Суша Сергей Михайлович : другие произведения.

Скарабей-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сокращенный вариант романа был издан Московской городской организацией Союза писателей России 18.05.05. Первая блиц-рецензия на роман была опубликована в “ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЕ” N2-3 <6055> 25-31 января 2006г.

Сергей СУША

СКАРАБЕЙ

Роман

  
  
  
   Сокращенный вариант романа был издан
   Московской городской организацией
   Союза писателей России 18.05.05
  
   Первая блиц-рецензия о романе была опубликована
   в "ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЕ" N2-3 <6055> 25-31 января 2006г.
  
  
  
  

Москва

   Сергей Суша родился 10 мая 1937 года в селе Глушец, Сумской области, в тридцати километрах от исторического города Путивля. Учась в Глушецкой средней школе, пас коров, лошадей, коноводил.
   В 1955 году приехал в Москву. Работал землекопом.
   С 1956 по 1958 год служил в рядах Советской Армии. Был авиационным механиком по вооружению.
   После демобилизации вернулся в Москву. Работал землекопом, слесарем, электриком. Стал посещать литературные объединения. В 1965 году познакомился с последним имажинистом Рюриком Ивневым, дружба с которым продолжалась почти до его кончины...
   С 1971 по 1973 год работал в отделе информации Мингазпрома, часто выезжал на трассы трубопроводов Сибири и Средней Азии, что дало возможность общения с интересными людьми.
   В 1974 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького. На протяжении ряда лет был редактором крупнейших Московских издательств "Современник" и "Советский писатель".
   В 1978 году был принят в СП СССР.
   Лирический герой произведений - наш современник.

* * *

  
  
   Суша С.М.
   СКАРАБЕЙ: Роман. (Первая книга)
  
   В Древнем Египте навозному жучку - СКАРАБЕЮ - поклонялись как божеству. В те времена был изготовлен перстень, в оправе которого был зеленый гранат с красным жучком посредине. Он обладал загадочной сексуальной силой. Женщина со СКАРАБЕЕМ на пальчике, как магнитом, притягивала к себе мужчин... Одно время перстень принадлежал Клеопатре.
   Сергей Есенин и Рюрик Ивнев в голодные двадцатые годы иногда "подкармливались" в богатой семье Ройзманов. Однажды после сытного ужина Матвей Ройзман предложил сыграть в карты. Есенину в тот день везло. Он выиграл не только большие деньги, но и СКАРАБЕЯ. Зная свою щедрую натуру, он отдал перстень на хранение Рюрику Ивневу.
   Прошли годы и ТАМ, в обществе Верхних Людей, Есенин легкомысленно пообещал Клеопатре вернуть перстень... Благодаря ИНКАРНАЦИИ поэты, Айседора Дункан и бывшая возлюбленная Главного лирического героя Лариса, возвращаются на Землю... Начинаются поиски украденного у Рюрика Ивнева СКАРАБЕЯ.
   Действие происходит на фоне нашей демократической действительности.
   Произведение написано в разноплановых жанрах: реализм сменяется гротеском, сюрреализм - сказочными сценками повествования.

Аминь.

   В начале июня две тысячи первого года в Москве произошло два знаменательных события:
   ПЕРВОЕ: Солнечным днем над Дмитровским шоссе прогремел гром - это на Золотой Колеснице по небу прокатился Сергей Есенин.
   ВТОРОЕ: Помолодела икона. У нас есть редкий сюжет: Иисус Христос с петлей на шее. Когда-то икона упала и раскололась на две неравные части. Сегодня я икону склеил и протер конопляным маслом. И теперь Иисус Христос повеселевшими глазами следит за моей работой.
  
   Радостное июньское утро теплыми лучами причесало перышки елей и сосен, растущих на Дмитровско-Клинской гряде и напомнило старшему лейтенанту ГИБДД Степану Рябцову, что на посту мечтать вредно, что Маруся в это время только просыпается и ждет своего ненаглядного в теплой постели.
   С Марусей высокий и статный брюнет Рябцов познакомился на торжественном вечере, посвященном очередной дате героического прошлого и настоящего милиции. Маруся пригласила Рябцова на белый танец. После вальсирования она к Рябцову словно приклеилась и не отпускала его руку... Напросилась в гости, и поздней ночью он привез ее в Клин. Когда поднимались на второй этаж в его однокомнатную квартиру, сообщила, что приходится приемной дочерью генерала КГБ Власика... Рябцов был наслышан об этом суровом служаке и молча почесал затылок: "Только этого не хватало...".
   После жаркой и страстной ночи Маруся заявила:
   - Я тебя люблю и никуда отсюда не поеду...
   Длинноногая, стройная, с высокими грудашками, большими серыми глазами, сочными губками и копной каштановых волос, семнадцатилетняя Маруся оказалась хозяйственной и заботливой девушкой. Однажды попробовала побелить потолок в коридорчике, но Рябцов остановил ее рвение: "Как-нибудь потом... я сам". Вскоре в доме появилась литература по кулинарии; купила на рынке фикус. В квартире стало уютней, а на столе по вечерам иногда паруют щи-борщи и другая снедь...
   Вчера Маруся решительно заявила, что сгоношит вареники с творогом: "Только не опаздывай, милый!"
   - Меня волнуют не вареники...
   - А что, милый?
   - Твои родители, небось, рвут и мечут: "Доченька пропала!". - Узнают и что скажут! Особенно твой отец? Он же меня в порошок сотрет!...
   - Не сотрет... У нас консенсус, - загадочно улыбнулась Маруся. - Родителям я напишу, что уехала к подруге в Киев, потом разберемся.
   - Съездит он тебя ремнем по одному месту...
   Рябцов стоит на посту и равнодушным взглядом провожает проносящиеся по Ленинградскому шоссе машины. И ждет-не дождется, когда прижмется к теплому плечу любимой.
   Маруся - озорная девушка, знает массу частушек... В перерывах между любовными играми, охотно напевает. Рябцов, выросший в Подмосковной деревеньке, после десятилетки два года служил в танковых войсках, в Сумской области, тоже кое-что помнил из народного фольклора. Однажды он созорничал и продекламировал полупохабные стишки:
   Стой, дытынко!
   Стой, Маруся!
   Ты нагнысь,
   А я упруся...
   Ляпнул и почесал затылок: "Наверняка обидится?" Но Маруся не обиделась, подошла к подоконнику и стала в соответствующую позу.
   Им было и хорошо и сладко...
   Рябцов с тоской посмотрел на медленно поднимающееся Солнце и вдруг ощутил необъяснимую тревогу. Посмотрел налево - никого, посмотрел направо... Рядом стоит длинная серебристая машина с тонированными стеклами. Левое стекло медленно поползло вниз и перед Рябцовым предстала симпатичная мордашка. На ней было синее платье в горошек, вдоль спины змеилась рыжая коса. "На вид не более двадцати лет... Интересно, когда она успела "подгрести?" Даже шелеста шин не услышал!" - подумал Рябцов. Но долго размышлять ему не пришлось. Девушка улыбнулась и попросила Рябцова подойти:
   - Скажи, служивый как нам проехать к музею-усадьбе Менделеевых?
   Рябцов козырнул и хотел было проверить документы у владелицы столь шикарного авто, но передумал.
   - Сначала километра три до Клина, - махнул он рукой в сторону города. - В Клину будет поворот направо, в сторону Дмитрова, а там есть указатель - Старший лейтенант невольно наклонился и заметил, что девушка не одна. Рядом с ней сидел господин, похожий на Керенского. Он был в парусиновом костюме, кои носили в пятидесятые годы.
   - А вы, оказывается, с друзьями! - полувопросительно посмотрел на красавицу Рябцов... И опять хотел потребовать документы, но его, словно сдерживал кто-то.
   - Это мой дедушка... Друг вашей бабушки, - дурашливо хмыкнула она.
   - Не понял, - мотнул головой Рябцов.
   - Поймете, когда откушаете, приготовленных Марусей вареников, а на пустой желудок - куда уж­ .- Рябцову показалось, что он ослышался: "Откуда она знает о моей Марусе, тем более, о варениках?" Но девица опять оборвала его догадки: - И съедите их, аж тринадцать штук, но только без сметаны... Корова вашей знакомой Клаши - приболела, так что сами понимаете... - Рябцов задумался, а когда открыл глаза, машины и след простыл. - "Что за наваждение?! - недоумевал он. - Не испарилась же она?"
   Он вытащил "матюгальник" и связался с клинским постовым:
   - Здорово, Скопцов! Как ты там?
   -Мечтаю о рыбалке...
   - Мечтать никому не вредно... А у меня вот другая забота... Тут такое дело, Скопцов... Возле меня тормознула серебристая машина... Как с неба свалилась... За рулем смазливая краля... Гипнозом владеет, что ли? Я даже документы не смог проверить, как машина смылась...
   - Как это - смылась?!
   - А так, мгновенно, словно, испарилась... Была и сразу нету... Ты вот чего... Возможно, она мимо тебя будет проезжать в сторону Дмитрова... Останови и накажи за превышение скорости, а лучше - отбери документы...
   - Да она только сейчас проскользнула мимо...
   - Как проскользнула?
   - Даже номера не заметил...
   - Ты вот, что, Скопцов! Проинформируй сменщиков... Шастают тут всякие...Мало ли чего...
   - Да, уж, не забуду...
   - Я тоже своему скажу... Ну будь, Скопцов. Желаю тебе хорошего клева и обязательно поймать симпатичную плотвичку, а то совсем закис в холостяках.

XXX

   Недавно мы в бывшей деревеньке Менделеевых БОБЛОВО, купили старенький домишко на взгорке.
   Если заглянуть в энциклопедию, то там сказано: "БОБЛОВО, бывшая усадьба - на р. Лутосне, в 16 км от Клина.
   Первые документальные сведения об этой усадьбе относятся к царствованию Ивана Грозного.
   Боблово, как большинство подмосковных усадеб, имеет свою историю, нераздельно связанную с историей Москвы и всего русского государства. В начале ХVII столетия во время интервенции польской шляхты в Боблово пожаром был уничтожен боярский двор, выгорело все сельцо. Потом усадьба была восстановлена и владели ею тогда богатые и знатные особы боярских и дворянских родов.
   Бобловская усадьба, изобилующая большими лесными массивами, зверями, птицею в окрестностях реки Лутосни, была излюбленным местом отдыха и воеводской охоты.
   Центром архитектурной композиции в Боблово являлся дом усадьбы, построенный на самом высоком месте в окружении английского парка, леса, полей и речных просторов Лутосни.
   На протяжении ХVII - ХVIII веков сельцо Боблово меняло своих владельцев крепостников-помещиков, переходя от одного к другому.
   С 1769 года по 1802 год Боблово становится владением Николая Ивановича Моложенинова. Вместо старинного дома, он строит новое здание, разбивает парк, как это было принято в кругу аристократов... Затем Моложениновы продают усадьбу Марии Александровне и Якову Григорьевичу Наумовым.
   Начиная с 1814 года Боблово числилось за Василием Сергеевичем Новосельцевым... В январе 1817 года Боблово передается в дар во владение кавказского ссыльного князя Егора Александровича Дадиани /Дадьянц/.
   Князь в немилости, в опале за свои вольнолюбивые воззрения. Ему не прощают смелости его высказываний и сумасбродных выходок. В общении с соседями-помещиками он не скрывал своих радикальных взглядов и оказывал на них определенное влияние. Каким был сам, таков был и круг знакомств. В Боблово в гости к князю Е.А. Дадиани приезжали окрестные дворяне. Чаще других бывали Фонвизины, граф Засецкий, князья Волконские, Давыдовы и другие.
   В 1861 году князь Дадиани скончался и был похоронен в Москве в Донском монастыре. Боблово перешло к наследникам князя и вскоре заложено в опекунский совет, где подлежало продаже.
   В 1865 году хозяином Боблово становится Д.И. Менделеев. Великий ученый занимался повышением плодородия почвы путем внесения химических и органических удобрений. Д.И. Менделеев проводил здесь опыты не только в области химии, но и метеорологии. В августе 1887 г., накануне ожидавшегося 7 августа, полного солнечного затмения, Боблово посетил художник И.Е. Репин: он должен был зарисовать аэростат, на котором Менделеев собирался подняться для наблюдения солнечного затмения.
   Рядом с Бобловым, в Бабайках, часто бывал изобретатель радио А.С. Попов. Между его домом и домом Менделеева был проведен первый в Подмосковье сеанс Радиосвязи.
   В Боблово бывал поэт А. Блок, женившийся на дочери Менделеева.
   К сожалению, дома Менделеевых давно нет. Он сгорел в 1919 году и лишь земляные валы на месте фундамента, поросшие травой и пронзенные корнями деревьев, напоминают о его месте.
   В настоящее время все, что осталось от усадьбы Менделеевых, бережно хранится в музее-домике, который принадлежал Смирновым.
   Музей-усадьба Менделеевых ждет своего ВОЗРОЖДЕНИЯ! Так что вперед, господа-патриоты!
   Покупка дома, именно в этих местах, была случайной. Я иногда подрабатывал в детском журнале "Стригунок". Там же работала коренная бобловчанка Людмила Сергеевна Никифорова. Однажды, во время чаепития, она заявила:
   - У нас в деревеньке новость...
   - Никак, рябушка снесла два яичка? - встрял я в разговор.
   - Не два, а три... По соседству с нами под одной крышей живут три семьи... Вдрызг разругались... И осталось у них два варианта: или продать домишко, или сжечь на корню... Одна закавыка, зона у нас заповедная... И продать будет нелегко. С оформлением документов хлебнешь лиха.
   И как в воду глядела Людмила Сергеевна: прежде чем въехать в дом, мы полгода оформляли документы... Демократия!
   Дом был в запущенном состоянии и требовал срочного ремонта.
   По знакомству договорились с плотниками из Мордовии. С виду, культурные и вежливые ребята: не пьют и не курят, без разрешения воды из ведра не зачерпнули... Договорились, что они перекроют крышу и приведут в порядок крыльцо с лестницей... Крышу они "слепили", пришлось ремонтировать... Деньги взяли вперед.
   "Нас срочно вызывают на новый объект, - заявили. - Вернемся и закончим остальное". Ушли и... с концами. Но Бог шельму метит. До нас дошел слух, что на них "наехали" рэкетиры...
   Пришлось искать другого плотника. Им оказался местный острослов и балагур с цыганистым лицом - Григорий Александрович. Хороший мастер, но больно говорливый... Я сам с ним беседовал и вскоре убедился, что нет такого вопроса, на который у Григория не было бы ответа. Однажды он сам о себе заявил: "Останови меня утром на полдороге к колодцу и спроси о чем-нибудь... Хоть до вечера буду рассказывать".
   За окнами террасы нашего дома открывается такой пейзаж, что аж дух захватывает... Впереди - просторная низина, за ней былинная Россия... Пред возвышенностями - крохотные деревеньки. А дальше - сплошные леса. В лесах: кабаны, лоси, зайцы... Почти за огородами: грибы, орехи, ягоды... Над Боблово ласточки порхают. По утрам можно послушать, сколько тебе кукушка накуковала...
   Одна беда: в деревеньке мало работающих мужиков. У одного есть корова, у другого - ладная кобылка, которая, неведомо почему, не подпускает к себе жеребца... У третьего есть трактор с навесным инвентарем. Он и выручает, вспахивает наши огороды. Остальные... Довольно часто вспоминают автора российской водки Д.И. Менделеева и реже его периодическую таблицу. Пьют мужики. Пропивают идущие от заброшенных ракетных шахт медные кабели...
   Раньше Боблово было запретной зоной. Оно входило то ли в первое, то ли во второе кольцо противовоздушной и противоракетной обороны. Вокруг деревеньки располагался гарнизон ракетчиков и при въезде в Боблово у вас обязательно спросили бы документы. Но, то - раньше... А теперь мы живем во времена Ельцинско-Новодворской ДЕРЬМОКРАТИИ... И при въезде в Боблово стоит некрашеный указатель, а рядом со скромным домиком великого ученого какой-то новорусский купчик возвел высоченные хоромы. Рядом с ними музей-усадьба смотрится воробьиным гнездышком.
   Я на веранде заканчивал изводить себя физзарядкой, а на подоконном кусте сирени неожиданно замолчала утренняя пичужка. Я посмотрел за окно и обомлел: под сиренью, в белом парусиновом костюме, стоял Рюрик Ивнев. Поэт, прозаик и переводчик, один из последних имажинистов, друг Сергея Есенина, трех дней не доживший до своего 90-летия,
   УМЕР 19 февраля 1981 года,
   а сейчас начало лета 2001 года...
   Смотрю и глазами хлопаю: во дворе красуется длинная серебристая машина, а под сиренью стоит Рюрик Ивнев и с улыбочкой мнет в руках соломенную шляпу... И моя память встрепенулась: "Так вот почему в первых числах мая 2000 года он ТРИЖДЫ появлялся в проеме окна нашего дома в Перово?!
   Ранним майским утром я сидел за письменным столом, и вдруг мое внимание привлекла настырная ласточка, постукивавшая клювом по окну... Затем она затрепетала крылышками и села на подоконник. Меня это встревожило, и я стал наблюдать, что будет дальше? Но ласточка не улетала, а, наоборот, на моих глазах стала превращаться в человека, и вскоре, в черном плаще, в полный рост, в образе Ивнева заслонила окно...
   Рюрик Александрович с минуту постоял в окне, погрозил мне пальцем и растаял в утреннем тумане.
   Второй раз, в полдень, к окну подлетел почтовый голубь... Он захлопал крыльями и сел на подоконник. На этот раз Рюрик Ивнев заслонил окно в красном плаще... Он пытался что-то сказать... Я видел шевелящиеся губы, но ничего так и не понял... И поэт, с огорченным лицом, исчез...
   В третий раз, под вечер, к окну подлетел огромный орел... Он так сердито размахивал крыльями, что задрожали рамы... Но я больше ничему не удивлялся... Рюрик Александрович был в белом плаще. Он взмахивал правой рукой и загадочно улыбался. А через некоторое время четко произнес: "Скоро буду! Жди!" И вот он... Ну, точь-в-точь, Керенский, роль которого он сыграл в кинофильме "Великое зарево".
   "Рюрик Ивнев - это литературный псевдоним Михаила Александровича Ковалева. Он родился в Тифлисе 2 февраля 1891 года /по ст. ст./. Отец - артиллерийский офицер, после Военно-Юридической академии, служил по юридической части. Отец умер, когда мальчику было три года. Рюрика воспитывала мать, дочь полковника Принца, чьи предки были выходцами из Голландии. Мать была педагогом и долгое время управляла гимназией в городе Карсе. В последствии поэт посвятил ей многие стихи. Ее сестра, Тамара Принц, была участницей революционного движения и погибла летом 1906 года в Одессе при покушении на жизнь генерала Каульбарса.
   С 1900 по 1908 год поэт учился в Тифлисском кадетском корпусе. В 1908 году он поступает в Санкт-Петербургский императорский университет, на юридический факультет. Первые стихи были опубликованы в Петербурге в большевистской газете "Звезда" в 1912 году. В этом же году он становится Рюриком Ивневым.
   МОРАЛЬНО УСТОЙЧИВ.
   В 1915 году в Петербурге познакомился с Сергеем Есениным. В эти годы Рюрик Ивнев начинает активно издаваться. Один за другим выходят его поэтические сборники: "Самосожжение", "Пламя пышет", "Золото смерти".
   После февральской революции Рюрик Ивнев становится личным секретарем наркома просвещения А.В. Луначарского.
   В марте 1919 года Рюрик Ивнев уезжает на Юг с агитационным поездом. В Крыму он едва не погиб, когда попал в руки деникинской разведки. В Новороссийске от не меньшей опасности его спас Мейерхольд. Из меньшевистской Грузии за большевистскую пропаганду поэт изгоняется правительством Жордания, после чего он попадает в Москву. И наступает период, когда имя Ивнева "звенело".
   В ОРГАНИЗАЦИИ СОЛНЕЧНЫХ ПЯТЕН НЕ УЧАСТВОВАЛ.
   После Октябрьской революции в Москве возникает орден имажинистов /литературная группа, в которую входили С. Есенин, Р. Ивнев, А. Мариенгоф, В. Шершеневич, А. Кусиков и др./. Поэты организовали свое издательство "Имажинисты", в котором в 1921 году вышел новый сборник Рюрика Ивнева "Солнце во гробе".
   Постепенно, по ряду обстоятельств, орден имажинистов стал хиреть, и в газете "Известия ВЦИК" было напечатано заявление Рюрика Ивнева о выходе из этой литературной группы. В своих воспоминаниях о Сергее Есенине поэт объясняет "... меня лично привлекла к сотрудничеству с имажинистами скорее дружба с Сергеем Есениным, чем "теория имажинизма".
   ЗА СЕКСУАЛЬНЫМ СОСТОЯНИЕМ ВЕНЕРЫ НЕ СЛЕДИЛ.
   Жизнь Рюрика Ивнева - это жизнь поэта-странника. За долгие годы он исколесил Россию вдоль и поперек. В 1927 году он ездил с лекциями по Сибири и в это время в Омске познакомился с шестнадцатилетним, Богом отмеченным, Павлом Васильевым. Он подключил его и поэта Николая Толпегина к своей работе. Вместе они выступали во многих городах, вплоть до Владивостока.
   В начале 30-х годов поэт посещает Германию и Японию. В тяжелые годы Великой Отечественной войны в 1943 году в Тбилиси в издательстве "Заря Востока" выходит его поэтический сборник "Моя страна". В нем многие стихи посвящены защитникам Отечества.
   После войны поэт пишет не только стихи, но и прозу, он много переводит. В его переводах получают путевку в жизнь стихи грузинских, армянских, азербайджанских и др. поэтов. Издательство Академии Наук СССР выпускает его полный перевод на русский язык "Семь красавиц" Низами из эпоса осетинского народа "Нарты".
   К ПОЛЕТАМ НА ЛУНУ НЕ ГОТОВИЛСЯ.
   В 1973 году в издательстве "Советский писатель" вышел прозаический сборник Рюрика Ивнева "У подножья Мтацминды", в него вошли воспоминания о Луначарском, Горьком, Есенине, Маяковском, Блоке и других современниках.
   19 февраля 1981 года поэта не стало. Его похоронили на Ваганьковском кладбище".
   И ВОТ ОН ПЕРЕДО МНОЙ! Поднимается на веранду... Дверь не стукнула и не скрипнула...
   - Можно к тебе, деточка? - обратился он ко мне так, как обращался во все года нашего общения. - Я обомлел, к горлу подкатился ком ...
   - Не пугайся, деточка! - Рюрик Александрович подошел к окну и присел на стул. - Это ИНКАРНАЦИЯ, деточка! Сие словечко пришло из Тибета... К ним РЕИНКАРНАЦИЯ возвращается в образе младенца... На славянские пласты, без приставки "РЕ", ИНКАРНИРУЕМЫЕ могут вернуться в любом возрасте, но не старше того, в котором ушли к Верхним Людям...
   - И как мне теперь к вам обращаться?
   - Как и раньше, деточка! Можешь на "ты", можешь на "вы".
   - Уж больно необычно это... все, - честно признался я.
   - Не пройдет и пяти минут, как все станет на свои места, - успокоил меня Рюрик Александрович.
   В это время в соседней комнате загрохотало... То ли с плиты упала кастрюля, то ли ведро... В проеме двери чихнуло и замычало сорокалетнее, тщедушное, малорослое, лысое, с жидкой бороденкой, злобное существо.
   - Знакомьтесь, Рюрик Александрович. Это братишка моей жены - Сашенька Лесин. Вчера он "накушался" и сегодня ничего не соображает. Сашенька постоял, посмотрел на нас с минуту оловянными глазами и отправился "на боковую". Лечился в ЛТП, сидел в психушке, прыгал с восьмого этажа и теперь всей деревеньке рассказывает об ощущениях полета... Более двадцати лет нигде не работает. Кормит его семидесятилетняя мать - святая душа!
   - Знаю, деточка! Знаю... Видел, с лопатой шла на огород.
   - Полина Евдокимовна - женщина редкого мужества и душевной родниковости. Сухонькая, маленькая, ростом с ноготок... Откуда только силы берутся!.. В шесть утра попьет кофейку и на огород... После обеда перекусит и опять на огород... Работает до темна... Ни одна молодуха не угонится... И так каждый Божий день.
   - Что я могу сказать, деточка. Бог все видит. Полина Евдокимовна еще долго проживет. А когда уйдет, ей уготовано место поливальщицы роз в саду пред Престолом Всевышнего.
   Рюрик Александрович поднялся со стула и подошел ко мне. Мы примерно одинакового - выше среднего - роста. Он внимательно посмотрел мне в глаза и задумался... От него пахло сиренью.
   - Вот ведь как бывает, деточка... Не было ни гроша и вдруг - алтын! Такие хоромы, - обвел он рукой обшитые вагонкой, стены веранды. Знаю, знаю... Женился на талантливой детской писательнице Галочке Лесиной, а она получила наследство... Вот вам и дом, и сорок соток огорода... А там и яблони, и вишни, и сливы, и недавно посаженные две груши... Живи да радуйся... Но, что-то ты не весел, деточка?
   "Откуда он все знает? - скребло меня по загривку... Ведь ТОГДА Галочки и в помине не было..."
   Рюрик Александрович прищурился и опять внимательно посмотрел мне в глаза, и я вздрогнул: "Читает мои мысли?"
   - Не удивляйся, деточка! - Рюрик Александрович слегка дотронулся до моей руки. - ТАМ есть СЕМЬ КРУГОВ. Я нахожусь в ПЯТОМ КРУГЕ. Такие, как я, наделены Даром "читать" настоящее, прошедшее и будущее не только отдельно взятого человека, но и целых народов...
   - Можете рассказать о моем будущем?
   - Могу! Но не буду... Без "будущего" - не навестил бы.
   - Как говорил Сенека: "... жизнь ценится не за длину, но за содержание", - поддакнул я.
   - "Содержание" тоже будет насыщенным..., - ответил Рюрик Александрович. - Живете вы трудно! И труднее всех, конечно, твоей жене Галочке. Пишет прекрасные рассказы. Еженедельно, словно рабыня Изаура, с рюкзаком за плечами доставляет вам харчи... Потом тяпку в руки и на огород...
   - Но более всего любит, - вставил я, - косить! Не умеет, но старается. И чертовски упрямая.
   - Например? - Долго думать мне не пришлось.
   - На столе лежат два гвоздя, прямой и кривой...
   - Ну и что?
   - Если вам нужен прямой гвоздь, попросите кривой и получите желаемый...
   - Это мелочи жизни, деточка! Не обращай внимания.
   - Вернемся на серьезную тропу, - предложил я. - Вы явились не за тем, чтоб слушать байки о ржавых гвоздях...
   - Что верно, то верно, - нахмурился Рюрик Александрович. - Помнишь, деточка, как я показывал тебе камушки?
   - Помню!
   - СКАРАБЕЯ ты так и не нашел?
   - Нет!
   - Сергей Есенин пообещал подарить его Клеопатре... Вот я и пожаловал.
   - Вы же - ясновидящий... Чего проще...
   - В том-то и дело, деточка, что камушек должен найти тот, кто ПРИВЯЗАН к Земле... А занимался этим ты... Таковы условия и не я их придумал. Тебе и карты в руки. Помощница со мной, скоро увидишь.
   Рюрик Александрович повернулся и скрылся за дверью.
  
  

XXX

   С Рюриком Ивневым я познакомился во второй половине октября 1965 года, о чем свидетельствует дарственная надпись на обложке его избранных стихотворений.
   Ленинградский журнал "ЗВЕЗДА", N 4, 1968 г.
   0x08 graphic
   0x01 graphic
  
  

СЕРГЕЮ СУШЕ

   Я помню Есенина в Санкт-Петербурге,
   внезапно поднявшегося над Невой,
   как сон, как виденье, как дикая вьюга,
   с зеленой листвой и льняной головой.
  
   Я помню осеннего Владивостока
   пропахший неистовым морем вокзал
   и Павла Васильева с болью жестокой
   в еще не закрытых навеки глазах.
  
   А годы неслись, как горячие кони,
   посевы топча и сжигая сердца...
   И вот я другие сжимаю ладони
   и юности вечной не вижу конца.
  
   Другого поэта я слышу дыханье,
   и Русь, воплотившись на миг
   в пастуха,
   меня осыпает, как щедрою данью,
   горячим дождем золотого стиха.
   Произошло это при следующих обстоятельствах. Я тогда работал электриком в ЦПКиО им. А.М. Горького и с первой женой и сыном Александром жил в Хорошево-Мневниках, недалеко от Серебряного Бора. По вечерам писал стихи и посещал литературное объединение "ВЫСОТА", которым руководил Эдмунд Иодковский /1932 - 1994/
   Едем мы, друзья, в дальние края,
   Станем новоселами и ты, и я, -
   эту песню на слова Иодковского тогда пела вся страна.
   Постоянного места у литобъединения не было. В тот раз мы занимались в Доме культуры "НОВАТОР" в Новых Черемушках.
   Эдмунд, или Эдик, Эдька, как называли его наиболее близкие друзья, - это высокий, стройный и статный красавец с феноменальной памятью. Жизнелюб и женолюб, плативший алименты нескольким женам, был вечно без гроша... И в конце вечера, он произнес знаменитый клич:
   - У кого есть по трояку, поднимите руки! Благодаря Володе Шленскому - /1945 - 1985/ - мне удалось уговорить одного из последних имажинистов, Рюрика Ивнева, приехать к нам в гости... На чаек необходимо скинуться... С поэтом мы встретимся, - продолжал Иодковский, - в Доме культуры железнодорожников, у трех вокзалов, что на Комсомольской площади... - И назвал адрес. - Камянов, собери деньги, - обратился он к плотному и низкорослому еврейчику.
   Сразу необходимо отметить, что Камянов вскоре уехал в Израиль и организовал там Еврейское отделение СП СССР.
   - Встреча в семь часов вечера, так что, прошу не опаздывать, - подытожил Иодковский. - Но это еще не все, - повысил он голос:
   - К сожалению, я опять женюсь... Поэтому, у кого еще остались гроши - приглашаю сегодня на свадьбу...
   - Какая может быть "свадьба" в десять часов вечера! - выкрикнул наиболее талантливый среди нас Володя Головин.
   - Жениться никогда не поздно, - философски заметил Иодковский.
   Бесшабашность Эдика порой потрясала нас... Но это не мешало ему быть истинным литературным вожаком. Насколько мне известно, Иодковский никогда и нигде постоянно не работал. Проходил слух, что он организовал очередную заводскую многотиражку... Но стоило ему покритиковать начальство, как газетенку тут же закрывали.
   В Доме культуры железнодорожников "занятия" начались с осмотра помещений, буфета и перекуров... Ребята из группы СМОГ - Союза Молодых Гениев, который возглавлял поэт Губанов /вскоре покончивший с собой/, о чем-то шумно спорили... Глаза некоторых из них лихорадочно блестели, видимо, уже успели "принять" наркоты... Тогда это было большой редкостью. И смотрели на таких, как на прокаженных. В вестибюле кто-то читал стихи... Остальные навещали буфет.
   Время шло, а Рюрик Ивнев не появлялся... Эдик нервничал. Наконец, он предложил:
   - Для разогрева, каждый читает по одному последнему стихотворению.
   - А почему только по одному? - пропищала из угла дородная дама.
   - Тебе, Наташенька, в порядке исключения, можно прочесть два, - разрешил Иодковский. - Одно прочтешь для нас, второе для любовника утром... - Получилось грубовато, но зал оценил шутку. Некоторые заулыбались...
   Читали: Володя Шленский, Владимир Головин, Яша Зугман...
   Было около девяти вечера, и кто-то не выдержал: "Где же Ивнев?" И в это время, со стороны входной двери раздалось: "Идет, Идет!"
   Высокий, стройный, в добротном сером костюме, к сцене приближался человек, обличьем напоминавший Керенского. Рядом с ним шел среднего роста, плотный крепыш с лицом Наполеона... Вдоль левой щеки спутника Рюрика Ивнева тянулась багровая борозда...
   "Историческая парочка... Нарочно не придумаешь", - подумалось мне.
   Человеком "со шрамом на щеке", как потом оказалось, был давний знакомый Рюрика Ивнева, поэт и переводчик Борис Попов. Золотая душа - царство Ему Небесное!
   Эдмунд Иодковский сразу попросил Рюрика Ивнева рассказать о себе и обязательно хоть что-нибудь о Сергее Есенине.
   - Ну вот - слегка охрипшим голосом, обиженно произнес Рюрик Ивнев, - куда не придешь, сразу просят рассказать о Есенине... А ведь за многими современниками Есенина - такая роскошная жизнь... О Есенине вы скоро сможете прочесть мои воспоминания, а сегодня я хотел бы послушать молодых поэтов. Послушать и сравнить... Может, напомните двадцатые годы...
   Сразу начался гвалт. Каждый хотел выступать первым. Но Эдик быстро навел порядок. Стихи прочли человек шесть... Рюрик Ивнев внимательно слушал и попросил повторить одного лишь Владимира Головина... Следующей выступала Нина Норкина... И вдруг к Рюрику Ивневу подскочил какой-то парень и стал совать ему в руки тощую тетрадку... Рюрик Ивнев тетрадку не брал, он поднял голову и внимательно разглядывал нахала... и улыбался. Начался шум... Раздались выкрики. Вечер стал проходить явно не по "сюжету". Зал, словно копну соломы, "разносило поэтическим ветром".
   Наблюдавший за всем этим Борис Попов, видимо, не впервые оказался в подобной ситуации и знал, что делать. Он взял Рюрика Ивнева под руку, и они медленно... направились в сторону выхода. Зал вскочил, некоторые побежали следом. Пошел и я... Ивнев и Попов вышли на улицу и приостановились возле бежевой "Волги", с быстрым оленем на капоте. Но поэту не позволили сесть в машину. Кто-то просил автограф, кто-то пытался узнать его телефон. Поэт близоруко озирался по сторонам и не знал, что делать... До сих пор не могу понять, как это произошло. Рюрик Ивнев резко рассек кольцо обступивших его поэтов и подошел ко мне.
   - А Вы почему не просите автограф? - резко спросил он меня. - От неожиданности я растерялся.
   - Да я, понимаете... Только начинаю...
   - Вам в какую сторону ехать?
   - Подземным и наземным транспортом в сторону Серебряного Бора.
   - Боря, это по дороге? - оглянулся он в сторону Попова.
   - На нашей машине, нам "все по дороге", Рюрик Александрович. Примерно через полчаса мы оказались у метро "Аэропорт", на улице Черняховского, 4, в роскошной трехкомнатной квартире под номером 26. За красного дерева стенкой, облагороженной разноцветными стеклами, за большим круглым столом чаевничали довольно пожилые люди, несколько мужчин и две женщины.
   Как потом оказалось, это были: фотограф Александр Зелонджев, историк Владимир Дмитриевич Ознобишин, поэт Платон Афанасьев, древний старичок Давид Кириллович Богомильский и две арбатские еврейки. Когда мы вошли и раздевались, одна из арбатских дам довольно бесцеремонно крыла Сталина: "Узурпатор! Сатана! Сколько он наших изничтожил!" - доносилось оттуда.
   В гостиной Рюрик Александрович огляделся по сторонам, склонился над столом:
   - Ну вот, - театрально прижал он к груди руки, - а мы вам привезли молодого поэта. Но сначала ... чай.
   - Садись, садись и не стесняйся, - подбодрил меня Боря Попов. - Здесь все "свои".
   Подали чай и отрезали пирога. Я был неотесанной деревенщиной и в незнакомом обществе чувствовал себя скованно. Сразу подумалось: "Сейчас напоят чайком, попросят прочесть парочку стихотворений и будь здоров, дорогой товарищ!"
   - Время уже позднее, - начал оглядываться по сторонам Ознобишин, - Послушаем поэта и по домам...
   Я прочел одно стихотворение, второе...
   - Читай еще?! - подбодрил Попов.
   - Сейчас прочту "ЛОШАДИНЫЕ СТИХИ", - заявил я. "Господа" оживились...
  
   Роняя мыло
   Над полынною пыльцою,
   Свирепо стиснувши желвак,
   Крутые мышцы
   Подо мною
   Куют копытами большак.
  
   Еще верста.
   Опять дубняк.
   Полянка...
   И вот,
   Теленочка смирней,
   Стоит в кустах
   Красавица - беглянка,
   Кобылка бешеных кровей.
  
   И глядя на красотку
   Молодую,
   Заржал буланый -
   Взмыленный вконец!
   Храпя широким горлом,
   Грудь литую
   Под солнце бросил
   Старый жеребец.
  
   Но все напрасно...
   Чалая копытом -
   Швырнула грунт
   И в сторону села,
   Как по волнам,
   По вызревшему житу
   Гордячкой
   Быстроногою ушла.
  
   И стало мне хоть жарко,
   Но не жалко
   Буланого за все его грехи.
   Впервые
   Я писал дубовой палкой
   На крупе жеребца... стихи. На крупе жеребца... стихи.
   Гости начали расходиться вначале первого. Поднялся из-за стола и я.
   - А ты не торопись, - попросил Попов. - Мы останемся и под рюмашечку, ты почитаешь для Рюрика. Он ведь плоховато слышит... Боря пригласил меня на кухню, раскрыл холодильник, на столе появилась закуска и бутылка "Столичной". - Ну, давай, за знакомство!. Выпили по первой, по второй, разговорились... - Рюрик живет один, так что, покухарничаем сами... - Боря поставил на плитку чайник.
   Когда мы приканчивали бутылку, в пижаме вышел Рюрик Александрович. В руках у него был сборник стихотворений. Он нашел нужную страницу и продекламировал:
   Что осталось от ваших перьев,
   Что осталось от вашего горла,
   Соловьи, что когда-то пели
   Так пронзительно и упорно.
   - Вот не хотелось бы, деточка, - так впервые обратился ко мне Рюрик Александрович, - чтоб о нас вспоминали, как об ушедших "соловьях". Чтоб выжить, поэт должен быть дисциплинированным, сильным и изобретательным, как бес... Соловьиное горло, должно воспринимать не только водочку, но и воспроизводить воистину соловьиные звуки.
   "А как же Есенин?" - хотел спросить я, но передумал. Рюрик Александрович посмотрел на меня и пояснил:
   - Есенин?... Да, выпивал... Но о нем больше болтают. Подумай сам: мог ли сильно пьющий человек написать столько гениальных произведений? У вас там еще осталось? - посмотрел он в сторону бутылки. - Налейте грамулечку? - попросил хозяин. - За знакомство - грех не выпить. - Боря ему накапал, и мы чокнулись...
   Поэт и переводчик Юрий Денисов в своей книге "ВСКОЛЬЗЬ", "Москва, 2001г.", утверждает, что Рюрик Ивнев, якобы, вообще не употреблял спиртного. За пятнадцать лет совместных застолий я не помню случая, чтоб он отказался от рюмки. В отличие от некоторых он был воспитанным человеком и прекрасно понимал, что отказаться - значит, в какой-то степени выразить неуважение к рядом сидящему... Он жил и часто бывал в Грузии. А там даже мертвого заставят выпить. Поэт выпивал и водочку, и коньячок, но по "граммулечке", не более 50 граммов. А хорошего вина мог выпить и бокал.
   Я посмотрел на часы и обомлел: "Половина третьего ночи... Как же я пойду на работу?" Постучал по стеклышку часов и вопросительно посмотрел на Бориса Попова.
   - Не волнуйся... Переночуем у Рюрика. Мне тоже на работу. Вместе и выедем...
   - Боренька, что это вы шепчетесь? Что происходит?
   - Сереже завтра на работу, вот он и переживает...
   - Вы сейчас пойдете спать в большую комнату, а я пока поработаю. - Я поднялся, опираясь рукой о край стола, поднялся и Рюрик Александрович.
   - Не беспокойся, деточка, с работой мы что-нибудь при-ду-ма-ем, - с расстановкой произнес он.
   На следующий день, не выспавшийся, с больной головой, на работе я появился с опозданием. Наша бригада электриков уже уехала по вызову.
   Прошло три дня... Во второй половине меня вызвали на проходную. На улице было прохладно и ветрено. Вдоль тротуара катились ржавые листья. На обочине, под оголенным кленом, стояла знакомая "Волга". Рядом, в коричневом демисезонном пальто реглан, прохаживался Рюрик Ивнев. Прислонившись к открытой дверце машины, стоял Боря Попов.
   - Деточка, что ж ты так ни разу и не позвонил? - укоризненно посмотрел на меня Рюрик Александрович.
   - Да... постеснялся... Как-то неудобно.
   - А мы за тобой! - огорошил меня Боря.
   - Как это за мной? Я на работе. Необходимо на кусок хлеба зарабатывать...
   - Вот именно, на кусок... - Пристально посмотрел на меня Ивнев. - Давай, переодевайся, потом все обсудим. - Я вернулся в помещение, принял душ, быстренько переоделся и подошел к машине.
   - Василий Иванович? - обратился Рюрик Александрович к пожилому, плотному водителю, - сначала на Аэровокзал, перекусим в ресторане... Совсем замерзли...
   Тогда водителем у Рюрика Александровича был бывший Фронтовик, суровый на вид, но нежнейший и добрейший Василий Иванович. На левой руке у него не было среднего пальца, но управлял машиной он мастерски.
   В ресторан был приглашен и Василий Иванович. Он сначала отнекивался, но уговорили. Сели за столик у окна. Рюрик Александрович /при мне впервые/ водрузил очки с толстенными стеклами и стал изучать меню. Подошел официант.
   - Что будем пить? - обратился он к Рюрику Александровичу.
   - Этим субчикам, - указал он пальцем на Борю и на меня, - бутылку коньяка. Откроем сами... По салату с помидорами... Солянку будем? - посмотрел он на нас.
   - Будем! - за всех ответил Боря.
   Официант принес коньяк и салаты. Боря плеснул себе, посмотрел на Ивнева и накапал ему, наполнил мне.
   - За свободного художника Сергея Сушу! - поднял рюмку Рюрик Александрович... Я озадаченно почесал затылок: "То ли еще будет?.." Застолье было молчаливым и сдержанным. Боря пытался что-то сказать, но Рюрик Александрович не позволил: - Не смущай парня раньше времени. - За стол расплатился Рюрик Александрович, дал щедрые чаевые. Когда подъехали к метро "Аэропорт", Боря Попов попросил остановить машину и вышел... Следом вышел Рюрик Александрович. Они удалились от машины метров на десять, о чем-то заспорили, но у меня был собачий слух и я кое-что расслышал:
   - Рюрик Александрович! Вы же обещали, сколько можно тянуть... Я прошу оплатить заработанное... У меня долги...
   - Получу гонорар и верну твою долю... Что ты набрасываешься на меня, как на старого кашалота?...
   Расстроенный Боря круто развернулся и ушел в сторону метро.
   - Домой, Василий Иванович! - попросил Ивнев водителя. На лифте мы поднялись на третий этаж и остановились перед квартирой номер двадцать шесть. Рюрик Александрович открыл наружную дверь, потом вторую, обитую красным дерматином.
   - Проходи, деточка, хочешь в большую комнату, хочешь на кухню, все, что обнаружишь в холодильнике, - наше... Не стесняйся, а я пока отдохну.
   Здесь, сразу следует отметить, что в квартире номер двадцать шесть я бывал лишь несколько раз. Вскоре Рюрик Александрович, как одинокий, под напором кооператоров, был вынужден переехать в двухкомнатную квартиру номер двадцать один. А в его квартиру въехал Александр Безыменский, тот самый комсомольский поэт, о котором один из собратьев по поэтическому цеху сочинил:
   Волосы дыбом, зубы торчком -
   Старый мудак с комсомольским значком!
   Безыменского я видел: портрет - точняк!
   Рюрик Александрович ушел в свой рабочий кабинет, а я поставил чайник. Попытался осмыслить проходящий день... Но ответа на некоторые вопросы не находил. На диване беспорядочно валялись журналы и газеты, начал перелистывать, но не читалось... На душе было муторно. Вскоре раздался голос:
   - Серго, а Серго! Куда-то запропастилась моя ручка, поищи, пожалуйста. - Я впервые переступил порог мастерской известного поэта. Комната метров восемнадцать. Слева полки с книгами, справа диван, видимо, спальный. Перед окном письменный стол.
   Я наклонился и стал искать ручку. И вскоре обнаружил... пятидесятирублевую купюру. Это была треть моей зарплаты... Я поднял деньги и молча протянул Рюрику Александровичу. И опять стал искать ручку... Обшарил за столом и под столом, но она, словно сквозь землю провалилась. И вскоре до меня дошло, что это была элементарная проверка на вшивость. Но стоило ли из-за этого обижаться на поэта? Ведь он меня не знал...
   - Нет ручки, Рюрик Александрович.
   - Ну нет, и Бог с ней, - махнул он рукой и тепло посмотрел мне в глаза. - Садись, Серго... Ты сколько зарабатываешь? - без всякого перехода спросил он.
   - За все, про все, на круг получается 130 -140 руб., - ответил я.
   - Деточка! Я готов платить 300 руб., но работа будет очень даже непростая. Первое, это ненормированный рабочий день... Спать я ложусь в два - три часа ночи... Иногда раньше, иногда во столько же днем просыпаюсь. Когда захочешь, можешь ночевать у меня. Я дам ключи, приходишь утром и перепечатываешь все, что лежит возле машинки, потом завариваешь чай... Но главное не это... Главное - это некоторые деликатные поручения... Сможешь - сработаемся... Не сможешь - не обессудь. Вопросы не задавай. Со временем все поймешь... Я давно ищу человека, ну... короче мне нужен смышленый парень для выполнения особых поручений, иногда связанных с некоторым риском...
   - Я пока плохо печатаю на машинке.
   - Научишься!
   - А как же моя работа?
   - Об этом я уже подумал. Завтра поедем к тебе, и ты получишь на руки трудовую... А пока, - он вытащил плотный бумажник и протянул мне четыре 25 рублевые купюры... - Это аванс. Пока ты у меня - будешь сыт! Я человек далеко не бедный и могу себе кое-что позволить. Деньги - это навоз... Сегодня нет, а завтра - воз... Борис Попов тебе уже наверное намекнул о моем гобсековском скупердяйстве?
   - Чего не было, того не было, Рюрик Александрович.
   - Не удивляйся, когда намекнет. Я как-то в сердцах по одному поводу обронил фразу: "Когда у меня нет притока денег, я физически слабею". Но Боря не учел, в каком контексте это было сказано. И пустил по Москве слух... - Рюрик Александрович махнул рукой. - Я не злопамятный, Бог с ним... И вдруг без всякого логического перехода: - Тебе о чем-нибудь говорит имя редактора "Литературной России" Николая Васильевича Банникова?
   - Говорит, что пень горит, и вижу я его впервые...
   Рюрик Александрович рассмеялся и самодовольно потер руки.
   - На подобные скороговорки и я мастак. А если серьезно, дело предстоит не простое. Только через Банникова я могу "кое-что" узнать об ответственном работнике журнала "Советский Союз" Скорокопытове. Они друзья. Этот журнал на многих языках издается для забугорного читателя. Рассказываем, какие мы богатые и как хорошо живем... Проповедуем высокую нравственность. Так вот, Скорокопытов изнасиловал начинающую поэтессу, несовершеннолетнюю дочку моего друга... Такие вот дела. Приходи завтра к двенадцати, и мы обо всем договоримся.

XXX

   Я посмотрел за окно, там сгущался вечер. Вдоль веранды стояла длинная серебристая машина с тонированными стеклами. Перед окном, словно не налетавшись за день, порхали ласточки. Некоторые, самые любопытные и смелые, садились на электрические провода, протянутые над сиренью к нашему дому.
   Из машины выпорхнула симпатичная девушка, с редкими веснушками по лицу. Она легко преодолела ступеньки и вошла на балкон. Я взглянул на нее и застыл в изумлении: "Лариса! Откуда и как здесь оказалась? Ведь прошло без малого тридцать лет, как после пединститута, по распределению, уехала на Север, в Дудинку... Ларунчик! Попрыгунья-стрекоза, неугомонная и страстная, как пчела перед первым медосбором..."
   Лариса порывисто протянула ко мне руки.
  -- Я так соскучилась, милый!
  
   С Ларисой Пчелкиной я познакомился летом 1966 года. Рюрику Александровичу потребовался новый костюм. На "Волге" мы исколесили пол-Москвы, но обновку по вкусу он так и не приобрел. По дороге домой, решили заглянуть в Краснопресненский универмаг.
   - Все, деточка! Если и здесь не купим, буду вызывать мастера на дом, пусть снимает мерку и шьет хоть до нового потопа. Сделаем так, мы с Володей Шленским идем в универмаг, а ты узнай, где здесь поблизости можно перекусить...
   - Зачем узнавать, Рюрик Александрович, - прервал его Шленский, - за углом - шашлычная...
   - Вот и хорошо... Пусть Серго сходит и разведает насколько там чисто и чем угощают? - Столь деликатное поручение мне понравилось и я отправился в шашлычную и не успел переступить порог вкусно пахнущего заведения, как на грудь мне буквально упала хмельная девушка с рыжей косищей вдоль спины.
   - Если ты - не Максим, то пошел к черту! - слегка заплетающимся языком заявила она.
   - Нет, я - не Максим! Я - Сергей, но совсем не прочь стать его заместителем...
   - Хочу только Максима! - лепетала русалочка.
   - Давайте сначала перекусим, а потом решим, кто вам больше нравится.
   Она отступила на шаг, посмотрела...
   - Ладно, черт с тобой... Садимся вон за тем угловым, - протянула она длинный наманикюренный палец в сторону стола под апельсиновым деревцем.
   - У вас что здесь, как у Саввы Морозова, персональное место?
   - Что-то вроде этого... Здесь работает мой хороший знакомый. И в отличие от некоторых мы будем кушать шашлыки не из прокисшей говядины, а настоящие, из молодого барашка, по-карски...
   - Видимо, сам Бог послал вас в мои объятия...
   - Не торопитесь, вьюноша... Это еще бабушка надвое сказала, - Я не успел рассмотреть меню, как к нам подошли Рюрик Александрович и Володя Шленский со свертком в руках.
   - Знакомьтесь, Рюрик Александрович! - поднялся я и вопросительно посмотрел на девушку...
   - Лариса! - сообщила козочка. - Учусь в пединституте, сегодня сдали зачеты... Вот обмываем...
   Я полагал, что Рюрик Александрович рассердится за вторжение за столик незваной гости. Но все вышло, как раз наоборот.
   - Мы давно соскучились по женскому обществу! - заявил он. - Так, что Вы, как подарок судьбы... - Рюрик Александрович любил "сюрпризы", и на этот раз остался доволен. Он сразу или "принимал", или "отвергал" людей.
   На следующий день, поздним утром, мы с Ларисой проснулись в квартире Ивнева на знаменитом "Павловском" диване".
   - Как самочувствие? - обратился я к Ларисе. Она наклонилась и
   крепко поцеловала в губы.
  
   - Я тоже ОТТУДА! - подтвердила Лариса.
   - Об этом мне кое-что говорил Рюрик Александрович, но до конца я так и не понял, "что это такое?"
   - И не поймешь... Мы просто не имеем права рассказывать обо всех превращениях АСТРАЛА в живую сущность... Но кое-что попытаюсь объяснить. ТАМ Время сжимается и постоянно уплотняется... И АСТРАЛЫ прошедшего и настоящего оказываются на одном "помосте".
   - А попроще?
   - Попроще... Александр Македонский, Кутузов и Жуков жили в разных временных поясах... А сейчас находятся в одном, в ЧЕТВЕРТОМ КРУГЕ и могут свободно общаться между собою. То же самое можно сказать о Гомере, Пушкине и Есенине... Их сблизил интеллектуальный уровень. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Есенин общается с Клеопатрой и даже пообещал ей подарить СКАРАБЕЯ.
   - Насколько я понял, вы, что - ясновидящие?
   - И не только... Я понимаю, о чем ты хочешь спросить. Да, мы, действительно, многое видим и знаем... Многое можем предсказать... Но по Космическим Законам нам не позволено вмешиваться в
   ЗЕМНЫЕ ДЕЛА
   Мы можем только наблюдать, иногда слегка подсказывать и корректировать события.
   - Если я правильно понял, существует СЕМЬ КРУГОВ. По какому принципу АСТРАЛЫ распределяются по КРУГАМ?
   - По интеллектуальному. Гомер и его современник - простой воин, жили в едином временном отрезке, а находятся в разных КРУГАХ.
   Мы хорошо знаем, что творится на Земле и, особенно, в России. И приятно осознавать, что России "светит" обнадеживающее
   БУДУЩЕЕ
   и, чтоб оно стало ближе, в Россию сейчас идут молодые, здоровые и красивые сущности.
   Парни и девушки находят себе пары и создают семьи. Так появляются ростки будущего России.
   Лариса внимательно огляделась по сторонам.
   - Ты что-то ищешь?
   - Да, нет, - смутилась девушка. - Ты здесь один?
   - На веранде - один. Остальные в той комнате, за стенкой, - кивнул я на плотно прикрытую дверь...
   - Тогда... Так ли встречают любимую? - Лариса, подошла ко мне, прижалась к плечу и разрыдалась... - Даже не верится, что это сбылось...
   - Здравствуй, голуба! Здравствуй! - Я пытался что-то сказать, но Лариса властно приложила пальцы к моим губам...
   - Потом, потом, я расскажу все сама, а сейчас... - Я не успел сообразить, что к чему, как мы оказались на диване. И пахло от нее лесными травами и сиренью... Она лежала на моем плече и только шептала: "Ближе, ближе... Сгораю..." Потом повернулась набок, легла на спину. - Я всегда любила твои руки и так по ним скучала... - Она прижалась щекой к правой ладони, и поцеловала.
   - И все же? - повторил я вопрос.
   - Все очень просто. После института меня распределили на Север, в Дудинку... Преподавала историю в старших классах. Встретила хорошего человека - инженера из Мингазпрома. Была любовь... Родилась девочка... Мы жили на окраине Дудинки, и в наши места повадился ходить Белый волк... Однажды он утащил девочку. Муж запил. Как-то он с друзьями на вездеходе поехал в тундру... Решили поохотиться на диких оленей... Машина сломалась... Рация вышла из строя. Все замерзли.
   Я пошла вразнос... Были мимолетные встречи. Познакомилась с вертолетчиком... Они обслуживали трассу газопровода Мессояха-Норильск... Уговорил слетать на охоту. Ему, видите ли, куропаточек захотелось... Это только дураки думают, что тундра - это ровное место... Ничего подобного... И в тундре есть холмы и впадины... Когда слегка пуржит, а ты летишь на вертолете, то в глазах все "сливается". Вот и наш вертолет "слился" со встречным холмом... Удар! Взрыв!... И я в Четвертом КРУГЕ... Два года проходила Чистилище... Мыла полы у Карамзина... Случайно столкнулась с Рюриком Александровичем. По его просьбе и с разрешения Египетских Жрецов меня перевели в Пятый КРУГ. И теперь я у Ивнева не только секретарствую, но и вожу машину.
   Ночь прошла быстро. Рано утром я провел рукой по простыне - никого... Только на смятой подушке искрилась слеза... Рядом лежала записка: "Скоро увидимся. Целую..."
   Защебетали ранние птички, на веранду вошел Рюрик Ивнев. Присел на стул.
   - Ну как, доволен?
   - Да как-то все необычно... Прошло столько времени, а ей все те же двадцать!
   - Деточка! В том-то и прелесть... Ничего, привыкнешь, - загадочно взглянул на меня и закурил сигарету с ментолом.
   "А ведь таких сигарет в продаже давным-давно нет, - удивился я... - У него, что, своя фабрика?"
   - Деточка, сигареты - это мелочь, - прочел он мои мысли. - Мы и не "такое" можем... Но главное сейчас не это... Мы к тебе по другому поводу. Я до сих пор остаюсь должником Сергея Есенина... Сережа всегда был большим выдумщиком... Вот и сейчас убеждает, что влюбился в Клеопатру и обещал ей вернуть СКАРАБЕЯ. Вспомни времена, когда мы с тобой расстались... По Космическим Законам нам не позволено вмешиваться в земные дела... Вот я и надумал: может, ты продолжишь поиски СКАРАБЕЯ?
   И не успел я высказать свои сомнения, как он круто развернулся и вышел за дверь. Я глянул за окно: вокруг - никого! Только ласточки порхают.

XXX

   Приступая к "секретарской" работе у Рюрика Ивнева, я в первое время стеснялся пользоваться ключом и, стоя у двери, упрямо нажимал на кнопку звонка... Он открывал дверь и хмурился:
   - Что, ключ потерял?
   - Да, нет... Решил, что Вы проснулись...
   Вот и тогда, летом 1966 года я довольно долго возился с ключом... Наконец, открыл дверь... Подошел к его кабинету: "Ага, закрылся изнутри... Ну и пусть отдыхает". Рядом с затрапезной машинкой с мелким шрифтом "Москва" лежала рукопись стихотворения. Я с трудом разбирался в его почерке. Прочел:

АНАТОЛИЮ КРАПИЛЬСКОМУ

   Не осуждай друзей, покинувших тебя,
   Твой тихий кров сменивших на дорогу,
   Ведь все равно, любя иль не любя,
   Из памяти твоей они уйти не смогут.
   Я потюкал на машинке, закурил: "Интересно... Когда это Толя успел побывать у Ивнева? С Крапильским мы долгое время были друзьями, часто встречались, секретов между нами не было... И вот, поди ж ты?.." Вскоре, в пижаме, вышел Рюрик Александрович. В большую комнату даже не заглянул. После туалета, мытья и бритья на кухне появился в костюме и при галстуке.
   - Куда-нибудь едем, Рюрик Александрович? - Ответа не было...
   На лице была явная озабоченность. Вяло пил чай, хмуро помалкивал.
   - У меня, деточка ЧП... Вчера случайно рассыпал камушки... Начал собирать и трех не досчитался. Пойдем со мной, - тронул он меня за руку. И вот я опять в его кабинете... На столе, на листе белой бумаги, лежали разноцветные камушки... В оправе и без... Рядом небольшая, с одной стороны слегка примятая, видимо, старинная серебряная коробочка. "Опять проверка на вшивость?" мелькнуло у меня. - Их должно быть 17 штук, а на листе только 14, - грустно констатировал Рюрик Александрович. - Поищи, пожалуйста! - Я наклонился и довольно быстро поднял два кольца со сверкающими камушками и красный без оправы... - Молодец, деточка! А то я уж черт знает чего подумал.
   Я опять невольно скосил глаза в сторону белого листа. Камушки завораживали, притягивали... В глазах рябило... И хотя я в них ни бельмеса не понимал, но и дураку стало бы ясно: перед тобой богатство, состояние... - Рюрик Александрович словно прочел мои мысли:
   - За некоторые из этих безделушек можно купить "Волгу", - раздельно произнес он. Но все вместе они не стоят этой коробочки, - Рюрик Александрович бережно раскрыл её и на ладони сверкнул перстень: в зеленом гранате "плавал" красный жучок. - Это СКАРАБЕЙ! Принадлежит он Сергею Есенину. Я навел справки и вот что выяснилось:
   - СКАРАБЕЙ - это навозный жучок, которому в Древнем Египте поклонялись, как божеству. В те времена был изготовлен перстень. Одно время он принадлежал Клеопатре.
   Я с трепетом взял его в руки и заметил, что под солнцем жучок "ожил", задвигал лапками, словно пытался выползти из оправы.
  -- Камушек обладает удивительной сексуальной силой, -
   продолжал Рюрик Александрович. - Стоило женщине надеть на палец СКАРАБЕЯ, как мужчины тотчас падали у ее ног. Грубо говоря, женщина начинала походить на суку во время течки, когда кобели неотступно следуют за ней. Молодые и любвеобильные камушком дорожили, поблекшие красавицы всячески пытались от него избавиться. СКАРАБЕЙ многие века "кочевал" по рукам египетских красавиц. Долгое время он сверкал на пальчике Нефертити. Любимица Солнца, словно цепями, приковала к себе фараона... И не только... Опытная и страстная в любви, сластолюбивая Нефертити не избегала поклонников. От влюбленного в нее юноши потребовала, чтоб он прогнал свою жену, убил детей и бросил их тела собакам. Она обладала телом девственным и прекрасным, ненасытным и порочным.
   Наконец, им блеснула последняя царица Египта, из династии Птолемеев, Клеопатра. Умная и образованная, она обладала красотой Елены, страстностью Сафо и умом Аспазии. Но натянула на палец СКАРАБЕЯ и стала куртизанкой. Она обладала необыкновенно сладострастной натурой. Для удовлетворения своих страстей Клеопатра содержала целый сераль молодых и красивых мужчин. Она была любовницей Юлия Цезаря и Марка Антония.
   После гибели Клеопатры камушек, как любовный смерч, ворвался в Рим. И вселенский блуд захлестнул столицу, и началось падение Великой Римской Империи.
   Многие века CKAPAБЕЙ согревался на пальцах итальянских и европейских знатных красавиц, пока не "застрял" в австрийской столице... Об этом узнал Григорий Орлов... Он смотался к австриякам, выкупил камушек и преподнес Екатерине II, и началось... Григорий Орлов, Васильчиков, Григорий Потемкин, Завадовский, Зорич, Римский-Корсаков, Ланской, Ермолов, Дмитриев-Мамонов, Зубов - далеко не полный перечень штатских и гвардейцев, любивших Екатерину II.
   При русском дворе сообразили, что от загадочного камушка необходимо избавиться... Вскоре, неведомым путем, он попал в Париж...
   К власти пришел Наполеон, и Жозефина на великосветском рауте блеснула легендарным камушком... И тут же изменила Наполеону. Началась семейная драма. И женщина сообразила, что при подобной жизни немудрено попасть на гильотину и быстренько спровадила перстень любвеобильной сестренке императора Полине... Та вскоре заболела бешенством матки и у ее ног побывала чуть ли не вся наполеоновская гвардия.
   Наполеон пал, в Париж вошли русские и СКАРАБЕЙ опять засверкал на пальцах русских красавиц... Потом перекочевал к Распутину и тот, как бы "случайно", показывал его понравившимся особам... Очередная "сирена" любовалась камушком, "примеряла" и тут же отдавалась жилистому старцу.
   После революции произошла "щедрая" распродажа царского золотого запаса. Средь перстней и колец пробивался к свету красный жучок... Большая часть алмазного фонда по дешевке досталась евреям...
   Рюрик Александрович опять взял в руки СКАРАБЕЯ, подул на зеленый гранат, а затем протер салфеткой.
   - Осенью двадцатого года к нам на Никитскую, в книжную лавку имажинистов, вошел холеный, слегка конопатый молодой человек. Он внимательно изучал выставленные на продажу корешки книг. На столике росла стопка отобранной им литературы. Мы с Есениным невольно обратили внимание на щедрого покупателя.
   - Сегодня вы первый, столь усердный читатель! - польстил я молодому человеку.
   - Матвей Ройзман! - протянул он холеную руку. - Живу совсем недалеко, в затылке Елисеевского магазина... Вот, ломаю голову, как все это доставить домой? - кивнул он на внушительную стопку книг. Мы с Есениным переглянулись...
   - Скоро закрываемся... Обязательств на вечер нет... Можем помочь, - хитровато улыбнулся Есенин.
   - Как-то неудобно... В качестве носильщиков - известные поэты? - вопросительно посмотрел на нас Матвей Ройзман.
   - Не переживайте! - успокоил я Матвея. - Поэты - тоже люди...
   - Родственники давно мечтают с вами познакомиться... Тем более у ма-ма сегодня день рождения... - Мы, конечно, сразу сообразили, что молодой человек слегка лукавит... И сказка о дне рождения ма-ма верное тому подтверждение. И в то же время были заинтригованы: "Зачем приглашает?" Мы увязали книги в две стопки, прошлись по Никитской и вскоре вышли на Тверскую... Дом Ройзмана действительно находился за Елисеевским магазином.
   Дверь открыла дородная дама.
   - Спасибо, ма-ма, - Мотя чмокнул ее в щеку. - Вот, выручили поэты, помогли поднести покупки... - Дама приветливо улыбнулась и перевела взгляд на Мотю.
   - Стол накрыт... Раздевайтесь и... милости просим. - Мы с Есениным переглянулись вторично: "Приглашение и встреча обговорены заранее... Но, зачем?"
   - Деточка! - это были голодные времена... - Рюрик Александрович положил мне на плечо руку и задумался... - Сервировка стола нас ошеломила: коньяк, вино и шампанское... На фарфоровых тарелках - красная и белая рыба... В розетках икра и грибочки... Посредине стола жареный гусь... "А почему нет фаршированной щуки?" - склонился к моему уху Есенин. Но вопрос уловил и чуткий Мотя:
   - Познакомимся поближе... будет и щука. В еврейских семьях, щука - знак особого уважения к гостям... Этим я не хочу унизить вас, но щука - в следующий раз... - Я покраснел, а Есенин попытался отшутиться:
   - Нету щуки, завтра наловим раков... - Молодые, здоровые, изголодавшиеся организмы требовали пищи, и мы приступили к делу. Застолье было молчаливым. Но вскоре мы стали замечать, что мать Моти слегка нервничает... Она уже в третий раз подсаживалась к столу, потирала холеные ручки... Наконец, не выдержала:
   - А ви не могли бы научить моего Мотю писать стихов? - тепло посмотрела она на Есенина, затем на меня. Мы заулыбались:
   "Так вот зачем нас пригласили?"
   - Проще простого, - ответил Есенин. - Хоть завтра начнем обучать...
   - Вот и хорошо, - согласилась дама. - Но лучше учить у нас дома, вот за этим столом... - Намек был понят. Когда был выпит кофе, мы искренне поблагодарили хозяйку.
   - Можно перейти в курительную комнату, - предложил Матвей. Есенин тогда иногда баловался трубкой... Я был всеядным: курил и сигареты, и папироски, и табачок... И мы охотно перешли в курительную. Напротив окна стоял круглый инкрустированный стол. Присели, закурили.
   - Симпатичный столик! - погладил красное дерево Есенин.
   - За ним приятно переброситься в картишки, - добавил Ройзман и вопросительно посмотрел на нас.
   - Мы не любители, да и денег нет... - Есенин пошарил по карманам и вытащил три помятых червонца...
   - Вот, на них и сыграете! - предложил Мотя. - Вдруг повезет?!
   - В очко, что ли? - почесал затылок Есенин.
   - Можно и в очко! - согласился Мотя и кинул на стол колоду карт.
   Сдавал Ройзман. Раздал себе и Есенину. Я вежливо отказался и сидел рядом, наблюдал... Есенин сразу "снял банк" и теперь "банковал" он. Есенину в тот день явно везло... Горка денег быстро росла, а Мотя все чаще бегал в кабинет за банкнотами. Вначале мне показалось, что Мотя нарочно подыгрывает... Но, когда счет перевалил за семь тысяч, Мотя стал заметно нервничать и все дольше задумываться над взятой картой. Есенин раскраснелся и явно вошел в азарт.
   - Раздену я тебя сегодня, Мотя! Может, остановимся?
   - Нет! - отрезал Ройзман. - При такой "мелкой" игре раздеть меня практически невозможно... Хотя сегодня наличных у меня не так уж много... Сколько там? - кивнул он на горку гладких и смятых банкнот.
   - Без моей тридцатки все твои, - улыбнулся Есенин.
   - Были мои, стали - твои... - Пересчитали. В банке оказалось девять тысяч шестьсот рублей... Мотя пошевелил губами, побледнел. - Иду на все!.. - И проиграл.
   Мы молча уставились на Ройзмана. Чисто по-человечески мне было его жаль... На душе гадко: пришли, пожрали, да еще обыграли. Первым не выдержал Есенин.
   - Матвей! - Рука Есенина легла на крепкое плечо Ройзмана. - Пошутили и довольно. Оставляем на столе твои деньги и расходимся с миром... Не за этим же мы приходили...
   - Нет! - резко повысил голос Ройзман и довольно небрежно убрал руку Есенина. - Мы - известная семья! И я не могу позволить себе принимать подачки... Все было по-честному! Это судьба... Есть у меня последняя заначка... И будь что будет.
   Мотя очередной раз сходил в свой кабинет и вернулся с небольшой серебряной коробочкой. Подошел, открыл и на его ладони засверкал перстень.
   - Это подарок дедушки... Говорят, что очень древний и дорогой. Называют его СКАРАБЕЙ. Почему так - не знаю. Якобы, некогда, был сработан в Древнем Египте...
   Мы зачарованно смотрели на перстень... В массивной, словно небрежно откованной серебряной оправе загадочно поблескивал зеленый гранат, Есенин слегка наклонил перстень и под косыми лучами заходящего солнца красный жучок зашевелил лапками. Мы невольно переглянулись: "Мистика какая-то?" - подумал я. Есенин заупрямился:
   - На такую дорогую вещь играть не буду!
   - Будешь! - побледнел Мотя... - Иначе вызову на дуэль... - Глаза Моти слегка увлажнились. - Не позорьте меня, Сергей Александрович! Это моя последняя, ставка. Пусть этот жук и решает, - кивнул он на перстень, - где ему удобней "ночевать?" Иду ва-банк.
   И Есенин сдался. Он перетасовал карты и одну бросил Матвею. Я внимательно следил за Ройзманом. После первой взятой карты лицо его приобрело уверенную твердость. Он приподнял плечи. В глазах появился холодный блеск... Матвей протянул руку и попросил вторую карту... И долго сидел в задумчивости... Губы его слегка зашевелились: "То ли читает молитву, то ли прощается с камушком?" - предположил я. Ройзман внимательно посмотрел на Есенина, а затем на меня и попросил третью карту... Есенин нахмуился и дал... Ройзман побледнел и бросил карты на стол:
   - Счастливый вы, Сергей Александрович! Прощайте, господа. - Мотя повернулся и вышел за дверь... Мы постояли в растерянности, Есенин рассовал по карманам деньги, бережно уложил в коробочку, на бархатное донышко СКАРАБЕЯ и вышли на улицу. Возле крыльца Есенин круто повернулся и взял меня под локоть:
   - Я вот что надумал, Миша! - Он в упор посмотрел мне в глаза. - Я - человек не только безалаберный, но и щедрый... Здесь куча денег! - похлопал он себя по карманам... - А вот СКАРАБЕЯ попрошу взять на хранение... И не отдавать даже под топором.
   - Нет! Нет! И нет! - замахал я отчаянно руками.
   - Умоляю, Миша, возьми! Отдашь в самый черный день!
   - Таким образом, деточка, - Рюрик Александрович грустно взглянул мне в глаза, - я на долгие годы лишен был покоя...
   - Могли бы вернуть наследникам Есенина?
   - Деточка! В истории тысячи примеров, когда из-за подобных "камушков" наследники резали друг другу глотки... Да и где они, его прямые наследники? Кому отдавать? Видимо, "самый черный день" Есенина еще не пришел?!
   - И не придет! - уверенно заявил я.
   - Это на Земле... А на Небе? - сурово посмотрел на меня Рюрик Александрович. - В мире, Серго, много загадок... А в каждом из нас еще больше... Во мне, Серго, возможно, и нет цыганских кровей, но кое-что в человеке я могу "прочесть...".
   Я почувствовал, что наш диалог переходит в какую-то иную плоскость и невольно насторожился, а Рюрик Александрович продолжал:
   - У тебя необычная судьба... Жить ты будешь почти всегда трудно, будут взлеты и падения, будет интересная работа; любовь, измена и загульные времена... Постоишь над пропастью, но выкарабкаешься... Откажешься не только от выпивки, но и от курева... А это редко кому удается...
   ... Через несколько дней, ближе к вечеру, я зашел в его кабинет и ужаснулся... Форточка закрыта! Рюрик Александрович сидел за столом в клубах сигаретного дыма. По моим понятиям в такой атмосфере не выдержал бы даже таракан. Я попытался открыть форточку. Но Рюрик Александрович категорически запротестовал:
   - Ты что убить меня хочешь?!
   - На улице - лето, Рюрик Александрович!
   - Ну и что, что лето... Я привык к такой обстановке, не трожь форточку... Вот я и говорю, что ты - сможешь бросить курить... А я - нет! - И вдруг резкий переход: - Ты почему помалкиваешь о Банникове... Когда он вернется из командировки?
   - Домашние говорят, что через три дня.
   - Вот и хорошо, действуем, как договаривались...

