Киса поссорилась с мужем. Киса кипела. Киса шипела и плевалась огнем. В общем, Киса была уже не Киса, а целая разъяренная кошка. Если не пантера. Черная. Вообще-то Кису звали довольно прозаически - Марина. Ну иногда Мура. Или Муся. Все три варианта раздражали Кису неимоверно. Поэтому когда начальник отдела внутренних операций Юрий Михайлович, по счастливой случайности носивший громкую фамилию Воробьянинов, стал проявлять в отношении Кисы признаки повышенного внимания - Киса, как могла, ускорила процесс ухаживания. А добившись вожделенного штампа в паспорте и став Воробьяниновой - быстренько переименовалась в Кису. Исправив тем самым досадную и глупую ошибку родителей, которые не посоветовались с Кисой при выборе ей имени. Ну и что, что она была маленькой! Это не причина, чтобы называть ее как попало! Муж Юрий Михайлович был упитан, русоволос, бородат, огромен ростом и походил на оперного певца.
Но это все было не главное. Главное было то, что муж Юрий Михайлович любил жену Кису безумно. Что, однако, не отменяло в отношении нее маленьких и больших розыгрышей, на кои Юрий Михайлович был великий мастер. Последний розыгрыш и привел к бурной ссоре.
Розыгрыш заключался в следующем - Юрий Михайлович, улыбаясь в густые пушистые усы, заявил любимой жене Кисе за ужином, что разводится с нею. Ради Кати-машинистки. Катя-машинистка всяко уступала Кисе во всем - в габаритах, в страстности-темпераменте, в возрасте. Машинистке Кате было всего 25 лет.
Киса розыгрыша не оценила. Киса обстреляла Юрия Михайловича всеми подручными средствами - вплоть до любимой чашки Юрия Михайловича, той, что с зайчиком . Киса не стала слушать оправданий - мол, "это же розыгрыш, Кисуля!". Киса широко хлопнула дверью и уехала на дачу. Прихватив с собой Терьера Вольфганга. Терьер Вольфганг получил свое имя отнюдь не за пристрастие к классической музыке. Просто Кисе так захотелось. А Юрий Михайлович не стал возражать. Он вообще - в силу некоторой флегматичности характера, ну и любви к жене Кисе - редко ей возражал. В первый день После Ссоры (такое распределение получила жизнь Кисы, которая дала трещину - До Ссоры и После Ссоры) - так вот в этот самый первый день Киса вовсю вздыхала. И даже разбила цветочный горшок. И даже наступила на лапу Терьеру Вольфгангу. А потом на него же накричала: - Нечего путаться под ногами! Терьер Вольфганг обиделся на Кису и ушел жить под кровать. Правда, ненадолго. Через десять минут он переместился жить на кухню - поближе к холодильнику. Знает, гад, что ровно через десять минут Кису одолеет раскаяние. И она выдаст бедному, невинно пострадавшему псу паек в виде Куска Мяса. Так торжественно именовались куски, которые носили характер взятки или поощрения. Так вот, Киса была в задумчивости в этот первый день. И томных страданиях. Она то возводила очи горе и вздыхала, то вздыхала, прижав руки к груди, то вздыхала горестно. А еще Киса говорила:
- Ну за что?! Ну почему?! Ну что я ему сделала!
В общем, картина маслом - тургеневская барышня в тоске. Киса то сидела у окна, подперев ручкой щеку - тургеневский вариант, то бегала по саду и курила длинные пахитоски - театральный вариант. То - когда ей надоедало бегать и сидеть - мучила Терьера Вольфганга - трепала его за уши и изливала наболевшее. Терьеру Вольфгангу это в конце концов надоело - он сначала притворился глухим на одно ухо, потом на другое. А потом и вовсе почел за лучшее сменить место жительства - до вечерней кормежки было далеко, Киса смотрела под ноги - поэтому взятки в виде Большого Куска Мяса не предвиделось - и терьер Вольфганг ушел жить в сад. Там он облаял некстати появившуюся кошку Лизу и муравья Стешу - дружелюбный был у Кисы терьер. Ну а потом понюхал ромашку Нику, чихнул и с чувством выполненного долга улегся почивать.
Киса вздохнула еще пять раз. Один раз с облегчением - Вольфганг иногда ей... мешал.
А потом еще пять раз. А потом...
Впрочем, эта история относилась уже ко дню второму. После Ссоры.
Киса планировала на вздохи два дня. Но вышло меньше - один и совсем чуть.
Киса в задумчивости обрезала смородину. Она была такая задумчивая, что даже любовалась и гордилась собой - в купальнике цвета бордо, в длинной шляпе - шляпа ей закрывала лицо почти до подбородка.
- Девушка! Вы так обрезаете этот куст - он скоро совсем потеряет плодоносные свойства.
