Сыченко Игорь Алексеевич : другие произведения.

Последний

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почти тысячилетие прошло с эпохи Великой Войны с Хозяевами Игры, ставшей началом истории цивилизации Альбенары - планеты системы, окруженной непроницаемой Сферой Фергенса, но память о том времени прочно закрепилась в Хрониках, преданиях и верованиях. Мирослав Людан всегда был изгоем среди людей. Никто и никогда не видел его родителей, а нестандартная внешность навсегда стала для него проклятием и причиной для множества обвинений в неестественном происхождении. По странному стечению обстоятельств в день совершеннолетия в деревне появляется епископ, а его посланец наведывается в дом, обвиняя приемную бабку в колдовстве и создании голема по имени Мирослав. Именно здесь начинается долгий путь через правду и ложь, радость надежд и боль утрат, ведущий его к тем древним событиям, когда летающие корабли путешествовали меж планет, а зловещие воины-полиморфы не знали себе равных.

Часть 1

Изгой

Глава 1

   Его звали Мир, и он был уродом. Недостаточно светлая кожа и темный цвет глаз пугали жителей Стоунвила. Черные волосы дополняли картину и делали его внешность из ряда вон выходящей. Шапка, давно вышедшая из моды, всегда находилась на голове и скрывала этот недостаток, но только не от жителей деревни. Наиболее набожные видели во внешности происки Нечистого и старались держаться от юноши подальше. "Коснулась длань тьмы. Он словно слеплен из грязи",-- говорили они, а сверстники постоянно задирались и смеялись над уродством. Мир, конечно, отбивался и даже несколько раз разбивал носы, но чем яростней сопротивлялся, тем большую ненависть вызывал. В конце концов, мальчик смирился с тем, что он изгой.
   Родителей у Мира не было. Он рос у бабки Александры. Эта пожилая женщина оказалась единственной, кто любила его по-настоящему и относилась как к внуку. Она покровительствовала ему столько, сколько он помнил себя. Одинокая женщина, у которой не было ни детей, ни мужа, отдавала ему всю нерастраченную любовь. Александра буквально жила им, стараясь заменить мать и отца одновременно, хотя не являлась родной. Несмотря на это, Мир называл ее бабушкой. Иногда она смотрела на него печальными зеленоватыми глазами и думала о чем-то своем, словно вспоминая прошлое. Мир никогда не спрашивал, почему же она взяла его к себе, но подозревал, что когда-то, очень давно, она жила обычной жизнью, возможно даже когда-то имела детей, но потеряла. Даже угрозы старосты и главы администрации Вицлава, выгнать ее из деревни не возымели действия.
   Александра действительно знала много. У Мира порою складывалось впечатление, что гораздо больше, чем показывает, но по какой-то причине скрывает это. Скорее всего, из-за опасения за свою жизнь и жизнь внука или же не хотела повторять прошлых ошибок. Поговаривали, что она колдунья и проводит над маленьким мальчиком свои темные колдовские обряды, проявляя в нем образ Нечистого. Народ охотно верил. Злые языки выдумывали ужасные небылицы о подозрительных воях в кладовой старой женщины, о тенях, которые появляются по ночам, но Мир знал, что все слова от первого до последнего -- ложь. Никаких воплей и теней не могло быть в принципе -- Александра занималась селекцией растений уже много лет и оттого ее овощи выглядели гораздо лучше соседских, что в свою очередь служило новой пищей для слухов. Иногда это злило мальчика, доводило до исступления, чаще не интересовало. Бабушка говорила, что давно перестала обращать внимание на эти глупости и объясняла просто завистью, ведь ее овощи и вкуснее, и больше. Горожане Маничера, куда частенько возили товар местные фермеры, незнакомые с черными слухами, с радостью раскупали товар.
   Деревень, подобных Стоунвилу, вокруг Маничера располагалось около десятка. Большинство из них появились около двух сотен лет назад, когда в Арнейских горах нашли залежи самородной серы. С тех пор все карьеры зачахли -- залежи оказались не столь обширными, как предполагалось раньше. Большинство людей покинуло селения, но часть, которых никто не ждал и закрепился на новой земле, остались.
   Мир привык жить вне окружающих, лишь изредка пересекаясь с ними у ручья. Тот, стекая с горных вершин, приносил с собой прохладную и чистую воду -- деревня питалась только этим источником. Для удобства кто-то выстроил несложный механизм у одного из многочисленных мелких водопадов -- здесь дно ручья напоминало лестницу. Механизм состоял из водяного колеса, поднимающего воду, и желоба, по которому стекала вода при повороте соответствующего рычага. Место в деревне то ли в шутку, то ли всерьез, называли "водопоем". На водопой хоть раз в день приходили все жители деревни. Здесь же однажды он встретил ее, девушку по имени Вая. Конечно, Мир понимал, ни о каком взаимном чувстве речи идти не может -- кто же посмотрит на такого урода?-- но все же, где-то глубоко в душе, хранил надежду. Он ждал, подглядывал издалека, боясь подойти. Вдруг она посмотрит на него косо, а еще рассмеется -- страшнее не придумаешь.
   Вот и сейчас Мир, спускаясь к ручью, чтобы набрать воды, замер, заметив знакомую фигуру. Это цветастое платье он узнал бы из тысячи. Юноша спрятался за кустом и пристально наблюдал за девушкой. Каждое ее движение казалось исполненным совершенства. Вот она повернула рычаг, и вода послушно потекла по желобу, наполняя ведра. В этот момент она почему-то напоминала повелительницу природы из сказок, которые рассказывала ему Александра.
   "Что за странные сравнения",-- думал Мир.-- "Богиня Тэна, мать природа? Какие глупости. Я же Ваю совсем не знаю, с ней никогда не разговаривал. Она и видела-то меня только издалека. А может быть и хорошо, что только издалека? Надо к ней подойти. Она наверняка бы меня поняла. Что я, совсем ни на что не годен?"
   Миру хотелось сделать так, чтобы она улыбнулась. Он уже давно присмотрел полянку, где собирался сорвать цветы. Желтые и яркие, они напоминали солнце и не могли не порадовать девушку.
   Мысли пронеслись вихрем. Мир только сделал шаг и остановился. Снова сомнения одолевали его: а вдруг посмеется, прогонит, закричит? Неужели он настолько безобразен, что не достоин, даже заговорить с ней?
   Пока он размышлял, Вая уже набрала воду. Какие глупые сомнения, разве такая чудесная девушка, может прогнать его? Миру показалось, что настал его час. Да, именно сейчас и никогда после, ему выпал этот шанс познакомиться с ней. Он шагнул из кустов и сказал:
   -- Доброе утро!
   Точнее, он думал, что сказал, но неожиданно голос прозвучал неровно. Вая подняла взгляд и дернулась -- ведро задело поручень и грохнулось, вода поспешила обратно в ручей.
   -- Я просто воды набрать. Не пугайся,-- эти слова вырвались сами собой.
   -- Отстань от меня!-- прокричала она.-- Чего тебе надо?
   -- Ничего.
   -- Ты меня напугал.
   -- Я не хотел...
   -- Не хотел бы, не сделал. Не иначе, как Нечистый тебя сюда приводок!
   -- Эй! Что здесь случилось?-- донесся со стороны знакомый голос соседа Сника, мужика сурового и прямолинейного. Занимался он тем, что рассказывал всякие небылицы о бабке Александре и ее колдовских обрядах в подвале. Иногда, казалось, он восхищается такой опасной близостью с ведьмой и ее странным внучком.-- Пошел вон! Мало тебе от папочки Эрла досталось вчера? Жаль он в тебя кнутом не попал. Я сказал, пошел вон отсюда, урод!
   Мир замер в нерешительности.
   -- Ах ты сволочь. Я тебе сейчас так хвост накручу! Я не ясно выразился?!-- снова прокричал сосед и поднял корягу.-- Оглох? Так я тебе мигом прочищу уши.
   Посыл ясен и без слов. Мир бросился прочь, почувствовав, как что-то обожгло ему спину, но боль существовала где-то далеко, его душила обида и слезы. Вслед он услышал слова:
   -- Давай-давай! Чеши отсюда!
   Мир пробирался сквозь кусты, не замечая, как ветки хлещут его по рукам и лицу. Он взлетел на крыльцо и ворвался в холл. Здесь пахло теплом и супом. Со стороны кухни слышался стук ложки о миску -- Александра что-то готовила.
   -- Мир, это ты?-- донесся ее голос.
   Мальчик не мог ответить. Слезы душили. Он быстрыми шагами поднялся наверх, в свою комнату, захлопнул за собой дверь и рухнул на кровать.
   Конечно же, Сник сегодня станет героем дня. Будет рассказывать, как спас девочку от злобного чудовища, а он проведет взаперти весь день. В этот момент Миру хотелось умереть, больше никогда не видеть этих людей, не взваливать ответственность на Александру. Стук в дверь отвлек его от мыслей.
   -- Мир, что случилось? Тебя кто-то обидел?
   Ему снова стало стыдно. Подумаешь, обозвали и огрели. Сколько раз такое случалось. Угораздило же родиться таким! Но что он мог поделать?
   -- Мир, можно я войду?
   -- Да,-- ответил он, поспешно стряхивая слезы.
   Никто и никогда его не полюбит. Нет таким, как он, места ни здесь, ни где-либо еще. И Вая с таким пренебрежением смотрела на него. С таким омерзением! За что ему такое проклятие?
   Дверь скрипнула. Бабушка строго смотрела на него.
   -- О, святая Тэна, что на этот раз случилось-то?
   -- Да ничего необычного...
   -- Обычно ты не так остро реагируешь на глупости людей.
   Мир даже улыбнулся. Бабушка часто называла подобные события глупостями.
   -- Опять дразнили?
   -- Да нет, расстроился что-то.
   -- Это все Вая Риман, да?
   Юноша вздрогнул. Откуда она могла догадаться? Александра снисходительно улыбнулась. Иногда ему казалось, что бабушка читает его мысли, но, конечно, причина крылась в другом: она просто хорошо знала себя и людей. Для многих жителей деревни догадливость Александры служила дополнительным источником слухов и сплетен.
   -- Я давно заметила, как ты на нее смотришь. Исподволь, когда думаешь, что никто этого не видит. Ты встретился с ней у водопоя?
   -- Вообще-то... да,-- признался он.-- Я...-- и отчего язык так предательски заплетается?!-- Я ее напугал, наверное, и... -- предательские слезы снова навернулись, но Мир усилием воли не дал им появиться.
   -- Ты такая ранимая душа... и такая сильная, хотя сам об этом и не догадываешься.
   "Да уж, герой, ничего не скажешь: сбежал, как трус",-- подумал Мир. Ему стало противно. Действительно, почему он сбежал? Никогда не отступал, а сегодня сдрейфил, сдался.
   -- Трудно жить и понимать, что нельзя ничего исправить,-- сказал он.-- Я здесь чужой. Мне никогда не найти здесь даже друга. И все из-за моей внешности. Не драться же мне снова -- это глупо.
   -- Ты уже не маленький, и это, конечно, не метод. Дело же не в твоей внешности. Вполне себе симпатичный мальчик. Тебе почти шестнадцать, и ты очень даже хорошо сохранился.
   Мир с сомнением покачал головой, но не смог удержаться от улыбки. Александра тоже улыбалась. В глазах, несмотря на возраст, прыгали чертики. Кто бы мог подумать, что семидесятилетняя бабушка может так мило кокетничать?
   -- Люди не готовы принимать тебя таким, каким ты есть на самом деле. Их одолевают страхи и сомнения. Им проще испугаться, чем побороть себя.
   -- Я это понимаю...
   -- Тогда ты должен понимать, что для тебя каждый день -- это вызов твоим же страхам. Тебе не кажется, что в том смысле ты гораздо выше их?
   -- Наверное, но я бы предпочел иное.
   -- Это дает тебе преимущество. Возможность преодолевать обстоятельства. Сегодня ты отступил. Считай это тактическим отступлением при стратегическом выигрыше,-- она хитро улыбнулась.-- Кстати, ты дочитал книжку?
   -- Да,-- Мир потянулся к тумбочке и достал оттуда книгу в толстом кожаном переплете.
   Александра рассказывала ему множество историй. Он уже знал больше, чем многие старожилы, не говоря уже о сверстниках. Когда-то в юношестве бабушка жила в городе и прочитала одну книгу под названием "Математика биологии". В ней рассказывалось о предположении, что вся наша внешность определяется группой частиц, различное сочетание которых сказывается на нашем внешнем облике. Именно эту книгу держал Мир.
   -- Все эти рассказы про Нечистого выдуманы людьми, которые боятся увидеть нечто больше, чем могут понять,-- когда-то рассказывала она.-- Ты не порождение зла. Просто эти частички сложились таким образом, что ты сильно отличаешься от остальных. У кого-то длинные руки, у кого-то больше глаза, но главное, чтобы внутри ты всегда оставался собой. Жизнь всегда оказывается справедливей людей.
   -- А откуда они берутся, эти частички?
   -- Половина от мамы, половина от папы.
   -- Кто они, мои мама и папа?
   Почему-то всегда, когда речь заходила о родителях Александра молчала.
   "Наверное, они были беглыми преступниками",-- тогда подумал Мир.
   -- Я бы хотел понять, почему я такой... Наверное, в институте я бы смог понять, но я даже не ходил в школу.
   -- Поступление для тебя не станет проблемой.
   -- Бабушка...-- он хотел спросить, откуда же у нее такие обширные знания, но замер. Не хотелось бы своим любопытством будоражить больные воспоминания.
   -- Да?
   -- Я есть хочу,-- признался Мир.
   -- Пойдем. Сегодня у нас отличный суп. И скоро твой день рождения. Поверь, завтра будет большой сюрприз. Тебе понравится!

***

   Председатель не показывал своего неодобрения. Он слушал просителя с уважением и почтением, не высказывая своих эмоций, хотя те кипели в нем с большей силой, чем лава ожившего вулкана. Неслыханная дерзость последнего граничила с безумием и все же никто не смел прервать его. Даже Председатель! Тем более Председатель! Канте воплощал в себе идеалы общества, ему подражали, на его примере учили детей. Ему просто не дозволялось быть другим.
   Проситель был молодым человеком, лет двадцати пяти, не старше. Звали его Ламбе. Высокий, худощавый, он словно столб торчал посередине зала. Ментальный архив не содержал о нем какой-либо компрометирующей информации. Что может быть более обычно, чем история простого человека? Родился, учился, несколько лет работал и ничего больше. С движением, носящим необычное название "Нова", его связывали студенческие годы и вечера, которые он проводил в кругу друзей, также входящих в эту организацию. Совет не одобрял такого рода встречи и считал саму организацию опасной, но не мог ничего поделать - ее влияние распространялось быстрее, чем пожар по сухому лесу, и все попытки выйти на организаторов ничего не давали. Каждый раз, когда казалось, что руководитель движения тот самый человек, когда его брали, выяснялось, что он всего лишь пешка в чьих-то более умелых руках. Руки эти простирались далеко за пределы Золотого Города. Они виднелись повсюду. И вот теперь могущественный противник бросал вызов самому Совету! Всем устоям и правилам жизни Золотого Города.
   -- Мы считаем,-- продолжал Проситель Ламбе, охватывая взглядом двенадцать мужчин и женщин, образующих Совет,-- что власть должна учитывать мнение нашего движения. По последним данным в него входит около миллиона человек, а это сравнимо с населением Золотого Города. Почему люди, которые имеют образование, которые сейчас, в эту минуту, формируют будущее Города и всего человечества не могут влиять на решения Совета? Не кажется ли вам, что старые механизмы, когда люди, по сути своей уже отжившие свой век, находятся у руля машины, двигателем которой являемся мы, молодое поколение? Мы не можем больше терпеть навязанных нам правил жизни, мы хотим сами выстраивать свою судьбу, свое будущее, а не слепо выполнять ваши прихоти.
   Члены Совета молчали - так требовал протокол. Сейчас время просителя, и они не имеют никакого права высказываться. Ламбе знал это и пользовался, насколько мог. Только постоянно чиркающее автоматизированное перо и шелест его шестеренок нарушало молчание.
   -- Что мы требуем,-- продолжал он.-- Мы требуем места представителю народа в Совете нашего представителя. Я закончил.
   Члены Совета переглянулись. Такой наглости не ожидал никто.
   -- Мы выслушали тебя, гражданин Ламбе. Ваше слово услышано. Вы сказали, что требуете места представителю народа в Совете, но ведь Совет, пережиток прошлого, как вы говорите. По-вашему, мы не являемся частью этого народа и пришли откуда-то со стороны, извне?-- председатель Канте говорил медленно и поучительно, словно профессор на лекции, его голос не дрожал, хотя внутри все колотилось от злости.-- Один миллион человек это много, да, но это всего процент от населения. И, тем не менее, вы считаете, что этот процент имеет право решать судьбу остальных девяносто девяти. О каком народе вы говорите?
   -- Но почему мы не имеем права? Почему я...
   Колокол грянул всей своей мощью, заглушив слова просителя -- мощный гул разнесся по всему пространству древнего зала. Казалось, даже серебристые горгульи, взирающие с парапета, недовольно поморщились. Сейчас проситель не имел никакого права говорить. За подобное нарушение его могли изгнать из Дома Совета, но Председатель поднял руку, призывая к спокойствию.
   -- ...вы затыкаете мне рот!-- кричал Ламбе сквозь гул.-- Не смейте затыкать голос народа!
   Председатель Канте устало снял очки и положил их в нишу, рядом с механизированной папкой и встроенными часами. У просителя оставалось в запасе еще десять минут.
   -- Молодой человек, я объясню ситуацию,-- снова невозмутимо продолжил Канте. Он говорил не только с Ламбе, но с множеством тех ушей, которые слушали их на расстоянии.-- Вам двадцать пять лет, мне не многим больше шестидесяти пяти. Не так уж я стар и закостенел, как может показаться. Трудно в вашем возрасте не подвергнуться желанию перевернуть мир с ног на голову. Когда-то я тоже был охвачен пламенем деятельности. Не сказать, что оно потухло, но я понял, что огонь может, как согревать, так и обжигать, а за красивыми лозунгами всегда кроется некрасивая истина. Никто не игнорирует миллион людей. Ваши интересы тоже учитываются, хотя здесь нет вашего представителя. И дело не в том, что вас зажимают. Вы знаете правила выбора в Совет, вы знаете, как принимается решение. Каждое принятие вы можете наблюдать в реальном времени через эмосферу, как сейчас смотрят на нас миллионы сограждан. Это большая ответственность. И чтобы ее удостоиться, следует доказать, что вы можете решать свои проблемы. Разве может человек, который еще не научился работать, отвечать за результаты своей работы, не узнавший муки отцовства или материнства отвечать говорить от имени других? Дело в том, что каждое решение вносит изменения в хрупкий баланс нашего общества, и не только общества, но и самой природы. Человек обладает силой, сравнимой с силой звезды. Что будет с ним, когда он вспомнит о своих примитивных страхах и желаниях, ведущих к разрушению?..
   -- Все это лишь слова. Меньшинство всегда угнеталось большинством!-- прокричал Ламбе, но колокол снова заглушил его голос.
   Проситель не слушал и не хотел слушать. Его наглость уже граничила с безумием, но когда Председатель Канте произносил речь, он обращался скорее не к этому человеку, а к тому миллиону, который слушал его внимательно и критически.
   -- Неумение слушать -- один из признаков незрелости вашего разума, гражданин Ламбе,-- высказалась Советница Ария до этого момента молчавшая.-- Сейчас мы не договоримся. Подумайте о тех словах, что сказал Председатель Канте. В прошлом мы прошли через столько потрясений, что сейчас было бы преступлением ломать естественный ход истории.
   -- Мы приглашаем вас в этот зал через год,-- высказался Председатель.-- Тогда вы станете старше. Может быть, у вас появится ответственность. Тогда вы трезвее посмотрите на свои требования. Благодарим за речь.
   Председатель поднялся. Грянул малый колокол, известивший о завершении собрании. Ламбе с ненавистью развернулся и твердыми шагами направился к выходу. Ни через год, ни даже два встреча не состоялась. Нова приступила к активным действиям.

***

   Ничего не делает обыденную жизнь ярче маленьких неожиданностей. Обычно по праздникам они жарили сахар. Коричневый леденец отдавал горьковатой сладостью, и этот вкус навсегда отразился в памяти. Но на этот раз на столе лежало совсем другое лакомство. Конфеты! В последний раз Мир пробовал их лет пять назад. Вкус молочного шоколада надежно впился в детские воспоминания не менее яркими красками. Конечно, они были дорогим лакомством, а лишних денег не водилось. Александра, наверное, закупила их в свою последнюю поездку в Маничер, где обычно продавала местным перекупщикам овощи.
   Шестнадцать лет по закону считалось совершеннолетием, поэтому Александра решила не жалеть денег на любимого внука. Мир ждал этого дня и боялся. Как требовал закон, в день совершеннолетия глава сельской администрации Вицлав выдавал паспорта новым гражданам. Они представляли собой бумагу с именем, подкрепленной королевской печатью. Юноше предстояло пройти эту, казалось бы, простую бюрократическую процедуру. Она не представляла особых проблем только для тех, у кого имелись деньги и, конечно, для таких подозрительных личностей имелись свои расценки. Так что, если Вицлав вполне мог воспользоваться своей властью и отказать. На шерифа надежды никакой: он предпочитал не портить отношения с односельчанами, ведь по большому счету закон в деревне никто не нарушает, а драки и нападки у мальчишек встречались всегда. К тому же, ему регулярно перепадала небольшая сумма со стороны Вицлава. Все считали такое положение вещей само собой разумеющимся, и никто не возражал. С такими мыслями Мир вошел в приемную чиновника.
   Вицлав, казалось, даже не заметил его появления. Мужчина сидел за своим столом и читал газету. Превосходное зрение позволило разглядеть заголовки статей. Журналисты предлагали сплотить граждан в борьбе с ересью и антинаучностью профессуры Нилайского Центрального Университета. По всей видимости, церковь не хотела новых конкурентов. Лет тридцать назад такие лозунги закончились массовыми гонениями. Мир подозревал, что они были той причиной, которая заставила Александру поселиться в этой деревне. Если слухи не врут, сам кардинал приезжал лично убедиться в добросовестности выполнения священного долга инквизиторов. Но что конкретно подтолкнуло церковь к столь резким действиям, мало кто знал.
   -- Господин Вицлав,-- негромко произнес Мир,-- доброе утро.
   Чиновник слегка опустил газету и посмотрел поверх нее на юношу.
   -- Говорят, ты порядок снова нарушаешь,-- не здороваясь, сказал он.
   "Ну вот, началось! Что же на этот раз?"
   -- Что за безобразие ты устроил у водопоя?
   -- Какое безобразие?..
   -- Уже забыл?
   -- Ничего такого,-- догадался, наконец, Мир.-- Вая не ожидала моего появления и испугалась. А я просто шел туда, чтобы воды набрать.
   -- Да?-- он хмыкнул, положил газету на стол и скрестил толстые пальцы на груди.-- Немудрено испугаться. А приставал ты к ней зачем?
   -- Приставал?
   -- Ну да. Или скажешь, не было такого? Сник мне все рассказал, и Вая подтвердила.
   -- Что?!-- Мир не поверил своим ушам.
   Неужели Вая оговорила его? Эта милая девушка, которая казалась ему верхом совершенства, вдруг без всяких веских причин солгала, поддержав этого глупца Сника.
   -- Знаешь, я, конечно, понимаю, возраст и все такое. Да, и еще... Ну, ладно,-- Вицлав махнул рукой.-- Я вот к чему. Если эта история еще раз повторится, я не стану препятствовать твоему аресту.
   Мира бросило в жар. Что же он такого сделал?! Ведь не было ничего! Но разве кто-нибудь бы ему поверил?
   -- Понимаешь, здесь многие очень недовольны твоим присутствием и твоим поведением. И вот еще новость: сегодня к нам приезжает епископ Нилайский Окан Промила. Слышал о таком?
   Юноша отрицательно замотал головой. Почему ему должно быть что-то известно об этом епископе? Церковь Триединства его никогда не интересовала.
   -- Большой человек из столицы. Знатный человек. Мне надо, чтобы тебя сегодня никто не видел. Тебе же не нужны проблемы? Вот и мне тоже. Ты меня понял?
   -- Да.
   -- Так вот, видит Тэна, если сегодня из-за тебя произойдет хоть одно происшествие, хоть что-нибудь, тобой займется суд. Шериф получит все жалобы на тебя и на твою ведьму Александру. Знаешь, сколько у меня официальных заявлений?-- в доказательство своих слов Вицлав потянулся к ящику стола и выдвинул его. Там лежала стопка бумаг.-- Не меньше двадцати за последний год. Я уже и сам начинаю побаиваться. Вдруг твоя бабка готовит зелье и для меня.
   -- Что вы такое говорите?
   -- Или какой-нибудь яд для епископа,-- чиновник с треском захлопнул ящик.
   Мир с трудом сдержал гнев. Бабушка и мухи не обидит.
   -- Вы же знаете, что это не так.
   -- А вот представь себе, не знаю. Ладно, это все лирика. Пришел за паспортом?
   -- Да.
   -- Ты его получишь,-- сказал Вицлав, откинувшись на кресло, которое под его весом угрожающе заскрипело,-- но только завтра, когда епископ уедет, и при одном условии.
   -- Каком?-- глухо спросил юноша.
   -- Ты уже забыл?
   -- Нет, помню...
   -- Вот и отлично,-- перебил его чиновник и опустил взгляд на газету, давая понять, что разговор окончен.
   -- Давайте я сейчас паспорт заберу.
   -- Что?-- Вицлав посмотрел на Мира, словно видел его впервые.
   -- Давайте я сейчас паспорт заберу,-- повторил мальчик.
   Глаза Вицлава полезли на лоб, словно он проглотил жабу. Это выражение лица Миру даже понравилось, и он испытал миг торжества, но вскоре чиновник взял себя в руки.
   -- Что ты сказал? А ну-ка повтори еще раз!
   -- Я просто подумал...
   -- Пошел вон!-- прокричал Вицлав.-- Я тебя предупредил. И скажи спасибо, что я не передаю заявления прокурору!..
   Вышел Мир с паршивым настроением. Разгневать главу сельской администрации -- что хуже могло произойти? Разве что неполучение паспорта. В таком случае он не мог даже выехать из деревни без сопровождающего. До некоторой поры его возраст будет скрывать отсутствие паспорта, но что случится потом, когда всем станет очевидно, что ему уже давно не шестнадцать? Тюрьма реальная или здесь, за стенами дома -- выбор, который оставил ему Вицлав. То, что чиновник нарушит свое обещание, сомневаться не приходилось. И еще Вая оговорила его, оклеветала. Зачем она так поступила? За что?! Он-то считал ее чистой, неспособной на такие поступки, а реальность оказалась гораздо прозаичней. Вая оказалась такой же, как и все остальные.
   Мир присел у крыльца дома администрации. Идти домой не хотелось. Что он скажет бабушке? Что никогда не будет иметь никаких прав, никогда не поступит в университет, не сделает ничего хорошего из того, что мог бы. Вся жизнь идет под откос из-за его необычной внешности. Наверное, правы люди: он проклят. Обида снова душила его. От безысходности он несколько раз ударил по скамье. Боль в костяшках пальцев успокоила, слегка полегчало.
   Мир встал и неспешно направился к дому. В тот момент он ненавидел себя, ненавидел всех людей вокруг. Юноша шел, не видя и не слыша перед собой ничего. Он даже произнес имя Нечистого и тут же осекся. Нельзя давать гневу волю. Что ж, жизнь все равно продолжается. Есть вещи, с которыми можно смириться, с которыми можно жить.
   Он остановился главным образом из-за того, что увидел вдалеке какое-то движение. Даже не увидел, а скорее почувствовал. Со стороны дороги, ведущей из города, виднелось облако пыли, поднимаемое каретами и лошадьми. Сейчас, издалека, они казались букашками, взбирающимися на холм.
   "Не иначе, сам епископ Промила пожаловал. Еще один гость на день рожденья",-- не без сарказма подумал Мир и поспешил домой, памятуя о предупреждении Вицлава.
   Александра негодовала, узнав об ультиматуме. Последний раз Мир видел ее такой, когда она поймала вора, залезшего в карман с деньгами. Скорость, с которой старая женщина отреагировала на движение воришки, не могла не поразить -- столько силы и молодости до сих пор заключалось в ней. Сейчас Мир удивлялся снова.
   -- Нет! Это переходит всякие границы!-- кричала она.-- Я не позволю. Сейчас же я схожу к нему!
   -- Не надо. Там какой-то епископ приезжает.
   -- Кто? Какой епископ?
   -- Промила.
   Александра, услышав имя епископа, только распалилась еще больше:
   -- Промила? Окан Промила, епископ Нилайский? Этот глупец, у которого солнце горит по божьему велению. Впрочем, как и мухи из грязи рождаются. И они всерьез говорят о Сфере Фергенса,-- она хмыкнула.
   Мир пожал плечами. Сам-то он в существование некоего нематериального небосвода, называемого Сферой Фергенса, не очень верил, но Церковь всегда однозначно выражалась в пользу ее существования.
   -- Этот Крарта -- марионетка. Ничего он сможет у тебя украсть.
   Что мог украсть у него епископ, Мир не понял. Будущее? Без документов он и так заперт здесь, как в клетке.
   -- Хорошо,-- Александра явно прокручивала какую-то схему в голове.-- Я схожу к нему завтра. Зачем нам лишние проблемы, верно?
   В конце концов, вероятно, чиновник выполнил бы свое обещание в обмен на звонкие монеты, а Вицлав их любил. Как ни крути, но ничего не мешало подождать хотя бы день, стоило только прижать гордость. И все-таки Мир чувствовал, что не эта дилемма сейчас терзает бабушку. Внешне она успокоилась, но все равно чувствовалось напряжение.
   -- Я пойду к себе. Почитаю,-- сказал Мир.
   -- Да, конечно. Пойду роктой займусь.
   -- Я могу помочь.
   -- Нет, не стоит. Я сама с семенами разберусь. Хочешь, салат из них сделаем сегодня?
   -- Можно. Я нарву.
   -- А как же Вицлав? Он же приказал тебе сидеть дома.
   Прозвучало обидно. Умела бабушка сказать так, чтобы зацепить. Один легкий точечный удар и здание рушилось, как карточный домик.
   -- Сходи, нарви.
   Бабушка спустилась в подвальчик, а Мир направился к выходу. Лишний раз попадаться на глаза не стоило, но епископ въезжал в деревню с противоположной стороны, и вряд ли кто-нибудь пропустит столь знаменательный визит -- когда еще такое случиться? Так что жителям деревни будет не до него.
   Мир вышел на улицу. Действительно, вдалеке, ближе к центру деревни, собралась толпа. Она обступила высокого во всех отношениях гостя полукругом и внимала его речи. Слов Мир не слышал, но то, что говорит именно тот самый епископ Промила, можно было догадаться по восхищению толпы.
   Александра знала этого церковника и, по всей видимости, знакомство не относилось к приятным. Минуту назад спрашивать он побоялся, но догадывался, что это как-то связано с гонениями на ученых. Может, Окан Промила активно помогал изгонять неугодных. Возможно, даже лично поспособствовал отшельничеству Александры. Тогда все становится ясным и понятным.
   Мир направился на задний дворик, где расположился огород. Небольшой участок, на котором они выращивали на продажу овощи, располагался ближе к реке, а огород служил исключительно для удобства. Всего в паре десятков метров ближе к центру деревни расположился одноэтажный дом Сника. Между ними пролегал пустырь, где когда-то возвышался еще один дом, но тот сгорел задолго до рождения Мира и его никто не собирался восстанавливать. Никому не хотелось селиться рядом с ведьмой и ее маленьким чудовищем.
   Мир подавил в себе желание воспользоваться случаем и отомстить Снику за свое унижение. Скажем, невзначай курятник открылся, скорее всего, из-за ветра и куры разбежались. Мальчик даже усмехнулся, но памятуя о последствиях, воздержался от подобных глупостей и вернулся к делу.
   Рокта представлял собой приземистое растение. Листьев его не ели, а вот бурый корнеплод, слегка горьковатый на вкус, если его смешать с маслом, вполне годился для салата с листьями капусты. Обычно его ели летом, в жару приятно освежал.
   Мальчик вернулся домой без эксцессов. Никто не заметил нарушителя. Впрочем, какой из него нарушитель? Разве выйти к себе во двор нарушение?
   Бабушка возилась в подвале, нескончаемо занимаясь своими опытами. Мир вымыл рокту, очистил ее и уже отточенными до автоматизма движениями нарезал в большую деревянную миску. Бабушке только оставалось достать уже заготовленную для таких случаев капусту и дополнить ею салат, а затем заправить солью и маслом. Неплохо было бы туда еще добавить редьку, но ее запасы были на исходе.
   С чувством выполненного долга Мир поднялся к себе в комнату. Его ждала книга, повествующая об истории Золотого Города, придуманного замечательным автором по имени Скела Ираас.

