Легкий ветерок лениво играет с полотном дедерона. Ажурное плетение колышется перед глазами, мешая рассматривать дом напротив. Уже час мы с Никой не отрываем взгляд от выгоревших провалов окон квартиры на третьем этаже.
- Почему мы должны умереть? - тоскливо спросила девушка.
В который уже раз за сутки испуганно скрутились в водовороте мысли, и я повернул к ней голову. Глаза у Ники тусклые, безжизненные. Запавшие бледные щеки, заострившийся нос, нервно подрагивает уголок сухих губ.
- Ты же слышала пожарных, - я провел рукой по ее волосам. - Квартира была пустой.
- До заката всего ничего, - она всхлипнула и отвернулась.
- Мы попробуем не умереть, - я сжал кулаки.
Чиркнув спичкой, я зажег спиртовку и проверил меловую черту, проведенную по полу вокруг дивана - белая линия выглядит сплошной и нигде не прерывается. Уселся рядом с девушкой, осторожно, чтобы не упала открытая бутылка водки, притянул внутрь круга журнальный столик и тщательно расправил скомканный листок письма на столешнице. В десятый раз за день я пересчитал предметы. Слева пачка соли, пара головок чеснока, метровый прут арматуры и бутылка бензина с торчащим фитилем. Правее старая дедова двустволка и четыре картонных патрона, набитых серебряными обрубками цепочки Ники и шариками от подшипников. На самом краю банка со святой водой, десяток нательных крестиков и несколько католических и православных образков, приобретенных у ближайших храмов. Все, что мы смогли найти быстро. Я переломил ружье пополам, аккуратно вогнал в стволы охотничьи патроны, положил оружие на колени и налил себе водки, тщетно пытаясь забыть о вчерашнем вечере под Борисовом.
Божественный запах шипящих на углях стейков щекотал ноздри, и мы хором скандировали, воздевая руки с пустыми пластиковыми тарелками в безоблачное вечернее небо:
- Мясо! Мясо! Мясо!
Мы - это Ника, Лида и, собственно, я. Лида подруга моего приятеля и по совместительству сегодняшнего повара Стася Машковича. Циничного, даже местами хамоватого. Она эффектная блондинка с таким шикарным бюстом, что я как-то прямо заявил приятелю, что он гладил у скульптуры горожанки в Михайловском сквере не колено, как все, желающие быстрее познакомиться с девушкой, а грудь. И гарантированно сразу обеими руками. Тогда он только ухмыльнулся.
- Да вы прорвы какие-то! - завопил Стась, ставя перед нами поднос с аппетитными ломтями мяса. - Не нажретесь никак, - и, выпрямившись, уставился за наши спины.
- Здрасте, - он карикатурно поклонился и мы тут же обернулись.
Высокий старик, несмотря на жаркий вечер, облаченный в резиновые сапоги и длинный, застегнутый наглухо брезентовый плащ, остановился рядом, с улыбкой рассматривая наше застолье. Редкие волосы, худое морщинистое лицо и прокуренные до корней зубы под подпаленными усами.
- Добрый вечер, дедуля, - в один голос приветствовали его девушки. - Присаживайтесь с нами.
- И по чарке найдется, - Стась поднял бутылку "Сваяка" и подмигнул. - И не по одной.
- Вы здесь на ночь, - вместо приветствия спросил старик.
Я утвердительно кивнул:
- Шашлык, уха и все остальное.
- Немедленно уезжайте, - неожиданно ошарашил он нас.
- Разве это частная земля? - вежливо спросила Ника.
- Нет, но был пожар.
- Всегда где-то что-то горит, - философски заметил я.
- К сожалению, на пожаре никто не погиб, - скорбно добавил старик.
- Наоборот! - удивленно воскликнула Лида. - К счастью.
- К счастью для родственников - не придется тратиться на похороны. Но смертельно для вас.
Лида демонстративно покрутила пальцем у виска.
- Я не сумасшедший, - старик обвел рукой пустой берег. - Выходные, рыба на голый крючок бросается и ни одного рыбака.
- И это все из-за пожара? - насмешливо бросил Машкович.