XXX

   Рабочий день начинался с чаепития. Заварка чая - это был истинный ритуал, и это редко кому доверялось... Рюрик Александрович долго и внимательно мыл стакан, ошпаривал кипятком. Затем специальной ложечкой - пока не сперли - засыпал заварку - лучше индийский чай со слоном на этикетке... Подливал кипяточка и полотенцем накрывал чайник. К чаю - бутерброды с сыром, плюс вареное яичко. Вот и весь завтрак... Как потом выяснилось, он был богатейшим человеком, постоянно "подкармливал" литературную молодежь... Нищих обувал и одевал. Сам жил предельно скромно.
   В доме был параллельный телефон. Я вошел в гостиную и набрал номер Банникова:
   - Здравствуйте, Николай Васильевич! С вами говорит секретарь Рюрика Ивнева.
   - ......................... -
   - Рюрик Александрович гостит в Киеве... Завтра будет дома. И, если вы согласитесь, он просил назначить встречу в гостинице "Москва".
   - .......................... -
   - Да, завтра в семь вечера мы ждем вас у входа в гостиницу "Москва". - Я вернулся в кабинет. Рюрик Александрович все еще сжимал в руке трубку.
   - Молодец, деточка! Значит, так: ты до потери пульса в ресторане накачиваешь Банникова... Главное: узнать, как нам выйти на Скорокопытова? В последнее время он на работе появляется редко, говорят, что болеет... По другим источникам, он отсиживается на даче у кого-то из друзей... Если Банников "не расколется" в ресторане, приглашай ко мне домой... Будем "раскалывать" вместе.
   С Банниковым мы встретились, как и договаривались. Среднего роста, средней упитанности нормальный русский мужик...
   - А где же Рюрик Александрович?
   - Он подойдет чуть-чуть попозже, как раз к горячему блюду - В ресторане симпатичная, с быстрыми глазами вышколенной кэгэбистки, молодая официантка внимательно "запеленговала" наши образы и подала меню.
   - Не стесняйтесь, Николай Васильевич! Подскажите, что будете пить и чем закусывать, а я закажу...
   Вскоре на столе появился графинчик водочки и холодная закуска.
   - Ну, за знакомство! - поднял рюмку Николай Васильевич.
   - Поехали! - поддержал я. - Закусили, выпили по второй, еще перекусили... Я наполнил по третьей...
   - Чем занимаетесь, молодой человек? - Я не стал выдумывать. В таких ситуациях лучше всего говорить правду. Откровенность всегда подкупает и располагает к доверительному разговору.
   - Работал землекопом, служил в Армии... Потом трудился по электрической части. Теперь у Рюрика Ивнева секретарствую...
   - Лихо! Из землекопов в секретари... Тем более, к такому известному поэту? А мне почему-то показалось, что вы больше похожи на охранника.
   - Возможно, и так... Но, ко всему, я пишу стихи...
   - Вот с этого бы и начинали... А то - землекоп, - прищурился Николай Васильевич. - И зачем, если не секрет, я понадобился Рюрику Александровичу?
   - Никакого секрета. - Я опять выдумывать не стал. - Точно не знаю, но через вашего знакомого, Скорокопытова, он рассчитывает найти адрес какого-то забугорного переводчика. - Лицо Банникова побелело...
   - А причем здесь Скорокопытов?
   - Журнал "Советский Союз" выходит на многих языках, следовательно, есть связи и с зарубежными коллегами, - начал темнить я.
   В это время к нам, без спроса, с сигаретой в зубах, подсела размалеванная девица.
   - Выручайте, мальчики! А то вон те, - она кивнула в сторону углового столика, - уж больно пристают... - Я тогда не знал уловок девиц вавилонского поведения, но Банников, видимо, был наслышан о "сетях жриц любви" и бесцеремонно попросил:
   - У нас деловая встреча. Так что, будьте любезны, - он выразительно помахал рукой вверх, вниз: мол, поднимайся, милая! Но я решил, что это как раз тот случай, когда подобная краля не помешает, а наоборот, поможет "разговорить" Банникова, и попросил:
   - Ничего страшного, пусть посидит...
   - Дело ваше, - слегка рассердился он. - Расплачиваться вам. - Теперь, разливали на троих. Подошла официантка и я попросил принести еще графинчик.
   - А горячее?- подсказала она.
   - И горячее... - Я посмотрел на Банникова и девицу... Решили, что лучше, чтоб за столом не "мычало", а "блеяло"... Сошлись на шашлыках. Я подлил из второго графинчика...
   - Где же Рюрик? - уставился на меня явно закосевший Банников. "А ты, мужик, что-то быстро пьянеешь", - подытожил я.
   - Как только подойдет Скорокопытов, так и Рюрик Александрович появится, - попытался я спровоцировать Банникова на откровенный разговор.
   - Скорокопытов сейчас..., - Банников поднял вверх правый указательный палец, - ой, как далеко! Его, брат, просто так не достанешь.
   Трудно объяснить, почему и как возле нашего столика возникли два крепко сколоченных "живчика". Один из них властно положил руку на плечо нашей милой "собеседницы". Меня это оскорбило. Я как сидел, так, не вставая, с левой заехал "живчику" по скулам... Но рука лишь скользнула по лицу явно натренированного человека.
   Тут же, при гостинице, оказались в кутузке... Нас выпотрошили, проверили документы. Позвали официантку и я расплатился за стол. Необходимо отдать должное "живчикам".
   "Перепутали малость, так что извините, ребята", - признался один из них. И нас попросили покинуть гостеприимное заведение.
   - Не будем огорчаться, Николай Васильевич! Это поправимо. Рюрик Александрович, наверняка, приехал... Сейчас позвоню.- Я подошел к телефонной будке, сунул в железную пасть монету и набрал номер Ивнева:
   - Мы готовы...
   - Приезжайте! - велел Рюрик Александрович.
   - Хозяин только появился и приглашает нас в гости. - Банников упираться не стал и согласно махнул рукой.
   Я подошел к швейцару, протянул четвертную и вскоре он вынес завернутую в газету парочку бутылок... Мы поймали такси и вначале одиннадцатого вечера оказались в квартире Рюрика Александровича... Хозяин и гость облобызались и ушли в кабинет... О чем они там толковали, мне не ведомо... Когда вышли, по самодовольной улыбке Рюрика Александровича стало понятно, что разговор прошел нормально.
   - Вы посидите на кухне, а потом и я подойду, - похлопал себя по бедрам Рюрик Александрович. Но даже с кухни мне было слышно, как он кому-то настойчиво дозванивается... Потом пошли отрывочные фразы и длинный иносказательный разговор.
   Две бутылки "Столичной" сделали свое дело... Вскоре мы перешли на "ты" и обменялись с Банниковым ремнями. У меня был редкий, ручной работы ремень. По коричневой коже шли бронзовые завитушки, между ними - медные птички... Но самое ценное - бляха. Она была выполнена в виде распростертых крыльев Орла... О подарках не жалеют! Сожалею лишь об одном: моя встреча с Николаем Васильевичем Банниковым была первой и последней... Однажды в ЦДЛ мы случайно столкнулись, но он, судя по всему, меня просто не узнал...

XXX

   Ночевал я у Рюрика Александровича. Спал на "Павловском" диване" Утром писал стихи. За этим занятием он меня и застал:
   - Похвастайся! - попросил. И я прочел:
   Фараон брал в кредит у жидов и евреев,
   И хотя был владыка и грузный, и грозный, -
   Никогда не ходил супротив скарабеев
   И всегда почитал этих тварей навозных...
   - Деточка! А причем здесь жиды? Евреи, они и есть евреи...
   - Не прикидывайтесь, Рюрик Александрович, вы лучше меня знаете разницу. Есть украинцы и хохлы... Есть русские и кацапы... Есть евреи и жиды... Жиды - это ножницы нации, которыми они стригут купоны с книжек доверчивых граждан. Жиды - это те самые, которые ненавидят гоев, а заодно и трудолюбивых евреев...
   - Ладно, деточка, нам сейчас не до национальных вопросов. Сегодня ты должен будешь в Измайловском парке встретиться с одним человеком и передать ему вот этот пакет. - Он протянул мне толстый конверт, судя по формату, внутри были деньги. Но я давно уже научился не задавать лишних вопросов. Обговорили детали встречи.
   На выходе из квартиры со мной ласково поздоровалась соседка Рюрика Александровича, обрусевшая эстонка Зика. В одиннадцать утра, под июльским солнышком, я сел в "Волгу" и с Василием Ивановичем мы направились в Измайловский парк. Недалеко от входа, возле толстенного пня, я увидел приземистого человека в сером плаще с газетой в руках. Подошел и спросил:
   - Где здесь конноспортивная площадка?
   - Площадка прямо и направо, - ответил незнакомец. - Я молча протянул пакет и вернулся к машине. ... Прошло пять дней.
   Утром в дверную щель прошуршала почта. Я подобрал с пола конверты и никогда ранее неполучаемую газету "На страже дровосека". Я развернул газету. В отделе "Криминальных новостей" была опубликована любопытная заметка:
   "Пятого июля в Измайловском парке, невдалеке от конноспортивной площадки, на толстом суку вяза, одинокой старушкой был обнаружен мертвый мужчина... Под деревом, на теплых углях, стояла сковородка с поджаренным мужским яйцом... Следы второго, съеденного яйца видны на губах повешенного... Убиенным оказался ответственный работник журнала "Советский Союз" Скорокопытов... В эти теплые дни в парке было много отдыхающих... Случайных свидетелей происшедшего просим сообщить по тел: K57-37-11. Конфиденциальность гарантируется".
   "Следовательно, конвертик сработал", - подумал я и с газетой в руках вошел в кабинет Рюрика Александровича.
   - Почитайте! Возможно, вас что-нибудь заинтересует? Мне показалась любопытной вот эта заметочка, - ткнул я пальцем в хронику происшествий. Поэт углубился в газету, а я покинул кабинет. Вскоре вышел побледневший Рюрик Александрович:
   - Видит Бог! Справедливость восторжествовала... Но зачем же было насильно кормить человека непрожаренными яйцами?! Ах! Ах! - похлопал он себя по бедрам.

XXX

   На улице лепило первым ноябрьским снегом, и Дом культуры "Новатор" в этом месиве казался медленно подплывающим броненосцем... В фойе весело кучковались СМОГовцы...
   - Хорошо живут люди, - с завистью кивнул в их сторону Володя Головин..., шмыгнул носом пару раз, нюхнул, высморкался и... полный кайф. А тут жди - обломится сегодня или нет?..
   - Это смотря по обстоятельствам, Володя, - неопределенно ответил я. - Если Коля Пономарев получил зарплату, то обломится... Наши догадки прервал Эдмунд Иодковский:
   - Маленькое сообщение! - поднялся он над столом. - Сегодня к нам в гости обещает быть последний футурист Алексей Елисеевич Крученых - /1886 - 1968/. Помните, наверное, со школы, знаменитое "Дыр, бур, щил...". Тертый старик... После смерти Есенина Крученых претендовал на роль борца с "есенинщиной", издав несколько малотиражных и литографированных брошюр: "Черная тайна Есенина", "Лики Есенина. От херувима до хулигана", "Гибель Есенина. Как поэт пришел к самоубийству", "Есенин и Москва кабацкая", "Проделки есенистов", - вразумлял нас Иодковский. - Сами понимаете, необходимо организовать чаек... Думаю, что по трешке с носа будет достаточно.
   Вскоре резко распахнулась дверь и в сторону председательствующего Эдмунда направился среднего роста, худощавый, с редкой бороденкой, старик. На нем было длиннополое серое пальто с мокрым барашковым воротником... На голове лохматилась островерхая черная папаха. Эдик вежливо взял его под руку, помог раздеться. Я заметил: и пальто и папаха были из тех, которые состарились еще в двадцатые годы... Все это старье Эдик бережно сложил на соседнем стуле. Из буфета принесли бутерброды и чай... Крученых поднялся... Сухой, жилистый с расхристанной рыжей бороденкой, он, скорее всего, походил на бродягу... Поэтическим "ликом" от него и не пахло... Но это было обманчивое впечатление.
   Крученых начал рассказывать о себе, как скитался по южным степям Украины... Правда или нет, поди, проверь... И вдруг, без всякого логического перехода, начал читать стихи. Старик мгновенно преобразился: создавалось такое впечатление, словно кто-то ему не только в ноги, но и в другие места вставил пружины... Он резко задвигался, несколько раз подпрыгнул, взмахнул руками... захохотал и прокукарекал. От неожиданности мы раскрыли рты... Во время чтения стихов он гоготал, как гусь, блеял козленком, и все время жестикулировал и взмахивал руками... Было похоже, что мы находимся в цирке... И так продолжалось минут двадцать. Наконец, поэт сразу как-то сник, присел на стул и склонил голову на жилистые руки... Мы сидели пораженные и притихшие. Я видел и слышал много чтецов, но ни до, ни после, ничего подобного мне не встречалось.
   Поэт взял стакан чая и, захлебываясь, жадно выпил.
   - Вот, гиганты пера, учитесь, как надо выступать! - воскликнул Иодковский. - Импровизация - это наипервейшее оружие поэта... Берите пример и запоминайте. - Иодковский с Крученых о чем-то пошептались и нас попросили почитать стихи. - Каждый читает по одному стихотворению! - предупредил Эдик. Старик внимательно слушал и его взгляд потеплел лишь тогда, когда читал Владимир Головин. Стихотворение "...о голубе, накакавшем на шляпу" Крученых попросил повторить.
   Вечер подходил к концу и тогда Камянов спросил:
   - Как вы сейчас живете, над чем работаете, нужна ли помощь?
   - Хорошо живу... Как и прежде, не печатают... Получаю пенсию шестьдесят рублей. - В это время, величественная и строгая, Нина Савельева прошептала: "Устроил комедию! По-моему, он считает нас за идиотов..." На нее зашикали. Ко мне подошел Иодковский:
   - Выручай, друже... Старика необходимо проводить домой. Возможно, пригласит в квартиру? А там - такое! - с хитрецой в глазах произнес Эдик.
   Народ начал расходиться. Мы оделись и вышли на улицу. Быстро поймали такси. Старика хотели посадить рядом с водителем, но Крученых наотрез отказался. И я подумал: "Видимо, решил, что, кто сидит рядом с водителем, тот и расплачивается. А может, нет денег?" Рядом с водителем сел я. В машине Эдик шепнул Крученых, что я "вхож" в дом Ивнева... Старик скривился, но промолчал. Напротив метро "Калужская" возле продовольственного магазина Эдик попросил тормознуть. Мы забежали в магазин. Взяли колбасы, сыра, кильку в томатном соусе и без... Эдик пошептался с продавщицей и та завернула в газету пару бутылок "Московской".
   - Если старик с нами выпьет, то будет совсем хорошо, - размышлял Эдик. - Там такая коллекция икон - закачаешься!
   За стеклами такси было темно. Ехали, кажется, в сторону Лермонтовской... Остановились возле кирпичного дома. На лифте поднялись на пятый этаж и оказались перед высокой, массивной дверью. Крученых как-то украдкой вытащил связку ключей и начал колдовать над замками. Слегка приоткрыл дверь... Внимательно посмотрел на меня:
   - Если Михаил Александрович надумает "что-нибудь" продать, то покупатель есть...
   Эдик поднял над головами авоську с продуктами и водкой... Слегка наклонился вперед, пытаясь пройти... Но Крученых властно опустил его руку:
   - Уже поздно... В следующий раз... - Шустро повернулся и захлопнул дверь.
   - Ну и гусек! - вздохнул Иодковский. Даже на порог не пустил... - Эдик в растерянности оглянулся и хмыкнул: - Что будем делать с водкою и закуской? Может, поедем ко мне?
   - Никак не могу, завтра срочные дела... - Но "дело" было в другом... Рюрик Александрович мне как-то намекнул, что я стал "злоупотреблять...". Поэтому, хоть и с трудом, но от соблазнительного предложения Эдика я отказался.
   В квартиру Рюрика Александровича я вошел в начале двенадцатого ночи. За круглым столом сидели: черноволосый, смуглый и подтянутый поэт Анатолий Крапильский, рядом, возвышалась дородная и вальяжная жена генерала авиации Вершинина. Во главе стола, перед бокалом сухого вина, Рюрик Ивнев. Саша Волобуев читал стихи:
   Повсюду признак мудрого порядка.
   Сижу в тиши лесного закутка,
   И земляники красная лампадка
   Горит пред ликом белого цветка...
   Я кивнул гостям и сел за стол.
   Когда гости разошлись, за поздним вечерним чаем Рюрик Александрович спросил:
   - Как прошел вечер?
   - На занятие литобъединения приходил Крученых, читал стихи...
   - Ну, и как он тебе? - насторожился Рюрик Александрович.
   - Бедный и несчастный старик... Неухоженный... Живет на пенсию в шестьдесят рублей... - После этих слов Рюрик Александрович едва не пролил чай, захохотал и вскочил:
   - Деточка! Да Крученых едва ли не самый богатый в Москве человек. У него, возможно, самая редкая коллекция икон... Он хоть завтра может выйти на Красную площадь в расшитом золотом камзоле семнадцатого века... Надо же, получает мизерную пенсию... А на кой она ему нужна? Что задумался? - зыркнул он в мою сторону.
   - Провожали мы его с Иодковским... И у дверей Крученых намекнул, мол, если вы надумаете "что-нибудь" продать, то покупатель есть...
   - Пусти козла в огород! - возмутился Рюрик Александрович. - Для таких, как Крученых, у нас никогда и ничего не будет...

XXX

   Во дворах, на мостовых и тротуарах осень подметала последние листья. Над Москвой стояла непогода. В такие дни "Волга" все чаще простаивала у подъезда. Поэт редко выезжал по делам, лишь иногда уезжал в Кутуар на дачу к дальней родственнице, прихрамывающей на одну ногу Новиковой.
   У Рюрика Александровича было несколько сберкнижек. Утром съездили в центр и зашли в сберкассу. Поэт заполнил квиток, но потом оказалось, что нужная сберкнижка осталась дома. Он в сердцах махнул рукой и мы поехали в сторону Белорусского вокзала.
  -- Там не подфартило, в другом месте "накапало..."
   Домой венулись около двух часов дня.
   - Пару часов отдыхаем, деточка, а вечером нас ждет киносценарист Beселовский... Должны же мы, наконец, проведать униженное дитя?.. - И тут до меня дошло: "Пакет с деньгами и Скорокопытов с поджаренным яйцом в зубах"...
   В семь часов на Пушкинской площади купили букет цветов, затем напротив Елисеевского гастронома, и я сбегал в магазин за тортом. Подкатили к высотке на Котельнической набережной. Массивный сталинский зуб, как в народе окрестили эти высотки, вызвал во мне неясное чувство тревоги, и в разговоре я невольно перешел на шепот.
   - Ты что там бормочешь? - сердито обернулся ко мне Рюрик Александрович.
   - Да вот дом больно мрачный, - обронил я.
   - Поэтому я сюда и еду лишь второй раз. - Лифт остановился на девятом этаже. Нажали на звонок и вскоре перед нами открылась обитая красным дерматином тяжелая дверь. Встречала хозяйка - моложавая еврейка с рыжими усиками над верхней губой. Из-за нее, словно воробышек, выглядывал тщедушный с серенькими глазками верткий человечек. Облобызался с Рюриком Александровичем...
   - Виталий Аронович, - протянул он мне сухонькую ручку. Пока шли длинным, в коричневое покрашенным коридором, я заметил на стене лосиные рога, рядом с ними портрет Сталина, далее Молотов и Каганович. Хозяин "поймал" мой взгляд.
   - Не удивляйтесь, молодой человек! От Сталина пострадали многие, в том числе, и евреи... В лагерях исчез мой родственник... Но он выиграл войну и спас нашу нацию от полного уничтожения... И уверяю вас, о нем еще вспомнят...
   "Занятный пророк!" - изумился я.
   Четырехкомнатная квартира, судя по картинам и коврам, была богатой, но неопрятной... Кое-где над плинтусами свисали ободранные обои... "Наверное, кошечка?" - предположил я.
   Длинный стол был накрыт цветастой скатертью. На столе стояли бутылки и закуски. На кожаном диване сидела парочка: лет двадцати пяти рыхлый, рыжеволосый еврейчик, рядом о чем-то щебетало, судя по всему, "униженное дитя...". Это была стройная, хрупкая, быстроглазая девушка с козлиными хвостиками над миниатюрной головкой. На ней было серое платье, белые чулочки, на ногах красные тапочки.
   - Рюрик Александрович, Рюрик Александрович! - кинулась она к поэту и прижалась к груди. Было заметно, что поэт слегка растерялся. Он беззащитно озирался по сторонам и неумело гладил миниатюрную головку. Я присмотрелся: на вид ей было не более пятнадцати... По щекам скатывались редкие слезы... К ней подбежал Виталий Аронович:
   - Сейчас, Фаиночка, сейчас... Мы тебе морсику нальем и все пройдет. - Толстоногая мамаша, как потом оказалось, Мунечка, накапала в рюмочку и поднесла к губам девушки. Та послушно выпила.
   Сели за стол, но настроение было подсоленным... Разливал рыжеволосый еврейчик.
   - Мне сухонького, - попросил Рюрик Александрович... Еврейчик отставил бутылку и протянул мне руку:
   - Яша.
   - Сергей! - ответил я. - Яша выразительно посмотрел на бутылку "Столичной", а потом на меня... Я кивнул.
   Выпили по первой, Яша налил по второй и пересел ближе ко мне.
   - Пробую писать пьесы... В общем, начинающий драматург, - кисло сообщил он.
   - Начинающий стихотворец, - ответил я.
   - Вот и ладушки! - Яша налил по третьей. - Двое начинающих - это кое-что... Сейчас работаю над одной вещью... Дошел до сцены, где герой должен срубить дерево... А как это делается - не знаю. Городской рафинад, - честно признался Яша. - Судя по твоим рукам, ты из рабочих?
   - И даже из крестьян, - поправил я собеседника.
   - И как же рубят деревья?
   - Деревья не только рубят, но и пилят, а потом валят... Мы с братом пятнадцатилетними подростками могли за десять минут свалить столетний дуб.
   - Как это?
   - Отец "под дуб" разводит двуручную пилу, затем точит ее... Берем санки, переезжаем речку Сейм, заходим в дубовый лес, выбираем подходящее дерево и обтаптываем снег... Наклоняемся, примеряемся и... вжик, вжик, вжик... Острая пила, как оса, идет в дуб... Вскоре он падает. Обрубаем ветки, отпиливаем вершину... И теперь, самое главное, правильно уложить его на сани. Это только несведущим и неопытным может показаться, что двум пацанам такое огромное дерево не увезти... Увозили и очень даже просто; главное, угадать в дереве его средину и под нее подсунуть сани... Когда привязанный дуб, как боров, лежит на санях, его только тронь за кончик, он и заколышется... Значит, правильно уложен - посредине. Теперь необходимо сани стронуть с места, а дальше они поплывут, как уточки... по снегу.
   К саням, на поводке, привязана палка. Брат с одной стороны дуба, я - с другой... Тронулись и поехали...
   - Так просто! - удивился начинающий драматург.
   - Просто, когда перед походом в лес откушаешь шматочек сала. А вот на одной картошечке - туговато. Переезжаем через Сейм, а на горке поджидает отец... На горку пацанам не осилить. Между прочим, знаешь, какая разница между женщиной и деревом?
   - Интересно?
   - Дерево сначала пилят, потом валят. Женщину - наоборот...
   - Сцену покупаю! - вдохновенно заявил драматург. - С меня причитается - Мы были так увлечены разговором, что не замечали сидящих рядом... - Может, пересядем на диван и перекинемся в шахматишки? - вопросительно посмотрел на меня Яша. - Туда подкатят столик с выпивкой и закусью.
   Мы пересели на диван. К плечу драматурга, словно котенок, прижалась Фаиночка. Иногда плечики ее вздрагивали, и она начинала поглаживать то левую грудь, то стройные ножки... Яша налил в рюмки:
   - Ну, как говорят славяне, дай Бог не в последний раз!
   - Поддерживаю. - Расставили шахматы. Время потекло быстро и незаметно. Вскоре я уловил загадочную фразу: "Нет, Миша, не продавай... С деньгами всякое может случиться..." При этом я даже не заметил, когда от нас отошла Фаиночка... И вдруг сбоку раздался звонкий голос: "Спектакль начинается! - завопили в щелях тараканы, когда по сцене огромными сапожищами протопал Собакевич..." Фаиночка появилась внезапно... голенькая! На шее голубой бантик, в левой руке одна из принесенных нами роз. В правой, на газетной вырезке, небольшой портрет незнакомого мне мужчины... Фаиночка дурашливо улыбалась:
   - Хочу Скорокопытова! - заявила она. - Хочу Скорокопытова! - Упала на колени и уткнулась лицом в Яшину ширинку. Драматург взглянул на меня и густо покраснел. "Ладная фигурка" - отметил я. Подбежала растерянная мамаша:
   - Успокойся, деточка! Успокойся! - Моргнула Яше и они под руки увели Фаиночку в соседнюю комнату.
   Рюрик Александрович, судя по всему, ничего даже не заметил. Они с Веселовским вышли из-за стола. Виталий Аронович провожал нас до лифта. По дороге он опять обронил фразу: "Не торопись, Миша!" Подобным образом к Ивневу мог обращаться только хорошо его знавший человек.
  
   У меня были свои дела и я несколько дней не заходил к Рюрику Александровичу. Поздним вечером открыл дверь и вошел в квартиру, навстречу появился Ивнев:
   - А я только-только проводил гостей. Были Веселовский с нотариусом и эксперт из Гохрана... Любовались СКАРАБЕЕМ и произвели оценочную стоимость... Пришли к выводу, что лучше всего передать камушек в Рязанский Краеведческий Музей... Скоро начнем оформлять документы. Пусть Музей и Рязанское отделение Союза Писателей решают: кому и по скольку из наследников Есенина отстегивать...

XXX

   С Ларисой мы встречались то в Доме литераторов, то в Доме журналистов. Иногда ходили в кино. По обоюдному согласию, отношения складывались без особых претензий на верность. Иногда ночевали у Рюрика Александровича. Но чаще у нее, невдалеке от Пресни, в Шмидтовском переулке. Вместе со слепой матерью и полковником запаса отцом жила в двухкомнатной квартире. Полковник был благородным человеком и за женой ухаживал, как за малым дитем. И можно было только с теплотой в сердце наблюдать за его постирушками. Обо мне он с офицерской прямотой заявил: "Пусть лучше остается ночевать у нас, чем вы будете крутить любовь в подворотнях".
   Как-то я ехал от Ларисы во втором часу ночи... Назвал адрес... "А, это дом, в котором живут пидоры-литераторы!" - бесхитростно заявил толстогубый парень. Я, как сидел справа, так и врезал с левой по его прыщавой морде... Машина резко вильнула и "поцеловала" фонарный столб. Парень захныкал: "Жена... двое детей... Как я буду ремонтировать?" Тут и ежу было ясно, что основная часть вины моя.
   - Не бойся, расплачусь! - При этих словах я вытащил паспорт и протянул водителю. Записал его телефон. - Завтра созвонимся и увидимся... - Я был навеселе... В милицию попадать не хотелось... И не успели подъехать гаишники, как я нырнул за кусты Петровского парка.
   Вошел в квартиру. Рюрик Александрович еще не спал и я откровенно рассказал о случившемся.
   - Не попал в милицию, и на том хорошо. И правильно поступил, что отдал паспорт... Ему спокойнее. Завтра поедем и расплатимся за причиненный ущерб. - Рюрик Александрович стоял у круглого стола и в какой-то растерянности прикуривал очередную сигарету. Но, видимо, не мое печальное сообщение его беспокоило... - Сегодня был у меня твой протеже поэт Юрий Денисов... Он что - гомик?! ­- От неожиданности я присел на диван.
   - Да что случилось, Рюрик Александрович?
   - После обеда заходит Юрко Денисов с каким-то толстозадым Васей... Не успели раздеться, как целуются, милуются... Сразу направились в ванную... Я случайно туда заглянул... Стоят буквой "Ге", как кузнечики друг на друге...
   - Не знал... То-то Юрко любит почесать язык на эту скабрезную тему...
   - Кто чем озабочен, тот о том и поет, - махнул рукой Рюрик Александрович.
   На следующий день я созвонился с потерпевшим, и мы поехали в Карачарово, на автобазу. Ущерб оценили в 650 руб. Рюрик Александрович, не торгуясь, выложил деньги.
   В последние дни к мэтру стал захаживать плотный и лысый фотограф Александр Михайлович Зелонджев. Цель была одна: любым способом вырвать очередной автограф... Он подбирал любые, исписанные поэтом, бумажки. "Для истории все пригодится!" - без стеснения заявлял он. Дело, конечно, благородное... Только делалось все это как-то хамовато... Рюрик Александрович, видимо, рассказал Зелонджеву о нашей поездке в Карачарово... И до меня донеслось:
   "Да, он же тебя разорит!" - Как я понял, камушек летел в мол огород.
   - Не разорит! Для меня - это мелочи... Лишь бы в крупную историю не вляпался... А это - тема для стихов... Это даже хорошо...
   Из кабинета вышел раскрасневшийся Зелонджев, ласково взглянул мне в глаза:
   - Как жизнь? Пишется?
   - Пишется... аж кровать колышется, - грубо ответил я.

XXX

   Стояло теплое солнечное утро. Я сбегал в магазин и купил: киевские котлеты, сыр, масло, кефир, ряженку и простоквашу, которую особенно любил мэтр. Пожарил котлеты... Рюрик Александрович с трудом осилил бутерброд с сыром и маслом. Потом пили цейлонский чай с лимоном.
   - Сегодня, деточка, едем в "Молодую гвардию". - На Сущевке мы оказались лишь во второй половине дня. Поднялись на четвертый этаж. Зашли в редакцию прозы. О приезде известного поэта, видимо, уже знали. Навстречу вышла статная, слегка поседевшая дама. Поздоровались, Рюрик Александрович представил меня. Внимательно посмотрела мне в глаза. Поэт и дама отошли в сторону и присели на казенных стульях. До меня доходили редкие слова:
   - ... даю почитать известным и авторитетным людям... Постепенно создается общественное мнение. Авось и протолкнем... Он не проболтается? - кивнула в мою сторону.
   - Не беспокойтесь! Свой парень. Проверен... - Дама сходила в соседнюю комнату и вернулась с увесистой папкой. Портфеля у нас не было. Протянула папку.
   - Даю максимум на два-три дня! И Христом Богом прошу - не потеряйте! - На том и расстались. В машине Ивнев мне сказал, что под большую ответственность нам дали почитать "Собачье Сердце" Булгакова.
   - С моими глазами, деточка, мне эту рукопись не одолеть и за неделю. Прочтешь и перескажешь. - Мы вернулись домой, наскоро перекусили и я склонился над рукописью... За чтением выкурил полторы пачки "Явы". К утру рукопись была прочитана. Под впечатлением от прочитанного я с полчаса сидел, как в столбняке. Рукопись потрясла неожиданными столкновениями, характерами и злейшей сатирой на происходящее... Проснулся Ивнев, мы попили чайку и я, в меру способностей, начал пересказывать содержание произведения. Некоторые страницы перечитывал вслух. В этот день мы никого не принимали.

XXX

   Воскресным днем Рюрик Александрович заявил:
   - Будем готовиться к поездке в Рязань... - Я давно мечтал побывать на родине великого поэта и это решение меня обрадовало.
   - А что нам готовиться? - легкомысленно спросил я. - Машина на ходу, сели и поехали...
   - Не скажи, - задумался Ивнев. - Виталий Аронович Веселовский несколько раз пытался по телефону связаться с Рязанским Краеведческим Музеем и переговорить о передаче им СКАРАБЕЯ. Но вразумительного ответа так и не получил... Beселовский серьезно приболел и этот хомут придется тащить мне.
   Из Москвы выехали в восемь утра... В начале двенадцатого подъехали к Музею...
   - Деточка, я не хочу, чтоб ты был замешан в эти весьма щекотливые дела... Поэтому сделаем так: проводишь меня внутрь Музея, а затем вернешься в машину. - Так и поступили. Встречала нас пожилая сухонькая женщина:
   - Рюрик Александрович! Дорогой! - распростерла она крылышки рук... - Даже перестали надеяться, что вы приедете... И вот... Какой подарок!
   Я извинился перед хранительницей древностей и вернулся к машине, Ивнев вышел минут через сорок. Провожала его все та же старушка.
   Он вежливо распрощался с дамочкою и взял меня под руку:
   - Перекурим, деточка! - Мы не спеша пошли вдоль тротуара. - Камушек готовы взять, - заявил он. - А вот с деньгами весьма и весьма туговато... Не решат сразу, потом не дождешься... Я маленько устал... Поэтому едем в гостиницу, отдохнем, а после решим, как поступить.
   В центре города, в гостинице, нам без проблем дали ключи от просторного двухместного номера. Зашли, осмотрелись, перекурили. Я попытался открыть окно, но Рюрик Александрович не разрешил:
   - Не надо... Меньше клопов будет. - Я, загодя, прихватил из дому кипятильник, хлеб, чай, печенье и батон краковской колбасы. Поэт видел, как я все это выкладывал на стол.
   - А сыра не додумался взять?
   - Никаких проблем... Сейчас сбегаю в магазин и принесу. - Я купил сыр и пригласил в номер Василия Ивановича. Чаевничали втроем. Шофер нехотя поклевал колбасы и решительно поднялся:
   - Как бы "не раздели" рязанские умельцы? - Поднялся и ушел к машине. Отдохнуть нам не дали. Вскоре раздался телефонный звонок. Я поднял трубку:
   - Звонят из Рязанской писательской организации, - повернулся я к Ивневу. Он взял трубку и с кем-то начал беседовать:
   - Перезвоните через полчаса и мы окончательно решим, - ответил он незримому собеседнику. - Поэты и писатели напрашиваются в гости, - посмотрел он на меня. - Как быть?
   - А почему к себе не приглашают?
   - Вот, придут, и спросишь!
   - Ну, коль, такой вариант, - задумался я. - Предлагаю провести "встречу" не за ресторанным столиком, а в этом просторном номере.
   - Как ты себе это представляешь?
   - Схожу в ресторан и договорюсь с официантом, чтоб в условленное время принесли выпивку и закусь...
   - Только одна закавыка, деточка! Ивнев нахмурился. - Я сюда приехал в первый и, возможно, в последний раз... Нас должны запомнить с лучшей стороны... А на Руси, как это делается? - рассуждал он как бы сам с собою. - Весь удар падет на тебя. - Я недоуменно посмотрел в глаза Рюрику Александровичу. А он продолжал: - На Руси встреча ценится по количеству выпитого и съеденного... Я не люблю, когда за столом много болтают, тем более, незнакомые люди. Твоя задача, деточка, накачать их до положения риз... Именно это они лучше всего и запомнят... Главное, не пади сам...
   - Будь сделано, Рюрик Александрович! - В дверь постучали и в номер вошли трое: молодой, худой и длинный; с мясистым лицом пожилой толстяк; в заношенном сером костюме рыжепатлый детина... Как потом оказалось, толстяк - прозаик, напарники - поэты. Поздоровались, познакомились и гости были приглашены за стол, а я спустился в ресторан. Обслуживал нас молодой и проворный малый. Я рассказал ему о количестве писателей и даже, как выглядят...
   - Двое - постоянные клиенты, мои должники, - заявил официант. - Толстяка не знаю...
   Когда мы с официантом вошли в номер, там протекала неторопливая беседа.
   - И, как же Есенин?- о чем-то допытывался у Рюрика Александровича рыжепатлый.
   - Она, как известно, была на несколько лет старше Есенина. Но Сережа ее любил... Особенно в первое время очень даже любил, - уловил я последнюю фразу Ивнева. Гости взглянули на официанта и над столом повис топор молчания. Официант с милостивой улыбкой расставил на столе бутылки и закусь. Уходя, он внимательно посмотрел на рязанских поэтов и выразительно почесал у себя за ухом... Я все это заметил, но намек не понял... Поэты оживленно и дружно взялись за горлышки бутылок. Первым рюмку поднял прозаик:
   - Мы рады приезду в наш город истинного друга Сергея Есенина! - он посмотрел на Ивнева и продолжал: - И надеемся, что вы посетите нашу писательскую организацию и расскажете о корифеях русской литературы...
   Рюрик Александрович допил фужер сухого вина и был явно в ударе. По просьбе гостей он коротко рассказал о себе, о знакомстве с Есениным, о Блоке и Городецком и зачем-то о Распутине.
   - Старца видел один-единственный раз во дворце балерины Матильды Кшесинской. Это было после того, как его пырнули ножом... Я был приглашен на вечеринку... Захожу, а у меня под мышкой черная, тоненькая папочка... Из-за стола встает высокий, жилистый, в красной косоворотке патлатый мужик... с огненными глазами. Взгляд острый, насквозь пробивает... Аж дрожь по телу... Подходит, выхватывает папочку и гнет пополам... "Ножичек ищет", - подумал я.
   - Рюрик Александрович, а это правда, что он обладал необыкновенной мужской силой? Ведь столько женщин? Попробуй обслужи, - с ехидцей спросил "серый костюм".
   - Правда... Но все дело в том, что Распутин болел сухостоем и мог ублажить нескольких женщин.
   Рязанские поэты довольно въедливо расспрашивали, почему так быстро распался орден имажинистов?
   - Так было угодно Времени, - ответил Рюрик Александрович.
   Ивнев попросил поэтов почитать. Они, по очереди, прочли по нескольку стихотворений, но фурора не произвели... Постепенно литературный разговор переходил в обыкновенное пьяное застолье... Рюрик Александрович сослался на усталость и вышел во вторую комнату.
   Попойка закончилась в первом часу ночи... Прозаик и "рыжепатлый", спотыкаясь и придерживая стенку, уходили на своих двоих... Я сходил за шофером и "серый костюм" мы под руки подтащили к машине. В темноте долго плутали, но все же гостей развезли по домам.
   Утром я подробно рассказал Ивневу, как развозили "гостей". Он самодовольно похохатывал и потирал руками... Судя по всему, встречей остался доволен.
   - А теперь завтракаем и в Константиново! - решительно заявил он.
   От Рязани до Константинова около семидесяти километров. Шоссе, далее - пойма реки Вожи, поля, березовые перелески... К почерневшему, невзрачному рубленому домику, в котором родился великий поэт, мы подъехали в двенадцатом часу дня. За низким заборчиком увидели младшую сестру Есенина, Александру Александровну. Среднего роста, сухощавая, с прямыми слегка выгоревшими волосами, она мало чем отличалась от деревенских женщин. С Рюриком Александровичем поздоровалась довольно сухо... Сразу повела нас в дом. Залапанная дверь, деревянный пол, деревянные потолки; в углу стол под белой скатертью, на нем - керосиновая лампа, цветы, выше - иконки... Обычное деревенское жилище... Мы постояли, помолчали и словно перед кем-то и в чем-то виноватые вышли на улицу... И все время молча: ни вопросов, ни ответов... Я невольно замечал несколько настороженный взгляд женщины в сторону Ивнева... "Какая кошка между ними пробежала?" - для меня так и осталось загадкой. Александра Александровна повела нас на огород. Вокруг буйствовала зелень, над которой возвышались редкие подсолнухи. Сестра Есенина махнула рукой в сторону почерневшей баньки...
   Я вырос в деревне и для меня все это не являлось экзотикой. Я лишь подспудно догадывался, что главная ценность здесь не в доме с банькой... Главное - это Земля, "где пупок резан", воздух, который впервые вдохнул великий поэт, и Ока, в которой он искупался...
   Доверительный диалог между сестрой Есенина и Ивневым так и не состоялся. Они конечно же ранее были знакомы. "Сухая встреча" и не менее прохладное расставание озадачили меня.
   Когда за нами захлопнулась калитка, мы подошли и довольно внимательно осмотрели обшарпанную церковь, затем спустились к Оке... Я посидел в одной из привязанных лодок... Поднялись на бугор и молча перекурили... Вернулись, сели в машину, Ивнев был явно не в духе... Почти всё время до Москвы молчал... "А ведь на обратной дороге собирались заехать в Рязанское отделение Союза писателей?" - размышлял я. Грустная поездка!

XXX

   Вечером с Ларисой зашли в дорогую нашим сердцам шашлычную на Красной Пресне. Заказали зелени, по шашлыку и бутылку портвейна "777". Выпили, закусили... За соседним столиком сидела необычная пара: пожилой, плотный и лысый товарищ, рядом -смазливая девушка. Она поглядывала по сторонам и в то же время что-то шептала соседу... Наши взгляды перекрестились, но белокурую бестию это не смутило... Вскоре мы услышали:
   - Да... пошел ты, скупердяй! - После этих слов девица вскочила и подошла к нашему столику. - Разреши прикурить, подруга! - обратилась она к Ларисе.
   - Проси разрешения не у меня, а у этого молодого человека, - кивнула она в мою сторону.
   - Уверена, что скоро он будет готов дать мне не только прикурить, - заявила слегка заплетающимся языком обнаглевшая красотка. Я чиркнул зажигалкой, она наклонилась, прикурила и протянула руку: - Лизка! Работаю в парикмахерской... Точнее, работала, сегодня уволили...
   - Что так?
   - А так... Зашел пацан и попросил подстричь его под "Полечку". Я старалась... А он не только "изучал" зеркало, но и поглаживал мою коленку... Когда поглаживают - это приятно...
   - Мы заметили, - согласилась Лариса...
   - Клиент не состоялся! Не только старый, но и скупой... А пацаненок осмелел... Я забылась и сделала полубокс... Паренек глянул в зеркало и остервенел! Сразу к заведующей... Как потом оказалось, сынок большого начальника. Вот мне и предложили отдохнуть... Но жить-то надо... Так что обмоем мое свободное путешествие. - После этих слов Лизка вскочила и вернулась с заплетенной бутылью "Кабэрне". - Не допьем, так с собой заберем... Могу спорить на теплоход "Туапсе", что вы сейчас гадаете, где бы переночевать?
   - А ты - умница! - похвалила её Лариса. Вскоре с бутылью "Кабэрне" в авоське мы оказались на Фрунзенской набережной... Я сунул таксисту трешку, и мы дружно вошли в подъезд, а затем в четырехкомнатную квартиру.
   - Не кисло живешь! - оглядел я хоромы. На стенах картины, над широкой кроватью, на ковре - охотничье ружье... В холодильнике у Лизки оказалась не только закуска, но и водка... Выпили изрядно. Утром втроем проснулись в одной постели...
   - А ты - ничего! - подбодрила меня Лизка. - Эх, раньше бы! - загадочно заявила она.
   За чаем, а точнее, за остатками "Кабэрне" Лариса осторожно спросила:
   - Богато живешь, девонька?
   - Представьте себе: жила-была в Пензе любопытная девочка... Плюс две младшие сестренки... Мать работает санитаркой в больнице... Папаша физруком в школе... Я выступала в школьной самодеятельности. Захотелось стать актрисой, приехала в Москву. Провалилась... И решила во что бы то ни стало зацепиться в столице... У трех вокзалов, в ресторане, мыла посуду... Ночевала у сердобольных подружек... Там же, в ресторане познакомили с ухоженным дядечкой... Сели за стол... Он пьет и я пью, он пьет и я пью... Он закосел, а я трезвая... Не берет водочка... Он это заметил.
   - Я, - говорит, - многих медсестричек видел, но такую крепкую не встречал... - Пододвинулся поближе и прижал к себе... Расспросил... - Выходи за меня замуж, - предлагает. - Я - отставной генерал.
   - А как же дети? - спрашиваю.
  -- Не твоя забота... Они обеспечены...
   - Расписались... Он был тяжело болен и через семь месяцев умер... Пришли наследники. Я торговаться не стала... Что просили, то и отдала: машину, дачу, сберкнижки... А вот квартирка, - Лизка хохотнула и развела руками, - досталась мне... Содержать только трудновато... Но на примете есть "женишок...", - и не стесняясь Ларисы, прижалась ко мне... Я положил ладонь туда, где должны быть ребрышки.
   - Ты что, совсем без костей?
   - Могу крутить "колесо" хоть в ту, хоть в эту сторону, - серьезно заявила вдова, закинула назад головку, согнулась и руками легко коснулась пола.

XXX

   С отросшими за весну волосами чуть ли не до плеч старший лейтенант Степан Рябцов дежурил на правительственном Ленинградском шоссе и наблюдал не только за проносящимися машинами, но и за воронами, которые совершали эротический танец над соседним лесом. "Никак опять над жмуриком пируют?"- подумал он. В это время совершенно незаметно подъехала и рядом с ним застыла длинная серебристая машина.
   "Что за наваждение! Откуда? Как и когда?!" - задавал сам себе вопросы Рябцов. Тонированное стекло в дверце машины поползло вниз и перед ним возникло смазливое личико с редкими веснушками под глазами.
   - Мы вас приветствуем, товарищ старший лейтенант! И сообщаем, что скоро вы получите повышение по службе... Ждут вас и другие неожиданные, но приятные новости. - Рябцов внимательно посмотрел на знакомую девицу в ситцевом платьице в горошек и хотел потребовать документы, но в последний момент неведомо почему передумал и склонился над машиной. Рядом с девицей сидел знакомый гражданин с лицом Керенского... На заднем сиденье вальяжно расположился... Сергей Есенин. "Что за малина с хреном?! - ущипнул себя за ухо Рябцов. - Вроде бы в двадцать пятом погиб?!" И не успел Рябцов осмыслить наваждение, как машина скрылась с глаз. "Ну и наглость! Нет, уж!" Рябцов вытащил планшет и тут же сочинил депешу:
  
  
   "СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. НАЧАЛЬНИКУ КЛИНСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГИБДД ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДОРОГИ ТОВ. АБАКУМОВУ: Только что возле меня остановилась длинная серебристая машина с девицей за рулем. В машине находились имажинисты Рюрик Ивнев и Сергей Есенин. На мое требование - предъявить документы - машина скрылась. Поэтому, дабы не повадно было другим поэтам без предъявления документов рыскать по дорогам, предлагаю подобных литераторов арестовывать на месте. Настоящим довожу до вашего сведения, что в следующий раз при подобной ситуации буду открывать огонь на поражение. 20 июня 2001 г. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ СТЕПАН РЯБЦОВ".
  
   Рябцов вручил депешу проезжавшему на мотоцикле в сторону Клина напарнику и опять стал наблюдать за машинами и горланящими в небе воронами: "Пернатых извращенок становится меньше, - констатировал он. - Наверное напировались..." И остановил очередную машину. Через два часа, когда Рябцов потрошил седьмого пораженца кошелька, из проезжавших "Жигулей" ГИБДД ему протянули пакет. Старший лейтенант разорвал его и углубился в чтение:
  
   "СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ. ПРОЧЕСТЬ И СЖЕЧЬ. СТАРШЕМУ ЛЕЙТЕНАНТУ РЯБЦОВУ. Поэты - вредный и склочный народ. Все они тунеядцы и кляузники. Но их выгоднее прикармливать, чем наказывать. Настоящим ПРИКАЗЫВАЮ: всех, проезжающих по правительственной трассе поэтов бесплатно поить в пивных и кормить в харчевнях. Наиболее настырным графоманам представлять "бесплатных кружевниц". 20 июня 2000 г. НАЧАЛЬНИК КЛИНСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГИБДД ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДОРОГИ ПОЛКОВНИК АБАКУМОВ". Р.С. В следующий раз не забывайте в депешах указывать мое звание.
  
   Когда Рябцов прочел слово "кружевниц", перед ним невольно возник образ трепетной и страстной Маруси. Вчера они были приглашены в гости к новому русскому бандиту Станиславу Овечкину. У Стасика была биография наиболее уважаемого современного человека. Вырос в Подмосковье. Подростком пас колхозных овец и телят... После десятилетки сорвался в Москву. Подметал на рынках и там же познакомился с рэкетирами. Путем честного грабежа скопил первые деньги... Съездил в Польшу и вернулся с сорока кило колготок... Продал... И пошло, поехало...
   Сейчас у Станислава Макаровича Овечкина в Москве и под Москвой несколько магазинов и офисов. Он - депутат Городской Думы. Его гости и собутыльники такие же, как он, бизнесмены. Когда Степан с Марусей пришли к Стасику, в его трехэтажный особняк, там уже вовсю тусовались сливки общества...
   В бассейне плескалась голая брюнетка... Перед собой она толкала деревянную тарелку с шампанским. Желающие посмотреть на нее поближе в смокингах прыгали в воду, выпивали фужер и лобызали известную певицу... Жены "целовальщиков" от негодования морщились. "Знал бы ты, падло, в чью постель я завтра прыгну!" - прошипела одна из оскорбленных дамочек. Шеи и плечи новорусских жен блестели золотом и брильянтами. Когда начали танцевать, от украшений в глазах рябило. Скромно одетые, Рябцов и Маруся в этом жарптичнике выглядели, как белые вороны. И Маруся не выдержала... Нечленораздельно выпалила "ку-р-р-вы!", решительно сдернула с себя платьице и в костюме Евы начала отплясывать чечетку. Степан знал, что она умеет танцевать, но так!.. Народ захлопал глазами, мужчины от восторга обалдели... Раздались громкие аплодисменты... Маруся натанцевалась и бросилась в бассейн... Следом сиганул депутат по социальным вопросам... Когда Маруся выпорхнула из бассейна, на руке ее блестели часы "Роллекс".

XXX

   После физзарядки и вареников с вишнями /из прошлогоднего запаса/ я стоял на веранде Бобловского дома и с тоской взирал на русские просторы. Вчера Александр Иванович опять "накушались", психоз был наиболее свирепым... Он, словно пес, с матерщиной кидался на мать и сестру... Но через час "навампирился" и лег спать.
   На дороге показалась серебристая машина и, хотя ворота были закрытыми, она неведомым образом через минуту оказалась перед нашей верандой. Из машины вышли Сергей Есенин и Рюрик Ивнев.
   Рюрик Александрович был в любимом белом хлопчатобумажном, слегка помятом костюме. В руках - соломенная шляпа. В легком сиреневом костюме, под шапкой непокорных кудрей, чисто выбритый, Есенин протянул мягкую ладонь:
   - Здравствуйте, Сергей Михайлович! - Взглянул в глаза, огляделся по сторонам... Я стоял в некоторой растерянности и, не зная, что делать, задал дежурный вопрос:
   - Как доехали? - И тут Есенина словно подбросило...
   - Кровососы! На каждой станции, на каждом перекрестке шмонали и требовали мзду... Но самое любопытное, от Омска в сторону Москвы идут не только эшелоны с лесом и рудой, но и нефтегазопроводы... И все на Запад, на Запад...
   - Сережа, мы же договорились, что о политике - ни слова! - с укоризной посмотрел на Есенина Ивнев. - Давайте лучше о чае подумаем?
   - И о родниковой водичке, - напомнил Есенин.
   - Родниковая у нас рядом, так что без проблем... - В это время к нам подошла Лариса и протянула мне веточку сирени. - Может, вас проводить? - предложил я.
   - Сами найдем! - махнул рукой Есенин. Под вишней, на столе, стояли пластмассовые трехлитровые бидончики. Лариса и Есенин взяли по одному, и отправились за водой.
   Из дома с катушкой провода вышла Полина Евдокимовна, поставила на стол электрический чайник, затем печенье, варенье...
   - Что еще?
   - Придут и разберемся, - ответил я.
   Первым к столу подошел Есенин, с укоризной посмотрел на провод и чайник:
   - Вокруг столько вишневых дров! - взмахнул он рукой, а мы...
   - Под дровишки у нас чайника пока нет, Сергей Александрович.
   - На нет и суда нет... Главное, водичка хороша! Благость! - Вскоре закипел чайник, и мы расселись за столом. Внезапно к нам подошла черная, рослая, короткохвостая соседская сучка Линда. Она внимательно обнюхала нас и легла у ног Есенина. Поэт ласково потрепал ее по загривку.
   - Скучно тебе сегодня? Родственники поразъехались... Даже мячик некому подать...
   "Совсем наоборот... - Линда подняла голову и внимательно посмотрела на Есенина. - Наконец-то отдохну... Надоели!"
   - Чем же они тебе не угодили?
   "Приезжают и каждый норовит сунуть в пасть кто шоколадку, кто коржик... Недавно одна девчонка предложила селедочный хвост..."
   - Да, - задумался Есенин. - Совать собаке селедочный хвост - это совсем нехорошо. Но ведь не обижают?"
   "Не обижают, но упрекают, что нет щенят... Но я же не виновата, что до сих пор не встретила истинного джентльмена вроде вашего Джима... Кстати, как он? Какова его судьба?" - Есенин погладил Линду по седеющей голове и прикрыл глаза.
   - У Джима завидная собачья судьба. Качалов боготворил пса и знакомил только с породистыми суками. И сейчас по Москве разгуливают десятки рослых наследников Джима.
   "А потом?.. Что дальше?" - Глаза Линды настороженно блеснули под заходящим солнцем.
   - Джим покинул Землю седеющим стариком и сейчас в Созвездии Гончих Псов ухаживает за болонкой Клеопатры, быстроногой Ози...
   Линда лизнула руку Есенина, напряглась... Над загривком вздыбилась густая шерсть... Грозно залаяла и бросилась в сторону родного забора. С косой на плече во двор к соседям входил Анатолий Егорович.
   - Чего она всполошилась? - тревожно взглянул на меня Есенин.
   - Загадка для нас и для всех окружающих... Живет в нашей деревеньке местный "Плюшкин", - кивнул я в сторону Анатолия Егоровича. - Вроде нормальный мужик, но с раннего утра шастает вокруг да около... И подбирает все, что плохо лежит... И одному Богу известно, за что невзлюбила его Линда? Он заходит к соседям не менее трех-четырех раз в день. То воды из колодца принесет, то траву в саду скосит... И каждый раз Линда его нещадно облаивает. "А что я могу с ней поделать! - не особенно сердито возмущается милая и щедрая старушка-соседка... Не любит она его - вот и все!"

XXX

   С Анатолием Егоровичем столкнулся утром. Я находился на веранде, а он со стороны огорода вошел в наш сад. Под грушевкой стояла коса. Анатолий Егорович взял в руки косье, ногтем потрогал лезвие:
   - Туповата, пора отбивать?! - с надеждой посмотрел на меня. - Вот, все говорят, что я вор! А я третий день хожу мимо этой косы и не тронул...
   - На скамейке лежит серп, Анатолий Егорович! - указал я пальцем на источенный колхозных времен раритет. - Спасибо, что остается на месте...
   - Помощь нужна?
   - Помощь не нужна, Анатолий Егорович, а вот просьба есть!
   - Какая?
   - Чтоб вы ни-ко-г-да! Ни зимой, ни летом не заходили больше на наш участок. - Анатолий Егорович нахмурился и, ни слова не говоря, вышел за калитку. "Обидел! Оскорбил мужика! - кольнуло в груди..." Но подумал и решил, что по-другому поступить с бывшим колхозным пастухом не получалось...
   В Москве я планировал: как только переедем в Боблово, и в доме, и на участке предстоит работенка.... Сразу придется искать мастеровитого мужика. Поэтому я даже обрадовался, когда к нашей машине, груженной домашним скарбом, подошел плотный, жилистый, с дубленым загаром пожилой труженик. "Лет шестьдесят... и глаза добрые", - отметил я. Мужик представился, дыхнул самогонным перегаром и предложил помощь. Выбора не было... Пришлось согласиться. Анатолий Егорович помогал перетаскивать чемоданы и другую рухлядь, но вскоре поостыл, потребовал "стакашку", хлопнул, закусил рукавом и был таков. Надвигалась ночь. Женщины устали таскать.
   - Да кто здесь чего тронет? - глядяя на дочь,решительно заявила Полина Евдокимовна. - Остальное утром перетаскаем. -Утром во дворе не оказалось самого приметного: дубового бочонка для вина. Его мне от чистого сердца в день рождения подарили милейшие Тамара и Леонид Вьюнники. Было жаль не только подарка... Угнетало другое: только приехали и сразу оскорбили... За что?!
   - Небось местные ребятишки утащили? - высказала догадку Галина Ивановна... - Родители наверняка заставят их принести бочонок обратно. - Подарок "несут" до сих пор... Утром жена пошла к колодцу за водой. Вскоре вернулась.
   - Оказывается к колодцу ходят каждый со своей веревкой.., - сообщила она новость... Я долго мотал башкой и никак и не мог уразуметь: "Как это?... В жизни такого не бывало?!" Галочка сходила за водой и по рассеянности забыла веревку у колодца... Ее тут же унесли... Казалось бы, мелочь... Но это вторая неприятная зарубка...
   Я вырос в деревне и хорошо знаю, что такое колхозный двор и, особенно, колхозный свинарник... В "нашей" хате на полу, возле старых диванов, по углам валялась пустая посуда, рваная одежда и обувь... Вдоль стены разбросан инструмент... Возле печного поддувала пахло горелым и чернела горка золы... Перед нами был свинарник в квадрате... За хатой - ни одной дорожки... Колдобины, рытвины, канавы... "Как здесь жили люди?" - недоумевал я. И в то же время рядом расцветал прекрасный сад: яблони, сливы, вишни, вдоль забора зеленела смородина.
   Нужны были крепкие рабочие руки. И тут подошел Анатолий Егорович.
   - Вот, необходимо вывезти на свалку, - указал я на кучу тряпья, стеклотары, рваных ботинок, ржавых банок и побитых ведер. Возле пристроек и под вишнями валялись лохматые куски рубероида... Труженик села на все это посмотрел и вынес вердикт:
   - Двести пятьдесят! Но сначала рубликов пятьдесят - авансец! - Я дал "авансец" и вскоре с тележкой во дворе появился Анатолий Егорович, рядом с ним, с бледныым лицом, высокий и сутлый,бывший стеклодув, пенсионер Николай. Мужики трудились добросовестно и, казалось бы, все вывезли. Но под другой вишней я обнаружил еще одну горку рубероида, не более, чем на одну ходку... Мелочь... Указал на нее "подрядчику":
   - Придется накидывать на бутылку! - безапелляционно заявил Анатолий Егорович. Николай смутился... Он молча собрал рубероид и один отвез его в овраг...
   Возле хаты догнивала покосившаяся пристройка. Но выбора не было, пришлось кланяться Анатолию Егоровичу. Он оценивающе осмотрел оседающие бревна и гнилые стропила:
   - Тысяча пятьсот! - заломил пастух. Он решил, что имеет дело с полным вахлаком... Но я ему элементарно объяснил, что эта работа более восьмисот не стоит. Улыбнулся и согласился.
   - Только одно пожелание, - обратился я к "подрядчику". - Такую работу безопаснее выполнять вдвоем...
   - Справлюсь один! - твердо заявил Анатолий Егорович. Работал он усердно... Несколько раз отлучался "попить кваску".
   - Поосторожней! - порой не к месту вмешивался я.
   - Не учи ученого, - сплюнул под ноги Анатолий Егорович. В это время подгнившее стропило хрустнуло и поехало вниз. Он заметил и пытался отскочить... Но стропило все же достало его по ребрам... Минут пять Анатолий Егорович лежал бледный и тяжело дышал... Пошевелил пальцами, молча поднялся, подумал и решил: - На сегодня достаточно! - и поковылял в сторону калитки. Я поглядел ему вслед и мне стало жаль мужика: "Жадность и самогонка! - главная причина случившегося... Тем более, один? Как можно?"
   После бродил по деревеньке и по пьяни хвастал, как быстро и много заработал...

XXX

   Мои тягостные раздумья о "милом косаре" прервал Рюрик Ивнев:
   - Спасибо твоим соседям! Подсказали кратчайшую дорогу к роднику. Как они? - кивнул он в сторону забора.
   - Соседи - милые и приветливые люди. Как только мы переехали, предложили картошки, морковки, а потом и цветы стали через забор подавать... Семью возглавляет седая, восьмидесятилетняя старушка. У нее две дочери... У дочерей дети и внуки... Мужья дочерей серьезные люди. У каждого машина... Во дворе вдоль забора черными амбразурами дверей друг на друга смотрят два бетонных гаража... И все бы хорошо, но... по воскресеньям к ним приезжают не только дети и внуки... На иномарках подкатывают друзья и подружки. И не зря говорят: "На чужой роток не накинешь платок..." Гости иногда забывают, что они "на природе" и включают музыку. А на чистом воздухе прекрасная слышимость... Однажды я слушал, слушал и надоело... Мы попросили выключить приемник... Но сегодня выключили, а на завтра забыли... И опять "джазуют" во дворе. Пришлось искать другое, более кардинальное решение.
   - И что ты нашел?- поинтересовалась Лариса.
   - Кое-что вспомнил... У моей жены есть подруга - кареокая цыганистая красавица Марина Кондракова. Маринке из Египта привезли презент: кассету с записями арабских песен Оне... Марина сначала с наслаждением слушала арабские песни, но постепенно охладела. Передарила кассету мне. Песни Оне мне нравятся до сих пор. Особенно хорошо "они слушаются на природе...". Я проверил: если на полную мощность включить приемник с записями Оне, то воробьи замертво падают с крыш... Не понравились песни и подросткам... Они включают Пугачиху, я врубаю Оне... Две-три минутки послушаем друг друга, и... наступает тишина.
   - Лихо вы решили "песенный вопрос", - подытожил Есенин.
   - Не лихо, а хамовато... Но что поделаешь, дружим... Недавно соседи мотопилой спилили у нас куст засохших слив... Молодцы, ребята!
   ...В небе просыпались первые крупные Звезды. Над малиновым кустом вспорхнула и скрылась за деревьями трясогузка. Гости поднялись из-за стола. Есенин взял меня под руку:
   - Прогуляемся? - Мы направились в глубину дикорастущего сада. - Просторно у вас здесь? - Есенин погладил ствол грушевки.
   - Двадцать соток сада и столько же огорода... Можно содержать лошадь, корову и в придачу Цейлонского слона... Нужны только рабочие руки. - Мы остановились возле молодой, уродистой яблони. - До сих пор не пойму, что за сорт? По форме, вкусу и запаху - белый налив. Но они рано осыпаются... А эти?.. В прошлом году ядреные яблочки держались на дереве до первых октябрьских заморозков. А возле забора и вовсе героическое деревце растет. Моей жене в прошлом году, в мае, сотрудница подарила полутораметровую облепиху.
   Она принесла деревце домой, корни обмотала тряпочкой и на балконе поставила в ведро с водой. Автобусом такое деревце на дачу не больно провезешь... сложновато... Облепиха на балконе распустила листья и зацвела... Наш Якутский друг Серафим Захаров на своей машине привез облепиху на дачу только в конце июня... "Не приживется?" - решил я. Но, на удивление нам и соседям, облепиха прижилась, и к осени на ветках появились первые ягоды.
   - Деревьям, как людям: одним, наперекор всем стихиям, уготован долгий век, другим - наоборот, - задумчиво обронил Есенин.
   - А вот наши любимые "дулечки", - подвел я поэта к двум трепещущим хлопотливыми листьями, грушам. - В прошлом году отдал по сто семьдесят рублей за штуку... Хорошеют, красавицы!
   - Не опошляй доброе дело! - перешел на "ты" Есенин. - Нельзя смотреть на Природу с позиций паршивого рубля. Все это приятно... Но завел я тебя в сад не за этими байками... - Я насторожился, а поэт продолжал:
   - Насколько мне известно, и Лариса, и Рюрик Александрович
   поясняли тебе, что мы не имеем права вмешиваться в
   ЗЕМНЫЕ ДЕЛА...
   - Было такое...
   - Так вот, в ЧЕТВЕРТОМ КРУГЕ живут и расцветают прелестнейшие женщины:
   Нефертити
   Клеопатра
   Екатерина II Алексеевна
   Жозефина Мария-Роза де Богарне
   Матильда Кшесинская
   Софья Потоцкая
   Ольга Жеребцова
   Они поливают Розы пред Престолом Всевышнего. Но не только... Дамочки организовали "Академию рукоделия". Сейчас корпят над "Небесным Ковром", на котором должны быть отражены ближайшие Звезды.
   - Но это же невозможно! - воскликнул я. - В небе столько Звезд?
   - Видимо, я неправильно выразился, - смутился Есенин. - На Ковре они должны отразить не все Звезды, а Ковш Большой Медведицы... И каждая дама на Ковре намерена место своей Звезды обозначить самым дорогим украшением. Нефертити на Ковре прилаживает легендарную "Нильскую жемчужину", Екатерине Великой Якутские умельцы доставили бесценный бриллиант "Полярный шаман". Жозефина пришивает "Африканский Рубин". Другие дамочки пока думают, ЧЕМ обозначить свои Звезды?
   Клеопатра должна обозначить крайнюю Звезду Медведицы... И решила она на Ковре увековечить обещанного мной СКАРАБЕЯ. Вот и хочу я посоветоваться с тобой: есть ли у меня надежда заполучить камушек?! - Я задумался.
   - Надежда есть! Но для этого необходимо Время и... Одному не справиться, - ответил я.
   - Главное, результат? В помощники можешь взять Ларису.

XXX

   Ивнев и Есенин сели в машину, а я поднялся на веранду. Лариса ждала меня под пахнущей полевыми травами простыней. Прижалась, слегка помассировала шею.
   - Как самочувствие?
   - Нормально... А вот Есенин, видимо, не успокоится до тех пор, пока не подарит Клеопатре Камушек... Рекомендует тебя в помощницы... Как ты, согласна заниматься этим необычным делом?
   - С тобой хоть на Камчатку! - Лариса часто задышала и в мою грудь воткнулись упругие соски...
   Проснулся в шестом утра... Рядом, опустивши голову на колени, в задумчивости сидела Лариса.
   - Что так рано?
   - Сон видела... Под твоими окнами Лизка обрывала сирень...
   - Вот это да! - удивился я, - ну, девка, ну, Пончик! - так однажды я окрестил Лизку за ее мягкотелость... - А ведь наши дороги очень даже скоро пересеклись...
   - Каким образом?
   - Ты уехала на Север...
   Как-то вечером Рюрик Александрович заявляет: "Завтра, деточка, едем в гости к Вадиму Бояну!". Помнишь, у Маяковского то ли в "Клопе", то ли в "Бане" сказано: "Вадим Боян от счастья пьян!" - брякнул классик, а Боян после этого ни строчки не смог напечатать.
   - За что он его так?
   - У Бояна были две сестры-красавицы... В одну из них был влюблен Маяковский, но Боян категорически запретил сестре встречаться с "лесенщиком стиха..." Вот и рикошет... В двенадцать мы сели в "Волгу" и направились в сторону центра. За площадью Маяковского я забежал в продовольственный, "остограммился", купил торт и бутылку сухого, сел в машину.
   - Нам еще далеко? - спросил водитель.
   - Нет! За Пушкинской площадью развернемся и во двор, - откашлялся Рюрик Александрович. - Старый кирпичный дом, в котором на первом этаже жил Вадим Боян, находился напротив редакции газеты "Известия". Дверь открыл среднего роста, плотный, с молочным лицом и белокурыми волосиками, воистину "Божий одуванчик".
   - Здравствуй, Мишенька! - обнял он Ивнева. - Здравствуй, дорогой! - и заплакал.
   Рюрик Александрович представил меня и мы вошли в комнату.
   Посредине стоял круглый стол, на нем водка, коньяк, вино, пиво и приличная закуска. Рюрик Александрович близоруко склонился над столом:
   - И кто все это будет употреблять? - обратился он к хозяину.
   - Молодежь будет употреблять... А мы будем смотреть, завидовать и вспоминать славные двадцатые годы. - Квартира была однокомнатной. Я осмотрелся: "Почему он сказал во множественном числе?" В этом время на кухне кто-то слегка захихикал... Но я подумал о другом: "Главное пройтись без перебора". Поэты любовались друг другом и обо мне, казалось, забыли. Я налил рюмашку, опрокинул и захрустел огурчиком. И вдруг Вадим Боян подбежал к окну, присел и зашептал:
   "Идут! Идут! Прячься, Миша! Это за нами..."
   Ивнев подошел к Бояну, погладил по голове:
   - Успокойся, Вадимушка! Успокойся, там никого нет. Пошли за стол. - "Божий одуванчик" действительно быстро успокоился, отошел к письменному столу и вернулся с конвертом.
   - Вот, Лиля Брик письмо прислала, - протянул он Ивневу плотный с иномаркой конверт. От голубоватого листа бумаги даже через стол пахло женскими духами... - Лилечка составляет книгу воспоминаний и просит написать о Маяковском, но что я напишу? Уж больно крепко меня обидел великий пролетарский поэт. Жил, как король... Люди вкалывали и голодали, а он разъезжал по Европам да Америкам... Только у него в Москве была такая роскошная машина... Сестренке я сказал: "Если ляжешь под этот обрубок пролетариата, я тебе на одну ногу наступлю, а за вторую потяну и разорву, как лягушонка..." Узнал, обиделся и приложил: "... от счастья пьян!" Да в этой стране от счастья можно только повеситься... - Старик опять подбежал к окну: "Пришли, пришли, собаки!" - Мы с Ивневым подошли к окну... Во дворе с метлой в руках поднимал первую осеннюю пыль дородный дворник. Он заметил нас и отошёл от крыльца.
   На кухне опять захихикали и оттуда потянуло вкусным сигаретным душком. Мне тоже захотелось покурить, и я отодвинул легкую занавеску.
   - Б-а-а! Кого я вижу?! Лизка! "Пончик!" Какими судьбами?
   - Такими... Надо же старичкам помогать... ­- Лизка придавила в пепельнице сигарету и направилась в комнату, следом пошел я. За столом поднялся Вадим Боян:
   - Знакомься, Миша! Это моя племянница... Елизаветой зовут, - представил он "Пончика". Я не стал ломать голову над тем, какими судьбами Лизка попала к Бояну, и мы сели за стол.
   - Приступайте, деточки! - велел Боян, а мы посмотрим... - И мы "приступили". Лизка, судя по розовым щечкам, до меня прикладывалась, выпила со мной и слегка захмелела. Полезла целоваться. - Не стесняйтесь! - поощрил нас Вадим Боян. - В двадцатые годы мы не такое себе позволяли... Если хотите, можете уйти вон за ту ширмочку! - указал он рукой в угол комнаты...
  
   Через неделю раздался звонок. Ко мне вышел бледный Рюрик Александрович.
   - Умер Вадим Боян. Сейчас должен подъехать душеприказчик, необходимо дать на памятник.
   Вскоре порог Ивневской квартиры переступил сутулый, в длинном неопрятном плаще, с глубокими залысинами, пожилой человек. Вместе с Рюриком Александровичем прошли в его кабинет. Минут через десять вышли. "Человек" кланялся и усердно благодарил Ивнева.
   - Серго! - обратился ко мне Ивнев. - Это душеприказчик Вадима Бояна. Проводи его, пожалуйста, домой. - Мы спустились вниз и сели в рядом стоящую "Волгу".
   Проехали по улице Горького, потом мимо Литературного института и за угол... Душеприказчик не представился и всю дорогу молчал.
   - Проводите до квартиры! - неведомо зачем попросил он меня. "Однако странно!" - подумал я, когда мы поднимались до третьего этажа. Душеприказчик открыл дверь, и на грудь ему бросились несколько кошек... - Лапушки мои, лапушки! Сейчас я вас накормлю. -Я огляделся по сторонам, но кроме шаткого стола, стула да ободранных обоев мало чего увидел. И, как бы нехотя, проронил:
   - А мы недавно с Рюриком Александровичем были в гостях у Бояна...
   - Как так, ведь он в последнее время никого не принимал?
   - Возможно, но нас принял и даже щедро угостил...
   - И ничего вам не подарил?- насторожился душеприказчик.
   - Нет, ничего! - Душеприказчик подошел к тощей полке и протянул мне пожелтевшую книжечку.
   - Это знаменитый сборник Вадима Бояна, "СРУБЛЕННЫЙ ПОЦЕЛУЙ", - охрипшим голосом сообщил хозяин.
  
