г-ном д-ром Мора-сан, который к медицине, впрочем,
не имеет совершенно никакого
отношения.
Итак, друзья мои, вы в очередной раз не постеснялись узреть мой бесценный вклад в мировую науку, мой последний рубеж перед присвоением мне Нобелевской премии, мой подарок от сердца всему просвещенному че-ловечеству, - этот труд, к пониманию которого в силах приблизиться лишь индивидуум, одаренный от природы моими великолепными знаниями, наблюдательностью, смекалкой, поэтичностью и юмором, - то есть только Я сам.
Еще ранее вы имели неплохую возможность с той же бараньей тупостью любоваться на серию других гениальных произведений дерзновенного автора, то есть меня. Например: "Теория возникновения эффекта стойкого поплавка надземной части архипелага Скотлантида", "Природа мутации металлических изделий с последующим перетеканием их на страницы печатных изданий", "Способ получения мертвых ангелов из алмазной пыли и святой воды" и еще несколько откровенных шедевров моего писательского мастерства.
Этот же новый очерк позволит вам (вернее мог бы позволить при достаточном коэффициенте интеллекта) более полно проникнуться взаимодействием материй на островах Дзэн-сю во II Великом Мировом океане. Короче гово-ря...
* * *
...Как-то раз к одному из знаменитых островов Дзэн-сю, которые на карте случается найти очень немногим (да и то чрезвычайно редко, по причине их полнейшей природной невидимости), к острову, флора которого пожинала плоды поголовного увлечения групповым медитированием и каннибалианством, а фауна так и не научилась пристойно изъясняться по-человечьи из-за врожденной тупости и неистребимой лени, к острову, где 16 лет назад поселился скромный автор этих строк и стал там чем-то вроде бога для немногочисленного и крайне недалекого местного населения, к этому острову прибило бездыханное (но все еще полное и нарядное) тело смуглого молодого человека с козлиными ногами.
Жители ближайшей (и единственной на острове Мора) убогой деревеньки оживленно выбежали на берег моря, видимо для того, чтобы рассмотреть поближе сей изумительный во всех отношениях предмет. Вооружившись палками-копалками, самодельными плетками из тростника и острыми палочками для еды, они принялись колотить, хлестать и колоть ими предполагаемый труп, тужась изобразить, по-видимому, борьбу силы разума с демонами стихии.
Но недолго суждено было продолжаться этому дешевому капустнику - сперва одна нога с копытом дернулась, потом другая, а после и все тело молодого человека дико забилось на песке, извергая из себя огромное количество мутной зеленой жижи пополам с планктоном.
Испуганные дикари суматошно кинулись наутек, позабыв второпях на песке большую половину своих примитивных орудий труда.
Я с полным удовлетворением разглядывал это событие в подзорную трубу со своего излюбленного наблюдательного пункта - пика Тупорылого Туземца, как я его называл. Годы, проведенные на острове в почти полном, если не брать в расчет местных говорящих обезьян, безмолвии и одиночестве, сделали из меня крайне любопытного и падкого до новизны человека. Я сложил в рюкзачок все необходимое для оказания первой медицинской помощи, подошел к краю скалы, разбежался и бросился вниз, широко распростав в стороны руки и ноги.
Парашют раскрылся у самой земли, накрыв меня вместе с молодым утопленником мягкой белоснежной палаткой. Я повесил на дверь табличку "не входить - занято!" и занялся оживлением жертвы ненасытного моря.
Овердоза высококачественного кокаина, изготовленного мною лично по старинному семейному рецепту, пара уколов скальпелем - и вот он уже сидит напротив, ошалело озираясь вокруг и силясь разорвать веревки, которыми я его предварительно связал. (Возвращенные к жизни утопленники нередко проявляют некоторое буйство, могущее представлять для окружающих серьезную опасность, подчас летальную). И - о, счастье! После обычного нечленораздельного бреда типа "где я?" и "как я сюда попал?", мой протеже произнес, наконец, довольно внятно, да еще и на моем исковерканном, но родном языке:
- Какого чорта, доктор?! Что за странные игры? Немедленно развяжите меня, а то худо будет, не будь я... не будь я... Э-э...
