Мы шли вместе, по парковой аллее. Вышли из её машины и решили немного прогуляться, пользуясь дождём и ветром, благодаря которым почти все люди разбежались по домам, кафе, карнизам. Сегодня она не надела ни своей шубки, ни стильного плаща. Так и куталась в мой длинный балахонистый дождевик, пряча лицо под капюшоном. Она крепко сжимала мою руку. Крепко, словно утопала. Я иногда легонько хлопала её по плечу, гладила по щеке, полускрытой под капюшоном.
- Я справлюсь, Таня? - иногда спрашивала она, всхлипывая, - Я справлюсь?
- Ты справишься, - уверенно говорила я. - Конечно, ты справишься. Ты же сильная. И ещё - ты у меня самая красивая.
Ветер вырвал у кого-то из редких прохожих яркий зонт, радужный, с большими чёрными лилиями и какими-то мелкими белыми цветами. Зонт, крутясь, пронёсся мимо нас. Она вздрогнула, сжала мою ладонь до боли, провожая улетающий зонт взглядом. Ветер сдунул и её капюшон, открыв мне лицо с потёками туши, напоминавшими чёрные слёзы.
- Я справлюсь? Справлюсь, Таня?
- Ты справишься. Конечно, справишься! Ну, пойдём?
Но она всё ещё смотрела вслед улетающему вдаль зонту. Вдруг мимо нас пробежали несколько девушек. Одна поскользнулась на грязи, упала. Её подхватили за руки подруги.
- О, Боже мой! На кого ты похожа!
- Не реви!
- Сильно зашиблась?
Но хозяйка зонта легонько оттолкнула подруг и помчалась за своим сокровищем. Девчонки замерли недалеко от нас, следя, как она сражается с ветром.
- Весь мейк насмарку, - вздохнула одна.
- Хорошо, если нас самих не смоет, - криво усмехнулась другая.
- Сдался ей этот зонт! - проворчала третья, - Сегодня премьера! Боюсь опоздать!
- Эх, а Светка так старалась, красилась ради Славки... Слышали, Витюха на прошлой контрольной говорил, что они тоже пойдут на премьеру!
- Обожаю Светлану Черемшу! - мечтательно вздохнула первая, - О, это чистая секси! Фигура - отпад! Как её ещё только в Плейбой не пригласили? А какая она с пистолетом! Мм... Хотела бы я быть похожей на неё!
- Говорят, она придёт на премьеру, - заговорщицким шёпотом сказала вторая.
- Завидую ей! - вздохнула третья, - Какие мужики вокруг неё роятся! Директора! Актёры! Режиссёры! Известные футболисты! Все по ней сохнут! Слышали, футболист Держигородов, который стал популярен в прошлом году, вообще ей мерс на днюху подарил?! А она... она даже не взглянула на него, когда он ей на звёздной тусовке протянул ключи! Мне бы так!
А их подруга бежала за улетающим зонтом... Они так увлеклись разговором про популярную актрису, что как будто забыли про неё.
- И я завидую Светлане! - проворчала первая, - Пока у нас ЕГЭ, у неё там райская жизнь: съёмки, слава, поклонники! Что хочет, то и творит! А меня предки заставляют идти на медицинский... А я трясусь от одного только вида крови!
- Так не иди! - проворчала третья, - Это твоя жизнь.
- Они грозились, что тогда мне бабушкину квартиру не оставят.
- Эка проблема! Заработаешь! Зато не надо обращаться в рабство!
В это время их подружка поскользнулась опять. Но, выстояв на этот раз, поймала наконец резвый зонт, защёлкнула, сжала, чтобы он стал коротким, ещё и ремешком перетянула. И побежала догонять своих. Мы смотрели, как они уходили к кинотеатру. Даже подговаривали бедолагу с зонтом-беглецом бежать в магазин за феном. Раз виновата. Тогда они и макияж подправят, и подсохнут. И на премьере будут звёздами.
