничего сделать. По вагону загрохотало. Постучали в дверь купе. Я открыл. Там были двое. Оба наших в форме внутренних войск. Они принесли ящик. Мне пришлось выйти, чтобы они его занесли. Я заметил, что Чистильщик Кон в это время занервничал. Но тогда я ничего не понял.
   - А что случилось, что ты пошел к нему снова? - собеседник желал достать истину, спрятанную в подсознании Аше.
   - Я вышел. Мне там делать было нечего. До отправления оставалось еще минут семь-восемь, когда Кон буквально выбежал из своего купе. У него двери рядом с выходом. Он кинулся куда-то, но мне его движение показалось каким-то хаотичным. Я его окликнул, спросив: "Что случилось, уважаемый Кон?". Он сказал мне: "Хочу взять ... чтиво". Он будто бы запнулся, когда сказал про чтиво. На перроне взять нечего. Негде было. Он должен был выйти с вокзала, но тогда бы не успел на поезд. А здесь подошла она.
   - Кто она? - собеседник старался сдерживаться, чтобы не кричать.
   - Бабка какая-то, - Аше, когда это сказал, сам понял, насколько бабка была там неуместна. Аше закрыл глаза, стараясь визуально воспроизвести образ незваной бабки. - Нет, не такая уж и бабка. Она была в форме. Фигура чуть кряжистая.
   - Почему ты назвал ее бабкой? - "неснимающий форму" требовал вспомнить прошлое до мельчайших деталей.
   Аше попытался описать "бабку". По всему выходило, что женщину эту он даже не сможет узнать. То казалось ему, что глаза у нее серые, то черные. Хотя в начале описания он упомянул, что она была в темных очках. Собеседник уже уловил, что "бабка" потребует детальной проработки, но на вокзале есть камеры, так что она от него никуда не уйдет.
   - Так и что дальше? - человек на том конце провода разрешил продолжить описание событий этого утра. - Подошла женщина в форме.
   - Да, она сказала, что вот ему принесла.
   - И?
   - И протянула книгу.
   - И?
   - И он взял, - сейчас Аше точно понимал, что это было более, чем необычно. Но тогда он ко всему увиденному отнесся нормально. А в действительности там надо поднимать тревогу. Он сам себя не понимал. Как можно было такое пропустить?!
   - Ты попал под какое-то воздействие, - резюмировал его старший друг. - Пусть это тебя не беспокоит. Мы все проверим.
   - Воздействие было кратковременным? - Аше хоть и знал про все эти гипнозы и техники манипуляций, но тревожился.
   - Да. Ты не был прямым объектом воздействия. Им точно был наш друг Кон Чистильщик. Кстати, как там у вас дела?
   - Пока тихо, - процедил Аше сквозь зубы, резко вернувшись в этот полдень. Он посмотрел по сторонам. - Поезд стоит. Все переживают. Названивают. А они не взорвут???
   Аше имел в виду прямо сейчас, но не произнес этого страшного слова.
   - Мы даем в эфир информацию, что поезд придет по расписанию. Чуть увеличим скорость движения или найдем альтернативный вариант доставки людей на саммит. Так продолжай, что было потом?
   - Он взял книгу. Я увидел, будто бы зафиксировался, что это то самое "Сокровище" Квенн Потоцки.
   - Ты сам читал книгу?
   - Читал, конечно, - Аше будто бы горло перерезали. Говорить он не мог почти минуту. - Там описано все это.
   - Ну, почти это. Там описано, что Кон раскаялся. А на самом деле он уже за границей земной жизни, и, судя по всему, раскаяться не успел, - "неснимающий форму" сплюнул и ругнулся. Аше явственно это услышал. - Наша писательница не все расписала.
   - А можно у нее узнать?
   - Можно, конечно, но это не отменяет того, что нужно сделать сейчас, - вот теперь они подошли к главному.
   - Что нужно сделать? - Аше понимал, что увезти бомбу никуда не возможно.
   - Сейчас к вам прибудет вертолет. Вы полетите с "ней" к границе или к морю. Короче, вы куда-нибудь полетите. Наши сейчас рассчитывают куда именно, - Аше услышал в этом ответе приговор себе.
   - Я полечу?
   - Ты полетишь.
   - Один?
   - Еще будет пилот.
   В разговоре возникла пауза. Аше уже был за гранью жизнью на той дороге, что ведет к вечности. Его собеседник отдавал какие-то указания, прикрыв трубку ладонью. Аше явственно расслышал: "Хорошо, пусть".
   - Аше, - "неснимающий форму" вернулся к разговору. - Скажи мне, ты сможешь ... Нет, слушай.
   - Да?
   - Значит, все будет обставлено следующим образом, - и он рассказал, как все будет.
   Аше уже услышал звук вертолета. А это значило, что, наконец, закончилось время ожидания. Надо будет действовать.
   - Я хочу позвонить семье, - попросил он.
   - Только по этой линии, - разрешил "неснимающий форму".
   - Хорошо.
   Разговор они закончили, не прощаясь. Просто оба одновременно нажали отбой. Аше набрал номер телефона своей жены.
   - Гиль, ты где?
   Она защебетала, что в торговом центре, покупает новые игрушки для их мальчика. Аше слушал голос, не воспринимая информацию. Мысленно, он прощался с ними. Да, хоть его собеседник из военной контрразведки и выразил уверенность, что Аше справится, что они вывезут бомбу, что все будет хорошо, но сам Аше в это не верил. Ему казалось, что они не успеют.
   - А как там мама?
   - Мама? - переспросила Гиль. Ее как-то эмоционально задело уныние и тоска в голосе мужа. - Ты сильно устал? Что-то случилось? Подожди, тут новости про вас!
   Аше слышал в телефоне, что по новостям объявили о страшном происшествии - террористической атаке на надежду страны. Его это даже не покоробило. В конце концов, каждый может ошибаться. Так даже лучше для всех. Его бы Гиль переживала, если бы знала про бомбу.
   - Милый, это у тебя? Ты поэтому звонишь? - Гиль расстроилась, у нее пропало всякое желание покупать игрушки. Она подумала, что Аше через два дня вернется домой, а ей надо договориться с его мамой, чтобы присмотрела за детьми. В конце концов, надо будет устроить мужу праздник - день выходной и полный любви. Они могут целый день заниматься только друг другом. - Ты это видел?
   Аше не стал ей говорить, что не только видел, а и сделал.
   - Да, так получилось.
   - Это, наверное, ужасно, - Гиль сказала, как они с мальчиками его любят, как он замечательный папа и муж. - А тут говорят, что вы все равно туда отправитесь. Сейчас вертолеты летят, чтобы всех доставить на этот саммит. Правда?
   Аше подтвердил.
   - Ты с ними?
   - С ними...
   Потом он говорил с любимой женой, обсуждая, что ей сегодня приготовить на ужин для мальчишек, да и для себя. Она ведь хотела скинуть пять лишних кило, оставшихся после рождения Оада.
   Вертолеты сели. Осталось меньше двух часов.
   В это время искали Квенн Потоцки. Выяснилось, что два дня назад она выехала из Израиля в Австралию.
   - Будет через две недели, - ответила девушка, присматривающая за ее домом.
   Службе пришлось удовлетвориться этим ответом.
   О реальной ситуации знали шесть человек: Аше с напарником, "неснимающий форму", премьер-министр, министр финансов и "Бульдог Авраам" - лучший пилот и друг "неснимающего форму".
   - Ты всегда друзей посылаешь, - Авраам сказал лишь это на предложение "неснимающего форму".
   - Поэтому у меня нет друзей, - признал тот. - Ты полетишь? С тобой будет еще, - и "неснимающий форму" сказал про Аше.
   - Да, Аше я знаю. Мы с ним справимся. Но ты подумал, что будет, если хоть кто-то поймет, куда мы летим. А ведь поймут. Если они следят за ситуацией, а я не верю, чтобы не следили, то поймут. Ты понимаешь, что тогда будет?
