Жила-была рыба. Она была главной в своей стайке. Косяк плавал за нею, чтобы не думать самому. А она в юности всегда долго выбирала - за кем плыть, и поэтому никак не успевала выбрать. А потом просто привыкла плавать в голове стаи, иногда даже находя это интересным.
Однажды стало понятно, что речка начала мелеть, и скоро может совсем высохнуть. Делать было все равно нечего, но рыбки стали беспокоиться и терять аппетит. Они уже поплавали во все стороны, но глубже своей заводи - где на дне в иле лежала старая коряга, а на берегу бестолково росла пальма - ничего не нашли. А через длинные мелкие отмели с быстрым течением теперь плавать стало еще опаснее - потому что и днем, и ночью в сузившихся протоках рыбок караулили всякие зубастые твари.
Буйволы, раньше регулярно приходившие баламутить воду, перестали появляться после того, как в заводи поселились несколько крокодилов. У них были морды как у спившихся охранников, и повадки как у вечных командировочных. Потом уползли и они. Если бы у рыбок были мозги, то они поплыли бы за ними следом - вниз по течению, через те длинные мелководья. Но мозги и прочие излишества до сих пор рыбкам не были нужны, а у самой рыбы похожая смутная идея хотя и мелькнула, но не показалась удачной. Потому что до сих пор всегда прекрасно хватало рта - чтобы получать удовольствие от еды, и хвоста - чтобы вилять им когда хочется развлекаться и носиться в толще воды.
Совсем недавно у них "гостила" стая цапель. Они объявили всем что прибыли с просветительской миссией, потому что так было завещано им предками, посадившими у заводи упомянутую пальму. В хрониках заводи ничего про происхождение пальмы не сохранилось, и обитатели было заинтересовались тем, что из бесполезного можно будто бы извлечь пользу. Гостьи днями лопали лягушек и рыбную мелочь, а вечерами долго шумели возле пальмы и обдирали с нее широкие листья. Через неделю было объявлено эпохальное действо с непременным участием общественности в форме зрителей, а правителя аборигенов - в качестве принимателя даров древней цивилизации цапель. Общественность в своем кругу возмутилась насчет "аборигенов" и встала в тупик по вопросу общего правителя. Если бы не всеобщее любопытство - то действо б не состоялось, но в знак уважения к цивилизованному искусству маркетинга - было решено на один вечер рыбке считаться не только главой, но и правителем. Когда назначенный вечер настал и действо началось - то выяснилось, что оно заключается в ритмичном щелканьи клювами и передаче правителю геометрически обработанных пальмовых листьев. На листьях якобы были отражены законы, дарованные предками цапель обитателям пальмовой земли. Рыбка засомневалась в правильности адресации, но для начала дипломатично спросила - какие блага принесут рыбкам эти законы. Цапли торжественно объяснили, что это будут общепринятые блага прогресса и цивилизации, для осознания которых необходимо поднять их самосознание и общественные отношения на новый уровень, веяние которого все уже ощущают в данную торжественную минуту. Рыбка действительно что-то ощущала, и для уточнения спросила еще - предназначены ли законы только для правителя или для всех жителей заводи. Со снисхождением ей было отвечено, что законы эти всемирные, просто переведенные на их язык, и касаются они как правителя, так и всех остальных. Этот дар позволит им ощутить себя единой семьей, сплоченной вокруг процесса небольшой регулярной благодарности предкам цапель. Так живет весь цивилизованный мир, а правители каждой заводи при этом имеют возможность регулярно приобщаться к самым новым благам прогресса, и таким образом заботиться о своем народе. В качестве первого блага прогресса и передавался в дар замечательно оформленный банановый пакет законов. Общественность плавала с восторженно открытыми ртами и разгоревшимся любопытством в выпученных глазах, но рыбка заметила также быстрые голодные взгляды дарующего сообщества в направлении наиболее жирных аборигенов. Ей показалось это нехорошим знаком, и она решила не сокращать дистанцию. Торжественно поблагодарив дарителей, она сказала что как правитель не может принять всю пачку пальмовых листьев, потому что руки и клюв у нее отсутствуют, поэтому она просит вернуть эти листья на пальму для всеобщего обозрения и просвещения. После этого она начала ритуальный танец завершения церемонии, но заметив что щелканье клювами прекратилось, провела его по очень сокращенной схеме. В результате действо завершилось довольно безобразно, хотя и без больших потерь.
И когда эти гостьи наконец убрались, то возмущенные произведенным ими разбоем местные долгожители попытались для чего-нибудь приспособить набросанные в воду ошметки пальмовых листьев, но скоро забросили это дело за бесперспективностью. Речка продолжала мелеть, а рыбки - жить своей обычной жизнью.