- Может, меня тоже там кто-нибудь заметит, из режиссёров! - вздыхала третья.
А девушка Света робко отпиралась, что у неё нет денег лишних, чтоб ещё и фен покупать... и что, даже если они все сложатся на фен, она может на премьеру не успеть...
Моя Света провожала их взглядом, судорожно теребя рукав на левой руке. Я перехватила её руку и осторожно отвела в сторону.
- Не надо. Не трогай. Пусть заживёт.
- Таня, я... - на меня взглянули зарёванные глаза из-под капюшона, - Я справлюсь?
- Конечно, - я обняла её, - Конечно, ты справишься! Ну, пойдём? Нам надо успеть на премьеру!
Мы быстрым шагом направились в сторону кинотеатра. У неё промокли только ноги, в высоких чёрных сапогах на невысоком каблуке. Я промокла наполовину, так как спортивная куртка доставала мне лишь до середины бедра. Кроссовки мои, джинсы мои - всё вымокло. Но я не обращала на это внимание.
Света вытащила из кармана новенький айфон, нажала на цифру один:
- Виктор, подъедь к кинотеатру, пожалуйста. Возьми и мой пакет, и пакет из багажника. Моя Таня промокла.
- Ой, да не стоит! - отмахнулась я.
- Нет, стоит.
Она замерла, смотря по дороге туда, куда ещё недавно улетал зонт.
- Пойдём, Свет? - я потянула её за рукав, осторожно.
- Этот зонт как моя жизнь, - сказала подруга тихо, - Такой же радужный... разноцветный... и такие же большие чёрные цветы... и мелкие белые...
- Пойдём, - я потянула её, - Нам ещё надо подсохнуть. И переодеться.
Машина стояла поодаль, у главного входа. А Виктор с большими пакетами обнаружился у запасного входа. Мы подхватили пакеты - Света пыталась взять левой рукой, но я перехватила её за запястье, осторожно отодвинула. Она поморщилась, но ничего не сказала. Я взяла и второй пакет. Поблагодарив Виктора, мы пошли в туалет, заперлись в кабинке. К счастью, тут было просторно.
- Ну, где же фен? Где её носит? Вот черепаха! - возмущались из соседней кабинки, - Как я Васе покажусь в таком виде?
- Да не реви ты! Может, ещё обойдётся!
В обоих кабинках шли бурные приготовления. На стенки и дверцы то в одной, то в другой вешали промокшие кофты, юбки, штаны, платья... Кто-то из соседей по ошибке стянул Светино платье, а я - чужую кофту вместо своей - свою сняла, выжимая воду из лифчика и майки. Спустя несколько секунд дверь нашей кабинки раздражённо пнули.
- Стерва, отдай мою блузку! - прошипели из-за двери.
Я, вздохнув, молча перекинула чужую тряпку на дверцу. Тряпка мгновенно исчезла, а из-за двери проворчали:
- Вот дрянь, даже рожи не показала!
И платье моей подруги, перелетев через дверцу, шлёпнулась прямо на пол. Я потянулась к ручке, в порыве придушить наглую малявку. Но Света перехватила меня за плечо, покачала головой. Вздохнув, я отпустила ручку. Тут только приметила, что она вцепилась в меня левой рукой, по привычке. Света была левша. И... и рука её теперь дрожала. Осторожно расцепив её пальцы - она поморщилась, но ни слова не сказала - опустила её руку. Грустно покосилась на красивое алое платье, смятое, на полу. Ещё и со следом чьих-то сапог. Сволочь, я её!.. Моя Света снова перехватила меня левой рукой, поморщилась. Качнула головой. И правой рукой извлекла из большого пакета тусклое сиренево-чёрное платье, по виду напоминавшее то ли халат, то ли кимоно.
- Запасливая мыша! - усмехнулась я.