***

   За десять лет Золотой Город и его провинции покинуло порядка миллиона человек. В основном, молодых. Никто не запрещал им уезжать, никто не удерживал. Они просто уходили на юг, в свое новое поселение. Жаркие степи преобразовывались, неплодородные земли обогащались с помощью машин. Эти паровые монстры пропахивали землю, загребая ее гигантскими ковшами, и выплевывали уже богатую минералами почву. Однако еды все равно не хватало. Некоторые жители возвращались в более обустроенные северные районы. Обратно их принимали с сочувствием, но без особого энтузиазма. Большинство таких жителей выделяло в эмосферу ядовитые испарения недоверия. Возвращенцев считали предателями, что накладывало свой отпечаток на уходящих. Те понимали, что обратной дороги уже не будет. Нова пыталась строить новую жизнь. Старые взаимоотношения рушились на глазах.
   -- Что их туда привлекает?-- спросил Фагода Лога, глядя на удаляющиеся транспортные диски.-- Правда, я бы не хотел туда.
   -- Значит, что-то влечет,-- безразлично ответил брат.
   -- Ты ученый. Вот ты мне скажи. В чем прелесть новой жизни? Кроме того, что она новая. Я понимаю, молодость, гормоны, желание перевернуть все вверх дном, но что заставляет этих людей бросать все и срываться с места?
   -- Они называют это свободой.
   -- От кого?
   -- От нас,-- Меркил почесал белую бородку.-- Они не хотят жить в эмосфере. Их гнетет ощущение того, что кто-то другой может услышать их чувства, их намерения.
   -- Всегда можно остаться наедине с собой.
   -- Можно, но им того мало.
   -- Не нравится мне это. Как я смогу относиться к человеку, если не знаю его намерений? И вообще, зачем скрывать, разве что ты не замыслил ничего хорошего. Верно?
   -- Не знаю, мне не кажется, что они что-то замышляют. Они просто верят, что так будут жить лучше, чем мы сейчас. После того, как десять лет назад Совет отказал им в равноправии, они решили построить свое общество и доказать нам нашу отсталость.
   -- Но разве Председатель Канте не объяснил, почему им отказали?
   -- Объяснил, но ответ их не устроил. По большому счету, им и не требовалось разрешения. Ясно было, что им откажут. Никто не станет устраивать переворот из-за недовольного меньшинства. Они просто хотели убедиться, что больше новистам с нами не по пути.
   -- Думаешь, им это удастся?
   -- Не знаю. Любое общество должно куда-то двигаться. Наше не исключение. Я не уверен, что тот путь, который выбрали эти люди, лучший. По мне, пусть все остается, как есть, но мы ничего не можем сделать. Это их выбор, но если смотреть с научной точки зрения, это развитие, нравится оно нам или нет.
   -- Так пусть делают выбор, не забирая наши машины.
   -- Совет постановил,-- пожал плечами Меркил.-- Я лично знаю председателя Канте -- правильный человек, мудрый. Не зря находится на своем месте. Вряд ли он принял такое решение, не обдумав все "за" и "против".
   -- Вы с ним вроде как соседи по домам.
   -- Да, живет через дорогу. Он сказал, что хочет открыть клапан, чтобы выпустить пар, иначе может начаться война. Видишь ли, нельзя совместить две формации в одной, не разрушив целого. Председатель это прекрасно понимает.
   -- Война?!-- Фагода отшатнулся, словно его ударили.
   -- Да, она самая. Это когда люди убивают людей.
   -- Разве такое возможно?!
   -- К сожалению. Наши предки не гнушались этим. Не знаю, прав Канте или нет. Мне кажется его решение серединкой на половинку. Рано или поздно они снова о себе напомнят. Я не верю в их эксперимент. Он провалится. Люди не могут жить с такими нравами. Им придется подстраиваться под среду и менять свое отношение друг к другу. Сначала один будет тайно использовать другого, затем начнется расслоение и все вернется так, как в древние времена. Понимаешь, если я что-то, например, замыслю плохое, то остальные это почувствуют и не дадут совершить содеянное. Я, ты, все мы как на ладони, а новисты носят при себе блокиратор. Это делает человека полностью независимым от всех моральных норм.
   -- Зачем им воевать? Зачем им вообще убивать других людей? Нет, мне кажется, ты ошибаешься.
   -- Надеюсь. Сейчас они довольны и нас не трогают. Разве что родителей. Многие родственники оплакивают новистов, словно те умерли. Родители перестают чувствовать детей. Каждый из нас с детства знал, где его отец и мать, радуются они или грустят, но когда сталкиваешься с новистом, ощущение неприятное. Перед тобой стоит человек, ты его отчетливо видишь, но не ощущаешь. Он смотрит на тебя и, допустим, улыбается, но ты не ощущаешь его радости.
   -- Вот-вот, и я об этом. Сразу возникает подозрение, что он что-то задумал. Неприятные вещи рассказываешь, братец...
   -- Да уж...
   На площадь вышла небольшая группа молодых людей, всего около двадцати человек. Через двадцать минут должен состояться еще один рейс, но пока паролет не появлялся.
   Фагода рассматривал их внимательно. Новисты обменивались между собой короткими фразами, хохотали, но приподнятое настроение никак не ощущалось в эмосфере. Эта группа словно отсутствовала в реальности и могла бы показаться галлюцинацией непривычному человеку. Живое существо есть, и его нет -- оно не ощущается. Словно морок. Странно.
   Двое из молодых людей, девушка и юноша, отошли чуть в сторонку и поцеловались.
   Фагода ощутил, как содрогнулся Меркил. Добропорядочные люди оставляют интимные вещи только между собой, даже эмосферу приглушают, чтобы ее не ощутили другие, а эти...
   -- Свою дочку, я не выдал бы замуж за такого. Не одобрил бы союза.
   -- А им не требуется нашего одобрения,-- ответил Меркил.-- Более того, наше неодобрение частенько указывает им на то, что они двигаются в верном направлении.
   -- Странная логика.
   -- Логика наоборот. Я рад, что у твоей Феи с головой все нормально.
   -- Стараюсь оберегать. И все же боюсь я за нее. Мало ли чего. Окрутит ее кто-нибудь из этих.
   -- Главное, чтобы не попала в дурную компанию в университете.
   А парочка тем временем продолжала страстно целоваться.
   -- А они не начнут тут...-- осторожно спросил Фагода.
   -- Нет, на людях они пока не решаются этого делать. Видимо, все-таки что-то их сдерживает.
   -- И на том спасибо.
   -- Хотя я знаю, есть такие, что эмосферу включают, чтобы их услышало как можно большее количество людей вокруг, почувствовало их радость.
   Фагода скривился.
   -- Как пошло. С меня хватит. Больше о них не рассказывай, а то мне уже как-то плохо.
   -- Ты сам попросил,-- недоумевал Меркил.-- А то пойдешь к ним и начнешь читать нотации о нормах приличия.
   -- Делать мне нечего, что ли? Их все равно не переубедишь или, наоборот, воспримут как знак одобрения. Я здесь не для этого. Нам нужно встретить посла,-- ответил Фагода и посмотрел на часы. Дисколет запаздывал.-- Абсурд какой-то. Такое ощущение, что они создают свое государство.
   Меркил тяжело вздохнул, и Фагода ощутил затаенную тревогу и грусть брата.
   -- Хуже, они его уже создали и назвали его Нова. Они создают другую цивилизацию.
   На горизонте из-за гор вынырнула черная точка. Она росла -- пассажирский паролет дискообразной формы приближался. Группа молодых людей засуетилась, пододвигая к себе вещи. Парочка прекратила обниматься и направилась к остальным. Внешне ничем не примечательные молодые люди. Вот только с совсем непонятными ценностями.
   -- Куда катится мир,-- вздохнул Фагода.
   Транспорт тем временем приближался. Грохот его двигателей уже отчетливо выделялся среди городского шума. Из коротких труб, рогами торчащих из верхней части дисковидного корпуса, валил черный дым.
   Всего в Центральном Городском Порте оборудовано пять взлетно-посадочных мест для паролетов. Сейчас из них пустыми оставались всего два. Фагода знал, что этот транспорт сядет на площадку номер три, около которой как раз стоит группа переселенцев. Сейчас его беспокойство мог ощутить каждый в радиусе нескольких метров. Что сказать послу Ламбе? Слова приветствия? Формальность ради формальности? Какие-то глупые и ненужные ритуалы, когда без слов сказать удалось бы гораздо больше. Если бы только посол обладал способностью к эмпатии... Точнее, тот обладал, но, как и все новисты, носил глушилку, что нивелировало связь через эмосферу. Нет, Фагода не понимал, как так можно. Он бы чувствовал себя калекой.
   Зажглись посадочные огни, очерчивая круг десятиметрового радиуса. Грозная тень повисла над площадкой. Транспорт опускался, грохоча механизмами и выдыхая струи пара и жара.
   Фагода и Меркил направились к посадочному кругу номер три. Фагода еще раз прислушался к чувствам переселенцев. Никто. Фантомы. Ему стало даже немного жутковато, но тут транспорт коснулся земли и, скрипнув пневматикой, замер. Стало не до новистов. Голос в рупоре объявлял о прибытии, но все желающие и так уже собрались у трапа, который выползал из днища корабля. Вскоре дверь открылась, и показался худощавый человек. Из-за высокого роста тому пришлось слегка пригнуться, чтобы не удариться головой о перекладину. Он спускался не спеша, с интересом поглядывая на встречающих. Сомнений не осталось. Перед встречающими стоял посол Ламбе десять лет назад бывший просителем. Фагода узнал его и поспешил к трапу.
   -- Добро пожаловать в Золотой Город, посол Ламбе Крато,-- произнес он, вспоминая наставления Психослужбы.-- Меня зовут Фагода Лога. Я ваш встречающий.
   -- Добрый день,-- с улыбкой ответил посол и вопросительным взглядом указал на второго встречающего.
   -- Это мой брат, Меркил Лога, член Научного Совета Города. Мы вас проводим до Наоса Совета, если вы пожелаете.
   -- Очень приятно. Спасибо.
   -- Мы действительно рады приветствовать вас и надеемся, что вам понравится,-- звучали заученные слова.-- Паромобиль ждет вас.
   -- Благодарю.
   Посол снисходительно улыбнулся. И хотя Фагоде такое поведение не нравилось, он старался скрыть свои негативные эмоции. Еще ни разу в жизни ему не доводилось делать таких странных вещей, но даже не некоторое высокомерие Ламбе его расстроило больше всего. Встречающий не чувствовал гостя, не ощущал его нутро. Говорить заученные слова человеку, которого не чувствуешь, все равно что разговаривать с пустотой. Одно утешало: совсем скоро миссия завершится. Только бы довести Ламбе до Наоса, а что случится потом, уже не его забота. Пусть Меркил и его Психослужба работают, а он, просто фермер, волей случая выбранный встречать высокого гостя, наконец, сможет вернуться домой. Хотя Фагода подозревал, что случай-то как раз здесь не причем -- к этой встрече Меркил приложил определенные усилия. Вот только зачем? Хотелось бы знать.
   Паромобиль, предоставленный Службой Транспорта Города, развивал скорость до тридцати миль в час. Фагода гнал его по центральному проспекту города. Двигатель выдыхал пар и натужно гудел, словно умолял сбавить обороты.
   Посол устроился на заднем диване и разглядывал город с таким видом, будто бы видел его впервые. Указав пальцем на здание театра, Ламбе спросил:
   -- А вот его здесь, вроде бы не было.
   -- Совершенно верно. Он построен два года назад по проекту Маритоо,-- произнес Фагода.
   -- Любопытно.
   Что в этой новости гость увидел любопытного, фермер так и не понял. К счастью, вдали уже виднелся Наос Совета, а Ламбе ни о чем больше не спрашивал...
   Позже, уже ближе к вечеру, когда закончилась встреча посла с Советом, Фагода встретился с братом. Здесь, на балконе шестого этажа Наоса Совета, расположенного в самом центре Города, открывался величественный вид на все когда-либо сотворенное человеком. Еще никогда обычный фермер не поднимался столь высоко. В первый раз, когда он посмотрел вниз, закружилась голова, но теперь Фагода привык и не обращал внимания на несколько этажей под ним. Теплый южный ветер дул спокойно, и он даже иногда закрывал глаза, чтобы насладиться его дыханием.
   -- Как прошла встреча?-- спросил Фагода, глядя на предзакатное солнце. Лучи светила слегка касались домов, растягивая длинные тени.
   -- Сложно сказать,-- Меркил выглядел встревоженным. Даже если бы при нём была глушилка, это легко читалось на лице брата.
   -- Я не пойму, зачем вам понадобился. Разве нет более достойных людей? Признаться, пока я ехал сюда, думал о рокте и о дождях, но про посла в последнюю очередь. А ведь я вроде бы его встречаю, хотя мне это совсем не нужно.
   Меркил улыбнулся и сказал:
   -- Так надо было.
   -- Объяснишь?
   -- Объясню,-- брат выпрямился, словно расправляя затекшие плечи и, посмотрев по сторонам, продолжил.-- Видишь ли, у нас было предположение, что посол не носит при себе никаких приборов, подавляющих проникновение в эмосферу.
   -- Но,-- удивился Фагода,-- я же его не чувствовал. Он же не машина.
   -- Не машина,-- кивнул ученый.-- Он, конечно, человек, но ты верно заметил, что мы его не слышим. Мы хотели убедиться в этом.
   -- А причем здесь я? Щупали бы своими приборами. Зачем меня-то вызывать?
   -- Фагода, ты открытый человек, твои эмоции всегда бьют через край и видны. Посол сильней бы чувствовал твои эмоции, чем мои, человека рационального, понимаешь?
   -- Как будто...
   -- Так вот, пока Ламбе отвлекался, он не мог понять, какие эмоции испытываю я. Вот, допустим, я встречаю его один. Все внимание приковано ко мне. Я пытаюсь его сканировать, волнуюсь, что он непременно заметит. Ламбе легко бы это почувствовал. Раскрыл меня в два счета.
   -- Значит, нам удалось его обмануть?
   -- Надеюсь. И не без твоей помощи,-- Меркил похлопал брата по плечу.-- Кстати, Совет просил передать тебе благодарность.
   -- Я всегда готов помочь,-- с неподдельной радостью произнес Фагода,-- но я не понимаю, как же он без глушилки и не в эмосфере.
   Меркил снова, словно бы невзначай, осмотрелся. Вместо ответа брат достал механизированную записную книжку. Нажав золотистую кнопку на обложке, он активировал механизм -- тот пришел в движение, открыв исписанные страницы. Фагода смотрел на графики. Их было превеликое множество: тесты на психовосприятие, психозеркало, связь с эмосферой и многое другое. Большинство из них представляли собой линейную функцию с константным значением близким к нулю.
   -- Что они означают?-- Фагода озадаченно смотрел на брата. Тот снова нажал на кнопку, механизм зашелестел мелкими шестернями, закрывая блокнот.
   -- Все просто. Он не может принадлежать эмосфере.
   -- Как?!-- воскликнул Фагода и тут же замолчал, боясь, что посол мог их услышать.
   -- Есть два объяснения. Первое -- он таким родился. Второе -- его таким сделали. И, если честно, даже не знаю, что страшнее. Если же кто-то нашел способ отключать людей от эмосферы, то...-- Меркил замолчал и нервно забарабанил пальцами по парапету.-- Мы не просто разделяемся на два общества с разными укладами. Я даже боюсь предположить, к каким последствиям это приведет. Мы разделяемся на два вида, братишка. Человечество отныне не едино, даже не столько биологически, сколько психологически. Пропасть между нами. И она растет.

***

   Мир отложил книжку. Первый том подходил к концу. Осталось всего несколько страниц, но он их планировал осилить вечером перед сном. Если закончить чтение сейчас, вечером придется начинать второй том, а в таком случае можно не уснуть до утра. Изредка, когда сознание цеплялось за интересный роман, такое случалось, а Александра неодобрительно покачивала головой и назидательно ворчала: "Опять читал допоздна. Лучше б уж поспал, а то глаза красные. Посмотри на себя. Зрение хочешь посадить? Днем надо читать, при солнечном свете. И вообще керосин денег стоит. Не забывай". И все-таки Александра поощряла его интересы, будь то сказания или научная книга. В их маленькой библиотеке находилось несколько десятков книг -- по местным меркам целое состояние. Бумага, переплет -- все стоило значительных денег. Порой бабушка покупала книги на день рождения или по праздникам, хотя случалось, что поводом для покупки служил хороший заработок или удачный урожай.
   Со стороны улицы послышался далекий тихий стук, похожий на цоканье копыт. Неужели процессия епископа решила проехаться по деревне? Нет, насколько Мир успел заметить, сам иерарх церкви Триединства приехал в карете и никак не стал бы передвигаться верхом. Юноша выглянул в окно. Оно выходило под большим углом к дороге, потому ничего не удалось увидеть, а звук становился все громче. Кто-то явно приближался.
   "Проедут",-- понадеялся Мир, и звук как по команде пропал. Всадник, если это был действительно всадник, остановился. Дурные предчувствия охватили Мира. Он не испугался, но предупреждения Вицлава и присутствие в деревне высоких гостей настораживало. К тому же, никто и никогда не приходил к ним с добрыми намерениями.
   Мир отложил книгу и спустился по лестнице. Осторожно подойдя к окну, он встал так, чтобы его не могли увидеть с улицы. Рядом с калиткой стояла лошадь, уздечка отклонена в сторону -- кто-то ее держал.
   Из подвала поднялась бабушка.
   -- К нам гости?-- то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала она и подошла к окну.
   -- Кто-то приехал верхом.
   -- Я посмотрю.
   -- Да я сам...
   -- Вот этого как раз не надо. Кажется, я догадываюсь, кто к нам пожаловал.
   Александра открыла дверь. Мир прислушался.
   -- С прибытием, священник Крарта.
   -- Доброго дня, Александра. Да прибудет с вами благословенная Тэна. Разрешите войти?
   Небольшая заминка не укрылась от Мира, но бабушка ответила положительно. Он не знал, скрыться ему или нет, и прежде чем успел решить, они вошли. Священник, как и положено, выглядел аскетично. Темно-серая роба с символом трех колец, словно застывших во вращении вокруг одного центра -- символ триединства мира -- висела на нем мешковато.
   -- Здравствуйте,-- произнес Мир, когда священник осмотрел холл и посмотрел на него.
   По всей видимости, Крарта ожидал увидеть уродца, потому не вздрогнул, и даже вежливо ответил:
   -- Да придет в ваш дом свет Тэны, молодой человек.
   Мир, как подобает воспитанному, человеку поклонился.
   -- Что привело вас к нам?-- спросила бабушка.
   -- Ничто человеческое не чуждо нам, Александра, да?
   Бабушка нахмурилась.
   -- Вижу, вдали от цивилизации вы остались верны своим принципам,-- рассматривая Мира, продолжал гость.-- Тэна внимательно следит за чистотой природы. Наши глаза -- Ее глаза, уши наши -- Ее уши.
   -- Предлагаю пройти на кухню. Мир, иди в свою комнату.
   Неприятный взгляд священника гнал прочь сильнее любых слов. Мальчик уже проклял себя за медлительность, но без явной причины уйти не мог. Слова Александры давали повод, но уход теперь походил на бегство, тем более гость с нескрываемым интересом ждал. Хотелось намеренно встать здесь столбом и услышать очередную порцию глупостей. Возможно, священника удастся вывести из себя. Как бы хотелось увидеть гнев на его лице, но с церковью не шутят, потому Мир направился к лестнице и стал не спеша, как ему показалось, с достоинством, покидать поле боя.
   -- Оно слушается,-- с явным удивлением сказал Крарта.
   Слова прозвучали негромко и не предназначались никому, но Мир их услышал. Священник сказал "оно", словно перед ним стояла вещь, а не человек. Мальчику захотелось развернуться и высказать все, что накопилось у него в душе. Вспомнилась даже Вая Риман, которая с такой брезгливостью отвернулась от него. Гнев вскипал в его крови, но он дошел до двери, не подав виду, лишь краем глаза заметил, как Александра уводит гостя на кухню. Какой смысл биться об стену? Только лоб расшибить можно.
   -- Оно,-- передразнил Мир и не без удовольствия представил, что ответил священнику.-- Оно идет на кухню.
   Мысль пришла неожиданно. Мир даже улыбнулся. Да, это именно то, что нужно. Удачная шутка могла бы поставить священника на место. Осталось только воплотить ее в жизнь. Ступеньки лестницы слегка поскрипывали -- его бы услышали, потому пришлось искать другой путь.
   Юноша вошел в комнату и приблизился к окну. Смазывалось оно регулярно и потому открылось бесшумно. Аккуратно, боясь произвести даже малейший звук, он повернул замок и медленно раздвинул ставни. Жители деревни в основном находились в центре. Видимо, проповедническая часть представления подошла к концу. Ожидать милости Тэны, остались немногие. Главное сейчас не рухнуть в железный бак, наполненный дождевой водой. Мир перелез через подоконник и повис на раме. Под весом она слегка застонала. Вот будет неприятно, если рама не выдержит. Тогда придется долго объяснять, зачем он пытался выйти на улицу таким причудливым способом.
   Оттолкнувшись ногами от стены, Мир полетел вниз, готовый сгруппироваться, как учили книжки, но тут что-то больно ударило о голень, и он рухнул на землю, больно ударившись локтем -- рука онемела. Крик едва не вырвался сам собой, но его удалось сдержать.
   "Ладно, хоть шею не свернул. И на том спасибо",-- подумал он, поднимаясь и массируя ушибленную руку. Никто не звал его и не беспокоился относительно произведенного шума. Первая часть плана удалась без серьезных последствий.
   Мир направился к лошади. Священник намотал уздечку на столб слева от калитки и завязал конец узлом. Осмотревшись -- никто его не видел -- Мир ослабил узел и подтолкнул лошадь. Та посмотрела на него черными глазами, полными удивления, но с места не сдвинулась.
   -- Ну, чего стоишь? Давай, иди,-- негромко приказал он.-- Но!.. Давай.
   Лошадь неодобрительно покачала головой, растрепав гриву, но осталась на месте, отказываясь идти. Мир снова толкнул ее, но уже сильнее. Управляться с этими животными, он не умел, хотя несколько раз видел всадников. Отодрав ветку, Мир хлыстнул ею лошадь -- та попятилась. Мальчик замахнулся еще. Метод оправдал себя. Лошадь сделала несколько шагов, узел окончательно развязался, и она пошла в сторону поля. Пусть теперь Крарта вылавливает ее. Еще раз оглядевшись, он выбросил импровизированный хлыст и направился обратно. Только сейчас он сообразил, что вернуться не может. Невольная улыбка украсила его лицо. Надо же, как глупо, а об элементарном он и не подумал. Через входную дверь не пройти -- обязательно услышат. Оставалось только затаиться где-нибудь и ждать, пока гость уйдет. Заодно можно будет посмотреть, как священник бегает за лошадью. Может, он скажет даже что-нибудь недостойное его сану -- вот потеха.
   Проходя мимо окон, Мир пригнулся и замер. Несмотря на то, что ставни были плотно закрыты, голоса все-таки пробивались. Они едва различались, некоторые слова пропадали, и мальчик невольно прислушался.
   -- Говорят, любопытство восьмой грех, Александра,-- говорил священник.
   -- Неужели вам семи недостаточно?
   -- Все мы грешные дети Тэны. Значит, вы говорите, что это зерно рокты?
   -- Да, это зерно рокты,-- с непоколебимой уверенностью отвечала Александра.
   -- В нем не должно быть зеленоватого оттенка -- это знает любой, кто знаком с землей. Мать Тэна принимает зерна только своего цвета. Никто не может заставить ее принять семя с зеленоватым отливом, только коричневым.
   -- Я не собираюсь заставлять ее принимать это зерно.
   -- Но вы же собираетесь бросить его в землю? Разве это не опасное занятие?
   -- Не опасней, чем бросить любое другое. Разницы никакой нет.
   -- Значит, все-таки пытаетесь заставить принять неугодное зерно?
   -- Крарта, это обыкновенное зерно. Каждое шестнадцатое зерно немного зеленее, чем остальные. Ничего нет здесь неугодного.
   -- Не бывает такого! Тэна бы не допустила. Это продукт магии, как бы вы ее не называли. Хоть математической биологией. Это же антинаучно. Как ученый, вы должны понимать, что Тэна принимает только коричневые зерна рокты. Я, конечно, не ученый, но даже мне это ясно. Теперь я точно знаю, чем вы тут занимаетесь.
   -- О чем вы?-- голос Александры дрогнул.
   -- Этот мальчик, которого вы создали, тоже продукт магии. У него тоже что-то не то с цветом волос, глаз. Зачем вам это? Зачем вы создаете вещи, неугодные богине?
   -- Ну, с чего вы взяли, что они неугодны? Он родился таким, поймите. Родился. В природе есть место разнообразию. Так же и с зерном. Посмотрите на людей. Каждый из них по своему уникален. У кого-то глаза побольше, у другого нос иной формы, у третьего слегка сероватый оттенок волос. Не станете же вы отвергать очевидного?
   -- Всякому разнообразию есть свой предел. Не нам определять границы.
   -- Причем здесь границы? Да это же так просто. А что такого случится, если я просто возьму краску и перекрашу зерно в оранжевый цвет?
   -- Тэна не принимает перекрашенные зерна.
   -- Конечно. В краске содержатся яды, потому зерно погибает. Так же и человек, если будет ходить долго измазанный в краске, кожа у него покроется волдырями. Любое неестественное вызывает у природы отторжение. А зеленоватые зерна это нормально. Каждый фермер их сажает. Или вы скажите, что Тэна так глупа, что копирует свои создания?
   -- Не богохульствуйте!-- взвизгнул священник.-- Мало того, что вы продолжаете заниматься магией, еще и подвергаете сомнению мудрость самой Природы. Вспомните, как бурлила общественность, каким праведным гневом разразилась она, когда вы посмели утверждать, что на самом деле миром правят случайности. Не зря вас выгнали из Академии,-- Крарта весело засмеялся, и резко умолк. Затем продолжил.-- Если помните, дело чуть не дошло до суда. И только милость Церкви Триединства и великой Тэны -- да прибудет с нами Ее благодать -- позволили вам избежать наказания. И вот, что мы видим, вы снова взялись за старое.
   -- Тут нет никакой магии! Все же очень просто. Есть правила, а есть исключения. Каждое шестнадцатое зерно зеленоватое. Я просто их отсеяла.
   -- Хорошо, что не отрицаете своей причастности. Похвально. Покаяние первый шаг на пути прощения.
   -- Чего вы от меня хотите?-- устало спросила Александра.-- Вы меня и так уже сослали в эту глушь.
   -- Вы будоражите народ.
   -- Эти крестьяне испугались бы даже парового котла.
   -- Существо, которое вы создали, пугает местных жителей. Мать Тэна все видит. И мы призваны оберегать покой Ее детей. Мы не можем оставаться в стороне, пока вы надругаетесь над Ее творениями.
   Мир приподнялся и заглянул на кухню. Священник сидел за столом и поучал, подняв палец. Александра, бледная как мел, стояла в стороне. Что значит "которое вы создали"? Неужели бабушка вырастила его, как обыкновенный цветок? Неужели у него никогда не было родителей? Просто не укладывалось в голове. Мальчик отказывался верить. Да и с чего ему верить словам какого-то глупого церковника? Он же слышал, как бабушка пыталась его убедить в обратном, но разве Крарта слушает?
   -- Я надеюсь,-- Крарта положил на стол что-то крошечное,-- это семя не ядовито.
   -- Что вы говорите? Конечно же, нет. Зачем мне это?
   -- Не знаю, не знаю,-- сказал Крарта, поднимаясь.-- Это уже ваш выбор. В прошлый раз вы не сделали выводов, Александра.
   -- Но вы же сами видите, я не занимаюсь ничем опасным. Спросите людей на рынке -- они с удовольствием покупают у меня еду, и никто ни разу не отравился. Спросите и вы узнаете,-- догоняя уходящего гостя, говорила Александра.-- Нет здесь никакой магии. Нет, и никогда не было!
   -- Я лишь скромный служитель,-- Крарта уже направлялся к выходу, слова не убеждали его.-- Прошу простить меня. Да прибудет с нами благодать Тэны. Пусть гнев Ее будет всемилостив. Покайтесь, Александра. Покайтесь, пока не поздно.
   Дверь хлопнула. Мир прижался к стене и медленно, старясь не производить лишнего шума, поспешил скрыться за домом. Про лошадь он даже не вспоминал, хотя Крарта довольно громко звал ее и ругался, позабыв про свой священный статус. Миру было безразлично. Крарта угрожал им, и еще сказал, что Мир был создан, выращен. Какой абсурд! Но вдруг он прав?
   Вскоре со стороны дороги послышался стук копыт -- Крарта уезжал. Мир еще стоял некоторое время, не в силах двинуться с места, а затем вернулся в дом.
   Александра сидела за столом и разглядывала зернышко, словно видела его впервые. Она обернулась на звук и с удивлением спросила:
   -- Ты выходил? Я не слышала.
   -- Я отвязал лошадь этому дураку.
   Александра невесело рассмеялась. Мир увидел, насколько она стара, словно кто-то разом добавил еще десяток лет. Сейчас перед ним сидела изнеможенная пожилая женщина, умудренная опытом и долгими годами жизни, некогда бывшая великим ученым, а теперь, выброшенная на обочину жизни, ставшая крестьянкой без всякой возможности вернуться обратно. Жизнь ломала ее, связывала по рукам и ногам, но не смогла сломить волю и жажду знаний.
   -- Забавно,-- без явных эмоций сказала она.-- Он на секунду потерял самообладание. Глупец, до сих пор думает, что наш мир плоский, как его ум. Он даже не представляет, что говорит.
   -- Я все слышал.
   -- Слышал?!-- рука дрогнула, и зернышко выпало из рук.
   -- Что теперь с нами будет?
   -- Не знаю. Возможно, нам придется переехать.
   -- Он сказал, что ты создала меня,-- едва выдавил из себя Мир. Его трясло от напряжения. Он даже не поверил, что смог спросить, но что-то внутри говорило ему, что такие вопросы нельзя откладывать.-- Это правда?
   -- В каком-то смысле, да. Я же твоя бабушка.
   -- У меня не было родителей?-- его голос дрогнул.
   -- Что?!-- она удивилась и на секунду потеряла дар речи.-- Да что ты такое говоришь? Конечно же, были. Этот глупец и догматик ничего не знает о жизни. И ты туда же. Не ожидала от тебя. Честное слово, не ожидала...
   Миру стало нестерпимо стыдно. Что за глупый вопрос? Расстроил и без того взволнованную бабушку.
   -- Извини, я не подумал. Глупо как-то.
   -- Да уж, это точно.
   Александра выглядела печальной. А чему радоваться? Спокойной жизни приходил конец. Скорее всего, придется уезжать как можно дальше. Церковная бюрократия, конечно медлительна, но что касается вопроса еретиков, скора на расправу. Никто и глазом моргнуть не успеет, как двое отшельников станут опасными преступниками.
   -- Сборы начнем завтра. Я надеюсь, Вицлав сдержит свое обещание. Деньги ему должны помочь вспомнить об обязанностях.
   Александра поднялась. Мир видел, что она хотела сказать еще что-то, но решалась. Он понял, что сейчас она решает какой-то сложный вопрос, но не связанный с конфликтом с церковью.
   -- Мир,-- твердо сказала она, очевидно придя к выводу.-- Ты уже взрослый. Я не могу не замечать, какие вопросы ты задаешь. Я бы хотела с тобой поговорить. Знаешь, в чем-то Крарта прав.
   -- Прав?-- удивился мальчик.
   -- Да, он, конечно, тупоголовый, но все-таки кое-что обо мне знает. Мы уже встречались раньше.
   -- Да, я заметил,-- признался Мир.-- Это он изгнал вас?
   -- Не то чтобы именно он, но Крарта курировал наше отделение в Академии. Я была биологом, пыталась понять связь между поколениями растений, животных, математическую связь. Мои опыты подтвердили ее. После того, как я опубликовала свои работы, меня обсмеяли и изгнали из Академии, а затем мною занялась церковь,-- Александра ненадолго замолчала, погрузившись в воспоминания.-- Но поговорить я хотела не о моем прошлом.
   -- А о чем?
   -- Как думаешь,-- она лукаво улыбнулась,-- я похожа на колдунью?
   -- Нет,-- растеряно ответил Мир.-- Что здесь такого магического? Я же сам отбирал зерна и все видел. Обычная математика.
   -- Нет-нет, я не об этом, но Крарта прав. Я же немножечко колдунья.
   -- Колдунья?..-- эхом прошептал он, не веря своим ушам.
   Как завороженный Мир сел за стол. Внутри все трепетало от нетерпения, но мальчик боялся заговорить. Пожалуй, ничего более необычного он даже и вообразить бы не мог. Бабушка колдунья? Его бабушка? Но ведь все колдовство -- не более чем глупая выдумка! Он всегда так считал, но услышать такое от Александры -- от кого угодно, но только не от нее -- был не готов.
   -- Да,-- Александра хлопнула ладонью по столу,-- и день подходящий. Я тебе никогда не рассказывала, но немножечко колдовать умею. Смотри.
   Бабушка подняла ладонь. На столе лежал крошечный, вдвое меньше фаланги мизинца, серебристый шарик. Он немного проседал под тяжестью и казался очень мягким, добрым, теплым, если не сказать большего, почти живым.

Глава 2

   Фиш являлся первым свободным трейдером Новы. Первым в прямом и переносном смысле этого слова человеком такого рода. Теперь уже мало кто помнил его настоящее имя, но никто особо не задавался этим вопросом. Все его так и называли -- Фиш. Это прозвище он заслужил за ловкость и быстроту, с которой расставлялись его сети. Как любого свободного трейдера, у него в запасе всегда находилось пара-тройка трюков, способных удачно провернуть сделку. Забавно, но жители Золотого Города с легкостью принимали даже самые невыгодные условия, а затем прибегали и просили отменить ее, на каком-то основании полагая, что он, Фиш с ними согласится. Иногда трейдер даже улыбался. Настолько нелепой выглядела ситуация. Думать надо, думать! А горожане были неимоверно глупы. Кто-то сказал обман? Но помилуйте, что вообще, что такое обман? Вы же сами кивали головой и радовались приобретенному товару. Обман -- не более чем слово, за которым стоит недальновидность, а причем здесь трейдер? Да, все-таки жители города были очень глупы и ничего, кроме презрения, вызывать не могут.
   После года активного переселения, поток колонистов стихал, новая промышленность набирала обороты, а все эти хитросплетения игры в идеологию не увлекали его с самого начала. За тридцать лет участия в проекте "Нова", он понял главное: каждый сам по себе, а кто думает иначе просто глупец. И в один прекрасный день, ему пришла мысль, что заниматься распределением прибывающих из Города грузов не его призвание. За эту работу он не получал заслуженного уважения, а ведь когда-то, еще в бытность студентом, его рассказы расходились среди друзей и просто сокурсников гораздо быстрее тяжелых и скучных томов энциклопедий. Его идеи сформировали небольшой клуб, который вошел в состав мало кому известной тогда организации. Впрочем, это было давно. Тогда Фиша звали как-то иначе, да и был он совершенно иным человеком. От былой наивности не осталось и следа. Теперь он точно знал, куда катится мир. Главное сейчас, удержаться на гребне новой волны.
   Именно в тот год Фиш начал новую жизнь. А все началось с простого вопроса, который он задал самому себе: что нужно человеку, не ему, а простому работяге? Да немного: своя земля, инструменты, уже заготовленные зерна, опыленные цветы, автоматизированные чайники, плиты и прочая мелочь, незаменимая в быту. Что нужно нарождающейся промышленности? Металл и станки. Внезапная идея ударила словно гром. Зачем он сидит здесь, в душном помещении и занимается распределением "общего добра", когда можно с таким же успехом сделать его своим? Именно в этот момент он стал первым трейдером.
   Совет Золотого Города с недоумением и непониманием относился к деятельности трейдеров и пытался представить, что же толкает этих людей, когда почти все что нужно Город поставляет переселенцам в достаточном для жизни объеме. Горожане так привыкли жить в одном большом сообществе, что абсолютно не видели тех возможностей, которые открывала им Нова. Зачем всю жизнь работать на некое абстрактное общество, когда можно легко перепродать уже созданное, перевести и жить припеваючи? Кто другой привезет фермеру машину для сортировки зерен и паровую мельницу? Никто. Именно об этом он сейчас напоминал Главе Снабжения Города и старшему Научному Советнику Председателя Меркилу Лога:
   -- Но как же так,-- распалялся Фиш,-- ведь уже почти два года я снабжаю Город прекрасными инструментами, которые перемалывают зерно в муку, прессуют металл. Переплавляют сталь тоже мои машины. Как же вы планируете обойтись без запчастей, когда те начнут выходить из строя?
   Меркил не смутился. Советник даже сделал вид, что не слышал последних слов, но этот факт нисколько не зацепил бывалого трейдера. Фиш уже начинал догадываться, к чему вскоре подойдет разговор, потому умерил свой пыл. Советник провел рукой по столу, поднялся из-за него и подошел к окну.
   -- Скажите мне, вы знаете, сколько существует наш Город?-- всматриваясь в окрестности, спросил Лога.
   -- Около пятисот лет.
   -- Пятьсот тридцать два года, если быть точным. Летописи точно хранят дату его основания, как и причину, по которой почти все люди до недавнего времени жили здесь. Одиннадцать лет назад начался исход новистов, как вас называют, в разговорах граждане. Вам хорошо известна причина?
   -- Да. Это знает каждый.
   -- А как насчет основания Города?
   -- Ну, мало ли причин... Это случилось так давно...
   -- Наши пращуры, которых мы называем Древними, подчинили себе все окрестные племена, но не смогли удержать ее под контролем из-за множества распрей, которые повторялись регулярно в том обществе. Тогда мы отступили и создали эмосферу, чтобы закрепить единую связь общества, стать единым целым. Насколько нам стало известно, вы стояли у истоков Новы, которая разъединила нас на два общества. Год назад я принимал участие во встрече посла из ваших земель. Мы знаем, что у вас нет контактов с эмосферой, в которой живет каждый житель Золотого Города. Все это помогает... вашей работе. Видите ли,-- вздохнул Меркил Лога и повернулся,-- проблема не в самой колонии и даже не в вас. Проблема в тенденции, которая назревает в Городе. И боюсь, вы только ускоряете ее развитие.
   -- О чем вы, Советник?
   -- У нас достаточно своих производственных мощностей, чтобы покрыть все потребности.
   -- Но вы же не можете создавать именно те образцы, которые поставляю я. У вас нет ни схем, ни нужного сплава, а людям нужна именно наша продукция. Любая другая уже не подойдет. Вы меня понимаете?
   -- Разумеется. И в этом состоял ваш план, верно?
   -- Простите, господин Советник, но какой план?
   -- Ваша изворотливость меня просто поражает. Вы сказали "господин"? На каком основании вы выделяете меня из остальных горожан?
   -- Я понимаю, к чему вы клоните.
   -- Да, скажу честно, мне ваша идеология не нравится.
   -- Вам или Единому Обществу?
   -- Мне, как Единому Обществу. Мне, как жителю Города. Экономические потери не так страшны. Мы разрешили вам уйти, чтобы сохранить стабильность, помните?
   -- Простите, Советник, но пятьсот лет стабильности ничего хорошего не принесли,-- слова Меркила начинали раздражать Фиша. Он вел себя как раб, простой винтик в гигантском механизме. Да разве это жизнь?-- Это не стабильность. Люди лишены инициативы, лишены возможности делать, что им хочется, иметь то, что им хочется. И сейчас вы лишаете их даже такой маленькой радости, как собственные мелочи. Пять сотен лет мы идем по одному кругу. Конечно, может быть, идущему и кажется, что он в движении, но мне, как стороннему наблюдателю, все видится иначе.
   -- Так вы все-таки философ.
   -- Едва ли...
   -- Если бы вы были в эмосфере, вы бы не ощутили грусти или разочарования наших людей в существующем порядке. Скажу даже больше, мы довольны таким положением дел.
   -- Я лишь раздвигаю горизонты...
   -- Опасные горизонты, от которых мы отказались давно и не просто так. Древние превратили мир в бесплодную землю. Ты желаете повторить их опыт?
   Фиш фыркнул. Он уже давно заглянул за горизонты и не увидел ничего опасного. Что произошло пятьсот лет назад, его абсолютно не волновало. В конце концов, какое ему дело до таких далеких времен и каких-то там Древних? Трейдер жил здесь и сейчас. Лога просто боится потерять свою паству, заключенную в кованые цепи эмосферы. В какой-то момент трейдер даже ощутил себя освободителем темных людских масс. И хотя, конечно, его дело сводилось к простому обмену товарами, за этим стояло нечто большее. А вообще от торговли всем только польза. Конечно, Фишу, в первую очередь, чего он, по правде сказать, никогда не скрывал, но ведь выигрывают-то все. В конце концов, это нормальный ход событий, нормальная логика отношений. Общество не может находиться постоянно в одном состоянии. Оно живой организм.
   Трейдер еще несколько минут пытался достучаться до создания Советника, но тщетно. Тот твердо стоял на своей дубово-примитивной позиции и был непробиваем. Вскоре Фиш понял, что все его попытки обречены на провал.
   -- Вы не понимаете,-- сказал Меркил Лога, когда трейдер уже начинал отмахиваться от его слов,-- все уже решено. Совет вынес постановление сегодня утром. Более того, Совет прекращает поставки всех грузов в Нову.
   Эта новость ошарашила трейдера, и он совершенно искренне спросил:
   -- Почему?
   -- Причина поставок до этого момента заключалась в том, чтобы дать вам возможность жить по-своему, устроиться на новом месте. Мы заботились о вас, как о своих птенцах, улетевших в новое гнездо. Совет считает, что оно уже обустроено. Тем более это подтверждает факт вашего присутствия здесь. Не будь у вас излишков товаров, не появились бы трейдеры.
   "Да уж, здесь в логике не откажешь",-- с раздражением подумал Фиш. Нова тщательно скрывала новые фабрики, а представители Города боялись показаться в новых селениях. Их пугали люди вне эмосферы. Такое положение дел играло на руку и трейдерам, и властям Новы, помогая выбить дополнительные ресурсы.
   -- Тогда вы должны понимать, что только трейдеры смогут наладить связь между нашими народами.
   -- Народами...-- с грустью сказал Советник.-- Нет, первый трейдер, не выйдет. Ступайте. Боюсь, наш разговор окончен.
   Фиш вышел из Наоса Совета, когда на Город уже опускался вечер. Для него ситуация была, как говорится, яснее некуда. Совет планирует разорвать сообщение между Новой и Золотым Городом. Уничтожить ту связь, которая до сих пор держала два народа хотя и на расстоянии, но все же обозримом.
   "Страх",-- подумал Фиш.-- "Он лишает их ума".
   Но первый трейдер не достиг бы таких высот, если бы бросал дело на полпути -- все начинания стоит доводить до конца. Так что его не сильно пугали запреты Советника.
   "Да пусть хоть сама Вселенная против. Мне-то что с того?"-- подумал Фиш и по-кошачьи хищно улыбнулся. Совет Золотого Города объявляет ему войну? Что ж, первый трейдер Новы готов к битве. Его честь, успехи, слава и имущество -- теперь это все стояло на кону.
   Фиш задумался, какой властью обладает Совет. Да лишь фиктивной. Все самое важное происходит там, в народе. Мелочи жизни -- вот что имеет настоящую власть, а он делает эти мелочи жизни доступными. Совет уже не сможет переписать правила игры, как бы того не хотелось Советникам. В голове уже роились идеи. Фиш первым разгадал маленькие человеческие слабости -- он станет первым, кто воспользуется ими в новой войне.

