Аннотация: Новая версия. По-немного буду переписывать первые главы. Обновлено 26.05.2015 г.
Чужая среди своих. Обо мне и школе.
Самые жестокие существа на свете -- дети.
Их готовность убить и надругаться не знает себе равных.
Сальвадор Дали
Глава 1. Белая ворона.
Я сидела в кабинке туалета, посасывала разбитые костяшки пальцев и тихо всхлипывала от боли и обиды. Саднило колено, ныл бок. Волосы выбились из кожаного ремешка и теперь неряшливо торчали в разные стороны, лезли в лицо. Левой рукой я то и дело их приглаживала, жалея, что так и не отстриглась коротко. Школьные правила запрещали, будь они неладны, и за этим пунктом учителя следили куда строже, чем за остальными.
В туалетную комнату я забежала, едва прозвенел звонок, оглядела пустое помещение и забилась в самую дальнюю кабинку, считая минуты до конца большой перемены. В коридоре, наплевав на правила и сшибая всех и вся на своем пути с воплями носились младшекурсники, Пару раз доставалось и двери. И тогда я вздрагивала, вся сжималась, задерживала дыхание - выходило непроизвольно, на чистых рефлексах. В такие моменты до предела обострялся слух. И мне отчетливо было слышно, как бешено бьётся моё сердце. Слышно, как в одном из кабинетов, дудят в трубу - весьма паршиво, но настойчиво. И, как за стенкой протекает труба: крупные капли, всё скатываются и скатываются на кафель одна за другой. В женской туалетной комнате он белый с красивыми витиеватыми узорами. Здесь же - серый, без каких-либо украшений. А еще здесь есть писсуары и совсем по-иному пахнет.
Выйти из своего укрытия я решилась, когда вот-вот должен был прозвенеть звонок. Прошмыгнула к выходу, потянулась к позолоченной ручке, но та ускользнула из-под коротких пальцев: кто-то вперед меня нажал на неё. Дверь открылась, и я, сделав шаг назад, в смятении уставилась на застывшего на пороге мальчика. Он явно выглядел обескураженным: серые глаза стали круглыми, словно блюдца, а рот слегка приоткрылся. Впрочем, справился он со своими чувствами довольно быстро. Тряхнул головой и грубо спросил:
- Ты чего тут делаешь?
- Я... это... - не нашла что сказать и вновь замолчала.
- Случайно, это не тебя Марина по всей академии ищет? - Догадался он и, видно, разглядев на моем лице подтверждение своим словам, усмехнулся и произнес:
- Так, может, мне стоит ее позвать?
Я замотала головой из стороны в строну, полушепотом произнесла:
- Н-не надо...
- Ма-ри-на, - он произнес имя громко, делая акцент на каждом слоге.
- Пожалуйста... - шагнула вперед.
- Ма-ри... - схватила его за руку и срывающимся голосом попросила:
- ...прошу тебя, Ян!
Он замолчал. Оглядел меня с ног до головы. Скривился досадливо и отвел глаза.
- Я... не буду ее звать, - произнес в сторону, даже не пытаясь высвободить руку.
- Спасибо... - выдохнула облегченно. Пальцы разжались сами собой. Захотелось плакать. Я тряхнула головой и попыталась прошмыгнуть мимо мальчика в коридор. Но Ян схватил меня чуть выше локтя.
- Погоди, - бросил коротко. - Я тебя никуда не отпускал. - Я дернулась, и тогда он толкнул, заставляя отступить в глубь помещения. - Ты что, совсем глухая что ли?!
И тут я услышала. Зычный, грубый голос Марины. Совсем рядом. Она отчитывала за что-то малышню. И чего мне стоило выйти чуть раньше? Всего на пару минут... как было бы здорово! А теперь... Дверь открылась. И Марина заглянула в помещение.
