Аннотация: Драконы верили, что они совершили больше всего чудес, но... как оказалось, их мир считал иначе. Лишь спустя несколько тысячелетий один из драконов совершил настоящее чудо... (рассказ в некотором роде продолжение Цены могущества)
Елена Свительская.
Первое чудо.
До праздника оставалось часа три. Скоро я увижу её. Как обычно узнаю, едва увидев: Алера всегда выделяется в толпе. Разумеется, мне придётся сразиться с воинством её кавалеров, прежде чем смогу пригласить её на танец. Привести себя в порядок успею чуть позже. А пока загляну в лабораторию, посмотрю, как продвигается мой эксперимент.
Говорят, что драконы - древние маги. Или владеющие старым видом магии. На самом деле - мы все маги. Обладание Длинной молодостью принуждает нас постоянно использовать магию, совершенствоваться в её использовании. С другой стороны, пользование магией весьма полезно и приятно. Никто никогда не откажется от него.
О, один из нас может знать столько, сколько не знает тысяча людей или сотня эльфов! Правда, наш мир, Мириона, по-прежнему нами плохо изучена. Разумеется, людям мы этого не говорим. Эльфы об этом подозревают, но помалкивают. Ибо они тоже помнят войны между нами. Пусть с каждой из сторон гибло не более полсотни или сотни в тех битвах. Для нас и эльфов - это огромная потеря. Нас слишком мало... И наше количество слишком медленно пополняется. Правда, остроухим в этом повезло куда больше, чем крылатым: у каждого из нас за всю жизнь рождается не больше пяти детей, а у них, бывает, рождается больше. И чаще. Впрочем, и им не переплюнуть в этом людей. Ох уж эти люди...
Так, я опять использовал два глупых словечка, придуманных людьми. Мы же сами себя назвали эльфами и драконами! А людям обязательно было обозвать нас по-своему. Ну, у эльфов и вправду уши сверху немного заострённые. А у нас в нашем обычном облике нет и намёка на крылья! С виду люди как люди. Крылья появляются во втором нашем облике, большой летающей ящерицы.
А всё племянничек виноват, я от него этих человеческих словечек да выражений нахватался! Он повадился шляться по Жёлтому и Белому краям и совершенно забросил учёбу. И как он свою лень оправдывает, негодник: "У меня вся Длинная молодость впереди, подумаешь, прогуляюсь годик-другой!".
И гуляет уже полтора года. Да что он там нашёл, в Жёлтом да Белом краю? Там же драконов почти нет, не с кем нормально пообщаться! Не с кем состязаться в магических поединках! Не у кого книжку о толковом исследовании одолжить! И драконок там не встретишь. Человеческим девушкам и женщинам нет дела до высоких материй. Они ни об одном открытом законе мирозданья разговора не поддержат. Они, глупые, ещё и засмеять могут незнакомца, который серьёзно рассуждает о законах мирозданья, который уверен в существовании этих законов!
А если ещё и полюбит эдакую? Останется подле неё? Если он её не разлюбит, когда она начнёт стареть, то останется с ней до её ухода за Грань, а потом будет долго страдать из-за её ухода. Так уже бывало с драконами, полюбившими людей. Большая их часть со временем смирялась, некоторые достигали потрясающих успехов в избранных ими науках, совершали невероятные открытия. Иногда опять влюблялись. Малая часть отвергала дар жизни, отбрасывала уважение к Творцу мира и самолично обрывала свои жизни. Самому отказаться от Длинной молодости - глупее не придумаешь! Единственное преимущество безумцев, остающихся жить с любимыми - это дети. Почему-то от соединения дракона с человеком получается много детей. Особенно, у дракона и человеческой женщины. Человеческая женщина столько своему любимому дракону детей нарожает, что обычные драконьи пары от зависти локти грызут. Ещё бы, ведь у каждого из драконов может быть не больше пяти детей за всю жизнь! Один из наших Старейшин до того помешался на почве зависти, что однажды едва не приказал всем драконам жениться на человеческих женщинах, а драконкам - на человеческих мужчинах. Мол, тогда нас будет много. Какой прок с этого? Ведь дар нашей магии, возможность принимать крылатый облик не всегда проявляются у детей от двух Основных народов. А точнее, практически никогда не проявляются. Вычислить, у кого проявятся, невозможно: Мириона хорошо хранит важные для неё секреты.
В какой-то год мы решили жить отдельно от людей. С тех пор не часто с ними пересекаемся. Правда, бывают среди нас такие личности, которые любят путешествовать. Иногда они исследования проводят, добывают сведения о происходящем у людей и эльфов, иногда просто шатаются по миру. Эльфы тоже живут отдельно от людей, места своего жилья не скрывают. А наше ещё ни люди, ни эльфы не нашли... недаром мы столько трудились, когда его обустраивали!
Переместившись в лабораторию, хлопаю в ладони. Магическое пламя вспыхивает в овальном сосуде, подвешенном под потолком. Центр пещеры тут же ярко освещается, по её краям полумрак. В полумраке скрываются шкафы с книгами, просторный закуток с большим столом и креслами. Ещё позавчера здесь проводилась беседа с мастером по алхимии. Были допущены лишь те, кого она захотела видеть. И всё равно мест не хватило, кому-то пришлось создавать себе магическое кресло.
Зеркало на стене показало мне двадцати двух летнего мужчину - у меня именно тогда началась Длинная молодость - одетого в рубашку и штаны, будто бы вылитые из серебристого металла. Мужчина был в превосходном физическом состоянии. Правда, при приближении, я заметил непередаваемые грусть и усталость в глазах отражения. И удивился.
У меня есть своё жильё, своя лаборатория для исследований и опытов. Мне не нужно напрягаться, чтобы достать себе еду. Всегда одет, более того, всегда хорошо одет. Могу изучать выбранные мною направления магии сколько душе угодно. Когда надоест, могу развлекаться. Впереди ещё несколько веков жизни: Длинная молодость, Короткая молодость, которая приведёт меня к старости, старость. Впереди множество открытий, дел. Я могу творить чудеса сотнями, а человеческим магам ни одного из них и в целую жизнь не сотворить! С эльфами в этом плане потруднее. Ну да у них второй, более молодой вид магии. Куда им до нас, драконов! Так отчего же в моих глазах грусть и усталость?