***

   Мир любил эти тихие минуты, когда вечером с книжкой в руках погружался в дивную новую вселенную, полную невероятных приключений и ярких идей. За окном шумели деревья, ночные птицы, изредка подлетавшие к дому, напоминали о себе гуканьем, дрожало от сквозняков пламя керосиновой лампы -- все не имело никакого отношения к реальности. Настоящая реальность лежала там, среди тонких лент-строчек.
   Второй том хроник Золотого Города оставался лежать на тумбочке. Первый закончился на слове "война". Пару дней тому назад Мир заглянул в середину второго тома и обнаружил мир, погруженный в пучину конфликта, вышел из-под контроля обеих сторон. Проблемы нарастали как снежный ком. Не оставалось никаких сомнений, что вскоре искра, брошенная Новой, разгорится в пламя самой настоящей гражданской войны в мире Золотого Города.
   Эти выдуманные вселенные обладали притягательной силой неизвестной природы, но сейчас мысли Мира постоянно возвращались к тому откровению, которое поведала Александра после ухода священника. Именно оно не давало заснуть юноше в эту ночь.
   -- Это... фокус?-- неуверенно спросил он, когда бабушка подняла ладонь, а на столе лежала загадочная бусинка серебряного цвета.
   -- Никаких фокусов. Все натуральное.
   Александра накрыла шарик ладонью, затем подняла ее -- шарик исчез. Затем она снова положила руку и подняла. Странный предмет появился снова.
   -- Что это?-- спросил Мир и потянулся, желая дотронуться до него, но Александра остановила его жестом мягким, но не терпящим возражения.
   -- Тихо, прислушайся.
   Мир убрал руку и напряг слух. Тихий тонкий звон, где-то на грани слышимого, исходил из этого предмета.
   -- Слышишь?
   -- Да...
   Александра, не скрывая своей радости, сказала:
   -- Отлично. Он признал тебя. С сегодняшнего дня, он твой.
   -- Мой? Но что это? Откуда он?..
   В голове кружилось еще множество вопросов. Мир хотел их задать, но сдержался. Если потребуется, Александра сама все расскажет, а если нет, происхождение столь необыкновенного предмета останется загадкой.
   -- Это живое существо, которое умеет радоваться и грустить совсем как мы, но только выглядит иначе. Сейчас я не могу ничего объяснить. Все очень сложно и запутанно. Человек, который мне его передал, сказал, что его невозможно отнять, можно только подарить. Она называла его Светлячком.
   -- А он может передвигаться?-- разглядывая Светлячка, спросил Мир. Со всех сторон тот был одинаков: ни лапок, ни хоботка, ни глазок -- ничего. Обычный серебристый шарик.
   -- Нет, не может. Во всяком случае, не в таком состоянии.
   -- Это как?
   -- Пока он на столе,-- неопределенно ответила бабушка.
   -- А он не против лежать на дереве? Я просто подумал, может, ему неприятно, если есть чувства, ощущения...
   -- Сейчас он мало чего ощущает. Разве что наше присутствие на уровне инстинктов. Вообще его место жительства -- человеческое тело.
   Мир невольно отодвинулся от серебристого шарика, словно тот мог прыгнуть.
   -- Не бойся,-- улыбнулась бабушка.
   -- Он паразит?
   -- Нет. Нет, конечно. Скорее, симбионт. Светлячок не может долгое время жить без человека. Смотри, сейчас он серебристый, значит, сытый и довольный. Если его долго держать вне тела, он темнеет. Так прожить он может до двух месяцев, а затем становится черным и впадает в спячку. Смотри.
   Александра медленно поднесла ладонь к Светлячку так, чтобы Мир видел происходящее. Как только кожа коснулась серебристой поверхности, крохотные, едва заметные волны пробежали по ней, словно судороги. Та часть, которая коснулась кожи, на миг побагровела и стала растекаться по ладони. Через мгновение шарик уже представлял собой свисающую каплю, а затем и вовсе пропал.
   -- Вот такое маленькое колдовство,-- довольная произведенным эффектом, сказала Александра.
   -- Ну, надо же...
   Мир пригляделся. Даже наблюдая процесс слияния, он не замечал сейчас никаких признаков присутствия Светлячка в руке. Кожа в этом месте не выступала, даже не изменила цвет. Казалось, все осталось по-прежнему.
   Александра поднесла ладонь к столу, и процесс повторился в обратном направлении. Светлячок снова лежал на поверхности и переливался серебром.
   -- Он здоровается с тобой.
   -- Со мной?
   -- Да, теперь ты его Хозяин. Это мой главный подарок на твое совершеннолетие.
   -- Спасибо,-- неуверенно ответил Мир. Подарок его интриговал и пугал одновременно. Ему не приходилось еще встречаться с подобным.-- А что он умеет?
   -- С этим ты разберешься потом. Самое главное, что тебе надо знать это то, что он для тебя не опасен, но другим прикасаться к нему не следует. Светлячок не примет никого иного, кроме тебя и меня. И все же я прошу пока не трогать его, немного подождать. Второе, что ты должен усвоить: никогда и ни при каких обстоятельствах не говорить о нем с посторонними. Если кто-нибудь спросит про него, пусть хотя бы намекнет, что знает о его существовании, знай, этот человек -- враг тебе.
   -- Почему?
   Мир с каждым словом понимал все меньше и меньше. Только что ему казалось, что ему дарят нечто полезное, а теперь даже не представлял, что думать. Неуловимая тайна, даже ключ к которой неизвестен, окружала странный подарок.
   -- Вероятно, его попробуют отобрать или заставить использовать Светлячка в своих целях. Мальчик мой, он не просто симбионт -- он символ и источник большой власти.
   -- Какой власти?
   -- Ты сам узнаешь, но потом. Время еще не пришло. Пока я хочу, чтобы ты хранил его. Светлячок важнее любой вещи на свете. Никому не показывай и не рассказывай о нем. Помни, что я тебе сказала.
   -- Да, я запомнил. Во-первых, никому и ни при каких обстоятельствах не показывать его, а во-вторых, кто спросит, тот враг.
   Александра удовлетворенно кивнула. Миру захотелось коснуться серебристого шарика немедленно, несмотря на всю странность этого существа. Он чувствовал, то в нем заключена какая-то тайна. Видимо, почувствовав настроение, Александра повторила:
   -- Не сейчас.
   -- Но когда? Почему не сейчас?
   -- Сейчас расскажу, будь терпеливым. Светлячок достался мне при очень неприятных обстоятельствах.
   Мир почувствовал, что Александра подходит к главному.
   -- Тринадцать лет назад мне отдала его одна женщина. Ты часто спрашивал о родителях... Так вот, эта женщина... Она была твоей матерью и взяла слово, что когда ты вырастишь, станешь юношей, я отдам тебе Светлячка с этими двумя напутствиями.
   -- Мама?!
   Мир не мог поверить своим ушам: все это время Александра прекрасно знала его родителей и не говорила.
   -- И я ничего не знал все это время?!
   -- Она просила тебе ничего не говорить до твоего совершеннолетия и взяла с меня слово.
   -- Мама жива?
   Александра не отвечала, но по глазам Мир видел, что ответ будет отрицательным. Он надеялся, что ошибся и услышит: "Конечно, жива, просто так сложились обстоятельства, что вы не могли встретиться, но теперь это возможно".
   -- Нет,-- ответила Александра,-- она умерла в тот же день
   -- Как? Как это случилось?!-- спросил Мир. Его уже трясло от напряжения.
   -- Она погибла в катастрофе. Корабль сел на мель и пошел ко дну. Я смогла спасти тебя, но не ее. Тогда же она мне отдала Светлячка и взяла с меня слово.
   -- А отец?..
   -- Его не стало тогда же.
   -- А где это было?..
   -- Сиреневое море, пароход "Коралл". Был сильный шторм...
   Мир кивал. Да, очень смутно, почти на грани сознания, мальчик припомнил какие-то волны, холодные объятия воды, запах металла, но настолько смутно, что в любой другой момент он посчитал бы такие воспоминания ложными. Говорят, бывает такое. Но сейчас Мир отчетливо понимал, с какими обстоятельствами связаны эти воспоминания и страх. Да, он помнил и даже не знал об этом. Значит, пароход "Коралл", Сиреневое море. Тринадцать лет назад. Именно там покоятся останки его родителей.
   -- Кем они были? Я даже не знаю их имен.
   -- Учеными, достойными людьми. Твою маму звали Амалия. У нее были длинные белые волосы с молочным отливом. Очень красивая. Я бы даже сказала, сказочно красивая, настоящая принцесса.
   -- Амалия... А отец?
   -- Отца твоего звали Клиан. Ты больше похож на него.
   -- А у него, что... были такие же темные волосы?-- неуверенно спросил Мир.-- Такие же...
   -- Уродства? Нет,-- Александра отчего-то виновато улыбнулась,-- вполне обычные волосы. Он был весьма красив, и я даже немного позавидовала им. Такая чудная пара.
   -- А они тоже работали в Академии Просвещения?
   -- Нет, Амалия и Клиан не работали в обычном понимании этого слова. Я бы их назвала свободными исследователями. Я мало знаю, ведь мы с ними познакомились на борту корабля за день до трагедии,-- Александра задумалась, припоминая события.-- Я вышла на прогулку и разговорилась с приятной женщиной. Вскоре мы поняли, что на многие вещи и события смотрим схоже. Я тогда занималась исследованиями в области атомов. На эту проблему можно взглянуть с точки зрения дискретной математики и объяснить структуру атомов, как систему с конечным числом состояний. Даю голову на отсечение, что никто раньше не помышлял о такой идее. Им эта идея понравилась. Клиан занимался культурологией и археологией, а Амалия была биологом. Именно после крушения я переключилась на биологию. Так сильно Амалия на меня повлияла. Думаю, они бы заслужили звание великих ученых, если бы не та трагедия.
   -- А почему они просили не говорить об этом до моего совершеннолетия?
   -- Не все сразу, Мир.
   Юноша кивнул. Что-то она утаивала и весьма существенную часть. Наверное, на то есть веские причины, но Мирослав постарался не форсировать события, ему еще предстояло осмыслить происходящее. Подумать только, его родители -- великие ученые. Какая гора с плеч! И занимались они чем-то очень интересным, раз передали Светлячка Александре.
   -- Должно что-нибудь сохраниться,-- сказал он.-- Раскопки, записи в научных журналах -- все, что угодно. Нельзя просто раствориться, не отставив после себя ничего.
   -- Конечно,-- закивала головой Александра,-- Клиан называл свое место работы Источником. Он говорил, что там находятся тайны происхождения нашей цивилизации. Когда все утрясется, мы обязательно найдем его и все узнаем...
   Мир грустно улыбнулся. Он был удивлен, немного рассержен за вынужденные тайны Александры, но в душе преобладало спокойствие. Теперь он точно знал, что его родители -- никакие не преступники, а даже наоборот, великие люди, совершившие прорыв в научной мысли. И только ужасная трагедия не позволила им стать знаменитыми, а ему счастливым.
   Сейчас он лежал на кровати, глядя на потолок и представлял, как сидит на табуретке рядом с отцом, напряженно размышляющим над очередной дилеммой. Вот Клиан удовлетворенно кивает головой и что-то заносит в тетрадь, откладывает перо. Его умный оценивающий взгляд скользит по только что записанным строчкам. Откинувшись на кресло, он с улыбкой смотрит на Мира. Стук в дверь. В открытом проеме виднеется фигура матери, подсвеченная сбоку дрожащим светом керосиновой лампы. "Мальчики, проголодались?"-- спрашивает мама. "Да!"-- одновременно кричат они, почувствовав сладкий запах яблочного пирога, приносящий тепло и мягкую грусть.
   "Да",-- вздохнул Мир.-- "Все могло случиться именно так". Но судьба неумолима, и жизнь пошла иным путем.
   Возможно, что ему удалось бы понять смысл идей и продолжить исследования своих родителей, ведь и в математике, и в биологии он разбирался неплохо. Во всяком случае, Александра так говорила. Конечно, археология и культурология -- не его конек, но всему можно научиться. Вот только надо разобраться со Светлячком -- единственным наследием его родителей. Что же это такое и почему к нему пока нельзя прикасаться? Когда же наступит тот момент, когда станет окончательно и бесповоротно ясно, этот крохотный шарик стоит положить на ладонь? И что произойдет тогда?
   Мир сел на кровати и отодвинул ящик тумбочки, в котором лежала единственная вещь: кожаный мешочек, а внутри -- Светлячок. Александра сказала, что шарик почернеет через два месяца. Логично предположить, что срок не выйдет до того момента, как он коснется его.
   "Два месяца -- не так уж и долго. Можно потерпеть",-- сказал себе Мир и, задвинув ящик, зевнул. Ночь уже давно опустилась на деревню, но спали сейчас немногие...

***

   Казалось, прошло всего несколько секунд с тех пор, как Мир погрузился в сон, но странные звуки заставили его открыть глаза. Они доносились с улицы. Поначалу ему подумалось, что где-то неподалеку ведется собрание, и народ что-то бурно обсуждает. Почему и по какому поводу собрание он не сообразил, а звуки человеческих голосов становились все громче. Происходило нечто странное, но просыпаться ему не хотелось. И, тем не менее, Мир встал с кровати и подошел к окну. Увиденное заставило его мгновенно проснуться.
   Десятки огоньков неумолимо текли в сторону их дома. Шум толпы нарастал, становился все отчетливей. Мир отступил не в силах поверить в происходящее. Его словно парализовало. Он как завороженный смотрел, как горящая змея подползала к его дому. Еще минуту, и жители деревни будут здесь. Наконец, он осознал, что следует делать.
   -- Бабушка! Бабушка, они идут!-- прокричал Мир, вылетая из комнаты и устремляясь наверх, в спальню Александры.-- Они идут! У них в руках факелы!
   Мальчик влетел в дверь и замер. Александра исчезла! Постель, конечно, не заправлена, но где же она сама? Вопросы требовали времени, но его-то как раз и не хватало. Толпа вот-вот ворвется в ворота и случится самое страшное: он потеряет единственного близкого человека и свой дом.
   Мир перепрыгнул через поручни и, чуть не распластавшись на ступеньках, соскользнул по лестнице. Он мигом оказался на кухне. Жили они небогато, и в распоряжении имелись только два ножа. Мир не думал, что придется пустить их в ход. Он действовал автоматически, словно давно ждал этого момента и был к нему готов.
   С той же скоростью Мир оказался в холле и чуть не столкнулся с бабушкой. Александра стояла в длинном платье и держала в правой руке револьвер. Складывалось впечатление, что не менее часа она стоит здесь и ждет нападения. Оставалось только хлопать глазами от удивления. Даже воинственный настрой пропал на какое-то мгновение.
   -- Не высовывайся,-- не терпящим возражения голосом сказала Александра.-- Твое появление может только раззадорить толпу.
   -- Но...
   -- Я сказала, оставайся здесь!-- отрезала она, открыла дверь и вышла.
   За те доли секунды, пока щель не исчезла, Мир успел заметить, что толпа уже сломала ворота и растекалась перед крыльцом. Мир осторожно приблизился к окну. Со двора вряд ли кто-нибудь смог бы его разглядеть. Всего против Александры стояло человек пятнадцать-двадцать. Большинство в руках держали факелы, у двух он заметил вилы и еще у одного что-то похожее на топор.
   -- Что вам нужно?-- спросил она.
   -- Соседка, долго мы терпели, пока ты занималась нечистым делом,-- голос соседа Мир узнал бы из тысячи. Толпа одобрительно загудела, поддерживая мужика.
   -- Что это значит, Сник? Каким таким нечистым? Не ты ли в прошлом году купил у меня рассаду, когда град побил твой урожай? Почему же ты не удосужился и пальцем пошевелить, чтобы хотя бы соорудить укрытие? И не ты ли потом рассказывал, что я напустила на тебя какую-то порчу? В этом моя вина?-- громко сказала Александра, твердо держа тяжелый револьвер наизготовку. Крестьянин потупил взгляд.
   -- Что ее слушать?!-- прокричал кто-то из толпы.-- Крарта все рассказал.
   -- Она пытается затуманить нам голову,-- донесся голос какой-то женщины.
   Люди единой массой бросились к крыльцу -- грянул выстрел. Кто-то неистово закричал. Ветер сдул пороховой дым, и перед взором предстала немая картина. Жители деревни в недоумении и страхе смотрели на одинокую пожилую женщину, которая снова взводила курок. На ступенях полулежал Сник и выл, держась за ногу. Двое мужчин придерживали его.
   -- Вы послушали слова одного монаха, и они напугали вас. Подумайте, с какой легкостью вас направили, а вы так легко поверили, испугавшись собственного страха. Клянусь, следующий, кто сделает хотя бы шаг, получит пулю в лоб. Я стреляю неплохо, и в барабане еще есть две пули. Я успею убить двоих. Будьте уверены, я сделаю это.
   Люди в нерешительности переминались с ноги на ногу и переглядывались.
   -- Это мой дом и никому не положено входить сюда! И пока я здесь хозяйка так и будет! Мы покинем деревню завтра же, и вы больше нас никогда не увидите и не услышите. Всех устраивает такое соглашение?
   Крестьяне продолжали переглядываться. В их глазах читалось сомнение -- никто не хотел показаться трусом, но лесть под пули тоже не осмеливался.
   -- Берите Сника и убирайтесь, пока никто не пострадал. Мы уйдем завтра же. Все знают, что я никогда не нарушала слово.
   Люди молчали, и Мир подумал, что бабушка вряд ли успеет выстрелить во второй раз. Он был наготове, чтобы выскочить, а там будь что будет.
   -- Завтра вечером мы проверим твое обещание,-- донесся из толпы женский голос.
   -- Да. Мая верно говорит. Верно-верно,-- загудела толпа.
   Кто-то еще несколько раз выкрикнул что-то оскорбительное в адрес Александры, кто-то обещал добраться до нее, если она не исполнит своих обещаний, но в целом накал спадал. Задние ряды дрогнули и стали расходиться. За ними потянулись все остальные. Двое крестьян подхватили Сника с простреленной ногой и понесли прочь. Бабушка так и стояла на крыльце, держа револьвер наготове, но никто не повернул обратно и не бросил факел на дом. Народ расходился.
   Александра сделала шаг назад, развернулась и вошла в дом.
   -- Отбились,-- произнесла она, когда дверь закрылась.
   Мир увидел, как от напряжения дрожат ее руки.
   -- Да, этот священник отомстил нам,-- добавила Александра.-- Подловатая душонка.
   -- За лошадь?
   -- Что? Нет, за то, что я посмела возражать, пока он нес свою чушь.
   Бабушка направилась на кухню, и устало опустилась на скамью, бросив оружие на стол. Мир подбежал к кувшину, бросил на стол ножи, налил воду в стакан. Александра выпила одним глотком.
   -- Нам надо начинать собираться сейчас же. Это провал.
   -- Какой провал?.. Они отступили.
   -- Когда в ход идет оружие, считай, ты проиграл. Теперь нас можно считать преступниками. Я стреляла в человека.
   -- Но они же напали на тебя. Ты защищалась.
   -- Да,-- кивнула она,-- но кого это интересует?
   -- Верно,-- согласился Мир и спросил, глядя на оружие.-- А откуда у нас револьвер?
   -- Я предвидела нечто подобное и купила его на всякий случай. Как видишь, пригодилось.
   Мир пододвинул к себе револьвер и разглядел его. Про оружие он читал, но никогда не видел и уж тем более не держал в руках. На удивление он оказался довольно тяжелым. Удивительно, как бабушка могла держать его на вытянутых руках столь долго. Над напоминающим корону клеймом производителя проступали цифры "855", ниже располагалась надпись "Королевская оружейная Круста". Если цифры означали год, то прошло тринадцать лет с его производства, ровно столько, сколько Мир и Александра живут вместе. Подозрительное совпадение.

***

   Сборы происходили в ускоренном темпе, время поджимало. Что могло пригодиться в дороге? Деньги, еда, одежда, документы. Но кто смог бы увести результаты трудов Александры, ее материалы, те самые отобранные зерна? Столько лет ушло на селекцию, чтобы получить результат, а сколько еще посевов сделано на экспериментальных участках за домом. Неужели на новом месте придется начинать все с начала? А дом? Нельзя же перевести его по бревнышкам. Фактически, их изгоняли и лишали средств к существованию. Мир не сомневался, что вечером деревня будет освещаться пламенем огня, а на утро от дома останется одно пепелище. Родной уголок, в котором он находил успокоение от людского презрения, скоро прекратит существовать.
   Все самое необходимое уже было собрано к полудню. Удивительно, что шериф так и не объявился, хотя не мог не знать, что произошло в деревне ночью. На это замечание бабушка скептически хмыкнула, не забыв помянуть имя Нечистого.
   Мир вытащил с полки стопки книг. Как не прискорбно, их тоже придется бросить. Единственное, что можно взять, это записи о результатах наблюдений. Помогая в исследованиях, Мир вел тетради, в которые скрупулезно заносил цифры. Эти длинные колонки, несомненно, являлись гораздо более ценными, нежели несколько книг истории воображаемого общества. Что такое Золотой Город? Не более чем фантазия автора по имени Скела Ираас. Но расставаться с незаконченной историей ему все равно не хотелось. Уж очень он привык к ней за последний месяц.
   Мир знал, что церковь не приветствует такого рода литературу и регулярно изымает партии книг. Сейчас нелюбовь к опасным фантазиям, как называли подобные истории храмовники, являлась для изгоя наименьшим из возможных зол. Что может случиться хуже, нежели потеря дома?
   "Когда-нибудь я стану большим ученым, сделаю кучу открытий, буду преподавать в университете, куплю собственный дом и не буду себе ни в чем отказывать. Может, даже сочиню что-нибудь интересное",-- думал Мир, откладывая так и не начатый второй том "Хроник Золотого Города". Третьего тома у него не было. По словам Александры, последняя книга должна появиться в продаже только через полгода.
   Мир обернулся на звук открывающейся двери.
   -- Собрался?
   -- Да,-- он кивнул на небольшую стопку тетрадей на тумбочке.
   -- Ты главное Светлячка не забудь.
   -- Он у меня здесь,-- Мир похлопал себя по карману брюк.
   -- Мы скоро отправляемся.
   -- Как? Не вечером?
   -- Нет, нельзя ждать. Мне еще надо паспорт твой получить.
   -- Я схожу.
   -- Не надо -- ты уже ходил. Лучше собирайся. До вечера мы уже должны быть в Маничере. Там нас заберут. Я уже договорилась.
   Мир с удивлением посмотрел на Александру. Когда она успела связаться? Телеграфа в деревне нет. Даже если предположить, что она арендовала лошадь и ночью уже побывала в Маничере, то вряд ли бы успела туда и обратно, но бабушка не выходила из дому.
   -- А кто заберет? У нас есть там знакомые?
   Александра нахмурилась. Создавалось впечатление, что она проговорилась.
   -- Есть. Одна милая девушка, дочь одного моего старого знакомого. Тебе она понравится.
   Если так, то это многое объясняло. Например, скрытность. Александра просто не хотела, чтобы церковь узнала о том, что она поддерживает с кем-то контакты.
   -- Но как мы туда доберемся? Пешком точно не успеем. Да и не унесем мы всего. Эрл вряд ли одолжит нам лошадь и повозку.
   -- Я с ним поговорю. Он мне должен.
   -- Вот если бы у нас были паролеты с хорошим запасом угля...-- помечтал Мир. Александра снисходительно улыбнулась.-- Мы бы могли улететь куда угодно.
   -- Боюсь, угля не достаточно. Тут нужно что-нибудь посерьезней. Посчитай на досуге энергоемкость. Так,-- прервала она себя и Мира.-- Давай собирайся быстрее. Я пошла в администрацию.
   Но не успела Александра выйти из комнаты, как на улице послышался стук копыт -- кто-то приближался. Мир подбежал к окну -- страх парализовал его. Не может же бабушкин знакомый приехать в сопровождении целого эскорта полицейских и двух монахов. На самом всаднике имелись нашивки судьи.
   Александра не спеша подошла к окну и замерла. Ее лицо побледнело и стало матовым как полотно, а зеленые глаза зажглись изумрудным огнем. Руки женщины вцепились в плечи опешившего мальчика.
   -- Они за нами,-- в ужасе произнесла Александра.-- Мир, как только они подъедут, ты должен находиться у заднего крыльца, а когда войдут -- беги что есть сил.
   Не в силах что-либо вообразить, он машинально кивнул головой.
   -- Помни, что я тебе говорила. Светлячок должен оставаться у тебя. Никому его не показывай. Что с ним делать, ты сам разберешься. Самое главное для тебя это спастись,-- говорила она, выходя из комнаты и по-прежнему держа его за плечи.-- Доберись до Маничера, а там тебя найдут. Понял?
   -- Я не могу так...-- страх хоть и сковывал его мысли, но Мир понимал, что не может броситься наутек, спасая себя, когда его Александра примет весь удар судьбы на себя.
   -- Не время для споров!-- в отчаянии она кричала.-- Ты не понимаешь, что происходит. Если Судья схватит тебя, все пропало. Со мной ничего не случиться. Главное, доберись до Маничера и затаись. Тебя найдут в любом случае!
   Мир не верил ни единому ее слову. Бабушка просто пыталась защитить его и не более того. Они уже находились в холле. Александра достала из шкафчика мешочек, в котором позвякивали монеты.
   -- Бери.
   -- Нет! Я не могу так,-- упрямство охватило его.
   -- Как нет? Не строй из себя героя -- тебе еще рано. Если не станет тебя, для чего же тогда я жила? Бери и быстро через задний ход. Через уборную. Ну же!
   Как во сне, до сих пор не веря, что с ним это происходит наяву, Мир взял деньги, положил их в карман и отступил под лестницу. В этот момент кто-то требовательно постучал в дверь
   -- Давай!-- шепотом приказала ему Александра и, повернувшись к двери, громко и как можно безразлично произнесла.-- Иду-иду, подождите немного.
   Мальчик сделал еще несколько шагов.
   -- Ну, давай же!
   Преодолев себя, Мир прошел в уборную. За зимней одеждой прятался небольшой рычажок, открывающий потаенную дверцу, снаружи ничем не отличающуюся от стен. Выход вел на задний двор. Мир слышал, как открылась входная дверь, слышал мужские голоса и одинокий голос Александры после каждой фразы все более суровый и требовательный -- она выигрывала время, чтобы дать ему уйти. Пригибаясь и прячась за высотой растений, мальчик пробежал по огороду к изгороди и ловко перепрыгнул через нее. Впереди лежало поле -- самый опасный участок. Со всех сил он бросился через него. Стоило только преодолеть эти несколько сотен метров, затем лес скроет беглеца, а дальше располагались заброшенные каменоломни и рудники, в которых Мир еще с раннего детства ориентировался великолепно.
   Не успел мальчик преодолеть и половины пути, как услышал стук копыт. Холод пробежал по спине. Все пропало -- его обнаружили!
   -- Стой!-- прозвучал голос, но Мир только припустил сильней.-- Стой!
   Всадник быстро приближался. Мальчик буквально чувствовал дыхание коня, бьющего его в спину. Сейчас он уже ничего не соображал. Только слова "быстрей-быстрей" подгоняли ноги. Он почувствовал, как удары копыт передаются через землю ему, сливаясь с бешеным ритмом сердца.
   "Быстрее! Быстрее!"
   -- Стой, щенок!-- всадник был уже совсем близко.
   "Не успел",-- с отрешенной горечью подумал Мир, и что-то твердое ударило по голове, отразившись звоном искр и темнотой.