   - Ядерный взрыв, - признал военный чин. - И конец света для нас персонально.
   - А премьер что говорит?
   - А что он может сказать? Молится и ждет. Он-то точно ничего не решает. Сейчас даже обещаний не дает. Но я-то знаю, что если мы из этого выкрутимся, то он сотрет весь ближний и дальний восток с лица земли. Это ведь страх за себя и свой мир, который не восстановишь ничем...
   - Да, ничем и никогда. Все будет бессмысленно, - Бульдог Авраам попрощался, предчувствуя, что это был последний их разговор.
   "Бульдог Авраам" не знал, что полетит он туда не один. Его попросили прихватить с собой сотрудника специального отдела Фараха Ассада. Авраам не знал, что Фарах Ассад полетит по согласованию с "неснимающим форму". А тот ему не рассказал, как это случилось. У "неснимающего форму" было двадцать шесть минут. Настоящая роскошь в таких экстремальных условиях. Двадцать шесть минут на то, чтобы подумать.
   Сначала он запросил данные камер с вокзала. А пока принялся воображать. Он никому не открывал тайну. В действительности, он не анализировал, не прогнозировал и даже не экстраполировал. Он просто воображал себя этим, которого надо было поймать.
   Вот и сейчас он представил себя сначала Коном Чистильщиком. Того он знал в силу профессиональных обязанностей. Конечно, понимая на что делается ставка партией, "неснимающий форму" не особо вникал в сущность Чистильщика, но информацию собирал исправно. Пригодились сейчас все сведения о безупречном и честном Коне Мессароше.
   Сумасшествие уже приходилось испытывать "неснимающему форму". Надо иметь четкие якоря, чтобы суметь вернутся в свою шкуру. Лет восемь назад столкнулся он с потерявшим разум человеком. Не повезло, что это был его куратор. Тогда имитатор совершил дикое открытие, которое объясняло, почему сошедших с резьбы нереально вылечить. Перегрузка в эмоциях открывает двери сумасшествию. Человек ранее неэмоциональный испытывал стресс, который, наконец, открывал чувственное восприятие, и здесь он сходил с ума от двойного стресса. Тонкий переход от стресса к эмоциям, от эмоций к сумасшествию. Имитатор тогда понял, что есть "дефектные" люди, не испытывающие основной гаммы человеческих эмоций. И если вдруг открываются эти запертые двери, то ниагарский водопад размывает разум человека. В жизни все надо познавать постепенно, затем нам и дан период взросления.
   Идти назад от сумасшествия к норме очень сложно и очень страшно. Якорь приходится поднять и плыть по течению эмоций.
   Я - бомба, я сейчас умру. Умру и умру. Вокруг все умрут. Я демон, разрушающий этот мир. Мир, который я строил.
   "Неснимающий форму", наконец, смог полностью воплотиться во внутреннюю сущность Мессароша.
   Семья никуда не уехала. Все здесь.
   Я - виноват.
   Вина оказалась самой сильной, именно, тем, что не вынес "безупречный" человек. Вина и горечь от пустоты. Имитатор оценил, насколько, страшно быть повинным в гибели человечества. Затем ему все же удалось пойти назад по дороге к прошлому Мессароша.
   Чтобы так затопила вина, надо понимать.
   Поездка, когда тебе вручают бомбу, и ты, наверное, это понимаешь. Точнее, ты точно это понимаешь, не происходит просто так.
   Сначала надо этого почти ожидать. А если бы я знал об этом заранее, то уже бы сбежал или сошел с ума. Я просто подозревал и боялся.
   Имитатор на секунду приоткрыл глаза, возвращаясь в свой образ. Да, эмоциональная пустота - страшное наказание для человека, но и эмоциональный перегруз не менее жуткая разрушающая сила.
   Думать конструктивно, высчитывать, так велел себе имитатор.
   Событие прошло недавно. Я что-то получил, меня попросили. Но как я узнал, что это будет бомба?
   Книга Потоцки. Глупости, конечно, но значит, что неблаговидный поступок был совершен, тем самым нарушилась аура безупречности, совершенства и независимости.
   В книге был араб. Кто это? Кто его привел? Друг? Друг мог привести этого человека. Кто мой друг?
   "Неснимающий форму" мысленно перелистал досье Кона Мессароша. Политические друзья, враги, финансовые партнеры, коллеги. Кандидатур было несколько, а вот проверять времени не было.
   И здесь "неснимающий форму" сделал то, что было немыслимо в обычных условиях. Он положился на книгу Квенн Потоцки, поклявшись себе, что если он выживет, то найдет эту женщину и поблагодарит.
   Книгу, ставшую негативным событием для маленькой страны, он читал более трех месяцев назад. Он поднялся и посмотрел на часы. Осталось еще шесть минут. Книга стояла на полке. Он еще не успел отнести ее в книжный магазин назад.
   Там было написано Фарах Ассад. Описание внешности было дано несколько скудное.
   Кто это может быть?
   "Неснимающий форму" взял трубку и набрал мобильный номер человека из министерства финансов.
   - Юда? - "неснимающий форму" и сам не верил, что Потоцки может быть права.
   - Да?
   Он задал свой вопрос, стараясь не донести до сознания собеседника смысл ситуации.
   - Был такой. Фарах Ассад, - подтвердил смешливый Юда. - А что собственно?
   "Неснимающий форму" посмотрел на часы. Осталось две с половиной минуты. Он отдал приказ: "если кто-либо изъявит желание лететь, то взять с собой", а также набрал номер своего "поверенного".
   - Найди, захвати, вынь душу, убей. Затем сделай это со всеми, кого он назовет.
   - Есть, - отрапортовал тот.
   - Вынь душу, - вдруг еще раз попросил отдающий приказ. - Пожалуйста.
   - Есть, - "поверенный" как обычно не проявил эмоций.
   "Неснимающий форму" знал, что его штатный душегуб еще один кандидат в сумасшедшие. То же отсутствие эмоций, что и у Кона Мессароша. Но об этом он решил подумать потом. Сейчас нужна жестокость и хладнокровие.
   И тут случилось чудо. Ему сообщили, что туда хочет лететь некий сотрудник специальной службы Фарах Ассад.
   - Взять в вертолет Бульдога, - ноги у "неснимающего форму" подкосились. Он почти поверил, что дело сложится. Бомбу они вывезут, и все будет хорошо.
   Затем позвонил премьер-министр:
   - И как? - он боялся сглазить.
   - У нас стартовало шестнадцать вертолетов. В одном из них мой хороший пилот, который знает в чем дело. Он с напарников вывезет бомбу. Остальные устроят спектакль, возьмут политиков из поезда и отправятся к месту саммита. Тот вертолет отклонится от курса. Надеюсь, что мы справимся.
   - А нашли, кто это сделал? - премьер-министр старался держаться спокойно, не высказывая истерии. Ему удалось заставить жену и семью сына сесть в самолет. Он их буквально выпихнул из страны в экстренном порядке.
   - Поклянись, что не вернешься, - потребовал он у жены.
   Она поклялась, не зная, что происходит. В свое время еще до свадьбы они заключили договор. Он молодой политик, а она его жена. И если случится так, что он попросит срочно уехать, спрятаться, позвонить или куда-то не поехать, то она это сделает без всяких вопросов и максимально быстро.
   - Я никогда тебя не попрошу ни о чем, только если без этого не обойтись, - поклялся он тогда.
   - Итак, ты будешь искать тех, кто это сделал? И куда, бесседер, смотрит твоя служба. Как они могли сделать бомбу? КАК? КАК смогли доставить к нам?
   "Неснимающий форму" чихнул.
   - Я, между прочим, не распоряжаюсь никем, кроме себя. Я не могу контролировать службу. Может быть они помогли это организовать. Ты сам знаешь, какая продажная у нас служба. Они ж открыто принимают заказы на киллерство в международном масштабе.
   - Мне это расскажи, - фыркнул премьер-министр. - Ты знаешь все обо всёх. Не могли они пропустить бомбу.
