Свидерская Маргарита Игоревна : другие произведения.

Законы Несауалькойотля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    ИЗДАНО в СБОРНИКЕ МТА-2 . Рассказ-победитель в исторической номинации Премии "Новое имя в фантастике" - 2013 год . Нет такого читателя, который бы не слышал о Соломоне... В древней Мезоамерике был свой "Соломон древней Мексики" - ученый, нагуаль, философ, законовед, поэт, строитель и имя его Несауалькойотль...
   По дороге, соединяющей город Тескоко и столицу государства Теночтитлан, шел караван, огромный и очень напоминающий толстую объевшуюся змею. Обычно большие группы из Тескоко состояли либо из его армии, направляющейся воевать за интересы Тройственного Союза, либо почтеков-торговцев. Этот караван четко делился на две части: возглавляли его придворные и личная охрана, астрологи и медики, законоведы и прислуга Несауальпилли - правителя чичимеков. Вторая состояла из большой группы - две тысячи измученных человек, бредущих едва-едва. Ее подгоняли копьями охранники, это шли на суд в столицу страны Анауак придворные бывшей жены правителя Чальчиуненцин.
   Несауальпилли путешествовал в носилках. Белоснежные тончайшие занавески полностью укрывали его от жарких лучей солнца, пропуская только легкий освежающий ветерок. За правителем следовал еще с десяток богатых носилок с его детьми и самыми знатными гражданами Тескоко. Гордая и некогда капризная, славившаяся утонченным вкусом Чальчиуненцин понуро брела пешком, изнывая от жары и жажды, глотая дорожную пыль. Преступница шла одна, и только изредка гордо вскидывала голову, чтобы откинуть назад слипшиеся от пота волосы. Остальной народ, состоящий из красивейших молодых людей, замученных допросами и пытками, с трудом плелся за той, чью красоту и ум совсем недавно воспевал в стихах и поэмах.
   Первая колонна путешественников радовала глаз яркостью расписных и вышитых нарядов, обилием драгоценностей, украшений из перьев; передвигался двор легко и непринужденно. Вторая группа с трудом поспевала за первой; одежда, некогда изящная и украшенная богатой росписью защитными символами рода, болталась жалкими обрывками, обнажая смуглые тела.
   Но было и общее, что объединяло обе, столь разные, колонны - выражение скорби на лицах, предельно тихие разговоры, отсутствие смеха и то, что никто не спешил побыстрее добраться в столицу.
   Несауальпилли за весь путь не проронил ни слова, он сохранял на лице суровое выражение, изредка освежал горло водой, подносимой ему слугой, и не покидал носилки. Только изредка, украдкой приоткрывал тонкие занавески и смотрел назад. Нет, его взгляд не пытался найти жену! Чальчиуненцин уже не было в его сердце: став изменницей, она не вызывала больше никаких чувств. Взгляд правителя наблюдал за носилками дочери, в караване они следовали вторыми.
   Прохладная Роса узнала об измене матери утром. В обед ей сообщили, что вся семья отправляется на суд в Теночтитлан. Попытки узнать, выяснить, получить хоть какие-то разъяснения от отца пресеклись. С необычной холодностью Несауальпилли велел ей собраться и отправляться со всеми в столицу. На робкий вопрос:
   - Что с моей мамой?
   Несауальпилли нахмурил брови, но ничего не ответил и быстро вышел из комнаты дочери.
   И вот сейчас, прошел целый день, а с девушкой не разговаривали, подносили воду, фрукты, но никто не пытался поддержать ее. Изредка на глаза набегала слеза, Прохладная Роса раздраженно ее смахивала и снова пыталась развлечься, рассматривая пейзаж вдоль дороги. Но это занятие ей надоело, хотя путешествовала она впервые. Вскоре незаметно для себя она уснула. Переживания, холодность отца и путешествие утомили ее.
   Ближе к вечеру, Прохладная Роса проснулась от толчка - это к ней в носилки запрыгнул брат Какамацин.
   - Спишь и грустишь? - спросил, удобно располагаясь на одеялах, Какамацин. Прохладная Роса немного капризно надула губы и кокетливо вздохнула:
   - Меня все бросили... Такое ощущение, что я под арестом... - последние слова девушка прошептала, доверительно приблизившись к брату.
   - Мне тоже так кажется, теперь из-за измены нашей матери нас ждут большие перемены... - так же тихо ответил ей брат, - И тебя в том числе, это уж точно, зачем бы отец нас взял с собой?
