Аннотация: Попробуйте представить самый унылый месяц года не мрачным бледным стариком, а юной белозубой азиаткой - и сами не заметите, как ваша жизнь в корне переменится! Авторы: Юлия Лункина, Сергей Свалов
Ты не держишь и не уронишь, Без надежды спасти меня... Ты не видишь, как на твоих ладонях Я сгораю, таю я?! Паша Кашин
Она
Скажи, добрый друг календарь, чем станет для меня это лето?
Молчишь?.. Ну-ну. Молчи. Улыбайся бесстыжими глазами глянцевых красоток. И кто их научил так скалиться? Даже в унылой осени не найдёшь грустного лица. Даже ноябрь загадочно щурится тёмными, будто маслины, очами смуглой дивы. Дешёвка ты, календарь, скороспелая китайская штамповка. Твои, с позволения сказать, творцы ни на миг не задумались о соответствии времён года и девушек-моделей. Той знойной девчонке, чья лукавая мордашка украшает собой месяц ноябрь, самое место в июне или июле. Впрочем, северных красавиц ни в одном месяце нет. Белокожие и светловолосые в Азии - редкость. Наверняка у них всех более достойные занятия в жизни, чем позировать в чём мама родила для постеров и календарей. Так что извини, календарище, что требую от тебя невозможного. Виси спокойно, я лучше посмотрю в окно.
Там никаких полуголых девиц нет. Пыльные автомобили приткнулись рядком вдоль бордюров, редкие прохожие нет-нет да и пройдут по асфальтированной тропинке - и опять никого, лишь бесконечное мельтешение листвы под порывами ветра на окраине этого, чужого для меня города. Солнце не бьёт в стекло, его отсюда и не видно, стоит высоко. Зайчики лучей скользят по листьям, по капотам машин, по серой полоске между газонами. Лето в разгаре... Чем же оно всё-таки обернётся?
Каждое время года благоприятствует какому-то одному настроению. Осень потерь и разочарований... Зима тревоги нашей... Весна новых надежд. А лето, о котором столько мечтается, на которое строятся самые грандиозные планы, так коротко и непредсказуемо. Три месяца, будто один миг.
Я отвлеклась от созерцания двора через косую решётку окна, потянулась и медленно прошлась по комнате. Сняла трубку телефона - он не работал. Вот ещё новости! Вечером придёт Денис - пожалуюсь. Если не забуду. И если придёт...
Я ждала его полгода, а он не приехал. С тех пор как отбыл на учёбу в город, что сейчас размахивает суетливыми лапками ветвей за этим давно не мытым окном, он заметно охладел ко мне. Понятное дело - новое место, новые люди, впечатления, знакомства и прочее всякое... Мне говорили, что отношения в восьмидесяти случаях из ста не выдерживают испытания именно такой разлукой. Студенчески-учебной. По нынешним временам редкость, если девушка дождётся парня из армии. А уж если парень уезжает не в казармы, а в студгородок, тут пиши пропало. Кругом столько искусов, что только очень сильная любовь устоит. А мне с самого начала не верилось, что наша - по-настоящему сильна. Я окунулась в неё без слепоты щенячьего обожания, без неистового самоотречения. Это чувство я встретила тихо и покорно, в нём с первых дней сквозила нотка обречённости.
С Денисом меня познакомили друзья. Шумная, весёлая пара, вечно жившая на грани развода, но спасавшаяся бурной радостью примирений. Это о них сказано: 'Вместе плохо, а врозь ещё хуже'. Хотя не совсем о них... Невзирая на частоту и громкость их раздоров, во мне жила твёрдая уверенность, что уж эта-то парочка покрепче иных безмятежно счастливых семей. Сколько бы они ни побили тарелок, как бы ни повышали друг на друга голос, им всё равно не быть врозь. Милые бранятся - только тешатся.
Так вот, эта крикливая семейка терпеть не могла одиноких, неженатых и незамужних, и любыми правдами и неправдами стремилась всех со всеми свести. При этом матримониальных дел мастера нисколько не давали себе труда вникать в психологические тонкости, не утруждали себя деликатностью. Меня чуть не насильно навязали Денису, как только я развелась. Нас пригласили на день рождения и оставили в комнате одних. Слово за слово мы разговорились, но в первый же день знакомства Денис умудрился довести меня до слёз.
- Ты что, мать? - опешили друзья-сводники, когда осмелились заглянуть к нам в комнату.
А мне и сказать было нечего. Денис ничем меня не обидел, он мог даже вообще молчать - я просто увидела, что дело клонится к постели, и не нашла в себе сил отбрыкиваться, вот и разнюнилась. Могла бы спокойно встать и уйти, но навалились усталость и безразличие. Я слишком слаба и зависима, чтобы жить одной. А оплакивала - краткие дни свободы, которую не умела ценить, но всё равно жалела.
С самого начала я знала, что Денис собирался поступать в аспирантуру в другом городе и не стал бы менять свои планы ради моих прекрасных глаз. Первое время я пыталась как-то бороться с судьбой, выясняла, не готовят ли у нас аспирантов по его специальности, но...
И я опустила руки.
- Не горюй, - утешал меня любимый, - я буду приезжать на каникулы! А какой роман в письмах у нас получится, ты только представь!..
Я-то представила, да вот романа не получилось. Вместо диалога вышел монолог. На четыре-пять моих писем приходился один ответ Дениса, хорошо если два. Подруга, которой я плакалась в жилетку, искренне недоумевала, как это в наше время можно 'потерять' уехавшего человека: мол, звякнула на сотовый и тут же нашла! Но я... боялась. Меня вовсе не радовали все эти мобильники, трезвонящие повсюду, а когда в автобусе со всех сторон неслись звонки, и даже у древних старушек начинало что-то пиликать в сумках - я готова была зажать уши и выскочить на ближайшей остановке. Порой не сдерживалась, так и делала. И безнадёжно опаздывала всюду. Извинялась, обещала взять себя в руки, но... Неукротимый, глухой к доводам разума страх терзал меня с того дня, когда муж как-то попросил подать ему звонящий телефон. Я, ничего не подозревая, взяла приборчик... и чуть не выронила: оказывается, он ещё и вибрировал! Неприятная дрожь пронизала руку до самого плеча, мерзкое ощущение засело в кисти на несколько дней. И напрасно потом друзья убеждали, что вибросигнал можно легко отключить или просто купить телефон вообще без этой функции - первое впечатление оказалось ничем не перебить.
Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Ещё одна дубинка в колёса нашего союза - Новый год мы с Денисом справили врозь: он несколько раз откладывал свой приезд, а под самый праздник и вовсе отменил, пообещал, что увидимся летом. 'Да ты, Веруся, у меня просто Сольвейг!' - вздыхала мама и советовала выбросить ненадёжного кавалера из головы. Во мне не было той любви и нежности, что прославили героиню Ибсена, но я, что называется, закусила удила и упрямо продолжала ждать, писать письма в пустоту и надеяться на жаркий июнь. А когда выяснилось, что Денис и летом вознамерился кормить меня завтраками, я поставила его перед фактом, что приеду сама.
Не подумайте, я вовсе не вешалась ему на шею. Если бы он сказал, что между нами всё кончено, я смирилась бы с его уходом точно так же, как с его появлением в моей жизни. Но в своих редких и коротких письмах Денис продолжал уверять, будто я ему по-прежнему дорога! Просто учёба трудная, режим в общежитии строгий, деньги на бумагу и конверты находятся не всегда... Может, это и выглядело слабым оправданием, но я верила. И не побоялась приехать в незнакомый город.
Он всё же встретил меня, несмотря на ранний час, подарил букетик гвоздик и чмокнул в губы - без всякой нежности, неловко, будто клюнул. Пока трамвай мчал нас по пустынным улицам, мы почти не разговаривали - просто сидели, тесно прижавшись плечами, и чувствовали друг друга.