Она улыбнулась. Ей не впервой. И за мышу она на меня не злилась. Собственно, я осталась последним человеком в мире, который называл её мышой... А ещё она аки Дед Мороз извлекла подарочный красно-радужный пакет. Протянула мне. Снова левой рукой. Нахмурившись - а она улыбалась мне, впервые улыбалась за эти страшные семь дней - приняла подарок. Развернула, ахнула.
- Да зачем же? Оно же безумно дорогое!
Света, смеясь, покачала головой. Я видела её как-то раз в этом платье. И, выходит, она заметила мой взгляд на него. Но...
Она приподняла этикетку на рукоятки.
"С Днём рождения, моя любимая! Я тебя обожаю!"
- Мой День рожденья был полгода назад!
Подруга вздохнула. Да, мой праздник был полгода назад, но она - деловая колбаса.
Мы вытерли лица запасными салфетками - у неё и они были - и облачились в наши наряды. Ну, точнее, она вытерла испорченный макияж. А мне-то что? Я краситься терпеть не могла. Ну, разве что на выход, тушь и блеск. Она вытянула из пухлой косметички две палочки с подвесками. Я ухмыльнулась. Наряд в восточном стиле. Включила фен - у неё был на батарейках или аккумуляторе - я особо и не вникала. Короче, запасливая мыша. Как и всегда. В детстве - они жили бедно - подружка прятала под подушкой немногочисленные конфеты...
Когда я выключила фен и стала причёсывать её, то в дверь робко поскреблись.
- А можно... фен... ненадолго? - робко и тихо спросил знакомый голос, - Мы заплатим за химчистку! Клянусь! Просто... очень надо... это вопрос жизни и смерти!
Я покосилась на подругу - та криво усмехнулась.
- И... прошу прощения, что на вас наорала... Я оплачу вам химчистку! Я... хотите, на колени встану?.. Мне очень нужен фен!.. Если он на меня не посмотрит...
Снова покосилась на Свету. Та, помедлив, кивнула. Я включила фен, суша свои волосы. Хотя вначале думала просто забить на ту просьбу докучливой малявки. Из-за двери мольбы стали громче и отчаяннее. Кажется, даже со всхлипами. Высушившись, сколько нужно было, и ещё чуть-чуть, я просунула фен в дырку между дверью и полом. Подруга укоризненно цокнула языком. Я вздёрнула бровь. А что, терпеть, что ли?.. Из-за двери послышался восторженный поток благодарности.
Вздохнув, убрала подруге волосы в узел, закрепила палочками. Помогла накрасить жирные серо-синие стрелки, на фоне которых её глаза особенно засияли. Так, теперь тушь, помада... или всё-таки блеск?.. Я не шибко в них всех разбираюсь... Кожа у неё была красивая, чистая: моя любимая мышка была вегетарианкой или, возможно, даже сыроедкой, так как следила за фигурой и здоровьем. У меня упал тюбик с помадой. Наклонившись, я увидела её левую руку, которую она пыталась спрятать за спиной. На бинтах, широко обнимавших запястье, выступили алые разводы. Вздохнув, я подобрала отломанную помаду. Хотела было запихнуть обратно в тюбик, но Света резко качнула головой. А, точно, ей не нужно трястись из-за каждой ерунды. И тюбик, и помада, и колпачок с зеркальцем полетели в мусорное ведро. Я ещё раз критически осмотрела творение моих рук. Не то. Как-то оно... не то...
- Извини, я с макияжем на "вы", - вздохнула, - Мы почти не знакомы.
Она легонько - примиряющее - похлопала меня по спине. Снова левой рукой. Пятна на которой стали больше.
- Заметят, - вздохнула я.
Она, криво усмехнувшись, покачала головой. Думает, не заметит. Эх!..
- Хрюшка! - проворчала я, глядя ей в глаза, в упор, - Я из-за тебя едва не рехнулась!
Света помрачнела. И, притянув меня к себе, решительно распахнула свою косметичку...
В прошлую пятницу, глубоко ночью, долго шёл дождь. Вдруг кто-то позвонил в дверь.