   - Прошли годы... Я работал редактором в издательстве "СОВРЕМЕННИК". Постоянным рецензентом нашей "Молодежной редакции" был высокочтимый российский поэт Владимир Дмитриевич Цыбин. Не помню случая, чтоб Владимир Дмитриевич отказался написать рецензию или предисловие к сборнику одаренного автора. Считаю, что литературные судьбы таких поэтов, как: Владимира Бояринова, Владимира Фомичева, Леонида Вьюнника, Александра Волобуева и многих других, были предопределены отзывчивым и бескорыстным Владимиром Цыбиным.
   Однажды в Доме литераторов Владимир Цыбин, Александр Волобуев и я сидели за ресторанным столиком. Цыбин пил только шампанское, не отставали и мы... В разгар застолья я рассказал о посещении Вадима Бояна и его книге.
   - И "Срубленный поцелуй" у тебя? - спросил взволнованный Цыбин. Я знал, что он страстный собиратель книг, что у него лучшая в Москве библиотека, но такого внимания к Бояну не ожидал.
   - У меня... И очень даже недалеко, за рестораном "Арбат", в Малом Каковинском переулке.
   - Поехали за книгой? Я давно за ней охочусь! Потом хоть до утра будем пить шампанское...
   - Зачем ехать? Здесь двадцать минут пешочком, - ответил я. Мы встали и направились к выходу. Всю дорогу Цыбин молчал. Подошли к подъезду. - Подождите минут пять, а я сбегаю. ­- Вскоре я вручил ему "Срубленный поцелуй". Цыбин бережно перелистал сборник и прижал к груди.
   В ресторане ЦДЛ пили до поздней ночи, потом он попросил ящик шампанского с собой:
   - Поедем к знакомым, пригодится! - подмигнул он мне.

XXX

   Двадцать первое июньское утро ознаменовалось появлением на нашем участке пернатой парочки: впереди шествовал величественный красногрудый соседский Петушок, следом породистая Рябушка. Они с кудахтаньем обошли серебристую машину, поклевали малость под передним бампером и направились в глубину сада. Навстречу, с крысенком в зубах, выскочил черный, в белых чулочках, Кот. Он внезапно остановился, потрепал крысенка и понесся в сторону штабеля почерневших бревен. На заборе беспокойно застрекотала Сорока...
   Из машины, с разных сторон, выходили явно рассерженные поэты... Ивнев порывисто размахивал руками и освобождался от начатого внутри диалога:
   - Да пойми ты, Сережа! Политика - это совсем не нашенское дело! Забудь о ней к черту! Особенно национальные вопросы... Это самое опасное занятие... И, ради Бога, особенно их!.. Не трогай! Никогда не трогай!
   - А я и не трогаю, - казалось, миролюбиво ответил Есенин. - Это они, словно клопы, повыползли изо всех щелей и сосут нашу кровь... Думал, кое-что о них знаю... Но вот почитал, - потряс он над головой двумя книгами, и оглох от возмущения!
   Мы с Ларисой вышли на крыльцо и невольно залюбовались спорящими поэтами.
   - Неужели и ТАМ допекают? - обратился я к Есенину.
   - От этой нечисти нет покоя ни на Земле, ни в Небе... Но нам сверху лучше видно, что творится на Земле, особенно на Руси... Произошла жидовская оккупация величайшей в мире страны. И только идиоты этого не понимают...
   - И как ко всему этому отнеслись в Небесной Канцелярии?
   - Разрабатывается Стратегический План, - задумался Есенин. - Век бы не поверил, но даже меня вынудили участвовать в работе семинара по изучению еврейского засилья на Руси. Создан "ИНСТИТУТ НЕБЕСНЫХ СТРАТЕГОВ", в него вошли профессора:
   Аристотель Пушкин
   Вольтер Сократ
   Гомер Шевченко
   Леонардо да Винчи Шекспир
   Ломоносов Шолохов
   Менделеев Эзоп
   Руководит Институтом СОКРАТ. Руководителями семинаров назначены Император Тит
   Александр Македонский
   Наполеон
   Сталин
   Жуков
   - Что сейчас изучаете?
   - Для начала штудируем двух известных авторов. Вот первый из них, - Есенин бережно погладил черную обложку плотной книги. Прочел выходные данные: - Андрей Дикий. "ЕВРЕИ В РОССИИ И В СССР". Исторический очерк. Новосибирск. БЛАГОВЕСТ. 1994. И что получается, - продолжал Сергей Александрович, - как оседлали евреи Россию в 1917 году, так и погоняют до сих пор. Леве Троцкому с Чрезвычайкой даже не снились те мерзости, которые они вершат сейчас. Заинтригованный, я протянул руку:
   - Хотелось бы почитать, Сергей Александрович.
   - Книга редкая... В НЕБЕСНУЮ КАНЦЕЛЯРИЮ попала в единственном экземпляре. Без разрешения на руки дать не могу... Но кое-какие главы можно прокомментировать.
   Я задумался:
   - В первую очередь меня интересует: когда? как? и при каких обстоятельствах евреи попали в Россию? - Есенин полистал книгу и открыл необходимую страницу.

ПЕРВЫЕ ЕВРЕИ В РОССИИ

   После многих столетий категорического воспрещения пребывания евреев в России, подтвержденного в последний раз в царствование императрицы Елизаветы, в 1764 году, в царствование императрицы Екатерины II, легально прибыли в Россию первые евреи-иммигранты на постоянное жительство.
   Екатерина II вскоре после восшествия на престол решила вызвать в Россию колонистов, в особенности для южных губерний, с целью оживления торговли, промышленности и земледелия. Для этого именным указом от 22 июня 1763 года была создана "Канцелярия Опекунства Иностранных", во главе которой императрица поставила наиболее близкого ей человека Григория Орлова.
   И вот наперекор всем существовавшим в ее время предрассудкам, она решила включить в число этих "иностранных" также евреев. Однако открыто это высказать она опасалась, зная культурную отсталость той среды, которая ее окружала. Вследствие этого она только гораздо позже, в ноябре 1769 года, в указе киевскому генерал-губернатору Воейкову официально разрешила евреям поселиться во вновь созданной Новороссийской губернии.
   До этого же намерение императрицы пустить евреев в Россию выразилось, так сказать, в заговоре ее с приближенными лицами, отразившимся в переписке с рижским генерал-губернатором Брауном, в коей всему этому делу был придан конспиративный характер. В письме, доставленном Брауну секунд-майором Ртищевым, значилось: "когда от Канцелярии Опекунства будут рекомендованы некоторые иностранные купцы Новороссийской губернии, то им разрешить проживание в Риге для производства торговли на таких же основаниях, как это дозволено законом купцам других русских губерний в Риге. Ежели далее эти купцы отправят для поселения в Новороссию своих приказчиков, уполномоченных и рабочих, то выдавать им для безопасного пути, независимо от их вероисповедания, надлежащие паспорта и давать им провожатых. Ежели, наконец, из Митавы прибудут три или четыре человека, которые пожелают отправиться в Петербург из-за требований к казне, то выдавать им паспорта, без указания их национальности и не наводя справок об их вероисповедании, а обозначать в паспортах только их имена. Для удостоверения своей личности эти люди предъявят письмо находящегося в Петербурге купца Левина Вульфа".
   Каким-то таинственным образом было начато водворение евреев в Россию. Как видно, самодержавие Екатерины II не освобождало ее от необходимости очень и очень считаться с мнением и вкусами окружающих ее лиц и даже широких масс русского народа, для которого все "жиды" оставались "врагами Христовыми". Поэтому-то в письме тщательно избегается слово "евреи". Однако Браун, очевидно, понял желание Екатерины или же ему объяснил его на словах Ртищев. Последний был немедленно командирован в Митаву к русскому посланнику при герцогском дворе фон Смолину с секретным поручением, и 7 мая 1764 года он вернулся от Смолина с семью евреями. Евреи, которые водворялись в Новороссии, были митавские купцы - Давид Леви, Моисей Арон, Израиль Лазарь и рабочий Яков Маркус, к которым заботливая Екатерина не преминула присоединить раввина Израиля Хаима и его помощника Натана Аврама из Бирзена и даже "моэля" Лазаря Израиля, очевидно, в видах устроения религиозных потребностей будущей еврейской общины.
   9 мая эти евреи в сопровождении Ртищева были отправлены в Петербург, причем генерал-губернатор в сопроводительном докладе заявил, что он "не ручается за то, чтобы в этом деле удалось сохранить тайну, так как евреи прибыли в Ригу открыто и их отъезд, насколько он знает эту нацию, тоже едва ли будет сохранен в тайне".
   Если вспомнить при этом, что в то время и еще много позже, до сороковых годов 19-го столетия, рижско-немецкое бюргерство, имевшее европейский облик, вело борьбу за недопущение поселения евреев в Риге и за разрешение приезжающим на время евреям проживать только в одном заезжем дворе, в Московском форштате, то можно оценить, насколько Екатерина II по широте взглядов и гуманности опередила свое время.
   И евреи того времени это поняли и оценили. В 1780 году, когда Екатерина посетила Шклов, они ее приветствовали специально написанной одой на еврейском языке, с переводом на языки русский и немецкий. Заключительная строфа этой оды гласит: "Ты дозволила нам проживать в твоей стране в мире в безопасности, под сенью твоего благоволения и под охраной твоего скипетра, в согласии с природными жителями. Как и они, мы восхищаемся твоим величием, как и они, мы счастливы тем, что мы твои подданные".
   Такою же одою встретили Екатерину и Могилевские евреи и Полоцкие. Последние в ее честь устроили на Двине блестящую иллюминацию.
  
   - Как явствует из этой главы, Сергей Александрович, у евреев "хорошая память"... Прошло более двух с половиной веков и они "вспомнили о пачпортах, без указания их национальности".
   - Не только вспомнили, - поддержал меня Есенин, - в настоящее время они похихикивают и выдают удобные для них документы... Отсюда напрашивается вывод: они всегда боялись и до сих пор боятся открыто говорить, что являются представителями "богоизбранного народа". Мало того, они постоянно "редактировали и редактируют статистику..." Мы оперируем данными полувековой давности... И сколько их сейчас разгуливает по коридорам политической и экономической власти, никто не знает... И если ими было "все схвачено" ТОГДА, то сейчас и подавно. Живучая нация и рождаемость воистину азиатская...

ДАЛЬНЕЙШИЙ РОСТ ЧИСЛА ЕВРЕЕВ В РОССИИ

   Содействуя и способствуя поселению евреев в России, Екатерина II вряд ли предполагала, что вскоре исторические события сами приведут в подданство Российских императоров не отдельные маленькие группки евреев, как это было в 60-х годах 18-го столетия, а сотни тысяч.
   Как уже упомянуто выше, в результате территориальных изменений конца 18-го и самого начала 19-го столетий Россия получила не только русские земли бывшей Киевской Руси, много веков находившиеся под властью Польши, с коренным русским (малорусским-украинским и белорусским) населением, но и прочно обосновавшихся на этих землях за время польского владычества евреев.
   Так появились в России, до того времени, как правило, не допускавшей на свою территорию евреев, больше миллиона подданных - евреев.
   Общее число евреев - русских подданных в 1815 году (по завершении всех территориальных изменении) доходило до 1 200 000. Все они жили до 1772 года (до первого "раздела" Польши) вне пределов государства российского, будучи отлично организованы, как некое государство в государстве, имели свое очень широкое самоуправление, подчиняясь не законам общегосударственным, а своим собственным - еврейским.
   Ровно через сто лет, в 1915 году, в России насчитывалось 5 500 000 евреев. Кроме того, начиная с 80-х годов 19-го столетия, из России эмигрировало в Америку свыше 1 500 000 евреев. Всего 7 000 000, не учитывая нормального прироста полутора миллиона эмигрировавших.
   Это значит, что за сто лет число русских евреев возросло в 6 раз. За этот же период общее число народонаселения всей России возросло всего в 4 раза. В 1815 году было 45 000 000, в 1915 г.- 180 000 000.
   Как видно из этих цифр, рост еврейского населения в России шел гораздо быстрее, чем рост всего населения государства.
   Не делая отсюда никаких выводов, мы только отмечаем этот факт, считая его чрезвычайно интересным и показательным.
   В точности же приведенных цифр вряд ли можно сомневаться, ибо они взяты из книги известного еврейского демографа Я. Лещинского "Еврейский народ в цифрах".
   Все население России видело, как с молниеносной быстротой совершилась замена правящего класса и как евреи превратились в советских вельмож, комиссаров и командиров, а за ними потянулись их многочисленные родственники и единоплеменники, заполняя все государственные учреждения.
   Вот что пишет по этому вопросу И.М. Бикерман, известный русско-еврейский общественный и политический деятель: ("Русский человек никогда не видел еврея у власти; он не видел его ни губернатором, ни городовым, ни даже почтовым чиновником. Были и тогда, конечно, и лучшие и худшие времена, но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и грозно. Теперь евреи - во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его во главе первопрестольной Москвы, во главе Невской столицы, во главе Красной Армии, совершеннейшего механизма самоистребления. Он видит, что проспект св. Владимира носит теперь славное имя Нахамкеса, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск - в Слуцк. Русский человек видит теперь еврея судьей и палачом. Он встречает евреев и не коммунистов, а таких же обездоленных, как он сам, но все же распоряжающихся, делающих дело советской власти: она ведь всюду и уйти от нее некуда. А власть эта такова, что поднимись она из последних глубин ада, она не могла бы быть ни более злобной, ни более бесстыдной. Неудивительно, что русский человек, сравнивая прошлое с настоящим, утверждается в мысли, что нынешняя власть - еврейская и что потому именно она такая осатанелая. Что она для евреев и существует, что она делает еврейское дело, в этом укрепляет его сама власть". ("Россия и Евреи", Сборник первый, 1924 год, издательство "Основа", Берлин, стр. 22-23)
   Дальше, в той же книге (стр. 11-12) Бикерман говорит: "Русский человек твердит: жиды погубили Россию. В этих трех словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный"... И констатирует, что "волны юдофобии заливают теперь страны и народы, и близости отлива еще не видно. Именно юдофобия: страх перед евреем, как перед разрушителем".
   А четверть века спустя, в середине 50-х годов, в статье Давида Бурга мы читаем следующие строки: "В случае свержения советского режима есть опасность, что в период неизбежного безвластия в результате настроений населения евреи будут поголовно истреблены физически".
   То же самое, что и Д. Бург, говорит в своей книге "Кремль, евреи и средний восток" известный исследователь еврейского вопроса Джудд Л. Теллер: "Еврей должен с трепетом думать о моменте, который наступит после свержения коммунистической власти. Это будет самая черная и самая кровавая ночь в жизни еврейства"...
   Антиеврейские настроения широких народных масс, которые явились в результате превращения евреев в привилегированное "сословие", как пишут многие евреи - исследователи этого вопроса, были "активны, массовы и стихийны". Называют они эти настроения "антисемитизмом", хотя, как указано выше, с подлинным антисемитизмом они ничего общего не имеют.
   И, может быть, невольно и бессознательно некоторые талантливые писатели и поэты того времени, рисуя типы отрицательные, вызывающие страх и ненависть, изображают их евреями, дают им еврейские имена.
   Так, например, прославленный поэт Сергей Есенин написал следующий диалог:
   Замарашкин:
   Слушай, Чекистов!...
   С каких это пор
   Ты стал иностранец?
   Я знаю, что ты еврей,
   Фамилия твоя Лейбман,
   И черт с тобой, что ты жил
   За границей...
   Все равно - в Могилеве твой дом.
   Чекистов:
   Ха-ха!
   Нет, Замарашкин!
   Я гражданин из Веймара...
   И приехал сюда не как еврей,
   А как обладающий даром
   Укрощать дураков и зверей.
   Я ругаюсь и буду упорно
   Проклинать вас хоть тысячу лет.
   За это свое произведение Есенин, насколько известно, никаких неприятностей не имел и ему не пришлось писать в "Таймс" о своем "восхищении евреями". Наоборот, нью-йоркские русские евреи восхищались им и во время его пребывания в Нью-Йорке чествовали его в Бронксе в одном частном доме. Под конец ужина сильно подгулявший Есенин начал вести себя не совсем прилично и "давать волю рукам". Желая его утихомирить, хозяева и остальные гости схватили его за руки и намеревались связать. Есенин отбивался и не давался... Подбежал к открытому окну и истошным голосом начал кричать: "Спасите! Жиды режут!.. Бей жидов, спасай Россию!"...
  
   - Сергей Александрович, антисемитизм - не лучшее качество в человеке. Но "воспитывалось" оно не на пустом месте. В первую очередь, антисемитизм диктовался наигнуснейшими поступками евреев. Каковы его истоки?
   - Юдофобство пришло на Русь вместе с евреями. Кто может полюбить человека, который привык жить за чужой счет? Еще в древние времена люди быстро стали понимать: кто есть кто?! Владимир Мономах сразу "раскусил" евреев.
  

"Великий Князь ВЛАДИМИР МОНОМАХ,

Сын Всеволода I, сего имени II"

(Глава 13-ая, стр. 129).

   "... Киевляне же, не хотя иметь Святославичев, возмутилися и разграбили домы тех, которые о Святославичах старались: Первее дом Путяты тысяцкого, потом жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многие обиды в торговых делах Христианам вред чинили. Множество же их, собрався к их синагоге, огородяся, оборонялись, елико могли прося времени до прихода Владимирова. Вельможи же киевские видя такое великое смятение и большего опасаясь, едва уговоря народ, послали второе ко Владимиру, прося, чтобы немедля пришел и народ мятусчейся успокоил обявляя, если не ускорит пришествием, то "опасно, чтобы невестку твою великую княгиню, бояр, церкви и монастыри не разграбили, и ежели то учинится, то никто кроме тебя, ответа пред Богом дать не должен". Владимир, слышав сие, вельми ужасася и вскоре послал о всем возвестить Святославичам, сам пошел в Киев, и когда приближился в неделю апреля 20, встретил его за градом народ многочисленный, потом бояре тоже у врат града; митрополит Никифор со епископы и причтом церковным приняли его с честию и радостию великою и проводили до дому княжеского.
   Тако прият Владимир престол со удовольствием всего народа, мятеж же преста. Однако ж просили его всенародно, о управе на жидов, что отняли все промыслы христиан и при Святополке имели великую свободу и власть, через что многие купцы и ремесленники разорилися; они же многих прельстили в их закон и поселились домами междо христианы, чего прежде не бывало, за что хотели всех побить и домы их разграбить. Владимир же отвечал им: "Понеже их всюду и в разных княжениях вошло и населилось много и мне не пристойно без совета князей, паче же против правости, что они допусчены преждними князи, ныне, на убивство и грабление их позволить, где могут многие невинные погибнуть. Для того немедленно созову князей на совет".
   И вскоре послал всех знать ко Киеву. Когда же князи съехались на совет у Выдобыча, по долгом разсужденни установили закон таков: - Ныне из всея Руския земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впусчать; - и если тайно войдут, - вольно их грабить и убивать". - И послали по всем градам о том грамоты, по которым везде их немедленно выслали, но многих по градам и на путях своевольные побили и разграбили. С сего времени жидов в Руси нет, и когда который приедет,народ грабит и убивает...
   0x08 graphic
   Объем настоящего труда не позволяет подробно перечислить все конфликты евреев с народами, среди которых они жили в рассеянии, а потому приведем здесь только перечень погромов, зарегистрированных еврейскими историками.
   Самый крупный по числу жертв был погром в Александрии, в 68 году после Р. X., во время которого погибло 56 000 евреев. Произошел он в то время, когда христианство только зарождалось и было религией не господствующей, а гонимой и преследуемой.
   Следующие погромы были:
   в 387 г. в Риме
   в 516 г. в Клермоне
   в 519 г. в Равенне
   в 1013 г. в Кордове
   в 1096 г. в Вормсе, Майнце
   в 1108 г. в Толедо
   в 11-16 г. в городах Германии
   в 1171 г. в Блуа
   в 1189 г. в Лондоне
   в 1212 г. в Толедо
   в 1235 г. в Фульде
   в 1236 г. в Анжу и Пуату
   в 1262 г. в Лондоне
   в 1265 г. в Кобленце
   в 1283 г. в Майнце
   в 1285 г. в Мюнхене
   в 1287 г. все евреи Англии в тюрьме
   в 1292 г. в Кольмаре
   в 1301 г. в Магдебурге
   в 1328 г. в Наварре
   в 1336 г. в Ротенбурге и др. гор.
   в 1349 г. в Савойе, Швейцарии
   в 1351 г. в Кенигсберге
   в 1355 г. в Толедо
   в 1380 г. в Париже
   в 1391 г. в Барселоне, Толедо
   в 1407 г. в Кракове
   в 1411 г. массовые погромы в Испании
   в 1421 г. в Вене
   в 1449 г. в Лиссабоне
   в 1464 г. в Кракове
   в 1467 г. в Толедо и Нюренберге
   в 1469 г. в Познани
   в 1614 г. в Франкфурте
   к 1447 г. в Кольмаре
   в 1486 г. в Толедо (1 640 жертв)
   в 1494 г. в Неаполе
   в 1506 г. в Лисабоне (2 000 жертв)
   в 1592 г. в Вильно
   в 1614 г. во Франкфурте
   в 1658 г. резня в Великой Польше
   в 1680 г. в Мадриде (118 жертв)
   в 1686 г. в Будапеште
   в 1716 г. в Познани
   в 1761 г. в Йемене
  
  
   Выше перечислены только погромы. Кроме них гораздо больше зарегистрировано "изгнаний", "выселений" и разного рода запрещений и ограничений, а также распоряжений, чтобы евреи имели на себе отличительный знак или носили особой формы остроконечные шапки.
   Все это происходило не в России и исходило не от русского народа, а от итальянцев, испанцев, немцев, англичан, поляков, венгров, арабов, французов и т. д.
   Не следует ли отсюда сделать вывод, который сделал Соломон Лурье, профессор русского высшего учебного заведения, сказавший в своей книге, вышедшей в 1922 году в Петрограде следующее: "Причину антисемитизма следует искать в самих евреях. Это ясно для большинства ученых; но так как антисемитизм до сих пор остается злобой дня, боевым вопросом, то вполне естественно, что такое объяснение антисемитизма получает оценочный привкус: ученые не довольствуются констатированием того, что евреи в тех или иных отношениях разнятся от всего остального древнего мира, но еще находят нужным объяснять антисемитизм тем, что евреи либо много хуже, либо много лучше своих соседей" (Приведенные выше слова проф. Лурье относятся к дохристианскому периоду. Но если из всей цитаты вычеркнуть одно слово "древнего", то все сказанное можно отнести и к настоящему времени).
   Объяснить простой случайностью тот факт, что всюду, где появляются евреи, вместе с ними появляются и проявления "юдофобии" или (как теперь не совсем точно говорят) "антисемитизма" - вряд ли возможно.
   Русский народ и созданное им государство - Россия не являются исключением.
   Россия же - да будет позволено обратить внимание читателя еще раз - была первым государством, в котором законодатель, по собственной инициативе, провозгласил полную десегрегацию в учебных заведениях (в 1804 г.), надеясь этим путем безболезненно осуществить ассимиляцию евреев с коренным населением. Надежда эта не оправдалась. И через 82 года и 1887 году полнились ограничительные меры правительства и была введена в учебных заведениях процентная норма.
   Красной нитью через всю историю человечества проходит "взаимное отталкивание" евреев от всех неевреев, независимо от их народности, языка, культуры. То усиливаясь, то ослабляясь, это "отталкивание" порождало все конфликты между неевреями и евреями, каковые конфликты часто выливались в разного рода преследования и погромы.
   Так обстояло дело с еврейскими погромами, объявленными "контрреволюцией", в первый год власти нового правящего класса. Ни обуздать, ни предотвратить их она не могла, несмотря на несомненную революционность, подчиненных ей вооруженных сил страны, во главе которых тогда стоял Бронштейн-Троцкий, и множество комиссаров -пропагандистов евреев. Настроения масс были таковы, что, как указано выше, власть не решалась производить расследование и наказывать виновных - "погромщиков", которые были объявлены "вне закона" и подлежали расстрелу на месте.
   Еще резче и определеннее проявились антиеврейские настроения масс в конце 1918-го и в 1919 году на Украине и в районах, где шла гражданская война.
   Еврейские погромы сопутствовали вооруженным силам украинских националистов - "петлюровцев", "махновцев", разных "атаманов" за все время их деятельности в эти бурные годы. Причем погромы производились воинскими частями и сопровождались невероятными жестокостями.
   Наиболее известный из этих погромов - погром в г. Проскурове, который учинили регулярные войска Украинской Народной Республики, правительство которой состояло из украинских социал-демократов-марксистов и имело в своем составе министра-еврея, киевского адвоката А. Марголина.
   4 марта 1919 года командир "Запорожской Бригады", расположившейся под Проскуровым, 22-летний атаман Семесенко, отдал приказ истребить все еврейское население города Проскурова. В приказе указал, что покоя в стране не будет, пока останется жив хоть один еврей.
   5 марта вся бригада, разделившись на три отряда с офицерами во главе, вступила в город и начала истребление евреев. Врывались в дома и вырезали поголовно целые семьи. За целый день с утра до вечера было вырезано три тысячи евреев, включая в это число женщин и детей. (По другим данным, вырезано 5 000). Убивали исключительно холодным оружием - саблей, кинжалом. Единственный человек, погибший в Проскурове от пули, был православный священник, который с крестом в руках пытался остановить "запорожцев" и был застрелен одним из их офицеров. Через несколько дней атаман Семесенко наложил на город Проскуров контрибуцию в 500 тысяч рублей и, получив ее, поблагодарил в приказе "украинских граждан Проскурова" за оказанную ими поддержку "Армии Украинской Народной Республики".
   Эта резня происходила буквально под носом у Украинского Правительства, находившегося тогда вблизи - в Виннице - и никаких мер против погромщиков не предпринявшего. Ни во время погрома, длившегося целый день, ни после погрома, ни впоследствии. Проскуровские погромщики остались безнаказанны.
   Безнаказанными остались и все остальные погромы того времени, произведенные "петлюровцами" в 180 населенных пунктах на территории Украины.
   Спасение же советской власти, как известно, проводилось мерами жесточайшего террора, чем вызывались соответствующие настроения в широких народных массах. А когда, по словам Ленина, "евреи спасли советскую власть", евреи же создали и каркас этой власти и тем дали основание народу отождествлять советскую власть с властью еврейства. - К чему это привело, рассказывает С. Маслов, лидер и основатель новой партии, созданной после 1917 года, - партии "Крестьянская Россия", в прошлом эсер, то есть член той партии, которая при выборах в Учредительное Собрание получила большинство.
   "Это действительно факт, что в городах Южной России, по многу раз переходивших из рук в руки, появление советской власти наибольшую радость и наибольшее показное сочувствие вызывало в еврейских кварталах, нередко только в них одних"... ("Россия после четырех лет революции". С. Маслов, 1922 г.)
   В той же книге С. Маслов пишет следующие строки:
   "Юдофобство - одна из самых резких черт на лице современной России. Может быть, она даже самая резкая. Юдофобство везде -
   на севере, на юге, на востоке, на западе. От него не гарантирует ни уровень умственного развития, ни партийная принадлежность, ни племя, ни возраст... Я не знаю, гарантирует ли от него даже высота общего морального облика современного русского человека.
   Погромом пахнет в воздухе. Напряженная ненависть к евреям не может не окончиться им в переходный период между падением советской власти и укреплением власти-преемницы"...
  
   - Сергей Александрович, можно ли доверять статистике?
   - Можно, если она представлена порядочными людьми... Данные, которые мы будем изучать, сочиняли ОНИ. Но даже в таком виде они устрашают: на протяжении последнего столетия Россией управляли и управляют евреи...
  
  
  

ПРЕДСТАВИТЕЛИ РУССКИХ ГАЗЕТ В

ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ В 1908 ГОДУ.

   (Список был опубликован в 1908 году в "Харьковских Губернских Ведомостях" и перепечатан в журнале "Кронштадтский Маяк" - N 29, 1908 год.)
  
  
  
   1."С.П.Б. Ведомости"
   Гессен Арон Ильич.
   2."Русь"
   Абилевич Шльома Менделевич и Стембо Авр. Лазар.
   3."Товарищ"
   Бланк Рубин Маркович.
   4."Петербургский Листок"
   Черкасский Арон Мовшевич.
   5."Сегодня"
   Кричмер Авраам Янкелевич.
   6."Речь"
   Неманов Лейба Мовшевич.
   7."Русское Слово"
   Руманов Абрам Бенжемин и Стембо Авраам Лазар.
   8."Русский Голос"
   Столкинд Абрам Янкелевич.
   9."Слово"
   Лифшиц Яков Борисович.
   10."Одесский Листок"
   Цитрон Авраам Лейбович.
   11."Одесские Новости"
   Эрманс Соломон.
   12."Киевская Мысль"
   Кугель Патан и Неманов Лейба Мовшевич.
   13."Киевские Новости"
   Балабанов Соломон.
   14."Южный Край"
   Цитрон Авраам Соломонович (он же "А. Львович").
   15."Саратовский Листок"
   Лифшиц Янкель.
   16."Тифлисский Листок"
   Стембо Авраам Лазаревич.
   17."Современное Слово"
   Неманов Лейба.
   18."Биржевые ведомости"
   Кречмер.
   19."Вечерняя Газета"
   Зайкин.
   20."Час"
   Ароновский Самсон Самсонович.
   21."Виленский Вестник"
   Богораз (Тан).
   22."Бессарабская Жизнь"
   Богораз (Тан).
   23."Астраханский Листок"
   Бернштейн.
   24."Голос Москвы"
   Этингер.
  
  
   Директор-распорядитель частного бюро печати (при Гос. Думе) -Бернштейн.
   Приведенный выше список далеко не исчерпывает евреев-сотрудников и представителей органов печати в дореволюционной России. Так, например, в годы перед I-ой мировой войной известный сионист В. Жаботинский был заграничным корреспондентом "Русских Ведомостей", а И. Троцкий - "Русского Слова" - крупнейших московских газет.

ЕВРЕИ

в государственных учреждениях и Центр.

Комит. партийных организаций

   Список составлен на основании данных, печатавшихся в журналах Российской (Социалистической Федеративной Республики в годы 1917-1921.
   По причине многочисленных случаев принятия евреями чисто русских псевдонимов, а также отсутствия указания на народность (теменную принадлежность) лиц, об избраниях или назначениях которых сообщалось в печати, за стопроцентную точность, списков, приводимых ниже, ручаться нельзя.
   Но общую картину участия и роли евреев во всех областях жизни Русского Государства, обратно пропорциональную их численности (1,1 % всего населения), списки эти дают верную.
   В поэтому эти списки, с упомянутой выше оговоркой, и печатаются как отдельное приложение.
   Списки эти сравнены со списками, содержащимися в книге "Правители России", изданной в 1962 году в Ирландии, на которой стоит разрешение печатать католического епископа Ватерфордского и Лисмоленского Иеремии*.
   * Далее данные представлены в сокращенном варианте

СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

   1. Председатель совета -Ульянов (Ленин) Русский
   2. Комиссар Иностранных Дел - Чичерин Русский
   3. Комиссар по делам о Национальностях - Сталин Грузин
   4. Президент Высшего Экономического Совета - Лурье (Ларин) Еврей
   5. Комиссар по восстановлению - Шлихтер Еврей
   6. Комиссар Земледелия - Протиан Армянин
   7. Комиссар Государственного контроля - Ланлер Еврей
   8. Комиссар Армии и Флота - Бронштейн (Троцкий) Еврей
   9. Комиссар государственных земель - Кауфман Еврей
   10. Комиссар общественных работ - Шмит Еврей
   11. Комиссар общественных снабжений - Е. Лилина (Книггисен) Еврейка
   12. Комиссар народного просвещения - Луначарский Русский
   13. Комиссар вероисповеданий - Шпинберг Еврей
   14. Народный комиссар - Апфельбаум (Зиновьев) Еврей
   15. Комиссар общественной гигиены - Анвельт Еврей
   16. Комиссар Финансов - Гуковский Еврей
   17. Комиссар печати - Коген (Володарский) Еврей
   18. Комиссар по делам о выборах - Радомысльский (Урицкий) Еврей
   19. Комиссар Юстиции - Штейнберг Еврей
   20. Комиссар по эвакуации - Фенигштейн Еврей
   21. Его помощники - Рапич и Заславский Евреи
   Итого - из 22 членов:
   Русских 3
   Армян 1
   Евреев 17
   Грузин 1
   На самом деле мать Ленина, в девичестве Бланк, еврейка см., например, кн.: В. Солоухин. При свете дня, М., 1992 г., стр. 28-31). И, поскольку у евреев национальность считается по матери, то по еврейским законам В.И. Ульянов (Ленин) считается евреем. (Примечание издательства "Благовест").
  

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ

   1. Бронштейн (Троцкий) Еврей
   2. Ульянов (Ленин) Русский
   3. Апфельбаум (Зиновьев) Еврей
   4. Лурье (Ларин) Еврей
   5. Крыленко Русский
   6. Луначарский Русский
   7. Радосмыльский (Урицкий) Еврей
   8. Коган (Володарский) Еврей
   9. Розенфельд (Каменев) Еврей
   10. Смидович Еврей
   11. Свердлов Еврей
   12. Нахамкес (Стеклов) Еврей
   Итого - из 12 членов:
  
   Русских 3
   Евреев 9
   Подводя итоги нашему перечислению всех главнейших должностных лиц государства, то есть тех, кто фактически управляет Россией и решает ее судьбу, мы получаем следующую картину.
   Всего перечислено нами официальных лиц высшего управления - 539.
   По национальности эти лица разделяются так:
  
   Поляков 3 - 0,56%
   Армян 10 - 1,86%
   Чехов 1 - 0,18%
   Грузин 2 - 0,37%
   Латышей 34 - 6,30%
   Венгерцев 1 - 0,18%
   Финнов 3 - 0,56%
   Немцев 11 - 2,04%
   Русских 31 - 5,75%
   Евреев 442 - 82,00%
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЕВРЕИ В СОСТАВЕ ОГПУ (НКВД)

   Нарком внутренних дел в СССР - Ягода Генрих Григорьевич, литовский еврей.
   Первый заместитель - Агранов (Сорезон) Яков Саулович, еврей.
  

ЕВРЕИ В ГЛАВНОМ УПРАВЛЕНИИ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

   Начальник Особого Отдела - Гай Мирон Ильич.
   Начальник Экономического отдела - Миронов Самуил.
   Начальник Иностранного отдела - Слуцкий Аркадий Аркадьевич.
   Начальник Транспортного отдела - Шанин Абрам Моисеевич.
   Начальник оперативного отдела - Паукер Карл Вениаминович.
   Начальник Специального отдела - Добродицкий Вениамин Исакович.
   Начальник Антирелигиозного отдела - Иоффе Исай Львович.
   Начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции - Бяльский Лев Наумович.
   Начальник уголовного розыска НКВД СССР - Вуль Леонид Иосифович.
  

ЕВРЕИ

В ГЛАВНОМ УПРАВЛЕНИИ

ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ ОХРАНЫ

   Начальник - Могильский Борис Ефимович, еврей.
   Инспектор пограничных поиск НКВД СССР - Ширвиндт Семен.
  

ВЫСШИЕ ОРГАНЫ НКВД

   В "Известиях" от 29 ноября 1935 года напечатано: "присваиваются следующие звания работникам НКВД":
   Генеральный Комиссар Госбезопасности - Ягода Г.Г. - Нарком В.Д. СССР.
  

КОМИССАРЫ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ 1-ГО РАНГА:

   * Агранов Я.С. - Зам. Наркома В.Д. СССР.
   - Балицкий В.А. - Нарком В.Д. УССР.
   - Дерибас T.Г. - Начальник Дальневосточного Управления НКВД.
   * Прокофьев Г.Е. - Зам. Наркома В.Д. СССР.
   * Реденс С.Ф. - Начальник Московского Управления НКВД.
   * Заковский Л.M. - Начальник Ленинградского Управления НКВД

КОМИССАРЫ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ II-ГО РАНГА:

   * Гая М.С. - Начальник Особого отдела ГУБГ НКВД СССР.
   - Гоглидзе С.А. - Нарком В.Д. ЗСФР.
   * Залкис Л.В. - Начальник управления НКВД Казахской АССР.
   * Каценельсон - Зам. Наркома В.Д. УССР.
   - Карлсон К.М. - Начальник Харьковского Управления НКВД.
   * Леплевский - Нарком В.Д. БССР.
   - Молчанов Г.А. - Начальник Спецотдела НКВД СССР.
   * Миронов Я.Г. - Начальник Эконом. Отдела НКВД СССР.
   * Паукер Б.В. - Начальник Оперативного Отдела НКВД СССР.
   * Слуцкий А. - Начальник Иностранного Отдела НКВД СССР.
   * Шанин А.И. - Начальник Транспортного Отдела НКВД СССР.
   * Бельский А.И. - Начальник Главного Управления Р.К. Милиции.
   - Пилар Р.А. - Начальник Саратовского Управления НКВД.
   Всего: Евреев (*) 14; неевреев (-) 6.
   Кроме того, в НКВД в конце 1935-го и начале 1936 гг. состояли евреи:
   * Фриновский, Комкор - Заместитель Наркома В.Д. и командир пограничными войсками.
   * Берман Борис, комиссар III ранга. - Начальник Отдела НКВД СССР.
   * Берман Матвей, комиссар III ранга. - Начальник Главного Упр. Лагерей (ГУЛАГ).
   * Островский Иосиф - Начальник Отдела НКВД СССР.
   * Шпигельглас - Заместитель. Начальника Иностранного Отдела НКВД.
   * Шапиро - Секретарь Наркома В.Д. СССР.

РАБОТНИКИ ГУЛАГА

(начальники крупных лагерей)

   * Фирин * Коган

ЕВРЕИ В ГЛАВНОМ УПРАВЛЕНИИ

ЛАГЕРЕЙ И ПОСЕЛЕНИЙ НКВД.

   Начальник - Берман Яков Матвеевич.
   Заместитель начальника вольно-поселенческого управления НКВД СССР - Фирин Самуил Яковлевич.
   Начальник лагерей и поселений на территории Карельской АССР, одновременно начальник беломорского политического лагеря - Коган Самуил Леонидович.
   Начальник лагерей и поселений Северного края - Финкельштейн.
   Начальник лагерей и поселений Свердловской области - Погребинский.
   Начальник лагерей и поселений Западной Сибири - Сабо.
   Начальник лагерей и поселений Казахстана - Волин.
   Начальник СЛОН (Соловецкого лагеря особого назначения) - Серпуховский.
   Начальник Верхне-Уральского политического изолятора - Мезнер.

ЕВРЕИ - НАЧАЛЬНИКИ

УПРАВЛЕНИЯ НКВД НА МЕСТАХ

   Московская область - Реденс. Северо-Кавказский край - Файвилович.
   Ленинградская область - Заковский. Свердловская область - Шкляр.
   Западная область - Блатт. Башкирская АССР - Зеликман.
   Северный край - Редковский. Западная Сибирь - Гоголь.
   Азовско-Черноморский край - Фридберг. Восточная Сибирь - Троцкий.
   Саротовский край - Пилляр. Дальне-Восточный край - Дерибас.
   Сталинградский край - Раппопорт. Средняя Азия - Круковский.
   Оренбургская область - Райский. Белоруссия - Леплевский.
   Горьковский край - Абрампольский.

ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР

(9 наркомов и 12 заместителей евреев)

   1. Народный комиссар иностранных дел СССР - Литвинов Максим Максимович (Мейер - Валлах Финкельштейн).
   2. Нарком внутренних дел - Ягода Генрих Григорьевич.
   3. Нарком внешторга - Розенгольц Аркадий Павлович.
   4. Нарком внутренней торговли - Вейцер Израиль Яковлевич.
   5. Нарком путей сообщения - Коганович Лазарь Моисеевич.
   6. Нарком совхозов - Колманович Моисей Иосифович.
   7. Нарком легкой промышленности - Любимов (Козельский) Исидор Елисеевич.
   8. Нарком здравоохранения - Каминский Григорий Наумович.
   9. Председатель комиссий советского контроля - Беленький Захар Моисеевич.
   0x08 graphic
   1. Заместитель наркома обороны СССР - Гамарник Янкель Борисович.
   2. Заместитель наркома тяжелой промышленности - Каганович Михаил Моисеевич.
   3. Заместитель наркома финансов - Левин Лев Борисович.
   4. Заместитель наркома просвещения - Эпштейн Моисей Соломонович.
   5. Заместитель наркома земледелия - Гайстер Арон Израилевич.
   6. Заместитель наркома связи - Любович Арон Моисеевич.
   7. Заместитель наркома пищевой промышленности - Беленький Марк Натанович.
   8. Заместитель наркома водного транспорта Розенталь Эпох Фридрихович.
   9. Заместитель наркома лесной промышленности - Сокольников (Бриллиант) Григорий Яковлевич.
   10. Заместитель наркома юстиции - Сольц Исай Борисович.
   11. Помощник прокурора СССР - Иохеллес Иосиф Исаевич.
   12. Начальник центрального управления народного хозяйственного учета (ЦУНХУ) - Краваль Иосиф Антонович.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ПРАВЯЩИЙ КЛАСС СССР

ПЕРЕД 2-ой МИРОВОЙ ВОЙНОЙ 1936-1939 гг.

СЕКРЕТАРИАТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ВКП(б):

   - И.В. Сталин * Л.М. Каганович

ОРГАНИЗАЦИОННОЕ БЮРО

ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ВКП(б):

   - И.В. Сталин * Я.Б. Гамарник
   - Н.И. Ежов * М.М. Каганович
   - М.М. Шверник

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б):

   - В.Л. Балицкий
   * К.Я. Бауман
   * П.M. Варейкис
   * И.Б. Гамарник
   - Н.И. Ежов
   - И.Л. Зеленский
   - И.С. Уншлихт
   ? Л.С. Булин
   * М.И. Калманович
   * Д.С. Бейка
   * Цифринович
   * Трахтер
   * И.Д. Кабаков (Розенфельд)
   * Л.M. Каганович
   * М.М. Каганович
   * В.Г. Кнорин
   * М.М. Литвинов (Финкелыштейн)
   - С.С. Лобов
   * И.Е. Любимов (Козлевский)
   - Д.З. Мануильский
   - И.П. Носов
   - Ю.Л. Пятаков
   * И.А. Пятницкий (О.А. Блюмберг)
   * М.О. Разумов (Сагович)
   * М.Л. Рухимович
   - К.В. Рындин
   - И.В. Сталин
   * М.М. Хатаевич
   * М.С. Чудов (Асков)
   - А.М. Шверник
   - Р.И. Эйхе
   * Г.Г. Ягода
   * И.Э. Якир
   * Я.А. Яковлев (Эпштейн)
   * Ф.П. Грядинский
   * Г.И. Каминский
   * Битнер
   * Г. Канер
   * Л. Кришман
   * А.К. Лепа
   * С.А. Лозовский (Дридзо)
   * Б.П. Позсрн
   * Т.Д. Дерибас
   * В.В. Осинский
   * К.К. Стриевский
   * Н.Н. Попов
   * С. Шварц
   * Е.И. Вегер
   * Л.З. Мехлис
   - А.И. Угаров
   - Г.И. Благонравов
   * А.П. Розенгольц
   * А.П. Серебровский
   * А.М. Штсйнгарт
   * И.П. Павлуновский
   * Г.Я. Сокольников (Бриллиант)
   * Г.И. Бройдо
   * B.И. Полонский
   * Г.Д. Вейнберг
  
  
   Примечание: Из этого списка И.В. Сталин (Джугашвили) и Л.М. Каганович являются членами Политического Бюро Центрального Комитета ВКП(б).
  
  

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРИАТ:

   Заведующий:
   * И. Янмайн

ПРОТОКОЛЬНАЯ ГРУППА:

   Заведующий:
   * Рэш

ОТДЕЛ КАДРОВ:

   Заведующий: Заместитель:
   * А.В. Шотман * Г.С. Гуревич

КОММИССИЯ ПО ДЕЛАМ АМНИСТИЙ:

   Председатель: Секретарь:
   * А.С. Муник * С.И. Мелисин
  

СВОДКА

Центральный Комитет ВКП(б)

   Евреи 61 Неевреи 17 Не выясн. 7

Совет Народных Комиссаров

   Евреи 115 Неевреи 18 Не выясн. 3

Центр. Союз. Потребит. Обществ

   Евреи 7 Неевреи 1 Не выясн. 1

Прокуратура

   Евреи 4 Неевреи 2 Не выясн. -

Комиссариаты: Иностр. Дел. и Внешней Торговли

   Евреи 106 Неевреи 17 Не выясн. 8
  

Комиссия Государ. Плана

   Евреи 12 Неевреи 3 Не выясн. -
  

Всерос. Центральн. Исполнит. Ком. (ВЦИК)

   Евреи 17 Неевреи 3 Не выясн. 2
  
  

Комиссариат Внутренних Дел (ОГПУ)

   Евреи 53 Неевреи 6 Не выясн. 8
  

Полит. Управление Р.К.К.А.

   Евреи 20 Неевреи 1 Не выясн. 1
  

Культ. Просвет. и Союз Воинствующих Безбожников

   Евреи 40 Неевреи - Не выясн. 1
  

Печать: редакторы газет

   Евреи 12 Неевреи - Не выясн. -

СТАТИСТИКА

   Согласно переписи населения СССР, произведенной в 1959 году, народонаселение Советского Союза составляло 208 828 000 человек. Из этого числа 2 268 000 были евреи.
   В СССР евреи составляют 11% научных работников; 10,4% юристов (прокуроров, судей, адвокатов); 14,7% советских врачей; 8,5% писателей и журналистов; 7% работников искусства (артистов, музыкантов, художников, скульпторов).
   Еврейское население СССР составляет 1,1% всего народонаселения страны.
   Можно ли при этих обстоятельствах говорить о дискриминации в отношении евреев?
   0x08 graphic
0x08 graphic
  
  
  
   - Вот мы и прочли печальную повесть о жидах и жидовствующих... Как вы думаете, Сергей Александрович, ИХ настигнет Божья кара?
   - Возмездие неизбежно... Беда только в том, что ОНИ быстро забывают о правосудии... Повопят и тут же принимаются за старое... Но, по нашим прогнозам, на сей раз их будут бить долго и основательно, и никакое оружие ИМ не поможет... Каждый получит по заслугам...

XXX

   - О, бедная и несчастная Россия, какие идиоты тобою "кэровали!" и руководят в нынешние времена, - воскликнул я.
   Цэковская похоронная команда решила омолодить свой состав и призвала к власти, с печатью Дьявола на лбу, бывшего механизатора Мишу Горбачева. И потекли годы горбачевской говорильни, и жизнь становилась все "хуже и хуже... "Он так заболтал народ, что ожидали лишь одного: "Когда?.." Но Горбачев занимался не только словоблудием... Под руководством клещеногого идеолога Яковлева готовил, как сам потом сознался, развал родной страны!
   На верхах очухались и попытались принять контрмеры... И кэгэбешник Крючков и маршал Язов останутся в памяти поколений людьми, на которых История будет указывать: "Они хотели, но из-за трусости и нерешительности не смогли остановить величайшее в мире Преступление".
   К власти бульдозером пер беспалый Ельцын... И хотя сведущие люди указывали, что он не Ельцын, а Эльцын, в него поверили. "Сам из бандитов, значит, наведет порядок!" - подсказывали оптимисты. В подтверждение этому пронесся слух, что под страхом наказания из окна выбросился то ли секретарь райкома, то ли проворовавшийся директор...
   И никогда не забуду времена, когда мы с женой готовили для нашего друга, якутского поэта Михаила Дьячковского бутерброды, которыми он собирался угощать "фанерных баррикадников" на Пресне. И когда у Белого Дома на броневичке мы увидели Ельцына в окружении Гайдара, Чубайса, Ростроповича и другой жидорвы, то долго протирали глаза: "Опять они?!"
   И ни для кого не секрет, что Ельцына короновали евреи. Потом опоили "ослиной мочой", и пошел он кушать... И перед ним, и за его спиной демократы начали разворовывать страну... Гайдаровско-Чубайсовские реформы и приватизация втоптали народ в грязь... Им было дозволено буквально все... даже "сын юриста" в припадке откровенности с экрана телевизора однажды заявил: "Россией управляют евреи: в правительстве - евреи; торгуют сырьем, лесом, нефтью и газом - евреи; почти все банки страны принадлежат - евреям; телевидение, радио, газеты и журналы - у евреев..."
   Ельцын, конечно, войдет в Историю, но по четырем основным признакам:
   1. В Америке, на трибуне, рядом с Клинтоном - обоссался.
   2. В Германии поиграл на барабане.
   3. В Белом Доме расстрелял безоружных сограждан.
   4. Разрушил и обокрал родную страну.
   Но до старого кашалота дошло, что дальше так "кэруваты" нельзя и призвал к власти молодого, сильного, энергичного, с прекрасной памятью кэгэбэшника Путина. И у толкового спортсмена появился УНИКАЛЬНЫЙ ШАНС: с нуля, с белого листа приступить к обустройству России, стать ВОЖДЕМ нации. Но первое, с чего начал Путин, - он стал всем и вся демонстративно доказывать, что является верным наследником "преобразований" Ельцына. В подтверждение этого одутловатого старца неоднократно приглашал в Кремль и даже повесил ему на шею какой-то орден... Вот и пойми после этого человека?..
   Говорят, что Путин активно занимается международными делами... Но даже в самом черном сне мы не могли представить, что в Среднеазиатском подбрюшье России американцы начнут обустраивать Военные базы... И создается впечатление, что Путин то ли слишком хитроват, то ли Черт на пятку наступил...

XXX

   На одной из прогулок я у Есенина спросил:
   - Правда ли, что в Нью-Йорке вы призывали "бить жидов и спасать Россию?"
   - Это не я призывал, это вопили голоса наших предков, в шинках, опоенных жидами. Спрашиваешь так, словно самому не приходилось с ними сталкиваться?
   - Приходилось... И впервые я о них услышал четырехлетним пацаненком во время оккупации. Немцы в наше село Глушец вошли летом сорок первого года. Никогда не забуду: на дороге пыльца курится, в песочке куры купаются... И вдруг впереди огромные кони с тяжелыми копытами. Сначала прошли повозки с немцами, потом пушки показались... Мы жили возле добротного кирпичного дома, на котором было написано СЕЛЬСОВЕТ. Дом был оборудован под немецкий штаб. Немцы народ не только пунктуальный, но и чистоплотный... На меже с нами сразу начали строить уборную... Пацаненок! Я мало что понимал: схватил дощечку и деру... Немец за мной... "Швайн, киндер!" - орет... Поймал меня возле соседской калитки... Визжал я, видимо, громко, сразу выскочила мать и еле уговорила немца оставить меня в покое...
   В нашей сельской больнице работала еврейская семья... Эвакуироваться они не успели и прекрасно понимали, что с ними будет. Понимали это и сельчане...
   - И, что же? - удивленно взглянул на меня Есенин.
   - На протяжении года евреев прятали крестьяне: то у одних поживут в погребе, то у других в сарае... И никто не выдал. Комментировать вряд ли стоит.
   - В 1955 году, после десятилетки, убегая от счастливой колхозной жизни, с мешком лука за плечами и тридцатью рублями в кармане, приехал в Москву. Решил так: есть паспорт, будет и работа. Хрена с два!
   Месяц скитался по Москве, искал работу, страшно голодал и временами "питался" на площадке молодняка в зоопарке. Отчаявшись, хотел вербоваться, но попал в бригаду землекопов и был счастлив, когда в общежитии, в Черемушках, Миша Крюков накормил меня картошкой. Бригадиром у нас был симпатичный, приземистый, широкоплечий русак Васька Киселев. И вот однажды огорошил:
   - Завтра к нам в бригаду придет еврей Гриша Бакерин. Он в нашем деле - новичок, поэтому, прошу не издеваться. "Ла-ды!" - хором ответили мы.
   Утром в будочке, как и мы, Гриша натянул на себя брезентуху, получил лопату и вместе с нами "по перекладинам" сошел в траншею. Работали мы тогда на Соколиной горе. С двух сторон шоссе рыли траншеи, а потом под дорогой, на одиннадцатиметровой глубине пробивали туннель и протягивали трубы. Гриша старался, потел, кряхтел, мы сочувствовали малоопытному товарищу. Прошло три дня...
   В четверг, переодевшись, Гриша расшнуровал свой рюкзак и вывалил на стол четыре бутылки "Московской".
   - Говорят, что в таких случаях положена "прописка?" - пытливо посмотрел он на бригадира. Возражать мы не стали. Казалось бы, все нормально, так и положено... в бригаде нас было двенадцать землекопов и "Московскую" мы уговорили довольно быстро. Пока перекуривали, Гриша сбегал в магазин и приволок еще три пузыря... И необходимо отдать должное, Гриша пил наравне...
   Когда расходились по домам, вряд ли кто заметил стоящую за кустами "Победу" и щелкающего затвором фотоаппарата гражданина в очках. Гриша сел в машину и его трудовую задницу увезли в неведомом направлении.
   На следующий день на работе появились с похмелюги... Гриша быстро организовал пиво... Когда работали, не думали и не гадали, что нас фотографируют.... В конце рабочего дня новоиспеченный землекоп заявил:
   - Не обессудьте, но у меня день рождения, - и потянулся за паспортом. Поверили и без паспорта. Каждый понимал: впереди дармовая выпивка и закуска. Когда наклюкались, Гриша пошел к "Победе", но его остановил Васька Киселев:
   - Что это за фраера, Гриша? Нас фотографируют, а тебя катают на легковушке?..
   - Нахожусь в своеобразной ссылке... Отбываю срок... Бросил институт, вот папаня и упек меня в траншею... А фотограф фиксирует, работаю или нет... Так что не волнуйтесь.
   Пришел понедельник, а с ним и Гриша, а с Гришей выпивка и фотограф... Неделя была "пьяной", а в конце недели Гриша "испарился". Навсегда!
   Вскоре до нас дошел слух, что в американском журнале появилась статья и фото нашей бригады. О Грише было написано: "Так живут и работают евреи в СССР". Пришел кэгэбэшник, дотошно расспрашивал, как да что... Грозился, но пронесло...
   Следующее мое "знакомство с ними" состоялось в ЦЕНТРЕ НОТ МИНГАЗПРОМА. На работу рекомендовал Боря Попов.
   - Но у меня нет высшего образования!
   - Там нужны пишущие люди... Поработаешь - обвыкнешь. Более определенно заявил Главный инженер, симпатичный и обходительный еврей Леонид Семенович Побединский:
   - Поедешь в командировку, соберешь материал для плаката, сфотографируешь Героя... Получится - работаешь! Не получится - не взыщи.
   На строительстве газопровода "Усть-Балык-Омск" работал Герой Социалистического Труда Золотарев. Познакомились, и я сразу сознался, что в его работе "ни гу-гу...".
   - Странно! - хмыкнул он. - А газетчики уверяют, что все понимают в нашем деле... Торопиться тебе некуда... Расскажем, покажем, научим.
   В Москве я появился через двадцать дней. Побединский прочел материал, просмотрел фотографии, завизировал.
   - А говорил, что не знаешь?... Будешь работать в отделе пропаганды передовых методов труда, - благословил меня начальник.
   Через некоторое время в эту "контору" я рекомендовал своего друга, впоследствии истинного гражданина, редактора газеты "Пульс Тушина" Владимира Фомичева. Поработали вместе и убедились, что между евреями и жидами - дистанция огромного размера. Последние решили "скушать" вышестоящего русачка... Работали по проверенной "методе": славян накачивали водкой... Сколотили "оппозицию". В самый ответственный момент жидки загребли жар чужими руками и отошли в сторону. Пострадали славяне...
   - Да, русскому человеку, что пень, что колода... За стакан расколошматит и то, и другое, - погрустнел Есенин.
   - Директор издательства "СОВРЕМЕННИК", милейший и мудрейший Юрий Львович Прокушев однажды рассказал мне прелюбопытную притчу:
   "Представь себе, что ты идешь по голой пустыне... И вдруг перед тобой из песка выползает волосатая рука... Хвать и нету человека!" - Как вы думаете, Сергей Александрович, чья это была рука?
   - Конечно, жидовская! - ответил Есенин. - В двадцатые годы эти "волосатые руки" меня неоднократно хватали за фалды и отправляли в кутузку. Чрезвычайки - это была чисто еврейская вотчина! И прошли через нее многие, особенно крестьянские, поэты.
   Неведомо почему, я задумался:
   - Можно спросить?
   - Спрашивай!
   - Ночью я видел необычный сон...
   - Вот и рассказал бы Ларисе.
   - Она соучастница этого сна.
   - Выкладывай!
   - Мы с Ларисой находились на просторном, поросшем ромашками холме. Над нами разгоралось утреннее Солнце. И вдруг впереди нас кинжалом засверкал Синий Луч света. Он "затрепетал" и поманил за собой. Мы направились вниз.
   Впереди простиралась долина цветущих подсолнухов. Над их головками жужжали и усердно трудились пчелы. По краям долины цвели яблони, вишни и сливы... Мы медленно двигались за Синим Лучом... Подсолнухи росли так густо, что мы с огромным трудом продирались сквозь них... Наконец, мы вырвались на простор. И застыли в изумлении: перед нами с кипением проносилась широкая река.
   По реке, словно живые, сновали огромные бревна. Синий Луч поманил нас вперед... И мы вошли в реку... Поднимая руки, мы все глубже погружались в бурлящую воду... Неожиданно под ногами я ощутил твердую опору. Рядом вздохнула Лариса. Создавалось впечатление, что взошли на бревно... Прошло мгновение, бревно с крокодильей пастью ожило и повезло нас к берегу. Мы с трудом вышли на сырой песок и хотели отдохнуть, но Синий луч не останавливался...
   Перед нами шумело почерневшими камышами и дышало омерзительными испарениями гнилое болото. Вокруг прыгали, летали, скакали, квакали и шипели ядами болотные обитатели... И невольно я подумал: "Вот он - пресветлый час!" Мы спотыкались, задыхались и с дрожью в коленях остановились на кочке... Неожиданно подлетел Аист и подставил под нас огромные крылья, и через несколько мгновений мы оказались на зеленом лугу.
   Перед нами, цветущий розами, возвышался просторный Холм. На нем, словно парил в Небе, о трех куполах деревянный Храм. Открылись кованные медью врата и Зеленый Луч поманил нас следом. Внутри Храма высоко в небо уходила кирпичная труба... Внизу трубы открылись бронзовые дверцы, и Луч скользнул внутрь... Лариса в задумчивости перебирала кончик косы: "Что дальше?"
   - Только вперед! - И мы вошли в трубу. Внутри трубы шли металлические скобы. Я взялся за первую скобу, следом Лариса. Я поднял голову: высоко над нами светлел пятачок Неба. Мы медленно и долго поднимались вверх... В какой-то момент одна из скоб закачалась под ногой, но я удержался. Ниже подбадривала Лариса:
   - Только не сомневайся! Смелей! - умоляла она. Над головой показалось Солнце... Позади последняя скоба и мы с Ларисой застыли на торце трубы... На трубе был укреплен и возвышался над нами, серебряный Крест! Небо было чистым и солнечным... Над Крестом парил ОРЕЛ...
   - Вот тебе и разгадка, - заговорил Есенин и всмотрелся в Небо, - ОРЕЛ - это ГЛАЗ БОЖИЙ! На того, кто побывал под ОРЛОМ, накладывается Печать особого Доверия!
   - Не шутите так, Сергей Александрович! Я - простой смертный и грешный человек!
   - Время покажет, - нахмурился Есенин. - На твою долю выпала ответственная миссия: найти СКАРАБЕЯ.
   К Есенину подошли Ивнев и Лариса, о чем-то посекретничали, сели в машину и она скрылась за воротами. "Странно! Даже не попрощались..." - с горечью посмотрел я вслед.
  

XXX

   Утром принесли телеграмму: "КЛИНСКИЙ р-н, БОБЛОВО, 13. СУШЕ: Извини за сумбурный отъезд. Магнитные полюса остаются на месте. Исправимся. Обнимаем... ЕСЕНИН, ИВНЕВ, ЛАРИСА".
  
   В десять часов утра к Степану Рябцову подкатил на мотоцикле курьер и протянул засургученный пакет. Старший лейтенант вскрыл его и прочел:
  
   "СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. В одном экз. ПРОЧЕСТЬ И СЖЕЧЬ. СТАРШЕМУ ЛЕЙТЕНАНТУ РЯБЦОВУ. 3-го июля с.г. по правительственному Ленинградскому шоссе праздничными колоннами пройдут ПРОСТИТУКИ, ГОЛУБЫЕ и ЗОЛОТАРИ. Ввиду торжественности мероприятия, дабы никто не помешал шествию колонн, с 12 до 14 транспортное движение по шоссе будет прекращено. Особое внимание просим обратить на серебристую невидимку, в которой раскатывают имажинисты Сергей Есенин и Рюрик Ивнев. В случае неповиновения, разрешаем стрелять на поражение. 1-го июля 2001 г. НАЧАЛЬНИК КЛИНСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГИБДД ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДОРОГИ ПОЛКОВНИК АБАКУМОВ".
  
   Степан Рябцов прочел депешу, почесал за ухом и подумал: "Опять эта машина! Опять имажинисты!.. Ну, ма-д-д-ам, в платьице в горошек, на сей раз ты от меня не уйдешь! Маруся мне кое-что посоветовала... Как она там, крохотулечка? Додуматься только... Втихаря смотала в Москву, обчистила родную квартиру... Из генеральского сейфа выудила пачку "зеленых", часы и какое-то колечко... Но генерал - дока! Как пить дать, впереди небо в клеточку!"
   Весь день на обочине Ленинградского шоссе, на взгорке, стучали топоры и визжали пилы. Это рабочие лучшей строительной фирмы "СУЧКОРЕЗ" сооружали сцену для почетных гостей. Когда на сцене установили столы, кресла и трибуны, бригадир Кресин призадумался:
   "Сделано, вроде бы, все! Но чего-то не хватает, но чего?" Он внимательно осмотрел сооружение и приказал по бокам сцены развесить березовые ветки, а сверху пришпандорить кумачовый транспарант: "НЕФОРМАЛАМ ПОКЛОН И СЛАВА!" На коньке трибуны был установлен и опробован микрофон. Под сценой проверены ниши для охраны. К сцене подъехал крытый фургон и солдаты установили в нишах пулеметы. Перед сценой вырыли глубокий ров и залили водой. Кресин еще раз обошел сооружение и остался доволен проделанной работой.
   Третьего июля с раннего утра над правительственной сценой в небе весело заливались жаворонки, над пахнущим свежей стружкой сооружением порхали ласточки, а под крышей "затеяли драку" воробьи. В 9.30 к сцене подъехали военные грузовики и на утрамбованную землю сошли оркестранты. И затрубили трубы, и заквохтали барабаны... Небо огласилось маршевой музыкой.
   Рябцов стоял на посту невдалеке от сцены и видел, как на трибуну поднялся шкафообразный Скасьянов, за столы сели почетные гости. Среди них горой возвышался Эльцын. Старый бугай не выдержал, он выскочил вперед и, приплясывая, на ложечках стал выстукивать "Барыню". По правому краю сцены нервно расхаживал Сговорухин. И вдруг птиц словно ветром смело... По шоссе побежали толстые и жирные тараканы, вслед за ними показалась первая колонна
  
   ПОЛИТИЧЕСКИХ И ДРУГИХ ПРОСТИТУТОК.
   Впереди шла толстая и жирная, похожая на болотную жабу, Гноводворская. Над нею развевался плакат: "ДЕВКИ НАШИ - ДЕНЬГИ ВАШИ!" В первых рядах проституток шли: Псорокина, Гмиткова, Плахова, Кслизько, за ними шла Кхакаманда. Она возглавляла Московскую делегацию и несла транспарант: "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕРТОЛЕТ: СПЕРЕДИ, СЗАДИ и В РОТ!" Над украинскими девушками пестрело: "ШОБ ВАШ ПИВЕНЬ НЕ УСТАВАЛ ТОПТАТЫ НАШУ КУРЫЦУ". Над белорусскими девушками смутно проглядывалась шифровка: "ЦЭ...БЭ...Е! ВСЕГДА И ПРЫСНО!"
   Внимательно наблюдавший за происходящим Рябцов заметил, как к трибуне подошел Сговорухин, бесцеремонно оттолкнул Скасьянова, раскуренной трубкой постучал по микрофону и завопил: "ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПОРНУХА!" Неведомо откуда налетели и над головами проституток застрекотали сороки, закаркали вороны... Сизари бесцеремонно поливали сверху чем-то белым.
   За проститутками шла колонна
   ГОЛУБЫХ
   Шествующих возглавлял холеный Квиктюк. Он был в белой рубашке с красной курицей на груди. Над ним трепетал плакат: "ПРИВЕТ СЕКСУАЛЬНЫМ МЕНЬШИНСТВАМ!" В первых рядах, оголенные по пояс, шли:
   Сбурбулис Скиселев
   Шкозырев Херофеев
   Шборовой Квознесенский
   Сшвыдкой Ревтушенко
   Ксванидзе Пжванецкий
   На этих шествующих напали белогрудые петухи. Они бросались под ноги и крыльями свирепо били невозмутимых голубых.
   За голубыми шли
  
   ЗОЛОТАРИ
   Впереди, с мощной грудью и пудовыми копытами, шел тяжеловоз, управляемый Пчубайсом. Рыжий детина сидел на бочке с дерьмом и вздымал над головой плакат: "ВЫ ОТ НАС ПО ВАУЧЕРУ, МЫ ВАМ ПО ВОЛГЕ!" На следующих бочках с дерьмом восседали:
   Мяковлев Счерномырдин Мюшенков
   Кшахрай Сберезовский Кшумейко
   Гнемцов Плужков Кгайдар
   Шпопцов Шковалев Кзадорнов
   Кполторанин Сгреф Мявлинский
   Колонну охраняли военизированные отряды жирных, портовых, одесских Крыс. Зубастые твари прикладывались к фляжкам и постреливали по сторонам.
   Оркестр заиграл "МАРШ СЛАВЯНКИ". На правительственной сцене гости застыли по стойке: "Смирно!" В небе показался Клин Журавлей. Вслед за ним из-за ближайшего лесочка выскочил быстрый и шустрый "ЯК-9". Это был один из тех истребителей, на которых в годы Великой Отечественной воевали Покрышкин и Кожедуб. За штурвалом в летной парадной форме сидел благообразный СПОНСОР?. Пилот заложил крутой вираж над сценой, затем выровнял самолет, и на бреющем пронесся над проститутками, голубыми и золотарями. И шествующие на бортах самолета прочли: "ШПИНДЕЛЬ".
   На обоих сторонах стабилизатора четко читалось:
   Ацикловир Бравинтон
   Галоперидол Гепарин
   Диоксидин Кларифер
   Корвалол Левомицетин
   СПОНСОР развернул самолет, помахал рукой и на головы шествующих посыпались пакетики, в которых был:
   Метотрексат Соль
   Ноотобрил Печенье
   Панкреатин Сигареты
   Ранитидин Спички
   Гости на трибунах и глазеющая публика не ожидали столь щедрого подарка и сначала с недоверием отнеслись к падающим с Неба пакетам, но, когда разглядели содержимое, и началось... Первыми дрогнули ряды проституток и голубых... Толкая друг друга, каждый пытался заполучить целительный подарок. Началась давка... Сзади напирали лошади золотарей... Седоки бросали вожжи, брали лошадей под уздцы и отводили в сторону, затем спешили за добычей...
   Пилот совершил разворот и набрал высоту... "Не улетай!" - размахивали флажками и орали неформалы. И Небо отозвалось необычными дарами: на красных, синих и голубых парашютиках на головы шествующих и между ними опускались корзинки с бутылками "СПОНСОРОВСКОЙ". Публика тут же прикладывалась к горлышкам и неистово орала: "А, ЗАКУСЬ? ЗАКУСЬ ДАВАЙ!" Над фюзеляжем истребителя обозначилась широкая труба репродуктора и оттуда донеслось: "В СЛЕДУЩИЙ РАЗ, ГОСПОДА!"