А потом я оказалась заперта в неприбранной холостяцкой квартирке с окнами во двор. Ключей мне Денис не оставил. Он уходил спозаранку, а возвращался поздно и не каждый день. Приносил множество вредной вкуснятины, затыкал мне рот поцелуем, и все скопившиеся за день упрёки таяли в пламени его ласк. Замок на двери стоял захлопывающийся, так что я была вольна в любой момент уйти - вот только вряд ли смогла бы вернуться. И я не рисковала, согласилась на добровольное затворничество. Единственное, что меня несколько угнетало - в квартире Дениса абсолютно нечем было заняться. Книги в шкафу стояли только специальные, учебники и справочники по будущей Денисовой профессии, ни телевизора, ни другой бытовой техники не было - да она мне и не требовалась. Еду Денис приносил такую, что она позволяла обойтись без посуды. Стирать, кроме постельного белья, было нечего - но на первом этаже дома я заметила прачечную и химчистку, так что не стала утруждать тяжёлым бельём руки. Всё в квартире было тусклым и пыльным, кроме пресловутого календаря с азиатками. Я уже изучила его до последней складочки на аппетитных девичьих телах.
Своё отсутствие Денис объяснял тем, что устроился на работу, и необходимостью подбирать 'хвосты' по трудным спецпредметам. Я старалась не думать, сколько в его словах правды. У меня от рождения плохой нюх, так что я не знала, пахло ли от него чужими духами, да и не желала знать. Меня устраивала та полуслепота, в которую я сама себя погрузила.
Устраивала до сих пор.
Сегодня с утра всё было не так. Не помню, какой ногой я попала в тапочек, вставая с постели, но подозреваю, что именно левой. Мне опротивел холодный фастфуд. Я уже видеть не могла девицу, олицетворявшую на календаре июль. Да и августовская мне показалась не лучше. Разве что девушка-ноябрь не вызвала желания поскорей перевернуть страницу.
Я сняла календарь со стены и пристально вгляделась в прищур миндалевидных глаз. Не помню, сколько я просидела так, но когда, наконец, выпрямилась и разжала руки, я твёрдо знала, что больше не останусь в душной квартире ни минуты. Отпуск у меня почти целиком впереди, так что я ещё успею осуществить всё, что задумала. Сейчас я оставлю Денису прощальную записку, напишу письмо родителям и отправлю его с вокзала. Сяду на ближайший же поезд, на который смогу купить билет. Сойду там, где название больше понравится. Сниму жильё, найду работу и начну новую жизнь. Вдали от всех, кто знал меня прежней. Отныне и так долго, как только смогу, я всё в своей жизни буду решать сама и никому другому это не доверю. Пусть это безрассудство, пусть волюнтаризм... пусть ошибка, но её я тоже сделаю сама!
Вещей у меня с собой почти никаких. Раз, два - и сумка собрана. Я задержалась на пороге, высматривая, не забыла ли чего. Потом подобрала с пола календарь, оторвала предпоследний лист и свернула в трубочку. Изогнувшись под моей ладонью, девушка-ноябрь одобрительно подмигнула...
Он
- Вера! Вера!! - рявкнул я со всей мочи и побежал через газон. - Вера!..
А вдруг не она? Да нет же, кто же ещё может быть!
Вера...
На ту встречу меня вытащил Валерка - забавный тип, вечно влипавший в самые разные истории. Тут он просто позвонил и сказал, что будут старые друзья, будут подруги его Катьки, может, даже придёт Сашка с гитарой.
А почему бы и нет?
Там я её и встретил.
А потом она вдруг разрыдалась у меня на груди... И не было же ничего! Слова... мысли... немного вина.
Хороший вечер одной субботы.
И вдруг я понял, что без неё не могу. Совсем. В воскресенье утром я перерыл весь дом в поисках того автобусного билетика, на который она мне записала свой телефон.
Почему-то тем вечером, когда мы прощались на улице, у нас не было мобильников... Нашлись только ручка в её сумочке и старый билетик - вдруг - в моём нагрудном кармане.
Я просмотрел все полки, сделал генеральную уборку на столе, убил полдня на всё... А билетик лежал в верхнем ящике стола между дисков.
Позвонил, поговорил, договорился, побежал за цветами.
Потом плюнул, вернулся, составил список продуктов на ближайшую неделю и с чувством включил туда бутылку вина и что-нибудь сладкое.
И всё равно забыл, закрутился как-то вот... За полчаса до её прихода выскочил на улицу и купил цветы.
А под вечер ветер с юга вдруг разогнал облака и унёс вчерашнюю слякоть.
Лето...
Мы гуляли по городу, загорали на речке, не пропускали ни единого фильма в кино... Но часы тикали, лето просыпало последние песчинки...
В конце августа мне надо было уезжать за своей мечтой, довольно далеко и очень серьёзно: в мае позвонил старый приятель отца и сказал, что или сейчас я подам документы в аспирантуру именно сюда, пока ещё есть шанс и свободные места, или могу сразу распрощаться со старой мечтой.
Подал... Съездил туда на месяц, пробил комнату в общаге.
И ведь сдал! Сдал всё, не напрягаясь! Без всякого блата и без всяких взяток комиссиям.
А потом, уже с конца мая, жил на чемоданах и лазил по всяческим тем местным сайтам, пытаясь впитать дух и быт того города, вернее, уже не того, а как раз моего города, где мне предстоит жить все пять лет учёбы, а может, потом и работать.
И... Вот вдруг. Верка...
Даже хотел бросить всё и остаться.
Но... Учёба, перспективы, новая жизнь и вообще новое всё. И даже новые друзья, которые заваливали мой ящик письмами и всё спрашивали, как да чего, когда приеду и вообще какие планы.
Так пришёл август, налетел и смял жаркой волной летнего воздуха и одуряющим запахом полыни.
И она спросила, могу ли я отменить учёбу... Хочу - но не могу.
Могу ли учиться заочно?.. Нет. Только там и только так.
Могу ли...
Нет.
Август кончился. Двадцатого я уехал... и бросился в море новой жизни.
Учёба, заботы, лекции...
И деньги, конечно же, без которых никуда.
Я довольно быстро нашёл приработок в одной из городских компьютерных фирм, их устроили мой статус аспиранта и постоянная занятость в университете, а меня - периодические заказы с выездом на дом к клиенту что-нибудь починить или настроить.
Так прошло полгода...
И сплошь - учёба, лекции, на которых надо быть, постоянная зубрёжка, гуляния с одногруппниками, пьянки опять же... Много всего.
А на полке в шкафу в комнате общаги лежали чистый листик и ручка. Ну не знал я, что ей писать, не знал! Не такую же... ерунду.
А она мне писала... Раз в месяц и ручкой по бумаге.
С каждым письмом в комнату попадал дивный запах далёких цветов...
И некогда, абсолютно некогда было писать ответы!
Одно... другое... Единственное, что я ещё мог себе позволить - так это звонки домой раз в месяц.
А под Новый год я понял, что - боюсь. Вот встречусь с ней снова, и всё будет иначе, обязательно пропадёт вся магия лета.
На праздниках мы неплохо гульнули на квартире одного из наших аспирантов - он умудрился под Новый год переехать, а потому собрал и нас и своих давних знакомых.
Видно было, что квартира ещё не обжита и довольно-таки холостяцкая. Но мы и сами там постарались: чего только стоила единственная закуска - пять килограммов пельменей, сваренных разом в какой-то огромной кастрюле.
Ближе к вечеру появился Лёха - он преподавал на нашей кафедре информатику, а также постоянно мотался по командировкам, связанным с теплоэнергетикой.