На столе обнаружил послание от племянника:
"Здравствуй, дядя. У меня всё хорошо. Я сейчас в Лысегорье. Нашёл хорошее жильё и... ты только не ругайся... я нашёл себе работу. Помогаю пекарю. О, это так интересно, готовить еду, не используя ни единого заклинания! Конечно, времени уходит намного больше. Но какая вкусная получается еда! Я никогда не пробовал такой у нас. Впрочем, нет, пробовал нечто похожее в гостях у Арлики. Ты знаешь, она любит готовить, используя минимум заклинаний, а то и вовсе без них. И овощи растит практически без магии. Я постепенно склоняюсь к мысли, что использование магии при выращивании растений, при изготовлении еды, только вредит пище. Возможно, не только её вкусовым свойствам, а питательности, полезности. О, я вдруг придумал, чего мне исследовать! И ты теперь не сможешь придираться ко мне от того, что я ничем толковым не занимаюсь! А ещё исследование требует долгой тщательной проверки, для этого мне придётся остаться здесь на пару лет!
Виды тут красивые... О, меня пекарь зовёт работать! Я перемещу тебе письмо магией, потом отправлю тебе что-нибудь из моей стряпни! Целую! Обнимаю! Зову в гости (а то ты там совсем заплесневеешь в своей лаборатории)! Твой любящий... А, в прочем, зачем все эти глупости? Ты же, едва увидев письмо, по магическому почерку поймёшь, от кого оно..."
Прочтя, я широко усмехнулся. Решил исследовать влияние магии на еду. Вот дурак! Это давным-давно уже исследовано, ещё тогда, когда только начинали использовать магию для ускорения роста растений, для приготовления еды. И он бы это узнал, потратив около десяти минут на прочтение книги об исследованиях. Точнее, десять с половиной минут, так как ещё нужно было найти главу со списком исследований о пище, открыть книгу на нужной странице и найти пункт о влиянии магии на пищу. Эх, молодо-зелено!
Опускаюсь в кресло, щёлкаю пальцами. На столе возле меня появляются бутыль с облепиховым соком и стакан. Ещё щелчок - стакан очищается от остатков молока. Мог бы переместить из бутыли в стакан сок, но не охота была возиться с подсчётами граммов и подбором заклинания для перемещения. Не потому, что я бы долго с этим возился - всего-то две-три секунды - просто отчего-то захотелось сделать это обычным способом.
На столе появилась записка от приятеля. Я прочёл первую строчку:
"Лириард, мы проводим опыт и приглашаем тебя..." - скомкал записку и сжёг магическим пламенем прямо на ладони.
Вот зануда, я ему уже пять раз говорил, что меня это не интересует! Тем более, опыт произойдёт одновременно с праздником.
Новая записка, на сей раз от отца. Эту стоит прочесть.
"Сын, ты, несомненно, понимаешь важность и лекарского искусства, и умения восстанавливать тело, возвращать душу, пока она только-только переступила Грань и не ушла в своём Неведомом пути далеко. Незачем говорить тебе, что данное ответвление пока плохо изучено, а использование его знаний - часто безуспешно. Незачем объяснять, что мы сможем жить вечно, когда изучим все важные законы мирозданья, связанные с Гранью. Именно мы, драконы, станем самым могущественным народом! Впрочем, мы и сейчас самые могущественные: мы творим такие чудеса, которые не под силу людям и эльфам..."
Я вздохнул. Ну, для чего отцу вечная жизнь? У него ещё пол Длинной молодости впереди! И вся Короткая молодость! Успеет вдосталь попользоваться драконьей магией, сотворить множество чудес. Успеет подержать новорожденных детей - от него наши женщины смогут зачать ещё троих. Успеет посмотреть на то, как они впервые принимают второй, магический облик. На внучат их насмотрится. Многое сделает. И жить ему когда-нибудь надоест. Много кому из драконов она успевала надоесть к концу Длинной молодости. Им Короткая молодость, мысли о неизбежном уходе за Грань становились в радость. И мне когда-нибудь жить наскучит, но до этого не один век пройдёт.
Читаю дальше:
"Из трёх Основных народов драконам чаще всех удавалось вытаскивать кого-то из-за Грани, продлевать ему жизнь. Но что за Гранью - мы ещё не знаем. Наверняка ты слышал, но не вникал в то, что мы искали особых людей: тех, которые говорили, будто они родились снова. Мы записывали их слова, мы исследовали этот вопрос. И склоняемся к тому, что нечто подобное возможно. Только везёт почему-то этим никчёмным людишкам. Но ничего, сегодняшний опыт всё изменит: мы нашли, какие законы следует замедлить, какие остановить или изменить, чтобы тайна Грани наконец-то раскрылась перед нами. И Мирионе ничего не останется, кроме как смириться перед нашим могуществом, нашими знаниями. Сын, сегодня великий день! День, о котором наши потомки будут вспоминать с гордостью. И ты обязан присутствовать при свершении необыкновенного чуда, которого прежде ещё не бывало".
Заклинанием перемещаю к себе лист бумаги и металлическое перо, внутри которого содержится некое количество чернил. И с досадой пишу ответ:
"Мне давно известно, чем вы там занимаетесь, к чему готовитесь. Но я не приду, а отправлюсь на праздник" - заклинание - и лист перемещается к отцу.
По правде говоря, я не только из-за Алеры туда не пойду. Смешно, но я слегка побаиваюсь Грани, главной черты, за которую ни эльфы, ни драконы до сих пор не успели просунуть свои любопытные носы. Люди... кто их знает, может кому-то из них и удалось побывать по ту сторону Грани, заглянуть в неведомое и вернуться. Мириона их балует, она могла предоставить кому-то из них дар новой жизни. А нам - драконам и эльфам - она такого дара не подарит. В общем-то правильно, мы с самого появления наших народов вредим законам мирозданья. Пусти нас за Грань, пропусти обратно, мы ж ещё пакостей придумаем, наделаем. А так - есть Грань и уход за неё рано или поздно неизбежен. Как наказанье за содеянное. Как защита от наших прихотей, нашей деятельности. Может, там за Гранью, наши души отвечают за все содеянное. И за человеческими душами числится так мало вреда, что им позволяют вновь родиться. Нет, не верно. Очень редко кто-то из людей возвращается, признаются в этом ещё реже. Значит и большинству людей проход обратно закрыт. И есть то, за что их не пускают обратно.
