Я не знаю, для кого и что значат сигареты, но для меня они всегда значили очень много. Всегда. Это началось ещё в раннем детстве. Моя мама ужасно много курила, она бросала пачки тут и там. И сначала меня просто забавляло их рассматривать, играть с ними. К своим пяти годам я уже знал все марки сигарет которые курила моя мать, и решился на свою первую сигарету. Это не была какая-то там простая советская сигарета, нет. Это была - "Marlboro", купленная, естественно, втридорога. Тогда на глаза накатились слёзы, но я её докурил. У меня потом целый день болела голова, меня мутило, кололо в животе. Помнится, я решил не курить вообще, но потом передумал. Будучи подростком и учеником средней школы, я начал покуривать и потихоньку втянулся в курение. Потом бросал на год, на два. Но сигарета - это моё. Мы с ней понимаем друг друга буквально с полуслова. Курить основательно начал в институте. Сигареты меня успокаивают. Они помогают мне думать. Точнее не думать, нет. Сигареты спасают от безделья. Когда ты куришь, ты, вроде как, чем-то занят. Кроме того, мысли перестают роиться как пчёлы, они организовываются в поток и протекают спокойно. С сигаретой очень удобно думать.
Конечно, я и сейчас курю. Сейчас, когда решил записать свою историю. Я стою на балконе и докуриваю пачку, начатую часа два назад. Сейчас примерно три часа ночи, или скорее уже утра. Летом светлеет рано. Балкон мой на девятом этаже в самом обыкновенном бетонном доме. С него видно весь мой микрорайон, видно, как между домов встаёт солнце. Кроме того, тут пахнет котом от соседей справа и дешёвым одеколоном (как в парикмахерских) откуда-то снизу. Этот запах тут был всегда. Каждую тёплую ночь. Откуда он? Не знаю. Люди живущие подо мной менялись, а запах этот оставался. Очень приятный запах, особенно тёплой ночью. Вдыхая этот запах, смотря на звёзды, слушая шум якобы спящего города и шарканье прохожих, выкуривая одну сигарету за другой, я всё-таки решил записать свои мысли. Решение не из лёгких, спешу вам сообщить. И даже не знаю с чего начать, писатель-то из меня никудышный. Но нужно писать. Хотя и догорела сигарета. Записать всё, что происходило в последнее время со мной, я просто обязан, иначе я сойду с ума. Если только уже не сошёл.
Итак, сначала про детство. Рос я в маленьком морском городке. Там было грязно, вечно пахло какой-то дрянью. Подъезд постоянно был оплёван, из когда-то белого потолка торчали спички. В лифт я попадал редко - во-первых, он практически никогда не работал, во-вторых, я жил на первом этаже. Жили мы только с матерью, отца у меня не было. Зато у меня был трёхколёсный велосипед. Я был очень одиноким и замкнутым мальчиком. В садик я не ходил, много времени проводил в нашей однокомнатной квартире. Занимался чёрт его знает чем. То телевизор смотрел, то складывал домики из пустых пачек. Но любимым занятием было рассматривание картинок в книгах. К книгам я привязался уже в раннем детстве, можно сказать, одновременно с сигаретами. Привязанность к книгам привела к тому, что я быстро научился читать. Потом писать. В первом классе меня сразу же прозвали знайкой, никто не хотел со мной дружить. Потом нас принимали в октябрята, затем в пионеры. Я был первым пионером в классе, который начал курить. Ха, это сильно подрывало мою репутацию отличника и не раз обговаривалось на классных заседаниях. Но, с другой стороны, я заполучил уважение многих одноклассников и теперь у меня появилось гораздо больше друзей, чем их было раньше.
Я без проблем поступил в институт. Выучился на инженера. Когда я заканчивал четвёртый курс, умерла моя мать. Похоронить её помогли родственники, теперь ничего меня с моим маленьким городком не связывало. Прожив в общежитии последний год, получив диплом, я так же получил и работу с квартирой, такое было государство. Было да сплыло, теперь его нет. Нет и моего прошлого, диплом мой никому на хрен не нужен и даром, а НИИ, в котором я работал, сначала оказался без денег, потом мы пытались сделать из него акционерное общество, бизнесмены хреновы. Вспоминая то время, я только улыбаюсь, мы были настоящими простофилями и самонадеянными авантюристами. В конечном итоге НИИ наш выкупили америкосы и теперь он вообще занимается другими проблемами. Если занимается. Когда я это записываю, я грустно улыбаюсь, а в уголке моей ухмылки торчит неизменная моя сигарета.