- Вот, значит где ты была. - Тон девочки не предвещал ничего хорошего. Я сглотнула. Сжала разом вспотевшие ладони. И потерянно оглядела помещение. Выхода не было. - Ну, Ян, молодца! И впрямь справился за пять минут. Голова! - С этими словами Марина довольно хлопнула того по плечу. Говорок у нее своеобразный, как и сама манера общения. Яну подобное панибратское обращение никогда не нравилось: он едва заметно поморщился, - но Марина не заметила, уже полностью переключив внимание на меня. Высокая, лишь немного ниже Яна. Красивая - темно-каштановые волосы, ярко-синие глаза, мягкие черты лица. - Выйдешь сама или мне попросить Яна тебя вытащить? - Девочка не сомневалась, что, если попросит - он сделает это для нее. Так думала и я. - Или, может, мне самой тебя вытащить? Думаю, так будет куда забавней, как считаешь, Ян? - Слова у Марины редко расходились с действиями. Она пыталась протиснуться в проем. Но Ян не пустил, преградил проход.
- Не так быстро. - Похоже, вся эта ситуация его забавляла. И так легко отказываться от развлечения он не хотел.
- Ты чего, Ян? Пусти!
- А что мне за это будет? - деловито спросил и повернулся ко мне спиной. Это был шанс! Природа наградила меня небольшим ростом и на курсе я была самая маленькая - ниже всех на голову, а то и на две. Чего уж говорить о Яне, который был старше меня на год. Но попытаться стоило. Сделала шаг и резко со всей силы толкнула не ожидавшего такой подлости мальчика. Он, не удержав равновесия, упал прямо на Марину. И я, пользуясь заминкой, выскочила в коридор и побежала, пока эти двое не очухались и не устроили на меня облаву теперь уже сообща.
За спиной доносились ругательства Яна и истеричные вопли Марины, требующей немедленно с нее слезть. А я бежала из-за всех своих сил, радуясь, что все-таки сумела вырваться. Бег - то немногое в чем я действительно хороша. Незапланированных тренировок у меня было хоть отбавляй. Выносливость - так же за пару лет вынужденных занятий развилась сама собой. "Быстрей, быстрей... - стучала мысль в голове".
Оторвалась? Оторвалась ведь! Но разыгравшая так некстати паранойя, заставила оглянуться. "Никого нет! - радостная мысль пронеслась в голове за долю секунды до того, как я прямехонько втемяшилась кому-то в грудь". Мы отлетели в разные стороны. Мне бы извиниться... Но страх напрочь отшиб мозги: я подскочила и вновь побежала по коридорам. И бежала так до тех пор, пока от усталости не потемнело в глазах, а от бега не начало мутить. Только тогда я позволила себе передохнуть. Прислонилась к холодному, шершавому боку стены, и, с облегчением медленно сползла на пол. Всхлипы и кашель вырывались из груди, слезы выступали на глаза. Я утерла их дрожащей рукой, посидела так пару минут, а, затем поднялась на ноги и медленно побрела прочь.
На улице мокро. Дождик еще с рассвета накрапывал, обещая превратиться в затяжную грозу. Даже гром был, и я рано утром из окна своей комнаты видела пару молний. Но, пройдоха-небо, видно, передумало. Косой дождик так и не перешел в ливень, что было мне на руку. Я отыскала в саду самое сухое место. Под широким раскидистым дубом куда меньше каплило, но потихоньку, я все равно начала промокать. Русые волосы обвисли сосульками, потемнели. Одежда стала влажной и неприятно липла к телу. Я продрогла, но все равно не хотела возвращаться. Здесь было тихо, спокойно, а главное - безопасно. Навряд ли, найдется в Академии хоть кто-нибудь, кто решится прогуляться в саду в такой пасмурный денек. Я прикрыла глаза, стараясь отгородиться от реальности. Воображение услужливо нарисовало небольшой домик на берегу моря. Как же мне хотелось вернуться в прошлое...
Раньше, мы жили с родителями на Эвелии, небольшом островке близ материка Агезия. Там я провела первые годы своей жизни. Каждый мой день проходил примерно так: я училась, играла на фортепьяно, а потом, долго гуляла по побережью, собирая красивые камушки, ракушки и янтарь. Пару раз в месяц мы выбирались на пикник. Мне нравилось так жить. Но все хорошее имеет припротивнейшее свойство, когда-нибудь, да заканчиваться.