Глава 3

   Судья Локардо Гоя устало опустил очки и посмотрел на подсудимого. Заседание суда длилось уже больше трех часов. Подсудимый Мирослав Людан стоял перед ним, созданный против воли Тэны. Его странные темные волосы и темные глаза недвусмысленно указывали на источник сил, которым он обязан своим происхождением. Создатель сего творения дожидается оглашения приговора. Конечно, Александра Людан являлась старухой, вышедшей из ума, но опасной старухой. От таких лучше сразу избавляться -- все это очевидно. Судья не сомневался в правильности своего решения и не собирался надолго затягивать процесс, но вот относительно юноши у него имелись некоторые сомнения. Виноват ли малец, что выращен с применением магии? Наверное, нет. Что можно требовать от ребенка? С таким же эффектом можно требовать человека воспарить над грешной землей, что известно, невозможно. Разве что в переносном смысле. Сейчас, глядя на молодого человека, он искренне жалел его. Да, незавидной судьбой наградила его эта ведьма, Александра Людан.
   Странное дело досталось Локардо. Процесс обещал оказаться самым неординарным в его практике. По закону судья Гоя обязан рассмотреть практику других процессов и вынести решение. Проведя три дня в библиотеке, он понял, что подобного случая никогда не случалось, и судья пребывал в растерянности.
   Множество журналистов со всего Нилайского Королевства уже заняли свои места и с интересом ждали новых подробностей. И судья знал, что ни один из них не уйдет разочарованным. Казалось, прошло уже десять лет, как он не слышал ни единого слова об отступниках, чьи безумные идеи покарала не только невидимая длань правосудия, но Академия Просвещения и Пресвятая Церковь Триединства Тэны. И вот перед ним лежали неопровержимые улики, доказывающие, что спустя десятилетие антинаучная ересь и магия сохраняется в удаленных провинциях Федерального Королевства Нилая.
   -- Молодой человек,-- положив очки на стол, сказал Локардо.-- Если я вас верно понял, вы не отрицаете, что, как вы выразились, "просто проводили эксперименты" с вашей опекуншей? У меня есть заключение Научного Комитета Академии Просвещения, что подобные манипуляции относятся к классу магических. Соответственно, вы подтверждаете, что занимаетесь магией?
   Взгляд молодого человека отразил его полнейшее замешательство и удивление.
   -- Что тут такого...-- едва слышно произнес он, но слова потонули в возмущенном реве собравшихся.
   Локардо с силой ударил молотком по столу -- стало тихо.
   -- Тишина! Если почтенная публика будет мешать работе суда, заседание проведется в закрытом режиме,-- последние слова прогремели в полнейшей тишине. Казалось, люди даже перестали дышать.-- Это касается в той же мере и журналистов. Продолжайте, подсудимый.
   -- Я лишь хочу сказать, что не вижу ничего особенного в простом отборе растений, в попытке создать математическую модель развития. Какая здесь магия?..
   -- Ваша честь, разрешите задать вопрос?
   Голос принадлежал прокурору Февру Лоцца.
   -- Да, прошу Вас.
   -- Скажите мне,-- обращаясь к Миру, начал Февр,-- вы являетесь дипломированным специалистом в области математики?
   -- Нет...
   -- В области биологии?
   -- Нет...
   -- Вероятно, в области прочих наук?
   -- Нет...
   -- Тогда на каком основании вы делаете заявление, которое противоречит заключению группы специалистов, чьи имена милостью Тэны вписаны в историю Просвещения. Ваше заявление противоречит здравому смыслу, в конце концов.
   -- Я просто знаю...
   -- Откуда?
   -- Я читал работы...
   -- Работы чудаков и лгунов, тех, чьи имена легли позором на Академию,-- перебил его прокурор и, потеряв всякий интерес к подсудимому, повернулся к Локардо.-- Господин судья, мы передали на рассмотрения книги, найденные в доме Люданов. Все они признаны абсурдными и лживыми Церковью и Академией, включая изъятую художественную литературу. Смею заметить, литература эта весьма неоднозначного содержания, вероятно, оккультного характера.
   -- Да, господин Прокурор, я рассмотрел материалы, которые вы передали мне,-- произнес Локардо.-- Какие выводы вы делаете из этого факта?
   -- Я думаю, что госпожа Александра Людан намерено вносила сумятицу в неокрепшее сознание.
   Судья одобрительно кивнул головой -- то, что нужно. Прокурор Лоцца сам помогал спасти подсудимого. Осталось только, чтобы Мирослав Людан захотел того же. По всей видимости, этот мальчик сильно привязан к Александре. Возможно, даже считает ее великим человеком, но, как ни прискорбно это признавать, малец не способен понять истинное положение вещей.
   -- Мирослав Людан, вы признаетесь, что все книги, список которых вам был предоставлен, найден у вас и является вашей собственностью?-- спросил Февр.
   -- Да...
   -- Вам известно, что абсолютное большинство из этих книг запрещено законом?
   -- Да...
   -- Значит, вы пошли на преступление намеренно?
   Юноша окончательно скис. Его растерянности не было предела.
   -- Молодой человек, вам задали конкретный вопрос.
   -- Значит, так...
   Судья внутренне вздохнул и провел рукой по белесой бороде, которой он так гордился.
   -- По этому вопросу у меня все, ваша честь,-- откланялся прокурор и сел на место.
   -- Благодарю Вас, господин прокурор. Вопрос о действиях подсудимого мне ясен. Понятны так же мотивы поведения.
   -- Подсудимый, вы хотите что-нибудь добавить?
   -- Нет...
   -- Ваша помощь следствию, молодой человек, похвальна и будет учтена в принятии решения,-- сказал Локардо. Оставалось разобраться с еще одной уликой.-- Теперь вернемся к вопросу о доказательствах. Одна из улик, представленных обвинением в магии, это некий объект, найденный у вас, господин Людан.
   Судья достал небольшую шкатулку за номером дела и открыл ее. Внутри лежал небольшой кожаный мешочек. Он аккуратно вынул его и положил на стол, бережно, словно в любой момент мог прогреметь взрыв. Локардо побаивался странного круглого предмета, от которого его отделяли лишь несколько миллиметров материала.
   -- Вам известно, что это?
   -- Да.
   -- Оно опасно?
   -- Нет.
   -- А вот обвинение считает этот... объект крайне опасным. Ваше слово, господин прокурор.
   -- Благодарю, ваша честь,-- Февр снова поднялся.-- Научному Комитету, который занимался изучением данного предмета, не удалось установить его происхождение, но мы точно знаем, что это не металл. Химическая активность так же не замечена. Комитет предположил, что это какое-то неизвестное науке существо, но само по себе оно не могло зародиться. Мы считаем, что оно было создано способом, аналогичным которому был создан Мирослав Людан.
   -- Да это же бред какой-то!-- неожиданно закричал подсудимый.
   Зал загудел. Судья, не ожидавший от мальчишки такого внезапного изменения в поведении, ударил молотком по столу лишь спустя секунду -- зал смолк.
   -- Подсудимый, вам не давали слово. Вы будете отвечать после обвинителя. Наберитесь терпения.
   -- Я веду к тому,-- продолжил Февр,-- что этот предмет не поддается разумному объяснению и, как следствие, несомненно, имеет магическую природу. Кроме того, он опасен!-- люди в зале снова еле слышно перешептывались. В голосах чувствовалось волнение. Невольно оно передалось и судье.-- Не волнуйтесь, сейчас нам ничего не угрожает. Дело в том, что один из ученых имел неосторожность прикоснуться к этому предмету и понес серьезные увечья. Разрешите пригласить в зал пострадавшего?
   -- Да, разрешаю. Как зовут пострадавшего?
   -- Одус Сарсен, наш аспирант, который помогал проводить измерения.
   -- Введите Одуса Сарсена,-- приказал судья.
   Через мгновение дверь открылась, и в зал суда вошел невысокий молодой человек. Правую руку покрывал бинт, и почему-то она казалась немного короче другой.
   -- Вы Одус Сарсен, аспирант Академии Просвещения?-- спросил Судья.
   -- Да, это я,-- спокойно ответил молодой человек.
   Переступив через себя, Локардо дотронулся до кожаного мешочка и пододвинул его поближе. От его наблюдательного взгляда не укрылись ни страх, ни рефлекторная дрожь свидетеля. Судья раскрыл мешочек и взору публики предстал небольшой серебристый шарик.
   -- Вы узнаете этот предмет?
   -- Да, Ваша Честь.
   -- Расскажите нам, чем он опасен.
   -- Собственно говоря, если не прикасаться к нему, то он совершенно безвреден,-- начал неуверенным голосом пострадавший.-- Четыре дня назад мы закончили серию экспериментов, целью которых стало изучение поведения объекта при изменении температуры. Диапазон температур от 100 до 880 Фарестов -- большего наша печь не могла выдержать, стенки котла уже начинали прогорать, но даже при температуре сгорания антрацитового угля при высоком давлении объект никак не реагировал. Не менялся его цвет, он не плавился и не расширялся -- никакой реакции. Когда мы достали его из печи и измерили температуру поверхности, мы поняли, что он не нагрелся и на десятую долю Фареста, что как мы все понимаем невозможно. Все знают, что если поместить холодное тело в горячее, оно неминуемо нагреется. Здесь очевидное нарушение Законов Тэны. Иными словами магия, а я никогда не встречался с ней и меня это просто поразило.
   -- Да, мы понимаем. Меня это тоже удивляет. Расскажите, что с вашей рукой, что было дальше?
   -- Когда все ушли, я остался, чтобы перепроверить результаты. Поймите меня, я был изумлен и подозревал, что мы ошиблись, но повторные измерения дали тот же результат. Я проверил термометр, поместил его в горячую воду -- он работал. Измерил снова -- 64 Фареста, нормальная комнатная температура!-- аспирант на секунду замолчал, а затем продолжил и извиняющимся тоном сказал.-- Мне не стоило этого делать. Я нарушил технику безопасности, решил проверить температуру объекта руками. Конечно, это глупо, но я не верил показаниям приборов. Точнее, никак не мог поверить. Это же какой-то абсурд! Когда я дотронулся до него, мне показалось, что он зашевелился. Я поднял руку, но этот... объект... словно пиявка прилип ко мне и никак не хотел отцепляться. Я пытался оторвать его, но он стал растекаться по ладони, проникая под кожу! Тогда он полностью проник ко мне в руку,-- голос его дрожал, глаза светились страхом. Молодой аспирант переживал произошедшее снова.-- Поначалу я ничего особенного не чувствовал, но рука переставала подчиняться мне и горела. Я побежал к Тарре, она осмотрела меня.
   -- Это ваш медицинский сотрудник? Она дежурила в тот день, верно?-- уточнил Судья.
   -- Да, Ваша Честь, она осмотрела меня. Пока я бежал, рука краснела и разбухала. Я чуть не потерял сознание от боли. Вдобавок моя кисть,-- пострадавший нервно сглотнул.-- Она шевелилась помимо моей воли!
   Зал снова загудел, но тут же стих, потому что Одус продолжал.
   -- Тарра вызвала профессора Корсата. Пришлось ампутировать мне половину руки, пока зараза не растеклась по всему моему телу и не овладела мной!-- по щекам несчастного текли крупные слезы.-- Эта тварь -- очень опасная и созданная с помощью магии пиявка, которая порабощает человека. Посмотрите, что она сделала со мной!
   Аспирант поднял забинтованную культю.
   -- Это чудовище создано с помощью магии!
   Жуткий холодок пробежал по спине судьи. Сейчас ему хотелось поскорее убрать пиявку и желательно куда подальше. Дернул его Нечистый принести эту дрянь в зал суда. А вдруг она сейчас прыгнет на кого-нибудь и завладеет его телом. Что тогда?! Но вроде бы в отчетах Комиссии написано, что она не может передвигаться, и Февр говорил, что сейчас она не опасна -- эти факты несколько успокоили Локардо.
   -- Профессор Ивлин Корсата тоже находится здесь и готов дать показания,-- заявил Прокурор.
   -- Вызовите профессора Ивлина Корсата,-- приказал Судья.
   В зал суда вошел мужчина средних лет. После необходимых формальностей, он заговорил.
   -- Я подтверждаю, что все сказанное аспирантом Одусом Сарсеном является чистой правдой. Наша дежурная медсестра Тарра прибежала ко мне, потому что не могла ничего сделать. Я осмотрел руку. Ладонь распухла. Она шевелилась без участия воли пострадавшего. Гиперемия дошла до трети локтя и двигалась вверх. Я принял решение об ампутации,-- профессор вздохнул.-- Мне просто не оставалось ничего иного -- времени было в обрез, операция требовалась немедленно. Когда мы закончили, из ампутированной руки через сосуды вышла эта дрянь. Она как ртуть стеклась обратно в каплю, затем стала такой, но уже красного света. До того я видел ее и изучал, но она имела белый цвет, даже серебристый, если быть точнее. Через несколько часов цвет снова стал прежним.
   -- Благодарю Вас,-- сказал Судья, осторожно убирая дьявольское создание обратно в шкатулку, где ему и место. Когда пострадавший, уже открыто рыдавший, и профессор ушли, судья обратился к Мирославу Людану.-- Что вы скажете на это, подсудимый? Вы не отрицаете, что это странное существо было при вас в момент задержания?
   -- Я не отрицаю.
   -- Что вы знаете о нем? Откуда он?
   -- Я только знаю, что он принадлежал моей матери,-- сказал Мир.
   -- Но ведь у вас не было матери,-- заметил Судья.
   -- Это неправда! Была!-- почти прокричал подсудимый.-- Я знаю!
   -- Но вы же говорили, что не помните ничего о своей матери.
   -- Да, но я сказал, что она погибла тринадцать лет назад. Как я могу ее помнить?
   -- Пароход "Коралл", Сиреневое море. Верно?-- уточнил судья, заглядывая бумаги. Где-то у него имелась выписка из Королевской Судоходной Компании.
   -- Да, все так.
   -- Мы сделали запрос. Ответ вас не обрадует. Никогда на таком пароходе не было пассажиров с фамилией Людан.
   -- Как?!-- искренность этого вопроса не оставляла сомнений, что Александра Людан лгала своему "внуку".
   -- Суду передан список всех пассажиров всех рейсов этого судна на 855 год. Это довольно увесистая папка. Если желаете, мы можем передать ее для рассмотрения после окончания заседания.
   -- Да, если это возможно...
   -- Хорошо, вы ее получите. И еще одно замечание. Вы говорили, что это судно потерпело кораблекрушение. Так вот,-- Локардо Гоя сверился с записями,-- пароход "Коралл" эксплуатируется до сих пор. Выпущен со стапелей Королевкой Морской Компании в 851 году. В 861 году был проведен капремонт и заменена паровая турбина. Он до сих пор на плаву.
   -- Нет. Этого не может быть! Мне говорили, что он утонул,-- потерянность подсудимого была очевидной. Его глаза перебегали с судьи на прокурора, а затем скользнули по залу, словно ища поддержки.
   -- И, тем не менее, факт на лицо. Более того, стандартный маршрут следования парохода проходит далеко от рифов и мелей. Так что даже теоретически пароход не мог сесть на мель. Кто вам сказал такое? Александра Людан?
   -- Да...
   -- Она лгала вам, чтобы скрыть свое преступление. У меня на руках заключение Научной Комиссии, которая постановила, что вы являетесь искусственно созданным существом. Вам Александра Людан ничего об этом не говорила, верно?
   -- Нет-нет! Это неправда!
   -- Подсудимый,-- Локардо стукнул молотком,-- вам известно, что перебивать судью запрещено?
   -- Простите,-- понуро ответил Мир.
   -- Господин прокурор, поясните вкратце уважаемому суду, на чем основаны заключения.
   -- Мне кажется, подсудимый сам догадывался о своем происхождении,-- доверительно, но достаточно громко, чтобы его могли услышать все, произнес Февр.-- Суть доказательства сводится в логике Тэны, когда она создает живые существа. Общеизвестно, что дети наследуют от родителей множество внешних признаков. То есть, чтобы на свет появился человек с темными волосами, темными глазами кто-нибудь из его родителей должен быть таким же, но не зафиксировано ни одного случая появления такого человека на свет. И второе обстоятельство, как мы знаем, внешний вид является отражением внутреннего. Клыки недвусмысленно указывают на хищников, яркий окрас змей и пауков -- на их ядовитость. Как гениально заметил разработчик Теории Видовых Различий Беннер Кладис: "Человек создан абсолютно белым, поскольку в нем отразилось все самое лучшее и совершенно некогда созданное Тэной". Кто станет спорить, что мы являемся самым лучшим и самым приспособленным к внешним условиям произведением великой Творительницы! В противном случае, мы бы не стали хозяевами этой земли.
   Мир нервно рассмеялся. Он облокотился на трибуну и почти повторял: "Бред какой-то! Что за бред... Этого не может быть..."
   -- Что вы имеете в виду подсудимый? Вы отрицаете теорию, которая уже более пятидесяти лет признана истинной и проверена всеми возможными способами? У вас есть доказательства, опровергающие теорию?
   -- Нет у меня ничего,-- устало ответил подсудимый.
   -- Тогда у меня нет вопросов. Господин прокурор?
   -- Мне нечего добавить, ваша честь.
   -- Благодарю. Следующее заседание состоится 18 числа этого месяца в то же время. Благодарю всех за внимание. Заседание объявляю закрытым.
   Молоток с грохотом ударил по столу.

***

   Мир не находил себе места. И, разумеется, размеры камеры не играли никакой роли. Он просто не мог поверить в происходящее. Оно казалось каким-то глупым сном. Сознание протестовало против выводов суда. Не могла Александра лгать ему всю жизнь! Какой смысл говорить о смерти родителей, если их никогда не существовало? Сказала бы правду: "Мир, ты результат моих опытов". Наверное, не каждый легко принял бы правду, но со временем он обязательно бы понял, что, несмотря на это, она любит его и считает своим сыном, а как появился на свет не столь уж и важно. Да, прав прокурор, говоря, что Мир уже подозревал о загадочном факте своего появления на свет, но как же такое могло случиться? Зачем она лгала?
   Перед ним на столе лежали несколько папок с материалами дела. По закону подсудимый сам защищал себя. Его обвиняли в пособничестве колдовству. Как он мог поступить иначе, если являлся продуктом магии или какой-то науки, которую не понимали даже самые светлые умы Академии Просвещения? Конечно, он виновен. Книги и записи тому доказательство.
   Мир ударил кулаком по столу.
   "Как же такое могло случиться?! За что же?!"-- мысленно кричал он.
   Его взгляд упал на папку с надписью "Список пассажиров парохода "Коралл", 855 год". Он дважды просмотрел каждый листок и не нашел ничего, что помогло бы ему опровергнуть выводы следствия. Логика Февра Лоцца выглядела идеальной. Вот только вывод о его происхождении на основе цвета глаз и волос казался сомнительным, хотя какое это имело значение, если все сходилось? И этот Светлячок, конечно же, тоже являлся созданием Александры. Вот только смысла в нем никакого не просматривалось. Разве что побочный продукт магии или просто еще один эксперимент, неудачный или наоборот, удачный, проведенный когда-то давно. Не могла же Александра создать его дома -- Мир бы обязательно заметил. Возможно, она создала его до его "рождения" в попытке сотворить человека.
   Мир прислушался к себе. Да, человека -- юноша не ощущал ничего необычного в себе. Хотя как он мог чувствовать что-то необычное? Как понять? Где взять эталон, как ощущает окружающее человек? Может быть, каждый человек думает, действует, выражает эмоции в той же степени индивидуально, как и он сам. А что если остальные ощущают совсем иначе?..
   Ложь, кругом одна ложь. Вся его жизнь -- сплошная ошибка. Не исключено, что сам факт существования. Он схватился за голову. Совсем недавно он обрел родителей, и вот снова потерял их. Теперь уже навсегда.
   Сейчас Мир ощущал себя одиноким как никогда прежде, разбитым и уничтоженным. С момента ареста они с Александрой не виделись. Все его попытки узнать судьбу родного человека натыкались на глухую стену безразличия, гораздо более крепкую, чем та физическая, за которой лежал небольшой провинциальный город Маничер.
   Металлическая дверь камеры противно заскрипела -- Мир вскочил от неожиданности. На пороге показался полицейский с керосиновой лампой.
   -- К тебе посетитель,-- безразлично сказал он и вышел.
   Мир с недоумением замер. Кто мог навещать его? Но вскоре все стало на свои места. В камеру вошел судья Локардо Гоя, держа в одной руке одну лампу, а другой прижимая к себе черную папку.
   -- Добрый день, ваша честь,-- удивленно произнес молодой человек.
   -- Уже вечер,-- заметил Судья.-- Большинство заведений города уже закрываются на ночь.
   -- Простите, я потерял чувство времени.
   -- Ничего страшного,-- отмахнулся Локардо.
   Дверь за ним закрылась. Судья отодвинул бумаги и поставил лампу на потертый стол, стоявший посередине камеры. Стены заиграли желтым огнем, тени дрожали в такт дрожащему пламени, которое кончалось черноватым дымом сгоревшего топлива.
   -- Ты ознакомился с новыми фактами?
   -- Да.
   -- Тогда давай на чистоту. Ты умный мальчик и все поймешь. Я судья и мне необходимо вынести решение. Если честно, многие из моих коллег не уверены, что тебя вообще можно судить, ведь ты в каком-то смысле не человек, голем, понимаешь?
   -- Выходит, что так...-- бесполезно спорить. Зачем же он сюда пришел?
   -- Ты понимаешь, что фактически являлся пособником Александры, но просто не знал этого, не мог знать, что тебя обманывают. Так вот, скажу тебе честно, я хотел бы тебе помочь.
   -- Помочь? Мне?-- меньше всего он готов был услышать эти слова.
   -- Да, я считаю, что, несмотря на твое происхождение, ты человек и в тебе есть что-то человеческое. Я поговорил с прокурором. Мы готовы сменить обвинение в пособничестве и переквалифицировать дело, как "сопричастность по неведению". Это совершенно другая ответственность с твоей стороны. Понимаешь меня?
   -- Кажется, да.
   Мир соображал. Если подходить формально, все происходило именно так.
   -- Тебе даже не придется ничего особенного делать.
   -- А какова будет моя дальнейшая судьба?
   -- Тебя отдадут в монастырь под контроль монахов святой Тэны.
   Мира передернуло. Всю жизнь провести за стенами и не видеть даже частички света, без всякой надежды на избавление?
   -- Как ты понимаешь, альтернативой является смертная казнь.
   -- А что от меня требуется?-- на автомате спросил Мир.
   -- Сущий пустяк,-- отмахнулся Локардо.-- Тебе надо подписать чистосердечное признание, что ты являешься искусственно созданным существом, големом, и признаешь, что Александра Людан намеренно вводила тебя в заблуждения. Таким образом, ты становишься жертвой, а не пособником. Чувствуешь разницу?
   Мир не верил своим ушам. Еще до того, как судья закончил говорить, он твердо знал, что не пойдет на сделку. Никогда!
   -- Я принес бумагу. Можешь написать признание прямо сейчас.
   Судья положил папку на стол и вынул оттуда лист чистой бумаги.
   -- Ты ведь умеешь писать? Верно?
   -- Я не могу...
   -- Ничего страшного,-- по-отцовски понимающе сказал он.-- Не волнуйся, я напишу за тебя.
   -- Нет, вы меня не поняли. Я не могу подписать такое.
   Судья, уже доставший перо, на мгновение замер, словно статуя и удивленно посмотрел на подсудимого.
   -- Не понял,-- неожиданно жестко сказал он. Благожелательность, как рукой сняло.-- Как это "не можешь подписать"?
   -- Вы предлагаете пойти на предательство.
   -- Я предлагаю тебе спасти свою жизнь,-- недоумевал Гоя.-- Не понимаю, в чем проблема?
   -- Это предательство. Я не могу...
   -- Ты знаешь, в чем обвиняют эту ведьму? В магии, отступлении от присяги Просветителя и вооруженном нападении на человека. Она стреляла в человека.
   -- После того, как толпа напала на наш дом!-- прокричал Мир. -- Нас всегда боялись, а священник Крарта подговорил толпу после того, как пришел к нам. Это правда! И вот его план не сработал, он помчался в суд, а тут его, конечно, встретили с распростертыми объятьями. И быстренько-быстренько за нами, пока не уехали.
   -- Не переигрывайте, молодой человек,-- холодно ответил Судья.
   -- Вы же сами сказали, что я умный. Так вот, я еще очень догадливый. И теперь вы хотите взять еще одну улику против моей...-- он запнулся, но все-таки сказал это слово,-- мамы, чтобы корзиночка потяжелее была.
   -- Нет, все не так.
   -- Как не так?
   -- Я действительно пытаюсь тебя спасти, а твое признание уже никак не может отразиться на будущем этой ведьмы.
   По спине пробежал жуткий холодок.
   -- Что вы имеете в виду?
   -- Как? Вы еще не знаете?-- удивился Локардо.
   -- Что?!-- испуганно выкрикнул Мир.
   -- Вчера закончился процесс по делу Александры Людан. Ее признали виновной по всем статьям.
   Камера закружилась перед его глазами. Тени черными силуэтам плясали на стенах танец смерти. Мир почти не слышал слов судьи. Его спокойный рассудительный голос звучал издевательством.
   -- Казнь состоялась сегодня утром,-- только услышал он слова Локардо, как окружающее потеряло всякий смысл.-- Не волнуйтесь, это была гуманная казнь. Так вы будете подписывать?
   -- Нет,-- прохрипел юноша. Слезы застилали взор, окружающее плыло в мутной воде.
   -- Ваше право,-- убирая лист и перо обратно в папку, сказал Гоя.
   -- Лицемерный подонок.
   -- Что?
   -- Ты убил ее!
   Мира уже захлестнула волна слепой ярости. Юноша медленно поднялся из-за стола. Где-то на краю сознания пришло понимание, что сейчас он точно переступит закон, но это его абсолютно не волновало. Ему нечего было терять. Мир надвигался на судью, а Локардо рывком выскочил из-за стола и бросился к двери.
   -- Ненавижу!
   -- Охрана!-- заверещал он.-- Охрана!
   -- Ненавижу вас всех!
   Мир набросился на него секундой позже, ударив Локардо кулаком в скулу, а затем вцепился в горло. Судья отмахивался, верещал, но тут раскрылась дверь, и что-то тупое ударило Мира в бок -- боль сковала тело, судья освободился. Затем последовал еще удар и еще, но это уже ничего не значило. Сосущая пустота заполнила весь разум, а боль ушла куда-то вдаль. Беспамятство оказалось лучшим, что сейчас могли ему даровать.

***

   -- Мирослав Людан, Священный Королевский Суд Его Величества Климина Второго признает вас виновным по всем статьям,-- громогласно, почти торжественно читал Судья Локардо Гоя. Его лицо украшал лиловый синяк.-- А именно, в пособничестве магии, незаконном рождении и нападении на Судью. Священный Суд избрал меру наказания. От решения Суда восьмого числа шестнадцатой декады 868 года Новой Эры вы приговорены к смертной казни через введение ртути в кровеносную систему. Приговор будет приведен в исполнение первого числа семнадцатой декады 868 года Новой Эры. В случае если наказание не принесет результатов, Священный Королевский Суд оставляет за собой право избрать другие способы наказания. Виновный, вам понятен приговор?
   -- Да, господин судья.

***

   До исполнения приговора оставалось двое суток. Свои последние дни ему оставалось провести в раздумьях. Кирпичные стены тюрьмы покрывала влага. В сыром воздухе висел запах плесени и отходов. Постелью здесь служил холодный пол. Поток нависал сверху тяжелым сине-серым арочным сводом, камеры разделялись такими же унылыми стенами с давно облупившейся краской, а тюремный коридор отделялся толстыми металлическими прутьями -- все пространство просматривалось, и негде было спрятаться от пытливых глаз тюремщиков.
   Совсем недавно Мир полагал, что ничего не может случиться хуже, чем их изгнание из дома. Нет, он не жалел себя и уже смирился с судьбой. Сейчас его переживания по поводу обвинения глупого крестьянина Сника, жадности Вицлава, презрения Ваи казались попросту смешными, какой-то мелочной суетой перед тем фактом, что скоро перестанет существовать. Странно, но он не боялся смерти. Отсутствие страха даже немного удивляло. Наверное, где-то внутренне юноша уже приготовился к ней, разве что несколько пугала неизвестность. Что привязывало к суетному миру, кроме бабушки? То есть матери. Да, матери. Но теперь ее нет. Нет единственного человека, к которому он чувствовал привязанность. Комок подкатил к горлу, но глаза не стали влажными. Уже прошло время эмоций и переживаний, настало время ожидания и пустоты. Вот как легко рушится все. С какой простотой жизнь ломается как тонкая сухая ветка, издавая короткий щелчок. Раз -- и ты уже по другую сторону, а все, что когда-то казалось незыблемым, в одночасье превращается в лом.
   Что еще совсем недавно имело значение для него? Лишь робкие надежды на будущее, по большей части совершенно беспочвенные. Многое из того, что хотелось сделать, уже не случиться -- вот что самое обидное. Неужели все впустую? Бесславное начало жизни, уродливый побег на поле, который общество, как опытный фермер, выкорчевывает навсегда. Наверное, так оно и должно быть. Все идет своим чередом к логичному финалу. Значит, его мысли, желания, даже муки и боль ничего не значили для большой и холодной Вселенной, набитой суетящимися людьми. Сотни людей сейчас спешили по своим делам, дружили, любили, разочаровывались, делали покупки -- все, что делают нормальные люди, которым нет дела до происходящего за этими стенами событиями. Большинство из них никогда и не узнает, что некогда существовал такой изгой Мирослав Людан. Разве что кто-нибудь прочтет заметку в еженедельной новостной газете, усмехнется нелепости судебного процесса и тут же забудет, погруженный в повседневные дела.
   Две камеры напротив занимали мужчины. Первому на вид было около тридцати пяти, второй старше, но незначительно, стоял у решетки почесывал небольшую бородку. Оба о чем-то перешептываясь, с нескрываемым интересом поглядывали в сторону Мира.
   Где-то вдалеке раздались звонкие удары кованых сапог -- заключенные мгновенно разошлись. Шаги стражников то затихали, -- тогда что-то деревянное ударялось о пол, -- то раздавались снова. Вскоре тюремщик в сопровождении еще двух подошел к камере. Деревянная посуда гулко упала на пол. Жидкая серая каша частично расплескалась, оросив пол. Мир безразлично посмотрел на еду. Как только стража скрылась за поворотом, молодой заключенный из противоположной камеры сказал:
   -- Ну что смотришь? Ешь,-- и принялся с наведенным аппетитом отправлять баланду себе в рот.
   Мир пододвинул к себе свою порцию и понюхал -- пахло тухлятиной. Его замутило.
   -- Брезгуешь что ли?-- не отставал заключенный.
   Юноша посмотрел на него. Серая бесцветная тюремная роба свисала с заключенного как мешок. Мужчина имел худощавое телосложение, но не производил впечатления слабого человека. Было в нем что-то от мощной сжатой пружины. Его сосед, сидя в углу, уже заканчивал управляться со своей порцией.
   -- Тебе того,-- он провел пальцем по горлу.-- Угадал?
   Мир флегматично кивнул.
   -- Здесь все такие знаменитые собираются, так что нечего стесняться. Ну, тогда что ты теряешь? Отравиться боишься?
   Мир не ответил.
   -- За что тебя? За смоль?
   -- Что?-- на этот раз вопрос все-таки вывел юношу из состояния задумчивости.
   -- Ну, это,-- заключенный неопределенно указал на лицо.-- Мордой не вышел, что ли?
   -- Примерно.
   -- Я, видишь ли, тоже. Нет, как заказ сделать, это завсегда, а как счет предъявил, так сразу слили...
   -- Да не слушай ты его,-- включился в разговор его сосед и, бросив пустую чашку, подошел к решетке.-- Бандит ты, Капен. Браконьер.
   -- А ты у нас святоша, значит?-- огрызнулся высокий.-- Как-то не помогли тебе взносы в Церковь.
   -- Я порядочный вор и горжусь этим.
   -- Ну... что ты порядочно наскреб в последней декаде, все и так в курсе... рано или поздно тебя тоже на голову сократят, так что не волнуйся. Вся твоя белая аристократическая кровь землю-матушку напитает, а насчет себя у меня иные планы.
   -- Меня Олик зовут,-- обращаясь к Миру, сказал вор с бородкой.-- Этот болтливый клоун -- Капен.
   -- Попутал меня Нечистый с тобой связаться...
   -- А тебя как?-- не обращая внимания на колкости Капена, спросил Олик.
   -- Мир...
   -- ...вашему дому,-- дополнил Капен, театрально подняв руки, и бросил посуду на пол перед решеткой.-- Вокруг меня одни монашки. Что там святая Тэна? Может транши до нее не доходят, а, Олик? Церковь, наверное, все себе гребет. Где там твои вклады? Пора бы уже и проценты получить. Ты мне скажи, а! Чего молчишь? Десять лет? О нет, лучше вышка. Слушай, малец, может, поменяемся?
   Мир никак не отреагировал на слова. Как он понял, эти двое уже давно знакомы и попались на воровстве. Видимо, украли что-то очень важное, раз суд отправлял этих двоих на десять лет в каменоломни -- обычное наказание для воров.
   Где-то вдалеке скрипнула дверь. Те же трое тюремщиков шли по коридору, собирая пустые чашки. Соседи сделали вид, что ходят по камере в задумчивости. Когда охрана скрылась, Капен сказал:
   -- Я вот что тебе скажу, малец, десять лет горбатиться не стану, тем более, с этим,-- вор показал на Олика.
   -- Трепло,-- фыркнул тот.
   И понеслось. Оба обвиняли друг друга в самых ужасных грехах, бросались такими словами, о существовании которых Мир не узнал бы никогда. Смысла многих он не понимал и даже не пытался, а лишь мысленно усмехнулся. Почему-то картина его позабавила. Многое проявилось в их совместном прошлом: и попойки в баре "У жемчуженосного краба", и веселье у какой-то Полины, и все провалы и облавы с момента рождения.
   Резко скрипнула дверь и по длинному коридору гулко разнеслись слова тюремщика:
   -- А ну тихо там!
   Мир поспешил отодвинуться от решетки -- не хотелось попасть под горячую руку надзирателя. Олик ретировался. Рослый мужчина подошел к камере Капена и резко спросил:
   -- Проблем маловато?
   Капен мгновенно сбросил спесь и пробормотал слова извинения.
   -- Еще раз услышу -- мало не покажется,-- бросил тюремщик и, потеряв к нему всякий интерес, посмотрел на Мира.
   Тюремщик фыркнул и довольный собой направился обратно. Как только хлопнула дверь, Капен сказал:
   -- Пока рано их дразнить. Тебе повезло, малец. Ты ему просто не понравился.
   Мерзко хохотнув, Капен хотел развернуться, но что-то со стороны поста привлекло его внимание. Мир услышал шаги. Значит, стражник все-таки не ушел. Если так, то он вполне мог слышать слова заключенного и возвращался, чтобы показать свою силу и власть. Но возвращался не один. Среди стука кованых сапог различался еще один такой же и легкий шелест, словно кто-то двигался в тапочках. Очевидно, вели заключенного.
   -- Олик,-- с совершенно счастливым лицом произнес Капен, но негромко,-- нам счастье ведут. Кажется, твои вложения приносят дивиденды.
   Второй заключенный поднялся с пола и посмотрел в ту же сторону и удивленно протянул:
   -- Вот это да. Мне мерещится?
   -- Я упоминал сегодня монашек? Тоже сойдет, как думаешь?
   Воры многозначительно переглянулись. Капен довольно крякнул. Один только Мир не понимал, о чем идет речь.
   -- Давай к нам,-- радостно закричал какой-то другой заключенный вдалеке.
   -- Нет, ко мне,-- раздался густой бас.
   -- Нет, вы мимо прошли. Вернитесь!
   -- А ну тихо!-- прервал ор уже знакомый голос надзирателя.-- Тихо!
   Раздался удар металла о металл и брань, кто-то завыл от боли, но никто не унимался. Кажется, преступники совершенно потеряли страх. Всеобщая оживленность дошла и до Мира. Шаги звучали уже совсем рядом, и он поднял голову, чтобы увидеть нового соседа.
   -- Давайте ко мне. Я уж позабочусь,-- бросил Капен, за что получил сильный удар под дых, и согнулся.
   В этот же момент Мир все понял. Заключенной была женщина! Ее провели быстро, но он успел увидеть ее запачканное сажей простое платье и растрепанные достающие до плеч белые волосы. По всей видимости, когда-то они были уложены и держались блестящей заколкой, которая теперь болталась на непослушном локоне.
   -- Сюда ее,-- надзиратель указал на соседнюю камеру со стороны Мира, как раз напротив Олика.
   Заскрипела дверь. Юноша приподнялся, чтобы разглядеть соседку. Она была чуть ниже среднего роста, стройная. На вид не больше двадцати трех, хотя сбоку очень смахивала на подростка. Часть лица скрывали непослушные волосы. Высокий лоб, миндалевидные глаза и линии губ делали лицо симпатичным. И хотя она не выглядела красавицей во всех смыслах, смотреть на нее было приятно. Чувствовалась внутренняя сила и уверенность, придавая симпатичному лицу благородное выражение.
   Двое тюремщиков твердо держали заключенную за руки, словно боялись, что эта хрупкая девушка способна вырваться. Запястья скрепляли тяжелые наручники, насквозь проржавевшие от времени и сырости. На изящных руках они выглядели чудовищно. Несмотря на окрики заключенных и похотливые взгляды надзирателей она держала спину прямо и не выглядела униженной, а снисходительная улыбка добавляла загадочности. В каждом ее взгляде читалось достоинство и гордость. Девушка приподняла запястья и вопросительно посмотрела на тюремщика, но тот резко сказал:
   -- Ага, конечно, размечталась. Вечерком побалуемся.
   Он наклонился к ее уху и что-то прошептал, не переставая самодовольно улыбаться, но девушка никак не отреагировала на его слова. Казалось, она даже не слышала их. Тогда тюремщик толкнул девушку -- она буквально влетела в камеру. Вся группа одобрительно засмеялись и направились к себе.
   Миру стало стыдно и противно, словно бы он оказался виновным в том, что здесь происходит. Его это даже немного удивило, но больше поразил тот факт, что его мысли направились в совершенно иное русло. Сейчас юноша не думал о предстоящей смерти и о страшной потере, которую ему пришлось пережить. Присутствие здесь девушки казалось лучом света, пробившимся через плотную завесу туч. И пусть этот луч светил не ему, это ничего не меняло. Его интересовал только один вопрос: что же она натворила, раз попала в столь ужасное место? Казалось, нельзя было представить себе наказания хуже. Намерения тюремщиков выглядели совершенно очевидными. Здесь они хозяева, и могут делать все, что захотят.
   -- Что же привело сию... э-э-э... прекрасную нимфу,-- не преминул начать Капен,-- да в наше темное место? Ну же, не смотрите на нас как на убогих. Здесь ваш взгляд не уместен. Я же безвинно пострадал за вашу честь. А ведь я всего лишь хотел уберечь вас этих палачей.
   Мир прислушался -- что-то шаркнуло за стеной.
   -- Не отворачивайтесь. Уделите нам хоть толику внимания. Я так понимаю, вы из знатного рода, верно?-- вор сделал паузу.-- Скажите хоть слово.
   Но соседка молчала.
   -- Если так, то вам абсолютно нечего бояться. Среди нас даже есть аристократы. Поверьте. Вот мой дед был вельможей при дворе самого Климина Первого. Вот только после восстания на Эрцзейских рудниках доходов не стало, и он обеднел, а придворные интриги совершенно лишили его сил -- мой род обнищал. И вот теперь я политзаключенный, последний, так сказать, из тех, кто связан со славным именем короля,-- весьма артистично всплакнул Капен и добавил.-- Через деда, разумеется.
   -- Ты браконьер, Капен,-- перебил его Олик.-- Не слушайте его. Он болтает от отсутствия ума. Меня зовут Олик, а вас?
   Видимо, даже относительно благородные слова и жесты Олика, не возымели действия, потому что тот сказал:
   -- Зря вы от нас отворачиваетесь. Поверьте, мы гораздо лучше тех, кто привел вас сюда.
   Соседка по-прежнему таинственно хранила молчание. Оба вора еще минут десяти пытались разговорить новую соседку, но все попытки оказались тщетными. Девушка их попросту игнорировала.

***

   Что-то капнуло на лицо -- Мир мгновенно проснулся. Влага скопилась на потолке и падала вниз как раз недалеко от него. Капли, ударяясь о пол, разлетались мелкими брызгами.
   Мир приподнялся и провел ладонью по лицу. Через окно на него смотрели звезды. Юноша понял, что насквозь замерз. Он сел и стал растирать плечи руками. Стало слегка теплее, и ему вспомнилась соседка. Если эта девушка действительно аристократка, то ей, наверное, гораздо тяжелее переносить эти неудобства. Да и если нет, разумеется, тоже.
   Юноша тихо приподнялся и подошел к решетке. К сожалению, стена не позволяла разглядеть, что происходит в соседней камере. Как ни старался, ему это не удавалось.
   Мир отошел обратно и сел. Какие глупости его сейчас волнуют, когда остался всего один день жизни. Он поймал себя на мысли, что не верит в происходящее. Нет, он осознавал, где находится, почему так вышло, но по-прежнему не чувствовал опасности, страха.
   "Очень странно",-- подумал Мир.-- "Неужели я родился таким, чтобы не бояться своего конца?"
   Он понимал, что это ненормально, необычно, но разве его чувства соответствуют человеческим? Еще одно маленькое доказательство, штрих к картине внутреннего "я". Внутри он тоже не такой, как люди, те живые, у которых есть родные мать и отец.
   Не успел Мир подумать об этом, как услышал шорох в соседней камере, а затем звон металла. Неужели соседка пыталась освободиться от оков? Юноша снова подошел к решетке и открыл рот, чтобы позвать ее, но тут что-то тяжелое упало на пол, негромко, но в тишине звук прозвучал как удар колокола. Повисла напряженная тишина. Юноша оглянулся, прислушиваясь: ни тюремщики, ни заключенные никак не отреагировали. Только тихий свист ветра разносился по коридору.
   Мир снова повернулся, готовясь заговорить, но замер -- его прошиб холодный пот. Перед собой он увидел привидение. Точнее, сначала так показалось, но только когда он понял, что перед ним стоит та самая девушка из соседней камеры, испуг прошел. В руках она держала связку ключей и торжествующе показывала один из них, словно бы говоря: "А вот что я нашла".
   -- Ты меня напугала,-- шепотом признался Мир и понял всю абсурдность ситуации.
   Откуда у нее ключи от камер? Заключенная никуда не уходила. Если бы тюремщики приходили, он бы обязательно услышал. Не приползла же связка, в самом деле. Затем он понял второе: девушка не уходит и явно ждет от него каких-то действий, но совершенно непонятно, каких.
   -- Ты неразговорчива,-- почему-то отметил Мир.-- Чего ты хочешь от меня?
   Девушка усмехнулась и подошла к двери. Ключ, который она так победоносно держала, вошел в замок -- раздался тихий щелчок.
   Мир удивленно уставился на открывающуюся решетку, не веря своим глазам. Чувство ирреальности не покидало его.
   -- Выходи,-- внезапно прошептала девушка.
   Мир совершенно сбился с толку.
   -- Долго ты еще будешь стоять?-- раздраженно прошептала она.-- Могу закрыть, если хочешь. Тебе что, есть что терять?
   -- Нет...
   До сих пор не верилось, что это не очередной сон. Вот только зачем ей освобождать приговоренного к смертной казни? Если только... Александра говорила, что за ним придут в любом случае. Она сказала даже, что это будет девушка, дочь ее знакомого. Неужели и в самом деле она?
   -- Ну, ты и тугодум. Пошли. Нам нужен еще один человек, иначе мы не справимся.
   Девушка обернулась и посмотрела на Олика, который спал спиной к ним.
   -- Надо его разбудить.
   Мир подошел к камере и позвал вора. Тот не пошевелился.
   -- Эй, Олик, проспишь все,-- прошептал юноша.
   Соседка подняла крошечную выщерблину с пола и бросила ее в сторону спящего. Камушек отскочил от стены и упал точно в переносицу. Олик дернулся. На его лице застыла маска удивления, а девушка тем временем уже открывала замок. Вор сориентировался мгновенно -- он не издал и звука, и вскоре вышел из камеры.
   Что-то холодное вцепилось Миру в ногу. Юноша дернулся и чуть не упал. Капен крепко держал его.
   -- Без меня решили уйти?-- прошипел вор.-- Кинуть решили, значит? Ай, как некрасиво. Не по-братски это. И ты, Олик, меня снова предал.
   -- И в мыслях не было.
   -- Дверь открывай, красавица. У меня оперный голос. Все мигом услышат.
   В ночи довольная хищная улыбка Капена выглядела особенно угрожающе. Не оставалось никаких сомнений -- он выполнит обещание.
   -- Светоч мой, будь добра, открой дверку,-- промурлыкал вор.
   Девушка подчинилась. Когда щелкнул замок, и она отошла на значительное расстояние с поднятыми руками, показывая, что не собирается препятствовать ему, Капен отпустил Мира.
   Камеры беглецов располагались дальше середины от поста охраны -- с той стороны проход всегда держался открытым, а с другой коридор кончался массивной дверью. Девушка направилась именно туда.
   -- Идите за мной,-- сказала она, перебирая ключи.
   Складывалось впечатление, что перед ней открыты все дороги. Очевидно, побег не являлся импровизацией -- девушка придерживалась известному только ей плану.
   Дверь легко поддалась ключу, но мерзко скрипнула при попытке открыть. Кто-то вдалеке вопросительно крикнул. По спине прошел холодок. Теперь таиться не имело смысла, и Олик рванул на себя дверь. За ней располагался круглый просторный зал, сбоку которого примыкала лестница. Позади отчетливо слышался стук сапог. Беглецы захлопнули дверь, и девушка ловко вставила ключ. Повернув его на один оборот, она оставила его и понеслась к лестнице. Беглецы направились за ней.
   -- Слева будет пост, но он сейчас пуст,-- сказала она.-- Затем галерея -- кончается тупиком. На стене два красных щитка -- надо надавить на них одновременно.
   -- Тайный ход?-- удивился Олик, но тут лестница кончилась.
   Большой дубовый стол, разбросанные бумаги и горящая лампа говорили о том, что тюремщики покидали пост в спешке. Что заставило их это сделать, осталось загадкой, но очевидно, что их спасительница действует не одна.
   Они свернули налево. Мир краем глаза заметил, что Капен остановился у стола и стал спешно заглядывать в ящики.
   -- Быстрее,-- повернулась к нему девушка.-- Не трать время!
   Она побежала так легко и быстро, что Миру пришлось вложить все свои силы, чтобы не отстать. Двое воров догнали их уже у входа в галерею.
   Слева пространство освещала яркая луна и отражалась в противоположной стороне в огромном зеркале. Светло было как днем, и вдалеке отчетливо виднелись обещанные красные щитки. Где-то сзади послышались окрики и стук шагов -- охрана сокращала разрыв.
   Капен и Олик бросились к спасению, но вот девушка притормозила на полпути, явно намереваясь отдать тяжелую работу мужчинам -- Мир остался не у дел и следовал за спасительницей, не зная, что же ему делать.
   -- На счет "два". Раз, два...
   Как только двое воров надавили на щитки, девушка неожиданно свернула к зеркалу.
   -- За мной,-- полушепотом бросила она.-- Быстрее!
   Только сейчас Мир понял, что проход оказался именно здесь, а не там, где ожидал он и его компаньоны. Девушка юркнула в образовавшийся проход. Мир поспешил за ней и услышал, как в галерею врываются стражники.
   -- Всем стоять!
   Оглушительно грохнул выстрел -- пуля просвистела под ухом, срикошетила от стены. Стекло с диким звоном разбилось, но Мир уже успел проскочить. Тьма в длинном узком коридоре казалась темнее ночи. Страх и понимание, что здесь-то охрана не промахнется, подгоняли беглецов. Туннель начал уходить вниз и влево закручиваясь, как винтовая лестница. Он опускался все ниже и ниже и вскоре столкнулся с чем-то мягким.
   -- Осторожней, ты же меня раздавишь,-- голос девушки прозвучал совсем рядом.
   -- Извини. Здесь темно.
   -- Холен нас уже ждет...
   Что-то щелкнуло, и тьму разрезал дрожащий отсвет пламени. Свежий ночной воздух ворвался в легкие. Мир даже не догадывался, насколько может быть приятна такая мелочь...

