Эту книжку, Димка обнаружил убираясь в своей комнате. Почти случайно.
"Календарь православных праздников" - было написано на желтой глянцевой обложке.
- “Что-то раньше я ее не замечал”. - подумал он - “Наверное кто из родителей принес”.
Пользуясь случаем, Димка решил уточнить - когда бывает день Троицы? Где-то он слышал, что в этот день люди украшали свои избы живыми ветками деревьев. И их дома долгое время были наполнены сильнейшим ароматом вянущих листьев. Димка обожал подобные запахи леса. Он часто приносил домой то пряные побеги тополей, то цветущую черемуху, а иногда охапку ароматной хвои...
Листая страницы в поисках этого праздника, Димка обнаружил довольно загадочный заголовок.
- Иван Купало - он в слух прочитал название. По всей видимости, книжка содержала не только христианские даты, но и более древние - языческие.
“ ... По поверьям, ” - продолжил чтение Димка: “ в ночь на Ивана Купало расцветает папортник огненными цветами. И кто не убоится пойти в ту ночь в лес, и найдет, и сорвет этот цветок, может загадать желание, кое исполнится “.
Димке вспомнился спор, что разгорелся однажды у них в классе, прямо посреди урока зоологии. Это было еще весной. Их учитель, очень эрудированный молодой мужчина, рассказывая классу о рептилиях, упомянул динозавров. Кто-то задал вопрос о вероятности существования доисторических ящеров в наши дни. Тогда учитель рассказал случаи, когда люди утверждали, будто видели живых динозавров. Кто то из ребят оказался сведущем в данном вопросе и вскоре класс разделился на веривших и нет, а весь остаток урока прошел в жарком споре.
Учитель сохранял нейтралитет. Улыбаясь, он с интересом наблюдал за галдящими школьниками.
Димка тоже не принимал участия в споре. Ему вдруг подумалось - как было бы здорово сделать чучело плезиозавра или хотя бы крокодила, установить на нем электродвигатель, дистанционное управление, и выпустив в пойменное озеро, что на окраине города, пугать в сумерках рыбаков и любителей ночного купания. Он улыбнулся.
В конце урока, когда класс на короткое время опустел, Димка подошел к учителю снимающему с доски таблицы.
- Анатолий Львович, а у нас в озере может жить динозавр? Ведь оно такое глубокое. Там столько всяких заливчиков и проток, столько завалов из потонувших бревен.
- Вряд ли - задумчиво ответил учитель внимательно рассматривая какое-то пятно на доске. - Хотя... Кто знает? Может там и живет динозавр, может существует жизнь после смерти и может расцветает папортник в Купальскую ночь... Ты видел когда нибудь летящий метеор?
- Конечно. - Надулся Димка. - Я в пятом классе в астрономический кружек ходил.
- Знаешь. Говорят если успеешь загадать желание, пока метеор не сгорел в атмосфере, то оно обязательно сбудеться.
- Ха-ха. Так не бывает.
Учитель резко повернулся к нему. Посмотрел прямо в глаза.
- А ты когда нибудь пробовал?!
...В тот момент Тимка пропустил мимо ушей не вполне понятую информацию насчет папортника - их “ботаник” всегда отличался, мягко говоря, странностями в поведении. Теперь же он понял, что имел в виду Анатолий Львович. Но надо было продолжать уборку и Димка захлопнул книжку.
Его комнатка располагалась на утепленной мансарде небольшого дома на окраине города, в котором Димка с родителями жили вот уже десять лет. В свои тринадцать он имел самые разнообразные увлечения, чем обьяснялось наличие некоторых вещей в комнате. Самодельные полки с научно-популярной литературой. Рабочий столик с тестером и паяльником на подставке. Тумбочка, на которой стоял простенький бытовой компьютер с накопителем на магнитофонной ленте. Большой аквариум в нише стены. Турник под потолком, гантели на зеленом коврике. Физическая карта России на стене. На небольшом раскладном диване валялся справочник по радиоэлектронике с вложенными закладками...
Уборка продолжалась еще около часа и все это время Димке вспоминались слова учителя - “Может быть... Может...” От мысли, что все-таки можно когда нибудь столкнутся с тайной, в груди появлялось сладостное замирание и приятное тепло заполняло сознание. В такие минуты жизнь казалась очень интересной и от этого появлялся прилив сил.
