Кевад Суви : другие произведения.

Холодные чувства. Часть 2. Холодный сезон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение романа "Холодные чувства"

обложка 2 [Кевад]
  ХОЛОДНЫЕ ЧУВСТВА
  Часть 2. Холодный сезон.
  Глава 1. Бегом по снегу
  Я шла по воде. Вода доходила мне до середины икр и неприятно холодила ноги. Шла босиком, дно было илистым, и я периодически скользила по нему, стараясь удержать равновесие и не замочить подол длинного платья, который придерживала рукой. Мне было холодно, в вечернем воздухе зябли руки, а ноги не отличались уже температурой от воды, но почему-то я не выбиралась на заросший кустами и деревьями пологий берег, а продолжала идти по мелководному дну небольшой речки.
  Вечерние птицы скользили вдоль берега, бесшумно взмахивая крыльями, то появляясь, то исчезая в тумане, окутавшем деревья. Я засмотрелась на одну из них, выпорхнувшую из ближайших зарослей, и вдруг поскользнулась, беспомощно взмахнула руками и упала в холодную воду.
  Этот сон снился мне не один раз за осень и вот теперь приснился и зимой. Не понятно, причём тут речка и почему я по колено в воде. Не переношу холод и тем более холодную воду. Бр-р-р!.. Я зябко поёжилась. Почему я вижу во сне одно и то же?
  Я встала и посмотрела через занавеску в окно: слабая позёмка закручивала по дороге тонкий сухой снежок, черные стволы деревьев вдоль дороги воздевали голые ветви к небу, окрашенному в серо-голубые тона небольшого морозца.
  Зима. Она принесла немало изменений в мою жизнь. Я по-прежнему жила в Бон Темпс, но теперь опять была работающим человеком. Чтобы оплачивать коммунальные счета, налоги и свои практически минимальные потребности, я устроилась на работу в одну из частных фирм, занимавшихся транспортными перевозками, на должность секретаря. Контора этой компании, вернее, её местного филиала в Ла Перле, располагалась неподалёку от железнодорожного вокзала, и так как часть грузов, перевозкой которых занималась наша компания, переваливалось с рельс на колёса именно здесь, в районе железнодорожного узла, можно было лично наблюдать за процессом.
   Устройство на работу, а точнее вытекающий из этого трудовой распорядок перекроил моё расписание, оставив свободными два выходных дня, как и у всех простых смертных. Для зимнего времени это было не так уж и плохо, поскольку в это время года не надо заниматься огородом и садом. Но то, что я находилась теперь в рабочем ритме, не могло не сказаться и на моей личной жизни. И это не очень нравилось моему другу-вампиру.
  Раза два в неделю он появлялся из заснеженного ниоткуда и оставался со мной до утра, и если это было утро рабочего дня, то около восьми часов к дому подъезжал Григориус и отвозил меня до конторы. Днём Григориус не выходил из машины и не снимал темных очков, что зимой выглядело несколько претенциозно. Но так как из машины он не выходил, мало кто замечал это чудачество.
  Борис уходил утром, не говоря, куда, и не обещая, что вернётся. Он стал звать меня Марианн. Сначала это имя он произносил как оговорку, потом поправлял себя, и мне казалось, что ему попросту не нравится моё имя, а не то, чтобы ему было трудно его выговаривать ― говорил он превосходно без всякого акцента. И, как он однажды признался, так же свободно мог говорить еще на нескольких языках, французском, например, и испанском. Действительно ли его имя было Борис, или он адаптировал его для наших краёв, я так пока и не узнала. Он не торопился приоткрывать свои тайны. Нас связывал только секс, которого мы оба ждали.
  Холодные прикосновения его тела и ледяные проникновения странным образом нравились мне. Я мысленно сравнивала эти контакты с купанием в снегу, которого было вдоволь за окном. Будь наши интимные свидания чаще, возможно, это каким-нибудь образом негативно сказалось на моем физическом самочувствии. Но чаще одного раза в три-четыре дня это не происходило. И стало чем-то вроде правила. В такие дни я возвращалась с работы вместе с ним ― он встречал меня в Ла Перле. Вечером мы могли с ним зайти в кафе, где я заказывала себе ужин, а он имитировал распитие вина. Иногда в хорошем расположении духа он принимался комментировать посетителей, отмечая вероятные особенности их крови и сексуального поведения. Это было и смешно, и отчасти жутковато. Отчего-то верилось, что он угадывает на все сто.
  На нас если же и обращали внимание, то старались этого не демонстрировать. Борис пугал людей, даже когда он не смотрел на них, ощущение подавляющей силы заставляло отводить глаза и держаться подальше. Если с ним кто-нибудь встречался взглядом, то или замирал или сразу старался отвести взгляд, опустить глаза. Не думаю, что мы хоть раз становились объектом для пересудов.
  Сегодня, особенно после этого неприятного сна, страшно не хотелось ехать на работу. Но выхода не было. К тому же меня с комфортом доставят до конторы ― Григориус в качестве личного шофёра меня абсолютно устраивал.
  Мы подкатили к конторе без четверти девять, я выходила не у самой конторы, а метров за сто от неё: мне не хотелось афишировать свои связи. Но как бы аккуратно я не выстраивала своё поведение, от конторских коллег трудно было что-то скрыть. Уже недели через две от начала моей работы одна из бухгалтерш (их у нас две ― постарше и помоложе) ― Лиза поинтересовалась, что за приятный молодой человек доставляет меня по утрам. Я ответила, что это друг. Хотя меня так и подмывало записать его в женихи. Этим я бы укрепила свои позиции в глазах коллег-мужчин (а их у нас тоже двое, не считая шефа) и застраховалась от возможных подкатов со стороны начальника ― грузного мужчины пятидесяти пяти лет с залысинами и одышкой. Но это желание пришлось подавить в корне, потому что я не смогла представить, как совместить утренние появления у конторы Григориуса и вечерние ― Бориса.
  Выдать же Бориса за жениха у меня не хватало либо смелости, либо воображения. На вопрос нашего юриста ― Андрея, с кем это он меня периодически видит в городе, я ответила неопределённо: "Мы встречаемся". Этого хватило, чтобы обозначить мой статус для всех остальных: я одинока, но есть неких мужчина на постоянной основе. Не бог весть что, но отчасти гарантировало спокойное существование в кругу женатых и разведённых мужских особей.
  Рабочий день сегодня не отличался от других ― средняя степень загруженности. Отослав факс со спецификацией груза для ближайшей отправки, сама я отправилась "на обед", который чаще всего проходил здесь же, в конторе, в небольшом кухонном закутке, где можно вскипятить чайник или подогреть купленный или взятый из дома ланч. Ко мне присоединилась молоденькая бухгалтерша Лиза. Нашу бухгалтерию вполне могла просчитать главная бухгалтер Марина Евстафьевна, подозреваю, что Лизу шеф взял, имея на неё какие-то свои виды, а может, рассчитывая вырастить из неё главного бухгалтера на смену шагнувшей за пенсионный рубеж, но зато очень опытной Евстафьевны.
  ― Ты познакомишь меня со своим другом? ― огорошила меня просьбой Лиза, присевшая напротив меня на подоконник.
  ―Ну да, ― проворчала я, ― К чему тебе это? Ты же его даже толком не видела!
  ― Как раз видела, пусть не очень подробно, но видела!
  ― Где же это? В машине разглядела?
  ― Да! Такой симпатичный! И загадочный! Очки тёмные ему очень идут! А манеры какие! ― Лизка мечтательно закатила глаза, прихлёбывая чай.
  Когда только она умудрилась разглядеть его манеры? Мне совсем не хотелось сводить её с вампиром. Вся ответственность будет на мне.
  ― Не знаю, ― нехотя протянула я, ― Поговорю с ним. Вдруг он не захочет?
  Лиза внимательно посмотрела на меня и с плохо скрываемой досадой заметила:
  ― Тебе-то что, жалко, что со мной встречаться будет? У тебя же есть ухажёр какой-то вполне солидный, как Андрей говорит. Этот молоденький тебе зачем ещё нужен?
  Ухажёр! Надо же так припечатать Бориса. И меня, выходит, воспринимают как даму с непомерными аппетитами? Хуже всего, что правды они никогда не узнают. Или нет, это лучше всего. Пусть лучше думают, что я такая стерва.
  Я кивнула головой:
  ― Ага, нужен! Ты его охмуришь, а кто меня на работу возить будет?
  ― А он из Бон Темпс тоже?
  (Знать бы, откуда он! Да, и это, в принципе, знаю, ― из Герцеговины тому уже как сто пятьдесят лет!)
  ― Ага.
  ― Наверное, у него нет девушки, раз он тебя по утрам подвозит?
  (Вот тут я и не знаю, встречаются они теперь с Драганой, или нет.)
  ― Не знаю, ― честно ответила я, ― Скорее есть, чем нет. Что-то там у них не заладилось одно время...
  ― Ну, вот! Самое время его с другими познакомить! Давай, не упрямься! Помоги счастью ближнего!
  (Я именно об этом и пекусь, чёрт возьми!)
  ― Хорошо, ― неопределённо согласилась я, ― Я скажу ему, а там видно будет...
  ― Ну, то-то! ― бухгалтерша слезла с окна и направилась к своему рабочему месту рядом с Евстафьевной, ― Ой, Аркадий Борисович, здравствуйте! ― поприветствовала она нашего шефа, который только явился в контору и, кивнув всем присутствующим, прошагал в свой кабинет.
  Я отправилась за компьютер, стараясь не думать о Лизкиных перспективах в качестве подружки Григориуса.
  Скоротав на рабочем месте время до вечера, я отправилась на выезд из Ла Перлы на общественном транспорте. Сегодня меня не встречали, и мои в перспективы входило голосование на дороге, потому что рейсовые автобусы после шести вечера в направлении на Бон Темпс не ходили.
   Удача улыбнулась мне в виде частника, работающего на извозе от случая к случаю. Этого бойкого активного пенсионера я хорошо знала уже много лет, периодически встречаясь с ним подобным образом на дороге. Звали его Гена. Он подкатил к остановке, где кроме меня дожидались попутной машины еще две девчонки, возвращавшиеся с учёбы. И мы покатили к Бон Темпс в зимних сумерках. Я сидела на переднем сидении.
  ― Смотрю, работаешь в Ла Перле ― часто вижу тебя здесь вечером, ― констатировал Гена.
  ― Да, приходится, ― согласилась я.
  ― Ты, вроде как, одна живёшь? Или с кем?
  ― Вроде ни с кем, ― опять согласилась я.
  ― Вот как! Может, поедешь на юг с кем-нибудь, в отпуск, если пригласят? Ну, вот, к примеру, я тебя приглашу, поедешь? ― озвучил неожиданное предложение Геннадий, предвкушая, наверное, как меня это обрадует.
  ― Нет, не смогу, ― не стала затягивать этот разговор я, так как давно привыкла к подобным подкатам местных. Ведь если ты живешь одна, значит, ты― свободна и будешь рада любому, кто обратит на тебя внимание.
  ― Почему не сможешь? Что тебе мешает?
  ― Здесь мой юг, ― странно ответила я. И мы замолчали.
  Когда разобиженный Геннадий остановился в Бон Темпс у автобусной остановки, и я вышла из машины, то к своему удивлению я увидела фигуру Бориса, прислонившегося к стоявшей неподалёку машине. Мне оставалось только перегрузиться из одной машины в другую под пристальным взглядом Геннадия, который делал для себя определённые выводы. Борис мрачно посмотрел на меня:
  ― Этот чудак флиртовал с тобой?
  ― Так, для поддержания формы. У тебя нет конкурентов.
  ― Я надеюсь..., ― в голосе слышалась насмешка.
  Я собиралась рассказать ему про глупую просьбу Лизы, но передумала. Странно, но мне всё меньше хотелось, чтобы кто-нибудь влиял на мои решения. Борис остался у меня, и мы вместе встретили субботнее утро.
  Утро началось с того, что кто-то тарабанил в окно. Пришлось поспешно одеться и, накинув меховую жилетку на плечи, выглянуть с веранды. На пороге меня встретил раздосадованный Григориус:
  ―Я ждал тебя, Марьяна, уже полчаса, разве ты не едешь?
  ―Не понимаю, чего ты ждал! Сегодня же выходной!
  ― Что за выходной?! Ты могла предупредить меня, что не едешь!
  ― Сегодня суббота, забыл?
  ― Мне всё равно, какой сегодня день недели. Для вампира это не играет никакой роли, ― презрительно заметил Григориус.
  ― Но я-то не вампир и живу, знаешь, по недельному циклу рабочего человека!
  ― Да, не повезло тебе! ― сделал он глубокомысленное замечание.
  Под лучами утреннего солнца его белая кожа поблёскивала совсем как кристаллы снега, рассыпанные вокруг и медленно опускающиеся в морозном воздухе. Завораживающая картина.
  ― Входи, Григориус, ― пригласила его я. Вампиры уже давно имели доступ в мой дом.
  ― Ты сможешь отвезти Бориса, ― утешила я его, прикрывая дверь, в которую вместе с холодным воздухом ворвалось несколько снежинок, моментально растаявших на полу.
  ― Пусть едет один, ― услышала я за своей спиной. Полуодетый Борис вышел на веранду и тоже засверкал под солнечным светом. Белейшая кожа, темные глаза, впалые щеки. Глаза не щурятся от солнца, которое по утрам заполняет всю веранду, он как будто наслаждается возможностью продемонстрировать свою слепящую красоту. Сейчас, при свете белого дня была абсолютно очевидна нечеловеческая сущность обоих. Сверкающая кожа, резкость черт и неподвижность лиц и вместе с тем гибкая пластика быстрых, почти молниеносных движений.
  Молодой вампир взглянул на меня и бесшумно вышел на заснеженную улицу. А у нас с Борисом возникла нетривиальная ситуация, ибо дневного общения у нас ещё не было. Я не была уверена, что ему не будет нудно наблюдать за моими дневными занятиями. По счастью, Борис открыл мой ноутбук и погрузился в пространство Интернета, дав мне возможность умыться и позавтракать. Хотя это было несколько неожиданно: оказывается, он неплохо разбирается в современных технологиях.
  Пройдя невзначай мимо него пару раз, я бросила взгляд на монитор, ― он смотрел какие-то англоязычные сайты с минимальным дизайном ― сплошной текст. Дальше я со своим любопытством не продвинулась, посчитав своё поведение назойливым. Ведь он не докучал мне своим вниманием! Я постаралась заняться своими делами.
  При том что вёл он себя тихо, мне трудно было выкинуть из головы мысль о его присутствии в доме. Так уж я устроена, я всё время прокручивала в голове ситуацию: вот я готовлю обед, а там в комнате сидит вампир! Это жутко мешало. Промаявшись так часа два, я с радостью откликнулась на предложение пойти прогуляться. Даже в мороз и по бездорожью!
  Холодное зимнее солнце освещало заснеженную равнину, по которой петляла едва видимая глазу дорога, уходящая к синеющему на горизонте лесу. Легчайшие снежинки медленно опускались с прозрачного неба, сверкая в морозном воздухе хрустальными гранями. Ветра почти не было, но щеки ощущали бесконечное холодное дуновение зимы над заснеженными полями. Я пряталась от этого зимнего великолепия в куртке на меху, зимних сапогах, тёплой шапке и варежках, рассчитывая на то, что прогулка не затянется. Борис спокойно вышагивал рядом, как и был дома, в легком свитере и брюках, снисходительно надев стёганую жилетку, чтобы не выглядеть совсем уж вызывающе. Я знала, что ему не было холодно, но, тем не менее, не могла привыкнуть к этому зрелищу. Его легкие кожаные ботинки противно поскрипывали по притоптанному снегу.
  ― Пробежимся? ― Борис хватает меня за руку и увлекает с дороги за собой по снежной целине; мне приходится бежать за ним, сначала легко и весело, потом, чуть оступаясь в снегу и хватая губами стылый воздух. Наша пробежка взвихрила лёгкий снег, и я смотрю из-под полуопущенных ресниц на убегающие по слабому насту змейки снежной пыли. Щёки мои горят от мороза и бега. Борис, не мигая, смотрит на меня, словно раздумывая о чём-то. Я почти не сомневаюсь в том, что последует дальше, но тут он переводит взгляд в сторону леса, и я вижу движение на его лице.
  Я едва успела повернуть голову, чтобы разглядеть чёрную точку на снежной целине, как Борис рывком развернул меня и буквально потащил за собой. Я попыталась ещё раз оглянуться, но в темпе, взятом Борисом, это было практически невозможно. Вряд ли мы двигались так дольше минуты, как он чертыхнулся, схватил меня и, взвалив на плечо, на нечеловеческой скорости понёсся к дому. В районе сада мы затормозили, и он поставил меня на снег, не дав, впрочем, задать вопрос, что это всё значит.
  ― Я должен сейчас уйти, ― без обиняков объявил он мне, как только мы переступили порог дома, ― Не выходи никуда.
  ― Подожди, ― попыталась остановить его я, ― Не лучше ли будет, рассказать мне, что происходит?
  ― Всё узнаешь. Пока сиди тихо! ― скомандовал он и исчез.
  Конечно, я никуда не выходила остаток дня. Да, в общем-то, зимой в деревне идти особо некуда. Вечером я разглядела в зимнем сумраке фигуру Григориуса, занявшего привычный пост во дворе. Похоже, всё было очень серьёзно.
  ***
  ― Что вчера так испугало Бориса, ― интересуюсь я на следующий день у Григориуса, сменившего свой ночной пост во дворе на мою веранду. Кормить мне его не надо, так что мы заняты только чистым общением.
  ― Спрашивай такие вопросы у босса сама. Я затрудняюсь, ― честно отвечает Григориус, поглядывая на то, как я отпиваю кофе из чашки.
  Кормить я их не кормлю, но вопрос этот никогда не выходит у меня из головы. Чем-то ведь они должны питаться? И их здесь ещё летом было около двадцати. Вопрос серьёзный. Где и как происходит их охота ― мне было не ведомо. Есть такое предчувствие, что рано или поздно, но эта проблема предстанет передо мной во всём своём откровении, но лучше пусть будет поздно, раз уж вовсе этого не избежать.
  ― Послушай, Григориус, с тобой желает познакомиться девушка с моей работы. Ты ей приглянулся, ― перевожу разговор.
  Григориус плотоядно ухмыляется, что совсем не идёт его романтическому и даже строгому облику.
  ― Превосходно! Я согласен, представь нас!
  ― Мне не очень хочется! ― тяну я, ― Ты укусишь бедную девушку?
  ― Если ей повезёт, ― радуется Григориус, ― то только укушу. Давно у меня не было смертной..., ― (мечтательное выражение на лице)
  Тема секса всегда заводила Григориуса с пол оборота. Он уже вожделенно поглядывает и на меня.
  ― Успокойся, пожалуйста. У тебя длительное сексуальное голодание?
  Григориус мрачнеет. Мой вопрос повис в воздухе. Каждый раз при намёке на Драгану он замыкался и грустнел. За несколько месяцев со дня того предательского поступка Драганы он не говорил о ней и не упоминал её имени, что заставляло меня сомневаться в его искренности.
  Мой единственный в это воскресенье собеседник умолк, оставив меня в тишине коротать выходной. Вечером он так же молча снова занял свой пост. Я пожала плечами в ответ на это упрямство. Вот, не буду его ни с кем знакомить! Как обычно, не было никаких вестей от Бориса. Свои вопросы я могла отложить в долгий ящик.
  
  ***
  Утро понедельника выдалось не только морозным, но и ветреным. Это я смогла оценить, забираясь в машину к Григориусу, который выглядел сегодня подчеркнуто дежурно. Обиделся? За что? Промолчали всю дорогу. На выходе у конторы он придержал меня за руку и тихим, но от этого не менее убедительным голосом практически приказал:
  ― Ты сейчас меня познакомишь!
  ― Да ну, ― попыталась выкрутиться я, ― Она, может, пришла уже! Времени ― без пяти девять, наверняка, она уже там!... Ты знаешь, что такое "девять"? И что означает слово "часы"? ― я опустилась до откровенного хамства.
  Вампир не отреагировал на мои наглые выпады, припечатав меня одной рукой к сидению и не давая возможности двинуться с места. Этот поворот в его настроении меня смутил, никакого насилия с его стороны я ещё не испытывала, полагаясь на его лояльность.
  ― Не понимаю причин такого резкого обращения со мной, ― заметила я, стараясь не глядеть в лицо Григориусу. Как выйти из этого положения?
  ― Я на работу опоздаю, ― мрачно закончила я.
  Григориус не отреагировал и на этот раз. Я глубоко вздохнула, пытаясь придумать убедительный довод. В этот момент от автобусной остановки засеменила в сапожках на каблучках невысокая фигурка Лизы, которая, вероятно, только подъехала. Вот мне повезло!
  ― Вот она! ― прошипела я, ― Пусти! Я позову её.
  Григориус откинулся на сидении, и на лице его появилась приятная расслабленная полуулыбка.
  ― Лиза! ― позвала я бухгалтершу, высовываясь из машины, ― Подойди сюда, пожалуйста!
  Лиза остановилась, глядя в нашу сторону и соображая, что к чему, потом, видимо, правильно оценив обстановку, заулыбалась и приветливо замахала рукой: ― Да! Привет, Марьяна!
  Я смотрела, как она подчеркнуто не торопясь подходит к нам с улыбкой на губах, и мысленно посылала себя к чёрту. Сейчас я выдам ей не очень счастливый лотерейный билет. Если с ней что-то случится, как я буду себя чувствовать?!
  ― Если с ней что-то случится, не сомневайся, я убью тебя, ― прошипела я Григориусу. Он торжествующе взглянул на меня.
  ― Вот мой друг ― Гриц, ― мстительно сказала я, представляя его Лиз, ― А это моя коллега ― Лизавета.
  ― Григорий?! ― радостно откликнулась Лиза, ― Какое хорошее имя!
  ― Он любит, чтобы его звали Гриц, как самые близкие друзья, ― вылезая, сказала я и, не оглядываясь, зашагала к конторе. Мне не хотелось слышать и знать, как и о чём они договариваются. Всё равно мне будет всё рассказано в подробностях.
  За обедом я равнодушно выслушала восторги Лизы по поводу "Григория", но про назначенное свидание она мне ничего не сказала. Бог с ними, ― подумала я, ― не могу же я уследить за всеми вампирами этой местности.
  Вечером в ста метрах от конторы меня ждал Борис. Мы вышли с Лизой одновременно, и я видела, как она сначала обрадовалась, увидев знакомую машину, а потом сникла, разглядев на водительском месте Бориса. Завтра она наверняка спросит меня, так чья же это машина. Если сказать, что у Григориуса нет своей, то, может, это снизит его привлекательность в глазах бухгалтерши? Вот только вампир уже её не отпустит, если она ему приглянулась.
  Мы приехали домой по темноте. Едва войдя в дом, я не выдержала и, развернувшись, к вошедшему вслед за мной Борису, спросила:
  ― Ты мне расскажешь, наконец, что произошло позавчера? От кого мы бежали по снегу?
  Он кисло посмотрел на меня:
  ― Они опять ведут охоту. На меня и Григориуса.
  ― Почему "опять"? Что изменилось сейчас? Вы что-то нашли?
  Борис не смотрел на меня, он сел на диван и уставился в пространство:
  ― Поверь, тебе лучше не знать слишком много. Ты не должна стать источником информации в их глазах. Они охотятся за мной.
  ― Мне можно ничего не бояться?
  ― Боюсь, что нет. Ты можешь стать средством, с помощью которого они постараются добраться до меня.
  ― ?!..
  ― Поэтому тебе нужно быть рядом со мной по возможности постоянно, ― сказал он, располагаясь на диван, ― Иди ко мне!
  Я нехотя присела рядом. Он привстал и осторожными движениями снял с меня свитер и юбку, закинув их на стоящее рядом кресло. Потом, остановившись на этом, приобнял меня и улёгся со мной на диван. Я лежала в его прохладных объятиях, голова моя покоилась на его каменном плече, свою голову он наклонил к моей, почти касаясь губами затылка. Если бы я слышала его дыхание, эта поза была бы такой привычной! Вместо этого я ощущала холод его кожи и стальную мощь его неподвижного тела. Плавным движением он прикрыл пледом мои стынущие ноги...
  
