Анданченко Светлана : другие произведения.

Право на бессмертие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История гениального ученого, разгадавшего тайну бессмертия.
  Право на бессмертие
  У каждого - своя дорога,
  Свои превратности пути,
  Удачи много иль немного,
  Мера невзгод, беды, тоски.
  
  Песчинки дней скользят
  И падают.
  Часы нельзя остановить.
  В песчинках заблудиться
  Может радуга,
  И скука серая
  В них может жить.
  
  Смешалось разное,
  Будни и праздники
  Упали вниз,
  Переплелись.
  Из них сложилась
  Жизнь прекрасная,
  И несуразная
  Сложилась жизнь.
  
  Нам от рожденья
  Дни отмерены.
  Начавший круг
  Его замкнёт.
  Рука бесстрастная
  Часы песочные
  В урочный миг опять
  Перевернёт.
  
   -Мама, а все люди умирают?
   - Все.
   - Я не хочу!!!
   - Егорушка, да у тебя ещё много-много лет впереди! Ты вырастешь, женишься, у тебя будут, вот такие же, как ты сам сейчас, детки, ты проживёшь долгую интересную жизнь. И только потом...
   - Я и потом не хочу! Совсем не хочу!- пятилетний Егор сердито смотрит на маму, которая не знает, как же ей успокоить своего встревоженного малыша.
   И тогда она говорит:
   - Ну, если не хочешь, значит так и будет. Человек может всё. Нужно только очень захотеть и постараться.
   - Я и захочу, и постараюсь! Я вот так постараюсь!
   Мама обнимает сынишку, целует его в макушку. Она солгала, ну и что с того? Зато как заблестели у Егорушки глазёнки! Никогда ей не узнать, что эти мимолётные слова, порождённые слабостью дрогнувшего сердца, о которых она почти сразу же и забыла, запали в душу её сына, стали для него надеждой, проклятьем, судьбой.
  
  
  
  Часть 1 ( 1977 - 1997 годы)
  
  
   Егора Стоева Ника любила с детства. Когда то они сидели за одной партой. Уже тогда он стал для десятилетней девочки непререкаемым авторитетом, она тихо обожала его, гордилась их дружбой. Никого другого Ника не замечала, никто другой ей не был нужен.
   После восьмого класса Егор уехал с родителями в Москву. Ника ничего о том не знала, пока не пришла в сентябре в опустевший без него класс. Долго ревела потом ночью, уткнувшись носом в подушку. Но никто ни дома, ни в школе об этом не узнал.
   Прошло четыре года. В конце лета, в августе, Егор приехал к тётке в Судак. Волей судьбы Ника оказалась в это время там же. Молодые люди, встретившись на пляже, узнали друг друга, хотя и изменились оба. Егор вытянулся, стал по-юношески нескладным, Ника расцвела и похорошела. Этот август они провели вместе. И им отчаянно хорошо было вдвоём!
   Закат окрасил небо смелыми мазками ярчайших красок, вспыхнул скоротечной пронзительной красотой и угас. Босые ноги мерзли на мокрой быстро остывающей гальке. Прибрежные камни ещё хранили тепло. Но и его хватит ненадолго. Ночь вступала в свои права.
   Ника и Егор не спешили уходить с опустевшего пляжа. В темноте голос моря звучит отчётливей. Солоноватым влажным воздухом никак не надышаться! И кажется, что они одни на всём побережье. Только для них шумит море, и лениво выползающая из-за тучи луна светит тоже только для них. Немного воображения, и можно представить, что судьба забросила их двоих в места доселе никем не изведанные, в первозданные заповедные края, куда не добралась ещё разрушительница цивилизация.
   Пологий холм спускался почти к самой воде. Он был довольно высокий, со множеством удобных уступов. Днём Егор и Ника уже взбирались на него.
  -Давай поднимемся поближе к звёздам.
  - Я боюсь.
  - Чего?
  - Диких зверей, глупый! Может там в пещере живёт огромный медведь. И волки бродят между деревьев в поисках добычи. А у тебя только тапочки в руках. Чем будешь защищаться, Егор?
  - Медведь, волки? Может косули и кролики?
  -Ты что, мечтаешь поохотиться? Предупреждаю сразу - я не умею готовить дичь.
  - А жарить на костре устрицы?
  - Это уже интересно. Но где мы их возьмём?
  -Здесь неподалёку их можно наловить. Я видел, когда нырял.
  - Ладно, подготовимся основательно, и завтра : обуем кроссовки, захватим твой улов и предпримем вечернее восхождение на гору. Медведи и волки пока отменяются. Охота за дичью тоже. А что будем делать сейчас?
  -Может поплаваем? Вода теплая. Теплее чем днём.
  - Нет уж, мне и так зябко, а в мокром купальнике...
  - А мы голышом. А потом я закутаю тебя в полотенце. Пойдем вон туда. Там нас никто не увидит.
  - Ты авантюрист!
  - Ну же, решайся, Ника!
  - А, ладно!
   Вода и впрямь оказалась теплой и такой ласковой. На воде блестела лунная дорожка, а над головой загадочно мерцали яркие крупные звёзды южного неба.
   Девушка легла на спину. Солёная морская вода держала без особых усилий.
  - Как хорошо. Я люблю тебя, море!
  - А меня?- Егор вынырнул рядом и потянул Нику к себе.
  - Несносный! Ты утопить меня хочешь?
  - Ага.
  - Вначале догони.
   Ника плавала отменно. Егор едва успевал за ней. И всё же он сумел опередить её, чуть- чуть.
   Ника вышла из воды, и ночной воздух сразу обжёг холодом мокрую кожу.
  - Егор, давай скорее полотенце!
   А он застыл любуясь её стройным телом, в призрачном лунном свете ставшим таким загадочным и манящим.
   Ника схватила полотенце из его рук. С облегчением вздохнула, согреваясь. Она сердито взглянула на растерявшегося, обалдевшего Егора, и тут теплая волна нарождающейся нежности поднялась в ней, толкнула девушку вперёд.
   Они целовались посреди ночи под холодным светом далёких звёзд. И волны прибоя ласкали их босые ноги. А луна стыдливо скрылась за облаком. И лишь время от времени, не в силах преодолеть любопытство, желтый глаз луны пробивался сквозь тучи и смотрел вниз.
   Отпуск близился к концу, и расставание стало неизбежным.
  - Ника, зимой я приеду.
  - Ладно.
  - Я буду тебе звонить.
  - Конечно.- Она мало верила в их общее будущее, но, всё равно, ни о чём не жалела.
  - Я люблю тебя!
   А уж как она его любила! Так сильно, что не стала бы ни в чём упрекать, даже если бы и никогда больше не увидела.
   Но Егор приехал к ней на зимние каникулы. И лето они снова провели вместе. А следующей зимой сыграли свадьбу. Ника перевелась на заочный и уехала к мужу в Москву. Она по-прежнему любила его, не требуя внимания, по большей части достающееся не ей, а науке, не жалуясь на безденежье.
   Историк по образованию, Ника поначалу работала в школе. А потом попробовала себя в журналистике. Вышло совсем неплохо. У неё обнаружились и чутьё, и хватка, и свой выразительный стиль.
   Егор закончил аспирантуру. Защитил кандидатскую. Уже почти готова была у него и докторская диссертация. Стоев работал в Институте физико-химической биологии, работал увлечённо, отдаваясь любимому делу без остатка. На бытовом уровне он был абсолютно беспомощен, полностью полагаясь на жену во всём, что касалось обустройства их довольно скромного быта. Но для Ники это совершенно не имело никакого значения, она верила в своего мужа, восхищалась им, а себя считала очень счастливой женщиной.
   ***
  Стоев привычно задерживался.Ника раз за разом смотрела на телефон, но звонить и надоедать мужу не решалась.
   Ужин она приготовила, а ничем другим заниматься не хотелось. Всю работу по дому всё равно не переделаешь! Фраза не отличалась новизной и глубокомыслием, но для очистки совести подходила вполне. Тем более, что на столике, рядом с уютным креслом,лежал томик Мураками.
   Вероника, дочь преподавателя английского языка, владела этим самым языком на достаточно серьёзном уровне. Егор, её усилиями и благодаря собственной жадности к знаниям, тоже. Оба бегло читали англоязычную литературу, которая,поди знай, будет ли когда переведена на великий и могучий. Книга Харуки Мураками была их последним приобретением,а сам автор стал неожиданно приятным открытием.
  Ника уселась поудобней, включила бра. Слово за словом перед ней возникал мир, в котором обычные житейские моменты: съездил в магазин, приготовил ужин, поел, послушал музыку, почитал книгу, наполнялись мягким смыслом, и незатейливое очарование, не замечаемой обычно повседневности, отчётливо и пронзительно заявляло о себе. И напрочь отсутствовала суетность, словно не о нашем сумасшедшем времени писал этот талантливый японец.
  - Ты его понимаешь?- спросил недавно Егор, взяв у Ники из рук творение японского писателя.
   - Скорее воспринимаю чувствами.
   - Знаешь, меня он успокаивает,- Егор вернул жене книгу.- Его можно читать, не вникая особо в сюжет, с любого места, получая удовольствие от каждой прочитанной фразы. Не важно - о чём он пишет, его просто хочется читать.
  - Я физически ощущаю, что скорость временного потока у него другая, более замедленная,- поделилась с мужем своими размышлениями Ника.- Неспешно так течёт у него время. Или это мне кажется?
  -Просто для него значимы штрихи повседневности, а для большинства из нас существуют лишь оформившиеся события, вот и воруем у себя минуты, часы, дни.
  - И жизнь, песком сквозь пальцы, протекает в одночасье.
  - Грустно и страшно. Человеческий век до обидного короток! Нам так мало отпущено. Я хотел бы подарить людям Вечность!
  - И Вечность можно растранжирить, и плакать об упущенных возможностях. Знаешь, что заставляет особо сильно тосковать людей о скоротечности прожитых лет? Пустое их однообразие. А вот древние римляне говорили: 'Кто прячется и костенеет в неподвижности, для того дом словно гроб. Можешь начертать у порога их имена на мраморе: ведь они умерли раньше смерти'.
  - Я знаком с философией твоих римлян: 'Жизнь долга, если она полна. Будем измерять её поступками, а не временем'. Но, согласись, чем длиннее жизнь, тем больше событий может она вместить.
  - Мечтаешь о бессмертии, Стоев?
  - Работаю над его реальным достижением.
  - Шутишь?
  - Вовсе нет. Даже определённый результат наметился.
  Ну как было серьёзно отнестись к такому заявлению. Конечно, Ника мужу не поверила.
  А напрасно. Егор Стоев всерьёз занимался разгадкой механизма старения человеческого организма. Он был не единственным учёным, кого волновала эта проблема. Во все века находились одержимые идеей, больные надеждой разгадать главную из загадок матушки-природы. Но никто и никогда не подходил так близко к её решению.
  
  
  
   ***
   Егор шагал по пыльным улицам изнурённого жарой города, с трудом справляясь с глупой улыбкой, спрятать которую никак не удавалось.Люди смотрели на него с недоумением. В столичном мегаполисе мало кто решался выставлять свои эмоции на всеобщее обозрение. Егор придерживался тех же правил. Но сегодня особенный день!
   Ещё вчера Егор Стоев был мало чем примечательным, никому не известным учёным Института физико-химической биологии. А уже сегодня он - величайший из когда либо живших и ныне живущих представителей человечества, потому что его открытие способно до бесконечности удлинить до смешного коротенькую людскую жизнь.
   Даже школьником Егор отличался от сверстников недетской серьёзностью и жадной потребностью в знаниях. Учился он с азартом, смущая учителей неудобными заумными вопросами. Из всех предметов отдавал предпочтение математике и физике, потом не на шутку увлёкся химией и биологией. Он так сильно любил жизнь, что мечтал жить вечно. Вот и пытался добыть за семью печатями схороненную тайну человеческого бессмертия. И у него получилось! Работал он, конечно же, не один, но идея то была его! И она получила полное подтверждение. Оказывается можно! Не зря потрачено столько лет и усилий!
   От осознания величия момента сладко кружилась голова. Под ноги ему стелился самый замечательный в мире город. Вот уже несколько часов, как Егор бесцельно бродил по Московским улицам и скверам. Он подумал: 'Интересно, как будет выглядеть Москва лет этак через триста?' и попытался запечатлеть её нынешнюю в своей столь ценной теперь памяти.
  
   Стоит человеку глубоко задуматься и перестать контролировать свое передвижение, и ноги сами принесут его к родному порогу. В очередной раз вынырнув из своих мечтаний, Егор сообразил, что подсознательно выбранное им направление нацелено на дом родной,и решил, что пора возвращаться. Ника его уже заждалась.
   Думать о жене было приятно. Она у него умница и красавица, повезло ему, дураку, с ней. Хотя, почему дураку? Он же самый умный из людей на Земном шарике. Это Нике с ним невероятно повезло! В лучах его славы и она всем станет заметна. Он прославит их обоих. Ещё совсем чуть-чуть и телевизоры захлебнуться, наперебой вещая миру о его грандиозном открытии.
  