А что такое жизненные силы ? Не иначе как желания, стремления. Они управляют всеми действиями человека. Но, в тоже время, человек способен к анализу. И если, как бы вы не стремились к чему-то, вам докажут, что ТАМ пусто, то ваши желания наверняка исчезнут. Так не лучше ли оставаться в неведение?
Какая то идея начала зарождаться в Димкиной голове. Он закончил уборку, сел на диван и о чем-то серьезно задумался. В глазах появился озорной блеск. Он посмотрел на самую высокую в комнате полку. Там стояла большая, запыленная картонная коробка.
Димка подставил стул, встал на него на цыпочки. И чихнув от пыли, достал коробку.
- Так. Если чудес не бывает, то их надо... Сотворить! - торжественно произнес он и открыл крышку.
В коробке оказались отрезки перепутанных кабелей и проводов, лампочки, контакты “крокодильчики“, микровыключатели, понижающие трансформаторы, транзисторы, диоды, куски текстолита и еще много, много другого.
В течение пяти последующих дней Димка самозабвенно собирал некое световое устройство, состоящее из двадцати миниатюрных лампочек голубого цвета, соединенных тонюсенькими зелеными проводками.
Вначале он соединил все лампочки последовательно, как обычную елочную гирлянду. Затем решил разобрать столь примитивную на его взгляд схему.
- Если уж что-то эмитировать, то делать это надо как можно правдоподобней. Халтура здесь не пройдет. - самокритично заметил Димка.
Утром второго дня он поехал в город, в радиотехнический кружок, где часто проводил зимние вечера. Руководителю кружка совсем не понравилась Тимкина идея, ради которой тот приехал просить некую схему. Дескать, столь сложный монтаж ради сомнительного удобства. Димка наврал ему, что хочет провести световую дорожку от дома до туалета. И сделать это так, что бы лампочки загорались последовательно, одна за другой сопровождая идущего.
- “Скажи я старику зачем мне взаправду все это нужно, так тот вообще решит, что у меня крыша съехала” - благоразумно рассудил Димка.
Но как бы то ни было, старенький руководитель вытащил из стопки пожелтевших журналов сложенный вчетверо листок и что-то проворчав, протянул Димке.
В тот же день, Димка, уже имеющий некоторые познания в радиоэлектронике, кое-что скорректировал в полученной схеме и приступил к практической части.
Три вечера он монтировал, паял, резал алюминий для корпуса. По утрам ездил в город на барахолку, где мужики с пропитыми угрястыми лицами продавали различные очень полезные в хозяйстве и творчестве штучки.
Наконец устройство было готово. От лежащего на столе алюминиевого корпуса главного блока, размерами с видеокассету, отходило множество тончайших проводков длиной от метра до трех. Проводки замыкались лампочками, залитыми полупрозрачной эпокситкой в форме шариков с десятикопеечную монету. Каждая лампочка подключалась к блоку автономно. Особняком из блока выходил провод заканчивающийся фотоэлементом.
Димка вставил в корпус несколько круглых батареек и включил питание. Устройство должно было автоматически включатся с наступлением густых сумерек. В комнате было светло. Димка вытащил из-под дивана большую походную кружку и накрыл ее фотоэлемент.
Вспыхнула первая лампочка. Вторая, третья. Интервал включения составлял около семи секунд. Вскоре загорелись все двадцать. Димка задернул плотные шторы.
Матовое стекло колбочек, залитых эпокситкой с добавлением голубого красителя, рассеивало свет по всему объему шарика. Проводки были очень тонкие и к тому же темного цвета. Все это помогало создать иллюзию, что на столе лежит россыпь каких-то волшебных шариков, горящих сами по себе. Тем более горели лампочки не ровным светом, а слегка мерцали. Как пламя свечи. Ведь Тимка вмонтировал в схему имитатор света костра. Что-то подобное часто использовалось в бытовых электрокаминах.
- Есть контакт - воскликнул Димка, хлопнув ладошкой по колену.
Полюбовавшись еще немного мерцающей гирляндой, он выключил устройство и пошел вниз. Ужинать.
Боль. Острая, всеобъемлющая, занявшая все сознание. Она была такой в первый день, в третий. Она осталась такой и в седьмой. Семь дней прошло с того момента, когда Олег потерял то единственное, что по настоящему любил. Время лечит? Возможно. Ведь так оно и было тогда, девять лет назад, когда в фойе родильного дома спустился молодой врач. Он долго молчал опустив глаза. Потом Олег узнал - его жены больше нет...