Развал страны, потеря работы, всё это застало меня врасплох. Я был совсем один, один-одинёшенек - ни работы, ни дома, ни матери. Чёрт его знает, на что я надеялся в то время. Просто жил. Проживал. Потеряв работу в НИИ, я отчаялся, ходил по друзьям, занимал у них. У многих из них появились деньги, они стали предпринимателями. Ха! Они просто торговали в ларьках, в лучшем случае - сами их открывали...
Ой-ой-ой, похоже в моём "паркере" закончились чернила, да и сигарета потухла.
Вот, вернулся, и всё в порядке. Сигарета во рту, чернила в ручке. Так о чём я? Ах да, про начало девяностых.
... Хоть мои друзья и работали в ларьках, они всегда оставались при деньгах и уже тогда стали понимать прямое назначение понятия - частная собственность. Я же совершил ошибку и опять поступил на государственную службу, в НИИ, подобный тому, в котором работал раньше. Так протянул до осени прошлого года, в начале которой я ушёл из НИИ, так как там совершенно не платили денег. Их не платили около полугода, я жил на какие-то гроши, занятые у разных людей. Вся моя жизнь превратилась в один не оплаченный долг. Оставив свой НИИ, я, правда, совершенно не соображал, что делать дальше. Друзья обещали взять на работу куда-то к себе, на какую-то фирму. Но когда я уволился, оказалось что и у них теперь денег нет, фирма потеряла своего инвестора.
Но тогда всё изменилось, прошлой осенью. Я помню это очень точно. Мне пришло письмо. Не совсем обычное. Конверт был большим, красивым, с какими-то золотыми вензелями. Очень красивый конверт. Бумага конверта плотная - почти картон. Не знаю как кто, но я очень люблю запахи бумаги. Знаете, когда покупаю новую книгу или, может, газету, журнал, не важно, важно, чтобы из типографии, я всегда долго нюхаю эту вещь. Внюхиваюсь в каждый её миллиметр, а потом не раз повторяю этот свой не хитрый ритуал, пока читаю. Читаю и нюхаю, нюхаю и читаю - всё просто. Так вот, я понюхал и этот конверт. Запах был приятный. Пахло старостью, антиквариатом, раритетом каким-то, а ещё - дорогим-дорогим одеколоном, какого у меня никогда не было. Замечательный запах. Бумага, которая почти как картон, тоже была не из дешёвых. Я подумал тогда, что если глянуть на свет, наверняка увижу водяные знаки. Какой-нибудь фамильный герб, может, рода какого-то старого, которого уже нет. Но ознакомившись с содержимым конверта, я совсем забыл про водяные знаки, не до них мне вдруг стало. Письмо я сохранил и привожу ниже:
Уважаемый господин Раскутин!
Рады предложить вам работу. Работа простая и чистая. Никаких проблем с законом. Зарплата будет превышать вашу нынешнюю во много крат. Таких денег на данный момент вам не предложит никто.
Суть работы проста. Вы должны будете доставлять небольшие конверты по определённым адресам, которые будут вам сообщатся. Для обсуждения деталей позвоните по телефону...
Подпись, название компании, номер телефона. Бумага похожа на папирусную. Тонкая, гладкая, прочная и белая. Чернила тёмно-синие с какими-то специальными добавками, странные такие чернила. Они светились, мерцали в темноте каким-то мистическим светом. На свету же отдавали каким-то серебристым цветом, светились изнутри. Очень странные чернила. Кроме того, тут я всё-таки обнаружил водяные знаки. Неясные завитки, ничего особенного...
Или пишу я очень медленно, или курю очень быстро, пойду возьму, пожалуй, всю пачку сигарет сюда, на балкон.
Отлично. Сизый дым, знаете ли, меня очень вдохновляет. Очень. Чиркнул зажигалкой, прикурил, продолжаю писать.
... Я конечно долго не думал над тем письмом. Сразу почему-то решился звонить. Изменился я за последние годы. Изменился очень даже сильно. Постарел, может? Просто, понял я вдруг, совсем для себя внезапно, что не хочу жить дальше. Вот таким человеком, каким я получил это послание. От кого? Это меня не волновало. Больше меня волновало то, что мне чуть больше чем сорок, у меня не было работы, а точнее денег за неё, семьи, да что там - у меня даже женщины не было. Я не хотел загнуться в своей маленькой холостяцкой квартирке от недоедания и остаться при этом девственником. Так умирать мне не хотелось. Меня аж передёрнуло тогда от таких мыслей. Всё, как видите, помню, в самых мелких подробностях.
Звонить-то я решился, но на сам звонок сил я сразу не нашёл. Лежал на диване, весь в сигаретном дыму, пепельница на полу у изголовья. На груди лежал дорогой конверт из бумаги-картона и письмо. Я укрылся пледом, старым и дырявым, но всё ещё тёплым. Осень была холодной.