  
   ***
  
  -Это грандиозное открытие! Когда мы сообщим о нём миру...
  -Считаю ещё крайне преждевременным думать об этом.
  - Но мы получили неопровержимые доказательства, подтверждающие нашу гипотезу.
  - Разве? Эксперименты на крысах и кроликах...
  -На лошадях!
  - ...и на лошадях, еще ни о чём окончательно не говорят. Это всё ещё гипотеза. Человеческий организм - механизм крайне сложный. Мне ли вам об этом говорить. Возможны всякие сюрпризы, когда пойдёт доработка на людях. А эксперименты на людях, скажу я вам, дело весьма скользкое. И даже, если всё пройдёт относительно гладко, сколько времени нужно, что бы судить о результатах? Вот именно - не годы, десятилетия!
  - Но ослепшие от старости лошади прозревают!
  -Вот и славно. И сообщите миру о лошадях. И получить патент на ваши ветеринарные чудо-капли будет не лишним. Но это всё! Вы поняли меня? Необходимо строжайше усилить секретность всех изысканий. О ваших потребностях, проблемах и удачах я должен узнавать первым.
  -Проблемы финансирования...
  - Теперь ваши исследования, то есть та их часть, что касается человеческого фактора, важная государственная программа. Разработки- засекретить, подать подробный финансовый план, ну и всё остальное, что полагается для открытия финансирования.
  Подберите группу самых перспективных учёных. Руководителем проекта назначаетесь вы.
   Этот серьёзный разговор между серьёзными людьми имел место в то самое время, когда Егор Стоев увлечённо рассказывал жене о своём открытии.
  - Ника, ты понимаешь, такой победы изнывающее от страха неминуемой смерти человечество ещё не знало! Я подарил людям бессмертие! Бессмертие! Люди должны молиться на меня!
  -А ты не думаешь, что они тебя проклянут?
   Стоеву показалось, что он ослышался. Взглянув на жену Егор увидел, что Ника явно не разделяет его эйфории.
  -Почему?- растерянно спросил он.
  - Сколько людей в состоянии прокормить наша планета? В интересах эволюции должны рождаться дети. Смерть от старости - механизм саморегулирования, который природа использует для обновления жизни. Знаешь, в Библии вполне определённо сказано о том, что когда Земля только начала заселяться и людей на её просторах не хватало, жили они куда как дольше, чем мы теперь. Думаешь- это случайность?
  - В природе всё закономерно.
  - Вот и я о том же. А ты своим открытием можешь навлечь на человечество невиданные доселе напасти. Земля найдёт способ очиститься, больше чем выдюжит, она на себе не понесёт.
  - Ника, если мы смогли ЭТО, неужели не справимся с любой задачей попроще?! Неразрешимых проблем нет. Я теперь точно это знаю. И не спихивай меня с небес на землю. Мне, знаешь ли, здесь понравилось.
  - Мягко на тучке?
  - Угу. И не ехидничай. Поздравь меня лучше. Такой день, Ника! Значимый для всего человечества день.
  - Да не получит человечество твоё чудо- лекарство!
  - Я уверен, я не ошибся в расчетах.
  - Егор, в расчетах - нет, а в людях? Ты создал самое страшное оружие насилия одного человека над другим, отнял то единственное, что уравнивало всех и каждого. Теперь не только в жизни, но и в смерти мы станем не равны. Где взять сил и смирения, что бы вынести мысль о том, что вот этот негодяй и вот это ничтожество получат вечность, а ты, если жаждешь вымолить у них десяток- другой годков, должен стелиться под них, пресмыкаясь и прислуживая. Об этом ты подумал, Егор!
   -Нет. Я учёный, я ...
  - Ты учёный, конечно,- Ника подошла к мужу, обняла.
   В комнате повисло тягостное молчание. С небес на землю падать тем больнее, чем выше рискнул взлететь!
   Не то, что бы Егор Стоев согласился с Никой. Нет, он так, как она не думал. Но зерно сомнения в его душу жена заронила.
  .
   С того памятного дня прошло три месяца. За это время в институте многое изменилось. Круг лиц, допущенных к экспериментам, значительно сократился. Их переселили в новую лабораторию, выдали спец.пропуска. Новое оборудование предоставили такое, что учёные не сразу пришли в себя от радости и удивления.
   Ученые из их прежней группы, что к новому проекту допущены не были, занялись получением патента и подготовкой к промышленному производству глазных капель и прочих ветеринарных средств.
   Пресса сообщила об удачных экспериментах в области изучения механизма старения и об успехах в лечении старческих болезней у животных, которым удалось вернуть слух и зрение. А вот о возможности остановить старение людей лишь слегка обмолвились. Может быть, когда-нибудь...
  Прочитав статью в журнале о своём открытии, такую осторожную, с намёком на радужные, но ещё очень далёкие для человечества перспективы,Стоев мысленно возмутился. Вот же они, коричневые волшебные шарики,чудо-таблетки способные подарить бессмертие! Но, вспомнив их с Никой разговор,высказывать недовольство начальству не стал. И правильно сделал. Потому что тех, кому на это ума не хватило, из группы под разными предлогами убрали.
  Стоев изобразил полнейшую отрешённость увлечённого работой учёного. Он обсуждал с коллегами проблемы клеток, связанные с активными формами кислорода, который повреждает ДНК митохондрий , чем провоцирует клетку на апоптоз (самоубийство), и ни о чём более не говорил, с головой погрузившись в науку, весь отдавшись проводимому эксперименту.
   Два года промелькнули незаметно.Это было время серьёзной работы и не менее серьёзных размышлений. Дело двигалось вперёд. Может не так быстро, как хотелось, но стабильные результаты радовали. Стало очевидным, что биологические часы, подвергшихся воздействию препарата людей, начали обратный отсчёт. Происходило невозможное: их организм не просто больше не старел, он молодел!
   Егор радовался успеху. Но радость, почти достигшего цели учёного, отравляла неподвластная ему тревога. Всё больше он задумывался о дальнейшей судьбе своего открытия. Рассуждения о том, что наука над моралью, казались всё более вздорными, неправильными и даже преступными. Подходил к концу богатый на потрясения 1991 год.
  
  
  
   'Не приведи вас Бог жить во времена перемен!'- так, или почти так сказал давно кто-то из мудрых. Егор не помнил кто именно, но, увы, имел возможность на собственном горьком опыте убедиться в справедливости этих слов.
   Вот уж точно, нет ничего вечного. Ещё вчера никто и предположить бы не мог, что Союз Советских Социалистических республик доживает свои последние дни. Жестко структурированная государственная машина, которой, казалось, не может быть износа,
  развалилась в одночасье.
   Стоеву горько было видеть, как рушится великая держава, увлекая за собой тех, кто послабее, кто всегда надеялся на 'руководящую руку партии'. Народ, не привыкший сражаться за место под солнцем, расталкивая ближних локтями и дубинками, был вынужден приспосабливаться к новым условиям. Перед людьми стояла задача не потеряться, выстоять, выжить. Не всем оказалось по силам найти свое место в столь разительно переменившемся мире.
   Времена наступили смутные. Стоевым, правда, не пришлось особо страдать, как большинству людей из их окружения. Знакомые завидовали Егору - он не лишился работы, секретная лаборатория по-прежнему хорошо финансировалась.
  - Это временное явление,- убеждал он себя и Нику, обсуждая проблему торгующих на рынках учёных. Никакое государство не сможет долго обходиться без науки и искусства.
   Но Вероника, как историк и журналист, будучи человеком наблюдательным и вдумчивым, не тешила себя иллюзиями.
  - Этот бедлам надолго, Егор. Мы переживаем сейчас период распада созданной коммунистами системы. При этом нам усиленно пытаются внушить, что Советский Союз, поправший святое святых мирозданья - частную собственность, ещё в момент своего создания был обречён на скорую гибель.
  - Ты думаешь иначе?
  - Да. Идея всегда первична. Не деньги, а добротная идеология - основа благополучия любого общества.
  - Но идеология большевиков была фальшивой!
  - Весь наш мир - одна большая иллюзия. Есть то, во что мы верим.
  - Но Сталин залил землю кровью, парализовал души страхом.
  - Всё так. Но его боялись все. Неприкасаемых не было. И это как то уравнивало.
  - Ты оправдываешь тоталитаризм?!
  - Нет. Но есть такая фраза 'и джины строят храм'.
  - Ну да, оборотная сторона добра есть зло, а в любом плохом всегда отыщется позитив.
  - Нравится нам это или нет, но именно так всё и есть. Вот увидишь, сколько дряни всплывёт вскорости вверх, а хороших, но слабых людей - погибнет.
  - Это неизбежная цена за избавление от фальшивых истин.
   - В обществе, в котором в умы людей усиленно внедряется утопичная иллюзия всеобщего равенства, есть возможность выжить немного мнительному, совестливому, честному человеку. В других условиях он обречён на прозябание и вымирание. И пусть неуверенные в себе идеалисты создают вокруг себя массу проблем, но обществу без них, как человеку без совести, никак нельзя. Мы ещё будем с сожалением вспоминать о наивной и щедрой доброте людей, утраченной с гибелью усердно проклинаемого сейчас всеми государства. Кто поднимется и станет вскорости недосягаем, а благодаря огромным деньгам ещё и неприкасаем? Уверенный в себе нахал, перед которым весь мир в долгу. Он в любой ситуации не пропадёт, сумеет обеспечить себе наилучшие условия для существования. Он возьмет желаемое, легко и естественно, не задумываясь о том, что посягает на чужое, искренне считая, что для окружающих оказать ему услугу так же приятно, как ему её получить.
  -Ника, мне кажется - ты преувеличиваешь.
  -Если бы, Егор. Не верю я, что нас ждет что-то хорошее. Строить всегда сложнее, чем ломать, в особенности, когда каждый тянет одеяло на себя, ничуть не заботясь о других.
  Время, когда в обществе резко возрастает количество замкнутых на себя индивидуумов, и есть начало предсказанного Библией апокалипсиса.
  
   Такие вот разговоры с женой не добавляли Егору оптимизма. Внутренний конфликт между позицией учёного, всецело погружённого в науку, и тем, как воспринимала мир, не лишенная идеализма душа Стоева, был болезненным и весьма изматывающим.
   Стремясь отрешиться ото всего, что не имело отношения к его открытию, Стоев дни и ночи проводил на работе. Он уже буквально валился с ног от ставшей привычной, всё накапливавшейся усталости. Но какое это могло иметь значение в сравнении с тем эффектом, которого удалось достигнуть. Чудо-таблетки явно делали своё дело. Теперь требовалось добиться того, что бы доза воздействия стала минимальной, а результат как можно более продолжительным. Нельзя же, право, каждое утро начинать с таблетки! Сколько же тогда их понадобится!
   Сколько? Да не много! Даже и при таком раскладе - не много. В том, что его открытие станет достоянием избранного круга людей, Егор Стоев уже не сомневался. Не осчастливить ему человечество! А как мечталось! Какая там благодарность облагодетельствованных людей, не проклинали бы! Ведь он один из тех, кто создаёт особую касту избранных. И если бы достойнейших! Достаточно включить ненадолго телевизор, что бы содрогнуться от страшной истины, глядя в бессовестные лживые глаза самовлюблённых кандидатов на бессмертие.
   ***
   Человек предполагает, а Бог располагает. Стоев рассчитывал через месяц завершить ряд очень важных опытов, а вместо этого оказался сам в роли подопытного.
   Егор, как обычно, пришёл на работу раньше всех. Он любил утреннюю тишину, когда никто не мешает сосредоточиться. Именно ранним утром чаще всего новые идеи приходили ему в голову.
   Стоев переступил порог лаборатории, прикидывая с чего бы лучше начать рабочий день, но внезапно ему сделалось дурно. Голова закружилась, потемнело в глазах, и он медленно стал оседать на пол, теряя сознание.
   Егор лежал на входе в лабораторию бесчувственный, почти мёртвый, когда, где то через час, на него наткнулись сотрудники. Учёный был срочно доставлен в больницу.
   Врачи обследовали Стоева. Все анализы оказались в норме. А вот давление по непонятной причине резко упало и его никак не удавалось поднять. Даже дышал Егор с трудом. Он ничего не хотел, и ни о чём не думал. Тело его стало вялым и непослушным.
   -Боюсь, Иван Федорович, это надолго,- доктор беспомощно развел руками.
   Профессор Бутов устало прикрыл глаза, сказал потерянно:
  - Он ведущий учёный возглавляемого мной очень важного правительственного проекта.
  - Мы сделаем всё возможное, но вы не хуже меня знаете - возможности медицины ограничены. Не всесильны мы!
  - Как некстати. До чего же не вовремя.
  - Болезнь- дама капризная, она ни с кем и ни с чем считаться привычки не имеет. Вы уж простите, но у меня обход.
   Ивану Федоровичу Бутову ничего не оставалось, как раскланяться с несговорчивым светилом от медицины. Где тому было понять все, связанные с отсутствием Стоева, трудности и проблемы, навалившиеся на заведующего сверхсекретной лабораторией.
  Без Стоева проект дальше двигаться не мог. А, говорят, незаменимых людей нет!
  
  
   ***
   Непонятная болезнь Стоева не желала отступать. Ника места себе не находила. Взяв отпуск, почти всё время проводила рядом с мужем. Врачи запретили его волновать, а Егор упорно стремился любой разговор перевести на больную для него тему.
  - Я словно стою на распутье, -однажды сказал он.- И не могу, понимаешь, не могу сделать следующий шаг?!
  - Даже пустячный выбор напрягает, - устало усмехнулась Ника. - А в твоём случае он неподъёмный. Я это понимаю, Егор.
  - Хотел бы я его избежать.
  - Ты справишься. Я в тебя верю.
  - Невыносимо предавать мечту.
  Ника промолчала. Она понимала, что свой выбор Егор уже сделал, хотя всё ещё не готов его принять.
  
  После ухода Вероники Егор принялся перебирать принесённые женой журналы. Наткнулся за публикуемый в 'Новом мире' '1984' Джорджа Оруэлла. Зацепило с первых страниц. Хотя, читать было мерзко и страшно. Тоталитарное насилие над личностью претило свободной душе Строева. Уинстона Смита сломали. Егор Строев подобной участи для себя не желал.
   Заснул Егор в прескверном настроении. А ночью...
   Она пришла и присела на край его больничной постели. Егор сразу понял, кто навестил его, и расплылся в улыбке, и потянулся к ней всей сущностью своей. Она была так безумно прекрасна - его Мечта. Выстраданная, взлелеянная им, она была совсем рядом. Мечта не отстранилась, когда Егор протянул к ней руку, позволив прикоснуться к себе. Так и должно было быть, ведь он достиг её. И теперь настало время для осознания достигнутого.
   -Ты хочешь знать, как изменится преображенный тобою мир? Зачем? Не всё ли тебе равно? Я здесь. Я рядом. И только это имеет значение. Насладись сполна этим мигом. Ты шёл к нему долго и трудно. Ты оказался достоин меня. И вот я здесь. Так радуйся же, человек! Что смущает тебя, что тревожит?
  - Это я.- раздался тихий усталый голос.
   Стоев увидел ещё одну посетительницу, что сидела у него в ногах. Голова её была слегка опущена, но спину и плечи она держала прямо. В ней не было присущей Мечте беспечной лёгкости. Она была серьёзна и строга. Егор ясно ощущал исходящую от гостьи недюжинную силу.
  - Ты моя Совесть.
  -Да. Ты хотел заглянуть мне в глаза. Ну что же, смотри.
  - Не делай этого!- лёгкие ладони встревоженной мечты опустились Егору на веки.
  - Мне уйти?
  -Нет!
  - То, что ты увидишь, не принесёт тебе радости,- предупредила Совесть.- Такое знание может тебя убить.
  - У меня, похоже, нет выбора. Неведение уже убивает меня.
  - Я помогу,- сказала Мечта.- Ты отдал мне столько сил. Я поддержу тебя, когда станет невмоготу.- И она, чуть помедлив, убрала ладони с его готовых УВИДЕТЬ глаз.
   ***
  Седая щупленькая старушка держала в руках только что полученную пенсию.
  - За газ, свет, воду,- несколько шуршащих купюр легли перед ней на стол.
  - А это Асеньке на лекарство, - ещё одна тонюсенькая стопочка возникла рядом с первой. Бабушка с тоской посмотрела на неё, потом на деньги, зажатые в руке, вздохнула и положила на тоненькую стопочку ещё две банкноты.
  - Ничего, как-то проживу, много ли мне старостью надо.
  Из спальни вышла её невестка с трёхлетней девочкой на руках.
  - Мы пойдём уже, мама.
  - На вот, возьми,- протянула старушка деньги.- Добавишь Асеньке на таблетку.
  Молодая женщина посмотрела на деньги, на свекровь. Ей очень не хотелось их брать.
  - А как же вы?- тусклый невыразительный голос дрогнул, глаза упрямо продолжали смотреть на зажатые в старухином кулаке деньги.
   Не могла она их не взять! Жизнь для их солнышка Асеньки предлагала сейчас свекровь.
  - Бери!- прикрикнула старуха.
  - Спасибо, мама.
  - Идите уже, пока не стемнело. Деньги-то спрячь получше, не дай Бог потеряешь или кошелёк кто вытащит.
   Невестка не стала спорить. Сунула деньги в карман блузки, застегнула пуговицу. Поверх блузки- вязанная кофта. И Асеньку прижала к себе с той же стороны.
  Нет, до денег почём зря не доберутся. Завтра у мужа зарплата, если добавить к ней свекровины деньги, как раз хватит на одну таблетку для дочки. А на то, что она вчера получила, они проживут. Ей ещё за уборку доплатят. Может и мужу где-то повезёт подработать.
   Когда родилась Асенька, они на семейном совете решили, что ни за что не отдадут её смерти. Им не так страшно будет самим стариться и умирать, зная, что их девочка будет жить всегда. Одна таблетка в месяц, если регулярно принимать её в первые двадцать лет жизни, делает организм устойчивым к старению.
   Там, в богатых кварталах, куда попасть можно только по пропускам, совсем нет стариков. Совсем. Но и малышей тоже почти что нет. Детей вообще мало рождается. На неё смотрят с завистью, когда она с дочкой выходит погулять.
   Ася вырастет, устроится на работу и получит право на одну таблетку в год. Если не упустить время сейчас, в детстве, ей этого хватит, чтобы не состариться никогда.
   ***
   .
   В дверь вежливо постучали. Выдержав небольшую паузу, Президент соизволил дать разрешение войти. Пора было и о хлебе насущном подумать.
   Ему прислуживали ненавязчиво, умело угадывая его невысказанные желания. Ещё бы, угождая ему, они получали шанс возвыситься и упрочить свое материальное и социальное благополучие. Но главное - в его воле было оставить их в касте избранных или вышвырнуть вон. И пусть тогда горбатятся за одну таблетку в год, которая способна лишь процентов на десять восстановить износ организма.
   А всё-таки, как замечательно он всё устроил в своём государстве! Никто не чувствует себя обделённым, а это главное.
  -Таблетки от старости каждому гражданину!- свой предвыборный лозунг он претворил в жизнь.
   А почему бы и нет? Его вымирающему государству перенаселение не грозит. Дольше живут - больше работают. А главное, не так обидно. Всем же? Всем! А кому больше, кому меньше, это уже от твоей социальной значимости зависит. Закон гласит: кто важен для общества, получает повышенную норму таблеток бессмертия. А кто определяет важных и достойных? Разумеется он, господин Президент.
   Допивая вторую чашечку ароматного кофе, Президент откинулся на спинку удобного кресла и удовлетворённо хмыкнул. Он любил поразмышлять об установленном им порядке. Совсем не плохо всё задумано. Работает его идейка-то. Да ещё как. Все спокойны и не ропщут. Страх лишиться новогодней таблетки действует безотказно. Где недовольные? Кто готов высказаться? Хотя дураки, конечно, встречаются. Как же без них, правдоискателей? Но единицы погоду не делают.
   Вот они у него все где! Президент с силой сжимает кулак, испытывая при этом физическое удовольствие. Кто сказал, что трудно быть Богом? Глупейшее утверждение. Сопливая щепетильность давно вышла из моды. Пыль под ногами следует топтать!
   От вседозволенности так упоительно кружится голова. Что может быть слаще, чем власть? Только власть бесконечная. Свою он никому не уступит, никогда не отдаст.
  