Но тогда у него осталась новорожденная дочка. Людку вынянчила мать Олега. Ему же приходилось работать по двенадцать часов на низкооплачиваемой работе, что бы платить за сьем квартиры и как-то сводить концы с концами.
Потом заболела мама. Требовались деньги на лечение. Олег крутился как волчек, отвергнув все личное.
В скором времени должен был уйти на пенсию один из инженеров их цеха. Начальство давно обещало Олегу повышение. Его образование и шесть лет работы, в течение которых он проявил себя ответственным и безотказным работником, вполне позволяли поставить его на эту должность с зарплатой в три раза выше его теперешней.
Собственно он и пришел когда-то в эту организацию с намерением устроиться инженером. Но, естественно, свободных ИТРовских вакансий не было. И Олег решил “закрепится” в качестве слесаря, рассчитывая через год, два получить соответствующую его образованию работу. Прошел год, второй, четвертый. Никаких сдвигов. За это время уже несколько молодых выпускников институтов, имеющих родственников в руководстве предприятия, получили должности. Искать другую работу было либо бессмысленно, либо рискованно, а семью надо кормить. И Олег терпеливо ждал. Ждал активно. Глубоко изучал производство. Осторожно, без самодеятельности использовал свои творческие способности. Постоянно задерживался по окончанию рабочего дня, по просьбе начальства беспрекословно выходил в выходные и праздники. Все рабочие уже были уверенны, что Олега в скорости продвинут.
Однажды, вернувшись с работ в подшефном хозяйстве, Олег увидел в цеху какого-то молодого человека, самодовольно, по хозяйски осматривающего оборудование. С ним оживленно беседовал начальник цеха. Завидев Олега начальник поманил его рукой.
- А вот и Олег. Наш “главный слесарь“. - шеф обратился к молодому человеку - Он введет вас в курс дела.
- Это наш новый инженер. Замена Евгению Григоровичу. - представил в свою очередь шеф - Покажи ему оборудование.
Позже Олег узнал, что этот парень был каким-то дальним родственником генерального директора.
Мама умерла когда Людке исполнилось семь. В тот же год она пошла в школу.
Школа находилась рядом с домом. Людка была вполне самостоятельна и Олегу не зачем было беспокоится, что ребенок полдня предоставлен сам себе.
Людка приходила из школы, обедала, готовила уроки. Потом шла во двор - к подружкам. Как только начинало темнеть, возвращалась домой и терпеливо ждала отца. Иногда засыпала, но по приходу Олега всегда вскакивала, с заспанным лицом бежала в прихожую и бросалась отцу на шею. Олег знал - ради этой минуты он жил.
Поздно вечером он готовил Людке обед на завтра. Утром разогревал его и укладывал в термос. В другом термосе он заваривал чай с сахаром.
Позднее, после осенних каникул он решил научить Людку пользоваться газом. Ведь чай простоявший несколько часов в термосе становился каким-то прогорклым, менял цвет.
Олег подробно рассказал Людке последовательность этой простейшей операции.
- Сначала надо зажечь спичку. Чиркать надо от себя, иначе кусочек горящей головки может попасть в лицо. - объяснял Олег - Затем спокойно открываем газ и поджигаем. Тщательно тушем спичку и бросаем ее в жестяную банку.
Он даже продемонстрировал, что может случиться, если поставить чрезмерно наполненный чайник на сильный огонь. Да к тому же забыть об этом.
- Видишь, вскипевшая вода залила пламя, а газ продолжает идти. - наглядно учил Олег - Можно отравиться. Или даже взорваться.
... Это случилось летом. Людка пришла с улицы позже обычного. Веселая и уставшая. Ведь так здорово было кататься на новом велосипеде, подаренном отцом всего день назад.
Поужинав, она почувствовала сильную усталость. Хотелось спать, но все же она решила вскипятить воду и заварить свежий чай для отца. Воды в чайник она набрала на две трети, как учил ее папа. Поставила на средний огонь.
Сильный порыв ветра ворвался в форточку, ударив внешнюю створку о внутреннюю, едва не разбив стекло. Людка выглянула в окно. Клубы пыли поднимались с дороги. Небо заволокло тучами, стало сумеречно. Вдали блеснула молния.
“Гроза будет” - подумала Людка.