- Прибью подлецов! - проворчал Сергей, - Скажи им, что ещё пара трелей - и я им голову стулом прошибу, - он мрачно потёр поясницу, - Так надорвался вчера. Даже отдохнуть не дают...
Я в трусах, футболке и тапках пошла выглядывать в дверной глазок. И думать, как пристыдить детей или алкашей, которые сами не спят и другим не дают. Тем более, что Сергей только сегодня вернулся из командировки...
За дверью обнаружился Виктор. Мокрый насквозь. Он метался по лестничной площадке как раненный тигр. И что-то такое было в его лице, что я, позабыв про мой внешний вид, открыла дверь, высунулась:
- Виктор, вы чего?!
Он повернулся ко мне. Лицо чёрное, мрачное. Как будто с похорон.
- Возьми её! - умоляюще сказал он, судорожно сжав мою руку, - Она в машине.
- А...
- Я сказал, заедем за пиццей. Да, я соврал, - голос его звучал глухо, - Она даже не заметила. Забери её, Таня... Татьяна! Забери...
- Да что случилось-то?
- Она уже второй день ревёт, как только мы остаёмся одни.
- Но почему?
- Не знаю... - Виктор потупился.
Высокий, плечистый, мускулистый мужчина в стильном деловом костюме - даже галстук при нём - стоял, переминаясь, перед хрупкой взлохмаченной девушкой в одних только тапках, майке и трусах. Из-за моего плеча вдруг выглянул незаметно подкравшийся Сергей.
- Ну, что там?.. - проворчал, потом, увидев, проорал, - Чё... Чё за?.. Снова он?!
- Это Виктор, водитель и телохранитель моей подруги, - я заслонила ночного гостя собой, - И в прошлый раз он мне подарки передавал! От подруги, Светланы! Что ты взъелся-то?
- Какой ещё на хрен водитель и телохранитель?! Блин, попроще соврать не могла?
- Просто... она актриса... - тихо прошептала я.
- Какая ещё актриса?! - проорал мой мужчина, - Думаешь, поверю, что простая медсестра водит дружбу с какими-то там актрисами?!
- Не какая-нибудь, - в голосе Виктора зазвучал металл, - Это Светлана Черемша.
Сергей недоумённо моргнул, потом расхохотался.
- Во даёт! - проворчал он, мрачно сощурился, - Так, козёл, если ты сейчас же не уберёшься отсюда с твоими идиотскими отмазками...
А Виктор... тот отчаянно схватил мою руку:
- Забери её, умоляю! - попросил он.
- Всё так серьёзно?
- Офанарел, что ли?!
- Я за неё боюсь...
- На хрен вали отсюда, понял?!
- Её лицо...
- Ты оглох, что ли?!
- Никогда...
- Чё ты вякнул?!
- Не видел...
- Чё ты вякнул?! - оттолкнув меня, Сергей схватил Виктора за галстук.
- Я никогда её такой не видел!!! - отчаянно прокричал единственный крепостной бастион моей мыши.
- Ладно, - вздохнула я, - Приводите её сюда.
- Чё?! - обалдел Сергей.
- Сегодня у нас переночует моя школьная подруга.
- Да ни за что! Это мой дом! И моя женщина! На хрена мне тут кто-то чужой?
- Ей плохо!
- Я только что вернулся!
Осторожно оттеснив моего мужчину, попросила у Виктора:
- Приводите.
- Прости... Таня... - и тот торопливо слетел по лестнице, забыв, что у нас девятый этаж, и что у нас ещё есть лифт.
- Так, или она, или я, - Сергей скрестил руки на груди, - Выбирай.
- Может, хватит уже орать? - вдохнула.
- Я тут чужую тёлку терпеть не намерен! Особенно, в нашу первую ночь после разлуки!
- Сергей... Серёжа... - робко коснулась его плеча.
- Если она придёт, я уйду, - он столкнул мою руку и мрачно отвернулся.
