Я сидел на большой зеленой сумке в зале ожидания Домодедово и вспоминал, как почти так же сидел в иркутском аэропорту, откуда все началось и где, вот-вот, закончится.
Тогда, в конце мая, меня вдруг выдернул шеф и предложил отправиться в командировку, тяжелую, с разъездами, но почти все - по Европе.
И деньги неплохие в случае успеха.
А почему бы и нет? Тем более, мне...
Так я оказался в Барселоне, с пакетом документов, печатями и ноутбуком.
Дела вершились быстро, и от города в воспоминаниях остались только собор Святого Семейства, возле которого меня сфотографировал вечно улыбающийся водила компании, лес мачт на набережной и, почему-то, бабулька, играющая на газоне у набережной со своим любимым пекинесом.
Потом я оказался в Орли. Там меня ждала машина и мы быстро - дела ведь не ждут - донеслись до Парижа, где меня будто специально провезли неподалеку от Эйфелевой башни и тут же увезли в один из городков, в котором наша компания покупала оборудование.
Пара дней, инспекция, куча техники и всяких железок, русскоговорящий француз на подхвате и вот, наконец, я, с пересадкой в Лондоне, оказываюсь в Анталии, где торможусь аж на неделю...
Июнь в Турции встретил безумным голубым небом и оглушающей жарой, подавляющей восприятие и лишь только потом заставляющей принять и быть может понять ритм этого мира...
Турки народ неторопливый, но никогда не упускающий своего.
О, я успел это понять, сидя за чашечкой яблочного чая в придорожной кафешке и вслушиваясь в англо-турецкие разговоры в офисе...
А потом часами бродил по пыльным улицам города, глазел на туристов, заглядывал в магазины, гулял по паркам и слушал вечный шум толпы, машин и, таких странных поначалу - муэдзинов.
И вот, наконец, я получил долгожданный договор, пожал руку высокому турку с грустными уставшими глазами и серая машина унесла меня в Хавалимани под звуки чего-то очень местного, ставшего давно привычным и знакомым...
А потом была Москва, вечно суетящаяся и толкающаяся, где я сделал пару звонков и забросил бумаги в головной офис. Окончательно пришел в себя только в номере и понял, что рейс до Иркутска - в воскресение, а сейчас - пятница и работа, наконец, совсем и полностью закончена.
Пятница...
Да черт побери!
Я поглазел из окна номера на город и достал мобилу.
- Добр-рый день!
- Добрый... - отозвался невыспавшийся девчоночий голос. - Ээ... Леха? Ты что ли?
- Я.
- А что номер... Ммм... Постой, так ты в Москве?!
- Ага.
- Вот как. Командировка?
- Она самая.
- И какие планы?
- Да никаких. Работу поработал, самолет домой - в воскресение, так что я, как тот Пяточек, абсолютно свободен. И вообще - жажду встреч и отдыха. Вытаскивай Вовчика вечером да пошли гулять.
- Да что гулять, приходи лучше к нам в гости. А лучше совсем переезжай, ты же в гостинице, да?
- К нам?!
- Э... К нам. Постой, ты давно почту читал?..
- Ну, в последний месяц - нет. Работа...
- Работа ему, ага. А мы вот уже почти месяц, как живем вместе.
- Однако...
- Да ну тебя. Ты как, переедешь к нам, или?..
- А мешать не буду?
- Блин, достал. В общем... - она задумалась. - В общем, чтоб в шесть - двух часов тебе же хватит, да? Так вот, в шесть стой с вещами на Площади Революции в центре зала. Я тебя найду.
- Хорошо...
А почему бы и нет? Когда еще я смогу пожить вот так, просто для себя?
Я, все еще несколько озадаченный, собрал вещи в большую зеленую сумку, распрощался с гостиницей, а потом, чертыхаясь, пробрался через все турникеты метро и уже довольно скоро стоял возле бортика на той самой станции в центре зала.
Пока на меня, как и почти год назад, не выплыло из толпы прекраснейшее видение на высоченных каблуках.
- Женька!
- О, вот ты где. Пошли?
- Ага...
По пути до Щелковской Женька рассказала, как они с Вовчиком решили, наконец, съехаться и про то, как это было не просто, да и вообще, но...
- Вот ты представляешь, - говорила она, держась за поручень вагона, - ты вообще представляешь каково работать в Москве?..
Я вспомнил жизнь в Иркутске, командировки и соврал:
- Нет.
- А вот ты представь, каково мне, когда человек, которого я люблю, просыпается в пять утра, уходит из дома в шесть и возвращается аж в восемь вечера? Причем он в состоянии полного бревна и хочет только жрать и сидеть за компом?..
- Понимаю...
- Я ведь быть с ним хочу! Жить каждую минуту! А он уходит... И я, конечно, тоже убегаю на работу, но мне до офиса ближе и возвращаюсь я раньше... А там... Блин, хорошо, хоть сеть есть и можно кидать друг другу смайлики, но все равно ты ж понимаешь, что хочется ведь совсем другого! И чтобы все стало иначе... Зато потом, - она улыбнулась, - у него хватает сил в пятницу заехать в супермаркет и купить бутылку сливового вина. И пару свечек. Ну а потом мы отмечаем пятницу.
- В смысле?
- Ну... Блин... Как ты не понимаешь, ведь пятница... Это же... Пятница - это такой день! Именно в пятницу вечером можно наплевать на долги и обязанности и делать не то, что надо, а вот как раз то, что - охота. Нам, двоим. Да и просто пожить, наконец, тоже надо.
Она снова улыбнулась.
- А он знает, что я приехал?
- Само собой! Потому мы с тобой ща и заскочим в магазин. А он сделает все остальное.
На "Щелчке" мы зашли в супермаркет, закупились едой, а потом, минут через пятнадцать, оказались дома.
