Когда-то давным давно, когда не придумали еще трамваев, компьютеров и мобильных телефонов, когда люди знали, как не навредить природе, когда не было еще великой страны России, Москва была не городом, а маленьким княжеством. И жил в этом княжестве древорез Егорка, сызмальства помогал папке ладить людям ставни да двери, в зрелости резал лучшие в округе ложки да потешные фигурки, да и в старости тешил мальцов куклами да свистульками.
И вот когда было Егорке 17 лет, случилась такая история.
Известный боярин Гавша Андреевич справлял себе дом в тех местах, вместо занятого полоненным князем тверским Михаилом. Ладно работал Егорка, смастерил боярину такое крыльцо, что собака не зайдет, запачкать побоится. Двери сделал резные, да с оберегами, как отец учил. А уж конек на крыше сделал такой, что того и гляди соскочит с крыши да галопом по двору пойдет. Только вот другие работники, что дом строили, как-то худо дело делали, то бревно где-то неровно отешут, то гвоздь криво вобьют.
- Что ж вы не почитаете ни работу свою ни заказчика, - спрашивал их Егорка.
- А чего нам сердце рвать на скрягу такого, - отвечали они, - говорят, мы за ним еще месяц бегать будем, чтобы он за работу нам заплатил.
- Не волнуйтесь, - говорит Егорка, - что-нибудь придумаем, не останемся внакладе.
И продолжали они работу, кому как совесть позволяла, кто спустя рукава, а кто и всю душу в дело вкладывая. Но разговоры о скупости боярина не давали Егорке покоя, все время думал он, как бы заставить его платить вовремя. Бывало и ночью проснется от шороха какого, да уснуть не может, все мысли тяжелые одолевают его.
Вот проснулся так ночью Егорка, да приметил откуда шорох-то - наличник на двери рассохся, да скрипит видать. Встал Егорка с кровати, взял свой инструмент, да и заделал щелку. Поворачивается он и видит перед собой старушку ростом в аршин, лицом серая, платье в лохмотьях, сама опечалена чем-то.
- Ты кто такая? - осерчал Егорка, - что в моей хате делаешь?
- Жила я тут, - отвечает старушка, - пока ты дом мой не заделал.
И вспомнил Егорка рассказы папкины, про тех, кто рядом с нами водится, да жить нам помогает либо мешает. Понял он, что стоит перед ним ни кто другой как Шишимора. Вредная бабка конечно, но в столярном деле помощница допустимая.
- Что ж ты, бабушка людям честным спать-то не даешь? - пристыдил мастер Шишимору.
- Так ведь жить- то где-то надо. А не шуршать я не могу, ты вон тоже храпишь.
И осенила Егорку догадка, как несовестных заказчиков уму разуму учить можно.
- Ладно, Бабушка, - говорит он - пойдем, сделаю я тебе дом в моем амбаре, а ты уж не сочти за труд помочь мне в скором времени.
Взял он стамеску да молоток да проковырял щелочку между досками в амбаре. Шишимора поколебалась немного, не так уж тут хорошо, как в доме, ну да другого дома пока нет, и пошла жить в амбар.
Быстро строили хоромы для боярина, скоро и полы положили, и окна справили. Егорка сам наличники на двери прибивал, да еще лукаво так работникам говорил:
- Будет нам плата, не сомневайтесь.
Да и Гавша уверял, что сам князь со средствами помочь обещал.
И вот пришла пора боярину платить за работу. А он вилять начал:
- Будут деньги от князя, тогда и получите все сполна. - Говорит, - А пока радуйтесь, сам великий князь у вас в должниках ходит.
Пошел тогда Егорка к себе в амбар, позвал Шишимору и заявляет:
- Помнишь, бабушка, обещала ты мне помочь? Так вот пришло время. Сладили мы хоромы боярину одному, так он, шельма платить не хочет. Ты бы пошла пожила у него пару дней.
- Чего ж не пойти, - отвечает старушка,- и тебе польза, и я поживу в боярских хоромах. Только где ж я в новом доме щелку найду?
- Домишко я там для тебя сделал, за наличником.
- Ну вот и ладно. Жди тогда обидчика своего, скоро сам с деньгами к тебе прибежит.
И исчезла старушка на сутки.
Гавша, как положено, кошку в дом первой впустил, стол для друзей собрал, да вот только не заметил хозяин, как Мурка на дверь фыркнула, да не услышал, как калитка скрипнула.
И начались несчастья прямо за столом. Сели гости пировать, веселятся, байки друг другу сказывают, а тут из-за двери девка как заорет. Ну мужики, понятное дело, на улицу высыпали помогать бабе беззащитной, да только нет никого на дворе, послышалось. Пожали плечами, и пошли дальше праздновать.
Гости сидят, утку едят, а дети на улице в дудки дудят. И, как на зло, как кто-нибудь кусок утятины укусит, так за окном свистулька крякнет. Думали балуются дети, поставили дозорного у окна, ан нет, ребятня даже не подходит к окнам, им и между собой есть чем заняться. А кусок уже в горло не лезет.
А уж когда на сладкое подали фасоль в меду, то уж и описывать звуки, которые слышали гости, не пристало. В общем, недовольны остались гости, многие ушли рано, а Андрей Одинец уходя сказал Гавше:
- Ты, видно, строителей чем-то обидел, вот дом и не хочет тебя принимать.
Подумал хозяин, и решил не верить гостю.
Не верил он ровно до ночи. А как лег спать, тут и началось, то услышит, как топор где-то стукнет, то пила визгнет, а то и крепкое словцо, каким говорят мастеровые во время работы. Так и не выспался Гавша, и пришел на следующий день к Егорке.
- Вот, возьми плату за работу твою, Егорушка. Не гоже боярину с князем должниками быть.
Егорка взял. А чего, все-таки свои, заработанные, хоть и хитростью полученые.
И бабушка в тот же день вернулась, да и насовсем осталась жить в Егоркином амбаре. Егорка ей даже имя дал Шорохша, и с тех пор как попадется Егорке какой нерадивый заказчик, Шорохша всегда помогала мастеру. И за работу ему платили вовремя.