В этот раз был в аж Китае, откуда приволок массивного льва из сандала и целую пачку календарей:
- Берите, мужики, налетайте! Новый год, в конце концов.
Я открыл первую страницу и увидел шикарную женщину в меховом боа.
Январь, не иначе...
Ну что ж, пусть будет.
А ближе к ночи в нашей компании появились и студентки-медики - пусть они и не дотягивали до уровня знойных моделей с китайского календаря, но...
Я даже и не понял, как всё случилось. Просто потом, уже наутро, рядом со мной тихонько посапывала Светка, разметав волосы по подушке...
Честно скажу - я тогда так и не понял, что со мной творилось. Да и со всеми нами, наверное... Но вот мне тогда показалось, что снова вдруг вернулось лето, снова появилось всё то счастье, что было тогда...
Но январь близился к концу, снова пошла учёба у меня - да и у Светы (о боже, меня всегда сводили с ума её дифдиагнозы и многотомные истории болезни).
А Вера всё писала... Письма из родного города приходили каждую неделю, реже - раз в две недели.
Потом опять пошла учёба - да куда там... я просто пропадал на лекциях, потом торчал в библиотеках и нёсся на заказы к клиентам.
И переехал... Скопил наконец на квартиру - очень маленькую, чёрт-те где - но всё же свою! Отметил день рождения, на который Света подарила мне шикарный мобильник - старый-то остался дома у отца, а Вера прислала большое письмо, пахнущее полынью и ромашкой...
Каждый вечер я уходил гулять на набережную: слушал ритмы города, ловил гармонию в говоре толпы и, самое главное, думал...
Верка, Светка, учёба, город...
Чёрт возьми, ведь люблю их обеих!.. И - боюсь...
Незаметно пришла... и прошла - весна. Я звонил домой, иногда писал Вере, гулял со Светой... И боялся переступить грань.
Я... Я, наверное, люблю их обеих, но ведь это неправильно. Но очень страшно сделать шаг и решиться на что-то.
Страшно...
Невозможно водить Свету в кино и мечтать о Вере!
Кажется, что мозги просто расплавятся.
А потом, в июне уже, Вера написала, что боится, сказала, что устала и просто хочет приехать сюда ко мне. 'Приезжай, конечно же', - ответил я... и всё дольше стал бродить по набережной.
Боюсь. Так давно её не видел... Так легко можно всё сломать, она приедет и...
А она взяла и приехала. Я её встретил рано утром, неловко подарил букетик, который купил на остановке у бабульки, обнял, поцеловал и повёз домой, проклиная свою трусость.
Как жаль, что она приехала именно сейчас, а не на следующей неделе! Но обязательно надо всё-всё успеть и доделать этот заказ по работе...
И разобраться со Светой, сказать самому себе... и ей, что между нами ничего нет, да и не было, по сути. Ведь Вера - тут!
Зато потом - свобода!
И новое лето с ней... Всё как в прошлый раз.
А Веру пришлось оставить одну в квартире...
Ну не мог я разорваться на кусочки и быть одновременно везде!
Не мог...
Прибегал домой около десяти, приносил какие-то бургеры на вечер и на завтра, что-то ел, что-то говорил, а потом целовал её сонную и убегал рано утром.
Но мы были, были же вместе, пусть и не так, как хотелось, но всё же ведь ещё будет!
Потом, когда-нибудь...
И вдруг я смог вернуться пораньше, а она...
А она идёт куда-то, целеустремлённо шагает к дороге и остановке...
- Вера!
Не слышит?
- Вера, ты куда?!
- Вера!!
Побежала?
О боже, нет! Какой же я дурак...
- Верраааааа!!!!!
- Вер, ну... Вер, ну... не надо, вот я же здесь... Не плачь... Пойдём вон туда, к реке, там ты мне всё расскажешь, всё-всё... Ничего не тая, ладно? Хорошо... Вер, солнышко моё, ну улыбнись, ну... ну вот, уже лучше. Не плачь больше, ладно?..
'Поехали домой...' - взмолились её глаза, как вдруг затренькал мой сотовый. Светка... Блин, ну зачем сейчас-то!
- Знаешь, Дениска... - Веркин голос прерывался, но она изо всех сил старалась говорить твёрдо. - Я так долго жила не своей жизнью... Мой бывший муж хотел, чтобы я во всём была его тенью. И я была ею... Я была чужой сама себе! Не сразу поняла, что нельзя жить под копирку. Прости! Я... Я уйду... Я должна! И не пробуй меня удержать...
Договорить она так и не смогла, мотнула головой и резко высвободилась. Брызги слёз обожгли мне руку. Она подхватила сумку и побрела прочь, а я, будто во сне, смотрел ей вслед...
Телефон продолжал пиликать.
- Денискин, ну ты где?
- Свет... Мне надо побыть одному, хорошо? Я тебе перезвоню потом...
Утки шумно ссорились за куски хлеба, пока жители этого города не торопясь гуляли по аллеям парка. Я стоял на мосту через пруд - и вдруг понял, что всё не так.
Не так, как надо.
Но всё вот это - моё.
Потом, когда-нибудь, всё будет хорошо. Потом...
Не сейчас...
* * *
В аэропорт я приехал на электричке. Давно уже прошли те времена, когда идеалом был автобус, да и такси сейчас тоже... не к месту. Тем более в этом городе.
Подъезжая к терминалам, я вдруг вспомнил, как был здесь проездом лет семь назад, когда поступал в аспирантуру. И три - когда улетал в Мексику.
Тогда один местный магнат заказал у нас - вот именно у нас - систему связи для сотрудников своей корпорации, а потом в довесок прикупил ещё кучу программ и нас нанял - для настройки всего этого добра.
Так мы с Толяном и оказались среди пыли, солнца и кактусов. Полгода чёрт-те где.
Но тут были деньги, текила и бронзовокожая Тереса - и я не удержался от соблазна. Как же - быть в Мексике и не попробовать всё это? Пусть даже моё желание и было наивным.
Потом я умудрился побродить по Кейптауну и даже оказался осенью в Токио в один из буддистских праздников.
Потом вернулся.
Сложно всё же, безумно интересно, конечно, но так сложно всё время ездить и останавливаться где-то на час, на день или на месяц. Полгода максимум... И понимать, что всё равно эта квартира не станет твоей, да и вряд ли ты хоть как-то поймёшь этот город, зная, что однажды отсюда уедешь и, быть может, навсегда.
И так приятно - возвращаться.
Вернувшись из командировки, я получил повышение... Круто выиграл в деньгах, но потерял почти все разъезды. Впрочем, не жалея.
И от мира устаёшь.
Квартиру купил...
Первые месяцы шёл с работы, готовил ужин, читал новости и - никак не мог поверить, что это - мой дом. Что больше уже никуда не надо бежать.
Зачем-то провёл телефон - но звонить было некому.
Привык гулять вечерами.
Обнаружил, что если по пути с работы домой пройти чуть левее - то откроется скверик с кучей зелёных аллеек и офигительным воздухом. И стайками спортсменов - сквер принадлежал какому-то клубу.
Я гулял там, слушал джаз и забывал про заботы и пустую квартиру неподалёку.
А потом - неделю, наверное, или две спустя - вдруг понял, даже балбесом обозвал себя, что так долго не видел ту девушку, что всегда пробегала мимо меня в одно и тоже время.
Даже часы можно по ней сверять.
Каждые будни в семь вечера.
Постоянно по одной и той же аллее.
А ещё она носила умопомрачительные солнечные очки.
Даже когда бегала.
И звать её - Женя.
В какой-то миг вдруг оказалось, что я не зря всё это сделал, да и квартиру купил - не зря. И время теперь делится не на работу и сон, а на деньгоделание и собственно саму жизнь.