  Глава 2. Зимние забавы
  Борис оставался у меня на ночь всю неделю. Но что бы вы там ни думали, совсем не с известной целью, потому что как раз всю неделю мы с ним сексом не занимались. Да, как бы невероятно это ни звучало! Не знаю, как бы отреагировал на эту информацию Григориус. Но он не спрашивал, совсем не лез в мою личную жизнь, ожидая, наверное, симметричного поведения.
  А его шеф проводил ночи воздержания со мной. Мне оставалось только смириться с очередной странностью его поступков. Несколько раз он буквально укладывал меня спать, убаюкивая словно ребёнка. Потом он оставлял меня и удалялся в другую комнату, где проводил ночь за ноутбуком. В других случаях он сразу удалялся к ноутбуку без нежностей в мой адрес. И мне приходилось коротать время за просмотром телепрограмм.
  Так продолжалось до выходных, а в субботу утром Борис оторвался от монитора и сообщил, что покинет меня на некоторое время. Не исключено, что ему просто надоело моё общество.
  Как только он удалился, а я было собралась заняться подзаброшенными делами, в дверь постучали. Оказалось, это прибыл Дэн, слегка подмороженный и в растрёпанных чувствах.
  Бедняга Дэн так и не получил искомой информации и остался на зимовку. Ха-ха, он вынужден был сидеть на своем кордоне с дровяной плитой и дизелем-генератором вместо того, чтобы вернуться в Лондон в свою "штаб-квартиру", если верить ему на слово.
  В отличие от вампиров, за которыми он следил, он мёрз в этом плохо отапливаемом домике и страдал от этого, хотя и тщательно скрывал, от меня, во всяком случае, эту свою уязвимость. Вместо того чтобы вести приятную во всех отношениях жизнь в Европе, он торчал на опушке зимнего леса с символической даже по местным меркам зарплатой и без явных сроков окончания своей затянувшейся командировки. Со скуки он стал часто являться ко мне домой и пил чай на веранде с малиновым вареньем. Я смеялась над его незавидным положением.
  Может показаться странным, что я принимала его у себя и общалась, учитывая наши с ним отношения. Но жизнь вообще странная штука. При том, что наши интересы было прямо противоположны, мы в этом вампирском окружении, условно говоря, предпочитали держаться друг друга. Видовая поддержка, надо думать. А обстоятельства складывались так, что иногда думать было уже не обязательно ― работали инстинкты.
  Дэн в итоге выбрал правильную тактику, подавая нашу сделку как общий интерес. Но к зиме ему стало откровенно грустно, так как мы оба никуда не продвинулись.
  Я смеялась над ним, делая прогнозы, что мы так ничего и не узнаем, и ему придётся здесь торчать до второго пришествия. Однажды я придумала другой возможный вариант ― Борис совсем забудет меня, и я так и не смогу выяснить его тайну. А так как к тому времени он меня бросит окончательно, я ещё буду приходить в избушку к Дэну, где он будет на вечном поселении, и буду просить показать видеозапись нашего с Борисом секса, чтобы предаться сентиментальным воспоминаниям!
  Тут Дэн не выдержал и тоже решил осадить меня:
  ― Знаешь ли ты, что, скорее всего, будет, когда миссия Бориса закончится, и все вампиры соберутся отсюда с концами?
  ― Ну и что будет? Конец твоему Великому Сидению!
  ― Не совсем. Вернее, не только конец моей миссии, но, вполне возможно, и тебе. Спроси Бориса, что происходит со смертными в случае, если вампир считает нужным закончить с ними связь?
  ― Интригуешь...
  ― Нисколько. Миссия смертного в глазах вампира тоже заканчивается. Он не потащит тебя за собой ― в этом нет никакой надобности. И свидетеля оставлять у него тоже нет права. Так что, не смейся раньше времени.
  ― То есть, в моих интересах, чтобы он подольше здесь сидел? Или получил бессрочное назначение в здешние леса?
  ― Бессрочные миссии ― это из области фантастики. Даже бессмертный не обрадуется бессрочному заданию. А всем вампирам, прозябающим в здешних местах, наверняка захочется проводить своё бесконечное время жизни в более интересных условиях. Охоты здесь нет, развлечений нет. Скучная примитивная жизнь.
  Так значит, вот что меня ждёт. Отставка у Бориса и гибель от его рук? Жизнь постоянно подсовывает непредвиденные подарки.
  ― У меня тоже могла бы быть миссия! Нет, ― махнула я рукой в сторону Дэна, ― не помогать тебе! Это никакая не миссия, а подлый шантаж. Мы ещё повоюем!...
  Предложенный Дэном поворот сюжета был неожиданным и совсем меня не устраивал. После этого разговора я иногда вспоминала о его предупреждении. И каждый раз, припоминая нашу беседу в присутствии Бориса, я вглядывалась в его невозмутимое лицо, тщетно пытаясь представить себе ход его мыслей. Мне не хотелось допускать даже саму возможность такого финала наших отношений. Но что я знала до сих пор о Борисе и о его миссии в наших краях? Если от меня уже ничего не зависит в этой истории, то я хотя бы попытаюсь внести в неё ясность. И не ради Дэна и нашей с ним сделки, а ради себя самой. Чтобы не быть пассивным участником событий, которого с большой вероятностью пустят в расход.
  Дэн приходил потом и ещё неоднократно, но до сих пор ничего интересного я ему так и не сообщила. Сегодня я решила немного прощупать почву.
  ― Скучаешь? ― поинтересовался Дэн, глядя на то, как я достаю чашки, варенье и хлеб.
  ― Колбасу будешь? ― решила я его подкормить.
  ― Да, конечно! ― Дэн рассеянно наблюдал за мной, ― Какие вести от Бориса?
  ― Какие могут быть вести, если он всю неделю пробыл у меня?
  ― Да ну? ― Дэн был поражён, ― А что стряслось?
  ― Почему обязательно "стряслось"? Может, он так любит меня, что расстаться не может! Ну что? Где твои прогнозы?!
  Про отсутствие секса я докладывать ему не собиралась.
  ― Не знаю даже, ― Дэн переключился на колбасу, ― Ну, допустим. Тогда что ты смогла выяснить за это время? Он компьютером пользовался?
  Кибершпионаж тоже не входил в мои планы. Да и я сама хотела заполучить от Дэна информацию.
  ― Послушай, ты с кем-то из альтернативной группы общаешься ведь, ну, с Мэттом этим и его дружками... Может, ты знаешь, что там у них стряслось? И что всё это может значить? ― и я пересказала Дэну случай с прогулкой, закончившейся бегством по снегу.
  Дэн дожевал колбасу и замер. Было видно, что ему очень не хочется это обсуждать. Но сделка была и в его интересах. Поэтому он без энтузиазма начал свой рассказ:
  ― Ну, в общем если говорить, то у лесной братии (так он называл вампиров из разных кланов, которые зазимовали в лесу) появилась уверенность, что Борис уже обнаружил то, зачем сюда прибыл. И всем интересно, где это находится. Некоторые "лесные поселенцы" готовы выбить из него эту информацию любыми способами. И кое-кто решился изловить его, чтобы покончить с этой лесной одиссеей.
  ― И что он нашёл?
  ―Ты главное узнай, где это место, а что ― не столь для тебя важно.
  ― Очень интересно! Как я узнаю, где, если я не знаю, что?
  ― Узнай, какими местами он интересуется, где бывает... мы же всё это с тобой не раз обговаривали! Узнаешь ― спасёшь Бориса от неприятностей!
  ― Вот не уверена в этом. Мне бы и себя спасти от неприятностей! Кто же так настроен агрессивно?
  ― Таких немало. В том числе Драгана.
  Грустное удивление всё-таки вызвало это имя. Бывший союзник и помощник Бориса, верная подруга Григориуса... Что движет ею в этом противостоянии?
  ***
  Утро следующего выходного дня выдалось солнечным. Я прикинула свои перспективы провести воскресенье в одиночестве. Это обстоятельство ни мало меня не огорчало. Вчерашний визит Дэна затянулся до вечера. Так что мне пришлось накормить его обедом. Возникло подозрение, что он за этим и приходил. Разговор наш не принёс ощутимой пользы ни мне, ни ему, в отличие от котлет и супа. Но вечером я буквально вытолкала его за дверь, сопровождая эту процедуру пожеланиями счастливого пути. Григориус поздно вечером болтался во дворе, подкрепляя версию, что Борис свалил надолго. Поэтому в воскресенье я его практически не ждала.
  Как выяснилось, зря. Он появился ещё до полудня. Столь ранние визиты были всё ещё для меня непривычны. Но безлюдье моей улицы и отсутствие возможных посетителей обнадёживали. В моём доме он мог сверкать при дневном освещении сколько угодно, завораживая меня своим неземным видом. Я испытывала эстетическое наслаждение, разглядывая его дневной облик.
  Пока я наслаждалась, зазвонил телефон. Это Фёдор проявлял дежурное беспокойство обо мне - своей пусть не очень близкой, но всё-таки родственнице. Полтора месяца он отсутствовал на заработках, и теперь, видимо, вернулся. Он уже свыкся с фактом, что я с кем-то встречаюсь, но насколько это серьёзно, ещё не определял. Поболтав немного обо всём, мы распрощались. Перед прощанием я попросила Фёдора придти ко мне по возможности и наколоть дров. Борис всё это время пребывал в величественном ничегонеделании, тыкая пальцем в экран смартфона, который дома крайне плохо ловил сеть. Стоило мне положить телефон, он оторвался от экрана и посмотрел на меня:
  ― Почему ты просила его наколоть тебе дров?
  ― Я топлю плитку иногда, разве не заметил?
  ―Я не об этом. Почему ты попросила его? Не меня?
  ― ??
  Я, наверное, больше чем удивилась, представив, что вампир может колоть дрова для своей смертной. Тем более я не могла вообразить себе такую просьбу к Борису. Моя историческая память хранила примеры реакции моего бывшего мужчины на просьбы что-нибудь сделать по дому. Плохо скрываемое раздражение и неудовольствие на лице, а потом ещё и постоянное припоминание его трудового подвига как минимум в течение полугода, - всё это до сих пор стоит перед моими глазами. С тех пор свои просьбы я отваживалась адресовать только родственникам и наёмным работникам. Что же сказать сейчас Борису?
  ― Ну, я не знала, ..что ты захочешь это сделать, ― промямлила я, ― Наколи, пожалуйста.
  Бориса как ветром сдуло из комнаты. Через минуту я уже слышала стук колуна во дворе. Мне стало смешно, и я, привалившись к стене у окна, вдоволь посмеялась. Потом, внезапно, стало грустно. Я, видимо, уже и не знала, как правильно реагировать на всё происходящее.
  Переколов месячный запас за пять минут, Борис явился со двора с разлохмаченными волосами, но, понятное дело, ни разрумяненным, ни утомлённым. Зато что-то игривое зажглось в его тёмных глазах.
  ― Я заслужил прогулку! ― заявил он, ― Собирайся!
  ― Как же меры безопасности? ― попробовала отвертеться я.
  ― Не переживай! Мы опять убежим, если что!
  Такой подъём настроения у Бориса я давно не наблюдала. Облачившись в зимние вещи, я последовала за ним. Очевидно, склонность требовать плату за свою домашнюю деятельность свойственна также и вампирам. Надеюсь, он не будет бесконечно напоминать мне: помнишь, я наколол тебе дров! А вот Фёдору можно было бы просто сказать спасибо! Я подавила вздох. Опять прогулка! Зимние моционы не входили в число моих приоритетов.
  И представления о забавном у вампиров было слегка своеобразным. Я бы предпочла пройтись на лыжах, в конце концов, чем таскаться по снежной целине, пусть даже меня зачастую переносили на руках. Я ощущала себя безвольной куклой в такие моменты. Мы забирались пешком в такие дали, куда я по снегу ни за что бы не дошла. Становилось жутковато, когда я оценивала преодолённое расстояние. Но очень часто охватывал и безудержный восторг, когда приходило понимание невероятности происходящего и бесконечных возможностей, которые находились сейчас под рукой. Сердце раскачивалось на качелях восторга и страха, замирая каждый раз при переходе от одного к другому.
  Мы были на этот раз в стороне от леса, на бескрайней снежной целине, без единого следа зверя и человека на сколько хватало глаз. Мы кружили по белому молчаливому простору, бросая вызов рациональному поведению.
  Мы остановились на мгновение, и я прижалась щекой к его лицу, подобному снегу, и скользнула губами по его твёрдым неподвижным губам. Было ощущение, что я прикасаюсь к замороженной статуе, как вдруг его губы ответили на моё прикосновение, они приоткрылись навстречу моим, словно согреваясь под моим дыханием. Его всё равно не хватило бы, чтобы растопить этот холод. И этого было не нужно. Его холод скорее поглотит моё тепло. Холодный обжигающий поцелуй, холодная гладь щеки скользит по моей, руки, подобные прикосновению зимнего ветра, проникают под мою куртку, под тепло шерстяного свитера, сминают трикотаж белья, смыкаются холодным обручем на талии. Морозный воздух проникает под одежду, змеится вниз по спине.
   Так мы продолжаем стоять, прижимаясь холодными щеками, потом он опускает своё лицо к моей шее, губами раздвигая тёплый меховой воротник куртки, впуская зимний воздух, и медленно вдыхает, продолжая меня удерживать меня руками. И я застываю, глядя на белеющее солнце из-под полуопущенных век.
  Полузамёрзшую он приносит меня домой, и дальше по сценарию - жаркий секс с ледяным любовником. Тело загорается тысячами искр под его руками, и мне жарко, как рядом с натопленной печкой. Что за парадокс!
  ― Ты заморозишь меня когда-нибудь, ― говорю я ему, имея в виду прогулку, ― Я боюсь заболеть!
  ― Этого не случится. Разве ты не замечаешь, что стала выносливее?
  ― Нет, ― (Что он имеет в виду? Секс или мою холодоустойчивость?) ― Я всё так же мёрзну, ― жалуюсь я.
  ― Ты меньше устаёшь и болеешь, подумай сама. Разве это не так?
  Послушно подумав с минуту, я вынуждена признать некоторую правоту его слов.
  ― Мне хотелось бы меньше страдать от холода, ― продолжаю я своё нытьё. Совсем расчувствовалась!
  ― Это придёт со временем, ― говорит мне он, сжимая в объятиях.
  Дома так тепло, что даже его холодные руки не мешают расслабиться. Я засыпаю и сплю до самого вечера.
  ***
  Вечернее пробуждение было мягким и приятным. Я открыла глаза: дневной свет за окном сменился синими зимними сумерками. Повернула голову: Борис сидел в кресле с ноутбуком на коленях и внимательно что-то рассматривал на мониторе. Моё движение от него не ускользнуло. Он тоже повернул ко мне голову и посмотрел прямо в глаза:
  ― Как ты себя чувствуешь? ― почему-то спросил он.
  ― Спасибо, хорошо, неуверенно ответила я, не понимая, почему он так спрашивает. Разве мне было плохо перед тем, как я заснула? Чувствовала я себя вполне нормально, но в то же время было так уютно лежать на диване в сгустившемся темном сумраке комнаты, что я медлила встать и окончательно растерять неясную негу сна. Борис продолжал внимательно смотреть на меня.
  Я всегда стеснялась такого прямого внимания к своей персоне. Чтобы переключить его на другой предмет я наугад сказала:
  ― Сегодня Григориус останется здесь во дворе или уйдет?
  ― Останется, ― ровным голосом ответил Борис.
  ― Мне кажется, что он скучает по Драгане. Или мне это только кажется? ― я в свою очередь внимательно посмотрела на Бориса. Но что я могла разглядеть на его бесстрастном лице.
  ― Возможно, ― согласился он.
  Я уже пробовала выяснить у Бориса, что побудило Драгану бросить меня со связанными руками в лесу несколько месяцев тому назад.
  ― Скорее всего ― ревность, ― ответил он тогда мне.
  ― Ревность? Ко мне? Она ревновала Григориуса ко мне?
  ― И его, и меня.
  ― Причём тут ты?
  ― Драгана любит быть в центре всеобщего внимания. А тут какая-то смертная завладевает моим, да ещё я заставляю Григориуса охранять тебя.
  ― Но Григориус говорил, что вампиры не принимают смертных всерьёз. И ревновать к смертной ― равно унижению.
  ― Вот именно. Ты заставила её унизиться до ревности к тебе и любовника и командира. Драгана видит чуть дальше сиюминутного расклада и разумно посчитала тебя потенциально опасной.
  Я не очень поняла тогда его последний пассаж и переспросила, в чём сей потенциал мог бы заключаться. Но Борис не ответил. Сказанного им в тот раз было уже много, чтобы ожидать ещё большего. А может он переоценил мои умственные способности. Сейчас я не то, чтобы пыталась вернуться к этой теме. Мне казалось очень важным понять, каковы могут быть поступки Драганы в дальнейшем, и как это повлияет на Григориуса.
  ― Как ты думаешь, он встречается с ней? ― я знала наверняка, что Григориус страдает без своей подруги. И не удивилась бы, узнав, что они продолжают видеться и теперь, когда она демонстративно вышла из-под руководства Бориса.
  ― Нет, ― Борис, похоже, не сомневался в своём молодом соратнике, ― Григориус просто не может теперь видеться с ней. Она примкнула к тем группам, что остались в лесу. Ей нет пути назад.
  ― Она бросила тебя и Григориуса просто так из ревности? В это трудно поверить.
  ― Нет, не только. Она решила, или её убедили, ― что уже не важно, ― что мои ставки падают. Я, Григориус, Савва, ― мы проигрываем и численно и своими поисковыми возможностями этому объединённому вампирскому лагерю. Первый здесь получает всё. И они надеются нас опередить.
  ― И у них есть шанс?
  ― Почти нет, ― Борис позволил себе слегка усмехнуться.
  ― То, что вы ищете, это ― предмет? Или место?
  ― Ты близка к истине.
  Я бессильно замолчала. Похоже, у нашей с Дэном вынужденной концессии тоже нет никаких шансов на успех. Желание беседовать дальше испарилось. Я откинула плед и поднялась с дивана, собираясь заняться ужином.
  ― Драгана и Григориус выросли вместе, ― вдруг сказал Борис.
  Я оглянулась. Он сидел неподвижно, глядя в пространство перед собой. Слабый свет от монитора падал на его профиль. - Они жили в одной деревушке под Загребом. Драгана была немного старше Григориуса, и именно из-за неё их обратили.
  Она как-то раз повздорила с немолодой цыганкой, которая промышляла по деревне. Обменялась с ней парой солёных реплик, что цыганке показалось обидным. Когда под вечер Григориус не нашёл своей подруги, он узнал от соседей про эту ссору и подумал, что цыганка могла как-нибудь отомстить глупой девчонке. Он отправился прямиком в табор, разбитый сразу за последними домами, вооружившись колом, вызволять свою возлюбленную. Придя туда, он действительно обнаружил там Драгану в одной из кибиток, но это оказались не цыгане...
  Они были рассержены, но решили отплатить вздорной девушке таким образом, чтобы её раскаяние и сожаление было полным ― они обратили Григориуса, ― Борис замолчал.
  ― И? ― не удержалась я.
  ― И тогда Драгана попросила обратить её тоже.
  Так вот в чём связь и преданность этой пары! Конечно, Драгане, пожертвовавшей своей человечностью ради друга и возлюбленного, всегда будет обидно, если он будет делить своё внимание между ней и кем-то ещё. Но это ведь крайне человеческое чувство. Разве вампир может сожалеть о таких вещах? Разве сможет она простить мне то, что я тоже стала причиной её разлуки с любимым?
  