   - Отец собирается выдать меня замуж? За кого? Что тебе известно?!
   - Да... Но не знаю за кого. Только будь осторожна, как бы нас тоже не обвинили в этой измене!
   Прохладная Роса вздрогнула и внимательно посмотрела на брата:
   - Я не замешана в этом и ничего не знаю!.. Так за кого меня хотят выдать замуж?
   - Сказал же - не знаю!
   - Отец ведет нас в Теночтитлан, может быть, у нашей матери есть надежда на помилование? Ее будет судить сиуакоатль Тлилпотонки, а он наш родственник...
   - Родственник? Ну, да, я бы на это не рассчитывал - Тлилпотонки недавно по приказу тлатоани сам отрубил головы всем членам своей семьи, чтобы доказать преданность правителю. Тлилпотонки вынесет приговор, какой угоден Мотекусоме... Ладно, пойду, я тебя предупредил!
   Какамацин спрыгнул с носилок, пропустил те, в которых несли его старших братьев, и залез в свои. Прохладная Роса недовольно посмотрела ему в след:
   'Пришел, разбудил, растревожил и ничего толком не сказал!'
   Скука от безделья, которая овладела девушкой, рассеялась, как только караван прошел дамбу и подошел к Теночтитлану.
   Дух захватило от красоты невиданной, сотворенной руками человека, гением военачальника, удивительным талантом градостроителя! Посередине озера, на большом острове раскинулась столица страны Анауак, образовавшаяся из двух селений. Три широких дамбы вели к острову, в мирное время они были заполнены караванами почтеков, спешащими в разные города страны, а в военное могли стать непреодолимым препятствием для вражеского войска - дамбы имели подъемные мосты. Но уже много лет, как никто не осмеливался атаковать Теночтитлан - самый дорогой и прекрасный город страны, столицу империи мешиков.
   Дворцы и дома утопали в цветах и деревьях, оттеняющих зеленью белоснежные, иногда расписанные яркими рисунками стены. Но впечатляло, завораживало, притягивало взор, никуда не отпускало и не позволяло смотреть на еще что-то главное теокалли страны - Большой Храм, Дом богов Уицилопочтли и Тлалока - здание высотою сорок метров. И чем ближе подходил караван к пирамиде, и задирали головы путешественники, тем сильнее охватывал их священный трепет от величия храма и могущества небесных и земных властителей.
   Пирамида стояла в центре всего храмового комплекса, среди больших и маленьких жилищ для других богов, а их насчитывалось семьдесят восемь! В длину с севера на юг главное теокалли имело сто метров, а с востока на запад восемьдесят. По фасаду пирамиды располагались четыре огромные платформы, на них стояли статуи высотою в два человеческих роста, во время празднования побед или особых календарных дней они служили для поддержки многочисленных знамен и штандартов. С западной стороны шла самая длинная в Анауаке лестница - сто четырнадцать ступеней начинались у основания теокалли, сразу за ограждением из огромных змеиных голов, раскрашенных в ярко-красный цвет - вечерняя дорога в чертоги бога Уициллопочтли.
   На плоской крыше монумента в северной части находилось святилище бога дождя и молодой кукурузы - Тлалока. Стены его украшала роспись, изображающая раковины разных форм и размеров. В южной стороне - храм Уициллопочтли - Колибри Юга. Самые яркие, какие только жили на земле, огненные бабочки порхали по стенам, символизируя вечный образ солнца. Иногда казалось, что они вот-вот оживут, как многочисленные души принесенных в жертву людей, и взметнуться вверх, к небу. Входы в оба храма были с западной стороны, там же стояли и жертвенные алтари.
   Караван свернул на юг, и перед путешественниками предстала пирамида Тескатлипоки - Дымящееся зеркало - бога молодости, красоты и правды, хозяина страны мертвых Миктлана. Храм располагался напротив дворца тлатоани Анауака. Но потряс путешественников дом другого бога - самого доброго, самого щедрого, единственного, который принимал жертвоприношение только цветами - Кетцалькоатля. И лишь раз в году красивого юношу (из числа знатных пленных) приносили ему в дар. Само святилище было цилиндрической формы, стоящей на пирамидальной основе, но поражал вход в него - огромная, высотою в три человеческих роста, кроваво-красная пасть сине-зеленого змея с белыми клыками, всегда готовая проглотить любого, посягнувшего на ее покой.
