Долина Авайи занимала площадь в несколько сотен тысяч квадратных миль. Тысячу лет назад все пространство от горизонта до горизонта застилала буйная тропическая растительность. Трудно поверить, что эта пустынная земля когда-то питала миллионы деревьев, однако со стороны гор отчетливо виднелась дельта высохшей реки, а в каменистой иссохшей почве археологи находили остатки деревьев, зверей, птиц и рыб -- все говорило о жизни, некогда процветавшей здесь. Сейчас в долине Авайи преобладали желтые краски, редкие полуживые кусты. Даже вездесущие змеи не осмеливались приближаться сюда. Их родня по духу и крови, столь же надоедливые, служители Церкви Триединства опустили руки, признав место проклятым и распространяя множество историй о людях, осмелившихся ночевать здесь. Слухи, конечно, большей частью оказывались пустой болтовней, но то едва слышные звуки, похожие на отдаленные удары молота, идущие из-под земли и слышимые только в безветренную погоду, то пугающая тишина пугали рабочих.
Геологи утверждали, что здесь не происходило никакой тектонической активности, натуралисты ломали голову, магнитологи пытались объяснить все нарушением в магнитных полях, химики выискивали загадочные вещества, специфическим образом разлагающиеся остатки ферментов -- все, что угодно, лишь бы объяснить странное поведение природы, ее капитуляцию здесь. Бесполезно.
Одним словом, аномалия. Она могла испугать кого угодно, но только не Орана Крато.
Десятки поколений его отцов и дедов искали пресловутый Источник, некогда наполнявший силой великую армию. С самых малых лет он грезил идеей отыскать этот забытый реликт прошлого. Пусть Совет и не хочет выделять денег на изыскания, семейство Крато всегда обладало достаточными финансовыми ресурсами, чтобы самостоятельно вести работы и не делиться результатами. Эти темные олухи погрязли в своих мелочных денежных играх, порочных грешках и пустой болтовне, позабыв о прошлом и том будущем, которое неизменно должно быть создано Новой. И Источник должен помочь Орану Крато.
Сеть служб, тайных и открытых организаций опутали все государства Альбенары и обеспечили долгие годы мира и процветания на некогда опустошенной Великой Войной земле -- это настоящее. Будущее же, где человек, наконец, сможет вырваться из оков Сферы, значило для Орана Крато больше, чем собственная жизнь. Он не считал себя фанатиком. Его расчеты строились на собранных за столетия сведениях и не могли подвести. Он знал, что уже близок.
Иногда ты выбираешь цель, а иногда цель выбирает тебя -- этому сформулированному еще когда-то давно кредо Оран Крато следовал и поныне, преодолевая вязкое сопротивление знакомых, коллег и даже снисходительное пренебрежение отца вперемежку с опасением, что его единственный сын из-за своего увлечения станет последним в роду, но сложилось иначе.
"Это долг, долг не только перед поколениями, искавшими Источник, но и долг перед всем человечеством", -- всякий раз напоминал себе Оран Крато.
Он задумался о семье лишь, когда ему перевалило далеко за тридцать. Союз оказался недолгим, и его можно было бы назвать формальным, если бы ни появление сына. С самого начала брак служил лишь приложением к финансовой сделке умирающего отца. Оран не стал сопротивляться. С женой он встречался редко, несколько раз в месяц, а ее смерть и вовсе освободила Орана Крато от тягостной повинности брачных уз. Имя уже забылось, а образ стерся настолько, что вряд ли удалось бы вспомнить цвет волос или тем более голос. Звали то ли Милена, то ли Малена -- все равно, как. Главное, что он смог снова полностью посвятить себя делу.
Пока Совет не распахнул перед ним двери, приходилось обходиться обрывками сведений и доступом в закрытые хранилища всех библиотек Альбенары, выискивая древние манускрипты, перелопачивая горы старой трухлявой бумаги, давно провонявшей воском и временем. Собственная сеть агентов формировалась достаточно медленно, но зато после смерти отца, Равиля Крато, когда удалось добраться до самых лучших его людей, дело сдвинулось с мертвой точки. А ведь отец, уже давно утративший надежду, называл его сумасшедшим, но хотя бы не мешал. Сколько времени прошло впустую! Вспомнить только, чего стоило ему раздобыть хотя бы приблизительные координаты и наткнуться на описание долины, соотнести с географией местности, выяснить все изменения ландшафта, флоры и фауны за последние девять веков, и, в конце концов, понять, что Источник где-то здесь, в долине Авайи. И вот теперь, по прошествии двадцати лет, Оран Крато чувствовал дыхание приближающейся истины, часто засыпая и боясь упустить заветный момент, когда какой-нибудь простой работяга, держа в руках фонарь, увидит заветный вход.
Профессор Аттан Дортелл, верный спутник еще со студенческих лет, знаток древности и всего, что связано с Великой Войной против полиморфов повторял уже в сотый раз: "Мы близко. Мы близко, как никогда!" Его запал передавался рабочим и археологам. Территория, поделённая на 16 секторов, оставалась все менее изученной. Если ничего не будет найдено, вскоре им придется не только расширять границы поиска, но прочесать сотни квадратных миль, что можно успеть разве что к наступлению нового тысячелетия.