XXX

   Шло лето 1969 года... К Рюрику Александровичу заходили в гости старые знакомые. Бывал "человек с трубкой" - поэт Миша Шаповалов, иногда заходил с бойкой и властной женой Юра Паркаев... 0н донимал поэта расспросами о Есенине, и Рюрика Александровича это заметно раздражало. Навещал Волобуев. Саше доверялась наиболее ответственная работа: он составлял и вычитывал очередную рукопись... При этом Рюрик Александрович нередко повторял:
   - Эту работу я могу доверить только Александру Волобуеву, он не напутает... - Бывал сын историка Ознобишина, тоже Саша. Ему, как самому молодому, приходилось бегать за едой в магазин...
   По вечерам Рюрик Александрович названивал в Ростов. По телефону шел полуиносказательный интим, намеки: "Да, да, я - решил... О цене потом".
   В один из таких вечеров раздался звонок, и в прихожую вошел Борис Попов. Я знал, что Боре можно доверять и напрямую спросил:
   - Не пора ли Рюрику Александровичу охрану нанимать? - Боря сразу понял, в чем дело, но деликатно переспросил:
   - Какие проблемы, в чем дело?
   - Иногда забывается, - кивнул я в сторону кабинета, - и даже по телефону ведет разговор о камушках... Мало ли что?
   - Для этого ты и служишь у него... Вот и охраняй!
   - Кстати, откуда они? Он что - клад нашел?
   - Давно жду от тебя этого вопроса, - улыбнулся Боря. - Рюрик Александрович прилично зарабатывал и все складывал в кубышку... Я помогал ему переводить осетинский эпос... Все шло под его именем. Заработанное до сих пор не могу получить... Но главное - НЕ ЭТО! Помнишь шикарную квартиру, этажом выше?
   - Помню, ну и что?
   - А то, - продолжал Боря, - жила-была оперная певичка с холостяком братом, который писал либретто... Они были наследниками богатого дворянского рода... И во время революции конфисковано, видимо, было не все... Певичке захотелось жить в кооперативном писательском доме у метро "Аэропорт". А как это сделать?
   - Выйти замуж за писателя...
   - Вот именно. Решено было найти одинокого писателя и оформить фиктивный брак. Вскоре певичка стала "женой" Ивнева и переехала в писательский дом.
   - А Ивнев?
   - Рюрик Александрович хотя и был прописан на Черняховского, 4 - для него, по договоренности, они снимали квартиру... Вскоре, то ли во время мора, то ли чумы, певичка с братом скоропостижно почили в Бозе... По закону, квартира и все, что было в ней, - досталось Ивневу... Машина тоже... Так что походами по ресторанам ты его не разоришь...
   После очередного телефонного звонка в Ростов Рюрик Александрович заявил:
   - Заказываем билеты и поездом едем в Одессу!
   Ехали в "СВ". Два скромных чемодана и накануне приобретенный зонтик - вот и весь багаж. В Одессе остановились в только что построенной престижной гостинице "Аркадия". Сняли двухместный, комфортабельный люкс и начали обустраиваться... В дверь постучали. В номер вошла яркораскрашенная одесситочка, напомнила:
   - Обслуживаем круглосуточно...
   - Потом, потом! - махнул рукой Ивнев. Когда она вышла, добавил:
   - Смотри, деточка, здесь быстро охомутают... Одесса!
   В ресторане позавтракали. Вышли на берег моря.
   - Ты, деточка, будешь купаться, а я сидеть на камушке и стеречь, чтоб не утонул... Я разделся и бултыхнулся в прибой, поплавал, вышел на берег и выдал:
   И шумит, и кипит, и смеется
   Штормовая, крутая волна:
   То подбросит до самого Солнца,
   То придавит до черного дна...
   - Неплохо! - сказал Рюрик Александрович. - Но можно и по-другому. - И прочел:
   Просторы безбрежного моря и суши
   Наполнены призрачным золотом ласк.
   Откуда берутся чудесные души,
   Сверканье улыбок, сияние глаз?
   Время проходило быстро . По утрам я купался в море, а Рюрик Александрович, сидя на камне, писал стихи.
   По вечерам на такси и катались по городу. Тогда в Одессе на некоторых перекрестках стояли бочки с молодым вином... Продавали в розлив... Я просил шофера "припарковаться" у очередной бочки.
   - Кваску попью. - Водитель лишь улыбался, но я не боялся разоблачения. Я знал: Ивнев панически посматривает на общественные стаканы, кружки и бокалы... И вряд ли рискнет продегустировать "квас". И все же он заметил:
   - Что-то очень часто квас пьешь, деточка! Пора кончать! - После этого возле бочек мы больше не останавливались...
   По вечерам Рюрик Александрович названивал по телефону. А я удивлялся: "Как же это так, в Одессе много пишущей братии и до сих пор никто не побеспокоил "друга Сергея Есенина?" И вот:
   - Завтра, Серго, едем в гости к жене ростовского писателя Виктора Мишуткина.
   Отдыхавшая в Одессе, жена ростовского писателя жила на окраине города в двухэтажном особняке. Черноокая, дородная казачка пригласила нас в дом. На круглом столе стояла ваза с фруктами и цветы. Из другой комнаты вышел атлетического сложения парень.
   - Знакомьтесь, Рюрик Александрович, это мой сын Андрей... Он только что вернулся из Кубы и не один... На "Волгу" заработал. - Циничная, меркантильная откровенность мне не понравилась. Хозяйка бесцеремонно окинула меня взглядом. "Да, в этом доме о человеке судят, видимо, по одежке..." - подумал я. Вскоре она пригласила Рюрика Александровича в соседнюю комнату. Я сидел за столом напротив "атлета" и скромно помалкивал.
   - Угощайтесь! - Он взял яблоко и протянул мне. Разговор у нас не клеился, и очень хорошо, что его позвала вышедшая мамаша:
   - Помоги, сынуля! На цепочке защелка заедает. - Сияющая хозяйка подошла к зеркалу и без стеснения закружилась по комнате... На холеной шее, на золотой цепочке, сверкал Рубин... Хозяйка пригласила к столу и предложила чай... Но, неведомо почему, чувствовал я себя погано, муторно... Рюрик Александрович рассказывал о московском житье-бытье, приглашал в гости. Затем, скорее, ради приличия, хозяйка попросила меня почитать стихи. Я упирался, но казачку поддержал Рюрик Александрович. И меня словно Черт надоумил прочесть похабщину:
   Кобыла шла на случку,
   Как на место лобное,
   На место участи чертовски жалкой,
   Где уголовники, как жеребцы голодные,
   Поочередно ей бросали палки...
   Хозяйка покраснела, смущен был и Рюрик Александрович, не знавший этого стихотворения. Тогда это было вызовом, хамством...
   - Серго, видимо, начитался о вольнице двадцатых годов, вот его и понесло, - попытался оправдать меня Ивнев.
   - Ничего... зато Рубин хорош! - кисло процедила казачка. Встреча была скомкана и мы вышли за ворота. Сели в такси.
   - Не горюй, деточка! - утешал меня Рюрик Александрович. - Сейчас остановимся у бочки, попьешь "кваску", а дома обязательно прочтешь мне это стихотворение...
   Я был молодой, здоровый и красивый, и вечером, без обиняков, заявил Рюрику Александровичу:
   - Потянуло на девочек, спасу нет!
   Рюрик Александрович вытащил бумажник и протянул мне четыре полусотенные купюры:
   - Должно хватить... Только не задерживайся слишком, - попросил он. В Одессе было много винных подвальчиков. Зашел в один, продегустировал во втором, причастился в третьем, задумался возле парка... Рядом оказались две хохлушки-хохотушки...
   - Пидем з намы, хлопчику! - предложила быстроглазая в короткой юбчонке... - З намы не соскучишься...
   Я был в хорошем поддатии, и мне было все равно куда идти и куда ехать... Такси выскочило за город и покатило в сторону гор...
   Утром, на просторном топчане, проснулся в обществе хохотушек...
   - Ты щедрый, хлопчик! И мы щедрые! Вот, выпый винца, а мы тоби вареныков прыготовым, - пообещала сероглазка, и хохлушки, не стесняясь, в коротких маечках выскочили за дверь. Я протер глаза и осмотрелся: за окнами приземистого дома свисают яблоки, чернеют сливы... По двору разгуливают куры... В колодец пытается заглянуть козленок.
   Вошла старуха и молча поставила на стол миску с варениками и бутыль вина. Появились девушки. На лицах читалась озабоченность:
   - Погуляешь у нас, чи як?
   - В гостинице, наверняка, рвет и мечет Рюрик Александрович.
   - Это который, друг Есенина?
   - А вы откуда знаете?
   - Мы многое знаем.., - заявили они. - Повезло тоби, хлопчику! - Я невольно посмотрел в окно. На пне сидел здоровенный мужик в папахе. К нему подошел второй, такой же. Сероглазка прижалась и защебетала: - Хотели потребовать выкуп... Но, когда узнали, что вы друзья Есенина - передумали... Так что жуй вареныки... Есенин для нас - святое... Как до города собираешься добираться?
   - Придется искать машину.
   - Отсюда тридцать восим километрив... дорого будет. - Я ощупал карманы - пусто... Но делать нечего и уверенно заявил:
   - Помогите найти машину! Мы расплатимся.
   - Не сумниваемся, - прищурилась сероглазка.
   К гостинице "Аркадия" я подъехал к часу дня. По номеру в белых подштанниках нервно прохаживался Ивнев.
   - Необходимо расплатиться за такси, - оповестил я. Он молча порылся в бумажнике и протянул сотенную. Я расплатился, вернулся и зашел в ванную... Но даже после душа голова гудела... Рюрик Александрович сочувственно посмотрел на меня и лишь вздохнул... Я упал на диван и провалился в глубокий сон. На следующий день, рано утром меня растормошил Рюрик Александрович:
   - Собирайся, деточка! Билеты я взял...
  

XXX

   Степан Рябцов дежурил на 97-ом километре Ленинградского шоссе. Недавно "За образцовый порядок на дороге во время праздничного шествия неформалов" он стал капитаном. С увеличением количества "новых русских" росло и количество машин на дороге. Водители иномарок нарушали правила дорожного движения, и, не торгуясь, отстегивали "штрафняк...". Но не они сегодня обеспокоили Рябцова... Капитан почесывал затылок: "Опять придется рисовать депешу... Надоело, но куда денешься..." Рябцов вытащил планшет, блокнот и приступил:
  
   "СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. НАЧАЛЬНИКУ КЛИНСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГИБДД ЛЕНИНГРАДСКОЙ ДОРОГИ ПОЛКОВНИКУ АБАКУМОВУ. Полчаса назад возле меня появилась известная Вам серебристая машина. За рулем сидела все та же наглая девица, рядом Имажинист Рюрик Ивнев. "Все! - решил я, - на этот раз не уйдет!" И по совету моей соседки Маши Клепиковой, работающей в "НИИ ГВОЗДОДЕР", под задние колеса машины подставил по ржавому гвоздю... Вместо того, чтоб представить документы, девица "пощебетала" пальцами и начала рассказывать о какой-то Марусе, которая, якобы, сперла у генерала Власика пачку зеленых, часы и какое-то колечко... Я еще строже потребовал документы, но девица хихикнула, и машина, игнорируя самые толстые гвозди лучшего российского завода, бесшумно тронулась и скрылась. 7-го июля 2001 г. КАПИТАН РЯБЦОВ".
  
   Капитан вручил депешу проезжавшим мимо гибодедешникам и задумался: "Почему эту машину не останавливают на других постах? Не замечают, что ли, е-ка-ла-ма-не..." Но долго размышлять ему не пришлось...
   Земля застонала и загудела, и раздался грохот копыт. Капитан Рябцов насторожился... Со стороны Москвы на бешеной скорости приближалась ТРОЙКА. С гордо поднятой головой, под красною дугою с валдайским колокольчиком, в белых яблоках, шел могучий коренник. По бокам, с круто выгнутыми шеями, сверкая медью постромков, дробя подковами асфальт, рвались вперед вороные-пристяжные. Рябцов залюбовался празднично украшенной ТРОЙКОЮ. Когда лошади приблизились, Рябцов увидел, что на козлах Золотой Колесницы, в малиновой косоворотке, с вожжами в руках, в полный рост стоит Сергей Есенин. Рядом с ним в черной рясе возвышается могучий и широкоплечий отец Киприян. На левой груди его сверкают ордена и медали за боевые подвиги в Афганистане, на правой - за моления в Чечне.
   В Золотой Колеснице, в обитых зеленым сукном креслах, сидели поэты: В казацкой полковничьей форме, с шашкой на коленях
   Владимир Бояринов;
   В тельняшке, в бескозырке, с сигнальным флажком в
   руках Леонид Вьюнник;
   В парадной летной форме, с гитарой в руках Александр
   Волобуев;
   В танкистском шлеме и с кувалдой в руках Владимир
   Фомичев;
   В наряде Царской Невесты и с лирой в руках Елена
   Муссалитина;
   В генеральском кителе и с бандурой в руках Юрий
   Чичев;
   Со связкой сушеных карасей на груди и с вяленой щукой
   на коленях сидел гениальный Якутский поэт Михаил
   Кельбе;
   Возле него растягивал меха баяна Николай
   Стариков.
   В задке Колесницы лежали: пилы, топоры, долота, лопаты, грабли и другой инвентарь. Над Колесницей красовался транспарант: "ДА ЗДРАВСТВУЕТ УДАРНЫЙ ТРУД!"
   Восхищенный бегом лошадей, Рябцов поднял полосатый жезл:
   - Далеко, товарищи?
   - Поэты мы! Поэты! - отозвались из Колесницы.
   - В Шахматово! - подтвердил Сергей Есенин. - Решили привести в порядок Блоковскую усадьбу.
   - Давно пора... Дело благородное, - откликнулся Рябцов. И повернул голову налево...
   К задку Колесницы коротким бронзовым дышлом и сыромятными ремнями с медными бляхами была приторочена полевая кухня.
   На широкой платформе, возле огромного котла, плотный и широкоплечий, оголенный по пояс, в красных запорожских шароварах, с черпаком в руках орудовал известный прозаик Александр Ольшанский. Для поэтической оравы он варил казацкий кулеш. Возле топки, в танкистском шлеме, с кочергой в руках шуровал лауреат Бунинской премии Владимир Муссалитин. Между ними, с томиком в руках, читал отрывки из сенсационного романа "Самоубийство вождя" Владимир Мирнев.
   Рябцов вторично козырнул известным поэтам и прозаикам и отпустил ТРОЙКУ.
   Вечером Рябцов сходил в библиотеку, порылся в краеведческой литературе и вычитал следующее:
  
   "Шахматово расположено неподалеку от нынешнего Солнечногорска, на взгорье, откуда открывается вид на живописные поля, изрезанные глубокими оврагами... А.Н. Бекетов, отец матери поэта, был ректором Петербургского университета. В 1875 г. он купил на остатки небольших средств "уголок рая". Советником неопытному в подобных делах профессору явился его сослуживец, великий ученый Д.И. Менделеев, который несколько лет тому назад сам приобрел в семи верстах от Шахматова имение-дачу в Боблово.
   Из Шахматова Блок часто ездил в Боблово к Менделеевым. Он был женат на дочери ученого - Любови Дмитриевне.
   Шахматово - с его простором, с синеющей далью подмосковных лесов - привлекает на многотысячные праздники поэзии поклонников поэта. Прочной традицией стали в Шахматове ежегодные августовские Дни поэзии".

XXX

   Во двор въехала серебристая машина. Над передним бампером дважды вспыхнуло табло: "ОМЕГА". Из машины вышли Лариса и Рюрик Александрович. Я сошел с крыльца и поздоровался с гостями:
   - У вас новшество, дважды вспыхивало световое табло? - обернулся я к Ларисе.
   - Решили обозначиться для капитана Рябцова, - ответила Лариса. - Так ему будет удобнее писать в своих депешах.
   - А Сергей Александрович, где же?
   - Есенин сейчас распрягает тройку на лугах возле Иваньковского водохранилища, - ответил Ивнев.
   - Далековато... Как сюда будет добираться?
   - Рюрик Александрович пока отдохнет, а мы поедем, встретим, - предложила "девушка с веснушками на щеках".
   Мы сели в "ОМЕГУ" и поехали за Есениным. В Клину, в киоске, я купил несколько свежих газет и журнал "Москва".
   На пологом берегу водохранилища, закатав штанины, Есенин ополаскивал руки. Подошли, поздоровались...
   - Колесницу далеко упрятали? - обратилась к нему Лариса.
   - Колесница осталась в Шахматово... Сам сел на коренника, пристяжных на поводу и сюда...
   - Ясно! - Лариса вошла в воду и хотела сорвать кувшинку, но передумала. Есенин посмотрел на нее, шутливо погрозил пальцем:
   - Не тобой посажено, не срывай! - На улице было жарковато и все же мы направились к машине. Есенин сел рядом с Ларисой, я - сзади. Они вместе потянулись к одной из кнопок и надо мной заколыхался слабый полевой ветерок. Я развернул газету.
   - Что пишут друзья и враги народа? - обернулся Есенин.
   - У славян, за бугром, друзей нынче нет, Сергей Александрович. Со смаком рассказывают, как американские трупоеды веселились и в воздух чепчики бросали...
   - По какой причине?
   - Бомбили беззащитную Югославию... На многих бомбах было написано: "С Пасхальным приветом, славяне!" Высшая форма садизма.
   - Почему называешь трупоедами?
   - Культура определяет многое... Посмотрите их фильмы... Почти в каждом, пока не убьют пять-шесть человек - картина не начнется... Сценаристы, режиссеры и актеры в основном евреи. Оккупировали не только нас. Постоянно воюют и грабят более слабых.
   - Согласен! - нахмурился Есенин. В конце восемнадцатого века в Америку приехало лишь несколько еврейских семей, а сейчас даже бывшие работорговцы под ними. Принесите в дом одного клопа и вскоре они попьют вашей кровушки... - Есенин посмотрел на Солнце и перекрестился. В это время в салон случайно залетел шмель. Лариса остановила машину, мы вышли, открыли дверцы и после нескольких взмахов газетами мохнатое существо покинуло "ОМЕГУ". Когда опять заняли свои места, я поинтересовался:
   - Что говорят в "НЕБЕСНОЙ КАНЦЕРЯЛИИ" по поводу глобализма и американского международного терроризма?
   - Застрельщики опять ОНИ, - нахмурился Есенин. Народ начал прозревать и запахло жареным... С одной стороны, Золотой миллиард, с другой - беспросветная азиатская нищета. Кто же с этим согласится? Американская наглость скоро получит отпор... В Соединенных Штатах в ближайшее время произойдет страшная трагедия: самолеты врежутся в бетонные высотки и разрушат символы финансового процветания. Будет поврежден Пентагон и попытка взорвать Белый Дом... Погибнут тысячи людей... Но это лишь начало заката Америки... К финансовым кризисам приплюсуются разрушения атомных электростанций, крупных предприятий и мостов... Затем последуют отравления воды и воздуха...
   - Но это же - Страшный Суд!
   - Нет! Это только начало Суда! Народ живет в постоянном напряжении, начинается паника... Кстати, чуть не забыл. - Есенин порылся в карманах и протянул мне пару плотных листиков, - это копия телеграммы, а это - ответ... Его необходимо передать адресатам.
   На первом листе было отпечатано:
  
   "В НЕБЕСНУЮ КАНЦЕЛЯРИЮ. Ввиду перенаселения на Земле просим забронировать места в Раю. 1-го июля. 2001 г. МОСКВА. НИКОЛИНА ГОРА. ШНИКИТА СМИХАЛКОВ, МАНДРОН ШКОНЧАЛОВСКИЙ".
  
   На втором ответ:
  
   "МОСКВА. НИКОЛИНА ГОРА. ПОТОМСТВЕННЫМ ЦАРСКИМ ПОСТЕЛЬНИЧИМ ШНИКИТЕ СМИХАЛКОВУ. МАНДРОНУ ШКОНЧАЛОВСКОМУ. На Вашу просьбу о забронировании мест в Раю СООБЩАЕМ:
   Ваш запрос будет решен только после того, когда хорошо прожарятся другие грешники. 2-го июля 2001 г. НЕБЕСНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ".
  
   Перед воротами в Боблово нас встречал Ивнев:
   - Пока вы раскатывали, я грибков насобирал... - у ног его стояла плетеная корзина, из которой выглядывали белые и подберезовики.
   - Раньше за вами, Рюрик Александрович, такой страсти не замечалось, - вопросительно посмотрел я на поэта.
   - Раньше Петух только кукарекал, а сейчас Курочку топчет! - указал он на парочку влюбленных пернатых... - Сегодня отдыхаем, а завтра - посмотрим...

XXX

   Июль обещал быть теплым. В десять утра на градуснике показывало 23,7. Ивнев на стульчике под вишнями вычитывал рукопись. Есенин ушел к роднику... На веранде показалась Лариса.
   - Не запарился еще?
   - Есть маленько, - ответил я.
   - Может, поедем искупаемся?
   - А можно?
   - У нас все можно... Особенно для тебя.
   Подошли к "ОМЕГЕ". Передо мной сама собой распахнулась дверца.
   - Садись на заднее сиденье, все удовольствия там... - В машине слегка попахивало луговыми травами.
   Лариса на руле нажала на зеленую кнопку, машина слегка приподнялась, мы оказались за воротами. Полуобернулась ко мне:
   - Перед тобой семь "пуговиц"... Нажми на третью и седьмую. Этим ты включишь телевизор и откроешь бар с выпивкой и закуской.
   На экране телека сначала появилось усеянное крупными звездами небо, на нем летящий самолет... Затем показались синие и красные горы... Внезапно разинул пасть Нильский крокодил...
   - Если хочешь, можешь посмотреть всемирные новости.
   - Как это, если не секрет?
   - Телек может реагировать на конкретные мысли... О чем подумаешь, то и увидишь на экране. Мало того, можешь стать участником происходящего... Но это - не иллюзия, - это Жизнь!
   Египет - моя любимая тема. Чаще всего я любил мечтать и даже во сне неоднократно видел Египетские Пирамиды. Вот и сейчас я сосредоточился и на экране увидел Пирамиду Хеопса. К ней направлялись караваны верблюдов и всадники на быстроногих скакунах. К Пирамиде подходили и исчезали в ней белые, черные и краснокожие люди... И вдруг экран очистился и на нем появился смуглый и величественный мужчина в наряде Древнеегипетского воина.
   - Я, Тутанхамон, царь Ассирийский, Вавилонский и Египетский, ведомый Солнцем, Луной и Звездами, приглашаю отведать нашего хлеба и нашей соли... которую подадут любимые жены и девственницы.
   В просторной комнате вдоль стен росли пальмы, комнатные кипарисы и кедры... в больших кадках, на деревьях дозревали лимоны, персики, вишни и груши... Посредине находился низкий, но просторный стол, уставленный кувшинами с вином, сосудами с родниковой водой, чашами с дымящимися кушаньями, вазами с овощами и фруктами... В центре стола, на специальном треножнике, исходил пряным запахом зажаренный барашек...
   На соломенных циновках вокруг стола сидели женщины и девушки. Которые постарше были в плотных туниках. Молодежь предстала в легчайших паутиновых шелках, сквозь которые легко угадывались соблазнительные формы жен и наложниц фараона.
   - Приветствуем и пьем за здоровье нашего далекого потомка из загадочной северной страны, - фараон кивнул в мою сторону и осушил чашу. Его примеру последовал и я.
   Сидевшая рядом со мной смуглянка слегка наклонилась и прошептала: "Вы должны произнести ответный тост! Я поднялся:
   - За владыку Земного и Небесного! Да не заржавеет его меч и вечно будут молодыми его жены и наложницы... - Когда я дошел до слова "наложницы", фараон властно и произнес:
   - Вовремя напомнили! Сейчас эта красавица, - тронул он за локоть гибкую, как змея, смуглянку, - проводит тебя до гостевого ложа и да будет твоей! Смелее, Эсфирь! - И не успел я подняться, как ЛАРИСА, с искрами в глазах, прошептала:
   - Мы уже более часа стоим у озера, а ты все пребываешь в покоях наложниц фараона... Выходи, пора искупаться.
   Перед нами простиралось большое и чистое Подмосковное озеро. По берегам его рос ивняк, густой камыш и тонко позванивала осока. В прибрежных водах крякнула дикая уточка...
   "Неужели не перестреляли?! - удивился я. - Повезло сизокрылой... Надолго ли?"
   - Разоблачайся и вместе...
   - Не могу забыть "Египетское застолье...". Дай малость прийти в себя. И машину посторожу.
   - Эта машина неподвластна чужим поползновениям... Ее дверцы открываются только перед теми, кого мы приглашаем...
   Я присел на подсыхающее бревно. Невдалеке от нас целовалась парочка... Вокруг них на траве валялись пустые бутылки из-под пива. Патлатый качок сопел, вскакивал и показывал рукой в сторону кустов. Он явно исходил спермой, но телка не поддавалась. Наконец, она не выдержала:
   - Отстань, дубина! Не могу я сегодня... - Лариса, не обращая внимание на несговорчивых "соседей", обнажилась до костюма Евы и направилась к воде... Качок жадно посмотрел на нее, поднялся и пренебрежительно хмыкнул.
   Возле берега ради форса потрогал водичку ногой и направился к Ларисе. Мне все это было хорошо видно и слышно:
   - Моя сегодня ни хрена не может... Плачу любые бабки! - Чуя неладное, Лариса развернулась к берегу. Патлатый приблизился и попытался ее прижать... Памятуя Шолоховское: "Сука не захочет - кобель не вскочит!" - я о плохом не думал и словно оцепенел... И тут произошло неожиданное: Лариса резко подпрыгнула и со всего маху левой ногой врезала парнише между ног... Тот захрапел и рухнул мордой вниз... Впечатление было такое, будто его шандарахнуло током... Подбежала "телка" качка:
   - Убили! - заревела она.
   Лариса наклонилась, пошарила руками, схватила парня под грудки и выкинула на берег... Он с минуту полежал, очумело завращал белками и благим матом заорал:
   - Ведьма! Ведьма! - Лариса вновь направилась к качку... Тот вскочил и кинулся в кусты.
   - Не хотят люди жить спокойно! - подошла ко мне. - Я ж ему говорила: "Отойди!"
   Когда сели в "ОМЕГУ", она прижалась к моему плечу и захлюпала:
   - Зарекалась не давать сдачи! И вот, не выдержала.
   - Успокойся! Он не стоит твоих слез.
   В Боблово вернулись быстро и без происшествий. На крыльце веранды сидели Есенин и Рюрик Александрович и лущили свежий горох.
   - Вот побывали на колхозных полях, - пошутил Есенин. - За пару стручков, надеемся, нас не осудят?
   - Нет, Сергей Александрович, в этом колхозе, как в старые добрые времена, многое к зиме остается неубранным. Подмосковные старушки до поздней осени бродят по колхозным полям и собирают в мешочки, кто картошку, кто морковку... Их, конечно, гоняют, но не очень...
   - Здесь вкусный не только горох, - потянулся Ивнев. Главное - хорошо работается... Начал писать "Поэму о смутном времени". Но, на сегодня - достаточно! Отдыхаем и в дорогу!
  

XXX

   Возле капитана Рябцова остановилась "ОМЕГА". Лариса приспустила тонированное стекло и дурашливо запела:
   Капитан, капитан, улыбнитесь!
   Ведь улыбка - это флаг корабля...
   - Какой к черту флаг, если Маруся... - Рябцов неожиданно запнулся...
   - Что с девкой? - сурово посмотрела на него Лариса.
   - Неведомо зачем, опять собирается смотаться в Москву... И самое паскудное, что может слинять, не посоветовавшись...
   - Курица - не птица... далеко не улетит... - ответила Лариса и машина бесшумно исчезла вдали.
   А дело обстояло ТАК: еще в десятом классе, начитавшись всякой чертовщинки, Маруся приступила к изучению литературы по парапсихологическим опытам. Начала тренироваться и вскоре обнаружила в себе способности видеть, что творится за бетонными стенами и слышать за три километра... Почувствовала первые признаки ясновидения... Обо всем этом случайно узнала мать - генеральша.
   - Ты что, доченька, очумела! - заохала она. - Хочешь в ведьму превратиться и сгореть на костре? - Маруся ходила в походы и знала, что от костров бывает жарко... Это малость охладило ее пыл виртуального проникновения в далекие миры и подслушивания соседей...
   Но Рябцов на службе, а ей одиноко и скучно. Однажды, от нечего делать, Маруся расстелила на полу коврик, обнажилась, легла и устремила очи в потолок... И ей представилось:
  
   "По Амазонским джунглям бродит племя каннибалов Као-Као... Люди упорно ищут единственного сына американского нефтяного магната, толстого и жирного Колу. Магнат извел тысячи гектаров Амазонских джунглей, и каннибалы решили, что накажут хотя бы его сына. Амазонские патриоты прочесали джунгли вдоль и поперек и, наконец, настигли Колу... Тюкнули по голове чем-то толстым, раздели, обмыли, выпотрошили и воткнули в ноздрю пучок петрушки... Рядом разгорался высокий костер. Когда Кола зашипел, а с жирных ляжек закапало, к нему приблизился краснокожий вождь и длинным тесаком отсек левое ухо, смачно похрумкал и махнул рукой: "Приступай, ребята!" Вождю достался язык и печень Колы, остальное сожрали соплеменники...
   Потом начались песни и пляски... И тут Марусю на ковре подбросило. В парапсихологическом состоянии она начала вздрагивать и постанывать от удовольствия. Наконец, откуда-то сверху, послышался ГОЛОС: внимай и запоминай формулу:
  
   0x08 graphic
  
   Берется обыкновенный понижающий трансформатор 220 на 127 в. К нему, на выходе, по формуле, присоединяются выпрямители, диоды и триоды... В конечном итоге мы получаем корректор статического электричества.
   Если к аппарату подключить женщину, то ее тело обретает солнечную легкость и необыкновенную сексуальную активность... Такой женщине, как в печку, побольше палок...
   Если подключить мужчину, то он становится похожим на племенного жеребца и без перерыва может обслужить несколько самок...
  
   Вечером пришел с работы любимый Степашка... Маруся его накормила, напоила, ублажила и рассказала о ГОЛОСЕ сверху... Рябцов походил по комнате, подумал и, наконец, изрек:
   - Терять нам нечего... Дело не хитрое... Трансформатор у меня где-то пылится... А вот остальные детали? Поспрошаю друзей, побегаю по магазинам... На худой конец съезжу в Москву... - Но быстро сказка сказывается.
   Прошла неделя. Рябцов еще раз проверил схему.
   - Кажется, готово! - заявил он внимательно наблюдавшей за ним Марусе.
   - Идея - моя? Поэтому, чур! На испытание я - первая!- решительно заявила отчаянная девка... Рябцов был не из трусливых и все же задумался:
   - А если что не так?
   - Просто так - ГОЛОСА не вещают, - подбодрила Маруся. И Рябцов решительно воткнул в розетку вилку... Приборчик замигал, запищал, в воздухе запахло озоном... Рябцов вывел реостат на самое низкое деление и слегка притронулся к выходной клеме... В пальце кольнуло, в промежности защекотало...
   - Как сладко! Ой, как хорошо!
   - Нет! - потянула его за рукав Маруся. - Сначала только я.
   - Была не была! - неверующий Рябцов перекрестился, уложил Марусю на диван и на пальцы наложил клемы... Не прошло и минуты, как Маруся заявила:
   - Какая красота! Какая легкость! - Глаза ее расширились и потемнели. - Не могу больше! Хочу тебя, милый! - И вскоре не только их квартира, но и весь подъезд огласился охами и стонами... Степан все сильнее вдавливал в диван Марусю и она не выдержала...
   - Пощади, любимый!
   В дверь позвонили. Рябцов толкнул ее и на пороге увидел хорошо знакомого, преуспевающего бизнесмена Колю Рыбкина, по кликухе "Штырь", рядом с ним раздували ноздри две крепкогрудые телочки. "Штырь" недавно в Подмосковье открыл второй рынок "Строительных товаров и металлических изделий". У него народ покупал не только брусья, доски и вагонку... И в Москве и под Москвой братки все чаще отправляли на тот свет своих подельников. Надмогильные ограды "Штыря" постоянно пользовались спросом. Полмесяца назад "Штырь" откупил весь третий этаж и теперь жил над Рябцовым, а слышимость в доме преотличная.
   - Что у вас происходит? - уставился на капитана "Штырь".
   - Ничего не происходит... Живем семейно и стараемся никому не мешать.
   - Это было раньше... А сегодня даже через потолок - мы ощущаем какой-то аромат и сексуальные позывы... Девки мои словно взбеленились, - он ласково посмотрел на подружек и курносенькую слегка похлопал по ядреной заднице. И Рябцов понял, что темнить бесполезно.
   - Проходите! - пропустил он в комнату непрошенных гостей. - Принимай, Маруся! Садись, Коля! Устраивайтесь, девочки!
   Рябцов решительно потянул за вилку и взгромоздил на стол трансформатор и приспособления к нему...
   - Мудреное изделие! - "Штырь" погладил трансформатор и одну из лампочек. - Даже остыть не успела? - Рябцов посмотрел на Марусю и та согласно кивнула головой.
   - Условно его можно назвать "Сексоподпиточным агрегатом", - начал повествовать Рябцов. И выложил ошарашенным гостям "предысторию, историю", трудоемкость изготовления и "метод" работы изделия.
   - Ни фига себе! - восхищенно воскликнул "Штырь". - Да это же - клад! Клондайк и остальные золотые берега... Да мы... Да я! Послушай, дорогой! - пал он на колени перед Рябцовым. - Дай на испытание?! Через пару дней верну. - Степан опять посмотрел на Марусю, но та лишь неопределенно пожала плечами. Степан задумался...
   - Ладно! - решил он. - Берите на несколько дней, а потом будем думать вместе... Но сначала внимательно выслушай, как его подключать. - В это время Маруся с девушками ушла на кухню, а хозяин втолковывал гостю методу пользования необычным прибором.- Если чего? - уставился на гостя Рябцов, - необходимы исключительно согласованные действия... Можно ведь и загреметь! - предупредил капитан.
   - Повинуюсь и обязуюсь! - пообещал "Штырь". Когда гости ушли, Рябцов прижал к груди Марусю и успокоил:
   - Завтра же начну собирать новый агрегат.
   - И правильно сделаешь, - поддержала его любимая.
   Рябцов побегал по магазинам, съездил в Москву и начал монтировать новый "Сексоподпиточный агрегат". Наблюдавшая за его работой Маруся задумчиво заявила:
   - Надо же... Над нами почти круглосуточно раздаются сексуальные вопли и всхлипы... Они что там - взбесились?!
   - "Штырь" обещает выкупить весь подъезд и тогда - без проблем!
   Коля Рыбкин обозначился в квартире Рябцова на пятые сутки.
   - А я уж начал беспокоиться, - строго посмотрел на него Степан.
   - Ни кши, хозяин! Десять процентов брал себе, три пятьсот ваши! - и бережно положил на стол пачку зеленых. - Это навар за три дня. А что будет дальше?
   - А обо мне ты подумал? - вскипел Рябцов. - Я подписку давал и должен стоять на страже закона...
   - Не беспокойся, капитан! Ты мне ничегошеньки не давал, у меня ничего не брал... Все чисто! Я начал завозить мебель и обустраивать квартиры. Хочу, чтоб в каждой был хороший телевизор, ванная и, само собой, просторное лежбище. Братки, как узнали, так и поперли... У некоторых - надежда лишь на твой приборчик... Попробовали смонтировать "двойника" и ни фига не получилось... Видимо, секретики там всякие, а? - заискивающе заглянул он в глаза Рябцову.
   - Наслаждайся сам и не торопись зарабатывать деньги, - посоветовал ему Рябцов. - Очухаемся, одумаемся, потом решим, как быть? - И проводил гостя за дверь...
   Маруся слышала этот разговор. Она попивала чаек и думала... Рядом присел Степан.
   - Не огорчайся, милый, - положила ему на плечо горячую ладонь. - Сейчас ДЕМОКРАТИЯ и боятся нечего... Каждый ищет выгоду и ловит удобный момент, и зарабатывание денег всячески поощрается... А как ты их заработал - никого не колышет! РАЗВОРОВАЛИ СТРАНУ и ответчиков нет! А ты забеспокоился о такой мелочевке... Мы же не собираемся воровать? Работа честная! Поэтому давай договоримся так: ЭТИМ занимаюсь только я!
  
   Степан и Маруся испытали второй "Сексоподпиточный агрегат" и капитан отправился на работу. Около двенадцати в дверь позвонили. На пороге стояли "Штырь" и незнакомый парень с девахой.
   - А мы к тебе, - исподлобья взглянул Коля Рыбкин.
   - Проходите! - пригласила Маруся. - Что стряслось?
   - Да, понимаешь... - вчера ваша хренотень задымила, зачихала и сдохла...
   - Перегрузил, милок! Вот она и "сдохла", - Маруся сурово посмотрела на "Штыря" и вопросила: - Тебе говорили о конспирации?
   - Говорили!
   - Почему явился без предупреждения?
   - Дак, свои же... Это двоюродный брат... Не сумлевайся! Исходящие от вас "ароматы" подсказывают, что у вас готов второй приборчик, а?
   - Сейчас узнаем, насколько он "готов", - Маруся оценивающе посмотрела на гостя и неожиданно спросила: - Сердце-то у тебя, как?
   - На "Серпе и Молоте" работал молотобойцем, сейчас работа не легче - "челнокую...".
   - Ложись! - приказала Маруся. - Я подключу, а ты, вслух, будешь докладывать о своих ощущениях... Только не стесняйся! - ободряюще улыбнулась хозяйка.
   - Митькой его зовут! - напомнил "Штырь".
   Парень разделся до трусов, лег на кушетку и ему на пальцы Маруся наложила блестящие зажимы. Внимательно посмотрела на прибор, нажала на синюю кнопку и чуть вправо перевела головку реостата.
   - Ох! - радостно вздохнул Митька. - Наливаюсь... Myскулы твердеют. - Внутри теплота и сладость... Хочу, хочу! - завопил он.
  
   Слава о необычном "Сексоподпитывателе" росла и ширилась. В знаменитом подъезде пришлось организовать охрану. Народ ликовал... Но самыми счастливыми выглядели Клинские путаны. Побывавшие на подзарядке парни выскакивали на улицу и тут же их тащили в кусты.
   "Штырь" посоветовался с нужными людьми, вместе с Марусей они побывали у юриста, и вскоре над их подъездом появилась добротно сработанная вывеска: "СЕКСОДРОМ". И ниже: "Круглосуточно, без выходных". Рябцов смастерил еще три прибора и работа пошла...
   Прибыльное заведение решили осчастливить своим посещением местные рэкетиры... Около двенадцати дня в офисе Маруси появился мускулистый парень с "телкой".
   - Ну что, мамуля, будем отстегивать мирно, или...
   - Никаких или... Все будет по-вашему, но сначала испробуйте машинку. - Рэкетиры засомневались, отошли в сторону, посовещались и, наконец, решились:
   - Только не долго... Нам еще в других местах необходимо побывать.
   - Пойдемте, дорогие товарищи! - пригласила она рэкетиров. Завела в номер и скомандовала: - Разоблачайтесь! Принимайте душ и вот на эти "станки", - указала пальцем на два кожаных дивана... - Затем переберетесь сюда, - махнула рукой в сторону просторного лежбища, - к вашим услугам холодильник и телевизор... В баре остальное... И вышла в смежную комнату... Вскоре услышала:
   - Го-то-вы...
   - Почему так робко? - поинтересовалась Маруся... - не стесняйтесь... Включила модернизированные приборы и на запястья клиентов наложила смоченные в специальном растворе жгуты. Нажала на синие кнопки и крутанула головки реостатов, взглянула на определитель и убедилась, что стрелки подбираются к отметкам "Полн. Мощн."
   Рэкетиры, заохали и застонали... Временами заливались соловьями и запевали песни... Но все чаще раздавалось: "Не могу... Хочу... Да я тебя... Да, когда же... Хочу, сука!" - вопил парень. Но Маруся лишь улыбнулась: "Ничего, еще минут семь потерпите..." Парень заметался и заскрипел зубами... Но Маруся, в порядке исключения, пристегнула их ремнями, и ребятам пришлось накачиваться "на полную мощность". Когда девица припадочно захохотала, Маруся вошла в номер, резко выключила прибор и освободила от ремней подзаряженную парочку... Ребята, не стесняясь, сцепились в любовном экстазе.
   Изможденные, но счастливые, рэкетиры предстали пред Марусей на исходе вторых суток.
   - Ну как?! - приветливо кивнула им хозяйка офиса.
   - Да вот, - замялся парень, - решили пожениться.
   - Святое дело! - поддержала Маруся.
   - А... можно... мы это... ну, пусть наш хозяин к вам зайдет? - вопросительно посмотрел на Марусю.
   - Двери нашего заведения для вас всегда открыты... "Наверняка двойню родят!" - кивнула им вслед Маруся.
  

XXX

   Летом семидесятого года в дверь позвонили. На пороге стоял средних лет, черноволосый и патлатый, с цыганистой рожей, мужик. Представился как родственник известного Дальневосточного прозаика-Арон Дашкевский. Бесцеремонно направился в кабинет Ивнева. "Наверняка договаривались", - решил я. Но все было далеко не так.
   Прошло не более пяти минут, и меня что-то встревожило... Я прислушался: диалог набирал обороты, голоса были все громче... Наконец, раздались матерные выкрики, которые могли принадлежать только "гостю": "Да, пошел ты!" Я не выдержал и вошел в кабинет... Мимо прошмыгнул "гость". Я растерялся... Не успел оглянуться, как хлопнула входная дверь... В кабинете, чуть ли не на карачках, Рюрик Александрович шарил рукой по полу.
   - Что случилось?
   - Деточка! Он застал меня врасплох... Знаешь мою слабость: иногда люблю раскладывать на столе камушки... Вот и на этот раз... Когда неожиданно открылась дверь, я поторопился их спрятать... Рассыпал. А зрение слабоватое. ШАНТАЖИРОВАЛ ОН МЕНЯ... Давай проверим, все ли на месте...
   Я знал, что камушки есть! Но никогда не знал о точном количестве... Стало как-то неловко и я хотел уйти, но Рюрик Александрович не разрешил... Я присел на его кровать и видел, как он их перебирает и тихонько нашептывает...
   - Беда, деточка! Не хватает двух колечек и СКАРАБЕЯ. Поищи, - попросил он. Я перерыл буквально все, затем лег на живот и залез под стол... Нашел одно колечко со сверкающим камушком и протянул его Ивневу... Он осмотрел его и осторожно просунул в рядом лежащий кожаный мешочек. - Беда! - еще раз повторил он. За окном вечерело... Ивнев о чем-то задумался и попросил: - Оставайся ночевать и завтра утром поищем еще раз. - Я глубоко вздохнул и попросил сигарету. Закурили вместе... Помолчали. Я вышел и поставил на плиту чайник.
   До утра в его кабинет я больше не заходил. Проснулся он ранее обычного, в восемь утра... Прошаркал в большую комнату и тронул меня за плечо:
   - Пойдем, деточка! - В одних трусиках я отправился в его кабинет и продолжил поиски... Заглядывал не только под стол, но и под диван. Рюрик Александрович сидел на стуле, охал и одну за другой, натощак, смолил ментоловые... - Ладно, поднимайся, Серго... Все-таки утащил, негодник! - Чай пили молча. Наконец, он не выдержал:
   - Серго, ты должен во что бы то ни стало помирить нас и вернуть похищенное! Арон сегодня вылетает в Пицунду... Туда же собирайся и ты.
   Я съездил в кассы Аэрофлота и легко взял билет. Перед дорогой Рюрик Александрович наказывал:
   - Каждый БОЖИЙ день ты из Пицунды будешь мне телеграфировать, как идут переговоры... Денег не жалей! После каждой, полученной от тебя телеграммы буду высылать деньги... Стимул у тебя хороший, так что действуй, деточка! В любом случае договаривайся, чтоб Арон заехал ко мне.
   На следующий день, вечером, я в Адлере вышел из самолета и направился к таксистам:
   - Не подскажете, где здесь можно переночевать? - обратился я к белобрысому хлопцу, явно славянского корня.
   - Что-нибудь придумаем, - неопределенно ответил он. Когда доехали до Пицунды, шофер тормознул перед древним христианским храмом. - Сейчас схожу узнаю, - и скрылся за ветхим забором. Вернулся с пожилой женщиной, в черном. Она стала что-то говорить о деньгах, но меня это мало волновало... Я вышел и вслед за ней направился к храму. Он был в запущенном состоянии. Во дворе, в сторонке, перед костром сидели хозяева и жарили шашлык.
   - Садись, дорогой! Гостем будешь, - традиционно пригласили меня.
   - Мне бы переночевать?
   - Сначала откушаем хлеба, потом будем ночевать, - осклабился седобородый здоровяк. На хлипком дощатом столе стояла бутыль вина. Мне поднесли стакан, и подали шашлык. Пили молча, без тостов. Как потом выяснилось, они отмечали годовщину гибели одного из своих товарищей. Как отрубился - не помню. Проснулся под навесом, на овчинном полушубке... Стал ощупывать места, где припрятаны деньги. Все оказалось на месте... Подошел старик и пригласил к чаю, но вместо чая предложил стакан вина... Я вежливо отказался.
   - Странны? Рюсски и отказивается, - дружелюбно похлопал меня по плечу. Рядом, на чурбане, сидела молодуха, озорно напомнила:
   - А ты веселый, хохленок! Помнишь, как вчера учился танцевать лезгинку.
   - Помню, - соврал я и замотал головой.
   - Ничего... Бывает, - успокоила она. Ее поддержал старик.
   - Нычэго, нычэго... Молодэц парын! Без хитрости... А пить наше вино - научим. - В разговор опять встряла молодуха:
   - Если понравилось, будешь жить у нас, - и назвала смехотворно малую цену за ночлег. - Ты вчера интересовался насчет цыганистой морды. Такую морду видели, но куда она подевалась, не ведомо... - Я попил чаю, пожевал лепешку и поднялся обозревать окрестности. Вдоль песчаного берега росли могучие и стройные реликтовые сосны.
   Подошел поближе, присмотрелся... Одна из наиболее толстенных была огорожена и на дощечке значилась внушительная "родословная...".
   Я искупался, повалялся на песочке и задумался: "Как быть и с чего начинать?!"
   Пока размышлял, из воды показалось смазливое личико, а затем и сама русалка в шнурочках на бедрах. Опустилась рядом на песок:
   - Вы только приехали? - бесцеремонно обратилась она.
   - Вчера... А что?
   - Мы с подругой живем у чистоплотной и приветливой старушки... У нее есть комната и она хотела бы ее сдать... Просила подыскать одинокого клиента.
   - Меня более, чем гостеприимно приняли в Храме... Как бы не обидеть людей?
   - Они здесь все друг друга хорошо знают... А в Храме вас все равно не оставили бы... Проводили бы на уютную квартиру... А здесь даже искать не надо... Пошли! Понравится, отдадите задаток... И нам с подругой будет веселее... Меня Горпинкой зовут.
   - Что, тоже хохлушка?
   - Ни... Не хохлушка... Я - Саратовская... Убежала из дому, вот и отдыхаю... Даже с перебором.
   - Сергей! - представился я. - Только вся закавыка в том, что я приехал не только отдыхать...
   - Мы тоже... не только. Поживем - увидим.
   Мы вошли во двор явно зажиточных людей. На косогоре возвышался просторный кирпичный дом. Вокруг росли черешни и сливы. Почти над крыльцом свисали ядреные груши. На огороде росли десятки мандариновых деревьев. Навстречу вышла скромно одетая пожилая женщина. Она явно обрадовалась нашему появлению и сразу повела в дом. Показала угловую 18-метровую комнату.
   У стенки - просторная кровать, рядом стол, стулья, по стенам репродукции картин известных художников.
   - Такие аппартаменты!" удовлетворенно воскликнул я.
   - Три рубля в сутки, - назвала свою цену хозяйка. Я вытащил кошелек и протянул ей 50 - рублей.
   - Не много ли сразу?
   - Буду жить у вас, временами отъезжать по делам. Вот только из Храма необходимо забрать чемоданчик.
   - Не беспокойтесь... Там мои родственники. Пока позагораете, принесут... Смена белья через каждые десять дней...
   Когда вышли на крыльцо, рядом с Горпинкой стояла стройная, длинноногая, смуглая девица.
   - Моя подружка, Клавка, - представила ее Горпинка. - Тоже саратовская... Между прочим, дочь известного... - договорить ей не дали:
   - Сколько раз я тебя просила, - Клавка с упреком посмотрела на Горпинку, - не торопиться всем встречным поперечным выкладывать все, что обо мне знаешь...
   - В Москве есть поэт - Анатолий Поперечный. - Могу передать привет.
   - Вы что, знакомы с поэтами? - пытливо посмотрела на меня Клавка.
   - Пойдемте к морю и я, возможно, расскажу с кем знаком и, может, попрошу вашего совета. Женщины народ дотошный, все знаете...
   Саратовские подружки ушли на свою половину и вскоре вернулись с резиновым матрасом и полотенцами. У Клавки в одной руке был пакет с фруктами. Этой же рукой она прижимала к груди редкую по тем временам "Королеву Марго".
   - Разрешите, помогу, - предложил я и отобрал у Горпинки матрас.
   На берегу моря девушки бросили на песок одежду, постелили махровое полотенце. Клавка оценивающе окинула взглядом:
   - Спортсмен?
   - Начинающий шахматист, - соврал я. - Вот, надеюсь загореть.
   - Пока не почернеете, не отпустим, - заверила Горпинка.
   - Не торопись замуж за женатого холостяка, - осадила ее Клавка. Я понял вопрос и ответил:
   - Вы правильно угадали и добавить здесь нечего.
   - Ни чо... Мы не ревнивые, - сузила глаза Горпинка, - взяла горсть песочка и медленно высыпала на мою бледную спину.
   Подруги вошли в море, о чем-то пошушукались и поплыли в сторону торчащего из воды внушительного валуна... Следом поспешил и я. Когда искупались и прогрелись под щедрым солнцем, Горпинка протянула мне горсть черешен и решительно заявила:
   - Будем знакомиться ближе? Кто вы и зачем приехали?
   - Вопрос задан, мягко говоря, нетактично, но придется представляться, тем более, что сам сказал, что приехал "не только отдыхать...". - Я не стал ничего выдумывать, сказал только, что "патлатый, черноволосый, с цыганистой рожей" Арон Дашкевский - мой дальний родственник... Что в Москве он был проездом... Что получена телеграмма, из которой явствует, что заболела его жена, и Арону необходимо срочно возвращаться домой... Только вот где его искать. - Девчонки за-о-ха-ли, посочувствовали Арону и задумались...
   - А если его нет в Пицунде? - Горпинка повернулась и кудряшками прижалась к моему плечу.
   - Велено искать и достать хоть со дна Черного моря!
   - Побережье большое... - Горпинка чувствовала, что мне приятно и "провела" кудряшками чуть ниже... - Может, он в Гаграх, а может, в Сочи, но, сначала, поищем в Пицунде... У нашей бабуси-матуси столько знакомых, что без проблем.
   - Ладно, девчонки! Сегодня отдыхаем, загораем, а завтра... Кстати, можно ли здесь на какое-то время найти машину? Если, допустим, придется съездить в Гагры или дальше?
   - У нашей хозяйки сын работает таксистом, - ответила не больно словоохотливая Клавка.
   - Вот и ладненько, - стряхнул я песок с загорелого животика Горпинки. Она съежилась:
   - Ой, щекотно! Вскочила и натянула халат, я резко изменил тему:
   - Девушки, где здесь можно перекусить?
   - Между Храмом и узлом связи есть приличное место, где Октавианчик готовит шашлыки и поджаривает цыплят, - обрадовалась Горпинка.
   Мы собрались, занесли домой матрас и полотенца и направились туда, где пахло вкусным. Показались густые заросли, над ними курился легкий дымок... Подошли ближе, и я убедился, что в терновнике находился своеобразный оазис: по краям стояло несколько самодельных столиков, на сучке засохшей сливы висел умывальник и полотенце... Возле двух мангалов колдовал то ли грек, то ли татарин. Низкорослый, с внушительным животиком Октавиан приветливо улыбался посетителям. Зорко оглядел меня. К нему подошла Клавка и они с минуту шептались... Октавиан поставил на стол внушительную бутыль и три стакана.
   - Это почти виноградный сок, - заверил он, - наполняя наши стаканы. Из кармана фартука вытащил стаканчик и плеснул себе. - Смотри, не обижай девушек, - сурово посмотрел в мою сторону. - Они хорошие... Сегодня могу предложить шашлыки и цыплят... Но, лучше цыплят - свежие! - Мы не спеша потягивали "виноградный сок", а Октавиан отошел к мангалам и стал помахивать веточками.
   Я огляделся по сторонам и невольно подумал: "Судя по их непринужденному поведению, в заведении Октавиана они постоянные гости".
   Октавиан сходил в неказистую, фанерную подсобку, затем вернулся к нам:
   - Могу подать сразу по цыпленку... А могу: на первое - крылышки; на второе - ребрышки; на третье - ножки... Мы переглянулись и, не сговариваясь, заказали: "По второму варианту!" - Разумно поступаете, молодые люди! - поддержал нас хозяин заведения. - На Юге торопиться нельзя, но и медлить - вредно для здоровья... "На что намекает?" - подумал я и подлил в стаканы.
   Мы балагурили и угощались, как потом оказалось, довольно коварным "виноградным соком". Октавиан внимательно следил за нами и вскоре принес крылышки...
   - Кюшайте! Кюшайте, дорогие! - ласково посматривал он на девушек, затем резко повернулся и глаза его сузились...
   Возле подсобки стояли два молодых и самоуверенных грузина. Они насмешливо оглядывались по сторонам и не заметить этого было просто нельзя... К ним медленно подошел Октавиан. Разговор шел на тарабарском языке, но они все чаще посматривали на моих подружек. Я почувствовал смутную тревогу... Девушки побледнели. Разговор возле подсобки переходил в более резкие тона. Наконец, Октавиан не выдержал и членораздельно произнес:
   - Пока я здесь хозяин - прошу не трогать! Брат к ним приехал, - выразительно зыркнул он в мою сторону.... В ответ я кивнул: "Мол, не дурак! Все понял".
   Я был наслышан о том, что в курортных местах в последнее время стали исчезать красивые женщины и девушки. Видимо, вот такие же наглые грузины ласково угощали их, а затем увозили в горы и использовали по полной программе... Затем подлечивали и перепродавали... И так до тех пор, пока рабыня не убежит... Но чаще жертвы исчезали навсегда.
   Грузины опять огляделись и скрылись за кустами. К нам подошел Октавиан и откровенно заявил:
   - Ты их одних не оставляй... Уворуют! - и вернулся к подсобке.
   - Понял! - вздохнул я. Настроение было испорчено. Я протянул хозяину полусотенную... Октавиан дал двадцатник сдачи:
   - Больше пяти рублей - чаевых не беру! Спасибо, дорогой! - Он потряс мою руку и заверил: - Все будэ нормально!
   Когда отошли от терновника, Клавка рассказала южную новеллу:
   "Октавиан здесь достопримечательность. Герой. У него есть пятнадцатилетняя красавица-сестренка. Однажды ее похитили и увезли... Октавиан позвонил в Казань и к нему приехали родственники. Начались поиски... Ухлопали большие деньги и через неделю узнали о месте нахождения жертвы... Грузины были уверены в безнаказанности... и поплатились. Двух насильников - сожгли! Третьего сбросили со скалы. Сестренку долго лечили... С тех пор Октавиана зауважали... Но горцы об этом, видимо, забыли... Пожаловали по наши души", - грустно подытожила Клавка.
   - Не бойтесь, девушки! Что-нибудь придумаем, - легкомысленно пообещал я.
   Мы подошли к деревянному домику "133-го узла связи". Зашли внутрь, и я отправил телеграмму:
  
   "МОСКВА, ЧЕРНЯХОВСКОГО, 4, кв. 21 ИВНЕВУ: "МОЙ АДРЕС: ПИЦУНДА, ГАРИБАЛЬДИ, 7. МОРЕ ТЕПЛОЕ. ПРИСТУПИЛ К ПОИСКАМ. СЕРГЕЙ".
  
   Вернулись домой. Я рухнул на кровать, а девушки, судя по отрывочным голосам, судачили с хозяйкой. Через некоторое время кто-то тихонько постучал в окно. Я вышел на улицу. Подружки опять собирались на пляж и приглашали меня. Я согласился и мы отправились к морю. Солнышко малость угомонилось, но было жарковато... Искупались... Девушки прихватили с собой карты и предложили поиграть в дурачка...
   - Туза бью козырным валетом, - заявила Клавка и пришлепнула мою карту... - О твоем "цыганистом" переговорили с хозяйкой... "Если в Пицунде - найдем!" - пообещала она.
   - Дай-то Бог! - кивнул я в ответ... В двадцати метрах от нас плескалось ласковое море... На горизонте показался белый, видимо, пассажирский теплоход... В нем тысячи человеческих судеб... "Куда мы все торопимся! - подумалось мне. - На протяжении тысячелетий люди задавали этот вопрос, а ответа так и нет... И почему так происходит? Вчера я даже не подозревал о существовании этих смазливых подружек, а сегодня мы не только вместе загораем, но и кое-что знаем друг о друге... Они явно кокетничают... Но мне-то зачем все это? Не за этим же я сюда прилетел?"
   - О чем задумался, детина? - тонким голоском пропела Горпинка.
   - Да вот, - кивнул я в сторону теплохода, - спешат люди... Но, куда?- вопросительно посмотрел я на девушку и положил руку на ее упругий животик... "Смахнет или нет?" Не смахнула... Наоборот на мою руку положила свою ладошку:
   - Как приятно! Даже купаться не хочется...
   - Разморило нас, девочки! Может, побродим по окрестностям?
   - Можно, - согласилась Клавка. Мы собрались и побрели вдоль берега.
   Поболтали о последних кинофильмах и, незаметно, свернули в сторону сосняка... Вышли на узкий переулок и вскоре оказались на местном базарчике. Натюрморты овощей и фруктов были выше всяких похвал. Подошли к горкам арбузов и дынь.
   - Что берем, девочки?!
   - Мы, как птички Божии, - опустила глаза Горпинка, - что подадут, то и берем. - Намек был понят и я предложил:
   - Купим авоськи, а в них по арбузу и по дыньке... Так и поступили. Арбуз хотели разрезать прямо в сосняке, но "оказалось, что ножа не оказалось...". Пришлось идти домой. Старушка вынесла тесак.
   - Присаживайтесь с нами! - предложил я.
   - Спасибо, милые! Только сейчас грушу ела.
   Вечером отправились в кинотеатр и смотрели вторую серию "Тарзана". Саратовчанки посадили меня посредине и вскоре ладошка Горпинки оказалась на моей коленке. Это видела Клавка, она слегка похлопала ее по руке...
   Домой возвращались под низкими и крупными звездами. Посидели под навесом... Я предложил попробовать дыню, но подружки отказались и мы разошлись по своим комнатам. Я расположился на широкой, как аэродром, постели... За стенкой шушукались затем включили тихую музыку, я послушал малость и провалился в глубокий сон...
   Но недолго музыка играла... По окнам ударило резким светом от фар... Хлопнули дверцы, послышались гортанные голоса. Слышно было, как на улицу выскочил сын хозяйки - таксист Прокопий. Следом вышел и я... "Ек-ка-ла-ма-не! Все те же люди!" Грузины размахивали руками, самый молодой потрясал перед здоровяком Прокопием пачкой денег:
   - Все по-честному! Мы платим... И тыбэ платим, и ему, - махнул он в мою сторону, - заплатим! - Прокопий отнекивался, наконец произнес:
   - Все, Лазо! Поехали к Автандилу, как он решит, так и будет...
   К моему удивлению, слова эти произвели на грузина парализующее действие... Видимо, Прокопий знал, что говорить... После слова "Автандил" грузин аж присел и даже при свете фар было заметно, как лицо его посерело...
   - Так бы и сказал, что знаком с Автандилом... Все, Прокоп, все! Больше не подойдем.., - размахивал руками старший. Грузины поспешно сели в машину и она скрылась за поворотом.
   - Чем вы их так напугали? - обратился я к Прокопию.
   - Автандил - местный АВТОРИТЕТ? А они - шавки... Одного его слова достаточно, чтоб с них живьем содрали шкуры... А мне он обязан и всегда выручит. Ладно, пошли спать, страдалец! Завтра окончательно решим... - он посмотрел на часы. - Какое там завтра... Три часа ночи...
   Когда я вошел в комнату, то застал прелестную картину: на моем "аэродроме" бледные, словно птенцы, прижавшись друг к другу, сидели девушки. Сон был прерван, а я сердит:
   - Скажите честно, красавицы! - довольно грубо обратился я к ним, - за вами давно охотятся грузины?
   - Клянусь последним вареником моей бабушки, - дурашливо ответила Горпинка, - что вчера мы видели их впервые...
   - Вы давно здесь отдыхаете?
   - Третью неделю... Не отдыхаем, а убежали из дому... Клавка у нас - дочь ответственного обкомовского работника... Папашка хотел оневестить ее за секретаря горкома комсомола... А он очень рыжий, вот она и побежала, а я за компанию... Деньги кончаются, и что делать дальше, не знаем?
   - Вот оно, как! - неопределенно произнес я. - Ладно, идите спать, а завтра подумаем...
   - Э-э, нет! - ответила Клавка. - Никуда мы не пойдем. Мы боимся. У тебя широкая кровать. Ляжем валетом... Подружки обнялись и улеглись ножками в сторону моей головы.
   Утром меня за ушком пощекотали... С двух сторон чувствовалось горячее дыхание...
   - Ну, что? Группенсекс! - шутливо предложил я.
   - И группен, и секс - рановато, - заявила Горпинка.
   - Поживем - увидим, - добавила Клавка. Я лежал на спине, меня поцеловали в обе щеки...
   - Р-а-з, д-в-а, встали! - объявил я и отшвырнул одеяло. - К морю! А потом - харчеваться...
   Возле забора пофыркивало такси. Прокопий в положении буквы "Ге" копошился под капотом. Увидев нас, поднял голову:
   - Через пару дней у меня выходной... Может, будут пожелания?
   - Будут! - ответил я. - Необходимо съездить в Гагры.
   - Договорились! - ответил Прокопий.
   Направились в харчевню Октавиана. Он вышел, предварительно подсунув колышек под дверь подсобки. Предложил холодного цыпленка и помидоры. Мы согласно кивнули головами.
   - Больше ничего нет, - полуизвинительно заговорил он. - А ты - молодец! Не испугался...
   - Вы-то, откуда знаете?
   - Об этом уже знает все побережье... Их "успокоили", больше не придут. - Октавиан сходил в подсобку и вынес бутылку "Боржоми".
   - Всегда так: вина - хоть залейся, а с водой туговато... - Мы перекусили, поблагодарили хозяина и я предложил зайти на базарчик. Так и поступили.
   Купили груш. На пляже было пустынно, но Клавка посоветовала пройти ближе к скале:
   - Там редко, кто бывает...
   Девушки расстелили матрас и полотенца. Прилегли. Говорить не хотелось. Чувствовалось, что после "валетной" ночи мы были слегка смущены. Я пригрелся под солнышком и вскоре уснул. "И... подплыло к берегу огромное бревно, я вскочил на него, наклонился и стал подгребать руками... Но бревно вдруг вздрогнуло, запружинило и забило хвостом... " Я замотал головой и вскочил.
   - Что с тобой?- испуганно спросила Клавка.
   - В который раз я вижу один и тот же, довольно странный сон. - И я рассказал о крокодиле.
   - Чем страшнее сон, тем легче должно быть наяву, - философски заметила Горпинка. - И скоро, возможно, ты покатаешься не только на нем.
   - Думаю, что не стоит опошлять наши отношения. Я как-то слышал от одного уважаемого человека: "Кто нас кормит, тот нас и танцует!" Этот вариант не для меня.
   - Мы так и поняли... И благодарны судьбе, что ты рядом, - как мне показалось, довольно искренне заявила Клавка. - А не искупаться ли нам, как мудисты? - посмотрела она на Горпинку.
   - Не мудисты, а нудисты, - поправил я. - Но совсем голышом купаться не приходилось.
   - Я пионер! Даю пример... - Горпинка дернула за шнурочки и пошла к воде. Ее примеру последовали и мы с Клавкой.
   Я плавал неплохо, но морской глубины почему-то боялся и более чем за двадцать метров от берега редко, когда заплывал. Девушки плескались рядом... Мы стали нырять и дурачиться в воде... Они по очереди забирались мне на плечи и с визгом бросались в море... Я понимал, что они затеяли какую-то "игру", но что-то их смущало...
   Мы вышли на берег, обсохли. Я вытащил из авоськи груши, и мы стали наслаждаться дарами Юга. Как я понял, у подружек никакого чтива не было, у меня тоже... Сели играть в карты.
   - Дома, небось, волнуются? - посмотрел я на них. - При обкомовских возможностях вся милиция на ушах стоит?
   - Мои родители - учители-строители в курсе, что я здесь, - поправила кудряшки Горпинка. - А вот ее родители, - кивнула в сторону Клавки, - конечно, волнуются... Но я уверена, что моя мамаша уже "шепнула" ее мамаше и они знают, что мы на "берегах морей..." Сорвалось с поступлением в мединститут, но это не беда... В медсестрах с годик похожу, а уж потом, наверняка...
   Я был старше их лет на десять и постоянно чувствовал какое-то смущение... Видимо это же, чувствовали и они... Обоюдного "контакта" пока не было... Разговор иногда не клеился... Мы засобирались и побрели вдоль берега.
   Во второй половине дня зашли на почту. Меня ждал денежный перевод и телеграмма:
  
   "...НЕ ТОРОПИСЬ. ЗАГОРАЙ. ЗАВИДУЕМ. РЮРИК". Я тут же сочинил и отправил ответную: "...ИЩУ. ИНОГДА ЗАГОРАЮ. СЕРГЕЙ".
  
   - Какое необычное имя? - Взглянув на телеграмму, - вопросительно посмотрела на меня Клавка.
   - Потомок голландских кровей... Если судьбе и вам будет угодно, в Москве познакомлю... - Вышли на улицу, жара не спадала и мы, не сговариваясь, побрели домой, разошлись по своим комнатам.
   Ближе к вечеру опять пошли в заветную харчевню. Октавиан поставил на стол бутыль, подал зелень, помидоры, лепешки; чуть погодя мне принес шашлык, а девчушкам-пеструшкам по цыпленку.
   - Скоро буду ку-ка-ре-ка-ть! - предупредила Клавка.
   - А вы "покукарекайте" и переходите на шашлыки, - предложил я.
   - Дорого обойдемся! - грустно заметила Горпинка.
   - Девочки, мы договаривались на эту тему больше не дискутировать, лишь бы вовремя подкидывал Рюрик Александрович.
   - А Рюрик он, что - потомок Рюриковичей? - ехидно посмотрела на меня Горпинка. Переубеждать и разочаровывать их я не стал.
   - Да, он, действительно, - белая кость и голубая кровь. В жизни всякое бывает. В Ленинграде, например, недавно объявился потомок Чингиз-хана... В Педагогическом учится...
   - Вот это жених! - воскликнула Клавка.
   - А может, он такой же рыжий, как твой секретарь горкома?
   - Если бы только рыжий..., - помрачнела Клавка. - Он еще и пархатый...
   - А по ком сохнет Горпинка? - посмотрел я на девушку.
   Горпинка - отсохла, пересохла и перегорела, - ответила Клавка.
   Был у нее женишок, да в небо всплыл...
   - Как это - в небо?
   - Нам потом рассказывали так: попал наш Вася в авиацию... Год учился в Морозовске на курсах механиков по вооружению. Распределили в Краснодар. Служи, да радуйся!.. Но командиром оказался ефрейтор -идиот! Однажды они перезаряжали катапульт сидение. Перезарядили... "А теперь, - говорит ефрейтор, - проверить надо". И Вася, словно под гипнозом, сел на сиденье и потянул на себя красную ручку... Взлетел над самолетом метров на двадцать пять и гробанулся о бетонку..."
   Я посмотрел на Горпинку и мне стало ее жаль.
   - Успокойся! - прижал я к себе девушку... - Видно, Бог так рассудил...
   - Бог бы помог, - ответила она. - Это сработал Дьявол.
   - Ну, что, подружки-пеструшки, сходим в кино? Посмотрим третью серию "Тарзана", как он там среди обезьян?
   В кино я опять сидел посредине, но теперь мои руки лежали на загорелых коленках девушек. Временами их поглаживали мягкие ладошки... После душного зала кинотеатра ушли к морю, посидели на прохладном песочке. Не сговариваясь, вошли под высоченные кроны реликтовых сосен.
   - Сосенки-сестренки! - как говорил Шукшин. - Прижался я к могучему стволу красавицы. - Стоят по три, четыре и более столетий... И сколько судеб, сколько звезд сгорело над их кудрявыми головами?.. И можно ли понять Время и времена, годовыми кольцами проросшие в сердцах этих сосен? И ни чахотка, ни туберкулез, ни сыпь, ни оспа, никакая другая зараза, к счастью, не пристает к этим великаншам. А человек? Самое уязвимое и самое страшное животное на Земле - человек! И, если он "звучит гордо!", то только у Горького...
   - Вы посмотрите на животных! - окинул я тревожным взглядом девушек. - Среди кроликов, зайцев, лис и волков есть свой МИР и ПОРЯДОК! Там тоже поедают друг друга... Но там нет того, что среди людей... Человек пожирает не только животных, птиц и рыб... Человек из года в год, из века в век ПОЖИРАЕТ САМОГО СЕБЯ! Трудно вспомнить на Земле год или столетие, когда не было войны?! Но то, что люди убивают друг друга - это не беда... Самое страшное преступление и беда в том, что человек ДОЖИРАЕТ, СОЖРАЛ ПРИРОДУ! Сейчас даже на Северном Полюсе трудно отыскать
  
   первобытный снег... Презервативы плавают даже у Шпицбергена... Родниковой водой озера Байкал можно было бы поить все человечество на протяжении 50 лет... Но озеро травят!!! Все чаще гундосят: "Экономьте воду!" Но зачем ее экономить?! Воды вокруг много... Но она зассана и засрана человеком! Необходимо полюбить ПРИРОДУ, как некоторые из нас любят только себя...
   - Ну ты и выдал тираду! - с тревогой посмотрела на меня Клавка. - Откуда такие мысли и познания?
   - От верблюда...
   Звезды над нами висели столь низко, что их, как спелые вишни, можно было не только потрогать рукой, но и попробовать на вкус...
   Незаметно дошли до хозяйского дома, и я направился в свою комнату. Девушки топали следом...
   - А вы куда?
   - К тебе... Мы боимся...
   - Нет! Этот номер не пройдет! Идите к себе. Я сплю чутко, если чего, сразу встану и разбужу Прокопия. - Они недовольно засопели и, понурясь, поплелись в свою комнату. Через некоторое время оттуда донеслась тихая и грустная песенка. Я разделся и пал на свой "аэродром".
   ... Я лежал на копне свежескошенной травы и мне было жарко. Над ухом застрекотал кузнечик... Глаза протирало раннее утро. Я протянул руку, и она легла на упругие грудашки Горпинки... Саратовская Ева прижималась ко мне и прерывисто дышала в шею... Я погладил ее оголенную спину и сжал ягодицу... В глазах потемнело... Потом мы полежали некоторое время ... Горпинка резко повернулась и оказалась подо мной. От возбуждения я окаменел!
   Наше дыхание опять стало частым и мы провалились в жаркую копешку травы... Горпинка потянулась, вздрогнула и на мою щеку упала слеза.
   - Зачем же плакать?
   - Мне очень хорошо... Хочу, чтоб не кончалось...
   Утро становилось все более светлым и вскоре яркое солнце ворвалось в окно и быстрым зайчиком пробежало по настольной клеенке. В комнату неслышно вошла Клавка.
   - Ах, вот ты где, коза-егоза? - она наклонилась и поцеловала Горпинку, а затем меня. - Подвиньтесь, жадины... только бы себе.., - загадочно заговорила она и навалилась на мою грудь... - Не обольщайся... Группен-секса не будет, - правда, Горпинка? - Но подружка уже посапывала сном счастливого ребенка. Мы с Клавкой встали и вышли на веранду. - Пусть поспит, - попросила она. - Под сливой мы присели на скамейку и Клавка опустила голову на мои колени. - Ну, подружка! Опередила... Ну и пусть! Мы свое возьмем! - Солнце поднималось все выше.
  
   Мы с Клавкой сходили на базар, накупили зелени, и фруктов. Затем зашли к Октавиану и он завернул нам в газету, цыпленка и лепешек.
   Я попросил в какую-нибудь посудинку налить "виноградного сока". Когда мы вернулись, Горпинка еще спала. Клавка сходила в комнату и вышла с портативным приемником, настроилась на легкую музыку. Но каждый думал о своем... Клавка наслаждалась грушей и ехидно посматривала в мою сторону:
   - Теперь придется жениться!
   - Если жениться, то сразу на обеих... Одна будет готовить, вторая стирать...
   - А прокормишь?
  
   - Если хорошо постараться, то прокормлю...
   - Это мы еще посмотрим... Хватит ли тебя на двоих?
   - Проверим сейчас или попозже?!
   - Я же сказала - не торопись!
   - А Горпинка?
  -- Мы - подружки с детства... Живем, как сестры, и все у нас общее...
   Горпинка вышла на улицу лишь к полдню. Ее смуглое личико светилось умиротворением и счастьем... Собрали нехитрые пожитки и пошли к морю.
   - Предлагаю подальше от зевак, лучше на старое место, - как о решенном заявила Клавка. Неспеша дотопали "до старого места", постелили матрас и подставили лица под солнце.
   - Я пошла искупаться!
   - Я - пас, - еле слышно прошептала Горпинка. Я прижал ее и хотел поцеловать, но она вяло отвернулась и опустила глаза. - Иди купайся и ни о чем плохом не думай. Так будет лучше... - Я направился к воде, а по дороге невольно подумал: "Что - лучше? О чем она?"
   Мы с Клавкой вошли в море и отплыли от берега... Дно было пологим и чистым... Только метров через двадцать мы по горло вошли в воду. Клавка заулыбалась и поплыла вдоль берега. Я последовал рядом.
   Посмотрел в сторону Горпинки и невольно отметил: "Легла - ножками к морю... Специально отвернулась, что ли?"
   Море было спокойным, лишь медленные волны ритмично и мягко накатывались на шею и приятно щекотали плечи... Клавка подплыла ко мне и... нырнула... На колене почувствовал ее мягкие ладошки... Она медленно поднималась вверх и не успел я сообразить, что к чему, как она рывком сдернула с меня плавки, помахала ими перед моим носом и накинула себе на правую руку. Потом, она изогнулась, словно что-то искала в воде, взмахнула руками и ее сиреневые бикини оказались на моей шее... Подплыла, ручонками окольцевала шею и ее ножки сомкнулись на моей спине... Море медленно и ритмично поднимало и опускало наши тела... Я впервые был в подобной ситуации и лишь неумело подгребал руками: "Только бы не снесло в глубину!" - мелькнуло в голове. Клавка все крепче и крепче прижималась к моему животу... Морская вода помогала, и веса девушки я почти не чувствовал.
   - Ой! Ма-мо-чки!- простонала она и губами впилась в мою шею. Клавка оказалась страстной и торопливой, не прошло и минуты, как она напружинилась, задрожала и вторичный радостный возглас приглушила набежавшая волна.
   - Что мы делаем? Что скажет Горпинка? - Клавка расцепила ножки и теперь только ручонками придерживалась за мои плечи. Мы все так же ритмично покачивались на волнах...
   - Мы с Горпинкой договорились: с ней ты - в постели, со мной - в море... А потом - посмотрим.
   Мы подплыли к берегу, и я медленно натянул плавки. Клавка, не стесняясь, голышкой вышла на берег и прилегла рядом с подругой. Горпинка неторопливо перелистывала "Королеву Марго".
   - Дочитываешь? - смущенно спросил я.
   - Дочитывать будем вместе... - Она обхватила меня за шею и крепко поцеловала. "В нашем гареме мир и порядок", - подумалось мне.
   - Сероглазка Горпинка и кареглазка Клавка, что мне с вами делать!
   - Лю-бить! И только лю-бить! - дружно ответили девчонки. Около пяти зашли домой, переоделись и направились в сторону харчевни. Я взглянул на подружек. Обе были в коротких серых юбчонках и в белых безрукавках. "Воистину, сестренки!" У Октавиана я попросил шампанского.
   - Праздник праздновать будете?
   - День рождения у меня! - соврал я.
   -Зачем шампанского? Нет шампанского! Есть прекрасное Цинандали... И девчонкам можно... - Октавиан принес вино, зелень и люля-кебаб. Подружки переглянулись:
   - По какому поводу? - спросила Горпинка.
   -По семейному... За мир, согласие и бесконечный интернационал! - поднял я стакан. Девушки поддержали и, не стесняясь присутствующих, поцеловали меня в обе щеки. Парни, жевавшие за соседним столом, посмотрели на меня с завистью:
   - Поделился бы? - хрипло спросил стриженый.
   -Сестренки! Неделимы! - ответил я. Когда допили вино, я предложил сходить на почту. Старушка, сидевшая за полукруглым окошком, видимо, признала меня и без требования: "Предъявить паспорт", - вручила бланк на получение денег и телеграмму. Ивнев просил:
  
   "...ТЕЛЕГРАФИРУЙ ПОДРОБНЕЕ. ПОЗВОНИ. ОБНИМАЮ. РЮРИК".
  