  
  Глава 3. "Лесные братья"
  Зелёный лес слегка поблёк, листья дубов стали жесткими и местами покрылись белым налётом. Кусты, растущие в подлеске и кое-где нижним ярусом, пожелтели и покраснели, создавая яркий праздничный колорит. Травы тоже стали жёсткими, потеряв свою летнюю сочность, и даже цветы пижмы и тысячелистника постарели, огрубев и поблёкнув. Слабый ветер сухо шелестел листвой, тишину этого осеннего дня ничего не нарушало.
  Среди зарослей подлеска можно было различить две передвигающиеся фигуры. Одна пониже ― не очень ловко преодолевала нагромождения засохших и упавших веток, другая ― повыше, легко скользила и едва была заметна. Это мы с Борисом на пару обследовали лес ― я на предмет грибов, он ― на предмет чего-то ещё, о чём как всегда не распространялся. Хотя до настоящего вечера было ещё далеко, солнце в эту пору уже спряталось за кроны деревьев, густо вздымавших свои увядающие кроны, что приглушало и рассеивало свет его лучей.
  Пусть Борис и не распространялся о своих намерениях, мне было ясно, что он отыскивает следы пребывания тех других вампиров, которых мне "посчастливилось" увидеть однажды летом, когда они похитили капитана-дознавателя. Для меня было большим облегчением узнать, что с ним всё в порядке, и после инсценировки Григориуса и Саввы он хоть и пострадал, но быстро оправился. Правда, обо мне он больше не вспомнил. И я с ним больше не разговаривала, ограничившись звонком к нему в отдел, где мне любезно сообщили о его выходе на службу в добром здравии. Однако сцена на поляне в лесу, где вампиры окружили его поверженное тело, до сих пор стояла перед моими глазами, заставляя каждый раз содрогаться от ужаса. Я продолжала бояться их и очень надеялась избежать повторных встреч. Никто, конечно, не мог мне дать гарантий на этот счёт, и походы в лес каждый раз грозили этой возможностью. Но со мной был Борис, и я уверовала в его неуязвимость и мощь, как и в то, что он всегда готов защитить меня, когда он рядом.
  Видимо, Борис что-то там всё-таки учуял, потому что, скажем так, "оживился", словно собака, взявшая след. Он остановился и как-то напрягся, оглянувшись в поисках меня и, явно проявляя нетерпение, жестом попросил меня ускориться. Я как могла резво пробралась через никогда не кошеную сухую траву, норовившую опутать ноги мёртвым узлом, и засохшие колючки шиповника. Я ожидала, конечно, что он объяснит мне причину своего оживления, но он даже не потрудился сообщить о том, что намерен делать дальше, попросту схватив меня за руку и потащив сквозь кусты в лесную глубь. Наученная имеющимся опытом общения, я не стала ничего спрашивать ― ответа всё равно не дождёшься, в лучшем случае поставят на место. К тому же вдруг я своими разговорами нарушу нашу конспирацию? В душе я, правда, подозревала, что со мной конспирация ― дохлый номер, ― вампиры ведь чувствуют живых существ, особенно крупных: запах крови, тепло, и так далее. Так что спрятаться и затаиться от них мне и любому другому смертному практически не возможно. И теоретически тоже. Но свои размышления на эту тему я тоже оставила при себе, покорно следуя за Борисом по лесной чаще. Пауков было ничуть не меньше, чем в летнюю пору. Вот тут приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не заорать в тот момент, когда паучья тушка неожиданно падает тебе на голову или паутина задевает лицо. Я только успевала уворачиваться от таких неожиданностей, торопясь за своим вожаком.
  Когда мы выскочили на небольшое пространство между довольно плотно растущими дубами, я не сразу узнала это место. Пару секунд я тупо смотрела на небольшой шалаш-балаган, срубленный из тонких стволов и покрытый ветками и отчасти ― соломой, не узнавая в нём то помещение, где не так давно меня пленила Драгана. Борис как-то внимательно посмотрел на меня, словно оценивая мои умственные и душевные возможности. Неужели ему есть дело до моего душевного состояния? Таких сантиментов от вампиров как-то не ожидаешь. Я первая шагнула к балагану, нажимая на хлипкую дверь. Она не была закрыта и не закрывалась в принципе. Драгана невысоко оценивала мои возможности, когда оставила меня здесь, посчитав крепко завязанные руки достаточным препятствием для моего освобождения. Борис зашел следом. Странное место для посещения, - успела подумать я. Надеюсь, мы притащились сюда не для любовных утех на лоне природы. Да и поведение Бориса не наталкивало на эту версию. Всё выглядело так, что мы сюда прибыли по делу. Хотя... представления о делах у нас тоже были весьма разные.
  Мы сели и затихли. Я копировала действия Бориса, поэтому усевшись на что-то вроде подстилки, тоже замерла и начала прислушиваться к лесным звукам. Клянусь, я ничего не услышала, и поэтому слегка испугалась, когда через несколько минут дверь распахнулась, и в балаган вошёл Григориус. Он взглядом скользнул по мне и уставился на Бориса. Борис издал какой-то звук, что-то вроде приказа, и Григориус заговорил по-вампирски быстро, что для меня звучало как шипение.
  ― Э, постойте, ― вдруг обрела смелость я, ― Давайте нормально говорить, раз уж я здесь.
  Я замолкла, слегка поражённая своей смелостью и неуверенная в положительных последствиях своего выступления. Однако, это возымело действие:
  ― Говори, ― уже внятно повторил Борис своё обращение к Григориусу.
  ― Нас ждут, ― начал тот, ― Все соберутся у Кабаньей балки. У них есть требование к тебе, или предложение. Как ты это расценишь.
  ― С кем ты разговаривал? С Хроном или Мэтью?
  ― С тем, кому ещё можно доверять.
  Борис понимающе кивнул. А я непонимающе уставилась на него:
  ― Вы что, собираетесь на встречу с вампирами и меня с собой прихватите? ― я пыталась заставить свой голос не дрожать.
  Григориус без усмешки посмотрел на меня.
  ― Не стоит, ― только и сказал он.
  Борис кивнул мне: ― Да, конечно, тебе нужно отсюда убраться.
  Сказать легче, чем сделать. Как я уберусь отсюда одна? Я в растерянности посмотрела на обоих.
  ― Вы серьезно хотите, чтобы я ушла одна? Я даже до машины ― не знаю, сколько буду добираться, я не представляю, как отсюда до неё дойти ― дороги нет, только по направлению я буду ходить дольше, чем вы ― разговаривать со своими приятелями.
  И без того мрачное лицо Бориса помрачнело ещё больше из-за этой ситуации.
  ― Григориус доставит тебя до машины, и ты там нас подождёшь. А я пойду прямо сейчас, ― наконец придумал он.
  ― Хорошо, это меня устраивает, ― я быстренько вскочила с места. Пора удирать со всех ног.
  Мы выскользнули из помещения и направились в обратную сторону вместе, видимо часть пути у нас с Борисом совпадала. Я торопилась как могла, так как знала, чем грозит любое промедление. Григориус соизмерял свою скорость с моими возможностями, и так где-то полчаса мы передвигались, приноравливаясь друг к другу. Сориентировавшись по каким-то понятным ему приметам, Борис уже повернул на девяносто градусов от нас, чтобы проследовать на встречу с лесными постояльцами, как вдруг что-то обрушилось сверху на подобие тропинки, по которой мы шли, и сбоку из зарослей тоже показались тёмные фигуры.
  Их было семь или восемь. Более чем достаточно для того, чтобы дело решилось не в нашу пользу. Заворожённая, я остановилась и молча разглядывала всю компанию. Дело казалось уже решённым: бежать и спасаться мне не было смысла, если моих вампирских друзей и не тронут, то моя жизнь сейчас не стоила и копейки. Сознание этого пришло сразу, как только мы остановились и развернулись к тем, кто нас окружил. Страх оставался неизбежным, но уже привычным фоном моего общения с другими вампирами. Но разворачивающиеся события заслуживали того, чтобы отнестись к ним со всем вниманием, вместо того, чтобы переживать исключительно по поводу, возможно, неизбежного конца.
  Я разглядывала мрачные неподвижные лица и напряженные фигуры вампиров, и явно посторонние мысли лезли мне в голову. Эти ребята из леса напоминали мне почему-то гопников. Трудно было представить себе, что когда-то, а может быть и сейчас в своем новом качестве они читали книги или смотрели фильмы и вообще как-то интеллектуально развивались. Хотя, без сомнения, образование своей эпохи многие должны были получить. Но когда глядишь на их непроницаемые лица и пустые, если только в них не горит красным огнём жажда крови, глаза, на ум идут одни только гопники.
  Вновь прибывшие обменялись какими-то фразами. Но поскольку темп речи периодически был не столь нечеловечески быстрым, то я помимо шипения смогла разобрать отдельные слова и фразы. И, о, Боги! ― они говорили на английском! Это открытие ввергло меня в культурологический шок помимо того, в котором я уже находилась. Потом я сообразила, что многонациональное происхождение собравшихся требовало какого-то языка общения. Странно было бы, если бы они общались между собой по-русски только потому, что находятся сейчас в русском заповедном лесу! Мне стало смешно, что прибавило неуместной лёгкости в моё самоощущение. Вот только ноги стали какими-то совсем невесомыми, и я с испугом обнаружила, что они могут в любой момент подломиться.
  Всё, что я смогла уловить в речи нескольких "лесных братьев", пожелавших высказаться, так это, что они "не намерены больше ждать, когда дело решится", что "Борис (Боб ― так его назвали!) должен немедленно выполнить их условия", потому что "они всё уже знают".
  Между тем высокий и ладно скроенный вампир с русыми волосами принялся ожесточённо спорить с Борисом, да так быстро, что я опять потеряла нить. Всё это время я стояла неподвижно, и от этого напряжения, подпитываемого страхом, мне стало казаться, что я перестала ощущать своё тело. Я попыталась немного пошевелить ногами, только чтобы убедиться, что они еще действуют. Моё движение от них не ускользнуло.
  ― Стой где стоишь! ― крикнул мне Рыжий.
  ― Прошу прощения, милорды, я не хотела вам мешать, ― высказалась я на языке межнационального общения, запоздало сообразив, что моё обращение явно не из этого контекста. Видимо, нереальная обстановка унесла мой ум в ещё более фантастические дали.
  ― Тебе слова никто не давал! ― снова осадил меня тот Рыжий, явно не склонный к рыцарскому общению. И в этот момент из-за ближайших кустов показалась Драгана. Почему-то она смотрела больше на меня, а не на Бориса. Как там насчёт предательства, её не глодала всё это время совесть? Я в смешанных чувствах уставилась на неё, ожидая, какой эффект произведёт её появление на моих спутников.
  Борис прореагировал первый:
  ― Драгана, ты сменила лагерь? Надеюсь, у тебя была веская причина для этого.
  ― Не сомневайся, ― отрывисто бросила она ему, не отрывая при этом взгляд от моей персоны.
  Борис проследил за её взглядом.
  ― Дайте моему человеку уйти, и мы продолжим нашу беседу, ― заявил он, даже не оглянувшись в мою сторону.
  ― Ну, нет! ― Рыжий был в ярости, ― Мы её сюда не звали, но раз пришла ― назад хода нет!
  Его поддержал какой-то приземистый темнолицый вампир, говорящий с противным присвистом и достаточно медленно, чтобы, наверное, и мне было понятно:
  ― Мы задолбались пить звериную кровь! Мне надоели кабаны! В деревни ходу нет ― эти идиотские запреты трогать местных! Если и выловишь какого-нибудь ханыгу ― у него вся кровь от пьянства испорченная! Твоя баба нам сейчас очень пригодится!
  ― Да уж, Борис, войди в наше положение ― ни медицинской крови здесь не достать, ни человека раздобыть. Тебе надо сейчас поделиться с товарищами..., ― ещё один вампир, выглядевший как раз интеллигентнее прочих, с вожделением посмотрел на меня. Глаза его полыхнули красным огнём. Я оторвала свой взгляд от него и обернулась к Григориусу ― что он там думает по этому поводу?
  Григориус молча смотрел на пожелавших меня отведать вампиров, и заодно на свою бывшую подружку. В этот момент Борис зарычал, отталкивая меня за спину и загораживая от говорящего. Тот кинулся на него, растеряв всю свою интеллигентность в этом ужасающем броске. Он буквально влепился в Бориса с глухим тяжёлым звуком, будто столкнулись два тела с гораздо более значительной массой.
  Я не успела определить, кто из них удержался на ногах после этого столкновения, как всё вокруг пришло в движение, стоящие ближе к Борису вампиры бросились к ним, так что очень скоро на этом месте образовалась куча мала из борющихся тел. Григориус бросился туда же. Силясь понять, что происходит, и что делать мне, я повернула голову и снова встретилась взглядом с Драганой, только теперь она устремилась ко мне. Это зрелище привело меня в чувство, я попятилась и, зацепившись за ветки, свалилась на спину, успев заметить, что помимо Драганы ко мне несутся еще две или три фигуры. От кустов, куда я завалилась, только треск пошёл. Всё, что я смогла увидеть ― были взметнувшиеся вверх ветки и сучья орешника.
  Падение, казалось, завершает всю историю. Как вдруг чья-то мощная рука выдернула меня из кустов и потащила за собой. Это был Савва, мощным тараном прорывающийся сквозь заслон буйно разросшегося нижнего яруса. Однако мои преследователи почти настигли нас, поэтому Савва бросил меня, подтолкнув в спину, придавая последнее ускорение, и развернулся к нападавшим. Видимо, его репутация чего-то стоила ― все, кто нас преследовал, резко затормозили, а Драгана сделала крутой вираж и умчалась в обратную сторону. Савва продолжал прикрывать меня спиной, всем своим видом показывая свои серьёзные намерения. Вампиры оценили ситуацию и ретировались. Шум, вызванный потасовкой вампиров, между тем, продолжался, но деревья и кусты скрывали от нас картину побоища. Неужели Григориусу и Борису удаётся противостоять такому количеству противников?
  Я подскочила к Савве, не теряя времени: ― Вернись скорее туда! Помоги им!
  Он поглядел на меня своими жёсткими невыразительными глазками: ― С ними ничего не будет. А вот тебе следует оказаться подальше отсюда. Я бы не советовал ещё раз попасться им на глаза.
  Он в очередной раз сгрёб своей рукой мою и продолжил наше движение вон из леса. Роль Саввы была каждый раз прямо-таки решающей. Вот только почему он не пришёл сегодня сюда именно с Борисом? Или он уже был там с "лесными братьями"?
  ― Савва, ― решилась я задать вопрос, ― Ты был с ними всё это время? Чего они хотят?
  ― Они хотят убраться из этих мест. И ярость их равна этому желанию.
  Он остановился напротив и тоже в свою очередь разглядывал меня, задаваясь, не знаю, каким вопросом, например, за каким чёртом всё это происходит? Уверена, что он вовсе не в восторге от роли моего спасителя, которую ему навязывают уже во второй раз.
  ― Пойдём, ― повторил он мне и, развернувшись, направился в ту сторону, куда мы до этого направлялись с Григориусом.
  Савва шёл настолько быстро, насколько мог себе позволить в моей компании. Мне приходилось почти бежать за ним, большую часть своего внимания сосредоточив на разглядывание нашей "дороги". Сумерки уже сгущались здесь, среди деревьев, да и вообще как-то потемнело, никаких признаков солнца уже не было видно. Я позволила себе немного сбиться с заданного Саввой темпа и взглянула наверх ― ну, конечно, облака затянули небо, отсюда этот сероватый сумрак. Поискала глазами спину Саввы ― вот она, мелькает за деревьями уже довольно на приличном от меня расстоянии. Он словно почувствовал мой взгляд и обернулся, оценивая, насколько я отстала. С такого расстояния, конечно, лицо было нечётким, но я могла поклясться, что на нём отразилось неудовольствие. Я ничего не имею против Саввы, просто мне всегда становится неуютно в его присутствии. Конечно, эта его решающая роль в ситуациях, подобной сегодняшней, делает его очень полезным ...м ...вампиром. Именно он, а не Борис разруливает такие дела и помогает мне. Я должна быть ему благодарной, ― заключила я и опять оглянулась назад в надежде увидеть кого-нибудь из своих. Но позади, как и вокруг шелестела только зелёная с жёлтыми вкраплениями стена деревьев, не слышно было больше ни шума борьбы, ни голосов, ― ничего, никаких посторонних звуков в лесу. Постепенно начал крапать дождик, добавляя уныния в окружающую картину.
  Когда мы почти приблизились к опушке леса, я сумела разобрать движение позади себя и с надеждой обернулась ― нас догонял Григориус. В несколько мгновений он уже был рядом с нами, Савва затормозил при виде его. Григориус выглядел почти спокойным, только волосы не хотели улечься в привычном порядке, и куртка была порвана в нескольких местах. Да и если присмотреться, то можно было заметить, что вид у него помят, несмотря на всю его невозмутимость.
  ― Григориус, ― обрадовалась я, ― как ты выбрался и где Борис?!
  ― Он будет скоро, ― в глазах Григориуса сквозила какая-то горечь. Но он не стал распространяться на эту тему, а может быть я была взвинчена и вообразила что-то лишнее. Душевные переживания вампиров были скрыты от меня за семью печатями, да и были ли они у них?
  Мы продолжили движение и вышли из леса. Первым делом я опустилась на пригорок, не обращая внимания на моросящий дождик. Мои ноги уже никуда не шли, и я полагала правильным дождаться здесь Бориса. Григориус, как ни странно, опустился рядом. Только Савва продолжил стоять, возвышаясь теперь над нами немым укором нашей слабости. Вот только мне было уже всё равно, я не намерена была тащиться дальше, не узнав, наконец, чем кончилось дело.
  ― В чём дело, в конце концов, почему ты один? ― решила я не оставлять в покое Григориуса. Тот полулёжа смотрел в ненастную даль:
  ― Драгана осталась с ними.
  ― А Борис?! ― взвилась я, а потом сообразила, что Григориус переживает по поводу решения своей подружки, и замолкла.
  ― Борис сейчас будет, ― неживым голосом ответил всё-таки Григориус.
  ― А что так долго? Почему не с тобой?
  ― Он восстанавливается, ― непонятно сказал Григориус.
  Савва буравил меня своими глазками, глядя сверху вниз:
  ― Повреждения восстанавливает, что тут непонятного?
   ― ...
  Мы опять замолчали. Мне уже стало довольно сыро и неуютно: дождик хоть и небольшой, но, тем не менее, мокрый.
  ― Не пора ли двинуть к машине, ― не выдержала я.
  В этот момент из-за деревьев вышел Борис, и я с тревогой уставилась на него, стараясь разглядеть изменения. Видимо, он успел восстановиться, потому что выглядел совершенно нормально, не считая измятой одежды и непонятной темной полосы, идущей через левую половину лица. Когда он приблизился, я разглядела бурые пятна на его куртке...вампирской крови? Только теперь я осознала, как волновалась за него.
  ― Всё нормально, Мариан, ― сказал он, ― Я с ними поговорил.
  Как бы то ни было, все были в наличии и мы могли двинуться домой.
  О том, что Борис сильно рисковал и пострадал, я узнала много позже, зимой. Мне рассказал об этом Дэн, знавший историю со слов одного из её участников со стороны "лесных братьев". За всю осень я видела его всего пару раз в присутствии Бориса, что не способствовало нашему откровенному общению. Но уже по первому снегу оголодавший и подмороженный Дэн явился ко мне и поделился накопленным за это время знанием. Как оказалось, Борис сумел договориться с лесными поселенцами сохранять статус кво после того, как на пару с Григориусом изрядно потрепал их. Он оставил им Драгану, не требуя её выдачи как предательницы. Требование вампиров объединить усилия и работать совместно, он проигнорировал, но убедил их, что сам ничего ещё не обнаружил, что искал. Сам он получил несколько рваных ран, которые потом затянулись в течение часа. И действительно, к тому моменту, как мы подъехали к дому, полоса на щеке Бориса исчезла, словно растворилась, не оставив ни малейшего следа. Это был первый раз, когда я стала свидетельницей регенерации вампира.
  
  
  Глава 4. Застывший вопрос
  Этим утром я пришла на работу раньше всех. Мне хотелось привести в порядок документы, связанные с последним контрактом, чтобы потом без спешки подготовить отчёт, который нужно будет сдать в конце недели. В конторе было тепло. Зимняя темнота давила в окна. Я зажгла свет и уселась за свой стол.
  Всё, что есть стабильного у человека ― это работа. Здесь всегда найдёшь привычные вещи на привычных местах, лица коллег ― почти родные, особенно если видишь их чаще, чем лица родных и друзей. Сколько раз отмечала, что даже если на работу придешь в самом развинченном состоянии и в сомнении, что вообще сегодня способен соображать, к середине дня как-то втягиваешься в иной ритм, и все "домашние" мысли постепенно улетучиваются. С другой стороны, слишком часто на работе меня поражала мысль о нереальности происходящего, так странно было себя видеть здесь в окружении бумаг, оргтехники, бухгалтерш и разговоров о грузах, помня о том, что за стенами этой конторы меня ждут вампиры и полная неопределенность. То, что об этом обстоятельстве моего существования никто из коллег не догадывался, придавало ситуации ещё большую условность. Но может быть, в каждый конкретный момент времени реальным было именно то, что происходило. На работе ― реальным фактом была работа, а всё остальное повисало в неопределенности. Тем более что о тайной стороне моей жизни было никому не известно. И это меня немного раздражало. Но теперь, когда моя тайна слегка приоткрылась, стало ещё хуже. Я всерьёз опасалась Лизы, не зная подробностей её отношений с Григориусом. Последнее время на нее я старалась даже особенно-то и не смотреть. И в разговорах на личные темы мы не переходили. Я держалась старой тактики американского армейского командования в отношении геев: "ты не говоришь ― мы не спрашиваем". Но и дураку было понятно, что происходит что-то не то.
  Я листала страницы, быстро пробегая глазами содержание текста, но фоном продолжало зреть чувство невнятного беспокойства. В конторе была только я, а эти бумаги не могли отвлечь меня от навязчивых мыслей. Вот, чёрт, неужели эти вампиры не вылезут у меня из головы?! Я в ярости пихнула стопку папок, и она рассыпалась по полу, приведя меня в ещё большее негодование. Пришлось опуститься на пол и подобрать разлетевшиеся листы, да ещё и сверяться, чтобы сложить их по порядку. За этим продуктивным процессом меня застал Вадик ― наш спец по техническим и логистическим вопросам. Молодой приятный парень без этих закидонов, как у Андрея-юриста, воображающего себя в начале сногсшибательной карьеры. Вадик совмещал свои обязанности и не претендовал на большее. Прекрасный парень. Так, во всяком случае, казалось.
  ― Привет, Марьяна, уже трудишься?
  По крайней мере, никакого недоумения по поводу моего прихода в неурочный час. Вадик интересовался только тем, что касалось его непосредственно. Например, моим компьютером. Или накладными на грузы.
  ―Ага, как видишь, ― я, кряхтя, поднялась с пола.
  ― Ты знаешь, тут у нас ерунда какая-то по документам... груз пришел на сутки раньше, да и артикулы в накладной не совпали...
  ― И что? ― терпеть не могу внеплановые осложнения. Я со своим отчетом не успела закончить, а мне пытаются подсунуть какой-то подозрительный косяк.
  ― Ну, я же говорю, ерунда. Надо бы проверить.
  ― Надо ― проверим. Всего-то ― поднять документы. Вот если там действительно ошибка в заявке, тогда это вне нашей компетенции.
  ― Ладно, ― Вадик уселся за свой компьютер, ― Шеф придет, посмотрим...
  Постепенно подтянулись остальные работнички. Лиза пришла позже всех. Выглядела она сегодня оживленно, по контрасту с последней неделей, вот только вокруг глаз у нее залегли глубокие синие тени.
  ― Ты совсем не спишь что ли? ― поинтересовался Андрей, наливая себе и нам с Лизкой по чашке растворимого кофе, ― С лица что-то спала.
  Лиза шмыгнула носом, а я быстренько схватила чашку и отвалила к своему месту. Ну, их, к Богу, подальше от опасных тем.
  К середине дня обозначенная Вадиком проблема аукнулась. Я видела, как шеф посовещался с ним пару минут, мрачно посмотрел в мою сторону (не иначе как решил, что это я напортачила в тексте заявки) и, заметив, что я тоже смотрю в его сторону, кивком подозвал меня. С тяжелым чувством зреющей неприятности я поднялась со стула и нехотя подошла к ним.
  ― Марьяна Сергевна, ― шеф потянул носом воздух, словно принюхиваясь к подступающей неприятности, ― с грузом что-то не в порядке. Хотя по документам ― я проверил ―всё совпадает.
  Отлегло от сердца. Дальше ― что угодно, главное ― я тут ни при чём.
  ― Надо пойти посмотреть, ― закончил свою речь шеф.
  ― Надо ― так надо, ― Я встретилась глазами с Вадиком, который утвердительно кивнул мне: надо составить ему компанию.
  Мы оделись и вышли из конторы втроём. Такое внимание шефа к проверке доставленного вагона меня, признаться, удивило. До железнодорожных путей, где останавливались грузовые составы под разгрузку или перевалку, надо было пройти совсем немного через другие пути, широким полотном раскинувшиеся на станции. Мы шли вдоль составов, перешагивая через шпалы, поэтому прогулка вышла сосредоточенной, я взглядом скользила по однообразным трафаретным надписям на вагонах: "Собственник...", "Станция приписки", "Срочный возврат".
  Наш вагон не выделялся среди прочих. Всё точно по документам: тип вагона, имя собственника, станция приписки, только шифр груза в пришедших документах был другим. Осталось вскрыть его, на что требовалось присутствие дежурного по станции, так как груз, естественно, был опечатан. Ждать его, что ли ещё здесь на морозе?
  Представитель станции появился через пару минут. Я и Вадик молча наблюдали, как шеф и дежурный снимают печати и открывают дверь вагона. Она со скрипом отъехала в сторону, и мы молча уставились на ряды белых пакетов размером .... Это не очень напоминало коробки со строительной смесью, которые должны были придти, исходя из накладной. Мы трое пялились, дежурному же было все по барабану:
  ― Ну, что, всё на месте? ― поинтересовался он скорее для проформы.
  ― Д-да- а, ― выдохнули мы трое, интуитивно ощущая, что разбирательство следует перенести на закрытую территорию.
  ― Ну и ладушки, ― резюмировал дежурный, ― Под разгруз когда пойдет?
  ― Послезавтра.
  ― Долговато, сутки простоя ― деньги ваши, ― напомнил дежурный.
  Все молча согласились с этой бесспорной истиной.
  В обратный путь мы шли молча. Меня одну, видимо, беспокоил вопрос, что вагон остался без печатей аж до послезавтра, и теперь его может разгружать, кто хочет. Вадик с шефом приладили пломбу обратно на дверь, но это могло обмануть только с расстояния нескольких метров и в темное время суток. Спутники это обстоятельство не комментировали, а я что ― груз не мой. Мне больше всех надо? В советники я не набиваюсь.
  Это происшествие не прошло даром для моей психики ― брешь во внешнем спокойствии была пробита. Поэтому, когда во время "обеда" Лизка как-то слишком поспешно отвернулась, когда я подошла на кухню налить себе чаю, я не выдержала и спросила её:
  ― Ты злишься на меня?
  ― Я? А с чего? ― замялась Лиза, ― Гриша ― прекрасный..м-м...парень.
  ― По тебе не скажешь. Если он такой прекрасный, ты почему такая потерянная? Или он не прекрасный? Скажи, не бойся. Он мне не брат родной.
  Лиза, очевидно, испытывала дискомфорт от нашего разговора.
   ― Нет, правда, ― выдавила, наконец, она, ― Он классный. Заботливый и всё такое. Но если он с кровью любит... так.. что ж, бывает...
  Я замерла. Что она несёт? С какой кровью?
  ― ..Мужчины иногда любят необычное..., ― она замерла, увидев моё выражение лица, потом рассмеялась, ― Да не пугайся ты, Марьяна, просто у парня пристрастия в сексе не вполне... обычные! ― она, вроде даже наслаждалась моими оторопью и испугом.
  Я хлебнула горячего чая и закашлялась. Вот оно как! Вот это Григориус ― хитрец, так обставил дело, что его любовница-жертва даже не догадалась ни о чём. То ли я его недооценивала, то ли он превзошёл сам себя. Ну и нельзя отбрасывать и возможность того, что молодая бухгалтерша хитрее всех нас и разыграла передо мной простушку. Придя в своих рассуждениях в очередной раз ни к чему, я вернулась в рабочий процесс. Вагон продолжал беспокоить меня. Вечером я услышала краем уха, как шеф посылает Вадика к вагону взять одну из упаковок. Наверное, на пробу. Я задумалась на мгновение, как он сможет определить это вещество, потом, осознав тщетность своих умственных усилий, бросила это дело.
  Переключение на Бориса и на вампирский мир вечером увело мои мысли от проблем на работе окончательно. Здесь нарисовались другие проблемы. Еще по дороге домой Борис сообщил, что заезжал к Дэну. Само по себе это меня уже взволновало. И то, что он там был, и то, что он сообщал мне об этом, ведь никогда раньше он не посвящал меня в свои дела. Зачем это понадобилось ему сейчас?
  ― Дэн бывает у тебя, ― вдруг утвердительно сказал Борис. Я замерла. Не то чтобы это было тайной, но и афишировать мне это не хотелось.
  ― Ты не знаешь, с кем он сейчас завел знакомство? ― неожиданно закончил он.
  ― Не знаю, ― честно ответила я, ― Он бывает у меня, подозреваю, чтобы поесть. Но не распространяется о своих делах.
  ― Разумеется, ―невозмутимо согласился Борис, ― Я видел у него двух людей ― мужчину и женщину, подозрительных на мой взгляд.
  Настал мой черед удивиться: ― В чем ты подозреваешь их? Они ищут то же, что и все вы?
  ― Нет, думаю, они ищут вампиров.
  Час от часу не легче.
   ― Зачем?
  ― Не знаю, но могу догадаться. Так иногда бывает: некоторые особенно предприимчивые и догадливые люди пытаются использовать ситуацию в свою пользу. Кооперация с вампирами способна принести немалые результаты.
  ― Но вы же храните тайну своего существования? Разве вы не уничтожаете каждого человека, узнавшего о вас?
  ― В конечном счете, да. Это обязательное условие. Но время от времени закручиваются такие авантюры, в которых действуют и посвященные люди. Нам тоже бывают нужны деньги и оружие, поэтому такие люди бывают полезны. Кое кто из них тоже остается в выигрыше, но, правда, не надолго.
  Я подавила желание спросить про то, что же ожидает в таком случае меня.
  ― Ты доверяешь Дэну? ― вместо этого спросила я.
  ― Я знаю, что он ведет дела с "лесным братством", ― он при этом посмотрел на меня так, словно хотел добавить: "Я знаю, что у него есть сделка и с тобой".
  ― Ты знаешь и продолжаешь иметь с ним дело? ― уточнила я.
  ― Я знаю достаточно, чтобы доверять и не доверять Дэну, как и любому другому вампиру или человеку. С человеком даже проще, как ты понимаешь.
  ― Эти мужчина и женщина, как они выглядели, и как объяснил их присутствие Дэн?
  ― Никак не объяснил. Я не спрашивал. Они не видели меня. Я стоял у дома и слышал их разговор. Они практически прямо спрашивали у Дэна о возможности встречи со сверхъестественными существами. А выглядели они обычно, средних лет; они местные, судя по их выговору.
  ―И Дэн согласился, ― с замиранием сердца спросила я (Неужели этот мерзавец не остановится со своими сомнительными сделками!?)
  ― Скажем, он им не отказал.
  ― Ну, ясно, ―промямлила я, ― Так и вижу, как он знакомит их с Мэттом...
  ― Думаю, он познакомит их с Саввой, ― сказал Борис, давая понять, что мы закрываем на время эту тему.
  Целых две интриги за один день! Не имея впрямую отношения ни к одной, я посетовала на судьбу, что вообще приходится занимать голову непонятным порошком или тягой Дэна к сомнительным сделкам. Нервозность сказалась на мне до такой степени, что я не выдержала и уже поздно вечером, улучив момент, когда Борис вызвал Григориуса и вышел в зимнюю ледяную черноту, чтобы обсудить какие-то свои насущные вопросы, набрала Дэна. Послушать их разговор все равно было не возможно. Звонок прошел, но очень долго никто не брал трубку. На второй попытке он, наконец, откликнулся.
  ― Да, слушаю..., ― как-то отстраненно и хрипловато сказал он, словно бы уже он и номера моего не помнил.
  ― Дэн, привет, как твои дела? ― решила я не обращать внимания на его тон.
  ― Да, ― всё так же дежурно продолжал он, ― Я вам перезвоню, спасибо..
  На заднем плане была слышна легкая музыка и невнятные приглушенные голоса. Я вроде бы даже различила женские смешки.
  ―Развлекаешься?.. ― неуверенно спросила я, понимая, что серьезного разговора не будет.
  В ответ я услышала частые гудки. Мой компаньон по концессии отключился. Моя попытка хотя бы частично в чем-нибудь разобраться не удалась.
  Ночью мне приснилась Лиза. Она была бледна, с синяками на сгибах локтей, как от неудачно сделанных инъекций. Горестно поджимая губы, она сообщила мне про гибель шефа. И когда я, испугавшись, спросила, что же с ним случилось, она удивленно посмотрела на меня и ответила: "Как будто ты не знаешь, Марьяна! Твои вампиры съели его!"
  "Как ― съели?" ― закричала я.
  "А вот так! Ты живешь с вампиром и до сих пор не видела их жертв? Так пойди и посмотри!" ― выкрикнула она мне в ответ. И я тут же за ее спиной увидела лежащее навзничь на земле мертвое тело. Только не начальника. Это был Дэн.
  