   - Могли, - отрезал собеседник премьер-министра. - А много мне дает, что я знаю всё? - возмутился "неснимающий форму". - Знание не всегда сила.
   - А что у нас сила? - премьер-министр тоскливо посмотрел на часы. Он знал, что в книге Потоцки взрыв был в 14.42. Осталось два часа. - Деньги?
   - Деньги? Нет. Думаю, что не деньги, - "неснимающий форму" вздохнул. - Дело в другом.
   - В чем? Хотя это сейчас неважно. Ты лучше скажи, как все будет?
   - Откуда я знаю. Сейчас положение таково, что туда летят шестнадцать вертолетов. На одном из них находится человек, контролирующий бомбу. Наши эксперты уже посмотрели ...
   - Они ее не взорвали? - всполошился премьер, одновременно стараясь посмотреть в окно, не видно ли там ядерного грибка. - КАК ТАМ ЧЕЛОВЕК?
   "Неснимающий форму" решил проигнорировать этот вопль, ответив на первый вопрос про бомбу.
   - Нет. Наши технологии позволяют посмотреть нормально, ни к чему не прикасаясь. Эксперты подтвердили, что там есть ядерный материал.
   - А расчекрыжить ее они не "можут"? - премьер не знал, на что требовать ответа в первую очередь.
   - Не "можут". Если попытаются и не удастся, то ведь это ведь не просто взрыв, это ядерный взрыв, - жестко объяснил "неснимающий форму". - Мы должны ее вывезти.
   - А тот человек, про которого ты говорил? Его можно заставить ее выключить?
   - Во-первых, мы его заставим. Он сделает, но я думаю, что там есть защита от дураков. Он может ее выключить, а она взорвется. И что? У нас единственный шанс ее вывезти. Если мы ее не вывезем, то мы все умрем.
   Премьер-министр вздохнул. Самолет с его семьей на борту уже ушел из воздушного пространства Израиля.
   Они поговорили еще две минуты. "Неснимающий форму" отказался давать дополнительную информацию о террористах.
   - Не сейчас. Если выживем, то надо действовать с холодной головой.
   Теперь два часа ждать. Затем или новая жизнь и месть или старая и смерть.
   На досуге оставалось подумать над тем, кто вручил на вокзале опасный груз ныне уже покойному политику Кону Чистильщику. Сейчас он должен получить пленку, там должен быть виден процесс передачи книги, а также возможно еще что-то важное. Замигал зеленый значок закачки. Можно смотреть.
   "Неснимающий форму" нажал "просмотр". Прогнав лицо женщины по всем базам, он установил, что она не значится нигде.
   - Будем искать! - пообещал он сам себе, надеясь хоть на какое-нибудь будущее.
   Прибытие вертолетов было почти торжественным. Каждый жаждал улететь отсюда быстрее. Они все третировали начальника поезда и начальника службы охраны. Аше порадовался, что он всего лишь заместитель.
   И все они обсуждали коварное убийство Кона Мессароша.
   - Но кто здесь?
   - Как его могли?
   - Куда делся убийца?
   - Как это могло произойти под вашим носом?
   - Надо скорее на саммит.
   - Мы должны доказать, что нас не остановят.
   - Мы идем к миру. Это мировой саммит!
   - Скорее распределите вертолеты.
   - Когда мы взлетаем?
   - Давайте быстрее решать.
  
   Начальник поезда успокаивал присутствующих, как мог:
   - Раз это была атака, то каждый получит вертолет. Поэтому их и вызывали. Мы не уверены, что на шоссе нет других террористов. А вертолеты всех доставят вовремя. Тише, давайте определимся!
   Вертолеты садились красиво, брали на борт по несколько пассажиров и поднимались. Его вертолет был последний.
   Аше узнал свой вертолет. Такое ощущение, что он как-то по-особому светился. Бульдога Авраама он не видел года два, если не три.
   - Приветствую, - Аше помахал рукой.
   Бульдог Авраам ответил, приложив руку к шлему. Затем он выбрался, заглушив винты. Аше разглядел, что в кабине еще кто-то, и сердце нехорошо заныло. Чуть суетливый, но красивый араб.
   - Фарах Ассад, - тот предъявил корочки.
   Аше вдруг услышал голос откуда-то сверху: "Так выглядит смерть. Поздоровайся с ней!".
   Аше представился.
   - Так что случилось с Мессарошем? - спросил араб.
   Аше пожал плечами:
   - Мы так и не знаем. Предполагаем убийство или самоубийство. Для нашей службы надо все собрать. Наши будут расследовать в конторе на месте саммита.
   - Да, это получит мировой резонанс, - подтвердил араб, чуть неуклюже улыбнувшись.
   Бульдог Авраам не принимал участия в разговоре. Ему хватило полета, чтобы интуитивно понять, что за человек с ним в кабине.
   - Его вещи собирают и то, что осталось от него уже упаковали. Мы полетим на базу вместе со всеми, - безлично сказал Аше.
   - Понятно, - кивнул Ассад.
   Вроде и говорить не о чем больше. Аше понимал, что можно спросить, зачем здесь Фарах Ассад. Также понимал, что тому не терпится увидеть свою коробку и удостоверится, что она в неприкосновенности. Но Аше молчал.
   Минута длилась вечность. Аше смотрел на Ассада и думал, что видит изобретательного врага человечества номер один. Можно было, конечно, дать ему в морду, но никто не гарантирует, что бомба не взорвется.
   - Сейчас все принесут, - послышалось от Орлика.
   - Хорошо, пора, - Бульдог Авраам пожал плечами. Это восхитило Аше. Он не мог так спокойно смотреть на "нечеловека". Но в тот же миг Аше осознал, что он вцепится руками и ногами в Фараха Ассада. Он заставит его сесть в вертолет. Ассад должен разделить их судьбу. А еще Ассад должен не взорвать бомбу.
   У них было меньше минуты, чтобы перекинутся словами, когда араб отвлекся на ящик.
   - Скоро землетрясение. Они все об этом забыли, - сказал Бульдог Авраам.
   - Так написано у Потоцки. Но ведь они не знают про бомбу, - ответил Аше. - Ты веришь?
   Бульдог Авраам пожал плечами.
   - Нам просто надо действовать.
   Когда ты смотришь вниз с высоты, то, кажется, что еще шаг вперед и полетишь. Так всегда думал Бульдог Авраам. Только потому, что в голове застряла эта дурацкая мысль, он и выучился на пилота. Летать - предел мечтаний каждого, но полеты у всех разные. Бульдог Авраам даже построил целую философскую систему на этой идее. На самом низу ему представлялись людишки, которым силы летать дает страх и деньги. Почему он приравнивал эти два материально-нематериальных понятия, Бульдог не задумывался. Чуть выше их, те, которые хотя бы могут представить себе, что есть настоящий полет, стоят люди, летающие во сне. Это мечтатели, фантазеры и писатели. Бульдог Авраам всегда с этой точки зрения оценивал любое чтиво, которое им иногда пролистывалось. Уже совсем близко к вершине находятся люди, желающие и летающие в любви. Это семья. Бульдог Авраам постиг мощь крыльев семейной жизни в девятнадцать. Сейчас его уже взрослый сын пошел служить. И на самом верху в его представлениях стоят люди, которые умеют договариваться с Богом. Именно, договариваться, а не просто разговаривать. Бульдог Авраам считал, что каждый прожитый день есть прожитый пункт договора с Богом. Сегодня он с ним, наверное, не договорится. Такое жесткое предчувствие.
   Издали было видно, как Аше говорит с кем-то по мобильной связи. Читать по губам он научился на службе во внешней разведке. Ему нравился этот вид наблюдения, когда без помощи технических средств, ты можешь "услышать" человека. Весьма распространенно, что человек закрывается от технической прослушки, забывая про эту примитивную форму надзора. По давней привычке Бульдог Авраам "прислушался" в Аше.