Через некоторое время она познакомилась с гусем Васей. Стая, в которой он летел, внезапно решила переменить направление, потому что главному гусю пришла идея лететь зигзагами. Вася стал доказывать стае, что летать "кренделем" еще правильнее, и в результате стал наслаждаться своей правотой в гордом одиночестве, посреди рыбной заводи, где он заинтересовался квадратной формой пальмового листа. Когда рыба, поставленная во главу ознакомительной комиссии местной общественности, подплыла посмотреть - что, собственно, за гусь мутит воду - Вася обрадовано продолжил объяснение своей теории, по которой рыбы, бегемоты, змеюки и черепахи являются подвидами гусей и предложил познакомить желающих с новым гусиным стилем полета - того самого типа "крендель".
Ознакомительная комиссия после этого легко рассосалась по своим делам, а рыбу какая-то нелегкая подтолкнула спросить - что это за стиль и зачем надо летать. "Летать клёво, и это иногда даже лучше, чем жратва", - ответил Вася и, слегка подавившись засохшим куском пальмового листа, для поиска подходящих объяснений засунул голову в воду прямо под корягу. Рыба для себя отметила, что раньше она на гусином языке не разговаривала, и из интереса согласилась подождать продолжения.
Вася вытянул из-под скрипнувшей коряги сочного иляного жука, прополоскал его в свежей воде, и положил на плавающий лист водяной кувшинки, украсив его сверху чем-то вроде салата. Закончив эту бодрящую процедуру, он сощурил правый глаз и наклонил голову так, чтобы левый смотрел точно в зенит. Выдержав достойную паузу и убедившись через щелку в правом глазу, что слушательница якобы почтительно ждет обещанного откровения - и даже с открытым ртом - Вася стал излагать очередную интерпретацию своей теории под снизошедшее вдохновение.
- Крендель, - сказал он, - Это квинтэссенция когнитивного подхода к траекториям эволюции экзистенциальных структур архетипических реликтовых идей, проявляющих себя в событийной ткани универсума.
- Знаем- знаем, - рыбка сделала вид что она повторно зевнула, - С точки зрения банальной эрудиции...
- Отлично, - Вася не позволил перехватить инициативу - Перехожу тогда сразу к существу дела. Крендель представляет собой восходящую спираль развития упомянутых идей, присыпанную - что символично - многоточием кунжутных или маковых семян. Разумеется, генно-модифицированных и с нулевой всхожестью, как суть всякого маркетингового штампа.
Рыбка послушно выплюнула кунжутное семечко, которым пыталась скрасить себе время на вступительную часть речи заморского посетителя.
- Летать можно: так-сяк, туда-сюда, кренделем и никак. Но хочу сказать, что профессионалы летают только кренделем и туда-сюда, - сообщил он доверительным тоном. Потом, как бы подводя итог, безаппеляционно завершил свою речь, - И разумеется, летать "никак" и никак не летать - это не одно и то же.
Вася артистично поклонился своей белой лохматой шеей, но заметив что никто не хлопает, использовал ситуацию чтобы изящно ухватить упакованного в салат жука, подсохшего на ветерке до нужной кондиции.
Рыба достаточно провела ознакомительных церемоний, чтобы понять тот факт что ее довольно бесцеремонно позиционировали в качестве недопросвещенного аборигена. Но по той же причине она знала глубинную мудрость о том что окончательное позиционирование - дело добровольное и преходящее. И решив поиграть в эту игру ради удовлетворения своего любопытства - дождалась пока ментор дожует, проглотит, досмакует удовольствие, и снова обратит на нее внимание. После чего выдержала паузу и вежливым тоном напомнила - Так чем же летать никак лучше чем как-никак кушать? И каким стилем предпочитают летать бегемоты и черепахи.
- А в чем ваш интерес к полетам бегемотов и черепах? Они у вас есть в друзьях или родственниках? Вас беспокоят их полеты?
- Меня беспокоят...
- С беспокойствами - к психоаналитику. - завершил гусь свою комбинацию. - У вас действительно есть интерес или просто намерение продолжать ехидничать и перебивать? - внезапно он поперхнулся, отрыгнул и выплюнул неудобоваримый пальмовый лист.
Рыбка была из хладнокровной породы и прежде чем обижаться, решила подумать - а стоит ли? Решив что повод есть но реальной обиды нет ќ- решительно решила уточнить главное.
- Вы правда видели летающих рыб?
- Летучих - так они правильно называются. - неохотно уточнил Вася и заскучавшим голосом добавил. - Это допрос или анкетирование?