  
  Глава 5. Суета вокруг вагона
  (POV автор)
  Марьяна буквально ерзала на своем месте, сидя в машине рядом с Григориусом, ей не терпелось заговорить о Лизе и выяснить, что происходит между ними. Вампир невозмутимо смотрел на дорогу, ни разу не повернув к ней свой тонкий профиль. Черные локоны небрежно вились над белоснежным челом, темные очки скрывали беспощадный взгляд. Марьяна так и не нашла подходящий случаю вариант заговорить на интересующую тему и спросила в лоб:
  ― Слушай, что у тебя происходит с Лизой? Она рассказывает странные вещи.
  ―Рассказывает? ― удивился Григориус, ― Странно, она не должна тебе ничего рассказывать. Это вроде как не твое дело. Или тебя интересует, чем отличаюсь в сексе я? Готов тебя просветить.
  ―Не сомневаюсь. Меня не волнуют интимные подробности, она догадалась о том, кто ты?
  ―Ты странная, Мариан, ты же знаешь, что нужно будет сделать с любым из смертных, кто узнает о нашем существовании. Вряд ли ты бы увидела свою Лизу, скажи я ей.
  "Она могла догадаться", ― подумала Марьяна, но вовремя спохватилась, чтобы не сказать это вслух.
  ― Она не могла догадаться, ―ответил на ее мысль Григориус, так и не повернув к ней головы.
  ― Значит, у вас все хорошо?
  ― Да, она молода, полнокровна и глупа, ― просто находка. Меня она полностью устраивает.
  ― И долго ты будешь так её морочить?
  ― Насколько её хватит. Не бойся, я не откроюсь ей, и ей ничего не грозит, кроме некоторого обескровливания.
  Марьяна замолчала, в очередной раз сопоставляя в уме непреложные вампирские правила и свои перспективы как посвященной смертной.
  В конторе сегодня царило какое-то смятение. Оно ощущалось по суетливым и немного растерянным движениям, и по странно застывшему взгляду шефа, и по непонимающему настроению обеих бухгалтерш, которые интуитивно чувствовали растерянность шефа и в свою очередь ощущали беспокойство. Вадик тоже держался неуверенно. Один Андрей излучал спокойствие просто потому, что до него всегда всё доходило в последнюю очередь.
  ― Что с шефом? ―шепнула Марьяна, проходя мимо Вадика.
  ― Не знаю. С утра такой. Бегал к вагону, вернулся и вот такой и сидит теперь.
  Марьяна вздохнула и направилась в кабинет шефа.
  ― Аркадий Борисович, что-то не так с грузом? ― спросила она напрямик.
  ― Нет-нет, Марьяночка, все в порядке. Всё на месте...
  ― А, понятно, ― продолжать допытываться было бессмысленно, ― А что это за продукт? Вы выяснили?
  ― Н-нет, нет ещё, отдал на проверку в лабораторию, на днях ответят.
  Голос шефа, тем не менее, выдавал обратное. Не добившись ответа, Марьяна оставила попытки разобраться в этой истории, и занялась своими делами.
  Лиза весь день была в приподнятом настроении, хотя глаза её лихорадочно блестели, и Марьяну так и подмывало предложить ей начать пить витамин В. Григориус взял Лизу в крутой оборот. Может, следовало придумать хитрый план по отвлечению его внимания? Да чем же его отвлечёшь? Кто ещё сможет удовлетворить его аппетиты?
  Лиза, между тем, по-своему истолковала взгляды Марьяны на неё и подошла пооткровенничать, как делала это раньше, до своего губительного увлечения Григориусом. Пришлось взять тайм-аут в делах и пойти с ней пить чай.
  ―Ты знаешь, ― вдруг без переходов заявила Лиза, ― Я так люблю Гришу, вот сил нет ― как люблю! Как ты думаешь, у меня есть шанс?
  ― Шанс?.. ― оторопело переспросила Марьяна.
  ― Ну да, шанс быть с ним, выйти за него замуж? ― Лиза тихонько вздохнула и уставилась на Марьяну, окаменевшую от неожиданности.
  Шанс у Лизы, безусловно, был ― с наименьшими потерями выпутаться из этой истории, то есть ― остаться живой. Но и он был не слишком большим. На счет "выйти замуж за вампира" Марьяне было мало что известно, кроме литературных спекуляций на эту тему. Она полагала, что это невозможно, потому что никогда этот вопрос не рассматривался самими вампирами.
  ― Ты и так с ним, ― решила она выйти из ситуации, ― Чего тебе ещё нужно? Штамп в паспорте? ― ей стало смешно: знала бы Лиза, что у "Гриши" вообще нет никакого паспорта!
  ― Я всегда хотела настоящий брак, а не эти гражданские! ― надулась та.
  ― Постой, вы только начали встречаться! Какой, к лешему, брак?!
  ― Такой! Я люблю его! Я хочу от него ребенка! И, конечно, в законном браке!
  Ознакомившись со списком желаний Лизы, Марьяна почувствовала тяжесть в голове. Ей немедленно захотелось прибить Григориуса за то, что он так неосторожно дурачит молодую и наивную девушку. Он там ставил себе заслугой то, что уберёг её от гибели? Что он сделает, когда узнает, как заморочил он ей мозги?
  ― Подожди немного, ― посоветовала она Лизе, ― Вам надо лучше узнать друг друга. ("Во всяком случае, тебе! "― мысленно добавила она).
  Лизкины любовные страдания отвлекли её от загадки груза. Марьяна даже умудрилась совсем забыть об этом. Вечером на обратном пути она не удержалась и язвительно заметила Григориусу, выступавшему сегодня в роли шофера:
  ― Лиза хочет от тебя ребёнка. И замуж.
  Григориус самодовольно усмехнулся: ― Не она одна!
  ― Как так можно! ― взвилась Марьяна, ― Зачем мучить девушку несбыточными желаниями?!
  ― Ты предлагаешь избавить её от страданий? Совсем? Я готов это сделать в любой момент. Смогу поесть как следует.
  ― Я предлагаю оставить её в покое. Очень прошу! Пожалуйста!
  ― А кто мне её заменит? Не ты ли? Согласен, если хотя бы раз ты доставишь мне всё то, что я получаю от этой девицы.
  ― Ты помешался на этой теме, ― разозлилась Марьяна.
  ― Ты же не любишь Бориса, ― вдруг сказал Григориус и посмотрел на неё в зеркало, ― Тебе должно быть всё равно, с кем сделать это. И я тебе тоже нравлюсь.
  ― Давай не будем разбирать мои чувства! А твоя преданность Борису? Это тоже побоку?
  ― Ты ― смертная. Не придавай себе большого значения. У него таких много.
  "Не сомневаюсь", ― мысленно сказала Марьяна, и дискуссия увяла.
   Она уже решила, что Борис куда-то отправился по делам, раз вместо него её забрал с работы Григориус, но к её удивлению он был дома. Григориус быстро укатил обратно в город, наверняка, на свидание с Лизой. Марьяну так и подмывало передать Борису их разговор, но она попросту не могла представить себе его реакцию. Противное чувство подсказывало ей, что она не найдет понимания у Бориса, и это может стать её очередным разочарованием. И Григориус явно ближе и дороже Борису, чем Лиза, или даже она, Марьяна. А есть ли понятие "дороже" в системе ценностей вампиров? История Драганы и Григориуса вроде бы говорила о том, что есть. Они очевидно сильно привязаны друг к другу.., но в то же самое время Григориус заводит любовные шашни с другими девицами буквально под носом у своей подруги.
  Борис не дал возможности поразмышлять на этот счет. Не обращая внимания на плохое настроение Марьяны, он потащил её в постель, и там её тело было разобрано и слеплено ледяными руками и чреслами вампира, и член его стал её центром. Потом всё погасло.
  
  ***
  В день перевалки груза ничего не произошло. Вообще ничего. Никто не позвонил в контору, не прислал факс, не прислал машину. Звонки по указанным в договоре с конечным получателем номерам остались без ответа. Собственно, и перевалки груза тоже не было.
   Груз не пришлось перегружать ещё и потому, что его попросту не оказалось на месте. Факт его пропажи стал известен после того, как Вадик и Марьяна взяли инициативу в свои руки и отправились к вагону, чтобы на месте принять решение о своих дальнейших действиях. Им пришлось это сделать, потому что начальник тоже не появился. Не ответил он ни по одному из своих телефонов. До полудня они откладывали проблему с вагоном (который ― хочешь-не хочешь, а находился в данный момент на балансе их фирмы), рассчитывая, что она рассосётся сама собой. Когда же этого не произошло, и руководящее лицо не пришло им на помощь, коллектив конторы в полном составе (за исключением шефа) послал их двоих к источнику беспокойства. Марьяна шла с тяжелым сердцем. Ей казалось, что исчезновение шефа связано с тайной груза, он наверняка узнал что-то о том, что представляет собой этот порошок, упакованный в пакеты без надписей, и вот теперь его убрали. Или он сам счёл благоразумным куда-нибудь спрятаться. Их роль в этой мутной истории была незавидной. Оправдываться в том, чего ещё и сам не понимаешь - последнее дело. Вадик разделял её чувства, он был мрачен и не так решителен, как раньше. К вагону они подошли в похоронном темпе.
  ―Может, не полезем туда? ― предложил Вадик.
  ―Мы и не полезем. Просто откроем дверь и посмотрим. ("Сама не знаю, зачем", ― мысленно добавила Марьяна.) Вадик вздохнул.
  На вид вагон оставался таким же, как и в день его вскрытия. Вадик разомкнул пломбу и дёрнул за скобу, открывая вагон, дверь лязгнула на морозе и медленно отъехала в сторону. Они замерли ― внутри вагона было девственно пусто. Ни одной палеты, ни одной упаковки. Кто-то благополучно разгрузил его, оставив им новую загадку.
  ― Ух, ты! ― Вадик перевёл дух, ― Ничего нет! ― сообщил он Марьяне, как будто она сама не могла этого видеть.
  ― Я вижу.
  ― И что теперь будем делать?! ― в голосе Вадика было больше радости, чем удивления.
  Марьяна пыталась запустить свой мозг, который отказывался работать. Наконец ей это почти удалось:
  ― Мы не можем просто так оставить вагон здесь ― стоянку оплачиваем мы. Надо оформить его пересылку обратно.
  ― Куда обратно-то? ― резонно спросил Вадик. ― Ты уверена, что адрес не липовый?
  ― Да, действительно. Ну, хотя бы на станцию приписки фирме -владельцу.
  ― И что, так пустым и отправим? ― не унимался Вадик, в котором вдруг проснулся дух предпринимателя.
  ― Можем положить туда твои вещи. Конечно пустым! Если только у тебя не найдётся подходящий груз и контракт на его поставку!
  Марьяна пожала плечами. Теперь, когда видимая часть проблемы исчезла, надо было избавиться от главной улики ― вагона. А там пусть ищут его, где хотят. Они действуют почти по инструкции, пытаясь минимизировать затраты своей фирмы. Им ещё повезло, что не пришлось перепрятывать непонятный груз, таскать его на себе и ломать голову, куда его засунуть или сбыть, а он ещё об упущенной выгоде беспокоится!
  ― Надо съездить к Аркадию, ― мрачно сказал Вадик.
  ― Может, это сделаешь ты с Андреем? ― попробовала она увильнуть ещё и от этой миссии.
  ― Нет, ― с ним я не поеду, его юридическое образование может нам помешать.
  ― Резонно. Ты думаешь, тебе придётся труп Аркадия перепрятывать?
  ―Тьфу, упаси Бог! Но он и правда может заартачиться с чем-нибудь этаким ― не совсем легальным ― не ко времени.
  ―Ты его переоцениваешь. Тогда бери Лизу или Евстафьевну, -―продолжала отбрыкиваться Марьяна.
  ― Лизка слабонервная, а Евстафьевна по возрасту может дуба дать от какой неожиданности.
  По всему выходило, что и к шефу придётся ехать им вдвоём.
  Конторские встретили новость о пропаже груза не так радостно. Вадик и Марьяна не стали их посвящать во все подробности истории с таинственным грузом, ограничившись событийной канвой. Обе бухгалтерши одобрили решение по скорейшей отправке пустого вагона в "порт приписки". Андрей строил из себя юриста и скептически посматривал на них из своего угла, не возразив, впрочем, ни разу на их план. Услышав, что Марьяна едет с Вадиком домой к шефу, он только хмыкнул, но не вызвался их сопровождать. С тем они и ушли.
  Шеф жил в многоквартирном новом доме недалеко от центра. Всю дорогу до его квартиры они молчали. Положение было настолько безрадостным, что не хотелось делать никаких предположений. Когда они добрались до места, Марьяна уже почти свыклась с мыслью, что их контора каким-то немыслимым образом влипла в аферу с наркотиками, и шеф догадался об этом только сейчас. Но она продолжала лелеять надежду, что сейчас они его увидят, пусть испуганного, но способного всё-таки вывести их из ситуации.
  На звонок в дверь никто не отреагировал. Они позвонили ещё несколько раз, пока раздосадованная Марьяна не стукнула кулаком по двери, и дверь тихонько приоткрылась. Они переглянулись.
  ― Вот тот момент, когда Андрей бы спасовал! ―с мрачным торжеством изрёк Вадик и отважно шагнул внутрь квартиры. Марьяна даже не стала комментировать героизм Вадика, молча проскользнув за ним. В прихожей, как и во всей квартире, было темно. Не видя причин сохранять тайну своего визита, Марьяна пошарила по стене в поисках выключателя и зажгла свет.
  ―Т-ты...!.. ― выдохнул не ожидавший этого Вадик, ― Да-а!.. ― потом сказал он.
  Их взору открылась картина ужасающего беспорядка. В прихожей валялась сорванная с вешалки одежда, пол был усыпан самыми разными предметами, как будто кто-то решил вывалить на него содержимое всех ящиков коридорного комода. При этом сам комод и встроенный шкаф стояли закрытыми. Они прошли дальше в комнату и на кухню ― везде картина была та же: беспорядок, раскиданные вещи, можно было бы даже сказать "старательно раскиданные вещи", словно бы кто-то хотел умышленно создать картину разгрома. Никто не вышел им навстречу, но и, слава Богу, ― никто не валялся среди этого беспорядка ни живой, ни мертвый.
  ―Надеюсь, он в безопасности, ― сказала Марьяна. Она и правда не желала шефу ничего плохого. Возможно, он не виноват во всей этой истории.
  ―А нам-то что делать? ― спросил Вадик.
  ―Заместителем будет старший бухгалтер ― Евстафьевна. Не знаю, есть ли у неё право подписи, надо у Андрея спросить. А там ― видно будет. Может, Аркадий вернётся. Или нас ликвидируют.
  ― А нас-то за что?! ― поразился Вадик.
  ― В смысле ― контору закроют. Но может и нас ликвидируют. Ты не думаешь, что это были наркотики?
  ― Теперь уже думаю. Но кто их переслал и кому?
  ― Вот этого нам лучше бы и не знать. Чтобы не ликвидировали. Хотя они и профилактически могут это сделать.
  ― Может, нам закрыться на какое-то время? ― мозг Вадика работал явно лучше её.
  ― Точно! Надо лечь на дно. Начальника нет ― и мы на каникулах! Только отправку вагона надо оформить побыстрей!
  Взбудораженные событиями они не вернулись сразу в контору, а отправились в ближайший бар, решив, что заслужили хотя бы по кружке пива, и остались там несколько дольше, чем требовалось для одной только кружки. Оттуда уже звонили Евстафьевне и координировали действия озадаченных конторских. Вадик всё сокрушался о судьбе шефа, пьяно повторяя: "Аркадий Борисович!.. Аркадий Борисович!.." Марьяну жутко раздражали эти причитания, ей казалось, что пожалеть нужно как раз их, подставленных под возможный удар и не знающих, откуда его ожидать. Аркадий Борисович хотя бы убрался отсюда. Или его уже убрали? ― этот вариант казался ей маловероятным. Шеф вряд ли мог препятствовать изъятию пришедшего груза. Но, может быть, он знал или догадывался, кто стоит за всей этой операцией. Тогда его могли и убрать.
  "Надеюсь, ― мысленно сказала она себе, ― за этим е стоит никто из МОИХ знакомых". Действительно, ей вполне хватало проблемы вампиров. Уголовщина совсем уже выходила за рамки разумного.
  Вернулись они в контору уже под самый вечер. Марьяна заметила припаркованную машину Бориса, но в ней никого не было видно. Они зашли в контору, где к её удивлению её дожидался Григориус. Он расположился на её столе, темных очков он не снял, и походил на богемного тусовщика, зачем-то затесавшегося в провинциальный клуб. Рядом с ним стояла Лиза и, обожающе пожирая его глазами, что-то ворковала. Старшая бухгалтерша старалась не смотреть на этот разврат, она занималась оформлением контракта на пересылку вагона и буквально не поднимала головы от бумаг. Андрей осуждающе смотрел из своего угла. Возможно, он так и просидел там целый день.
  Увидев Марьяну, Григориус нехотя приподнялся со столешницы:
  ― Мы можем ехать? - поинтересовался он, прервав воркование Лизы.
  Вадик потрясенно смотрел на него. На вид Григориусу было лет восемнадцать-двадцать, поэтому он смотрелся для непосвященного как зарвавшийся молокосос. К тому же освещение в конторе оставляло желать лучшего.
  ―Это кто ещё? ― недружелюбно спросил он у Марьяны. Учитывая нервозность сегодняшнего дня можно было простить его нелюбезность. Но не Григориусу. Черты лица его мгновенно застыли, и мышцы сжались как стальная пружина. Марьяна буквально почувствовала, а не увидела всё это. Она поняла, что сейчас может произойти нечто ужасное. Нет, не сегодня!
  ― Мы уходим! ― она схватила Григориуса за рукав куртки и попыталась потянуть за собой. Легче было сдвинуть с места стальную статую!
  ―Ты уже уходишь, Гришенька? ― расстроено защебетала Лиза и почти с ненавистью посмотрела на Марьяну. Он не удостоил её ответом и вышел. Марьяна быстро кивнула конторским и выскочила вслед за ним.
  ― Чёрт возьми, где Борис? Зачем ты явился в контору?
  ― Ты не вышла вовремя. Я ждал, потом решил проверить, где ты. Не знал, что шатаешься по городу и пьешь пиво с сослуживцем.
  ― Мы искали шефа.
  ― Зачем?
  ― Как, зачем? Что за вопрос! У нас проблемы на работе.
  ― Я бы его не искал. И проблем станет меньше.
  ― Ты так хорошо разобрался в наших проблемах? Тебе Лиза что-то рассказала?
  ― Мне не понадобилось её спрашивать, как и слушать.
  Марьяна не придала значения этой фразе, подумав, что Григориус уже давно перестарался в своём стремлении подчеркнуть собственное превосходство. Спорить с вампиром по каждому поводу ей надоело. И она не стала высказывать Григориусу своё неудовольствие его приходом в контору. Какое-то чувство подсказывало ей, что в ближайшее время у неё будут гораздо более серьёзные причины позлиться.
  