Как-то одноклассники рассказывали про страшную шаровую молнию, которая появляется при сильной грозе и может запросто залететь в открытую форточку. Людка боялась этой самую шаровую молнию и поэтому плотно закрыла все форточки в квартире.
Хотелось спать. Людка прилегла на диван. Чайник был со свистком. Довольно громким, чтобы разбудить даже крепко спящего человека. А Людка, как ей думалось, собралась лишь полежать. С закрытыми глазами. Она не подозревала, что отец не учел еще одну опасность, связанную с газовой плитой. Да и не мудрено было забыть. Ведь за все свои тридцать два года, он не припомнил бы случая, когда поджигаешь горелку, а в это время, по каким либо аварийным причинам, газ отключают. А минут через десять подачу вновь восстанавливают.
Если бы не шум грозы за окном, возможно Людку насторожило то, что с кухни не доносится шипение горелки. Она не знала, что свисток чайника больше не засвистит.
Чем ближе Олег приближался к дому, тем больше охватывало его беспричинное беспокойство. Войдя в подъезд он не стал дожидаться лифта, а побежал по ступеням.
Сильный запах ударил по ноздрям как только он открыл дверь. Влетев на кухню он увидел открытый кран горелки. Пламени не было. Олег запустил в окно табуреткой чтоб разбить стекло. Но было уже поздно. Вбежав в комнату, он увидел дочку лежащую на диване с неестественно бледным лицом...
Похороны взяли на себя приятели Олега. Сам он ни в чем участие не принимал. Тихий и безобидный сам по себе, теперь он стал вовсе как тень. Почти не разговаривал, отвечал только на простые вопросы. Почти ничего не ел. Приятели и соседи рассказывали, что он каждый вечер расстилает Людкину постель, каждое утро готовит завтрак на двоих. Он постирал ее вещи, проверил ее дневник. Заклеил проколотую велосипедную камеру.
Все понимали - у Олега нет родственников и его нельзя оставлять одного. Он стал похож на ребенка или на глубокого старика, что собственно, одно и тоже. Ему казалось, что с потерей дочки он потерял желание жить. Три дня после похорон один друг детства пожил у него. Но у каждого своя жизнь и вскоре Олег остался один.
Из дому Димка вышел очень рано - на востоке только забелела досветка. Еще с вечера он благополучно разыграл сборы на рыбалку. На утренний клев. Мама всегда волновалась, когда он ходил на рыбалку вечером и засиживался дотемна. Но утренний клев - всегда пожалуйста. А Тимки как раз и надо было утро. Ведь днем и вечером в пригородном лесу было полно народа. Да и ночью тоже. И только ранним утром было относительно безлюдно, и вряд ли кто обратит внимание на мальчика с удочкой, лазающего в зарослях подлеска, должно быть в поисках земляных червей.
Выйдя на крыльцо Димка замер в блаженстве. Летняя ночь заканчивалась. Прохлада, свежесть. Сильный запах ванили от еще не закрывшейся ночной фиалки, росшей по краю клумбы перед крыльцом. Сырой лужок, начинавшийся сразу на задах участка, покрыт густейшим туманом. Где-то там кричали коростеля. И казалось, кричат они не с луга, который Димка знал вдоль и поперек, а из какого-то сказочного мира, окно в который открывается лишь иногда. Ранним, теплым, туманным летним утром.
Димка повесил на плече среднего размера спортивную сумку из кожзаменителя, вытащил удилище из под козырька над крыльцом и пошел к задней изгороди, в которой была маленькая калитка.
Сразу за частным сектором, за лужком, начинался окультуренный лесной массив с широкими асфальтированными дорожками, по обочинам которых иногда стояли скамьи и столики выдолбленные или вырезанные из цельных дубовых стволов. Лесопарк отличался большим разнообразием древесной растительности, какое не встретишь в диком лесу. Густые островки ельников среди старых липовых рощ. Ровные посадки сосен, ряды голубых елей. Старые рябины в большем числе разбросанные по всему массиву. Под огромными липами росла утонченная купена, часто встречался симметричный вороний глаз. Вокруг замшевелых стволов зеленел копытень с темными глянцевыми листочками. С веток доносились звонкие раскаты зябликов и более тихий посвист пеночек.
Димка торопливо шел по главной аллеи, которая кольцом опоясывала весь лесопарк, как бы являясь его границей. Уже стало совсем светло. Он свернул с асфальта на на широкую хоженую тропу. На мгновение остановился.