Глава 4

   Холодная тьма окутывала все существо. Каждая клеточка, каждый нерв твердили об этом. Холод обжигал. Долгий сон подходил к своему логичному завершению. Само пробуждение казалось его частью, но сомнения по поводу эфемерности ощущений уже появились, что подталкивало к мысли об их реальности. Но тела по-прежнему не ощущалось. Казалось, сознание плыло в непроглядном мраке космоса, где нет ни верха, ни низа -- сплошная черная пелена во все стороны бытия. Полет без начала и конца, без всяких признаков движения. И холод. Нестерпимый холод, от которого невозможно скрыться.
   Вот появилось легкое покалывание в кончиках пальцев левой руки. Левой? Быть бы в этом еще уверенной. Затем невидимые иголки стали подниматься вверх. Нога непроизвольно дернулась. Покалывание перекинулось на правую руку и становилось все интенсивней, даже болезненной. Боль нарастала, но была вполне терпимой.
   "Если мне больно, значит, я жива".
   Вскоре и ноги напомнили о себе легким покалыванием -- кровь разгонялась по организму не так равномерно, как хотелось бы. Оставалось только перетерпеть эти неприятные ощущения. Вскоре она сможет открыть глаза и увидеть, где же находится. В голове всплывали какие-то бессвязные образы далекого прошлого, какие лица, люди, сотни и тысячи людей, огромные здания, древо, уходящее в небо. Она пыталась вспомнить, почему же сплошная тьма окружает ее, но память подводила. Странно, но никакого беспокойства из-за неизвестности не чувствовалось. Все идет так, как должно идти.
   Покалывание в руках проходило. Пальцы, кисти рук ощущались явно. Они даже шевелились, с готовностью подчиняясь командам мозга.
   "Все на месте",-- удовлетворенно решила она и пошевелила ногой.
   Тепло разливалось по всему телу, словно изнутри холод тьмы растапливало яркое желтое солнце. Мягко и спокойно оно разливалось по жилам и умиротворяло. Веки налились тяжестью и не подчинялись.
   "Тороплюсь",-- подумала она.
   Еще немного, и она сможет открыть глаза. Уже не терпелось увидеть, что же ее окружает на самом деле.
   Движение явно почувствовалось из-за легкого ускорения. В нем не было ничего угрожающего. Во всяком случае, оно не вызвало ни неприятных ощущений, ни опасливых ассоциаций. Опять же, та самая уверенность в нормальном ходе событий, причина которой была спрятана глубоко в подсознании, почему-то не покидала ее.
   Теперь стало очевидно, что она лежит на чем-то мягком, теплом, словно бы покрытым махровым полотенцем. Что-то сильно кольнуло в плечо. Тело непроизвольно дернулось, но не более того. Слабость отступала. Она попробовала приподнять руку. Удалось, причем без явных усилий. Она опустила руку на живот и провела ею выше, коснулась головы, а затем волос, отчего по всему телу пробежала приятная дрожь.
   "Ага, вот где я. А вообще, как меня зовут?"
   Попытка вспомнить ни к чему не привела, но одна мысль успокаивала: имя у нее точно есть и вскоре вспомниться.
   Тяжесть в веках ушла. Теперь можно было открыть глаза. Яркий свет ударил неожиданно. Словно мощный электрический разряд он прошел по нерву до самого мозга. Она прикрыла глаза рукой и попробовала подняться. Вскоре девушка уже сидела, разминая затекшие руки и потирая глаза. Голова слегка кружилась, но в целом самочувствие казалось весьма неплохим.
   Она находилась в довольно просторном помещении. Кушетка, на которой сидела действительно была мягкой и шершавой на ощупь -- чувства не обманули. По периметру помещения белым цветом горела лента, едва освещая пространство вокруг. Значит, не свет ударил по глазам, просто они уже отвыкли видеть. Теперь зрение приспособилось под тусклое освещение.
   Она внимательно осмотрела себя -- чистая белая кожа, не высушенная, без всяких подтеков -- и осталась довольна. Вот только никакой одежды.
   Ноги не доставали до пола. Не будучи уверенной в своих силах, девушка не спешила слезать, а лишь негромко приказала:
   -- Ниже.
   Кушетка послушно опустилась. Ступни коснулись мягкой поверхности пола. Странно, но послушное выполнение приказа техникой нисколько ее не удивило.
   Девушка провела ступнями по полу, прислушиваясь к ощущениям. Казалось, дотрагивается до мягкого ковра. Ковер... Плетеное изделие. В памяти выплыли разноцветные узоры, цветы, геометрические фигуры. Странные воспоминания о чем-то далеком -- они пронеслись быстро, но оставили горькое послевкусие утраты. Откуда столько всего в голове? Это еще предстояло выяснить.
   Осторожно, держась за края руками, она приподнялась и сделала первый шаг.
   -- Анин, доброе утро!
   Голос шел откуда-то сверху. Он был мужским, мягким и участливым.
   -- Анин, вы помните себя?
   -- Не очень... Анин -- это мое имя?
   -- Это ваше имя. Не волнуйтесь. Скоро вы все вспомните. Вы ощущаете спокойствие?
   -- Да.
   Она повторяла свое имя, и в памяти всплывали различные образы, суть которых не могла объяснить. Снова какие-то люди, небо, большое куполообразное здание...
   "Анин Саари. Ах да, конечно, как я могла забыть!"
   -- Вы вспомнили?-- спросил Голос.
   -- Анин. Пансион. Стазис. "Альбатрос".
   -- Да, все верно. Кратковременная потеря памяти -- вполне нормальное явление после стазиса.
   -- Да-да. Дружище, а можно мне одеться?
   -- Приятно снова услышать ваше обращение, Хозяйка.
   Небольшой робот, больше похожий на столешницу, бесшумно подлетел, поднеся белый пушистый халат. Анин быстренько оделась и спросила:
   -- Если я не ошибаюсь, я уже должна была все вспомнить. Какая-то каша в голове. И затылок тяжелый.
   -- Все верно. Вы очень долго спали. Мозгу требуется некоторое время. Дайте его себе.
   -- У меня есть подозрение, что дело не только в этом. Не могла же я сто лет пролежать в стазисе, верно?
   Ответа не последовало, что усилило подозрения.
   -- Кибер?-- спросила Анин, подходя к шлюзу. За ним располагались каюты членов экипажа, а дальше командная рубка.-- Чего молчим? Сколько времени я была в стазисе?
   -- Анин, вы должны успокоиться. Ваша нервная система еще не полностью дееспособна. Многие клетки до сих пор спят. Я уже молчу о нейроконтурах.
   Вот только слова почему-то не способствовали успокоению. Что он хотел скрыть?
   -- Сколько?
   -- Я отвечу на ваш вопрос, только если вы успокоитесь.
   -- Я спокойна,-- соврала она. Внутри уже все дрожало.-- Сколько я проспала?
   -- Почти девять веков.
   -- Святые создатели...
   Сердце усиленно застучало в висках, голова закружилась. Анин почувствовала, что теряет равновесие. Пол ушел из-под ног, линии стен накренились. Она облокотилась на стенку медицинского отсека и медленно сползла вниз.
   Память вернулась.
   -- Хозяйка,-- заботливо произнес кибер-интеллект,-- вам сейчас вредно волноваться.
   Анин нервно рассмеялась. Комната кружилась вокруг нее.
   -- Вы должны были предполагать такой вариант развития событий.
   -- Да,-- отстраненно ответила она,-- наверное. Но я же просила не будить меня, если Корпус Саари падет. Если все мое существование станет бессмысленным. Девять веков. Девятьсот лет небытия! О, святые звезды!..
   -- Если быть точным восемьсот девяносто два...
   -- Ты еще издеваешься...
   -- Я выполнил свой приказ. Корпус Саари не пал. Вы -- последний боец Корпуса. Вы давали присягу служить Создателям до конца их времен или до вашей смерти.
   -- Но их же больше нет. Иначе, ты бы не ввел меня в стазис. Я должна была доставить посылку на Альбенару девять веков назад. Я ее доставила, сбросила -- все как было приказано, но не успевала вернуться. Если Квантум Фергенса запущен... Он же запущен, так?-- спросила она, умоляя, чтобы кибер-интеллект ответил отрицательно.
   -- Разумеется. Все согласно плану.
   Анин обреченно прорычала и ударила кулаком по переборке.
   -- Это корыто едва способно передвигаться.
   -- Это корыто -- мой дом,-- напомнил кибер-интеллект.
   -- И моя тюрьма...
   -- Как посмотреть. Можно считать его убежищем.
   -- Не надо философии.
   -- Поверьте, Хозяйка, я не претендую. Я лишь хочу поддержать вас. Девять веков одиночества не пошло мне на пользу.
   -- Извини.
   Анин стало стыдно. Зачем выплескивать негатив на того, кто о тебе заботился на протяжении последних сотен лет? Разве вина корабля в том, что Анин навсегда осталась по эту сторону Квантума.
   -- Ты функционален?
   -- Процентов на семьдесят, насколько могу судить.
   -- Неплохо. А ведь теперь мы с тобой почти ровесники, дружище.
   -- Триста лет разницы не в счет?
   -- Ага.
   -- Извините, что потороплю, но есть вещи важнее нашего с вами существования и самочувствия.
   -- Бесспорно, но давай пока не будем заниматься важными вещами,-- Анин поднялась, чувствуя уверенность в ногах. Силы возвращались.-- Пойми, я пролежала в стазисе девять веков. Имею же я право пару минут потратить на себя.
   -- Разумеется. Я пока прогрею двигатели и рассчитаю курс.
   -- Дело настолько срочное?
   -- Боюсь, что так. Вы очень долго просыпались.
   -- Поняла. А можно мне хотя бы в душ?
   -- Это необязательно. Я провел все необходимые процедуры.
   -- Я хочу в душ! Я пробыла сосулькой большую часть жизни.
   -- Сейчас устрою,-- сдался кибер-интеллект "Альбатроса".
   Сзади возник проем, дышащий паром.
   -- Я быстро,-- сказала она и юркнула в проход.
   Душ, простоявший без действия девять веков, работал превосходно. Прохладная вода приятно освежала, а холодная привела тело в рабочее состояние. Затем Анин включила горячую. Обжигающее тепло разлилось по всему телу, а по коже пробежали мурашки.
   Анин попыталась представить всю эту бездну времени от хорошо знакомой ей действительности, но не смогла. Вот пылинка. Она лежит себе и лежит, пока поток воздуха от проходящего мимо человека или проплывающего робота не потревожит ее покой. Столкновение с другой -- и вот уже дуэт крохотных частичек кружится до нового столкновения. А здесь она лежала и лежала. Даже малейшее колебание корпуса не потревожило ее покой. И так все девять веков. Но девять веков покоя, сна, почти смерти -- это уже слишком.
   Анин вышла из душа. Округлый робот белого цвета уже поносил чистую униформу нежно-синего цвета. Девушка провела по ней рукой, снова вспомнив про время. Для Анин прошло не больше мгновения, а каждый атом материала пролежал...
   "Хватит об этом. К черту эти мысли",-- жестко пресекла она измышления.-- "Пора за работу".
   Облачившись в униформу, она направилась в кабину. Здесь ничего не изменилось. Воздух, как и везде не был затхлым. Кибер позаботился о его вентиляции. Приборная панель приветливо горела множеством огоньков, а напротив ложемента горела ментограмма.
   Анин подошла к ней и провела рукой -- изображение не задрожало, но примитивизм технологии напомнил, что она находится все на том же стареньком "Альбатросе".
   Сотканный из света посередине кабины появился мужчина средних лет в форме капитана. Он приветливо козырнул вошедшей. Анин кивком головы поприветствовала голографическое изображение кибер-интеллекта корабля и села в ложемент.
   -- Давай тогда перейдем к делу, дружище,-- сказала она аватару корабля.-- Зачем же ты пробудил меня?
   -- День назад я зафиксировал сигнал о помощи с личным кодом Корпуса Саари. Он поступил с планеты Альбенара.
   -- Подожди-подожди! Ты сказал "личный код"? Кто-то из наших выжил?
   -- Сомнительно,-- сказал аватар.-- Прошло столько времени. Если бы кто-то выжил по эту сторону Квантума Фергенса, вряд ли бы он ждал девятьсот лет, чтобы послать сигнал о помощи.
   -- Логично. Значит, кто-то нашел способ использовать нашу кодировку? Звучит еще невероятней. Альбенара? Это та самая планета с примитивными аборигенами? Не верю, чтоб за девятьсот лет они дошли до такого уровня технологий. Что известно о них сейчас?
   -- Ничего. После установления Квантума я не получил ни бита информации. Все наши резервные станции ушли в глубокую консервацию.
   -- Мрачновато,-- буркнула Анин.-- Святые звезды, неужели ни единого голосочка?
   -- Увы, Хозяйка. Представьте мое удивление, когда я получил сообщение.
   -- Ты его расшифровал?
   -- Нет, "личный код". Это выше моего понимания.
   -- Разреши мне.
   -- Мне следует напомнить, что ваша нервная система еще не достаточно проснулась?
   -- Будем считать, что я не вняла твоему предупреждению.
   Над панелью появилось символическое изображение конверта. Анин позабавила столь древняя пиктограмма. Девушка закрыла глаза и представила, как раскрывается конверт -- в голову хлынул поток информации. Нейроконтуры ухватили связь и начали дешифровку, что сопровождалось холодом в висках. Через мгновение все стало понятно. Анин открыла глаза. Информация хоть и содержала важные сведения, но не внесла ясность в ситуацию.
   -- Вам удалось расшифровать послание?
   -- Да. Это эхо,-- ответила девушка, стирая пот с лица. Тело трясло от напряжения.
   -- Эхо? Значит, кто-то из наших погиб?
   -- Похоже на то. Не пойму только, как это возможно. Я была последней по эту сторону Квантума. Самое странное, дружище, что оно было помечено меткой высшей срочности, "к исполнению немедленно".
   -- Значит, я принял верное решение, разбудив вас?
   -- Вне всякого сомнения,-- задумчиво ответила Анин.-- Я теряюсь в догадках. Видишь ли, в послании содержалась информация об одном человеке, которого я должна спасти на Альбенаре.
   -- Вы хотели сказать "альба"?
   -- Нет, в сообщение говорится о человеке. Скажи, что я адекватна и мне не померещилось.
   -- Вы вполне адекватны,-- заверил аватар.-- Но состояние ваших нейроконтуров меня беспокоит.
   -- Спасибо, но моей головой займемся позже,-- безразлично отозвалась Анин и снова просмотрела сообщение.-- Бессмыслица какая-то.
   -- Может, кто-то не успел?
   -- И молчал девятьсот лет?!
   -- Согласен, нелогично,-- отозвался аватар.
   -- Курс на Альбенару рассчитан?
   -- Да, Хозяйка.
   -- Запускай гипер. Мне нужно знать, что там происходит.
   Из двигательного отсека донесся нарастающий гул. Раз, и мир за бортом задрожал. На обзорном экране появилось изображение планеты, сияющей синим цветом океанов. На короткий миг Анин вздохнула, сердце подпрыгнуло -- настолько картина напоминала родной дом! Но нет, контур материков говорил, что перед ней висела Альбенара.

***

   -- А ты счастливчик, малыш,-- со свойственным ему прищуром сказал Холен.
   -- Это еще почему?
   -- Ты же чудом избежал смерти. Я согласился вывести только одного человека. Твоя спутница согласилась доплатить издержки за лишнего пассажира.
   Холен довольно провел по потяжелевшему мешочку денег, хотя Мир четко слышал их разговор. Извозчик фактически вынудил девушку отдать солидную сумму за еще одного пассажира. У нее оставался выбор: бросить Мира или потерять все деньги, и она выбрала второе.
   -- Я не знаю, кто ты ей -- брат, сват или любовник -- и знать не хочу, но учти, девица она со странностями,-- продолжал Холен.-- Если что-то делает, то неспроста.
   -- Я ей благодарен.
   -- Разумеется,-- извозчик снова прищурился.-- Еще бы ты был ей неблагодарен. Знаешь, вот ты еще молод, а я за свою никчемную жизнь понял, что долги надо возвращать. Так что близок час, когда она спросит с тебя. Мне с того никакой прибыли. Так просто предупреждаю.
   -- Чтобы я был тебе благодарен?
   Холен прищурился и довольно рассмеялся.
   -- Быстро схватываешь, малыш. Далеко пойдешь.
   -- А почему ты так говоришь о ней?
   -- А ты припомни, как она поступила с теми двумя ворами, когда спасалась от надзирателей.
   -- Они не успели,-- Мир пожал плечами.
   -- Ага, не успели,-- Холен хмыкнул.-- У них не было никаких шансов успеть. Ты мне сам сказал, что щитки располагались далеко от входа. Эта девица явно знала, что вход откроется именно за зеркалом. Как только те двое повернули щиты, дверца открылась. Я знаю такую систему. Эта тюрьма двести лет назад была замком одного герцога, и не мне тебе рассказывать, что в каждом уважающем себя замке найдется пара-тройка запасных ходов на случай осады или грязных делишек. Так вот, если отпустить щиты, то проход закрывается.
   Мир кивнул: похоже на правду. Было так темно, что он наткнулся на свою спасительницу, а в зале система зеркал создавала яркое освещение. Не трудно догадаться, что проход уже закрылся, когда охрана поняла, что же произошло. Вряд ли после выстрела нормальный человек не отреагировал и не бросил щиты. Так случилось с двумя ворами.
   -- Вот я тебе и говорю, с ней надо держать ухо востро. И еще, помнится, ты сказал, что ей нужны двое. Третий по счастливой случайности услышал вашу возню и заменил тебя. Если бы не это...
   Мир кивнул. По всему выходило, что Холен прав. Загадочная спасительница использовала двух здоровых мужиков и рассталась с ними без тени сожаления.
   -- Куда мы направляемся?
   -- Не знаю. Она указывает дорогу,-- извозчик наклонился к юноше и тихо сказал.-- Я бы на твоем месте бросил ее и бежал куда подальше.
   -- А ты?
   -- Я так сделаю в свое время, пока не стало поздно. За дамочкой явно кто-то стоит.
   -- А за что она попала в тюрьму?
   -- Не знаю. Появилась у нас недавно, вела себя крайне неаккуратно, даже странно, приставала к стражникам -- в общем, делала все, чтобы ее заметили. Ну, вот и результат. И еще я точно уверен, что она не местная.
   -- Странно... А я думал, она аристократка.
   Холен хихикнул.
   -- Уж поверь моему опыту, на аристократку она совсем не тянет. Тихо! Она идет.
   Мир обернулся. Действительно, его спасительница появилась среди деревьев и бодрым шагом направлялась к ним. Прошлой ночью они бежали, и с тех пор Мир следовал за ней, но ни он, ни Холен не знали имени девушки, а ведь они находились в пути уже почти сутки.
   Она подошла и сказала:
   -- Я думаю, мы остановимся здесь на ночлег, а утром продолжим путь. Если поспешим, завтра к обеду доберемся.
   -- Мы едем в Оккруд?
   -- Нет, я отпущу тебя раньше.
   -- А поточнее нельзя?
   -- Нет, нельзя. Мальчики, давайте перекусим.
   Она повернулась и направилась к повозке -- Мир и Холен переглянулись. Но все-таки юноша чувствовал благодарность и не мог уйти. Да и куда? Теперь нет ни дома, ни Александры -- проклятый фанатик Крарта лишил его всего и убил единственного дорогого ему человека.
   Холен поднялся и потянулся.
   -- Пошли. Надо собрать ветки. Справишься?
   -- Конечно.
   Мир направился в лес, а Холен бодро зашагал к повозке. Они остановились достаточно далеко от дороги, чтобы стволы деревьев укрыли их от взглядов случайных путников или патрулей.
   В принципе Холен, если и был связан с преступным миром, то не настолько тесно, чтобы это бросалось в глаза. Мужчина выглядел тем, кем и представлялся -- междугородним извозчиком. Если бы Мир не видел, как резво он вел свой экипаж среди темных переулков Маничера, то никогда бы не поверил в двойную жизнь такого простого на вид человека.
   Мир вернулся, как только набрал полную охапку иссушенных солнцем веток. Холен уже распаковал котелок, а девушка деловито нарезала рокту, так ловко, словно занималась этим всю жизнь. Сейчас она меньше всего походила на аристократку. Нет, конечно, вполне нормальная девушка. Хотя с логикой Холена трудно поспорить. Было в ней что-то странное. Не то, чтобы сказать, опасное, но несколько противоестественное, словно она постоянно ждала чего-то, и даже не погони, чего-то ждала именно от него, от Мира, как тогда в камере. Уже несколько раз юноша ловил себя на ощущении, что когда он отворачивается, девушка смотрит на него, а затем поспешно отводит взгляд.
   -- Умеешь разводить костер?-- спросил Холен.
   Мир аккуратно сложил ветви, присыпав их сухой травой. Девушка с интересом наблюдала за его манипуляциями. Холен подал огниво, и юноша, довольный собой, разжег костер.
   -- Все просто,-- сказал Мир.
   Вскоре котелок с водой наполнился роктой и разносил приятный запах.
   -- На тюремной еде не особо разъешься, да?-- спросил Холен.
   Мир согласно кивнул, прислушиваясь к запаху. Вопрос скорее относился к девушке, потому что извозчик смотрел на нее, но та делала вид, что не расслышала.
   -- Ты не очень-то разговорчива,-- отметил мужчина.-- Есть с чего? Просто скажи и я отстану.
   Девушка посмотрела на него, но на этот раз ответила:
   -- Ты делаешь свою работу, и я тебе плачу за нее. Зачем задавать лишние вопросы?
   -- Ого, самая длинная фраза из всех, что я слышал от тебя. Целых два предложения. У тебя северный акцент. Ты из столицы?
   -- Почти, немного восточней.
   -- А что на счет меня?-- спросил Мир.
   -- В каком смысле?
   -- Зачем ты меня вытащила из тюрьмы?
   Девушка недовольно посмотрела на него.
   -- Я тебе потом расскажу.
   -- Мне уже рассказывали "потом". Это плохо кончилось.
   На этот раз ее взгляд был оценивающим и даже слегка удивленным.
   -- А ты, оказывается, хваткий. Берешь быка за рога. Я думала, ты тугодум.
   -- А как бы ты вела себя, если бы тебя приговорили к смерти?
   -- Не знаю, я не попадала в такие ситуации...
   -- Ну, ты хотя бы скажешь, как нам тебя называть,-- сказал Холен.
   -- Саари. Меня так называют.
   -- Уже что-то...
   -- И все-таки, что насчет меня?-- не унимался Мир.
   -- Если ты не считаешь себя обязанным, то ничего. Можешь, хоть сейчас идти на все четыре стороны. Или можешь остаться. Завтра узнаешь. Не понравится, откажешься и пойдешь своей дорогой. Мне лично от тебя ничего не нужно.
   -- Вы не из повстанцев или еще каких-нибудь маргиналов дороги?..-- спросил Холен.
   -- Мне нет дела до политики,-- отмахнулась Саари. Ее явно что-то тяготило. Не просто так она не хотела говорить на эту тему.-- А тебе, Холен, вообще следовало бы и помолчать. Я тебе дала достаточно денег. На своей контрабанде ты столько не заработаешь.
   -- Ну, вот и ужин готов,-- внезапно переключился Холен и принялся размешивать бульон, проигнорировав слова в свой адрес.