Существовало еще одно обстоятельство, которое внушало оптимизм. Говорят, объявился полиморф. Несомненно, это означало, что они на верном пути. Остатки армии, некогда внушавшей ужас, попытаются остановить их и снова ввергнуть Альбенару в хаос. Что ж, пусть попробуют. Охрана увеличена втрое, люди предупреждены. За безопасность миссии можно не волноваться. Разве что некоторые суеверные рабочие испугаются, но пока деньги с легкостью перебивали набожность и прочие предрассудки. И все же, если Аттан прав, что подтверждает рассказ Саари, то опасность исходит вполне реальная. Интересно, как повлияла встреча с полиморфом на нее? В сообщении говорилось, что Саари напугана и дезориентирована. Такого следовало ожидать. Кто останется спокоен, если увидит собственное отражение, которое к тому же еще пытается тебя прикончить? Главное, что жива, цела и невредима.
Сзади раздался звук шагов и шелест -- кто-то вошел в палатку. Оран обернулся и, заметив старого друга, приветливо улыбнулся:
-- Аттан, рад тебя видеть. Какие-то новости?
-- Пока нет, мы прочесали 14 сектор и все по-прежнему. Осталось всего два. Вход обязательно должен быть где-то здесь. Я уверен!
-- 15 и 16 сектора уже обследованы физиками. Они ничего не обнаружили. Все в рамках...-- Оран выразительно покрутил руками над головой, изображая завихрения.
-- Не думаешь ли ты, что там ничего нет?!-- воскликнул Аттан так, словно его оскорбили.-- Я уже два года ползаю здесь на карачках. И заметь, именно здесь мы нашли тот шар.
-- Да, я помню.
-- Мы до сих пор не можем определить его химический состав. Любые реагенты, даже самые сильные кислоты и щелочи стекают с него...-- профессор замахал руками и добавил,-- как вода. Мы жарили его в печах, мы давили его на прессе. Ему все нипочем! Нам же известно, что полиморфы обладали продвинутой техникой. Это точно их рук дело.
-- И все-таки, мне кажется, мы ищем не там.
-- А где нам, во имя Святой Тэны, их еще искать?
Аттан Дортелл, конечно, понимал правоту оппонента, и это заводило его еще больше.
-- Я тут взглянул на карту,-- сказал Оран.-- Не кажется ли тебе, что русло слишком широкое у побережья?
-- Оно и должно быть таким. Здесь же были джунгли тысячу лет назад.
-- Да, но посмотри внимательней,-- исчерченная карта легла на стол.-- В целом, русло прямое. Я, конечно, не ученый, но проследи за моей мыслью. Река Авайи берет свое начало с этих гор.
-- Да, горы Авайи. Здесь все Авайи...
-- Склоны этих гор окаймляют всю западную часть долины. А что, если дело вовсе не в ней. То есть не в суше. Что если река до сих пор течет, но уже глубоко под поверхностью?
-- Подземная река?
Аттан приподнял бровь и выразительно посмотрел на Орана.
-- Мы исходили из того, что эпицентр должен находиться где-то в середине аномалии, но что если мы видим только последствия?
-- Река течет и отравлена?
-- Да.
-- Но химики не нашли никаких следов. Единственное, что здесь не так, то это неработающий компас. Возможно, под землей есть залегание пород, но геологи клянутся Святой Тэной, что такого не может быть. Не может же быть река намагниченной.
Аттан поднял глаза вверх и засмеялся.
-- Нет, не может,-- повторил он.-- Звучит бредово...
-- Я хочу расширить поиски и выйти за границы долины.
-- Конечно, это ваше право, но стоит ли распылять силы? Я, как руководитель экспедиции, вам, как финансирующему эту экспедицию, не рекомендовал бы тратиться лишний раз.
-- Аттан, оставьте финансовые проблемы мне. Деньги в этом вопросе не имеют никакого значения. Значит, вы считаете, что мое предположение лишено всякого смысла?
-- Но почему же...-- профессор даже растерялся.-- Проверить-то можно, но это же отвлечет силы от основных работ...
-- Я хочу проверить и точка,-- Оран резким движением свернул карту.-- Я убежден, что здесь мы ничего не найдем. Сколько человек вы можете выделить, не замедлив работ.
-- Десять.
-- Половину группы?!
Аттан развел руками.
-- Иначе мы выбьемся из графика.
-- Через час одна группа в полном составе вместе со специалистами должна быть готова к отправке,-- сказал Крато.-- Я хочу до вечера успеть разбить новый лагерь. Если что найдете, немедленно шлите гонца.
-- Конечно.
"Все-таки не стоило так давить. Это все эмоции",-- подумал он и уже мягче спросил:
-- Как там Орсен и Саари?
-- Орсен ищет следы полиморфа в Маничере и Нилае. Саари следит за новым подопечным. Она уже полностью оправилась от встречи с полиморфом.
-- Я боюсь за нее. Сам понимаешь...
Профессор понимающе кивнул. Одна маленькая тайна, разглашение которой привело бы к серьезным последствиям для Саари. Она хорошая девочка, но необычная, и доктор Эрвин Вайс уже давно следит за ее состоянием, с точностью описывая все аномалии. Он уже давно написал бы еще одну докторскую, если бы не щепетильность ситуации. Все-таки Саари была дочерью Орана Крато. Уникальная девочка, настоящая жемчужина. Острым умом в сочетании с невероятной пластикой она всегда выделялась среди сверстниц. В фехтовании она уже превзошла своего учителя, а в науках достигла высот, когда вполне бы могла преподавать в лучших институтах Нилайского Королевства. В какой мере здесь помогали некоторые особенности строения тела, трудно сказать. Здесь доктор Вайс пасовал, но, несомненно, связь прослеживалась. Саари сама знала, что несколько необычна. Казалось, она никогда не предавала этому факту особого значения или же просто умело скрывала тревогу. Оран Крато не так часто видел свою дочь, как хотел бы, а вот Аттан Дортелл был ближе и относился к ней с особым трепетом, как к племяннице. Оран знал это и ценил.
-- А как там Мирослав? Уже освоился?