   ***
  
   Двое мужчин, один лет сорока, другой на пару десятков годков моложе, сидели за столом. Перед ними стояла уже на половину опустошённая бутылка дорогого коньяка, на фарфоровом блюдечке желтел тонко нарезанный лимон, розовела ветчина, приятный натюрморт дополняли оливки и маслины.
  - Ничтожество! Наш президент - развратное подлое ничтожество,- сказал, ставя на стол пустой бокал, молодой человек.
  -И к тому же бессмертное, почти вечное, - согласился мужчина постарше.
  - До этих проклятых таблеток,рано или поздно, ему пред Божьим судом встать бы пришлось. А теперь? Я бы их всех, весь их 'закрытый квартал' к стенке поставил. Если бы мы всем миром поднялись...
  - И что потом? Смена элит без смены принципов и морали. Нет уж. Что эти, что другие - мне всё равно. От того, что на моих костях другой Бессмертный на трон взберётся, мне легче не станет. С этим - свыклись уже, приспособились.
  - Нужно же что-то делать. Ведь есть же, пусть ничтожный, но шанс на лучшее. Стране нужны перемены.
  - Мне- нет. До добра они не доведут.
  -Да ты просто боишься потерять , что имеешь!
  - А зачем мне терять? Я тоже жить хочу. А власть пусть сама с собой разбирается. Мне до неё дела нет.
  - А ей до тебя?
  - Я налоги плачу. Законы соблюдаю. Разойдёмся, не столкнувшись, как-нибудь.
  - Ты-то себе добавочную дозу прикупишь. А как быть большинству? Для них её цена неподъёмна! Те, у кого есть дети, и не живут вовсе, выживают, всё отдают ради ежемесячной дозы для ребёнка. Из месяца в месяц, двадцать лет! Ты понимаешь, каково это?!
  - Не кипятись. Они сами так решили.
  -А ты? Ты бы не сделал это для своего ребёнка?
  -У меня нет детей.
  - Ну, зачем продавать таблетки по таким заоблачным ценам?!
  - Вопрос риторический. Сам знаешь зачем.
  -Знаю! Знаю, от того и тошно так!
  - Ты ещё слишком молод и от того горяч.
  - Я останусь таким навсегда. Родители постарались. Вывернулись на изнанку, но подарили сыну бессмертие. Только как мне теперь жить, жить и видеть, что они с собой ради этого сотворили?
  - Тебе не изменить порядок вещей.
  -Как знать. Есть у меня одна догадка. Лет за десять я её проверю, и вот тогда поглядим.
  - Ты это о чём?
  - Забудь. Наливай, что ли? Мы же напиться собирались.
  - Напиться я хочу. А от мировых проблем ты меня уволь. Давай о музыке поговорим, о тенденциях в литературе порассуждаем. О бабах, наконец! О политике - не хочу. Тошно.
  
   ***
   Они смотрели друг на друга в упор. Взаимная ненависть, пронизывающая обоих, была так сильна, что слепила им глаза, мешала дышать.
  - Ты, как ты посмел?!
  - Что, Президент, было страшно?
  -Дурак! Это тебе должно быть страшно. Это ты сейчас станешь пылью у моих ног.
  - Человека в пыль может превратить только он сам. Я навсегда останусь для тебя загадкой.И страхом. То, что не смог я, смогут другие. Рано или поздно, но смогут. Моя догадка оказалась верна. Ещё век, другой и твоей власти придёт конец.
  -Что за чушь ты несёшь?
  - Свою тайну я унесу с собой. Ещё не время. Но знай, твоя жадность обернётся для тебя погибелью. Уже обернулась.
  - Говори!
  Спокойный ,насмешливый взгляд в ответ.
  -Говори! Говори!
   Президент с остервенением бил и топтал поваленного на пол мятежника.Но тот упрямо молчал и, пока дышал, насмешливо кривил разбитые в кровь губы. Даже в его остановившемся, остекленевшем взгляде отражалась всё та же насмешка. И знание. Опасное знание, которое позволило этому бунтовщику сплотить вокруг себя так много людей.
  - Не сказал ты, скажут другие,- Президент брезгливо пнул ногой уже мёртвое тело. - Ты глупец. И угрозы твои - пустое. Власть умеет себя защищать.
   ***
  - Их всех убью,- шептал Егор в горячечном бреду.- Запретят продавать таблетки детям... Обмен веществ другой... Организм успевает перестроиться и закрепить программу ...навсегда. Он понял. Проверил на себе.... Десять лет без таблеток. А изменений нет... Настоящее бессмертие. Не позволят. Не управляемые не нужны. Их всех убьют... Власть умеет себя защищать.
   Прохладой дышали её ладони:
  - Ещё есть время всё исправить,- сказала Мечта.
  - Поздно,- всхлипнул, выплывая из пелены отступивших видений, Егор.
  - Не произноси больше этого слова!- потребовала Мечта.- Почувствуй в себе силу. Я никогда не оставлю тебя.
  - Ты просто должен,- голос Совести был бесстрастен и строг.
  - Должен...Да, должен! Смогу ли?
  - Спи,- велела Совесть.- И пусть будет сон твой без сновидений.
  - Пусть принесёт он тебе покой и выздоровление. Спи, - коснулась сомкнутых глаз Егора целительным поцелуем Мечта.
   ***
  - Есть Бог на Небе. И он сжалился надо мной,- шептал Иван Федорович Бутов, радуясь тому, как быстро пошёл на поправку Стоев. -Месяц псу под хвост! А с меня ведь спрашивают, требуют. Слава Богу, Егорушка выжил. А ведь совсем плох был. Три дня в себя не приходил. Бредил. Ну, да теперь всё наладится. Всё будет хорошо. Обязательно будет.
   Знал бы Иван Фёдорович, что ждёт его впереди, так бы не радовался. Егор Стоев вышел на работу, но был нацелен уже совершенно на другую задачу.
   Когда Стоев решился вмешаться в ход эксперимента, пробные образцы таблеток от старости успешно испытывались на людях. Одна таблетка, принятая раз в месяц, позволяла без страха смотреть в будущее.
   Основательно всё взвесив и продумав, Егор решил пойти к намеченной цели самым простым путём.Смешав мел с витаминами, он изготовил партию нейтральных таблеток и подменил ими настоящие. Так он добыл и спрятал в тайнике первую сотню волшебных горошин.
  Сил и надежд на борьбу со смертью Стоев потратил столько, что горькой несправедливостью по отношению к самому себе было бы не воспользоваться плодами многолетнего труда. Он не мог принести в мир своё изобретение, но считал себя вправе лично воспользоваться достигнутым.
  Шло время, запасы таблеток у Егора росли, а эксперимент начал давать сбои, наверху заволновались. Стоев перестал подменять таблетки.
  - Ну почему! Что же мы не учли?- пребывая в полной растерянности, сокрушался основательно осунувшийся Иван Федорович Бутов.
   Ему предстоял очень неприятный разговор с очень серьёзными людьми. За денежный дождь, долгое время щедро орошающий возглавляемую им лабораторию, нужно было держать ответ. За подобную пробуксовку по голове не погладят.
   Откат к исходным результатам группы людей, на которой вот уже столько времени и с таким успехом испытывали чудо-лекарство, вызвал волнение и споры среди занятых в проекте учёных. Выслушав мнение коллег, Егор сказал:
  - Думаю, организм склонен настаивать на своём, он адаптировался к внешнему воздействию, а затем выработал дополнительный механизм, способный обеспечить изначально заданный природой результат.
  - Вы действительно считаете такое возможным?!
  - Человеческий организм - загадка. Что нам, в сущности, о нём известно?
  - Не так и мало.
  -Но гораздо меньше, чем того бы хотелось.
  - Да уж. С этим трудно спорить. А ведь как всё замечательно получалось! А теперь...
  - Но мы же не собираемся сдаваться. У меня есть одна интересная идея.
   Новая идея Стоева, способная, не вызывая подозрений, свести на нет его же гениальное открытие, требовала осторожного внедрения. Ведь в лаборатории работали отнюдь не дураки. Требовалось обмануть далеко не рядовых учёных. Шаг вперёд, потом назад, и снова вперёд, очень осторожно и незаметно изменяя направление движения.
   На смену редким теперь удачам, приходило обидное разочарование. Чудесная мечта, поманив и взбудоражив, ускользнула из протянутых к ней рук. Через год эксперимент окончательно зашёл в тупик.
   В довершение всего в лаборатории случился пожар, уничтоживший всю документацию провального псевдооткрытия.
  
   ***
  
  
   Стоев понимал, что в покое его не оставят. Глупо было бы думать, что структуры, профинансировавшие Стоевский проект, легко поверят во внезапный провал успешного эксперимента. Но ведь и аргументов против него им не наскрести. Выполняя задуманное Стоев не спешил, не суетился, а главное ни с кем не делился ни своими сомнениями, ни своими планами. Всё необходимое он сделал сам, и потому надежда выждать и выжить у него была.
   Государственная комиссия ни опровергнуть, ни доказать умышленный поджог лаборатории не смогла. Сотрудников допросили раз, другой. Егора тоже вызывали к следователю. Но сомнений в его лояльности ни у кого не возникло. Время шло, не принося неприятных сюрпризов. Стоев даже позволил себе расслабиться, понадеявшись на 'авось'.
   Как оказалось - напрасно. Ведущим учёным проекта 'Бессмертие' предсказуемо заинтересовалась Федеральная служба безопасности.
  Пристальный взгляд холодно-равнодушных глаз выдержать было сложно. Стоева изучали, как букашку под микроскопом. Достаточно долго, чтобы прочувствовал всю свою ничтожность и даже не пытался хитрить. А потом указали на одинокий стул.
   - Прошу садиться, уважаемый Егор Дмитриевич.
   Егор присел на краешек предложенного стула. Солнце слепило глаза. От волнения слегка подташнивало.
   Хозяин кабинета опустился в удобное кресло, отгородившись от Егора большим массивным деревянным столом, на столешнице которого стоял дорогой органайзер и лежала закрытая серая папка.
  -Вы можете называть меня Иван Валентинович.
   И снова короткая пауза.
  - Мы возлагали большие надежды на разработки вашей лаборатории. И мало сказать, что огорчены результатами столь дорогостоящего эксперимента. И теперь я хотел бы разобраться : правительство ввели в заблуждение лживыми обещаниями или имеет место хорошо продуманный саботаж?
   Егор не дрогнул, принимая удар. Со стороны казалось, что перед властным вельможей сидит маленький, никчемный, испуганный человечек. Но уже первые слова Ивана Валентиновича вывели Егора из отупения. Так было с ним всегда: Стоев мог дрожать до и после, но не во время дела, когда требовалось быть предельно собранным и внимательным, не отвлекаясь на страхи и сомнения.
   Хорошие привычки, доведённые до автоматизма, в экстремальной ситуации спасительны. Егор внутренне напрягся, но внешне ничем себя не выдал.
  Он на миг поднял на своего визави виновато-удручённый взгляд, и снова принялся изучать пол у себя под ногами.
   - И всё же Егор Дмитриевич, каково на этот счёт ваше собственное мнение?
  - Увы, учёные предполагают, - Егор достал из кармана носовой платок и вытер слезящиеся глаза.- Это Бог располагает быть или не быть открытию.Невозможно требовать от науки твёрдых гарантий. Поверьте, всё было основательно просчитано.
  - Что же тогда определило неудачу? На недостаток финансирования вам грех жаловаться.
  - Человеческий организм - загадка за семью печатями. Для меня, как учёного, посвятившего проблеме старения всю свою жизнь, провал столь масштабного эксперимента, более чем катастрофа. Но видно Всевышнему неугодно вложить в руки человечества столь страшное оружие.
  - Оружие?!- стальной взгляд впился в Стоева.- Какое же это оружие, голубчик? Разве не достижением высшего для человечества блага были заняты мы с вами?
   Егор проговорился. Так глупо выдал себя с головой!
   Усилием воли подавив нарастающую панику, Стоев впервые за весь разговор в упор посмотрел в светло серые, почти бесцветные, не мигающие глаза своего опасного собеседника.
  - Пока эксперимент не провалился, я тоже так думал. Потом, стеная, обвинил Бога в жестокости к людям. И вдруг, словно прозрел от простой истины - Земля не прокормит нас и наше многочисленное потомство, не хватит не только еды и воды, но и воздуха.И будут войны. И эпидемии. Начнётся рукотворный апокалипсис.
  - И вы не хотите быть к нему причастным?- в голосе собеседника Егору почудилось понимание и сочувствие.
  - Не хочу.
  - И потому сорвали эксперимент, свели на нет результаты успешных опытов. Холодный, властный голос не спрашивал, он утверждал.
  - Вовсе нет. Мы, учёные, пока есть надежда, к постыдному сожалению мало обеспокоены моралью и теми последствиями, с которыми предстоит столкнуться людям, на которых обрушится наше изобретение. Учёные над моралью, добром и злом. Для них существует лишь конечная цель. Я такой же, как все. Я бы не смог этого сделать.
  - И вы готовы вновь возобновить опыты?
  - Нет. Я уже полностью выдохся. И сама идея меня больше не вдохновляет.
  - И чем же вы теперь собираетесь заняться?
  - Я ведь ещё и профессор, вернусь на кафедру, буду учить студентов.
  - Ну что-ж, учите,- легко согласился Иван Валентинович, поднимаясь с кресла.
   Они не пожали друг другу рук на прощанье. Стоев шел к двери, ощущая спиной буравящий его взгляд. Ему не поверили. За ним будут пристально наблюдать. Ему создадут видимость свободы и ударят в самый неожиданный момент. Новой встречи с этим умным опасным человеком Егору Стоеву не избежать.
  