Переезд стал для меня полной неожиданностью, внес свои, болезненные изменения в мою размеренную жизнь. А их было не мало: новый дом с небольшой, неуютной детской на втором этаже, вместо бескрайнего моря - маленький садик, ограждённый от всего мира живой изгородью, злобная гувернантка, бранящая за любые мало-мальски серьезные ошибки, отсутствие фортепиано... Когда мне исполнилось шесть, меня впервые отослали учиться...
Лишь сейчас, здраво рассуждая, я понимаю, что этот переезд был вынужденной мерой. Агезия - самый большой материк, населенный разными расами. Неудивительно, что раз в пять - десять лет тут или там вспыхивали недовольства. В тот год, кажется, островитяне подняли восстания. Людям никогда не жилось спокойно. Они вечно поднимали мятежи, развязывали войны. Но я их не презирала за это. Людей подстегивал страх. Животный, всепоглощающий страх за себя и своих близких. Никакая ведьма, даже самая сильная, не сможет превзойти вампира или демона, никакой колдун, так же не сможет их победить. А уж простой человек, не наделенный никакими способностями... Впрочем, они все же смогли прийти к ультиматуму - смешанные браки. Дети от них рождались - либо людьми, либо, что чаще, демонами или вампирами и считались чистокровными. Для таких детей, наверное, изначально и была создана эта Академия. Но лет пять назад здесь стало модно учиться всем. Родители поспешно переводили своих детей из других учебных заведений. Словно, чего-то опасаясь. Меня тоже перевели, но по другой причине...
Помню первые деньки после поступления сюда. Впервые мне было весело и интересно учиться. Вот, только, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Да, люди успокоились, но, назревавший годами конфликт между демонами и вампирами вылился в войну. Она, словно пожар, охватила весь мир, безжалостно калеча жизни. И пусть, война затронула нас, детей, лишь косвенно, моя - не стала исключением.
Мода на поступление в смешанную Академию не была случайна. Мы неспроста учились все вместе. За высокими стенами этого учебного заведения, в мире, который придумали взрослые - было безопасно. Общее обучение гарантировало неприкосновенность учеников. Вести в наш маленький мирок доходили лишь в письмах, а те тщательно проверялись. Да и родные старались скрывать настоящее положение дел. Но все же они каким-то непостижимым образом доходили. За возникающими первое время конфликтами строго следили. Школьными правилами было запрещено под угрозой исключения развязывать драки. После нескольких показательных наказаний, все стали следовать установленным правилам. Но, всегда есть исключение из правил. И им стала я. Поджала колени к груди, уткнулась в них носом, тихо всхлипнула.
"Почему это случилось именно со мной? В чем я виновата? За что?" - Я давно уже перестала искать ответы на эти вопросы. Особой причины и нет, наверное. Была пара-тройка ребят в группе, которых я изначально раздражала. Преподаватели, делившие учеников на "любимых" и "нелюбимых". Родители, за последний год не удосужившиеся навестить меня ни разу... ну, и, если уж я заговорила о родных, - мое происхождение. Последнее, пожалуй, сыграла немаловажную роль. Но если бы дело было только в нем! Я была другой. Жила в своем маленьком мирке. Уже тогда тихая, неуверенная в себе, среди щебетливых одногруппниц я просто терялась и порой не могла вымолвить и слова - просто не знала, о чем говорить. Я была слабой, а слабость здесь не прощалась.
Я вернулась в Академию, когда совсем замерзла. Похоже, не так давно прозвенел звонок, и в узких длинных коридорах стало тихо и пустынно. По расписанию у нас должен был быть мастер Темико, а, значит, беспокоиться, о том, что Марина все еще рыщет по Академии - не стоило. Прогуливать у этого преподавателя считалось редкостным идиотизмом. Наказания за неявку мастер выбирал изощренные и спрашивал после за троих. Старалась на его пары ходить и я. Вот, только, опаздывающих преподаватель не любил еще больше прогульщиков. Потому я и направилась вместо учебного крыла - в жилое.
Старая вахтерша при виде меня недовольно скривилась, но ничего не сказала. Эта дородная пожилая женщина вообще редко мне что говорила. Только смотрела - неприязненно. Впрочем, она смотрела так не только на меня, но и на всех других заядлых прогульщиков. Я поздоровалась и, получив в ответ еще один неприязненный взгляд, направилась к себе. Стоило мне зайти в свою комнату, как волна облегчения накатила на меня. Вот и прошел еще один учебный день. На ужин не пойду, пожалуй. Мне и есть-то совсем не хочется...