   Когда убирал в бумажник очередной перевод, Клавка спросила:
   - Он, что, Крез?!
   - Почти! - ответил я. - Была джентльменская договоренность: я ему - телеграмму, он мне - деньги.
   - Ни фи-га себе! - воскликнула Горпинка. - Мне бы такого Креза!
   - Радоваться должны! С башлями жить легче...
   - А мы и так радуемся!- невпопад ответили они. Я присел на табуретку и сочинил следующий текст:
   "...ИЩУ. СЕГОДНЯ ДОЛЖНО ПРОЯСНИТСЯ. ОБНИМАЮ. СЕРГЕЙ".
   Старушка дважды перечитала текст, и я заплатил за отправление телеграммы.
   - А не сообразить ли нам сегодня плов? - обратился я к "сестренкам". Девушки задумались:
   - А сможем ли! - вопросительно взглянула на меня Клавка.
   - Было бы из чего?.. Хозяйка подскажет, - Зашли в магазин. Купили рис, лаврушку, перец...
   - А как быть с мясом?- спросила Горпинка.
   - На этот вопрос ответит базарчик, - не очень уверенно заявил я.
   Нам повезло: купили курицу. Рядом продавали разделанную тушу барана. Решили взять мясо. Затем побродили в поисках хорошего вина. Встречные подсказали, где стоят бабушки с бутылями. Нам предложили трехлитровую банку, и мы не отказались.
   Вечером плов помогала готовить хозяйка. Вернулся с работы Прокопий и его пригласили к столу. Он согласно кивнул, зашел в сарайчик и вернулся с бутылью чачи. Что "это такое" - я уже знал... Но тосты Прокопия были столь убедительные, что отказаться было трудно... Потом пели песни, Прокопий вынес проигрыватель - потанцевали. Хозяин внимательно посмотрел на меня и напомнил о Гаграх... Это охладило мой пыл и я твердо заявил:
   - Все, девушки! Спать! И мы разошлись по комнатам...
  
   Рано утром в комнате появился Прокопий.
   - Едем в Гагры или как?
   - Обязательно едем! Только сначала хоть стаканчик сухонького?...
   - Нет, брат! Будет кое-что получше... Мать приготовила шурпу...
   Проверено: воистину мужская похлебка! Мы вышли во двор и расселись за продолговатым столом... Подошли подружки...
   - Садитесь! - пригласила их хозяйка. "Сестренки" мне подмигнули и мы стали прилежно прихлебывать шурпу. По телу пошло благотворное тепло... Воистину живительная снедь!
   В Гагры выехали в десятом часу утра. Вдоль дороги стояли добротные дома, вокруг то обильные сады, то садики... Попадались лавровые деревья и, словно солдаты, высоченные пирамидальные тополя. Впереди показался город... Перед двухэтажным, внушительным особняком Прокопий остановился. Во дворе залаяла овчарка.
   - Зайду к знакомому... Возможно, он что подскажет, - Прокопий слегка прихлопнул дверцу и направился к металлической калитке. Я еще раз присмотрелся к особняку: "Железобетонный дот, да и только!" К машине Прокопий вернулся минут через двадцать.
   - Говорят, что в бильярдной стал появляться похожий гражданин, но не один... Рядом всегда два амбала... То ли друзья, то ли охранники. В бильярд играет по-крупному... Чаще проигрывает, но печали на лице не заметно... Вот так-то... - задумчиво посмотрел на меня Прокопий.
   - Едем в бильярдную! - предложил я. Но по дороге необходимо для девушек купить каких-нибудь фруктов.
   - Это я - недотепа, - смутился Прокопий. - Забыл из дома прихватить. Возле очередных ворот стояла старушка и торговала сливами. Мы вышли, попробовали и отоварились...
   Бильярдная находилась на противоположной окраине города. Подъехали к одноэтажному, невзрачному, кирпичному строению. Но когда вошли в просторный полуподвал, мнение мое изменилось. На стенах - картины, ковры... Добротная мебель и просторный буфет... Вдоль продолговатого помещения стояли четыре массивные, видимо, дореволюционной работы, бильярдные столы. Они были хорошо освещены.
   Играли за одним столом. Нашего "патлатого, с цыганистой рожей" не было... Прокопий переговорил с маркером...
   - Не удивительно... Если и подгребет, то только к вечеру, - задумчиво посмотрел на меня Прокопий. - Что будем делать?
   - Ехали в такую даль... Подумаем... - Вышли на улицу и подружки, смущаясь, спросили, где то самое "местечко"? Я переспросил у Прокопия. Он осмотрелся и пригласил нас в машину. Отъехали метров триста, и он остановился у ряда густой акации... Прокопий задумался.
   - Есть пока один вариант: подождать!
   - Согласен! Но, для начала, хочу знать: какая твоя дневная выручка?
   - У меня сегодня выходной... По счетчику, плюс накинешь на бензин и лады!
  -- Обязательно накину!
   - Тогда предлагаю, - размышлял Прокопий. - Покатаемся по окрестностям, потом перекусим, и к морю... Часам к семи вернемся в бильярдную...
   Во второй половине дня, когда после всех этих "пока" ехали к бильярдной, "поймали гвоздь". Прокопий, чертыхаясь, занялся перебортовкой переднего левого колеса. Я, по возможности, помогал. В бильярдную вошли вначале восьмого. Там играли за тремя столами. Некоторые бесцеремонно рассматривали девушек. "Сестренки" заметили это и прижались друг к другу.
   - Успокойтесь, девочки, за крайним столом - свои. - Прокопий махнул в сторону приземистого, квадратного парня.
   Арона я узнал сразу... Он взглянул в мою сторону, но кий не положил. Я подошел к столу, и мне стало ясно, что Арону в этой партии "не светит...". Арон проиграл, вытер руки, достал бумажник и отдал две сотенные. Затем обратился ко мне:- Зачем пожаловали, молодой человек? - протянул он руку. - За нами внимательно наблюдали девушки и Прокопий.
   - Меня зовут Сергей.
   - Знаю, что Сергей, и то, что секретарствуешь у Миши, то есть у Рюрика Александровича.
   - Совершенно верно.
   - Давай пересядем в уголок, - предложил Арон, при этом он довольно часто левой рукой приглаживал седевшую гриву... - Внимательно слушаю! - повернулся ко мне. Я на мгновение растерялся: "О СКАРАБЕЕ сразу сказать или попозже? Как быть? Не спугнуть бы... Решил "прощупывать":
   - Рюрик Александрович очень обеспокоен вашим внезапном отъездом...
   - И только?! - взглянул на меня Арон.
   - Обо всем остальном переговорите при личной встрече, - не торопился я... А по затылку словно постукивали молоточком: "Кто же сразу сознается, что украл камушки?" И добавил: - При любом исходе наших переговоров, Рюрик Александрович просил, чтоб на обратной дороге вы обязательно заехали к нему.
   - Пока ничего обещать не могу... - В это время к нам подошли два амбала, осмотрели меня... Арон махнул рукой, и они присели в сторонке. Арон опять пригладил гриву: - Я затеял небольшое дельце: строю домишко, так что сам посуди?..
   - Я сегодня буду звонить Рюрику Александровичу... Что мне передать?
   - Для начала передай, что я очень недоволен его поведением...
   - Где вас искать завтра или?...
   - Искать лучше всего, вечером, вот здесь! - обвел он руками просторный подвал. - Но встреча возможна только В ОДНОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ РЮРИК АЛЕКСАНДРОВИЧ СОГЛАСЕН ОТДАТЬ МОЮ ЗАКОННУЮ ДО-ЛЮ, - с расстановкой процедил он.
   - О какой ДОЛЕ идет речь? - недоуменно уставился я на Арона.
   - Ты что, прикидываешься или действительно ничего не знаешь?.. Да, хитер твой хозяин... - Арон порылся в кармане и вытащил пачку сигарет... Понюхал, но прикуривать не стал. - Отправил, значит, в разведку, а подноготную так и не рассказал...
   - Получается, что так! - поддержал я Арона. Он вторично понюхал сигарету... "Тоже раздумывает?" - предположил я.
   - Между Рюриком Александровичем и моей дальней родственницей был заключен фиктивный брак... Зинаида внезапно умерла, следом умер брат. Осталось огромное наследство... И все, как манна небесная, досталось Рюрику Александровичу... Родственница хоть и дальняя, но я - единственный человек, который может претендовать на долю наследства... "Претендовать, но не воровать камушки!" - хотел добавить я.
   - Подайте в суд!..
   - Ты что, парень, того, - слегка коснулся он виска. - По решению суда мне вряд ли что светит... А вот чисто по-человечески, Рюрик должен отстегнуть... -"Да, ситуация", - задумался я... - Помоги вырвать долю! - жестко посмотрел на меня Арон, - и я отстегну тебе... Главное, убедить... - "Но сначала вернуть камушки!" - веретелось у меня на языке, но я промолчал.
   - А если Рюрик Александрович откажет? - посмотрел я на Арона.
   -При таком раскладе нам и встречаться незачем... - Может, партейку сгоняем? - неожиданно обратился Арон.
   - Я слабо играю... А на интерес... вообще.
   - Всего по сотняжке... Рюрик Александрович расплатится... - Его наглость меня задела и я решил:
   - Давайте!
   Когда мы подошли к бильярдному столу, охранники Арона сразу оказались рядом... Забеспокоились и "сестренки" с Прокопием и подошли следом. Арон бросил над столом монету...
   - Разбивайте! - с некоторой дрожью в голосе заявил я. Арон сразу взял три шара... Прокопий и девушки с тревогой посмотрели в мою сторону. Я намелил кий. Реальный шар был с угла на угол... Резкий удар и он в лузе... Второй - от борта на себя, в среднюю лузу. Подружки захлопали в ладошки...
   В этом ремесле я был простой любитель и никогда не играл на деньги... Но у меня была "крепкая дальнобойная кладка...". Третий шар пошел в правый угол... Затем парочку в средние лузы... Ударить Арону больше не удалось... Он смиренно вытащил бумажник и протянул сотенную...
   - Может, еще? - предложил Арон.
   - Только разок! - предупредил я. - И на тех же условиях.
   - Для стимула лучше по парочке сотенных? - не унимался он.
   "Значит, притворялся, затравливал", - решил я.
   - В любом случае это будет последняя партия!
   - Согласен! - заверил Арон. Разбивал я и, когда накатал шесть шаров, а остальные стояли у бортов, дал ударить Арону. Он явно волновался... И это был его последний, пустой удар...
   Мы поставили на место кии, и я пытливо посмотрел на Арона.
   - Встречаемся только при одном условии: предъявишь телеграмму, в которой должно быть указано, что Рюрик Александрович согласен отстегнуть. - Мы пожали руки и я вслед за "сестренками" вышел из душного помещения.
   - Ну ты даешь! - восхищались они.
   - Профессионал! - сурово посмотрел на меня Прокопий.
   - Пока - любитель... А там, как судьба решит.
   - Лучше б она решила, что на деньги ты сегодня играл в последний раз. Игрок - это последний человек... И несчастна та женщина, которая свяжется с игроком, - Прокопий вставил ключ в дверцу машины и с укоризной посмотрел на моих спутниц... - Не торопитесь, девчонки! - Машина тронулась и я невольно задумался: "Правильно ли я поступил, что не спросил о СКАРАБЕЕ? Он никогда не сознается... Если и вернет, то только за "наследственную долю...".
   - Не грусти! - погладила меня по затылку Горпинка.
   - В любом случае придется идти на переговорный пункт, - обернулся я к Прокопию.
   - Только не сегодня! - попросил он. Когда подъехали к дому и девушки вышли из машины, я протянул Прокопию две сотенные. Он взял сотенную, вытащил бумажник и вернул четвертную сдачи.
   - Обижаете.., - растерялся я.
   - Совсем наоборот... Я всегда беру то, что положено...
   Хозяйка нас заждалась... Она сразу подала на стол зелень, помидоры, остатки вчерашнего плова... Холодной баранины... Прокопий поставил на стол чачу, но я наотрез отказался, и девушки благодарно посмотрели в мою сторону. Я их понял и пригубливал только вино... Начали вспоминать анекдоты... Потом попросили Прокопия вынести проигрыватель. Начали танцевать... Клавка подошла к могучему Прокопию и попыталась пригласить на "белый танец". Но он лишь из-подо лба посмотрел на нее и налил себе очередной стакан чачи... И я заметил, что даже этот жгучий напиток он пьет, как воду. "Сорокалетний мужик и холостяк?.. Что за тайна кроется в этой башке?" - с уважением посмотрел я на слегка поседевшую шевелюру хозяина.
   При первых звездах разошлись по комнатам.
   Утром зашли в харчевню, потом на почту. Я получил денежный перевод и телеграмму:
   "...СЕРГО. ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЗВОНИ. РЮРИК".
   Не отходя от стола я написал ответную:
   "...ВЫШЛИ НА КЛИЕНТА. ПОМОГАЮТ ДВЕ СОТРУДНИЦЫ, БУДУЩИЕ СТУДЕНТКИ ЮРФАКА. ЖДИТЕ ЗВОНКА. СЕРГЕЙ".
  
   Через час поймали такси.
   - Откуда легче дозвониться до Москвы? - спросил я у горбоносого водителя.
   - Можно из Адлыра, можно из Гагра, - ответил он.
   - Везите, куда вам удобнее... Доехали до Адлера, вошли в здание аэропорта, и я заказал телефонный разговор с Москвой.
  
   "Да, да, деточка, слушаю тебя?" - доносилось сквозь гущу посторонних звуков.
   - Вчера встретился с Ароном... О камушках пока ничего не говорил. Но, судя по его поведению, они у него... Он сразу завел разговор о какой-то, якобы причитающейся ему доле из наследства...
   "Какая доля, деточка! Это чистой воды шантажист и вор... Попробуй уговорить, чтоб заехал ко мне в Москве!"
   - Требует телеграфного подтверждения, что вы ему отстегнете...
   "Об этом я могу вести переговоры только в Мокве... Так и передай, только в Москве!"
   - Завтра же поеду к нему и попытаюсь договориться!
   "Ни в коем случае, не торопись... Выжди хотя бы несколько дней... Ему тоже есть о чем подумать..."
   - Рюрик Александрович, тут такое дело, - замялся я, - у меня появились две сотрудницы... А это лишние расходы...
   "Сотрудницы, говоришь... - В трубке раздался с хрипотцой, характерный для него, смех. - Сотрудницы - это хорошо! Трать, не стесняясь... Привет студенткам... Не забывай только о французских последствиях..." В трубке забулькало, пискнуло и голос исчез.
  
   - "Сестренки" стояли рядом с будкой и, конечно, слышали разговор.
   - Ну, как? - уставились на меня.
   - Рюрик Александрович получил телеграмму, из которой следует, что жена Арона поправилась и ему не следует прерывать свой отпуск.
   - Теперь тебе необходимо возвращаться в Москву? - с тревогой посмотрели на меня.
   - Вовсе нет! Рюрик Александрович велел отдыхать, загорать... Кстати, вам передавал привет... Но очень просил об одном: я ему - телеграмму, он мне - деньги.
   - Замечательно! - повеселели они.
  
   Наша жизнь в Пицунде пошла по накатанному распорядку: в одиннадцать в харчевню, потом на пляж, базарчик, приготовление пищи... Вечером в кино. Иногда совершали походы вдоль побережья... Договорились с Прокопием и через три дня опять съездили в Гагры, но Арон, по заверению хозяина, в бильярдной больше не появлялся.
   Прокопий - битый мужик и сразу понял, что Арон мне нужен вовсе не для того, чтоб поиграть в бильярд... На пятый день, вечером, отозвал меня в сторонку:
   - По Гаграм ходят слухи, что патлатый, с цыганистой рожей человек строит в горах дворец...
   - Почему вы решили, что это Арон? - в упор посмотрел я на Прокопия.
   - Я ничего не решил, нахмурился Прокопий. - Просто подумал, как интересно бывает... Я знаком с тобой... А твой противник по игре на бильярде строит дворец...
   - Если вы считаете, что из-за моей особы у вас могут быть неприятности, то я хоть сейчас могу покинуть ваш порог.
   - Упаси Бог! - нахмурился Прокопий... - Только в бильярдной не советую больше появляться. - Я не стал спрашивать: "ПОЧЕМУ?" - Коротко ответил:
   - Договорились!
   - Вот и хорошо! Может, чачи по стаканчику? - предложил хозяин,
   - Можно, - согласился я. "Студентки" отдыхали в своей комнате, а мы расположились под навесом... Прокопий сходил в сарайчик, вынес бутыль и водрузил на стол... Хозяйка это видела и вскоре на столе появились сыр, хлеб и помидоры. Прокопий налил по граненому:
   - Ну, давай! За мир и дружбу между народами...
   - И за то, чтоб нам за этим столом посидеть еще не один раз, - поддержал я хозяина. Выпили, пожевали...
   - Не любят у нас залетных, тем более таких, которые в заповедных местах строят хоромы... Не люблю и я...
   - Видимо, есть причина?
   - К сожалению, есть! - Прокопий плеснул мне на донышко, себе налил полный стакан и легко опрокинул. - Семь лет назад в соседнем доме снимал комнату смазливый московский мальчик... Деньги не считал, бросался налево и направо... Я катал его на такси: то в Сочи, то в Адлер, то в Гагры... Познакомились поближе, стал заходить в гости... Щедрый... Всегда с конфетами... А потом увез мою красавицу-жену... Шулером оказался... Жена потом написала: проиграл и квартиру, и дачу, и машину, и мою бывшую жену впридачу... Три года писала, просила прощения... Но какое может быть прощение... Маленькая была, хрупкая... Никак забыть не могу.
   - Простите! - легонько тронул его за руку. - Не думал, что из-за меня будут такие тяжкие воспоминания...
   После ласковой ночи и купания в море, мы загорали на прибрежном песке. Неожиданно, кто-то загородил надо мною солнце.
   "Здравствуй, Сергей! - раздался знакомый голос. В длинных шортах, в безрукавке, с огромной сумкой через плечо, в обществе двух амбалов, рядом стоял Арон.
   - Здравствуйте! Не ожидал, - я поднялся и протянул руку. Рукопожатие Арона было слабым, рука влажной. - Плоховато выглядите, с сочувствием посмотрел я на пришельца.
   - Почти не отдыхаю... Сплошные заботы... Дел по горло...
   - Это плохо... Построите дворец и пожить не успеете...
   - А ты откуда знаешь?
   - Об этом знает все Черноморское побережье...
   - Наплевать! - процедил сквозь зубы Арон...
   - Людей интересует: откуда такие деньги?
   - Если у органов будут вопросы, у меня есть документы... Но я приехал не за этим... Может, отойдем? - предложил Арон.
   - Обязательно! - Я посмотрел на девушек и кивнул: "Не волнуйтесь! Мы будем рядом". - Посмотрел на них и Арон.
   - Хороши девчонки! Жаль, кормишь не на свои, а на денежки моей дальней родственницы...
   - Если начинать разговор с продолжения московского шантажа, то вы зря приехали.
   - Успокойся! Я не хотел тебя обидеть... И никакого шантажа в Москве не было. Просто я потребовал у Ивнева: "Отдай мою долю!"
   - У меня был телефонный разговор в Рюриком Александровичем, и он убеждает, что к покойной его супруге вы никакого родственного отношения не имеете... Ему я верю! А вот, что вы - ВОР! - это факт. Сперли у Ивнева камушки, а теперь возводите дворец... Кстати, как они выглядят? Там был один... с красным жучком посредине... Он еще цел? Не продан? - напирал я на Арона.
   - Камушков у меня больше нет... К тому же, я позорно продешевил...
   - И сейчас пытаетесь выжать из Ивнева деньги на крышу для дворца?
   - Я требую мое - ЗАКОННОЕ! - с ударением прошипел Арон. - Ты единственный человек, которому он беспредельно доверяет... Если Рюрик не поделится, то я разошлю разоблачительные письма во все инстанции Союза Писателей и в ЦК Партии, и ему не поздоровится... Вот и передай, что лучше: быть опозоренным или поделиться со мной?..
   - Заманчивый шантаж, но этим Ивнева не проймешь...
   - Чем же?
   - Верните камушек с красным жучком посредине... И я уговорю Ивнева, чтоб он вам "отстегнул..."
   - Хитер ты, парень! Только не на того нарвался... Когда собираешься уезжать? - Арон резко сменил тему.
   - Как загорим, так и уедем, - неопределенно ответил я.
   - Ивнева я пока беспокоить не буду, а вот тебе или позвоню, или напишу... Возможно, встретимся... - Арон круто развернулся и в сопровождении амбалов двинулся в сторону невдалеке стоящей машины. Я вернулся к "гарему" и присел на матрас.
   - Плохие вести? - обратилась ко мне Горпинка.
   - Все нормально, солнышко! Необходимо только позвонить в Москву... А сейчас давайте маленько побродим... Подумать надо... - Клавка и Горпинка собрали вещи, и мы вошли в реликтовую рощу.
  
   Возле нашего дома стояло такси.
   - Никак Прокопий на обед приехал? - предположила Клавка. Появление машины меня обрадовало... Когда вошли во двор, Прокопий поднимался из-за стола. Поздоровались.
   - Что такой мрачный? - спросил проницательный хозяин.
   - Арон приезжал, на пляже нас нашел... И теперь мне необходимо переговорить с Москвой. - Прокопий задумался... Посмотрел на часы...
   - Ладно! Потерпят... Им не к спеху... - Когда сели в машину, я спросил: - Может, на этот раз в Гагры?
   - Только не туда! - невесело посмотрел на меня Прокопий. По дороге он свернул в один из переулков и о чем-то переговорил со стоящей у калитки женщиной. Та согласно кивнула головой. Когда приехали в Адлер, Прокопий предупредил:
   - Если через час не вернусь - ищите другого таксиста...
   Я предложил девушкам погулять, а сам направился в здание аэровокзала. Трудовой день подходил к концу и Москву дали не сразу... Радовало что, хоть слышимость была получше, чем в прошлый раз.
  
   - Здравствуйте, Рюрик Александрович!
   "Здравствуй, деточка! Здравствуй!"
   - Два часа назад я разговаривал с Ароном... - В трубке послышалось прерывистое, взволнованное дыхание... - Он темнит, но я больше, чем уверен, что СКАРАБЕЙ у него...
   "Деточка! Из Москвы я ничего не могу посоветовать, а заявлять в милицию бесполезно... Что я им скажу?"
   - Есть другой вариант, - я глубоко вздохнул.
   "Какие могут быть варианты, тем более, при разговоре по..."
   - Пока камушек у него, я могу договориться со "строителями, и они проверят состояние фундамента..."
   "Только не это, деточка! Только не это... Твоя жизнь.., - он запнулся, закашлялся... - Отдохни деньков пять и возвращайся в Москву".
   - Можно ли мне приехать с девчонками, чтоб потом их сразу отправить в Саратов.
   "Конечно, можно... Когда будешь вылетать, дай телеграмму, встретим!"
   - Время отлета буду телеграфировать, - заверил я и повесил трубку.
  
   Когда я вышел из кабинки, то не очень удивился, увидев рядом стоявших подружек.
   - Мы что, уезжаем? - с грустью в голосе спросила меня Клавка.
   - Я сейчас разговаривал с Рюриком Александровичем, и мы с ним договорились так: пять дней отдыхаем, затем вместе летим в Москву и будем думать, как быть дальше...
   - Только стали привыкать к тебе и вдруг.., - вздохнула Горпинка.
   - Не тужи, милая! Впереди целая жизнь.., - я прижал к себе Горпинку и посмотрел на часы: - Прошло полтора часа и Прокопия, судя по всему, нам сегодня не дождаться.
   Вышли на улицу, и я договорился с таксистом, который вез в Пицунду одну женщину и искал попутчиков.
   - Нас - трое и за всех плачу я...
   - Договорились.., - буркнул водитель, и мы сели в изрядно потрепанную "Волгу". Когда расплачивался, накинул червонец, и водитель благодарно пожал мне руку: "Коплю на новую тачку..."
   Вечером за поздним чаем я нехотя обронил:
   - Через пять дней уезжаем... Вот, думаем, как их употребить с умом.
   - А я к девочкам так привыкла! - всплеснула руками хозяйка. Прокопий добавил:
   - У меня есть небольшая посудинка... Можно прогуляться вдоль берега и даже порыбачить... Я задумался: "Во что это обойдется? Одни билеты чего стоят!.." Меня остановил Прокопий:
   - Не ломай голову, парень! На бензин подкинешь и достаточно... Хоть и редко, но бываю в Москве... Ответишь тем же... - Я промолчал и лишь опустил голову... А Прокопий, как о чем-то давно решенном, рассуждал: - Завтра я работаю, а вот послезавтра рано утречком поднимаемся и айда... Остается только приготовить рыболовные снасти да почистить казан для ухи...
   Девушки повеселели, столь неожиданное предложение им явно понравилось... Я вырос на реке и всегда любил просторную воду... Часто с соседом дедом Мироном рыбачил, но вот на море не приходилось... "Подарок судьбы!" - решил я. Когда хозяева ушли отдыхать, мы еще долго на все лады обсуждали предстоящую прогулку по морю. "Сестренки" ушли спать лишь под густыми звездами. За стенкой они опять начали шушукаться, а я провалился в глубокий сон:
  
   "В росной траве стою на пологом берегу реки... Меня донимает комарье. Рядом играет и выпрыгивает из воды мелкая рыбешка... На широкой реке остановился паром, на нем - в белом платье девчонка... Она изо всех сил тянет за канат, но паром не двигается с места... Я все это хорошо вижу и во всю глотку ору:
   - Сейчас подплыву и помогу... - Пытаюсь раздеться, но чувствую, что меня кто-то держит за ногу... Я нагибаюсь и вижу на ноге толстую веревку... Паром и девушка на нем исчезают в плотном тумане..."
  
   Проснулся в поту и с тяжелой башкой: "К чему бы это?" Натянул брюки и вышел на крыльцо... Где-то прокричал ранний петух. Поднялся и побрел в сторону моря... Долго и бесцельно бродил по пустынному берегу... Прибежали встревоженные девушки:
   - Что с тобой? - накинулась на меня Горпинка.
   - Элементарная бессоница," соврал я. - Без вас стало скучно, вот и ушел...
   - Хозяйка обещала приготовить оладушки, - сообщила мне Клавка. - Пойдем домой, а то нехорошо получится. - При нашем приближении старушка удивленно произнесла:
   - Думала, спите, а вы уж от моря... Ну, дела! Присаживайтесь за стол. Сметанка нам не досталась, поэтому будем угощаться с маслом. - Под плотным полотенцем бронзовела горка оладушек, и мы дружно приступили к еде. Потом пили чай с абрикосовым вареньем...
   Побродили под могучими соснами и вышли к морю... Сели играть в карты, но игра не клеилась... О чем бы не заговаривали, все наши помыслы были о предстоящей прогулке... Неожиданно для себя я задал вопрос:
   - При мне, девули-красули, вы ни разу не позвонили домой? Если причина чисто меркантильная, то... - Договорить мне не дали. На мою руку легла ладошка Клавки, и она заявила:
   - Дело не только в деньгах... Я дважды звонила своим подругам, а Горпинка домой... Волноваться вроде не о чем...
   - Давайте съездим в город, и вы сообщите, что через несколько дней будете дома...
   - Торопишься избавиться, - обернулась ко мне Клавка.
   - Как раз наоборот... В Москве, надеюсь, денька на три останетесь?
   - Вот оттуда и сообщим домой о наших планах, - логично подытожила Горпинка. - Думаем, гадаем, в чем поедем на морскую прогулку?
   - Прокопий - мужик хозяйственный и практичный, и он, наверняка, решит и эту проблему, - я поднялся и пошел к морю. Подружки за мной не последовали: "Какая их муха укусила?" - подумал я. Я несколько минут поплавал и задумался... Пришлось возвращаться...
   - Какие проблемы? - уставился я на них.
   -Только сейчас вспомнили, когда убегали, Горпинка впопыхах забыла дома паспорт...
   - Конечно, это проблема, но не смертельная... Придется ехать поездом... Собирайтесь, девочки, и пойдем домой... Возможно, к обеду приедет Прокопий и поможет решить проблему с билетами... Так и поступили.
   Еще издали заметили машину с шашечками по бокам и подходящего к ней Прокопия. Я отчаянно замахал руками и бросился к водителю.
   Он меня заметил и остановился:
   - Что стряслось?
   - У меня ничего не стряслось... Думал, что улетим самолетом, но, оказалось, что одна красавица без паспорта... - Прокопий расхохотался.
   - Наоборот хорошо! Я постеснялся спрашивать, как с билетами на самолет... - Он почесал затылок... - А на поезд - без проблем! В сочинских кассах сидит моя хорошая знакомая...
   - Вот и чудненько! Вот и ладушки! - Я вытащил несколько сотенных купюр и протянул Прокопию. - Попутчики нам не нужны поэтому, желательно выкупить все четыре места...
   - Да хоть "СВ" - заверил Прокопий.
   - "СВ" - в следующий раз... Если денька через три уедем, то будет просто прекрасно. - Когда подошли девушки, Прокопий уже выруливал на магистраль...
   - Уладилось? - вопросительно взглянула на меня Клавка.
   - Обещал достать билеты на поезд... Вечером будет известно. А сейчас предлагаю навестить нашу любимую харчевню... Октавиан, небось, уже волнуется.
   В терновнике стояло пять столиков, и лишь за одним из них вяло жевала бледнолицая девица.
   - Что-то у вас сегодня не густо, - протянул я руку Октавиану.
   - То ли готовить стал плохо, то ли дороговато? - нахмурился он.
   - Что будете?
   - Чем угостишь, то и будем , - за всех решила Клавка.
   - И по стакану "виноградного сока", - попросил я.
   - Зачем по стакану? Вы - клиенты серьезные... Лишнего не выпьете. - Октавиан как всегда поставил на стол бутыль, три стакана, затем принес лепешки, помидоры и зелень... Я налил по пол-стакна и мы, не чокаясь, пригубили целебный напиток. Октавиан принес шашлыки. - Если захотите, чуть позже можно откушать свежих цыплят. - Мы смачно похрумкивали, но что-то меня встревожило: сквозь густые заросли терновника на нас голодными глазами смотрели два примерно двенадцатилетних оборвыша. И аппетита как не было... Я с минуту подумал и поманил их пальцем, но они только покачали лохматыми головками... Который повыше указал пальцем на Октавиана. Я подошел к хозяину заведения.
   - Дай, пожалуйста, пару лепешек и цыпленка... - Октавиан взглянул в сторону пацанов и сразу все понял:
   - Я их иногда подкармливаю... Но не брать же на содержание?
   - Сегодня подкормлю я. - Октавиан завернул в газету просимое и я подошел к пацанам... Старший взял еду и пацаны скрылись за зарослями.
   После перекусона зашли на почту, и я заполнил бланк на получение денег. Девушки стояли рядом. Я получил деньги и задумался над текстом телеграммы.
   - Напиши просто: "деньги получили и все его любим", - подсказала Клавка. Так и поступил. Я посмотрел на часы:
   - Нас заждались в кинотеатре... - Предложение было поддержано. Кинофильм "Кубанские казаки" я как-то смотрел... Но на экране была такая красивая и веселая жизнь, что мы невольно залюбовались артистами, а девчонки все нежнее поглаживали мои руки. Обнял их за хрупкие плечи:
   - Нам бы таких скакунов?!
   - Что, разонравились? - дохнула мне в шею Клавка.
   - Совсем наоборот, смотрю и завидую...
   - Не завидуй! - лучше нас все равно не найдешь! - заверила Горпинка.
   Домой возвращались в темноте.
   - Когда приедем сюда в следующий раз, обязательно куплю фонарик!
   Во дворе о чем-то балагурили Прокопий с мамашей.
   Он протянул мне билеты и сдачу.
   - Через три дня выезжаете, ребятки! Разбужу завтра в семь утра, поэтому предлагаю: бай-бай! - улыбнулся и с нежностью посмотрел на девчонок: - Понравились вы нам... Вот сидим, гадаем: приедете еще, али нет?!
   - Обязательно приедем! - дружно ответили "сестренки".
   - А ты что молчишь? - обратился ко мне такой большой и такой нежный мужик.
   - Боюсь загадывать... Но чует мое сердце, что мы еще свидимся и не раз...
   - Значит, хорошее у вас сердце, - печально молвила хозяйка. Я не успел даже задремать, как скрипнула входная дверь и "сестренки" прошмыгнули в сторону моего "Аэродрома". Они сбросили халатики и с двух сторон забрались под одеяло.
   - Ну вы даете! Небось, еще даже хозяева не уснули, - слегка упрекнул "сестренок".
   - Не волнуйся! - шепнула Клавка. Они давно все знают... Старушка по утрам посматривает на твою исцарапанную спину да только посмеивается... Они единственного не знают: с кем ты?
   Умиротворенные, мы быстро уснули.
  
   В шесть утра я сидел на крыльце и, прищурившись, пытался взглянуть на диск раскаленного солнца.
   - Как спалось? - задал обычный вопрос Прокопий.
   - Скоро буду будить "сестренок".
   - Еще полчаса могут поваляться, - благодушно разрешил хозяин.
   Он сходил в сарай и вынес плотный рюкзак, резиновые сапоги и брезентовый плащ. Все это отнес в стоящую возле забора машину. Я за это время разбудил девушек, и они незаметно перебрались в свою комнату, затем появились на крыльце. Вышла хозяйка и поставила на стол хлеб, помидоры и холодную баранину... Сходила в дом и вскипятила чай. Мы наскоро перекусили и сели в машину.
   - Море - рядом... Можно и пешочком?- недоуменно взглянул я на Прокопия. Он пояснил:
   - Моя посудинка стоит в десяти верстах отсюда...
   Вдоль моря шла извилистая дорога, и через некоторое время Прокопий остановил машину у кирпичного дома. Внизу, в уютном заливе стояли катера и прогулочные яхты.
   - Спускайтесь к заливу, - предложил нам Прокопий, - а я схожу к другу и заберу все необходимое. - Мы подошли к небольшому дощатому пирсу и присели на бугорочке. С рюкзаком на одном плече, с веслами на другом к нам приближался Прокопий, следом шел сухопарый старик. Он нес казан и небольшой мешок. Когда подошли, старик представился Асланом и со всеми поздоровался за руку.
   Загремела цепь и вместе с замком была уложена Асланом на носовое дно яхты. Старик махнул рукой и направился в сторону дома.
   - Просим! - пригласил нас Прокопий. Сначала девушки, а затем я - взошли на борт уютной посудинки. Прокопий веслом легко оттолкнул ее от пирса, "сестренки" сразу спустились в каюту, а меня Прокопий пригласил к мачте и попросил помочь поставить парус. Белая холстина поднималась все выше, расправлялась, и вскоре парус поймал прибрежный ветер. Прокопий показал мне, как управляться с рулем, а сам присел возле мачты и уставился на пролетающих чаек. Когда от пирса отошли метров на триста, Прокопий скомандовал:
   - Лево руля и держи вдоль берега... Через восемь миль будет уловистое место... Я подскажу. - На крохотную палубу вышли девушки. На них были голубые шорты и короткие маечки. Я невольно залюбовался: "Ни дать, ни взять - пионерочки!" Они заметно повеселели и с любопытством поглядывали по сторонам... Невдалеке прошел пограничный катер.
   - Чего он здесь делает? - кивнул я в сторону "утюга".
   - Охраняет правительственные дачи! - коротко ответил Прокопий. Примерно через час он скомандовал: - Стоп "машина"! - Я слегка растерялся, неумело крутанул колесо, и яхточка слегка накренилась... Но Прокопий поколдовал возле паруса, косое крылышко "погасло", и посудинка выровнялась... Прокопий перекинул через борт якорь и он на капроновом шнуре ушел ко дну... Вскоре шнур натянулся, и яхточка приобрела остойчивое положение.
   - Вот здесь мы и будем рыбачить! - заявил Прокопий. И примерно через час станет известно, какой сегодня день: рыбный или мясной...
   Прокопий нырнул в каютку и вынес несколько раздвижных удилищ и спиннинг. Наладил снасти, на крючки нацепил неведомую мне "душистую" мясную наживку и забросил в море:
   - Держите, девочки! - вручил им по удилищу... - А ты, надеюсь, сам справишься, - насмешливо посмотрел в мою сторону. Прокопий перешел в кормовую часть и забросил спиннинг. Лески натянулись, и стало заметно, как девушки все крепче сжимают удилища... Прошло некоторое время и первой "запищала" Горпинка.
   - Держись, милая! Держись! Сейчас я тебя... - она взмахнула удилищем и к ее ногам упала ершистая рыбка.
   - Поздравляю с первым окуньком! - Я подошел к ней и чмокнул в пылающую щеку. Я отцепил рыбешку, приладил наживку и помог забросить в море. Вскоре белобрюхая рыбка упала к ногам Клавки. На корме суетился и слегка поругивался Прокопий... Он выловил крупную рыбину и теперь "успокаивал" ее головой о днище... Не клевало только у меня... Птицы быстро разнесли над морем весть о нашей рыбалке, и над нами все чаще вскрикивали чайки и другие пернатые.
   Увлеченные рыбалкой, мы забыли о времени... Я посмотрел на часы и ахнул: "Пятнадцать сорок..." Подошел Прокопий. Посмотрел на наш улов.
   - Будем считать, что сегодня удачный "рыбный день"! Предлагаю причаливать к берегу. - Он сноровисто и быстро собрал снасти и снес в каюту. Поставил парус и вскоре мы пришвартовались к прибрежной глыбе... На ее углублениях были заметны следы чешуи. "Видимо, ранее чистили рыбу?" - решил я.
   Вышли на берег и остановились у кострища. Рядом возвышался стол и две хлипкие скамейки. Мы с Прокопием еще раз сходили к яхточке и принесли рюкзак, казанок и ведерко с чистой водой.
   - Девчонки собирают сушняк, а мы чистим рыбу! - скомандовал он.
   Дабы не раздражать мастеров описания приготовления ухи, буду кратким: уха щекотала ноздри. Прокопий вытащил из рюкзака бутылку "Московской" и ловко сковырнул козырек...
   - Не удивляйтесь! - слегка постучал он по горлышку. - Под уху положено только водочку... Но коль мы на море, то не более чем по пятьдесят грамм... Ну что, курносые! Поздравляю вас с первой Черноморской ухой и предлагаю выпить за то, чтоб она была не последней. - "Сестренки" выпили и закашлялись... Мы с Прокопием слегка постучали их по спинам и склонились над глиняными мисками...
  
   К дому Прокопия подъезжали при первых звездах. Возле калитки, под белым платочком нас поджидала старушка.
   - А я уж забеспокоилась... Даже пирог подгорел. - Она усердно приглашала нас к столу... Прокопий настаивать не стал:
   - Завтра мне рано утром на работу, а у вас полный день на сборы. Не позже двадцати одного часа мы должны быть на платформе, - он кивнул нам и пошел к дому. Мы не стали обижать старушку, ради приличия пожевали пирога с яблоками, похлебали чайку и разбрелись по комнатам.
   Спалось хорошо. Утром встретились за чаем... Доедали пирог.
   - Вы не стесняйтесь! - уговаривала нас старушка. - В дорогу еще испеку.
   Вышли за калитку и, не сговариваясь, направились к Октавиану. По дороге я ломал голову: "Съездить позвонить или дать телеграмму?"
   Октавиан подвел нас к столу, на котором возвышался роскошный букет и неведомо откуда рядом появилась запотевшая бутылка Цинандали.
   - По какому поводу?- уставился я на хозяина.
   - Все, что пожелаете, сегодня за счет заведения! - Октавиан сбегал в подсобку и вернулся с фужерами: - Только для почетных гостей! - Хрусталь слегка зазвенел... Хозяин наполнил бокалы: - В моем "Терновнике" перебывало множество гостей.., - он поднял бокал и серьезно добавил:
   - Вы - самые молодые и самые красивые! - За вас, девочки! - Он опять сбегал в подсобку и принес яблоки и груши... - Цыплят? Люля? Шашлык? - пытливо уставился на нас. Мы дружно отказались... Стали подходить посетители... Мы поблагодарили Октавиана и вышли за живую, густую изгородь.
   Зашли на почту. Я получил деньги и отправил телеграмму:
  
   "... В МОСКВЕ БУДЕМ СЕМНАДЦАТОГО ВЕЧЕРОМ. ПОЕЗДА ЧАСТО ОПАЗДЫВАЮТ. ЖДИТЕ НА КВАРТИРЕ. ОБНИМАЕМ ГОРПИНКА. КЛАВА. СЕРГЕЙ".
  
   Зашли на рынок. Для Ивнева купили дыню и несколько кило винограда. Для себя: яблоки, груши и баранью ножку:
   - Зажарим в дорогу, - предложил я. - Что забыли?
   - Думаю, что нам не помешает головка местного сыра и лепешки, - подсказала более практичная Клавка.
   Отягощенные покупками, вернулись домой. Во дворе суетилась старушка. Возле угла сарая, на чурбаке лежала полуощипанная курица. Я посмотрел на часы.
   - В нашем распоряжении не более трех часов. Не сходить ли нам к морю? - "Сестренки" дружно согласились, при этом Клавка заявила:
   - Желательно в местечко для мудистов.
   - Милая, не опошляй! Правильно не "му", а нудистов.
   Возле заветной скалы было пустынно. Девушки сбросили "шнурочки" и вошли в море. Оно слегка волновалось, но вода была настолько чистой, что на дне был виден каждый камушек. Мы отплыли от берега и разошлись в разные стороны... "Вот и думай, кого бы не обидеть?" Первой подплыла ко мне более нетерпеливая Клавка. Мимо нас проплыла Горпинка... Она вышла из воды, легла на матрас и подставила животик под высокое Солнце.
   - Неужели обиделась? - взглянул я на Клавку.
   - Сейчас узнаем... - На берегу мы с двух сторон легли возле "сестренки". - Как ты? - поцеловала ее возле ушка Клавка.
   - Жду не дождусь, когда войдем в купе и вместе с ним, - она озорно посмотрела на меня, - мы займем нижние места.
   - Согласна, миленькая! Согласна! - Клавка слегка пощекотала под коленкой подружку, что-то ей прошептала. Девушки дружно рассмеялись, и мне стало приятно, что между нами мир и согласие.
   Возле двора нас поджидала машина. Во дворе за столиком над миской склонился Прокопий.
   - Присаживайтесь! - пригласил он. - Перед дорогой и вам следует подкрепиться... - Предложил вина и чачи... Я стопочку пропустил, а девушки отказались. Старушка предложила пирог и бульон... Пока хлебали, старушка в плотную белую бумагу заворачивала прожаренную курицу.
   - Я ее хорошо подсолила... Все будет нормально...
   Наши вещи были собраны, и я стал подносить их к машине. Подошли подружки и Прокопий... Рядом стоящая старушка всплакнула, поцеловала "сестренок" и перекрестила перед дорогой. - Не обижай! - строго предупредила меня. - Обязательно приезжайте следующим летом.
   ... Сочинский поезд подошел вовремя. Мы занесли в купе вещи и в растерянности присели на полки. Первым поднялся Прокопий, он поцеловал девчонок и молча направился к выходу. Следом вышел и я. По дороге сунул ему в карман деньги и лист бумаги с адресом.
   - Приезжай! Всегда встретим и приютим... Телефон там тоже указан.
   - Не выходи! - попросил он... Прокопий внимательно посмотрел мне в глаза, и мы пожали друг другу руки. - Будь осторожным! Ночью в купе никого не впускай! - предупредил он и сошел на землю.
  
   ...На исходе вторых суток, вечером, при выходе из вагона, Горпинка неожиданно заявила:
   - Если мне кто-нибудь будет рассказывать сказки о любви на ромашковом лугу, я отвечу, что нет приятнее и слаще любви, чем во время движения поезда. - Мы с Клавкой не возражали.
   Дверь в квартире Рюрика Ивнева нам открыл Боря Попов. Сразу стало ясно, что он не ожидал моего появления, тем более в окружении такого букета Девушек.
   - Ба-а! Откуда? Какие малышки! Какой загар! - Внимательно осмотрел меня: - Ты что, с Юга? - Я улыбнулся и промолчал. Из кабинета вышел Рюрик Александрович, расцеловался с "студентками".
   - Располагайтесь! - провел их в большую комнату. И сразу ко мне:
   - Зайди, Серго! - Мы вошли в его кабинет, присели, он протянул мне "Яву"... Прикурили... - Ну как ты? Не торопись и рассказывай буквально по минутам, как вы встретились и как проходили встречи.
   - Я убежден! - приблизился я к Рюрику Александровичу и тихо добавил: - СКАРАБЕЙ у Арона... - В течение двух часов исповедывался перед Ивневым. Он задумался и с минуту сидел в растерянности, наконец прошептал:
   - Я не мог позволить тебе нанимать "строителей". Жизнь дороже любой Египетской пирамиды... Буду советоваться... Будем думать, как ЕГО вернуть... - Когда мы вышли из кабинета, Боря Попов и девушки на кухне распивали чаи... Я окатил кипятком стакан Рюрика Александровича и налил ему чай... При виде столь уважаемого поэта "студентки" засмущались и растерялись... Это заметил и Боря. И он подбодрил:
   - Веселее, девочки! У нас все по-простому... У меня завтра выходной... Покажем вам Москву... Возможно, сходим в театр... - Рюрик Александрович опять вызвал меня в кабинет:
   - Как ты думаешь, Серго, сколько они у нас пробудут?
   - Хоть завтра могу посадить в поезд...
   - Ну завтра не надо... Завтра свозим их в Сергиев Посад... А через пару дней можно и провожать...У тебя никаких обязательств перед ними нет?
   - Они без амбиций и без предрассудков... Все нормально.
   - Вот и хорошо! - похлопал меня по коленке. - Как же ты их разместишь? Там ведь один диван?
   - Я на кухне... Они на диване...
   - Рассказывай сказки! - улыбнулся Рюрик Александрович и опять похлопал по коленке... - Как ты думаешь, они Боре не проболтаются?
   - Рюрик Александрович! Они совершенно ничего не знают... Искал вашего родственника, вот и все... Но даже об этом никогда и никому не расскажут... Они умные девочки!
   Боря был мастак "травить" анекдоты... Когда мы вернулись на кухню, раскрасневшиеся Девушки заливисто хохотали...
   - Ну а как вы проводили время? - обратился к ним Боря.
   - Больше всего нам понравилась рыбалка, - ответила Клавка... Затем, перебивая друг друга, они рассказывали о первых пойманных рыбешках. Время приближалось к одиннадцати вечера... Боря еще раз с грустью посмотрел на часы и стал собираться домой. Мы не отговаривали. Когда Боря ушел, ко мне обратилась Клавка:
   - Почему-то тревожно на душе... Можно мне позвонить домой?
   - Конечно, можно. - Она продиктовала мне номер телефона, я позвонил в междугородку и заказал Саратов.
   Меня опять позвал Рюрик Александрович. Его что-то беспокоило, и он попросил пересказать о моем последнем разговоре с Ароном. В это время часто зазвонил телефон, я поднял трубку.
   - "Саратов заказывали?"
   - Да, заказывали...
   "Соединяю..." - Я вскочил и велел Клавке в большой комнате поднять трубку... Рюрик Александрович забеспокоился:
   - Что там?...
   - "Студентки" просили соединить их с Саратовом... - Ивнев ничего не ответил, а я поднялся и зашел в большую комнату... По встревоженному лицу Клавки текли слезы... Она положила трубку и тихо проговорила:
   - Вчера маму... забрали, с инфарктом. - Мы присели и задумались.
   - Собираемся, девочки, в дорогу! - велел я. После этого зашел к Рюрику Александровичу и объяснил суть дела.
   - Ловим такси и на вокзал... Авось, посажу... - Он порылся в кошельке и молча протянул мне деньги...
   В час ночи приехали на вокзал... Часа полтора я метался по кассам и наводил справки, как раздобыть билеты? Выручил молодой и веселый носильщик.
   - Полста сверху и утром уедут... - Я вручил ему деньги и минут через двадцать он принес на девятичасовой поезд два билета. В зале ожидания было тесно, но мы нашли место и до утра лишь изредка заговаривали о пустяках и вспоминали черноморское Солнце. О будущем не говорили и планов не строили. На обрывке газеты я написал адрес и телефон Ивнева и вручил девушкам.
   - Не обижайтесь и не забывайте! - напутствовал я. - В жизни всякое бывает. Чувствую, что еще встретимся.
   К вагону шли молча. Они всплакнули и, словно голубки, прижались к моим плечам... Я обшарил карманы и все, что в них осталось, протянул "сестренкам".
   - В дороге пригодится...
   Больше всего в жизни не люблю провожать. Для меня - это всегда пытка. Я не стал дожидаться, когда тронется поезд... С минуту постоял перед "их окном". Они поняли мое состояние и усердно замахали ручками... Я повернулся и ушел к метро.
  

XXX

   Я перестал удивляться внезапному исчезновению и появлению серебристой "ОМЕГИ". Вот и на этот раз я допивал на веранде чай, а во дворе послышались голоса. Я вышел и поздоровался с поэтами и Ларисой... Но более всего меня удивляла соседская пернатая парочка. Как и в прошлый раз, они усердно клевали под передним бампером машины.
   - Что их там так привлекает? - обратился я к Ларисе.
   - Посыпала пшена. Пусть поклюют. - Ивнев и Есенин сидели за столиком, о чем-то переговаривались. Есенин резко поднялся и направился к забору, где лежала кучка свежего хвороста. Он наклонился, внимательно осмотрел прутики, наконец вытащил приглянувшуюся лозинку... Заинтригованные, мы с Ларисой подошли к поэту.
   - Рюрик сомневается, а я уверен, что найду... - Мы с Ларисой переглянулись, но вопросов не задавали и пошли вслед за поэтом... К нам присоединился Рюрик Александрович. Мы минут двадцать вслед за Есениным бродили по саду... Поэт все чаще наклонялся над Землей и слегка поправлял лозинку... Наконец, принял решение: - Копайте здесь! - уверенно ткнул он пальцем невдалеке от молоденьких груш... - И вы, и народ вокруг останется доволен родниковой водичкой.
   Я воткнул в указанное место колышек и с грустью заметил:
   - Народа в деревеньке нет! Как говорил Солоухин, осталось одно население...
   - Как это? - засомневался Есенин.
   - А так... Посмотрите вокруг: производство встало, поля заросли бурьяном; учителя, ученые и профессора - нищенствуют; медицина - нищенствует; артисты, художники, писатели и поэты - нищенствуют; честная половина милиции - нищенствует; армия, авиация и флот - нищенствуют; работники всевозможных секретных служб разогнаны и нищенствуют; в стране появились тысячи беспризорных, голодных детей... Ежедневно и ежечасно жидо-телевидение сообщает, как от безысходности вешаются и стреляются ЗДОРОВЫЕ ЛЮДИ... Вот и возникает вопрос: кто они - люди или РАБЫ?
   - А ты как думаешь? - сурово посмотрел на меня Ивнев.
   - Думаю, что - это РАБЫ! И вот почему: Человек почти всегда сопротивляется, а РАБ идет под ярмо... Если ты, собака, на произвол судьбы оставляешь жену и голодных детей, то прежде чем пустить себе пулю в лоб, пойди и прищучь того же Гайдара или Чубайса! Почему безропотно уходишь?!
  
   Однажды с Галиной Ивановной мы отдыхали в Черновцах... Гостеприимный хозяин, прекрасный поэт, Царство Ему Небесное, Саша Соловьев катал нас по городу и с восхищением рассказывал о достопримечательностях и Природе... Но, недовольный тем, как починили его машину, он воскликнул: "Глупей молдаванина бывает только трамвай!" Я тогда ничего не возразил... Но Время показало, что Саша был тогда, мягко говоря, не прав... Конъюнктурных коммуняк ненавидела вся страна. В "демократической" Молдавии тоже... И до какой же черты унижения и бедности необходимо было довести людей, чтоб они в Молдавии почти единогласно проголосовали за приход к власти коммунистов?! Пример потрясающий!.. Но Россия спит! Все лютой ненавистью возненавидели Эльцына и... проголосовали за его ревностного последователя Путина. Это голосовала не Нация, не Народ, - это голосовали РАБЫ!
   В стране мужают миллионы оборванных, голодных, необразованных и злых подростков. Они почувствовали "вкус" бесперспективной дерьмократии и уже неоднократно на рынках показывали свою силу. Для начала стали бить оседлавших московские рынки кавказцев... И жидовские СМИ завопили: экстремисты, националисты, фашисты, краснокоричневые и прочия, и прочия... Бритоголовые учатся БИТЬ на рынках... Но евреи прекрасно понимают, что это лишь НАЧАЛО... И не надо быть пророком, чтоб предсказать: Палестинский вариант сопротивления ЗРЕЕТ! Народ никогда НЕ ПРОСТИТ жидовского ограбления и унижения... Так что учитесь, ребятки, тренируйте кулаки!
   Рюрик Александрович посмотрел на часы, а затем на Есенина:
   - Не пора ли нам - пора?
   - Коль не гонят со двора то, - пора, - скаламбурил Есенин. - Хотел обозреть Менделеевскую усадьбу, но придется, видимо, в другой раз... Говорят, что Менделеевская дочка была еще та штучка?
   - Штучкой была не она, а Блок! - резко ответила Лариса. - Жизнь и Поэзия - разнополярные понятия... Блок нагулялся, накатовался, износился до полной импотенции, а затем надумал жениться и разыгрывать платоническую любовь... Хорош гусь! - вздохнула она.
   - Ладно вам... Не будем перемывать косточки классиков, - примирительно заметил Рюрик Александрович.
   - Лариса меня убеждает, что некоторые современные поэты живут не лучшим образом...
   - Не стесняйтесь, Сергей Александрович, разговор ведь шел о Евтушенко... Считала и считаю, что начинал он неплохо, но быстро скурвился... При всем желании от родовых ген Гангнусов не так-то просто избавиться...

XXX

   Капитан Степан Рябцов был удивлен появлением серебристой машины со стороны Клина: "Это что-то новое?" - недоумевал он. Присмотрелся: по борту машины, как вечерняя афиша, бежала строчка: "ОМЕГА, ОМЕГА..." Лариса опустила стекло и протянула ему букетик ромашек:
   - Передавайте привет Марусе и накажите, чтоб не перегружала трансформаторы... Мало ли что?..
   - Прошу не хамить! - встрепенулся Рябцов. - Так можно и на штраф налететь...
   - Не обольщайтесь, капитан! Пшеница еще не скошена и в скирды не сметана... Деньги пока не печатаем... - Ивнев и Есенин, наблюдавшие за этим диалогом, лишь деликатно посмеивались... Знали, что Лариса вывернется из любой ситуации.
   - Ладно! - остыл капитан. - На первый раз прощаю... Но у меня есть просьба, - глянул на поэтов... - Сегодня ночью то ли я сам написал, то ли мне КТО-ТО продиктовал стихи... - Протянул он листок Есенину. - Может, это чистой воды графоманство, а? Есенин взял листок и начал вслух читать:
   Я надену черную рубаху
   И вослед за мутным фонарем
   По камням двора пройду на плаху
   С молчаливо ласковым лицом.

XXX

   У оконницы моей
   Свищет старый соловей.
   На поляне у ворот
   Собирается народ.

XXX

   Мы - жнецы разгульных нив,
   Мы - жильцы российских хижин,
   Кто из нас доселе жив,
   Тот судьбою не обижен.
   - Ты посмотри? - протянул он Ивневу стихи. - Ну шельмец! Первая строфа принадлежит Николке Клюеву, вторая - Сереже Клычкову, третья - Петру Орешину... И кто из них продиктовал вам стихи? - обратился он к Рябцову.
   - Не знаю! - честно признался капитан. - Был ГОЛОС, вот я и записал.
   - Радуйтесь, товарищ Рябцов! Если человек не оглох и чувствует Поэзию, значит, православная душа еще жива и есть надежда, что Россия "воспрянет ото сна...".
   "Откуда он знает мою фамилию?" - покрутил башкою Степан. И ободренный, дабы показать, что он тоже кое-что читал, капитан продекламировал:
   - И на обломках дерьмократов напишут наши имена...
   - Вам-то они чем насолили? - обратилась к нему Лариса.
   - Мне пока только соль на раны посыпают.., - грустно продолжал Рябцов. - А вот моим друзьям, которые отправились в Чечню, насолили крепко. Из очередной партии "смертников", как мы их окрестили, недавно вернулись лишь семь человек. А мамаша моего дружка Прасковья Носкова получила посылочку, а в ней... руки сыночка и фотка, как над ним измывались...
   - О, времена! О, нравы! - напомнил Ивнев... И в этот момент Рябцов заметил, что "ОМЕГА" слегка приподнялась и скрылась с глаз...
   Вечерело. Когда капитан подошел к "СЕКСОДРОМУ", его встретила оглушительным ревом толпа всесоюзных шлюх и наиболее известных демократок... Над головами сопровождавших их парней реяли лозунги: "Да здравствует сексуальная свобода!", "Привет сексуальным меньшинствам!". Высокий и плотный парень вскарабкался на козырек офиса и, видимо, "на память" сдирал вывеску...
   "Придется рисовать новую!" - подумал Рябцов. А толпа не унималась. "Да, если бы вас столько приходило на коммунистические сборища, - в сердцах сплюнул капитан, - мы бы давно совершили социалистическую революцию", - и он в душе посочувствовал Зюганову.
   Маруси дома не было... Капитан открыл холодильник, вытащил четвертинку, раскрутил и влил в себя содержимое. Закусил холодной картошкой и захрумкал огурчиком... "Без Маруси скучновато, как она там?.. Клиенты, небось, допекают?"
   Задумался и... вытащил из-под кровати старый транспарант и расстелил его на полу. Решил обновить вывеску. Часа полтора пыхтел и кряхтел над буквами и всякими загогулинами, окинул критическим взглядом свое творение и решил: "Я - не Маяковский! Сойдет!" Свернул в трубочку полотно и вышел на улицу. Сразу стало ясно: народ не угомонился!
   - Помогите пришпандорить! - обратился он к черноглазой красотке с оголенным пупком.
   - Чувствуется, что вы грубиян! Но для общего блага - помогу! - пообещала девица и взялась за кончики полотна. Вскоре над карнизом толпа прочла аршинные буквы: "СЕКСОДРОМ, АПОЛЛОН и К®". Под вывеской был нарисован огромный член, на головке сидела Набоковская бабочка и ласково поглядывала на внушительные яйца... При этом, один глаз бабочки был прикрыт, второй косил в небо... Толпа прочла и от удовольствия заржала. У подъезда началось сексуальное братание...
   - Почему такая очередь за сексоподпиткой! - ревел сердитый бас.
   - Перегреваются трансформаторы! - ответил в матюгальник капитан. Он еще раз внимательно окинул взглядом толпу страждущих и вошел в подъезд.
   На тумбочке надрывался телефон. Капитан поднял трубку.
  
   "Ал-ло! - девичьим голосом защебетало издалека. - Это капитан Рябцов?" - Степан сразу почувствовал повелительное дыхание "трубки" и бодро ответил:
   - Капитан Рябцов слушает вас!
   "Не вешайте трубку! - приказным тоном лепетала девица. - С вами будет говорить Министр Внутренних Дел... В трубке засопело: - Здравствуйте, капитан! До Москвы дошли слухи, что вы изобрели прибор для сексоподпитки?"
   - Так точно, товарищ генерал! Только это не моя идея... Это Маруся!
   "Нам без разницы, Дуся или Маруся... Как работает?"
   - Испытания показали, что после пятиминутной "сексоподпитки" женщина может выдержать не менее семи мужиков... С мужчинами малость посложнее... Они получают ЕМКУЮ дозу, и после семи минут "накачки" мужчина - без перерыва может поиметь не менее трех "телок..." Продолжаем работать над усовершенствованием и намечаются оптимистические контакты.
   "Это заманчиво! - пророкотала трубка. - Некоторые ответственные товарищи заинтересовались вашим прибором... Поэтому прекращайте обслуживать быдло! Имеется более солидная клиентура..."
   - В таком случае придется ставить охрану, иначе разнесут в клочья!
   "Завтра к вам подгребет наш человек, и вы решите все проблемы..."
   - Будем стараться, товарищ генерал!
   "Да, чуть не забыл.., - дыхание в трубке стало более частым. - Сколько человек вы можете обслужить одновременно?"
   - В настоящий период имеется семь комфортабельных номеров... В каждом номере - по паре...
   "Маловато, - подсказали на втором конце трубки... - Впрочем, опробуем и решим... Ждите гостей!"
   - Завтра мне на пост, товарищ генерал!
   "Я переговорю с твоим начальством... И будешь выходить лишь в те дни, когда захочешь "проветриться", для поддержания профессионального уровня".
   - Благодарю вас, товарищ генерал! ­- В трубке крякнуло и послышались частые гудки.
  
   Утром перед офисом с вывеской "СЕКСОДРОМ. АПОЛЛОН и К®" остановилась кавалькада иномарок. Из головной машины вышли Сноводворская под руку со Сборовым, следом Гнемцов с Кхамандой, Сбурбулис с Плаховой... Рябцов внимательно окинул взглядом гостей:
   - За услуги только зелеными!
   - А у нас других и не бывает! - за всех ответил Сборовой. В это время на пороге появилась Маруся.
   - Наконец-то! - расцеловал ее Степан. - Помогай, дорогая! Вдвоем, они быстро развели гостей по номерам. Самый вместительный номер представили Сноводворской. К ней вошел капитан:
   - Прошу разоблачаться, мадам!
   - Я стесняюсь... - жеманно зачмокала она. - Пусть сначала Сборовой...
   - Мадам, прошу относиться ко мне, как к врачу, - он окинул взглядом толстую и рыхлую клиентку: "Да, мяса здесь для дюжины мужчин хватит!", Гости разоблачились и легли на кожаные диваны. - Приготовились. Включаю! - капитан потянул на себя рубильник. Трансформаторы задыми ли и смолкли... - Минутку, сейчас поменяю предохранители. - Капитан поставил основательные жучки и включил приборы... В номере блаженно застонали...
   - Карапузик мой! - пыталась дотянуться рукой до Сборового Сноводворская. - Хочу тебя, пупсик!
   - Не торопитесь, мадам! - предупредил ее капитан. - Еще парочку минут и... можно. На четвертой минуте трансформаторы загудели и в номере опять запахло горелым... А Сноводворская стонала:
   - Хочу стать легкой, как ласточка, и сексапильной, как оса.
   - Потерпите, мадам! - обратился к ней капитан. - Придется спарить трансформаторы... Через некоторое время приборы стабильно заработали, любовники порвали привязные ремни и кинулись в объятия другу к другу...
   То же самое происходило и в других номерах. Над СЕКСОДРОМОМ круто запахло озоном. Клин окутало демократической спермой.
   Через три часа подзаряженные клиенты разъехались. В номерах на подоконниках и кушетках валялись зеленые.... А внизу бесновалась толпа: "ТРЕБУЕМ РАВНОПРАВИЯ!" - пламенел над ними лозунг.
   Рябцов и Маруся наскоро перекусили, пожелали друг другу спокойной ночи и, утомленные, провалились в глубокий сон... Но тревога не отпускала капитана. Ему кошмарилось и все чаще над его головой проносилась строчка транспаранта: "ЖДИ ГОСТЕЙ ИЗ ГОСДУМЫ!" Капитан не был суеверным, но, когда ранним утром в дверь требовательно забубухали, ему икнулось: "Неужели сбывается?..." Встревоженный Рябцов легонько потрогал за плечо Марусю:
   - Пойди открой и пошли всех на... - Но не тут-то было... На пороге убеждали и грозились... В квартиру ворвались Кхакаманда и Гнемцов.
   - Не прошло и десяти часов, как вы уехали от нас... Это же вредно, - повелительно загремел Рябцов... Но посмотрел на гостей и всё понял: дамочка прижимала к груди авоську с сухой морской капустой, в руках кавалера был огромный березовый веник...
   - Хотим повторить! - воскликнул Гнемцов. - И желательно сразу спарить трансформаторы, чтоб как у Сноводворской было... Она вчера от счастья даже обоссалась перед машиной, - ухмыльнулся известный демократ. Маруся проводила их в номер этажом выше и посоветовала:
   - Идите под душ, а я перестелю постель... - Вскоре, как мышата, они легли на диваны, и Маруся пристегнула их ремнями.
   - Так лучше! - предупредила она... Маруся наложила электроды и подняла рубильник. Загудели трансформаторы и в номере запахло озоном:
   - Смотри! Смотри на мои ножки! - повернулась она лицом к партнеру. - Они становятся явно стройней... Браво, Маруся! Браво! В ближайшее время вы от нашей партии получите Почетную Грамоту, а может, и премию.
   Кхакаманда почувствовала в теле необъяснимую легкость, было такое ощущение, что она готова взлететь... Гнемцов, наоборот, наливался силой и тяжелел. Тело его стало бугриться мускулами и только ремни удерживали его от преждевременной сексуальной схватки... Кхакаманда выгибалась и постанывала, неожиданно перевела взгляд на партнера и ее передернуло: по потному животу Гнемцова полз большой и жирный таракан... Дополз до промежности и зашевелил усами. Она скомкала газету "Демократический вестник" и запустила в нахала. Таракан подпрыгнул и прилип к потолку. В этот момент в номер вошла Маруся, расстегнула ремни и благословила:
   - С Богом! - Партнеры прыгнули, споткнулись и засопели на полу...
   Маруся, как угорелая, моталась между подходящими клиентами. Требовательный звонок в дверь не дал ей расслабиться. На пороге стояли Скозырев и Сбурбулис. Марусю от возмущения передернуло:
   - Поимейте совесть, господа! Не успели отдохнуть и опять к нам?
   - Да, опять к вам... У меня с Плаховой что-то не очень... - засмущался Сбурбулис ... - Хочу попробовать вот с ним! - кивнул в сторону Скозырева... Маруся задумалась...
   - Тут небольшая проблема, господа! Такое впервые... Поэтому хочу знать, кто из вас ляжет на женский диван? У нас один прибор работает на "Возбуждение жеребца", второй на "На полет ласточки".
   - Скозырев ляжет! - уверенно ответил Сбурбулис.
   - Тогда без проблем. - Оголяйтесь, а я протру электроды.
   Маруся спустилась вниз и на двери офиса повесила объявление:
  
   "ТРАНСФОРМАТОРЫ ХРЯПНУЛИ! СУТОЧНЫЙ ПЕРЕРЫВ. Маруся".
  
   "Пусть только сунутся, - неведомо перед кем возмущалась она. - Поставлю электрошоковую защиту!" Вернулась к голубкам... Они с вожделением поглядывали друг на друга и о чем-то нежно ворковали.
   - Приготовились! - приказала Маруся и врубила рубильник. Голубки конвульсивно задергались... В номере запахло распаренной спермой...
   - Пардон! - заорал Сбурбулис. - Снимай электроды, стерва! - Маруся слегка похлопала по щекам Скозырева, выключила рубильник, сняла электроды и привязные ремни... Партнеры упали на колени и минуту с недоумением глядели друг на друга, затем началось целование... Маруся сплюнула и вышла за дверь...
   Она вернулась в приемную и хотела попить чайку, но не помогла ей и электрошоковая защита... В дверь забарабанили, стучали все громче и требовательней...
   - Ну, бля... я вам сейчас покажу! - Маруся схватила швабру и подошла к глазку... На пороге стоял известный всей стране академик Шелестов, рядом с ним яркокрашенная девица. Пришлось открыть.
   - Знакомьтесь? - старичок Шелестов подтолкнул вперед девицу и представил Марусе: - Это Вероника Боян... Дочь поэта и известной всей столице Елизаветы.. Я - ученый, мадам! И предполагал, что подобное возможно... Но легенды о вашей "сексоподпитке" превзошли все "сказки и сказания..." У нас медовый месяц... - слегка засмущался Осип Борисович. - И хотели бы начать с ваших "нумеров". Надеемся обзавестись наследником. - Маруся поостыла, пришла в себя и малость осмелела:
   - После нашей "сексоподпитки", Осип Борисович, легко можно рассчитывать на двойню...
   - Нет! Нет! - замахал руками академик... - Достаточно одного, но желательно мальчика. - Во время этого диалога в приемную ввалился белобрысый здоровяк. Он начал заносить коробки и коробочки... Из одной из них выглядывал хвост красной рыбины... Затем поставил на стол французский коньяк и конфеты...
   - Презент! - кивнула Вероника. Обернулась к великану: - Ты, Миша, жди нас в машине... Жди и не торопись, можешь позвонить домой...
   Когда шофер вышел, Вероника стала беззастенчиво расстегивать пуговички прозрачной блузки...
   - Нет! Нет! Это не здесь, - предупредила торопливую клиентку Маруся. - Сейчас зайдем в номер и там...
   В номере Осип Борисович внимательно рассматривал приборы, завел разговор о каких-то амплитудах и колебаниях, о частоте тока... Маруся мудро помалкивала и лишь поддакивала... Академик внимательно осмотрел трансформаторы и заметил:
   - Придется сменить на японские... Надежнее! - Маруся показала Веронике, где туалет и ванная, и направилась к двери, по ходу попросила:
   - Готовьтесь, господа! Через десять минут я вернусь... - Сходила в офис, перенесла в холодильник продукты и задумалась: "Такой пожилой у нас впервые... Как бы... Дам самую малость, а там посмотрим..."
   В номере Маруся застала идиллическую картину: перед сухопарым старичком на коленях стояла ладная телка и приговаривала: "Не дрейф, Ося! Великана родим!" И к Марусе:
   - Командуй, подруга! - На секунду задумалась и вытащила из коробки заграничное пойло. - Может, по граммулечке?
   - Вам и без этого будет жарко! - пресекла ее поползновения Маруся. Рядом, в номерах клиенты... Известные люди... Я должна быть в форме... - Маруся уложила супругов, произвела необходимые манипуляции и подняла рубильник. - Через пять минут вернусь! - предупредила академика, чтоб не волновался и направилась в соседний номер. Но оставалась там не долго... Что-то ее настораживало и тревожило...
   Вернулась в номер академика. С глаз Вероники текли счастливые слезы, грудь ее высоко вздымалась, коленочки вздрагивали.
   - Немного пощипывает, - взглянула на Марусю... - Но такого блаженства не испытывала... Такого кайфа даже после "коки" не поймать!
   На диване "Жеребца" пыхтел, кряхтел и слегка попукивал известный академик... Но опытная Маруся сразу заметила, что с ним происходит НЕЧТО... На глазах растерявшейся Маруси Осип Борисович сначала превратился в сморщенного подростка, затем в карлика. Потом стал походить на сушеную грушу... Маруся пыталась потянуть на себя рубильник, но ее словно кто-то держал за руку... "Груша" засопела, вздохнула, заискрилась, вспыхнула, и серая пыль медленно осела на диван... "Вот это - да! Редкий случай! Полярная несовместимость!.." Маруся побледнела.
   - Ты что там бормочешь? - обратилась к ней наливающаяся страстью Вероника.
   - Замагнитился! Испарился! Исчез! - всхлипнула Маруся. - Что будет?
   - Ничего плохого не будет... Наследство оформлено... Пятикомнатная на Кропоткинской, машина, дача, книжечки... Не тужи, подруга! Главное, справочку оформить! Надеюсь, капитан поможет?
   - А куда ему деваться! - Маруся освободила от ремней Веронику и вышла за дверь... Как объяснять? - ломала она голову. В комнате Рябцов с паяльником в руках колдовал над очередным изделием. Маруся впопыхах рассказала о случившемся. Стали думать вместе. "На худой конец у меня есть генерал, который, по существу, приказал принимать именитых клиентов..." - успокоил себя капитан. А Марусе более чем спокойно ответил:
   - Первый блин комом! - Об этом сказано давно и не нами, так что, Марусенька, переживем. Не дадут в обиду. - Когда вернулись к Веронике, та металась по номеру:
   - Не могу больше! Не могу! Шофера зови! - приказала она капитану.
   - Давай, милая, переберемся в другой номер? - предложил ей капитан, - а потом я схожу за твоим хахалем... - Он осторожно взял на руки трепещущую сексуальными позывами Веронику и направился в соседний номер... Следом шла разгневанная Маруся: "Меня бы почаще так носил, гад!" Затем капитан сходил за шоферюгой и втолкнул его в номер к Веронике.
  