   ***
   Дверь за Стоевым закрылась. Иван Валентинович Зотов проводил его долгим задумчивым взглядом. Интересный тип. Впрочем, по-другому и быть не могло, такое открытие совершил! А потом от него отказался. Для подобного шага, какая силища требуется! Мечтал, небось, о мировой славе, о лаврах благодетеля человечества. Кто же его вспугнул? Открыл глаза? Заставил одуматься?
   Зотов ничуть не сомневался, что эксперимент саботировали. Теперь узнал кто именно.Да никто другой и не сумел бы столь ловко все провернуть. Он ведь обвел вокруг пальца не только приставленных Зотовым наблюдателей, но и своих собратьев учёных. А это уже высший пилотаж. 'Я тебя породил, я тебя и убью!'. Чего-то подобного Иван Валентинович и ожидал, проанализировав предоставленные ему материалы о проваленном эксперименте.
   -Говоришь, Всевышний не позволил? Врешь! Ведь только благодаря Его вмешательству, твой фокус, Стоев, не удался!
   Иван Валентинович достал из внутреннего кармана пиджака пузырёк, наполовину заполненный маленькими коричневыми шариками. Задумчиво повертел в руках.
  Снова положил пузырёк в карман и, вызвав секретаря, велел: 'Принесите стакан воды'.
   Пора было принимать лекарство.
   ***
   Шло время, а Иван Валентинович Зотов в жизни профессора Стоева так больше и не объявился. Егор успокоился .Но когда его пригласили преподавать в Киевском политехе с радостью согласился. Страх гнал Стоева из Москвы. Киев казался вполне подходящим местом, чтобы спрятаться от всевидящего ока ФСБ. Люди вокруг свои, понятные.А государство другое, суверенное. Когда вспомнят о нём, не к ночи помянутые, Иван Валентинович со компанией, то дотянуться не смогут. Гражданин Украины им неподвластен.
   Стоев понятия не имел, как устроены и работают властные тайные ведомства.Что бы правильно оценить и понять происходящее, любую систему нужно знать изнутри. Егор не догадывался, что Зотов умышленно ослабил ему поводок, но из рук не выпустил.О саботаже Стоева Иван Валентинович, с дальним прицелом, решил умолчать. Зотов предпочел монопольное владение невероятным открытием. Приглашение в Киев профессор Стоев получил с подачи Зотова, рассудившего, что незачем учёному мозолить глаза его коллегам из ФСБ. Когда запас коричневых шариков у Ивана Валентиновича иссякнет, ему не составит особого труда отыскать 'спрятавшегося' учёного.
  
  
   Часть 2 (1998-2008 годы)
   Запасы коричневых шариков иссякали. Для синтеза новых, требовалась личная профессионально оснащённая лаборатория. Только в этом случае можно было гарантированно избежать утечки данных. На профессорскую зарплату такую не оборудуешь.Егор понимал, что и от собственного бессмертия ему придётся отказаться.
   Но неожиданно, эта проблема благополучно разрешилась. Стоев получил от тётки в наследство квартиру в Судаке.На вырученные от её продажи деньги он открыл косметологический салон, предлагавший пациентам широкий спектр услуг по омоложению.В стольном граде Киеве платёжеспособных клиентов, озабоченных своим внешним видом было предостаточно, так что бизнес оказался весьма доходным.
   Егор Дмитриевич был крайне осторожен. Ни о каком бессмертии он даже не заикался. Клиентам предлагались водные процедуры, массаж, аромо и фито терапия.Изюминкой салона считалось фитолечение, приготовлением травяных вытяжек для которого Стоев занимался лично в специально оборудованной для того лаборатории .Минимальной дозы лекарства от старости , добавляемых Стоевым в отвары, хватало, чтобы клиника процветала.
  Егор и сам регулярно принимал, созданный им препарат, и Нике подмешивал в питьё. Но он так и не рассказал жене, о полной успешности своего эксперимента. И даже сейчас, когда всё так удачно складывалось, что-то удерживало его от преждевременной откровенности.
   Бизнес бизнесом, но профессорскую деятельность Егор Дмитриевич не забросил.Особый мир науки подпитывал его моральные силы и насыщал информацией.
   Все свободные деньги Стоев тратил на оборудование своей лаборатории. Для работы в ней он подыскал себе двух помощников,не особенно пытливых, но старательных и аккуратных студентов-пятикурсников.
   Он успел успешно синтезировать первую порцию таблеток, когда 'грянул гром'.
   Прошлое настигло Стоева, записалось к нему на приём, пришло в его со вкусом и любовью обустроенный кабинет.
   А ведь Иван Валентинович ничуть не изменился. Годы не состарили его. Он даже как-то помолодел. Помолодел?!
  - Мы с вами оба неплохо выглядим, Егор Дмитриевич,- насмешливый голос вывел Стоева из оцепенения.
  - Сомневаюсь, что вы нуждаетесь в услугах моего салона.
  - Ещё как нуждаюсь.
   Зотов достал из кармана стеклянную бутылочку, на дне которой одиноко лежал маленький коричневый шарик.
  - Как видите, закончились, - произнёс с сожалением.
  Егор побледнел. В кабинете повисло напряжённое молчание.
   Иван Валентинович удобно расположился в кресле для посетителей. Избегая ненужных более слов, он попросту ждал, давая профессору возможность до конца осознать и принять сложившуюся ситуацию.
   Справившись с растерянностью и испугом, Стоев позволил себе расслабиться. Егор Дмитриевич откинулся в кресле и в упор посмотрел на скучающего собеседника.
  - Тема бессмертия давно закрыта и возврат к ней невозможен. Вся документация уничтожена пожаром. Больше я этим вопросом не занимаюсь и ничем не смогу быть вам полезен.
  - А я думал - обойдёмся без угроз и демонстрации силы. Вы и правда считаете, что я не отыщу для вас убедительных аргументов? Егор Дмитриевич я знаю о вас абсолютно всё, мне известен буквально каждый ваш шаг. Я просто не успел ещё поздравить вас с успешным синтезом новой партии вот этих самых таблеток.
   Зотов снова извлёк из кармана пузырёк и, вытряхнув на ладонь коричневый шарик, протянул его Стоеву.
   Тяжёлый насмешливый взгляд впился в Егора. Стоев не дрогнул. Они смотрели друг другу в глаза. И оба не собирались сдаваться.
  - А вы отчаянный человек.
  - У меня попросту нет выбора.
  - Да ладно вам, выбор есть всегда.
  - Чем жить дальше с таким грузом, лучше сейчас поставить точку.
  - И не жалко? Ведь у вас впереди - Вечность?
  - Ну, во первых, насчёт Вечности вы более чем преувеличиваете. Мои таблетки способны существенно продлить жизнь, и только. Даже Библейские патриархи не жили вечно. Всему на Земле и в космосе есть свой срок.
  - Человеческий век на сегодня слишком уж короток.
  - А зачем вам больше? И то, что дано, используется бестолково. Зачем продлять пустое бессмысленное существование? Кто дал нам на это право?
   - Я помню наш с вами разговор. И ваши аргументы. Но вы же сделали исключение для себя и своей жены. Разве нет? Или станете отрицать очевидное. Вы ведь снова занялись синтезом вот этих самых таблеток.
  - Локальное использование их не принесёт особого вреда.
  - Два-три человека в масштабах Земли ничего не решают? Согласен. Тогда почему бы вам не отнести и меня к ограниченному кругу избранных? Поймите, Егор Дмитриевич, дальше мы можем идти только вместе. Для вас, между прочим, я стану ценным приобретением и отработаю свою порцию снадобья сполна.
  - Ни за что госструктуры никакой страны не получат доступа вот к этому,- Егор резким движением вернул Зотову его последнюю таблетку.
  - Я предлагаю полную защиту от утечки информации по вашему эксперименту как частное лицо с большими возможностями.
  - У частного лица не может быть таких возможностей.
  - Бросьте. Мы с вами уже не граждане Советского Союза. Сейчас державные возможности поставлены на службу отдельных личностей, а не государства.
  - Вы легко говорите о страшных вещах.
  - Нет. Просто не спорю с обстоятельствами, а принимаю их. Решайтесь, Егор...Дмитриевич.
  - Что вы ожидаете от меня получить?
  - Ежегодно - два пузырька с таблетками.
  - Для одного человека это слишком много.
  -А вот это вас не касается. Взамен обещаю полное отсутствие интереса к деятельности вашей клиники со стороны государства.
  - Я уже не гражданин России. Украина суверенное государство.
  - И об этом вам тоже не стоит ни задумываться, ни беспокоиться. Никакое государство вас не потревожит. При условии, что вы сами не взболтнёте лишнего. И будьте внимательны к своим лаборантам. Не стоит подвергать опасности жизнь не в меру любопытных людей, при первых признаках излишней любознательности лучше вовремя указать им на дверь.
   - Вы уже даёте мне указания?
  - Мои первые шаги на новой службе. Вы ведь заключите со мной соглашение?
  - Я понял, что это моя единственная возможность жить дальше. Мне очень интересно жить, Иван Валентинович. Особенно сейчас. У меня есть всё, о чём только может мечтать человек. Но хочу чтобы вы знали - за всё, что имею, я благодарен Создателю. И не важно, что мне совершенно ничего о нём не ведомо. Если станет выбор между моей жизнью и его волей, я не стану сомневаться. Наш жестокий суетный мир не получит моё изобретение.
  - А ведь человека всегда можно прижать к стенке. Да и работать вы не сможете один.
  - Ключ ко всему у меня в голове. Самый важный этап синтеза я провожу один, без помощников и свидетелей. А помня о том, что человек слаб, я подвергся гипнотическому внушению. Мой мозг погибнет раньше, чем я выдам Его тайну.
   Зотов поднял на профессора удивлённый взгляд. Спокойные честные глаза Стоева лучше всяких слов говорили о его искренности.
   Иван Валентинович поднялся. Ему неприятно было ощущение собственной ничтожности рядом с этим незаурядным человеком.
   - До свидания, профессор.
  Стоев уловил растерянность и замешательство Зотова.
  -Он меня услышал и понял,- подумал Егор, пожимая протянутую ему на прощанье руку.
   ***
  
   Всё, что имеет начало, рано или поздно приходит к завершению. С хорошим, правда, расставаться тяжело. Так что, сколько не уговаривай себя, что спорить с судьбой бесполезно, но мозг старательно будет искать лазейку, что бы выкрутиться. Вот только Егор Стоев никогда не искал утешения в самообмане.
   Егор смотрел во след гостю, из безжалостного прошлого, с тоской понимая, что жизнь его с этой минуты более ему не принадлежит. Немного времени у них с Никой ещё есть. Запаса имеющихся таблеток хватит, что бы выторговать у Зотова несколько лет. На большее рассчитывать глупо.
   Остаток времени он посвятит жене. Увезти бы её в длительное путешествие. Нет. Надолго не получится. Зотов всполошится. Не стоит его провоцировать. А вот принимать и синтезировать таблетки больше не стоит. Что там вечность, даже обычных жалких человеческих лет ему не прожить до предельного конца. Не стоит обманывать себя. То, что известно двоим рано или поздно станет достоянием многих. Зотов не всесилен, придёт срок, и найдутся люди, которые ни перед чем не остановятся. Ставки слишком велики. Меня выпотрошат, вывернут на изнанку, добиваясь заветной цели. Всё что мне осталось - уйти без сожалений, моля Создателя о прощении. Не мне нарушать сроки и волю его. Безумный, безумный мир, почему ты не хочешь стать другим?!
   ***
   Иван Валентинович был предельно осторожен, и его контакты с учёным из Киева заинтересовали его 'коллег' из параллельного ведомства далеко не сразу.Может и вовсе никто бы не проследил их, но о том давнем эксперименте вспомнили.Проявили заинтересованность. Разыскали Стоевский след и стали за ним наблюдать.
  Появление в клинике профессора такого человека как Зотов просто не могло не привлечь к себе внимание. Но когда Зотов появился вторично!
   Поверить в то, что Ивана Валентиновича Зотова волнует омоложение, знающие его люди не могли никак. А если вспомнить о том, что провалившийся проект по достижению бессмертия в своё время курировал именно Зотов, то получался очень интересный расклад.
   Зотовым заинтересовались всерьёз. Прошлись по всей его биографии, и тут выяснилось одно очень странное обстоятельство. В то время, когда успех учёных занимающихся созданием таблеток от старости казался таким очевидным, у полковника Зотова врачи обнаружили очень опасную и довольно запущенную болезнь. Встал вопрос об операции. Но Иван Валентинович от операции отказался. К врачам больше не обращался, а при повторном обследовании диагноз и вовсе не подтвердился. Врачебная ошибка. Бывает.
   Бывает. Но наводит на определённые размышления, если учесть прямой доступ полковника к производимому секретной лабораторией препарату. Особенно если учесть, что чудо-таблетки он таки регулярно получал. Бывший руководитель проекта Иван Федорович Бутов вспомнил об этом, и ему совершенно незачем было лгать.
   За профессором Стоевым теперь тщательно наблюдали. Вот только всё оказалось впустую. Ничего необычного он в своей, сверх оснащённой лаборатории, не производил.
  Хотя иметь такое оборудование для нужд частной клиники, занимающейся пусть популярной и доходной, но ординарной практикой было более чем расточительно.
   Майор Шматов закончил когда-то химфак. Именно поэтому его и приставили следить за учёным. Он попытался было втереться в доверие к профессору, но Егор Дмитриевич отнёсся к Шматову более чем прохладно: научные дискуссии не поддерживал, домой к себе не приглашал.
   Майор поднапрягся и придумал больную жену, которую могло спасти только чудо. От роли чудотворца Егор Стоев, не колеблясь, отказался. А ведь гонорар был обещан любящим мужем ого-го какой!
   И тогда майор решил шантажировать Стоева, взяв в заложницы его жену, Веронику.Любящий муж ведь вполне мог оказаться способен на подобное безумство.
  