   Путешественники только и успевали крутить головами, рассматривая чудеса зодчества, те, кто уставал задирать голову вверх, с интересом рассматривали, выставленные на всеобщее обозрение черепа жертв в специальных местах - тсомпантли; обсуждали размеры огромных чаш для сердец жертв - куаушикалько. Одним словом, в первый ли раз, или уже бывал в столице путник, он находил, чем восхититься и поразиться - в Теночтитлане никогда не затихало строительство.
   И дворец тлатоани потрясал своими размерами - постройка в два этажа, общей площадью в сорок тысяч квадратных метров! Второй этаж отводился для правителя и членов его семьи. На первом же располагались государственные учреждения: верховный суд Анауака, который рассматривал уголовные и гражданские дела, и место сбора судебных исполнителей; специальный трибунал, который судил только высших военачальников и сановников страны; рядом с ними находились камеры для содержания столь важных персон, куда и потекла вторая часть каравана из Тескоко.
   Здесь же, на первом этаже располагалось казначейство и огромные хранилища, в которых находились большие запасы продовольствия, одежды и различных товаров. Ближе к внутренним дворикам жили и творили придворные художники и ювелиры. Первые, единственные в своем роде, мастера по изготовлению цветных мозаик из перышек колибри, стоивших настолько дорого, что ими обладал только тлатоани. Получить в дар такой плащ мог лишь настоящий герой.
   Правителя Тескоко разместили в покоях для гостей, самых близких к тлатоани; в комнатах горели жаровни - наступал прохладный вечер. Маленькие и огромные, в человеческий рост, вазы с композициями из самых разных цветов благоухали, создавая домашний уют. Многочисленные пестрые одеяла стопками лежали на циновках, готовые укрыть от холода ночи уставших гостей.
   Отведенные покои понравились Несауальпилли, в прошлый раз в них располагался его кровный враг Тесосомок, а ему тогда отвели помещения похуже, подальше и не такие роскошные.
   Путешественникам предложили посетить баню, чтобы смыть пыль и усталость, затем был ужин, где подали мясо индюшек, томаты, пятнадцать видов огненного перца, и множество фруктов с вкуснейшим медом из страны майя.
   Правитель Тескоко ужинал у тлатоани, где два правителя крупнейших городов Тройственного Союза, без посторонних лиц, смогли доверительно поговорить наедине.
   После обычного обсуждения планируемых походов, Мотекусома II задал вопрос, волновавший его больше всего:
   - Скажи, почему ты решил судить Чальчиуненцин в Теночтитлане?
   Несауальпилли задумался, совершенно не обеспокоенный, что его молчание могут принять за слабость или неуверенность:
   - Чальчиуненцин не наложница, она твоя сестра, суд над нею может быть только здесь.
   - А остальных, две тысячи человек, зачем ты привел?
   - Мои люди допросили нескольких, оказалось, что в измене замешен весь двор. Чальчиуненцин имела много любовников, она отдавала приказы скульптору, и тот делал статуи, создавая памятники им... сластолюбцам, а потом их убивали, по ее приказу. Эту женщину должен судить верховный суд нашей страны. И мне не хочется, чтобы у тебя, тлатоани, возникла, хотя бы тень сомнения в моей правоте. Я так считаю.
   Мотекусома II, пока слушал, удовлетворенно кивал головой. Его потрясло сообщение, что весь двор сестры был замешен в измене. Да и задумку увековечивать облик любовников, ставить их статуи в своих покоях, что за блажь?! Постепенно гнев стал подниматься в груди тлатоани, который понимал, насколько незаслуженно оскорблен Несауальпилли. Однако следовало оценить его мужество и сдержанность. Правитель Тескоко заслуживал уважения. Желание посетить до суда Чальчиуненцин прошло, тлатоани не хотел ни давать ей несбыточной надежды на оправдание, ни слушать обманные речи. Он принял решение - даже на суд сестры он не пойдет! Да, это будет явный знак того, что предательница не получит поддержки со стороны тлатоани и никакой пощады ей не будет. И судьи будут... Хм, пожалуй, судьи немного понервничают, особенно Тлилпотонки... Нет, этот не будет нервничать! Ему достался такой же изворотливый ум, как и у его отца Тлакаелеля, он сразу поймет и правильно расценит отсутствие на суде тлатоани. Вот и представился удобный случай для Тлилпотонки, он решит, что суровым приговором одновременно сможет отомстить за свою семью и доказать преданность двум правителям.
   - Ваша семья будет на суде?