Глубоко вздохнула.
Когда Виктор вернулся, неся на руках трясущуюся, вымокшую, ничего не замечающую вокруг Свету, моё сердце болезненно сжалось. Бедная моя овечка! Мышенька моя! Да что ж случилось-то?!
Сергей встал на пороге:
- Не пущу. Или я, или она.
Я устало вздохнула. И громко сказала:
- Виктор, заноси.
- Чё? - обалдел мой любовник.
- Я. Выбираю. Её.
Он сплюнул. И вихрем умчался в комнату, "собирать вещи". А Света осталась. Виктор на прощанье благодарно сжал мне руку - Сергей уже ушёл со своей сумкой - и скрылся в ночи. Мокрый и мрачный. Кажется, он давно и тайно в неё влюблён. А может, ей известно... И ему известно, что её сердце не при нём бьётся быстрей... Но он как верный пёс всегда при ней... Единственный человек, которому я могу её доверить, кроме себя. Но, похоже, сегодня даже шутливый и дружелюбный Виктор не смог её растормошить...
Я пыталась накормить её чаем с вареньем. Её любимым, вишнёвым. Она даже не пригубила его.
- Что такое? - взволнованно спросила её.
- Можно... я в душ? - спросила подруга глухим голосом, - Я замёрзла...
- Да конечно! Что спрашивать-то? Иди!
Вцепившись в столешницу, словно утопающий за протянутую соломинку, она сползла со стула. И, шатаясь, побрела в ванную. Босая. Ноги грязные и исцарапанные. Как будто где-то шаталась... босиком... да что с ней?.. Ну, только вернись, мыша, я тебя допрошу! Я голову откручу тому, кто довёл тебя до такого! Такого...
Чай с вареньем остывал в её и моей чашке... Тихо журчала вода из крана... Ой, я ж халатик мой в стирку запихнула... Сергей сказал, что и так сойдёт... Даже если буду ходить по дому совсем голышом... Сергей... А чего он хотел?.. Сложила руки на столешнице, уронила на них голову.
Устала от его вспыльчивого характера. Может, и к лучшему?.. Но сердце ещё долго будет болеть... Я так редко влюбляюсь... надолго...
Резко выпрямилась. Так, халатик-то ей надо дать! Но халатика нет... а, возьму мой летний сарафан! Стоп, а почему вода из крана?.. Она же вроде в душ хотела... Замёрзла же...
Я подошла к двери, потянула... Не заперта... Блин, даже дверь забыла закрыть... Открыв, потрясённо застыла.
Света съёжилась на полу... Из-под руки вытекала кровь... Рядом валялась новая бритва Сергея... окровавленная... Я потрясённо рванулась к ней, перевернула... На левом запястье жуткие двойные полосы... С них сочилась кровь... Крупные капли... тёмные... густые... Светка не реагировала, тряпкой обвалившись в моих руках, смотря куда-то в одну точку... Боже! А если б она дверь заперла?.. А если бы он не притащил её?..
Рванулась в спальню, набрала на память знакомый номер...
- Виктор!.. Срочно!.. Скорую!.. Приезжай!..
Он примчался до скорой, отчаянный, бледный, всё ещё в том же насквозь промокшем костюме... После приехала скорая, позвонили в дверь...
- Не надо... скорой... - подруга вцепилась в меня левой рукой, оставляя на моей ноге и тапке кровавые разводы, - Не уходи... не надо...
- Мы поедем в больницу, - жёстко сказал Виктор.
- Нет... не хочу! Не надо!
Она умоляюще смотрела на него, он - сурово - на неё. В дверь не переставая звонили.
- Ладно, - сказал мужчина глухо, - Они осмотрят твою руку, перевяжут. И я их выпровожу. Поняла?
- Нет... - она помотала головой, ещё отчаянней сжимая меня, - Не надо! Не хочу!
- Ты мне веришь? - он сощурился.
- Верю...