   Рябцов и Маруся сантиметр за сантиметром обследовали аппартаменты, где сексоподпитывались академик Шелестов и Вероника... Прощупали все узлы и спайки приборов... Рябцов трижды проверял реостат, напряжение в сети и емкость на выходе... Безрезультатно!
   - Как думаешь, писать рапорт аль погодить? - обратился к Марусе капитан. - Известный человек! Будут искать!
   - Не торопись! Может, Вероника что придумает... - В дверь постучали, и в номер вошли распаренные и счастливые Сбурбулис и Скозырев. Последний положил на краешек стола пачку зеленых...
   - Нам бы забронировать? - робко попросил он.
   - Мы строим новые аппартаменты... Пока в порядке очередности, а там посмотрим... - ответил Рябцов.
   - Тогда?.. - Сбурбулис задумался... - Через пару дней мы у вас... Годится?
   - Можно... Но не раньше десяти утра, - ответила Маруся.
  

XXX

   Серебристая "ОМЕГА" появилась внезапно. Из нее выпорхнула Лариса, следом со вздохом вылез Рюрик Александрович. Приоткрылась задняя дверца, и сначала показался голубой лакированный носок, а затем в красной косоворотке, в светлых брюках улыбающийся Есенин. Он протянул внутрь руку и пред нами предстала девица воистину небесной красоты... Полупрозрачное сиреневое платье не скрывало, а наоборот подчеркивало стройную фигурку и высокую грудь. На точеных ножках сверкали остроносые туфельки на высоком каблуке. Загорелыми ручками она притянула к себе Есенина.
   - Спасибо, любимый, за подарок... Я так соскучилась по земному... - Не стесняясь, прижалась к поэту. Я внимательно присмотрелся к девушке: в ее чертах угадывалось что-то знакомое... Но здесь она явно моложе и стройнее... Вопросительно посмотрел на Ларису, но она лишь предупредительно прижала к губам палец: "Без вопросов... Все потом..." Подошла ближе и шепнула:
   - Сегодня уезжаем на Юг, в Гагры...
   - А как же они? - кивнул я в сторону гостей.
   - О них не беспокойся! Вокруг такая Природа!... За всем этим с нескрываемым любопытством наблюдала жена. Я подошел к Галочке:
   - Сходи к Николаю и попроси, чтоб пришел и накосил свежей травы... Вдруг захотят полежать, - я выразительно посмотрел в сторону гостей. - А мне на некоторое время придется отлучиться...
   Умная жена не задает лишних вопросов. Так было и на этот раз. Галочка лишь вздохнула и направилась в сторону калитки. На ходу предостерегла:
   - Только не простудись на югах... - Я сел в "ОМЕГУ" рядом с Ларисой.
   - Медленно или "потеплей?" - спросила она.
   - Давай ехать так, чтоб и быстро, и пейзаж не терялся.
   - А какой пейзаж ты хотел бы видеть?
   - Примерно такой, какой мне был виден из окон "СВ".
   - Договорились! - И не успел я оглянуться, как машина оказалась за воротами... Создавалось впечатление, что мы не едем по шоссе, а проплываем над живописным Подмосковьем. Скорость не ощущалась, были видны кусты, деревья, сады, села и поселки... Вскоре я задремал...
   Рядом с людьми ОТТУДА я давно уже перестал удивляться происходящему. И когда услышал мягкий голос Ларисы: "С приездом! Мы в Гаграх!" - то лишь облегченно вздохнул и стал присматриваться к мелькавшим за стеклом домам.
   - Город не только похорошел, но и разросся, - заметил я. - И здесь дома "растут".
   - Растут, но не так быстро, как, допустим, в Сочи, - поддержала меня Лариса. - Хотя многое осталось в прежнем виде и скоро ты в этом убедишься. - "ОМЕГА" остановилась и за тонированным стеклом над знакомой массивной дверью я прочел: "БИЛЬЯРДНАЯ". - Действуй! - предложила мне Лариса.
   Я зашел в бильярдную и присмотрелся к буфетчику: "Нет, нет... Тот был и выше и плотнее... Поздоровался, попросил стакан сухого вина и орешки. Сел за столик и задумался: "Как быть?" Опытный буфетчик сразу определил, что меня интересует не игра, а нечто другое.
   Посмотрел в сторону стойки, поднялся и подошел повторить.
   - Как наше вино? - поинтересовался буфетчик.
   - Бодрит и настраивает на размышления... Я замялся... Но...
   - Проблемы?
   - Даже не знаю, как подступиться? Дело в том, что... - И я выложил буфетчику о том, как играл здесь тридцать лет назад... Тот посмотрел на меня, как на идиота... Но когда я подробно стал описывать наружность Арона, а затем добавил о строительстве в горах дворца, в глазах буфетчика проснулась заинтересованность... Видимо, он начал что-то припоминать...
   - Гуляли у нас байки, что какой-то приезжий построил в горах чуть ли не дворец... Потом было здесь делов...
   Чтоб не вызвать подозрения излишним любопытством, я взял вино и орешки и присел на прежнее место... Затем подошел к столу и посмотрел на игру... Кивнул буфетчику и вернулся к "ОМЕГЕ".
   - Кажется, мы на верном пути... Но это было так давно...
   - Главное, что БЫЛО... Остальное образуется, - уверенно заявила Лариса. - Время намного короче и плотнее, чем тебе кажется...
   - Как это?
   - Объяснить трудно, но попробую... Грубо, но... Да-ва-й сравним час Времени с кирпичом длиной в двадцать сантиметров.
   - Ну и что? Перед нами точная мера и Времени и длины.
   - Длина кирпича осталась прежней, а Время за период, пока мы с тобой разговаривали, УПЛОТНИЛОСЬ и стало короче... Настоящее - это СТВОЛ Времени, а Прошедшее и Будущее - его ветви...
   Я захлопал ресницами и честно признался:
   - Для меня - это непостижимая наука, как для многих липовая теория относительности Эйнштейна. Лариса добавила:
   - Едем! Будем искать "дворец". - Мы развернулись и Лариса погнала машину вдоль берега... Когда город остался позади, машина мягко свернула на обочину, и я ахнул:
   - Там сплошные заросли, а далее скалы...
   - Для нашей "ОМЕГИ" никаких препятствий не существует, - она нежно похлопала по рулю. Было б наше желание, а для НЕЕ - это закон! Забыл, как ездили на озеро?
   - Нет, не забыл, но к мордобою я не склонен.
   - Мордобоя не будет...
   "ОМЕГА" с легким шелестом шла вперед. В небе заискрились первые звездочки. Мы обогнули встречную скалу и уперлись в кирпичную ограду. Пред нами с единственным светлым окном стоял дворец... За оградой зарычали собаки. На белых стенах трехэтажного дворца зажглось еще два окна. Послышался гортанный говорок.
   - Что будем делать? - обратился я к Ларисе. - Под каким предлогом постучимся в дверь? Не поздновато ли?
   - Согласна, поздновато. - Машина плавно отошла от забора и мы остановились под скалой... - Выйду, разомнусь?
   - Поддерживаю предложение... - Я вышел из "ОМЕГИ" и уставился на крупные, завораживающие звезды. Ларисы рядом не было... "И куда она в такую темень?" Я поежился и вернулся в машину. Прошел час, а может, и больше. В боковое стекло, справа, постучали... От неожиданности я вздрогнул. Рядом с букетом цветов стояла Лариса.
   - Это горные ромашки! - Она обошла машину и села рядом. - Давай обустраиваться на ночь. - Нажала на синюю кнопку, спинки кресел медленно опустились и под нами образовался широкий диван. Мягко вспыхнул экран телевизора... Открылся бар с выпивкой, закуской и дымящимся кофе...
   - В Москве 23 часа, - сообщила худосочная девица. - Передаем последние известия... В Чечне были убиты и ранены... На Сахалине штормовая волна снесла... В Конотопе напился и сгорел... В Саратове Аяцков зарядил пушку и... Хакамада предлагает... Немцов советует... Михалков нашел спонсора и... Рождаемость понизилась, а смертность, наоборот...
   - Выруби эту экранную падаль! - попросил я Ларису. Экран погас, и она полуобернулась ко мне:
   - Что так?
   - А то... Как только включишь телевизор, так и начинается... Положительная информация исчезла напрочь... На НТВ русофобствуют Кисилев, Миткова и Сорокина... По второму каналу ерничает Сванидзе...
   - Да, они прекрасно понимают, что СМИ - это главное в оглуплении не только быдла, - поддержала меня Лариса. - В семнадцатом, как только пришли к власти, ОНИ тут же взяли под свой контроль радио, газеты и журналы... Сейчас все это повторилось, только в более циничной и издевательской форме... Почувствовали безнаказанность, вот и свирепствуют... Показать Россию в образе зарезанной свиньи - на это способен только ЖИД. Изо дня в день, ежечасно, с телеэкранов показывают самые омерзительные вещи. Грабеж, разбой, разврат, пьянство, гомо и проституция - все это в той или иной форме поощряется тележидорвой. Жить в России и плевать на Россию позволено только у нас.
   - Но самое паскудное, что тележидорве очень даже мило помогают наши попы, - опять включился я в дискуссию. - Вместо того чтоб созывать народ на борьбу с врагами Отечества, господа в рясах призывают к смирению, терпению и почитанию нынешней дьявольской власти. Но сколько можно повиноваться и терпеть врагов, полонивших наше Отечество? Народ лютой ненавистью ненавидит Эльцина, но Патриарху Алексию на это глубоко наплевать... Недавно поздравил убийцу с очередным юбилеем...
   - Где же выход? - спросила Лариса.
   - Выход?! Один: учиться жить СВОИМ УМОМ! И ВОСПИТЫВАТЬ ТИРАНА!
   - Один уже был...
   - ОН спас Отечество в годы Войны... И лучше такой, чем жидорва... Я считаю, что пришло время призывать народ не к смирению, а к ТОПОРУ!
   В Историческом музее
   находится топор XII века.
   Черное солнце,
   Черный забор,
   Черный петух
   На пороге курятника...
   Щуплый мужчина
   Чеканит топор
   Широкогрудому ратнику.
  
   Чтобы в узорах
   Голов петушиных,
   Трижды точеный - везде,
   Самому рослому,
   Самому сильному
   Верно служил он в беде.
  
   Чтобы над кровной,
   Раздробленной Русью
   Не полыхали огни...
   Глянул мужик
   На шершавые руки,
   Вспомнил про черные дни...
  
   Вспомнил, как бились
   Пеший и конный,
   Высек последний узор,
   Перекрестился
   И - под иконой
   Молча повесил топор!
   - И будь ОНИ прокляты, собаки! Переключи на морской пейзаж с музыкой, - попросил я Ларису. Под шелест морских волн я налил по рюмашке, и мы расслабились. Потом я пил чай, Лариса - кофе.
   - Можешь закурить! - предложила она.
   - Бросил и не жалею...
   - Молодец! Небось намучился?..
   - Нисколько... Мы тогда жили в Перово. Ко мне приехал в гости из Путивля брат Володя... Днем ранее Галина Ивановна купила мне блок дефицитной "Явы". Сидим с братом за столом, я вскрываю блок и распечатываю первую пачку. Володя внимательно посмотрел на меня и великодушно изрек:
   - Цэ ж, Сережа! Нас пять братив... И четверо не пьют и не курят... И получается, что самый глупый среди нас - это ТЫ! - Я молча выслушал Володю, смял сигарету и с той минуты о куреве забыл навсегда.
   - Так просто?
   - Не совсем... Первое время, особенно после сытного обеда, хотелось закурить... Иногда сильно хотелось курнуть после неожиданной нервотрепки... Но я терпел и могу лишь гордиться, что бросил. - Лариса котенком прижалась к моему плечу.
   - Слушай, Сер-е-жень-ка! Для меня до сих пор остается загадкой, как ты мог после "коровьих хвостов" попасть в лучшее московское издательство "СОВРЕМЕННИК"? Это ж какой блат надо иметь?
   - Никакого блата... На то Божья воля... На счет "коровьих хвостов" ты права... Но остальное... Я тогда без высшего образования работал в МИНГАЗПРОМЕ инженером по научной организации труда... Ходил в литобъединение... На конкурс в Литинститут отослал стихи... Наконец, вызывают на собеседование. Захожу в кабинет, передо мной сидит симпатичный мужичок с моим "Делом". Как потом оказалось, это был известный критик Александр Алексеевич Михайлов. Потер холеными ручками, повертел в руках мой аттестат:
   - Так! Украинская мова - три, русский язык - три... Внимательно посмотрел на меня и добавил: - Как сочинение собираетесь писать?
   В этот момент в кабинет вошла милая и строгая дамочка. Неожиданно прислушалась к нашему разговору.
   - А вам что, нужны сочинения или авторы самобытных стихов? -Дамочка выслушала мой наглый ответ и слегка улыбнулась... Видимо, я не первый такой лихач. Улыбнулся и Михайлов:
   - Нам нужно и то, и другое... Ладно, приходите на экзамен, там посмотрим...
   Я тогда был женат второй раз и жил в Малом Каковинском переулке. Вечером, за чаем, рассказал о своем собеседовании бабушкам жены - Лидии и Елене Константиновнам... Они мне посочувствовали... И вдруг один из Божьих одуванчиков заявляет: "Напишешь на пятерку сочинение, купим коньяк, "Наполеон" называется".
   - А можно подешеле и в рассрочку?
   - Можно, как у годно... Напиши только...
   Подошла пора идти писать сочинение. К моему огорчению, в этот день я был с похмелюги... На Пушкинской площади случайно встретил знакомую поэтессу... Она мне посочувствовала, и мы зашли в кафе... Я малость приложился и повеселел... Пришел в аудиторию... На доске были написаны три темы... Первые две не помню, а третья заинтриговала своей наивностью: "Что я умею делать?" Я сел, задумался и непроизвольно написал: "Я умею копать землю!" Перечитал фразу, и, когда первый столбняк прошел, я понял, что "тему" осилю. "Главное, - решил я, - писать короткими предложениями". Минут за двадцать, на одном дыхании, "насочинял" около пяти страниц. Сижу и чешу затылок... Подходит дамочка, та, что присутствовала на собеседовании:
   - А вы почему не пишете, молодой человек?
   - А я уже написал...
   - Как так? - оторопела профессорша. - Можно посмотреть?
   - Можно! - великодушно разрешил я. Она отошла к своему столу, быстренько прочла и возвращается:
   - Лучше не переписывать! Но в последнем предложении, вот тут, - ткнула она наманикюренным пальчиком в конец листа, - лучше поставить точку с запятой... - Я при ней к запятой добавил точку и отдал сочинение. "Трояк будет... Хоть позора избегу!" - неуверенно подумал я. На следующий день прибежал в институт. На доске висели результаты.
   Подольской поэтессе Тоне Волосковой за восемнадцать страниц текста - пять! Симпатичному и талантливому морскому офицеру Боре Шереметьеву за пятнадцать страниц текста - пять! Суше за пять страниц текста - пять! Позвонил домой и сообщил бабушкам приятную новость. Божьи одуванчики не поверили, взяли такси, приехали в институт и лично удостоверились в результате...
   Сочинение я обмывал в рассрочку: водкой, вином и пивом.
   - Везет же людям! - плеснула мне в рюмочку Лариса. - Я в своем Пединституте "упарилась!" Да что там... Как "добирался" до издательства?
   - Может, в следующий раз дорасскажу?
   - После этой рюмашечки ты кое-чего захочешь и получишь, но все-равно не уснешь...
   - Когда ходил за коровами, моей голубой мечтой было: стать редактором и писателем... В МИНГАЗПРОМЕ я получал триста рубликов, а в "СОВРЕМЕННИК" пришел младшим редактором на девяносто пять рублей... Большую роль в моей судьбе сыграл истинный ГРАЖДАНИН и прекрасный поэт Валентин Васильевич Сорокин. Он тогда был Главным редактором издательства. Утром он позвонил мне домой:
  -- Завтра выходи на работу.
   Попал я в "Редакцию по работе с молодыми авторами", отработал два дня... На третий день, в первой половине приехал в "Молодую гвардию" и отдал рецензию на стихи начинающего поэта. И вдруг подходит Борис Леонов:
   - Выручай. Сколотили бригаду для поездки и выступлений на предприятиях Петрозаводска... Но один товарищ отказался...
   - Никак не могу... Только вышел на работу в "СОВРЕМЕННИК".
   - Не волнуйся, с Сорокиным я договорюсь...
   - Когда выезжать?
   - Сегодня вечером... Иди домой и собирайся... - Я вернулся домой и попытался созвониться с Сорокиным. Но его на месте не оказалось... И чуяло мое сердце, что нельзя этого делать... Но судьба - злодейка... Юра Паркаев и я приехали в Ленинград и с группой "сотоварищей" покатили в Петрозаводск. Покоя на душе не было, но позвонить в Москву боялся, оттягивал... Когда вернулись в Москву, с сувениром - рисунком оленя на черной дощечке утром вошел в кабинет к Сорокину. Встретил сурово:
   - Что же ты делаешь, еб... хохол! Да ты знаешь, каких трудов мне стоило уломать Прокушева взять тебя на работу. - Оправданий не было! Я молчал... Сорокин сходил к Прокушеву... Вернулся более спокойным. - Ладно, иди в редакцию... Там ждут.
   - Везет нахалам!
   - Судьба... Месяц проработал младшим, затем редактором, затем старшим...
   - Какое самое яркое воспоминание о редакторской работе?
   - Не гони лошадей! - попросил я. - Необходимо размяться... - Мы вышли из "ОМЕГИ", постояли под крупными звездами. Над дворцом тяжело и протяжно заухала сова, надрывно залаяли кавказские овчарки... Лариса съежилась и прижалась ко мне.
   - Послушай! - обратился я к Ларисе, - почему ты прижала к губам пальчик, когда я хотел спросить о спутнице Есенина.
   - Великий поэт просил не распространяться, а то опять пойдут сплетни: "Есенин вернулся к Айседоре Дункан..."
   - Похож я на сплетника?
   - Ты? Нет! - Лариса задумалась и ткнула пальцем в сторону Большой Медведицы. - ТАМ есть ХРАМ ГОРЛИНОК. В него попадают непорочные девы царских кровей и наиболее отличившиеся дамы, например, на поприще искусства... Непременно первостатейные красавицы...
   - Значит, и ТАМ - неравенство! - воскликнул я.
   - Милый! Неравенство - это первый закон Вселенной. Ты посмотри на Звезды. Все они разной величины и яркости... Айседора - одна из них.. Имеет возможность выбрать себе Ангела Хранителя... Вот она и выбрала. Кстати, раз уж заговорили о Есенине, то почему бы не вспомнить о предпоследнем владельце СКАРАБЕЯ, Матвее Ройзмане?
   - Ройзмана я видел один-единственный раз. Произошло это летом 1966 года. В квартиру Рюрика Александровича позвонили, я открыл дверь. Передо мной стоял среднего роста, плотного телосложения, пожилой и рябой еврей. Он не поздоровался и не представился... Вопрос был кратким:
   - Миша дома? - И по этому редкому обращению "Миша" я понял, что пришел один из давних знакомых. Я позвал Ивнева. Они долго смотрели друг на друга, затем расцеловались. Вошли в большую комнату, и гость бесцеремонно развалился на "Павловском диване". Огляделся...
   - Неуютно живешь, Миша! - затем, кряхтя, поднялся, и они ушли в кабинет хозяина... Через полчаса он так же, не попрощавшись, вышел, и я закрыл дверь... Рядом стоял смущенный Рюрик Александрович, и я заметил:
   - Вот был первый человек, не соизволивший поздороваться... Это что от большого ума или наглости?
   - Это был Мотя Ройзман, деточка! Не обращай внимания...
   - Не густо, но колоритно! - отметила Лариса.
   - Один раз мельком видел Сергея Городецкого /1884 - 1967/. Осенью 1966 года Рюрик Александрович был приглашен на Никитинский субботник. Вечером приехали на Малую Кудринскую. В просторной прихожей толпился народ... Из известных в то время поэтов я увидел Симонова. Он прошел в большую комнату. За круглым столом сидели наиболее "близкие...". Симонов начал читать рассказ. Неожиданно в прихожую вошел высокий, худой и седовласый человек во фраке... Настоящий барин. Я мельком взглянул на него и, не знаю почему, подумал: "Афганская гончая!" Это был Сергей Городецкий. Народ зашушукался... Симонов огляделся по сторонам и понял, что пора "закругляться...". Все взоры были обращены на Городецкого... Он почувствовал к себе внимание и начал рассказывать о Петербурге... О Блоке...
   Незаметно пролетела ночь, с неба осыпались последние Звезды. Мы забрались в "ОМЕГУ". Лариса попила кофейку, я - почаевничал. Наши взгляды встретились...
   - Поедем искупаемся! - предложил я.
   - Научился угадывать желания?
   - Рядом с такими "учителями" не мудрено.
   - Благодари Бога! И кой-чему научим... - Машина мягко скатилась вниз... Над пустынным пляжем разгоралось Южное Солнце. Я подошел к морю и омочил ноги...
   - Так не пойдет! - возразила Лариса. - Купание по полной программе. - Она сбросила платье и вошла в набежавшую волну. Следом нырнул и я... Затем Лариса подплыла, обвила меня руками за шею и с дрожью сомкнула на спине ножки... И море заволновалось, набежали крутые волны, заштормило и выбросило нас на белый берег. Лариса вздохнула и возрадовалась восходящему Солнцу... Мы полежали на песке, затем полакомились принесенными Ларисой из машины вишнями.
   - Поехали "раскручивать хозяев"? - обратилась ко мне Лариса.
   Мы сели в машину и вскоре остановились под знакомой скалой. Лариса о чем-то подумала и положила руку на мое колено.
   - Я вчера, когда "прогуливалась" по окрестностям, встретилась с охранником этих апартаментов... И он "случайно" мне поведал, что в этом симпатичном домике в настоящее время хозяйничает дочь Арона... Она замужем за каким-то хохляцким мафиози...
   В это время в среднем окошке дворца появилась симпатичная головка, раздался девичий смех, рядом с ней - статный парень и в утреннее небе поплыла песня:
   За Сибиром Солнце всходит,
   Хлопцы, не зивайтэ.
   Вы на мэнэ, Кармелюка,
   Всю надию майтэ...
   Лариса опять погладила мою коленку:
   - Расклад такой: ты посидишь в машине, а я схожу "в гости..." Женщина с женщиной быстрее найдут общий язык. Если через час не вернусь... Нажмешь вот на эту кнопку... - Она легонько ткнула пальчиком в цифру "9" и на экране сразу увидишь все, что происходит во дворце... Если заметишь, что мне нужна помощь, "придавишь" вот эту клавишу... - и ее палец перебежал на цыфру "11", - и возле меня сразу появятся "архангелы-хранители"... Этакие бронзовые "мальчики" с розовыми "чубчиками"... - После этого монолога Лариса выскользнула из машины и направилась в сторону дворца.
   Я не стал смотреть на часы, решительно нажал на клавишу "9" и на экране телевизора сразу увидел Ларису, взмахивающую руками перед горбоносым охранником. К ним подбежала овчарка и обнюхала Ларису. Затем, в сопровождении овчарки, Лариса подошла к резному крыльцу... Открылась металлическая дверь, и наружу высунулась красная рожа второго охранника. И опять Лариса взмахивала руками и что-то объясняла стражу дворца. Наконец, ее пропустили внутрь... Она вошла в огромную залу, украшенную коврами... Разноцветные ковры стелились не только под ногами Ларисы... Красные, голубые и синие птицы разбегались по настенным гобеленам и даже над еле заметной потайной дверью из черного дерева. Под потолком висела внушительная люстра. На ней было так много блесток, что даже на экране забликовало, и я поспешно отвел глаза в сторону.
   Навстречу Ларисе вышла молодая женщина. На ней был длинный зеленый, с красными петухами, халат... Женщина пригласила Ларису к столу, присела и закурила в длинном мундштуке сигарету. Затем появился пожилой мужчина и на подносе подал печенье и чай... Женщины пригубили чашечки и беседа началась... Я внимательно следил за тем, что происходило на экране. Хозяйка позвонила в колокольчик, и к ним опять вышел "пожилой". Ему что-то приказали, и он вскоре вернулся с шкатулкой... Женщина высыпала перед Ларисой кольца, браслеты и другие побрякушки... Но Лариса лишь отрицательно мотала головой...
   Наконец, Лариса встала, поднялась и хозяйка. Женщины слегка прижались друг к другу и разошлись в разные стороны. Лариса направилась к воротам. Следом бежала овчарка. Я ткнул пальцем в "9"-ку, и экран погас.
   Возле меня присела Лариса. Я не спешил задавать вопросы. Лариса молча посидела с минуту, затем поведала печальную повесть:
   - Арон был дальневосточным вором в законе и у него были не только деньги, но и драгоценности... Когда появился в Гаграх, продал один из камушков... Но это, судя по рассказам хозяйки, был не СКАРАБЕЙ. В 1969 году он построил дворец...
   В 70-м у него от одной хохлушки родилась Женечка, с которой я только что беседовала... Когда Женечке шел пятый год, Арон сообщил ей, что под углом дома замурован ценный перстень, в оправе которого зеленый гранат с красным жучком посредине... Но знала об этом, видимо, не одна Женечка...
   В 1975 году к Арону нагрянули "московские гости". От имени какого-то поэта они потребовали вернуть камушек... Арон Христом Богом клялся, что такого камушка у него нет!!! Ему не верили и долго пытали. Утром заживо сожгли, останки сбросили со скалы...
   В 1980 году во дворце появились люди в погонах... Группу возглавлял московский полковник... Два дня искали вокруг и около, но современную технику не обманешь... Возле угла дворца от миноискателя прошел сигнал... Вызвали машину с отбойным молотком. Что там нашли, Женечка не знает...
   Лариса пересела за руль, и "Омега" плавно отошла от скалы... Вскоре в моих глазах запрыгало, заискрилось, за стеклом все чаще замелькали деревья и кусты... Меня бросило в сон.
  

XXX

   - Станция Боблово! Станция Боблово! Просыпайтесь, господа, приехали! - дурашливо нашептывала мне над ухом Лариса. Дверца с моей стороны была открыта, рядом, под вишней, за моим рабочим столом о чем-то беседовали Есенин и Ивнев... Айседора Дункан в тончайшей черной "паутине" исполняла перед ними танец "Бегущей по волнам...". Взмахнула рукой, сорвала несколько вишен, и протянула Есенину. Затем Айседора попыталась продекламировать строки из Вергилия...
   - Зачем тебе Вергилий? - уставился он на подругу. - Почитай лучше Безыменского с Демьяном и станешь умной, как колхозная овца...
   - А что такое "колхозная"? - пыталась уразуметь Айседора.
   - "Колхозная" - это значит, что овца одна, а баранов, которые хотят ее поиметь, много...
   - Как это "поиметь"? - задумалась Айседора, но Есенин больше не стал смущать красавицу. Перевел разговор на другую тему:
   - Лучше иметь одного Родена, чем сотни церетелей, испоганивших Москву...
   - Воть тьеперь понатно! - Айседора вздохнула и прислонилась к молодой яблоне.
   Я поднялся на веранду и вернулся к столу с кувшином кваса. Лариса стояла возле Рюрика Александровича и подробно рассказывала о нашей поездке на Юга...
   - Коль московский полковник, то камушек в столице! - донеслось до меня. - Такая ценная вещь бесследно исчезнуть не может... Говорят, сейчас в Москве бал правит мафия? - повернулся ко мне Ивнев.
   - К ним никогда не поздно обратиться. Но берут они иногда не менее пятидесяти процентов от востребованного...
   - Не будем же мы резать СКАРАБЕЯ? - размышлял вслух Ивнев.
   - Вот именно, - поддержала его Лариса.
   - А нам тут сообразили копешку сена, - с благодарностью взглянул на меня Ивнев. - Теперь над ней можно натягивать тент и ночевать, как на сеновале...
   - Это хорошая мысль, - ответил я. - А то гоняете на ночь неизвестно куда... Кстати, здесь можно сообразить шашлыки и на рыбалку махнуть. Сергей Александрович, небось не забыл, как раков ловить?
   - Сереженька! Ты не разучился ловить раков? - обратился Рюрик Александрович к Есенину.
   - Если еще водятся в Подмосковных водоемах, готов продемонстрировать, - ответил Есенин.
   - Вы езжайте, искупнитесь! - предложил нам Ивнев, а я отдохну под копешкой...
   Вскоре Есенин, Айседора, Лариса и я подъезжали к Иваньковскому водохранилищу. Отыскали место поукромней и остановились под прибрежной ветлой. Впереди песчаный берег, слева осока, справа камыш. Девушки ушли за кусты и вскоре вернулись в узеньких купальниках... Я решил для начала позагорать... Есенин аккуратно сложил на траве одежду и решительно вошел в воду, нырнул. Отдохнет и опять ныряет. Над водой в очередной раз показалась его светловолосая голова... Он поднял руку, и мы увидели немецкую каску...
   - С первым уловом вас, Сергей Александрович! - поздравил я поэта.
   - Там много всякого добра! - Есенин взмахнул руками и опять ушел под воду. На этот раз он выловил ржавый "Шмайссер". Вышел на берег и осторожно положил оружие на порыжевшую траву.
   - А где же раки? - спросила его Лариса.
   - Сначала рачком-с! - как говорил Сергей Городецкий, а остальное - потом-с... потом-с...
   - Хулиган вы, Сергей Александрович! - укоризненно посмотрела на него Лариса. - Я-то наслышана... А как она? - кивнула в сторону Дункан.
   - Не гордые, научим!
   Мы развели на берегу небольшой костер и молча уставились на тлеющие сучья. По очереди рассматривали каску. Есенин пытался песочком почистить "Шмайссер".
   - Слишком ржавый! Бесполезная затея, Сергей Александрович.
   - Русский мужик, если захочет, у него и дырявое ведро, как ракета, взлетит! - похлопал он рукой по заблестевшему стволу. - Немчура - большие мастера, но до наших умельцев им далеко...
   Девушки расстелили перед нами скатерку и мы перекусили, что Бог послал из неиссякаемых запасов, хранящихся в холодильнинке "ОМЕГИ".
   На меня посмотрела Лариса. Я понял...
   - Пойдем, послушаем кукушку! - предложил я девушке. Мы встали и взялись за руки.
   - Далеко? - спросил Есенин.
   - До утренних зорек, - неопределенно ответил я. - Вы не волнуйтесь, места здесь заповедные, тихие, так что...
   Мы побродили по лесу и набрели на копну сена, огороженную тонкими жердинами.
   - Заготовили для зимней подкормки лосей, - ответил я на молчаливый вопрос Ларисы, - выроем в копне пещерку и бай-бай!
   - Не рассчитывай на "бай-бай", пока не ответишь на некоторые вопросы.
   Свежее сено не очень слежалось и мы без особых трудов зарылись в копну. Изнутри кое-как замаскировали лаз. Меня опять кольнула мысль: "Насколько долго будет продолжаться наше необычное общение?"
   - Пока не надоедим друг другу , - ответила Лариса.
   - Я уже привык к тому, что ты читаешь мои мысли... Но иногда меня это пугает: вдруг я подумал о чем-то плохом или об интимном?
   - Об интимном? Всегда пожалуйста... А плохого - его просто не будет! Меня вот что интересует: это правда, что у вас в "СОВРЕМЕННИКЕ", в редакции критики работала внучка Есенина?
   - Правда, работала... Татьяной звали. Кем приходилась - не помню. Это была невзрачная сорокалетняя женщина с худеньким лицом и жидкими белесыми волосенками. Постоянно с сигаретой во рту и часто чем-то недовольная. Что она "редактировала" - не знаю. Мне кажется, что великодушный Юрий Львович Прокушев держал ее, как "издательскую знаменитость", как-никак родственница Есенина.
   - Почему-то неласково ты о ней?
   - Совсем наоборот... Как воспринимал, так и пересказываю... Кстати, в той же редакции работала Маша Шолохова. Воистину русская красавица, магнитная женщина...
   - Ты под Гагринским небом с таким увлечением говорил о Сорокине и Прокушеве, словно и стычек не было, работалось без проблем.
   - "Проблемы" бывали, но на девяносто девять процентов по МОЕЙ ВИНЕ. Редакторская жизнь вообще сложная...
   - Что, искушений много?
   - Бывало... Иногда очень даже трудновато... Тут: или-или... В начале первого года моей работы в редакции появился плотный, слегка седеющий, в очках, сибирский прозаик Зот Тоболкин. Явно с похмелюги... Младший редактор Оля Ермолович предложила ему чаю. Лицо гостя скривилось...
   - Пивка бы! - откровенно заявил он. Я взял рукопись и объяснил, где находится пивная:
   - Вы сходите, прогуляйтесь, а мы тем временем оформим рукопись. - Даже сейчас мне трудно объяснить, почему я обратил особое внимание на заглавие: "ПРИПАДИ К ЗЕМЛЕ". Роман. Я машинально открыл рукопись: первая стр., десятая, двадцать пятая, пятидесятая... Я просматривал "по диагонали". И мне стало ясно, что это роман о коллективизации в Сибири. Редакторский состав знал о "запретных темах". О труднопроходимых сюжетах... С "коллективизацией" лучше было не связываться... Но роман меня сразу увлек. Когда вернулся слегка повеселевший Зот Тоболкин, я наедине с ним откровенно сказал о своих сомнениях.
   - Да! - ответил Зот. - Роман о крестьянах и душегубах... Куда ни понесу, везде хвалят... Но не печатают. Такова судьба... Может, сразу забрать?
   - Нет! Не торопитесь... Но сделаем так: я сначала прочту роман, а затем решим - оформлять или нет.
   - Как это? - невольно удивился Тоболкин.
   - Лучше не распрашивайте... Но честное пионерское, только для вашей пользы, - заверил я. На том и расстались.
   Я взял роман домой и в один присест, за ночь, прочел. И задумался: самобытный язык; интересные столкновения: председатель угробил колхозного жеребца, любовь учительницы и ученика... ЧТО ДЕЛАТЬ? В тридцать третьем году, на Украине, в Сумской области, все родственники моего отца, за исключением его сестры, в период коллективизации погибли с голодухи. И вот предо мной - подобная тема. Но как сделать так, чтоб его хотя бы включили в план? И я решил схитрить. Созвонился с уважаемым рецензентом, прозаиком "Н" и попросил неофициально, бесплатно отрецензировать роман. И умный Человек сразу понял, в чем дело, и вскоре я получил первую положительную рецензию. Затем позвонил второму рецензенту "Ц" и проделал то же самое... Обе рецензии спрятал в стол и стал ждать... Я понимал: если рецензии попадут в Главную редакцию, их наверняка прочтут, и роману - хана...
   На обсуждение предварительного тематического плана по моей просьбе пришли оба рецензента и в процессе ознакомления с планом резонно заявили: "Товарищ Суша, а где Тоболкин? Почему в плане нет талантливой рукописи?" - Я прикинулся "валенком", пожал плечами...
   - Что за рукопись? Почему нет в плане? - обратился ко мне Сорокин. Я накинулся на младшего редактора Олю Ермолович:
   - Оля, почему в плане нет аннотации на рукопись Тоболкина?
   - Не знаю! - честно захлопала глазами, ни в чем не повинная, Оля.
   "Спектакль" был разыгран... И роман тут же был включен в тематический план и вскоре, хоть и небольшим тиражом, дошел до читателя. Но у судьбы - свои законы... Я и мои друзья убеждены, что Зот Тоболкин, как прозаик, на "десятки голов" выше разрекламированных авторов. Их "знают", а о Тоболкине лишь вспоминают...
   - Рецензируем, редактируем, издаем... А потом обмываем в ресторане Дома литераторов... "Трудная" у вас жизнь была! - Лариса еще крепче прижалась к моему плечу.
   - Ты забыла о том, что мы ежегодно по двадцать человек ездили в совхоз им. XXII партсъезда КПСС, в Кубинку на уборку урожая. Там доставалось... Особенно бригадиру: обустроить, накормить и напоить такую орву...
   - Ой, ли! Побегаете по полю в перчаточках, втаптывая в землю картошку, вот и вся ваша работа.
   - Не скажи... В первый же приезд мы: Леонид Вьюнник, Алексей Меньков, Игорь Ляпин и я - для сушки зерна построили навес. А какого Ленина нарисовал наш издательский художник! Настоящий татарин получился! Даже районное начальство приезжало посмотреть... Крутили, вертели, но утвердили и приличные денежки на пропой заплатили.
   - Лучше расскажи, как ты в соседнем колхозе спер вагончик?
   - Не спер! А выполнил приказание бригадира Мамая... Приземистый, плотный, чаще навеселе - симпатичный мужик! Однажды говорит: "Поехали, друже, в соседний колхоз..." Приехали, остановились возле фермы...
   - Видишь! - говорит Мамай! - Вон стоит новый вагон для отдыха доярок... Необходимо перегнать в наш совхоз... - Приказ начальства, как известно, не обсуждается. Я выслушал бригадира и согласился. На следующий день зашел в местный магазин, купил парочку бутылок "Столичной", пару батонов колбасы, хлеба, сигарет и направился к проходной Кубинских авиаторов. Остановил трехосную машину.
   - Ребята! - обратился к двум второгодкам, - необходимо съездить за двадцать пять километров и притащить вагон... - Указал рукой на авоську с "оплатой". - Плюс пятьдесят рубликов. - Солдаты артачиться не стали.
   - Ждите здесь! Через полчаса вернемся. - И, действительно, вернулись и на десятом километре попросили налить по стакашке.
   - Ребята! - ответил я, - сделаем работу и все ваше... - Но стакашку тому, что рядом с водителем, налил... Подъехали к ферме. Солдаты быстро и умело подцепили вагон, и мы вырулили на бетонку... Вечерело. Вагон подогнали прямо к окошку Мамая.
   - Вы что, сдурели! - возмутился он. - Гоните в рощу и.... немедленно перекрасить! - Приказание было исполнено... Через несколько дней у меня появились приличные деньги... Я "одарил" учетчицу и бригадира, остальные пошли на пропой... Золотые были денечки! Жили у шестидесятилетней, сухонькой и милой, одинокой старушки... Ветхий ее домишко стоял у ручейка... У нее были куры и коза Настя. С полудня "редакторские девушки" начинали готовить... Часам к шести подгребали мужчины. И начиналось: по стопулечке, по граммулечке... Закусончик... Кто-то запевал незатейливую песенку... Володя Крупин мастерски рассказывал очередной анекдот... Среди нас был издательский завхоз - тощий и хилый, доживавший последние циррозные деньки Володя Барабанов. Когда хмелел, любил запевать:
   Приходи ко мне за баню,
   Я тебя отбарабаню...
   "Гвоздем программы" было доение Насти... Производилось это под строгим надзором бабушки Дуни. Для этого из сарайчика приносили широкую доску и укладывали ее на конец стола. Получался своеобразный помост. По нему на стол бережно заводили Настю. Из редактрис выбиралась отличившаяся за день "работница", ей и доверялось доить козу... Она неумело дергала за соски, бабушка Дуня слезливо улыбалась и подсказывала... Коза минут пять терпела это издевательство, потом становилась на дыбы и тонко блеяла... Поддатый народ веселился.
   Иногда в совхоз с инспекторской проверкой приезжало начальство. Но они долго не задерживались... Убеждались, что жизнь протекает без ЧП, и торопились обратно.
   Прокушев и Сорокин - люди редкой порядочности. Чувствовали и уважали Человека. Век не забуду: под Новый год на десять дней улетел в командировку на Камчатку. Встречали хорошо. Поселили в люксовском номере гостиницы "Авача". Когда вошел к номер, был приятно удивлен: широченный подоконник заставлен водкой, коньяком, сухими винами. Пришли прозаики и поэты: Юра Пшонкин, Николай Стариков, Николай Санеев, Василий Золотов, Сигарев и Кудлин... Закусывали до четырех ночи, и я ляпнул: "До утра могу прочесть в 2-3 а.л. поэтическую рукопись..." На меня внимательно посмотрели и наверняка подумали: "Очередной московский болтун!" Но слово - не воробей... Сигарев тут же протянул тощенькую папку... Я со всеми распрощался и попросил принести крепкий чай... К восьми утра рукопись была не только прочитана, но и испещрена пометками... Сия "весть" мгновенно стала достоянием писательской публики...
   К десяти утра пришли товарищи поэты и предложили "искупаться" в Паратунке.
   - Да вы что, убить меня хотите?! - вызверился я.
   - Успокойся! - улыбнулся Юра Пшонкин. - Останешься жив... Даже помолодеешь. Километров семь ехали по белым снегам, вокруг высоченные сугробы... Подъехали к приземистым, уютным домишкам. Вошли. Вокруг чистота и порядок. Смуглая девица в белом халатике предложила раздеться и сдать ценности.
   - А теперь все под душ! - приказала она... Я решил не отставать от Пшонкина. За ним босиком вышел на улицу... Метров пятнадцать по белому снегу, затем взялись за металлические поручни и стали опускаться в окутанный густым паром бассейн. По дну шли металлические трубы...
   - Когда войдешь в воду, ищи "свою" температуру, - посоветовал Пшонкин. - Вокруг термальные источники... - Я медленно подплыл к очередной трубе и почувствовал, что возле нее - горячее... На голове вырастала шапка снега... Вначале стало слегка пощипывать, вскоре создалось впечатление, что к телу подключили "насосы" и откачивают лишнее...
   Краем глаза заметил: возле бассейна накрытый стол и рядом человек в белом халате... "Человек" поманил меня пальцем, и я послушно вышел из воды... Он предложил мне "стопочку" и сунул в рот бутерброд с икрой...
   - Если слабое сердце, то больше пятнадцати минут не плавайте, - посоветовал он...
   Есть такое выражение: "Побывать у Христа за пазухой!" Подобное я испытал после купания в термальной водичке... В тело пришла необыкновенная легкость и создавалось впечатление, что я готов взлететь...
   - Жалко, что меня с тобой не было? - позавидовала Лариса.
   - Думаю, что с ВАШИМИ СПОСОБНОСТЯМИ - это не проблема.
   - Подумаем... А ты - продолжай.
   Прошло несколько дней и милейший Василий Антонович Золотов уговорил меня прочесть роман. В командировках я зарекался соглашаться на подобное... Антонович уговорил и пригласил в гости.
   Хозяйка усадила за роскошно сервированный "рыбный стол". Пьем, закусываем... А на лице хозяина загадка... Наконец, он не выдержал:
   - Послушай, Михайлович! У нас к тебе просьба: будь другом, возьми с собой рукопись и отдай в Москве на перепечатку...
   - А здесь что, нет машинисток?
   - Есть! Но московские отстукают без опечаток... - Я долго отнекивался, потом согласился. И хорошо, что у меня хватило ума заглянуть в рукопись. Раскрыл, а там, через страницу, - сотенные!
   - Нет, Василий Антонович! Не будет хватать на хлеб, не постесняюсь попросить взаймы, но от этого увольте...
   - Сереженька! Да это же машинистке за перепечатку... - Я пререкаться не стал, и мы вышли на балкон. А там... роскошные оленьи рога.
   - Как вы думаете, Василий Антонович, - указал я пальцем на рога, - долетят они до Мосвы?
   - Конечно, долетят! - ободрился Антонович. Вместо рукописи я взял роскошные оленьи рога. Роман Золотова, потом, был опубликован в нашем издательстве.
   - Но самое приятное - это котлеты из икры...
   - Чего? Чего? - никак не могла уразуметь Лариса.
   - Юра Пшонкин предложил съездить в поселок Начики.
   - Это не очень далеко! - заверил он. - Там живут мои друзья: дед Константин Капустин работает в рыбнадзоре, а бабушка Мария кашеварит. - Выехали на телевизионном "Уазике". Вокруг снега и снега... Когда стали подъезжать к первым сопкам, я ахнул... Однажды в Пушкинском музее я смотрел зимние пейзажи Рериха и ничего не понимал. И вот перед нами заснеженная сопка, а по ней - полукругами - сверху вниз синие, зеленые, красные и оранжевые радуги... При приближении цвета меняются... Перед Начиками в широкой снежной "промоине" купаются голые ребятишки...
   - Юра! Сколько сегодня было на градуснике, когда отъезжали?
   - Минус пятнадцать! Но ты зря удивляешься! Это термальный
   источник, и там, - кивнул он в сторону окутанных густым паром детей, -очень даже тепло, а может, и жарко...
   Капустины нас ждали, и стол был накрыт... Меня посадили перед тарелкой с красной икрой...
   - Угощайтесь, дорогие гостюшки! - засуетилась бабушка Мария. Мы хлопнули по стопке, и я пододвинул к себе крабов... Хряпнули по второй, и я закусил красной рыбкой... Это быстро заметили хозяева.
   - Он что, икру не ест? - обратился дед Капустин к Пшонкину... Юра деликатно промолчал и пришлось отвечать мне:
   - С детства не приучен!
   - Это мы сейчас исправим! - заверил старик... Кивнул хозяйке. Она поняла его с полуслова... Прямо передо мной она разрезала белую буханку и выбрала мякоть... Затем бухнула ее в тарелку с красной икрой и стала усердно перемешивать... Я внимательно наблюдал за ее действиями и ничего не понимал...
   - А теперь, дорогой гость, - обратилась ко мне бабушка, - мы уложим их на горячей сковородке и ... котлеты готовы! Через пяток минут она поставила на стол необычное лакомство. Я присмотрелся: икра кое-где полностью, а кое-где чуток побелела... Попробовал и заявил:
   - Когда в следующий раз приедем к вам в гости, буду благодарен за котлеты из икры.
   - У нас этого добра вдоволь! - подмигнул мне хозяин.
   Десятые сутки командировки прошли и наступали двадцатые... Позвонить в Москву и продлить командировку ума почему-то не хватило. Когда подходил к кабинету Главного редактора, на душе было муторно.
   - Здравствуйте, Валентин Васильевич! - опустил я очи долу... Васильевич из-подо лба зыркнул, но руки не подал... - Вот вашему сыну подарок от моряков привез - бескозырку! - В ответ - молчание. Вытащил из портфеля и поставил на стол литровую банку икры... И тут его прорвало:
   - Ты что, чертов хохол! Позвонить не мог?!
   - Никак не мог... С подводниками выходил в море... Секретное задание. Даже в штаб не радировали...
   - Да ты что мне лапшу на уши вешаешь? - В эту минуту я с трудом вытащил и шмякнул перед ним оковалок кижуча... - Как перед директором будешь оправдываться? - смягчился Сорокин...
   - Подумаю...
   - Ладно, иди, пиши объяснительную... Но имей ввиду - это в последний раз... Больше под Новый год тебе на Камчатке не бывать.
   - "Трудно" вам жилось, Сергей Михайлович! - подытожила Лариса. - Я понял сарказм, но спорить не стал.
   - Порой жилось очень даже нервно.
   - Что так?
   - А то... Летом в хорошую и даже жаркую погоду заходит в редакцию орловский начинающий поэт...
   - Здравствуйте!
   - Здравствуйте! Присаживайтесь, - киваю в сторону стула. Садится, оглядывается по сторонам.
   - Вас можно на минуточку?
   - Куда на минуточку? - вопрошаю я. - Подслушивающих устройств в редакции нет... Говорите... - "Никак взятку будет предлагать", - подумал я.
   - Может, все-таки выйдем на улицу? Скажу, только не здесь... "Что за чертовщина!" - я поднимаюсь и покорно следую за поэтом. Вышли и остановились на крыльце.
   - Слушаю вас?
   - Вы давно живете в Москве?
   - Давно! - отвечаю я. - С 1955 года.
   - Наверное, хорошо знаете Москву?
   - Не то что бы хорошо, но знаю... Вам-то зачем?
   - Понимаете, Сергей Михайлович, мне жена велела тапочки купить... Может, подскажете...
   И тут со мною, что-то происходит... Реакция была мгновенной. Мой удар был настолько щедрым, что начинающий поэт приземлился аж за бордюрным кустиком... Поэт встал, молча отряхнулся и пошел в сторону метро.
   - Наверное, блаженный? - задала вопрос Лариса. - А ты его обидел.
   - Пишущая братия - через одного блаженные... Можно ли в такую хорошую погоду задавать такие неряшливые вопросы?
   - Не только можно, но и нужно научиться прощать! - изрекла Лариса и прижалась к моему плечу.
   Над копной зацвенькали ранние пташки. Мы выползли из .духовитого убежища, поправили копну, отряхнулись от сена и направились в сторону машины. Над водой паровал туман... Невдалеке от берега плескались и хихикали...
   - А-у? - позвала Лариса...- Девки, где вы?
   - Ту-та, ту-та! - отозвался Есенин. Первой из воды в костюме Евы вышла Айседора, следом появился Есенин,
   - Что будем: кофе, чай или? - обратилась к Есенину Лариса.
   - Хорошо бы соорудить ушицу, - посмотрел на меня поэт. - Окуньков бы да ершей побольше! - Я задумался и огляделся по сторонам... Мимо нас проходили местные мужики. У одного на плече блестел мокрый бредень... "Наверняка с уловом!" - подумал я и направился к рыбакам.
   - Не продадите на ушицу? - обратился я к парню с мешком за плечами. Он внимательно посмотрел на меня, а затем скосил глаза в сторону девушек и знаменитого поэта.
   - Ба! Да это же Есенин! - воскликнул он. - Но как? Каким образом?! - В такой ситуации, дабы не смущать людей, я раз и навсегда решил представлять ГОСТЕЙ ОТТУДА как двойников или киноактеров. Вот и в этот раз я ответил:
   - Не удивляйтесь! Это киноактеры... Готовятся к съемке фильма о Есенине... - Глаза парня потеплели, он скинул на землю мешок и в подставленное мною ведерко отсыпал окуней и плотвичек.
   - Чем богаты! Желаю удачи...- Он прощально взмахнул рукой, и рыбаки скрылись за кустарником. Подошел к костру... Есенин о чем-то увлеченно повествовал:
   - Мы с пацанами на Оке, да и за Окой, если не в чем было сварить, рыбешку элементарно запекали над угольками. Для этого берутся тонкие лозовые прутья...- Есенин подошел к розовеющему кусту лозы, выбрал и срезал самые ровные прутики, очистил от коры, протянул каждому из нас. Затем рыбешку слегка присаливаем и в жабры просовываем прутик. Вся прелесть в том, что каждый имеет возможность запекать свой улов.
   Затея нам понравилась. С шутками, прибаутками мы и не заметили, как испекли последних окуней и плотвичек... Наши губы от сажи почернели, но вода была рядом... Насытившись, мы улеглись вокруг гаснущего костра. Есенин сходил к берегу за песочком и опять принялся драить "Шмайссер".
   - Да, оружие в пиковое время многое значит! - задумчиво обронил я.
   - Что ТЫ подразумеваешь под "пиковым временем"? - насторожился Есенин.
   - Подразумеваю то, чему был свидетелем.
   - Занятно! - покосился на меня великий поэт. - В революции 1905 года вроде бы не участвовал?
   - Зато был свидетелем расстрела Верховного Совета в Белом доме, в октябре 1993 года...
   - Ну и как понравилась тебе расправа над безоружными людьми?!
   - То, что они были безоружные - это точно. Провокатор Руцкой многое обещал... Неоднократно похвалялся раздать оружие которое, якобы имелось в подвалах под Белым домом... Но можно ли верить человеку, который однажды заявил: "Наконец-то, я побывал на родине предков!", то бишь в Израиле... И правильно говорят, что "полтинник" гораздо опасней чистокровного еврея. С третьего на четвертое октября я ехал на дежурство в издательство "СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ". Обычно я от Семеновской доезжал до Арбата, потом малость пешочком... В метровагоне рядом судачили: "Со стороны Балашихи на подмогу Хазбулату идет военная колонна... Должны помочь..." На удивление народу на Арбатской метро-поезд не остановился... С полчаса стояли под землей... Наконец, доехали до Киевской... Мне ничего не оставалось, как пересесть во встречный поезд. Вернулся на Арбатскую. С опозданием пришел в издательство... И сразу же сообщил командиру разведки об услышанном... И при мне подполковник позвонил Руцкому и заверил, что "со стороны Балашихи идет подмога...". "Как можно сообщать о непроверенных фактах?!" - подумалось мне...
   Мало кто знает, что в те дни в "СОВЕТСКОМ ПИСАТЕЛЕ" находился штаб разведки, командир которого постоянно по рации общался с Руцким и Хазбулатом... В издательстве находилось около 50 человек с оружием и рациями... Капля в море! Командовал морской подполковник, капитан второго ранга... Мы находились в просторном кабинете директора издательства, и при мне зашел разговор о "ситуации в стране...". Я подошел к телефону и позвонил в Чебоксары своему другу, собкору "Советской России" Виктору Овчарову... И он мне ответил: "Из Чебоксар на подмогу Верховному Совету выехали семь человек..." Казалось бы, мизер... Но моральная поддержка неоценима. Подполковник слышал об этом разговоре, и эта информация сразу ушла к Хазбулату...
   В каждой редакции издательства стояли телефоны и почти за каждым сидел "разведчик". Ребята в камуфляже звонили во все концы страны и узнавали обстановку на местах... Я внимательно наблюдал за происходящим. И вокруг себя чувствовал нервозность, неразбериху и суматоху... В душу закрадывалось сомнение: "Где же ДЕЙСТВИЯ?!" И я без обиняков выложил это подполковнику: "Наблюдается нерешительность и трусость...Что будет дальше?!" Служака окинул меня суровым оком:
   - Вы что, читали "Майн кампф"?
   - Нет, не читал.
   - Гитлер сказал, что "нерешительность и трусость - это дрожжи поражения. - В это время к подполковнику, в камуфляжной форме с короткоствольным автоматом за плечами, подошел подтянутый и скуластый парень.
   - Товарищ капитан второго ранга! Мы тут подумали и решили, что пора "пощекотать демократов"!
   - Как "пощекотать"?
   - Я и мои друзья готовы "покататься" по Москве... Адреса есть... Зайдем "в гости" к наиболее видным демократам... Проверим пуховые перины... По Москве сразу же поползет слух... И они быстренько поприжмут хвосты...
   - Это про-во-ка-ци-я! Категорически запрещаю вам это делать! - "Вот! - подумалось мне. - Это и есть нерешительность и трусость!.."
   Утром я сидел в редакции за рабочим столом. Вскоре возле Белого дома забабахало и заухало... Даже на улице Воровского с потолков слетала слабая штукатурка... Демократы действовали нагло. За окном зацвенькали пули... Люди в испуге отходили от окон... Наиболее любопытные сбегали "в разведку".
   - Расстреливают! - весело сообщил, видимо "последыш" Эльцина, один из редакторов.
   - Как расстреливают?
   - На мосту стоят танки и прямой наводкой шмаляют по окнам... Дом горит. - В тринадцать часов я вышел из редакции и направился к метро Арбатская. По Калининскому проспекту медленно шли танки... Из люков выглядывали самодовольные и радостные лица "победителей". На тротуарах жидкими толпами стояли люди... Одни грозили кулаками и посылали проклятья... Другие блаженно улыбались и под гусеницы бросали цветы... Я дошел до перехода и остановился напротив "Праги". Рядом, неведомо почему, остановились и танки... На тротуаре веселилась толпа. Их было человек тридцать... Они подбегали к танкам и протягивали водку, печенье, батоны колбасы, хлеб и сигареты...
   - Так им и надо, Хазбулатовским сукам! - кричали они и потрясали кулаками в сторону неведомых неприятелей...
   Как потом станет известно, Эльцынская банда в дни переворота уничтожит более тысячи безоружных и неповинных людей... Усердно будут заметать следы... Одних сожгут в крематориях, других растворят в кислотах, третьих утопят... И еще! Малость очухавшись, народ заговорил: "Если бы попы с хоругвьями вышли к Белому дому, Эльцын не решился бы на расстрел..." Оптимисты добавляют: "Возмездие неизбежно! Суд впереди!"
   - "Весело" вы живете! - задумчиво проговорил Есенин. - Поучительно!
   - "Весело" - это не то слово. Некоторые, одиночки - протестуют! Но на них никто даже внимания не обращает, на то и "демократия". Другие дружно голосовали за "сына юриста". Третьи, как в Приморье, сидели без тепла и света и голосовали за Эльцына, а потом за его приемника... Вот и пойми народ! Гипноз какой-то... Можно ли себе представить, чтоб 18 миллионов коммунистов в одночасье побросали в сортиры или припрятали партбилеты?
   - А потом, "задрав штаны", вновь вступали в партию? - добавил Есенин.
   - Вот именно! - согласился я. - И никто, в знак протеста не повесился и не застрелился... Что это - ЛЮДИ или РАБЫ?!
   Ко мне приходят в гости бывшие редакторы, писатели и поэты. Как-то, спрашиваю: "За кого будете голосовать?" Один проклинает демократов, второй - коммунистов, третий - всех подряд! И каждый выдает истину в последней инстанции, и договориться не могут... Но самое потрясающее: ПАТРИОТЫ не могут договориться между собой...
   На демонстрациях так и ходят в разных колоннах... Так и живут...
   И получается, как в анекдоте. Спрашивают у грузина: "Что бы ты пожелал своему лучшему другу?" "Вах! - отвечает, - если у него нет машины, желаю ему купить такую же хорошую, как у меня!" Спрашивают у славянина, что бы он пожелал своему соседу? "А чтоб у него корова сдохла!" - ответил он. Самые враждебные между собой - СЛАВЯНЕ! Примеров тому тьма... Мы переехали в новую квартиру... Жена при встрече здоровается с соседями... Одна молодая пара в ответ ни гу-гу! Почему? - спрашивается! Я изъездил страну вдоль и поперек. Навидался всякого, особенно на вокзалах... И вот на моих глазах, встречаются два незнакомых армянина... И видишь, слово за слово, и они - друзья! То же самое можно наблюдать между многими южными нациями. И только мы - братья-славяне как волки смотрим друг на друга. Кто нас этому научил? Почему? Пример тому, русско-украинские отношения. Наслышан: "Подохнем, но пид москалив нэ пойдэм!" Да кто вас туда просит, землячки?!
   - Ладно, Михалыч! Кончай полоскать древние кости! - посоветовал Есенин. - Уроды везде есть! Один или несколько человек - это еще не нация! Вспомни о чистоплюях - немцах... Уж они-то Россию многому научили...
   - Кончай базар! - поднялась Лариса... - Пожалели бы бедную девушку, - посмотрела она на Айседору. - Видите, совсем заскучала... - Дункан опустила ресницы и направилась к воде. Следом поспешили и мы... Искупались. Обсохли. Сели в "ОМЕГУ" и вскоре были в Боблово. Рюрик Александрович полулежал под копной и поглаживал соседскую кошечку.
   - Долго же вы! - с укором посмотрел на Есенина.
   - Долго, зато с трофеями! - Есенин пошел к машине и вернулся с немецкой каской и с "Шмайссером" в руках.
   - Господи! - изумился Ивнев. - Зачем все это?!
   - Как зачем? - удивился Есенин. - Скоро в аду должен появиться Счубайс... Ему подарим ржавую каску! А охранять его там же, будет Счерномордин. Хороша парочка! Наглядный пример шелудивого интернационала...
   - Ну если для Счубайса, то так и быть! - согласился Ивнев. - Только охрану надо поставить построже... Счерномордин - уж больно цыничная шкура!
   Гости подошли к машине, и она скрылась за поворотом.

XXX

   Капитан Рябцов мрачным взглядом провожал проносящиеся по Ленинградскому шоссе машины. Он был явно не в духе. Невыспавшийся, с помятым лицом и черными кругами под глазами, он был похож на человека, на котором Черти до утра возили воду... Десять минут назад ему курьер вручил телеграмму:
  
   "СРОЧНО. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ. ПРОЧЕСТЬ И СЖЕЧЬ. После "СЕКСОДРОМА" на испытания - ракеты "ПАЦЮК" не появился академик Шелестов. Приказываем разыскать и доставить. 20 июля 2001 г. ПЛИСЕЦК. ГЕНЕРАЛ КРУГЛОВ"
  
   "Что отвечать?" - ломал голову капитан. Но долго думать ему не пришлось. Возле него появилась длинная серебристая машина, и пред Рябцовым предстала Лариса:
   - Проблемы, капитан?
   - Испарился человек, а что отвечать?
   - Отвечайте, как есть:
  
   "АКАДЕМИК ШЕЛЕСТОВ УЕХАЛ НА ИВАНЬКОВСКОЕ ВОДОХРАНИЛИЩЕ НА РЫБАЛКУ!"
  
   Предупредите только Веронику, чтоб не проболталась...
   - Вообще, - это мысль! - потер переносицу Рябцов. - Пожалуй, так и поступим... - Когда "ОМЕГА" скрылась за горизонтом, Рябцова словно кто-то дернул за ухо: "Чертова девка! Откуда она все знает?!" Но капитана мучило не только исчезновение академика Шелестова...
   Вечером, когда из СЕКСОДРОМА ушли последние клиенты, на подоконник села и начала каркать здоровенная Ворона... Пока разъяренный Рябцов отгонял веником нахальную птицу, входная дверь легонько скрипнула, и в квартиру вошли три добрых молодца. "Никак решили без очереди подзарядиться?" - подумал капитан. Но произошло нечто иное... Передний амбал резко шагнул в сторону Рябцова и пшикнул в глаза какой-то дурью... Капитан замотал головой и рухнул на пол. Как потом оказалось, такую же пакость они проделали и с Марусей... Под утро, когда оклемались, в квартире узрели настоящий погром: "братки" перетрясли все не только в большой комнате, скинули со стояков даже ванную...
   На кушетке в одной комбинашке скулила Маруся:
   - Шкатулку, с камушками и перстеньком унесли...
   - Какую шкатулку?! - насторожился капитан.
   - Ту самую, которую привезла из Москвы...
   - Да! - почесал голову Рябцов. - И дорогие камушки?
   - Не знаю... Второпях схватила и... Думала: накажу ласкового отчима...
   Дверь была полуоткрытой... И пока они горевали о пропаже, в комнату вошли двое в штатском... Из-за широких спин вышел крепыш - седовласый генерал. Он нервно подошел к Рябцову. Представился:
   - Генерал Власик! Отец этой негодницы! - кивнул в сторону Маруси. Затем внимательно оглядел распотрошенную квартиру: - Опередили, сволочи ! Опередили... Ты хоть представляешь, что наделала, девонька! - обратился он к Марусе. - Обворовала в первый раз... Я промолчал... Но во второй раз ты унесла из дому СКАРАБЕЯ! - бесценную вещь.
   - Какого еще скарабея? - всхлипнула Маруся.
   - Перстень!... А в нем - зеленый гранат, а посредине красный жучок! Был такой или нет?
   - Б-б-б ыл! - исходила слезами девушка.
   - Эт - то же целое состояние! - заявил генерал, безнадежно махнул рукой и "гости" вышли за дверь.
   - Столько передряг! Для одних суток вроде многовато... Что будем делать?

XXX

   Трудовая жизнь Николая Николаевича Власика проходила в доме, напротив которого на постаменте стоял человек в длинной шинели, "с чистыми руками и горячим сердцем". После войны семнадцатилетним пареньком в команде "Смерша" он гонялся за бандеровскими бандами. На Западной Украине он впервые бродил в буковом лесу и был ошеломлен здоровенными деревьями, которые, словно слоны, возвышались под осенним солнцем... Однажды в Черновцах они вышли на "хлопцев", которые хлестали самогонку на свадьбе вожака. Происходило это поздним вечером, в темноте... Началась перестрелка... В суматохе один из чекистов кинул в хату гранату... Она отскочила от рамы и разорвалась под ногами Николая. Как потом сказали врачи : "Родился в сорочке!" Выхаживали его там же, в Черновцах. Развороченный живот подгнивал и долго не заживал...Чаще других медсестер возле его койки появлялась черноглазая Олеся. На тумбочке сержанта Власика постоянно стояли цветы, а на тарелке красовались яблоки и сивые сливы. Однажды Олеся заявила: "Я тэбэ люблю!"
   После выздоровления сержант стал носить широкий бандажный ремень. Олесю увез в Москву... Вскоре она родила сына, а затем дочурку... Жизнь лейтенанта Власика складывалась нормально. Служба шла без особых шероховатостей... Командировки по весям и городам стали обычным явлением.
   ...В конце 70-х на Черноморском побережье орудовала банда Сирка... Его долго не могли взять. Он действовал по методу батьки Махно: появился, "поработал", исчез... Но в мае 80-го ухарям Сирка не повезло: на одной из квартир их ожидала засада. Сирко и его брат в перестрелке погибли... Оставшийся в живых, бывший москвич рассказал, что недавно они в горах под Гаграми побывали в "гостях" у Арона. Искали какой-то камушек... Хозяина долго пытали... Но где камушек, он так и не сказал...
   Затем во дворце Арона появились люди с миноискателем... Когда из-под угла извлекли сверток, ахнули: от царских червонцев и золотых безделушек зарябило в глазах... Когда производили опись, пунктуальный и предельно честный полковник Власик неожиданно для себя взял в руки перстень... Камушек завораживал: по зеленому гранату под яркими лучами южного солнца "ползал" красный жучок... Власик хотел вернуть перстень, но конфискованное уже было завернуто в пакет и осургучено... "Как быть?" - обратился он к сержанту с миноискателем. "Вернете в Москве! - ответил он... - Подумаешь, безделушка..."
   "Безделушка" постоянно "жгла" карман Николая Николаевича. Когда вернулись в Москву, он хотел написать рапорт и вернуть камушек. Но мудрый друг подсказал: "Не вздумай! Будешь доказывать, что не верблюд, и наживешь кучу неприятностей... В нашей работе и не такое бывало..."
   На этом внешне спокойная жизнь полковника Власика начала совершать непонятные кульбиты... Камушком "случайно" полюбовалась дочурка Оксана. И вскоре перестала ночевать дома... "Приходи с кем угодно! - взмолилась Олеся Гордиевна, - только не в подворотне". Власик часто бывал к командировках и о домашних передрягах ничего не знал. Вскоре любимая дочурка стала водить домой не только белых, но и негра... Слабое сердце Олеси Гордиевны не выдержало позора и ее вскоре похоронили.
   Оксанка стала покуривать и пристрастилась к наркоте... Через полгода похоронили и ее... Сын служил на Дальнем Востоке, но его Николай Николаевич не стал посвящать в трагедию семьи... По вечерам, в одиночестве, сидя в пятикомнатной квартире, он ломал голову: "Почему так произошло? Была благополучная семья и на тебе... В одночасье все рухнуло..." И невольно его мысли наталкивались на камушек: "Неужели?" - думал он... Власик вытаскивал из сейфа камушек, вертел его так и этак, но ничего необычного, кроме "ползающего" под солнцем жучка, не замечал... И все же... И все же... Стоило ему взять в руки камушек, как ему сразу хотелось, чтоб рядом оказалась красивая женщина...
   Через полгода семейная драма позабылась и генерал Власик женился на сотруднице любимого ведомства. Машенька недавно похоронила погибшего при выполнении служебного задания мужа, и теперь одна воспитывала годовалую Марусю...
   Генерал не часто заглядывал в закартинный сейф в своем кабинете. Но, если это случалось, сомнения его лишь подтверждались: перстень словно "просил" взять его в руки. При этом жучок в камушке начинал двигать лапками, "оживал". "Что за чертовщина!" - недоумевал генерал.
   И тут он вспомнил о нимфеточках... Недавно в его отделе появились смазливые курсанточки. Среди множества секретных навыков, будущие разведчицы должны были уметь максимально быстро входить в контакт с "клиентами". Ради выполнения важного государственного задания им иногда разрешалось действовать по своему усмотрению и, если того "требовала служба", ложиться под "клиента".
   Генерал Власик просмотрел дела и вызвал в кабинет "Сестренку".
   - Здравствуйте, Ковалева!- в ответ на приветствие махнул он рукой в сторону стула. - Присаживайтесь! Как поживаете? Как проходит практика? - "Сестренка" раскрыла ротик, но генерал опять махнул рукой и продолжал: - Завтра в Аргентинском посольстве будет проходить встреча с интеллигенцией... Вот вам пригласительный. - Генерал вручил сероглазой курсантке голубой конверт. - На вечере должен быть певец Мануэль Брис... Постарайтесь познакомиться... Если пригласит в гости, или в ресторан - не отказывайтесь. И вот еще что... - Генерал на минуту задумался... - Давайте примерим этот перстенек! - Генерал протянул девушке СКАРАБЕЯ.
   - Я сразу должна вернуть перстень? - обратилась к генералу "Сестренка".
   - После вечера мы встретимся и решим, как быть дальше. За перстень отвечаете головой... Вас будут подстраховывать. Вы свободны.
   В семь вечера Ковалева вошла в Аргентинское посольство. К ней "припарковался" симпатичный и словоохотливый "журналист" Вася. Они вместе пофуршетили... Ковалевой вторично предложили фужер красного вина и бутерброд с бараньими яйцами... Она побродила по залу, послушала наиболее говорливых и устремила глаза на поющего Мануэля... Тот почувствовал взгляд и ответил очаровательной улыбкой. Вскоре он сошел с импровизированной эстрады и, как старую знакомую, взял под руку "Сестренку". После вечера певец увез ее к своему другу, который отдыхал на одной из дач в Серебряном Бору.
   Прошло несколько дней и через Аргентинского певца органы вышли на нужного человека. Задание было выполнено с блеском.
   Генерал Власик был не из тех людей, которые останавливаются на полдороге. Он решил повторить "опыт", и на этот раз СКАРАБЕЙ согревался на длинном пальце "Пчелки". И после трех посещений ресторана "Пекин" она легко и быстро завербовала французского "клиента".
   Генерал знал, что "Бог любит троицу", и вскоре СКАРАБЕЯ надели на палец "Елочке". И совершенно "случайно" в ресторане "Арбат" она столкнулась с польским коммерсантом... И этот пал...
   Троекратное использование перстня подтвердило смутные догадки генерала: СРАБАТЫВАЕТ... "Но как?" - сие было тайной... Генерал в очередной раз полюбовался камушком, уложил его в заветную коробочку и направился в специальную лабораторию... Там три дня "раздевали" перстень и представили лаконичный вывод: "Серебряная оправа - 7 грамм, 85-й пробы; 60 процентов - зеленый гранат; 40 процентов - красный жучок. Камень редкий. Специфических признаков не обнаружено". "Признаков нет! А "клиентов" тянет к себе, как магнитом...- размышлял генерал. - ДЬЯВОЛИАДА какая-то!. Как бы чего не..." - далее ломать голову он не стал и решил: для выполнения государственных задач СКАРАБЕЯ пока не использовать... Запоздало опомнился: "Могли обвинить в мистике!" И вскоре СКАРАБЕЙ был упрятан в домашнем сейфе.
   ...Марусе исполнилось шестнадцать. Однажды после торжественных октябрьских праздников генерал пришел домой в подпитии... Долго шарил по карманам, раздеваясь, уронил на пол китель... Рядом упали ключи... Все это видела большеглазая Маруся. Неведомо зачем она ножкой пододвинула ключи под днище широченного письменного стола. Утром генерал ключи так и не обнаружил. Из родных органов вызвал мастера. Тот вскрыл сейф. Все оказалось на месте. Мастер предложил: "Поменяем сейф и все дела... Потом подумал и добавил: Можно подкорректировать замок". Генерал задумался: "Ломать стенку?" И вслух решил:
   - А на кой черт! Ведь все на месте... - Мастер молчал. - Сделайте новые ключи, - приказал генерал, - а потом решим! - Так и поступили... И теперь ключи от сейфа имелись у генерала и Маруси.
   Запретный плод сладок. Однажды Маруся не выдержала и подошла к сейфу. Открылся он легко... Внутри лежала тощая папочка, небольшая сумма денег, перстень, колечко и другие побрякушки... "Украшения, которые остались от первой жены", - решила Маруся. И не могла отвести взгляд от перстня. Наивная Маруся примерила перстенек и заулыбалась.
   Генерал с Машенькой на даче под Белыми Столбами окучивали картошку... Обычно на работу он уезжал в понедельник утром. И вот...
   - По воскресеньям ты вроде никогда не торопился домой! - удивилась любящая женушка.
   - Вспомнил об одном важном деле... Да и доклад необходимо готовить.
   - Как там наша дочурка? - присела на межу рядом с мужем Маша.
   - Поступить на журфак в МГУ - это не так-то просто, - поддержал он жену.
   - Главное - сочинение! Ведь просила позвонить... Небось у подруги?..
   - Ничего, вечерком я позвоню, - пообещал генерал и стал собираться домой. "Волга" капризничала, мотор почихивал и домой Власик добрался лишь к десяти вечера... Вошел в квартиру и остолбенел: Маруся голышом кувыркалась на голубых простынях, пыталась стать в позицию "мостик". На пальце у нее сверкал СКАРАБЕЙ. Они непроизвольно посмотрели друг другу в глаза... "От судьбы не уйдешь!" - запаниковал генерал и робко присел рядом с приемной дочерью... Маруся подставила ему алые губки и потянула на себя...
   Они плохо соображали, что происходит... Потом генерал стоял перед ней на коленях и рвал на себе волосы:
   - Что я наделал, старый дурак! Что я наделал! - скулил он. Маруся сгребла в охапку "помеченную" простынь, отнесла в ванную и пустила воду.... Присела перед отчимом:
   - Не убивайся, папуся! Ты ни в чем не виноват... Это я так хотела... - И поцеловала генерала в седой висок...- Лучше с тобой, чем с недотепой Гариком... Трижды пытался сделать меня женщиной и всё облом...
   В минуты бурления кровей генерал даже не спросил у Маруси, каким образом у нее на пальце оказался СКАРАБЕЙ. Утром в сомнениях заглянул в сейф. Камушек был на месте. "Померещилось!" - решил генерал.
   Вскоре Маруся исчезла.