   ***
   Вечер вползал в дом, заполняя его темнотой, и вскоре лишь облюбованное Никой кресло стало различимо в, поглощённой мраком, комнате.
  - И где же бродит Егор?- заволновалась Вероника.
  'Абонент временно недоступен...'- А вот это на Стоева не похоже. Мобильник он никогда не отключает, батарею вчера зарядил. Что же случилось?
   Дверной звонок разорвал тягостную тишину. Ника поднялась с кресла. Она почему то не сомневалась - это не Егор. Открывать дверь отчаянно не хотелось. Но неведение пугало ничуть ни меньше, чем плохие вести. Вероника сделала над собой усилие и повернула ключ в замке. У порога стоял незнакомый мужчина лет тридцати пяти. Он изобразил на лице приветливую улыбку, при этом внимательный взгляд его, скользнув по напряжённой Никиной фигуре, цепко впился в её побледневшее лицо.
  - Меня послал к вам Егор Дмитриевич.
  - Врешь,- подумала Ника, продолжая молча смотреть на незнакомца.
  - Вам нужно приехать к нему в лабораторию. Я отвезу вас, Вероника Андреевна.
  - Что с ним случилось?
  - Ну почему сразу'случилось'? Хотя, вы правы, возникла одна проблема, требующая вашего присутствия.
  - Хорошо,- Ника не стала спорить.
  А вот в дом впускать незваного гостя она не собиралась.
  - Вы на машине?
  - Конечно.
  - Подождите меня в ней. Я сейчас спущусь, - и она захлопнула дверь, не оставляя возможности ей возразить.
   Незнакомец тихо выругался. Помялся у порога. А потом Ника услышала его удаляющиеся шаги.
  -А теперь нужно подумать. Егор никого не присылал, это ясно. Но Стоев явно во что-то вляпался. И даже понятно во что, в 'бессмертие', конечно. Глупо было надеяться, что её мужа оставят в покое. Ну и что мне делать? Сейчас я поеду с этим типом, а потом Егор, спасая меня, примет любые их условия. Улизнуть? Получится ли? Ну, попытаться-то можно.
   Вероника порылась в ящике комода. Достала парик. Облачилась в старенькие потрёпанные джинсы и просторную бесформенную блузку. Ярко подвела глаза. Сама себя узнала с трудом. Подошла к двери, прислушалась.
   Нет. Не так. Лучше через мою лоджию на Лизину, что бы выйти из другого подъезда. Обычно дверь лоджии Лиза до морозов не закрывает.
   Перебраться на соседнюю лоджию труда не составило. Уже заходя к соседке в квартиру, Ника услышала резкий требовательный звонок в свою дверь и похвалила себя за осторожность.
   Лиза была дома, шумела вода на кухне, и противный голос неизвестной Нике певички громко мучил незатейливую песенку. Ника закрыла дверь на лоджию, чтобы не облегчать преследователям жизнь и не наводить их на ненужные размышления, и проскользнула в прихожую.
  - Привет, подруга, что это у тебя входная дверь не заперта? Ждёшь кого? - стараясь перекричать телевизор, позвала соседку Вероника. Первым на звук её голоса выскочил старый Никин приятель русский спаниель Бим и залился приветливым лаем. Вслед за ним появилась растрёпанная Лиза, держа перед собой мокрые руки. Пожала плечами.
  - Что, не закрыла, да? Привет, Никусь. Хорошо, что зашла. А я тут посуду собралась мыть. Ты проходи. Сейчас чаёк сообразим. Тебе зелёный?
  - Да я, вообще-то, тороплюсь. Зашла отдать тебе ключи. Цветы поливай, пожалуйста.
  - Куда на этот раз?
  - 'Дан приказ ему на запад'. Во Львов на недельку.
  - Где б себе такую работёнку найти. Ужас, как путешествовать люблю.
  - Зря завидуешь. Мчусь в неизвестность с первого пинка, и никто не спрашивает - могу ли. До Егора не дозвонилась, а поезд через час.
  - Так он не знает?
  - Не знает. Ты ему, когда увидишь - передай, что я в срочной командировке, при первой возможности с ним свяжусь. Не волнуется пусть.
  - Скажу, конечно. Погоди минутку. Я тебя провожу. Мне всё равно Бимку выгулять надо.Ишь, настырный какой, дверь собой загородил. Он уже с полчаса как на улицу просится.
  - Только в темпе.
  - Один момент.
   Выйдя из подъезда Ника остановилась, чтобы повесить сумку на плечо, при этом успела разглядеть черный джип перед своим подъездом и водителя в нём. Вот как, их оказывается двое, хорошо, что она спустилась по чужой лестнице, и что Лиза с ней - это тоже хорошо.
   Чмокнув в щёку подругу и потрепав по холке рвущегося с поводка Бима, молодая женщина свернула за угол и поспешила к автостоянке. Егор недавно подарил ей машину, хорошенький такой синий 'жучок'. Мысль воспользоваться автомобилем была рискованной, но если повезёт, она выиграет время. К счастью путь к машине оказался свободен, очевидно от жены Стоева просто не ожидали подобной прыти.
   'Жучок' мчался по ночным улицам, унося свою хозяйку в неизвестность. Не сошла ли она с ума? Что, если все страхи - плод её больной фантазии, и Егор, и правда, ждёт жену в лаборатории. Но зачем? Она безумно далека от его науки. И этот тип! Никогда бы Стоев не приблизил к себе такого, а уж тем более не послал бы за своей женой. Журналистское чутьё на людей и на опасность у неё безошибочное. Нет, не зря она удирает. Хорошо бы ещё знать - куда именно.
   ***
  - Вот это - опоньки!- Шматов сам открыл дверь, которую упрямо отказывалась открыть ему негостеприимная хозяйка, и теперь никак не мог понять, куда же она подевалась?- Исчезла баба! Но из квартиры она не выходила. Прячется где-то? Но где здесь можно спрятаться?! Или удрала? Идиот! Видел же, что вспугнул её. Но как она выбралась? Может через лоджию? Отчаянная сука! Гоняйся за ней теперь по всему Киеву. Где её искать, мать твою!?
   Забравшись на соседнюю лоджию Шматов заглянул в квартиру, прислушался. В комнате никого не было. Дверь лоджии оказалась закрыта на нижний шпингалет. Плохо, так ему в квартиру не попасть! 'Я тебя всё равно достану! Тебе ли со мной тягаться?'-зло думал Шматов, слетая вниз по лестнице. Входя в Лизин подъезд, он видел выгуливающих собаку женщин, но прошёл мимо, не приглядываясь. Охота начата на одну, и две и более его сейчас не интересовали.
   ***
   Шматов позвонил раз, другой. Никто не спешил ему открывать, да и вообще за дверью было абсолютно тихо. И тогда он решил впустить себя в квартиру сам. С несложным замком Шматов справился за минуту, но уже в прихожей понял, что напрасно пришёл сюда. В квартире, и правда, никого не было. Выйти через входную дверь майор не успел. Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа заставил его метнуться к лоджии. Он прикрывал за собой дверь, когда услышал собачий лай и успокаивающий животное женский голос. Майор замер, а потом выругался так, что самому впору было покраснеть. Он и покраснел - от злости на себя! Она же стояла в паре метров от него! Профессиональная память услужливо восстановила всё в малейших подробностях.
  Длинные волосы взамен стрижки ничуть не смутили его. Парик надела. И хотя во дворе было темно, и стояла она к нему спиной, но в том, что это была жена Стоева, майор Шматов теперь ничуть не сомневался.
   Преодолев соблазн расспросить с пристрастием Вероникину подругу, Шматов перебрался на Стоевскую лоджию и оттуда в их квартиру.
   Скорее всего дамочка ничего не знает, - рассуждал он, аккуратно, но очень тщательно осматривая жилище Стоевых, - а если и знает, то столкнувшись с незнакомцем, неизвестно как очутившемся в её квартире, добровольно откровенничать не станет.
  А при сложившихся обстоятельствах подымать шумиху совсем не стоит.
   Ну, и что же теперь делать? Выкрасть профессора не проблема, но ни слабохарактерным, ни робким Егор Стоев не был. Шматов неплохо разбирался в людях и понимал, что к этому крайнему средству, пока не испробованы все прочие, прибегать не стоит. Слишком большую ценность представлял из себя этот человек. Заставить его говорить правду можно, но на что он потом окажется годен?
   - Как же я оплошал? Недооценил шальную девку! Теперь профессор насторожится.
  Но ведь он не сможет догадаться об истинной подоплёке происходящего. Понять всё, как оно есть, у Стоева однозначно не хватит ни информации, ни воображения.
   - Я подожду. Стану незаметным. Пусть Егор Дмитриевич успокоится. Время хоть и поджимает, но цена вопроса велика. Дело не терпит поспешности и суеты.
  
   ***
   Мобильный телефон Стоеву подарила жена, и он им дорожил. Когда , перед уходом с работы, Егор так и не смог отыскать свой мобильник, он не на шутку расстроился.
  -Где же я мог его положить?- профессор упорно продолжал бесполезные поиски, пока к нему в кабинет не зашёл лаборант Валера:
  - Егор Дмитриевич, я вам дозвониться не смог. Что с вашим телефоном?
  - Да я и сам бы хотел знать, что с ним. Или, точнее, куда это он мог подеваться?
   Стоев взял принесённые ему бумаги и какое-то время внимательно их изучал. Потом пошел вместе с Валерой в лабораторию.
   Освободился он через час. Уже сидя в машине, подумал, что Ника, должно быть, волнуется: мужа нет дома дольше обычного, и телефон его не отвечает. Порывшись в бардачке, Егор достал свою старенькую мобилку, в памяти которой хранилось столько важной информации, что он предпочёл не переписывать её на новый телефон, а иметь под рукой ещё и этот.
   - Ника, это я.
  Услышав голос мужа, Вероника облегчённо вздохнула. Слава Богу - объявился!
  - Привет. Ты с чьего телефона звонишь? Куда свой подевал?
  - Потерял я его.
  -Да? На тебя не похоже. Может, кто позаимствовал?
  - Да я весь день - в кабинете да лаборатории. Заходил ко мне, правда, один скользкий тип, но человек он солидный - смешно думать, что мог позариться. Ладно. Я скоро буду. Готовь ужин.
  -Егор, а я не дома. И тебе лучше туда не ехать.
  -Не понял. А где же ты?
  - Не важно. Ты хочешь поохотиться на косуль и кроликов?
  - Я не люблю охоту, Ника.
  -Я тоже. В особенности, когда охотятся на меня.
   Егора словно ударили. Он вздрогнул, понимая многим больше, чем могла сказать ему жена.
  - С тобою всё в порядке?
  - Да. Так как насчёт косуль и кроликов? Но предупреждаю - я не умею готовить дичь.
  - Я помню. Вот устрицы ты готовила неплохо.
  - Приехать сможешь? Час времени у тебя ещё есть. Если не успеешь - встретимся уже там.
  - Я успею. Подъеду-отзвонюсь.
  - Я тебя люблю, Егор. До встречи.
   Ника выключила мобильник и припарковала машину возле вокзала. До отправления поезда на Симферополь оставалось чуть больше часа. Она купила два билета в спальном вагоне. И стала ждать мужа.
  
   ***
   Егор заметил, что за его машиной следят. Заметил потому, что был уверен в слежке и очень придирчиво смотрел на дорогу позади себя. Он не спешил войти в здание вокзала - дождался, когда выберется из авто приставленный к нему наблюдатель, и не выпуская его из поля зрения, прошёл к кассам, встал в очередь и минут через тридцать купил один билет до Москвы.
   Шматов, потерпев фиаско с Вероникой, справедливо рассудил, что где муж,там и жена рано или поздно, но объявится, и приказал своим людям следить за профессором. Когда же ему доложили, что Стоев поехал в направлении вокзала, Шматов, радуясь удаче, похвалил себя за сообразительность. Задача упрощалась до крайности. Убегаешь? Удачи! Прячься, милая. Ты успокоишься, расслабишься, и возьмём мы тебя тёпленькую 'без шума и пыли'. Это ты хорошо придумала убраться подальше от Киева. Мало ли чего в чужом городе с человеком случиться может?!
   -Валерий Сергеевич, он взял один билет до Москвы. Отправление поезда через три часа. Пошёл в бар. Кофе пьёт.
   - Понятно,- Шматов усмехнулся. - Проверь, в течение последних двух часов поезда до Москвы уходили?
  -Проверил уже. Был поезд. Сорок минут назад отправился.
  - Так. С Москвой я свяжусь. Их там встретят. А ты возвращайся. Нечего на вокзале без толку торчать.
   Егор Стоев не спеша пил кофе, краем глаза наблюдая за своим соглядатаем. Он выждал ещё минут пятнадцать после его ухода и, только потом, купив две плитки чёрного шоколада и бутылку дорогого коньяка, вышел на перрон.
  - Я прибыл. Вагон?
  - Третий. Через пять минут отправление.
  - Не волнуйся. Скоро буду.
   Хорошо бы не волноваться, да не получается. Ника безрезультатно пыталась справиться с неприятной дрожью во всём теле. Трясло так, что зуб на зуб не попадал.
  - Наконец-то! - Ника вцепилась мужу в руку, потянула за собой.
  - Подымайтесь, проходите в вагон,- велел проводник.- Отправляемся.
   Через пару минут состав мягко тронулся, за окнами поплыл удаляющийся перрон Киевского вокзала.
   За закрытой дверью купе Егор отпаивал жену коньяком. Вероника послушно глотала обжигающий горло напиток и, жуя шоколад, рассказывала мужу о своих приключениях.
   А потом пришла очередь Стоева говорить. И он поведал Нике всё с самого начала и обо всём.
   ***
  