   Выражение мрачности на лице будущего напарника, а полетят они точно вдвоем, предсказывало неудачу. Бульдог Авраам свято себе верил. Если мнится, что будет падение, значит, он не долетит. Только вот отступать ему точно некуда.
   - Ты мне должен верить, - говорил Аше кому-то в телефон.
   Затем послушал, вероятно, какие-то возражения.
   - Так сколько раз повторять, что я его не удушу.
   Здесь Бульдог Авраам напрягся и сразу же расслабился. Такой механизм реагирования на опасность достигался им легко и непроизвольно. Еще в спецшколе, обучая расслабляться, потому как только в состоянии покоя ты способен допрыгнуть до звезд, Бульдог Авраам открыл удивительную особенность своего организма. Сигнал опасности несет напряжение. Это у всех одинаково. Но наставник в школе говорил, что опасность "напрягает" каждый мускул, и наибольший "эффект натяжения" приходится на шею и голову, а также на ту серую массу, что зовется мозгами. В принципе общеизвестные сведения, но вот присказка у наставника была замечательная. Он сказал, что если бы всю эту силу напряжения получил бы мужской орган, то он бы смог "затрахать на смерть" всех врагов страны. Грубая и дурацкая шутка, но действенная. Бульдог Авраам, обладая визуальным типом мышления, живо себе это все представлял. Напряжение уходило, осталось лишь сила, концентрация и бескрайняя интуиция, которые помогали ему проживать еще один день. Сегодня старый прием исправно помог. Ясность в голове и просчет вариантов. Куда упасть?
   - Трясет! - вякнул в эфире диспетчер. - Колебания! Шесть и семь десятых бала.
   - У нас семь и два, - откликнулся кто-то.
   - А нас все десять, - Бульдог Авраам глядел на море и на пустыню. Песок, как вода, крутило и волновало.
   - Это землятресение! - догадался их пассажир.
   Авраам и Аше смотрели в одну точку. На часы. Они не успевали.
   - Ее никуда не деть, - заявил Аше.
   - Ее никуда не деть, - подтвердил пилот.
   До Ассада дошло сразу, но сделать он ничего не успел.
   По часам было уже 14.30.
   Под брюхом вертолета Мертвое море.
   - Нам туда, - показал Аше пальцем вниз.
   Авраам кивнул. Им, действительно, туда. Он тоже думал о близких. В минуты мужества только близкие и родные люди дают ту силу, которая меняет мир.
   Диспетчер казалось понял, о чем они говорили.
   Бульдог Авраам отключил радиосвязь. Больше говорить ни о чем нельзя, да и больше некому. Так и осталось неизвестным, можно ли что-то сказать, когда умираешь, осознанно падая вниз в компании ублюдка и друга с тяжелой "ядерной подружкой" в багаже.
   Аше кивнул.
   Тот сзади не понял, но как-то прочувствовал.
   - Вы чего? - он утратил свои светские манеры.
   - Мы вниз, - хмыкнул Бульдог Авраам. - Я туда красиво упаду, - пообещал он неизвестно кому, может быть и себе.
   Решение было принято интуитивно верно.
   Аше молчал. Попрощался со всеми он ранее. Теперь самое сложное - прощание с собой. Мы все равно всегда надеемся, даже чувствуя пулю у сердца, надеемся на шанс.
   Искаженное лицо Фараха Ассада доставило бы удовольствие "неснимающему форму", но его здесь не было. Аше и Аврааму было все равно. Это просто работа - упасть вниз.
   Ассад видел, что творится внизу. А внизу расстилалось море. Мертвое море, которое сгрызло все живое вокруг, волновалось и сердилось. От воды шел пар. И запах соли. Губы в соли, кожа в соли, пленка из соли уже была на всем. Аше прикусил нижнюю губу. До крови прикусил, но боли не слышал.
   Море стало серым. Откуда взялась серость в этом вечно зеленом море, Аше не думал. Серость поглощала ту красивую бездонную тишину волн, заставляя их кипеть.
   Все в падающем вертолете увидели какие-то огромные белые водовороты. Это была соль, играющая в больших мучных червей.
   На всем вокруг была соль, ее стало еще больше. Она стала выжигать глаза.
   Кто-то сзади кричал, пытаясь придушить Бульдога Авраама. Аше даже не дернулся. Он уже видел ту трещину, в которую они упадут.
   Визг и опять-таки бесконечная соль. Горькая до невозможности, вызывающая головную боль. Аше перестал видеть правым глазом. Пошла кровь.
   Когда-то, наверное, не слишком давно, Аше не помнил уже, он слышал разговор двух мальчишек на пляже. Один спросил:
   - Какая земля внутри?
   Второй ответил:
   - Черная.
   - А море?
   - Зеленое.
   Все оказалось неправдой. И море, и земля внутри красные.
   - ...превысил допустимые пределы..., - услышал Аше от кого-то, и здесь он испугался. Неужели та тетка ошиблась, и время вышло? Ведь до взрыва еще несколько минут. Так было написано.
   Почти два вдоха, и они у самой воды, которая вдруг надумала услужливо им расступиться. Как у Моисея воды разошлись, и показалась земля. Аше сообразил, что с Моисеем было не так. Если бы воды разошлись перед людьми, то они бы оглохли. Он вот тоже оглох, потому что настала тишина.
   А дальше их спалило огнем. Это уже бесстрастно зафиксировала душа Аше, которая успела вырваться из смыкающейся земной ловушки.
   -------------------
   Один человек видел с берега падение вертолета. Но забыл об этом. Вертолет ничего не знал по сравнению с тем зрелищем, что вода убегала от него. Обнажалось твердое белое дно. Это вечная соль, которая трескалась и крошилась. Человек кашлял и харкал кровью, но все равно смотрел. Вода уходила в трещины, будто бы стараясь что-то потушить.
   До этого трясло, а тут стало еще хуже. Когда вертолет упал, то оно грохнуло. В воздух поднялась пыль из земли, пород и соли. Все было заражено. Но этого человек уже не узнал. Он просто умер.
   -----------------------------------
   А чуть дальше на западе люди тоже видели уход воды. Уходило Средиземное море. Зная, что дальше за землетрясением следует цунами, они все равно никуда не спешили. Мир менял свой лик, а от этого никуда не убежишь. Поднималась из морских вод Кейсария. И многие плакали, зная, что придет за тем.
   Общим кличем стал вздох: "и падет наш город....".
   ---------------------------------------
   Потом ученые скажут, что глобальные подвижки земной коры заняли чуть менее семи минут. Остаточные явления продолжались еще почти пять лет.
   Только вот никогда не будет обнародовано, почему же часть территории Израиля была заражена тяжелыми осадками.
   Будут написаны тысячи научных трудов, проведут миллион гипотез, но гриф "не подлежит разглашению ни при каких обстоятельствах. Хранить вечно" так и не будет снят с папки, состоящей из одного листа. Там написанное от руки заявление на имя премьер-министра страны от человека, который никогда не снимает форму.
   "Удалось предотвратить наземный ядерный взрыв. Подземный произошел где-то на глубине двух километров". Дата и подпись.
   -----------------------------------
   А Иерусалим не пал, хоть и большая часть осадков с зараженного столба выпала на него.
   Иерусалим не пал, хоть и опустился в результате подвижек земной коры почти на пять метров.
   Иерусалим не пал, хоть его жители стали умирать.
   Но и выжить у него почти не было шансов.
  
   История шестая: "Морские сокровища"
  
   Много званых, но мало избранных.
  
   В далеком тысяча каком-то году, когда Ричард Львиное Сердце чудил с крестовыми походами, случилась в Иерусалиме история почти невероятная.
   Один человек, живший на улице Роз, как и все ждал Благодатного огня. Огонь пришел, люди умылись и восславили Бога.