   - Да, тлатоани, я вынужден: для моих сыновей и дочери - это хороший урок, как нужно блюсти нравственность и не потакать распутству!
   Когда ужин закончился, Несауальпилли откланялся, Мотекусома II решил отправиться ко сну, но охрана доложила, что к нему просится Какамацин, сын правителя Тескоко.
   'Странный визит. Что ему нужно?'
   - Пусть войдет!
   Какамацина Мотекусома II знал, племянник не раз участвовал в походах Тройственного союза, да и праздники в Теночтитлане посещал часто. Тонкими чертами лица он немного походил на мать - Чальчиуненцин, а вот статью и фигурой пошел в отца. Юноша всегда был симпатичен тлатоани своей открытостью.
   - Здравствуйте, тлатоани!
   - Приветствую тебя, Какамацин.
   - Я подумал, что обязан выразить тебе, тлатоани, свою преданность и заявить о своей непричастности к событиям в нашем доме! Я верен тебе!
   - А кто не верен? - выдержав паузу, спросил правитель, - Кого нужно наказать за измену? Кроме твоей матери.
   - Я... Я не знаю, тлатоани... Я считал долгом подтвердить свою непричастность!
   - Похвально. Если это все, ступай!
   Какамацин покорно опустил голову и вышел, радуясь, что смог засвидетельствовать тлатоани почтение, да и просто попасть на глаза, чтобы его запомнили.
   Мотекусома II же ощутил раздражение, он на миг решил, что ему хотят донести, сообщить что-то важное, а тут, просто отняли драгоценное время! Но заявление племянника следовало запомнить, верные люди в городе Тескоко ему нужны.
   Только правитель собрался готовиться ко сну, как опять кто-то не пожелал с этим считаться! Раздражение тлатоани нарастало. В покои вошел Тлилпотонки. Мотекусома II никак не мог привыкнуть к новому виду своего советника - несколько нервировало сочетание седых волос и ясных молодых глаз.
   - Простите за поздний визит, тлатоани, но завтра будет суд над вашей сестрой Чальчиуненцин, может быть, вы хотите дать мне указания?
   Мотекусома II предложил советнику трубку с табаком, и сам закурил другую. В молчании первые люди государства провели несколько минут.
   - Нет, никаких указаний я давать тебе не буду. Действуй по закону.
   - Я могу идти?
   Думать не хотелось, было одно желание - спать. Мотекусома II уже все решил, вернее закон решит за него завтра. А он найдет способ отомстить тескокскому дому за позор и смерть сестры.
   Когда-нибудь, может быть, а, возможно - даже очень скоро.
  
   Главный суд страны Анауака располагался на первом этаже, куда, спустившись по лестнице из гостевых покоев, пройдя дворик, засаженный разнообразными цветами, прошла семья правителя Тескоко. Судебное производство велось одновременно в десяти комнатах, причем, в каждой заслушивалось сразу несколько дел. Все комнаты были соединены между собою огромными арками, через них постоянно сновали писцы, посетители, вооруженная охрана доставляла нарушителей закона к судьям, а затем уводила, чтобы свершить приговор.
   Казалось, что такое большое скопление людей должно создавать шум, гам, но этого не было - граждане Анауака умели спорить и говорить чинно и тихо; они уважали достоинство судей и прежде всего свое собственное. Единственная фраза, произносимая громко и четко из разных уголков суда, заставляющая всех ощущать себя мелкими песчинками на берегу Большой Воды, склонять голову и мысленно свершать благодарственную молитву о сохранении жизни, говорила о справедливости, с которой свершались приговоры:
   - Как записано в восьмидесяти законах Несауалькойотля тебя приговаривают...
   - Мудрейший Несауалькойотль записал в восьмидесяти законах...
   - Как требуют восемьдесят законов страны Анауак, записанных Несауалькойотлем по воле народа...
   Эта фраза наполняла семью правителя Тескоко гордостью за свой род, только Прохладная Роса вздрогнула, ощутив трагизм ситуации - Несауалькойотль - мудрейший человек в Анауаке - ее дед.
   Суд над Чальчиуненцин должен был проходить в самой дальней комнате, которая к этому моменту была еще пока пуста, но постепенно заполняясь писцами, праздными любопытными пилли и охраной тлатоани. Воспользовавшись свободным временем, Прохладная Роса отстала от семьи и решила понаблюдать за судами.
   В комнате слушающие и участвующие в процессе граждане условно разделились на три группы.
   Рядом с аркой, в которой остановилась Прохладная Роса, слушалось дело о пьянстве. Нужно сказать, что это был самый страшный проступок и карался смертью.