- Ага. Как раз то что нужно. - шепотом произнес он отмахиваясь от тут же облепивших его комаров. - Место довольно посещаемое, но не столь многолюдное как сам лесопарк.
Эта тропа проходила через лес, окружающий лесопарк. Через километр она выходила к реке, к паромной переправе. Ей пользовались дачники, чьи участки располагались за рекой.
Дальше Димка шел неторопясь, внимательно оглядываясь по сторонам. Лес был типичной среднерусской дубравой с орешниковым подлеском, с неглубокими ложбинами и овражками, ковром из сныти. И конечно же папортника. Густого, высокого папортника, от которого, как утверждала Димкина мама, кружится и болит голова. Папортник здесь рос не сплошным покрывалом, а островками в несколько квадратных метров, разбросанных по всей дубраве.
Димка прошел уже пару сотен метров, когда слева показалась очередная заросль, наверное самая густая и высокая из тех что попадались на его пути. Он подумал: насколько все-таки отличается это казалось бы обычное растение. В самой его форме было что-то загадочное, древние.
Димка остановился и снял с плеча сумку. Место было наиболее подходящим для его мероприятия. На правой стороне от заросли лежал поваленный ветром ствол, трава вокруг которого была вытоптана. Очевидно, это было местом короткого отдыха людей пожилого возраста, идущих к паромной переправе или наоборот в город. Еле заметная тропинка уходила от утоптанного пяточка в глубь леса.
“То-то будет сплетен и пересудов, если какая суеверная старушка попадет на мое шоу. Уж точно разнесет по всему пригороду, что видела цвет папортника в канун Купалы”. - Димка ехидно улыбнулся.
Он представил, как слухи со скоростью света дойдут до его бабки и как та перескажет их ему самому. И как он поднимет всех на смех, рассказав, чем все это было на деле. Хотя конечно же не ради этого развлечения он решил сделать все это. Он и сам точно не знал - зачем? Возможно ему был интересен сам процесс. Или просто захотелось создать пусть маленькое, искусственное, но все-таки чудо.
Через пару минут Димка уже ползал на четвереньках в папортниковой заросли, которая скрывала его целиком. В самом центре он установил корпус центрального блока с батарейками. Светлый алюминий корпуса был предусмотрительно выкрашен Димкой в черный цвет, для большей маскировки. Затем он начал осторожно развешивать лампочки на листья папортника.
“Главное что бы никто не обнаружил проводки раньше времени”. - думал он, распутывая тончайшие жилки - “И вообще, чтоб ни кто не обнаружил гирлянду днем, до наступления сумерек”.
Где-то в середине работы Димка услышал шелест шагов. Со стороны города шел какой-то старик. Он затаился. Ему вовсе не хотелось пробуждать чье либо любопытство сейчас. Но заросль была густой, а Димка лежал неподвижно, терпя укусы голодных комаров, впивающихся в шею и, что самое неприятное, в пальцы.
Старик прошел мимо ничего не заметив и Димка продолжил дело. Подвешивал лампочку к ветке, привязывал ее тонкой леской затем подвязывал проводок. И так двадцать раз.
Спустя час монтаж был закончен. Димка нанес завершающий штрих - прикрепил фотоэлемент к комлю дуба, вокруг которого, собственно, и росла заросль.
Ну вот и все - надежности своего устройства он не сомневался.
“Пожалуй можно и вправду на рыбалку сходить” - подумал Димка вылезая на тропинку.
Он с чувством полного удовлетворения разгибал затекшую спину и отряхивал колени. Идея была воплощена, а это случается не часто.
Чувство реальности все больше отдалялось. Если в первые дни после смерти дочки, Олег просто потерял способность к анализу происходящего, то теперь, по истечению нескольких дней, всем его существом овладели две мысли. Первое то, что он винил себя в случившемся на все сто. Чувство вины росло с каждым днем, не отступая ни на минуту. Но было кое-что посильней этого. Огромное, непреодолимое желание увидеть дочку. Хотя бы просто увидеть.
Теперь он понял, насколько мелочны были его желания и стремления, которые когда-то казались наиважнейшими. Каким пустяком оказались все его неудачи на работе. Раньше он считал, что судьба крайне несправедлива к нему. Теперь он познал абсолютную несправедливость. Он вдруг понял, что все его прошлые проблемы, пусть через годы, пусть с применением огромных усилий можно было бы решить. Вернуть же дочку он бессилен.