Есть ещё одна версия. Странная, которую "вернувшиеся" часто повторяют, хотя друг с другом не знакомы: из-за Грани все возвращаются, все заново рождаются, только память о прошлых жизнях отбирается почти у всех. Потому что мир считает большинство воспоминаний и стремлений бессмысленными. Может, даже опасными. Да и сами души хотят сохранить немногое. "Вернувшиеся" обычно молчали о том, какие "воспоминания" у них остались. А если рассказывали, драконам становилось смешно. Подумаешь, помощь миру, деланье добра, любовь, дружба! Ну, разве стоит ради этого вновь рождаться? Лучше прожить одну единственную жизнь, но ярко, интересно. И плевать, кто ты для родного мира - злодей или нет. Брать от жизни всё, что только можно! И всё равно, что станется с миром, с твоими потомками после тебя.
Лично я недоумеваю, почему Мириона ограничивает наше количество, но полностью не убирает ни нас, ни эльфов? Иногда задумываюсь, может, мир надеяться, что мы когда-нибудь одумаемся, предоставляет и нам шанс? Или это Творец мира нас терпит, на нас надеется, а мир лишь исполняет его волю, существует по законам, когда-то заданных ему Творцом?
Мне расхотелось тратить оставшееся время на науку. Переместил к себе книжку с эльфийскими сказаниями и с наслаждением прочитал историю одного из королевских советников, остроумного парня, жившего две или три тысячи лет назад. Ближе к концу эльф влюбился в человеческую девушку. Причём, некрасивую и бедную, живущую в каком-то захолустье. Та дивно пела. Разумеется, без какого-либо умения она не заинтересовала бы остроухого. Девица была болезненная, заболела какой-то обычной болезнью и переступила Грань. Эльф, кстати, пытался её вылечить да не смог. Отравился. Вот ведь дурак был: мог прожить спокойную жизнь, прославиться каким-либо умением! Если не десятками умений: остроухие обычно одним не удовольствуются.
В конце сказания, последнего в книге, была приписка. Из приписки следовало: всю книгу написал тот самый эльф. Значит, не сразу отравился. Нет, таких дураков ещё нужно поискать: незаурядный был сочинитель, а как глупо закончил жизнь!
Поздно закончил чтение, долго готовился, поэтому к началу опоздал. Явившись к проходу в пещеру, выделенную под бальную залу, недоумённо посмотрел внутрь. М-да, явно украшал кто-то из молодых, недавно побывавший в Эльфийском лесе. Везде были иллюзии высоких тонких и витых мраморных колонн. Между ними - иллюзии цветов и старых деревьев. Кое-где колонны обвивал плющ, чьи листики напоминали кленовые листы. Стен пещеры вообще не было видно. Потолка тоже - вместо него была иллюзия голубого неба с частыми перистыми облаками. Спрашивается, какой смысл в колоннах, ничего не поддерживающих? Эх, ещё и иллюзии эти разместили хаотично. Около десятка пар танцевали вальс, другие бурно обсуждали что-то в сторонке. Кто-то сразу отправился в соседнюю пещеру, к огромному столу, заставленному разнообразными кушаньями.
Я обошёл обе пещеры, выглянул на просторный балкон, но Алеру не нашёл. Вернулся в бальную залу, спросил о ней. К моему разочарованию, драконка отправилась наблюдать за тем опытом. Вначале хотел отправиться за ней, потом мысленно возмутился: "Вот ещё, бегать за женщиной!" и остался развлекаться. Танцевать было с кем и без неё.
Часы на стене зала показали, что минул только час с начала. Я ещё не устал и вовсю кружился в танце со своей симпатичной партнёршей. Её шестилетний курносый сынишка сидел недалеко от нас за маленьким столиком со сластями и уплетал пирожные. Когда мать смотрела в его сторону, он откусывал маленькие кусочки, когда в другую - он запихивал в себя по половине пирожного. Неожиданно повернувшись, мать застукала его за грубым нарушением этикета, нахмурилась. Мальчишка состроил виноватую рожицу, а когда она отвернулась, быстро съел пирожное и поспешно впихнул в свой рот следующее. Мордашка у него была очень довольная. Он не испытывал раскаяния из-за плохих манер. Танцуя, я иногда поглядывал на него, и впервые думал о том, что не прочь иметь похожего сынишку.
Вдруг мальчик замер, не донеся руку до рта. И спросил:
- Ты кто?
За тем столиком он сидел один, взрослые вокруг были увлечены танцами.
- Да ну? - прибавил курносый мальчишка.
Мать уже не следила за ним. А я с удивлением отметил вторую странность: маленький дракон не использовал в это время магии, значит, разговаривал без заклинаний. Но с кем?
Он выронил пирожное на пол, возмутился:
- Ты врёшь!
И было что-то такое в его испуганном и одновременно сердитом лице. Нет, он не притворялся.
Через мгновение я ощутил страх. Такой сильный, какого никогда в жизни не испытывал. Даже тогда, когда в поединке из-за Алеры мне сломали крыло и повредили передние лапы, и я начал падать. Понимал же, что не успею переместиться и вот-вот разобьюсь о камни ущелья, но не боялся. Противник через два удара сердца настиг меня, схватил за хвост и в таком дурацком положении доставил к нашему ближайшему лекарю. Вернувшись в человеческий облик, я не побил его, хотя и следовало.
Музыканты перестали играть на середине мелодии, танцующие недоумённо остановились. Настала гнетущая тишина. Видимо, и они почувствовали что-то неладное.
В зале появился молодая драконка, из наблюдавших за порядком. Встрёпанная, усталая, отчаявшаяся.
- Обвал! - тяжело дыша, выдохнула она. - Я пыталась его остановить, но... - и она рухнула на пол.
Её подняли: девушка была без сознания.
Все взрослые, несколько подростков и детей использовали магию для выяснения подробностей. Я был одним из первых, чьё лицо исказило горе, первым, кто упал на пол от слабости: сегодня Грань переступили семьдесят три наших собрата - все драконы из пытающихся победить Грань в том злосчастном эксперименте, из наблюдающих за ними.
- Давайте объединим наши усилия, попробуем вытащить из-за Грани хоть кого-нибудь! - предложила молодая драконка, признанный мастер именно по части возвращения от туда.
Она сплела заклинание - другие только начали сосредотачиваться - и вдруг бездыханной упала на пол. Родственник женщины, попытавшийся её спасти, лишился чувств. Мы проверили его состояние - тяжёлое, выздоровление растянется на несколько месяцев. Кто-то ещё попытался вернуть её или кого-то из переступивших Грань, но всем этим магам внезапно стало очень дурно. Стало ясно: нам не удастся никого вернуть. За попытку дерзнувший отправится следом или надолго сляжет и никакая целительская магия не сможет ни исцелить его, ни хоть как-то облегчить его страдания. Мы зароптали, зашумели.