   - Уважаемый судья, да любой из членов нашей семьи, если бы застал моего умершего брата за выпивкой, сам бы забил его палками, как гласит закон. За что же Вы наказываете этого несчастного, освободившего нас от горестной обузы?! - вопрошал молодой воин, смиренно стоящий перед помостом, где восседал пожилой судья, решавший их дело.
   - По закону Несауалькойотля, тот, кто напоил свободного человека, а тот умер, выпив больше Двухсот Кроликов, и был застигнут на месте преступления, должен понести наказание. Наказание Семь Ящериц назначается в соответствии с восьмьюдесятью законами Несауалькойотля - смерть. Не пытайтесь меня уговорить! В стране Анауак никто не будет потакать пьянству! Приступайте к исполнению приговора! - стражники подхватили мужчину, одетого в одну лишь набедренную повязку и потащили к выходу - ноги не слушались приговоренного - он надеялся на положительное решение суда. Не успела эта группа пройти через арку, а перед строгим блюстителем закона уже стояли новые участники.
   Суть следующего дела заключалась в том, что одному крестьянину удалось передвинуть межу, расширив свой участок и засеять маисом. Обокраденный хозяин едва сдерживал слезы, он указывал на восьмерых детей, жену, ждущую девятого ребенка, разводил руками и горестно вздыхал, упрашивая помочь восстановить справедливость. Обвиняемый клялся всеми богами Анауака, что не прикасался к меже и не пытался покушаться на чужой надел. Но тут к группе присоединились двое хорошо одетых мужчин, дорогие ожерелья и амулеты полностью закрывали грудь каждого. Они сообщили судье, что обвиняемый несколько раз закладывал землю соседа, чтобы сыграть, только чудом участок оказался в руках ничего не подозревавшего об этом собственника.
   Судья думал недолго, он уже не сомневался, что перед ним стоит жулик, который не только не уважает законы, но и не чтит богов, такой человек никогда не исправится:
   - Если свободный гражданин продает или закладывает чужую землю, по законам Несауалькойотля его следует обратить в раба, отдав тому, кого он пытался оскорбить! Но ты совершил еще большее преступление - ты передвинул межу...
   - Клянусь богами, уважаемый судья, межа цела, может быть в одном месте, она всего лишь на локоть отклонилась!.. - перебил судью обвиняемый, падая на колени и размазывая слезы, брызнувшие по щекам; он знал, что ему теперь грозит.
   - За передвинутую межу приговариваю к смерти! Привести в исполнение!..
   Напротив, одновременно, прозвучал такой же приказ о смерти. Там слушали дело о разбое на дороге: жители деревни поймали грабителей, но решили их судить в Теночтитлане. Больше двадцати человек долго рассказывали судье о бесчинствах и просили покарать пятерых нарушителей, которые стояли связанными, в порванной одежде и с полной безучастностью к суду и своей судьбе. Теперь их должны были публично забить камнями...
   В самом дальнем углу слушалось дело государственной важности - судили сборщика налогов, который буквально обдирал население нескольких деревушек, находившихся достаточно далеко от Теночтитлана. Весь излишек надсмотрщик оставлял себе, выменивая его на молодых наложниц, дорогие украшения... Но сколь бы далеко не находились деревеньки, а нашлись смельчаки, который отправились в Теночтитлан и рассказали всю правду. Теперь тридцать человек, подавших жалобу, смеялись словно дети, некоторые даже приплясывали и довольно похлопывали соседа по плечу, в знак высшей радости - суд, закон страны Анауак был на их стороне:
   - В соответствии с восьмьюдесятью законами Несауалькойотля тебя забьют камнями! Исполняйте!..
   'Как страшно... Как справедливо... Смерть... Смерть... Забить камнями или палками... Законы, законы! Сейчас будут судить мою мать, суд длится всего несколько минут, и он не будет к ней добр!.. Бедная моя мать...' - после услышанных приговоров, девушка опустила голову и грустно поплелась туда, где должны были судить Чальчиуненцин. Печально, тоскливо заныло сердце.
   Как и предполагала Прохладная Роса, суд над матерью был скорым: седовласый Тлилпотонки внимательно выслушал несколько человек, которые сухо изложили признания обвиняемых придворных тескокского двора, затем приказал привести Чальчиуненцин и с равнодушным видом задал единственный вопрос бывшей госпоже города Тескоко:
   - Подтверждаешь ли ты, женщина, носящая имя Чальчиуненцин, все, в чем тебя обвиняют?