Потом я всё же позвонил. Трубку взял некто с очень вкрадчивым и низким голосом, похожим на голос психолога или гипнотизера. Было смутное и неприятное чувство, но в целом разговор вышел хорошим, просто мне не очень нравится, когда со мной вот так вот говорят, вот такими вот голосами. Мне объяснили, где и когда я получу свой первый конверт для доставки. Пояснили, что должность моя будет называться - посланник. Вот так, просто и красиво. Мне это понравилось. И если платить будут действительно много, то это просто здорово. Так я для себя тогда решил и меня это очень радовало, несказанно.
На следующий день я отправился за конвертом. Когда говорил по телефону, записал адрес, где забрать конверт, и адрес, куда его доставить. Всё просто. Просто до безумия.
... Начальный маршрут был один и тот же - я подъезжал к частному, мрачноватому, но очень красивому дому, можно даже сказать, особняку, на Печерске. Там, на веранде, меня ждала девушка, всегда одна и та же. Рыженькая, постоянно в безупречных костюмах, с приятными духами и страшно белым лицом. Если бы мне сказали, что у неё всю кровь выпили вампиры, я бы поверил. Честное слово.
Звали её Наташа. Наташа, как я понял, была чем-то вроде секретаря у моего главного начальника. Она говорила с лёгким акцентом, будто большую часть жизни провела за границей или в общении с иностранцами. В целом она мне нравилась, но я постоянно тушевался рядом с ней, что-то меня беспокоило. Какой-то терпкий привкус мрачности в её глубоких синих глазах.
Так вот, как только появлялась необходимость, мне сразу звонили, я приезжал в особняк, встречался с Наташей, она давала мне конверт и я ехал по адресу указанному на нём. Очень часто Там я отдавал его лично в руки, просил адресата подписаться, а потом уезжал. Не было у меня никаких проблем с клиентами, как я понял, мой босс был очень уважаемым человеком. Иногда, правда, при моём появлении у клиентов кардинально менялось настроение. Однажды вполне здоровый мужик рухнул на пол прямо передо мной, только увидев надпись на конверте. Я же в этой надписи ничего странного не замечал. Тогда я ещё плохо понимал, что вижу совсем не то, что видят клиенты моего босса.
Расплачивались со мной по почте. Приходил чек, всё в таком же дорогом, как и самый первый, конверте. С теми же вензелями и запахами. На чеке всё то же название компании, всё те же чернила, подпись и номер телефона...
Упс, я перевернул пепельницу, теперь тут всё в пепле. Так может и лучше, теперь я перейду к главному.
... Однажды босс позвонил мне утром и я, естественно, стразу же приехал. К тому времени у меня уже появилась своя машина и проблем в передвижениях я не испытывал. Так вот, как только я повесил трубку, я сразу же отправился в гараж за машиной. Босс сказал, что Наташи не будет, но я могу войти. Двери будут открыты. Что на первом этаже я должен буду зайти в дальнюю дверь, а там взять конверт со стола. Такой же, как всегда. Никаких проблем. Раз плюнуть. Нет ничего тут сложного. Так мне тогда показалось, так оно, по сути, и оказалось. Только вот пришлось узнать и услышать совсем не то, что мне хотелось знать и слышать. Хотя то, что это случилось, тоже не плохо. Но шок я всё-таки пережил в тот день.
Я подъехал к дому-офису. Оставил свою машину за оградой и вошёл во внутренний дворик. Была зима. Дорожка, ведущая к дому была расчищена. Подошвы моих чёрных, кожаных и довольно дорогих, туфель скрипели по тонкому слою спрессованного снега. Мне было прохладно в длинном пальто и шарфе, отчего я торопился к дому. Двери действительно оказались открыты. Я вошёл. Впервые за всё время работы. Господи, как же меня передёрнуло, когда я вошёл и сразу же наткнулся на своё отраженье в огромном старинном зеркале. Будучи от природы человеком скромным и, признаться, маленьким, я старался быть тихим в зловещем доме и, по возможности, не выдать своего присутствия. Мне это легко удавалось, ведь, идя по коридору, мои ноги ступали на мягкую ковровую дорожку, по лохматости не уступающую медведям. Дорожка была постелена поверх паркетного пола, но ни одна паркетина не скрипнула, пока я шёл в направлении крайней двери. Путь был тяжёлым. Меня терзали какие-то странные предчувствия, обстановка давила. Всё было красиво, но ужасно мрачно и тоскливо. Целое бездонное море тоскливых глаз на старинных портретах и остекленевших, не менее тоскливых, глаз трофейных голов животных. Волк, олень и кабан с укором смотрели на меня со стены. Не обращая на них никакого внимания, я добрался-таки до нужной мне двери, она легко подалась. Даже не скрипнула в петлях, за что я был ей очень благодарен. Комната оказалась полной противоположностью мрачному коридору. Она была светлой, просторной, тёплой. В центре на полу лежал круглый ковёр, на котором стоял маленький журнальный столик чёрного дерева. На столике лежал конверт. За столом я заметил красивый камин, в котором уже лежали дрова, но сегодня в доме ещё не топили. Я подошёл к столу, взял в руки конверт и уже был готов выходить, как вдруг услышал, как кто-то ходит наверху. Я сделал несколько шагов, оказался у камина и начал прислушиваться. Кто-то невидимый, кто ходил сверху, шумно опустил своё тело в кресло или на диван. Затем невидимка поднял трубку телефона и начал набирать какой-то номер. Затаившись, я считал, про себя, сколько раз обернётся телефонный диск. Он сделал три оборота, а потом наступила гнетущая тишина. Она уже почти задавила меня, когда вдруг сверху донёсся голос:
- Алло, Пётр? - это говорил мой босс.