Ну, ту самую.
О которой мечтаешь.
Через год мы купили квартиру побольше. А потом меня снова послали в командировку, теперь - в Иркутск, представлять нашу фирму на выставке информационных технологий СибЭкспоЦентра.
В аэропорту я пробыл не так долго - регистрация, досмотр... Всё привычно. Только сканер новый поставили за прошедшие два года. А потом, наконец, - неторопливая прогулка по залу ожидания, и вот и он - рейс 839 до Иркутска.
Рейсы тоже мало поменялись - хотя изменился сам самолет, и старые добрые 'Тушки', машущие крылышками, наконец-то куда-то делись.
Впрочем, не важно - тут их не было, и казалось, словно ты в автобусе, да и не летишь никуда, а просто - едешь...
Принесли попить.
Я уставился в иллюминатор на облака и снова вспомнил, как много всё же пришлось проехать и пролететь...
Странная штука всё-таки эта жизнь. Когда я купил квартиру - и с Женькой мы были вместе уже полгода, наверное - то познакомился с одним забавным дядькой чуть за сорок... Вообще, сперва он купил у нас радиостанции, потом оказалось, что он пишет под Линуксом для австралийцев, а работает в госуниверситете информационно-коммуникационных технологий, где преподаёт информатику и философию.
А ещё у него дочка была на втором курсе.
И он никогда не уезжал из Киева.
Он с жаром и каким-то безумным стремлением расспрашивал меня о командировках, о Мексике и о Японии, а я смотрел на него, на его жену, на дочь... И думал, что я сам запросто мог быть на его месте.
Был бы счастлив, наверное.
Детей бы растил.
Но не встретил бы Женьку.
И не знал бы, каково приходить домой с работы, зная, что тебя ждут. Не думая, про то, что там - жена, не думая про то, что там - какие-то обязанности и дела... А просто - зная, что тебя ждут. Скучают. Считают минуты.
И тем радостнее приходить домой.
В восемнадцать об этом не думаешь, в двадцать два - не ценишь. А в двадцать восемь...
Женьке было двадцать пять, у неё был бывший муж - жили почти три года - а ещё у неё было недоверие ко всем мужчинам в принципе.
А ещё она готовила шикарную пиццу каждую пятницу.
Вот интересно, был ли счастлив Пашка, забирая дочу из универа? Был ли счастлив я, осознав всей душой, что наш мир - всего лишь маленький шарик? А потом? Найдя свою Женьку?..
А ещё я безумно благодарен Женьке. Прожив с ней год - и отпраздновав это ужином в японском ресторане - я призадумался. Вспомнил прошлые встречи, случайные связи, истории из своей жизни и из жизни близких друзей...
Несколько раз меня, как говорится, бог миловал. Один раз банально не успел на свидание. Ещё как-то... Впрочем, не столь важно.
Женька научила меня толерантности - тому, чего не было у меня в университете, да и годы потом. Да, было всё прочее... и разное... но только с Женькой я начал вдруг, случайно как-то, чувствовать её настроение на расстоянии, а в конфликтах - было и такое, само собой - смог переступить через себя, через самолюбие, и вдруг оказалось, что вот за всё это она мне - благодарна. Я научился признавать её правоту, даже если и сомневался в этом... А потом, тоже постепенно, родилось то самое 'мы', когда вдруг таким странным кажется вся жизнь до встречи с ней.
Мы дарили себя друг другу, потихоньку. И знали, что этого хватит ещё очень надолго.
Коллега, прожжённый ловелас, смеялся над нами и иногда, за кружкой пива после работы, доказывал мне, что любви не существует, приводя в пример двух своих бывших жён.
А мне было наплевать.
Всё хорошо, и жизнь идёт. Весьма неплохо.
Что ещё нужно?
Принесли ужин.
Я смотрел в иллюминатор и улыбался.
Хорошо уходить, когда тебя ждут.
Тогда ты точно знаешь, что вернёшься. Несмотря ни на что.
Она
Рядом с моим домом, не доезжая буквально две остановки... кажется, затеяли снимать кино. Когда мне случалось сойти с автобуса раньше, чем нужно, я частенько подбиралась поближе к группе суетливых людей со старой громоздкой кинокамерой и чёрным микрофоном на длинном шесте и наблюдала за их работой. Иногда киношники обращались за помощью к прохожим, и каждый раз я хотела и боялась, чтобы сниматься позвали и меня. Но этого всё не случалось - и я уже почти решила попроситься в кадр сама, как вдруг однажды...
Три мобильника грянули одновременно в разных концах салона автобуса. Один разразился 'Имперским маршем', другой запиликал что-то из Чайковского, а третий затянул притворно-детским мультяшным голоском: 'Это твой телефон говорит...'. Я содрогнулась, рывком натянула бейсболку поглубже на уши и заработала локтями в направлении выхода. Мне было ещё не пора выходить, но я не могла больше выносить это издевательство! Какой-то мужчина схлопотал от меня под дых и невольно охнул.
- Извините, - наскоро бросила я.
Да так и застыла.
Пострадавший окликнул меня по имени!
Я медленно повернулась, вскинула на него глаза - и с моих губ сорвалось звонкое, как колокольчик, давно оставшееся за закрытой на семь замков дверью в прошлую жизнь имя:
- Денис...
- Да, это я, - откликнулся он с улыбкой. - Вер, давай выйдем, раз ты решила, а то стоим в дверях!
Мы вышли из автобуса - Денис галантно подал мне руку, а потом отпустил, и мы просто зашагали рядом. Он почти не изменился, только черты лица стали чуть резче да посветлели, будто выцвели, глаза.
- Как ты здесь оказался? - выпалила я первое, что пришло в голову. - Я думала, забралась так далеко, что уже никогда тебя не увижу...
- Так ты мне не рада? - вскинул он брови и театрально развернулся на каблуках: - Ну тогда я пошёл...
Я всполошилась. Неужели и правда он сейчас исчезнет, так же негаданно, как возник?!
- Погоди... Прости! Дай хоть поговорим толком... Всё так неожиданно.
- Ты ещё скажи, не вовремя, - продолжал то ли дуться, то ли дразнить меня Денис.
- Да ну, при чём тут вовремя - не вовремя? - отмахнулась я. - Я никуда не спешу! Скажи лучше, как ты меня узнал!
- Я тебя и под паранджой узнаю, - хитро прищурился он, - если мобильник рядом зазвонит!
- Грешно смеяться над больными, - обиделась я и легонько ткнула его в бок кулаком.
- Зараз рятуем, тильки обождите трошки, - шагнул нам навстречу веснушчатый парень в широких штанах и ситцевой рубахе-размахайке с вышивкой по вороту.
- Вы кто? - тут же посерьёзнел Денис.
- Хохол, - подмигнул парень. - Тот самый, из анекдотов.
Я с удивлением огляделась кругом и узнала съёмочную площадку.
- Денис, у нас тут кино снимают... И, похоже, мы в кадр попали.
- Ещё нет, но скоро попадёте, нам как раз такая парочка нужна! - подскочила к нам вертлявая длинноволосая девушка в синих джинсах с вышивкой и полупрозрачной блузке, завязанной узлом под рёбрами. Я прищурилась: крупный камень на серьге, вставленной в её пупок, сверкнул мне прямо в глаз.
- Что жмуритесь? Недовольны? - моментально среагировала девица. - А вы, молодой человек, как?
Денис сделал вид, что задумался, потом неторопливо кивнул:
- А я доволен. Кино - это здорово!
- Правда? Вот и отлично! Я тоже так считаю, - тряхнула волосами девушка и поудобнее перехватила толстую кипу бумаг. - Тогда постойте вон там под тополем, пока мы сцену закончим, и чуть позже вам всё объяснят, что делать надо!