   Прошли праздники, наступили будни, но человеку в душу запало желание понять, как Бог общается с ними посредством огня. Ему не казалось это святотатством, потому как главным было суметь сообщить Богу о тех "несправедливствах", которые будут твориться в будущем. Происходил этот человек из древнего рода, считающегося родом царей. Но об этом мало кто знал, иначе не избежать бы ему проблем, а то и слишком быстрой смерти. Он себя чувствовал дважды ответственным за город и людей. Во-первых, из рода такого, а во-вторых, он "видел" будущее. Не все будущее, конечно, но что-то такое, что явно не может быть настоящим. Хотя иногда он задумывался о том, что все это может быть игрой воображения. Но все равно верил, что это будущее. Оно его очень тревожило.
   Человек этот знал, что Бог все видит и знает, но ведь с Богом надо говорить. В разных мудрых книгах это написано. Там даже специально указано, что надо говорить, что надо просить, но понимать.
   Человек этот подумал, что надо поговорить с Богом в том месте, где тот его точно услышит, и будет иметь возможность сказать.
   - Слишком большая ноша для меня, - так тихонько повторял человек.
   Но прийти к Благодатному огню в день его схождения было невозможно. В другие дни не имело смысла. Тогда он задумал пробраться туда заранее и там подождать.
   Стены города осаждали металлические рыцари, а он готовил подкоп. Продолбать дорогу до храма было трудно. Но это сделал. На столь сложное и тайное дело ушло шесть лет.
   Рыцари ушли несолоно хлебавши.
   А он, наконец, дорылся до истины. Пещера, откуда приносят Благодатный огонь, не впечатляла. Там не было ничего и Бога тоже не было. Нора в горе. И ничего. От бессилия и обмана человек упал на колени и заплакал. Надежда излилась горечью.
   Он плакал, как рыдают навзрыд, теряя все в жизни, да и саму жизнь.
   - Я не понимаю, - чуть позже сказал он своему другу.
   Тот покачал головой, стараясь не показать своего замешательства. Рыть подкопы к Храму, напрашиваться к Богу на беседу. Это всерьез говорило о его душевных проблемах. Но и своих проблем было не мало, нельзя судить людей.
   - Ты забыл, что это может быть место только для одного дня. Ты же там не был, когда сходит огонь, - так друг постарался отодвинуть неизбежность сумасшествия своего знакомого.
   - И точно, - опять надежда поселилась в душе, разрывая ее на тряпочки для помывки полов.
   Он натаскал туда запасов, и ждал еще три месяца. Последний месяц он объявил себя больным. Из дома не показывался, а сидел в самой пещере.
   Заросший, вонючий, но безмерно счастливый. Таким его увидал, сошедший туда священник.
   - Ты кто? - очень вразумительно спросил священник.
   - Я пришел говорить с Богом, - оповестил его человек. - Я тебе не мешаю. Моли об огне. Но когда он придет, то я поговорю с ним первым.
   Священник попался разумный, догадавшийся, что спорить не надо. Он покачал головой, но встал так, чтобы видеть этого безумного. Молиться, он не молился, он ждал.
   - Ты почему не молился? - не выдержав двух часового молчания, потребовал ответа человек.
   - Потому что я много молюсь. Но в этот день должны молиться вы - все остальные. Нам положено только ждать, - очень спокойно ответил этот достойный человек.
   Тонкое лицо говорило об образованности. Жесткие глаза продолжали рассказ о прожитых годах. А внутреннее спокойствие утверждало веру.
   - Как это мы должны молиться? Это же вы зовете Бога! - возвопил человек, его ожидающий.
   - Нет, - негромко рассмеялся священник. - Это не мы, это вы все время его зовете. Мало кто умеет верить, но звать уж вы горазды.
   - И что?
   - А то, что когда, наконец, вы начинаете верить, а не звать и требовать, то приходит огонь. Это знак, что еще не все потеряно. Что можно говорить о вере, о любви, о бескорыстии, - постарался ему объяснить священник.
   - И что? - не верил человек. - Я должен верить, но не просить?
   - Да, что же это! - всплеснул руками священник. - Ты ничего не должен. Это должно идти изнутри. Мужества, смелости, веры, силы не занять. Это только из души идет. Ты хоть понимаешь? - отчаялся священник.
   В этот момент что-то случилось. Пещера запылала. Везде огонь. Священник зажег факел.
   - Видишь, они на улице верят. Значит, еще есть зачем жить.
   - А с кем же мне говорить?
   - С Богом, который внутри нас, - священник развернулся и ушел, не заставляя людей больше ждать.
   А человек трогал огонь, струящийся по стенам в пещере, и думал.
   "Внутри каждого!"
   Так и родилась безумная идея спасти будущее, используя частичку Бога, которая есть внутри каждого. Надо было только научиться их сплачивать.
   И здесь ему повезло. Он нашел старые записи тысячелетней давности. Там было написано о сокровищах, которые можно найти. Это были древние знания, в том числе размышления о вере человека.
   Он читал и продумывал свой план.
   Я закопаю сокровища. Я дам указания, как их найти, и я буду верить, что это случится в нужное время. Но если с указаниями, древними текстами и верой было все в порядке, то, как создать нечто, что поможет сплотить людей, была совершенная неясность.
   А жизни оставалось не так уж и много. Он чувствовал, что болен. Тяготы последних лет сожрали его желудок и легкие.
   - Я успею, - пообещал он себе. Он успел закопать данные с указаниями, успел найти себе помощника, которому рассказал обо всем и успел попросить его, воплотить в чем-то меньшем, ту веру, которая дарит огонь. - Ты спасешь наш город спустя тысячу лет.
   Молодой и чуть боязливый парень по имени Михаэль поклялся, что выполнит завет своего наставника. Но одно дело пообещать, а другое выполнить. Шло время, Михаэль уже десять раз видел, как вспыхивает огонь, но придумать что-то такое у него не получалось.
   На одиннадцатый год, поняв, что еще раз узреть огонь ничего не даст, он решился поговорить со священниками - служителями. Он пришел к ним в день, когда ждали огонь.
   - Скажите, - Михаэль мялся у дверей. - Можно мне войти?
   - Ну, конечно, заходи, - служитель был занят привычным делом. Он распаковывал свечи, привезенные вчера. - Ты хочешь поговорить, юный отрок?
   - Да, - Михаэль не считал себя юным. Он верил, что двадцать шесть это уже старость или, по крайне мере, совсем близко к ней. - Хотелось бы спросить.
   - Спроси, мы здесь для того, чтобы отвечать или указывать путь, чтобы человек нашел ответ сам, - подбодрил его служитель Бога. - Ты заходи или хочешь, чтобы я к тебе вышел?
   - Ну, это..., - Михаэль и не знал уже, как бы изъясниться. - Понимаете, как сложно. Я хотел бы спросить. Ведь все что нам дается, то дается всем?
   Служитель не уловил, как это может быть, но смутно чувствовалось, что вопрос с подвохом.
   - Тебе надо выражаться яснее, - попросил он.
   - Конечно, - Михаэль прислонился к стене, затем резко отпрянул, испугавшись чего-то невнятного. - Я понимаю, что надо быть яснее. Но можете вы мне помочь? Вы же служите и знаете все тайны?
   - Тайны? - служитель уже точно уверился, что дело нечисто. - В мире добра нет ничего сокрытого. Мы стремимся к открытости, к взаимопониманию.
   - Ну, тогда вы точно-точно "поможите", - восхитился Михаэль. - Мне нужно понять, как повлиять на будущее.
   - Будущее? - служителю захотелось завершить разговор. - С будущим не ко мне.
   - А к кому? - Михаэль явно не хотел отступать от так удачно начавшегося сотрудничества.
   - За будущим надо идти вниз. Там пещера, где живет Иона. С ним лучше всего говорить. Он как-то эти вопросы хорошо освещает. Никто не уходит от него не удовлетворенным.
   - А куда идти? - Михаэль восхищенный такой понятливостью нового знакомого, которому даже не успел еще назвать своего имени.