Сын ушедшего сегодня Старейшины поднял руку со слегка разведёнными пальцами - и все голоса мгновенно стихли.
- Сегодня ушли семьдесят четыре наших собрата. Несколько детей, стариков, но большинство драконов - из достигших Длинной молодости. Это огромная потеря для нас.
Все печально опустили головы, плечи. Около одной четвёртой от всего народа. Даже если все начнут поспешно обзаводиться детьми, прежнюю численность быстро не восстановят. А ведь ещё нужно обучать молодых, долго обучать.
И запоздало дошло до меня понимание: Алера была среди тех. Думать о навеки ушедшей женщине некогда. Нужно разгребать обвал, совершить последний обряд.
- Возможно, нам не удастся достать тела ушедших, используя магию, - сказал я.
- Тогда используем второй облик. Если и это не удастся - я готова расчищать то место своими руками, - серьёзно произнесла вдова Старейшины.
- Сначала надо выяснить, каким способом можно воспользоваться, а каким - нет, - уточнил её сын, - Я готов испытать в том месте магию. На случай неудачи - потребуется ещё один или два дракона. Кто пойдёт за мной?
- Позвольте сначала испытать мне, - шагаю вперёд.
- Первой пойду я! - жена Старейшины топнула ногой. - У меня уже идёт Короткая молодость. И за мной пусть пойдут два старика. Те, кто уже достаточно пожил. Если кто-то из молодых будет мне перечить, я его самолично выдеру или за хвост оттаскаю! И без того мы потеряли много молодых!
Молодые и старики, желающие проверить то злополучное место, едва не подрались. Под конец сын Старейшины выбрал десяток самых старых драконов и предложил им решить самим, кто из них пойдёт, каким по счёту. Кто-то из них, из их родственников запротестовал. Возмущавшихся тотчас же облило водой - вдова Старейшины была настроена решительно. Повисло неловкое молчание: выбранные старики делали тягостный выбор. Пожалуй, почти все из них ещё на днях говорили, будто достаточно пожили, а кое-кто из них даже желал поскорее пойти за Грань, но сейчас никто не мог решиться.
- Почему? Почему ты так с нами поступила? - разрезал тишину детский голос.
Это шестилетний мальчишка обиженно и сердито выговаривал кому-то невидимому. Все растерянно взглянули на него. Среди ушедших были его отец и другие родственники. Видимо, он осознал это и от отчаяния у него ум помутился.
- Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу, ненавижу! - маленький дракон топнул ногой. - И за папу, и за сестру, и за...
Я рванулся к нему, схватил за плечо.
- Кому ты кричишь?
- Ей, этой гадине, - злобно ответил ребёнок.
- Да кому, кому? - выкрикнули я и ещё четыре женщины.
- Мирионе.
- Ты... разговаривал с миром?
- Это Мириона вдруг заговорила со мной, - уточнил мальчик.
С драконами Мириона разговаривала крайне редко. Она давно поняла, что никакими просьбами, мольбами, уговорами и предупреждениями наших исследователей не остановить. И пыталась защищать порядок сама. Иногда ей это удавалось.
- Что она тебя сказала? - спросила его мать.
Все выжидали ответа, предполагая: этот разговор как-то связан с сегодняшней бедой.
- Сегодня мы начали ломать два основных закона. Два очень важных закона. Она хотела защитить несколько тысяч людей, несколько сот эльфов, находящихся в этой части мира. И всех нас.
Значит, из-за сегодняшнего опыта наш народ мог бы полностью исчезнуть... Что мы натворили!
- Тех, кого можно было спасти, - добавил маленький посредник. - Если мы повторим этот опыт, она прекратит нас защищать.
Собравшиеся в зале долго молчали, осмысливая случившееся и послание мира. Все чувствовали себя виноватыми. Все скорбели по ушедшим.
- А ещё Мириона просит передать вам: "Вы наловчились изменять, нарушать многие законы, на которых держится жизнь. И ни единого чуда вы до сих пор не совершили, ибо чудо происходит, когда соблюдают главные законы мирозданья. Даже если соблюдают их неосознанно, следуя велению души".
Ни единого чуда...
- А кто творил настоящие чудеса? - вырвалось у меня.
- В основном люди. И очень редко - эльфы.
До чего неприятно осознавать, что нас, драконов, и в этом превзошли люди! Они крайне редко проживают около века, мало кто из них использует магию. Да какую магию! То и магией-то сложно назвать! А ещё они слабые! Они очень часто тратят свои жизни на какую-то ерунду! И ни единого закона мирозданья не знают! То есть, знают, они ещё повторяют их в своих легендах, сказках, но разве ж они верят в них? Нет, они давно в них не верят! Жалкие создания!
- Мириона говорит: "И драконы, и эльфы намного глупее людей".
- Что?! - злобно вскричал я. - Это мы-то глупее?! Да мы более людишек и остроухих близки к Первому народу, сотворённому Творцом после творения мира!
Мальчик поморщился от следующей реплики Мирионы.
- Я вам больше ничего не скажу. А то ещё будете на мне злость вымещать.
Но обступившие стали просить его рассказать, чего ответил наш мир. Юный дракон помялся, помялся и, не устояв перед всеобщим вниманием, признался:
- И мы, и эльфы для неё - всё те же люди. Только от обычных людей пользы больше, чем от нас. А обычные люди намного ближе к Первому народу, чем эльфы и драконы.
Разумеется, это всех зацепило. Кто-то принялся ругаться, отзываясь о своём мире, мягко говоря, не вежливо. Какое-то время мы ждали, не ответит ли мир ещё чего, но Мириона замолчала. Тогда четверо из отобранных стариков решительно переместились к обвалу.
Через два часа все они вернулись, вполне здоровые - обвал можно было расчищать тремя способами. Я рвался туда. Да и не только я: у каждого из оставшихся жить сегодня ушёл хотя бы один родственник, супруг, друг или просто добрый знакомый. Но ни меня, ни других, у кого сейчас шла Длинная молодость, не пустили. Из тех, у кого была Короткая молодость, пустили не больше десятка драконов. Молодым нужно было восстанавливать численность, продолжать род. В обряде прощания участвовали все. После него состоялась общая трапеза. Краткий отдых. Потом несколько молодых пар попросили устроить свадебный обряд - они хотели обзавестись детьми. Кто - пятью подряд, кто меньше. Кто-то решил, что ему хватит пока одного ребёнка. Были и те, кто для этого и не думал проходить через свадебный обряд. После свадьбы все разошлись по своим пещерам, по своим покоям. Я был из тех, кому пока не хотелось ни семьи, ни ребёнка, а лишь уединиться со своим горем, с воспоминаниями об ушедших. Теперь им удастся узнать, что по ту сторону Грани. Но они не смогут рассказать этого нам.