XXX

   Вечером к "СЕКСОДРОМУ АПОЛЛОН и К®" на иномарке подкатила Вероника. Она, словно вихрь, влетела в офис и заглянула в глаза Марусе:
   - Беда! - заполошно завопила она.
   - Дай хоть бутерброд спокойно дожевать! - осадила она Веронику. - Что стряслось? Почему вопишь?
   - Милиция приходила и человек в штатском... Допытывались, куда подевался Шелестов.
   - И что ты ответила?
   - Сказала, как договаривались...
   - Небось, ляпнула, что "испарился"?
   - Что ты, Марусенька! Мы с водителем в один голос заявили, что прямо отсюда незнакомые люди вместе с Шелестовым уехали на Иваньковское водохранилище.
   - Умница? Садись, погоняем чайку...
   На столе заурчал японский электрический чайник. Они бросили в чашки по пакетику "Липтона", взяли с тарелки по сухарику с изюмом. Гнетущее состояние Вероники передалось и Марусе. Девушки молча чаевничали, и каждая думала о своем.
   - Твой-то на работе? - неожиданно спросила Вероника.
   - Чем больше звезд, тем меньше спроса, - неопределенно ответила Mapуся.
   - Загадками говоришь, милая!
   - Раньше, когда был старшим лейтенантом, то Боже тебя упаси, хоть на минуту опоздать на работу... Бывало... - Маруся покраснела...- Соскакивал и руки в брюки и бегом... Стал капитаном и заважничал... Покровители появились... Особенно, когда наладилась работа в "СЕКСОДРОМЕ". - В это время кто-то поскреб по подоконнику, в окошко дробно постучали... Девушки переглянулись и дружно повернули головы в сторону окна.
   На подоконнике стояла огромная Ворона. Вдоль правого крыла нахальной птицы шло белое перо... Вдоль левого - красное... Птица внимательно посмотрела на девушек, затем повертела головкой и вновь клюнула по стеклу.
   - Что за наваждение? - Вероника поднесла чашку к губам, но та выскользнула из руки и рассыпалась по полу синими осколками.
   - Ты посмотри на нее внимательней? - обернулась Маруся к гостье. - Что это у нее за отметины на крыльях? Ворона подняла головку и тревожно закаркала... В это время в дверь постучали.
   - У тебя что, звонок не работает? - обратилась Вероника к Марусе.
   - Оборвали вчера, сексопсихопаты чертовы! Стук в дверь повторился и стал более требовательным.
   - Не боись, мамка! Мы знаем, что ты дома... Открывай! - Маруся открыла дверь, и в офис вошел, с белокурой волосней до плеч, долговязый парень.
   - Вот, Каблук велел передать. - Парень поставил на стол внушительную авоську с коньяком, шампанским, гранатами и ананасом. Затем бережно вынул из бокового кармана футляр от очков... Девушки внимательно наблюдали за манипуляциями непрошенного гостя.
   - Что это? - уставилась на него Маруся.
   - Разуй глаза и увидишь. - Маруся открыла Футляр и в зеленом гранате зашевелил лапками СКАРАБЕЙ. Маруся в ужасе замотала головой...
   - Даже самой страшно! - изрек наблюдавший за ней, парень. - А нам каково? С глубокими извинениями возвращаем то, что принадлежит тебе по праву... Одно горе от этой хренотени! Стоило жене Каблука примерить этот камушек, как мужики за ней табуном... Враз легла, под братвой... Каблук чуть не пристрелил Мартышку... Решил проверить и подарил перстен другу... Повторилась та же история! Баба словно взбесилась. Загадочный перстенек можно было бы продать... Но мы люди - далеко не бедные... Подумали и решили: от греха подальше... Мало ли что...- Долговязый еще раз извинился и вышел за дверь.
   Вероника не отличалась скромностью. Она выхватила из рук Маруси перстень, поспешно напялила себе на палец и сразу почувствовала легкое покалывание в паху и бодрость в теле. Ее это озадачило:
   - Послушай, Марусенька! Что за ахинею плел этот отморозок? О какой такой сексуальной активности судачил?
   - Впервые слышу... Понятия не имею, - задумчиво ответила Маруся. - Камушек лежал в сейфе моего "папа", приглянулся мне... А потом пошла чертовщина... Снимай, Вероника, камушек, и я уберу его подальше. Власик, небось, волосы на голове рвет! Ищет, свищет! - Маруся отобрала перстень и ушла в ванную. Вероника проводила ее пытливым взглядом и сощурилась.
   Говорят, что в период солнечной активности все живое на Земле подзаряжается неведомой энергией: птицы чаще поют, дворняжки громче лают, люди чаще сношаются и перегрызают друг другу глотки... Вот и сегодня, видимо, такой вечер. В дверь опять забарабанили.
   - Сегодня на тебя спрос! - подозрительно посмотрела на хозяйку Вероника. - Иди открывай, пока дверь не выломали.
   - Придется! - согласилась Маруся и подошла к глазку... В офис вошли трое в штатском, но даже неопытный глаз сразу отметил бы, что это люди строгой профессии. Они не сочли необходимым даже представиться.
   - Вот ты где, красотка! - седовласый нахмурился и взял Веронику за локоть.
   - А где мне быть?! - Вероника резко отдернула руку. - Я тоже беспокоюсь о старике. И честно вам рассказала, что с академиком были здесь, а потом его увезли... Вот и...
   - Не заикайся! - оборвал ее смуглый напарник седовласого. -Поищем вместе! Говоришь, что увезли на Иваньковское водохранилище...
   - Так сказали... Мне-то откуда знать! - Вероника с вожделением и страхом посмотрела на смуглого службиста.
   - Собирайся! - И нежданные "гости" вместе с Вероникой вышли за дверь.

XXX

   Ночное дежурство у капитана Рябцова было трудным. Впервые он был свидетелем необычного происшествия на Ленинградском шоссе. В полукилометре от пункта ГИБДД раздался взрыв, а затем в небо поднялся столб огня и дыма. Когда он с напарником сержантом Ничипоренко на "Жигуленке" подъехал к месту происшествия, огонь поднимался все выше... Невдалеке от двух автоцистерн с надписью "БЕНЗИН" и трех горящих легковушек суетились люди. Обгорелые и ободранные, под мрачным ночным небом они походили на призраков из худших американских ужастиков. Из развороченного бока бензовоза вместе с пламенем на шоссе выливался бензин. Он с шипением растекался по сторонам и горящей волной накрывал только что отремонтированный участок дороги. Но не это поразило Рябцова и его напарника. На горящий участок шоссе шириной примерно пятьдесят метров из соседнего лесочка плотной массой ползли зеленые лягушки... В их огромных глазах светилось бесстрашное животное злорадство. Ползущих лягушек не пугали ни клокочущий огонь, ни суета людей, ни сирена подъехавшей "скорой помощи". Лягушки вскарабкивались на шоссе и ползли в огонь... Но к ужасу наблюдавших за ними людей лягушки не исчезали в пламени. Всем стало ясно, что огонь их не трогал... Некоторых из них слегка лишь прокоптило и обожгло, но ползущие твари от этого становились только смелей и все новой и новой волной бросались в огонь...
   - Откуда они? - взглянул на напарника Рябцов.
   - Вокруг Москвы - свалки! Вот оттуда они и ползут, товарищ капитан. На шоссе метались, суетились и стонали пострадавшие. Но один, видимо, южный голос вызывал дрожь в теле:
   - Ал-ла-ла! - скулил он на обочине... "Мутанты! Мутанты! Это мутанты... Не трогайте их!
   - Вот оно что... Дождались светопреставления! - взвизгнула пожилая женщина.
   К горящему участку шоссе подъезжали "свежие" пожарные и машины "Скорой помощи". Но, невзирая на их старания и мужество, пожар продолжался часа полтора. Лягушки ушли вместе с последними трепещущими языками пламени. К утру на шоссе чернели остовы сгоревших машин, поодаль, кучками, стояли почерневшие люди.
   - Жаль! Водитель "Бензовоза" сгорел, - глухо констатировала красотка в красном платье.
   - В нашем "Жигуленке" был инвалид... Не смогли спасти, - пророкотал мужской бас...
   - Но откуда эти необычные лягушки? - обратилась к Рябцову с закопченным лицом молодка.
   - Беда не приходит одна... Когда в стране М О Р, то он неминуемо проявляется и на дорогах, - ответил капитан.
   Утром, когда подъезжали к Клину", бойкий пацаненок сунул в машину газету "Демократический вестник". Капитан вяло пробежался по тексту, но на четвертой полосе его заинтересовало сообщение:
  
   "На многочисленные запросы трудящихся ОТВЕЧАЕМ:
   В Новгородской области организован образцовый колхоз "Политических проституток". В колхозе 1500 га пахотных земель и 2000 га лугов и перелесков... Колхоз специализируется на выращивании картофеля и животноводстве. За короткий период труженицы древнейшей профессии добились значительных показателей. Плахова и Сноводворская надаивают по 30 литров молока в сутки. Это большой успех, товарищи! Псорокина и Шмиткова вырастили хороший урожай картофеля...
   Не отстают от проституток и труженики Омского колхоза "Голубятник". Так, господа Квиктюк, Сбурбулис и Скозырев собрали высокий урожай зерновых... Ксванидзе и Скиселев в запланированные сроки построили водонапорную башню.
   В обеих колхозах аккордно трудились "Золотари": Счерномордин, Снемцов, Сборовой, Служков, Сгайдар и Счубайс. Они с успехом занимались удобрением полей...
   К этому следует добавить, что служащие СПОНСОРСКОЙ Фирмы "ШПИНДЕЛЬ" не только своевременно производят медицинский осмотр "Политических проституток", "Голубых" и "Золотарей", но и по сниженным ценам поставляют необходимые медикаменты. 20 июля с.г. глава фирмы господин СПОНСОР, на личном самолете совершил инспекционный облет Новгородских и Омских полей и пришел к выводу, что экологическая катастрофа им пока не грозит... Но это - пока!"
  
   В прихожей Рябцов сбросил пропахшую копотью форму.
   - Замочи в тазике, - попросил Марусю. - Попробуем отстирать...
   - А может сразу на помойку, - предложила девушка.
   - Всегда успеем! - с деревенской бережливостью ответил капитан. Рябцов помылся, побрился и Маруся пригласила его к столу. На тарелке паровали Клинские сосиски с макаронами, рядом ласкали глаз пупырчатые огурчики.
   - Может, по рюмашке? - Маруся склонилась над столом и вытащила "презент" от бандита, товарища Каблука. - Как-никак - коньяк!
   - Пожалуй, прочистим шланги. - Капитан поставил рядышком две рюмки и накапал благословенной жидкости.
   Маруся жевала огурец и обдумывала, "под каким соусом" рассказать любимому о событиях последнего дня. "Ах, будь что будет, - решила она. - Лучше правду!" И под легкую закуску поведала Рябцову и о Веронике, и о патлатом, вернушем СКАРАБЕЯ, и о Вороне, и о строгой троице, умыкнувшей супругу академика. Капитан внимательно слушал и все строже посматривал на Марусю.
   - И где теперь этот камушек?!
   - В ванной припрятала...
   - Ты хоть представляешь, в какую историю мы вляпались? До меня только сейчас дошло, что все наши треволнения, особенно в последние дни, связаны с ка-му-ш-ком! Чувствую, пока он в доме, покоя нам не будет! Что будем делать? Генерал никогда не поверит, что воры вернули перстень...
   - Давай выбросим и концы в воду, - предложила Маруся.
   - Не торопись, милая! Тут надо хорошо помозговать. - В это время на подоконнике опять закаркала Ворона.
   - Опять прилетела, нахалка! - Маруся взмахнула рукой в сторону птицы.
   - Вот и решение! - Капитан внимательно посмотрел на необычную, отмеченную белой и красной полосками Ворону. - В народе гуляет масса сказок и легенд о том, как эти воровки охотятся за побрякушками... Камушек оставим на столе и пусть птица решит его судьбу... Унесет - хорошо! Не унесет - придумаем другой вариант. - Рябцов слегка наклонился и прижал к себе Марусю: - Горе ты мое генеральские! И что мне с тобою делать?
   - А ничего... Жить, как живем... Время подскажет, может наступят и лучшие времена?..
   - Куда уж лучше... Схожу к компаньону, посоветуюсь... А ты собирайся, съездим в Москву, купим тебе машину... К вечеру должна подойти колонна со стройматериалами. "Производство" необходимо не только облагораживать, но и расширять.
   Когда за капитаном захлопнулась дверь, Маруся присела на диван и призадумалась: "Расширять... Но хватит ли денег?" В уме прикидывала суммы доходов и расходов... Расстегнула папочку и стала просматривать счета... За этим занятием ее и застал вернувшийся от компаньона Рябцов.
   - Не ломай голову, дорогая! У нас такие спонсоры, что можно строить не только новое здание СЕКСОДРОМА, но и аэродром впридачу. Собралась?...Вот и хорошо. Может, заодно заедем к твоим родителям?
   - Ну нет уж... Мама убеждена, что я в Киеве, на Днепре загораю...
   - А папаша, который тебя видел?
   - Папаша - человек с ба-ль-шим опытом... Не проболтается! Посвататься еще успеешь... - Маруся положила руки на широкие плечи Степана, внимательно посмотрела в глаза. - Вот за это я тебя и люблю!
   - За что, за "это"?
   - За прямоту и надежность!

XXX

   Командир патрульного вертолета майор Пономаренко, вторую неделю баражировавший над автомагистралями Подмосковья, дважды замечал на Ленинградском шоссе длинную серебристую машину, нарушавшую предельную скорость движения. Майора просто бесило: стоило ему приблизиться к машине, как та моментально исчезала из поля зрения. "Всякое бывало... Но это явно что-то новое, - недоумевал служака, - Наверное, оптический обман? - Но сегодня и без оптики было ясно, что серебристая машина со стороны Москвы шла со скоростью 275 км/час. - Ну, дорогуша! Сейчас мы тебя припаркуем! Сегодня я тебя хрен упущу - майор резко бросил вертолет вниз, и колесами едва не продавил крышу машины... Но та резко увеличила скорость и буквально выскользнула из-под вертолета. "Что за бля! Во прет!" - обратился он к штурману. "Двести девяносто шесть км/час. Такого, Виктор Семенович, мы еще не замечали... Тут что-то не так! Зависайте перед лобовым стеклом и никуда не денется!" "Хорошо прешь, но от вертолета не уйдешь!" - Пономаренко круто сменил ракурс и вертолет оказался впереди машины. "Прикажи остановиться!" - попросил штурман.
   "Машина три единицы, два нуля! Не заставляйте нас садиться вам на крышу. К обочине!"
   - Забыла включить светоотражатель, - обратилась Лариса к Есенину, - вот и попалась.
   Рано или поздно это должно было случиться, - ответил поэт.
   Не паникуй! Уладится...
   За Солнечногорском Лариса остановила "ОМЕГУ". Впереди, за обочиной приземлился вертолет. К машине подошли двое:
   - Майор Пономаренко! - козырнул вертолетчик. - Прошу ваши документы. - Лариса вышла из машины и протянула техпаспорт. - Так, "ОМЕГА" три единицы, два нуля. - Майор обошел необычную, с низкой посадкой серебристую машину. Присмотрелся к документу: - Техталон выдан "Небесной канцелярией" 1.01.2001 года за подписью Лихачева. - Это что еще за шуточки?! - обратился он к девушке. - Обзавелись импортной техникой и лепите горбатого. - Давайте права! - протянул руку майор. - Лариса обратилась к Рюрику Александровичу и тот из бокового кармана на двери вытащил водительские права. Майор повертел в руках удостоверение: - Пчелкина Лариса Петровна, 1947 г. рождения, - шевелил губами майор. - Удостоверение выдано в Созвездии Рака 1.01.2001 года. - Ну и шутники! - А это что за ангелы в машине? - в который раз обратился к Ларисе майор.
   - Поэты, имажинисты... Есенин и Ивнев.
   - Сейчас модно дискутировать об РЕИНКАРНАЦИИ... Только когда они успели повзрослеть? - майор насупился и спрятал водительское удостоверение и техталон в кожаный планшет на левой руке. Повернулся к поэтам: - Ваши документы, господа! - Поэты улыбнулись и протянули роскошно изданные книги. Майор сверил портреты с оригиналами и криво улыбнулся: - Похожи, но какая-то чертовщинка в этом деле есть! - Майор помахал перед носом Ларисы кривым указательным пальцем и приказал: - В сопровождении моего напарника езжайте в Клин... Там и разберемся!
   Лариса кошечкой юркнула в машину, и не успел к ней подойти "напарник", как "ОМЕГА" мгновенно исчезла вдали...
   - Тебе приходилось на дорогах наблюдать такие фокусы? - обратился Пономаренко к штурману. - Ничего, без документов они далеко не уедут!
   - А мне сдается, Виктор Семенович, что подобных документов без графы с указанием национальности они сколько угодно могут настряпать... По телеку недавно балакали, как в одном северном поселке петеушники "лепили" 50 рублевые купюры и хоть бы хны. Их за милую душу принимали в магазине... Раз подобное происходит, следовательно, кому-то это выгодно...
   - Но мы - не северный поселок! У нас этот номер не пройдет! - Майор расстегнул планшет и прижал к носу оранжевую корочку... И вдруг его словно кто-то толкнул по руке... Он раскрыл одну из книжек и... глазам вертолетчиков предстали совершенно чистые страницы чернеющих бумажек...
   - Вот это да! - почесал затылок штурман. - Придется, Семенович, рисовать докладную и доказывать, что мы не верблюды...
   - Подумаем... - майор поднес к глазам бумажки и даже понюхал: - Формат и бумага явно не нашего производства... И как я сразу не заметил? Отдадим на экспертизу, пусть там поломают головы...

XXX

   Не доезжая до поворота "Музей-усадьба Менделеева", Лариса резко осадила "ОМЕГУ".
   - Что-то муторно на душе? - обратилась к Есенину.
   - Встреча с чекистами всегда выходила мне боком, - поддержал ее поэт.
   - Может, вернемся? - Ивнев вопросительно посмотрел на Есенина.
   - Махать в такую даль... - Есенин погладил каштановые волосы спящей Айседоры и решительно добавил: - Ну нет уж! - Лариса покрутила головку радио-видио-телефона. Земной эфир тревожно зашипел, застонал, вдалеке прошелестели вкрадчивые слова:
  
   "Да, да, да, три единицы, два нуля... серебристая".
   "Зря не пугнул! Дал бы хотя бы предупредительный".
   "Какой к черту предупредительный, если они сразу смылись!"
   "Поспрошай на линии, может, кто видел?"
   "Как только заметим, сразу сообщим! На этот раз не упустим!"
  
   - Вот этого я и боялась! - Лариса повернулась к Ивневу. - Может, перекантуемся в другом месте?
   - Не махнуть ли нам на проверенное Иваньковское водохранилище? - предложил Есенин.
   - И чем оно тебе так приглянулось! - насупился Ивнев.
   - По берегам шиповник, иван-чай, васильки, колокольчики, заячья кашка... Жуй - не хочу! - пояснил Есенин.
   - Ну если есть даже заячья кашка, - взбодрилась Лариса, - то Солнце только разгорается... Можно и на водохранилище.
   Лариса круто развернула "ОМЕГУ", и через полчаса они были на заветном берегу. Первыми из машины вышли Есенин и Айседора.
   - Мы разомнемся малость! - Есенин махнул рукой в сторону леса. Он взял под руку Айседору, и они скрылись за прибрежными кустами. Лариса расстелила возле машины коврик и пригласила Ивнева отдохнуть... Они присели, но что-то их насторожило... Над головой тревожно закаркало... Вороний кар-р повторился, и низко, почти над головами гостей, пролетела встревоженная птица. Она сделала над машиной три круга и взмыла вверх.
   - Какой-то черный у нас сегодня день, - Лариса пожевала травинку и задумчиво посмотрела на светлые воды... - Казалось бы, живи да радуйся! Так - нет! То милицейский вертолет, то эта Ворона теперь... Что ей надо?
   - Скоро узнаем, - Ивнев близоруко рассматривал лежавшую рядом на траве половинку газеты "ЗАВТРА".
   - Молодец Проханов! Его газета влияет на массы больше, чем все Зюгановские агитки... - Но Лариса не поддержала политическую дискуссию. Невдалеке раздались встревоженные голоса Айседоры и Есенина.
   - Да осторожней! Осторожней! Что ты ее тащишь как сноп соломы... Потише, Айседора! Потише... Сначала через эту кочку, потом на этот бугорок и выйдем...
   Вскоре взорам Ларисы и Ивнева предстала гротескная картина:
   Есенин и Айседора, поддерживая с двух сторон, с трудом тащили молодую особу. Это было до бедер обнаженное тело, на котором четко виднелись синяки и укусы... Голова со слипшимися кудряшками безжизненно свисала с левой руки Есенина. Светлая юбчонка разорвана. С потрескавшихся губ сочилась кровь.
   - О, Господи! - воскликнула Лариса. - Откуда вы?
   - Оттуда, из-под орешника, - буркнул Есенин. - По ней уже ползали муравьи... Если бы не мы, то...
   - Ясно, ясно... Осторожно... Давайте ее на коврик, - Лариса и Есенин уложили девушку и задумались...- Ничего... Сейчас мы ее облагородим. - Лариса посмотрела на Ивнева и Есенина: - Кавалеров просим удалиться... Можете на часик, на другой сходить за грибами, а мы с Айседорой постараемся помочь незнакомке. - Она подошла к машине, открыла багажник и начала исследовать содержимое. - Вот уж не думала, что придется заниматься врачеванием. Главное - жива! Мы ее быстро приведем в порядок! - убеждала она Айседору.
   Девушки принесли воды и начали колдовать над обнаженным телом.
   - А ничего девица! Спортивная фигурка! - Лариса осторожно накладавала мази, а затем повязки на искусанные места. Накапали в рот целебного снадобья... Вскоре жертва дьявольского прогресса захлопала ресницами и глухо прошептала:
   - Я уж думала, конец! Но видать, есть Бог на свете!
   - Есть, милая! Есть! И Бог и выродки на Земле... Надо же как тебя обусурманили, - возмутилась Лариса.
   - Вероникой меня зовут! - незнакомка с трудом разлепила распухшие губы... - Попить бы?
   - Это не проблема. - Айседора отвинтила крышку с голубого флакончика, смочила вату и повторно поднесла душистую жидкость к губам Вероники. - После этой "душицы" ты быстро придешь в себя.
   Вероника уперлась руками в коврик, приподнялась и зажмурилась под ярким Солнцем. Ее измочаленное тело быстро приобретало прежнюю женственность.
   - Куда я в таком виде? - взглянула на врачевательниц и погладила ножку.
   - Сие тоже не проблема! - ответила Лариса. - Хочешь платье, можно костюм...
   - Мне все равно, лишь бы прикрыть грешное тело. - Лариса ушла к машине и вернулась с голубым платьем.
   - Думаю, будет в самый раз. - Вероника приоделась и блеснула ровным зубками:
   - Спасибо, милые! Век не забуду!
   - Ну век - это многовато... А вот свои восемьдесят три проживешь, - пообещала Лариса.
   - Ты что, ворожея? - уставилась на нее Вероника.
   - А что в этом плохого? - вопросом на вопрос ответила Лариса. Вероника внимательно окинула взглядом серебристую машину и с тревогой посмотрела на своих спасительниц:
   - Кто вы? Откуда?
   - Из лесу, дорогая! Из лесу... - Из-за куста боярышника вышел Есенин, следом с охапкой сухих дров Ивнев.
   - А мы уже поправились и даже задаем вопросы... - Есенин из-за спины протянул букет ромашек и добавил: - С выздоровлением вас, Вероника!
   - Спасибо! - Вероника робко взяла цветы и со страхом посмотрела на известного поэта: "Есенин? Откуда?"
   - Не пугайтесь! - угадал ее мысли Есенин. - Просто я сильно похож на него...
   - Ну слава Богу! А то уж думала, что сбрендила...
   - Вот и чудненько! - Есенин присел на корточки и начал разводить костер. Рядом присел Ивнев... Девушки ушли к машине и вернулись с подносом, на котором возвышалась плетеная бутыль и закуска. Есенин протянул руку к внушительной посудине.
   - Я всегда был непьющим, поэтому разрешите поухаживать. - Он ловко наполнил бокалы и через густой напиток посмотрел на Солнце. - За дам-с, как говорил Городецкий! - Следом выпили и девушки. Ивнев лишь пригубил и вяло поковырялся в тарелке. - А ты что, друже, опять постишься? - обратился к нему Есенин.
   - У меня сегодня вегетарианский день... Не обессудьте... - Ивнев лег на спину и уставился в безоблачное небо. Есенин внимательно посмотрел на Веронику. Она смутилась и невольно прикрыла ладошками левую грудь...
   - Вижу, народ вы деликатный и сами не спросите, что со мной стряслось?
   - Правильно подмечено. - Есенин опять протянул руку к посудине и наполнил бокалы. - Мы не прочь выслушать.
   - Приехала в Клин, к Маруське...
   - К "СЕКСОДРОМШЕ"? - уточнил Есенин.
   - А вы откуда знаете?
   - Не обращай внимания, Вероника! Продолжай! - попросила ее Лариса.
   - Зашла к Марусе узнать, не вернулся ли мой академик? Давеча, неизвестными людьми он был увезен на это озеро, на рыбалку... "Знаем, девонька! Знаем, что он "испарился...". Правду не зароешь и гвоздями не заколотишь!" - слушая, подумала Лариса. - Балагурим, гоняем чаек... Вдруг заходят трое в штатском: пожилой и двое помоложе... И увозят меня сюда искать муженька... Следом приехала бригада водолазов... Все водохранилище обшарили... Но на нет и суда нет! К вечеру водолазов отпустили... И этот, который главный, - Кондратьевич - предлагает сгоношить костер... Развели, поставили ушицу... Потом крепко выпили. Предложили искупаться. Деваться некуда... Молодой остался на берегу, а старший и Кондратьевич потащили меня в воду. "Ну, - думаю, - утопят!" Но нет! В воде вели себя ласково и пристойно... Все восхищались моей фигурой. Потом с берега крикнули: "Готово, Кондратьевич!" И старший взял меня под руку и повел к берегу, а потом к шалашу, под сосной... А там уже и лежбище приготовлено... "Будут насиловать!" - решила я. Но мне поднесли стакан чего-то вкусного и я сама, легла под старшего... Потом, по очереди, в шалаше побывали его товарищи... И все было бы хорошо... Но мужики отдохнули, "подзаправились" и Кондратьевич подал команду: "Сообразим-ка, хлопцы, "вертолет"!
   - И что это за летательный аппарат? - смутившись, спросила Дункан.
   - Вертолет - это, - Есенин задумался... - Подрастешь ­- узнаешь...
   - Но "вертолет" оказался не последним испытанием... К водохранилищу подъехали две иномарки с крутыми ребятами... Завязалась драка... Кто, кого и как бил - не видела! А после меня до утра "любили" - хачики... Под утро я потеряла сознание...
   - Н-да, бывает... Трудно угадать, где найдешь, где потеряешь... И, видимо, чтоб хоть как-то разрядить гнетущую тишину, поэт задумчиво произнес:
   Случилась раз история:
   Попал в консерваторию.
   Слушал там Бетховена -
   Какая же хреновина...
   Костер догорел. Налетело комарье...
   - Ну что, в Боблово? - предложила Лариса.
   - Поехали! - за всех ответил Есенин.
  

XXX

   Я сидел на веранде и всматривался в медленно появляющиеся звезды... Рядом, на ступеньке крыльца, ремонтировал фонарик наш давний друг - якутский инженер Серафим Захаров. Много я повидал... Но более отзывчивого, чуткого и грамотного человека не встречал. Серафим истово любит технику. Он в ней разбирается и знает марки не только отечественных, но и зарубежных машин.
   Серафим Захаров занимается поставкой сельхозтехники на всю Якутию. Часто бывает в Москве. Приезжает к нам в Боблово и чинит нашу иномарку "Запорожец".
   Было около десяти вечера, но дети никак не могли угомониться. И грозные возгласы типа: "Мишка - домой! Колька, я кому сказала, чертеныш, а ну марш!" - слабо действовали на пацанят. Они продолжали шумные игры, но неожиданно звонкий мальчишеский голос разрезал гвалт: "Смотрите! Смотрите! НЛО! НЛО!" И наступила тишина, и все пытливо уставились в небо... Устремили туда глаза и мы с Серафимом. Казалось, невдалеке от нашего дома, почти рядом, висит "тарелка". Я скосил глаз на угловой столбик веранды и на НЛО и убедился, что висит она на одном месте... Огни на "тарелке" поочередно меняли яркость и окраску: синий сменялся красным; желтый голубым светом... Впечатление было необычайным! И если я раньше воспринимал разговоры о летающих "тарелках", как фантазию или оптический обман, то сейчас я был твердо убежден, что невдалеке, почти над нашим домом, в неведомом объекте сидят разумные существа.
   - Фотоаппарат! Где фотоаппарат, Михалыч? - обратился но мне Серафим. На улице слышались то радостные, то тревожные возгласы, лишь примолкли лаявшие до этого псы.
   - Посмотри в комнате, на второй полке, - не сразу ответил я Серафиму. К нам подошла встревоженная Галина Ивановна, затем подсуетился ее поддатый братец и уверенно заявил:
   - Это мои друзья прилетели...Сейчас опохмелку принесут...
   - Принесут ведро мочи! - ответила ему разгневанная сестра.
   С фотоаппаратом подбежал возбужденный Серафим и начал щелкать затвором. Мы примеривались глазами на НЛО и так, и этак, но каждый раз убеждались, что "тарелка" висит на одном месте... В разгар нашего наблюдения во дворе неожиданно появилась длинная серебристая машина. Взглянув на нее, Серафим лишь присвистнул:
   - Вот это королева! Подобного не видал! - Вскоре из машины стали выходить гости. Скромный Серафим отошел в сторону.
   - Здравствуй, деточка! - протянул ко мне руки Рюрик Александрович. - А мы сегодня с пополнением, - и представил мне Веронику.
   - Откуда вы, мадам? - обратился я к покрасневшей Веронике.
   - На водохранилище отдыхала... Вот подобрали... - Подошел смущенный Серафим и опять стал фотографировать НЛО:
   - За нами наблюдают, но ниже не опускаются... Скромные господа. - Гости переглянулись... Есенин пояснил:
   - Из Созвездия Гончих Псов...
   - Нет! ЭТИ с Козерога, - уверенно заявила Лариса. - В Подмосковье много понатыкано ракет, вот они и подлетают для подстраховки, чтоб кто-нибудь по пьяни не шандрахнул в сторону Америки.
   - А по мне, дак я б даже бутылку поставил тому, кто накажет этих трупоедов, - вмешался я в разговор. - Это же разбойники с большой дороги...
   - Не кровожадничай! - подошла ко мне Лариса, - Бог терпел и нам велел. В этот момент огни на НЛО часто заморгали, и объект ушел за горизонт.
   В небо, словно на пастбище, вышли стада крупных Звезд. Ковш Большой Медведицы завис над нашими головами и, казалось, что протяни руку и сорвешь Звездочку...
   Есенин, Ивнев, Вероника и Айседора ушли в сад, в сторону черневшей копны. Серафим приблизился к "ОМЕГЕ" и протянул в сторону капота руку... И, словно обжегшись, отпрянул назад.
   - Не удивляйтесь, молодой человек! - Обернулась к нему Лариса. - Это сработал защитный радио магнитный экран. Ближе чем на метр незнакомых "ОМЕГА" не подпускает. Но для вас в скором времени, возможно, будет исключение... Не так ли? - взглянула на меня.
   ...Мне снилось, что я загораю на берегу Черного моря... Подувает легкий ветерок... Я слегка повернулся и ощутил дыхание Ларисы. Она приподнялась и помассировала мне шею:
   - Кого это ты так настойчиво звал?
   - Снилось море, а далее не помню...
   - Не скромничай... А девушки?
   - Старая знакомая приснилась...
   - Та, которая приходила к тебе в издательство, а потом приезжала в Кубинку?..
   - Было дело... Но ты откуда знаешь?
   - Я многое знаю... Неведомо мне только одно: как и за что поперли тебя из "СОВРЕМЕННИКА"?
   - Грустная и пошлая история.
   - До утра все равно не уснем! Расскажи! - потребовала Лариса.
   - Издательство работало стабильно, и хорошая слава о нем долетала аж до самых до окраин... Но для хорошего огорода всегда найдется паршивый козел... Жили да были в издательстве серенькие поэты Целищев да Панкратов... И надумали они "скушать" Директора Прокушева и Главного редактора Сорокина и сесть на их места... Для осуществления черного замысла подключили полугорбатое существо в лице младшего редактора Николая Моргунка и заручились поддержкой дочери Нобелевского лауреата Маши Шолоховой...
   Николка Моргунок чуть ли не ежедневно в Госкомиздат и ЦК партии отправлял депеши о "злоупотреблениях" в издательстве... И началась свистопляска... Проверка за проверкой, ревизия за ревизией... Но чего нэма, того нэма... Не нашли злоупотреблений в издательстве, начали "рыться" в личной жизни намеченных жертв...
   На всех уровнях Директора и Главного редактора защищали: я, редакторы Волобуев, Вьюнник и секретарь парторганизации Мирнев. Больше всех доставалось последнему. Мирнева чуть ли не еженедельно таскали в ЦК и пытались вытянуть компромат на "подследственных". Но все напрасно...
   Начали копать под "защитников"... И правильно говорят, что человек располагает, а черт подстерегает... Меня-то он и попутал... Один "хороший знакомый" всячески уговаривал Вьюнника и меня получить дипломы ВПШ - высшей партийной школы...
   - Тебе-то он зачем? Ты же беспартийный? - толкнула меня под локоть Лариса.
   - Партийным был Черт! Вот и попутал... Школу мы иногда посещали и дипломы получили...
   Но Моргунок отправил в ЦК очередную "цыдулю", в которой утверждал, что дипломы были нами куплены чуть ли не за пару бутылок. И как-то в понедельник потащили меня в ЦК. Пригласили в кабинет к следователю КПК Соколову. Суровый "деятель" не позволил даже присесть... Подобное хамство меня озадачило... Мучила жажда... А он - сучий потрох - пытает:
   - В каком году поступил в ВПШ?
   - В 1975 году, - отвечаю.
   - Какую отметку получил по партийному строительству?
   - Четверку...
   - Почему в журнале так много пятерок?
   - Потому что умный! - Мой ответ партократа возмутил, и он как гаркнет:
   - Смирно! У меня тут директора заводов на карачках прощения просили, а ты... - Во рту у меня окончательно пересохло, и я ответил:
   - А не пошел бы ты, господин хороший, на х...! - повернулся и со всей злостью громыхнул дверью... Вышел на улицу, выкурил пару сигарет. Малость успокоился и принял Соломоново решение... Завернул за угол, вошел в приемную ЦК и попросил бланк телеграммы и сочинил текст:
  
   "ЦК КПСС. ПЕЛЬШЕ. Был на приеме у хама Соколова, который шантажировал и угрожал вышвырнуть с работы. Прошу вашей защиты. Редактор издательства "СОВРЕМЕННИК" СУША".
  
   За окошком сотрудница перечитала текст телеграммы. Попросила паспорт, записала данные, но "глас вопиющего" взяла.
   По дороге в издательство пришел к убеждению, что с работы выгонят. Впервые в жизни, прямо в редакции, опохмелился.
   Ольга Ермолович только покачала головой:
   - Что с тобой? Не дури! - В этот момент раздался телефонный звонок. Трубку взяла Оля, а я довольно громко приказал:
   - Пошли их всех на х..! - Побледневшая Ольга протянула мне трубку:
  
   "Здравствуйте, Сергей Михайлович! Кого это вы так "вежливо" и далеко посылаете? - захрипело в трубке. По голосу я сразу почувствовал "власть"! - Успокойтесь, Сергей Михайлович. С вами говорят из ЦК КПСС... Мы знаем, что у вас подготовлен к изданию сборник стихов... Так вы не волнуйтесь...Все будет в порядке..."
   - Да я, - попытался я вставить слово, но трубка рокотала:
   "Ваша телеграмма не первая по данному поводу. Мы примем меры..."
  
   Вскоре я узнал, что Соколова отправили "на пенсию". Но ликовать было рано. Панкратов и Целищев пустили в ход "тяжелую артиллерию". И стала ею красавица-казачка Маша Шолохова. Нобелевский лауреат тогда сильно болел. Был практически неработоспособен. Но от имени известного писателя в ЦК полетели телеграммы с требованием:
  
   "...РАЗОБРАТЬСЯ В БЕЗОБРАЗИЯХ, ТВОРИМЫХ В "СОВРЕМЕННИКЕ".
  
   И в ЦК дрогнули: Шолохов требует: "Навести порядок!" И хотя компромата НЕТ! Задумались...
   В Москву приехала землячка Сорокина - талантливая Челябинская писательница Зоя Прокопьева. Мы посидели в Главной редакции, а затем втроем пошли обедать в ресторан "на горке...". И там Валентин Васильевич сказал:
   - Все! Завтра в ГОСКОМИЗДАТЕ решится судьба "СОВРЕМЕННИКА"...
   И на следующий день Сорокину предложили "уйти по собственному желанию". А через пару дней... умер Шолохов.
   Вскоре "ушли" и Прокушева. Из ЦК директором в "СОВРЕМЕННИК" был направлен пьянь и болтун Геночка Гусев. Он сразу заявил секретарше, что будет блюсти дисциплину, а сам по утрам заниматься физзарядкой. Но, судя по его часто помятой роже, "занимался" он чем-то другим. Ставленник ЦК Геночка начал с того, что вынудил товарищей из ГОСКОМИЗДАТА принять его в члены СП. "Побойся Бога! Геночка! - предостерегали его, - ведь опубликовано с гулькин нос ?!" Не менее "колоритной" личностью был его дружок, Главный редактор, золотушный Леня Фролов. Запомнился тем, что всегда ходил по издательству с тампонами в ушах... Серенькое существо, но с большой властью.
   Сразу заговорили, что им дан карт-бланш! И начали они "причесывать" издательство... Наиболее опытный и грамотный редакторский состав был разогнан... И лучшее в Союзе издательство стало хиреть и постепенно превратилось в заурядную печатную контору. Такие вот пироги, госпожа Лариса! И куда смотрел Сократ?! - уставился я на возбужденную девушку.
   - Не кощунствуй! У Сократа - ТАМ - поважнее есть дела. Необходимо думать о будущем Земли. Ведь скоро даже пичужки перестанут чирикать под стрехами... Не так ли?
   - Видишь ли, БЫДЛО живет не стратегически, а тактически... Многие думают лишь о сегодняшнем дне. Лучшие гуманитарные понятия, такие, как: честность, трудолюбие, порядочность, справедливость, ум и талант - отошли на второй план. И цениться человек стал по толщине кошелька. А каким образом набит этот кошелек - никого не волнует... Великих ученых и писателей хоронят в нищих гробах, и следом идут редкие друзья... Братки своих подельников провожают в мир иной в золоченых домовинах и сразу же ставят миллионные памятники. Недавно Солженицына - сурового разрушителя СССР - наконец-то прорвало, и он на всю страну заявил о "Ельцинском ограблении". И хотелось бы спросить у трудолюбивого писателя: "А где ты раньше был, когда твои собратья- демократы, словно кашалота, терзали страну?" Ельцин - это вечно пьяный, ничего не помнящий самодур, но вокруг масса подельников... Все эти: Шахраи, Чубайсы, Бурбулисы, Козыревы, Шумейки, Немцовы, Попцовы, Киселевы, Сванидзе и прочая сволота, - куда они смотрели! Не побегут же они все за кордон?! Поклонение золотому Тельцу - страшная вещь! И когда в Америке были разрушены небоскребы - символы финансового благополучия, то большая часть России только ахнула от удовольствия! А организатору этого американского позора почти каждый русский готов хоть сегодня вручить Орден Ленина...
   - Опять ты о политике и бандюганах... Хоть на время забудь о них, успокойся! Они словно грязь на дороге... Пройдет дождь и смоет... Солнышко "проснется" и птички запоют...
   - Птички поют, а люди дуреют... И чем больше власти, тем больше глупости. В сентябре 1986 года Азербайджанские писатели Ахад Мухтар, Закир Кулиев и Серан Сехават пригласили меня в гости, в Баку. Принимали по-царски: поездки, встречи, веселые и богатые застолья... Это были времена, когда вселенский выродок и предатель, с печатью Дьявола на лбу, решил "оздоровить" нацию. И в первую очередь это почувствовал виноградный Юг... Когда катался с бакинцами по республике, то был ошеломлен количеством вырубленных виноградников и никогда не забуду слова одного труженика:
   - Мнэ лэгчэ лишиться руки, чем срубить выноград!
   Порой начинало казаться, что это лежат не виноградники, а порубленные солдаты. Однажды даже попробовал водички из "пьяного озера".
   - О подобном слышу впервые! - созналась Лариса. - И как это было?
   - Ахад, Закир и Серан решили мне преподнести "сюрприз".
   - Сегодня поедем на винзавод! - заявил Закир Кулиев.
   На "Волге" подкатили к винзаводу... Наблюдаем... К широким воротам постоянно подходят машины с истекающим соком виноградом... Постоят, постоят у ворот и... обратно.
   - И куда они под таким жарким Солнцем? - обернулся я к Ахаду.
   - Домой не повезут! - нахмурился Мухтар. - Дома и своего достаточно... Сейчас увидишь, куда!
   Мы пристроились за очередной машиной, проехали километров пять и остановились у озера. Шофер, видимо, не впервые так "разгружался...". Возле продолговатого озера, примерно 50 х 30 метров, он круто развернулся и поставил машину задним бортом к воде.
   - Что это он собирается делать? - насторожился я.
   - Самое главное! - повернулся в мою сторону Закир. И я увидел: один рабочий поднялся в кузов, второй стал внизу... И на наших глазах виноград из ящиков был выброшен в озеро...
   - А теперь подъедем ближе, - предложил водитель. Возле озера я почувствовал вкуснейший виноградный дух... Поверхность озера исходила паром и пузырилась... Озеро БРОДИЛО...
   Один из братье писателей подошел к озеру со стаканом, зачерпнул, подумал и отпил несколько глотков.
   - Попробуй, если не брезгуешь... - Попробовал:
   - Братцы! Да это же вкуснейшее вино.
   - Что верно, то верно! - ответил Закир.
   - А может, "меченый" затеял антиалкогольную компанию потому, что у Раиски был брат - алкаш? - взглянула на меня Лариса.
   - Черт его знает почему! - ответил я. - Все равно больше было вреда, чем пользы... Когда я вернулся в Москву, то возле магазинов увидел километровые очереди за вином... Пошли слухи, что на свалках появляются тонны хорошей колбасы, сыров, мяса и других продуктов. В богатейшей стране стал искусственно создаваться дефицит продуктов и всего остального... И народ зароптал... А разрушители страны возликовали: "Быдло поможет, а потом разберемся..."
   Недавно по "Народному радио" в прямом эфире выступал Горбачев. Передача шла на уровне радио-диалога... Очередной звонок был из Минска:
  
   " Ал-ло, ал-ло! Это господин Горбачев?"
   - Да, я вас слушаю!
   -"Дорогой Михаил Сергеевич, чтоб ты в сортире, собака, удавился!"
   - Э-э, я и не такое слышал... Так что не пугайте... Моя жизнь удалась...
  
   И я подумал: "Меченый, он и есть меченый!" Дьявола трудно испугать...
   Когда мы с Ларисой вышли на улицу, в саду, за столом, чаевничали гости. Айседора разливала чай и ближе к Есенину пододвинула печенье... Старалась угодить.
   На капоте "ОМЕГИ" сидела огромная Ворона. По одному крылу шло белое перо, по другому - красное... Птица иногда ударяла клювом по капоту и громко вскаркивала.
   - Что это она уселась! - возмутился я. - Пора и честь знать... -Подошел Серафим и, взмахивая руками, попробовал согнать нахалку. Но она еще громче закаркала и на серебристом капоте оставила птичье пятно. На выручку поспешила Вероника:
   - Сейчас я ее быстро приструню! - Она сходила на веранду и вернулась со шваброй...- А ну кыш, дуреха! - Ворона закаркала, взлетела, вцепилась когтями в щетку и начала ее терзать...
   - Да оставьте ее в покое! - предложила Лариса. - Пойдемте пить чай... Девушки отошли от машины и присели к столу. Есенин сорвал с ветки черную вишню и протянул Веронике. Это заметила Айседора и сразу насупилась...
   - Эх как там Маруся?! - вздохнула Вероника. - Навещали бандюганы или нет?
   - О каких это бандюганах вы мечтаете, Вероника? - обратилась к ней Лариса.
   - В Клину у меня есть подружка, а у подружки загадочный перстенек с красным жучком посредине... - Присутствовавшие при этом разговоре Ивнев и Есенин переглянулись и застыли в недоумении...
   - Ну-ка, ну-ка, девушка, если можно, расскажите поподробней, что это за "игрушка" имеется у вашей подружки, - обратился к ней Есенин.
   - Загадочное кольцо... - Польщенная вызванным к себе вниманием, приободрилась Вероника. - Однажды пришли к ней бандюганы и отобрали камушек... Только вот уж закавыка.... Женщины, носившие его, соблазнили в округе всех мужчин... И мужья словно повзбесились... И те вернули перстенек... Как поясняли, от греха подальше...
   - Ну и дела! - нахмурился Ивнев. Хотя уж он-то не сомневался, что в Клину находится СКАРАБЕЙ. Понял это и Есенин.
   - Но, как ОН туда попал? - Есенин с укоризной посмотрел на Ивнева.
   - Спроси что-нибудь полегче, - смутился Рюрик Александрович.
   - Поехали! - воскликнул великий поэт. - Мы не должны упустить такой шанс. - Он требовательно посмотрел на Ивнева и властно взял под руку Айседору.
   Есенин, Айседора, Ивнев, Вероника, Лариса и я уселись в "ОМЕГУ". Машина плавно набирала скорость. Но за усадьбой Менделеевых неожиданно вскрикнула Вероника и протянула руку:
   - Ой, смотрите! Смотрите! - Мы невольно напряглись и всем стало ясно, почему встревожилась девушка: впереди "ОМЕГИ" летела огромная Ворона.
   - Что за наваждение воскликнула Лариса. - С самого утра за нами следит... Нахалка!
   - В этом что-то есть! - философски заметил Ивнев. - Пока мы ехали до Клина, Ворона то исчезала, то появлялась вновь...
   Возле "СЕКСОДРОМА. АПОЛЛОН и К®" стояло много машин, особенно иномарок... Вокруг колготился народ. Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж.
   - Куда торопимся, господа? - преградил нам дорогу амбал.
   - Да ты что, не узнаешь меня, Петрусик! - всей грудью надвинулась на охранника Вероника. Она ловко вытащила из-под лифчика зеленую купюру и протянула амбалу. - К Марусеньке мы, милый! К Марусеньке... - Охранник натренированным движением схватил и зажал в кулаке американскую денежку и пропустил нас в знаменитую квартиру. Вероника нажала на кнопку звонка и через некоторое время открылась массивная дверь.
   - Здравствуй, Марусенька! - приветствовала ее Вероника.
   - Ну здравствуй, коли приехала... - Маруся пропустила в квартиру Веронику и уставилась на нас... Ее взгляд остановился на Есенине: - А это что за люди? - обратилась она к Веронике.
   - Известные люди... Актеры... Этот вот играет роль Есенина, - указала она рукой в сторону великого поэта... - А это его друзья.
   - Тогда понятно! А то я уж подумала, что померещилось... - Мы вошли в квартиру и застыли в изумлении: по столу со СКАРАБЕЕМ в клюве расхаживала огромная Ворона.
   - Тихо! - поднял руку Есенин.
   - Не шевелитесь, - поддержала его Вероника.
   - Сейчас я ее шваброй! - предложила Маруся.
   - Ни в коем случае, - прошептал Ивнев.
   Мы образовали полукольцо и стали медленно приближаться к Вороне. Но она, словно поддразнивая нас, потихоньку отступала к свободному краю стола и красным глазом косила в сторону окна. В это время Маруся ,наклонившись, подтягивала к себе швабру... Это, видимо, и сыграло роковую роль... За швабру зацепилась торопившаяся к столу Вероника... Она взмахнула руками и грохнулась на пол...
   Ворона это восприняла как сигнал к нападению, взмахнула мечеными крыльями и через разбитое окно улетела в неизвестном направлении...
   - Ну, бля...! - процедил сквозь зубы Есенин.
   - Сучара! - поддержала его Вероника.
   - Наконец-то избавились! - загадочно воскликнула Маруся...
   - В жизни и не такое бывает, - неопределенно прокомментировал это происшествие Ивнев. И, не сговариваясь, мы направились к выходу. Впереди нас шла ошеломленная Маруся и с придыханием поясняла:
   - Сегодня со Степушкой мы окончательно решили, что вернем перстенек генералу Власику... Но, видно, не судьба... Теперь, надеюсь, заживем спокойно...
   Возле крыльца бесновался народ... Над бритоголовыми лениво пошевеливался огромный красный плакат: "ДОЛОЙ ИЗБРАННЫХ! СЕКСОПОДПИТКА ДЛЯ ВСЕХ!" Все чаще раздавались угрожающие возгласы: "Раздерем на сувениры!"
   В кожаных куртках парни подставили к крыльцу офиса лестницу и пытались сорвать вывеску "СЕКСОДРОМ. АПОЛЛОН и Ко". Дюралевая рама была сработана основательно и не хотела сползать вниз...
   - Посягательство на частную собственность, - заметила Маруся.
   - А ну остановись, недоносок! - Маруся подскочила к парням и ловко отшвырнула лестницу. Долговязый парень вместе с лестницей сполз вниз и об острый кирпич оцарапал лицо...
   - Ничо , паря! До нового секса-дрекса заживет! - успокаивал его рядом стоящий товарищ.
   Есенин с тоской огляделся вокруг.
   - Языческий шабаш! - грустно констатировал он. - Подобного даже в двадцатые годы не наблюдалось... Некоторые сходили с ума, но не так же...
   Мы расселись в машине.
   - Сплошные загадки... Что будем делать дальше? - обратился Есенин к Ивневу.
   - Наверняка унесет в гнездо... Будем искать, - с уверенностью в голосе ответил поэт.
   - Опять на "рыбалку"? - обвела нас грустным взглядом Лариса.
   - А нам единохренственно... Хоть за Можай, - Есенин прижал к себе Айседору.
   Мы завернули за угол, вышли на магистраль и помчались в сторону Иваньковского водохранилища... Когда доехали, расположились на "обжитом месте". Посовещались и натянули палатку. Развели небольшой костер... Я подкидывал под котелок дровишки, а Ивнев, Есенин и Айседора ушли в лес...
   - Не нравится мне все это, - обратилась ко мне Лариса. Мордовороты... Генерал... Ворона... Какая-то нескладуха получается... Все вертится вокруг СКАРАБЕЯ ... И вот ОН пред нашими очами и нету... Ума не приложу, что делать?
   - Может, связаться с "НЕБЕСНОЙ КАНЦЕЛЯРИЕЙ" и посоветоваться? - предложил я.
   - А что? Это мысль! - Лариса встрепенулась и внимательно посмотрела на мигающий на руке циферблат синего браслета. Прикрыла глаза и, видимо, что-то подсчитывая, зашевелила губами. - Это рациональная идея. Через полчаса можно будет связаться... Но сначала необходимо посоветоваться с поэтами. И решающее слово будет за Есениным.
   Чайник зашипел и вскипел. Подошли Есенин с Айседорой. И поэт спросил:
   - Как это получилось, что средь нас нет Вероники?
   - У нее своих забот полон рот! - ответила Лариса. - Понадобится - найдем! И чует мое сердце, очень даже скоро... - Внимательно осмотрела подаренный ей душистый букет. - Никак зверобой?
   - Он самый! - ответил Есенин. - Добавим в заварку и будет в самый раз. - Вскоре к нам подошел Ивнев. Лариса на миг о чем-то задумалась и обратилась ко мне:
   - Извини, милый! Но нам необходимо посекретничать. - Она взяла под руки поэтов, отвела в сторону, и они уселись на берегу, зашушукались... Но даже издали было заметно, что о чем-то спорят. Лариса несколько раз взмахнула руками, вскочила и решительно направилась к "ОМЕГЕ".
   Над серебристым капотом машины слегка присвистнула и взлетела пятиметровая струна антенны... Следом со стороны заднего капота раздался легкий щелчок, и в небо взлетел оранжевый шарик...
   К костру Лариса вернулась минут через двадцать и протянула Есенину усеянный иероглифами плотный блестящий лист... Есенин взглянул на Ивнева и вопрошающе произнес:
   - Думаю, что секрет не ахти важный, поэтому желающий да услышит:
  
   "НЕБЕСНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ. ЕСЕНИНУ. ИВНЕВУ: Третий год Подмосковные Вороны откладывают яйца, но они оказываются бесплодными... Причиной тому являются отравленные поля... В наказание за это Ворона унесла СКАРАБЕЯ. Перстень будет возвращен только после излечения Вороньего бесплодия. С уважением АВИЦЕННА. Заверил ГИППОКРАТ".
  
   - Вот это пироги с капустой! - воскликнул Ивнев. - Они поклевали на полях отравленной американской пшеницы, попировали на Подмосковных свалках, а мы должны отвечать!
   - Необходимо подумать! - прервал друга Есенин. - Не так все просто, как нам кажется. Во-первых, нас никто не заставляет заниматься экологическими проблемами Подмосковья... Во-вторых, для этого необходимы просто бешеные деньги... В-третьих, может, махнем на все рукой и...
   - Ну нет! - решительно заявила Лариса. - Где принципиальность? И неужели так дешево стоит слово известного ПОЭТА! Тем более, что решаться эти проблемы будут, по существу, почти без нашего участия.
   - Каким это образом? - встрепенулся Есенин.
   - Для начала нам нужны деньги для открытия офиса...
   - И где мы их возьмем? - вмешался в перепалку Ивнев. - Лариса внимательно посмотрела на часы...
   - Сейчас пятнадцать часов тридцать минут... А в Москве сегодня на Беговой и скачки, и бега... - Поэты вмиг оценили предложение.
   - Тогда "по коням"! - воскликнул Есенин.
   - Хорошая мысль! - остудил его Ивнев. - Только этично ли? На бегах - поэты?!
   - О какой этике может идти речь, когда находишься в разъяренной волчьей стае! - возразила Лариса.
   - Решено! - поддержал я дискуссию. Мы сели в "ОМЕГУ" и через полчаса были в Москве на Беговой... К своему удивлению возле касс встретили Веронику.
   - А ты что здесь делаешь? - обратился к ней Есенин.
   - То же что и вы...
   - Тогда приглашаем в компанию, - предложила Лариса. Пока взяли программы и подошли к гудящим трибунам, раздался удар гонга, и лошади первого заезда ринулись вперед... И первым молвил слово Ивнев:
   - Во втором заезде, в одинаре, предлагаю поставить на "Гарпуна". - Пошел в кассу и взял билеты...
   Мы лишь мельком взглянули на пришедших к финишу взмыленных лошадей, не тронул нас и разочарованный вздох трибун... Наши взгляды были устремлены на обочину дорожки, где "прогуливали" скакунов второго заезда... Перед нами провели "Гарпуна".
   - Гнедая и неказистая лошадка! - заметил Есенин,
   - Слабая грудь! - засомневалась Вероника.
   - Неряшливо подстрижена грива, - профессиональным взглядом оценила скакуна Айседора.
   - Что-то не внушает доверия, - заявила Лариса. Я потолкался среди "добытчиков", вернулся и заявил:
   - Большинство ставят на "Сокола"! Ивнев внимательно выслушал наши мнения и вновь уставился в программу.
   Ударил гонг, и лошади дружно вскопытили землю. Мы вперили взгляды на скачущих лошадей, но на большом расстоянии трудно было определить ситуацию на дорожке... Вероника потолкалась среди публики и вернулась с биноклем:
   - Две сотни пришлось отдать сволочам! - Она подрегулировала окуляры и начала комментировать: - "Гарпун" идет четвертым... "Гарпун" идет третьим... - Мы затаили дыхание... Словно штормовое море вздыхали трибуны... Теперь и нам было видно, что "Гарпун" идет вторым...
   Трибуны вновь загудели и зарычали. Некоторое расстояние "Гарпун" ухо в ухо прошел рядом с "Соколом". И только на последней сотне метров он на полкорпуса обогнал фаворита. Трибуны стонали, а мы ликовали...
   Гурьбой пошли к кассам и нам выдали 390 тысяч рублей... Рядом сразу же появился милиционер...
   - За спокойствие души и тела в конце дня с вас будет причитаться три тысячи рублей... - Спорить мы не стали...
   По программе дальше шли рысистые заезды. По дорожкам уже прогуливали запряженных лошадей... И опять мы склонились над программой. Первым подал голос Есенин:
   - Сегодня у нас "везунчик" Ивнев! Вот пусть и решает на кого и по сколько ставить?! - Ивнев близоруко осмотрелся и велел:
   - Поставим на парные звезды: в третьем - на "Пигалицу", в Четвертом на - "Черномора!"
   - "Пигалица" - уж больно безнадежная кличка! - разочарованно молвила Лариса.
   - В этом и смак! - убежденно ответил Ивнев.
   Когда везет, то даже на бегах повезет! К огорчению неистовствующих трибун "Пигалица" пришла первой. Не подвел и "Черномор"... И мы получили в кассах еще 450 тысяч рублей. Милиционер подвел напарника и заявил:
   - Вдвоем охранять надежней! С вас будет причитаться еще пять тысяч. - Мы согласились... Отужинали в ресторане... Лариса о чем-то "посекретничала" с Вероникой, и мы все вместе поспешили в Клин и сняли помещение под офис для Вероники... Затем вернулись в Боблово.
   Отдохнули, побродили по саду и, когда свечерело, собрались под вишней. Слово взяла Лариса:
   - Для решения важнейшей экологической проблемы предлагаю организовать трест "ОЧИСТКА". Я переговорила с Вероникой, и она согласна возглавить предприятие.
   - Годится! - за всех ответил Есенин.
   - Но для этого мы должны запротоколировать решение, - Лариса зашелестела листами синей бумаги и добавила: - Как ни крути, а перед "НЕБЕСНОЙ КАНЦЕЛЯРИЕЙ" придется держать ответ и за проделанную работу, и за израсходованные огромные деньги...
   - Но где мы их возьмем? - грустно вопрошал Ивнев.
   - Не все сразу, товарищи! Этот вопрос будет решаться чуть позже... А пока предлагаю подписаться под "заявкой", - и Лариса пустила по кругу гербовый лист бумаги. Когда лист дошел до меня, я прочел:
  
   "В НЕБЕСНУЮ КАНЦЕЛЯРИЮ" ЕСЕНИН. ИВНЕВ. В связи с тем, что необходимо лечить Подмосковных птиц, особенно обесплодевших Ворон, просим Вашего всемилостивейшего разрешения на организацию треста "ОЧИСТКА". Ответственный секретарь Лариса Пчелкина".
  
   Поэты подписали и Лариса ушла к "ОМЕГЕ". Вернулась лишь через сорок минут и протянула Есенину ответ. Поэт бережно взял блестящий лист и громко прочел: "НЕБЕСНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ" ЕСЕНИНУ. ИВНЕВУ. Проблему считаем своевременной и важной. Настоящим разрешаем организовать трест "ОЧИСТКА". С уважением АВИЦЕННА. Заверил ГИППОКРАТ".
   -У-Р-Р-А! - воскликнула Вероника.
   - Дело осталось за немногим: организовать, обмыть и за дело! - потер руки Есенин.
   - Завтра у нас ответственный день, товарищи! - обратилась к нам Лариса. - Поэтому предлагаю бай-бай, а с утра пораньше в Клин.
   Ночь прошла спокойно, но спалось не-ахти... Лариса то ли за день измоталась, то ли прикидывалась спящей, и я ее не трогал... Несколько раз я выходил на веранду, поглядывал в сад и в сторону "ОМЕГИ". В ней периодически помигивали непонятные для меня огоньки, иногда слышались отрывистые реплики, потом звучала тихая и мелодичная музыка... "Видать, тоже бодрствуют?" - решил я. За соседним забором иногда беззлобно взлаивала Линда... Из машины вышел Есенин и направился в сторону копны: "Что он там забыл?" - подумалось мне. Вскоре оттуда послышался приветливый смех Вероники...
   Утром мы наспех почаевничали и отправились в Клин. Когда на улице Ленина подъехали к офису, там уже стучали молотками двое рабочих: над дверью офиса они на наших глазах приколотили броскую вывеску трест "ОЧИСТКА". Вскоре к офису подошла машина, и те же рабочие внесли в просторное помещение два компьютера. Лариса их тут же подключила и захлопала в ладошки:
   - Наступает исторический момент, господа! - обратилась она к нам... В это время в офис вбежала запыхавшаяся Вероника и бросила на стол несколько папок:
   - Только за оформление и срочное открытие счета пришлось отвалить тридцать две тысячи... Что же будет дальше, господа? - обречено возвела она очи к потолку.
   - Вы пока малость прогуляйтесь, - обратилась к поэтам и Айседоре Лариса, - а я организую денежку... - При мне Лариса минут двадцать колдовала над компьютером, наконец я услышал: - Вот посмотри... -Перед нами на экране счета банка "АМЕРИКАНХРЯК"... Как ты думаешь, сколько с них можно качнуть?
   - Более чем до десяти никогда считать не умел! - признался я. - Чем больше корабль, тем выше паруса...
   - Вот именно! - поддержала меня Лариса. - Думаю, что ЧЕТЫРЕХ МИЛЛИАРДОВ нам хватит для начала?... - Даже от названия подобной суммы я малость задохнулся и закашлялся.
   - Не переживай, милый! Это ворье нажилось на нашей перестройке, так что берем кровные... Тут есть еще банк "БРАЙТОНСВИН", - словно птичка, пробежала по клавишам Лариса... - Думаю, что с них тоже парочку МИЛЛИАРДОВ можно взять... Не обеднеют, а нам в самый раз...
   - Могу вас поздравить, господа! - торжественно обратилась она к Ивневу и Есенину. - На сегодняшний день и час на счета треста "ОЧИСТКА" переведены ШЕСТЬ МИЛЛИАРДОВ зеленых... Так что, - обернулась она к Веронике, - можешь действовать, дорогая. ­- Но Вероника лишь грустно вздохнула и, потупясь, спросила:
   - А в кутузку меня за это не засадят?
   - Не дрейфь, подруга! Прежде чем денежки попали на счета нашего треста, они "побывали" во многих оффшорных зонах, и концы теперь сам Аллах не найдет! Уверяю: работа исключительно чистая! - Лариса обернулась и внимательно оглядела мою физиономию: - Кисловатый у тебя вид? Может, отвезти в Боблово?
   - Пожалуй, - согласился я.
  

XXX

   Под вечер в квартиру Рябцова позвонили.
   - Ни днем, ни ночью нет покоя! - возмутилась Маруся. - Она весь день колготилась на постройке нового здания "СЕКСОДРОМА" и так вымоталась, что еле волочила ноги. Рябцову тоже досталось... На дорогах вновь начали пошаливать бандюганы... Налетчики останавливали тяжелые машины, водителей, в лучшем случае вышвыривали на обочину, но чаще убивали, а машины с продуктами, товарами и прочим добром угоняли в заранее приготовленные места... И сегодня Рябцову явно повезло: во время задержания "братков" один отморозок не выдepжaл и открыл огонь... Капитана спас бронежилет... И на вопрос Маруси: "Ты что все время поглаживаешь ребра?" - ответил:
   - На кочке споткнулся, - Вот и сейчас Рябцов приложил руку к левой груди и, чертыхаясь, пошел открывать дверь... На пороге стояла улыбающаяся Вероника:
   - А я к вам с добрыми вестями, - дыхнула она в лицо Рябцова дымком от импортной сигареты.
   - У нас не курят! - предупредил он.
   - Понятно! - Вероника подошла к окну и небрежно пульнула в проем дымящуюся сигарету.
   - Вот стерва! - Рябцов сбегал на улицу и погасил окурок. - Больше так не делай.
   - Договорились! - смутилась Вероника. Маруся, наблюдавшая за этой сценой, не торопясь, застегивала халат на загорелом и упругом теле. Наконец вступила в диалог:
   - Выкладывай, зачем притопала? - требовательно обратилась она к Веронике. Вероника порылась в сумочке и небрежно шмякнула на стол чековую книжку. - Здесь миллиарды зеленых! - похлопала она по книге:
   - Нужна рабсила!
   - Но откуда такие деньжищи, дорогуша?!
   - От Ворона и Верблюда... - неопределенно ответила Вероника.
   - Если от Ворона, тогда ничего удивительного, - смягчилась Маруся. - А рабсила? Что рабсила... Пол-России безработных и тунеядствующих.
   - Мне нужны не тунеядцы, а грамотные люди... И прежде всего, толковый делопроизводитель и Главный инженер.
   - Собираешься открывать предприятие для кройки и шитья? - вмешался Рябцов.
   - Уже зарегистрировала открытие треста "ОЧИСТКА" и, само собой, открыла счет... Так что...
   - Проворная ты у нас! - восхитился Рябцов. - И чем собираетесь заниматься, если не секрет?
   - Работаем в доступном для каждого и открытом режиме... Как вам известно, Подмосковье изгваздано, засрано и зассано, вокруг сплошные свалки... Вот на эти денежки, - Вероника опять небрежно похлопала по чековой книжице, - необходимо построить десятки мусороперерабатывающих безотходных заводов и фильтраторов...
   - Но такие дела в один день не делаются! - сурово посмотрел на нее Рябцов.
   - Не пугай зайца малосольным огурцом! Если тебе не рассказывали, то наверное читал, как под руководством вождя всех времен и народов, гениального товарища Сталина, в первые годы войны, на Урале за Уралом и по всей Сибири, буквально за несколько недель строились заводы и выпускалась сложнейшая техника для фронта... А здесь необходимо избавиться всего-навсего от Г-О-В-Н-Е-Ц-А, обмакияжившего столицу. Так неужели этого ждать месяцы и годы! Нет уж! Но мне нужны добросовестные и грамотные люди, которые за приличные деньги согласятся вкалывать на благо Отечества.
   - Я вижу пока один выход, - почесал затылок Рябцов, - через газеты и по радио обратиться к народу и разъяснить суть проблемы.
   - Можно обратиться в редакцию "НАРОДНОГО РАДИО", уж они-то не откажут! - посоветовала Маруся.
   - Разумно! - согласилась Вероника.
   ...На следующий день по "НАРОДНОМУ РАДИО" прошла информация: "Клинскому тресту "ОЧИСТКА" для сезонной работы требуются: химики, физики, математики, высококвалифицированные рабочие, строители, подсобные рабочие и инженеры... Оплата от трехсот до пяти тысяч долларов в месяц... Обращаться по адресу: г. Клин, ул. Ленина, д.9.
   И народ пошел валом. Через два дня в Москве был организован проектный институт... Еще через три дня группа выпускников МАИ и МГУ засела за проектирование безотходных очистных сооружений. В Подмосковье пошла техника... Частично были задействованы механизированные, воздушные и ракетные войска... По Подмосковью были проведены тысячи километров подземных кабелей, сотни километров водосточных и водопроводных труб... Производство пожирало миллионы тонн высококачественной стали, сотни тонн меди, тонны титана и других редких металлов. Срочно сооружались десятки цементных заводов и деревообрабатывающих фабрик...
   И ровно через месяц и три дня вступил в строй первый завод по безотходной переработке отходов... И вокруг него запахло ОЗОНОМ... Вступали в строй и другие очистные предприятия, и над ними вскоре защебетали птички...
   Еженедельно в кассах треста выдавалась зарплата. Люди радовались высоким заработкам и бережно прижимали к груди честно заработанные деньги. Но и здесь не обошлось без накладок... Вскоре прошел слушок, что на Дмитровском заводе "Рябчик" по стенам пошли трещины... Под Подольским "Скворцом" просел фундамент...
   Когда подтвердилась негативная информация, Вероника пришла в бешенство и решила срочно провести совещание. Ответственные работники были собраны в просторном зале Треста. К трибуне подошла Вероника. На ней был строгий синий костюм и хорошо подчеркивающие стройные ножки, красные туфельки на высоких каблуках.
   - Товарищи! обратилась она к залу. - Получаем приличные деньги и шепчемся по углам о злоупотреблениях на известных вам сооружениях. Трест "ОЧИСТКА" находится только вначале своего благородного пути... Работаем на доверии... И вот! Налицо брак в работе и перерасход стройматериалов... Хищение денежных средств... Что будем делать, товарищи?
   - Судить по законам военного времени! - загремел мощный бас из третьего ряда.
   - Разобраться и расстрелять! - предложила курносая особа, лузгавшая семечки в первом ряду.
   - Мужчин кастрировать, а женщин, виновных в злоупотреблениях, на свинарник! - потребовал дородный господин из седьмого ряда.
   - Как предлагал наш горячо любимый Президент, таких необходимо мочить в сортире! - изрек остроносый сварщик, сидящий в последнем ряду. И вдруг к трибуне без приглашения подошел лет шестидесяти плотный мужчина. На нем был френч и галифе с красным кантом. На груди блестел орден "За боевые заслуги".
   - Товарищи! - загудел он охрипшим басом. - Как показывает опыт и практика прежних лет, для осуществления карательных операций необходимо создать специальную команду... Я с опытом, товарищи! Начальником карательной команды предлагаю себя, товарищи! Обещаю, что ни один враг народа не уйдет от возмездия, товарищи!
   Зал внимательно выслушал оратора и жидкие хлопки были поддержаны дружными аплодисментами. К трибуне подбежала курносая работница с длинными косичками:
   - Предлагаю поддержать самовыдвиженца! Кстати, как ваша фамилия, товарищ! - Самовыдвиженец поднялся и громко произнес:
   - Грачев! Дальний родственник известного вам демократа. - К трибуне опять подошла Вероника.
   - Завтра под Клином в десять утра на поляне "ТРЕХ КУКУШЕК" состоится суд... По предсказаниям наших синоптиков день должен быть солнечным.
   ...С раннего утра на лесную поляну "ТРЕХ КУКУШЕК" валом пер народ. Некоторые шли с красными знаменами, над головами ветеранов колыхались портреты Сталина, Жукова и других руководителей славного прошлого нашей страны.
   На поляне под тремя вековыми соснами возвышалась обитая кумачом трибуна. Рядом стоял массивный и длинный стол президиума. В сосняке играл военный оркестр. Невдалеке плотными рядами стояли автофургоны с надписью "Промышленные и продовольственные товары". Под веселыми зонтиками симпатичные блондинки, торговали пивом и бутербродами. В трех полевых кухнях паровала гречиха... Чуть в сторонке в огромном котле варили раков. Судя по напиткам, продуктам и товарам, торговали только Отечественным.
   Невдалеке от площадки "ТРЕХ КУКУШЕК" над землей возвышались десять черных столбов... С заостренных концов свисали ржавые цепи... Вскоре, насытившись, народ притих. К трибуне подошла Вероника.
   За стол Президиума сели наиболее отличившиеся работники Треста. Оркестр доиграл "Марш Славянки" и над Поляной раздался пронзительный голос Вероники:
   - Сейчас, товарищи, вы увидите тех, кто опозорил наши славные дела. Да не дрогнут ваши сердца!
   Из-за куста калины появился огромный баран. На коротком поводке его вел курносый подросток. На блестящих рогах барана красовался плакат: "СМЕЛЕЕ, СОБРАТЬЯ!" Следом шла колонна из девяти мужчин, замыкали шествие три миловидные женщины в красных кофточках под черными платками. С двух сторон арестантов шествовали военные с обнаженными шашками... Рядом шли солдаты с рычащими овчарками... Последним с автоматом наперевес топал улыбающийся Грачев...
   Колонну подвели к столбам. Из кустов вышли люди в масках. Они умело и проворно к цепям привязали мужчин. К последнему столбу привязали трех женщин. В этот момент из-за кустов выскочила растрепанная, с раскрасневшимся лицом демократка и завопила:
   - Сталинисты! Сволочи! Краснокоричневые! Не допущу... - Неведомо откуда появился кривоногий Сковалев и поддержал соратницу:
   - Не допустим нарушение прав человека! Позор краснокоричневым! Грачев мигнул подручному:
   - Заткните пасти этим выродкам и приторочте к позорному столбу.
   К трибуне подошел солидный товарищ со звездой Героя на груди:
   - За казнокрадство, обман и хищение имущества треста "ОЧИСТКА", а следовательно, за нанесение экологической среде Подмосковья непоправимого ущерба, мужчин кастрировать! Раскаявшихся женщин после лишения волос отправить на три года на чистку ближайших свинарников...
   Раздалась тревожная дробь барабанов... Палачи выхватили из ножен длинные тесаки... Мужчины, словно червяки, заизвивались на цепях ...
   - Жалко мужичков! - вздохнула сердобольная бабуля. - Лишили детородных органов... Куды они теперь?..
   - Не хныч, бабка! - рявкнул на нее рыжий парень с комсомольским значком на груди. - Как стало известно, в наши ряды затесались скрытые демократы... А они в большинстве ГОЛУБЫЕ!
   Затем приступили к стрижке визжащих женщин. Не обошлось без конфуза. Рыжекудрая красотка вцепилась зубами в руку стригаля и откусила палец... К микрофону подошла Вероника:
   - Знаю, что здесь присутствуют председатели ближайших колхозов. Товар перед вами... Так что выбирайте будущих свинарок, товарищи!
   На поляну "ТРЕХ КУКУШЕК" въехал автобус с надписью по бокам: "Украинские народные песни и пляски". На дощатый помост вышли нарядно одетые хлопцы и девушки... И представление началось...
   Поляна опустела только к шестнадцати часам. Последним уходил фургон с мусором.