   - Туда, - служитель показал рукой налево и вглубь. - Туда, к подземному храму. Там свернешь на звук. Он живет в темноте. Слеп, потому что слишком часто смотрел в будущее, не думая о настоящем, - священник постарался не осудить, но нечто такое все равно услышалось в его голосе.
   Михаэль шел осторожно, стараясь не оступиться. К тому же он вдруг забоялся. Иона мог ему во всем отказать. Скажет еще, что все бред, что ничего такого не видит. Ведь сам Михаэль доказать ничего не мог. Да еще Михаэль хоть и верил своему наставнику, но наставничество длилось очень мало времени. Михаэль остановился, раздумывая, не повернуть ли назад. Очень хотелось. Но здесь он услышал звук. Звук шел из правой галереи. Михаэль минут пять стоял и слушал, что такого говорит Иона. Слова было совершенно не разобрать. Решив, не мешать святому, Михаэль тихонько развернулся и отправился назад.
   Десять шагов, и Михаэль опять остановился. Жалко было так уходить. Ему ведь могут сейчас сказать, как и что сделать, и свое обещание он выполнит. В очередной раз Михаэль пожалел, что согласился быть учеником, но тогда это выглядело так соблазнительно. В конце концов, иначе бы он ни дом не получил, ни вполне приличное наследство.
   Опять-таки перерешав, Михаэль вернулся, и смело пошел в правую галерею. Идти пришлось еще минуты три, постоянно пригибаясь. Если бы не свеча, которую он нес, то Иону бы он не разглядел никогда. Старик жил в темноте. В углу три иконы. Но изображения на них не разобрать.
   - Так они и будут здесь еще тысячу лет, - скромно сообщил старик Иона, который как-то угадал, куда смотрит, и о чем думает неожиданный посетитель.
   - Шалом! - Михаэль вспомнил о правилах приличия.
   - Шалом! - усмехнулся старец.
   - Я это...
   - Собственно, я знаю, - ответил Иона, не дождавшись длинных и запутанных пояснений юнца.
   - А помочь как-то можно? - Михаэль зажмурился на секунду, испытывая страх перед старцем.
   - Можно, - ответил Иона, но пояснять не торопился.
   Деньги предлагать было не разумно, а больше вроде нечего. Михаэль подумал, что если старец попросит его стать учеником в уплату за оказанную помощь, то Михаэль откажется. Нельзя становится учеником из выгод. За последние десять лет Михаэль в этом точно уверился. А жить в пещере не для него, за ученичество очень жестко платится.
   - Наконец-то, - почему-то сказал Иона. Может быть прочитал недобрые мысли Михаэля.
   - Это... а как можно мне помочь?
   - Тебе?
   - Ведь это я на себя взвалил, - объяснился мужчина.
   Ионино лицо оказалось в полосе света, исходящего от свечи. От такого ужаса Михаэль опять зажмурился. Лицо было изуродовано. Глаза похоже как-то вынуты, может быть выжжены.
   - Я расскажу тебе мою печальную историю, - вдруг Иона решил испытать терпение и нервы посетителя. Не дожидаясь формального согласия, он начал: - Жил я в Назарете. Хороший ведь город? И звали меня Халид, отнюдь не Иона. Рос в хорошей семье. Нашей семьей было получено вечное право - хранить ключи от Храма Гроба Господня. Открывали, конечно, не мы, но хранение - это большая честь. Ключи в положенное время перешли ко мне. И уж очень молодым и глупым я был, что возомнил себя вправе прийти в храм и требовать особого отношения. И пришел я в Храм Его Воскресения, и молился у Гроба Его об особом отношении. Все беспокоило меня, что вдруг времена изменятся, и наш род не сможет выполнить свое предначертание - хранить те ключи, служа залогом мира среди конфессий.
   - И? - Михаэль счел подобные требования очень разумными, но в тоже время, видимо, настойчивое беспокойство о будущем принесло свои негативные плоды.
   - И выйдя из храма, я ослеп.
   - Как это? Сразу?
   - Сразу и навсегда, - подтвердил Иона. - Я просто перестал видеть. Пришла паника. Я ослеп к повседневной жизни, но стал видеть будущее. С этим я чуть не сошел с ума. Так много всего, отличающегося от нашего мира. Если бы я знал, что я просил...
   - А глаза как? - Михаэль сочувствовал старцу, но унять любопытство не мог.
   - Глаза я выцарапал себе сам, когда понял, насколько ужасно будущее. Я не хочу больше видеть.
   - И что? - Михаэль подумал было о том, чтобы посочувствовать страдальцу, но потом отказался от этой мысли. Здоровый прагматизм взял верх. - Будущее это настолько страшно? Может быть поэтому..., - юноша не договорил, что все видящие будущее такие ненормальные. Он вот никогда не собирался просить о таких вещах. Везде сказано, что человеку дается по нуждам его.
   - Я ушел из своей семьи, понимая, какой рок им несу. И вернулся сюда. Здесь живу уже двадцать лет, и каких только безумцев не повидал. Каждый выпрашивает себе, но мало что делает для себя.
   - Я знаю, - Михаэль тоже считал, что люди слишком суетливы. - Печальная у вас история, старец Иона.
   - Я знаю, - согласился Иона. Он опять спрятался в тени.
   На секунду Михаэлю показалось, что старец видит свет. Но не мог он видеть, ведь глазницы были пусты.
   - Я десять лет назад шел по улице. Мне хотелось добраться до центрального рынка и там посмотреть себе хорошие штаны. А по пути еще издалека заметился мне человек. Он такой был взъерошенный, чуток бледный, но явно что-то высматривал в толпе идущих людей. Я как чувствовал, что он посмотрит на меня. Но все равно пошел. И, правда, человек меня остановил. Он позвал меня к себе в дом. Он и я. Мы разные абсолютно. Я поэтому, наверное бы, никогда не согласился. Но что-то так было так. Понимаете так вот именно так, когда не отказываются. В его богатом доме все было запылено. Будто бы он там и не жил, а лишь иногда приходил. Но он сказал, что здесь живет, и этот дом станет моим, если я соглашусь его выслушать, а затем помочь.
   - И что он тебе рассказал?
   - Он сказал мне, что он тоже, как и вы, уважаемый старец Иона, предвидит будущее. А в том будущем придет страшное время, когда город наш больше не воспрянет. И мой долг предотвратить это.
   - И ты согласился? - съехидничал Иона.
   Горечь и сарказм прозвучали в его вопросе.
   Михаэль пожал плечами. Он себя десять лет корил за то, что согласился.
   - Получилось так. Но я ведь должен выполнить то, что обещал, - Михаэль не сказал, что он бы и отказался уже. Только ведь некому сказать о своем отказе.
   - И твои поиски не привили ни к чему? Так ты и оказался здесь? Так? - голос Ионы стал звучать слабее. Старец устал от общения. - Я расскажу тебе о законах будущего, которые вывел, наблюдая и запоминая. Исправить можно лишь то, что творит человек. Но за все придется платить. Я помогу тебе, знаю, что привело ко мне. Ты выдержал экзамен.
   - Какой экзамен? - Михаэль перешел на визг. - Меня испытывали?
   - Ты повторно не допустил ошибки. Ты понял, что нельзя повиноваться чужой воле, нельзя брать на себя чужую судьбу.
   - Спасибо, - поблагодарил Михаэль. - Так как вы можете мне помочь и снять бремя, уважаемый старец Иона?
   - Слушай! - старец Иона поднялся и подошел поближе к Михаэлю. На того так пахнуло грязью и вонью, что резко стало плохо. Чуть ли не до потери сознания. - Тебе надо узнать кое-что. Почему ты думаешь не допускают туда, где зажигается Благодатный огонь? Дело не в чуде огня, а в силе огня.
   - Не понимаю, - пожаловался Михаэль. - Разве есть разница между чудом и силой огня?
   - Есть, конечно, - кряканье старца походило на смех.
   Михаэль уже понял, насколько он здесь замерз. Очень хотелось уйти в теплый дом, к своему привычному миру, а не гнить здесь вместе с полоумным или все же святым Ионой.