- Советую вам, молодой человек, для начала представиться, как принято в обществе, а потом заткнуться на неопределенное время, пока я буду думать о том, что делать с вами дальше!
Он страшно посмотрел на меня абсолютно лишенными зрачков глазами, еще раз до предела натянул веревку и, решив, видимо, что это дохлый номер, злобно сказал:
- Я... Шизамото Харирама, путешественник. Был в Дэдландии, Наглии и Папарацции. Плыл домой, на Северный Приход. Попал в шторм. Утонул... Дайте еще кекса, а то слабею я, доктор.
"Что-то не встречал я тварей, подобных тебе на Северном Приходе...", - задумчиво бормотал я, насыпая ему дозу. Подумав, отмерил и себе немного.
- Что ж, если ты и впрямь путешественник, то тебе не составит труда рассказать мне пару-тройку историй об этих замечательных землях. Сейчас я перенесу тебя в свое потайное жилище на другом конце этого ост-рова, где нам никто не будет мешать. Если твои рассказы развлекут и порадуют меня - можешь потом отправляться куда пожелаешь.
Я вытащил морского дьявола из палатки, аккуратно свернул ее и положил в рюкзак. Потом несколько раз громко дунул в маленькую сигнальную дудочку и поприветствовал двух во-нючих жирных стервятников, спустившихся со скал на этот зов. Пернатые отродья были намного сообразительнее человеческого населения моего острова, - по крайней мере, говорили они чище и лучше, правда, с очень неприятным каркающим акцентом. Они подхватили нас с г-ном Шизамото и взвились в воздух. Конечно же, не собирался я никуда его отпускать. Независимо от того, хорошим или плохим рассказчиком он оказался бы, я намеревался со временем пополнить им свой великолепный виварий, находящийся под землей, в пещерах острова.
Уже очень скоро показалось неказистое строение из китовых шкур, которым был искусно замаскирован вход в мои роскошные подземные апартаменты. Стервятники пошли на посадку. Мы спешились, и мой дружок Харирама, на подгибающихся копытах и трясясь от злости, проследовал за мной в это бомбоубежище. В моем кабинете нас встретила Тарантула - девушка-чудовище с человеческой головой и телом паука, моя экономка. Ранее обученная профессионально плести интриги, распутывать преступления, связывать факты и путаться с нужными людьми, она была ценным приобретением и искусным помощником во многих моих замыслах. Несчастная ошибка природы потянула мохнатой лапкой за одну из липких нитей, сви-сающих с потолка, и на стол перед нами опустился большой поднос с едой и напитками. Поблагодарив, я отправил ее заниматься нашими великими делами - их было много, с тех пор как паучиха связалась со мной.
Я достал из ящика письменного стола трубку, закурил и приготовился слушать. Шизамото-сан, освобожденный к тому времени от веревок (но связанный страшной клятвой), сытый и приободрившийся начал свой первый рассказ.
* * *
- Я, как уже вам говорил, - путешественник. Но это не призвание, а скорее досадная необходимость. Моя трижды проклятая наружность не позволяет оставаться где-либо подолгу, - у людей возникают разные глупые предположения на мой счет. Поэтому я и скитаюсь по всем Островам без разбора, от Фейерляндии до Северного Прихода, не преследуя никакой определенной цели.
Родился я на Геенне - в ту ночь все Дзэн-сю сотрясались от жуткого подводного землетрясения. Мать испугалась грозного предзнаменования и отправила меня к дяде на остров Оркус. Тот, едва лишь увидев меня из-дали, приказал завернуть в одеяло и отнести в лес, - на забаву всякой отвратительной нечисти, что водилась там в изобилии.
Меня взяла в свою семью парочка оборотней, с которыми я прожил лучшие, пожалуй, годы недолгой еще своей жизни. Научившись превращаться в козла, волка, лиса, медведя и ворона, я сдал выпускные экзамены в местной школе и, вооружившись новеньким синим дипломом об окончании с отличием, отправился штурмовать мегаполис, надеясь найти там побольше безмозглых особей с пухленькими мягкими душонками.
В дороге мне посчастливилось стать незримым свидетелем одной весьма достойной интереса истории, которую я и представляю на ваше рассмотрение...