***

   Мир проснулся, почувствовав чье-то приближение. Он открыл глаза и увидел лицо Саари. Было еще достаточно темно, хотя утренняя заря уже окрашивала небо алыми цветами. Лицо девушки выглядело весьма миловидно в ярких лучах. Длинные волосы свисали, и ей пришлось поправить их, чтобы локоны не упали на глаза.
   -- Пойдем, я не могу говорить, пока Холен рядом.
   Оглянувшись, она направилась прочь от небольшого лагеря. Мир направился за ней, на ходу прогоняя сон. Утренний холод как нельзя лучше способствовал этому.
   Они отошли не слишком далеко, но достаточно, чтобы Холен не мог их увидеть или услышать, если даже проснется -- деревья надежно скрывали. Саари остановилась. От Мира не укрылся тот факт, что она заметно нервничала.
   -- Я обещала тебе рассказать, что знаю. Все дело в том, что есть люди, которые заинтересованы в тебе,-- она подняла руку, призывая его к молчанию.-- Подожди, не перебивай. Меня направили за тобой, спасти тебя от смерти. Это очень и очень большие люди.
   -- Из столицы?
   Саари презрительно отмахнулась.
   -- Забудь про них, про королей и аристократию -- нас не интересуют их дела.
   -- Если эти люди так могущественны, почему же они спасли только меня. Ты знаешь про мою... бабушку?
   -- Да, но я не могла спасти вас обоих. Если бы я могла, я бы обязательно попыталась. Прибыла я слишком поздно,-- девушка хотела сказать еще что-то, но прикусила губу.
   Мир сглотнул. Конечно, хотелось невозможного, и ему следовало бы сказать "спасибо", но все равно в душе зияла дыра.
   -- Только не подумай, что я тебе неблагодарен. Ты рисковала собой ради меня. Чем же я так важен для вас?
   -- Я не знаю. Если ты согласишься следовать за мной, тебе расскажут. Могу лишь сказать, что мы собираем людей. Я сборщик, исполнитель.
   -- А как же те двое, которых ты бросила в тюрьме?
   -- Без них, мы бы не могли бежать. Вообще вполне хватило бы и одного. Второй щит поворачивать было не обязательно. От таких людей нужно держаться подальше. Поверь, эти двое заслуживают большего, чем десять лет каторги. Они бандиты, занимаются грабежом и разбоем. Не стоит их жалеть.
   Мир кивнул.
   -- А чем занимается ваша организация?
   -- Если коротко, собирает необычных людей. Сам понимаешь, большего я сейчас сказать не могу.
   -- Значит, я необычный?
   -- Это сразу видно,-- с легкой улыбкой отметила Саари.-- Тебе знакомо слово "Нова"?
   По всей видимости, взгляд ответил за него весьма красноречиво. "Нова"? Та самая, из выдуманной истории Золотого Города? Миру казалось, что он ослышался, но девушка уже смотрела в сторону, словно к чему-то прислушиваясь. Юноша хотел спросить, но она жестом приказала ему молчать, точно таким же как это делала Александра. Вообще в этот момент Мир заметил между ними явное сходство. Черты лица, движения, взгляд -- все казалось знакомым.
   Саари сделала шаг назад и громко сказала в сторону:
   -- Холен, я понимаю, что тебе не спится, но если так, то это удачный повод для приготовления завтрака.
   Она говорила уверенно, но как бы Мир не прислушивался, единственно, что удавалось различить -- это шелест листвы.
   -- Холен,-- снова позвала извозчика девушка и, не дождавшись ответа, развернулась и уверенно направилась к ближайшему дереву.
   Извозчик показался, когда Саари оставалось сделать последний шаг. Выглядела она грозно, несмотря на то, что была почти на голову ниже мужчины -- чувствовалась в ней скрытая сила тугой пружины, готовой в любой момент высвободить накопленную энергию. Юноша даже на секунду залюбовался ею.
   -- Это какое-то ребячество! Холен, ради святой Тэны, ты понимаешь, что сейчас делаешь?
   -- Красавица моя, не волнуйся ты так,-- обезоруживающе улыбаясь, ответил мужчина.-- Говорят, что сердиться нехорошо...
   -- Сейчас ты все забудешь,-- твердо сказала Саари,-- разведешь костер и будешь ждать нас до тех пор, пока мы не вернемся, а иначе я сама сделаю из тебя салат.
   Холен поднял руки и отступил. Что говорить, а складывалось впечатление, словно мужчина прошел по краю обрыва, заглянув в пропасть. Как только извозчик скрылся, Саари снова вернулась к Миру.
   -- Пойдем, прогуляемся,-- сказала девушка и неспешно направилась в сторону противоположную от лагеря. Мир последовал за ней.
   -- Я так понимаю, отказаться я не могу?
   -- Почему же. Если хочешь, можешь и отказаться.
   -- И меня не попросят забыть о разговоре?
   -- Попросят,-- она оценивающе посмотрела на него.-- Значит, ты согласен?
   -- Я еще не ответил.
   Она неопределенно пожала плечами, словно говоря: "И что из этого? Я и так вижу, что согласен". И, следует отметить, была права. В сухом остатке, ему предлагали новую жизнь. Что будет с ним после отказа? Даже пойти некуда. Стража возьмет его при первом же приближении к любому городу и тогда выполнение приговора гарантированно.
   -- Значит, вы называете себя "Нова".
   -- Да. Тебе что-нибудь известно про нас?
   -- Только в контексте Золотого Города.
   -- Ерунда все это,-- отмахнулась Саари.-- Видишь ли, нам нужна хоть какая-нибудь защита от лишних глаз и чересчур болтливых ртов типа Холена. Потому в свое время мы придумали историю с Золотым Городом. Можно сказать, подали идеи в массы. Нет надежней способа спрятаться, чем быть на виду.
   Мир кивнул. Да, в хитрости им не откажешь. Обычная подмена причины и следствия сделала Нову недосягаемой.
   -- Значит, Золотого Города никогда не существовало?
   -- Не существовало.
   -- Тогда все-таки... для чего я вам понадобился?
   -- Если Нова обратила на тебя внимание, значит, у тебя есть какой-то талант.
   -- Вряд ли мою внешность можно считать талантом.
   -- Да нет,-- Саари лукаво улыбнулась.-- Нормальная у тебя внешность. Даже не переживай.
   Мир не удержался от улыбки. Никто, кроме Александры, не говорил ему такие слова.
   -- Ты действительно так думаешь?
   -- Я всегда говорю, что думаю. Или вообще не говорю, как многие думают,-- она хихикнула.-- Мне кажется, у тебя какой-то комплекс из-за этого.
   -- Совсем недавно люди показывали на меня пальцем, обвиняли в том, что я не совершал.
   -- Несправедливо,-- согласилась она.-- Но теперь такого больше не будет. Поверь мне.
   И Мир поверил. Александра говорила, что кто-то должен приехать за ними. Значит, все-таки Саари та самая, которая, не встретив гостей из Стоунвила, разыскала его уже в тюрьме. Как жаль, что жизнь вносит вот такие чудовищные коррективы.
   -- А какой у тебя талант?-- спросил Мирослав.
   -- Не знаю. А ты как думаешь?
   -- Спасать людей?
   -- О нет, я на такое даже не претендую. А вообще дело даже не во мне, а в моем отце.
   -- А кто он?
   -- Вот придем, и узнаешь,-- загадочно ответила она.-- Холен нас уже заждался, наверное. И кушать охота. Пойдем?
   Тем временем Холен уже заканчивал с приготовлением завтрака и приветливо замахал рукой, как только Мир и Саари показались из леса. Запах еды заставил желудок напомнить о себе грозным урчанием.
   -- Долго вы ходите,-- заметил контрабандист, словно бы и не случилось ничего.
   Девушка с холодом заметила:
   -- На твоем месте я бы шпагу спрятала получше.
   Мир посмотрел в сторону повозки и отметил, что оружие лежит под сидением, совсем недалеко от Холена -- раньше оно было припрятано поглубже. Поразительно, как девушка успела это заметить.
   -- Куда хочу, туда и ложу,-- буркнул мужчина. Он явно опасался Саари.-- Ваш завтрак.
   -- Нам надо двигаться быстрее. Нас могут преследовать.
   -- Тогда шпага лежит там, где ей требуется, а?
   Саари не возразила и сделала вид, что изучает похлебку. По всей видимости, консистенция ее устроила, но что-то отвлекло ее внимание.
   -- Мы не одни,-- сказала она, вглядывалась в лес.
   Холен как бы невзначай встал поближе к оружию.
   -- Я ничего не слышал,-- сказал он одними губами.-- Люди?
   Саари кивнула. Мир тоже прислушался. Кажется, что-то хрустнуло справа. Юноша обернулся на звук и вовремя. Из леса выскочил растрепанный бородач, вооруженный тесаком. Мужчина замахивался на него рукой, но Мир вовремя отскочил и удар прошел вскользь. Новый удар сзади выбил из него воздух и повалил на землю. Падение на секунду сбило дыхание.
   -- Никому не двигаться!-- донеслось откуда-то со стороны.
   Мир попытался подняться, но почувствовал холод металла на шее. Лезвие уходило куда-то вверх, разбойника разглядеть не удавалось. Зато тот бородач и еще двое угрожали оружием Саари и Холену, который все-таки успел выхватить шпагу и держал ее перед собой. Девушка выглядела озабоченной, но не более того, зато контрабандист испугался не на шутку.
   -- Давайте обойдемся без кровопролития, ладно?-- голос прозвучал над головой и был подозрительно знаком.-- Правда, Мир? Нам же не нужны жертвы?
   -- Это точно!-- из леса около повозки вышел еще один человек, вооруженной штуцером.
   Юноша узнал его. Значит, он не ошибся. Тот, кто повалил его с ног и теперь угрожал, был Капеном, а Олик, его компаньон, довольно приближался к повозке, поигрывая пальцами по прикладу. Его сопровождали двое разбойников, вооруженные шпагами. Еще один, здоровенный бородач, находился недалеко от Капена и Мира и поигрывал тесаком.
   -- Так что?-- спросил он.
   -- Холен, брось оружие,-- сказала Саари.
   Мужчина недовольно опустил шпагу. Очевидно, разбойники превосходили силой.
   -- Светоч мой, на кого же ты нас покинула. Ушла и не попрощалась, а?-- прозвучал голос Капена.
   Лезвие сильнее надавило на шею -- Миру пришлось практически вжаться в землю, но зато удалось разглядеть злые глаза бандита. И никакого намека на его якобы аристократическое происхождение. Бандит бандитом. Права Саари, от таких следовало держаться подальше.
   -- Я же сказал, что не буду десять лет горбатиться на рудниках. И вот я здесь. Так что? Будем бросать оружие или нет?
   Звякнул металл, Холен поднял вверх пустые руки. Двое бандитов тут же схватили извозчика и повалили на землю. Вскоре его руки уже сдерживали веревки. Стоять осталась только Саари. Девушка прислонилась спиной к повозке и оглядывалась.
   -- Удивлена?-- спросил Олик, хищно приближаясь.
   -- Немного,-- призналась она.
   -- Всего лишь немного, малышка? И только-то?
   -- Вы фартовые ребята -- вам не могло не повести. Сумели ускользнуть от охраны через окно?
   -- Ты использовала нас!-- прокричал Олик.
   Бандит подошел к Саари и звонко ударил ее по щеке.
   -- Это только аванс, красотка.
   Бандиты довольно заржали. Мир поморщился, он судорожно соображал, что же может сделать, но понимал, что боец из него никакой, хотя под рукой явно прощупывался увесистый камень. Саари держалась достойно, но юноша понимал, что это лишь бравада.
   -- Ты что засуетился?-- угрожающе прогремел Капен.
   Нас лицом повис увесистый сапог.
   -- Так и раздавил бы да трогать нельзя,-- прошипел бандит и грязный сапог исчез из поля зрения.-- А вот тебя, милашка, твоя сестрица ничего не говорила.
   На этот раз удивление она скрыть не смогла.
   -- А ты, оказывается, пользуешься спросом у девочек, малец,-- Капен наклонился достаточно близко, чтобы запах изо рта заставил юношу на мгновение перестать дышать.-- Не знаю, кто ты такой, Мир, и даже знать не хочу, но за тебя серьезные деньги получим.
   Бандиты снова довольно рассмеялись. Олик уже водил руками по талии Саари и поднимался выше, обведя указательным пальцем грудь и остановившись на шее. Двое оставшихся бандитов закончили связывать Холена и направлялись к Олику, который уже примерялся языком к шее Саари. Руки девушки он заломил за спину.
   -- Ты ведь умеешь доставлять удовольствие мужчинам?-- прошептал бандит.
   Одно плечо Саари уже было обнажено. На лице отчетливо проступало отвращение и злость. Правая рука бандита уже бежала вверх по ее ноге.
   -- Эй, Джома,-- бросил Капен, и бородач с тесаком обернулся.-- Свяжи мальца. Смотри, чтобы не поранился. А мы пока развлечемся. Не волнуйся, тебе тоже достанется.
   Лезвие отошло от горла еще до того, как ухмыляющийся Джома приблизился, а сам Капен поднялся. Мир схватил камень и ударил им бандита по колену. Тот взвыл и припал к земле. Юноша попытался вырвать шпагу, но та крепко сидела в руках Капена. Бородач уже приближался, и его удар в живот прервал все попытки завладеть оружием. Мир сжался не в силах вдохнуть.
   -- Ах ты, свиненыш,-- как змея прошипел Капен, расправляя плечи.-- Да я тебя четвертую!
   Тут со стороны повозки тут кто-то сдавленно ухнул -- грохнул выстрел. Все обернулись, даже Капен замолчал.
   Саари оттолкнула Олика ногой, и теперь тот летел от повозки, согнувшись в причинном месте. Еще дымящийся штуцер остался у нее в руках. Двое бандитов опешили и отступили на шаг. Девушка воспользовалась моментом и набросилась на них, мастерски орудуя ружьем как палкой. Первый бандит тут же получил удар прикладом и рухнул за землю, схватившись за челюсть. Второй отбивался шпагой от града ударов.
   -- Что за...-- удивленно прошептал Капен.
   Глухой удар -- бандит вцепился в свою ногу и упал, уронив оружие. Саари подобрала шпагу и пошла на Капена. Она надвигалась молча, глядя прямо на бандитов. В глазах читалась непоколебимая уверенность и сила, так что даже Капен и Джома отступили под напором ее взгляда. Юноша успел перекатиться и уйти в линии удара.
   Первым бросился бородач, держа над собой тесак. Саари легко отбила его удар. Взмах -- и бандит закричал, схватившись за правую руку. Его оружие стукнулось о землю. Капен остановился. Оставшись один, он засунул руку за пазуху, доставая револьвер. Саари замахнулась, хотя была еще достаточно далеко и пустила шпагу в свободный полет. Та, словно стрела, пронеслась над головой Капена и со стуком впилась в дерево. Шпага слегка покачивалась, ударяя бандита эфесом по макушке. Капен стоял бледный как мел. Револьвер в его руке дрогнул и выпал. Бандит рухнул на землю и облокотился на ствол дерева -- чуть ниже и смерть была бы неминуема.
   Мир не сомневался, что это не промах. Саари не хотела убивать Капена. Юноша посмотрел в сторону повозки -- Олик уже очнулся и отползал в сторону, помогая себе свободной рукой, другой бандит тоже хромая уходил прочь, придерживая раненного товарища. Бородатый Джома исчез.
   -- Чтобы больше не попадались мне на глаза,-- прокричала Саари и по-кошачьи фыркнула.
   Капен поднялся и, пошатываясь, пробрел прочь. Среди деревьев его фигура затерялась достаточно быстро, и вскоре вокруг не осталось никого лишнего. Мир уже очнулся и поспешил развязывать Холена, как со стороны леса раздались хлопки. Нет, это были не выстрелы, аплодисменты.
   -- Браво!-- прозвучал женский голос.-- Но справиться с альбами не есть предел совершенства.
   Мир повернулся. Казалось, день исчерпал все сюрпризы, но нет, он не ослышался. У дерева стояла вторая Саари и говорила ее же голосом! Юноша готов был поклясться, что если чуть сменить одежду, то не смог бы отличить их -- даже их платья не сильно отличались фасоном и цветом. Волосы девушка забрала в хвост, голову окаймляла изящная серебряная повязка. На солнце та блестела и переливалась алмазным блеском. Взгляд смотрел строго, но без злости. Она искренне восхищалась только что продемонстрированным мастерством.
   "Сестра. Капен говорил о сестре. Так они близнецы!"
   Он посмотрел на свою спутницу и прочитал на ее лице удивление. Неужели, она так не рассчитывала увидеть свою сестру здесь? Без сомнения, именно она натравила бандитов на след беглецов, пообещав солидную награду за пленение Мира.
   В одной руке сестра Саари держала револьвер, другая лежала на рукояти палаша. Сестры взглянули друг на друга. Казалось, их взгляды застыли, словно озера в безветренную погоду. В голове стали возникать какие-то неясные образы цифр и геометрических фигур.
   -- Предлагаю сделать так: Мир идет со мной, другие варианты не рассматриваются,-- сказала сестра, и наваждение тут же прошло.
   "Что это было?.."
   -- Ему решать, с кем он пойдет,-- ответила Саари.
   По лицу юноша понял, что она испытала то же непонятное воздействие и находилась в замешательстве.
   -- Я уже сделал свой выбор,-- ответил он.
   -- На основании чего?
   -- Это уже наше дело.
   Сестра замотала головой и снисходительно улыбнулась.
   -- Это просто неслыханно. Не знаю, чего она тебе наговорила, но, поверь мне, все это ложь.
   -- И почему я должен тебе верить, после того, как ты натравила на нас этих бандитов?
   -- У меня не было выбора.
   -- Все так говорят,-- фыркнула Саари.-- Ты кто такая?
   -- Я пришла за ним. И без него не уйду.
   -- Это уж вряд ли.
   Сестра, резко вскинув револьвер, выстрелила. Саари успела отпрянуть -- пуля врезалась в ствол, но девушка уже спряталась за деревом и выдернула из ствола свою шпагу. Легкий треск взвода курка -- сестра, держа оружие на вытянутых руках, приближалась к укрытию.
   -- Мир, оставайся на месте. Не вмешивайся!-- сказала она.
   Мир видел, что Саари прижалась к стволу, тяжело дыша, и как только попыталась выглянуть, грянул новый выстрел, выбив щепки. Дым пороха почти окупал ствол. В револьвере оставался еще один патрон. Саари выскочила из-за укрытия и ударом выбила оружие из рук сестры, но та палашом заблокировала новый выпад. Удар сыпался за ударом с такой бешенной частотой, что клинки сливались с воздухом. Звон не прекращался ни на секунду. Первый натиск Саари спадал, и ее сестра начала атаку -- девушка отступала. Мир внезапно осознал, что в этой битве никто из них не пощадит соперника, столько ненависти звенело в этих звуках.
   -- Стойте!-- прокричал он, развязывая Холена.-- Хватит!
   -- Мир, не вмешивайся!-- прокричала Саари и чуть не пропустила удар -- лезвие прошло в миллиметре от горла.
   Девушка, взвизгнув, отпрыгнула, и словно пружина набросилась на сестру. Та стала отступать под натиском и вскрикнула -- Саари зацепила ей руку. По рукаву побежал красный ручеек. И тут произошло еще одно необъяснимое. Волосы сестры из белых, начиная от корней стали темнеть, как и лицо. Глаза сначала почернели, а затем словно загорелись зеленым огоньком, обретя изумрудный окрас.
   Мир застыл, не в силах поверить в увиденное. Даже Саари отступила, удивленно уставившись на сестру. Очевидно, она тоже не ожидала подобной метаморфозы.
   -- Оборотень!-- закричал Холен.-- Они могут принимать любой облик! Это грязно порождение Нечистого!
   Извозчик принялся яростно распутывать ослабшие веревки, больше мешая, чем помогая.
   -- Да кто же ты такая?-- удивленно спросила Саари.
   -- У тебя даже имени нет! Ты еще не инициирована.
   -- Что? Ты ведьма? Если так, то твои заклинания на меня не подействуют.
   Сестра ли, ведьма или оборотень вместо ответа с удвоенной яростью набросилась на девушку. Снова посыпались удары. Казалось, их сила только возрастает. Саари стала понемногу отступать и сдерживала натиск.
   Холен уже почти распутался, и Мир вспомнил про отброшенный револьвер: в нем уже оставался третий патрон. От удара клинка он отлетел в их сторону, оставалось только найти его среди травы. Ведьма слишком увлеклась битвой, чтобы обращать на него внимание, и юноша осторожно двинулся высматривать оружие. Блеск корпуса привлек внимание почти сразу же -- он схватил оружие и поднял его. Тем временем Саари, маневрируя между деревьями, отбивалась от "сестры", а затем снова атаковала. Оборотень отступила чуть ближе к повозке, так что девушка как раз ушла с линии огня. Мир навел револьвер.
   -- Опусти оружие,-- приказал он.
   Бой смолк. Оборотень удивленно посмотрела на него изумрудными глазами.
   -- Ты будешь стрелять в меня?!
   Голос оставался все тем же. В нем читалось такое неподдельное удивление, граничащее шоком. Мир тоже задумался над этим вопросом. Конечно, перед ним стояла девушка, и хоть она была ведьмой, но спустить курок у него не хватало духу.
   -- Стреляй же в нее, Мир!-- прокричала запыхавшаяся Саари.-- Она убьет нас.
   Очевидно, силы покидали ее. Девушка держала шпагу прямо перед собой, кончик заметно дрожал. Впрочем, ведьма тоже выглядела уставшей. Рукав на раненой руке уже почти весь окрасился красным. Что ни говори, а кровь была вполне человеческой. Несмотря на это, Мир все-таки сделал свой выбор, но не мог нажать на спуск. Все внутри противилось этому. Ведьма даже не шевелилась, словно зная, что ничего не произойдет. Непонимание ситуации лишало Мира последнего аргумента для решимости.
   Внезапно Холен подошел сзади, выхватил оружие и выстрелил. Ведьма дернулась и совсем по-человечески вскрикнула. По платью стало разливаться красное пятно -- контрабандист попал в живот. Она удивленно дотронулась до раны, словно не веря в происходящее. И тут Саари снова набросилась на "сестру". Ведьма успела отбить несколько ударов, но каждое движение становилось все более неуверенным и слабым. Она отступала и уперлась спиной в дерево.
   -- Саари, прекрати!-- прокричал Мир.
   Девушка не слышала его, продолжая атаковать. Клинок скользнул по дереву там, где только что была голова ведьмы. Небольшой клок волос полетел на землю -- ведьма снова вскрикнула. Или все же это человек?
   -- И пусть,-- зло прошипел Холен, закладывая пустой револьвер за пояс.-- Это темное порождение Нечистого.
   -- Твое имя не Саари,-- прокричала ведьма, из последних сил отбивая новый удар.-- У тебя нет имени!
   Потеряв равновесие, она упала на колени и зло посмотрела на Холена, а затем жалостливо, словно прося прощения, на Мира. Саари замахнулась. Юноша отвернулся, но удара не последовало. Он открыл глаза и не поверил: шпага словно бы прошла сквозь воздух, потому что перед Саари никого не было. Ведьма исчезла!
   -- Порождение Нечистого!-- скрестив пальцы, отмахивался Холен.
   -- Где она?-- спросил Мир.
   -- Исчезла! Растворилась!-- не своим голосом прокричал контрабандист.
   Саари неуверенно ощупывала воздух, несколько раз махнула шпагой и стала оглядываться в поисках врага, но никто не появлялся.
   -- Она оборотень,-- прошептала девушка и стала осторожно отступать, ожидая нападения в любой момент.
   Девушка подошла к Миру.
   -- Думаешь, она где-то прячется?-- спросил он.
   -- Не знаю, но я ее точно не убила. Никогда такого не видела, но слышала рассказы.
   Глаза девушки выдавали страх, от пережитого ужаса и напряжения ее било мелкой дрожью, а Мир просто не верил в происходящее.
   -- Давайте уходить отсюда побыстрее.
   Никто не возражал. Не прошло и получаса, как Холен уже поспешно гнал лошадь по дороге. Поводка подпрыгивала на камнях. Плохие амортизаторы не справлялись со своей задачей. Качало и трясло весьма сильно, но Мир мало обращал внимание на неудобства.
   -- Почему она говорила, что у тебя нет имени?-- спросил он.
   -- Не знаю. Может, пыталась навести заклинание, которое лишило бы меня сил,-- ответила Саари.-- И такое ощущение, что она высасывала из меня силы.
   Девушка лежала вдоль повозки совершено разбитая, но, к счастью, без единого ранения, несмотря на суровый бой. Ее рука запрокинута за голову. Глаза внимательно изучали Мира.
   -- Ужас,-- сказал он.
   -- Да, никогда с таким не встречалась. Ты что-нибудь почувствовал, когда она приблизилась ко мне? У меня было такое ощущение, что она пытается залезть мне в голову.
   Мир вспомнил про странные геометрические узоры. Эти образы возникали тогда в его голове без видимых причин.
   -- Да, что-то такое было...
   -- Главное, что теперь все позади,-- сказала Саари.-- Спасибо, что помог.
   -- Тоже мне помощь...
   -- Правда, спасибо тебе большое! Ты напал на Капена -- это храбро. Бандиты отвлеклись, и мне удалось. Револьвер ты тоже вовремя подобрал. Без тебя, я бы не справилась,-- сказала Саари и закусила губу.-- Она бы удила меня. Я знаю.
   Мир улыбнулся. Она говорила эти слова искренне -- он чувствовал.
   -- У меня не хватило духу выстрелить.
   -- Может, это и к лучшему.
   -- И все-таки я так и не понял, кто она. Твоя сестра или ведьма?
   -- Не верю я в ведьм. Не знаю, но точно не сестра. У меня есть только брат. Думаю, мы встретили оборотня. Я слышала рассказы, что когда-то жили такие существа, которые могли менять свою внешность. Но почему напала и что от тебя хотела, не знаю. Не спрашивай меня ни о чем, Мир.
   -- Но ты пыталась ее убить.
   -- А что мне оставалось? Она натравила на нас этих бандитов, а когда не вышло, попробовала сама. Или это вообще "он". Подло выглядит, не думаешь?
   -- Конечно, ты права. Я и не спорю...
   Он вспомнил, как Саари расправилась с бандитами. Можно сказать, весьма гуманно и благородно, без жестокости.
   -- Ты очень храбрая девушка,-- сказал Мир.
   -- А вообще...-- девушка потупила взгляд.-- Это не от храбрости. Если честно, я очень испугалась. В жизни не встречала ничего подобного. Я ее боюсь,-- последние слова Саари прошептала.
   -- Я и сам испугался. Ты такая молодец.
   Она устало улыбнулась.
   --  Научишь меня так же фехтовать?
   -- Обязательно. Обещаю. Но только не сейчас Я устала. Посплю немного...
   Саари отвернулась и закрыла глаза. Юноша откинулся. Он посмотрел на девушку и не мог оторвать взгляд. Красивая и сильная -- эти два качества восхищали и завораживали, притягивали взгляд как магнит.
   "Надо выбросить такие мысли из головы. Она слишком хороша для меня, а я слишком сентиментален..."
   Пусть он не знал, куда следует, но точно знал почему. Новая жизнь, новый смысл -- все новое, Нова, одним словом. Теперь у него было ради чего жить, хотя бы ради этой чудесной и грациозной девушки. Какие цели преследует организация, к которой он примкнул, сейчас мало интересовали юношу -- вскоре он узнает о них, но в их благородности сомневаться не приходилось. Саари уже доказала ему это. Остальное он скоро узнает. Совсем скоро...

***

   Вселенная вспыхнула огнем и вот перед глазами предстала знакомая телепорт-камера. Живот горел болью, дышалось с трудом, воздуха не хватало.
   -- Что случилось, Хозяйка? Вы ранены?-- аватар возник в паре метров и озабоченно смотрел на Анин.
   -- Я проиграла. Святые звезды, они стреляли в меня из моего же револьвера!
   Последнее слово утонуло в резкой боли, и она рухнула на пол. Сканер уже анализировал состояние подопечной. Рядом послышался едва слышный шелест робота. Анин почувствовала, как поднимается в воздух. Робот-хирург бережно нес ее. Рядом следовал аватар корабля.
   -- Я все провалила,-- повторяла она.-- Я была не готова.
   -- Я говорил вам, что ваша нейросеть еще полностью не проснулась. Она активна всего на 32 процента. Вы слишком долго провели в стазисе.
   -- Это все она!
   -- Кто она? О ком вы говорите?
   -- Не знаю. Не знаю, откуда она взялась. Я все провалила.
   Туман окружал сознание. Огоньки на потолке расплывались и танцевали. Внутренности, казалось, вот-вот вывернутся наизнанку.
   -- Что это, звезды?..
   -- Вы бредите.
   -- Откуда они здесь?..
   -- У вас прострелена печень и, возможно, заражение крови. Больше ничего не говорите. Мне надо вынуть пулю.
   Кто-то холодное коснулось живота. Острая боль скрутила, словно кто-то сжимал и перекручивал все внутри. По щекам текли крупные слезы.
   -- Я все провалила,-- одними губами, почти беззвучно, прошептала Анин и потеряла сознание.

Глава 5

   Комнату, в которой находился Мир, никак нельзя было назвать роскошной, но здесь имелись все удобства: кровать, чистое белье, мягкая подушка, набитая пером -- не сравнить с казематами тюрьмы. Трудно поверить, но всего пару дней оглашенный приговор разрушил всю его прошлую жизнь. Именно сегодня могла состояться казнь. Оставалось только удивляться превратностям судьбы и благодарить Саари за спасенную жизнь.
   Сейчас Мир лежал с закрытыми глазами и прокручивал прошедший день. Тот уже клонился к закату, и спасть хотелось неимоверно. Начался день с нападения бандитов, потом оборотня, а закончился долгим переходом. Сначала они двигались по дороге, но затем Саари приказала Холену остановить повозку. Путники вышли где-то посередине дороги. Нигде не было видно ни домика, ни сторожки -- ничего, что могло бы служить ориентиром. Почему остановились именно здесь, недолго оставалось загадкой. Как только Холен и его повозка скрылись за горизонтом, девушка попросила следовать за ним. Они шли минут пять, прежде чем Мир не увидел трех лошадей привязанных к дереву. Прижавшись спиной к стволу, рядом сидел мужчина лет тридцати. Его глаза были закрыты, и хотя он сидел боком, весь его вид излучал уверенность в себе и силу. Заметив путников, мужчина открыл глаза и приветливо улыбнулся.
   Саари с радостным криком бросилась к нему.
   -- Орсен!
   Орсен вскочил и обнял, подбежавшую к нему девушку. Ее ноги на какие-то секунды оторвались от земли. У Мира неожиданно защемило сердце.
   "Да, конечно. Размечтался. Именно такой ей и нужен".
   -- Наконец, я вас уже заждался. Все-таки лучше в следующий раз пойду я,-- сказал Орсен.
   -- А мне опять на солнышке греться? Вот уж нет.
   -- И все-таки тебе пришлось многое пережить...
   -- Зато будет, что вспомнить. Я тебе потом все расскажу.
   -- Обязательно. А это тот самый Мир Людан, вокруг которого так много шума?
   Мужчина, наконец, обратил на него внимание. Мир развел руками: да, увы, это я.
   -- Познакомься,-- непринужденно сказала Саари, повернувшись к спутнику.-- Это мой брат, Орсен. Орсен, это Мирослав.
   -- Можно просто Мир,-- уточнил юноша и принял рукопожатие.
   С сердца словно сняли камень. Ну конечно, кто же мог встречать их, кроме родного брата? Он даже был чем-то похож на Саари. Те же скулы, глаза -- и вообще мужчина производил приятное впечатление открытого и добродушного человека, но в то же время чувствовался в нем стальной стержень, который не так-то просто согнуть.
   Затем последовал долгий переход, и вот, уже ближе к вечеру, они остановились у этого двухэтажного деревянного дома. Зашли они с черного хода, хотя Мир видел, что со стороны главного шла дорога, протоптанная лошадьми и повозками. Дом оказался гостевым, на втором этаже которого располагались комнаты.
   Мир подозревал, что эта гостиница на проверку может оказаться чем-то большим, чем казалось на первый взгляд. На эти мысли его навел администратор, который приветливо, почти по-дружески, встретил Саари и Орсена, так, словно они были давними знакомыми, но в то же время говорил с ними уважительно. Так говорят с людьми, чье влияние нельзя недооценивать. Мир тогда вспомнил об отце Саари. Наверняка, тот был большим человеком в организации. От взгляда юноши не укрылся тот факт, что этот мужчина за стойкой не занес в журнал никого из пришедших, даже не открыл чернильницу. В общем, все говорило о присутствии в этом доме Новы, и Мир не сомневался, что они достигли конечной цели путешествия.
   Так оно и случилось. Мягкая постель и тишина убаюкивали. Незаметно для самого себя, Мир заснул, буквально провалившись в темноту, насколько изматывающим оказалось сегодняшнее путешествие. Раньше он никогда не удалялся от дома дальше нескольких миль, а теперь даже не знал своего точного местонахождения.
   Сквозь сон юноша услышал стук, но проигнорировал его. Звук повторился. Нет, ему не послышалось. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Мир открыл глаза. На улице окончательно стемнело, дул сильный ветер, выгибая деревья и ударяя порывами по стеклу, но в самой комнате было так же тепло. Можно сказать, непривычно тепло.
   Юноша встал и открыл дверь. На пороге стояла Саари. Ее ярко-синее платье было просто великолепно и прекрасно сочеталось со светло-голубыми глазами. Мир отошел, чтобы девушка вошла, но та не сдвинулась с места.
   -- Извини, что разбудила,-- сказала она.-- Тебе надо встретиться с одним человеком. Ты не против?
   -- Нет, конечно,-- как он мог возразить?
   -- Он большой человек у нас. Как раз приехал -- мы не можем его задерживать,-- оправдывалась она.
   -- Пойдем. К подвигу всегда готов!
   Похоже, Саари понравился деловой тон новичка. Она улыбнулась и попросила следовать за ней.
   Они спустились на первый этаж, и Мир заметил, что весь холл окрашен желтоватым светом небольших круглых ламп. Такие же огни горели и на улице. В первый раз он не заметил их, но теперь, ночью, пропустить не мог. Что-то в них было не так. Конечно, не само их наличие и даже не то, что от сильного ветра пламя уличных фонарей не колыхалось. Отсутствие запаха сгоревшего масла или керосина в закрытом помещении со столькими лампами оказалось большой неожиданностью, а ведь он, живя с бабушкой, регулярно читал по ночам книги, и привык к таким запахам. Окна закрыты, Мир даже сквозняка не чувствовал.
   Саари прошла мимо стойки, за которой сидел все тот же администратор. Мужчина откинулся на кресло и дремал, но, услышав шаги, приоткрыл глаза, следя цепким взглядом за Миром. Его спокойствие являлось всего лишь прикрытием. Стоило лишь уловить взгляд и становилось ясно, администратор не такой простак каким хочет казаться.
   Саари, как ни в чем не бывало, зашла за стойку, взяла ничем не примечательные ключи и подошла к двери слева. Щелкнул замок. Мир заметил, как администратор -- или кто он на самом деле? -- потерял к постояльцам интерес и поудобней устроился в своем кресле.
   За дверью располагалась винтовая лестница, уходящая вниз. Ожидания Мира подтверждались. Это не просто гостевой дом, а здание под него маскирующееся. Ниже их ждала массивная дверь, укрепленная металлическими вставками. Здесь Саари остановилась и посмотрела куда-то в сторону, на стену. Вскоре ослышалось шорканье задвижек, и дверь тяжело открылась. Далее шел длинный туннель, который освещался по правой стороне все теми же странными лампами -- их ряд уходил куда-то вглубь и терялся вдалеке.
   -- Ого!-- невольно вырвалось у Мира.
   -- Не ожидал?-- обернулась Саари, проходя дальше.
   -- Нисколечко.
   -- Удивлен. Не отрицай.
   -- А куда ты смотрела?
   Юноша как раз проходил мимо того места и заметил слабый отблеск стекла.
   -- Система линз позволяет видеть, кто стоит перед входом. Оператор дергает рычаг и дверь открывается.
   Дверь стала медленно закрываться. Мир только успел заметить выпирающий поршень, двигающий ее. Юноша следовал за Саари, вглядываясь в лампы. В них не было пламени, но они горели. Светилась лишь тоненькая нить, закрученная причудливым образом.
   -- Это лампа накаливания. Работает от пропускания тока через вольфрамовую нить,-- прокомментировала Саари.
   -- Я лишь читал о теоретической возможности такого, но никогда не видел. У вас здесь есть генератор?
   -- Ага,-- непринужденно ответила Саари.-- Ну, вот теперь-то я тебя точно удивила. А мы уже пришли.
   Она остановилась около небольшой дверцы, приглашая его войти. Мир дотронулся до ручки и сделал шаг вперед.
   По центру прямоугольного зала стоял довольно массивный деревянный стол. На идеально гладкой столешнице, покрытой лаком, красовался узор в виде двух галочки, каждая из которых напоминала две грани равностороннего треугольника, словно стрелки указывали вверх и вниз, давая в пересечении ромб. Подобные символы красовались с внутренней стороны той самой массивной двери, через которую гости попадали в подземный мир. Как позже объяснила Саари, ромб внутри обозначал равновесие, создаваемое Новой, а линии, его образующие, действительно части стрелок, описывающие движение вверх и вниз -- гармония на всех уровнях.
   Зал освещала внушительная лампа обтекаемой формы. Она словно бы растеклась по потолку. Стены украшали барельефы. Их изогнутые линии играли на свету, образуя узор линий, отдаленной напоминающие человеческие фигуры. Они держались за руки, переплетались, местами ломались, и чем дальше шли эти линии, тем менее четкими становились и почти исчезали у противоположной стены. Сбоку скрывалась еще одна комната -- свет едва выхватывал ее кусок. С трудом, но удавалось разглядеть, что там скрывается какая-то сферическая металлическая конструкция.
   Напротив входа, в основании стола сидел пожилой мужчина. Гладя аккуратную пепельно-белую бороду, он внимательно посмотрел на вошедших. Девушка подошла к старику и обняла его. Тот успокаивающе погладил ее по спине и волосами.
   -- Давно не виделись. Рад, что ты цела и невредима,-- сказал он.-- Я беспокоился, когда узнал о твоей авантюре.
   -- Ничего страшного, Рино,-- донеслось откуда-то из-под бороды.-- Я справилась. Это не так сложно, как кажется.
   -- Не успокаивай старика.
   -- Не старик ты. Зачем на себя наговаривать? Я же видела, как ты пробежки делаешь. Любому фору дашь.
   В этот момент в зал вошел Орсен. Старик кивнул ему и обратился ко всем, слегка отстраняясь от Саари:
   -- Проходите, садитесь.
   Его молодой голос заметно контрастировал с внешностью. Или может, искусственный свет старил его, играя тенями?
   Все кроме Саари последовали приглашению. Девушка еще с секунду стояла рядом, а затем тоже села. Стул оказался массивным деревянным, отделанный кожей.
   -- Добро пожаловать в Нову, Мирослав Людан,-- сказал старик.-- Меня зовут Рино Докуен. Я являюсь Советником Орана Крато, Верховного Магистра Новы. Твое имя мне известно, но известно ли тебе, зачем ты здесь?
   -- Чтобы что-то сделать для вас...
   -- Несомненно, и это тоже, но не в первую очередь. Саари уже что-то рассказала тебе?
   -- Только то, что вы собираете уникальных людей. Но в чем состоит моя уникальность, кроме...-- ответил Мир, но запнулся. Не хотелось озвучивать свое происхождение.
   -- Да, история твоего рождения весьма необычна. Саари рассказала нам подробности судебного процесса -- она следила за ним с первого дня. Должен сказать, внести такое врагу не пожелаешь. Жаль, что мы не смогли спасти Александру. Очень жаль, уникальная женщина. Нам будет ее не хватать. Соболезную.
   Неожиданно внутри прокатилась волна жара, к горлу подступил комок, но Мир ничего не добавил.
   -- Я рад, что Саари не зря рисковала своей жизнью, чтобы спасти тебя,-- сказал Докуен и повернулся к девушке.-- Я так понимаю, возникли сложности? Ты говорила об оборотне?
   -- Да, она приняла мое обличие. Видимо, уже давно следила за нами.
   -- Очень интересно...
   -- Вы что-нибудь знаете о них? Откуда они приходят?
   -- Я расскажу, но чуть позже. Но, малышка, ты сама понимаешь, что даже Оран не все знает, а тем более и я.
   -- Мы давно не видели отца. И даже не знаем, где он.
   От Мира не укрылась связь. Неужели ее отец и Верховный магистр Новы -- один и тот же человек? Не слишком ли много чести для мальчика, пусть и необычного вида?
   -- Он сейчас работает в долине Авайи.
   -- Источник?-- возбужденно спросила девушка.
   Мир чуть не подпрыгнул на месте. Источник? Он не ослышался? Александра говорила, что его родители работали именно там. Конечно, про родителей она придумала, но Источник существовал на самом деле! Значит, все верно, и Мир попал именно туда, куда бабушка хотела.
   -- Да, но пока поиски не дали результатов. Давайте по порядку. Я не зря пригласил вас троих,-- Докуен сделал успокаивающий жест рукой и обратился к Миру.-- Думаю, у молодого человека уже голова идет кругом. Начну с самых основ. У меня неожиданный вопрос: что вы знаете о структуре нашей Вселенной, молодой человек?
   Юноша в первую секунду даже растерялся -- настолько вопрос контрастировал с мыслями, которые посещали его сейчас.
   -- Как сказать... Есть мы, состоящие из мелких частиц. Есть планета, на которой мы живем.
   -- Мне просто интересно твое понимание. Насколько оно отлично от общепринятого.
   -- Я верю, что все можно объяснить. Что нами управляют законы, которые можно познать и использовать себе во благо. Что Тэна или природа, как бы мы ее не называли, говорит с нами на языке математики.
   -- Иными словами, ты полностью отрицаешь учение Церкви о триединстве границ, пространства и духовности, как о движущей силе природы, которую они называют Тэной?
   -- Я читал множество книг, говорящих, что те звезды - это тоже солнца, что граница нашей Вселенной иллюзорна.
   -- Тогда тебя несколько удивит мой рассказ. Церковь Триединства, или Пресвятая Церковь имени Тэны, как они себя называют, во многом права, как бы лично я не относился к ней.
   Мир с сомнением посмотрел на старика. Вот так новость! Эти сумасшедшие фанатики говорят правду?! Какое может существовать триединство между материей, духом и пространством? "Замкнутая в пузыре пространства, единая в духе своем за дела греховные",-- так, кажется, говорил один заезжий священник. Какая глупость!
   -- Понимаю твое удивление. Видишь ли, наша организация весьма сильна в технике и вообще в понимании мироустройства. Все наши финансы идут от патентования новых изобретений и их внедрения -- очень прибыльное дело, знаешь ли. Ты наверняка уже видел лампы?
   Мир кивнул.
   -- Это лишь малая часть того, чего официальная наука отвергает из-за своей зависимости от Церкви. Но я тебе могу ответственно заявить, что представления о структуре нашей Вселенной, хотя и с небольшими поправками, верны. Все мы живем на планете Альбенара, которая вращается вокруг одной из звезд. Мы сумели рассчитать расстояние до самой дальней из них. Оно велико, но не преодолимо. Проблема в том, что те несколько десятков звезд, которые мы видим, находятся в непроницаемом шаре. Что за ним не знает никто. Итак, наша Вселенная действительно реально очерчена границей, внутри которой лежит пространство, управляемое законами. Пойдемте, я наглядно продемонстрирую.
   Докуен встал и направился к небольшой комнатке, где Мир приметил металлическую конструкцию. На проверку та оказалась довольно большой сферой метров пять в диаметре, внутри которой висели несколько светящихся ламп, обозначающих звезды. Вокруг светил на медных проволочках держались металлические шарики величиной с горох. Центр, вокруг которого располагалась эта конструкция,
   Старик коснулся корпуса сферы и потянул ее по часовой стрелке. Механизмы пришли в движение, заскрипели шестеренки. Сферы, лампочки и горошины медленно перемещались описывая дуги и крутясь вокруг остальных, разрисовывая бедно освещенную комнатку линиями. Но не причудливый танец горящих мотыльков привлек к себе внимание, хотя его красота сама по себе привлекала. Вовсе нет, центр конструкции, из которого торчали спицы, выглядел несколько инородным и блестел, переливаясь всеми оттенками мыльного пузыря. Вторым, что привлекло внимание к центру, был оттиск в виде уже знакомой ему короны, что наводило на мысль о том, что эта конструкция, как и револьвер Александры, был изготовлен в одной конторе. Королевская оружейная Круста, очевидно, занималась не только изготовление оружия. Вскоре цикл движения завершился, что-то щелкнуло, и все звезды и планеты замерли, вернувшись на исходные позиции.
   -- Мы называем ее Сферой Фергенса -- это и есть предел нашей Вселенной. Тот танец звезд, что мы сейчас наблюдали, есть не что иное, как гармония Тэны, ее музыка, ее законы. Фергенс был величайшим математиком и астрономом древних времен. Именно он первым смог разглядеть ее и создал математическое описание самой Сферы и движения звезд, которое здесь представлено.
   -- Значит, мы все заперты в Сфере?
   -- Да, эта Сфера является силовой. Любой объект, который бы смог приблизиться к ней, моментально будет размазан по ее поверхности. Можно сказать, что ее твердость, если вообще можно говорить о Сфере, как о материальном объекте, бесконечна.
   -- Интересно очень, но какое отношение она имеет к Нове и ко мне?..-- недоумевал Мир.
   -- Не все сразу, молодой человек. Не все сразу. Я как раз подхожу к главному,-- советник отошел от механизма и дальше говорил уже прохаживаясь.-- Есть одна легенда, которая восходит еще к языческим временам. Суть ее сводится к тому, что некогда существовали могущественные боги, которым было очень скучно, ведь они могли делать все, что пожелают. Тогда они создали игру, площадку для развлечений, нашу Вселенную, где ограниченные правила создавали интересные ситуации и их вариации, бесчисленное множество ситуаций. Они могли принять любой облик, будь то дерево, птица или человек. Они становились охотниками и дичью, морскими приливами и звездами, но самое интересное для них -- быть людьми, крошечными подобиями себя, только намного более слабыми, но так же обладающими способностью познавать. Для того они создали людей и стали играть с ними как с куклами. Само собой, куклам не понравилось быть игрушками в руках Хозяев. Согласитесь, не самое приятное ощущение. Тогда Хозяева Игры, понимая, что эти знания будут расползаться среди людей, решили поступить просто: один из них принял облик старца и основал Пресвятую Церковь Тэны. Так что утверждение храмовников, что они ведут свой род от богов, истинны, хотя опять же, с некоторой условностью. На некоторое время распространение этой тайны задержалось, но ненадолго. Чуть более тысячи лет назад знания стали просачиваться через поставленные завесы. Тогда-то и появился знаменитый Фергенс. Разумеется, его слова и идеи были преданы Церковью анафеме, но процесс уже не жил собственной жизнью, хотя вряд ли он мог понять, к каким последствия приведет его открытие. Возникли новые течения, культы. Некоторые боги играли в изменников, подстрекая народы, начались войны. Тогда-то и пришло время полиморфов, или оборотней в простонародье. Они были созданы, чтобы усмирить бунтовщиков. Владение превращениями и боевые качества сделали их непобедимыми, а техника за гранью нашего понимания, способная пересекать расстояния меж звезд -- недоступными. Великая Война прокатилась по нашей планете тысячу лет назад. Всюду, куда ступала нога полиморфов, люди терпели поражение. Однако их сила была оборотной стороной слабости. Все они черпали свою силу из одного источника, оттуда, откуда приходили. Легенда рассказывает, что это одна из планет меж звезд. Каким-то образом она была уничтожена и все оборотни погрузились в сон, а Хозяева покинули нашу Вселенную, оставив нас наедине с собой. Как это было сделано, точно никто не знает. Хроники об этом умалчивают. С тех времен мы ведем отчет нового времени. Сейчас идет 868 год Новой Эры, значит, Война окончилась 868 лет назад.
   -- И, значит, Нова как-то связана с этой Войной?-- догадался Мир.
   -- Молодец. Быстро соображаешь. Самым непосредственным образом. Когда-то люди объединились под нашими знаменами и воевали против полиморфов, но после окончания Войны мы ушли со сцены и стали тайной организацией, о существовании которой забыли даже храмовники. Наша цель -- хранить мир на этой планете, не допустить возвращения Хозяев Игры и их солдат, потому мы ищем артефакты и пытаемся понять, ушли ли они навсегда или просто нашли себе новое занятие. От ответа на этот вопрос зависит наша судьба.
   -- Оборотень назвала разбойников "альбами",-- сказала Саари.
   -- Да, так они называют жителей Альбенары, то есть нас. Это синоним слова "человек", но с оттенком презрения -- они считают нас неполноценными, почти животными. Древние Хроники говорили, что люди раньше были темнее, а потом стали светлеть, то есть стали альбиносами. Отсюда и возникло слово "альб".
   -- Но откуда же взялся оборотень?-- спросил Орсен.-- Что его разбудило? Неужели наши дела на Авайи?
   -- Возможно,-- Докуен нахмурился, отчего мигом постарел.-- Если твоя догадка верна, то мы близко.
   -- А что там?-- спросил Мир шепотом у Саари, но старик услышал его и ответил, как только та успела открыть рот.
   -- Артефакты тех времен. Мы подозревали, что где-то должно сохраниться место на нашей планете, где полиморфы координировали свои действия -- их ядро или база. Мы называем его Источником.
   -- А если оборотень не один? Если их много,-- Саари не на шутку встревожилась.-- Что если они проснутся все? Наверняка их тысячи.
   Докуен помрачнел.
   -- Тогда в открытом противостоянии у нас мало шансов, но постой, оборотень же показался не сразу. Поначалу использовал бандитов. Верно?
   -- Да.
   -- А почему?
   -- Она сказала, что у нее не было выбора,-- ответил Мир.
   -- Могу предположить, что она, он или оно проснулось недавно и еще слабо, чтобы открыто бросить вызов. Видишь ли, они не любят действовать в открытую и выходят лишь в случае крайней необходимости. Вообще не удивлюсь, если в результате выяснится, что этот полиморф как-то причастен к процессу по твоему делу, Мир.
   -- Но зачем?
   -- Хотя бы для того чтобы для всех остальных ты исчез. Если спросить жителей деревни, куда исчезли Мир и Александра Людан, что они ответят? Их осудила Святая Церковь. Не забывай, кто создал эту организацию и для каких целей.
   Трудно было не согласиться с советником. Эта странная возня Промилы с его пространными намеками с самого начала отдавала дурным запашком -- кто-то явно стоял за ним. Не мог же простой храмовник организовать такой большой процесс за столь короткое время? И тут Мира поразила совершенно сумасшедшая догадка: а что если Промила и тот полиморф -- одно лицо?! Нет, совершенно немыслимо. Или нет? Как же иначе он вышел на след беглецов, если не следил с самого начала?
   -- А мне она не показалась слабой,-- сказала Саари.-- Она пару раз чуть не зацепила меня. Если бы в нее не выстрелили...
   -- Значит, они действительно сильны,-- что-то обдумывая, сказал Докуен.-- Как ей удалось бежать?
   Саари посмотрела на Мира. В ее глазах он прочитал растерянность.
   -- Она исчезла.
   -- Как?
   Ответ озадачил советника.
   -- Просто исчезла. За секунду до моего удара, раз и...-- ее голос дрогнул.-- Как будто не бывало.
   -- Да?
   -- Это правда. Я сам видел,-- твердо сказал Мир, соврав, ведь в тот момент закрыл глаза, но сейчас ему так хотелось поддержать Саари, что слова прозвучали правдиво.
   -- Очень странно,-- Докуен почесал подбородок, так же недоверчиво посмотрев на юношу.-- Если все случилось именно так, то они еще сильнее, чем я думал. И чем-то Мир их заинтересовал -- это неспроста. Они знают то, чего не знаем мы. И это плохо, очень плохо. Инициатива в их руках,-- старик снова нахмурился.-- Саари, Орсен, как вы смотрите на то, чтобы охранять молодого человека?
   -- Я не против,-- девушка оценивающе посмотрела на Мира.
   -- Почему бы и нет,-- ответил брат.
   Сам Мир находился в смешанных чувствах. Ему было приятно, что Саари еще задержится возле него, но причиной тому не самые радужные обстоятельства.
   -- Значит, вы думаете, что оборотень будет охотиться за мной?
   -- Я бы не сказал "охотиться",-- ответил советник.-- Скорее, разыскивать. И пока мы не поймем, почему, лучше тебе быть под нашей защитой.
   -- Но вы так и не сказали, зачем я вам понадобился.
   -- Ну, молодой человек, разве вы так и не поняли?-- старик лукаво улыбнулся. Морщинки окрасили его лицо.
   -- Нет,-- честно признался Мир.-- Во мне нет ничего особенного, кроме моего происхождения.
   -- Именно! Вот в этом-то все дело. Ты не "альб". Ты не подпадаешь под схему Хозяев и их слуг полиморфов, а значит, есть вероятность, что можешь делать то, чего не можем мы. Может, именно этим ты и заинтересовал оборотня, но пока не будем спешить с выводами.
   -- А что, если у меня нет никаких полезных свойств?..
   -- Ради Святой Тэны, Мир. Неужели это что-то изменит?
   Докуен по-отечески улыбнулся и похлопал его по плечу. Все-таки советник был не настолько стар, как показалось вначале, но советнику, как показалось Мирославу, нравилось казаться древним.
   -- У нас появился еще один хороший друг. Мы даем тебе новую цель, смысл, возможность сделать что-то большее, а ты нам свою преданность и дружбу. Разве само по себе этого мало?
   -- Нет, конечно,-- Миру даже стало немного стыдно за свое поведение, и Докуен был прав.-- Спасибо вам за доверие. Я просто хотел сказать, что хотел бы сделать нечто большее.
   -- Значит, мы в тебе не ошиблись. Желание -- уже половина действия. Все будет, Мир. Ну, тогда, наша первая встреча окончена. Надеюсь, новая пройдет при других обстоятельствах, более благоприятных. Саари, Орсен, оставляю молодого человека на ваше попечение.
   Мир снова поблагодарил старика. Саари и Орсен попрощались с ним, и все трое вышли из комнаты и направились к выходу из туннеля, оставив Рино Докуена одного в зале.
   -- Ну что, как тебе рассказ?-- спросил Орсен как только они отошли на десяток шагов.
   -- Трудно во все сразу поверить,-- ответил юноша.-- Для вас это тоже ново?
   -- Не сказал бы. Кое-что слышали, но не так подробно.
   -- Не хотелось бы подвергать вас опасности.
   -- Ты о чем?
   -- Если полиморф разыскивает меня, то рано или поздно доберется.
   -- Тогда мы остановим его,-- сказала Саари, но почему-то ее слова не прозвучали убедительно.
   -- Поймаем и заставим рассказать все, что знает,-- твердо сказал ее брат.
   -- Напоминает охоту на живца,-- отметил Мир.
   -- Да,-- ответил Орсен и добавил.-- Но меня волнует даже не полиморф. Все гораздо сложнее. Докуен не озвучил еще один вывод.
   -- Какой?-- спросила Саари.
   -- Если полиморфы проснутся, могут вернуться и их Хозяева, а вот это проблема посерьезней, ведь мы же не знаем до конца, что заставило их уйти.
   -- Думаешь...-- Саари остановилась, поразившись догадке,-- то есть ты хочешь сказать, будет новая Война?
   -- По-моему это очевидно. Полиморфов никто не встречал уже почти девять веков. Мы близки к нахождению Источника, и тут внезапно один из них просыпается и грубо пытается вмешаться в наши дела. Выходит, он прекрасно знает о нашем существовании и о наших действиях. Зачем ему афишировать себя, выкинув свой главный козырь, если само похищение Мира значит для них не меньше победы? Да мы бы никогда и не узнали о проснувшемся полиморфе, если бы он сам себя не обнаружил, разве нет?
   Юноша в ужасе слушал слова Орсена. Совсем недавно он даже и подумать не мог, какие вихри бушуют вокруг его маленькой персоны. Границы его Вселенной расширились от небольшой деревеньки под Маничером до Сферы Фергенса, охватившей весь зримый космос. Где-то там, в небе, сейчас готовилась новая Война существами похожими на людей лишь отдаленно, чью волю направляют незримые и могущественные Хозяева. Теперь он, чудом появившийся на свет человек, над внешностью которого смеялись все от мала до велика, каким-то образом может повлиять на ее исход. Как и почему? -- пока для всех оставалось загадкой.