-- Да, из него выйдет толк,-- ответил профессор.-- Мне кажется, они с Саари подружились.
-- Подружились? Это неплохо. Но тебя что-то беспокоит?
Профессор пожал плечами.
-- Нет, я просто подумал, что будет обидно, если мы не найдем Источник.
-- Мы найдем его, Аттан,-- Крато похлопал ему по плечу.-- А что касается сроков, ты же меня знаешь. Если я не прав, с тебя никаких претензий. Давай, собирай людей. Надо выдвигаться.
Профессор Дортелл вышел. Все-таки профессору не удалось скрыть беспокойства. Оно не связано с Источником, а исключительно с Саари. Очевидные страхи и опасения для любого, кто посвящен в маленькую тайну его дочери. Не стоит мальчишке позволять сближаться с ней. Это просто опасно. Для кого в большей степени отдельный вопрос.
***
Весна в этом году началась рано. Лед на реке Орта треснул на восьмой декаде нового года, почти на декаду раньше обычного. Все реже за ночь поверхность воды покрывалась корочкой, а сегодня река окончательно освободилась от ледяных оков. Теплый южный ветер уже трое суток не менял своего направления, разогнав остатки туч смешения двух фронтов. Солнце торопилось вернуть свои владения, временно отобранные у нее зимой -- дни становились все дольше и теплее.
Мир стоял на берегу реки и всматривался в спокойный ход воды. Лучи восходящего светила приятно грели лицо.
"Как же здесь красиво",-- подумал он, вспоминая, как совсем недавно с грохотом трескался панцирь реки. Тогда вода стеклянными льдинами поднималась, заставляя отступать берег реки.
Осень и зиму Мирослав провел здесь, в родовом имении семейства Крато. Саари и Орсен стали его неразлучными спутниками. Лишь изредка на глаза попадались слуги и охрана. Недавно появился садовник, который старательно очищал дорожки от прошлогодней листвы и занимался культивацией.
Через три декады пребывания в имении, Мирослав даже получил паспорт. Саари лично и торжественно вручила его. Орсен похлопал по плечу и поздравил с обретением гражданства Королевства Нилая. Для организации такого размаха как Нова подобные мелочи не составляли проблем. Жизнь казалась спокойной и размеренной, если бы не некоторое напряжение, связанное с полиморфом. Мир понимал, что затишье временное, лишь до тех пор, пока его не найдут, потому не терял времени даром.
Саари уделяла много времени тренировкам и порой доводила Мира до истощения. Юноша замечал, что и она устает, но виду не подает. Поначалу шпаги были специальные, тренировочные, без лезвия, закругленные, но все равно иногда кусались как настоящие. Мирослав порою уходил с синяками и небольшими порезами. До осени они тренировались в парке, а затем, когда наступили холода, перешли в зал, специально оборудованный манекенами. Множество шрамов на деревянных поверхностях говорили об их трудной судьбе. Именно здесь Саари брала свои первые уроки фехтования. Девушка одинаково легко владела и шпагой, и палашом. Ее брат тоже отличался изрядной ловкостью -- наверное, семейное. Их спарринги отличались немалой зрелищностью, но все же Саари выигрывала, причем за явным преимуществом.
-- Все-все,-- поднимал руки, запыхавшийся брат, когда оставался без оружия или Саари замирала в последнем ударе.-- Сдаюсь.
"Для меня словно замедляется время",-- рассказывала она.-- "Восприятие настолько четкое, что я успеваю заметить каждую травинку по отдельности, ее движение. Не знаю, как удается, но мне это нравится".
Пока девушка отдыхала, Орсен учил Мира стрельбе из ружей и револьверов. Именно стрельба ему удавалась лучше. Разобрать, почистить, собирать, настроить прицел, мушка совмещается с прорезью, выстрел -- юноша быстро привык к тяжести в руке и, как правило, укладывался в центральные кружки мишени. При встрече с полиморфом вряд ли он сможет оказать серьезное сопротивление в ближнем бою, но вот огнестрельное оружие совсем другое дело. Заключенная в крохотной пороховой капсуле, химическая сила не зависит от физической или ловкости. Если только полиморф даст ему секунду, чтобы достать револьвер, дни его сочтены. С одной руки, с двух, после переката, в движении -- Мир испробовал все способы. Орсен выглядел довольным, Саари рукоплескала, что льстило особенно, позволяя ему реабилитироваться в собственных глазах.
Конечно, не все время они проводили на тренировках. В западном крыле особняка расположилась обширная библиотека, где множество полок хранили в себе литературу различной направленности от технической до философской и исторической. Вопреки ожиданиям сам особняк не был электрифицирован, потому порою приходилось обходиться обычными лампами. В такие вечера, если дела отпускали Орсена, он подолгу рассказывал об истории Альбенары, Новы и просто о родовом поместье:
-- Оно очень старое, одно из самых старых в Нилае. Если верить архивным документам, поместье было построено почти восемьсот лет назад, на заре Новой Эры. Как раз тогда Нова уходила из поля зрения Церкви, отделилась от ветвей власти тогдашнего единого государства.
-- Лютании?
-- Да. Тогда оно трещало по швам. Фактически Лютания не была государством в привычном для нас понимании. Разобщенные люди объединились в желании свергнуть Хозяев. После Победы единое командование потеряло цель, а с ней и смысл, больше не сплачивая людей. Войско стало распадаться, верхушка власти -- а все они генералы -- начали схватку за свой кусок земли. Эта череда войн, которая продлилась почти век, опустошила земли. Мы их называем Темными Войнами. Вот такое печальное начало людского самоуправления.
-- Но Нова же что-то пыталась сделать?