   - Чудо дарует веру, а сила может научить творить чудеса. Поэтому чудеса у нас доступны, а вот сила ограничена в пользование.
   - Ой! - Михаэль кажется начал понимать. - Если бы все приходили туда, где нисходит огонь, то они бы сами становились ...ну, кем-то таким...особым...кем-то..., - Михаэль пытался выразить свою мысль, но правильных слов не находил.
   - Да. Чудо, которое они сами вызывают, может их же наделить силой.
   - Страшно как, - ужаснулся Михаэль. - И чем мне это поможет?
   - Можно же зарядить силой какой-нибудь предмет, - подсказал ему старец. - Сила сохраняется неограниченный период времени.
   - И моя миссия будет закончена? - Михаэль не верил, что все так просто. Подземный ход сохранился. Через год опять придет огонь. Затем он закопает чашу, Михаэль уже решил, что это будет чаша, и он обретет свободу.
   Попрощавшись со старцем, юноша ушел.
   - Да, и правильно, что он туда перестанет ходить, - вздохнул Иона. - А то и так слишком много силы получил за десять-то лет. Хорошо, хоть сам этого не понял юный Михаэль. Но сила его и погубит. Хотя его судьба хороша, все же лучше моей.
   Спустя год Михаэль отправился закапывать чащу, как просил его учитель. В чашу он положил табличку с письменами.
   Считая, что долг его почти исполнен, Михаэль не озаботился о своей безопасности. Идя по дороге, палимый солнцем, Михаэль вспоминал, как выбирал чашу и как потом смотрел на насыщение ее огнем. Чаша такая хрупкая, так показалось Михаэлю. Но он не стал уже менять свое решение.
   - Пусть она, лишь бы получилось. Ну, что ей будет. Пролежит много веков в земле. Потом ее откапают и принесут в город.
   А зрелище в пещере было волшебным. Его наблюдали два человека. Священник, который привычно поздоровался с ним.
   - Ты, похоже, нашел решение? - спросил священник. - В прошлый раз тебя не было.
   - Мне его указал Ваш Иона, - ответил Михаэль. - А в прошлый раз, когда сходил огонь, я был у него - старца Ионы.
   - Это хорошо, - нейтрально согласился священник. - А ты знаешь, что Иона умер в тот день, когда огонь приходил в прошлый раз?
   - Нет.
   Говорить было не о чём. Михаэль искренне считал, что Ионе лучше было бы умереть. Тяжкое бремя других лет, в которых он так никогда и не бывал, сковало Иону, лишило настоящего, лишило прошлого и будущего. Смерть - это освобождение.
   А чашу Михаэль держал в руках. Он все-таки опасался, что священник ее разобьет. Огненные молнии били в чашу, не разрушая, а будто бы полируя. Этот рыжий свет облизывал руки Михаэлю. Это было приятно, и чуть щекотно.
   - Прощай, - сказал ему священник. Простился он впервые за все годы этого непризнанного знакомства.
   Михаэль отнес это к окончанию своей миссии. Священник же предчувствовал, что и жизнь юного Михаэля завершается. Но его должность не предназначена для суетных сожалений. Он верит, что все в этом мире своевременно.
   Сначала Михаэль подумал, что хорошо бы поехать на осле. Далеко ведь добираться. Но потом отказался от этой идеи. Осел указывал на некую состоятельность, а Михаэль хотел добраться до нужного места без проблем по дороге.
   Идти было долго - почти десять дней. На девятый день случилось неприятная история. Он нашел раненного человека. Тот умирал лежа на камнях. Лицо в кровоподтеках. Синее тело. Кажется перелом ноги. А также вывихнута рука.
   - Чем тебе помочь? - Михаэль пожалел черкеса, которого признал по одежде.
   Человек помычал, говорить не получалось. Похоже, что челюсть выбита. Непонятно, как еще он не умер, лежа на этом всепожирающем солнце. "Последние минуты", - понял Михаэль. Действительно последние.
   Человек собрался, напрягся и прямо посмотрел на неожиданного благовестника.
   - Умру с тобой рядом, - понял все-таки Михаэль из его невнятной речи. - Благодарю. Возьми подо мной, - попросил он.
   Еще пять минут агонии, и человек ушел в мир другой.
   Михаэль раздумывал смотреть ли "под ним". Решился все-таки. А "под ним" были монеты. Хорошие монеты, старые.
   Положив их в чашу, Михаэль дальше отправился в путь. Но пройдя минут десять, он подумал, что, наверное, лучше пойти другим путем. Явно, что там впереди могут быть убийцы керкета, так привычно их называли живущие не на севере.
   Он свернул, и нарвался на них. Их было пятеро. Убежать от пятерых почти невозможно. И он не смог. Все пятеро в такой особой обуви, чтобы усиливала удар. И все пятеро с усами.
   "Какие противные усатые керкеты", - испуганно думал Михаэль. Почему-то его зациклило на этих усах, когда ты стоишь и ждешь, когда тебя ударят. Ждать долго не пришлось. Михаэль знал, что первым ударит, тот который нервно облизнул губы. "Удовольствие предвкушает", - пришло в голову несчастного Михаэля.
   Первым ударил тот, который хотел ударить. Ударил в грудь.
   Боль к Михаэлю, пока не пришла, наверное, она запаздывала. Но обещала много желчи.
   Михаэль понял, что единственное, что он может делать - это кричать.
   - Нет!
   И они замерли. Остановились.
   Михаэль видел, что они дышат, что пытаются пересилить это "нет", но не могут. Михаэль повернулся и побежал.
   Если бы он догадался управлять этими керкетами, если бы он не ослабил своего внимания, то не получил бы нож в спину. Тот, который первый ударил, очнулся от непонятного небожеского воздействия первым. Аллах не мог так с ним обойтись, в это керкет верил свято. А значит, это зло, которое надо уничтожить. Он кинул нож.
   "И будто бы солнце померкло", - так прозвучало в душе у Михаэля. Он упал сначала на колени, а затем и на живот.
   - Не подходи! - гаркнул предводитель-керкет остальным соратникам. - Аллах, напомнил нам о благе победы! Не подходи!
   И они ушли, так и не прикоснувшись к несчастному Михаэлю. А тот очнулся и попытался встать, но это не удавалось. Ноги почему-то не слушались. Они как будто бы отсутствовали. Михаэль их совсем не ощущал.
   - Боли нет, благодарю, - прошептал он, вознося свою признательность, а затем понял, что отсутствие боли означает смерть, такую же верную, как и у того человека с дороги.
   Мысли работали четко, Михаэль понимал, что осталось не много. Умирать он будет один. До положенного учителем места, он не доберется. Но чашу все равно нужно закопать.
   Грызть зубами, корябать ногтями.
   Вгрызаться в крошащийся известняк было сладко. Михаэль уже знал, что это его последние земные ощущения. Так было приятно. Он и грыз, корябал, скреб.
   Ему удалось создать небольшое углубление. Михаэль положил туда свои сокровища, а затем тихо ушел в мир другой. Он закрыл их своим телом.
   Через несколько дней там обвалились камни, закрыли вход. Все засыпало наглухо. Так прошло очень много времени, и никому не было дела до сокровищ. Наверное, потому, что они принадлежали будущему.
   До того мига, когда изменилось лицо мира. Потом какой-то американский хохмач неудачно пошутит, что "это была пластическая операция по омоложению".
   Их нашел американский подросток - Джеймс Боливар Гарсия. Когда тебе шестнадцать, и ты грезишь о чем-то существенно большем, чем развалины старых непонятных городов, а еще любишь супер-интераактив шоу "Лубянка онлайн", то всегда найдешь возможность смыться от любящих, но надоедливых родителей. Да, они притащили его на очередную экскурсию. Но что тут смотреть? Камни, кругом. Какие-то линии "до раскопок" и "после". И что? Джеймс Боливар Гарсия ласково погладил свой ай-фон. Сейчас он найдет тихое место, желательно повыше и будет смотреть. В конце концов, вещание идет только два часа в день. Но это же "Лубянка онлайн".