Рыба хотела сыронизировать - не являются ли гуси подвидом кактусов - но вовремя спохватилась и вместо этого начала умасливать обидчивого собеседника.
- Ой, не обращайте пожалуйста внимания что я задаю столько глупых вопросов. Вы такой умный. я просто услышала так много неожиданного и совсем растерялась. Но мне так хочется летать! Только я не понимаю куда и зачем... - по выражения его клюва ей показалось что она сказала чего-то не то, и она с горячностью добавила - Но я правда очень-очень хочу научиться!
Вася, молча перебирая лапами, поплыл вокруг нее по дуге, неопределенно глядя в ее сторону. Рыбка не рискнула повторить аргументы, и вместо этого своего козырного приема решила использовать другой надежный финт, принятый в ее стае. Она сначала не торопясь круто выгнулась, демонстрируя всю длину красивой темной линии на своем боку - так, чтобы при этом солнце блеснуло на чешуе, - и затем неуловимо быстрым движением исчезла с того места где была только что, и через несколько метров впереди выскочила из воды в воздух, после чего, промахнув приличное расстояние, плюхнулась с брызгами в прогал между листьями кувшинок, а еще через пару мгновений снова была перед Васей, немного смущенная.
- Я вообще-то могу и совсем-совсем без брызг заныривать.
- А почему это важно? - заинтересовался гусь.
- Чтобы было красиво. И... вообще. - рыбка даже удивилась такому странному вопросу.
- Пожалуй, это полезно чтобы например незаметно скрываться от опасности, - немного оттаявшим голосом порассуждал философ. - От красоты всегда и польза какая-нибудь разыщется. А для чего у вас такой плавничок такой симпатичный на спине? Он кажется, сдвоенный?
- Ну, это просто плавник - чтобы плавать, особенно в быстром течении. А сдвоенный он почти всегда - чтобы крепче и красивее опять же. - рыбка почему-то почувствовала себя неуверенно.
- Почти? Значит иногда вы можете его раскрывать?
Рыбка не ожидала такого прямого вопроса, но все-таки ответила. - Нет, это было бы неприятно. - и решив что собеседник не виноват в своем незнании неприличной для каждой рыбки темы, смело добавила. - Он сам немного раскрывается. Иногда, очень редко... когда мы мечем икру. - и все-таки смутилась.
Гусь деликатно отвел глаза и задумался. Потом поправил пару перьев на левом крыле, зачем-то прокашлялся, и глядя ей серьезно в глаза, сказал - Вы тоже из той же породы летучих рыб. Эти сжатые плавники у вас на спине - ваши крылья. Когда вы прыгаете из воды - в самой верхней точке они чуть-чуть расправляются. Наверное вас просто некому научить летать по-летучему. Этого стиля я, к сожалению, не знаю.
- И еще. - добавил он, помолчав. - Летучие рыбы вообще-то не разговаривают. Ни с гусями, ни между собой. Еще мне кажется: у таких рыбок как ты, иногда есть двойная скрытность: они хотят казаться менее умными чем есть на самом деле, но оказываются менее умными чем думают о себе сами. Только не обижайся пожалуйста, это просто такое наблюдение.
Гусь поглядел в небо, расправил и снова сложил крылья. - Прощай. Сверху я видел, что за твоей заводью есть семь мелких опасных проток, а за ними - огромное чистое озеро... Ты могла бы сделать свой крендель еще раз? Только покажи мне взлет не из глубины, а из-под поверхности. И для надежного кренделя - продли ощущения в верхней точке. Вася замолчал и поплыл к тому месту где рыбка в прошлый раз выпрыгивала из воды.
Она одновременно растерялась и разозлилась, но при этом ей еще и очень-очень захотелось попробовать поразить подружек новым исполнением прыжка, которое намечалось в васином предложении. И пожалуй что пора было сбить с гуся его зазнайство.
Сделав раздумчивый кружок, рыбка сосредоточилась и пошла на разгон под самой поверхностью - так, что по воде пошел режущий след под очень острым углом. Стрела этого следа неслась прямо на Васю, но он не очень-то на нее смотрел, хотя рыбка этого конечно не видела, намереваясь выскочить у него под самым носом. Всплеск! - и она вылетела из воды, неожиданно для себя незаметно быстро потеряв ощущение привычной упругой водяной среды. Полет пошел немного боком, но из-за этого она успела ощутить, что на скорости воздух тоже немного пружинит - и рефлекторно изогнувшись, развернула тело точно под летящий воздушный поток, и идеально без малейших брызг вошла в водную гладь, успев при этом обалдеть от продолжительности полета и возбужденно понимая что даже гусь не мог не заметить красоты рекордного исполнения. Вспугнутые мальки разбежались разносить эту новость по затону. Эйфория от удачи только начала ощущаться рыбкой, наполняя все её существо уверенностью и гордостью, а окружающий мир явно стал к ней более внимательным и доброжелательным. Гусь снова жевал пальмовый лист, причем тот же самый который недавно выплюнул. Он снова им подавился, но на этот раз проглотил.