  - Помнишь Дубровского?- прервалзатянувшеесямолчаниевопросВероники.
  - Нашего историка?- удивился Егор.- Почему ты о нём вспомнила?
  - Его уроки учили задумываться над тем, что мало занимает обывателя.
  - Это точно. Чего только стоили итоговые работы по каждой пройденной теме! Ему же требовались наши мысли и выводы, а не перечисление дат и событий.
  - Но это же правильно! Прошлое предсказывает будущее, если умеешь анализировать преподанные жизнью уроки.
  -Не для среднего ума занятие,- усмехнулся Егор.
  Вероника пожала плечами.
  - Мне всегда было это интересно. Я стала историком с подачи Дубровского. И никогда о том не жалела. А вспомнила я о нём потому, что хочу рассказать тебе его легенду о Храме исполнения желаний.
  - Ты её помнишь?
  - А её забыть не просто. Вот послушай.
   ' В далёкой и загадочной Азии есть место, которое с момента сотворения мира не меняло своего облика. Все природные катаклизмы обходили его стороной. А склонным к разрушению сыновьям и дочерям человеческим доступа туда не было.
   В этом самом месте, окружённый высокими горами, сокрытый от любопытных глаз высился, устремляясь в бескрайнее небо, прекрасный загадочный Храм.
   В мире людей ходили о нём легенды. Будто бы тот, кто войдёт под его своды, может загадать любое желание, и оно непременно исполнится.
   Люди страдают множеством желаний, и поисками заветного Храма увлечены были многие. Вот только никто и никогда не хвалился достигнутым успехом.
   Однажды шел по узкой горной тропинке путник. Этот человек не жаждал исполнения своих желаний, он вообще стремился ничего не желать. Он просто шел туда, куда несли его ноги, в поисках знаний и впечатлений. И вдруг, за очередным поворотом путник увидел ЕГО!
   Храм стоял на горе, и светился мягким тёплым светом розовый мрамор его узорчатых стен, а узкие шпили его башен пронзали опустившееся на них небо.
   Человек замер, любуясь открывшейся ему красотой. Он подходил всё ближе и ближе, не в силах противиться вспыхнувшему в нём желанию войти в Храм и остаться в нём навсегда.
   Так в Храме появился Служитель.
  Прошли века. И вот покой Храма снова нарушил человек. Служитель вышел к нему навстречу.
  - Что ищешь ты? Чего желаешь?
  - Мир гибнет под гнётом безучастности и равнодушия. Я хочу его спасти.
  - Просящий должен отдать. Что ты оставишь в дар Храму?
  - Любовь к самому себе.
  И пошёл Спаситель к людям. И случилось то, что случилось. Потрясённые его жертвой, люди осознали великую ценность любви. И благодаря тому ещё две тысячи лет жизни получили они у Вселенной.
   А в память о Спасителе,был дан людям шанс,в обмен на возложенную на священный алтарь жертву,получить то, чего они отчаянно жаждут.И для того нет нужды отправляться в далёкий путь. Ведь вход в Храм Духа следует искать в своём сердце.
   За две тысячи лет много жертв легло на священный алтарь. Разных жертв. Сильные желанья часто порождены тёмными страстями. Чего только не желали люди! А взамен отдавали любовь к родным и близким, пренебрегали способностью понимать и сопереживать, изгоняли из себя любовь к Родине. И только любовь к самому себе всё реже и реже возлагалась на священный алтарь.
   И окрасились стены Храма в горький серый цвет. И ждёт он нового Спасителя.Иначе, переполнившись тьмой, Храм однажды рухнет, и погребёт под обломками своими обмельчавшее неблагодарное человечество'.
   - Ника, а ведь я тоже попытался сжульничать. Получил так много, а взамен...
   - Взамен ты отказался от славы и почестей. Нет, ты был честен, Стоев.
  - Свою тайну я унесу с собой.
  - Мы спрячемся от них!
  -Конечно,- Егор обнял жену, не позволяя Нике заглянуть ему в глаза.
  Он собирался подарить Веронике несколько беспечных счастливых дней. Пусть как можно позже узнает о том, что он задумал.
   ***
  Бездарности и тупицы высоко по ступенькам служебной лестницы в его ведомстве не поднимались никогда. Иван Валентинович Зотов, ко всему прочему, ещё и чутьём обладал отменным. И оттого нутром почуял сгущающиеся вокруг него тучи.
   Жаль! Он строил далеко идущие планы. И в руках держал столько козырей! Но пренебречь пристальным к себе вниманием коллег по службе было бы верхом безрассудства. А учитывая его контакты со Стоевым, нужно исчезнуть без промедления.Если ещё будет у него такая возможность.
   Приятель с Сибирской глубинки позвонил ему, приглашая в ближайшие выходные поохотиться. Зотов поблагодарил и отказался, сославшись на постоянную занятость.Но на том конце провода продолжали настаивать, красочно расписывая красоту природы и предстоящее удовольствие от тесного с ней контакта. И тут Ивану Валентиновичу вдруг непреодолимо захотелось принять приглашение. В его голове ещё не сложился план действий, но интуиция сработала и он, теперь уже умышленно, для прослушки, в которой не сомневался, проявив искреннюю заинтересованность и мучаясь сожалениями, всё же приятелю отказал. Но его готовность поддаться на уговоры друг почувствовал, удвоил усилия, и в конце разговора таки получил от Зотова 'выстраданное' обещание извернуться ужом, но на охоту явиться.
   Положив телефонную трубку, Иван Валентинович задумался. 'Вели' его очень осторожно. Явно по крупицам собирали информацию. Значит, какой-то запас времени у него всё же был. Тем более, что через две недели он собирался в Киев. Из своей поездки Зотов тайны не делал, для неё существовали вполне легальные причины, к профессору Стоеву никакого касательства не имеющие.
   - До Киева меня не тронут,- рассуждал Зотов,- им будет крайне интересно проследить мои контакты, и перехватить меня они попытаются потом, взяв, что называется тёпленького и с поличным.
   Вот и выходит, что Иван Валентинович Зотов должен исчезнуть. И лучшей возможности, чем предстоящая охота у меня не будет. А Стоева я разыщу, когда посчитаю нужным. Никуда он от меня не денется.
   Правда, мои коллеги, могут проявить к нему чрезмерный интерес. Но Стоев не паникёр и не дурак. Улик против профессора нет. Ломать же учёного через колено на основании одних догадок и подозрений, думаю, не станут. Я в их цепи важное звено, и если оно выпадет, связать всё воедино никто не сможет.
   В дорогу Иван Валентинович отправился налегке. Деньги, документы, заветные таблетки - всё это давно было разделено на части и ожидало хозяина в разных уголках большой страны.
   Дразнить гусей Зотов не стал. Без споров взял с собой сослуживца, что ни спать спокойно не мог, ни есть, так желал поучаствовать в предстоящем развлечении. На место добрались без приключений. И поохотились отменно.
   Стол ломился от выпивки и закуски. Вот только пил Иван Валентинович под свежину вовсе не так активно, как изображал это. Но кто мог заметить? Сослуживец его расслаблялся вместе со всеми непритворно. Через час все были весёлые и пьяные.
   А пьяному человеку любая блажь в голову прийти может. И зачем только Зотову понадобилось садиться за руль? И вот результат - спьяну не справился с управлением, проезжая на большой скорости по узкому скользкому мосту, машину развернуло и сбросило в стремительную бурную реку.
   Когда протрезвевшая компания отправилась на поиски исчезнувшего товарища, то проследить его путь по следам автомобиля сложности не составило. Посреди моста в поручнях зияла дыра, что заставило предположить наихудшее. Вызвали милицию. Водолазов. Покорёженный автомобиль нашли без особого труда. А вот тело Зотова река унесла, отыскать его так и не удалось.
   Бледный и испуганный сослуживец Зотова сам готов был броситься в холодную воду, по миллиметру изучая дно коварной реки. В Москве ему предстояло дать случившемуся объяснение, и отсутствие хотя бы тела там сочтут очень плохим, недопустимым обстоятельством.
   Через неделю высокий человек в просторном бесформенном плаще и тёмных очках прочёл напечатанный в газете скромный некролог. Зайдя в кафе, он заказал рюмку водки. Выпив её не закусывая, он спрятал лицо в одеревеневших руках и беззвучно прошептал: ' Прощай, Иван Валентинович Зотов. Ни к чему тебе долгая память. Скорее бы о тебе забыли. Золотов Валентин Сергеевич тоже не плохое имя'.
  
   ***
  
   - Давно хотел приехать в Крым. И всё как то не удавалось.
   - Как хорошо! Спокойно и легко на душе. Ни о чём не хочу думать!
   - И не думай. Чудесное место. Мне нравится, что здесь нет волнорезов. Упакованное в железобетон море почему то подсознательно угнетает.
   - Очередное ограничение, которых в нашей жизни так много. Хотя бы на отдыхе о них хочется забыть.
  - Ты как всегда права, Ника.
   - Поедем к водопаду, Егор? Тут совсем рядом.
   - Почему бы и нет? Только не с экскурсией. Я договорюсь, чтобы нас отвезли на машине.
   Егор Стоев решил подарить себе и Нике несколько дней беззаботной жизни. Кто его знает, что ждёт его по возвращении? Да и уехать он собирался без жены. Хотя знать ей об этом было пока незачем. Егор стремился, как мог, защитить жену от проблем, возникших и не совсем для него неожиданно, но очень уж внезапно.
   С вокзала Стоев позвонил в свою клинику и предупредил о необходимости срочной поездки в Москву. Теперь коллеги его искать не станут, а недруги пусть поищут. Рано или поздно найдут, конечно, но запас времени у него всё же есть.
   К водопаду со смешным названием Джур-Джур они поехали после обеда, когда жаркое солнце прогнало всех с пляжа. Их водитель, мужчина лет сорока, вызвался быть им гидом.
  Он увлечённо рассказывал были и небылицы связанные с этим местом, и было ясно, что он считает здешние лес и горы самым лучшим уголком на земле. Часа через два Вероника, по очереди искупавшаяся в основательно бодрящих ваннах молодости, любви и здоровья, вполне готова была с ним в этом согласиться.
   Егор с улыбкой наблюдал за женой, которая, оказывается, всю жизнь мечтала, посидеть в дупле большого дерева, и вот теперь выглядывала из него такая смешная и довольная.
  - Хочу остаться здесь навсегда!
  - В дупле?- съехидничал Стоев.
  - Егор, лезь ко мне!
  - Боюсь, застрянем.
   - Да? Ну ладно. Тогда сфотографируй меня на память.
  Водитель давно спустился вниз и ждал их у машины, а им всё не хотелось уходить.
   Взявшись за руки они медленно шли никуда не спеша, осознанно наслаждаясь растворённой в воздухе благодатью.
  -Стоев, у меня кажется стихи получились, - сказала Вероника.- Хочешь услышать?
  -Хочу,- улыбнулся жене Егор.
  
  Как же такое могло случиться,
  Чтоб средь белого дня
  В многолюдной толпе
  Заблудиться.
  Потеряться во времени,
  От докучного бремени
  Каждодневных забот
  Отрешиться.
  В одночасье влюбиться,
  Просто с первого вдоха
  В воздух гор,
  Напитавшийся мощью
  Шального потока,
  В лёгких брызг мириады,
  В красоту водопада?!
  - Да уж. Что правда, то правда -волшебное место. Не зря Александр Роу снимал здесь свои удивительные сказки.
  
   ***
  Радость смеялась легко,
  Шутя раздвигая границы,
  Сколько ж событий смогло
  В день этот долгий вместиться!
  
  День - словно год?
  Так не бывает!
  Солнце взойдёт,
  Миг промелькнёт,
  И закат уже догорает.
  Время, тебя
  Детям Земли
  Всегда не хватает!
  
  День -словно год!
  Сердце не врёт,
  Это и правда
  Смогло случиться!
  Наше 'вчера' мы не пустили в дом,
  А 'завтра' - пусть завтра родится.
  
  Солёные брызги в лицо
  Нам море бросало.
  Щедрого летнего дня
  Всё ж оказалось мало.
  
   Время, отпущенное на отдых, закончилось. Егор не мог больше откладывать разговор о своём предстоящем отъезде.
   Ветер нёс с моря живительную прохладу. Ночь щедро рассыпала звёзды на небе. Они сидели за столиком ресторана, не способные оценить ни красоту ночного неба юга, ни близость моря. Пили сладкое крымское вино. И молчали. Молчание придавило их своей вязкой тяжестью. Не выдержав напряжения, Ника потребовала:
   - Не молчи, Стоев. Я ведь понимаю, что своё время мы исчерпали. Спасибо тебе, чудесные вышли каникулы. А теперь говори, что хочешь сказать.
   Егор накрыл Никину руку своей, поймал её встревоженный взгляд.
  - Ты меня, пожалуйста, прости, но нам нужно расстаться. Я должен спрятать тебя от них.Они ведь тебя не пожалеют, стремясь принудить меня быть сговорчивым.
  - Мы можем спрятаться вместе.
  - Нас найдут, Ника.
   Истерить было не в её духе, глаза налились слезами, но Ника не дала им воли, впереди у неё долгие одинокие дни и ночи, успеет ещё наплакаться.
  -А как же ты, Егор?
  - Не знаю. Завтра я уеду. В Москву. Там разыщу одного человека, возможно, он сможет нам помочь. Если через неделю не дам о себе знать, поезжай в Судак, разыщи вот по этому адресу школьную подругу тёти Тины. Она живёт сама, приютит тебя на первых порах. Документы у тебя с собой?
  -Да.
  - Отдашь их мне. Взамен я дам тебе паспорт на другое имя.
  - Тебе не нравиться моё?- грустно пошутила Вероника.
  - Я изменил только твою фамилию. В разных банках на Савину Веронику Андреевну положены значительные вклады. Тебе на жизнь должно хватить. В Киев не приезжай. Я сам тебя найду. А сейчас, давай пойдём домой, Ника.
   - Пошли ,- прошептала севшим голосом Вероника.
  Домой?! Где и каким будет её дом? И войдёт ли однажды в него Егор?
   Ещё вчера всё у неё было: муж, дом, работа. Было! И что теперь? Остались одни дурные предчувствия и поселившийся в сердце страх.
   ***
   -Через полчаса прибываем, - сообщил проводник.
   Профессор Стоев ощутил волнение от скорой встречи с городом, который всегда так много для него значил.
  -Поеду в гостиницу, используя тот паспорт, что, оказывается совсем не зря, навязал мне Зотов, сниму на чужое имя номер, - решил он.- Потом поброжу по Москве. Я, оказывается, чертовски по ней соскучился!
   Интуиция подсказывала Егору, что не стоит спешить. Нельзя сгоряча звонить Зотову. Пусть ситуация сложится, оформится. Прежде чем начать действовать, хотелось бы почувствовать, как следует поступить. Кроме того, ещё в поезде Стоев замыслил явную авантюру, которая, при удачном исходе, дала бы Веронике возможность навсегда избежать преследования.
   Лучший в мире город встретил блудного сына дождём.
  - Прости, не по своей воле я тогда уехал. Был вынужден сбежать,- Егор грустно улыбнулся, удивляясь своей нелепой попытке оправдаться.
   Дождь, между тем, прекратился. Отблески солнца заплясали в лужах. Над вокзалом поднялась радуга. Москва улыбнулась Егору в ответ.
  - Это добрый знак,- подумал Стоев, спеша к остановке такси.
  Егор вспомнил, как много лет назад вот так же бесцельно бродил по Московским улицам и скверам, а радость величайшего небывалого открытия кружила ему голову. Да уж, давно это было. С тех пор всё переменилось вокруг, и сам он стал другим. Пропитанная горечью мудрость дорогого ему стоила. Вначале жизнь лишила его иллюзий, а вот теперь и вовсе готова была списать Егора Стоева со своих счетов. Возможно, очень скоро о нём скажут : 'Был!'. Мало радости в такой вот перспективе. Егор старательно гнал от себя подобные мысли, но не мог не принимать в расчет и такой исход сложившейся ситуации.
   Возле метро шла бойкая торговля. В глаза Стоеву бросились выставленные на продажу мобильные телефоны. Решение купить один из них вместе со стартовым пакетом пришло внезапно. Тот номер, который Зотов заставил его запомнить, не стоило набирать со своего смартфона. Звонок на этот номер был сродни сигналу тревоги, подавать который следовало только в случае крайней нужды и серьёзной опасности.
   'Абонент временно недоступен', для сигнала 'sos' совсем не подходящий ответ!
  Егор повертел в руках бесполезный телефон и сунул его в карман.
  - Неплохо бы перекусить. Вот только питаться в Макдональдсе вовсе не хочется! Может пора вернуться в гостиницу?
   Стоев собирался спуститься в метро, когда напомнил о себе в сердцах заброшенный в карман мобильный телефон.
   Странное пришло на его номер сообщение: название газеты и дата недельной давности.
  И снова абонент был для связи не доступен.
   - Ладно, не умру без пропитания. Вот только где взять эту газетёнку? Продавцы печатной продукции продают на улицах свежий товар. А где может быть лежалый?
   Егор потратил на поиски нужного ему издания часа полтора, но всё же смог достать
  желаемое в одном из газетных киосков на окраине Москвы. Рядом и кафешка обнаружилась. Стоев сел за столик у окна, сделал заказ и в ожидании обеда стал изучать газетку.
   Ничего для себя интересного он в ней не обнаружил. Перечитал ещё раз SМSку. Газета в его руках была именно та, что требовалось.
   Принесли обед. Стоев положил на стол сложенную газету и принялся за горячую солянку. Его желудок радовался пище. Егор даже глаза прикрыл в какой-то момент от удовольствия, а когда открыл, то вдруг упёрся взглядом в напечатанный на последней странице некролог.
   Стоев отодвинул от себя тарелку, поднял со стола газету. Вчитался в текст. То, что трагически погибший Зотов И.В.,1946 года рождения, родным и близким которого выражались соболезнования, и есть, разыскиваемый им человек, Егор не сомневался.
  Вот только кто же тогда выбрал столь изощрённый способ сообщить ему об этом?
   В горле пересохло, и Егор Дмитриевич отхлебнул из чашки горький крепкий кофе.
  - Так, нужно хорошенько всё проанализировать. Тут просматривается явная нестыковка.
   А кофе терпимый. Остыл только.
   Стоев попросил принести ему ещё кофе, закурил сигарету и задумался.
   Номер их экстренной связи Зотов возможно и сообщил бы надёжному человеку, хоть и сомнительно это очень, но вот то, что в телефонном режиме со Стоевым говорить не стали, вполне может означать, что Зотов жив, но совсем не хочет, что бы его коллеги об этом узнали.
   Егор Дмитриевич достал мобильник, набрал сообщение и стал ждать.
  