Вернувшись к себе, я какое-то время постоял на балконе, разглядывая низко висевшую луну и тусклые редкие звёзды. Потом вернулся в комнату, сел в кресло, переместил к себе бутылку с вином. И тут только заметил на столе вышитое полотенце со свежеиспечённым хлебом - племянник прислал. Хлеб был необыкновенно вкусным. Я съел его полностью. Немного полюбовался вышивкой на полотенце. Красной. Простолюдины из Белого края почему-то любят вышивать именно красными нитками. Достал бумагу, металлическое перо. Кратко сообщил племяннику о сегодняшней беде, подробно пересказал все слова Мирионы - всё-таки она не часто к нам обращается, и поблагодарил за хлеб. Вычистил заклинанием полотенце, положил сверху письмо да отправил их к племяннику. Затем откупорил бутыль. И отпил прямо из горлышка. Среди ушедших навеки был не только мой отец, но и другие родственники, знакомые, друзья. И молодая Алера. Я не любил её, но без неё мне было невыносимо одиноко.
За первой бутылкой пошла вторая. Черноглазая женщина долго стояла перед моим мысленным взором, потом пропала. Навсегда.
***
Дядя Лириард вернул мне полотенце, на котором я посылал ему хлеб. О, ещё и письмо мне написал. Он, который обычно отправлял лишь короткие записки! Может, соскучился по мне? Мне так хочется, чтобы кто-нибудь из них заскучал по мне, навестил меня хотя бы раз!
Радостно улыбаясь, разворачиваю письмо. Моя улыбка сразу же тает. Хочется заплакать, но боюсь попасться на глаза пекарю или его детям. Оглядываю комнатушку, которую выделили мне на чердаке. Мой взор останавливается на распахнутом окне. Прячу письмо за пазухой. Подхожу к окну, пролезаю в него, спрыгиваю вниз. Магический щит не даёт мне ушибиться. Заклинанием закрываю окно и ухожу подальше от знакомой мне улицы. Моросит мелкий дождь, дует холодный ветер. На душе гадостно. Хоть вой. На кой им сдалась вечная жизнь? Мало им драконьих жизней было? Мало ли Длинной и Короткой молодости? Едва весь наш народ не уничтожили!
До рассвета ходил, терзал себя бесчисленными вопросами. Сначала о том, нужна ли нам вечная жизнь, потом о нашем вреде Мирионе. И наконец, о том, что и сам, в сущности, своему миру не помогал. Ничем. Никогда. А мир как-то держался. Пока держался. Как бы он от таких вредителей, как мы, не прекратил существовать.
На рассвете дождь стал сильнее. Промокнув, побежал к дому пекаря. Магией лучше пользоваться пореже. Всё-таки, простым парнем притворяюсь. Вообще, интересно пожить, как самый обычный человеческий парень. С минимумом магии. Я полтора года назад начал путешествовать, а до этой интересной штуки додумался только пару месяцев назад. С тех пор держусь. Интересно, другие драконы, которые путешествуют, способны прожить так два месяца или не способны? Ох, не туда меня занесло. Но как интересно, смогли ли?..
Воздух стал чистым-чистым. Он развеивал мрачные думы, и легко поднимал настроение. Ветер ненадолго стих, потом подул сильнее. У, как холодно...
Перед домом пекаря остановился. Дверь-то заперта! А перемещаться стану, кто-то может увидеть. И всем рассказать. Все мои старания выглядеть обычным накроются медным тазом. Нет, отношение ко мне особо не ухудшится - в Лысегорье маги - не редкость, особенно здесь, в столице. Тут даже маленькую школу для магов устроили. Но какая-то подозрительность в сердца пекаря, его семьи и соседей закрадётся. Ведь мог же сразу рассказать, кто такой и почему пошёл тесто месить, хотя заклинания умел создавать.
Чердачное окошко было высоко. Я его предусмотрительно закрыл. Эх...
Пока прикидывал, как далеко отойти, чтобы переместиться прямиков в мою комнатку, дверь раскрылась и на крыльцо выскользнула веснушчатая дочка пекаря, Мира. Девушка шепотом спросила:
- Алий, как ты наружу выбрался? Дверь твоей комнаты заперта. И окно закрыто.
Я мысленно взвыл. Ну, надо же так попасться!
- Случайно её закрыл. Без вас открыть никак нельзя было, а вы спали. Не стал будить, подождал на скамеечке у крыльца.
- Неправда, тебя там не было.
Ещё и проверяла? Ох...
- Алий, а что сверху упало ночью? Или... это ты из окна выпал?
- По стене жук какой-то полз. Я высунулся из окна, чтоб рассмотреть его, повернулся неловко и выпал.
- Ты же мог свернуть себе шею!
- Мне повезло, - беспечно улыбаюсь, потираю поясницу и притворяюсь, будто она болит.
- Надо проверить, вдруг что-то серьёзное, - взволновалась девушка.
- Будь что-то серьёзное, я бы на том месте остался. Иди-ка лучше спать.
- Не перечь мне! - ух и грозным же стал её голос.
Торопливо создал иллюзию внушительных синяков. Такую, которую ни одно лекарство не развеет.
Она долго и безуспешно мазала мой бок какой-то мазью. Руки у неё были мягкие, нежные. А тёмные пряди, вылезшие из косы - давно её не переплетала - очаровательно падали ей на лоб, на щёки. Дыханье касалось моей обнажённой спины. И мысли о холодном ветре, о вчерашнем несчастии проворно выскочили из моей головы.
Хозяин, появившись на кухне, спросонья ничего не понял. Схватил полотенце и кинулся хлестать им нас. Мы бегали туда-сюда, переворачивали всё, попадающее нам под ноги. Вдруг я за что-то зацепился, упал. Пекарь, торжествующе придавил меня ногой к полу:
- Попался, подлый соблазнитель! - и занёс надо мной полотенце.
Ударить не сумел - на расстоянии ладони до моего лица полотенце вспыхнуло. Отец и дочь испуганно заорали. Всё-таки не каждый день ткань сама по себе загорается. Закрывая глаза, чтоб в них не попал пепел, с тоской думал: "А магические щиты следовало убрать!".