Ценности динамичны, изменчивы в пространстве и времени. Кто-то может сильно возмутиться, если ему подадут не достаточно холодное пиво в баре. А оказавшись в пустыне без припасов будет безмерно рад глотку теплой затхлой воды. Кто-то, заплатив за ботинки честно заработанные деньги, сильно расстроится, если через неделю они расползутся по швам, отлетит подошва и растрескается кожа. Но ведь еще бывают травмы, обморожение, гангрена с последующей ампутацией конечности. В этом случае вообще не понадобятся ботинки...
Желание. Заведомо неисполнимое желание Олега росло. Чем больше проходил шок, тем сильней и требовательней оно становилось. Оно штурмовало сознание. Тем более что сопротивления этой атаки почти не было. Одно заведомо неисполнимое желание - увидеть дочку.
Все во всем. Что-то монолитное, заведомо цельное начинает распадаться на отдельные части. Они отдаляются друг от друга, оживают собственной жизнью, но, в конце-концов вновь возвращаются в целое, дабы выполнить свою истинную миссию.
Одна мысль, которая только и была у Олега вдруг стала разделяться. И вскоре красочный кайледоскоп видений закружился в его затуманенном сознание. Видения скакали во времени, меняли свое окружение. Вот он укладывает Ленку спать, покачивая взад-вперед кроватку на маленьких пластмассовых колесиках. Вот он учит ее ездить на велосипеде. Вот она дарит ему коряво, неумело подписанную открытку на 23 февраля. Вот она прижалась к нему сидя у него на коленях. Вот они плывут на большом теплоходе. Вот она невеста, вот она протягивает ему внука. Вот они летят в воздухе над самыми макушками островерхих елей. Вот она пришивает ему пуговицу на зеленый вельветовый пиджак, вот она машет рукой...
Кайледоскоп. И все вновь переплетается, уплотняется, сливается в одно. И вдруг... резко обрывается, нарушая все законы термодинамики. А дальше холодная, лишенная жизни пустота. Мечта не сбудется. Миссия невыполнима.
Но какая-то фигурка выпадает из кайледоскопа. Как это там выглядело? Да, они летят в воздухе над самыми мутовками островерхих елей. Результат болезненного воображения или подсказка свыше. Возможно есть шанс встретится с дочкой? В другом, призрачном мире. Есть только один способ проверить.
Олег не принимал решений. Он просто выполнял то, что диктует ему желание. Почему он не сделал это сразу дома неизвестно. Какая разница где совершать самоубийство. Просто, наверное, само тело желало последний раз пройтись по улицам, по лесу.
Было около четверти двенадцатого, когда Олег вышел из дому и неторопливой походкой направился к окраине города. Так, наверное, ходят зомби, которые не рассуждают и не выбирают. Олег тоже не рассуждал и не выбирал. Непроходящая, всепоглощающая боль с одной стороны и безрассудная надежда на существование потустороннего мира с другой, прочно поставили его на этот путь.
Вскоре город закончился и Олег вошел в лесопарковую зону. Минут через десять пересек и ее. Без четверти двенадцать он остановился.
Вокруг росла дубрава граничащая с лесопарком. Он находился на одной из многочисленных здесь троп. По всей видимости, он не хотел вешаться на территории лесопарка или просто инстинктивно, как умирающий зверь, искал место поглуше, уединенней.
Постояв минуту, он углубился на несколько шагов в лес, справа от тропы. Вытряхнул на землю содержимое пакета, коим оказалась прочная капроновая веревка, щедро смазанная солидолом. Олег поднял лицо вверх. Над головой нависала толстая ветвь дуба...
Когда все было готово, Олег вновь вышел на тропу. Присев на лежащую у края тропы лесину, закурил, уткнувшись взглядом в густую заросль папортника на противоположной стороне тропы. Темнело.
Уже несколько дней рассудок Олега не производил сколь нибудь сложных логических построений. Только короткие не связанные мысли, образы, воспоминания. Так и сейчас вдруг вспомнилась байка о цветущем папортнике, о исполнение любого желания того, кто увидит и сорвет цвет папортника в канун Купало. Где-то на периферии сознания мелькнуло, что сегодня и есть ночь на Ивана Купало...
Сигарета истлела. Олег встал.