   ***
   Этот телефон Зотов всегда носил с собой. А вот звонков на него не ожидал. И потому держал отключённым, раз в сутки проверяя его, скорее для порядка, чем ожидая увидеть пропущенный вызов.
   То, что мобильник вдруг ожил, не обрадовало, а основательно встревожило Ивана Валентиновича. Проблемы у профессора Стоева - это само по себе более чем скверно! И кто ещё знает, по своей ли воле он звонит или профессора прижали к стенке и, покопавшись в его голове, выудили среди прочей информации и этот вот телефонный номер?
   Посылая Стоеву сообщение, Зотов обращал его внимание на свои непростые обстоятельства. Если профессор не подвергся насилию и всё ещё свободен, он, пусть и не сразу, но поймёт недосказанное. Ему в жизни и не такие загадки доводилось разгадывать.
   Егор Дмитриевич не обманул возложенных на него надежд. Зотов вскоре читал ответ Стоева: ' Проездом в Москве. Стал вынужденным холостяком. Но себя, пока, не потерял. Вам, судя из прессы, хуже'.
   Иван Валентинович облегчённо вздохнул, но соблюдая осторожность, звонить не стал и в следующейSМSке написал: 'Гостиница? Завтра. 16.30 выйди на прогулку'.
   Он проследит за Стоевым издалека, и, только убедившись в полной безопасности, пойдёт с ним на контакт. И о внешнем виде стоит побеспокоиться. Золотов от Зотова должен отличаться не только двумя лишними буквами в фамилии.
   ***
   - Разрешите составить вам компанию, Егор Дмитриевич?
  Стоев улыбнулся и приглашающим жестом указал на лавочку, на которую присел отдохнуть после двух часов утомившей его пешей прогулки.
  - Присаживайтесь, Иван Валентинович. Рад вас видеть живым и здоровым.
  - Так прямо сразу и узнали? Зря, выходит, старался?
  - Ваш голос слишком часто тревожил меня по ночам, что бы я мог теперь обмануться.
  - Я был для вас ночным кошмаром? А говорите, что рады меня видеть.
  - Рад. Мы с вами оказались в одной тонущей лодке. Поодиночке нам не справиться, а вместе хоть попытаться можно.
  - Рассказывайте, что у вас случилось?
  - Мной заинтересовались ваши коллеги.
  - Уверены, что именно они?
  - Да, у всех вас есть нечто общее. И потом, кто ещё мог заставить вас 'умереть'?
  - Кстати, будем знакомы, я - Золотов Валентин Сергеевич. Военный пенсионер. Живу в Туле, точнее в её пригороде. Одинок. Владею небольшим домиком и садиком.
  - Приглашаете в гости?
  - А почему бы и нет? Выписывайтесь из гостиницы и приезжайте на вокзал за десять минут до отправления поезда. Билеты я возьму. Москва для нас с вами стала слишком опасным городом.
   ***
   Поезд набирал скорость. В купе сидели рядом два человека, для которых ещё лет десять тому назад стать сообщниками было бы невозможно ни при каких обстоятельствах. Тогда они противостояли друг другу. Что же изменилось с тех пор? Или это они сами так разительно переменились?
   Стоев молча наблюдал за своим неожиданным союзником. Егора заинтересовали тонкие гибкие пальцы Зотова, нервно мнущие сигарету.
  - Вы голубых кровей? - неожиданно для самого себя спросил он.
   Зотов удивленно приподнял бровь, смерив профессора вопросительно-ироничным взглядом. С чего мол, такие выводы? Вот только в глубине его холодных серых глаз всколыхнулось, тут же взятое под контроль, пламя.
  Стоев понял, что не ошибся. Но настаивать на ответе не стал, считая себя не вправе вторгаться в чужое личное пространство.
  Но Иван Валентинович решил не таиться.
  - Браво вашей наблюдательности,-усмехнулся он, прерывая неловкое молчание.-По материнской линии я весьма родовитый. Отец потомственный пролетарий. А как вы догадались?
  -У вас красивые руки. И не только. Порода в человеке проявляется и без должного воспитания.А у вас и с ним всё в порядке.
  - Спасибо, - хмыкнул Зотов.- Но почему вы спросили? Это что-то меняет в нашем раскладе?
  - Не знаю. Все мы не без греха и не без слабости. В дворянской среде тоже встречались ещё те уроды. Но, мне кажется,слово 'честь' утратило свой первоначальный глубинный смысл вместе с вырождением этого класса. Возможно потому, что помимо прав, обусловленных высоким общественным положением, им вменялся долг служения отечеству. От отца к сыну передавалась система ценностей, через которую не переступить. Прививались идеалы. Воспитывалось осознание себя личностью. А личности не свойственна подлость.По крайней мере, я так думаю.
  - А вы идеалист, как я погляжу. Считаете, моя честь не позволит мне вас предать?
  - Вы же сохранили мою тайну. Или нет?
  - С моей стороны утечки информации не было. Но удержал меня страх, а не всякие там благородные терзания.
  -И чего же вы испугались?
  - Когда система рухнула и люди, облечённые властью, стали служить исключительно себе, пренебрегая моралью и здравым смыслом, я вынужден был согласиться с вами, что ваше открытие не благо, а зло. Даже атеисты в душе боятся Бога. Я, попросту, испугался.
  - Поэтому вы забыли обо мне?
  -Я никогда не забывал о вас. Случилось так, что мне пришлось испытать на себе ваше снадобье, и оно в буквальном смысле вернуло меня к жизни, избавив от неизбежной операции и, скорее всего, мучительного конца. Так что я знал, что эксперимент провален умышленно. А когда мы с вами встретились, понял - кем.
  - Отчего же позволили мне уйти?
  -Из чувства благодарности, быть может. А ещё ощутил потребность осмыслить сказанное вами. Да и куда вы могли от меня деться? А потом... Государство, которому я служил, умерло. Я больше не считал себя державным человеком. Теперь я мог и хотел позаботиться о себе. И когда пришло время, я нашёл вас, Егор Дмитриевич.
  - И тогда испугался я. После вашего посещения всё потеряло смысл. Такую тайну нельзя сохранить, если о ней известно хотя бы двоим. Я перестал синтезировать таблетки. И сам их больше не пил. Зачем, когда конец стал очевиден и осязаем? Моё открытие меня не переживёт. Вот только, Веронику жалко. Если до неё доберутся, её истерзают, а потом убьют.
  - А вы и ради спасения жены не выдадите секрет синтеза?
  - Мог бы. Поэтому принял меры. Вы ведь не забыли мои слова о том, что мой мозг обречён на смерть, если я заговорю о запретном.
  -Так вы не блефовали? Смелое решение.
  -Отчаянное, а не смелое. У меня не было выбора.
  - Как сказать. Вы просто сделали свой выбор.
  - Он оказался единственно возможным для меня.
  - Скажите, профессор, чего вы ожидали от нашей встречи? Зачем разыскивали меня?
  - Не знаю. Отчасти хотел узнать связаны ли вы с теми людьми, что так пристально заинтересовались мной.
  - Совсем не связан.
  - Но на меня они вышли через вас.
  - Думаю, да. Я допускал такую возможность, и оттого был всегда начеку. Как оказалось,не зря.
  -Вы убеждены, что в вашу смерть безоговорочно поверили?
  - Тело не нашли, а это уже повод для сомнений. Слишком вовремя всё случилось. И это тоже должно настораживать. Я бы не поверил.
  - И...
  - А что, и? Я выиграл время. Как и вы, собственно говоря, тоже.
  - У нас есть шанс исчезнуть?
  - Втроём?! У меня был шанс, пока вы оставались в их поле зрения. Теперь же - удача уже то, что нам удалось унести из Москвы ноги. И даже никто за нами не увязался! Как вам вообще удалось улизнуть от опеки?
  -А я их обманул.
  -Да?! Расскажите как?
  В глазах собеседника Егор видел недоверчивый интерес и даже иронию.
  - Вас удивляет сама возможность подобного?
  - Если честно, то да.
  - Но вы ведь убедились, что за мной не следят, прежде чем решились подойти.
  - Убедился. И в ваше предательство не верю. Слишком цельный вы для этого человек. Да и ничего бы вам это не дало. По большому счёту не я, а вы представляете главную ценность. Это вы - дичь, на которую объявлена охота.
  - Спасибо.
  - Да не за что.
  - Я опасный попутчик.
  - А я готов рискнуть. И у меня для этого есть разные причины. Так расскажите о своём бегстве?
  - В другой раз. Я бы вздремнул немного.
  - Ложитесь. Часа три у вас ещё есть.
  
   ***
   Егор так и не рассказал Зотову, где оставил Нику. То, что известно двоим, уже не есть тайна. А жену Стоев намерен был спасти, пусть бы как не сложились его собственные обстоятельства. И для того, чтобы её не выследили, он, по прибытии в Москву, первым делом позвонил в Киев, в свою клинику:
   - Я с Вероникой Андреевной ещё в Москве. Собираюсь домой послезавтра вечером. Нет, встречать не надо. Могу и не выехать, как планирую. Зависит от обстоятельств. Разыскивал господин Шматов? Свяжитесь с ним, сообщите о моём скором возвращении.
   Этот звонок обеспечивал начало розыска его и Ники именно с Москвы.
   Для пущей убедительности Егор предпринял ещё один отчаянный шаг. Зарегистрировавшись в гостинице под чужим именем по навязанному ему Зотовым подложному паспорту, он выбрал вокзальную проститутку ростом и цветом волос схожую с Вероникой, дал ей денег и велел, одевшись согласно его указаниям, ждать у гостиницы на другом конце Москвы. Когда девица пришла, он усадил её в гостиничном холле, а сам подошёл к стойке, чтобы снять номер на двое суток. Использовал он для этого свой и Никин паспорта.
   После того, как они поднялись в номер, Егор закрылся в ванной. С удовольствием приняв душ, Стоев позвонил сам себе с одного мобильного на другой и лишь потом вышел к ожидающей его барышне. Изобразив крайнее раздражение Егор 'ответил' на звонок и тут же сообщил девице, что должен срочно уйти. Зелёная купюра, поспешно вложенная в жадную девичью руку, примерила даму с внезапно возникшими обстоятельствами. Егор, поддерживая свою гостью под руку, вышел вместе с ней из гостиницы.
   Больше он туда не вернулся. Расставшись с девицей, Егор Дмитриевич пошёл гулять по Москве.
   В этой авантюре была изрядная доля риска, ведь фамилия Стоев могла оказаться в гостиницах на особом контроле, но и при таком раскладе, так вот сразу хватать его не стали бы. Да и проведенные им в гостинице полчаса казались ему слишком уж малым сроком, что бы стать опасными.
   К счастью всё обошлось. Если и поднялась шумиха вокруг постояльцев, за двое суток так и не появившихся в снятом и не использованном гостиничном номере, Егору о том ничего не было известно и никак на нём не отразилось.
   Прислушиваясь к мерному стуку вагонных колёс, уносящего его в неизвестность поезда, Егор Стоев, которому так и не удалось уснуть, снова и снова спрашивал себя, а нужна ли была ему эта встреча с экс-Зотовым? Полностью доверять своему нынешнему спутнику Егор не мог. Но этот человек знал изнутри властную систему, все её возможности и логику поступков. А без этого знания невозможно было ей эффективно противостоять.
   ***
  