Вопли пробудили хозяйку, младших дочек и младенца-сынишку. Младенец тут же заорал. Женщина с двумя девчонками вооружились вениками и ведром, пришла на помощь мужу. Третья девчонка выскочила из окна и бросилась звать на помощь. Причём, не к соседям, а к главе стражи. Кое-кто из соседей сам прибежал на крики. Шуму стало больше. Когда все немного успокоились и выяснили, что на честь старшей пекаревой дочки я не покушался, стали дознаваться о моём магическом умении. Тут подоспел отряд стражников. Узнав о том, что кроме полотенца ничто не пострадало, стражники разорались. Мол, нам с грабителями разбираться надо, а вы нас из-за какого-то полотенца с места сдернули. Младенец кричал не переставая. Хозяйка оплакивала полотенце, подаренное невесткой. Мира сидела на лавке, подперев щёку рукой и отчаянно смотрела то на главного из отряда, то на отца. Её младшие сёстры всхлипывали. Скорее всего, от жалости к себе.
Стражники потребовали оплатить потерянные ими полчаса. Пекарь недовольно ткнул меня пальцем в плечо:
- Пусть он расплачивается. Впредь не будет всякие заклинания заучивать да применять.
- Сколько нужно? - спокойно спросил я.
- Три серебряных.
Хозяйка перестала оплакивать сгоревший подарок, испуганно примолкла. Целых три серебряных! Откуда они у помощника пекаря возьмутся? Никак, им самим придётся отдавать. Да будто они богатые? Будто Мире на приданное копить не надо?
- Три так три. Сейчас принесу, - и отправляюсь к лесенке, ведущей на чердак.
Вернувшись с монетами, взглянув на их заинтересованные лица, упрекнул себя. Надо было прикинуться, будто мне жалко с деньгами расставаться, будто мне их родители завещали или сам их с превеликим трудом заработал. А то выходит, будто я богатей или, ещё хуже, разбойник.
Стражники ушли, соседи разошлись, хозяйка мрачно намекнула, что её невестка много часов вышивала полотенце.
- Ладно, я заплачу за ущерб и причинённое вам беспокойство, - притворяюсь печальным. - Последней монетой заплачу.
- Серебряной? - насторожился пекарь.
- Серебряной, - вздыхаю.
И лезу на чердак за монетой.
Благодаря этой монете гнев у хозяев исчез. И всё бы закончилось благополучно - если можно после ночного известия говорить о каком-то хлипком благополучии - не вымокни я под дождём. К вечеру слёг с жаром. Дракон и с простудой, ну, каково?! Едва успел переместить кошель с монетами в сундучок оставшийся дома в моей личиной пещере, в спальне, у кровати.
Ночью мне снилось, будто я всё ещё дома. Выхожу на площадку, высеченную мною на скале моей семьи, встаю на широкие перила, подпрыгиваю, принимаю второй облик и большой крылатой ящерицей срываюсь вниз. Голубовато-серая чешуя сверкает в солнечных лучах, пропасть как будто раскрывается, чтоб обнять меня, навеки скрыть в мрачной холодной глубине. Через мгновение я взмахиваю крыльями, зависаю над пропастью. С интересом и страхом смотрю вниз. Сильный взмах крыльев, второй, третий. И я поднимаюсь в небо. Всё выше, выше... Кончается ли где-нибудь это голубое, летнее небо? Так хочется проверить это. И я поднимаюсь, поднимаюсь... Вершины гор отдаляются, отдаляются. За горами видно Лысегорье - большое зелённое пятно с редкими вкраплениями серых городов, пёстрых деревень, озёр, с тонкими прожилками рек... Выше, выше... Вот видны уже и Эльфийский лес, и Многоречье, обступившие Лысегорье. И нет никого наравне со мной, нет никого выше меня. Вот уже весь Белый край, вся цепь Снежных гор видны как на ладони. И я один в небе... А края у неба всё нет и нет...
Проснувшись, обнаружил на лбу полотенце, смоченное холодной водой. Рядом Миру, на чьих коленях безмятежно спала младшая сестрёнка. Мира легонько поглаживала девочку по кудряшкам, любовалась её лицом и улыбалась так нежно... Я подумал только: "А ведь и у старшей дочки пекаря вьющиеся волосы. Распусти она свою длинную толстую косу, как роскошно бы упали её тёмные волосы ей на плечи, на грудь". И более ничего не думал, любуясь девушкой, красной вышивкой вокруг ворота её платья, на его рукавах, на предплечьях. Искусная это была вышивка, хотя и вышивалась простым народом Лысегорья. Причём, Мира сама вышивала своё платье...
Долго дочка пекаря любовалась спящей сестрёнкой, а я - Мирой. И к тому мигу, когда девушка подняла голову и взглянула на меня, спокойно, не ожидая восхищённого взора в ответ, во мне уже что-то переменилось. Мне стало наплевать и на Долгую молодость, и на будущие исследования, и на возможные успехи в исследованиях, и на странствия по различным странам. Только и хотелось, чтоб задержалось это странное, волнующее мгновение, чтоб старшая дочка пекаря побыла в этой комнатушке ещё какое-то время.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она дрогнувшим голосом.
И я испугался, что она сейчас уйдёт. Слов подобрать не сумел.
Девушка осторожно коснулась моего лба:
- Всё ещё горячий.
Проснулась её сестрёнка, сонно потёрла тыльной стороной ладошки глазки, сонно обвела взглядом комнатушку, нас. И я подумал, что и у меня когда-нибудь будет дочка. Хотел, чтоб она непременно была похожа на Миру. Пожалуй, я хотел в тот миг дочку от одной только Миры. Раньше мне было как-то всё равно, кто родит мне детей, а теперь вдруг захотелось, чтоб именно она родила.
Девушка окунула полотенце в маленькое ведёрко с холодной водой, снова положила мне на лоб.
- Пойду, принесу тебе поесть.
Я опять не смог подобрать слов, чтоб попросить её остаться.
За пять дней я вылечился, вновь стал помогать пекарю. Только какое-то новое, непривычное чувство, родившееся в то утро, когда Мира сидела со своей сестрой, не исчезло. Когда я оказывался подле этой девушки, моё сердце то замирало, то начинало взволновано биться. Как ждал я её улыбок, как наслаждался каждым словом, которое слетало с её губ! Блаженное, счастливое то было время. А потом я догадался, что влюбился в эту простолюдинку. Вспомнил о моей Долгой молодости. Она ещё несколько веков будет длиться. А Мира, моя драгоценная Мира, хорошо, если с век проживёт. Впервые за всю мою жизнь, я пожалел, что родился драконом. Впервые упрекнул первого дракона, как-то удлинившего свою жизнь, жизнь своих потомков. Для чего он это сделал? Неужели он не догадался, что кто-то из его потомков влюбится в простого человека и будет страдать из-за своего долголетия?