Она кивнула нам и унеслась, а Денис шаркнул ножкой и сложил руку бубликом:
- Мадам, прошу!
Я взяла его под ручку, и мы отошли куда было сказано.
Происходившее на площадке поначалу показалось мне банальной экранизацией бородатых анекдотов, и я даже чуть не расстроилась, что мы попали в такой неинтересный день. Когда я проходила тут в прошлый раз, добровольцам-прохожим предлагали проехать пару кругов в сногсшибательном сверкающем ретро-авто с откидным верхом или догнать улетавший от ветра цилиндр одного из пассажиров, который, стоило его схватить, вспыхивал в руках и выдавал фонтан разноцветных блёсток. Я тогда полдня голову ломала, чем таким его заряжали.
А сейчас по съёмочной площадке бродили ряженые - аляповатый дедок в лаптях болтал с блондином в немецкой форме, пышнотелая крестьянка звонила по мобиле, а оператор крутился вокруг небольшого 'ПАЗика', из которого то вылезала, то забиралась обратно бабка, а вернее, мужик, переодетый старухой.
Вдруг в автобусе кто-то засмеялся, потом волна хохота накрыла и всю площадку.
- Ну что там? - нервно крикнула та самая длинноволосая девушка, видимо, ведущая.
- Катюха, я уже просто не могу! - оператор, высокий умопомрачительный брюнет в кожаных штанах, смеялся вместе со всеми.
- Саша! - ведущая внимательно посмотрела на него.
- Ну что Саша, что Саша! Видела бы, ты как наша бабка крутит задницей!
- Ну ё-моё... - ведущая подбежала к автобусу и буквально упихала бабку обратно. - Данил, блин! Работаем! Ржать - потом! Как эпизод доснимем!
Наконец бабка вышла из автобуса как следовало, затем оттуда высыпали студент, школьница, беременная женщина и мужичок в кургузом пиджаке.
- Итак, наш автобус уезжает... Уезжает, я говорю! - ведущая махнула водителю, и автобус медленно покатил вперёд, потом свернул за угол. Оператор побежал за ним, держа камеру на плече.
Потом они вернулись.
Потом автобус поехал ещё раз, только ведущая была в нём, а оператор стоял на повороте и снимал со штатива.
В третий раз в автобусе ехал уже оператор.
Зрелище завораживало, я даже не заметила, как забыла скуку и разочарование, и легонько вздрогнула, когда к нам подошёл хохол.
- Ну, вот и ваша очередь, - акцент его куда-то делся, он чисто говорил по-русски.
- А что вы снимаете? - спросил Денис.
- Да в принципе ничего особенного, просто - жизнь. Про наше время, про наш город... Правда, город у нас по сценарию абстрактный, но мы стараемся, чтобы зрители увидели интересные мелочи из жизни своего, родного, а то и в героях себя опознали. Вот вы, например. Вы свой город любите?
- Конечно! - с жаром ответил Денис, а мне вдруг стало интересно: какой же город для него - родной?..
- Вот я и говорю, - улыбнулся 'хохол'. - Итак, не смею вас больше отвлекать и расскажу о том, что нужно сделать. Вот вы, - он посмотрел на Дениса, - мужчина. А вы, - перевёл он взгляд на меня, - женщина.
Мне стало смешно, и я не удержалась - прыснула.
- Ну что вы смеётесь? Роли у вас такие. Вы сыграете себя. Итак, сейчас лето, не правда ли?
- Согласен! - ухмыльнулся Денис.
- И вы просто гуляете по городу, потому что хочется погулять, потому что сейчас воскресенье, настроение шикарное, и вы никуда не торопитесь. Просто гуляете.
- И это всё, что мы должны делать? - переспросила я. - А где?
- Вот от Саши и до угла. Идёмте, Саша вам покажет.
- Пошли! А когда нас народ увидит?
- Послезавтра, в программе 'Утренний коктейль'.
Откуда-то возникла ведущая:
- Дим, ну-ка притормози, это же никуда не годится!
- Катя, что случилось? - 'хохла', оказывается, звали Димой.
- А сам не видишь?! Разуй глаза: он - хорош, вписывается в роль, а она...
- В смысле?
- Нет, ну какой у нас юг, когда она в бейсболке?!
- Катя, ну, во-первых, не юг, а Иркутск...
- И во-вторых, не Иркутск, а уездный город... Так. Ясно, - она отвернулась и крикнула: - Светка!
Оказывается, автобус уже вернулся и стоял в тенёчке.
- Да? - высунулась оттуда бывшая беременная, уже без пуза.
- Тащи реквизит! Не, шляпу тащи, ту, белую!
Светка подбежала. Катя сдёрнула с меня бейсболку, едва не оторвав мой 'конский хвост', и нацепила белую шляпку в стиле тридцатых. Подбоченилась, отошла на пару шагов, снова придвинулась и сместила головной убор чуть набекрень.
- А мой кепарик куда? - жалобно спросила я.
- Сами подумайте, - отмахнулась Катя.
И тут меня озарило! Я с прищуром глянула на Дениса, приподнялась на цыпочки и нахлобучила бейсболку на него. Козырьком назад!
Распорядительница киносъёмок улыбнулась:
- Вот так-то лучше. Итак... Дима вам объяснил, да? Вы - гуляете. Готовы?
- Да, - чуть не хором отозвались мы.
- Хорошо. Саша!!!
- Да, госпожа?
- Иди сюда, блин.
- Бегу, моя госпожа, - оператор ухмылялся.
- Итак, снимаем новеньких. Сцена - прогулка парочки, потом блондины. Давай прогулку быстро снимем, чтобы массовку не держать.
- Слушаюсь, моя госпожа.
И Катя словно испарилась. Саша повернулся к нам:
- Вам надо неторопливо дойти вот отсюда до угла дома и там постоять. Я вас сниму несколько раз, а потом вы свободны. Понятно?
- Конечно.
- Ну тогда начнём, я сейчас всё настрою и скажу, когда можно.
Внезапно меня пробрал озноб, и ослабли коленки, как перед экзаменом. Улица дрогнула, расплылась и показалась призрачной, будто нарисованной на декорации.
- Денис... - почти без звука окликнула я.
- Да? - склонился он ко мне.
- Мне почему-то кажется, что я вижу сон...
- Парочка пошла!!! - крикнул сзади оператор.
- Ну, вот это - явно не сон, - улыбнулся Денис и слегка подтолкнул меня вперёд: - Идём, Верусь.
- Ой, как ты меня хорошо назвал... тепло! - сладко зажмурилась я и вдруг, неожиданно для себя, взяла его за руку.
Он чуть не отдёрнул ладонь:
- Ух! Да у тебя руки, как лёд.
- Мне страшно, - призналась я и зябко повела плечами.
- Глупая, чего бояться-то? - засмеялся Денис. - Это же кино, тут всё понарошку.
- Ну... не знаю... - я и правда не понимала, отчего меня трясло, но... так не хотела отпускать его руку.
- Стоп! Молодцы! - донеслось сзади.
Оказывается, мы прошли весь путь, а я и не заметила. А Саша уже махал нам:
- Теперь бегом ко мне, разворачивайтесь и гуляйте снова, и - разговаривайте друг с другом.
- О чём? - запыхавшись, поинтересовалась я, когда мы вернулись на исходную позицию.
- Да о чём угодно, мне не важно. Готовы?.. Начали!
Я чуть не крикнула: 'Подождите, я не готова!', еле успела прикусить язык. Внезапно снова стало холодно, и я крепче сжала руку Дениса.
- Ну что такое, Верусик? - мне показалось, что он даже чуть поморщился, и я поспешила ослабить хватку.
- Не знаю... Не обращай внимания, пройдёт... Лучше расскажи про себя. Как ты, где ты?