-- Пыталась,-- кивал Орсен.-- Но что можно поделать с такой массой людей, которая никогда не видела свободы? Свобода оказалась для людей непосильной ношей. Вот именно потому мы ушли в тень и стали направлять бывших генералов к мирному сосуществованию. Наши люди внедрялись в их кланы, становились дипломатами и сводили к минимуму последствия. Косвенное воздействие зачастую эффективнее прямого. И самое главное, намного дешевле и безопасней. Множество княжеств, герцогств и прочих небольших образований объединились, кто военным путем, кто экономическим -- так возникли пять известных тебе государств. Федеративное Королевство Нилая, в котором мы сейчас и проживаем, одно из них.
-- А как ощутить, удается ли нам что-либо сделать? Что-нибудь положительное.
-- Тебе известно, когда была последняя война?
-- Если честно, нет...
-- Лет двести назад, а до того -- сто лет. Мне приятно думать, что наши усилия не проходят даром.
-- Да, это очень ценно. А что мы тогда получаем взамен? Ну, кроме власти, разумеется?
-- Честно говоря, не знаю,-- Орсен откинулся на кресло.-- На всей планете в принципе более-менее сносное существование: голодных нет, воин тоже. Конечно, преступность искоренить практически невозможно, но что с этим поделать? Власть? Наверное. А, по-моему, это неплохо. Возможность направлять развитие целой цивилизации -- разве такое не внушает трепет, ощущение собственной значимости, цельности существования?
-- Внушает,-- признал Мир и улыбнулся. Каждая клеточка тела трепетала перед величием организации и задачи, стоявшей перед ней.
-- Что представляет собой человечество? Свору людей, думающих только о дне текущем, лучшем случае, о завтрашнем, но никогда не смотрящих дальше. Если не веришь, посмотри вокруг, вспомни односельчан, горожан Маничера. Какое им дело до блага? У них есть дела поважнее. Жить здесь и сейчас -- их удел. Они идут, глядя под ноги, боясь споткнуться, обступая камешки, а, наталкиваясь на валуны, начинают биться о них. Человечество слепо и тупо. Мы поводыри, Мирослав. Невидимые, беззвучные, зачастую бестелесные. Человечество нуждается в пастыре, который укажет путь, отведет его от валуна, чтобы не расшибло нос, отведет от пропасти, чтобы не разбилось насмерть.
-- Но как определить, все ли мы делаем верно? Все-таки ответственность непомерно высока. Мы ведем цивилизацию вперед, но куда? Какова наша конечная цель?
-- А-а, критерии истины?.. Раз люди больше не убивают друг друга, уже неплохо. Что бы ты ни придумал, через несколько лет это может оказаться ошибкой. При таких размахах, это очень опасно. Думаю, сейчас никак, потому приходится действовать по обстоятельствам. Наши усилия оценят лишь потомки, как мы оцениваем усилия наших дедов сейчас. Мы строим цивилизацию. Другой мы не знаем и, наверное, никогда не узнаем. Наша Вселенная ограничена сотней звезд -- вряд ли у другой звезды есть такие же двое рассуждающих о конечной цели.
Часто Орсен уезжал по делам. Куда именно Миру не говорили. Да и зачем ему знать? Нескольких месяцев формального членства в Нове еще недостаточно, чтобы его посвящали в каждый нюанс предприятия. К тому же Саари в дни отсутствия брата чаще пересекалась с Миром, что, как ни крути, приятный бонус. Ему очень хотелось верить, что дело не только в исполнении обязанностей, хотя где-то в глубине души понимал, как далек от нее. И дело тут даже не в разнице в возрасте. Как выяснил Мир, Саари была старше его лишь на четыре года. Что-то сковывало ее внутри, хотя девушка с легкостью отзывалась на нехитрые шалости. Как только понимание этого доходило до нее, Саари мгновенно становилась подчеркнуто отстраненной и больше не реагировала на его попытки развеселить. Это случалось так резко, словно она чего-то боялась. Тогда юноша тактично отступал, соглашаясь с ней во всем. Возможно, именно такое поведение частенько давало Миру повод думать, что все же является чем-то большим, чем просто временным жильцом этого дома. Всего лишь повод, но никогда уверенность.
В один из таких дней, в середине зимы, они пошли на реку. Стояла безветренная погода. Лед мутным стеклом сковал поверхность воды, но вряд ли погоду можно было бы назвать холодной. Девушка, по обыкновению, захватила с собой две шпаги то ли для тренировки, то ли на случай самозащиты. Свежий воздух приятно холодил легкие. Они вспомнили несколько боевых па, разогрелись -- становилось даже жарко. Почувствовав усталость, Саари сказала:
-- Ладно, давай закончим на сегодня.
Девушка отвернулась, чтобы накинуть на себя куртку. В этот момент, Мир бросил снежок. Снаряд от удара о куртку брызнул белыми хлопьями.
Мир уже готовил следующий снаряд. Еще никогда ему не было так весело от простой глупости. Даже не от нее. Просто кто-то поддерживал игру. Впервые. Не один.
-- Нападай!-- девушка вскинула шпагу, не вынимая ее из ножен.
Выстрел -- снаряд взорвался от прикосновения к шпаге, обрызгав Саари белыми осколками снега.
-- Ваша песенка спета.
-- Я тебе сейчас дам! Говоришь "спета"?
Она пошла на Мира. Тот успел стрельнуть еще раз, но на этот раз девушка увернулась. Юноша поднял свою шпагу так же, не вынимая ее из ножен.
-- Вы столь чудесны, что я не могу не вызвать вас на поединок,-- сказал он.
-- Что за странная логика?-- удивилась она и даже остановилась.