   Чальчиуненцин всегда считалась красавицей, и сейчас, в простой одежде, без украшений, с распущенными длинными волосами, местами спутанными, она не потеряла своего величия. Медленно, с чувством собственного достоинства, она обвела присутствующих взглядом, задержала его только на дочери, послав ей теплую, такую привычную улыбку, что Прохладная Роса вздрогнула. Затем взгляд обвиняемой остановился на судье. Наконец, ее губы красивой формы разомкнулись и чистым, достаточно сильным голосом, она произнесла:
   - Да!
   Ответ вызвал тихое возмущение и перешептывание среди присутствующих, но Чальчиуненцин не обращала на это внимания, она стояла с гордо поднятой головой, сохраняя царственную осанку.
   Тлилпотонки не стал затягивать разбирательство, он тут же объявил приговор, такими знакомыми словами, которые несколько часов назад наполняли семью правителя Тескоко гордостью:
   - Как записано в восьмидесяти законах Несауалькойотля тебя, Чальчиуненцин, приговаривают к смерти! Всех граждан, замешенных в этом развратном деле, приговаривают к смерти! Приговор привести в исполнение немедленно!
   Суд свершился...
  
  
   Аскашочитль не была на суде, как и другие члены семьи тлатоани. Она переживала не за невестку, а только за брата и его семью - судьба Чальчиуненцин была предрешена еще до суда, а вот что теперь ждет дом Тескоко? Зная своего венценосного сына - Мотекусому, женщина могла предполагать, что правитель потребует от чичимеков доказательства не простой лояльности, а чего-то большего.
   С трудом женщине удалось успокоить племянницу, глаза которой распухли, и собравшиеся слезы вновь готовы были брызнуть при любом неосторожном слове. Ей нравилась девушка и ее искренность - она так открыто горевала по матери.
   - Дорогая, суд свершился, Чальчиуненцин не оживить, она теперь на дороге в страну духов. Нужно думать о живых, утри слезки, и пойдем, я покажу тебе рынок, может быть, покупки тебя смогут отвлечь?
   Прохладная Роса утерла последние слезы и доверчиво прижалась к родственнице; ее тяжелый вздох означал согласие.
   На следующий день, женщины, окруженные прислугой и охраной, направились в торговое место. Они шли по чисто вымытым улицам столицы. Гости из Тескоко не переставали любоваться разбитыми парками, дарящими тень, огромными клумбами с цветами.
   Две широких дороги крест-накрест пересекались в центре города на его главной площади и уходили вдаль, плавно переходя в дамбы. Это деление было не простой выдумкой архитектора, город делился на четыре района, каждый имел свои школы, мастерские, дома для пения.
   Рынок Тлателолько потрясал не только размерами - целый остров, на котором размещались торговые ряды. Потрясало количество людей, какое он вмещал - двадцать пять тысяч человек, в столице чичимеков - городе Тескоко проживало на пять тысяч больше... А в торговый день и почтеков и покупателей было в два раза больше! Увидеть такое столпотворение сразу - это уже событие!
   Ровную площадь рынка окружали аркады, окрашенные в белый цвет, под навесом из тростника располагались трое судей, которые тут же разбирали спорные вопросы. Потрясала относительная тишина и порядок на стройных, четко распланированных участках торговой площади, охраняемый специальной рыночной стражей - надсмотрщиками - тианкиспан-тлайакаке, которым никто не смел оказывать сопротивления. Тианкиспан-тлайакаке появлялись, как из-под земли, едва кто-то поднимал голос, возникал спор или начиналась ссора, окружив продавца и покупателя, надсмотрщики вели их к судьям. Товар оставался на месте, ибо не было в Теночтитлане воров, которые рискнули жизнью и позарились на чужое имущество в торговый день на рыночной площади. Если такое случалось - сначала его обвинял один из трех судей, затем вора забивали палками на месте.
   Итак, сам рынок, это сказочное великолепие, роскошь и богатство столицы Анауак... Первый ряд, который прошли родственники тлатоани, представлял ювелирные украшения. Прохладная Роса и девушки из свиты прикупили себе украшений, рассчитавшись зернами какао. Следующий ряд торговал тканями и изделиями из тончайшего хлопка для знатных граждан и из листьев агавы для остальных. Несколько часов потратила женская половина в примерках пестрых юбок, рубашек и накидок полный текст можно прочесть - https://author.today/
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"