- Да что там... Живу, работаю, по миру поездил. Да и тут - в командировке. А ты?
- Да как сказать... Не задумывалась. Наверное, всё хорошо...
- Снято! - крикнул откуда-то оператор. - Отлично! Давайте ещё разочек, и свободны!
- Мы свободны, - хохотнул на бегу Денис. - И гуляем! Ты как?
- Ну, я и собиралась гулять...
- Вот и пошли!
- Приготовились... пошли! - эхом откликнулся из-за наших спин Саша.
На этот раз говорить нас не просили, и мы несколько минут шагали в тишине, а потом я остановилась, развернулась и взяла его за вторую руку.
- Дениска...
- Верка...
- Мне так странно... Скажи, у тебя не возникает дежа вю?
- Ничего странного, мы ведь уже третий раз тут проходим! Хотя...
- Наше первое лето... - выдохнула я то, что рвалось из сердца. И, краснея от собственной наглости, попросила: - Поцелуй меня! Как тогда?
- Так, как тогда, больше не получится, - по лицу Дениса пробежала тень. - Мы теперь другие, и всё другое.
- А как хотелось об этом забыть... - вздохнула я, - но ты прав. Тебя ведь, наверное, есть кому ревновать.
- А тебя? - ответил он полувопросом, полуулыбкой.
Я едва кивнула.
- Муж в отъезде. Но мне бы не хотелось его обманывать.
- Ты счастлива?
Я снова кивнула.
- А ты?
- И я.
- Хорошо... тогда...
Он склонил голову набок, подставляя щёку. И я с чувством влепила в неё звонкий поцелуй.
- Умнички! - воскликнула бог весть как оказавшаяся рядом Катя. - Сами всё как надо сделали!! - Она хлопнула в ладоши: - Всем спасибо, вы свободны, Саша за мной - блондины ждут!
Киношники унеслись, а мы двинулись куда глаза глядят. Ни о чём не спрашивали друг друга, просто молча шли рядом. Наши руки сами собой разжались и только изредка, будто случайно, соприкасались. От каждого такого прикосновения у меня сладко замирало сердце...
- Шляпка, - сказал вдруг Денис.
- Что? - очнулась я.
- На тебе их шляпка.
- Ой, и правда... - я смутилась. - Вернуть же надо...
- Завтра вернёшь. Или оставь на память.
- А кепарик?..
- А что кепарик? Он тут, - мотнул головой Денис.
- Ну... он же женский. Да и потом, он мой.
- Ну, во-первых, мальчики тоже носят белые бейсболки, а во-вторых... погоди-ка... - и он торжественно водрузил мне на нос свои тёмные очки: - Вот! Для симметрии.
Я снова взяла его за руку, так, словно делала это всю жизнь.
- Согрелись лапки-царапки, - с улыбкой заметил он.
- Согрелись! Куда идём?
- А есть разница?.. Я тут гость, куда поведёшь, там и хорошо.
- Пойдём на набережную, к Александру Третьему! Туда вот всех гостей водят, - и я потянула Дениса к проспекту.
Он послушно протопал несколько шагов следом, потом ускорился и поравнялся со мной:
- Не люблю, когда меня тянут, как коня за узду, - пояснил, слегка наморщив нос.
- И не говори, меня саму всю жизнь тянули, сперва родители, потом муж первый... приятного мало, - поддакнула я. - Извини, я до сих пор помню, как это порой раздражает.
- Да не извиняйся ты, - улыбнулся Денис. - Всё нормально!
Но мне всё равно сделалось неловко, и я, чтобы скрыть это, понесла какую-то околесицу. Зачем-то принялась рассказывать про студенческий театр, хотя сама уже сто лет в обед как не студентка... должно быть, съёмки навеяли. Денис слушал, как мне показалось, вполуха, и время от времени вежливо наклонял голову. Я уже не на шутку злилась на себя, но никак не могла придумать достойную тему беседы, а замолчать боялась. Почему-то уверила сама себя, что стоит мне прервать поток красноречия, и он так же вежливо откланяется и уйдёт - мол, приятно было снова повидаться, но пора и честь знать, у нас теперь в жизни разные дорожки... Нет, ни за что, только не это! Об этом мне даже подумать было страшно!! И я старательно не закрывала рта.
На дорогу я не смотрела, во все глаза глядела только на Дениса: на непослушную прядку, выбившуюся сквозь треугольный разрез в бейсболке над самым лбом, на тоненькие складочки-'гусиные лапки' в уголках глаз, на лёгкую небритость - она была почти совсем незаметна, а вот губами почувствовалась хорошо... А он шёл себе и шёл рядом, даже не краснел от моего пристального взгляда. И вдруг, когда я в очередной раз засмеялась над своей собственной театральной байкой, его лицо дрогнуло, брови взметнулись, будто от испуга, он обхватил меня обеими руками, с силой прижал к себе и дёрнул назад. От неожиданности я громко гикнула, выпустив из лёгких весь воздух. В ту же секунду нас обдало волной горячего пыльного воздуха, над самым ухом взревел мотор.
Денис выпустил меня, я чуть не упала, подпрыгнула и отпрянула от него:
- Ты что?!
Он был бледен.
- Такси... Ты не видела, а оно неслось этак под восемьдесят по крайней! Ещё немного, и поддало бы тебе...
Я ахнула. Он поднял руку и медленно стёр пот со лба.
- Ты меня спас... - дошло до меня. - Спасибо...
- Не стоит благодарности, - всё ещё нервно ухмыльнулся он. - Пошли скорее, пока машины далеко!
Мы перебежали проспект и потом долго не могли сбавить ход, хотя спешить было уже незачем. Наконец прошуршали по газону, миновали узенькую улочку, по которой активно сновали машины. И только совсем выбившись из сил, остановились на аллее, обсаженной густым кустарником.
- Вот мы... и пришли... - заметила я, переводя дух.
- Пожалуй... ты и правда... подай мне руку, - отдуваясь, предложил Денис.
Я несколько раз глубоко вздохнула, вытрясла из сабо камешек и вложила свои пальцы в протянутую ладонь:
- Да и впрямь, что уж теперь-то стесняться. Обнимались ведь уже!
- Угу... И даже целовались.
Мы неспешно зашагали к реке. Навстречу нам попадались нарядные парочки, дул освежающий ветерок, и мне наконец-то стало хорошо и спокойно.
- Как мне нравится твоя улыбка! - произнёс Денис.
- А я и не заметила, что улыбаюсь, губы сами сложились так, - удивилась я.
- Так всегда бывает, когда счастлив, - ответил он.
- Нет уж, ты не путай счастье с удовольствием, - заспорила я. - Если бы мы улыбались только от счастья, в мире было бы очень мало улыбок...
- А счастье разве не из удовольствий вырастает? - прищурился Денис.
Наш разговор принял философское направление, мы увлеклись и сами не заметили, как вышли к памятнику императору. Вокруг него сновали люди, на скамейках сидели парочки, а в павильончике неподалёку азартно торговали мороженым.
- Пойдем посмотрим, что там? - предложил Денис. - Может, бургеры есть?
- Мне лучше парочку беляшей, - попросила я, - в них мясо больше похоже на мясо. И чаю.
- О'кей, - кивнул Денис и пристроился в хвост одной из очередей. - Поищи пока для нас где-нибудь местечко!
Поозиравшись, я не нашла свободных скамеек и села на бортик набережной.
- Вер, а ты что тут? Пойдём, вон же скамейка.
И правда, я замечталась и проглядела, как ушла парочка неподалёку.
Денис раздобыл пару булочек, чай мне и кофе себе - всё в хитрых стаканчиках с герметичными крышечками.