  - Ну, вот и добрались. Прошу в мою скромную обитель.- Зотов отступил на шаг, предлагая Стоеву первым войти в распахнутую дверь.
   Егор не сказал бы, что жилище Ивана Валентиновича отличалось особой скромностью. Помещение было обставлено деревянной мебелью, ручной работы, 'дорогая простота' которой была Стоеву очевидна.На полу гостиной лежал ковёр, сшитый из овечьих шкур. В углу наблюдался камин, заготовленные для его растопки дрова лежали рядом.
  - А вы не так уж и плохо устроились.
  - Это один из заготовленных заранее плацдармов для отступления.
  - И много их у вас?
  - Золотов уже давно владеет этим домом. Ещё у него есть квартира в Питере.У других персонажей, чьи маски мне возможно придётся примерить, есть своя недвижимость.
  - Не бедный вы человек.
  -С чего же мне быть бедным? В период перемен я, что называется, попал в струю. И сумел удержаться. Деньги лились рекой. Было такое время. Я хорошо понимал и его важность, и скоротечность.
  - Не упустили, значит, момент?
  - Нет. И ваш сарказм совсем не уместен.
  - Простите. Я, похоже, вылеплен из другого теста.
  - Предлагаю заняться приготовлением ужина, а все беседы оставить на потом.
  - Вы умеете готовить?
  - А это необходимый навык, когда нужно пожить без посторонних глаз и ушей. Я, вообще-то, многое могу и умею.
  - А я полностью беспомощен, если дело не касается науки. Все бытовые хлопоты и проблемы лежали на жене, и Ника с ними успешно справлялась, не обременяя меня ничем.
  - Если припечёт, всему быстро научитесь.
  - Похоже, уже становится жарковато.
  - Вот и пошли приобретать жизненно необходимые навыки. Показываю - картофель чистится вот так...
   ***
   Загородный дом Зотова был основательно укомплектован всевозможной техникой, что облегчало жизнь на бытовом уровне и позволяло, находясь в вынужденном уединении, поддерживать связь с миром. Каждый день Зотов проверял свой почтовый ящик, но посланий на его электронный адрес не поступало.
  - Разве кому-то известно, что вы не оставили этот бренный мир?- поинтересовался Егор.- От кого вы ждёте весточки?
  - Не жду. Но... У меня, представьте, был друг, очень даже не глупый человек. Он вполне способен смоделировать ситуацию, принимая во внимание, что доступ к информации у него имеется на достаточно высоком уровне. Так вот, если в моей смерти сильно усомнятся и пойдут по следу, думаю, он сбросит сообщение, так, на всякий случай.
  - Вас можно выследить?
  - Можно. След ведь всегда остаётся, как ни старайся. Мои плацдармы к отступлению готовили люди. Связать имя Зотова с Золотовым и прочими, конечно сложно. Но я не настолько самоуверен, что бы считать подобное невозможным.
  - Я бы хотел воспользоваться компьютером.
  - Да, ради Бога, пообщайтесь с Вероникой Андреевной. Успокойте её. Но без конкретики, конечно.
  - Конечно.
   Стоев занял освобождённое для него место перед монитором. Зотов не спешил покидать кабинет, и Егор Дмитриевич прошёлся по сайтам, читая заинтересовавшие его новости. Дело было не в том, что Егор опасался своего временного союзника, он просто хотел остаться один. Хотя осторожность, она тоже не помешает.
   Иван Валентинович мельком взглянул на экран монитора, чуть заметно улыбнулся и вышел, наконец, из комнаты.
  - Кто бы мог предположить, что именно с этим человеком так тесно свяжет меня жизнь?!- подумал Егор, проводив Зотова взглядом.- Насколько я могу ему доверять? Выбирать, впрочем, не приходится. Но всё, что касается Ники, - это только моё. О ней Зотов ничего знать не должен. Так мне за жену будет спокойней.
   Письма для него, конечно же, были. И много. Очень осторожно, допуская возможность чужого прочтения, Вероника писала скупыми фразами, лишёнными конкретной информации, способной выдать её место пребывания.
  ' Уезжаю от нашей общей знакомой. Поищу для себя в окрестностях более подходящее место'.
  ' У меня нет никаких проблем. Всё вышло, как ты и предполагал. Я теперь домовладелица. Должна тебе сказать, что в некоторых местах бег времени замедляется'.
  ' На новом месте устроилась основательно. Не работаю. Очень скучаю. Так сильно, что немного даже приболела '.
  ' Пойду сдавать анализы. Надоело постоянное недомогание. Может я заболела от одиночества? Мне тебя так не хватает! '.
   ' С одиночеством покончено! Думаю купить щенка. Ты кого предпочитаешь мальчика или девочку?'
   Стоп! Какого щенка? Да у неё же на шерсть аллергия? Очень опасное придумала себе Ника лекарство от одиночества.
  Ну вот, этого и следовало ожидать:
  ' Чувствую себя постоянно скверно. Тошнота. Рвота. Головокружения. А ведь я очень здоровая и никогда не болею. Но всё когда-то случается впервые. И в самый не подходящий момент'.
   Зачем ей этот щенок понадобился?!
  ' Скучаю очень! Собираюсь написать детскую сказку. Как думаешь, у меня получится?'
   Детскую сказку? Для кого? Для щенка? Стоп! ' Чувствую себя скверно. Тошнота. Рвота. Головокружения. А ведь я очень здоровая и никогда не болею. Но всё когда-то случается впервые. И в самый не подходящий момент'. Впервые и в самый не подходящий момент! Господи, неужели?! Не может этого быть! Или может? 'Ты кого предпочитаешь мальчика или девочку?'
   У Егора дрожали руки, он никак не мог подобрать слова. Ему было страшно. Но и рад он был очень. Стоев всегда хотел иметь сына, но как-то не сложилось. И вот теперь?! Или он неправильно понял? Но спросить прямо нельзя. Если Ника ждёт ребёнка, то они теперь станут особенно уязвимыми. На эту мысль нельзя никого навести.
  ' Привет. Наконец-то читаю твои письма. Обилие новостей и пугает и радует. Как бы я хотел быть сейчас рядом с вами. Позаботься о своём здоровье. А сказка у тебя непременно получится. Очень хочу и постараюсь стать первым слушателем и ценителем. Скучаю ужасно, ещё больше тревожусь, особенно теперь. Будь осторожна. Я очень вас люблю'.
   Егор позволил себе написать 'вас'. Он хотел, что бы Ника знала, что он её понял.
  
   ***
   Когда практически одновременно исчезают с поля игры ключевые фигуры, даже профан заподозрит между ними сговор.
   Шматов поверил, что Стоевы отправились в Москву. Тем более они там засветились в гостинице. Но как им удалось сойти незамеченными с поезда? Ведь на вокзале Егора Дмитриевича с супругой встречали люди очень внимательные, которые упустить их никак не могли. И между поселением в гостинице и временем их предполагаемого прибытия в Москву имеется многозначительная нестыковка. Где они были, мать твою!
   В гостиницу Шматов приехал лично. Администратор сразу опознал Стоева по фотографии. А насчёт жены постояльца ничего определённого сказать в гостинице не смогли. Была с ним женщина. Похожа, вроде, но к стойке регистрации она не подходила.
  В номере были не долго. Ушли вдвоём. Пока не возвращались. Номер снят на двое суток.
   Шматов ничего не мог понять. В Москве Стоевы должны были оказаться на неделю раньше. Где они были до этого? Куда подевались снова? Нет, без посторонней помощи столь удачно всех одурачить у профессора не вышло бы. А это значит - зря поверили в столь своевременную гибель Зотова! Зря!
   В очередной раз проверяя электронную почту Иван Валентинович увидел ожидаемое им письмо. Когда-то Зотов спас жизнь человеку, рискнувшему сейчас предупредить его. Вот так. Долг платежом всё же красен. Ну и что же дальше?
   Иван Валентинович задумался. Варианты были. Разные. И самый простой из них ответить на письмо и сдать Стоева. Не факт, конечно, что от него не попытаются избавиться, но шанс выжить есть. И он гораздо выше, чем возможность успешно скрываться вдвоём. Вот только... Иван Валентинович Зотов не мог так поступить. Почему? Чёрт его знает, почему?!
   Ни мягкотелым до сентиментальности, ни благородным Зотов себя не считал. А вот предательство ему претило всегда! Сделки с совестью совершает каждый. Но попрать её напрочь - совсем другое дело!
   Да и есть у него перед профессором обязательства, есть. В роду у Зотова мужчины умирали рано и мучительно. Наследственность, карма? Кто знает?! Но и он оказался не исключением. Когда врачи озвучили диагноз, Иван Валентинович панически испугался. Он знал, что его ждёт. Отец умирал на его руках. И воспоминания об этом стали для сына тягостным кошмаром. Спасло Зотова изобретение профессора Стоева. И об этом Иван Валентинович не забывал никогда.
  -Егор Дмитриевич, нас ищут.
  - Письмо? Вы не напрасно его ожидали?
  - Увы.
  - И что же вы решили?
  - А что я мог решить?
  - Вас разыскивают по моей вине. Это же я им нужен.
  - Ну и что?
  - У вас есть только один разумный выход.
  - Нет!
  - Но ведь вы это понимаете. Скажите - не думали об этом?
  - Думал.
  - Иван Валентинович, спасибо.
  - За что?
  - Вы не стали лукавить. Рискну вам довериться. Я искал вас, что бы понять есть ли у меня возможность затаиться и выжить. Теперь вижу - нет. Меня будут искать тем упорней, чем старательней я буду уходить от преследования.Я сегодня же возвращаюсь в Киев. Из Москвы я отправил в редакцию, где работала моя жена, её письмо с заявлением об увольнении. Возьмите Вероникин паспорт. Через время инсценируйте её гибель. Не хочу, что бы Нику искали. Сможете или вы совсем уж не у дел?
  - Смогу. А мне вы скажите, где её найти?
  -Нет.
  -Я мог бы быть ей полезен.
  -Вероника способна о себе позаботиться. Но я буду помнить о вашем предложении.
  - Через час я буду готов отвезти вас в город.
   ***
   До Киева Стоев добрался без приключений. Он вернулся на работу, сообщив знакомым, что его жена осталась в российской глубинке собирать материал для книги, которую собирается написать.
   Рядом со Стоевым снова возник Шматов. Егор встретил его радушно, пригласил домой, где за рюмкой водки пожаловался 'другу' на вынужденную разлуку с женой, которую неизвестно кто и зачем пытался выкрасть. Кроме того Стоев так проникся сочувствием к больной жене Шматова, что 'проговорился' о своем старом открытии и его неудачном финале и предложил Шматову стать его помощником в проведении новых экспериментов в этом направлении.
  - У меня прекрасная лаборатория, - говорил Егор.- Но тема уж больно деликатная. Нужно соблюдать известную осторожность. Да и деньги нужны не малые. Был один человек, обещал помощь, поддержку. Но так некстати погиб, упал вместе с машиной в реку. А сам я не потяну. Хотите принять участие в моих опытах? Шматов хотел!
   Семь месяцев Егор успешно водил 'коллегу' за нос. За это время пришло известие о трагической гибели жены профессора. Шматов вызвался помочь Стоеву доставить тело погибшей в Киев. Убитый горем учёный не возражал. Опознать смогли только паспорт.
   Это событие ещё больше погрузило профессора в его научные изыскания. Он даже ночевал теперь большей частью в своем кабинете при лаборатории. Верный Шматов всегда находился рядом.
   Весной Егор Дмитриевич почувствовал себя скверно. Шматов, заботясь о здоровье учёного, сам предложил ему съездить в Крым.
  - Только если вы продолжите без меня эксперименты,- поставил Егор условие Шматову,- Процесс нельзя останавливать!
   Шматов согласился. Ведь присматривать за профессором он мог и чужими глазами.
   Егор чувствовал, что почти исчерпал отпущенное ему время. Скоро доверие к нему его 'партнёра' пошатнётся, поскольку год работы не дал практически никаких результатов. Пришло время осуществить то, что он задумал, когда, расставшись с Зотовым, возвращался в Киев.
   Егор Дмитриевич симулировал крайнюю усталость, понимая, что за границу его не отпустят, а вот поездка в Крым вполне возможна. Он хорошо знал побережье, и выбор им места отдыха был совсем не случаен. Неподалёку от санатория над морем нависала высокая скала. С этой самой скалы в глупой своей молодости Егор сиганул однажды в воду. Только потом понял, как рисковал. Но ведь выжил же! Так что шанс у него был. А там, на всё воля Божья. Если судьба ему жить, то он выплывет и будет свободен. Если же нет, пусть море навсегда сомкнёт над ним свои солёные беспокойные воды.
   ***
   Далеко внизу синело море. Слишком уж далеко. Это дерзкая юность ничего не боится. А человек зрелый способен трезво оценить опасность. Егору стало страшно. А есть ли у него хоть ничтожный шанс? Чем дольше он стоял на самом краю утёса, тем всё меньше становилась его решимость. Ещё немного и он станет просто не способен совершить этот прыжок.
   И тогда, усилием воли отбросив прочь все сомнения и колебания, Егор Стоев сделал свой последний решительный шаг навстречу морю и судьбе.
   Море стремительно приближалось. Егор набрал в легкие побольше воздуха и закрыл глаза перед тем, как его тело почти вертикально вошло в воду. Только бы удача не оставила его!
   Это тяжесть воды или бремя совершённых ошибок тянут его ко дну, не позволяя вырваться из цепких морских объятий?
   Но Егор Стоев так любил жизнь! И оставался неразрешённым вопрос: мальчик или девочка, сына или дочь родила ему Вероника? Нет, он не мог уйти, не удовлетворив своего любопытства. Ему есть ради чего жить! Он найдёт жену и скажет: 'Здравствуй, родная. Я вернулся, что бы остаться с вами навсегда. Вместе мы сочиним самую замечательную в мире сказку!'.
   Дышать! Его лёгким необходим воздух, к которому невозможно пробиться через неподъёмную тяжесть холодной солёной воды. Дышать!
   Превозмогая панику, Егор отчаянно боролся за свою жизнь, вот только у обезумевшего тела совсем не осталось сил, море не отпускало Стоева.
  
  Вероника осторожно везла детскую коляску по мелкой гальке пляжа. Морской воздух полезен детям, потому молодая мама ежедневно привозила своих близнецов на побережье. Её малыши обычно долго и спокойно спали под мерный шум накатывающихся на берег волн.
   Но сегодня дети упорно не хотели засыпать. Ника достала из коляски расплакавшегося сыночка. У мамы на руках мальчик быстро успокоился. Но тут возмутилась дочка, не желающая лежать в коляске одна .
   С близнецами на руках Вероника подошла совсем близко к полосе прибоя. Она смотрела на волнующуюся водную безбрежность, и непонятная тоска и глухое отчаяние вдруг сжали ей сердце. Она впервые испугалась моря, его неодолимой мощи и бескрайности. Слова молитвы непроизвольно родились в дрогнувшем сердце. Вероника молила Всевышнего о защите и помощи.
   Сильная волна, ударившись о берег, добралась до Никиных ног. В туфли ей попала вода, но на душе стало спокойней. Отхлынувшая волна словно унесла с собой непонятную Вероникину тоску и беспокойство.
  
   Егор тонул, когда Всевышний, сжалившись над женщиной и матерью, в последний миг послал на помощь Стоеву дельфинов.
  
   ***
   О нелепой и страшной гибели учёного из Киева долго судачили местные обыватели. И что нужно было этому столичному чудаку на самой вершине? Средь бела дня на глазах множества людей профессор Егор Дмитриевич Стоев то ли сорвался, то ли бросился со скалы в море. Страшная смерть! Упасть с такой высоты! А море, представьте, так и не отдало его тело. С морем, знаете ли, шутки плохи, и беспечности оно не прощает.
   Привлечённые к изучению Стоевского наследия учёные разводили руками. Они не нашли ничего стоящего в том, на что Егор Дмитриевич потратил последний год своей жизни. Маститые учёные мужи пренебрежительно отозвались о жалких потугах Стоева достичь недостижимого. Надо же, на что замахнулся?! Ну, ни он первый, ни он последний. Проект 'Бессмертие' был окончательно дискредитирован и забыт.
   В тихом южном городе на берегу Черного моря скромно жила семья Савиных. Супруги работали в школе. Вероника Андреевна преподавала историю, Егор Дмитриевич - математику и физику. Двое их детей росли бойкими и, на удивление, здоровыми, радуя родителей живым умом и сообразительностью.
   В тот год, когда двойняшкам исполнилось пять лет, их отец получил посылку, отправителем которой значился некий Золотов В.С.
   Егор Дмитриевич долго не решался вскрыть картонную упаковку, мучительно свыкаясь с мыслью о том, что все его усилия выжить были тщетны. Но оказалось, Зотов прислал ему свой прощальный привет.
   В посылке лежал солидный научный журнал, который не мог попасть Егору в руки в облюбованном им для жизни захолустье. В полученном от Ивана Валентиновича журнале, был опубликован уничижительный отзыв о потугах ныне покойного профессора Стоева
  раскрыть тайну человеческого бессмертия.
   Егора Дмитриевича не оскорбили насмешки именитых коллег. Напротив, Стоев был безмерно рад узнать, что мир науки похоронил его опасное открытие.Эта публикация - знак, что прошлое окончательно отпустило его. Теперь он и его семья были по-настоящему свободны.
  
  
  
  
  
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"