Но что мог изменить я, молодой дракон, у которого только-только началась Долгая молодость? И старейшины наши не смогли бы избавиться от неё. Да разве они желали что-то менять? Нет, им подавай долголетие. Мало им долголетия, подавай им вечную жизнь. Да на кой кому-то эта долгая или, ещё хуже, вечная жизнь, если где-то в начале её промелькнёт и оборвётся жизнь любимого?
Впрочем, я был не единственным страдальцем из драконьего народа. Были и другие. И будут. И у нас, и у эльфов. Потому что когда-то каким-то безумцам захотелось долголетия. Уж лучше бы выбрали любовь. Какой б короткой не была жизнь, будь в ней любовь, эта жизнь прекрасна.
Я восторгался, и вновь ужасался, жалел себя, мучился, наслаждался счастьем...
Мира вела себя точно так же, как и обычно. Она не любила меня. Сначала я страдал, думая, кто же завладел её сердцем и, ежели ещё никто, то как завладеть её сердцем мне? Однажды сообразил, что и ей было бы больно влюбиться в дракона, стареть у него на глазах. Было бы больно думать, что она переступит Грань, а я останусь. И что со мной будет? И ещё ужасней, кто? Может, уже драконка займёт её место. Молодая, красивая. Займёт на несколько веков. Разве я сохраню тогда в душе образ простой девушки, которая быстро состарилась, угасла? Нет, лучше Мире меня не любить. Пусть влюбится в простого парня, выйдет за него замуж, проживёт с ним обычную человеческую жизнь. Я буду страдать, думая, что она в его объятьях, что она лишь на него одного смотрит с нежностью. Пусть, только б она не терзалась так, как терзаюсь я.
Я был приветлив с моей любимой до того, теперь стал отдаляться от неё, строить преграду между нами. Такую, чтоб она не смогла меня полюбить.
Через полгода, в самый гадостный день из всех дней моей жизни, в дом пекаря пришёл молодой ремесленник с соседней улицы. Было ясно, что он желает жениться на старшей дочке пекаря. Его приветливо приняли, усадили за стол. В моей голове кружились мысли одна кровожадней другой. Мне то хотелось задушить этого мужчину, то растерзать своими руками, то принять второй облик и плюнуть в него огнём. Я решил уйти подальше, чтоб не вытворить какой-нибудь ерунды или гадости.
Шёл, шёл... и вдруг между кустом шиповника и каменным забором богача увидел скорчившуюся на земле девушку... Миру... Что она тут делает. Ох, она же плачет!
Подбежал к ней, присел возле неё, осторожно тронул за плечо:
- Мира, Мира, отчего ты плачешь? Кто тебя обидел? Я его побью... нет, я его убью! Скажи, кто, Мира!
Она села, скинула мою руку с плеча, прожгла меня сердитым взором. У меня сердце едва не остановилось от испуга. За что она на меня так смотрит? Да разве я сделал ей что-нибудь обидное, дурное?
- Ты меня обидел, - дрожащим голосом ответила девушка.
- Чем обидел, Мира?
- Ты меня не любишь, Алий.
- Я... да какая тебе разница, люблю я тебя или не люблю? К твоим родителям жених пришёл. Хороший, добрый, работящий мужчина. За таким - как за каменной стеной.
Моя любимая вскочила и рванулась прочь. Кинулся за ней. Пытался осторожно коснуться её локтя, спросить, отчего она так горько плачет. Дочь пекаря отбрасывала мою руку и бежала, бежала. Мы пробежали через весь город, выскочили за ворота. Стражники бросились было за нами, решив, что я её чем-то обидел да я отмахнулся от них заклинанием, лишив возможности двигаться. Они попадали.
Девушка подбежала к реке, взбежала на мост, посередине моста остановилась. Я недоумённо встал, не понимая, для чего ей понадобилась эта река, этот мост. А она вдруг вскочила на перила - и вниз. Речка была не особо глубокая, но с сильным течением. Ещё и нога моей любимая за что-то в воде зацепилась. Я рванулся в воду, к единственной, которая была для меня всех прекраснее, всех дороже. И не сразу понял, что сменил человеческий облик на облик ящера, что не руками, а лапами подхватил Миру. Лишь тогда, когда взметнулись мои крылья, когда я выскользнул из воды и осторожно потянул за собой девушку, сообразил. Что-то держало её, тащило под воду. Я досадливо выпустил тонкую струю огня. Русло реки на минуту опустело, коряга, зацепившая мою любимую, мгновенно сгорела. Но Мира и вся её одежда остались нетронутыми. Подхватил девушку, приподнял. Вынес на берег. И опустился подле неё на землю уже в главном, человеческом облике.
Пока она смотрела на меня округлившимися глазами, русло реки успело вновь заполниться водой. Я смущённо переминался перед ней.
- Так ты... крылатый? - произнесла Мира после длительного молчания.
- Увы...
- Почему "увы"? Это же прекрасно - быть драконом! Жить несколько веков. И летать. Только вы да птицы делите между собой небо.
- А я не хочу быть драконом! - выпалил я с отчаянием.
- Почему не хочешь? - от удивления она ненадолго забыла про собственные огорчения.
Она ждала, пока я мучительно выдумывал ответ. Наконец, решился и сказал:
- Потому что ты - человек.
- А какое дело тебе до меня?
- Хочу прожить столько же, сколько ты. С тобой. Я... я...
- Что?
- Люблю тебя, Мира.
Она смущённо опустила взгляд, подняла:
- И я тебя, Алий.
Вскочила, робко взяла меня за руку:
- Давай убежим, Алий!
- Куда? Когда?
- Сейчас! Далеко! Навсегда! - её голубые глаза вдруг решительно вспыхнули. - Там, где нас не найдут мои родители, мой жених.
- Но...
- Ты не хочешь убежать со мной?
- С тобой я бы убежал куда угодно. С тобою я буду счастлив. Только... я - дракон, а ты - человек.
- И это - непреодолимая стена между нами?
- Но я буду жить несколько веков, а ты и века не проживёшь! Мы быстро, очень быстро расстанемся!
- Ну и пусть! Своё время мы всё-таки отвоюем от Грани!
Её решимость меня вдохновила.
- Знаешь, это ни какая не преграда. Есть множество средств её преодолеть.
- Правда? - девушка обрадовалась.