  
  Глава 6. Точка замерзания.
  (POV автор)
  После несостоявшегося несколькими днями ранее разговора с Дэном Марьяна не предполагала, что может встретиться с ним в ближайшее время. Но, похоже, у Бориса были свои планы, в которых оказалось место и для неё. Следующий после происшествия на работе день она коротала дома, Борис исчез с самого утра, потом появился на машине и сообщил, что они едут на кордон.
  ― Это ещё зачем, ― поинтересовалась Марьяна, которой хватило конторских переживаний накануне.
  ― Мы можем познакомиться с новыми друзьями Дэна.
  ― Нет, я-то зачем? Меня это знакомство что-то не интригует.
  ― Ты разбавишь компанию. В твоем присутствии они могут не распознать во мне вампира.
  ― Ага, тогда тебе жутко повезло, что сегодня облачно.
  ― Да, по традиции все ожидают встретить вампиров темной ночью. И ты достаточна живая, чтобы отвлечь их от моей сущности.
  Марьяна не знала уже, заблуждается ли Борис на сей счет, но ей казалось совсем обратное, что именно контраст их пары будет прежде всего бросаться в глаза. Тем более, что те люди уже настроены на поиск вампиров. Хотя, кто его знает, может быть прав как раз Борис, у которого опыта общения с людьми было не в пример больше.
  Они со средней скоростью добрались по зимней грунтовке до кордона, разумеется, не встретив никого на своем пути.
  ***
  
  На кордоне царила тишина. Зимние птицы если и порхали где-нибудь в лесу, а здесь, на открытом месте было пусто и странно тихо.
  ― Мы опоздали, ― подал голос Борис.
  Обстановка вокруг дома была необычной. Мотоцикл Дэна валялся рядом с дорогой, дверь в избушку была открыта. На примятом снегу рядом с домом валялись куртка и шапка. Чуть дальше, за домом в снегу лежал Дэн в джинсах и свитере. По его неподвижной фигуре Марьяна предположила уже самое худшее. Она выскочила из машины, как только Борис остановился, и подбежала к Дэну, Он лежал на спине, запрокинув голову, к одежде прилип снег, ― его, видимо, волокли по снегу или он с кем-то дрался здесь, но видимых повреждений на нем не было заметно. Марьяна присела рядом с ним. Борис вышел из машины и в одно мгновение тоже оказался рядом.
  ― Кровь, ― сказал он, потянув носом воздух.
  Марьяна наклонилась над Дэном и тихонько позвала его по имени. На лице Дэна ничего не дрогнуло. Тогда она попыталась приподнять его голову, просунув ладонь под затылок, и тут же почувствовала теплое и липкое, слепившее волосы Дэна.
  ― Боже мой, у него разбита голова!
  Дэн застонал в ответ на ее прикосновение.
  ― Надо ему помочь! Отвезти в больницу!
  Борис безучастно смотрел на неё сверху вниз. Марьяна беспомощно уставилась на него, припоминая, что глупо ожидать от вампира сочувствия к смертному.
  ― Тебе он больше не нужен? Ты не собираешься помогать ему?
  За спиной Бориса в этот момент появился столб дыма, и послышалось потрескивание. Марьяна потрясенно смотрела на это ставшее вдруг демоническим зрелище,
  ― Они подожгли дом.
  ― Кто "они"?
  ― Тот, кто дал ему по голове. Его новые друзья, надо полагать.
  Марьяна опустила голову Дэна обратно на снег, вскочила и бросилась к дому. Огонь шел изнутри, и когда она ворвалась туда, её встретило веселое потрескивание: один угол избушки был охвачен пламенем. Первым порывом было кинуться к воде, Марьяна схватила стоявшее рядом с входной дверью ведро, где воды было на четверть, и плеснула в горящий угол, потом туда же отправилось содержимое чайника, но все это было как слону дробина. В проёме двери показался Борис.
  ― Ты сумасшедшая? Пошли отсюда! ― он явно боялся пламени и быстро отступил на улицу.
  Марьяна непонимающе посмотрела ему вслед и застыла, осененная внезапным озарением. Повинуясь ему, она поискала глазами видеокамеру. В застилающем избушку дыму уже сложно было разобрать окружающие предметы, но камеры все равно не было видно. Ноут-бук, кем-то предусмотрительно брошенный в горящий угол, уже успел оплавиться. Тогда она бросилась к ящику, занавешенному тряпкой, который играл роль тумбочки, по дороге хватая со скамьи домашнюю куртку Дэна. Обстановка избушки была почти спартанской, мест, куда можно было бы спрятать вещи, было совсем немного. Камера оказалась именно там, где предполагала Марьяна. Схватив её, она выбежала вон, слезящимися глазами пытаясь разглядеть Бориса. Тот стоял поодаль, рядом с ним она увидела еще кого-то, при более внимательном рассмотрении она признала в нем одного из тех вампиров, с кем осенью произошла стычка в лесу. Небрежно расслабленная поза и одновременно внимательно-настороженный взгляд. При виде приближающейся Марьяны он оскалабился: ― Моё почтение, миледи!
  Теперь она его вспомнила окончательно, тот самый интеллигентный вампир, который чуть не порвал ей горло в ту памятную встречу. Сейчас, как, впрочем, и тогда, у неё не было настроения вести беседу в куртуазном тоне. За спиной полыхал дом, вокруг уже летали клочья копоти.
  ― Может, попробуем потушить огонь? ― Марьяна расстроено посмотрела на Бориса, его безучастность обескураживала.
  ― Зачем? ― удивился "интеллигентный ампир, ― Миледи принимает все близко к сердцу. Что с того, что эта лачуга сгорит?
  Марьяна не стала слушать дальше и, развернувшись, бросилась обратно к двери, схватила выброшенное ею же ведро и стала набивать его снегом. Уже на пороге она попала в стальное кольцо рук Бориса: ― Остановись!
  Она продолжала молча вырываться.
  ― Хорошо, если ты так хочешь, предоставь это мне.
   Он перехватил ведро из её рук и устремился к двери. Пламя, между тем, гудело все громче. Марьяна потрясенно следила за молниеносными действиями Бориса, но даже ему уже было не справиться с разбушевавшимся пламенем. Стоя рядом с распахнутой дверью, Марьяна увидела , как к Борису присоединился "интеллигентный" вампир, и через какое-то время, не очень длительное, огонь стал отступать. Теперь она могла вернуться к Дэну, который продолжал лежать без чувств на снегу. Но прежде чем подойти к нему, она вскрыла камеру и вытащила карту памяти. Потом проверила содержимое карманов спасенной куртки и не нашла там ничего, достойного внимания. Ей пришлось вернуться за брошенной Дэном теплой курткой, ведь он уже давно лежал на морозе.
  Дэн приходил в себя, когда она наклонилась к нему, и присела рядом на колени, он уже открыл глаза и непонимающе уставился на нее. Марьяна всегда признавала в душе, что Дэн был красив, причем красив искушающее, почти греховно. При желании он всегда мог вызвать греховные мысли и поступки практически у любой женщины, но сейчас он вызывал лишь жалость.
  ― Всё хорошо, всё хорошо, ― повторяя так, Марьяна положила голову Дэна себе на колени и принялась просовывать куртку ему под спину. На слипшихся от крови волосах образовалась ледяная корка. Руки его тоже стали холодными, лицо посерело. Подаваясь на ее движение, Дэн захрипел и закашлялся, по-детски прижимаясь к ней.
  ― Вот уж не стоит так беспокоиться, ― произнёс за её спиной всё тот же вампир, ― Мы его починим, миледи, если он этого стоит. Вы нам скажете, стоит ли он этого? Кстати, я ― Кадугаун, ― добавил он, приблизившись.
  ― Отлично. Он стоит этого, ― Марьяна пристально посмотрела в странно светлые глаза Кадугауна и внутренне вздрогнула, увидев, как в глубине их зажегся огонёк жажды. Она опустила глаза, и взгляд её снова упал на Дэна, который уже пришёл в себя и с тревогой глядел на них обоих.
  ― Заканчивай уже, забирай его, ― Борис подошёл к ним.
  ― Забрать его нам некуда, ― Кадугаун продолжал рассматривать Марьяну и Дэна, ― В лесу он с нами не протянет, если только его не обратить.
  Марьяна почувствовала, как напрягся Дэн при этих словах, и успокаивающе сжала его плечи.
  ― Хорошо, ― Борис вовсе не светился счастьем при этих словах, ― Мы возьмем его. Но восстанавливай его сам.
  Кадугаун усмехнулся, шагнул к Марьяне и подал ей руку в полупоклоне: ― Разрешите, миледи, заняться больным!
  Одним движением он поднял её и наклонился к Дэну, голова которого, лишившись поддержки колен Марьяны, снова опустилась на снег. Резким движением вампир обнажил своё запястье и прокусил его, потом прижал свою руку к губам Дэна. Марьяна отвернулась, стараясь не слышать всасывающие звуки за своей спиной. Отчасти из желания убежать подальше от этого зрелища она вернулась к входу в задымленную избу, и опять повинуясь порыву, вошла в неё и еще раз внимательно огляделась. Дым нещадно ел глаза, так что увидела она немногое.
  Рядом с сундуком, с которого во время предшествовавшей поджогу борьбы скинули ветошь и тряпки, валялся кожаный планшет. Она схватила его и открыла судорожным движением. Там лежали намокшие документы: паспорт, бумаги и несколько флэшек. Она схватила их все, сунув глубоко в карман куртки, планшет захватила с собой, пару секунд подумав, пододвинула к выходу предмет, бывший недавно ноут-буком, а теперь обугленный и мокрый, подхватила и его, накинув на него обгорелую тряпку, и выбежала не улицу. Борис уже подводил Дэна к машине, довольно медленно для вампира, но Дэн пока еле стоял на ногах. Кадугаун понимающе взглянул на Марьяну: ― Камеру не забудьте, ― кивнул он на валявшуюся в снегу видеокамеру.
  ― А ты ― мотоцикл, ― бросила она Кадугауну, подцепив рукой ремень камеры.
  ― Само собой,...миледи, ― Кадугаун тягуче смотрел на неё. Потом отвернулся и пошел к мотоциклу.
  С неприятным чувством Марьяна забралась в машину, и бросила Дэну на заднее сидение камеру и планшет:
  ― Это твоё.
  Дэн, похоже, ещё с трудом оценивал происходящее, он только невнятно что-то пробормотал в ответ, подбирая брошенные Марьяной предметы.
  ― Куда ты везешь его, неужели ко мне? ― она еле сдерживала накопившуюся злость ― все распоряжаются ею и её домом, как хотят.
  ― Нет, конечно. Я везу его к себе. В лесу он замерзнет, у себя он остаться тоже не смог бы. Он останется у нас, Савва за ним присмотрит. И заодно выяснит, что за история приключилась , правда Дэн? ― Борис даже не обернулся к нему.
  Дэн все-таки уже очухался, ибо ему хватило ума промолчать в ответ.
  ― Ну, понятно, понятно, ― Марьяна смотрела на дорогу, приходя к выводу, что её участие в сегодняшнем действе закончилось. ― Я пойду домой, ― сообщила она, и ей никто не возразил.
  Выйдя из машины на выгоне она мельком покосилась на безжизненно скорченную на заднем сидении фигуру Дэна и бросила Борису:
  ― Купи ему поесть.
  Дома, уже сняв куртку и сапоги, она осознала, что падает с ног от усталости. Одежда и волосы пропахли едким запахом дыма. Следовало найти в себе силы, чтобы отмыться от следов пожара, а это значит - нагреть воды, помыться и хотя бы повесить во дворе проветрится верхнюю одежду. Она достала телефон, поставленный на вибросигнал, и проверила пропущенные звонки. Хотя бы не было звонков с работы. Бремени двух криминальных историй её мозг не выдержит.
  Перед глазами продолжала стоять неприятная сцена исцеления Кадугауном Дэна. Значит, это правда, кровь вампира способна излечить раны. Хотя она ведь уже знала об этом ― таинственное вино, принесенное Григориусом от Бориса летом, обладало целительными свойствами ― в это Марьяне уже пришлось не раз убедиться. И Григориус что-то говорил о том, что оно с кровью, не уточняя, с чьей именно. Она тогда посчитала это заявление вампирскими понтами, а, видимо, зря. К бутылке она не прикасалась с лета, и там ещё должно было что-то остаться. Марьяна подавила жгучее желание, пойти поискать её. Действительно, эти вампирские фокусы с исцелением и прочими сверхспособностями будоражат воображение. Чувство зависти к Кадугауну захватило её. То превосходство, которое она раз за разом наблюдала в вампирской природе, оборачивалось жалостью и сожалением к природе человеческой. Телесная немощь и конечность смертного существования ― вот и все отличительные признаки человеческого рода, в присутствии вампиров они перевешивали какие угодно человеческие индивидуальные особенности. Уникальность, неповторимость человеческой личности, о чём у нас всегда любят поговорить, рассуждая о человеке и его сущности, отступали в тень рядом с вампирами. Если какие-нибудь наивные смельчаки и полагали себя достойными противниками или партнёрами вампиров, рискуя, как рассказывал Борис, вести с ними дела, то Марьяна никак не могла разгадать, что могло придавать им такой отваги и самоуверенности. Её сознание терпело поражение всякий раз, когда ей непосредственно приходилось сопоставлять эти два вида. Может быть, цела она до сих пор ещё и потому, что они чувствуют это её понимание недостижимого превосходства бессмертных.
  Надо было закончить начатое. Мытьё головы и стирка могли подождать. Марьяна вышла во двор, где уже сгустились вечерние зимние сумерки, и отыскала старую кастрюльку, в которой сжигала мусор. Надо довести начатое до конца. Она прервала естественный ход вещей, теперь его надо было восстановить и закончить. Разведя в кастрюльке огонь из старых газет, она дождалась, когда управляемое пламя максимально разгорится, и бросила туда карту памяти, взятую из видеокамеры. Мысленно извиняясь за порчу дорогостоящей комплектующей, она с удовлетворением смотрела, как чернеет в огне металлический квадратик. Вскрыть обгорелый корпус ноутбука она решила позже, пока что достаточным будет его спрятать, завернув в пакет и отправив в кладовку.
  С флэшками Дэна она решила поступить более мягко, к тому же там могло найтись что-нибудь полезное для неё и Бориса. Посему она включила компьютер и последовательно стерла со всех ту самую видеозапись, существование которой стало причиной их с Дэном вынужденного сотрудничества. Опять мысленно посылая Дэну воздушный поцелуй, она ещё раз проверила содержимое всех трех USB, и обессилено привалилась к спинке стула. Отныне она была свободной. Повод для шантажа перестал существовать благодаря нескольким неизвестным личностям. И, конечно, ей самой.
  В потухающий во дворе костерок впархивали и тут же плавились редкие снежинки.
  
  
  
  
  
  
  Глава 7. Ледяная купель
  Где-то пару недель я и слышать ничего не хотела о Дэне. Раскурочив его ноут-бук и уничтожив жесткий диск, я навсегда покончила с его шантажом и не видела причин, почему его судьба могла бы и дальше меня волновать. В самом деле, теперь вампирские проблемы оставались вампирам, и я не собиралась влезать в них. Исход их борьбы за непонятно что не сильно влиял на мою последующую судьбу, так зачем загружать мозг? Тем более что в моём непосредственном окружении проблем было предостаточно. Как выяснилось, контора наша не могла работать в отсутствии шефа, а он всё ещё пропадал неизвестно где. Мы все были заинтересованы в том, чтобы он, наконец, нашелся и мы смогли бы продолжить нашу работу. Ну а пока его не было, продолжать появляться в конторе не имело никакого смысла. Только Евстафьевна да Вадик иногда несли своего рода дежурство, чтобы было кому отвечать на звонки и запросы. Но подходило время уплаты налогов и платежей, а распоряжаться финансами фирмы никто из нас не мог, и мы обреченно ждали, когда нас объявят недееспособными. За этими переживаниями я перестала следить за развитием отношений Лизки и Григориуса. Последнего я тоже стала редко видеть.
  Лишь однажды Борис вскользь упомянул о том, что Дэн восстанавливает свою избушку и скоро, видимо, туда переедет.
  ― Оч.интерресно, ― пробубнила я.
  ― Его искали, ― добавил Борис, ― Я был там и видел следы: они возвращались и искали его или что-то ещё.
  Я подумала, что Дэн, видимо, понял, что я предприняла определённые меры и уничтожила видеозапись. Иначе он позвонил бы мне. Но он чувствует, что теперь мы не союзники. Ну и пусть убирается к своим "лесным братьям", подлый интриган. Потом я вспомнила, что не видела телефона в подобранных вещах Дэна. Вполне возможно, ему не с чего было позвонить. В любом случае, его последний разговор со мной по телефону не был вежливым. Пусть расплачивается за свою недальновидность. Я задумалась и не заметила, как всё это время Борис внимательно наблюдал за мной.
  ― Мы помогли ему, ― сказала я, ― Что ещё надо?
  ― Ты права. Дэн играет в двойную, если не тройную игру, забывая, как он уязвим. Он делает ставку на противоречиях между вампирами и пытается всех обмануть.
  ― Как глупо, ― пробормотала я. Похоже, я рискую вовсе не увидеть больше Дэна.
  
  ***
  Намечались январские гости. В новогодних праздниках я не участвовала к моей радости, даже конторский корпоратив в силу известных обстоятельств меня миновал. Однако некоторые из родственников не сумели смириться с моим полным отсутствием в праздничной программе и пожелали компенсаций. Первым отзвонился Фёдор с заслуженными словами упрёка. А уже потом с инициативой посидеть за столом проявился сверхобщительный муж моей двоюродной сестры Семён. Он работал дальнобойщиком и отличался повышенными общительностью и полнотой. Так и договорились, что соберёмся мы в один из январских выходных у меня в этом немногочисленном составе: я, моя двоюродная сестра Бэлла с Семёном и Фёдор, которого я не видела с осени. Семёна я отдельно попросила придти только с женой и без других сопровождающих: он всегда умудрялся прихватить с собой кого-нибудь из дружков
  Оба предсказуемо пожелали видеть Бориса за праздничным столом. Им не терпелось поближе рассмотреть моего мужчину. Только Бэлла не высказала никаких пожеланий, за что я ей была особенно благодарна. Борис не выдал ни одной эмоции, услышав о непреложном пожелании моих родственников. Приготовившись к его возражениям на этот счет, я почувствовала себя незаслуженно победившей. Дурацкое чувство. Чтобы сгладить его, я сама высказала вслух свои сомнения: ― Ты же не сможешь ничего ни пить, ни есть?...
  ― Придётся пить, ― согласился Борис. Ага, они все уйдут, а на мою долю останется пьяный вампир?
  Подготовка праздничного стола не заняла много времени. Общение с вампиром деструктивно сказалось на моих способностях собирать стол для гостей. Отсутствие необходимости кормить Бориса освободило меня от поварских обязанностей, которые всегда сопутствуют совместному проживанию с мужчиной. У меня только и было забот, чтобы кормить саму себя, и это меня вполне устраивало. Не стала я заморачиваться и теперь, поджидая родственников. Тем более что большую часть провизии они обещали захватить с собой. Я ограничилась тем, что сварила картошку, достала из погреба банку с солеными огурцами и положила в глубокую миску квашеной капусты. Больше, собственно, ничего и не было. И хлеб.
  К назначенному времени прибыли все гости. Мы все собрались в небольшой комнате, так что сразу стало тесно. Борис пока отсиживался во дворе, благо, мороз ему не мешал. Похоже, он жалел, что ввязался в эту историю. Мне тоже стало не по себе от абсурдности происходящего, хотя я-то уже должна была к такому привыкнуть.
  После подходящих случаю дежурных приветствий Семён вытащил из пакета сало и жареную свинину в фольге. ― Почти не остыла, ― похвалился он.
  Мы уже почти всё расставили на стол и расселись, когда, наконец, появился Борис. Вежливо поздоровавшись со всеми, он занял место между мной и Семёном. Бэлла кинула на него заинтересованный взгляд, а Фёдор в открытую принялся недружелюбно сверлить его взглядом. Только Семён не выказал никакого любопытства, деловито раскручивая пробку на бутылке с водкой и разливая алкоголь по рюмкам. Борис мрачно посмотрел на меня. Я сохраняла невозмутимость, внутренне хихикая от предстоящего "испытания едой".
  Два часа кряду мы сидели за столом, причём беседовали в основном мы трое: Семён лидировал, Фёдор и я иногда вставляли свои три копейки в этот поток красноречия. Бэлла всегда была немногословна, а Борис пока ограничивался только выражением согласия с собеседниками. Он был крайне покладист, ни разу не высказав что-нибудь вразрез с "линией Семёна". Соглашатель! Он явно тяготился своей ролью.
  Я всё ждала прокола со стороны Бориса. Свинина с чесноком, приготовленная Бэллой, шла на "ура", и то, что здоровый взрослый мужчина не прикоснулся к ней, не могло остаться незамеченным. Его даже нельзя было бы выдать за вегетарианца, поскольку тарелка его оставалась девственно чиста ― Борис не стал унижаться до фокусов с имитацией поглощения еды. Но чтобы сгладить этот диссонанс он не отставал темпами от Семёна, поглощавшего алкоголь в немереном количестве. Это удержало Семёна, обычно весьма бесцеремонного, от вопросов и комментариев, Подозреваю, что он ещё и немного стеснялся незнакомого человека. Я сидела и гадала, нализался Борис или нет. И чем это грозит мне и остальным присутствующим. Механизм действия алкоголя на вампиров до сих пор оставался за пределами моего опыта.
  Только однажды в конце застолья обнаружилась некоторая странность, на которую обратил внимание разве что Фёдор. Семён длинно и замысловато рассказывал о жизни своего деда, воевавшего в первую империалистическую на турецком фронте.
  ― Ты представляешь, обратился он к Борису, - он ехали зимой в теплушках несколько суток до самого Крыма!"
  ― Я был на Англо-бурской войне, ― сказал вдруг Борис, и замолчал, сам оценивая сказанное.
  ― В Африке что-ли? ― не сориентировался в хронологии Семён, ― Как ты туда попал-то? Миротворцы?
  Я тоже оторопела от того, что он вдруг вспомнил своё прошлое, да ещё и в присутствии малознакомых смертных. Воистину, Семён и мёртвого разговорит!
  Борис, идя на попятный, пробормотал что-то утвердительное. Видимо, алкоголь всё-таки действовал и на вампиров.
  Фёдор выглядел удивлённым, Но, возможно, он просто не слышал никогда такого названия. Я предпочла думать именно так. Бэлла оставалась невозмутимой, как будто это она была вампиром. Хотя на Бориса она всё-таки исподтишка бросала совсем не вампирские взгляды. Неподержанная тема увяла, и скоро гости засобирались домой.
  Прощаясь, я вышла с ними на веранду. Мужчины вышли, Бэлла замешкалась. Её полная фигура заслонила окно.
  ― Он интересный, ― сказала она в адрес Бориса.
  ― Интересный, да... ― протянула я.
  Когда все ушли, вернулась в дом и, проходя мимо почему-то всё ещё сидевшего за столом Бориса, поинтересовалась: ― На первой или на второй?
  Он вопросительно вскинул на меня взгляд.
  ― На первой или второй англо-бурской?
  На его лице отразилось неудовольствие, а я с тревогой отметила, что он действительно умудрился набраться и выглядел почти пугающе.
  Я ретировалась в коридор с грязной посудой, моля богов, чтобы винные пары побыстрей выветрились из Бориса. Занявшись хозяйственными делами и не слыша его какое-то время, я почти успокоилась и собиралась уже лечь спать, поскольку время уже было позднее. Но, войдя в тёмную комнату, я поняла, что ошибалась. Борис неподвижно стоял посреди комнаты, сжимая в руках мою куртку. При виде меня он моментально приблизился и сунул её мне в руки:
  ― Одевайся. Пойдём!...
  ***
  Надо полагать, что ночная прогулка до их с Саввой и Григориусом резиденции в сопровождении пьяного Бориса стала расплатой за ужин с родственниками. Я настроилась терпеливо пережить её, не реагируя на возможные провокации, не подозревая ещё, насколько это окажется сложным.
  Когда мы вошли в дом, я отметила, что он практически не протоплен. Каким же образом тут жил Дэн ― непонятно. Нетопленный зимний дом, отсутствие света. В большой комнате, где были полуоткрыты окна, и зимний ночной воздух усиливал впечатление ледника, сидели трое. Григориуса и Савву трудно было не признать, а третьим был, вернее, была ... Лиза! Она вольготно расположилась в кресле, её меховой полушубок был распахнут, открывая ноги в капроновых колготках. Волосы небрежно рассыпались по плечам, расслабленное и довольное выражение лица, ― как будто она не чувствовала холода и страха. От неожиданности я замерла и повернулась к Григориусу:
  ― Что это значит, чёрт возьми?! ―я поняла, что они её успели обратить, и передо мной уже не просто Лиза, а новоиспечённая вампирша.
  ―Марьяна, привет! ― отреагировала, наконец, на наше присутствие Лиза, ― Так здорово, что ты тоже здесь! Садись ко мне, тут, правда, немного холодно...
  Она зябко поёжилась, при этом движении полушубок сполз с её плеча, и я увидела, что на ней только шёлковая комбинация, и больше ничего. Я почти подлетела к ней и схватила за руку, не думая о возможных последствиях. Рука оказалась тёплой ― она оставалась живой! Глупая девчонка скоро получит переохлаждение!
  ―Зачем ты так? ― почти вскричала я, повернувшись к Григориусу, который самодовольно ухмылялся, глядя на нас с Лизой, ― Что и кому ты пытаешься доказать??!
  Бориса и Саввы в этот момент в комнате почему-то не оказалось. Григориус подлетел ко мне и буквально прошипел в лицо:
  ― Мне не надо ничего доказывать! Жизнь смертного ничего не стоит. А ты мешаешь мне получать удовольствие!
  Я просто в бешенство впала. Он окончательно рехнулся ― решил погубить её теперь уже бесповоротно. Какой бы глупой и легкомысленно она ни была, не понять, что она имеет дело с нечеловеческими существами, было невозможно.
  Не пожелав терпеть это безобразие больше ни минуты, я выскочила из дома. Зимняя ночь обступила меня. В ярости я понеслась прочь, скашивая себе дорогу ― то есть помчалась прямиком вниз с огромного заснеженного бугра, плавными террасами спускающегося к узкой мелководной речке. Струящийся по щекам холодным потоком воздух заставлял еще больше ускорять темп. Свет луны и звезд, отражавшийся от снега, был моим освещением. Уличные фонари, далеко просматривающиеся с возвышенности, служили ориентирами. Мне следовало спуститься вниз, пересечь почти незамерзающий ручей и миновать небольшую низину, где сильные ключи образовали несколько незамерзающих заводей, обложенных камнями, и дальше подняться по другому бугру, более низкому, но и более крутому, пересеченному посередине узкой дорогой, которая зимой превращалась в тропинку.
  Мой уход, видимо, не был замечен сразу, так как погоню я услышала только когда успела спуститься к речке. Мысленно поздравив себя с тактическим успехом, я ускорилась, но идти быстро по снегу не получалось. Не стоило и особо стараться ― через мгновение меня настиг чёрный вихрь. Борис вырос передо мной и чуть не сбил с ног: ― Куда тебя понесло?!
  Никогда ещё я не видела его настолько раздраженным.
  ― Я иду домой.
  ― Я тебя спрашиваю, КУДА ТЕБЯ ПОНЕСЛО ОДНУ?!
  Мне показалось, что он сейчас меня ударит. Ну и дела.
  ― Я не хочу видеть этого пожирателя детей!
  ― Это Григориус. Он достаточно взрослый, чтобы принимать решения, которые тебя не касаются!
  Борис схватил меня за рукава куртки, не давая двинуться.
  ― А мною ТЫ будешь распоряжаться? ― не выдержала дипломатического тона я.
  ― Да! ― он всё ещё не выпускал меня, но тут где-то позади нас от речки послышалось некое движение, что-то неслось на нас, подобное снежному вихрю, и чтобы увернуться от него Борису пришлось столкнуть с места меня и самому отскочить в сторону. Странно, что мы устояли на ногах, вернее, странно, что я это смогла.
  В нёсшемся на нас тёмном вихре материализовались две фигуры. Они молниеносно кинулись к нам.
  Однако тут же позади них взметнулся ещё один столб снежной пыли и ещё две фигуры устремились сюда же. Первые нападавшие замедлили свою атаку, невольно развернувшись к только что прибывшим. В этой сумятице Борис выпустил мои руки и позволил сделать то, о чём я мечтала больше всего на свете ― ринуться бежать. Не оглядываясь на эту нечеловеческую разборку, я бросилась вверх по склону, понимая, что догнать меня ничего не стоит. Но инстинкт спасения брал своё.
  Страшные звуки раздавались за моей за спиной. Похоже, борьба там шла на уничтожение. Я продолжала карабкаться наверх, цепляясь заледеневшими руками за слежавшийся снег и царапаясь о него.
  Тем временем внизу установилась пугающая тишина. Я уже достигла тропинки, гадая, чем грозит мне прекращение звуков битвы, как вдруг кто-то вырос передо мной.
  ― Куда ты бежишь?! ― Борис уже не сдерживал своей ярости.
  Я не успела ответить, невольно отталкиваясь от него и, увы, теряя равновесие, полетела вниз. Я падала стремительно, скользя по снегу беспрепятственно вниз, затормозить мне не удалось. Я упала прямо в ключи. Ледяная вода прозрачная и невесомая, сомкнулась надо мной, обожгла лицо, нос и горло, сковала ледяным холодом тело. Вздохнуть мне уже не удалось...
  ***
  Я снова попыталась вздохнуть, но у меня опять ничего не вышло. Только теперь это вызвало боль в груди, и в глазах потемнело ещё больше. Кто-то придерживал меня за плечи, мне было не пошевелиться в мокрой одежде, почти затвердевшей на морозе и коробом вставшей вокруг тела. Воздух с хрипом, наконец, вошел в мои лёгкие, и я зашлась полузадушенным кашлем. Грудь неприятно ткнулась в мокрую корку. Кто-то разрывал, разламывал эту корку, а мне было так холодно, слишком холодно, чтобы жить.
  ― Мариан, пей! ― что-то густое и холодное потекло мне на губы, но у меня не достало сил даже раздвинуть их, и жидкость потекла дальше по подбородку. Борис встряхнул меня и разжал мне зубы, снова прижав своё запястье к моим губам. Теперь жгучие и тяжелые капли обожгли мне горло. Через несколько мгновений знакомый пожар полыхнул по венам, и скоро моё тело налилось жаром настолько, что даже растопило подо мной снег. Зрение и осязание вдруг обострились: в темноте я детально увидела неживое лицо Саввы и немного раздосадованное ― Григориуса, я точно знала, что внизу возле ключей на заснеженной поляне догорают останки двух вампиров, а много дальше, за сгустившейся темнотой, у речки таится ещё несколько других ― невредимых. Потом гневное лицо Бориса заслонило всё, он возвышался надо мной, продолжавшей лежать в снегу, но теперь уже не испытывающей от этого никаких неудобств. И впервые мне нечего было сказать ему.
  ***
  Попав домой, я пожелала остаться одна, попросту закрыв перед Борисом дверь. Ещё одно разочарование следовало пережить в одиночестве. Хмель, видимо, выветрился из него, он хотел что-то мне сказать, но воздержался, понимая моё состояние. А, может, и нет, ведь чувства смертных для вампиров ― пустой звук, как внушал мне Григориус.
  Я прошла в дом и только там вновь ощутила мокрую одежду, прихваченную морозом. Действие крови заканчивалось, я снова стала замерзать и с отвращением выбралась из мокрых промороженных тряпок. Нахлынуло желание залезть в горячую воду. Не противясь ему, я подогрела воды и с наслаждением забралась в ванну. Шёл пятый час утра, и я подумала, что никогда ещё не принимала ванну в такое необычное время. Летом в этот час уже зарождался бы рассвет, теперь темнота ночи рассеется только после девяти утра. Солнце уже повернуло на лето, но свет возвращался медленно.
  Я медленно водила мочалкой по телу, и вдруг проводя ею по внутренней стороне бедра, я почувствовала что-то необычное на коже. Присмотревшись, я увидела то, что меньше всего ожидала увидеть на своём теле. Это были следы укуса.
  