- Ты быстро схватываешь, - важно и торжественно сказал он. - запомни те ощущения, которые ты сейчас чувствуешь. И когда будешь тренироваться - старайся повторять не столько приемы, сколько те ощущения которые тебе понравились.
- А зачем тренироваться? Я и так запомнила и научилась, - кажется, рыбке удалось произнести это достаточно естественно
Гусь в обалдении открыл рот и непроизвольная икота вытолкнула обратно в его зоб злосчастный кусок пальмового листа.
- Научилась что? Ты хоть заметила, что ты крылья почти раскрыла? - прошамкал он. - Чтобы научиться летать по-настоящему...
Гусь что-то еще говорил, но рыбка его уже не слушала, сраженная обрушившимся стыдом за произошедшее. - Какая я дура, перед каким-то гусем... - она забилась в гущу водорослей и почти вслух ревела.
Впрочем, гусь скоро улетел, а ее неприличного поведения похоже никто не заметил. Из-под воды верхнюю часть мира днем вообще плохо видно, потому что поверхность зеркалит. А вот то, какое расстояние она промахнула по воздуху - все уже знали и завидовали. На бис рыбка показывала новую технику прыжка, выпрыгивая далеко даже с мелководья у самого берега, но до поставленного рекорда не допрыгивала, наверное потому что стеснялась повторения стыдного поведения. Впрочем, ее рекорд под сомнение никто не ставил - потому что ложь не была принята в серьезных делах, применялась только в качестве шутки, и всегда была всем заметна. Гуся сочли за великого тренера, и корили рыбку за то что она дала ему быстро улететь. Новую технику прыжков рыбка, впрочем, поставила всем желающим, и однажды высказала мысль что теперь можно попробовать преодолеть протоки и добраться до того прекрасного озера, о котором говорил Вася. Правда, надежды утихли после того как пяток дерзких пацанов из последнего выпуска рыбкиного курса прыгучести раззадорили друг друга и нa спор рванули до следующей заводи. Вылетели они шикарно, но протока слишком длинна для одного пролета, и после каждого их приводнения возникал слишком сильный всплеск, чтобы быть уверенным в удачном преодолении караулов зубастых тварей. Еще больше двух раз выпрыгнуть не удалось никому, а до конца протоки было не близко.
Как ни обыденна была эта ситуация, но рыбка опечалилась - один из пацанов был ей особенно симпатичен. Удивительно, но вечером того же дня именно он вернулся и нашел ее, стесняясь обгрызенного плавника. Он рассказал то, что успел заметить в своем неудачном походе.
- Хищников там просто тучи, и они жрут даже друг друга. Следующая заводь немного меньше нашей, но тоже большая. В протоке на дне лежит большой плоский камень, я прыгнул первый раз прямо к нему, и когда в воздухе увидел, сколько харь ждет нашего приземления прямо вдоль всех наших траекторий - понял что спрятаться будет моим единственным шансом. А ночью выбрался... Кто-нибудь успел прыгнуть еще хотя бы раз?
- Да, - сказала рыбка. - Двое сумели сделать еще по одному пролету, а один - два прыжка. Ты видел впереди еще камни или коряги?
- Нет, - грустно сказал пацан, - Дальше дно чистое и мелкое, только спины зубастиков. Правда, к концу протоки их меньше. И они сразу вычисляют - где ты приземлишься в воду. Эх, если бы их можно было как-то обхитрить... Или всем сразу плыть - кто-нибудь прорвется.
- Вряд ли все сразу захотят рисковать, пока тут не станет так же опасно. - рассудительно сказала рыбка. - А вот обхитрить... - она задумалась и внимательно посмотрела на пацана. - Скажи, я тебе нравлюсь?
Он вздрогнул, и на мгновение его сдвоенный плавник чуть раскрылся, затем снова сжался. - Да, нравишься. Я тоже думал о том, что если прыгать совсем рядом, то больше шансов. Один прыжок я тебя точно прикрою.
Рыбка ощутила волну нежности к этому простому герою, и дала ей выразиться. Ее плавник тоже раскрылся, и она тихо сказала. - Ты славный парень. Если ты не откажешься от того, что только что сказал - у нас все получится. Я знаю способ летать кренделем по-летучему...