Пока мы перекусывали, я избегала смотреть на него - на всякий случай, чтобы не смущать. Уже успела забыть, любит он или не любит, когда наблюдают, как он ест. Небо было ясное, ни облачка, откуда-то доносилась приятная мелодия. Она то приближалась, то удалялась, и я поняла: играли на прогулочных катерах.
- Когда поедим, прокатимся с музыкой по волнам? - спросила я. - Если время и денежка есть?
- Ты просто мысли читаешь, - улыбнулся Денис, - сам хотел предложить!
Водная экскурсия оказалась неожиданно долгой. Под конец я откровенно стучала зубами и мечтала поскорее причалить, а Денис начал украдкой поглядывать на часы.
- К-куда-нибудь спешишь? - дрожа, поинтересовалась я.
- К шести в аэропорт, сегодня улетаю.
- В-вот как...
Мир словно потускнел. Я еле дождалась, пока под ногами снова окажется твёрдая почва, и понуро побрела прочь от реки. Денис догнал меня и приобнял за плечи:
- Ну, ну, не кисни! Я пока ещё тут.
Я вымученно улыбнулась.
- Ну уж нет, такая мне совсем не нравится, - покачал головой он. - Это не настоящая улыбка.
- Какая разница, - отмахнулась я.
Денис хотел было возразить, но промолчал, просто приоткрыл рот и вздохнул.
Ноги несли меня прочь от широких аллей и открытых солнечных мест, и в конце концов привели на какой-то блошиный рынок. Бледные старушки в осенних - и даже зимних! - пальто, смурные мужички с испитыми лицами продавали осколки своих и чужих не сложившихся жизней: потёртые сумки, затрёпанные книги, грампластинки в пожелтевших конвертах, ношеную или просто старомодную обувь, какие-то разрозненные сервизы, фарфоровые статуэтки, люстры, значки...
- Что мы здесь делаем? - резонно вопросил Денис.
Я уже готова была сознаться, что понятия не имею, как вдруг заметила, на чём именно разложил детали водопроводных кранов один из продавцов...
- Дениска! Ты только посмотри!! - я схватила его за руку и потянула поближе.
- Ну что такое? Подумаешь, сантехника... У тебя что, кран течёт? - недовольно поинтересовался он.
- Да нет же! Гляди, на чём эта сантехника лежит! Это же твой календарь!!
- Брось, ну какой же он мой?.. Ну, был у меня такой же... Но из того ты лист выдрала, я его давно выкинул.
- За погляд деньги платят... - его явно мучило похмелье.
- Десятки хватит за погляд? - спросила я и, не дожидаясь ответа, раскрыла кошелёк.
Мне было не важно, десять рублей попалось под пальцы или пятьдесят, уже не волновало и то, как я выгляжу в глазах Дениса и долго ли он ещё согласен меня дожидаться... Девушка-ноябрь, по-прежнему неунывающая и лукавая, всё с тем же игривым прищуром смотрела на меня сквозь масляные пятна и потёки, сквозь вихри времени и ливни слёз...
...А прощаться достойно я за эти годы так и не научилась. Регистрацию на рейс, которым должен был улететь Денис, уже объявили, а я всё крутила в голове название старого фильма 'Долгие проводы - лишние слёзы' и изо всех сил опускала гортань, чтобы эти слёзы всё-таки не прорвались.
- Растревожил я тебя, - сочувственно произнёс Денис. - Ты уж держись... Вот не думал!..
- Да и я не думала, - старательно улыбалась я, - но ты не бойся... всё пройдёт. Разлетимся, и всё устаканится... Тебя ведь ждут, да и мне завтра мужа встречать!
- Ну что ты... я не боюсь. Я в тебя верю! Ты сильная.
- Как можно в меня не верить, я ведь Вера, - каламбурила я.
Он улыбнулся с еле заметным кивком и мягко отстранил меня:
- Ну ладно... Мне пора. Рад был повидаться.
- Лёгкой дороги, - пожелала я и отступила на шаг.
Он повернулся и зашагал прочь. Ещё минута, и его спину будет уже не различить в толпе других пассажиров... Я крепко-крепко зажмурилась, давя резь в почти плачущих глазах, и вдруг - словно что-то отпустило внутри. Исчезла горечь, успокоилось сердце, и даже непролитые слёзы испарились. Он уходит, значит, так надо. Моя жизнь, с таким трудом выстроенная новая жизнь, без него не развалится. Наша с ним история закончилась семь лет назад и не начнётся опять. Только, кажется, в ней всё-таки не хватает точки...
- Дениска! - звонко, но без надрыва крикнула я и припустила ему вдогонку. - Подожди!
Он обернулся так резко, будто ждал моего оклика, и протолкался навстречу.
- У тебя есть ещё минут двадцать?
Он взглянул на часы:
- В общем... да. А что?
Я подмигнула:
- Тут на втором этаже новый салон сотовой связи открылся. Поможешь мне выбрать мобильник?..
Он
А ведь ещё тогда, загорая под кактусами, мы с Толяном доказывали друг другу, что с бывшими лучше не общаться. А если и общаться, то так... По крайней мере, ничего не обещать. И уж тем более не воспринимать их как женщин.
А теперь я даже вот и не удивился, когда увидел Верку.
Нет, ну после всего, что было, - и не встретить её... Даже и странно вышло бы, наверное.
А она осталась прежней, и так же смешно ненавидела сотовые и любила беляшики с мясом.
У меня был последний день в этом городе, позади остались и Байкал, и выставка, и вечера с коллегами, потом снова и снова Байкал.
Дня три назад я сбежал - вышел часов в семь утра из гостиницы в центре, дошёл пешком до моста и за ним увидел вокзал.
Плюнул на всё, сел в маршрутку 'Ж/д вокзал - Листвянка' и снова укатил на озеро.
Сидел на брёвнышке у воды, пускал блинчики и думал, что выставка всё равно закончилась и ребята там без меня прекрасно справятся.
Потом поднялся на гору - и вновь был очарован гармонией воды и гор и тем невероятным ощущением пространства, которое бывает лишь в таких местах - когда понимаешь, что до противоположного берега не так далеко, и никакое не море это, и не чета тому же Средиземному... но потом вдруг как-то по особенному осознаёшь, что вон в тех холмиках там, с той стороны, далеко не сто и не двести метров, и не зря тут, километрах в ста от Иркутска, можно шикарно покататься на горных лыжах.
Ну, по крайней мере, так говорят.
А ещё здесь, наверху, нашёлся маленький дацан - судя по всему, построенный вот только-только.
Я ещё посидел на вершине, а потом позвонил в фирму и вызвал машину.
День и вечер были в сборах - работа, дела, вещи, сувениры, наконец. Накупил в местном 'Художнике' подарков.
А утром опять упёрся в город - вещи собраны, дел нет, самолёт вечером.
И вот там и встретил Верку.
Две недели торчал в этом городе, раза четыре был на Байкале, побывал почти во всех злачных местах 'за счёт фирмы'... А её встретил в автобусе, в последний день здесь.
Даже и не понял сразу, что происходит - да куда уж там, сперва в кино вляпались, потом это чумовое такси... а потом обедали у какого-то местного памятника...
В какой-то момент вдруг показалось: словно и не было семи с гаком лет врозь, и мы снова гуляем тем летом, когда только познакомились, когда всё только начиналось и всё было хорошо.
А и было хорошо, в общем-то.
Конечно, мне к шести надо было успеть в аэропорт, ну а пока...
С киношниками было забавно - да иногда кажется, что там иначе и не бывает. Впрочем, три года назад мне довелось сняться в миниатюре - сыграл прохожего в детективном сериале: пять дублей и несколько слов с второстепенным героем.
А тут никакого сюжета, просто велели нам бродить туда-сюда, держась за руки, и не фильм снимали, а какую-то местную передачу - но всё равно было неплохо.