... (здесь и далее троеточия обозначают ответы говорящего, которые я, конечно, услышать не мог).
- Да, Пётр, это я. - Босс кашлянул. - Чем занимаешься?
...
- Да, извини, я и забыл, что ты постоянно сидишь у ворот. Построю вопрос иначе: как дела, Пётр?
...
- Угу.
...
- Угу.
...
- Сколько, ты говоришь, вчера пришло?
...
- Ничего себе. А моих клиентов там много?
...
- Значит, практически все. О, Пламя, куда катится эта планета? Вообще-то, Пётр, я звоню по делу, к Главному. - На слове "Главному" босс сделал сильный и твёрдый, совсем ему не свойственный, нажим. - Соедини, пожалуйста.
Наверху всё затихло, а я стоял у камина, затаив дыхание, не в силах пошевелить пальцами на руках. Потом я услышал шорох наверху, какую-то возню. Видимо босс поменял позу.
- Да, - вдруг услышал я его голос, - здравствуй.
...
- Я звоню по поводу Ъ.
...
- Хочу узнать, могу ли я предложить ему, что предлагаю другим людям. Или у тебя есть запрет?
Я понял, что говорится о том самом Ъ, хозяине половины ресторанов Киева, фирмы по мобильной связи и ещё чёрти знает чего. Последнее время этот самый Ъ ещё и в политику полез, соответствуя обычаю отечественных олигархов.
...
- Значит, нагрешил порядочно...
...
- Ого! Ну, тогда ему одна дорога. Спасибо за разговор и разрешение, завтра же пошлю к Ъ посланника...
Разговор продолжался, но я его дослушивать не стал. Покачиваясь, с туманной пеленой перед глазами, я шёл к выходу. Двери из тёмного дуба были открыты настежь, хотя я точно помнил, что прикрыл их, когда вошёл.
Но чему я мог теперь удивляться?
Я буквально выпал на улицу, заплетающейся, как у алкоголика, походкой добрался до машины. Втиснул себя внутрь, и только ухватившись за баранку, стал немного успокаиваться. Переведя дух, я завёл мотор и поехал прочь.
Я плохо помню тот день. Помню, как поехал в какой-то ресторан, где всегда обедал, и заказал коньяк. Выпив несколько рюмок, отправился по адресу указанному на новом конверте. Вручил его очередному президенту компании, или фирмы, или холдинга, какая разница? Приехал домой, по дороге купив бутылку коньку. Дома, в полном одиночестве, я её выпил, иногда мешая с кофе. Выкурил в тот вечер пачки три сигарет. В конце концов уснул.
А на следующий день раздался звонок. Говорил босс, попросил приехать, забрать новый конверт.
Конверт мне отдала Наташа. Она была всё так же обворожительно красива и строга. Только в этот раз она улыбалась, чего я за ней не замечал никогда раньше. Улыбка, кстати, ей очень шла.
Я сел в машину, выехал из частного сектора, и только тогда, по старому обыкновению на перекрёстке, я впервые взглянул на конверт. Сразу в глаза мне бросилась фамилия - Ъ. Весьма ожидаемо, скажу я вам.
С тех пор прошло три или четыре месяца. Ничего ровным счётом не изменилось. Я продолжаю работать, где работал и меня это абсолютно не смущает. Да, я работаю у Сатаны. Да, я часть его свиты. Да, я привожу людям договоры на продажу их душ, или уведомления о том, что время уже пришло. Но разве жизнь мне оставила другой выбор?