- Вот тебе комната... Ванную видел, кухня знаешь где. Холодильник в твоем распоряжении. У тебя там что, - она кивнула на небольшой черный чемоданчик, - ноутбук? Инет тебе нужен?
- Хотелось бы...
- Вовик сделает.
- Было бы здорово. Слушай, может тебе чем-нибудь помочь?
- Да ладно уж...
Я сидел на кухонном табурете, заложив ногу за ногу, а она носилась вокруг, болтала о всякой ерунде и что-то аппетитно шкворчало на плите...
- Так... - она глянула на часы, если ничего не случилось, то...
Брякнул дверной звонок.
- Во, видишь?
- Что?
- Ща...
Она открыла дверь, и в квартиру вломился Вова, обвешанный пакетами.
- Леха!!! - Вовик отбросил пакеты и бросился здороваться.
Поужинав, мы, сытые и довольные, уселись к компу смотреть новые Вовкины задумки, а потом Женька притащила с кухни бутылку вина, купленную, похоже, в расчете на троих и несколько свечек.
- Ну...
- Ну?..
- Да что ну. За друзей! И за то, чтоб они почаще приезжали.
- За друзей!
Потом мы смотрели фотки, потом - какие-то записи, потом - Вова курил на балконе, а я глазел с высоты девятнадцатого этажа на ночную Москву, вдыхал ночную прохладу и думал... Много...
- Спать?
- Угу...
- Женька тебе все показала?
- Она у тебя молодец.
- Да знаю...
- Спать.
- Да... - он отшвырнул окурок, и я зачаровано смотрел на оранжевую искорку, летящую сквозь ночь...
- Спать.
Утром, часов в восемь, я тихо прокрался на кухню, порылся в холодильнике и забабахал бутерброд с колбасой и кисло-сладким соусом, после чего вернулся к себе и зарылся в сеть.
Потом постучали в дверь.
- Леш... - судя по голосу, Женька все еще очень хотела спать.
- Да?
- Ты есть будешь?
- Я позавтракал.
- Да?.. А кофе то будешь?
- Кофе?... Кофе буду.
- Приходи на кухню...
- Ага!
Я еще пошарился в сети, потом вырубил ноут.
- Ну, кто тут говорил о кофе?
- На, - Женька протянула чашку, - Только тсссс...
- Что?
- Он спит.
- А потом?
- Мы куда-нибудь пойдем.
- Куда?
- Это ты у Вовы спроси, как он отоспится. Но, думаю, тебе понравится.
Он встал после двенадцати и тут же громогласно запросил блинов.
Умылся.
- Леха, друг мой, а был ли ты в Коломенском?
- Не-а...
- Значит едем!
Потом жара падала с небес, оглушая, почти как недавно в Турции, и настраивала на неспешный лад, и звук Женькиных каблуков отражался от соседних зданий... Потом он подхватил ее на руки и сбежал, хохоча, по лестнице на набережную, а чуть позже мы сидели на какой-то скамейке и дружно дули пиво, после чего, на спор, пошли пешком почти до самого дома и, что самое интересное - дошли... Там Вова вновь хапнул в супермаркете болгарского вина и запихал Женьку в автобус, а мы неторопливо прошли последние две остановки и, возле подьезда, он хлопнул пробкой, открывая бутылку о бутылку.
- Постоим?
- Да.
- Знаешь...
- Что?
- А хорошо!..
- Хорошо... - я слегка зажмурился.
- А вообще надоело...
- М?
- Да Москва эта... Злой город.
- Почему?
- Да блин. Живу только выходными. Женьку почти не вижу. Знаю ведь, что ей плохо одной... Потому вот и отрываюсь... Ну ты видел. Как думаешь, ей нравится?
- Блин, Вовик, да она же тебя ждет каждый день и, особенно, каждую пятницу, лишь бы все было именно так...
- Эх... Душу положу за то, чтобы ей было хорошо!
Я смял банку пива и запульнул ее в урну у подъезда.
- Кончай фигней страдать. Ты ее любишь?
- Да.
- А она тебя?
- Надеюсь...
- Любит она, любит... Только не забывай про нее.
- Забудешь тут, ага... - он закурил.
- Молодцы вы.
- Что?
- Да что съехались, наконец.
- Это да. Сегодня как раз - месяц. О, кстати, друг мой, а что ты делаешь в сентябре?
- А что?
- Да вот... Мы отпуска подгадали и хотим куда-нибудь съездить. А Женька все Байкал хочет посмотреть.
- Ха. Интересно... Буду рад вас встретить!
- Ну, мы это с тобой еще почтой обсудим, хорошо? Главное не теряйся, как сейчас, - он усмехнулся. - Только ей не говори? Хочу подарок сделать...
Вдруг затренькал его мобильник.
- Да? Да... Да тут мы, почти пришли уже. Да идем, идем, не волнуйся.
Он спрятал трубку и зашвырнул окурок в урну.
- Пошли, а то нас заждались...
Дома в духовке доходила до ума пицца, на столе стояла бутылка вина и, казалось, эти люди снова не дадут мне выспаться...
На следующий день мы снова шатались по городу, я выбирал какие-то подарки в центре, вспоминал про каких-то друзей, наконец, мы поужинали в ресторанчике на Большой Дмитровке недалеко от Чеховской, после чего проводили меня на вокзал, где я купил билет на электричку до аэропорта.
Потом я долго думал про них... Про Вову и Женю. И понял, что, наверное, только так они способны отдать себя друг другу до последней капли и последнего вздоха, и он уже наверняка не сможет жить без ее жажды и страсти, а она - без его уверенности и покоя.
Я сидел на большой зеленой сумке в зале ожидания аэропорта и знал, что у них в жизни точно все получится.