XXX

   По лесным тропинкам, дорожкам, дорогам и автострадам первыми желтыми листочками пробежал сентябрь...
   Капитан Рябцов не предполагал о появлении ТРОЙКИ со стороны левого поворота в Солнечногорске и не ожидал, что это произойдет в такой солнечный день... И когда средь монотонного моторного шума послышался малиновый звон колокольчика, а на козлах увидел стоящих в полный рост Есенина и отца Киприяна, удовлетворенно вздохнул:
   "Наконец-то возвращаются, соколики!"
   В белых яблоках коренник и пристяжные-вороные шли слаженным махом, но, как вкопанные, остановились перед капитаном.
   - Здравствуйте, товарищи! - приветствовал он седоков КОЛЕСНИЦЫ.
   - Поэты мы! Поэты! - радостно отвечали участники Таракановского поэтического семинара. Встретив знакомого стража дорог, заулыбались... Леонид Вьюнник протянул ему ядреное наливное яблоко. Его поддержала, в наряде Царской Невесты, Елена Муссалитина и подарила букет васильков, при этом добавила:
   - За образцовый порядок на дороге!
   Рябцов присмотрелся и заметил, что в необычном транспортном средстве чего-то не хватает и не преминул задать вопрос:
   - Полевую кухню, что - потеряли?
   - Никак нет, товарищ капитан! - в задке КОЛЕСНИЦЫ поднялся с побронзовевшей грудью и лицом Александр Ольшанский и пояснил: - Полевую оставили в Тараканово... Пригодится...
   - Я люблю поэзию и наводил справки о Тараканово и обязательно проверю, как вы поработали, - Рябцов прощально взмахнул рукой и ТРОЙКА со свистом, грохотом и гиком умчалась в сторону Москвы... Капитан с тоской посмотрел ей вслед и подумал: "А я что - рыжий? Не пора ли и мне домой?" ...
  
   Затрещал звонок и Маруся открыла дверь.
   - Не серчай, подружка! - предупредила Вероника. - Не объем!
   Следом за Вероникой в квартиру вошел ее шофер и поставил на стол внушительную коробку. Вероника стала выкладывать выпивку и эакуску.
   - Совсем сбрендила девка! - без особой суровости в голосе посетовала Маруся. - У нас своего невпроворот! Недавно купили второй холодильник и все равно не вмещается... Щедрый народ! И везут, и несут...
   - Зря шипишь! - окрысилась Вероника... - У меня и то и другое нашенского производства... Экологически чистая продукция... Поставляем на Президентский стол!
   - Молчу! Молчу - спохватилась Маруся. - В новом здании "СЕКСОДРОМА" заканчиваются отделочные работы... Скоро будем завозить мебель... Сто семнадцать номеров! Ни хухры-мухры... В каждом ванная, холодильник, телек и музыка... Все это должно исправно функционировать.
   - И во что обойдется час пребывания в вашем заведении?
   - Быдлу туда дорога заказана! А богатые деньги не считают... Главное, после пребывания у нас женщина, если она того захочет, обязательно забеременеет.
   - То-то я подзалетела...
   - Должна бы радоваться!
   - Так-то оно так, да работы многовато. - В это время входная дверь слегка хлопнула, и на пороге обозначился Рябцов. Он был в новенькой форме, а на груди блестела медаль "За отвагу". - О-о-о! Да вас надо поздравить! - неожиданно перейдя на "вы", протянула ладошку Вероника.
   - Чуть-чуть попозже, - остановил ее прыть Рябцов. - Жду важного телефонного звонка, - он поднял палец и выразительно ткнул им в потолок.
   - В номерах все нормально? - обратился к Марусе.
   - Нормально... Если не считать двух сгоревших трансформаторов...
   - Что так? - уставился на нее Рябцов.
   - Да один слишком "грамотный" обалдуй в семнадцатом номере на АЗС вставил деревянный клинышек. Вот и...
   - У вас что там - заправочная станция? - прикинулась непонятливой Вероника.
   - Это автомат защиты сети, милая! - Рябцов взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза... - Без этих приборчиков мы не только аппаратуру покалечим, но и сами сгорим, к черту!
   - Хорошо, что вовремя подошла, - Маруся посмотрела на любимого и погрозила пальцем. - Открываю, а они крутят "Беличье колесо".
   - Это что, новый индусский способ? - поинтересовалась Вероника.
   - Нет! Это наш Отечественный способ! - пыталась вразумить подругу Маруся. - Только русская баба может полчаса вертеться на х... и не забастовать!
   - Жаль, что теперь нельзя мне бывать в ваших номерах.
   - Как родишь, приходи! Без очереди обслужим! - пообещал Рябцов. - Кстати, на торжественном открытии нового дворца "СЕКСОДРОМА" должен присутствовать сам Служков...
   - Как думаешь, он еще на что-то способен? - хохотнула Вероника.
   - Миленькая! Ты забываешь, что у нас "СЕКСОДРОМ"! У нас мертвый поднимется и отпляшет "Гопака". Ладно, хватит болтать... Проголодался я...
   Троица села за стол и дружно приступила к трапезе.
  

XXX

   "ОМЕГА" во дворе появилась ровно в десять. Я подошел к машине и приветствовал гостей. Бросилась в глаза красная рубаха, в которую облачился Есенин.
   - По какому поводу так приоделись, Сергей Александрович! - обратился я к поэту.
   - Эту рубаху в Париже мне подарила Айседора...
   - После того, как он прочел "ПУГАЧЕВА", - добавил Ивнев.
   - И она у меня, - Есенин бережно провел рукой по мягкому шелку, - вроде талисмана" Уверен, что в ближайшее время СКАРАБЕЯ найдем.
   - Дай-то Бог! - поддержала Лариса. - Не зря же мы проводим такую огромную работу по защите окружающей среды, в том числе и Ворон. А твое мнение каково? - обратилась она ко мне.
   - Камушек мы, конечно, отыщем... А вот по поводу "среды" у меня иные думы... Подошли Айседора и Ивнев.
   - Мы знаем, что ты написал стихи... Так что не тяни, деточка! - Присутствие Есенина меня смущало. Я протянул лист Ларисе, и она продекламировала:
   Земля,
   Как домработница,
   Устала,
   И взор ее божественный погас.
   И "кислородподпитыватель" станет
   Прибором самым дорогим для нас.
   - И грубовато, и мрачновато, но, пожалуй, верно! - Заметил великий поэт. - Не дай Бог кому дожить до такого!
   В "ОМЕГЕ" сработали позывные, и Лариса нырнула в машину. Через десять минут вернулась и сообщила:
   - Веронике подкинули записку с текстом: "Сегодня в двенадцать часов ждите Ворона на поляне "ТРЕХ КУКУШЕК".
   - А подпись? - поинтересовался Есенин.
   - Подписи нет! - ответила Лариса, - но все равно придется ехать и ждать! - Есенин сел рядом с Ларисой. Ивнев, я и Айседора на - заднем сиденье. "ОМЕГА", как всегда, бесшумно и плавно вышла за ворота.
   На поляне нас ожидала Вероника. Она стояла возле иномарки в компании трех молодых людей. Возле другой машины стояли Рябцов с Марусей.
   - Знакомых и в лесу приятно встретить! - кивнул капитан. - Может, хоть здесь мне станут понятны ваши внезапные появления и столь же загадочные исчезновения? - обратился он к Ларисе.
   - Все может быть, капитан, - не отвечая далее на вопрос, она устремила глаза в небо...
   Мы огляделись по сторонам. В центре поляны под зеленым сукном стоял круглый стол, вокруг несколько простых казенных стульев. Из-за куста под синим галстуком в крапинку вышел Зайчишка. На груди у него была гармошечка... На суку сосны обозначилась Сорока. Она сразу застрекотала:
   В лесу родилась елочка,
   В лесу она росла...
   Возле дуба показалась Лисичка. Ее мордочка была в белых перьях... Это значило, что она недавно перекусила... Невзирая на нас Зайчишка продолжал наяривать на гармошечке... Лесные братья ему подпевали...
   В "ОМЕГЕ" послышались позывные и Лариса поспешно нырнула в машину. Вернулась с текстом:
  
   "НЕБЕСНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ". ЕСЕНИНУ. ИВНЕВУ. Ворон доволен работой треста "ОЧИСТКА". Отложенные яйца оказались детородными. Он готов возвратить СКАРАБЕЯ. Ждите. Ответственный секретарь АВИЦЕННА. Заверил ГИППОКРАТ".
  
   Мы прочли депешу и дружно уставились в небо. Через несколько минут над нами стал снижаться Ворон. В клюве блестел перстень.
   - Наконец-то! - потер руками Есенин.
   - Давно бы пора! - переглянулись мы с Ларисой.
   - Этот исторический момент необходимо заснять! - Айседора стала спиной к Солнцу и щелкнула затвором фотоаппарата.
   В это время в лесу раздался оглушительный залп.
   - Из дробовиков шпарят! - профессионально отметил капитан. - Он выхватил из кобуры пистолет и бросился в кусты... Наблюдая за птицей, мы заметили, что после повторного выстрела Ворон резко взмыл вверх и направился в сторону Клина. Мы бросились в "ОМЕГУ", следом заурчали иномарки Маруси и Вероники.
   Мы выскочили на опушку... Впереди нас на бешеной скорости мчался неведомо откуда появившийся мотоцикл. В его коляске находился бородатый человек с ружьем... Он резко вскинул ружье и дуплетом ударил по Ворону... И мы заметили, что Ворон в небе словно споткнулся и упал впереди мотоцикла... Из коляски выскочил "браток", подбежал к птице и в его руке сверкнул камушек.
   - Невезуха! - выдохнул я.
   - Действительно, никогда не узнаешь, когда найдешь, когда потеряешь... - растерянно изрек Есенин. Мотоцикл круто развернулся и ринулся в редкий кустарник. И мы поняли, что преследовать его бесполезно... Впереди белел лист бумаги. Есенин выскочил из машины и вскоре мы прочли:
  
   "Без выкрутасов, бля... Сто тысяч зеленых, бля... Позвоним Рябцову и укажем место передачи денег, бля..."
  
   Мы растерянно уставились друг на друга... К нам подошел прихрамывающий капитан.
   - Кажется, ногу подвернул, - скривился он.
   - Не огорчайтесь! - успокоила его Лариса. - Ложитесь на травку и мы вас "подлечим". Капитан прилег, и Лариса слегка потянула его за ботинок... Капитан охнул и через минуту успокоился.
   - Вам бы в травпункте работать, - поблагодарил он девушку. В это время из-за кустов вышел Есенин и бережно положил у наших ног окровавленного Ворона.
   - Надо бы похоронить? - взглянул он на нас.
   - Предлагаю похоронить на самом высоком месте на берегу Иваньковского водохранилища, - предложила Вероника.
   - А может, и памятник поставим! - ухмыльнулся Ивнев. - Мне кажется, что птица должна остаться там, где погибла. - Есенин поддержал Ивнева, он взял Ворона за крыло и отнес на бугорок под куст калины. Понурясь, мы поплелись к "ОМЕГЕ". К нам поспешил капитан.
   - Далеко, если не секрет? - обратился он к Ларисе.
   - Пока не решили, - посмотрела она на Ивнева и Есенина... Поэты пожали плечами...
   - Тогда приглашаю в гости! - предложил капитан. - Мы, конечно, не предполагали и не готовились, но что-нибудь сообразим...
   - В гости, так в гости! - дружно согласились поэты. Мы сели в машины и поехали вслед за Рябцовской иномаркой... При въезде в Клин Вероника высадила своих "телохранителей" и подрулила к дому Рябцова.
   - Прошу! - и капитан вошел в подъезд. Когда подошли к его квартире, то увидели вместе с петлями вырванную дверь... На площадке валялась табуретка и старая милицейская шинель.
   - Опять "погостевали"! - сжал кулаки Рябцов. - Ничего, скоро мы переедем в новое помещение "СЕКСОДРОМА", а там будут не только металлические двери, но и пуленепробиваемые стекла. - Когда вошли в квартиру, то и там обнаружили погром... Холодильник был раскрыт и в нем было пусто.
   - Не беспокойтесь! - обратилась к капитану Лариса. - Сейчас мы с Вероникой сходим к "ОМЕГЕ" и кое-что принесем. - Я знал, что в машине "всегда есть!" и не удивился, когда девушки вернулись отягощенные внушительными авоськами. И вскоре на столе заблестели бутылки с красивыми этикетками и закуска... Ивнев и Есенин на все это взглянули равнодушными глазами и лишь вздохнули...
   Я внимательно посмотрел на известных поэтов и в который раз подумал: "Святым духом питаются, что ли?" - Есенин и Ивнев отошли к окну, а мы сели за стол.
   - А как же гости? - кивнул в сторону поэтов Рябцов.
   - У них сегодня постный день! - ответила Лариса.
   - Предлагаю помянуть героически погибшего Ворона! - оглядел нас капитан. - Как вы догадываетесь, с этой птицей у нас связано многое... - Мы подняли искрящиеся емкости... К столу подошли поэты, но, как я заметил, лишь пригубили. Мы закусили и вновь поднялся капитан:
   - Перстень - это наша общая потеря, товарищи! Но думаю, что беда наша поправима... Сейчас я позвоню Митрофану и, возможно, кое-что прояснится... - Капитан подошел к телефону, набрал номер и слегка прикрыл рукой трубку. Мы деликатно отвернулись... Разговор шел на непонятных для нас полунамеках. Слышны были лишь отдельные слова:
   "Да, да, Ворон это! Ворон! Нет! Нет! Василий Петрович...
   Птица это! Птица... Говорят, что с деньгами проблем не будет..."
  
   - Митрофан приглашает вас в гости! - обернулся к нам хозяин. - Говорит, что пока не посмотрит на "купца" , заниматься делами не будет... Попасть к нему в гости - редкая честь!
   - Это мы уже проходили, - ухмыльнулся Есенин. - И не таких ухарей видали... Сначала деньги, потом стулья... Нет уж, хрена им лысого!
   - В таком случае, Сергей Александрович, я пас, - развел руками капитан. - Тут уж или, или?..
   - Успокойтесь, капитан! - к нему подошла Лариса и взяла под локоть. - Надо, значит, надо! Поехали к Митрофану... - Я посмотрел на часы. На допотопных "Кировских" показывало 18.30.
   - Не поздно ли по гостям раскатывать? - возразил Ивнев.
   - В самый раз! - обернулся капитан. - Через час будете на Истре и попадете прямо на шашлыки.
   - Можем и раньше подъехать! - уверенно заявила Лариса,
   - Нет, нет! Через час - в самый раз, - подтвердил капитан.
   - Не обидится, что мы такой оравой? - переспросила Лариса.
   - Недавно я Митрофана крепко выручил, - глаза капитана блеснули загадочным озорством. - По гроб обязан! Он ждет вас! - Капитан взял лист бумаги, нарисовал план и рассказал, как доехать и найти Митрофана.
   Мы спустились вниз и сели в машину. Лариса еще раз взглянула на "план" и "ОМЕГА" тронулась с места. Проехали по Ленинградскому шоссе, потом свернули направо. Возле Троицкого нас обстреляли. Видимо, с кем-то перепутали... За насыпью стоял здоровенный детина и с живота очередями "поливал" "ОМЕГУ". Он не знал, что для нашей машины это не более, чем комариные укусы... Затем рыжий детина осклабился и погрозил нам вслед кулаком.
   На берегу Истринского водохранилища мы уперлись в высокие металлические ворота. За забором рычали псы. Средь деревьев возвышалось массивное трехэтажное строение из красного кирпича. Под заходящим Солнцем бликовали продолговатые окна.
   - Пуленепробиваемые! - подсказала Лариса. С колен Есенина приподнялась Айседора и о чем-то защебетала поэту. Внезапно без скрежета и шума ворота ушли в сторону, и мы въехали во двор. Я внимательно окинул взглядом "поместье". Навскидку: "Двор не менее пятнадцати соток". Во дворе стоял не только мафиозный замок, но и подсобные строения: для охраны, в стороне дымилась банька... Гаражи, судя по всему, находились под землей. На участке росли елки, сосны и березы. У забора догорала Рябина... Между деревьями разгуливали белые курочки и красногрудый петух. Рядом расхаживали два павлина, на скамейке лузгали семечки две полуобнаженные девицы, третья, в бикини, лежала в гамаке возле бассейна. Рядом с девушкой в бикини в кресле красного дерева сидел худой, остроносый старик... На нем был белый, мятый костюм. Когда мы подошли ближе, на бледной и морщинистой щеке старика я заметил глубокий шрам. Он перехватил мой взгляд:
   - Воркутинская метка, - небрежно ответил он. И добавил: - Шашлыки дозревают... - Махнул рукой в сторону забора. - Чтоб не беспокоить собак, жарим подальше от дома...
   - Садитесь, гостюшки! - пригласил он. Оглядываясь по сторонам, мы начали усаживаться на раскладные кресла. Со стороны забора опять потянуло жареным. В белом колпаке и слегка засаленном костюме дородный мужчина катил стол... На нем дымился мангал. Старик словно прочел мои мысли и предупредительно пояснил:
   - Терпеть не могу, когда шашлыки жарят на металлических прутьях. Будь они хоть золотые, привкус металла всегда останется. - Мои хлопцы жарят шашлыки только на свежеструганных, желательно ореховых прутьях... И тогда все естественно и вкусно... Прошу! - пригласил он. На наших столиках появилась выпивка, хлеб и зелень. Мы выпили и взяли по дымящейся палочке... Из-за сосны в нарядном платье вышла стройная девица и перед стариком поставила судок с чем-то жидким... Старик пояснил: - Не удивляйтесь, гостюшки! Чаще к людям хорошая еда приходит, когда жевать нечем... Третий год я кушаю только кашу... И вдруг лицо старика стало злым и жестким:
   - Зачем пожаловали, господа! - обратился он к поэтам.
   - Пожаловали по совету капитана Рябцова! - мягко, но твердо объяснила Лариса. Старик из-под густых бровей в который раз окинул нас оценивающим взглядом и бесцеремонно сплюнул.
   - Наслышан, наслышан, что в наших краях на длинной серебристой машине разгуливают актеры... Странно как-то получается: раритетный перстень стибрили у Рябцова, а ищите вы?
   - У этого перстня древняя Судьба! - сурово прервала хозяина Лариса. - И некогда он принадлежал вот этому молодому человеку, - слегка коснулась она плеча Есенина.
   - Что ж, помочь хорошим людям сам Бог велел... Я, конечно, не все знаю - нахмурился он. - Но у меня есть "ясновидящие" из ватажки Василька. Ну-ка, приведите их, соколиков! - обратился он к худощавому парню в черной майке. Парень резко и быстро повернулся и мгновенно исчез за кустом боярышника. Вскоре перед нами предстала колоритная картина из жизни папуасов. К нам подходили две пары рослых охранника... На плечах у них были длинные шесты. На шестах, связанные по рукам и ногам, словно поросята, болтались окровавленные как потом выяснилось, отморозки. Предвечернее Солнце хорошо освещало их лица . По знаку худощавого парня носильщики застыли перед утирающим пожелтевшие губы Митрофаном.
   - Вот и "ясновидящие", - махнул рукой в сторону подвешенных жертв Митрофан. - Расскажут и вспомнят все, чего даже родная мама не знала... Но они пока скромничают...- Эти "жучки", - вновь махнул он в сторону жертв, - вчера в Москве, в парке имени А.М. Горького изнасиловали, убили и бросили в колодец семнадцатилетнюю внучку моего друга... Только поступила в МАИ Наташенька! И на тебе... Надругались, охальники...
   - П-и-ть!- слабо зашелестел губами свисавший с шеста прыщавый отморозок...
   - Сначала поджарим, а уж потом, возможно, дадим и попить...
   - Просыпайтесь, петушки! - приказал Митрофан. - Вспоминайте, кто их ваших подельников охотился за перстеньком... - Как его кличут? - обратился он к поэтам.
   - СКАРАБЕЙ, - ответил Есенин.
   - Вот, вот, за этим скоробеем, - прохрипел Митрофан.
   - Не скоробей, а СКАРАБЕЙ, египетский жучок, - поправил его Ивнев.
   - А нам едрена хрен! - обиделся хозяин, - что жучок, что индонезийский слон... Надо, значит, найдем!
   - К "Писцу" канайте, - прохрипел второй из подвешенных.
   - Ну вот даже пытать не пришлось, - удовлетворенно хмыкнул хозяин.
   - "Писца" мы быстро "пропишем...". А этих! - махнул он рукой в сторону жертв, - под землю, в третий блок... Скажите "Лопушку", что может "распечатывать". - После этих слов подвешенные задергались, замычали, и первый прошипел: "Умоляю! Лучше убей сразу!"
   - Нет, петушок! Сначала на потребу "Лопушку" , а уж потом решим... - Носильщики развернулись и со страшной ношей двинулись в сторону дальнего забора. Митрофан поднялся, прокашлялся и обратился к поэтам:
   - Ну что, гостюшки! Солнце скрылось за горою, затуманились речные перекаты, - осклабил фарфоровые зубы. - Время вечернее... На дорогах шалят... Места у меня хоть лошадей гоняй... Поэтому предлагаю хоть одноместные, хоть однопарные апартаменты... Оставайтесь! Да и мне, старику, не будет так скучно... - Мы выслушали приглашение и закивали головами. Хозяин гостеприимно махнул рукой в сторону трехэтажного дворца.
   Над тремя мраморными ступеньками нависало резное крыльцо. Дверь распахнул в роскошной ливрее дородный швейцар и молча взял под руку Митрофана.
   - Благодарю тебя, Николка! - ласково взглянул на него хозяин и резко повернулся к нам.
   - Николка - потомственный карманник. Три срока оттрубил... Но сейчас в завязе... Почетный пенсионер! Но без работы не может.
   Когда я проходил мимо Николки, он поднял с пола именную ручку, подаренную мне Зюгановым за активное участие в написании Гимна.
   - Больше не теряйте! - посоветовал он. Внимательно посмотрел на крапленный золотом перламутр и по складам прочел: "Зю-га-нов..." - Хорошая работа, - он протянул мне ручку. - И хороший человек, только уж больно скромный... А там таким не светит! - Митрофан остановился перед дверью, по стеклу которой разгуливали райские птички.
   - Доедем на лифте, а то как бы не перетрудиться... Это, конечно, относится ко мне, - обернулся к Есенину и продекламировал:
   Воспою я тебя и гостя,
   Нашу печь, петуха и кров...
   И на песни мои прольется
   Молоко твоих рыжих коров.
   - Это было написано в 1917 году, - грустно взглянул на хозяина Есенин
   - Да! Талантливый был человек и даже на тебя похожий...
   На втором этаже Митрофан распахнул дверь, и мы вошли в просторную залу. Посредине, под зеленым сукном, стоял длинный стол красного дерева, вокруг резные стулья. На столике громоздился телевизор. По правой стороне стояли три аквариума. В них шевелили плавниками диковинные рыбки. Хозяин подошел к среднему:
   - Моя любовь и гордость! - Легонько похлопал по стеклу. - Мой аквариум считается лучшим в Подмосковье.
   Левая сторона залы была заставлена стеллажами с книгами. Сквозь стекло виднелись корешки с золотой вязью. Я походил по залу и остановился возле трех продолговатых шкафчиков. На них было написано: "Порнуха", "Затируха" , "Жареное".
   - Первое - это понятно! - воскликнула Айседора, - а вот - дальше? - К ней подошел Митрофан:
   - А дальше... В шкафчике "Затируха" - фильмы производства СССР, в шкафчике "Жареное" - боевики импортного производства, но попадают туда и нашенские. Научились убивать, сучьи дети! У моих ребятишек спросом пользуются только первый и последний шкафчик. Но думаю, что скоро вернемся и к советским фильмам...
   Пол под ногами слегка вздрогнул и длинный стол исчез, а на его месте появился круглый. Он был заставлен бутылками и всевозможными закусками.
   - Прошу! - широким жестом пригласил нас гостеприимный хозяин. Мы понимали, что отказываться неудобно и уселись перед сверкающими приборами. Ухаживал синеглазый, постоянно улыбающийся официант.
   - После сытного застолья Есенин с Айседорой ушли в отведенную для них комнату, Лариса посмотрела в мою сторону и ушла в соседнюю . Меня что-то беспокоило... Потянуло на улицу. Следом вышел Ивнев. Он взял меня под руку, и по центральной аллее мы направились в слабо освещенное место владений Митрофана.
   Над нами тихо запели вечернюю песню вековые сосны, ели и березы. Вдалеке тревожно заухала сова. Ей ответил далекий волчий вой... Вдоль заборов загремели цепями волкодавы. В небе просыпались первые крупные звезды.
   - Тебя что-то тревожит, деточка
   - Давно собираюсь спросить да все стесняюсь.
   - Мы вместе съели не менее полпуда соли... Не интригуй!
   - Как могло произойти, - обратился я к Рюрику Александровичу, - что на ваше миллионное наследство наложил лапу окололитературный проходимец Леонтьев?! Был бы порядочный человек, тогда понятно... Вы неоднократно говорили, что за труды и заботу хотите отблагодарить Сашу Ознобишина и Александра Волобуева?.. Часть наследства намеривались завещать в пользу нищих студентов Литературного института?..
   - Что было, деточка, то было! Но это было тогда, когда я надеялся на твое усыновление... Но ты отказался... В конце семидесятых я стал часто прибаливать и тогда за наследство началась настоящая драка... С одной стороны, Зика, Зелонджев, Ознобишин-старший и Арбатские евреечки... С другой стороны, на горизонте появился ласковый теленок Леонтьев... Вначале он меня просто очаровал своим вниманием. Мало того, в доме стала появляться его мать - Елизавета Константиновна. Она несколько раз подмела полы и вымыла посуду. Но мог ли я предположить, что полы подметались со столь дальним прицелом... Все чаще стал захаживать Юрко Денисов... В конце концов, Леонтьев и Денисов упекли меня в Кащенскую психушку... Когда я был в беспамятстве, они договорились с врачами, вызвали нотариуса и "подженили меня" на Елизавете Константиновне... Только потом, перед "уходом", я понял, что ее сынок - это гадкий крысенок! Вот и весь сказ! Чем он сейчас занимается, деточка?
   - Леонтьев - большой оригинал: как только получил ваше наследство, тут же увековечил себя в бронзе... И теперь собственным бюстом любуется в своем рабочем кабинете. Говорят, что сейчас работает охранником и охотится за очередной жертвой. Кстати, и у Леонтьева, и у Денисова могут возникнуть вопросы и они захотят с вами связаться... Как это сделать?
   - Проще простого, деточка! Сначала необходимо тринадцать раз в разных ритмах прочесть "ОТЧЕ НАШ". И как только обращающийся ко мне настроится на синхронный с моим РИТМ, над ним появится РАДУГА. После этого необходимо семь раз повторять слова: "ТРИ СЕМЕРКИ, ДВА НУЛЯ". И я откликнусь...
  
   Со стороны водохранилища пошел туман. Ночь становилась все более плотной. Мы вернулись в дом. Спал я тревожно и чутко. В девять утра мы позавтракали и направились к машине. К нам подошел прихрамывающий Митрофан.
   - Ждите маляву... Перстень вы получите, но придется отстегивать...
   - Без проблем! - ответила Лариса.
   Мы выехали за ворота и направились в сторону Клина. Впереди, виднелась пшеничная скирда.
   - Не подышать ли нам Пасхальным духом? - кивнул в ее сторону Есенин.
   - Подышать хлебушком всегда хорошо, - согласился Ивнев. Мы остановились под скирдой и я обратился к Ларисе:
   - Митрофан намекнул, что "придется отстегивать..." - Но откуда мы возьмем деньги?
   - Я ответила, что "без проблем...". И это действительно так... Ты забыл, что у нас есть трест "ОЧИСТКА", в офисе которого стоят два прекрасных компьютера... А в Америке много банков... "Выйду" на очередного "Америкенстрауса" и "откачаю" необходимую сумму...
   - Однако ты у нас воистину талантливая труженица! - похвалил я Ларису.
   Мы обошли вокруг скирды и остановились возле Ивнева:
   - А где Есенин с Айседорой? - обратился я к Рюрику Александровичу.
   - Отошли в сторону леса, - ответил поэт. Прошло минут двадцать, и мы забеспокоились... Лариса стала аукать... В ответ - тишина!
   - Поищем! - предложил я. Мы с Ларисой прошли березовый колок и вышли к небольшому озеру и увидели, как Айседора пытается сорвать камыш. Есенин сидел на бережку... У ног его с распластанным крылом лежала цапля.
   - То ли ребятишки изувечили, то ли Лисица поранила? - Есенин погладил по головке птицу... - Что будем делать? - Мы с Ларисой переглянулись и пожали плечами.
   - Придется везти в Боблово! - ответила за всех вышедшая из воды Айседора. - Там места много. - И решительно подняла цаплю. Птица не сопротивлялась. Мы вернулись к "ОМЕГЕ" Ивнев перетирал на ладони пшеничный колосок и бросал в рот зернышки... Сели в машину.
   - Но сначала необходимо заехать в Клин и поблагодарить капитана, - предложил я. Встречных пожеланий не было, и мы тронулись в путь. Когда въехали в город, то увидели, что трехэтажный дом, в котором жил Рябцов с Марусей, горел высоким пламенем. Вокруг суетились, кричали, плакали и бегали с ведрами люди. Появились первые пожарные машины, и к реке Сестре протянули шланги.
   - Девочка там! Девочка! - причитала пожилая женщина и указывала на верхнее левое окно. Но там вовсю подыхало пламя... Женщина в изнеможении повалилась на землю. К ней подбежали санитары... Некоторые зеваки, кто с сожалением, кто со злорадством, посматривали в сторону почерневшего от копоти Рябцова:
   - Так им и надо, сексодромщикам! - прошипел усатый здоровяк. К Марусе подбежала расхристанная старуха и вцепилась в волосы:
   - Развели тут люля-малину! - вопила она. - Вам-то что, вы - молодые! А нам каково?
   - В костер их! - гремел высокий и тощий, как оглобля, парень.
   - Вот падла! - сплюнул Рябцов.- Сам же вчера умолял сделать сексоподпитку, а теперь... - Рябцов и Маруся подошли к нашей машине:
   - Езжайте от греха подальше! - предложил Рябцов. Глядя на все это, мы чувствовали себя неловко. Лариса по мобильному телефону связалась с Вероникой...
   - Здравствуй, дорогая! Это мы... Сколько у тебя налички осталось? Сколько? Сколько? ... Четыреста пятьдесят тысяч зеленых... Тащи их сюда! - Через некоторое время возле нас остановилась иномарка. Из нее вышла Вероника и два амбала с туго набитым портфелем. Лариса стала оглядываться по сторонам, затем взобралась на рядом торчавший толстенный пень.
   - Граждане! Товарищи! Господа! - зазвенел ее звонкий голосок. - Подходите к машине. По решению "СОВЕТА МИЛОСЕРДИЯ ТРЕСТА "ОЧИСТКА" сейчас мы будем раздавать одновременное пособие... - Толпа притихла, охнула, и народ словно забыл о пожаре. Все вмиг оказались возле "ОМЕГИ".
   Лариса обвела толпу восторженным взглядом и продолжала: - Независимо от пола и возраста погорельца сегодня в одни руки мы можем выдать не более пяти тысяч долларов... Срочно составляйте список и становитесь в очередь...
   Толпа загудела.
   - Как это только в одни руки? - требовательно заверещал с жидкой бороденкой старик. - В одной семье пять человек... В другой только трое, а то и меньше... А жилплощадь у всех была примерно одинаковая.
   - Я, наверное, неправильно выразилась, господа? - подняла руку Лариса. - Поэтому повторяю: - Независимо от пола и возраста каждому члену семьи погорельцев мы выдадим по пять тысяч долларов...
   И толпа возликовала! Некоторые заплакали и не торопились утирать счастливые слезы... По капоту, по стеклам и крыше "ОМЕГИ" требовательно забарабанили: "Денежки... Башли... Скорее капусту!"
   - Не торопитесь, господа! - завопила Лариса. - Отойдите от машины! В одну шеренгу становятся только люди, проживавшие в сгоревшем доме. Сначала дети, затем старики, затем остальные...
   Вероника оглядела толпу и вместе с амбалами стала отсчитывать деньги и передавать Ларисе... Первой подошла лет пяти девочка, она растирала кулачком левый глаз. Лариса протянула ей пачку зеленых и отметила галочкой в тетради.
   - Во! Тепель поем моложеного! - радостно завизжала девочка и кинулась в кусты.
   - Держи, ее! Держи! - запричитала мамаша и бросилась следом... - Люди подходили, забирали деньги, недоверчиво пересчитывали... Некоторые разглядывали "на свет" и нюхали.
   - Не волнуйтесь! - успокоила их Лариса. - У нас фальшивых не бывает.
   - Из толпы крадучись вышла сухопарая женщина и подошла к Ларисе.
   - А ты куда, Курва! - завопили из толпы. - Она не погорелица! Не давайте ей... - Лариса понимала, что нельзя давать... Но машинально проставила в тетради закорючку и протянула старухе деньги. Толпа недовольно загудела... 3а спиной Ларисы раздался резкий свист...
   - Побойтесь Бога, люди! - презрительно оглядела толпу Лариса. - Она - мать одиночка... У нее трое голодных детей... В порядке исключения эти деньги мы проведем по другой статье.
   Последним получал деньги высокий парень с золотой цепью на шее...
   - Тебе-то зачем? - ухмыльнулась Лариса.
   - Положено - отдай! - парень требовательно протянул руку, взял пачку и небрежно сунул ее в задний карман. Лариса огляделась по сторонам: "Ни Маруся, ни капитан за деньгами так и не подошли... Почему бы это?" - размышляла она. Еще раз осмотрелась и, наконец, узрела беседовавшего с кем-то Рябцова. Подозвала:
   - А вы почему не подошли за деньгами?
   - Народ убежден, что пожар произошел по нашей вине... Скорее, так оно и есть... - Капитан задумался... - Но мы теперь люди состоятельные. Посоветовались с Марусей и будем помогать погорельцам... - Лариса пожала загорелую капитанскую руку и подошла к поэтам. Есенин протянул ей лист бумаги.
   - К ветровому стеклу была прислюнявлена. Лариса прочла:
  
   "Завтра в 11.30 с башлями ждем на Иваньковском водохранилище. Привет Митрофану".
  
   - Завтра так завтра, - безразлично произнесла она. - Одна закавыка: придется съездить в офис треста "ОЧИСТКА" и посидеть за компьютером. В это время к "ОМЕГЕ" с баночкой воды подошла Айседора:
   - Птичку напоить хочу.
   - Цапле нужна не только вода, но и лягушка, - заметил Ивнев.
   - Что-нибудь придумаем, - успокоил я поэта.
   Мы сели в машину и вслед за иномаркой Вероники направились к тресту "ОЧИСТКА". Вероника с Ларисой ушли в офис, а мы невдалеке приметили куст сирени и лавочку под ней... В сопровождении двух охранников Лариса вернулась лишь через пару часов. Она приоткрыла дверцу и на заднее сиденье небрежно бросила мешок с деньгами.
   - Прямо-таки умаялась! - вздохнула девушка. - Наученные горьким опытом американские банкиры понатыкали блокировок... Но мы тоже не лыком шиты... Пусть теперь поломают голову, куда "ушли" их денежки! - самодовольно молвила она. В Боблово мы вернулись лишь к десяти вечера...
   - Пока не пристроим цаплю, не успокоюсь! - заявил Есенин.
   - А что для этого нужно? - спросил Ивнев.
   - Совсем немного... Для начала дать чего-нибудь поклевать. Главное, сделать хоть временный загон, иначе собачки могут схавать... А для этого, - задумался Есенин, - нужна будет лоза... И ты, как хозяин, - обернулся ко мне поэт, - должен ее нарезать... Будем надеяться, что не дефицит?
   - В конце огорода, в яру, есть и лоза, и колышки можно нарубить, - заверил я. - Бy сделано!
   - Вот и чудненько! - воскликнул Есенин. Мы под навесом пристроили птицу и вошли в дом почаевничать.
  

XXX

   На следующий день в начале одиннадцатого мы подъехали к Иваньковскому водохранилищу. Даже издали стало заметно, что наше заветное место занято... Подростки, видимо, недавно вкопали два оструганных столба и играли в волейбол. Ребята незлобиво петушились друг перед другом и усердно ввинчивали в небо мяч. Не выходя из "ОМЕГИ", мы огляделись по сторонам и выбрали место под высоченной и кудлатой ветлой. Вверху, неведомые глазу, щебетали птицы.
   - Не дерево, а Храм! - воскликнула Айседора. - Можно спрятаться и даже коршун среди ветвей не обнаружит...
   - Ну это ты перегнула, звездочка! - ласково притянул ее Есенин. - Коршун - зоркая птица. Он даже пятак заметит...
   Девушки расстелили полотенца и подставили под солнышко загоревшие лица, Есенин в белых брюках и синих кедах неторопливо расстегивал верхние пуговицы льняной косоворотки, вдоль которой шли мелкие крестики. Молодежь играла и галдела, а мы нетерпеливо посматривали на часы.
   - Одиннадцать двадцать пять! - раздельно произнес Ивнев. - Если не обманывают, то скоро должны обозначится.
   - Куда им деваться! - с хитринкой в глазах отметила Лариса.
   - Главный козырь - это Митрофан! - махнул рукой Есенин. - Как он решит, так и будет... Воровские законы строгие... А тут Вор в Законе.
   - Прошли те времена, когда блюлись Законы, тем паче воровские, - с горечью констатировал я. - Вспомните, как небезызвестного Япончика американцы упрятали за решетку... Наши не смогли, а янки не постеснялись... И как его защищал Кобзон и другие мафиози... Они с пеной у рта несколько недель по телеку доказывали нашему быдлу, что Япончик - это самый честный предприниматель! А вы говорите Закон! Все законы пропукал Эльцын... - В это время со стороны волейбольной площадки послышалось:
   - Мальчики! Олечка! Смотрите! Смотрите! Да это же Сергей Есенин. - Пацаны перестали играть и все чаще посматривали в нашу сторону.
   - Гля! - указал на Ивнева курносый подросток, - этот косит под Керенского... Они, что - актеры?
   - А мы сейчас проверим! - решительно заявила девчушка в красной косынке на шее. - Пятерку по литературе у нас имеет только Майка Брэнер... Пусть почитает из Есенина, а на самом интересном месте остановится.
   Мы слышали эти возгласы и выкрики. Не удивил нас и "проверочный" вариант.
   - Ну, влипли! - почесал затылок Есенин. - Как быть? - обратился он к нам.
   - Это даже интересно! - захлопала в ладошки Лариса. - По ходу дела сообразим... Может, подыграем, а? - обратилась она к Есенину.
   - Я сегодня не в ударе... И не хотелось бы зря светиться, - ответил погрустневший поэт. В это время со стороны площадки донеслось:
   Шаганэ ты моя, Шаганэ!
   Потому что я с севера, что ли,
   Я готов рассказать тебе поле...
   - после этих слов Майка капризно развела руками и раздельно произнесла:
   За - бы - ла!
   Игра, затеянная ребятами, судя по всему, Есенину понравилась, и он решительно направился в их сторону. Остановился и продекламировал:
   Про волнистую рожь при луне.
   Шаганэ ты моя, Шаганэ!
   - Есенин дочитал до конца стихотворение и поздоровался:
   - Здравствуйте, ребята!
   - Здравствуйте! - хором ответили подростки. К поэту подошла конопатая девчонка с короткими косичками.
   - Это правда, что вы актеры? - обратилась она к Есенину,
   - Правда! - ответил поэт. - Я играю роль Есенина, а вон тот, - указал он на Ивнева, - должен сыграть Керенского.
   - Ой, как интересно! - обступили его ребята.
   - Работа, как работа, - ответил поэт.
   - А мы сейчас проверим, как вы подготовились к съемкам? - опять обратилась к нему конопатенькая.
   - И каким образом? - улыбнулся Есенин.
   - Жизнь Есенина была богата разнообразными событиями... Вокруг столько интересных и знаменитых людей... Сплошные поездки и встречи.
   - А женщины?! - воскликнула Майка. - Вот и расскажите нам о каком-нибудь событии, чтоб мы поверили, что это повествует живой Есенин.
   - Как трудно быть самим собой! - заметил поэт и нахмурился. - Вы, конечно, знаете, что в двадцатые годы я бывал на Кавказе и, в частности, в Баку. Так вот, был в моей жизни день, когда я выиграл дважды. - Есенин подошел к столбу и оперся о него плечом. - Дело было в Баку. Стоял такой же прекрасный солнечный день... Возле Девичьей башни я случайно встретился с начинающим поэтом Исламом Маммедовым и он пригласил меня в гости к своему богатому дружку... Подошли к длинному саманному забору. Калитку открыл благообразный старичок. Посредине двора, средь высоких деревьев, возвышался красивый особняк. Возле сараюшки, под тутовником, на коврах сидели пожилые люди и бросали кости... Играли в НАРДЫ... И меня вдруг окликнули:
   - Э-э, поыт? Сыграй с нами. - Я подошел, вежливо поздоровался и скрестил на груди руки.
   - У поытов много слов и мало дэнэг! - заметил толстяк, подпоясанный синим шарфом. В знак согласия я развел руками: "Мол, так оно и есть..." И добавил:
   - Не только нету денег... Играть не приходилось...
   - Пусть сыграет в "ЧЕТ", "НЕЧЕТ", - искоса посмотрел на меня худощавый мужчина... - Проиграется - я плачу. И пояснил: - Кости необходимо бросать три раза... И все три раза должен быть, допустим. "НЕЧЕТ".
   - Уговорили! - взбодрился Есенин. - Бросаю "НЕЧЕТ". На коврах, на красных подушках их сидело семь человек. Я метал последним. Косточки закрутились под солнцем и упали на доску двумя ЕДИНИЦАМИ кверху. Игроки доброжелательно заулыбались... Метнул второй раз, и открылись две ТРОЙКИ. Некоторые с игроков стали с опаской поглядывать на горку золотых монет... Метнул в третий раз и выпали две ПЯТЕРКИ. Мне протянули мешочек с золотыми монетами, и мы с начинающим поэтом покинули гостеприимных хозяев. Меня слегка знобило. Ислам помалкивал...
   Мы побродили вдоль набережной и решили заглянуть в чайхану.
   - Самый вкусный чай у толстого Тевосяна на рынке, - сказал Ислам.
   - У толстого, так у толстого... Пошли! - согласился я. - Восточный базар, ребята, - это нечто! Вокруг тьма пестрых платков, халатов и папах... В глазах рябит от гор дынь, арбузов, гранатов, груш и винограда... Вокруг паруют и призывно пахнут казаны с пловом... Рядом на мангалах жарятся шашлыки... В котлах булькает шурпа... Запах! - грудь в небо взлетает! Но попить чайку нам так и не удалось...
   - Как же так?! - не отставала конопатенькая.
   - А так... Возле забора на кошме возлежали люди в халатах и... бросали кости... Рядом, на мешковине, под чадрой сидела лет четырнадцати девушка. Даже сквозь одежду проглядывали черты будущей красавицы. Она быстро подняла головку, и меня словно обожгло... Играющие взвешивали на руках мешочки с деньгами и о чем-то спорили... При этом их глаза все чаще останавливались на девушке под чадрой.
   - Что происходит, о чем там спорят? - обратился я к Исламу.
   - На девушку играют! - ответил он. - Никак не могут остановиться на цене. - Я подошел ближе и решился.
   - Слушай, Ислам! Спроси у этих полосатиков, могу ли сыграть и я?! Мои условия: три раза бросаю кости на "ЧЕТ". На кон ставлю все наше золото... - Я потряс мешочком, и это не могли не заметить играющие. Ислам подошел к играющим и переговорил. В знак согласия они дружно закивали головами.
   - Спрашивают, сколько у тебя в мешочке?
   - А пусть пересчитают! - И я бросил к их ногам деньги. Они быстро пересчитали и остались довольны более высокой суммой, чем оценивали девушку... Но я торговаться не стал. Как и договаривались я кидал кости последним...
   - И выиграли?! - всхлипнула одна из девчонок.
   - Выиграл! - утвердительно ответил Есенин.
   - И куда вы ее девали? - обратился один из "спортсменов".
   - Ислам! - золотая душа. Увел к знакомым... Воспитывалась в интеллигентной семье... Стала известной в стране певицей...
   - Как ее имя, фамилия? - загалдели ребята.
   - Об этом в другой раз! - Есенин развернулся и направился в сторону "ОМЕГИ".
   - Боялся, что без меня перстень выкупите? - взглянул на нас поэт... В ответ мы лишь пожали плечами.
   - А не пора ли нам перекусить? - предложила Лариса. - Мы согласно закивали головами.
   Девушки расстелили на траве скатерку, и вскоре на ней появились огурцы, помидоры, вареная картошка, хлеб и лук с укропчиком. Передо мной Лариса поставила бутылку "СОВЕТСКОГО ШАМПАНСКОГО".
   - По какому поводу? - невольно удивился я.
   - Хитрая заначка! - за всех ответила Айседора. - Мы знаем, что ты больше "не питок", но шампанское можно, иногда даже нужно, вот мы и решили тебя порадовать. - Я потянулся к бутылке, и в этот момент по синему горлышку затюкали... Перстнем...
   - Да это же СКАРАБЕЙ! - воскликнул Есенин. Он потянулся рукой к перстню, но тот на леске подскочил вверх... Мы вскинули головы...
   - Ни-ко-го! - заявила зоркая Айседора. В этот момент к горлышку опять "притронулись".
   - Что за детские шуточки! - возмутился Есенин. На этот раз к нам "пожаловал" камушек с запиской:
  
   "Никому не вставать! Пусть любая из телок возьмет деньги и отнесет к дубу".
  
   Выбора не было. Лариса подошла к "ОМЕГЕ", вытащила рюкзак, взвалила на плечи и зашагала в сторону дуба... Когда она на землю бросила рюкзак, по горлышку опять постучали... Есенин протянул руку и прижал к груди СКАРАБЕЯ.
   - Наконец-то! - дружно воскликнули мы. Есенин любовался перстнем, разглядывал камушек так и этак, и радость в его глазах медленно гасла...
   - Как-то уж больно свежо он выглядит? - с ноткой неуверенности заявил он. СКАРАБЕЙ пошел по рукам... Наконец его взял Ивнев. Близоруко прищурился и заявил:
   - Раньше жучок под Солнышком шевелил лапками, а этот ни-ни...
   - Уснул, наверное, - прокомментировала Лариса.
   - Ты посмотри на кольцо? - обратился к ней Есенин. - Внутри того по серебру был выгравирован треугольничек и змейка, а на этом нет...
   - Может, со временем стерлись? - Айседора опять повертела камушек.
   - Придется ехать к ювелиру! - решил Есенин. Мы сели в машину... И только сейчас заметили, что ребят на площадке нет...
   - Хотел хоть ручкой помахать и вот, - взгрустнул Есенин.
   - Странно как-то...,- добавил Ивнев. - Недавно играли и вдруг исчезли... - Машина шла ходко, и вскоре мы оказались возле нового дворца "СЕКСОДРОМ. АПОЛЛОН и Ко". Зашли в офис, затем были приглашены в зал. Маруся кому-то кивнула... Появилась голубоглазая красотка и предложила чай и кофе. Ради приличия отказываться не стали. Зашел капитан, и мы выложили свои сомнения.
   - Сейчас позвоню Самуилу и все выясним. - Рябцов бодро повернулся и ушел в другую комнату. Мы были в напряжении, и разговор не клеился... Маруся ходила вокруг нас, хотела, видимо, что-то сказать, но не решалась.
   В это время в зал вошел горбатый старик. Под мышкой держал потертый портфель. Он вытащил лупу и взял в руки камушек...
   - Это грубая подделка! - уверенно заявил он. Мы растерянно переглянулись... На душе стало гадко... Есенин сунул в карман камушек, и мы вышли за дверь... Возле "ОМЕГИ" остановились.
   - Вот, козлы, недое..., - грубо выругался поэт. - Мы им - зеленые, а они... нам пустышку.
   - Деньги, Сергей Александрович, мы сейчас "разблокируем", и у них останутся "куклы". А вот как нам быть дальше, ума не приложу? - задумалась Лариса. Загрустили и мы...
   - Видимо, Клеопатре в ближайшее время не суждено полюбоваться СКАРАБЕЕМ. Что ж, отложим до ВТОРОГО ЗАХОДА! - Есенин развернулся, размахнулся и забросил подделку в кусты.
   К вечеру мы вернулись в Боблово. Вышли из машины и уселись под вишнями. Есенин занервничал, встал и побродил по саду... Вернулся и обратился к Ларисе:
   - Как говорил Лукиан, "и робкого делает храбрым Отчизна!", не так ли, милая девушка?
   - Намек понятен, Сергей Александрович! И я отвечу словами Симонида Кеосского: "... для полного счастья человека необходимо иметь славное Отечество".
   - Мой дедушка, Царство ему Небесное, более определенно говорил: "Все земли хороши, но нет милее той, где твой пупок резан".
   - Когда едем? - обратилась к поэту Лариса. Я невольно посмотрел на часы.
   - На моих "Кировских" 20.30, Сергей Александрович! Не поздно ли?
   - В самый раз... И меня никто не узнает, и я никого не потревожу... Решено. Едем! Рюрик и в Константиново, и в Рязани бывал... А вот Айседора - нет! Едешь с нами, милая? - обратился он к звезде необычного танца. Дункан благодарно улыбнулась...
   Есенин, Айседора и Лариса сели в "ОМЕГУ", и машина скрылась за поворотом.
   Я взял нож и топорик и собрался идти за лозой на изгородь для цапли, но ко мне подошел Рюрик Александрович и взял за локоть:
   - В последнее время мне почему-то все чаще вспоминается Виктор Перцов... Интересно, помнят ли его другие?
   - Помнят, кто читал ваши книги с его предисловием. - Мы шли к яру и потихоньку беседовали. Ивнев продолжал:
   - Писал-то он не только для меня.
   - Все верно... Только для вас за чистоган...
   - Да, матерый был товарищ! Но ничего не поделаешь... С тех пор как Адам прикрыл свои чресла фиговым листом, в мире ничего не изменилось.
   - Изменились ставки...
   - Не трави душу, деточка! Чего ты от меня хочешь?
   - Сами вызвали на разговор... Сколько Перцову в 69-м году вы отстегнули за написание предисловия?
   - Да, какое это имеет значение, тем более, сейчас?
   - На дороге Истории лишних запятых не бывает...
  
   Происходило это забавно: как-то, осенью 69-го года захожу я в кабинет Ивнева, а он подбирает с пола денежки...
   - Что это вы делаете? - спрашиваю.
   - Да вот, считал, считал и рассыпал... Сошлись на пяти тысячах... Сейчас повезем Перцову гонорар...
   - Гонорар он получит, когда выйдет книга...
   - Это само собой... А мы в Переделкино повезем предоплату. - В это время раздался телефонный звонок. Рюрик Александрович с кем-то переговорил, чертыхнулся и бросил трубку. Посмотрел на меня: - Звонила жена Перцова...
   - Ну и что?
   - Просит, чтоб по дороге купили сыра, масла, колбасы и яичек...
   - А перца она не просила купить? - Ивнев рассмеялся:
   - Нет, не просила... Но, если попросит, купим и перец! - Мы забрались в "Волгу" и Виктор Иванович помчал нас в Переделкино. После обеда подъехали к огороженному штакетником участку. В саду, за молодыми яблонями, белело одноэтажное строение. Перцов занимал половину Литфондовской дачи. На пороге нас встречал дородный хозяин. Приветливо распростер руки. Расцеловались и с Ивневым направились в дом... Потом Перцов словно опомнился, пригласил и меня. Через некоторое время вошел Виктор Иванович.
   - Что стряслось? - спрашиваю.
   - Жена Перцова просит свозить на рынок... Нужны деньги?
   - Жадность! - не лучший признак человека. - Я вытащил кошелек и протянул ему 150 рублей. - Не хватит, пусть сама добавляет...
   Я уселся на диване и задумался... Было жарковато. Напротив стоял холодильник. Возбужденный наглостью хозяев, я бесцеремонно открыл "погреб". Воды в нем не было, зато стояла початая бутылка "Столичной". "То, что и требовалась!". Я прихватил остаток колбасы и налил рюмку. Голоса в кабинете становились все громче... Торгуются... "Неужели мало пяти тысяч?" - засомневался я.
   Через полчаса вернулась хозяйка и угрюмо взглянула на остаток в бутылке... Заглянула в холодильник и зло прихлопнула дверцу. Я понял намек и, пока не убрали, допил водку.
   Наконец из кабинета вышли раскрасневшийся Ивнев и самодовольный Перцов. Хозяин взглянул на меня, на бутылку и буркнул:
   - Мог бы и нам оставить?!
   - У нас имеется и не одна...
   - Тогда неси! - взбодрился хозяин. Я сходил к машине и вручил Перцову две бутылки "Столичной". Хозяин молча взял водку и отнес в свой кабинет... "Вот и попировали!" - ухмыльнулся я.
   Прошло с полгода и я случайно в ЦДЛ столкнулся с Перцовым. На мое "Здравствуйте!" он не ответил.
   Я нарезал лозы, нарубил колышек, вскинул все это на плечо и направился к дому. Следом, с топориком в руке, шел погрустневший Рюрик Александрович.

XXX

   Последние дни сентября в Боблово выдались на редкость теплыми и солнечными. На деревьях наливались соком яблоки, над головами радостно щебетало молодое поколение пернатых... Во второй половине дня возле дома обозначилась "ОМЕГА". Из машины медленно выходили явно уставшие "рязанские путешественники". На Есенине была черная шляпа, на глазах темные очки... Я внимательно посмотрел на Ларису, но она лишь капризно поджала губы. "Что-то не так?" - подумал я. Подошел Ивнев и поздоровался с приезжими.
   - Как погостевали? - обратился к Есенину.
   - Родные места цветут и хорошеют! - неопределенно ответил он, наклонился, поднял вишневый прутик и направился в глубину сада.
   - Что стряслось? - подступил я к Ларисе.
   - Ничего не стряслось... Настроение Есенина стало падать при подъезде к Рязани... А в Константиново он и вовсе раскис: натянул шляпу, прикрылся темными очками. Мы с Айседорой побродили по его усадьбе, походили по улице... Полюбовались Храмом и омочили ноги в Оке... Когда вернулись, Есенин на листке бумаги чертил какую-то схемку... Краем глаза заметила черточки, точечки, крестики, посредине листа что-то вроде камня... Мы устали и легли прикорнуть. Среди ночи меня разбудил надрывный собачий лай. Есенина в машине не было. Пришел он лишь под утро. Руки в саже, брюки в глине... "Возле Оки поскользнулся", - буркнул в ответ. Утром попросил везти в Рязань. В центре города вышел и вернулся лишь через пару часов. Мы с Айседорой не знали, как к нему подступиться и вопросов не задавали. Когда ехали обратно, вздыхал и молчал... Вот так мы "погостевали" на родине великого поэта!
   ... Вечерело. По Небу пробежала красная Курочка и рассыпала серебряные зернышки. Из глубины сада появились Есенин, Ивнев и присели за стол под вишней. На улице играла пацанва. К одной из ветвей высоченной ветлы были привязаны качели. На них по очереди к небесам взлетали дети... "Вот, - подумалось мне, - играют и не знают... И слава Богу! А старожилы Боблово хорошо помнят, что именно на этой ветле в 1941 году была повешена партизанка..."
   И вдруг перестали играть дети, притихли псы, под забором тревожно закудахтали куры... С НЕБА ударил яркий и мощный столб СВЕТА. Он зигзагами походил по нашему огороду, осветил сад, над крышей обозначилась только что обмазанная труба... Неожиданно СВЕТ стал бить по саду короткими рывками: осветит, погаснет, осветит, погаснет... Создавалось такое впечатление, что СВЕРХУ кто-то кого-то ищет... С непривычки в глазах потемнело. Я и наши гости съежились за столом. Все зачарованно молчали.
   Наконец столб СВЕТА остановился на "ОМЕГЕ"... Машина забликовала и по крыше пробежали красные искры... Есенин поднял голову:
   - Явились! - грустно констатировал он и внимательно посмотрел на Ивнева, Ларису и Айседору. Лариса быстро вскочила и подбежала к "ОМЕГЕ". И вскоре я увидел, как подфарники машины круто развернулись и в Небо полетели красные и желтые сигналы... В Небе столб СВЕТА погас, и мы увидели прямо над нами зависшую огромную "тарелку". По всему кругу ее горели разноцветные огни: красные сменялись синими, желтые зелеными... Вернулась побледневшая Лариса:
   - Пора возвращаться, товарищи поэты!
   - Наши сборы не будут долгими, - ответил Есенин. - Сорву лишь пару наливных яблочек... Не возражаешь? - обратился он ко мне.
   - Хоть ведро, хоть два, Сергей Александрович! - ответил я.
   - А ему можно проводить? - Лариса посмотрела на поэтов и кивнула в мою сторону.
   - Конечно! - ответил Есенин. - Но до определенного МЕСТА, а дальше - рановато!
   - А это не опасно? - взглянул на своих спутников Ивнев. Его попыталась успокоить Лариса:
   - Как говорил Лев Николаевич: "Что бы ни случилось, не теряй бодрости..." - Иди переодевайся, кивнула мне. - Желательно, чтоб одежда была светлых тонов.
   Я переоделся, вошел в сад и нарвал корзинку яблок:
   - Капитан, Маруся и Вероника нам по дороге... Может, заедем?
   - Обязательно! - пообещал Есенин. - Если в дальнейшем будем продолжать поиски СКАРАБЕЯ, то реальный помощник - это капитан!
   Поэты, Айседора и Лариса поклонились нашему Бобловскому дому, и мы тронулись в путь... В Клину припарковались возле трехэтажного особняка "СЕКСОДРОМ. АПОЛЛОН и Ко". К особняку тянулась длинная очередь. Судя по сытым физиономиям, в "номера" спешили господа демократы. На крыльце появилась Маруся:
   - Придется оборудовать платную автостоянку, - обвела она хозяйским взглядом десятки иномарок и наиболее дорогие отечественные машины.
   - Машины реквизировать, а все это мурло, - Есенин указал рукой в сторону очереди, - на уборку урожая... - Маруся нежно взглянула на великого поэта и снисходительно заявила:
   - Времена троцкизма миновали! Нынче демократия... тут ничего не поделаешь... Ладно, пошли в дом... Вероника у нас гостюет...
   - Только об отъезде - ни слова! - предупредила меня Лариса.
   - Договорились, - пообещал я. Поднялись на второй этаж, и Маруся распахнула перед нами дверь гостиной. По центру стоял большой красного дерева стол. Вокруг ручной работы, с резными спинками стулья. На стене висел большой экран японского телевизора. В углу двухдверный холодильник. Вдоль стен, в кадках, диковинные растения. Из соседней комнаты вышла Вероника и со всеми поздоровалась за руку. Лариса похвалила ее наряд и кивнула на живот:
   - Как сынулю назовешь?
   - Откуда знаешь, что будет именно сын?
   - Сейчас это даже здесь не проблема, а для нас, тем более. - Она взяла под локоток Веронику, и они удалились в соседнюю комнату. Мы сели за стол, и Маруся, словно ожидала нас, положила перед Есениным прижизненное издание "РАДУНИЦЫ". Есенин бережно взял в руки и поцеловал обложку раритетной книжечки.
   - Подпишите, Сергей Александрович! - Маруся покраснела, наклонилась и что-то прошептала поэту. Есенин улыбнулся: "ждете дочурку, а Степке повышение..." "Да, да", - подтвердила девушка. В это время в раскрытое окно влетел Вороненок и неуклюже шлепнулся на стол.
   - Кы-ш-ш! Чертяка! - взмахнула руками Маруся.
   - Не трожьте! - строго попросил Есенин. - Божья птичка... Это к счастью... - Мы в недоумении уставились на птицу... Вороненок взмахнул крылышками, каркнул и на блестящем столе оставил белое пятно.
   - Вот и обновили стол! - заметил Ивнев. В гостиную вошел Рябцов. На нем был новый китель и майорские погоны.
   - Предлагаю обмыть! - похлопал он себя правой ладонью по плечу.
   - Мы не надолго! - за всех ответила вернувшаяся к столу Лариса. - Просьба к вам, товарищ майор.
   - Слушаю вас! - бодро ответил Рябцов.
   - Мы на время уезжаем... Но СКАРАБЕЙ, как вы, конечно, знаете, "осел" где-то в ваших краях...
   - Понял! - весело ответил Рябцов. - Если только генерал Власик не опередит...
   - Не опередит! - уверенно заявила Лариса. Есенин протянул Марусе книжечку, и мы дружно встали. Я ногой затолкал под стол корзинку с яблоками.
   Возле крыльца гудела толпа. К Рябцову подбежал Смихалков- младший и стал угрожающе размахивать руками. Рядом с ним накладными ресницами хлопала известная артисточка. Рябцев обернулся и обратился к вышедшей Марусе:
   - Торопятся люди... Проводи их в шестой номер...
   - Но там занято...
   - Ничего, поторопи... Жирик может и подождать... - Мы распрощались с хозяевами и Вероникой, и "ОМЕГА" плавно тронулась в путь...
   Выехали на Ленинградское шоссе и в десяти километрах от Клина уткнулись в бампер "Москвича". Вышли из машины. Впереди змеилась километровая пробка...
   - Что происходит? - подошел я к худощавому пареньку.
   - Невдалеке от Истринского водохранилища трест "ОЧИСТКА" построил мусороперерабатывающий завод... Мутанты лягушек и другие нехорошие твари почувствовали неладное и ударились в бега... Вот и прут несметной тучей...
   - Многое повидал, но такого не приходилось! - задумчиво помотал головой Есенин. - Когда был в Америке, там на один из Штатов напало кошерное кушанье евреев - полосатая саранча... Но такое... Вот вам и Конец Света... Вот вам и Страшный Суд! - Потрясенные происходящим, мы молчали.
   Впереди засигналили машины, и пробка потихоньку стала рассасываться... В небе появился патрульный вертолет. Он пролетел над шоссе в сторону Клина и обратно, потом стал баражировать над "ОМЕГОЙ".
   - Зря стараетесь, господа! - улыбнулась Лариса. Машина медленно, но уверенно двигалась вперед... И вдруг вертолет затарахтел пред лобовым стеклом.
   "Серебристая машина, немедленно к бортику!"
   - Хрен вам с яблочком! - Есенин высунул руку и погрозил кому-то кулаком. Лариса нажала на кнопку "Защитного экрана", и над "ОМЕГОЙ" распушилось блестящее облако... - И все-таки, - Есенин повернулся в сторону Ларисы, - неприлично не заехать к Митрофану.
   - А мы как раз туда и направляемся, Сергей Александрович! - ответила Лариса. Машина сошла с автострады, и впереди обозначилась более узкая дорога... При спуске в низину, из-за кустов выскочили спецназовцы и угрожающе ощетинились автоматами. Лариса тормознула. К машине подошел похожий на шкаф мужчина, и Лариса протянула ему документы... Спецназовец внимательно изучил корочки и предупредил:
   - Впереди еще возможна засада, но я сообщу, чтоб не останавливали. Когда отъехали, к Ларисе обратился Ивнев:
   - Что ты ему предъявляла?
   - Квитанцию на стройматериалы, которые закупала Вероника.
   Впереди опять замаячили спецназовцы, но не остановили. Они восхищенными глазами посматривали на "ОМЕГУ" и прощально помахивали руками.
   Перед владениями Митрофана о чем-то переговаривались военные. Они открыли ворота, и мы въехали во двор. В конце, в правом углу усадьбы, стояла виселица, под ней головой вниз висел полуобнаженный "Писарь". В стороне, под молодыми елочками, военный оркестр играл "Болеро" Равеля. Рядом, в кожаном кресле, сидел задумчивый Митрофан. Он подошел к нам и поздоровался.
   - Судя по количеству военных на дорогах и здесь, - Есенин махнул рукой в сторону оркестра, - они вас просто обожают?! Загадка да и только...
   - Никакой загадки, - бодро ответил Митрофан. - Эту воинскую часть я постоянно спонсирую... По праздникам подкидываю налом. Загадка под перекладиной, - махнул в сторону подвешенного. - Буквально перед вашим приездом "Писарь" промычал: "Счас расскажу..." и откинул копыта. Такая вот незадача... Теперь, ищи-свищи...
   - На сей раз, видимо, не судьба отыскать СКАРАБЕЯ, - как о решенном спокойно ответил Есенин. К Митрофану подошел командовавший оркестром полковник и подобострастно склонился над ухом Подмосковного владыки.
   - Спрашивает, что для вас сыграть! - обратился к нам Митрофан,
   - Пусть сыграет Гимн Советского Союза! - за всех ответила Лариса. Полковник круто развернулся и над Истринскими просторами зазвучала любимая народом музыка.
   Прошу в дом! - гостеприимно протянул руку хозяин.
   - Только не сегодня! - слукавила Лариса.
   - Не хочу быть назойливым... - Митрофан подошел к нам и пожал руки.
   Мы выехали за ворота, но через несколько сот метров остановились. Высоко в Небе показался огромный ОРЕЛ. Он совершил над нами несколько кругов, резко пошел вниз и мощными когтями прижал капот "ОМЕГИ".
   - Ну вот! - обернулась к нам Лариса. - Включаю "Автопилот" и по Земле и над Землей мы пойдем в сторону Востока. - ОРЕЛ взмахнул крыльями и полетел впереди машины... На меня стала накатывать приятная дрема... И я увидел:
   Мы с Банниковым сидим в ресторане гостиницы "Москва" и усердно подливаем друг другу в рюмки...
   Я нахожусь в Гаграх, в бильярдной, и Арон предлагает мне сыграть...
   Над легкими волнами Черного моря взлетают головки "сестренок", и они призывно взмахивают ручками...
   Мы с Ларисой с трудом преодолеваем речку и болото, поднимаемся по внутренним скобам трубы и парим над Храмом...
   По Ленинградскому шоссе во весь опор мчится ТРОЙКА, на облучке которой стоят Есенин и отец Киприян...
   По всему Подмосковью я вижу очистные сооружения и убегающих мутантов-лягушек...
   ...Кто-то легко коснулся моего плеча, и я открыл глаза.
   - Вставай, милый! Мы находимся в Омской области, в ЭНЕРГОЦЕНТРЕ, на берегу Шайтан-озера... - Я вышел из машины и увидел высоко в Небе парящего Орла, а впереди спокойное, просторное озеро...Над нами появилась яркая Радуга. Я протянул руку, и по пальцам пробежали легкие искры.
   Ко мне подошел Сергей Есенин.
   - Приятно было познакомиться и пообщаться... Уверен, что СКАРАБЕЯ мы обязательно найдем... До встречи. - Он слегка пожал мои руки и утонул в розовой пелене тумана.
   Приблизилась Айседора, поблагодарила за гостеприимство и ушла за великим поэтом...
   Подошел Ивнев и прижался к моей груди:
   - Жаль, деточка, что я так и не успел задать тебе самый главный вопрос... - Он вздрогнул и растаял в тумане.
   Понуро, с увядшими плечиками, приблизилась Лариса. Кивнула в сторону "ОМЕГИ":
   - Тебе необходимо только сесть за руль... Все остальное ОНА решит сама. - Лариса обняла меня и не могла проронить ни слова... В глазах ее стояли слезы... Над нами заклекотал Орел.
   - До встречи, милый! - И она скрылась в розовой пелене тумана.
  
   Конец первой книги
   20 ноября 2001 г. - 10 февраля 2002 г. Москва.
  
   Р.S. Над этой книгой мне работалось удивительно легко и приятно. И все потому, что ее наговаривали ОТТУДА!
  
  
  
  
   ИЩУ СПОНСОРА...
  
  
  
   Звездочкой (*) отмечены евреи. Тире (-) неевреи.
   2 Евреи (*); неевреи (-); не выяснено (?).Примечание. Возможные неточности объяснены на стр. 451 во II части книги.
   ? В качестве СПОНСОРА, пожелавшего застолбить свое место во ВРЕМЕНИ, может выступить любой господин-товарищ.
  
  
  
  
  
   107
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"