-- Сам не понимаю.
Они рассмеялись, и Саари хлопнула его шпагой по филейной части.
-- Как это понимать? Принимаете мой вызов, мисс?
-- От него трудно отказаться.
Он сделал выпад -- девушка легко отбила его удар. Взмах -- и Мир остался безоружен. Шпага описала дугу и упала в снег в нескольких метрах.
-- Вы повержены, Мирослав Людан,-- величественным тоном произнесла она.-- Преклоните колени и покайтесь.
-- Странно, и почему это меня не пугает?
-- Что? Совсем?
-- Ага.
Он резко подался вперед. Девушка не ожидала и не успела среагировать. Мир схватил ее за руки. Она пыталась сопротивляться, но едва сдерживала смех. Саари навалилась на него, пытаясь остановить натиск...
Внезапно улыбка исчезла с лица. Две чудесные ямочки на щеках пропали.
"Опять..."-- только и успел подумать Мир.
-- Нам нужно возвращаться,-- сказала она.
Голос ее прозвучал отстраненно. Глаза больше смотрели мимо. Девушка высвободилась -- не резко, но достаточно уверенно.
Мир не спорил. Сложность и противоречивость Саари только распаляли его. Может, он просто что-то не так делал? Или все-таки дело не в нем, а что-то иное останавливало ее?
И так повторилось снова. Второй раз именно здесь, где сейчас стоял Мир, у валуна под навесом из корней старого дуба, чьи скорченные пальцы торчали из земли, омытые водой и кусками глины
Юноша глубоко вдохнул и выдохнул облачко пара.
"Холодновато",-- оценил он, разминая пальцы. У воды из-за влажности они постоянно мерзли. Мир потер руки и, прислушиваясь, как тепло растекается по ним, стал подниматься вверх по каменным валунам, которые не страшились ни ежегодного буйства реки, ни прихода нового цикла.
Ухватившись за выступающий корень, Мир перепрыгнул на следующий камень. Еще один скачок, и вот под ногами уже ощущалась мягкая почва.
-- Ага, вот ты где,-- раздался знакомый голос Саари.
Мир поднял голову и помахал рукой. Она стояла, одетая в кожаную куртку, кожаные штаны и черные как смоль сапоги. Костюм охотницы, стремительной и опасной производил должное впечатление. Облокотившись на перила, девушка смотрела на него и насмешливо улыбалась.
-- Решил поздороваться с рассветом.
-- Я так и подумала, что смогу найти тебя именно здесь. Это традиция? Уже третий раз я тебя теряю из виду и нахожу здесь.
-- Нет, просто люблю встречать рассветы. Раньше я частенько выбегал утром, пока вся деревня спала.
-- Романтично,-- кивнула она,-- но, пожалуйста, не уходи от меня далеко.
-- Даже в мыслях не было. Просто устал сидеть без дела.
Мир подошел к белокаменной лестнице. Саари стояла в паре метров от него. Сегодня она выглядела особенно милой, и юноша не понимал, почему. Может, из-за улыбки? Мир вспомнил о своем глупом увлечении. Вая -- какое глупое и пустое имя. Впрочем, как и она сама. Трудно представить, что он мог вечерами мечтать о встрече. Вот Саари совсем другое дело. Такая сложная и необычная.
-- Орсен еще не вернулся? Обещал сегодня,-- сказал он.
-- Нет, не вернулся, но еще рановато. А что ты говорил про безделье?
-- Просто хочется сделать что-нибудь. Не хочется быть обузой.
-- Например?
-- Не знаю. Орсен говорит, мы делаем мир лучше, но еще столько проблем. Это невежество, властолюбие, например, засилье лицемеров.
-- А Орсен тебе не рассказывал о группе ученых из Академии Просвещения?
-- Нет.
-- Мы их называем просто "учителя". Их конечная цель разрушить связь между Академией и Церковью. Если ты внимательно слушал слова профессора на суде, то мог бы заметить, как он ссылается на догматы Церкви Триединства. Такая причудливая смесь научности и заблуждений. К сожалению, люди склонны доверять таким словам, а не думать самостоятельно. Все по принципу наименьшего сопротивления.
-- Опасное дело,-- отметил Мир.
-- Да. Иногда складывается впечатление, что мы на войне, а учителя -- наши агенты влияния. Бывает, что их судят за наши идеи. Тогда приходится вызволять. Как в твоем случае.
-- Бабушка бы поддержала вас. Обязательно. Ее тоже когда-то выгнали из Академии за ее взгляды.
Улыбка исчезла, Саари опустила взгляд.
-- Ты до сих пор думаешь, что мы могли бы ее спасти?-- виновато спросила она.
-- Я так никогда не думал...
-- Это хорошо. Я боялась, что ты винишь меня в этом.
Мир почувствовал подступающий к горлу комок.
-- Орсен говорил, что уже около месяца одного Просветителя держат в тюрьме,-- Саари посмотрела не него.-- Его высказывания всколыхнули профессуру из Академии. Орсен говорит, там еще личное замешено. Он в свое время директору наступил на больную мозоль. Не помню, как его зовут, но не важно. Тогда босса оштрафовали на крупную сумму из-за нецелевого расходования средств, и вот теперь с ним сводят счеты. Благо, что предлог нашелся очень скоро. Вот как все просто. За благовидными предлогами люди любят скрывать простую месть или корысть.
-- Почему бы его не освободить? Мы же не можем бросить его на произвол судьбы?
-- Его пока не осудили. И содержится он не в просто тюрьме, а в аббатстве Эппи. Может быть, слышал о таком?
-- Нет...
