... совершенное средство передвижения. "Баллиста-М" превосходит все орбитальные пусковые установки. Масса снаряда - до 2000 тонн. Максимальная дальность броска - 160 парсек. Ни один звездолет с автономным двигателем...
Ты лежишь, раздавленный кетаминовым бредом.
Твой мир состоит из песка. Он мерзостно зыбок, он течет.
Нет зрения, слуха, осязания - смешались, сплавились в песчаную массу. Мыслей нет - теперь это лишь отпечатки на песке, что рассыпаются без следа. Слова сеются сквозь мозг, опадают скрипучей пылью. Лишь редкие задерживаются в сите:
- Ты - разведчик.
Эти слова почему-то обретают важность, трутся о стенки сознания, царапают.
- Ты разведчик. Разведчик. Развед...
В мир вторгается лицо. Вырастает из песка и заполняет собой. Лицо рассечено шрамом от подбородка до виска. Оно уродливо. Оно звучит:
- Ты не умеешь ничего. Но это неважно.
"Неважно" отпечатывается в пыли, ты идешь по отпечаткам, и нога вдавливается в букву А, стирая. нев...жно...
- Главная задача разведчика - хотеть вернуться. - Скрипит лицо, фраза дымком окружают его. - Хотеть вернуться... Это ты сможешь. Сможешь...
- Ведь у тебя - жена и дочь. - Лицо роняет слова-камушки. - Жена. Дочь. Ждут.
Камушки вдруг становятся двумя фигурками: крошка в платьице, а солнце - в зеленых джинсах. Ты теперь между ними, вы на траве под сиренью, и они хохочут... А тебе не до смеха, ведь все это - фото, оно плоское, оно летит, кружась, спирально, уже далеко, а близко - лицо. Со шрамом до виска. Лицо чеканит:
- Ты отправишься на Альфу Дракона.
Последнее слово разевает пасть, и внутри до дрожи темно, лишь с клыков струится песок.
- На Альфу Дракона. Ты первый. Ты должен...
Ты не слышишь - заполняет темнота. И две фигурки. Далеко... Так далеко, что точки. Может, звезды...
Лицо повторяет, вколачивая в сознание:
- Ты должен продержаться три месяца. Главная задача - хотеть вернуться. Выживи три месяца. Три...
Число не значит ничего, бессмыслица. Лицо показывает: палец, еще палец, и еще.
- Хотеть вернуться.
И ты тонешь.
Приходишь в себя в тесноте. Ремни втягивают в кресло, оставляя лишь малую свободу - вертеть головой и нагибаться. Перед тобою стекло, а за стеклом - глянцевая темнота с искорками звезд. Ужасно тошнит, ты корчишься от спазмов, но игла вдруг колет запястье, и становится легче. До того легче, что хочется уснуть безмятежно, сладко, и верить, что все будет хорошо...
Ты уже дремлешь, когда сила вдруг толкает тебя и вжимает в сиденье. Звезды на экране превращаются в светящиеся нити, а затем пропадают. Ты летишь в темноту.
* * *
..."Баллиста-М" превосходит все прочие пусковые установки. Дальность броска - до 160 парсек. Ни один звездолет с автономным двигателем не способен преодолеть такое расстояние. Не существует способа связи...
Я перегнулся через перильце и плевком отправил окурок в долгий путь до земли. В безветрии он падал степенно, задумчиво, без лишней суеты, пока не пропал из виду. Приятно плюнуть с восьмидесятого этажа! Хоть что-то приятно...
Я позвонил, из динамика раздалось ворчливое: "Кто?"
Не люблю свою работу - по долгу службы часто приходится врать.
- Комитет поддержки способных детей. Ваш сын Роберт выбран кандидатом на правительственный грант.
Дверь раскрылась недоверчиво медленно. Всклокоченная женщина в халате пялилась на меня, тщась понять и осмыслить. Я протянул к ее носу удостоверение. Затем неторопливо раскрыл дипломат, извлек грамоту и также поднес к лицу женщины. Трехмерный герб Комитета - цветок лилии в заглавии, ниже - платиной вышитое "Роберт Хаймиш". Это все, что она заметила. Никто не замечает больше.
Когда она, наконец, улыбнулась - криво, потрясенно, - я продолжил:
- Вы - Елена Хаймиш, верно? Ваш сын Роберт - очень талантливый ребенок. Он имеет полное право претендовать на красную линию поддержки. Это означает - грант на обучение в любом колледже и университете страны, по вашему выбору. Я пришел уладить ряд формальностей. С вашего позволения.