Дед присел к огню, вытащил пачку папирос "Беломорканал", пошевелил в углях сучком, неторопливо прикурил от него и обвел нас задумчивым взглядом. "Где он их берет? - почему-то подумалось мне. - Я вообще никаких папирос в продаже несколько лет не видел".
- Подозреваю, что вы никогда не слышали об этой истории с пожаром. Иначе схватили бы ноги в руки и бежали без оглядки. Вы еще совсем молоды, чтобы умирать.
- Да не волнуйся, дед, - хохотнул Стась. - Еще лет сто проживем.
- На твоем месте я не стал бы зарекаться даже на эту ночь, - старик посмотрел на заходящее солнце.
Стало так тихо, что мы услышали, как потрескивают угли в костре и Березина мягко трется правым боком о песчаную отмель. Лида мгновенно побледнела, бросив испуганный взгляд на Машковича, а Ника так вцепилась ногтями мне в предплечье, что я едва не заорал. Стась с открытым ртом смотрел на странного гостя.
- Ты кто, дед? Ясновидящий, или местное пугало для приезжих? - через несколько секунд хрипло спросил он.
- Нет, - старик не обиделся на грубость, - но я расскажу, что произойдет. Надеюсь, вы поверите мне и уедете еще до заката. Но не обольщайтесь, история вам точно не понравится.
- Смочи горло, дед. Легче лапшу на уши вешать будет, - к Стасю снова вернулся обычный сарказм, он протянул старику пластиковый стаканчик с водкой, но тот отрицательно мотнул головой. - Ну, тогда я сам для храбрости. Давай свою сказку.
- Сейчас здесь профилакторий завода "БАТЭ" и спортивная база, - наш странный гость ткнул мундштуком папиросы куда-то за спину. - Километра полтора. А в советские времена тут был пионерский лагерь от этого предприятия.
- О, как? - Машкович налил себе второй стаканчик и презрительно пожал плечами. - Пионерская страшилка. Я сейчас от ужаса обмочусь.
- Да замолчи уже, - буркнула Лида.
Старик не обратил на слова Стася внимания, затянулся в последний раз, бросив окурок в костер, и продолжил, словно его и не перебивали:
- Давно это было. В одной из смен, уж не помню в какой, девочка лет двенадцати привела на кухню бродячего пса. Огромного, как волкодав, но худющего, как скелет, словно его год не кормили - ребра за двадцать метров и слепой бы пересчитал. Повариха тут же доложила начальнику лагеря. А как же, от своих свиней в деревне пришлось бы оторвать объедки, оставь кобеля в лагере. Ну, а старшим был мужик, слепо следовавший правилам, циркулярам и прочим вышестоящим указаниям. Он приказал немедленно вышвырнуть пса за ограду. Девочка наотрез отказалась расстаться с собакой. Разгневанное начальство заперло строптивую пионерку в подсобке, чтобы поумнела в темном одиночестве и больше не перечила старшим. Пса прогнали. А через час пожар.
Старик достал новую папиросу. В этот раз я сам протянул ему головню из костра.
- Сначала тушили собственными силами, - гость выпустил сквозь порыжелые усы густой клуб сизого дыма, - не справились. Вызвали пожарных. Начальник лагеря в обмороке. Водой отливали сердечного - наказанная девчонка в горящем здании. Когда прибывший пожарный расчет справился с огнем, то под обломками стен и крыши нашли тело, вернее, то, что от него осталось.
Он помолчал несколько секунд, обвел нас грустным взглядом и поднялся.
- Никто так и не узнал причину пожара, как не узнал того, каким образом там оказался и собачий скелет. Девочка умерла, обнимая пса, и кости спеклись в одно целое. Говорят, так и хоронили вместе в закрытом гробу. Они и сейчас приходят вдвоем.
- Сейчас? - Ника прикусила палец, чтобы не показать свой испуг.
- Да уж, - протянул Стась. - прямо мистика какая-то с тем пожаром. Но причем здесь мы?
- Вчера на пожаре не было жертв. А когда злой рок по какой-либо причине допускает промах, то она всегда исправляет его ошибку. Всегда. Так уже происходит не в первый раз. На пожарах должны умирать. И она обязательно придет за вами. Вместе с псом. Сразу после заката.