Спустя четверть часа врачи уехали, обработав ей раны и истрепав мне нервы. Я бы рехнулась одна. Я даже в панике забыла про свои знания... Но Виктор настоял на своём. В общем, ругаясь, они уехали... Я тайком пустила Виктора сидеть в засаде на кухне, поймав его умоляющий взгляд. Не пустила бы, он бы сидел под дверью. Не пустила бы за дверью сидеть, сидел бы под окном. С него станется. Он так быстро приехал. Как будто был где-то неподалёку. Всё в той же одежде, видимо, даже не ложился спать, встревоженный. Я легла на кровать рядом с подругой, притянула к себе, стала гладить по голове. Сначала она вцепилась в меня, отчаянно, как утопающий за протянутый круг, молчала... Потом зарыдала...
- Я не могу так, Таня! Не могу так! Я устала! Я целую чужих мужчин ради съёмки... Ради красивых кадров чужие мужчины целуют меня... Я ненавижу их... Им безразлична я... Мы играем в любовь... чтобы кто-то смотрел... на... нашу... ложь... и... завидовал... говорил... как... красиво... не хочу! Не могу! Я устала!!!
Я молча гладила её по голове. Мышка... бедная моя мышка... мой несчастный мышонок... что я могу сказать? Мы вместе со школы... ты была мышой... доброй... неприметной... Парни проходили мимо... Ты тихо зубрила свои уроки... Ты закончила школу, даже не поцеловавшись ни разу ни с кем. Точно так же ты закончила институт. Пошла на чужую работу... не по специальности... Пойти по профилю ты испугалась... Хотя и медаль золотая, и красный диплом... Нерешительная моя мыша! Но однажды ты случайно пошла в театральную студию... Там было дружно, весело... И моя мыша там расцвела... оказалось, что её буйная фантазия и импульсивный характер там даже кстати... Это было твоё место, настоящее твоё... Я смотрела за твоими первыми успехами и победами, за твоими шагами, моя мыша... Я не завидовала тебе... Ну, разве что слегка, иногда... Помню, как в начале учёбы ты возмущалась, что тебе неприятно обниматься на занятиях с чужими и малознакомыми парнями, даже ради сценки... Иногда мечтала, когда человек был симпатичным... Только мечтала... и только... Ты же мечтала отдать всю себя своему единственному, самому-самому, одному... Потом тебя, мою упорную и талантливую мышу, вдруг пригласили в театральный... Ты радостно тараторила, по сотне раз пересказывая мне тот разговор... И иногда смущалась, замолкала, бледнела...
"А как мне быть, если мы будем играть это?.. Если..."
Но ты любила выступать и проживать множество разных жизней в своей. Ты научилась играть. Целоваться... раздеваться перед камерой... играть в любовь... Ты расцвела и стала такой красивой, нарядной и весёлой, что кто-то был и не прочь переспать с тобой... А ты, наивная, думала, что это она, великая любовь на всю вашу жизнь... Ты мне даже рассказывала, какое имя дашь малышу... если будет мальчик... если будет девочка... Малыша не получилось... Семьи не получилось... вообще... ничего... Но свои первые поцелуи, объятия и ласки ты уже отдала... Мечты твои были разбиты и остались где-то далеко... Ты потеряла всё... Всё, чем дорожила... Потом были случайные связи... Бурные романы... Всё всегда заканчивалось ничем... Ты растеряла надежды и... даже способность мечтать... Но раз за разом, на сцене или под прицелом объектива камеры, ты признавалась кому-то в любви... шептала страстные слова... извивалась в чьих-то руках... рожала чужих детей... Ты держала их в своих руках недолго, потом их уносили к настоящим родителям, а ты... ты снова оставалась одна... Бедная моя маленькая мыша! Так много девчонок, девушек, женщин, которые смотрят украдкой фильмы и спектакли с тобой, завидуют красивой любви... которой никогда не было и нет... Про которую просто красиво наврали... которой на самом деле нет... Они смотрят, вздыхая, кусая губы, проливая слёзы, очередную выдуманную кем-то историю, а ты молча плачешь по ночам... бедная моя мыша! А я... я всего-то и могу, что просто быть рядом с тобой... просто быть рядом с тобой...