- Да?.. Ах, да, да! Конечно, проходите, конечно!
Она посторонилась, она просила не разуваться, она отодвинула мой стул и предложила чай. Я выбрал кофе. Она засыпала меня дюжиной вопросов, я отбился от них и плавно повернул разговор.
- Это только формальность, но она, поверьте, необходима. Позвольте задать несколько вопросов о сыне.
- Да-да, конечно, пожалуйста!
Деловито разложив анкеты, я иду по стандартному списку. Как здоровье? Чем болеет? Хорошо ли спит? Что снится? Чего боится? Да, это важно, поверьте!
- Вы знаете, он так часто простуживается. Кутаю его постоянно, слежу, чтоб ни одного сквозняка, - и все равно каждый месяц болит горло... Отпаиваю чаем с малиной. Он, знаете, обожает малину! Вообще любые ягоды ест стаканами... Бедняжка, он такой слабенький из-за этих болезней. Пробежит немного - и устает. Пойдем гулять - через полчаса уже домой просится...
Сквозняки и горло тут совершенно не при чем, но я молчу об этом. Так что на счет страхов?
- Нет, огня не боится, сам костер разводить умеет. Темнота - тоже нет... Хорошо засыпает один. Холода боится, конечно. Даже фильмы смотреть боится - знаете там, о севере. Когда смотрит, дрожать начинает. Но и не удивительно, с его-то здоровьем!
Здоровье... ну да. А как на счет пауков, змей?
- Знаете, он у меня точно индиго, - Елена улыбается. - Ни пауков, ни змей, ни червяков - ничуть не боится. А вот увидел ежа как-то - такую истерику устроил, я еле успокоила! Представляете?..
Представляю. Вы и представить не можете, как хорошо я представляю.
- А космос любит? Ну, эти фильмы про героев галактики?
- Терпеть не может.
Еще бы!
- Рисует?
- О, да. Я покажу!
Пока она ищет рисунки, я нащупываю Роберта. Он стоит за закрытой дверью детской - подслушивает. Ему тревожно.
Всклокоченная Елена прибегает с альбомом, и я внимательно просматриваю картинки. В принципе то, чего я и ожидал. Скупая графика, мало цвета, мало солнца. Людей нет, животные - редкость. Какие-то птицы. Много серого, камней, голой земли, темного неба. Красные ягоды. Пятно, похожее на ежика - очень маленькое, в уголке. И вот еще любопытное: ночной небосвод, но звезды размазаны черточками.
- Ой, это я и не знаю, что ему в голову пришло, - хихикает Елена.
А я знаю... Но пока что не все.
- Я могу побеседовать с Робертом?
Не люблю говорить с детьми. Если б мог, ограничился бы матерью. Но одну важную деталь от нее не узнать.
Бобби - тщедушный белокожий мальчик с тревожными глазами. Он сидит на кровати с книгой, напрягшись. Книга закрыта, мальчик смотрит на меня и вздрагивает, заметив мой шрам в пол-лица. Это хорошо.
Елена рассказывает сыну о том, какой я добрый дядя, как важно ответить вежливо на все-все мои вопросы, а потом я прошу ее выйти. Сажусь рядом с Робертом и вношу в поле его немигающего взгляда блестящий амулет. Амулет колеблется на цепочке, в такт колебаниям я говорю:
- Маленький Бобби... все смотришь, смотришь... страх уходит, совсем уходит... маленький Бобби, маленький Бобби...
Блестящие зрачки отрываются от моего шрама, тянутся за амулетом. Взгляд качается, мутнеет...
- ...приходит сон, сон приходит... спокойный, спокойный... глубокий, глубокий... за мною, за мною, маленький Бобби... идешь ты за мною...
Веки опускаются. Он засыпает, но продолжает сидеть.
- Маленький Бобби... ты мой разведчик. Я хочу знать, и ты мне ответишь... Слушай же, слушай...
Я придвигаюсь к нему и шепчу на ухо, так тихо, чтобы не слышала мать, согнувшаяся у замочной скважины:
- Восемь лет назад ты лежал, раздавленный кетаминовым бредом. Ты видел над собою мое лицо со шрамом, и я говорил тебе такие слова. Ты - разведчик. Ты не умеешь ничего, но это неважно. Ведь главное качество разведчика - желание вернуться. И это ты сможешь - хотеть вернуться. У тебя жена и дочь. Ждут.
