Когда я проснулась в комнате было тихо и сумрачно, лампа, зажженная на тумбочке, у лежанки подруги, отбрасывала причудливые тени на стены. Кара неподвижно лежала на кровати. Я подошла и коснулась её лба, проверяя температуру, он был прохладным. Я внимательно осмотрела пол и обнаружила, что Риши ушел. На столе, импровизированной кухни, стояла мисочка, накрытая тарелкой, при ближнем рассмотрении там оказался завтрак - омлет с овощами. Перекусив я пристроилась на стуле, около спящей подруги.
Хватило, честно говоря, меня на час. Последнее время жизнь кидала меня из бурной активности в апатию, а вот просто так сидеть я разучилась. Не выдержав пошла, копаться в шкафу Риши, вытаскивая вещи требующие починки. Даже нитки разыскала там же. Пристроившись недалеко от кровати, принялась штопать штаны, носки и футболки. Очень скоро появился наш спаситель. Он осмотрел Кару, сменив компрессы на шрамах и обновил лекарство в капельнице. Он выглядел очень уставшим, но старался улыбаться:
- Ты это чем тут занялась?
- Не получается сидеть без дела, извини, - написала я записочку.
- Сама обед себе сможешь сготовить? - я утвердительно кивнула, - вот и хорошо, я скоро забегу... чувствуй себя как дома...
Обедать мне совершенно не хотелось, когда я заштопала половину вещей снова заглянул врач. Надо было подумать об ужине. Ведь ждать, что мне тут создадут тепличные условия, было не честно. Не в гостях же я, право слово, надо помогать по мере сил и способностей, а раз уж вышло так, что Каре пока сиделка не требуется, надо взять на себя хозяйство.
Когда мужчина вернулся вечером, по комнате разливался аромат овощного рагу и тушеной курицы:
- Вот это да! У меня тут так вкусно никогда не пахло, - я радостно улыбнулась, приглашая его присесть. Он умостился на стуле у кухонного стола, и я вручила ему большую порцию, пусть хоть поест нормально. Смотреть, как он кушает было приятно, с таким удовольствием он уминал приготовленное. Меня всегда радует хороший аппетит, значит, блюдо удалось, - а добавки нет? - с грустным видом поинтересовался мой новый друг, - только Каре оставь немного, мы её покормим. Питательную сыворотку трудно доставать, - я с радостью взяла его тарелку, чтобы наложить ещё.
После того как поели сами мы накормили подругу, она была очень сонная и ела вяло. Кормила я её только курицей, не смотря на то что она была дефицитной, потому что от белка больше энергии, как сказал Риши. Потом сделали необходимые процедуры, и она снова заснула. А мы сидели на диване, и я решилась узнать:
- А как ты очутился в Лагере? - врач прочитал записку и задумался, я обратила внимание, что он не только медленно читал, но и всегда задумывался, прежде чем ответить.
- Это длинная история. Ну, да мы никуда не торопимся. Когда я пошел в школу выяснилось, что я практически не воспринимаю прочитанную информацию. Мой отец - фанат Общества, он, действительно верит, что цель Общества помочь нам стать лучше и, похоже, он действительно не сомневался, что в Лагере мне помогут. Поэтому, как только он получил вердикт от учителей, побежал в комиссию по здоровью и попросил меня забрать. Мама плакала, даже пыталась спрятать, но ничего не вышло. Как получилось, что я там выжил, да ещё и дожил до такого серьёзного возраста? А всё очень просто, сначала они долго изучали меня, года три, и уже были готовы отправить на разбор, у них там это так называется, слыхала? - я покачала головой. Я с трудом осознавала окружающую действительность, пока была в Лагере, - так вот, они приготовились меня перевести и вдруг узнали, что я всё же исхитрился понимать прочитанный текст. Я был ребёнком и мне всё было интересно, не смотря на все эти отупляющие лекарства и весьма неприятные процедуры. Любопытство заставляло меня читать, чтобы хоть как-то удовлетворять тягу к знаниям, хоть по чуть-чуть! Чтобы понять прочитанное я, шепотом, проговаривал фразу пока она не становилась мне понятна. Я до сих пор так делаю, сейчас проще, и я научился не шевелить губами, когда осмысливаю её, - он грустно улыбнулся, - не воспринимай на свой счёт, но общение с тобой просто мука для меня. Так вот, они начали свои исследования заново. Так прошло ещё года четыре, точно и не вспомнить. И казалась бы судьба моя была решена, но я был против. Я и ночи не провёл в бараке - сбежал. Это было страшно и тяжело. Я несколько дней провёл на свалке использованных тел, - я непроизвольно вздрогнула, - Ааа, ты там бывала. Милейшее место, не так ли? А потом мне повезло. Мне несказанно повезло! Грузовик, который вывозил мусор из лабораторных корпусов, пробил шину на территории Лагеря. Медикаментозные отходы они всегда захоранивают в специальных местах, в отличии от биоматериала. Обычно машины не задерживались, чтобы избежать вот таких бегств, но судьба решила дать мне шанс. Не каждый бы решился, наверное, на такое, но я почти неделю дышал парами разложения человеческих тел, этим невыносимым смрадом, отравляясь и задыхаясь с каждою минутой всё сильнее. В общем, я сумел забраться в цистерну с отходами и выехать и оттуда. Из цистерны я вылез почти сразу, как только за машиной закрылись ворота. Терпеть не было сил. Помню лишь как кубарем скатился с неё и упал на откос. Что было потом, мне неизвестно. Очухался я в каком-то лесочке, по всей вероятности, я на автомате убежал с дороги. Лет семь путешествовал, много где побывал. Потом меня заново поймали, но я везучий. Тот Лагерь, где я находился первый раз, разрушили повстанцы, и исследования моей патологии были очень неполными. Так что всё началось по новой, а через пару лет меня освободили повстанцы. С тех пор я сними.
- Неужели движение повстанцев появилось так давно?
- А оно и не исчезало, - хохотнул мужчина, - вот ведь, как забавно! Сначала все были недовольны войнами и появилось Общество, но недовольные всё равно остались, а когда стало понятно, что и этот строй просто красиво упакованное старое плесневелое яблоко, эти самые недовольные взялись бунтовать. Никогда не будет так, чтоб всем всё нравилось.
Да мой друг прав. Людям вечно что-то не нравится. А если и создают нечто хорошее, то сами же радостно кидаются это разрушать. Идея Общества была хороша, но такое общество не может существовать благодаря особенностям нашей же природы, это прекрасная, но утопия.