  
  Глава 8. Истина где-то рядом
  Я смотрела на два едва заметные свежие треугольники шрамиков на бедре, и мысли вихрем неслись в моей голове. Вернее, там нёсся один только вихрь без особых мыслей. Сначала испуг, потом ― растерянность. Я погрузилась в состояние, слепленное из двух эмоций. Разочарование и мрачное удовлетворение. Как будто всё это время, с самого начала сближения с Борисом я только и ждала разоблачения его истинных чувств. Да и не ждала я никаких чувств от него. Как от Дэна, который, не задумываясь, использовал меня при первой же встрече. Как от Григориуса, который видел во мне возможный, но запретный источник наслаждения, как от Драганы, которая видела во мне лишь врага, с которым легко покончить, как от всех этих вампиров, таившихся в лесу, кто видел во мне источник крови. Хороший урок, но так поздно усвоенный. Я подумала, что надо хотя бы частично взять ситуацию под контроль. Ведь пока не поздно исправить что-нибудь, хотя бы частично...
   Но маховик неприятностей продолжал неумолимо раскручиваться.
  Я отдавала себе отчёт, что у меня есть обязательство перед Лизой, которую надо было извлечь из цепких лап Григориуса. Это первое, что я должна была сделать. Уже утром я принялась её разыскивать. Домашний и мобильный Лизины телефоны молчали. То ли она всё ещё находилась у вампиров, то ли была не способна отвечать на звонки. Оставалось явиться туда самой, так как рассчитывать на помощь Бориса и его вассалов не приходилось.
  Не скажу, что ноги сами несли меня к дому у кладбища, но иного пути отыскать Лизу просто не существовало. День занялся сумрачный. Солнце не спешило выбраться из-за тяжёлых туч, обещавших затяжной снегопад. Рядом с домом, из которого я так поспешно бежала этой ночью, машины не было, это могло означать, что и к артирантов не было тоже. Осталась ли там Лиза ― я не знала, я могла выяснить это только, если рискнула бы войти в дом. Потоптавшись пару минут у входа и понимая всю глупость ситуации: уйду ― тогда зачем приходила, войду ― тогда за последствия я и отвечаю, ― я приоткрыла незапертую дверь и вошла в казавшийся пустым дом. В комнате определённо никого не было. Из полуоткрытых окон тянуло холодом, и я не стала заходить туда, прямиком отправившись по коридору в кухню и веранду, рассчитывая обнаружить там Лизины следы.
  Нигде никого не было. Пока я обдумывала это обстоятельство, кто-то вошел в дом, но сделал это, не таясь, и по шагам я с испугом определила, что их как минимум двое, и это, конечно, люди. Прихода вампиров я бы и не заметила. Зато от людей можно было хотя бы спрятаться. Классика жанра: я полезла под стол, щедро прикрытый широкой свисающей клеёнкой. Если специально под стол не заглядывать, можно меня и не обнаружить. Я надеялась, что им не придёт это в голову. Затихнув под столом, я прислушалась. Пришельцы прошли в комнату и принялись там активно передвигать вещи, как будто что-то разыскивали. Поначалу это были отдельные невнятные возгласы, потом я услышала членораздельные фразы.
  ―Давай быстрей, ― сказала Она.
  ― Это точно должно быть здесь, Дэн сказал, это лежит в доме, ― ответил Он.
  ЧТО лежит в доме? Дэн пробыл здесь около недели, что такое он здесь обнаружил, что могло заинтересовать его новых знакомых? В том, что это именно они, я почти не сомневалась. Но разве они, правда, не боятся жильцов этого дома, что так запросто явились сюда? Да их потом по одному только запаху найдут! Активные поиски, между тем, продолжались, и видимо, увенчались успехом, потому что я услышала приглушенный вскрик радости. Но радостный момент оказался недолгим ― кто-то вошёл в комнату.
  ― Кто вы? ― прозвучал голос Лизы. Я замерла в своём укрытии, соображая, чем это может обернуться для неё. Мои судорожные размышления прервал всхлип и звук падающего тела. Кто-то из присутствующих тоже не хотел этого ― женский голос перешёл в расстроенный регистр. Разобрать их препирательства мне не удалось. Что стряслось с Лизой, я тоже не могла определить, и вдруг характер звуков опять изменился, и я поняла, что в доме появился ещё кто-то и кто-то страшный. Лязгающие звуки и звериное ворчание как-то слабо вязались с вампирами. Последовавший вопль женщины перешел в хрипы и стоны мужчины. От последовавших звона стекла, треска мебели и разрываемой одежды, я сжалась в комок в своём убежище .
  В этот момент клеёнка, скрывающая меня, откинулась, и я увидела Кадугауна.
  Он молча протянул руку в дежурном полупоклоне, без лишних вопросов извлекая меня из-под стола. Я вылезла и замерла рядом с ним, всматриваясь в темноту коридора, где секундой позже увидела фигуру, очертания которой заставили кровь застыть в жилах. Это был крупный кряжистый человек с волчьей головой. Мне показалось, что я теряю сознание от ужаса, когда он повернулся в нашу сторону, и из его пасти вырвалось слабое рычание. Оседая, я опёрлась о железную руку Кадугауна.
  ― Не бойся моего друга, ― сказал он без тени волнения в голосе, ― У него уже есть добыча.
  Жуткая тень полуволка отделилась от мрака прихожей и метнулась через комнату в раскрытое окно. Монстр выскочил из дома и, тяжело взрыкивая, умчался куда-то в заросли. Если он погнался за сбежавшей сообщницей, то я ей не завидую.
  Отлепившись наконец от Кадугауна, на негнущихся ногах я прошла в комнату, созерцая оставленный разгром: перевёрнутая мебель, несколько порванных пакетов, из которых на пол просыпался белый порошок. Пакеты напомнили мне те, что я видела в присланном недавно вагоне. Растерзанное тело мужчины. Рядом с дверью лежала ничком Лиза. Я дёрнулась к ней, но Кадугаун молча покачал головой. Страшное лицо Кадугауна не выразило никаких эмоций:
  ― Поздно, миледи, не стоит.
  Пока я в ужасе взирала на тело Лизы, Кадугаун вернул меня к действительности:
  ― Миледи! ― прохрипел он, ― Нам нужно уходить. Мой спутник уже далеко, и мне тоже пора, ― он подобрал с пола пару уцелевших пакетов, ― Миледи интересуется морфием?
  ― Откуда здесь это? ― при виде такого количества наркотиков мне стало ещё хуже. Сейчас у меня начнётся паника ― все эти сверхъестественные существа уберутся отсюда, а я останусь отвечать за убийства и незаконный оборот наркотиков.
  ― Вопросы не ко мне. Ваши друзья, миледи, скорее объяснят вам, откуда здесь это, и причём здесь эти люди.
  ― А вы здесь почему?
  ― Мне тоже нужны были разъяснения.
  ― Теперь надо уйти, ― он тянул меня за рукав, ― Надо убрать следы.
  Он вывел меня через двор на заснеженный и порядком заросший кустарником приусадебный участок и снова скрылся в доме. Пока я соображала, что теперь делать, как выпутаться из этой истории, из дома повалил густой дым, а Кадугаун уже опять стоял рядом со мной.
  ― Что ты делаешь?! ― вскричала я, ― Ты просто мастер поджогов какой-то!
  ― Только то, что нужно. Вы должны мне доверять, миледи.
  ― Доверять тебе?!
  ― Конечно! Ведь я, прошу заметить, не впился вам в горло, и не волоку в лес к моим соратникам, которые были бы рады получить такого заложника, а мирно беседую с вами.
  Нашу "мирную беседу" уже почти заглушал гул пламени. Спорить было трудно. Тем более, что надо было уносить ноги, а сделать это быстро и незаметно мог сделать только вампир. Он выразительно посмотрел на меня своими страшными глазами и, в одну секунду взвалив на плечи, понёсся по заснеженной целине. Оставалось надеяться, что не в лес.
  ***
  Я не рассчитывала, что Борис и его компания забудут обо мне так быстро. Во всяком случае, не теперь, когда дом их был уничтожен, а на пожарище они без труда могли обнаружить присутствие моё и Кадугауна. Я ожидала вопросов, а значит и их появления у меня в самое ближайшее время. И они не заставили себя ждать. В зимних сумерках раздался стук в дверь. Я знала, как их встретить. Едва открыв дверь, я быстро сказала:
  ― Я отзываю своё приглашение, Григориус.
  Но Борис уже стоял рядом со мной на веранде, а Григориусу пришлось замереть на пороге. По крайней мере одного я сумела остановить. Пусть со мной расправится только Борис, надеюсь, как мой бывший любовник, он сделает какие-нибудь послабления. Савва их не сопровождал, что тоже было добрым знаком. То, что у меня самой имелись серьёзные претензии к ним двоим, не имело значения в данной ситуации.
  ― Давай разберёмся, ―сказала я Борису, мрачно взиравшему на меня, но пока не высказавшему вслух претензий ко мне.
  ― Давай, ― наконец процедил он, ― Если только ты не собираешься отозвать и моё приглашение.
  ― Давай это сделаем в доме, ― предложила я, захлопнув входную дверь, за которой бесцельно маячил второй вампир. Мне хотелось подальше удалиться от Григориуса.
  Я повернулась и пошла в комнату, не будучи уверенной в том, что сейчас не получу по голове сзади.
  ― Я слушаю, ― сухо произнёс Борис, войдя за мной в комнату.
  ― Слушаешь что? ― в свою очередь спросила я, начав изматывающую процедуру объяснений.
  ― Слушаю, что ты делала с Кэдоганом в нашем доме, кого вы там убили и за каким хреном вы сожгли дом.
  ― Я пришла за Лизой, а Кадугаун явился своим ходом. Про смертных мне тоже нечего сказать ― обращайся за информацией к Дэну. Моя очередь спросить тебя ― откуда у вас в доме были наркотики? Я правильно понимаю, что вагон с морфием ― это твоих рук дело?
  ― Задумка Григориуса, ― холодно ответил Борис, ― Ты же понимаешь, что нам тоже нужны деньги, а добыть их нам весьма непросто.
  ― Отличное оправдание. Что же вы сделали с нашим шефом?
  ― Ничего. Он сам сбежал. Испугался и вовремя принял правильное решение.
  ―Да, ― с горечью сказала я, ― Я тоже могла бы сделать правильное решение и убраться отсюда до того, как ты добрался до меня!
  ― Ты жалеешь о нашем знакомстве? ― Борис удивлённо поднял брови.
  ―О нашем знакомстве и о нашем близком знакомстве. Ты попросту использовал меня. Признайся, ведь это так? ― конечно, мне хотелось услышать, что это не так.
  ― Я был тебе нужен, Мариан, а ты нужна мне.
  ― Ты использовал меня, чтобы трахаться и чтобы тайно пить мою кровь!
  ― Нет, Мариан, ― Борис как-то слишком нервно для вампира отреагировал на это обвинение, ― Я сразу захотел тебя ― разве это преступление? Ты всех своих мужчин обвиняла в том, что они желали тебя? И я не пил тебя ― долго. Я сожалею, что не сказал тебе тогда сразу, как только это случилось, когда я не устоял, но это было только один раз, и разве ты не чувствуешь изменений в себе, разве ты не ощущаешь себя сильнее и лучше, чем обычно? Посмотри на себя ― ты выглядишь великолепно!
  ― ..несмотря на возраст, ― закончила за него я. Сказанное им было правдой ― я давно чувствовала в себе эти изменения, еще с лета, когда мы с ним только начали заниматься сексом. А обмен кровью определённо сделал мои ощущения ярче и сильнее. Но что это значило по сравнению с тем, какую роль я играла в этих отношениях и чем эта роль должна была закончиться!
  ― Ты разделаешься со мною как Григориус с Лизой? Как вы все это делаете? ―задала я свой главный вопрос.
  Борис слишком долго молчал в ответ. Хоть бы что-нибудь уже сказал.
  ―Я не хочу этого, ― наконец выдавил он. Не хочется признаваться в подлости!
  ― Что значит ― "не хочу"? "Не хочу, но сделаю"? ― дожимала я. Сколько можно прятать голову в песок?!
  Борис не ответил, глядя в пол, потом всё-таки посмотрел на меня:
  ― Нет, не сделаю. И постараюсь помешать другим, если это произойдёт.
  ―То есть ты всё ещё мой защитник, мы ― пара, и у нас по-прежнему всё распрекрасно?
  ― Я бы хотел этого, Мариан. Очень хотел. Но это от тебя зависит. Ты должна по-прежнему доверять мне. Не бегать тайком к Кэдогану, ибо ты не знаешь его, так как я, и не понимаешь, чем может обернуться для тебя общение с ним. Тебе не нужно секретничать с Дэном. Он тоже не честен с тобой.
  ― Да к чёрту Кадугауна ― он сам туда явился со своим безумным монстром! Кстати, что это за чудовище ― с головой волка, почему ты не говорил, что здесь водятся такие существа?
  ― Ты не спрашивала...
  ― Я много чего не спрашивала, потому что и представить не могла, что здесь происходит!
  ―Это оборотень, Мариан. Я не думал, что тебе придётся увидеть такое. Не общайся с Кэдоганом и его кланом, и тебе не придётся бояться неизведанного.
  ― Боже мой, да не хотела я с ним общаться! Он сам туда пришёл! Я хотела спасти Лизу, но вы..,― тут уже я не смогла удержаться от рыданий, окончательно осознав весь ужас случившегося.
  Борис не стал меня успокаивать. Хотя бы не свёл всё в мелодраму. Он продолжал держать дистанцию.
  ― Григориус.., ― наконец смогла продолжать я, ― Я не хочу его больше видеть! Он знал, чем это может для неё кончиться, и нарочно притащил её к вам. Я не хочу больше видеть его никогда!
  ― Хорошо, он больше не придет к тебе. Но ты бы не ссорилась с Григориусом. Он станет сильным вампиром со временем.
  ― Мне-то что с того. Вряд ли мне придётся это оценить.
  Борис бросил на меня внимательный взгляд и сделал шаг ко мне.
  ― Э, нет! Только не сегодня, ― протестующее подняла я руку, ― Сегодня ты уйдёшь.
  ― Ты позволишь мне остаться ночью зимой в лесу? ― он приблизился ещё немного, и я поняла, как соскучилась по его необъяснимо притягательному запаху...
  ― Ничего с тобой не произойдет, мы это знаем. Освежишься, ― я старалась держать себя в руках, понимая, что сдаться будет легко и приятно.
  Он подошел совсем близко:
  ― Ты ведь пожалеешь об этом!..
  ― Вот именно! ― я буквально вывернулась из-под его руки и отскочила в сторону, ― До свидания, Борис, надеюсь, наша следующая встреча пройдет при более благоприятных обстоятельствах!
  Он повернулся и беззвучно вышел из дома. Дверь захлопнулась. Зимняя тишина навалилась на уши. Не скрипнул снег. Он исчез, как будто его и не было.
  