Мальчик чуть вздрагивает - это отлично. Я продолжаю.
- Потом "Баллиста-М" швырнула тебя за триста световых лет на Альфу Дракона. Туда, куда не дотягиваются звездолеты. Туда, где невозможна связь. Что там было с тобой?
Семилетний Бобби, вероятно, не понимает ни слова, но это неважно - я говорю уже не с ним. Тот, с кем я говорю, издает стон при словах "Альфа Дракона".
- Что было там? Что было?.. Знаю, было тяжело. Тяготение в два "же" или больше. Ты с трудом стоял на ногах, ты ползал... Было холодно. Ты упал в зону тундры, выл ветер, проедал до костей... Были ягоды, которые ты смог есть, но ничего больше - через два месяца ты стал тощим как скелет... Был зверь, похожий на дикобраза, ядовитые иглы - как раскаленные спицы... Что было еще?
Я говорю, он слушает. Вздрагивает. Иногда издает тихий стон. Иногда мечется, я осторожно удерживаю его. Но он молчит, а мне нужен ответ. Тогда я выкладываю все.
- Маленький Бобби... Ты мой разведчик, я - твой связист. Я экстрасенс особого профиля. Я чувствую, когда мои разведчики перерождаются. Я просил выжить три месяца. Ты умер через три с половиной. От чего? От чего ты умер?
Он замирает, а я горячо шепчу ему в ухо:
- Запас кислорода кончился через неделю. Ты выжил. Значит, на Альфе Дракона есть кислород. Спустя две недели кончилась вода - ты пережил и это. Ты нашел воду. Антибиотиков у тебя не было, значит, твой иммунитет справился с тамошними бактериями. Пищи хватило на месяц, но ты продолжил жить. Спасли ягоды, обожаешь их и теперь. Гравитация в две земных, холод, ядовитые твари - ты переродился тщедушным мерзляком, но прежде пережил все это! Так от чего ты умер на четвертый месяц? От чего?!
- Три... - шепчет он.
- Три с половиной, - говорю я. - Ты прожил на две недели больше.
- Три месяца... сволочь... сволочь!
- Бедняга, - говорю я. - Я соврал тебе. Альфа Дракона слишком далеко, ни один звездолет не способен. Это билет в один конец. Ты не мог вернуться... при жизни.
- Сволочи... - Шепчет он. - Какие же сволочи...
- Конечно, сволочи. А как иначе? Твое похищение, кетамин, лицо со шрамом, ложь, ужас - весь антураж лишь для того, чтобы ты возненавидел. Это называется кармический долг. Ненависть тянет душу обратно. Главная задача - желание вернуться, помнишь?
- Безнадежно, - шепчет он. - Все безнадежно...
И вдруг бьет себя ребром ладони по запястью другой руки. Судорожно, резко. И снова...
Я выдохнул.
Просто и банально. Отчаялся и покончил с собой. В девяноста пяти парсеках от Земли, на пригодной к жизни планете. Что ж, прекрасный результат! На сотню разведок - один. Теперь - модули, колонисты, геологи...
- Маленький Бобби, сон снова приходит... спокойный, спокойный... глубокий, глубокий...
Я уложил его, укрыл пледом. Когда проснется, не вспомнит ни слова. Будь у меня совесть, этот факт ее немного успокоил бы.
Вышел из комнаты, и Елена вновь накинулась на меня. Она успела уложить волосы и переодеться. Мне было не до нее. Я вручил все бумаги - подлинные, без дураков. Роберт получит свою награду. Я оставил визитку и просил звонить. Даже обещал позвонить сам - лишь бы уйти скорее.
А когда стоял на мостике, соединяющем несущий стебель здания с лепестком квартиры, вдруг пришел удар. Дыхание перехватило, сердце подпрыгнуло в груди. Я шатнулся, рухнул. Багряно, затем темно...
Пришел в себя, сел, опершись о перильца, с трудом закурил. Откинул голову, глубоко втянул воздух сквозь фильтр сигареты. Это был разведчик на Бете Кита. Ровно спустя неделю после посадки. Значит, задохнулся.
Не люблю свою работу - по долгу службы часто приходится умирать.