Часть 2

Адепт

Глава 6

   Долина Авайи занимала площадь в несколько сотен тысяч квадратных миль. Тысячу лет назад все пространство от горизонта до горизонта застилала буйная тропическая растительность. Трудно поверить, что эта пустынная земля когда-то питала миллионы деревьев, однако со стороны гор отчетливо виднелась дельта высохшей реки, а в каменистой иссохшей почве археологи находили остатки деревьев, зверей, птиц и рыб -- все говорило о жизни, некогда процветавшей здесь. Сейчас в долине Авайи преобладали желтые краски, редкие полуживые кусты. Даже вездесущие змеи не осмеливались приближаться сюда. Их родня по духу и крови, столь же надоедливые, служители Церкви Триединства опустили руки, признав место проклятым и распространяя множество историй о людях, осмелившихся ночевать здесь. Слухи, конечно, большей частью оказывались пустой болтовней, но то едва слышные звуки, похожие на отдаленные удары молота, идущие из-под земли и слышимые только в безветренную погоду, то пугающая тишина пугали рабочих.
   Геологи утверждали, что здесь не происходило никакой тектонической активности, натуралисты ломали голову, магнитологи пытались объяснить все нарушением в магнитных полях, химики выискивали загадочные вещества, специфическим образом разлагающиеся остатки ферментов -- все, что угодно, лишь бы объяснить странное поведение природы, ее капитуляцию здесь. Бесполезно.
   Одним словом, аномалия. Она могла испугать кого угодно, но только не Орана Крато.
   Десятки поколений его отцов и дедов искали пресловутый Источник, некогда наполнявший силой великую армию. С самых малых лет он грезил идеей отыскать этот забытый реликт прошлого. Пусть Совет и не хочет выделять денег на изыскания, семейство Крато всегда обладало достаточными финансовыми ресурсами, чтобы самостоятельно вести работы и не делиться результатами. Эти темные олухи погрязли в своих мелочных денежных играх, порочных грешках и пустой болтовне, позабыв о прошлом и том будущем, которое неизменно должно быть создано Новой. И Источник должен помочь Орану Крато.
   Сеть служб, тайных и открытых организаций опутали все государства Альбенары и обеспечили долгие годы мира и процветания на некогда опустошенной Великой Войной земле -- это настоящее. Будущее же, где человек, наконец, сможет вырваться из оков Сферы, значило для Орана Крато больше, чем собственная жизнь. Он не считал себя фанатиком. Его расчеты строились на собранных за столетия сведениях и не могли подвести. Он знал, что уже близок.
   Иногда ты выбираешь цель, а иногда цель выбирает тебя -- этому сформулированному еще когда-то давно кредо Оран Крато следовал и поныне, преодолевая вязкое сопротивление знакомых, коллег и даже снисходительное пренебрежение отца вперемежку с опасением, что его единственный сын из-за своего увлечения станет последним в роду, но сложилось иначе.
   "Это долг, долг не только перед поколениями, искавшими Источник, но и долг перед всем человечеством", -- всякий раз напоминал себе Оран Крато.
   Он задумался о семье лишь, когда ему перевалило далеко за тридцать. Союз оказался недолгим, и его можно было бы назвать формальным, если бы ни появление сына. С самого начала брак служил лишь приложением к финансовой сделке умирающего отца. Оран не стал сопротивляться. С женой он встречался редко, несколько раз в месяц, а ее смерть и вовсе освободила Орана Крато от тягостной повинности брачных уз. Имя уже забылось, а образ стерся настолько, что вряд ли удалось бы вспомнить цвет волос или тем более голос. Звали то ли Милена, то ли Малена -- все равно, как. Главное, что он смог снова полностью посвятить себя делу.
   Пока Совет не распахнул перед ним двери, приходилось обходиться обрывками сведений и доступом в закрытые хранилища всех библиотек Альбенары, выискивая древние манускрипты, перелопачивая горы старой трухлявой бумаги, давно провонявшей воском и временем. Собственная сеть агентов формировалась достаточно медленно, но зато после смерти отца, Равиля Крато, когда удалось добраться до самых лучших его людей, дело сдвинулось с мертвой точки. А ведь отец, уже давно утративший надежду, называл его сумасшедшим, но хотя бы не мешал. Сколько времени прошло впустую! Вспомнить только, чего стоило ему раздобыть хотя бы приблизительные координаты и наткнуться на описание долины, соотнести с географией местности, выяснить все изменения ландшафта, флоры и фауны за последние девять веков, и, в конце концов, понять, что Источник где-то здесь, в долине Авайи. И вот теперь, по прошествии двадцати лет, Оран Крато чувствовал дыхание приближающейся истины, часто засыпая и боясь упустить заветный момент, когда какой-нибудь простой работяга, держа в руках фонарь, увидит заветный вход.
   Профессор Аттан Дортелл, верный спутник еще со студенческих лет, знаток древности и всего, что связано с Великой Войной против полиморфов повторял уже в сотый раз: "Мы близко. Мы близко, как никогда!" Его запал передавался рабочим и археологам. Территория, поделённая на 16 секторов, оставалась все менее изученной. Если ничего не будет найдено, вскоре им придется не только расширять границы поиска, но прочесать сотни квадратных миль, что можно успеть разве что к наступлению нового тысячелетия.
   Существовало еще одно обстоятельство, которое внушало оптимизм. Говорят, объявился полиморф. Несомненно, это означало, что они на верном пути. Остатки армии, некогда внушавшей ужас, попытаются остановить их и снова ввергнуть Альбенару в хаос. Что ж, пусть попробуют. Охрана увеличена втрое, люди предупреждены. За безопасность миссии можно не волноваться. Разве что некоторые суеверные рабочие испугаются, но пока деньги с легкостью перебивали набожность и прочие предрассудки. И все же, если Аттан прав, что подтверждает рассказ Саари, то опасность исходит вполне реальная. Интересно, как повлияла встреча с полиморфом на нее? В сообщении говорилось, что Саари напугана и дезориентирована. Такого следовало ожидать. Кто останется спокоен, если увидит собственное отражение, которое к тому же еще пытается тебя прикончить? Главное, что жива, цела и невредима.
   Сзади раздался звук шагов и шелест -- кто-то вошел в палатку. Оран обернулся и, заметив старого друга, приветливо улыбнулся:
   -- Аттан, рад тебя видеть. Какие-то новости?
   -- Пока нет, мы прочесали 14 сектор и все по-прежнему. Осталось всего два. Вход обязательно должен быть где-то здесь. Я уверен!
   -- 15 и 16 сектора уже обследованы физиками. Они ничего не обнаружили. Все в рамках...-- Оран выразительно покрутил руками над головой, изображая завихрения.
   -- Не думаешь ли ты, что там ничего нет?!-- воскликнул Аттан так, словно его оскорбили.-- Я уже два года ползаю здесь на карачках. И заметь, именно здесь мы нашли тот шар.
   -- Да, я помню.
   -- Мы до сих пор не можем определить его химический состав. Любые реагенты, даже самые сильные кислоты и щелочи стекают с него...-- профессор замахал руками и добавил,-- как вода. Мы жарили его в печах, мы давили его на прессе. Ему все нипочем! Нам же известно, что полиморфы обладали продвинутой техникой. Это точно их рук дело.
   -- И все-таки, мне кажется, мы ищем не там.
   -- А где нам, во имя Святой Тэны, их еще искать?
   Аттан Дортелл, конечно, понимал правоту оппонента, и это заводило его еще больше.
   -- Я тут взглянул на карту,-- сказал Оран.-- Не кажется ли тебе, что русло слишком широкое у побережья?
   -- Оно и должно быть таким. Здесь же были джунгли тысячу лет назад.
   -- Да, но посмотри внимательней,-- исчерченная карта легла на стол.-- В целом, русло прямое. Я, конечно, не ученый, но проследи за моей мыслью. Река Авайи берет свое начало с этих гор.
   -- Да, горы Авайи. Здесь все Авайи...
   -- Склоны этих гор окаймляют всю западную часть долины. А что, если дело вовсе не в ней. То есть не в суше. Что если река до сих пор течет, но уже глубоко под поверхностью?
   -- Подземная река?
   Аттан приподнял бровь и выразительно посмотрел на Орана.
   -- Мы исходили из того, что эпицентр должен находиться где-то в середине аномалии, но что если мы видим только последствия?
   -- Река течет и отравлена?
   -- Да.
   -- Но химики не нашли никаких следов. Единственное, что здесь не так, то это неработающий компас. Возможно, под землей есть залегание пород, но геологи клянутся Святой Тэной, что такого не может быть. Не может же быть река намагниченной.
   Аттан поднял глаза вверх и засмеялся.
   -- Нет, не может,-- повторил он.-- Звучит бредово...
   -- Я хочу расширить поиски и выйти за границы долины.
   -- Конечно, это ваше право, но стоит ли распылять силы? Я, как руководитель экспедиции, вам, как финансирующему эту экспедицию, не рекомендовал бы тратиться лишний раз.
   -- Аттан, оставьте финансовые проблемы мне. Деньги в этом вопросе не имеют никакого значения. Значит, вы считаете, что мое предположение лишено всякого смысла?
   -- Но почему же...-- профессор даже растерялся.-- Проверить-то можно, но это же отвлечет силы от основных работ...
   -- Я хочу проверить и точка,-- Оран резким движением свернул карту.-- Я убежден, что здесь мы ничего не найдем. Сколько человек вы можете выделить, не замедлив работ.
   -- Десять.
   -- Половину группы?!
   Аттан развел руками.
   -- Иначе мы выбьемся из графика.
   -- Через час одна группа в полном составе вместе со специалистами должна быть готова к отправке,-- сказал Крато.-- Я хочу до вечера успеть разбить новый лагерь. Если что найдете, немедленно шлите гонца.
   -- Конечно.
   "Все-таки не стоило так давить. Это все эмоции",-- подумал он и уже мягче спросил:
   -- Как там Орсен и Саари?
   -- Орсен ищет следы полиморфа в Маничере и Нилае. Саари следит за новым подопечным. Она уже полностью оправилась от встречи с полиморфом.
   -- Я боюсь за нее. Сам понимаешь...
   Профессор понимающе кивнул. Одна маленькая тайна, разглашение которой привело бы к серьезным последствиям для Саари. Она хорошая девочка, но необычная, и доктор Эрвин Вайс уже давно следит за ее состоянием, с точностью описывая все аномалии. Он уже давно написал бы еще одну докторскую, если бы не щепетильность ситуации. Все-таки Саари была дочерью Орана Крато. Уникальная девочка, настоящая жемчужина. Острым умом в сочетании с невероятной пластикой она всегда выделялась среди сверстниц. В фехтовании она уже превзошла своего учителя, а в науках достигла высот, когда вполне бы могла преподавать в лучших институтах Нилайского Королевства. В какой мере здесь помогали некоторые особенности строения тела, трудно сказать. Здесь доктор Вайс пасовал, но, несомненно, связь прослеживалась. Саари сама знала, что несколько необычна. Казалось, она никогда не предавала этому факту особого значения или же просто умело скрывала тревогу. Оран Крато не так часто видел свою дочь, как хотел бы, а вот Аттан Дортелл был ближе и относился к ней с особым трепетом, как к племяннице. Оран знал это и ценил.
   -- А как там Мирослав? Уже освоился?
   -- Да, из него выйдет толк,-- ответил профессор.-- Мне кажется, они с Саари подружились.
   -- Подружились? Это неплохо. Но тебя что-то беспокоит?
   Профессор пожал плечами.
   -- Нет, я просто подумал, что будет обидно, если мы не найдем Источник.
   -- Мы найдем его, Аттан,-- Крато похлопал ему по плечу.-- А что касается сроков, ты же меня знаешь. Если я не прав, с тебя никаких претензий. Давай, собирай людей. Надо выдвигаться.
   Профессор Дортелл вышел. Все-таки профессору не удалось скрыть беспокойства. Оно не связано с Источником, а исключительно с Саари. Очевидные страхи и опасения для любого, кто посвящен в маленькую тайну его дочери. Не стоит мальчишке позволять сближаться с ней. Это просто опасно. Для кого в большей степени отдельный вопрос.

***

   Весна в этом году началась рано. Лед на реке Орта треснул на восьмой декаде нового года, почти на декаду раньше обычного. Все реже за ночь поверхность воды покрывалась корочкой, а сегодня река окончательно освободилась от ледяных оков. Теплый южный ветер уже трое суток не менял своего направления, разогнав остатки туч смешения двух фронтов. Солнце торопилось вернуть свои владения, временно отобранные у нее зимой -- дни становились все дольше и теплее.
   Мир стоял на берегу реки и всматривался в спокойный ход воды. Лучи восходящего светила приятно грели лицо.
   "Как же здесь красиво",-- подумал он, вспоминая, как совсем недавно с грохотом трескался панцирь реки. Тогда вода стеклянными льдинами поднималась, заставляя отступать берег реки.
   Осень и зиму Мирослав провел здесь, в родовом имении семейства Крато. Саари и Орсен стали его неразлучными спутниками. Лишь изредка на глаза попадались слуги и охрана. Недавно появился садовник, который старательно очищал дорожки от прошлогодней листвы и занимался культивацией.
   Через три декады пребывания в имении, Мирослав даже получил паспорт. Саари лично и торжественно вручила его. Орсен похлопал по плечу и поздравил с обретением гражданства Королевства Нилая. Для организации такого размаха как Нова подобные мелочи не составляли проблем. Жизнь казалась спокойной и размеренной, если бы не некоторое напряжение, связанное с полиморфом. Мир понимал, что затишье временное, лишь до тех пор, пока его не найдут, потому не терял времени даром.
   Саари уделяла много времени тренировкам и порой доводила Мира до истощения. Юноша замечал, что и она устает, но виду не подает. Поначалу шпаги были специальные, тренировочные, без лезвия, закругленные, но все равно иногда кусались как настоящие. Мирослав порою уходил с синяками и небольшими порезами. До осени они тренировались в парке, а затем, когда наступили холода, перешли в зал, специально оборудованный манекенами. Множество шрамов на деревянных поверхностях говорили об их трудной судьбе. Именно здесь Саари брала свои первые уроки фехтования. Девушка одинаково легко владела и шпагой, и палашом. Ее брат тоже отличался изрядной ловкостью -- наверное, семейное. Их спарринги отличались немалой зрелищностью, но все же Саари выигрывала, причем за явным преимуществом.
   -- Все-все,-- поднимал руки, запыхавшийся брат, когда оставался без оружия или Саари замирала в последнем ударе.-- Сдаюсь.
   "Для меня словно замедляется время",-- рассказывала она.-- "Восприятие настолько четкое, что я успеваю заметить каждую травинку по отдельности, ее движение. Не знаю, как удается, но мне это нравится".
   Пока девушка отдыхала, Орсен учил Мира стрельбе из ружей и револьверов. Именно стрельба ему удавалась лучше. Разобрать, почистить, собирать, настроить прицел, мушка совмещается с прорезью, выстрел -- юноша быстро привык к тяжести в руке и, как правило, укладывался в центральные кружки мишени. При встрече с полиморфом вряд ли он сможет оказать серьезное сопротивление в ближнем бою, но вот огнестрельное оружие совсем другое дело. Заключенная в крохотной пороховой капсуле, химическая сила не зависит от физической или ловкости. Если только полиморф даст ему секунду, чтобы достать револьвер, дни его сочтены. С одной руки, с двух, после переката, в движении -- Мир испробовал все способы. Орсен выглядел довольным, Саари рукоплескала, что льстило особенно, позволяя ему реабилитироваться в собственных глазах.
   Конечно, не все время они проводили на тренировках. В западном крыле особняка расположилась обширная библиотека, где множество полок хранили в себе литературу различной направленности от технической до философской и исторической. Вопреки ожиданиям сам особняк не был электрифицирован, потому порою приходилось обходиться обычными лампами. В такие вечера, если дела отпускали Орсена, он подолгу рассказывал об истории Альбенары, Новы и просто о родовом поместье:
   -- Оно очень старое, одно из самых старых в Нилае. Если верить архивным документам, поместье было построено почти восемьсот лет назад, на заре Новой Эры. Как раз тогда Нова уходила из поля зрения Церкви, отделилась от ветвей власти тогдашнего единого государства.
   -- Лютании?
   -- Да. Тогда оно трещало по швам. Фактически Лютания не была государством в привычном для нас понимании. Разобщенные люди объединились в желании свергнуть Хозяев. После Победы единое командование потеряло цель, а с ней и смысл, больше не сплачивая людей. Войско стало распадаться, верхушка власти -- а все они генералы -- начали схватку за свой кусок земли. Эта череда войн, которая продлилась почти век, опустошила земли. Мы их называем Темными Войнами. Вот такое печальное начало людского самоуправления.
   -- Но Нова же что-то пыталась сделать?
   -- Пыталась,-- кивал Орсен.-- Но что можно поделать с такой массой людей, которая никогда не видела свободы? Свобода оказалась для людей непосильной ношей. Вот именно потому мы ушли в тень и стали направлять бывших генералов к мирному сосуществованию. Наши люди внедрялись в их кланы, становились дипломатами и сводили к минимуму последствия. Косвенное воздействие зачастую эффективнее прямого. И самое главное, намного дешевле и безопасней. Множество княжеств, герцогств и прочих небольших образований объединились, кто военным путем, кто экономическим -- так возникли пять известных тебе государств. Федеративное Королевство Нилая, в котором мы сейчас и проживаем, одно из них.
   -- А как ощутить, удается ли нам что-либо сделать? Что-нибудь положительное.
   -- Тебе известно, когда была последняя война?
   -- Если честно, нет...
   -- Лет двести назад, а до того -- сто лет. Мне приятно думать, что наши усилия не проходят даром.
   -- Да, это очень ценно. А что мы тогда получаем взамен? Ну, кроме власти, разумеется?
   -- Честно говоря, не знаю,-- Орсен откинулся на кресло.-- На всей планете в принципе более-менее сносное существование: голодных нет, воин тоже. Конечно, преступность искоренить практически невозможно, но что с этим поделать? Власть? Наверное. А, по-моему, это неплохо. Возможность направлять развитие целой цивилизации -- разве такое не внушает трепет, ощущение собственной значимости, цельности существования?
   -- Внушает,-- признал Мир и улыбнулся. Каждая клеточка тела трепетала перед величием организации и задачи, стоявшей перед ней.
   -- Что представляет собой человечество? Свору людей, думающих только о дне текущем, лучшем случае, о завтрашнем, но никогда не смотрящих дальше. Если не веришь, посмотри вокруг, вспомни односельчан, горожан Маничера. Какое им дело до блага? У них есть дела поважнее. Жить здесь и сейчас -- их удел. Они идут, глядя под ноги, боясь споткнуться, обступая камешки, а, наталкиваясь на валуны, начинают биться о них. Человечество слепо и тупо. Мы поводыри, Мирослав. Невидимые, беззвучные, зачастую бестелесные. Человечество нуждается в пастыре, который укажет путь, отведет его от валуна, чтобы не расшибло нос, отведет от пропасти, чтобы не разбилось насмерть.
   -- Но как определить, все ли мы делаем верно? Все-таки ответственность непомерно высока. Мы ведем цивилизацию вперед, но куда? Какова наша конечная цель?
   -- А-а, критерии истины?.. Раз люди больше не убивают друг друга, уже неплохо. Что бы ты ни придумал, через несколько лет это может оказаться ошибкой. При таких размахах, это очень опасно. Думаю, сейчас никак, потому приходится действовать по обстоятельствам. Наши усилия оценят лишь потомки, как мы оцениваем усилия наших дедов сейчас. Мы строим цивилизацию. Другой мы не знаем и, наверное, никогда не узнаем. Наша Вселенная ограничена сотней звезд -- вряд ли у другой звезды есть такие же двое рассуждающих о конечной цели.
   Часто Орсен уезжал по делам. Куда именно Миру не говорили. Да и зачем ему знать? Нескольких месяцев формального членства в Нове еще недостаточно, чтобы его посвящали в каждый нюанс предприятия. К тому же Саари в дни отсутствия брата чаще пересекалась с Миром, что, как ни крути, приятный бонус. Ему очень хотелось верить, что дело не только в исполнении обязанностей, хотя где-то в глубине души понимал, как далек от нее. И дело тут даже не в разнице в возрасте. Как выяснил Мир, Саари была старше его лишь на четыре года. Что-то сковывало ее внутри, хотя девушка с легкостью отзывалась на нехитрые шалости. Как только понимание этого доходило до нее, Саари мгновенно становилась подчеркнуто отстраненной и больше не реагировала на его попытки развеселить. Это случалось так резко, словно она чего-то боялась. Тогда юноша тактично отступал, соглашаясь с ней во всем. Возможно, именно такое поведение частенько давало Миру повод думать, что все же является чем-то большим, чем просто временным жильцом этого дома. Всего лишь повод, но никогда уверенность.
   В один из таких дней, в середине зимы, они пошли на реку. Стояла безветренная погода. Лед мутным стеклом сковал поверхность воды, но вряд ли погоду можно было бы назвать холодной. Девушка, по обыкновению, захватила с собой две шпаги то ли для тренировки, то ли на случай самозащиты. Свежий воздух приятно холодил легкие. Они вспомнили несколько боевых па, разогрелись -- становилось даже жарко. Почувствовав усталость, Саари сказала:
   -- Ладно, давай закончим на сегодня.
   Девушка отвернулась, чтобы накинуть на себя куртку. В этот момент, Мир бросил снежок. Снаряд от удара о куртку брызнул белыми хлопьями.
   -- Ах, так? Подлый выстрел в спину!-- притворно удивилась она. Начиналась игра.
   Мир уже готовил следующий снаряд. Еще никогда ему не было так весело от простой глупости. Даже не от нее. Просто кто-то поддерживал игру. Впервые. Не один.
   -- Нападай!-- девушка вскинула шпагу, не вынимая ее из ножен.
   Выстрел -- снаряд взорвался от прикосновения к шпаге, обрызгав Саари белыми осколками снега.
   -- Ваша песенка спета.
   -- Я тебе сейчас дам! Говоришь "спета"?
   Она пошла на Мира. Тот успел стрельнуть еще раз, но на этот раз девушка увернулась. Юноша поднял свою шпагу так же, не вынимая ее из ножен.
   -- Вы столь чудесны, что я не могу не вызвать вас на поединок,-- сказал он.
   -- Что за странная логика?-- удивилась она и даже остановилась.
   -- Сам не понимаю.
   Они рассмеялись, и Саари хлопнула его шпагой по филейной части.
   -- Как это понимать? Принимаете мой вызов, мисс?
   -- От него трудно отказаться.
   Он сделал выпад -- девушка легко отбила его удар. Взмах -- и Мир остался безоружен. Шпага описала дугу и упала в снег в нескольких метрах.
   -- Вы повержены, Мирослав Людан,-- величественным тоном произнесла она.-- Преклоните колени и покайтесь.
   -- Странно, и почему это меня не пугает?
   -- Что? Совсем?
   -- Ага.
   Он резко подался вперед. Девушка не ожидала и не успела среагировать. Мир схватил ее за руки. Она пыталась сопротивляться, но едва сдерживала смех. Саари навалилась на него, пытаясь остановить натиск...
   Внезапно улыбка исчезла с лица. Две чудесные ямочки на щеках пропали.
   "Опять..."-- только и успел подумать Мир.
   -- Нам нужно возвращаться,-- сказала она.
   Голос ее прозвучал отстраненно. Глаза больше смотрели мимо. Девушка высвободилась -- не резко, но достаточно уверенно.
   Мир не спорил. Сложность и противоречивость Саари только распаляли его. Может, он просто что-то не так делал? Или все-таки дело не в нем, а что-то иное останавливало ее?
   И так повторилось снова. Второй раз именно здесь, где сейчас стоял Мир, у валуна под навесом из корней старого дуба, чьи скорченные пальцы торчали из земли, омытые водой и кусками глины
   Юноша глубоко вдохнул и выдохнул облачко пара.
   "Холодновато",-- оценил он, разминая пальцы. У воды из-за влажности они постоянно мерзли. Мир потер руки и, прислушиваясь, как тепло растекается по ним, стал подниматься вверх по каменным валунам, которые не страшились ни ежегодного буйства реки, ни прихода нового цикла.
   Ухватившись за выступающий корень, Мир перепрыгнул на следующий камень. Еще один скачок, и вот под ногами уже ощущалась мягкая почва.
   -- Ага, вот ты где,-- раздался знакомый голос Саари.
   Мир поднял голову и помахал рукой. Она стояла, одетая в кожаную куртку, кожаные штаны и черные как смоль сапоги. Костюм охотницы, стремительной и опасной производил должное впечатление. Облокотившись на перила, девушка смотрела на него и насмешливо улыбалась.
   -- Решил поздороваться с рассветом.
   -- Я так и подумала, что смогу найти тебя именно здесь. Это традиция? Уже третий раз я тебя теряю из виду и нахожу здесь.
   -- Нет, просто люблю встречать рассветы. Раньше я частенько выбегал утром, пока вся деревня спала.
   -- Романтично,-- кивнула она,-- но, пожалуйста, не уходи от меня далеко.
   -- Даже в мыслях не было. Просто устал сидеть без дела.
   Мир подошел к белокаменной лестнице. Саари стояла в паре метров от него. Сегодня она выглядела особенно милой, и юноша не понимал, почему. Может, из-за улыбки? Мир вспомнил о своем глупом увлечении. Вая -- какое глупое и пустое имя. Впрочем, как и она сама. Трудно представить, что он мог вечерами мечтать о встрече. Вот Саари совсем другое дело. Такая сложная и необычная.
   -- Орсен еще не вернулся? Обещал сегодня,-- сказал он.
   -- Нет, не вернулся, но еще рановато. А что ты говорил про безделье?
   -- Просто хочется сделать что-нибудь. Не хочется быть обузой.
   -- Например?
   -- Не знаю. Орсен говорит, мы делаем мир лучше, но еще столько проблем. Это невежество, властолюбие, например, засилье лицемеров.
   -- А Орсен тебе не рассказывал о группе ученых из Академии Просвещения?
   -- Нет.
   -- Мы их называем просто "учителя". Их конечная цель разрушить связь между Академией и Церковью. Если ты внимательно слушал слова профессора на суде, то мог бы заметить, как он ссылается на догматы Церкви Триединства. Такая причудливая смесь научности и заблуждений. К сожалению, люди склонны доверять таким словам, а не думать самостоятельно. Все по принципу наименьшего сопротивления.
   -- Опасное дело,-- отметил Мир.
   -- Да. Иногда складывается впечатление, что мы на войне, а учителя -- наши агенты влияния. Бывает, что их судят за наши идеи. Тогда приходится вызволять. Как в твоем случае.
   -- Бабушка бы поддержала вас. Обязательно. Ее тоже когда-то выгнали из Академии за ее взгляды.
   Улыбка исчезла, Саари опустила взгляд.
   -- Ты до сих пор думаешь, что мы могли бы ее спасти?-- виновато спросила она.
   -- Я так никогда не думал...
   -- Это хорошо. Я боялась, что ты винишь меня в этом.
   Мир почувствовал подступающий к горлу комок.
   -- Орсен говорил, что уже около месяца одного Просветителя держат в тюрьме,-- Саари посмотрела не него.-- Его высказывания всколыхнули профессуру из Академии. Орсен говорит, там еще личное замешено. Он в свое время директору наступил на больную мозоль. Не помню, как его зовут, но не важно. Тогда босса оштрафовали на крупную сумму из-за нецелевого расходования средств, и вот теперь с ним сводят счеты. Благо, что предлог нашелся очень скоро. Вот как все просто. За благовидными предлогами люди любят скрывать простую месть или корысть.
   -- Почему бы его не освободить? Мы же не можем бросить его на произвол судьбы?
   -- Его пока не осудили. И содержится он не в просто тюрьме, а в аббатстве Эппи. Может быть, слышал о таком?
   -- Нет...
   -- Настоящая крепость. И еще я думаю, наше руководство боится раскрыть инкогнито. Слишком рискованно. Гораздо проще выиграть судебный процесс. Представляешь, какой оборот приняло дело, если Церковь сама содержит обвиняемого под стражей?
   -- Вряд ли дело в простой мести...
   -- И в ней тоже. Достаточно лишь дать повод, а остальное сделает система. А все из-за длинного языка и вспыльчивого характера. Стоило ли кричать о естественном происхождении человека на кафедре богословия? Вот как бывает. Поспешность, несвоевременность или же просто задиристость -- все это может обойтись очень дорого.
   "Она считает меня мальчишкой, глупым мальчиком-романтиком",-- понял Мир.-- "Иначе бы так не говорила". И осознание этого больно ударило. Юноша не знал, как теперь быть. Да, наверное, она права. Он младше ее, меньше жизненного опыта и знаний. Что же ему сделать, чтобы такая девушка, как Саари, смогла обратить на него внимание? Ему вдруг стало мучительно стыдно за свои глупые поступки. Как же раньше не замечал этого? И эти слова "Не уходи от меня далеко", они звучали как наказ матери, а не подруги. Можно ли к нему относиться серьезно, если он сидит и не приносит никакой пользы...
   -- В общем-то, я тебя ищу, чтобы пригласить позавтракать.
   -- С тобой хоть куда,-- ответил он и подумал: "Опять, наверное, глупость сказал. Интересно, она замечает?"
   -- Тогда пошли, а то я уже проголодалась.
   Или она не заметила, или же сделала вид, что не заметила, но направилась в столовую. Мир последовал за ней и догнал девушку как раз у входа. По-джентельменски открыв дверь, он пропустил ее вперед.
   Поместье обслуживали слуга и служанка -- муж и жена. Оба полностью довольны своим положением и зарплатой. Саари и Орсен никогда не повышали на них голос, общались на равных. По всему видно, что работают эти люди у них уже довольно давно. Лейла, как звали служанку, готовила отменные плюшки с повидлом. Их сочный запах разносился по всей столовой. Вот только почему-то служанка считала, что самый лучший завтрак - это каши, а Мир никогда не любил их.
   Со стороны холла раздался какой-то шум. Лейла вошла в столовую.
   -- Хозяин приехал,-- сказала она.
   Орсен буквально ворвался. Вид у него был взъерошенный, глаза горели. Куртка выглядела изрядно помятой, словно он ночевал в лесу и не одну ночь.
   Саари бросилась обнять брата, но тот замахал руками и отстранился, взяв плюшку со стола.
   -- Что случилось?-- спросила Саари. Орсен, ты ведешь себя как...
   -- ...как голодный человек, который ел в последний раз сто лет назад,-- ничуть не смутившись, ответил брат.
   -- Лейла, принеси чего-нибудь поесть и приготовь ванну.
   Служанка кивнула и выбежала.
   -- Что случилось? На тебе лица нет.
   -- Я из Маничера. Нет, со мной ничего страшного. Храмовники взяли нескольких наших информаторов. Я видел это собственными глазами.
   -- Они тебя не заметили?
   -- Нет. Думаю, не заметили. Взяли они, в общем-то, мелких рыбешек, так что вряд ли они чего-то скажут - просто не знают.
   -- Тогда в чем же дело?
   -- Они спрашивали о Мирославе
   -- Это неудивительно,-- сказал Мир,-- я до сих пор в розыске.
   -- А ты подумай головой хорошенько и скажи, стал бы задавать такие вопросы на их месте? С чего они взяли, что эти люди вообще могут знать о тебе?
   Орсен мыслил логически и в правоте ему не откажешь. Все им сказанное выглядело очень странно. Если они спрашивали, значит, знали, что Мир как-то связан с задержанными информаторами, но кто их навел?
   -- Думаешь, за этим стоит наш полиморф?
   -- Наверняка,-- Орсен кивнул.
   В этот момент появилась Лейла. Она принесла на подносе жаркое и тут же скрылась за дверью. Все трое молчали, пока ее шаги не удалились.
   -- Наш полиморф наводит храмовников на твой след.
   -- Орсен, это значит, что мы раскрыты,-- бесцветным голосом сказала Саари, наблюдая за тем, как опустошается тарелка.
   -- Да, именно так. Если только он не использует Церковь втемную. Но есть в этом и положительная сторона: мы теперь знаем, что он еще не вычислил тебя и у нас есть время.
   -- Для чего?
   -- Чтобы подготовиться. Пока он тратит силы на твои поиски, мы накапливаем свои.
   -- Я бы хотел заняться чем-нибудь. Хотя бы полевой работой,-- сказал Мир.
   -- У тебя будет шанс. Совсем скоро. Первый день десятой декады уже через три дня,-- многозначительно ответил Орсен и насладился недоумением юноши.-- Каждый год мы устраиваем небольшую вечеринку в этот день. Приезжает много уважаемых гостей. И, разумеется, каждый из них принадлежит Нове. Еще через две декады обычно собирается широкое заседание Верховного Совета. Как ты догадался, здесь происходит сверка часов, после чего через двадцать дней, на заседании Совета, принимается решение о планах на год.
   -- Но почти треть года будет позади,-- ответил Мир.
   -- Так уж повелось. Не все умещается в календарь. И год не обязательно календарный.
   -- Понял.
   -- Приглашения уже разосланы?-- спросила Саари у брата.
   -- Да.
   -- А отец приедет?
   -- Не знаю. Он до сих пор в долине Авайи. Работа кипит. Честно говоря, не уверен, что он сможет выбраться оттуда в ближайшее время. Разве что на Совет.
   -- А там так ничего и не нашли?
   -- Пока нет.
   -- Ну что, Мир,-- Орсен снова обратил внимание на юношу.-- Тебе надо сшить какой-нибудь костюм. Как думаешь?
   -- Зачем?-- от неожиданности слово вырвалось непроизвольно. Все это время он носил старые вещи Орсена, которые до того лежали бесхозным грузом в сундуках. И сейчас штаны, рубашка и куртка, что были на нем, когда в юношестве одевал брат Саари.-- То есть, спасибо, но мне как-то неудобно.
   -- Неудобно, это когда брюки на три размера больше. Завтра приглашу портного. Ерунда все это.
   -- У меня есть опасение,-- сказал Мир.-- А не вызовет ли наша активность у полиморфа подозрение?
   -- Возможно, но не более чем любое другое массовое мероприятие. Многие знают, что каждый год в одно и то же время у нас проводится вечер. Что может быть скучнее? Только два таких вечера подряд.
   Орсен усмехнулся и принялся за еду -- его все меньше интересовало окружение.