- Да! Всё наше время мы будем вместе. А когда ты переступишь Грань, я оборву свою жизнь и уйду следом за тобой. В тот же день, в тот же час уйду!
Краска сбежала с её лица.
- Нет, не говори так! Я не хочу, чтоб ты обрывал свою жизнь!
- Как же мне быть?
- Пока дышу, буду молить любовь, чтоб и после моего ухода она не оставила тебя. О, не смотри на меня так сердито! Когда-нибудь ты полюбишь другую - и забудешь меня.
- Никогда!
- Нет, ты меня забудешь. Главное, чтоб ты полюбил другую. Какую-нибудь драконку.
- Я хочу любить одну тебя! Вечно!
- Все так говорят, но видел ли кто-нибудь двоих, которые смогли любить друг друга вечно?
- А я хочу быть с тобой одной, здесь и за Гранью!
- Если ты действительно этого хочешь, если и она этого хочет, вам достаточно записать ваши желания в памяти мирозданья. Я буду складывать события, перемешивать случайности, чтоб ваши жизненные пути вновь и вновь пересекались.
Мы обернулись, но не обнаружили женщину, заговорившую с нами.
- Что ещё за бред? - обиженно спросил я.
Невидимка ответила:
- Я не бред, я обратилась к вам, потому что вам это очень нужно. Вы многое можете. Даже сейчас. Только вы забыли, на что способны.
- Ты... - вздрагиваю от осенившей меня догадки. - Неужели это ты, Мириона?
- Вы зовёте меня Мирионой, - подтвердила невидимая собеседница. - Вы считаете, будто Мириона - это лишь ваш мир. Вы забыли, что дали двум взаимодействующим силам одно имя.
- Мир и она, вот что заложено в имени мира? - уточнила девушка.
- Мир и она, вот кто согласно отвечает вам.
- А кто она? - растерялся я.
- Может, мир и любовь? - предположила Мира.
- Прежние знания хранятся в вашей душе. Да, мы - мир и любовь. Когда-то люди говорили с нами обоими, потом позабыли, что и любовь способна как-то мыслить, говорить. Спасибо, кто-то из них додумался обращаться к нам через это слово. И другие подхватили. А потом осталось только слово, только имя мира.
- Постой, Мириона... то есть, постойте мир и она... то есть, не стойте, а выслушайте...
- Слушаем, - весело отозвался женский голос.
И возникло какое-то радостное, не совсем моё чувство. Будто какая-то сила, обнявшая меня, ликовала. Может, это проявилась любовь, к которой мы додумались обратиться осмысленно?
Мне стало как-то приятнее, более радостно. Невидимое тепло ласково обняло меня: любовь отвечала по-своему.
- Ведь раньше был иной свадебный обряд, соединяющий только влюблённых друг в друга. И считалось, будто по их желанию и просьбе, соединяющий и их жизненные пути. И даже их пути за Гранью.
- Так и есть.
- Если это возможно, почему это не случается?
- Вы просто не замечаете, когда это происходит.
- Тогда соедините и наши пути!
- Соедините нас навсегда! - присоединилась к моим мольбам девушка. - Алий, ты ведь хочешь, чтоб это было всегда?
- Хочу!
- Значит, так и будет, - голос мира звучал довольно.
- Ой, это же получается как древний свадебный обряд!
- Именно.
- Так ты и я - отныне муж и жена! - Мира радостно хлопнула в ладони.
- Только нам и новый обряд пройти надо, чтоб твой отец и твоя родня считали меня твоим мужем.
- Пройдём!
- Сегодня пойдём и скажем, чтоб устраивали свадьбу!
- Чтоб поскорее!
Мы ликовали и совершенно забыли о объявившимся женихе.
Вдруг я снова вспомнил и о моём долголетии, и о добытом моим далёким предком. И застонал. Ведь от этой проклятой Долгой молодости не избавиться! Даже Мирионе не известно, как мне избавиться от... Нет, мир запоминает всё когда-либо случившееся. И где-то записывается всё. Наверняка, помнит, как мой прадед приобрёл себе и потомкам Долгую молодость, как добыли нечто подобное, чуть покороче, эльфы.
- Помню, - подтвердил голос мира.
- А это можно исправить... для меня? Чтоб у меня сразу началась Короткая молодость? Чтоб я взрослел, старел вместе с любимой?
- Всё можно, - после краткой паузы, задумчиво, отозвался мир, может, и любовь вместе с ним.
- А как это сделать?
- Прежде чем я решу, рассказать ли тебе, запомни: вернуть всё обратно будет нельзя.
- И пусть!
- Ты сейчас так говоришь. Позже ты будешь жалеть. Может, и её начнёшь упрекать. Будто это она виновата, что ты отказался от Долгой молодости и того, от чего она была у тебя. Вы любите винить других за то, что сами сделали.
- Я не...
- Подожди пять лет. За них реши, откажешься ты от Долгой молодости или нет.
- Алий, не отказывайся из-за меня! - Мира едва не плакала.
- Подожди пять лет, - повторила Мириона и больше не отзывалась.
Какое-то время мы звали её, потом вернулись к пекарю. Я попросил его отдать за меня дочь. Девушка вылезла из-за моего плеча и пригрозила, что уйдёт из дома, если не дадут ей выйти за меня. Ох, и скандал был: её матери очень понравился первый жених. Но я и моя любимая держались. Через полгода, Мира и я стали супругами и по новому обычаю...
Второй раз в жизни я услышал Мириону через условленный срок. Когда сажал у дома шестую сосенку. Мира вот-вот родит третьего. И я хотел посадкой дерева выпросить у мира заботу об этом ребёнке. Перед рождением первых двух я так же сажал деревья. Сажал, когда первенец серьёзно заболел. Когда Мира подвернула ногу. Одно деревце посадила моя любимая, когда горожане сумели выставить из города врагов. Я б и сам их выставил, не свали меня до того шальная стрела. Ни до, ни после ни один гад не смог прорваться на нашу улицу. А что творилось на других... ужасно вспоминать.
Корешки сосенки опустились в ямку. Я засыпал их землёй, подровнял стволик. Драконы редко прибегали к посадке памятного дерева, дерева-дара. Наверное, я был первым, кто за долгое время возобновил древнейшую традицию. Или же немногим, кто верил, будто Мириона обрадуется подарку, заступится за того, с мыслями о ком посажено дерево. Но я сам убедился: этим действиям мир радуется и благодарит за них. Потому что лекаря, вылечившего моего первого сынишку, занесло в этот город случайно: из-за непогоды он вышел не туда, куда хотел. Причём, погода испортилась после посадки сосенки.