Он стряхнул с ботинка рыхлый ноябрьский снег, затушил об урну папиросу и в последний раз взглянул на приветливое небо.
Через минуту он будет мертв, но его смерть будет настолько ничтожной и незаметной, что даже пропитанные социальным гуманизмом прохожие не обратят на нее никакого внимания.
Но у него есть еще минута. Минута. Это много? Мало? Или достаточно? Достаточно для чего? Достаточно просто чего? - каждый из этих уже не важных вопросов впивался в его закабаленное ОЖИДАНИЕМ сознание и просился наружу исторженный ответом.
Он с опаской выдохнул. Его густые усы тут же покрыла рябь инея. Он сунул в карман руку. Там не было ничего кроме ненужных ключей от чужой квартиры. Он достал из кармана связку и зло бросил в противный грязный сугроб...
Галя подняла свое одутловатое запойное лицо и, сложив губы неровной трубочкой, подула в мясистые синюшные ладони. Холод на секунду покинул озябшие пальцы бомжихи, но через мгновение начал терзать их с еще большей усидчивостью. Откуда-то из-за здания вокзала вышел незнакомый мужчина. Он нетвердой пьяной походкой двигался к лавочке где сидела с набитыми тряпьем пакетами Галя.
Мужчина показался ей знакомым. Не то чтобы она помнила его черты или знала Имя. Нет. Она уже давно позабыла все имена. Но он казался ей почему-то просто знакомым. Знакомым на каком-то недоступном человеческому восприятию уровне.
Мужчина подошел к скамейке на которой расположилась озябшая бомжиха и, посмотрев куда-то сквозь нее сказал: Галя, блядь! Быстро схватила сумки и пошла!...
Галя послушно подняла набитые разной дрянью пакеты и засеменила вслед за крупной фигурой знакомого незнакомца.
...Он остановился. Посмотрел на часы. Да, точно. Уже четверть третьего. Осталось девятнадцать секунд... Странный шум за спиной привлек его рассеянное последними событиями внимание - он увидел плетущееся вслед за ним непотребного вида существо, в котором с трудом угадывались женские черты. Его лицо в последний раз выразило недоумение: Галя?
Маршрутка N34 резко вывернула из-за угла...
Обескураженный водитель машинально сдал назад и, бывшее еще секунду назад живым, тело Свиридова с нелепым стуком свалилось с желтого капота в картофельного цвета снежную кашу. Галя безучастно посмотрела на распластанный труп и привычно, схватив, выпавшие из рук сумки, зашагала в сторону теплого железнодорожного вокзала.