***

   Оран Крато в сопровождении двух охранников приближался к лагерю. Стоял прохладный тихий вечер и он, закрыв глаза, погрузился в раздумья. Вот уже на холме среди деревьев появились первые огоньки костров. Оставалось не более часа пути.
   Месяц назад он взял группу специалистов вместе с рабочими. С тех пор работы в долине Авайи продвинулись несущественно. Даже Аттан Дортелл несколько поубавил свой пыл и все чаще выглядел хмурым. Все шестнадцать секторов оказались пустыми. Профессор распорядился расширить зоны поиска, но по всему было видно, что он уже не верил в успех миссии. Что осталось от его былой уверенности, зажигавшей месяц тому назад всех членов экспедиции, пожалуй, только целеустремленность. Упрямство, которое не давало опустить руки.
   Тем временем Оран Крато пытался проверить свою версию. И нельзя сказать, чтобы ему везло, скорее наоборот. Рабочие заболевали, хотя биологи не находили ни одной инфекции. Причем, как замечали сам Крато и специалисты, заболевали именно те, кто дольше всех находился в лагере. Поначалу это проявлялось в легкой слабости, а другие словно травились вполне обычной едой и часами пропадали в кустах.
   Наиболее тяжелых Крато отправлял обратно, в базовый лагерь, и требовал новых рабочих, но те шли с все большей неохотой, послушавшись рассказов и опасаясь за свое здоровье. Некоторые даже открыто заявили о том, что никуда не пойдут. Пятерых пришлось уволить, включая неплохого специалиста по ферромагнетикам. Тот закатил целую истерику, вспоминал о чуме и проклинал поиски. Привести его в чувство удалось только после сильной оплеухи.
   Заменили паникеров только через два дня, но шептания и слухи не прекратились. Они расползались по лагерю быстрее этой невидимой заразы. Однажды ночью, выйдя из палатки, Оран Крато услышал, как двое наемных рабочих, нанятых из ближайшей деревни, говорили о злом роке и происках Нечистого.
   "Неугодные Тэне дела мы делаем. Проклятье навеяно на нас",-- сказал один из них.
   На следующий день оба были отосланы вместе с отработанными деньгами, но заменить их так и не удалось. Народ наотрез отказался помогать в раскопках. Удвоенная плата несколько притупила страх перед болезнью, но даже эти деньги не заставили многих согласиться. Суеверный страх гнал людей прочь.
   "Если все так продолжится, я лишусь рабочих",-- подумал тогда Крато, но одновременно с опасением странные, если не сказать загадочные, болезни внушали ему оптимизм. Не могут они быть беспричинными! Заболевали только те, которые отправлялись с ним, ближе к истокам реки, к горам Авайи. Что это, как не влияние Источника?
   "Может он так защищается",-- думал Крато.-- "Конечно же, у Источника должна быть система защиты".
   И тут ему пришла в голову еще одна мысль. По сути незатейливая, до того очевидная, что Оран даже удивился, как она не появилась раньше. Если Источник защищается, испуская некое неизвестное излучение, скажем, наподобие магнитного поля. Странная мысль, вроде и логичная, но слишком безумная и простая одновременно. Но что если в ней есть зерно? Если так, то воздействие его должно убывать с расстоянием. Тогда, чем ближе к Источнику, тем сильнее должны проявляться болезни. Оран даже усмехнулся. Эрвин Вайс назвал бы эту математическую выкладку законом распространения проклятия. Оставалось надеяться, что доктор ведет записи, или хотя бы по памяти может указать область, откуда к нему больше всего поступало пациентов.
   Оран открыл глаза, вдыхая вечернюю свежесть. Огни костров становились все ближе. Вскоре он заметил двух всадников, движущихся от лагеря, третий, оставив лошадь, приближался. Один из охранников встал в авангарде, готовый прикрыть своего хозяина, но этого не потребовалось. Этого человека Крато узнал сразу. Им был Нолок Овиль, начальник лагеря, которого он поставил за себя на время отсутствия.
   -- Доброго вечера,-- сказал Оран, остановив лошадь, когда его заместитель подошел достаточно близко.-- Случилось что?
   -- И вам доброго вечера, Магистр. Я увидел вас издалека, решил встретить.
   Конечно, заместитель врал. Точнее, не то чтобы врал, но не договаривал. Что-то случилось, и очень неприятное. Не дождавшись ответа, Нолок выложил:
   -- Я подумал, вы должны знать, что недавно мы отправили одного рабочего с кровоизлиянием.
   -- Интересно...
   -- Эрвин понятия не имеет, что это за болезнь и как ее лечить. И среди рабочих ходят неприятные слухи.
   -- Я знаю. Я слышал такие в базовом лагере. Что-нибудь еще?
   -- Честно говоря, я не уверен, что им можно доверять.
   -- Кому им? Рабочим?
   -- Да, и не только. Эрвин тоже нервничает -- у него стали проявляться те же признаки болезни, что и у других. Вдобавок он обнаружил, что стал лысеть.
   -- Правда?!-- Орсен искренне удивился. Почему-то именно эта новость показалась ему самой интересной.
   -- Да, не то чтобы сильно. Не так заметно, как его...
   -- Страх,-- закончил за него Крато.
   -- Да, в лагере страх. Люди отказываются работать -- два дня назад начальник смены орал на меня, что я хочу сжечь их души... В общем, вы понимаете, что он имел в виду, но мне удалось его успокоить.
   -- Стоило мне только уехать, как все выходит из-под контроля. А я тебя на что оставил? Вышел бы к народу, сказал, пообещал прибавку к зарплате. Или что?
   Нолок замялся.
   -- Я пробовал. Люди не хотят умирать за деньги.
   -- Трусы,-- презрительно фыркнул Крато.-- Никто еще не умер. Что-то еще?-- резко спросил Оран.
   -- В лагере видели вашу... дочь. Я не знаю, как это возможно!
   Эта новость заставила удивиться вторично.
   -- Ты уверен?
   -- Я бы никогда не сказал так, если бы сам не видел! Но...она здесь была. Я видел ее мельком, попытался догнать, но она куда-то исчезла.
   -- Похоже, наш полиморф объявился,-- зло сказал Оран.-- Его работа. Скачи вперед. Через десять минут, чтобы доктор Вайс и ты были у меня в палатке. И проверьте оружие. Быстро!
   -- Будет исполнено.
   Помощник ускакал.
   -- Суеверный трус,-- сквозь зубы послал ему вслед Оран. Сколько в окружении таких людей. Сам-то он не боялся "проклятия".
   Да, его помощник всегда был суеверен и регулярно посещал все богослужения Тэны, если поблизости такие проводились. Его палатка сразу выделялась на фоне остальных множеством различных вариаций на тему трёх колец -- символа триединства мира. Он тоже состоял в Нове, но главным образом из-за того, его отец был влиятельным богословом, а такие связи много чего стоят. Естественно, вскоре и сам богослов тоже влился в организацию. Впрочем, было у Нолока еще одно полезное свойство -- он слыл неплохим администратором и исполнителем. Потому Крато поставил его на чисто техническую работу, не опасаясь подвоха. И вот сейчас он засомневался в целесообразности такого выбора, но уже поздно что-либо менять.
   Оран чувствовал, как внутри его закипает злость. Безусловно, Источник защищался и делал это искусно. Победа в этой битве может дорого стоить. С людьми надо работать. Увлеченный поисками он полностью переложил работу с персоналом на Нолока. Какая неуместная ошибка, непростительная.
   "Нет, страхом меня не взять. Не на того напал",-- сказал себе Оран въезжая в лагерь.
   Во всем здесь чувствовалась напряженность: люди ходили угрюмые, неприветливые. Здоровались с начальством вяло, нехотя, но без потаенной злобы. Значит, проблема не так велика, как кажется его администратору? Не стоит себя этим успокаивать. Вторую ошибку допускать не стоит.
   Удивительно, но вот эти люди, снующие по лагерю, страшащиеся собственных теней, и есть основа того, что делал, делает и будет делать Оран Крато. Во имя их будущего, которого они страшатся и не понимают по причине собственной ограниченности, во имя будущих поколений. Вопреки соплям и оболваненным умам, Верховный Магистр продирался через вязкую стену неодобрения и злости -- все только ради блага нынешнего и будущих поколений.
   Что здесь ищет полиморф? Собирает информацию? Ведет подрывную деятельность? Бесполезно гадать, когда все варианты подходят с одинаковой вероятностью, но в любом случае ничего хорошего такое пристальное внимание не предвещало. Стоит быть настороже.
   Оран спрыгнул с лошади и, привязав поводья, вошел к себе в палатку. За два дня отсутствия здесь ничего не изменилось. У него еще оставалось несколько минут, чтобы взвесить все "за" и "против" нового плана работ. Положительное перевесило.
   Тент приподнялся, и в палатку вошли двое, его заместитель Нолок Овиль и доктор Эрвин Вайс. Действительно, шевелюра последнего несколько поредела, но это не бросалось в глаза. Если бы не слова Нолока, Оран мог бы вообще не заметить.
   После короткого приветствия Крато сказал:
   -- И что же вы тут панику разводите?
   -- Рабочие волнуются.
   -- Кто-нибудь умер?
   -- Нет,-- ответил доктор,-- но у меня есть один очень тяжелый и, боюсь, он умрет. Его тело, оно покрывается язвами. Я не знаю, что делать...
   -- Кто-нибудь еще в курсе?
   -- Нет, я его изолировал и никого не извещал. Все думают, что мы его отправили вчера вместе с остальными.
   -- Правильно. Нам не нужны дурные слухи. Завтра утром, когда подойдет караван с продовольствием, отправите его обратно.
   -- Я бы хотел понаблюдать,-- доктор потер щеку.-- Это новое заболевание весьма беспокоит меня.
   -- Хочешь зафиксировать все стадии?
   Доктора Эрвина Вайса всегда больше интересовала научная часть процесса, нежели моральная. Являясь редким специалистом, он сочетал в себе самые худшие элементы цинизма. Многие подозревали, что все вокруг служит для доктора одной экспериментальной площадкой. Даже исключительная опасность явления не остановило бы Эрвина в своих изысканиях. Как, например, сейчас. Оран чувствовал, что наступает именно та самая черта, за которую заступать не следовало. Ему нужен Источник, а не жертвы.
   -- Не стоит доводить дело до смертей. Это плохо отразиться на настроении в лагере.
   Доктор обиженно пожал плечами и кивнул. Завтра тот бедняка будет отправлен домой.
   -- У меня есть новая идея.
   Оран Крато коротко изложил свои мысли. Доктор Вайс с недоверием слушал, но не перебивал, а Овиль вообще с трудом понимал, причем здесь магнитное поле и излучение проклятия, но виду старался не подавать. Все математические выкладки и оставались вне его понимания, хотя суть он уяснил с аптекарской точностью.
   -- Может сработать,-- согласился Эрвин Вайс.-- Я лично буду осматривать рабочих. Мы сможем выявить тех, кто заболевает чаще.
   -- Люди могут не пойти на это,-- заметил заместитель.
   -- За риск им хорошо платят,-- заметил Оран.-- Я хочу сделать объявление и удвоить выплаты рабочим и специалистам. Той группе, которая найдет Источник, пообещаем премию.
   -- Все равно. Люди не согласятся.
   -- Послушайте Овиль, взгляните правде в глаза: это, так называемое, проклятие не так уж и страшно. Пока никто не умер, а люди, которые вернулись на свои места, выздоравливают. Не сразу, конечно, но поправляются. Риск минимальный. Мы будем менять рабочих почаще, сократим смены. Сам знаешь, когда людям сулят большие деньги, мало кто откажется.
   Возражений не последовало, как и ожидал Крато.
   -- А сейчас мне требуется только две вещи. Эрвин, мне нужен ваш анализ заболеваемости. Овиль, вам поручаю организовать собрание, на котором я объявлю о новом ходе работ. Через два дня я снова отлучусь, и на этот раз уже надолго, не менее чем на две декады.
   Прошло не более часа, как доктор Вайс, склонившись у карты, отмечал участки, где была отмечена заболеваемость. Его записи и наблюдения очень помогли в этом.
   -- Что ж, Вайс,-- стоя рядом с доктором, сказал Крато,-- вы вполне можете написать еще одну докторскую диссертацию.
   -- Я так и сделаю, но позже, когда смогу сформулировать тему. "Математическая зависимость распределения проклятия от расстояния и интенсивности работ"?
   Оба хохотнули.
   -- А вы не теряете оптимизма, Вайс,-- заметил Оран.-- Так что у нас получается?
   Доктор пододвинул газовый фонарь, и перед взглядом Крато предстала картина, от которой замерло сердце. Удивительно, все сходилось! Точек было тем больше, чем они находились ближе к небольшому оврагу, переходящему в крутой холм, с одной стороны очерченный обрывом. Раньше здесь была отвесная скала, но ветер и время сделали свое дело.
   -- Это оно!
   -- Да! Что-то определенно есть!
   Доктор тоже не мог скрыть своей радости. Его глаза лихорадочно блестели. Крато колотило от возбуждения.
   -- Зависимость нелинейная,-- отметил он.
   -- Да, похожа на обратную квадратичной. Определенно какое-то воздействие.
   -- Холм! Источник в этом холме, доктор! Святая Тэна, мы нашли его! Уверен! Созывайте людей, Вайс!
   Доктор скрылся. Крато от возбуждения не мог найти себе места. Несколько веков поиска и вот, победа уже близка!
   Пять декад назад на раскопках неподалеку от базового лагеря они обнаружили артефакт -- первая добрая весть. Этим артефактом стал небольшой черный шарик, не поддающийся химическому анализу. Даже физические характеристики выглядели столь необычными, что в полевых условиях никто не сумел понять, как объекту удается быть абсолютно неупругим и абсолютно черным. Возможно, здесь дело в несовершенстве приборов, но даже если и так, то все равно раньше никто не сталкивался с такими объектами, близкими к идеальным. Сейчас артефакт лежал в шкатулке. Оран Крато намеревался до очередного заседания Совета передать находку в лабораторию. Так-то достаточно и мозгов, и хорошего оборудования, чтобы понять назначение объекта.
   В палатку вошли Вайс и Овиль. Выглядели они встревоженными, даже доктор, что особенно удивляло.
   -- Все готово?-- спросил Оран.
   -- Да, но рабочие очень недовольны.
   -- Разберемся.
   Крато бодрой походкой вышел из палатки. В десятке метров от него собрались люди, всего человек тридцать. Взгляды их не горели приветствием. Стоял гул от постоянного перешептывания. Среди толпы он увидел нескольких зараженных. Один из них сильно кашлял в платок. Его кашель прорывался сквозь разговоры резким скрипом.
   -- Я собрал вас, чтобы объявить, что цель нашей миссии уже близка. Мы почти добрались до нашего объекта. Если мои расчеты верны, на этой декаде мы закончим поиски и сможем приступить к раскопкам. Наша область поиска сужается до небольшого холма возле пятого сектора. Это означает, что вы все получите обещанную награду.
   -- А что толку, если мы умрем? Именно там люди заболевали чаще всего!
   -- Да-да,-- загудела толпа.
   -- Никто не умер и не умрет. Все это досужие домыслы.
   Толпа снова загудела.
   -- Мы уже требовали от господина Овиля объяснений, но никто нам даже не сказал, ради чего мы все тут гробим свое здоровье!-- выкрикнул другой рабочий.-- Мы больше так не хотим! Отдавайте наши деньги, и мы уходим!
   -- Вам заплатят. Если вы недовольны, расторгайте контракт и идите на все четыре стороны!-- прокричал Крато.
   "Суеверные трусы",-- подумал он.-- "Чего им еще не хватает?!"
   -- Мы не рабы!-- прокричал кто-то из толпы.-- Мы не хотим участвовать в не богоугодном деле. Вы еретики! Служите Нечистому!
   Толпа гудела. От нее шли почти осязаемые волны ненависти и дикой энергии. Только сейчас Оран понял всю серьезность происходящего. Полиморф успел обработать рабочих и убедить их в том, что они служат лжи и пороку. Учитывая уровень образования бывших крестьян, это не составляло труда. Не исключено, что именно он сейчас, прячась в толпе, выкрикнул эти слова.
   Оран поискал глазами этого человека, но толпа заводилась все больше и больше. Все чаще в его адрес звучали обвинения и оскорбления. Кто-то снова назвал его пособником Нечистого, вспомнил наставления какого-то монаха, вылезли дикие страхи и суеверия, а долина Авайи пугала рабочих своим проклятием.
   -- Есть вещи, о которых мы не все знаем, но ничего мистического в них нет...-- начал Крато, но толпа взвыла, и слова утонули в шуме: Заместитель стоял бледнее мела, доктор нахмурился.
   -- Он хочет предать огню наши души! Он никогда нас не отпустит!
   -- Он специально ведет нас туда!
   -- Он обрекает нас на вечные муки!
   Что за глупости они говорят? Какие вечные муки?! Но толпа не слышала голоса разума -- она вздрогнула. Полетели камни. Охрана отступила. Никто даже не помышлял об оружии.
   Оран положил руку на револьвер, и в этот момент что-то тупое ударило его по щеке. В голове зазвенело, мир закружился и перевернулся. Легкая победа воодушевила рабочих. Безумие ярости захлестнуло их. Стрелять уже бесполезно -- охрана бросилась врассыпную. Где-то в стороне грохнули два выстрела. Кто-то закричал.
   Быстрее, за палатку, туда, где стояли перепуганные лошади. Нолок успел запрыгнуть первым, но не заметил, что животные привязаны. Пришпоренный конь метался по загону и не понимал, что происходит. Оран свернул влево, в сторону леса и на секунду обернулся. Толпа уже стаскивала заместителя с седла. Тот выстрелил раз и пропал, поглощенный пучиной безумия. Эта секундная задержка дала шанс Крато оторваться от преследователей, а потом он бежал и бежал, пока редкие кусты не превратились в деверья, и дальше, пока его не покинули силы, а ноги не подкосились от усталости. Сердце стучало в горле и чуть ли не выпрыгивало. Он рухнул на мокрую землю и долго лежал, пытаясь отдышаться. В голове звенела пустота. Единственное, о чем он мог думать, это о провале. Полиморф постарался на славу. Облачаясь в образ то его дочери, то рабочего эта тварь разжигала искры недоверия, пока они не переросли в пожар. Слепая увлеченность поиском сыграла дурную шутку. Как глупо! Он с яростью ударил рукой по земле.
   "Не хватало еще, чтобы полиморф нашел меня здесь".
   Только сейчас он заметил, что до сих пор сжимает в руках револьвер. Щеку щипало. Проведя по лицу, Оран сморщился от боли. Половина щеки украшал свежий порез. В пылу он и не заметил ранения. Наверное, это тот самый камень, который спровоцировал толпу на расправу. Вытерев кровь платком, Оран стал обдумывать дальнейший план.
   День уже клонился к закату. Ночью одному через лес идти опасно. На несколько десятков миль вокруг ни одного селения. Сколько зря потраченного времени, а он должен успеть на заседание Совета. И все-таки возвращаться обратно опасно. Даже очень опасно.
   Если Аттан Дортелл заметил огонь сразу, то наемникам потребуется порядка двух-трех часов, чтобы добраться до лагеря. Примерно час на подавление восстания, если профессор не пообещает сразу отпустить всех или если люди не разбежались.
   Удивительно, но Оран Крато помнил дорогу обратно. В критической ситуации мозг сработал отлично. Да, он мог вернуться, и ему даже следовало это сделать. Артефакт, найденный на раскопках в базовом лагере, находился в палатке. Его следовало забрать. Вполне возможно, что рабочие разбежались после бунта, а полиморф, достигнув своей цели, удалился. Иначе, почему он еще жив?
   С этой мыслью Крато встал. Ноги болели, и идти пришлось медленно. Через час он заметил, что деревья становятся все реже и реже, а затем увидел поднимающийся дым на фоне чернеющего закатного неба. Лагерь уже не горел, он дотлевал. Несколько людей с факелами бродили по его остаткам и что-то выискивали. Двое всадников стояли чуть в стороне и следили за происходящим.
   "Неужели мародеры",-- подумал Крато и подкрался поближе. Ночь уже вступила в свои права, и разглядеть их лица не представлялось возможным. Он вглядывался, пока не заметил знакомый силуэт.
   -- Аттан?! Дортелл?!-- собственный голос прозвучал хрипло.
   -- Оран?-- повернулся один из всадников.-- Слава Тэне, ты жив!
   Профессор спрыгнул и подошел к Магистру.
   -- Что здесь произошло?
   -- Подожди, сейчас важнее найти...
   -- Что?
   -- Наш артефакт.
   Оран подошел к остаткам своей палатки. По всему было видно, что ее уничтожали с особой тщательностью. Складывалось впечатление, что здесь пробежался табун лошадей.
   -- Шкатулка. Я ее оставил там! Ищи!
   Вскоре к поискам подключились охранники, но как ни старались ничего не нашли. Вещи, хоть искореженные и поломанные, но все остались лежать под остатками тента палатки, а шкатулка с загадочным шариком пропала. Полиморф унес ее. Он выиграл этот бой вчистую.

***

   Фрак, белая накрахмаленная сорочка, брюки с лампасами -- все выглядело новым и непривычным. Рассматривая себя в зеркало, Мир чувствовал себя разукрашенной всеми цветами радуги курицей. Лейла с самого начала взяла над ним шефство, крутилась вокруг, восхищалась стройностью костюма и симпатичного молодого человека, отчего ощущение дискомфорта только усиливалось. Женщина прекрасно разбиралась в великом множестве пуговиц и застежек. Самостоятельно вряд ли удалось управиться за полчаса.
   Раньше Мир редко покупал одежды, а чего-то дорогого и изысканного никогда не видел. К чему они ему были нужны? Ни на какие общественные мероприятия никогда он не ходил и даже не знал, как вести себя в кругу столь важных персон, но Мир чувствовал свои обязательства перед ними и не хотел попасть впросак. Тем более в присутствии Саари и Орсена.
   Люди стали появляться во второй половине дня, и к вечеру их прибыло человек сорок. Орсен представлял гостям Мира, а ему -- гостей, но вскоре тот потерял счет именам и окончательно запутался.
   Гости не уделяли внимания внешности Мира, и вообще относились к нему, как к равному. Поначалу юноша опасался, что в новом коллективе наследует старые отношения. Удивительно, но здесь, среди новистов он чувствовал себя в своей тарелке. Никто не показывал на него пальцем, не смеялся за спиной. И вообще люди относились к нему вполне благосклонно и даже доброжелательно, что несказанно радовало юношу. Разве что множество новых лиц несколько смущали его. Привычка обходиться минимумом общения не испарилась мгновенно, но Мир старался перебороть себя. Ему хотелось соответствовать новому обществу. Если бы только Александра была жива и видела его, наверняка бы гордилась.
   Единственное знакомое лицо из прибывших он увидел через час. Этим человек стал Рино Докуен. Старик горячо пожал ему руку и одарил его искренней улыбкой. Встреть подобного человека на улице, ни за что не скажешь, что он является правой рукой Верховного Магистра Новы.
   -- Рассказывайте, молодой человек,-- сказал Докуен, когда Орсен оставил их, скрывшись за дверью столовой.-- Как вы здесь устроились?
   И Мир рассказал все. Как замечательно проходит время в тренировках и общении, как Саари и Орсен стараются уделять ему как можно больше времени, а он отвечает им тем же.
   -- Это очень хорошо,-- кивал головой старик.-- Дружба скрепляет нас воедино.
   -- Но ведь я здесь не просто так,-- заметил Мирослав.-- Наверное, это моя судьба.
   -- Да, если верить в судьбу, но кто знает, что тебе предстоит совершить во благо человечества. Пафосно прозвучало, да?-- морщинки покрыли его лицо.
   -- Должен быть ответ. Этот полиморф пока не объявлялся, но вряд ли тратит время впустую. Мне кажется, мы стоим на месте.
   -- Не совсем так. Я как раз был в государственном хранилище. Поднял рукописи тех времен. Мы собираем сведения.
   -- И как?-- Мир чуть не подпрыгнул.
   -- Пишут, что у них были железные слуги,-- ответил Докуен.-- Вещи, которые могут появляться из воздуха. Но я нашел одно упоминание о том, что некий полиморф исчез с поле боя внезапно. Как в нашем случае. Выходит, это их свойство.
   -- Значит, их невозможно убить? При любой опасности они просто исчезнут.
   -- Нет, их можно убить. Они все-таки живые, хоть и созданы искусственно. Если бы ваш контрабандист стрелял полиморфу в голову, он бы тоже его убил. Но самое главное, я встретил указание, что это свойство не их врожденное.
   -- Что-то вроде спасательного механизма?
   -- Совершенно верно, молодой человек. Способ эвакуации. Экстравагантный, можно сказать, да? Скажем, на свою базу или корабль -- куда угодно. Причем, механизм этот работает только в одну сторону и одноразовый. Используется какой-то прибор, настроенный на конкретного полиморфа. Если у нашего полиморфа нет такого запасного прибора, то больше он не сможет провернуть такое дельце,-- старик засмеялся.
   -- Вот это да...
   -- А это тот самый Мир Людан, за которым охотится полиморф?-- раздался голос сзади.
   Юноша обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина средних лет. Несмотря на улыбку, его голубые глаза не улыбались. В них пролеживалась властность и отражалась сталь, а на щеке виднелся свежий порез. Орсен не представлял его, и вообще Мир не помнил, чтобы тот входил, по крайней мере, через центральный вход.
   -- Да, это он,-- ответил Докуен.
   -- И не страшно вам?
   Мир пожал плечами. Почему ему должно быть страшно? Тем более, когда он владеет оружием. Вместе с Саари они победят любого полиморфа.
   "Кстати, а где Саари?"
   Юноша поискал ее глазами и не нашел. Он попытался вспомнить, когда же в последний раз пересекался с ней. Кажется, это случилось два часа назад. Еще до начала приема. В богатом воображении появилась сумасшедшая картинка: полиморф убивает Саари и, приняв ее образ, пробивается на вечер. Мира даже передернуло, но тревога не прошла. А что если этот самый мужчина, который стоит рядом с ним и есть полиморф? И этот свежий шрам на щеке. По спине пробежал жуткий холодок, во рту пересохло. Тут юноша заметил, как остальные смотрят в сторону лестницы, и повернул голову, стараясь не терять из поля зрения незнакомца, но тут же забыл о нем.
   Саари царственно спускалась вниз. Ярко-синее платье, украшенное белыми волнистыми линиями, так волнующе описывало фигуру и прекрасно сочеталось с небольшими блестящими бусинками-сережками явно из бриллиантов.
   Мир почувствовал укол. Жаль, он не имеет никакой возможности одарить чем-нибудь подобным. Как хотелось в этот момент, чтобы это платье подарил бы именно он. Тогда можно было бы любоваться ею, зная, что благодаря ему, она так красива.
   -- Красавица, не правда ли?-- услышал он голос рядом.-- Да вы пропали, молодой человек,-- заметил незнакомец.
   Мир отчаянно покраснел.
   "Конечно же, это не полиморф. Или нет? Входит в доверие, чтобы я расслабился".
   -- Понимаю-понимаю. В вашем возрасте это даже полезно,-- мужчина по-доброму засмеялся.-- Правду я говорю?
   Мир неопределенно пожал плечами.
   -- Папа?-- удивленно воскликнула Саари, глядя на этого странного мужчину.
   Девушка кинулась вниз и с разбегу рухнула в его объятия.
   -- Наконец-то ты приехал! Я так и знала, что ты приедешь!
   Мир не мог выдавить из себя ни слова. Вот это конфуз! Он принял отца Саари за полиморфа. Как могла прийти в голову такая глупость? Чуть приглядевшись, можно было бы увидеть явное сходство с Орсеном. Точнее, наоборот, Орсена с отцом. У Саари таковых было значительно меньше, но все же что-то отдаленно прослеживалось.
   -- Что у тебя с лицом?-- с тревогой спросила девушка.
   -- Зацепило слегка. Ничего страшного.
   -- Ты не ранен?
   -- Нет-нет, все нормально.
   -- Потом расскажешь, да?
   -- Обязательно,-- отец поцеловал дочь и погладил по волосам. Она, зажмурившись, расплылась в улыбке.-- Главное, что с тобой все хорошо.
   Мир даже улыбнулся.
   -- Мир, знакомься,-- девушка, наконец, отстранилась от отца.-- Это мой папа, Оран Крато, а по совместительству Верховный Магистр.
   От волнения перехватило дыхание. Единственное, что смог выдавить юноша, это "Рад познакомиться", но голос дрогнул. Подумать только! Все-таки жаль, что Александра не видит его сейчас!
   -- Вижу, сюрприз удался.
   Мир заметил, как взгляд Крато оттаял.
   -- Пойдем, нам надо поговорить,-- сказал Оран и увел дочь.
   Юноша снова остался с Докуеном.
   -- Она не так похожа на отца, да?-- отметил старик.-- Скорее на мать.
   -- Да, пожалуй. А что с ней стало? Я как-то спросил, но Саари ответила, что ее нет.
   -- Она умерла при родах. Мне кажется, что бедняжка считает себя виноватой.
   -- Это неправильно.
   -- Наверное, но она такая. Характером вся в мать. Пытается взять на себя больше, чем может. Красивая девушка. Синий -- ее любимый цвет. И как идет! Пойдем, возьмем чего-нибудь выпить.
   Докуен направился к столу, где маняще расположились закуски и ряд вин, бокалов. Старик помахал в сторону, видимо, кому-то из знакомых и налил себе немного.
   -- Белое, 847 года. С западного склона Арклейской гряды,-- пояснил он и отпил, причмокнув от удовольствия.-- Мое любимое. Приходится отказываться от услуг наемных рабочих. Что поделать, а лишние уши нам тут ни к чему. Вот и занимаешься самообслуживанием.
   -- Вы так много знаете об их семье?
   -- Молодой человек, я друг Орана Крато. И более того, был другом семьи еще с тех времен, когда он под стол пешком ходил. Скажу по секрету,-- Докуен наклонился и сказал шепотом,-- именно я настоял на вводе в Совет Орана. Через пятнадцать лет он стал Председателем, а затем Великим Магистром. Возможно, скоро его сын тоже войдет в Совет. Если, конечно, Оран найдет Источник.
   Старик заметил кого-то в толпе и помахал рукой.
   -- Молодой человек, сожалею, но я должен вас оставить,-- сказал он и скрылся.
   Мир поискал глазами Саари и ее отца, но тех не оказалось рядом -- всюду были незнакомые лица. Некоторые гости поглядывали на него с интересом, другие не обращали никакого внимания, но все что-то обсуждали. Какие-то неконкретные дела, финансовые операции, сделки купли-продажи, свежие политические подробности при дворе и в парламенте -- все, что навевало скуку, присутствовало здесь в полном объеме.
   -- Вы слышали, концерт "Росинга" выходит на торги. По моим расчетам, рост акций в первый год должен составить порядка 6%.
   -- Думаете, стоит вложиться? Кажется, концерт зарегистрирован в Потае.
   -- Там у них какая-то очередная революция. Мы послали наблюдателей. Ожидаем доклад на расширенном заседании Совета...
   И дальше по новому кругу. Если вся работа состоит в такой болтовне, то далеко Нова не продвинется. Миру стало скучно. Он подумал, что не мешало бы найти их, но тут появился Орсен и попросил следовать за ним.
   Таинственное поведение друга несколько удивило Мира. Ему снова показалось, что полиморф где-то рядом, совсем близко, что при желании можно было бы вытянуть руку и коснуться его спины.
   "Так и до шизофрении недалеко",-- подумалось ему.
   Все оказалось гораздо проще. В библиотеке, где он совсем недавно читал книги, за большим столом сидели Саари и ее отец.
   -- Что ж, Мирослав,-- сказал Оран Крато, когда вошедшие сели.-- Мне сказали, ты хотел совершить что-то полезное для нашей организации.
   -- Хотелось бы,-- признался юноша.
   -- Видишь ли, наши работы в долине Авайи сорваны полиморфом. Почти год назад мы нашли интересный артефакт в виде небольшого шарика черного цвета. Мы не понимаем его назначение, но говорят, ты уже видел такие. Он совсем небольшой, уместится на ладони.
   -- Светлячок?-- удивленно спросил Мир.
   -- Что?
   Все трое удивленно посмотрели на юношу. Мир сам начинал теряться в догадках, какая связь между артефактом тысячелетней давности и бабушкиным подарком.
   -- Бабушка называла это -- не знаю, как оно на самом деле называется -- Светлячком. Она говорила, что он достался ей от моей матери, но...
   -- Получается, она тоже где-то его нашла и научилась использовать.
   Мир согласился. Он попытался вспомнить в подробностях все, что говорила ему Александра, про странные свойства Светлячка, даже его опасности. Саари подтвердила слова, вспомнив про бедного лаборанта потерявшего руку в ходе неудачного эксперимента.
   -- Если полиморфу артефакт так нужен, он может прийти за вторым,-- сказал Орсен.
   -- Полиморф уже давно его забрал,-- добавила Саари.-- У него было почти полгода форы. Папа, его уже давно нет в Хранилище.
   -- Я связался с нужными людьми. Они узнали, что этот самый Светлячок на месте. Нужно добраться до него первыми.
   -- Ты уверен?-- Саари с трудом могла поверить.
   -- Абсолютно,-- ответил Оран.-- А Мир знаком с этим артефактом, он нам поможет.
   Юноша ликовал, хотя и вида не подавал. Он сможет доказать себе, Орсену и даже самому Верховному Магистру, чего стоит. Саари тогда тоже сможет гордиться им. Или хотя бы будет воспринимать, как равного.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"