Света спокойно развязала бинты, сплюнув на них, подтёрла ими выступившую из-под треснутой корки кровь. Рана ещё не зажила, но... она выкрутилась. Теперь на её левом запястье была татуировка: с тыльной стороны - кровавые росчерки когтей, а с внешней - чёрный силуэт бегущего тигра. Чтобы спрятать настоящие раны, она снова изранила себя. Теперь уже насовсем. Даже если настоящие шрамы всё-таки сойдут, то нарисованные - останутся насовсем.
- Я справлюсь, Таня? - тихо спросила она.
- Ты справишься. Конечно, ты справишься! - ласково погладила её по щеке.
Она горько улыбнулась мне. Потом я выскользнула за дверь, караулить фен. Получив его вместе с очередной порцией извинений, и допросом моих координат, чтобы оплатить химчистку, едва выставила старшеклассниц вон, из туалета. Предстояло ещё выйти Свете. Та вышла, стройная, в туфлях на каблуках, в платье полукимоно до середины бедра, с тёмно-русыми волосами, заколотыми палочками. Она была неотразима. Она, вздохнув, дерзко улыбнулась своему отражению в зеркале за раковинами. Распахнулась дверь, явив её тёзку. Промокшую, отчаянно сжимающую новенькую коробку, на которой был изображён фен. Она потерянно осмотрелась. Поняв, что подруги уже ушли, бросили её, побелела. Светлану она, кажется, даже не узнала. Видимо, в отличие от некоторых, училась, и училась хорошо. Но всё-таки бросила на молодую красавицу завистливый взгляд. Проходя мимо, Светлана потрепала её по мокрым слипшимся волосам. Левой рукой.
- Никогда не сдавайся, - сказала, улыбнувшись, актриса, - И тогда ты победишь, - и молча, грациозно ушла, гордо вскинув голову, королевской походкой.
Я кинулась за мешками с вещами. Надо отдать их Виктору. Тот наверняка всё ещё их ждёт... Потом он пойдёт вслед за ней... Подойдя к девушке, растерянно смотрящей на захлопнувшуюся дверь, дружелюбно подмигнула ей. Она открыла мне дверь, придержала. Я помчалась по коридору, мимо Светланы. Так, надо отдать вещи Виктору. Потом в зрительный зал...
Дождь уже закончился. Остались только лужи, многочисленные огромные лужи. Виктор, обнаружившийся у машины, задумчиво провёл взглядом по моей фигуре, облачённой в роскошное платье, цвета какого-то среднего между тускло-лососёвым и бежевым, ниже, на ноги... обутые в грязные кроссовки. Усмехнулся. Я смущённо улыбнулась в ответ. Надо же, забыла! Он открыл заднюю дверцу и протянул мне коробку с обувью, золочённую, с чёрными буквами:
- Света эсэмэс написала. Извинилась, что забыла положить в общий пакет. Просила передать, как с вещами ко мне зайдёшь.
Я растерянно открыла коробку и увидела там изящные золотистые босоножки на невысоком каблуке - мыша знает, что шпильки не ношу, не умею. Сергей забрал у меня коробку, опустился на одно колено передо мной, вызвавшись помочь. Я отнекивалась, но он проворно обул мои ноги. Потом выпрямился, достал из-под переднего сиденья большой перламутрово-красный пакет.
- А это от меня. Прости, Таня, мы тебе много крови попортили за прошедшую неделю. Одень сейчас.
Сверху мешка лежала черная бархатистая коробка. Открыв её, потрясённо застыла: колье, кольцо и серьги. Золотые. С жемчугом.
- Это... мне?.. Да они же безумно дорогие! Зачем вы?..