  
  Глава 9. Занесённые снегом
  POV автор
  Две недели Марьяна прожила в тягостном ожидании, которое было похоже на паузу ― никто к ней приходил и не звонил. С конторскими она не созванивалась, потому что чувствовала свою вину в том, что произошло с Лизой. А вампиров она выставила за дверь тоже сама. Морозная снежная погода только усиливала ощущение изоляции. К концу второй недели она окончательно примирилась со своим положением, не ожидая уже увидеть Бориса. Когда пару дней спустя после гибели Лизы Марьяна снова обнаружила в себе способность размышлять, она попробовала разобраться в своих переживаниях и, главное, в своих чувствах, которые вызывал у неё Борис. Недавно брошенные слова Григориуса о том, что она Бориса не любит, поразили её тогда своей бесцеремонностью. Но с такой же бесцеремонностью она сама обвиняла Григориуса в беззастенчивом прагматизме и в использовании чувств доверчивой бухгалтерши. Не удивительно, что он ответил ей в той же манере. Но правда ли это? Разве Борис ей был безразличен всё это время? Нет, она знала, что это не так, она привыкла к его присутствию, она желала его, и теперь скучала по его холодным объятиям. Глупо было признаваться в этом теперь, но скучала она по нему так сильно, что бессонными ночами грезила о его возвращении.
  К концу второй недели в её окно постучали. Поскольку это случилось солнечным морозным утром, она решила, что это не могут быть вампиры. Беглый взгляд через занавеску подтвердил это предположение ― на порогах стоял Дэн, десятиградусный мороз высеребрил его черные волосы, зато на щеках играл румянец, что придавало ему живой и простецкий вид.
  Марьяна слишком долго сидела в одиночестве, чтобы прогнать нежданного собеседника сразу. Неожиданно для себя она с живостью выскочила на веранду и распахнула перед Дэном дверь. Он, похоже, тоже не ожидал, что его на этот раз так быстро впустят в дом.
  ― Привет, ― неуверенно сказал он, шагая внутрь, ― Хорошо, что ты дома.
  ― Привет, ― ограничилась Марьяна.
  ― Мне нужно поговорить с тобой.
  ― А мне не нужно, ― заартачилась она.
  ― Ты всё ещё злишься на меня за видео? Ты же уничтожила его, теперь ты свободна от всех наших договорённостей,
  Дэн смотрел на Марьяну, как она хмурит светлые брови и кривит губы, обдумывая, что сказать ему в ответ. Она зацепила его летом ― не только своей неожиданной внешностью, но и той исступленностью, с которой она отдавалась своему вампиру. Это было отвратительно, видеть, как властвует вампир над её телом, как грубо комкает её прекрасные пепельные светлые волосы, убранные в косу, запрокидывает голову и почти впивается клыками в беззащитную шею. Эта запись стала проклятием Дэна, он несколько раз пересматривал её, думая о Марьяне, мечтая о ней. То хладнокровие, с которым она порвала с ним отношения, обескураживало. За своим тайным влечением он как-то позабыл, что эта запись была его орудием шантажа. Марьяна продолжала, прищурившись, смотреть на него.
  ― Может, кофе выпьем, ― предложил он.
  Сев напротив Дэна с чашкой кофе в руке, Марьяна попыталась настроиться на конструктив.
  ― Скажи мне, ―сказала она требовательно, ― Зачем ты ввязался в эту историю с наркотиками? Тебе жить надоело вместе с твоими безмозглыми приятелями?
  Дэн потрясёно посмотрел на неё: ― С чего ты взяла? Ты что-то знаешь?
  ― Да, предостаточно, чтобы понять всю глупость твоих поступков.
  Марьяна вкратце пересказала события в доме вампиров и почти безучастно наблюдала за Дэном, переваривающим её рассказ.
  ― Так эта женщина осталась жива, ты говоришь? ― прежде всего поинтересовался он.
  ― Возможно. Если только монстр Кадугауна не потрудился догнать её. Зачем ты-то им всё рассказал? Ты уже на три фронта работаешь вместо двух?
  Дэн как будто всё-таки испытывал долю смущения.
  ― У меня ничего не осталось. Это, во-первых. Я надеялся хоть сколько-нибудь получить от них. А эта парочка ... они сначала буквально вынудили меня вывести их на вампиров, а потом показать им, где они держат товар.
  ― Вынудили? Как ты меня?
  Дэн осекся.
  ― Ты глупец, если водишь за нос таких как Кадугаун. Ты, видимо, не видел, кто у них там водится. Нет ни одного шанса пойти против них.
  ― А ты думаешь, только Кадугаун да ему подобные в лесу ― плохие. А Борис твой цивилизованный и хороший? Марьяна! Они одинаковые! Они ― вампиры! И Борис такой же с другими смертными, но не с тобой ― вот и вся разница!
  ― Тогда я вообще не понимаю, в чём твоя выгода от связи с ними! Ты ― самоубийца? Ты молод, глуп и красив ― полный набор самовлюблённого болвана!
  ― Ты жалеешь обо мне, Марьяна?
  ― Не надейся, ты сам ищешь себе неприятностей. Не думай, что я жажду к тебе присоединиться. Меня вообще всё меньше интересует вся эта вампирская возня.
  ― Пока ты с Борисом, тебе придётся иметь дело со всей "этой вознёй".
   ― Да, но не с тобой!
  ― Хорошо, ―Дэн поднялся, ― Я больше не приду сюда, я уже понял. Мне жаль, что ты мне не доверяешь.
  ― Да чему доверять, Дэн? ― почти закричала раздосадованная Марьяна, ― Ты делал свои дела, не ставя меня в известность, и сам обозначил наши правила: что делаю для тебя я, и что в ответ делаешь ты. И это ты шантажировал меня! Не говоря уже о том, что ты подсматривал за мной и Борисом! Это в любом случае было аморально. А теперь ты подаешь наши отношения как дружбу?! Не я ли с Борисом спасли тебя и твой дом совсем недавно? А ты навёл на его дом своих подельников ― вот что ты сделал в ответ! Ты и меня бы использовал, если бы в том возникла нужда.
  ― Не трудись ― я тебя услышал. Я всё равно помогу тебе, даже если ты считаешь по-другому.
  Он вышел. Хлопнула входная дверь. Проскрипели удаляющиеся шаги.
  Вечером к ней пришёл Борис, и только тогда она поняла, как успела соскучиться по нему. Может быть, это и есть любовь?
  ***
  Она встретила его, не сдерживая радости, почти исступлённо отвечая на его ласки, и погрузилась в два часа божественного секса. Спорить нечего ― её сексуальные возможности возросли, сексуальный марафон больше не казался ей подвигом. И, возможно, только теперь к её любовному восторгу примешивалось какое-то иное чувство, заставлявшее впиваться глазами в лицо Бориса и упиваться его нечеловеческим превосходством. Раньше удовольствие граничило с ужасом, теперь она полностью плыла в его объятиях, мечтая не размыкать их, раствориться в нём. Когда вампир прильнул губами к внутренней стороне бедра, она только кивнула ему, невольно поджимая губы, а он тут же приник к её бедренной артерии, продолжая свои откровенные ласки. Оторвавшись от неё, он прокусил себе палец и каплей крови смазал места укуса. Марьяна почувствовала щекочущее прикосновение, кровь остановилась, а прокушенная кожа мгновенно затянулась. Он внимательно следил за её действиями, когда она прикоснулась к месту укуса и поднесла руку к глазам, страшась обнаружить на ней кровь, и когда не увидела, уже успокоено посмотрела на вампира.
  Любовная идиллия была прервана появлением Саввы. Борис почуял его присутствие раньше, чем тот постучал в дворовое окно, и, быстро встав с ложа, вышел из дома. Марьяна уже поняла, что приход Саввы как обычно не сулит ничего хорошего. Она с сожалением оделась и, выйдя из комнаты, застала поражающую воображение картину: в раскрытой двери, из которой в тепло коридора струился морозный воздух, обнаженный Борис разговаривал с Саввой, и снег мягко ложился на его волосы и торс, разумеется, не тая на его алебастровой вампирской коже. Савва тоже был одет не вполне по сезону, в какую-то неопределённого цвета летнюю куртку и доптопный картуз. Он вообще мало уделял внимания внешнему виду, напоминая пришельца их 50-х годов. Сообщив Борису всё, что хотел, он не исчез по своему обыкновению, а отошёл от двери, явно дожидаясь чего-то ещё.
  Борис обернулся к Марьяне, всё ещё не предпринимая попыток одеться. Марьяна предупреждающе подняла руку:
  ― Я не хочу ничего знать о ваших делах!
  ―Хорошо. Но я всё-таки должен предупредить тебя: Григориус стал заложником вампиров в лесу. Мне нужно быть там.
  ― Ну и пожалуйста, я не против.
  ― Тебе тоже надо сейчас отсюда уехать.
  ― Зачем?! Почему я не могу остаться здесь?
   ― Это напрасный риск. Я не уверен, что смогу защитить тебя, если они придут сюда.
  ― И куда же мне деться?
  ― Тебе надо отправиться к Дэну ― туда, где тебя не будут искать.
  ― Вот чёрт, я с Дэном поругалась как раз сегодня!
  ― Ничего, помиришься, ― и он чуть было не шагнул в темноту двора как был нагишом.
  ― Может, оденешься?
  ― Да, конечно, ― он вернулся в комнату, ― Ты тоже одевайся, я отвезу тебя, и у Дэна не возникнет вопросов, зачем ты явилась.
  ***
  Они уже час сидели с Дэном в его в избушке, практически не общаясь. Дэн мужественно воспринял их появление, кто знает, может, он решил, что они появились, чтобы расправиться с ним. Когда Борис оставил их, Марьяна опасалась продолжения утреннего разговора, но Дэн оказался выше этого, предоставив её самой себе. Всё их общение свелось к тому, что он вскипятил чайник и заварил чай.
  Марьяне быстро надоело прозябать в избушке, никаких известий от вампиров не поступало. Она уже представила себе, как они устроятся на ночлег вдвоём с Дэном в доме, где второе спальное место просто негде разместить, как события вновь вторглись в их напряжённую тишину.
  Дверь распахнулась, и в проёме возник рыжеволосый вампир. Мэтт, кажется.
  ― И ты здесь! ― оскалабился он при виде Марьяны, ― Лучше и быть не может!
  Он ввалился в избушку запросто, значит, бывал здесь и раньше. Дэн вскочил. "Самое время ему продемонстрировать, как он защитит меня", ― с неуместным сарказмом подумала Марьяна. Вставать она не стала, не надеясь на крепость ног. "Чем же можно убить вампира?" ― думала она. Почему, ну, почему она раньше не исследовала эту тему?!
  Мэтт между тем приступил к расправе над Дэном.
  ― Пошли, ― коротко сказал он ему. Дэн не противился, но и не торопился, взял куртку и, выходя, посмотрел на Марьяну.
  ― И ты тоже! ― повернулся к ней Мэтт.
  Замерзать Марьяне не хотелось, поэтому она схватила свою куртку и шапку, прежде чем последовать за ними. Снегопад закончился, и там, где на востоке разъяснило, проглядывали колкие звёзды.
  ― Садись, поедем к нашим, ― кивнул на мотоцикл вампир. Марьяна попыталась оттусоваться в сторону, надеясь неизвестно на что. Её маневр был тут же пресечён:
  ―Ты тоже садись!
  ― Втроём? Мы свалимся! ― попробовала она протестовать.
  ―Садись, дура, вдвоём поедете!
  Марьяна понимала, что если она последует приказам рыжего вампира, то Борису придётся вызволять из плена уже не только Григориуса. Однако, выбора как будто не было. Как жаль, что Борис переоценил безопасность этого места. Она уже собиралась сесть на мотоцикл сзади Дэна, как из заснеженной темноты буквально выскочил ещё один вампир. Марьяна со странной смесью тревоги и облегчения увидела Кадугауна. Он тоже сначала взглянул на неё, Марьяну, а уже потом переключился на рыжего вампира, конвоирующего Дэна. Этот мимолётный взгляд внушил ей слабую надежду, что им удастся выпутаться из этой истории. И тут же она опомнилась: она доверяет Кадугауну?! Кадугаун и рыжий Мэтт между тем общались в своей маловразумительной вампирской манере, те новости, которые доставил Кадугаун, вызвали ярость Мэтта. Он выглядел разъярённым и решительным:
  ― Поедете с ним! ― кинул он Дэну и исчез в мгновение ока.
  Кадугаун перевёл взгляд на Дэна:
  ― Мой молодой друг готов держать ответ за свои странные поступки?
  ― Да, вполне, ― в Дэне чувствовалась даже какая-то бесшабашная удаль, может быть это он перед нею, Марьяной, почувствовал вдруг прилив бесстрашия.
  ― Ладно, приятель, ты сейчас довезёшь миледи к ней домой, а потом мы разберёмся с тобой, зачем ей отвечать за твои косяки?
  Дэн вскинул голову и недоверчиво посмотрел сначала на Кадугауна, а потом на Марьяну ― уже с подозрением. Когда она садилась за ним, пробормотал что-то вроде: "ну, понятно..."
  ― Что тебе понятно? ― зашипела Марьяна, ― Тебе хотелось бы и меня втянуть? Не завидуй!..
  Они понеслись по заснеженной дороге в сторону Бон Темпс.
  Они почти обогнули кромку леса и уже повернули на прямой Лесной тракт, как внимание Марьяны привлекло какое-то движение по заснеженной целине. Через пару мгновений уже возможно было различить целую цепочку движущихся теней, как будто играющих в догонялки друг с другом. Дэн, как пораженный каким-то чувством, остановился. Остановился и Кадугаун, выругавшись в пространство.
  ― Что происходит, ― прошептала Марьяна. Но Кадугаун услышал её:
  ― Не очень хорошо, миледи. Ваш приятель бежал от нас, и помогла ему в этом его бывшая подружка.
  ―Драгана?!
  ― Да, она. И ей придётся за это заплатить. Плохо то, что мы здесь некстати оказались.
  Не только Кадугаун так считал. Дэн напрягся, но Марьяна не поручилась бы, что сейчас он думает не только о своей шкуре.
  Цепочка беглецов и преследователей двигалась с чудовищной быстротой, и до них она докатилась в считанные секунды. Марьяна увидела Драгану и Григориуса, взвинченных и засыпанных снегом, а позади вся команда "лесных сидельцев", а с ними и Бориса. Драгана и Григориус перескочили дорогу и оказались позади Марьяны и её спутников, как бы заслонившись ими от преследователей.
  Все остановились. В итоге диспозиция сложилась не в пользу Марьяны и компании. Они оказались лицом к лицу с десятком разъярённых погоней вампиров. Борис мгновенно переместился на их сторону, заняв место ближе к Григориусу и Драгане. Кадугаун всё ещё задерживался на дороге, стоя радом с Дэном и Марьяной, всё ещё сидящими на мотоцикле. В этом противостоянии вампиров их присутствие было более чем неуместным. Все замерли, было слышно только шуршание легкого ветра и их с Дэном дыхание.
  Марьяна не успела осознать, когда и почему всё пришло в движение. Вампиры справа кинулись через дорогу на Григориуса и Драгану, она увидела только, как чьё-то тело, напоминающее снаряд, ринулось в её сторону, и тут же нападавший был откинут Кадугауном. Оказывается, тот продолжал стоять рядом с ними, не предпринимая попытки присоединиться к своим товарищам. Марьяна удивлённо посмотрела на него, но почти тут же её внимание было захвачено событиями, разворачивающимися по левую сторону от дороги на снежной целине, где секунду назад выжидательно стояли Драгана и Григориус с Борисом. Там кипел бой, по-видимому, рукопашный, и он складывался не в пользу тех, то отстаивал беглеца. Марьяна с ужасом следила за тем, как на десяток метров отлетел от этой схватки Борис, и вслед за этим Григориус был схвачен тремя вампирами. Двое других схватили Драгану. По её отчаянному виду было понятно, что ничего хорошего она от своих бывших союзников не ждёт. И точно, приговор был вынесен и исполнен незамедлительно: двое схвативших Драгану вампиров продолжали держать её, а третий ухватился за голову и мощным рывком свернул её, отделив от плечей, двое других такими же бешеными рывками оторвали обе руки, и изуродованный торс рухнул в снег, окрашивая его тёмной вязкой кровью. Григориус оцепенел. То же самое произошло и с Марьяной и Дэном, потрясёнными жестокостью содеянного. Борис уже поднялся со снега, но не успел помешать расправе.
  Последовала ещё одна пауза, во время которой двое людей успели мысленно проститься с жизнью. Оцепеневшие вампиры сами, казалось, не знали, что делать дальше. Жестокая казнь одного из них расстроила всех присутствующих. Держащие Григориуса вампиры вдруг отпустили его, и тот чуть не повалился в снег от неожиданности. Вампиры отступали медленно, словно раздумывая, подобрали растерзанное тело одного из своих, которого мгновениями раньше уложил Борис. Когда они пересекали дорогу с оцепеневшими Дэном и Марьяной, пара вампиров отреагировали на них слабым рыком, но Кадугаун сделал протестующий жест, и страшная группа отступила. Последним удалился Кадугаун . Поймав взгляд Марьяны, он ограничился небрежным прощальным жестом.
  ― Марьанн, ― попрощался он и исчез вслед за остальными.
  Они с Дэном остались на заснеженном поле с тремя вампирами. Григориус был рядом с останками Драганы и, как думала Марьяна, предавался тоске, однако, приглядевшись, она увидела, как он соединяет части тела медленно, словно колдуя. Борис безмолвно стоял поодаль. И вот из темно-синего искрящегося снега поднялась Драгана, немного неловко стоящая на ногах, она казалась призраком. Она взяла Григориуса за руку и в одно мгновение они унеслись в ночную даль, поднимая едва заметные под лунным светом снежные вихри.
  Ночь оставалась безмолвной. Марьяна потёрла окоченевшими руками заледеневшие щёки. Дэн, казалось, приходил в себя, покачивая головой и шепча себе под нос какие-то отчаянные слова.
  ― Ты как? ― решила она спросить его больше для того, чтобы вернуть в реальность, нежели действительно узнать о его состоянии.
  ― Да, ― ответил он тихим голосом. ― Я здесь.
  Борис приблизился к мотоциклу: ―Мы доберёмся до дома, а ты возвращайся. Если не хочешь оставаться один ― поехали с нами. Ты не будешь против, Мариан?
  ― Да, пожалуйста, Дэн. Не до обид.
  ―Нет, ― ответил он уже твёрдо, ― Я поеду к себе. Пусть возвращаются, если захотят.
  Он решительным жестом завёл мотор, пока Марьяна заняла своё место рядом с Борисом. Снова с ним.
  Кого она снова находила рядом с собой? Снова это были вампиры. Жестокий Григориус . Бездушный Савва . Непостижимый Борис. И пугающий непредсказуемый Кадугаун.
  
  Глава 10. Ноль по Цельсию не равен нолю по Фаренгейту
  Снег шёл снова и снова, сантиметр за сантиметром засыпая сады и дороги, пуховыми шапками укрывая деревья и крыши. Белая дневная полутьма сменялась белым искрящимся ночным сиянием. В лес было уже не проехать, пока грейдер раз в неделю не прочищал дорогу до кордона. О том же, чтобы въехать на лесную дорогу не могло быть и речи ― слой снега на ней достиг полутора метров. Если бы внимательный наблюдатель всё-таки зашёл в лес, то рядом с Кабаньей балкой мог наткнуться на странные следы, мало похожие на следы животных...
  Бон Темпс погрузился в снежное оцепенение. Так мало прохожих ещё не было на улицах, так мало машин ещё не проезжало мимо моего дома. Так мало желаний ещё не было у меня никогда прежде. Пока рядом находился Борис, я и вовсе не думала ни о чём другом. Когда оставалась одна, я старалась не вспоминать последний месяц. К сожалению, это не всегда получалось. В самый неожиданный момент перед глазами вставал объятый пламенем дом, где на полу осталось распластанным тело Лизы, или искры над крышей избушки Дэна. А вот сцена с показательной казнью Драганы не стала кошмаром, как будто я наблюдала её издалека, совершенно в ней не участвуя. Мне не хотелось звонить Дэну или встречаться с ним из-за банального страха наших общих с ним воспоминаний. Сейчас я могла относиться к ним как к непрочной фантазии. Дэн мог заговорить о них и тем самым сделать ужасающей реальностью, совсем недавней к тому же. Других очевидцев не осталось рядом. Григориус исчез. И Борис стал единственным близким в прямом и переносном смысле ..м-м.., не человеком, конечно, но просто "близким", фигура которого могла сойти за спасительную стену, и я за ней укрывалась изо всех сил... Он так редко отлучался из моего дома, что в мою голову начали закрадываться подозрения, уж не прощается ли он, особенно когда он вдруг удивлял меня не совсем вампирскими поступками.
  Однажды утром выхожу я во двор и вижу, как Борис вольготно развалился на неубранном снегу и лежит так совершенно без движений. Странное дело.
  ― Ты собиралась чистить двор, ― говорит мне он, ― Я решил тебя опередить.
  ― То есть, сам без меня справишься? ― интересуюсь я и осматриваюсь в поисках широкой лопаты, чтобы предоставить её добровольцу.
  ―Вовсе нет! ― он взвился вверх с реактивной скоростью, в секунду подскочил ко мне и увлёк в им же поднятую снежную круговерть. И мы падаем в взвихренную снежную тучу, барахтаясь, словно подростки...
  ***
  Итак, зима воцарилась в умах и в природе. Жизнь замерла и время остановилось. Даже родственники не вторгались в моё уединение. Лишь однажды звонок Семёна вклинился в это зимнее безвременье. Семён всего-то поинтересовался, как идут дела, и у меня ли ещё Борис. Вроде как проверил, всё ли в порядке. Но в конце нашей не слишком длинной беседы он вдруг обронил кое-что про Фёдора, что заставила меня насторожиться.
  ―У Феди новая зазноба появилась, ― вдруг сообщил он без переходов.
  ―И?
  ― И ничего пока. Были у нас. Теперь к тебе собираются. Ничего себе бабёнка ― деловая. Федьке такую и нужно.
  ― И кто же это? ― все жители в Бон Темпс вычислялись с той или иной мерой точности.
  ― Не местная. С откудова ― не знаю. Городская по всему.
  Эти сведения меня удивили. Фёдор предпочитал женихаться с местными девчонками. Кого там ещё принесло в его объятья, надо будет разобраться.
  Недолгое время спустя после звонка Семёна пожаловал Фёдор. Один. Заехал проведать и с какими-то своими мыслями. Борис в этот день всё-таки отлучился по своим делам, так что нашей с Фёдором встрече ничто не мешало.
  Я усадила его пить кофе. Хотела предложить Фёдору что-нибудь перекусить и заглянула в холодильник. Тут я с удивлением обнаружила, что он практически пустой. Это вызвало небольшое удивление, к тому же я не смогла вспомнить, когда что-нибудь себе готовила. Досадно - я всегда угощала чем-нибудь съестным своих немногочисленных гостей. Понадеявшись на то, что Фёдор не голоден, я поставила перед ним чашку кофе и блюдце с конфетами, которые мне удалось обнаружить в буфете. Ну не сало же ему предлагать, которое точно имелось в морозилке. Посидев и поболтав о том ― о сём, он подозрительно взглянул мне в лицо и поинтересовался:
  ― Что-то с тобой не то? Какая-то ты странная..
  ― Странная?
  ― Да, какой-то блеск голодный в глазах. И худая. Ты не ешь что ли?
  ― Почему не ем? Ем. Просто сейчас всё внезапно кончилось.
  ― Я могу съездить в магазин и купить всё, что тебе нужно. Или если хочешь, можем поехать туда вместе.
  ―Отлично, ― обрадовалась я, ―привези.
  В присутствии гостей скудость моих запасов меня смущала. Он быстро собрался, получил от меня список продуктов и уже на выходе притормозил:
  ― Ничего, если я заеду не один?
  ―А с кем? ― поинтересовалась я, уже зная ответ.
  ― С моей новой знакомой. Хочу, чтобы ты сказала своё мнение о ней.
  ― С каких пор тебя интересует моё мнение в таких вопросах?
  ― С таких, ― веско сказал Фёдор, ― Она сама хочет с тобой познакомиться.
  Вот те раз! Популярность моей персоны меня всегда беспокоила. Дожидаясь Фёдора из магазина, я на скорую руку изобразила порядок в помещениях, тщательно устраняя следы видимого присутствия Бориса в моём доме. Не иначе как интуиция меня подстегнула.
  Часа через полтора они нарисовались.
  Пока Фёдор со своей новой пассией входили в дом, отряхивали от снега одежду и снимали куртки, я украдкой пыталась рассмотреть визитёршу. Многое меня удивило. Прежде всего, то, что это была вполне зрелая женщина, а значит, старше Фёдора лет на пять ― шесть. Практически, моя ровесница. А между тем Фёдор никогда не был замечен во влечении к женщинам старше себя. Скорее уж наоборот, он, как и все местные парни и мужики, всегда выискивали себе молоденьких, начисто бракуя даже ровесниц. Дамочка выглядела аппетитно: все формы были тщательно подчёркнуты водолазкой и леггинсами, что стало очевидным, как только она освободилась от дублёной куртки и яркого шарфа. Гости прошли в комнату и расположились за столом. Я выставила на стол только что доставленные Фёдором булочки и принесла чай. Началась вторая серия радушного гостеприимства.
  ― Илона, ― представилась женщина, пристально и как-то настойчиво вглядываясь мне в глаза. Она даже ладонь мне протянула, что было как-то непривычно. Карие глаза, каштановые коротко постриженные волосы слегка вились над прямым лбом. Пухлые чувственные губы всё время улыбались. Умело сделанный макияж, вся подтянутая и энергичная. На её фоне я почувствовала себя непричесанной и неумытой.
  ― Вы так и живёте здесь одна в доме? ― поинтересовалась она.
  ― Да, ― твёрдо ответила я, поймав удивлённый взгляд Фёдора, ― Я предпочитаю одиночество сомнительному удовольствию жизни с кем-то ещё.
  Если Фёдор и рассказывал своей знакомой или возлюбленной, кто она там ему, что-то обратное, она никак это не продемонстрировала, согласно кивнув головой, словно разделяя мою точку зрения.
  ― Да, как я вас понимаю. Жить с мужчиной бывает весьма непросто. А уж если семья...
  Никогда не понимала удовольствия от общения с малознакомыми людьми. Но ради Фёдора я изо всех сил старалась быть приятной собеседницей.
  ― А где же Борис, ― спросил всё-таки Фёдор, устав слушать нашу болтовню про семейную жизнь, мужчин и местные развлечения, вернее, про отсутствие таковых.
  ―Уехал, ― не задумываясь брякнула я, моля богов, чтобы он не появился неожиданно, пока они здесь. И в этом мне повезло. Какое-то время спустя они, наконец, засобирались домой, несказанно меня этим обрадовав. Илона выглядела более чем довольной. Фёдор тоже, казалось, был удовлетворён визитом. Они уже грузились в машину, как к дому подкатил Дэн на своём стальном коне, чем отвлёк моё внимание от уезжающих гостей. Я стояла на ступеньках рядом с верандой в накинутой на плечи меховой безрукавке ― мне в кои-то веки не было холодно. Я уже открыла рот, чтобы спросить Дэна о причине его появления у меня, как он буквально спрыгнул с мотоцикла и потрясённо уставился на машину Фёдора. Я перевела взгляд вслед за ним, но дверца машины уже захлопнулась, и она плавно отъехала от дома, набирая скорость.
  ― Какого...― начала я.
  ―Это она?! ―прервал меня Дэн, ― Она была у тебя?!! ― его недоумению не было предела.
  ― Кто "она"?
  ― Жанна! Она исчезла! Я думал, что её убили, или она успела убраться отсюда!
  ― Какая Жанна? Это Илона. Подружка Фёдора. Ты, наверное, обознался..
  ― Нет! ― не унимался Дэн, ― Это точно она! Я же видел!
  Тут он посмотрел на меня и опомнился:
  ― Давай зайдем, наконец, ты замёрзла, наверное...
  Я поняла, что совершенно не замёрзла. Мороз приятно холодил щеки. И рукам, обычно моментально мёрзнувшим без варежек, было хоть бы что. Но, чтобы не спорить с Дэном на виду у всех, решила зайти в дом. Дэн прошёл за мной в комнату. Он заинтересованно взглянул на расставленные на столе продукты, которые привёз Фёдор.
  ― Тебя кормить? ― догадалась я.
  ― Я был бы не против.
  ― Тебе повезло, ― заметила я, ― Приди ты раньше Фёдора ― кроме кофе ничего бы не получил.
  ―Жизнь с Борисом отучила тебя от еды?
  Я решила не обращать внимания на эти выпады в адрес Бориса.
  ― Кстати, чем вызван твой приход? Я тебя не ждала.
  ―Старый друг лучше новых двух. Пришёл сообщить тебе об этом.
  ― Так мы всё-таки друзья? Ну, раз так, тогда ешь спокойно, ― милостиво согласилась я. Дэн задумчиво жевал бутерброд, продолжая рассуждать вслух: ― Странно это, Жанна ― под другим именем, уже с каким-то новым парнем....
  ― Не с каким-то, а с моим братом, между прочим.
  Но Дэн уже погрузился в разгадывание этого нового ребуса.
  ― Как я выгляжу? ― решила я проверить свои предположения, вызванные вопросами Фёдора о моём самочувствии. Дэн бросил на меня короткий взгляд и снова отвёл глаза:
  ― Ты могла бы догадаться, что меня ты можешь об этом не спрашивать: ты для меня всегда выглядишь хорошо.
  Мне почему-то стало грустно от этих слов.
  ***
  Следующей неожиданностью стал звонок Илоны:
  ―Я забыла у тебя косметичку. Могу я подъехать к тебе на минутку?
  Я могла бы поклясться, что она никакой косметички не забывала, и что мы не успели перейти на "ты". Борис сразу обнаружил бы чужую вещь в доме, как он сразу обнаружил факт их присутствия. Свои сомнения я посчитала нужным сообщить Илоне. Но её это не переубедило.
  ― Ты могла не заметить. Ну, я хотя бы буду знать точно, что посеяла её не у тебя.
  После этого трудно было возражать. И минут через двадцать она подъехала на какой-то машине, но не Фёдора. Я не стала изображать радость от её приезда, впуская её в дом. Илона порхающей походкой проскользнула в комнату.
  ―Ты знаешь, я не тороплюсь. Если не задержу тебя, может, поболтаем?
  ― Хорошо, тогда я сделаю кофе.
  ― Конечно, я подожду.
  Я вышла из комнаты, чтобы приготовить по чашке кофе, что заняло не более пяти минут, поскольку я всегда его готовила в джезве на газовой плите. Захватив чашку для гостьи и джезву с кофе, я вошла в комнату и удивилась представшей картине: Илона нависла над моим ноутбуком, активно нажимая на клавиши. Включить мой ноут мог любой желающий ― я не держала его под паролем. Увидев моё, лицо она резко выпрямилась и громко рассмеялась:
  ― Извини, хотела проверить свою почту!
  Мне тут же расхотелось поить её кофе. Я поставила чашку и кофе на стол, не скрывая раздражения:
  ― Видимо, ты успела убедиться, что твоих вещей здесь нет.
  ―О, да, я её забыла где-то в другом месте. Ну, не беда, посидим ― поболтаем, ― она как ни в чём не бывало подошла к столу и, видя моё неприятие, сама принялась наливать кофе в чашку, потом оглянулась на меня, ― А твоя где?
  ― Я не хочу, ― продолжала стоять я, враждебно взирая на её самоуправство, ― Если ты хотела посмотреть СВОЮ почту, надо было попросить МЕНЯ.
  Не знаю, почему я решила не сохранять хороших отношений с пассией своего родственника. Как будто кончилась вся моя терпимость к людям. Она, видимо, тоже решила поменять стиль поведения.
  ― Хорошо, ― сказала она, резко отставляя чашку, от чего кофе расплескался, ― Я ПОПРОШУ тебя прямо сейчас!
  Она немедленно двинулась на меня:
  ― Твой приятель должен мне морфий. Денежки он у нас взял, а товар передать забыл. Ты, конечно, не в курсе?
  Я отступала под её неожиданным натиском.
  ― Поэтому я возьму то, что посчитаю нужным, меня обворовать у вас не получится!
  Я была вынуждена отступать всё дальше, последнее высказывание удивило меня.
  ― Что ты сказала?! Явилась ко мне в дом и грабишь, что ли? Фёдор в курсе, кто ты такая?
  Она только головой помотала, не желая больше со мной разговаривать. Положение моё было не завидным. Это в сельских домах Южных и Западных штатов в гостиной комнате обязательно стоит заряженное ружьё, чтобы вовремя выстрелить в непрошенного гостя. В наших землях в сельском доме в лучшем случае найдется кочерга у плиты. А так как все массово перешли на газовое отопление и на радостях разобрали печи и плитки, то часто и этого орудия не отыщешь. В моём доме печное отопление бережно сохранялось, поэтому отступив к плите, я ухватилась за кочергу и замахнулась в сторону наступавшей. Это её затормозило на секунду, я взмахнула ещё раз, и уже ей пришлось делать шаги назад. Однако она быстро оценила обстановку и, отступая, схватила стул, выставив его в качестве щита. Мой удар кочергой пришёлся как раз на него. В ответ она попыталась ударить стулом меня, так что мне пришлось уворачиваться и отбросить кочергу. Ещё раз увернувшись от стула, я вцепилась в руку Илоны, вынудив её выпустить стул. Теперь мы могли сойтись в рукопашной. Илона с готовностью набросилась на меня, стараясь заехать кулаком в лицо. Я трезво оценивала свои возможности ― роста мы были примерно одного, но моя противница была крепче и тяжелее меня. Однако, как оказалось, я недооценивала себя, и то же изумление охватило и Илону, когда ей пришлось ослабить хватку. Она явно думала расправиться со мной в два счёта, и теперь не знала, как быть дальше. Зато меня было уже не остановить. Ухватив е за грудки, я крутанула её и, наслаждаясь обнаруженной силой, толкнула её к стене. Удар головой был настолько сильный, что откололась штукатурка. Илона беззвучно осела, выскользнув у меня из рук, и упала на пол. Я осталась стоять над ней, тупо глядя на содеянное. Дальнейшие действия вызывали вопросы: что же мне делать, кому позвонить? Можно было бы позвонить Фёдору и сдать ему на руки его сбесившуюся подружку. Но он меньше всех знал, кто она такая на самом деле, и мне не хотелось впутывать своего родственника в эту мутную даже для меня историю. Кроме того, он мог затаить на меня злобу ― он же считал её своей женщиной. Это в любом случае испортило бы наши отношения, которыми я дорожила. Конечно, можно было бы передать проблему Дэну, у которого самого были вопросы и претензии к Илоне-Жанне. Однако, месть Дэна казалось мне не такой грозной, как бы мне хотелось. Если только он не передаст её вампирам, например, Кадугауну. Но я и сама могла бы передать её вампирам, надо только вызвать Бориса или Савву. И тогда я ей не завидую. Вот только одно обстоятельство не позволяло мне решиться в пользу одного из этих вариантов ― машина Илоны, которую она оставила перед моим домом. Если саму её мало кто стал бы искать в наших краях (не считая Фёдора), то с машиной всё обстояло гораздо сложнее. Желательно было бы, чтобы она сама уехала от моего дома. Я тихо выругалась. Почему в наше время люди перестали ходить пешком!? Я с отвращением посмотрела на Илону, всё ещё распростёртую на полу. Похоже, самое лучшее ― это привести её в чувство и вытолкать из дома на все четыре стороны.
  Следующие полчаса ушли на осуществление этого последнего по счёту плана. Илона сначала мычала, пока я прикладывала холодное влажное полотенце к голове и лицу. Потом она кое-как пришла в себя и со стоном попыталась встать, но не очень удачно, так что мне пришлось помочь ей принять вертикальное положение. Но вместо благодарности она вцепилась мне в волосы и прошипела: ― Не думай, что я тебе это так оставлю!
  Она всё ещё продолжала грозить мне! Я пожалела, что не сдала её вампирам. Хотя, может быть это можно сделать позже?...
  Налётчица, наконец, собралась с силами, натянула на себя дублёнку и, шаркая ногами, вышла из дома. Соседи вполне могли заметить её мало вменяемый вид. Но это было всё-таки лучше, чем перепрятывание её бессознательного тела. Когда след от её машины простыл, я перевела дух и постаралась привести себя в порядок, размышляя о том, что и как из произошедшего рассказать Борису.
  К моему удивлению, он даже был расстроен моим рассказом о поступке Жанны-Илоны и нашей с ней драке.
  ― Я не хотел тебя впутывать, ― извинился он, ― Извини. Я постараюсь устранить эту проблему.
  ― Хорошо бы. Вот только проблем становится всё больше, ― высказала я свои сомнения, ― И пусть я не буду знать, как ты её решишь.
  