Он встал и медленно пошел прочь, бросив на прощание через плечо пару фраз:
- Уезжайте немедленно. Вы не первые герои, которых больше не видели.
- Эй, дед! - крикнул ему вдогонку Машкович. - А как от нее откупиться, если придет? Конфетами или костями для собаки?
Старик не остановился и не обернулся, только рукой махнул. Обреченно так махнул. Я посмотрел на далекую кромку леса за рекой. От багрового блюдца солнца, почти скрывшегося за деревьями, остался один осколок, и длинные тени начинали сливаться в единое целое, предваряя наступление ночи.
- И настал его час, и пришел черед, и сказал ему друг - пора, - Стась плеснул водку в стаканчик и протянул мне. - Давай. За девочку и ее собаку. Пусть земля им будет пухом.
- К черту! - Лида выбила из его рук пластиковую емкость. - Мы сейчас же уезжаем.
- С какого это перепуга? - набычился Машкович, доставая другой стаканчик. - Никто не уезжает.
- Немедленно! - Ника повернулась ко мне, взяв за руку, и я поразился, какие у нее холодные пальцы, а в глазах плещется неприкрытый ужас. Она едва сдерживалась, чтобы не броситься к машине.
- Поздно, - глупо хихикнул Стась. - Солнце зашло и у нас...
Его шутка прервалась на полуслове хрипом. Стремительная, фрагментировано расплывчатая тень собаки возникла прямо из воздуха, вцепившись ему в горло и бросив на землю. Мы буквально остолбенели. Над распростертым телом, оскалив окровавленные клыки и издавая утробное рычание, стоял крупный поджарый пес, и сквозь его тело я отчетливо видел то, что стало со Стасем. От ужаса у меня встали дыбом волоски по всему телу. Ника мешком повисла на мне, а Лида с криком бросилась бежать к реке. Призрачное животное одним рывком встряхнуло тело Стася, словно это была тряпичная кукла, отбросило в сторону и мощными прыжками рванулось вдогонку за девушкой.
Мне удалось быстро втащить Нику в машину. На удивление двигатель завелся с полпинка. Я судорожно рвал рычаг переключения передач, когда увидел ее. Худенькая девчушка в пионерском галстуке с обгорелыми кончиками стояла прямо перед машиной, разглядывая нас. Меня словно потянуло в черный бездонный колодец, раскрывающийся в ее глазах, и неведомая сила стала отжимать ногу от педали акселератора. Истошный крик Ники в ответ на могучий удар в правую дверцу вернул меня в реальность, заставив вжать педаль в пол. Я так и не отпускал ее до самого Минска, окаменевшими пальцами сжимая руль.
В нашем дворе была настоящая суматоха: повсюду открытые окна с любопытными, сполохи от мигалок по стенам, несколько пожарных машин, бурлящая толпа зевак. Только с матом мне удалось найти место для стоянки рядом с пожарными. Один из них снял защитную маску и сказал старшему:
- Все к чертям сгорело, - он сплюнул. - Хорошо, что хозяев не было.
В почтовом ящике нас ожидал еще один удар: обычный листок из школьной тетради с несколькими словами. Прочитав, Ника охнула и закрыла лицо руками, а я всей спиной ощутил, как девочка смотрит нам вслед на берегу Березины.
Я только поднял полный стакан, как в густых сумерках, вползающих в комнату, раздался тихий стон, медленно переходящий в сдерживаемое рычание. Вздрогнув, я чуть не расплескал алкоголь: такой странный звук, вероятно, издавала ночь на торфяном болоте, когда через него пробиралась собака Баскервилей, отыскивая след. Жуткое ощущение внутри, настолько сильное, что начинает слабеть мочевой пузырь - вроде бы еще и не ночь, когда силы зла властвуют безраздельно, а белый день, кажется, уже остался где-то в конце двадцатого столетия. В три глотка я выпил налитую водку, и припечатал пустой посудой смятый листок с единственной строкой округлых букв детским почерком "Мы придем после заката". Из-за входной двери донесся злобный рык, следом мягкий девичий голос, успокаивающий животное. Кукарекнул дверной звонок. Ника вскрикнула, сжав в руках стальной прут, а я мрачно усмехнулся, набросил на шею всю связку религиозных атрибутов и решительно взвел оба курка.