Сегодня ты вновь пишешь свою книгу, склонившись ранним утром над письменным столом и встревожив шелестом страниц текучую дрему полусонных букв, медленно просыпающихся от аромата крепкого и бодрящего кофе.
Каждый раз, переворачивая очередную страницу, ты медленно перечитываешь написанное, задумчиво воскрешая прошлое, и бережно оставляешь на сгибе времен душистые цветы вишневого дерева, заботливо собранных в плетеную корзинку твоей души. Цветы в твоей книге никогда не засыхают: они продолжают жить, наполняя рукопись свежестью туманного утра и бархатистой нежностью лепестков, касаясь обнаженной памяти от кончиков пальцев до взмаха ресниц...
Иногда слова просятся наружу, но ты закрываешь книгу на ключ, и они терпеливо ждут твоего возвращения, сплетаясь в текст, прижавшись к друг другу в надежде быть прочитанными и понятыми на этом длинном, выложенном многоточиями пути к другому сердцу. Ты веришь, что быть понятым так же важно, как быть любимым и любить самому. Не задумываясь, ты берешь чернила и смело ставишь знак равенства между приятием и любовью. Буквы одобрительно держаться за руки и смущенно улыбаются...
Сегодня ты хочешь о чем-то мне рассказать. Пролистав страницы, ты находишь нужную и передаешь мне рукопись. Она ложится на мои открытые ладони теплом невесомого доверия, и я начинаю читать вслух, полушепотом, боясь спугнуть удивленных персонажей, оживших на черно-белых картинках твоих воспоминаний. Чтобы занять свое место в этой книге, они долго пробирались через паутину вязко-тягучего времени, находили приют в твоем сердце и оставались четким, навечно впаянным клеймом на хрупких, пахнущих свежескошенной травой страницах...
Ты просишь меня написать продолжение твоей книги. Вложив между прошлым и будущим веточку белой сирени, я переворачиваю лист... На вздрагивающей от небесной чистоты и белизны бумаге из-под мягкого грифеля появляются буквы слов: "Сегодня ты вновь пишешь свою книгу...".