Комнату - довольно просторную и светлую я делила с двумя старшекурсницами. Мне была отведена широкая дубовая кровать возле окна. Зимой из него дуло, и внутренняя сторона стекла, если его не заклеить, покрывалась инеем, но зато летом я совсем не страдала от жары. Над кроватью весела книжная полка. Она была приколочена довольно низко, и я частенько набивала себе шишке на затылке. Впрочем, в ее расположении тоже были свои плюсы: хочешь что-нибудь почитать - только протяни руку. Вещи первой необходимости я разложила на подоконнике, остальные - лежали в толстопузой прикроватной тумбе. Я кинула сумку на пол, стянула промокшую одежду и, завернувшись в одеяло, плюхнулась на кровать. Что же я сегодня наделала? Ладно, еще Мирида. С ее вечными издевками, подножками и тычками можно было мириться. Я знала, что от нее ожидать. Другое дело Яниор. Тяжело вздохнула...
Простит ли он свою давнюю знакомую?
Мы познакомились пять лет назад. В мой первый приезд в Академию. На собеседовании меня долго мучили разными вопросами, заставляли проходить всякие тесты, а после отослали на полчасика в приемную. "Посиди тихонько, - сказала мне мама, - нам с господином Вайреком нужно поговорить". Что для восьмилетнего ребенка "полчасаика"? Правильно, вечность. Я заскучала уже через пять минут. Повертела головой, прошлась туда-сюда по приемной, выглянула в окно, посчитала деревья, поразглядывала облака. Все это мне надоело быстро и я, вновь уселась на стул, заболтала ногами "качая тхешиков", еле слышно затянуло песенку. Благо секретаря в приемной сейчас не было, и я никому не мешала.
Его притащил преподаватель: всего взъерошенного, всклоченного, с разбитой губой, в потрепанной форме, - грубо втолкнул в приемную и приказал ждать, пока ректор не освободится. Как только дверь за конвоиром закрылась, мальчик скорчил рожу, произнес едва слышно что-то нелицеприятно и оглядел приемную на наличие сидячих мест. Стульев было всего два, они стояли, прижатые друг-другу напротив двери с табличкой "Ректор". Один занимала я, на другой - плюхнулся мальчик. Я с минуты смотрела как он, что-то бурча себе поднос, пытался стереть рукавом кровь с губы. А, затем, не выдержав, протянула ему платок - белый, совершенно обычный, без кружева, такой и мальчишке незазорно дать:
- Возьми, пожалуйста.
Он уставился на меня, как будто только увидел.
- Ты вообще кто?
- Я - Иллистин. Меня переведут сюда... наверное... - в последнем, судя по повышенным тонам, доносящимся из ректорской, я весьма сомневалась. - Возьми... - он помедлил, нерешительно посмотрел на меня, но все-таки взял. - А тебя, как зовут?
- Яниор. Ян - можешь называть меня так.
С Яном мы поболтали какое-то время. Он рассказал мне об Академии, о ее порядках, ловко уходя от ответа на вопрос - за что же его сюда привели. Я в свою очередь рассказала об Агезии. О бирюзовом море, в котором можно было купаться до посиневших губ, до покрывшейся пупырышками кожи. О медузах, которых при отливе смывало на берег и которых, я частенько кидала обратно. Рассказала, о наглой чайке, с яркой оранжевой ленточкой на лапе, что воровала у нас еду. О янтаре с навсегда застывшим в нем пауком, что я нашла после сильного шторма. И о многом другом...
А потом, дверь резко распахнулась.
- Илл, мы уходим! - Громко известила мама.
Я поспешно поднялась, посмотрела на мальчика:
- Удачи тебе, Ян. Не знаю, что произошло, но... - я сжала кулаки и улыбнулась, - борись!
- Спасибо... - он улыбнулся. - Увидимся!
- Увидимся! - Кивнула я.
Мы и, правда, увиделись... вот, только, дальнейшее наше общение пошло не столь "радужно".