-- Настоящая крепость. И еще я думаю, наше руководство боится раскрыть инкогнито. Слишком рискованно. Гораздо проще выиграть судебный процесс. Представляешь, какой оборот приняло дело, если Церковь сама содержит обвиняемого под стражей?
-- Вряд ли дело в простой мести...
-- И в ней тоже. Достаточно лишь дать повод, а остальное сделает система. А все из-за длинного языка и вспыльчивого характера. Стоило ли кричать о естественном происхождении человека на кафедре богословия? Вот как бывает. Поспешность, несвоевременность или же просто задиристость -- все это может обойтись очень дорого.
"Она считает меня мальчишкой, глупым мальчиком-романтиком",-- понял Мир.-- "Иначе бы так не говорила". И осознание этого больно ударило. Юноша не знал, как теперь быть. Да, наверное, она права. Он младше ее, меньше жизненного опыта и знаний. Что же ему сделать, чтобы такая девушка, как Саари, смогла обратить на него внимание? Ему вдруг стало мучительно стыдно за свои глупые поступки. Как же раньше не замечал этого? И эти слова "Не уходи от меня далеко", они звучали как наказ матери, а не подруги. Можно ли к нему относиться серьезно, если он сидит и не приносит никакой пользы...
-- В общем-то, я тебя ищу, чтобы пригласить позавтракать.
-- С тобой хоть куда,-- ответил он и подумал: "Опять, наверное, глупость сказал. Интересно, она замечает?"
-- Тогда пошли, а то я уже проголодалась.
Или она не заметила, или же сделала вид, что не заметила, но направилась в столовую. Мир последовал за ней и догнал девушку как раз у входа. По-джентельменски открыв дверь, он пропустил ее вперед.
Поместье обслуживали слуга и служанка -- муж и жена. Оба полностью довольны своим положением и зарплатой. Саари и Орсен никогда не повышали на них голос, общались на равных. По всему видно, что работают эти люди у них уже довольно давно. Лейла, как звали служанку, готовила отменные плюшки с повидлом. Их сочный запах разносился по всей столовой. Вот только почему-то служанка считала, что самый лучший завтрак - это каши, а Мир никогда не любил их.
Со стороны холла раздался какой-то шум. Лейла вошла в столовую.
-- Хозяин приехал,-- сказала она.
Орсен буквально ворвался. Вид у него был взъерошенный, глаза горели. Куртка выглядела изрядно помятой, словно он ночевал в лесу и не одну ночь.
Саари бросилась обнять брата, но тот замахал руками и отстранился, взяв плюшку со стола.
-- Что случилось?-- спросила Саари. Орсен, ты ведешь себя как...
-- ...как голодный человек, который ел в последний раз сто лет назад,-- ничуть не смутившись, ответил брат.
-- Лейла, принеси чего-нибудь поесть и приготовь ванну.
Служанка кивнула и выбежала.
-- Что случилось? На тебе лица нет.
-- Я из Маничера. Нет, со мной ничего страшного. Храмовники взяли нескольких наших информаторов. Я видел это собственными глазами.
-- Они тебя не заметили?
-- Нет. Думаю, не заметили. Взяли они, в общем-то, мелких рыбешек, так что вряд ли они чего-то скажут - просто не знают.
-- Тогда в чем же дело?
-- Они спрашивали о Мирославе
-- Это неудивительно,-- сказал Мир,-- я до сих пор в розыске.
-- А ты подумай головой хорошенько и скажи, стал бы задавать такие вопросы на их месте? С чего они взяли, что эти люди вообще могут знать о тебе?
Орсен мыслил логически и в правоте ему не откажешь. Все им сказанное выглядело очень странно. Если они спрашивали, значит, знали, что Мир как-то связан с задержанными информаторами, но кто их навел?
-- Думаешь, за этим стоит наш полиморф?
-- Наверняка,-- Орсен кивнул.
В этот момент появилась Лейла. Она принесла на подносе жаркое и тут же скрылась за дверью. Все трое молчали, пока ее шаги не удалились.
-- Наш полиморф наводит храмовников на твой след.
-- Орсен, это значит, что мы раскрыты,-- бесцветным голосом сказала Саари, наблюдая за тем, как опустошается тарелка.
-- Да, именно так. Если только он не использует Церковь втемную. Но есть в этом и положительная сторона: мы теперь знаем, что он еще не вычислил тебя и у нас есть время.
-- Для чего?
-- Чтобы подготовиться. Пока он тратит силы на твои поиски, мы накапливаем свои.
-- Я бы хотел заняться чем-нибудь. Хотя бы полевой работой,-- сказал Мир.
-- У тебя будет шанс. Совсем скоро. Первый день десятой декады уже через три дня,-- многозначительно ответил Орсен и насладился недоумением юноши.-- Каждый год мы устраиваем небольшую вечеринку в этот день. Приезжает много уважаемых гостей. И, разумеется, каждый из них принадлежит Нове. Еще через две декады обычно собирается широкое заседание Верховного Совета. Как ты догадался, здесь происходит сверка часов, после чего через двадцать дней, на заседании Совета, принимается решение о планах на год.
-- Но почти треть года будет позади,-- ответил Мир.
-- Так уж повелось. Не все умещается в календарь. И год не обязательно календарный.
-- Понял.
-- Приглашения уже разосланы?-- спросила Саари у брата.
-- Да.
-- А отец приедет?
-- Не знаю. Он до сих пор в долине Авайи. Работа кипит. Честно говоря, не уверен, что он сможет выбраться оттуда в ближайшее время. Разве что на Совет.
-- А там так ничего и не нашли?
-- Пока нет.
-- Ну что, Мир,-- Орсен снова обратил внимание на юношу.-- Тебе надо сшить какой-нибудь костюм. Как думаешь?