- Дружба дороже, - Виктор улыбнулся, - Прости, ты из-за нас ещё и с твоим любимым поссорилась. Хочешь, поговорю с ним? По-мужски? Чтоб тебя не обижал?..
- Не надо, - я нахмурилась, - Если любит, сам вернётся. Зачем тебе лишние хлопоты? И, право, не стоило тебе...
- Дружба дороже, - повторил мужчина, - Видишь, ты уже на "ты". А то всё "вы", "вы"... Как с чужим... Давай, помогу бусы застегнуть? Будешь как Золушка на балу сегодня. Может, встретишь своего принца?..
Я не успела возразить, как его руки с подарком уже потянулись к моей шее. Господи, зачем?.. Оно же дорогое всё, безумно! Мне никогда мужчины такого не дарили! Только Света: та пару раз подарила мне два комплекта настоящих украшений, так, запросто, как будто шоколадки. Я тогда оба раза сильно ругалась на неё, что она на меня тратится. А Света, смеясь, тянула меня к себе и целовала в лоб, как маленькую девочку. Платья принимать мне было проще - она любила мне их дарить, красивые. А у меня зарплаты не хватало на них... И я радовалась, как ребёнок - шоколадкам.... Пока я как-то раз случайно не нашла забытую не отрезанную этикетку с ценником... И вообще ей дарить мне платья запретила. И вот она опять, пользуясь тем, что я вымокла и в спешке забыла отказаться... Виктор уже одел колье и мне пришлось облачиться ещё и в серьги, кольцо одеть. Невольно бросила взгляд на подарочный мешок, который всё ещё держала в руках. Под коробкой, насколько было видно взгляду, лежали плотным рядом коробки рафаэлок. И боюсь, что не в один слой... Рафаэлки... мои любимые конфеты... Целое море моих любимых конфет... Как он догадался? Зачем?... Подняла на него недоумённый взгляд.
- В ту чокнутую ночь, когда ты ушла к ней в спальню, а я остался на кухне, увидел в мусорном ведре коробку и фантики из-под этих конфет. Подумал, может, твои любимые? - Виктор смущённо улыбнулся, - Это, конечно, твоего мужчину и не вернёт... но всё-таки... столько крови мы с ней тебе попортили... У неё нет никого, кроме тебя... Только ты одна настоящая... Ты иди давай, а то опоздаешь, - мужчина вдруг подмигнул мне, - Надо же твою красоту людям показать!
- Я... я тогда на обратном пути заберу, - смущённо отправила мешок с конфетами и опустевшей коробкой на заднее сиденье, - Но, право, не стоило... дорого же...
Виктор осторожно подтолкнул меня в сторону кинотеатра:
- Пропустишь всё - и оставишь Свету без твоего мнения. Как же ж она жить-то будет? Ей же твоё мнение интересно!
Почти у входа в кинотеатр, на предпоследней ступеньке, вдруг остановилась, обернулась. Виктор задумчиво смотрел на меня. Встретившись со мной взглядом, улыбнулся и помахал мне рукой. Смущённо улыбнувшись ему, побежала в зрительный зал. Хороший он мужчина... Жаль, Светка до сих пор не успела это рассмотреть. Он, в отличие от других, окружающих её, настоящий. Искренний...
Появившись на сцене, Светлана сияла счастливой улыбкой. Её новая татуировка "Когти тигра" произвела настоящий фурор. Говорили, что даже кровавые разводы на полосах, царапинах от когтей, смотрятся как настоящие. Я стояла в четвёртом ряду и слышала, как шептались люди вокруг. Кто-то восхищался, кто-то завидовал, а та глупышка, сидящая рядом с каким-то накаченным модно подстриженным парнем с глупым лицом, в пятом ряду, говорила, что хочет точно такую же...
А Светлана улыбалась. Мёртвые не плачут. Мёртвые больше не плачут. А я тихо сползла между креслами четвёртого и третьего ряда и молча содрогалась в рыданиях. Я плакала... вместо неё...