Киса очнулась от задумчивости. Весьма томно вздрогнула - грудь красиво колыхнулась. И посмотрела на куст смородины. От былого куста осталось воспоминание в виде двух жалких палочек немногим более двух сантиметров. Потом Киса вздернула длинную шляпу - мужчина. Симпатичный. Не такой, конечно, симпатичный, как подлый изменщик (ах!) и шутник муж Юрий Михайлович, но тоже вполне ничего себе.. Худосочный, правда. И чернявый. Киса не любила брюнетов. Она любила русоволосых - ах, Юрий Михайлович! Ах, козел безрогий!
- А вы кто?
- А я сосед. Вон из того голубого домика. - открыто улыбнулся сосед. - А приходите ко мне чай пить.
Киса не любила чай. Но любезно согласилась. Не забыв колыхнуть грудью.
День третий и половина второго прошли под знаком Соседа. И Терьера Вольфганга. Терьер Вольфганг старательно пытался пометить тапочки Соседа, Сосед старательно пытался не допустить этого разрушительного действа.
А Киса цвела. После половины третьего дня После Ссоры Кисе цвести надоело. Она выпроводила Соседа, и выпихнула Терьера Вольфганга в сад.
- У, скотина толстая!
И засела за телефон - душа требовала общения.
Киса самозабвенно поливала мужа Юрия Михайловича, и собаку Вольфганга и заодно восхищалась Соседом - Маше. Даше. Ксюше. Наде. Оле. Наташе. Потом она засовестилась : оператор мобильной связи - тоже человек. И разослала Тане-Люде-Ире-Алевтине, и даже красотке со сложным именем Сулико - СМС-сообщения, сигнализирующие общий сбор.
Подруги приехали. Никто не отказался и не заболел. И два дня Киса всем оптом рассказывала, какая сволочь флегматичная ее муж Юрий Михайлович. И какая пакостная собака ее Терьер Вольфганг. И какой красавчик ее сосед. И какие намеки пошлые он ей делает - и всякий раз разные.
А на пятый день - у Кисы закончились сигареты. Подруги. И сосед. Причем одновременно. Самое неприятное было то, что закончился сосед - Киса не успела ему мстительно отказать.
Она уже нарисовала красивую романную сцену - немножко "Евгения Онегина", немножко "Унесенных ветром", и полторы-две сотни прочитанных любовных романов - вот Сосед на коленях умоляет Кису бежать с ним - это сцена из "Войны и мира", кажется. Вот Киса сначала чуть-чуть соглашается, а потом решительно говорит - нет! Я другому отдана и все такое. А он настаивает - и говорит...
- К сожалению, Марина, я вынужден уехать. Дела. Приятно было познакомиться.
Дела застали соседа в аккурат за приятным занятием - он показывал Кисе новый способ обрезки кустов. И держал Кису за руку. В которой был секатор - вероятно, чтобы Киса в порыве страсти не обрезала больше, чем надо. И пялился на грудь. И вот-вот готов был сказать, что... Киса была чрезвычайно романтичная натура.
Но - рок был против Кисы и Соседа. Рок - в виде мобильного звонка - прервал их песнь в самом начале. Сосед уехал.
И Киса затосковала. Ей было ничего не мило. Она вдруг вспомнила, что муж Юрий Михайлович за все пять дней ни разу ей не позвонил... Гад! А вдруг - не розыгрыш?! На всплеск эмоций сил уже не было. К тому же болела голова. Поэтому Киса слегка разбила пару тарелок. И наступила на хвост терьеру Вольфгангу. А потом Киса решительно прикрикнула на себя:
- Розыгрыш! А если нет - то он дурак! У нее три волосины, да и те кривые.
А потом позвонила мужу.
- Юр.
- Да, Кисуля! - Юрий Михайлович улыбнулся в усы. Он знал любимую жену Кису досконально.
- А ты собираешься вообще с родной женой мириться?!
- Да, как раз галстук-бабочку леплю! - побожился Юрий Михайлович. И закрыл трубку рукой - отсмеяться.
- Юр. Ты розы не покупай. И шампанское тоже - а то, как в прошлый раз - купишь, а они все завянут. А от шампанского меня пучит. Ты так приезжай.
Конечно, они помирились. Киса даже выдала Терьеру Вольфгангу ОГРОМНЫЙ КУСОК МЯСА. Вольфганг съел и его. И пару пирожков с капустой. А еще кусок торта со сливками. Терьеру Вольфгангу было очень плохо на следующее утро. Он жалобно стонал и заглядывал Кисе и мужу Юрию Михайловичу в глаза.
А Киса и Юрий Михайлович - вот подлейшие существа все-таки люди! - не замечали Терьера Вольфганга. Они самозабвенно целовались. Благо, была суббота.