-- Зачем?-- от неожиданности слово вырвалось непроизвольно. Все это время он носил старые вещи Орсена, которые до того лежали бесхозным грузом в сундуках. И сейчас штаны, рубашка и куртка, что были на нем, когда в юношестве одевал брат Саари.-- То есть, спасибо, но мне как-то неудобно.
-- Неудобно, это когда брюки на три размера больше. Завтра приглашу портного. Ерунда все это.
-- У меня есть опасение,-- сказал Мир.-- А не вызовет ли наша активность у полиморфа подозрение?
-- Возможно, но не более чем любое другое массовое мероприятие. Многие знают, что каждый год в одно и то же время у нас проводится вечер. Что может быть скучнее? Только два таких вечера подряд.
Орсен усмехнулся и принялся за еду -- его все меньше интересовало окружение.
***
Оран Крато в сопровождении двух охранников приближался к лагерю. Стоял прохладный тихий вечер и он, закрыв глаза, погрузился в раздумья. Вот уже на холме среди деревьев появились первые огоньки костров. Оставалось не более часа пути.
Месяц назад он взял группу специалистов вместе с рабочими. С тех пор работы в долине Авайи продвинулись несущественно. Даже Аттан Дортелл несколько поубавил свой пыл и все чаще выглядел хмурым. Все шестнадцать секторов оказались пустыми. Профессор распорядился расширить зоны поиска, но по всему было видно, что он уже не верил в успех миссии. Что осталось от его былой уверенности, зажигавшей месяц тому назад всех членов экспедиции, пожалуй, только целеустремленность. Упрямство, которое не давало опустить руки.
Тем временем Оран Крато пытался проверить свою версию. И нельзя сказать, чтобы ему везло, скорее наоборот. Рабочие заболевали, хотя биологи не находили ни одной инфекции. Причем, как замечали сам Крато и специалисты, заболевали именно те, кто дольше всех находился в лагере. Поначалу это проявлялось в легкой слабости, а другие словно травились вполне обычной едой и часами пропадали в кустах.
Наиболее тяжелых Крато отправлял обратно, в базовый лагерь, и требовал новых рабочих, но те шли с все большей неохотой, послушавшись рассказов и опасаясь за свое здоровье. Некоторые даже открыто заявили о том, что никуда не пойдут. Пятерых пришлось уволить, включая неплохого специалиста по ферромагнетикам. Тот закатил целую истерику, вспоминал о чуме и проклинал поиски. Привести его в чувство удалось только после сильной оплеухи.
Заменили паникеров только через два дня, но шептания и слухи не прекратились. Они расползались по лагерю быстрее этой невидимой заразы. Однажды ночью, выйдя из палатки, Оран Крато услышал, как двое наемных рабочих, нанятых из ближайшей деревни, говорили о злом роке и происках Нечистого.
"Неугодные Тэне дела мы делаем. Проклятье навеяно на нас",-- сказал один из них.
На следующий день оба были отосланы вместе с отработанными деньгами, но заменить их так и не удалось. Народ наотрез отказался помогать в раскопках. Удвоенная плата несколько притупила страх перед болезнью, но даже эти деньги не заставили многих согласиться. Суеверный страх гнал людей прочь.
"Если все так продолжится, я лишусь рабочих",-- подумал тогда Крато, но одновременно с опасением странные, если не сказать загадочные, болезни внушали ему оптимизм. Не могут они быть беспричинными! Заболевали только те, которые отправлялись с ним, ближе к истокам реки, к горам Авайи. Что это, как не влияние Источника?
"Может он так защищается",-- думал Крато.-- "Конечно же, у Источника должна быть система защиты".
И тут ему пришла в голову еще одна мысль. По сути незатейливая, до того очевидная, что Оран даже удивился, как она не появилась раньше. Если Источник защищается, испуская некое неизвестное излучение, скажем, наподобие магнитного поля. Странная мысль, вроде и логичная, но слишком безумная и простая одновременно. Но что если в ней есть зерно? Если так, то воздействие его должно убывать с расстоянием. Тогда, чем ближе к Источнику, тем сильнее должны проявляться болезни. Оран даже усмехнулся. Эрвин Вайс назвал бы эту математическую выкладку законом распространения проклятия. Оставалось надеяться, что доктор ведет записи, или хотя бы по памяти может указать область, откуда к нему больше всего поступало пациентов.
Оран открыл глаза, вдыхая вечернюю свежесть. Огни костров становились все ближе. Вскоре он заметил двух всадников, движущихся от лагеря, третий, оставив лошадь, приближался. Один из охранников встал в авангарде, готовый прикрыть своего хозяина, но этого не потребовалось. Этого человека Крато узнал сразу. Им был Нолок Овиль, начальник лагеря, которого он поставил за себя на время отсутствия.
-- Доброго вечера,-- сказал Оран, остановив лошадь, когда его заместитель подошел достаточно близко.-- Случилось что?
-- И вам доброго вечера, Магистр. Я увидел вас издалека, решил встретить.
Конечно, заместитель врал. Точнее, не то чтобы врал, но не договаривал. Что-то случилось, и очень неприятное. Не дождавшись ответа, Нолок выложил:
-- Я подумал, вы должны знать, что недавно мы отправили одного рабочего с кровоизлиянием.
-- Интересно...
-- Эрвин понятия не имеет, что это за болезнь и как ее лечить. И среди рабочих ходят неприятные слухи.
-- Я знаю. Я слышал такие в базовом лагере. Что-нибудь еще?
-- Честно говоря, я не уверен, что им можно доверять.
-- Кому им? Рабочим?