   Джеймс Боливар Гарсия уселся на самом солнцепеке только потому, что качество изображения было лучше. Плевать, вода есть, не помрет.
   Он был одни из трехсот миллионов фанатов этого нового прогрессивного шоу от русских. Когда у них кончилась нефть, тогда они заявили, что захватят медийный рынок. Над ними смеялся весь мир, пока в сети не пошла эта самая "Лубянка онлайн".
   Сегодня была сто сорок первая серия.
   "Успел!", - юный Джеймс Боливар Гарсия вытер пот со лба. Шла заставка. Мелькали знакомые лица. Затем пошло предупреждение черным на красном фоне. Русским нравились такие дешевые эффекты. Но Джеймс, как и еще триста миллионов считали, что это "русский стиль". Надпись на пяти языках гласила: "Вторжение в частную жизнь запрещено законом. Но нам на это .......".
   Сегодня должна была разрешиться ситуация с Ириной Сусловой. Эта милая девушка-практикантка должна была сдать работу. Ее, конечно, мужики из группы наблюдения накололи. Они дали неверные сведения. В гостях у Объекта был не родственник с далекого Урюпинска, а самый настоящий сексуальный маньяк, которого разыскивали в десяти странах мира.
   Просто бедная Ирина должна была стать жертвой, показывающей, как плохо руководит новичками Иван Петров.
   Этого Ивана Петрова, Джеймс Боливар Гарсия не любил. Как спрашивается можно любить узкоглазкое чудовище, вечно молчащее, но строящее коварные планы. Да и коварство планов было каким-то тупым. Так считал Джеймс. Разве можно понять, что основная цель работы Ивана Петрова - этого монстра в пиджаке и галстуке, не дать другим стать выше его. Джеймс еще бы понял, если бы Иван Петров стремился сместить своего выыыыысокого начальника, а он просто давил нижних подчиненных.
   Сейчас Иван Петров привычно щурил глазки, слушая доклад своего заместителя Кварца. Кварц в меру нравился Джеймсу. Такой маленький, толстенький, почти квадратненький и очень жестокий.
   В сети ходило много слухов, что это не настоящие служители Лубянки, но Джеймс в это не верил. Это супер-шоу транслировалось двадцатью веб-камерами. Там ходили не накрашенные люди, если, конечно, не считать "Аллочку-ебалочку". Так прозвали уборщицу. Эта старая карга семидесяти трех лет раньше работала с Феликсом Дзержинским в бригаде зачистки, а теперь вот убиралась в кабинетах начальства. У Аллочки с этим странным матерным русским прозвищем была привычка убивать людей. В эфире она хлопнула уже двоих. Джеймс ощутил, что по ногам пошли мурашки. Глянул, нет, это какой-то жук. Резко стукнул по ноге, чуть не сбив ай-фон. Тогда это было первое убийство. Джеймс как сейчас его помнил Аллочка убиралась в кабинете Ивана Петрова. А там в это время спрятался некто Черных. Он ставил прослушку. Просто Аллочка пришла сегодня позже. Черных думал, что она уже убралась. Бабка его усекла как-то по шороху, достала доисторический наган и стрельнула. Потом, конечно, долго там все отмывала.
   А на следующий день ей вручили премию за бдительность почти три тысячи рублей. "Сто баксов за шпиона" была тема в сети номер один.
   Кварц уже доложил, Джеймс читал субтитры на английском. Хотя сейчас он учил русский и хотел туда поехать. Он хотел засветиться в шоу. Там одна камера захватывала вид из окна на знаменитый "сороковой гастроном". Появиться там во время шоу, чтобы тебя показали, было мечтой многих и очень многих. А вместо этого его родители потащили в Израиль.
   Итак, Кварц закончил тем, что практикантка Ирина Суслова отправилась на квартиру к Объекту. Маньяк Объекта ее заметил, и теперь вся наружка ждет развития событий. Как только что будет, то он доложит.
   В это время беззвучно, лишь помаргивая зеленым глазом, зазвонил телефон на столе у Ивана Петрова. Джеймс весь извелся, желая знать, что там говорят про Ирину. Судя по оплавляющимся глазам гадкого Ивана Петрова, это была бомба.
   - И что? - подобострастно полюбопытствовал Кварц.
   Иван Петров ругнулся матом, а затем любезно уточнил, что:
   - Ты хоть проверяешь, кого на службу берешь?
   - Ну, да, иногда конечно. Я девок не люблю, - признался Кварц. - А так всех проверяю. Все дают.
   - Козел, я не в этом плане. Твоя девка, которую ты вроде "да", заманила этого славного гостя к себе домой, затем его грохнула и теперь разделывает на кусочки, собираясь варить суп и делать пирожки. И все это под наблюдением твоей наружки.
   - Хм, - сглотнул тяжелую слюну Кварц. - Это розыгрыш что ли?
   - Какой на хрен розыгрыш, - Иван Петров почти потерял свою бесстрастность. - Можешь проверить.
   Кварц остекленел минуты на две. Он подумал о том, что за время своего практиканства Ирина Суслова приносила в службу три раза пирожки с мясом. Надо бы проверить, кого они там сожрали. Ну, да у них были странные исчезновения Объектов и посещающих их лиц. Были, точно были.
   Все эти соображения он озвучил своему начальнику.
   - Значит, так, - многозначительно начал Иван Петров. - Твоя задача подобрать ей хорошего мальчика, слышишь меня, хорошего. Пусть женится. Эта стерва должна быть моей и должна быть управляемой. Понял? Все записи наружки изъять. Относительно ее изъять. И доложить куда следует, что мы ликвидировали опасного маньяка. Понял?
   Кварц кивнул. Понял, конечно, отряд шефа пополнился еще один уродом. Он их будто бы коллекционировал. Кварц никогда не спрашивал, почему или зачем. Он предполагал, что Иван Петров готовит переворот власти. Но эти мысли держал при себе.
   Особо ярко сверкнуло солнце по экрану ай-фона, и изображение пропало. Джеймс Боливар Гарсия подскочил, не удержался и пополз по камням вниз. А вниз-то метров двести. Это верный каюк. И он никогда не узнает, чем кончилась "Лубянка онлайн". Он как истинный патриот верил, что та операция по ловле английского промышленного шпиона погубит Ивана Петрова. Да и вдруг Аллочка его с кем перепутает или та же людоедка Суслова его пустит на пирожки.
   Ай-фон полетел вниз, а за ним, цепляясь за камни, простой американский парень.
   Джеймс Боливар потом признавался, что не понял про землетрясение ничего. Он "слишком был потрясен", когда зацепился задом за нечто острое. Позже установят, что это чудом сохранившаяся человеческая кость.
   Наклонная площадка, на которой замедлилось сползание вниз Джеймса Боливара Гарсия, была именно тем самым местом, где нашлись сокровища. Джеймс как-то сразу понял, что это волшебство, перст судьбы, благословление небес. Когда все загрохотало внизу и в округе, а затем посыпалось сверху, с ним ничего не случилось. Он чувствовал себя укутанным неким теплым коконом. И все лишь потому, что сейчас он прижимал к груди какую-ту глиняную "миску на ножке".
   Джеймс Боливар Гарсия в один миг потерял свою семью, он видел, как их смело волной света. Там были и другие люди, но про них Джеймс не думал. А с ним ничего не случилось.
   На всю жизнь он запомнил только материны глаза, которые еще какое-то время будто бы висели в воздухе, когда кожа и кости рассыпались. Более страшного, он ни видел больше никогда, несмотря на то, что потом стало еще хуже.
   Когда грохотать закончило, и он понял, что в отличие от всех других существ на ближайшие хрен знает сколько миль жив, то осталось только одно - пойти куда-нибудь, где могли остаться люди.
  
   Неудачник.
   Керкет - другое название черкесов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"