Просмеявшись - здесь на съёмочной площадке не объявляли регулярный перерыв на смех, но и так было весело - мы пошли куда-то вперёд по этому городу, который так и остался для меня незнакомым, и вот на меня накатило. Захотелось вдруг просто идти куда глаза глядят, радоваться жизни и отличной погоде.
Такси вылетело неожиданно. Годы командировок по загранке - где везде свои традиции - выработали у меня рефлекс, и я моментально остановил Веру.
Идиоты, блин...
А потом мы налопались на набережной у памятника и почему-то купили билеты на прогулочный кораблик, что по Ангаре ходил.
Впервые попав в Иркутск, я увидел Ангарское водохранилище и тут же спросил у местных: неужто вот он - Байкал?! 'Это? Нет, это всего лишь водохранилище, - ответили мне смеясь. - До Байкала отсюда далече...'
А Ангара всё равно могла дать фору многим рекам - да, впрочем, ей это было даже и безразлично.
Она была, и всё тут.
А я стоял на носу кораблика, глазел на стаи уток повсюду, чувствовал ветер, пропитанный ароматом водорослей, и трогал Верку.
Пока вдруг не понял, что она банально начинает замерзать...
- Вер?..
- Что?
- Мёрзнешь же.
- Ну... А что делать?
- Прости за хамство, но можно?.. - я чуть её подвинул, обнял сзади и закрыл от ветра. - Давай лучше так.
- Спасибо... - она поёжилась, а потом как будто выдохнула и расслабилась.
Описав круг по реке, мы вернулись назад. Когда впереди показалась набережная, я глянул на часы, отмечая время до рейса. Обычный жест, привычный и ничего особенного не значащий - но Вера заметила его и ужасно расстроилась. Отодвинулась, скуксилась, как будто даже стала ниже ростом, и на берег выскочила, не дожидаясь, пока я помогу... Но потом оттаяла, взяла меня за руку, и мы пошли куда-то в глубину района.
Где-то там, среди домов возле супермаркета, нашли рынок. Случайный, бесполезный.
А Вера ни с того ни с сего вцепилась в календарь, который, как она считала, висел у меня в Киеве в тот раз, когда она приезжала.
И я подумал: а вдруг она и в самом деле права - и тот календарь, который я повесил в той квартире, как только туда въехал, оказался в этом городе?
Но тот самый календарь мне подарил Лёха, впервые тогда побывавший в Китае, а потом я просто и не думал о его судбье.
Андрюхе отдал, вроде бы, когда съезжал с хаты...
А похож ведь, зараза, словно и правда он! И точно так же девчонки смотрят с его страниц, как тогда, в студенчестве...
Чуть позже, квартала через два после рынка, мы вышли на шоссе и на пустыре рядом с ним углядели забавное нечто.
- Ну... - Верка задумалась. - Тут горки, карусели, зоопарк маленький. Они всё лето кочуют по Иркутску - вон, видишь, все горки закреплены на фургонах? Самое смешное, что хозяева этого не русские, не буряты, как можно было бы подумать, а - кавказцы.
- Кавказцы? Тут? Забавно... Слушай, а хочешь?
- Куда?
- Ну туда, на горки?
- А... Давай! - улыбнулась Верка.
Мы кружились в чайной чашке - аттракцион 'Чайный Сервис', как гласила вывеска - и смеялись, гадая, то ли там описка, и это всё же сервиз, то ли и правда сервис, ведь не всякому дадут покататься в чашке из сервиза... Потом мчались на поезде на 'Безумных виражах', а она смешно пищала на поворотах и цеплялась мне за пояс... И, уже потом, кормили забавного кролика в зоопарке...
- Вер... - я снова глянул на часы.
- Да?
- А сколько нам отсюда ехать до аэропорта?
- Минут тридцать всего. А что, уже совсем пора?
- Да...
- Что ж, раз пора, так пора. Поехали.
По пути она рассказывала, какие безумные переделки были в Иркутске не так давно, как расширяли центральные проспекты на обоих берегах, как копали подземные переходы...
А потом, в аэропорту, уже попрощавшись, Верка подлетела ко мне сзади, схватила за руку и потащила выбирать себе мобильник!
Впрочем, время у меня ещё было, а сотовые телефоны сейчас продают даже в самой глуши на Крайнем Севере.
Купили быстро. Стильный такой, красивый. Я бы даже Женьке такой задарил...
Правда, пришлось втихую от неё добавить денег, иначе бы просто не хватило на тот, который так вдруг понравился ей и весьма приглянулся мне.
- Ну вот, теперь вроде всё, я пойду.
- Дениска... - она взяла меня за руку.
- Ну, что... Видишь, регистрация уже заканчивается. Ну... Пора мне, Верусь. Спасибо тебе за всё.
- Прощай...
Пройдя контроль, я оглянулся - Вера всё ещё стояла в зале и смотрела в толпу улетающих.
- Прощай, Верусь... - одними губами прошептал я.
Вот и закрылась очередная страница прошлого.
А в самолёте я вдруг подумал о Женьке.
Я снова возвращаюсь из дальних краёв и лечу домой, обвешанный сувенирами, но вот только теперь там, впервые за все время командировок, там, дома, меня ждут.
Ведь и правда - за все эти годы сознательной жизни, за всё то время, когда я наконец распрощался с университетом и серьёзно устроился работать... Меня - ждут.
И не четыре стены, ноутбук, шкафчик, и банальная плитка, а...
Да боже мой, ведь не важно, что там есть и откуда я еду, пока меня ждут. Пока в соседних магазинах покупается самое вкусное и готовится на той самой плитке праздничный ужин, пока выметается из квартиры последняя соринка, а в стиралке крутится бельё, пока на столе стоят два бокала и горит свеча.
Женька...
Я смотрел в иллюминатор на Иркутск и видел последние, недоигранные аккорды этого города - за секунды взлёта можно было различить улицы, на которых я не был и вряд ли когда ещё буду, прохожих, которых я никогда не узнаю... а чуть позже позади остался и весь город, в котором я пробыл лишь какие-то дни.
И вот тут я понял, что из всей поездки я очень долго буду помнить не Иркутск, и даже не Веру, но именно тот момент, когда я сбежал от забот, сидел на берегу Байкала и пускал блинчики.
В такие моменты понимаешь, что живёшь. И не просто так существуешь как-то, а именно вдруг начинаешь дышать полной грудью.
Наконец Иркутск остался далеко позади, а вместе с ним - и Вера.
Не зря, видимо, Толян жестоко говорил о бывших.... Вдруг, встретившись с ними лицом к лицу, чувствуешь, что уже нет той искры, которая запалила пламя в своё время.
Кажется, словно открыл старую страницу того самого календаря за какой-то там год, пробежался взглядом по числам, увидел ещё раз ту самую задорную китаянку на снимке, вспомнил всё то, что тогда было...
А может быть, и прав был в чём-то Толян, когда, сидя на веранде и потягивая текилу, говорил: 'Эх, вот гуляли мы с Риткой лет так пять назад по набережной Барселоны...'
Воспоминания о прошлом, о том, которое и правда прошло - бывают ценнее настоящего.
С другой стороны, воспоминания о настоящем часто бывают гораздо ценнее мыслей о прошлом.
Я прислонился к холодному стеклу иллюминатора и снова подумал о настоящем, нет - о будущем!
Где-то там впереди одна очень особенная женщина поглядывает на часы и прикидывает время прибытия самолета...
- Привет! Да, уже здесь. Прилетел. Только что. Скучаю. Хочу тебя видеть.
Странно, но какие-то метры от остановки до дома показались вдруг самыми длинными на всём белом свете.
Меня ждут!
Здесь, недалеко, в маленькой квартире на третьем этаже...