  
  Глава 11. Поздняя ранняя весна
  Какое-то время и, правда, казалось, что проблемы отступили. Тревожные темы в наших с Борисом разговорах больше не возникали, посещения Дэна больше напоминали встречи со старым другом, родственники не звонили, вампиры не наведывались. Даже денежный вопрос почти не стоял ― редкие посещения магазина проходили за счёт Бориса, он же взял на себя и оплату счетов. Короче, идиллия, да и только. Зима подходила к концу, но я старалась раньше времени не тревожиться. К началу весны я ощутимо похудела ― некоторые вещи стали велики в талии. Но при этом я не походила на измождённую диетами и недоеданием. Напротив, тело стало поджарым и сильным, как будто я всю зиму качалась в спортивном зале. Так могли решить наблюдатели, если бы задались таким вопросом, тогда как весь секрет заключался в регулярном кровопитии, которое я позволяла делать Борису, изредка получая от него порцию вампирской крови. Поверхностные сведения о свойствах "V" (вампирской крови) для организма человека удерживали меня от более частых "возлияний", но я допускала, что она компенсирует мои затраты энергии, далеко превосходящие энергозатраты обычного человека. К тому же никакого галлюциногенного эффекта я не ощущала. И я почти не ощущала голода. Всё, в чём я нуждалась постоянно из обычных человеческих продуктов, были соки: томатный и гранатовый, которые я пила в больших количествах. Даже кофе отступил на второй план. Тем не менее, я старалась покупать продукты и хотя бы понемногу питаться, чтобы не отвыкнуть от этого окончательно. Борис ездил со мной в местный магазин, где я покупала, а он, как и полагается джентльмену, платил за свою временно неплатежеспособную подружку.
  В этот день мы как обычно подкатили к магазину на шоссе, Борис остался в машине, а я пошла за покупками. Взяв для разнообразия помимо соков две банки пива, я отправилась в хлебный отдел. Народу в магазине было немного ― человек шесть или семь неторопливо бродили между стеллажами. Скользнув взглядом мимо полок с макаронами и крупой, я остановилась как вкопанная: в следующем отделе ― овощном, стояла Илона, то есть Жанна, ― она внимательно выбирала апельсины. Понимая, что вот-вот могу быть обнаружена, я хотела отпрыгнуть назад, чтобы скрыться за полками, но дорогу к отступлению преградило семейство с коляской, доверху наполненной продуктами. В этот момент Илона повернула голову в мою сторону, но на лице её ничего не отразилось. Видимо, она попросту не увидела меня или не узнала в зимней одежде ― моя вязаная шапка была надвинута почти на самые брови. Угроза быть узнанной заставила меня притормозить: разумнее было пропустить Жанну вперёд на единственную работающую кассу, и уже потом покинуть магазин. Но чтобы осуществить задуманное, мне пришлось еще в течение четверти часа зависать над малоинтересными мне замороженными полуфабрикатами. Я была близка к потере терпения, когда Жанна-Илона всё-таки двинулась к кассе, и в этот момент дверь магазина раскрылась, пропуская внутрь.. .Бориса. Я замерла. Магазинчик маленький - если ты стоишь на кассе, то поневоле увидишь всех входящих в него. Жанна повернулась в сторону вошедшего и... ничего! Она не подала виду, что узнала Бориса. Точно также он никак не прореагировал на её присутствие. Пройдя в магазин, он подошёл ко мне и поинтересовался с нетерпением обычного смертного, по какой причине я здесь застряла. Я молча кивнула в сторону Жанны, обозначая эту причину. Он только хмыкнул.
  Жанна-Илона уже расплатилась и выходила, только раз оглянувшись в нашу сторону и слегка задержавшись взглядом на Борисе. Но, скорее, это был не взгляд узнавания, а женской заинтересованности. "Это ещё что значит?" ― огорчённо подумала я. Ревновать к вампиру ― последнее дело, по-моему. Когда мы садились в машину, Борис соизволил приоткрыть тайну.
  ― Она не узнала меня, ― сообщила ему я, ― А вот твой приход всё испортил. Видел, как она смотрела на тебя?
  ― Она зачарована ― ничего не помнит. Можешь не беспокоиться больше на этот счёт.
  ― Как зачарована?!
  ― Так. Ты же просила решить проблему. У Саввы редкие способности по зачаровыванию. Он лучший по этой части.
  ― И она больше не возьмётся за старое? Не станет искать сверхъестественных существ и заниматься контрабандой?
  ― Этого я не знаю. Вполне возможно, что что-нибудь этакое придёт ей в голову, но никого из старых знакомых она теперь не помнит.
  ― Даже не знаю, это жестоко...
  ― По-твоему, это также жестоко, как смерть?
  ― Нет, конечно, нет, пусть живёт! Если только не начнёт соваться в нашу жизнь.
  Такой поворот событий был неожиданным. Я надеялась, что Борис избавит меня от угрозы, исходящей от Илоны-Жанны, но по-честному старалась не думать о методах, им избранных. Пусть делает так, как посчитает нужным, решила тогда я абсолютно негуманно. Но теперь всё изменилось: она жива, а значит, с одной стороны, моя совесть чиста, а с другой, потенциальная угроза для меня остаётся!
  Чтобы выяснить детали, я из дома позвонила Семёну, который всегда был в курсе дел своих родственников и тех, кого он относил к тому же разряду. Семён собирался в рейс, но уделил мне несколько минут, поэтому я прямо спросила, не в курсе ли он состояния личных дел Фёдора, встречается ли он всё ещё со своей новой подружкой. Он был в курсе.
  ― Ты знаешь, Фёдор был очень расстроен, хотя и не признавался в этом никому: она его бросила.
  ― Как бросила?
  ― Так и бросила, как бросают. Не звонила и не показывалась, а когда он к ней приехал, она его и узнавать не захотела.
  Судя по рассказу Семёна, действия Саввы нанесли душевную травму моему троюродному брату. Оставалось надеяться, что он быстро оправится от неё и не свяжет эти события с моей персоной. Если бы он когда-нибудь решил, что её исчезновение или гибель связаны со мной, было бы гораздо хуже.
  ***
  Пару дней спустя вернулся Григориус. Дни оставались морозными. Вечерами казалось, что зима не собирается отступать.
  В этот вечер Борис по обыкновению сёрфил по просторам Интернета, пока я как примерный огородник занималась рассадой, прикидывая весенние посадки. Вдруг он отложил ноут-бук и встал:
  ― Нас ждут, ― сообщил он в своей обычной авторитарной манере.
  Я уже не протестую и не комментирую такие заявления ― проще сразу одеться и подготовиться к развитию событий.
  ― Мы никуда не пойдём. Пришли к нам. Во дворе.
  Осталось только удивлённо поднять брови. Мы вышли из дома в глухую тишину зимних сумерек. На синеватом снегу свет лампы в окне выхватывал длинную тень, которая при нашем появлении шевельнулась, и ... перед нами предстал Григориус.
  ―Здравствуй, ― поздоровалась я. Я не знала причин его появления и дальнейшей судьбы Драганы, и не знала, о чём стоит спрашивать, ―Ты вернулся, ― поэтому только и сказала я.
  ―Здравствуй, Мариан, ― откликнулся он, ― Всё ещё не пустишь в свой дом?
  ― Думаю, нет, ― честно ответила я.
  ― Что ж, останусь здесь, ― он повернулся и растворился в ночи. Дурацкое сострадание слабо кольнуло меня, но я постаралась устоять. Мы с Борисом вернулись в дом.
  ― Ты должна доверять Григориусу.
  Я подавила досаду: ― Ты так говоришь, потому что он твой друг, вассал и соратник?
  ― Я так говорю, потому что знаю. Нам троим ты можешь доверять. Остальные используют тебя и погубят.
  (Интересно, что бы он сказал, узнай о том, как Григориус раз за разом склонял меня к близости? Или это входит в понятие доверия между вампирами?)
  ― Но почему он вернулся? Разве он не уехал отсюда с Драганой?
  ― Ему надо было вернуться сюда. Он здесь останется ещё на какое-то время.
  ― А ты?
  ― Я не знаю...пока.
  Я тоже не знала, чего ожидать от него. Похоже, у нас нет будущего.
  ***
  Ещё одним неожиданным развлечением стала дневная вылазка на кордон к Дэну. Дорога немного подтаяла, и колеи наполнились снежно-водяной кашицей. Солнце нехотя выглядывало из-за пелены облаков, пригревая нетронутую целину. Борис как-то беспечно, на мой взгляд, стал относиться к дневным перемещениям в потенциально солнечную погоду. Видимо, он уверовал в малолюдность наших краёв. Кто ещё мог пожаловать к Дэну посреди бела дня? Однако, пожаловал, как выяснилось: перед избушкой, неплохо отреставрированной, как я могла оценить, стоял УАЗик, а рядом с УАЗиком ― Дэн и его человеческие гости: двое мужиков полузнакомого вида. Борис остался в машине, а я вышла и пошла поздороваться с Дэном, вспоминая, где я могла их видеть. Снежная жижа зачавкала под сапогами, пока я добрела по расквасившейся дороге к избушке. Мужики оказались из местной администрации, они поздоровались со мной и покосились на машину, где продолжал сидеть Борис. С этого расстояния он выглядел совершенно нормально, как самый обычный человек. Представители администрации уже уезжали, Дэн с ними распрощался и повернулся ко мне:
  ― Ты с Борисом, конечно, по делу?
  ― Это ты у него спроси. Я сегодня только экскорт.
  Борис уже вышел из машины и тут же оказался рядом с нами, сдержанно поприветствовав Дэна. Дэн не особенно светился от радости, и я уже подумала, что наш визит ему крайне неприятен. Мы зашли в избушку.
  ― Неплохо отремонтировали, ― оценила я масштаб проделанной работы. ― Как новенький!
  Свежесколоченный топчан заменил сгоревший, деревянные стены были отскоблены от копоти, чулан занавешен новым ярким куском ткани. Не успел Дэн отозваться на мой комментарий, как занавеска откинулась, и оттуда показался Кадугаун. (Вот и причина плохого настроения Дэна!) Увидев меня, он расплылся в улыбке:
  ― Марьанн, моё почтение!
  Я обернулась к Борису, понимая, что эта встреча не случайна. Он понимающе кивнул:
  ― Кэдоган и я договорились о встрече.
  Я всё еще недоумевала про себя, зачем нужна здесь я. И что за общие дела могли у них быть. Дэн кивнул мне:
  ― Садись, буду тебя угощать чаем. А они пусть общаются.
  Борис и Кадугаун отошли в угол и завели свою вампирскую беседу, трудноразличимую для уха смертного.
  ― Тебе от него не досталось? ― я покосилась на Кадугауна, ― В прошлый раз они хотели с тобой рассчитаться.
  -Мы выяснили все недоразумения, ― махнул рукой Дэн, ― наше сотрудничество возобновлено.
  Я кратко рассказала ему историю про зачарованную Илону-Жанну. Дэн сначала отнесся с недоверием к эффекту амнезии:
  ―Ты уверена, что это действительно так? Может, она вспомнит что-нибудь или притворяется?
  ― Может и вспомнит, если ей напоминать. Этого я не знаю. Но я уже видела, как Савва может зачаровать ― это надёжно. Тот человек ничего не помнит до сих пор, ― я имела в виду капитана полиции. Дэн уставился в окно, переваривая новую информацию.
  ― Всё время что-то происходит, ― пожаловался он.
  ― Вот те раз! Люди всегда жалуются на однообразие, а ты не рад новостям!
  ― Новости тоже могут быть однообразными. А здесь всё время думаешь, как выпутаться из очередной фигни.
  ― Ну, одна-то, наконец, закончилась.
  ― Она закончилась для Жанны, но сама история не окончена. Видишь, ― он кивнул в сторону вампиров, ― всё ещё делят свой товар...
  ― Не товар, а трофей! ― Кадугаун уже подходил к нам с Дэном, ― А ты ещё остаёшься нам должен, парень! Так что будь паинькой!
  Он опять посмотрел на меня, отчего у меня внизу живота возникло тянущее ощущение, немного тревожное и приятное. Я вздрогнула. Оказавшийся в секунду рядом Борис сжал моё плечо:
  ― Мы можем ехать.
  Дэн отнесся к этому равнодушно, а Кадугаун, казалось, с сожалением:
  ― До встречи, Марьанн, твой приятель не всегда будет тебя конвоировать...
  Мне стало немного неловко, как будто между нами был какой-то негласный сговор, что позволяет ему так смотреть на меня и так разговаривать. Но Борис только усмехнулся, выходя вслед за мной на улицу. Когда мы подошли к машине, я взглянула на своего спутника:
  ― Они знают, что Григориус вернулся?
  Борис укоризненно взглянул на меня:
   ― Теперь знают. Не стоит говорить о тайном, если рядом вампир.
  ― Мы же достаточно далеко от дома!
  ― Кэдогану более 700 лет, он прекрасно может тебя услышать даже отсюда!
  ― Окей, ― я заткнулась. Возраст Кадугауна впечатлял и заставлял ещё больше бояться его.
  Однако хранить молчание всю дорогу обратно мне не хотелось. И я не выдержала:
  ― Скажи, наконец, что ты искал всё это время? И нашёл? Сейчас-то мы уже достаточно далеко отъехали от кордона!
  ― Да, нашёл, ― вдруг ответил Борис. ― Я искал одно место. Это портал ―проход между нашим миром и иным, наверное, его можно назвать "чудесным".
  Я молча переваривала это признание. Потом очнулась:
  ― И что даёт вам это портал? Хотите свалить в чудесное?
  ― Не обязательно. Там могут быть весьма полезные ресурсы.
  ― Какого же рода ресурсы могут интересовать вампиров?
  ― Совсем деловой вопрос! Самые разные, главное, что они могут быть безграничны! Вот почему не хочется предавать этот факт широкой известности.
  ― И где же он, этот портал?
  ― Вот уж тебе я точно не скажу!
  ― Почему?! ― обиделась я, ― Ты всё делаешь только для себя и своей высшей власти! Почему я не могу знать, где в моих краях находится переход в другой мир? Ты вообще здесь чужак!
  ― Я не отрицаю твоих прав. Ты здесь родилась и здесь живёшь, но есть много того, что люди вовсе не должны знать, чтобы не навредить себе и другим существам!
  ― Я знаю про тебя и про других, таких как ты. И ничего, это, значит, можно? Или ты убьёшь меня, когда решишь уехать?
  Борис, видимо, уже пожалел, что сообщил мне свою тайну. Он положил свою руку мне на колено.
  ― Мариан, пойми, я не могу тебе сказать. Если ты будешь знать то, что может принести тебе горе или смерть, я себе этого не прощу.
  Звучало это благородно. И как всегда, хотелось верить. Вот только его признание об успехе поисков наводило меня на тревожные мысли. Не за тем ли прибыл обратно Григориус, и не грозит ли это переменами. Интуиция о чём-то предостерегала меня. Только вот о чём?
  ***
  Возвращение Григориуса в Бон Темпс сопровождалось и его возвращением к водительским обязанностям. Мартовским пасмурным утром мы с ним отправились в Ла Перлу. Григориус привычно занял место шофёра, и мне показалось, с удовольствием. Разговор у нас не клеился, какое-то время мы молчали, пока Григориус не бросил в пространство:
  ― Ты стала много лучше выглядеть!
  ― "Намного".
  Он с не обратил внимания на грамматическую поправку.
  ―Неужели кровь Бориса настолько могущественна, что одного раза хватило на такие метаморфозы! Или ты пила её неоднократно?
  ― Мы вроде как не лезем в личное пространство друг друга.
  Григориус снова будто не слышал меня:
  ― Теперь представь, насколько круче будут обстоять дела, когда он тебя обратит!
  ― С чего ты взял?!
  ― Это очевидно. Разве я ошибся хоть раз в своих предположениях?
  Слова Григориуса меня смутили. Он и раньше своими намёками заставлял задумываться о моём будущем, гадая, какое решение примет Борис, или, что ещё страшнее, примут те, кто стоит над ним. Предположение о том, что меня могут обратить, было неожиданным, слегка утешительным, но в то же самое время оно было ужасным. Потому что обращение означало бы одновременно и смерть, через которую перерождение было возможным. Сама я не могла решить для себя свою же судьбу. Неопределённость продлилась несколько дней.
  Я ожидала какого-то особо судьбоносного разговора с Борисом, но он только сказал мне, что уезжает. Один. И напомнил ещё раз о своих предостережениях:
  ― Ты помнишь, что в моё отсутствие тебе следует доверять только Савве и Григориусу?
  Как странно, словно больше нечего сказать мне. Ну, хотя бы в "моё отсутствие". Значит, всё-таки не навсегда?
  ― Когда ты вернёшься?
  ― У меня нет ответа на этот вопрос. Тебе не очень приятно это слышать, понимаю. Поверь, всё, что я хотел бы сейчас для себя ― так это взять тебя с собой, но пока это не возможно.
  Вот и весь разговор. Я снова не представляла себе свою жизнь, словно время остановилось. Всё изменится, и, значит, моя жизнь тоже должна измениться. Но не было ни планов, и ни малейшего представления, чем я могу заняться. Образовавшаяся внутри пустота только увеличивалась с каждой минутой, порождая панику. Если я попрошу Бориса взять меня с собой, может, он передумает? Это решило бы мои проблемы, я без оглядки могла последовать за ним, слабо представляя себе, как бы это могло выглядеть в реальности. Но он заранее сказал "нет", словно предвидя мою безутешную просьбу. По-видимому, мне оставалось набраться мужества, чтобы пережить это грядущее одиночество.
  Дэн как будто почувствовал, как мне тяжело на душе, как будто и вправду стал моим другом ― он приехал без всяких просьб с моей стороны.
  Я усадила Дэна за стол и поставила перед ним банку яблочного варенья. Дэн уже смирился с моим кулинарным лаконизмом последних месяцев. Я присела рядом и пока глядела, как он режет хлеб, открывает банку и ложкой накладывает варенье на хлеб, вдруг поняла, что тоже очень хочу есть. Взяла ложку и присоединилась к Дэну.
  ― Я рад, что он уезжает отсюда. ― Дэн смотрел спокойно и печально.
  ― Чем же ты будешь меня шантажировать?
  ― Найдётся что-нибудь ещё, ― печально улыбнулся Дэн.
  ***
  ― Мне всё-таки кажется это слишком поспешным, ― ещё раз попыталась я вернуться к беспокоившей меня теме, лёжа в объятиях своего вампира.
  ― Я бы сказал наоборот, ―мы все здесь задержались из-за идиотской слежки друг за другом. Только сейчас появилась возможность уточнить информацию и передать её куда следует.
  Бесстрастное лицо Бориса не дрогнуло под моим взглядом.
  ― Ненавижу прощаться! ― постаралась я незаметно смахнуть вдруг набежавшую на глаза влагу.
  ― Тебя никто не заставляет! Считай это моей очередной деловой поездкой. Тебе надо будет беречь себя.
  ― Как всегда!
  Ему вздумалось отправиться в путь, не дожидаясь полного захода солнца. В саду, куда я вышла проводить его, было по-зимнему тихо. Прощаясь, я подумала, что никогда больше его не увижу. Но это уже другая история.
  Заходящее солнце мягко выжелтило протаявший наст. Я потянулась и вернулась в дом.
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"