Как всегда жизнерадостно пели в роще птицы. Сквозь листву могучих и юных деревьев проникал ласковый солнечный свет. Вилась едва примерная тропинка вдаль. Он уходил. Вперёд. Петь и нести свет для спящих и уснувших душ.
Молодой. Он потерял родителей во время набега врагов. Но можно ли сказать, что он был сиротой, если у него был Отец, если он любил этот лес, а лес любил его,если старый друид был ему как родной отец?
Он покидал этот добрый лес. Лес, который приютил его, когда он прибежал сюда мальчишкой, слабый, испуганный. Лес, который был ему другом. Лес. который кормил его, пел ему, радовал его и тихо шелестел, не отвлекая от мыслей, когда он был задумчив, или подсказывал ему сам, но едва заметно, не навязчиво.
Он уходил петь. Оставил добрые мысли для других друидов и молодых юношей, учившихся у них, поблагодарил за добрые мысли для него и пошёл.
Потом он пришёл к опушке. Увидел врагов, гнавшихся за небольшой группой. Там было несколько семей, большие и маленькие дети, израненные мужчины. Они уходили из очередного сожженого селения. Уходили в лес, но не успели уйти и их почти настигли.
И тогда молодой бард вышел из леса и запел. Запел о жизни, о счастье, о любви, приходящей к людям, о любви к ним Отца, о родной земле. Враги остановились и начали слушать. Они уже спали, спали давно, но их души, к которым они давно не прислушивались, помнили всё. В песне молодого барда им чудилось что-то знакомое, родное, но забытое. Не в силах противостоять волшебству песни, песни той души, которая по-прежнему помнила всё, они не двигались. Только слушали. Почти не в силах вспомнить. Не в силах оторваться от этой чарующей песни.
Его родичи на время тоже замерли. Потом поняли, чего хочет он, молодой светлый бард. Они оставили ему добрые искренние мысли благодарности и поспешили уйти, скрыться в лесу. Ведь он этого хотел. А ещё он хотел пробудить тех. Но не позно ли?
Он пел до вечера. Выдохся и замолчал. Воины очнулись и поняли, что почти настигнутые ими сбежали. Что их уже не найти в этом бесконечном древнем лесу, в который они ушли.
- Проклятый колдун! - злобно вскричал их воевода. А он стоял и улыбался. Всей своей душой. Ибо иначе трудно разбудить спящего. Ибо неискренность не способна пробудить в сердцах добро.
К нему подошёл их воевода и взмахнул мечом. Чтоб хоть что-то сделать вопреки тому свету, которым светился и который дарил он.
Брызнула кровь. Он упал. Воевода выругался и махнул рукой.
- Нам нечего теперь делать сдесь, но в следующий раз... мы вас настигнем! - прокричал он замершему лесу. Забираться в лес было опасно, там было колдовство, которое берегло лесной народ. Не оттого, что все в том народе были колдунами. Они его искренне любили и лес чувствовал это и хранил их, как мог. Но как понять, что сильна любовь живой земли и растущего на ней тем, кто давно о ней забыл?
И враги ушли. Ушли молчаливо. Оставив тело на его родной земле. Им не хотелось ругаться, а только хотелось домой. И не сразу они пожелают вновь ринуться в бой.
Они уходили из этих земель. В родные селения. Хотя земля вся могла быть им всем родным домом. Но они этого уже не помнили. Не помнили и не представляли, что предки этого народа и их когда-то были дружны меж собой.
А он лежал неподвижно. И темнела на поникшей траве его кровь. И где-то в лесу грустно кричала о нём какая-то птица. Лес грустил.
--------
Ночью по лугам скакала всадница. Развевались на ветру пряди её волос. Белело в темноте вышитое добрыми руками платье.
Где-то к их селению подбирались враги. Они остановили то нападение своими силами. Силы у защищавших родину могут быть сильне чем у пришедших разорять её. Разошлись, отпустив израненных врагов. За ту доброту кто-то из врагов рассказал о убежавшим от них мальчишке. Она с радостью узнала, что тогда убежала не одна. И кто бы ни был тот мальчишка, из её рода или из другого, она хотела его найти. Его, хранившего, как и она, память об их селеньи.
Мальчишка убежал в сторону к лесу. За ним гнались до лесной могучей реки. Он нырнул в воду, выпрыл в могучем потоке. Враги не решились. И ушли.
Та река, родная, знакомая. Течёт она в ей знакомом, давно покинутом месте. И где-то в том лесу живут седые мудрецы-друиды. Может им известно, куда уплыл тот спасшийся мальчуган.
Она скакала всю ночь. И на рассвете конь вдруг остановился у распростёртого на земле тела.
Она соскочила с коня. Шагнула к нему. И вдруг узнала в его бледном лице сына их добрых соседий.
Вокруг была вытоптана трава. И на траве была его кровь.
Она не удержала слёз. Не успела! Но он вдруг открыл глаза и слабо улыбнулся. Она поняла, что он жив и что будет жить. И счастливо улыбнулась ему.
Ему трудно было говорить. Она решилась остаться с ним, чтобы он окреп и увезти в приютившее её селенье.
А он закрыл глаза. И запел душой. Песня взлетела ввысь в его любимое небо. Он не может не петь. Он хочет принести в этот мир света.
Лежавшему на земле молодому барду с русыми кудрями улыбалось с неба его любимое солнце. Подпевал рядом лес, ликовавший от радости. А потом он закончил песню и открыл глаза, которые были голубыми как летнее небо. Закончил свою не последнюю песню...
А она смотрела на него глазами цвета его любимый зелёной травы. В её рыжих волосах плясали солнечные лучи. Два не оборвавшихся рода, возможно, сольются в один. И она запела молодому барду свою не последнюю песню...