-- Да, и не только. Эрвин тоже нервничает -- у него стали проявляться те же признаки болезни, что и у других. Вдобавок он обнаружил, что стал лысеть.
-- Правда?!-- Орсен искренне удивился. Почему-то именно эта новость показалась ему самой интересной.
-- Да, не то чтобы сильно. Не так заметно, как его...
-- Страх,-- закончил за него Крато.
-- Да, в лагере страх. Люди отказываются работать -- два дня назад начальник смены орал на меня, что я хочу сжечь их души... В общем, вы понимаете, что он имел в виду, но мне удалось его успокоить.
-- Стоило мне только уехать, как все выходит из-под контроля. А я тебя на что оставил? Вышел бы к народу, сказал, пообещал прибавку к зарплате. Или что?
Нолок замялся.
-- Я пробовал. Люди не хотят умирать за деньги.
-- Трусы,-- презрительно фыркнул Крато.-- Никто еще не умер. Что-то еще?-- резко спросил Оран.
-- В лагере видели вашу... дочь. Я не знаю, как это возможно!
Эта новость заставила удивиться вторично.
-- Ты уверен?
-- Я бы никогда не сказал так, если бы сам не видел! Но...она здесь была. Я видел ее мельком, попытался догнать, но она куда-то исчезла.
-- Похоже, наш полиморф объявился,-- зло сказал Оран.-- Его работа. Скачи вперед. Через десять минут, чтобы доктор Вайс и ты были у меня в палатке. И проверьте оружие. Быстро!
-- Будет исполнено.
Помощник ускакал.
-- Суеверный трус,-- сквозь зубы послал ему вслед Оран. Сколько в окружении таких людей. Сам-то он не боялся "проклятия".
Да, его помощник всегда был суеверен и регулярно посещал все богослужения Тэны, если поблизости такие проводились. Его палатка сразу выделялась на фоне остальных множеством различных вариаций на тему трёх колец -- символа триединства мира. Он тоже состоял в Нове, но главным образом из-за того, его отец был влиятельным богословом, а такие связи много чего стоят. Естественно, вскоре и сам богослов тоже влился в организацию. Впрочем, было у Нолока еще одно полезное свойство -- он слыл неплохим администратором и исполнителем. Потому Крато поставил его на чисто техническую работу, не опасаясь подвоха. И вот сейчас он засомневался в целесообразности такого выбора, но уже поздно что-либо менять.
Оран чувствовал, как внутри его закипает злость. Безусловно, Источник защищался и делал это искусно. Победа в этой битве может дорого стоить. С людьми надо работать. Увлеченный поисками он полностью переложил работу с персоналом на Нолока. Какая неуместная ошибка, непростительная.
"Нет, страхом меня не взять. Не на того напал",-- сказал себе Оран въезжая в лагерь.
Во всем здесь чувствовалась напряженность: люди ходили угрюмые, неприветливые. Здоровались с начальством вяло, нехотя, но без потаенной злобы. Значит, проблема не так велика, как кажется его администратору? Не стоит себя этим успокаивать. Вторую ошибку допускать не стоит.
Удивительно, но вот эти люди, снующие по лагерю, страшащиеся собственных теней, и есть основа того, что делал, делает и будет делать Оран Крато. Во имя их будущего, которого они страшатся и не понимают по причине собственной ограниченности, во имя будущих поколений. Вопреки соплям и оболваненным умам, Верховный Магистр продирался через вязкую стену неодобрения и злости -- все только ради блага нынешнего и будущих поколений.
Что здесь ищет полиморф? Собирает информацию? Ведет подрывную деятельность? Бесполезно гадать, когда все варианты подходят с одинаковой вероятностью, но в любом случае ничего хорошего такое пристальное внимание не предвещало. Стоит быть настороже.
Оран спрыгнул с лошади и, привязав поводья, вошел к себе в палатку. За два дня отсутствия здесь ничего не изменилось. У него еще оставалось несколько минут, чтобы взвесить все "за" и "против" нового плана работ. Положительное перевесило.
Тент приподнялся, и в палатку вошли двое, его заместитель Нолок Овиль и доктор Эрвин Вайс. Действительно, шевелюра последнего несколько поредела, но это не бросалось в глаза. Если бы не слова Нолока, Оран мог бы вообще не заметить.
После короткого приветствия Крато сказал:
-- И что же вы тут панику разводите?
-- Рабочие волнуются.
-- Кто-нибудь умер?
-- Нет,-- ответил доктор,-- но у меня есть один очень тяжелый и, боюсь, он умрет. Его тело, оно покрывается язвами. Я не знаю, что делать...
-- Кто-нибудь еще в курсе?
-- Нет, я его изолировал и никого не извещал. Все думают, что мы его отправили вчера вместе с остальными.
-- Правильно. Нам не нужны дурные слухи. Завтра утром, когда подойдет караван с продовольствием, отправите его обратно.
-- Я бы хотел понаблюдать,-- доктор потер щеку.-- Это новое заболевание весьма беспокоит меня.
-- Хочешь зафиксировать все стадии?
Доктора Эрвина Вайса всегда больше интересовала научная часть процесса, нежели моральная. Являясь редким специалистом, он сочетал в себе самые худшие элементы цинизма. Многие подозревали, что все вокруг служит для доктора одной экспериментальной площадкой. Даже исключительная опасность явления не остановило бы Эрвина в своих изысканиях. Как, например, сейчас. Оран чувствовал, что наступает именно та самая черта, за которую заступать не следовало. Ему нужен Источник, а не жертвы.
-- Не стоит доводить дело до смертей. Это плохо отразиться на настроении в лагере.
Доктор обиженно пожал плечами и кивнул. Завтра тот бедняка будет отправлен домой.