“Через несколько минут все кончиться” - подумал он с равнодушной уверенностью.
Олег сделал шаг. Часы на запястье пикнули - полночь. Он стал медленно поворачиваться в ту сторону леса, где его ожидало незатейливое приспособление для отнятия жизни у самого себя.
Восприятие окружающего мира стало каким-то странным. Сверхъестественно отчетливым и в тоже время нереальным, как во сне. Он чутко слышал как запела зорянка в соседнем овражке, как ударил по воде жерех на реке в ста метрах отсюда, как шуршали мыши в прошлогодней листве. Слышал вздохи ростков, пробивающихся из-под земли и шелест опускающейся на лес темноты.
Что-то тихо щелкнуло, будто на деревянный пол упала семечка. В зарослях зажегся огонек светлячка. Через несколько секунд второй, потом третий.
“Странно, все светлячки горят зеленым, а эти сине-фиолетовым, и очень яркие” - эта рациональная мысль на долу секунды мелькнула в сознание. Но этого хватило, чтоб Олег остановился и чуть внимательней присмотрелся к странным огонькам.
И вдруг до него дошел смысл происходящего. Все выстроилось в простую цепочку. Июльская ночь - ночь на Ивана Купало, полночь. И в зарослях папортника зажигаются огни.
- Неужели... расцвел! - прошептал Олег.
Искалеченная горем психика, нарушение аналитического мышления и навязчивое желание невозможного - все это сработало сейчас. Олег не искал объяснения загадочным огонькам на листьях папортника. Он просто поверил. Пусть даже на несколько минут. Главное то, что происшедшее вызвало у него - потенциального мертвеца, ответную реакцию. Причем довольно сильную. Почти что шок, который тут же уступил место маленькой, едва тлеющей надежде.
Он сделал шаг в сторону заросли. Еще шаг. Затем вдруг бросился к папортнику, в состояние сильного возбуждения.
В близи огни были не менее загадочны. Их было уже около десяти. Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки.
- Так. - вслух пробормотал Олег - Надо загадать желание и сорвать.
Это он и сделал. И конечно желание у него могло быть только одно.
И снова кайледоскоп видений. Десятки картин за доли секунды. Десятки новых надежд. Холодная пустота вдруг взрывается, заполняясь теплом и светом...
Ветка, на которой сиял один из цветков обломилась легко, как любая другая ветка папортника. Но что-то упругое все еще сдерживало ее. Олег потянул сильней. Что-то оборвалось, будто тонкая рыболовная леска. И тут же погас огонек.
Вначале Олег ничего не понял. Он растеряно сидел на лесной подстилке, держа в руках помятую ветку. В свете других огоньков, он увидел, что к ней искусно прикреплен комочек какого-то полупрозрачного пластика. От комочка тянулись два очень тонких проводка, оборвавшихся через полметра.
Олег несколько минут бессмысленно перебирал руками ветку, переводя взгляд то на нее, то на сияющую заросль.
“Тэк” - щелкнуло в очередной раз маленькое реле в замаскированном Димкой блоке управления, зажигая последнюю, двадцатую лампочку.
“Тэк” - эхом отозвалось что-то еще. Но на самом деле этого никто не слышал. Это где-то высоко в небесах, в сферах кармических преобразований, на путях причин и следствий, тоже что-то переключилось. Начавшие было темнеть судьбоносные линии вдруг снова засветились, пропустили импульс жизненной силы, начали деформироваться и переплетаться с другими линиями, изменяя общий поток.
Олег еще долго сидел на по июльскому теплой лесной подстилке, возле переливающейся заросли. Он осмотрел еще несколько листьев с мерцающими “цветами”. Все проводки тянулись в одном направление. В самую середину заросли. Пробежав руками по проводкам, Олег обнаружил металлический ящичек, выкрашенный кузбас-лаком в черный цвет. Было ясно, что здесь и сходятся все проводки.
“По всей видимости в ящичке расположены батарейки”. - подумал Олег - “А также управление последовательным включением лампочек и их мерцающим светом”.
Он еще пару минут просидел на коленях, держа в руках маленький черный корпус. Внезапно его охватила невероятная обида и разочарование. Еще бы. Ведь он почти приобрел надежду на исполнение несбыточного. Пусть даже на несколько минут. Пусть даже едва тлеющая в измученном сознание рациональная мысль, все же подсказывала - происходящее не реально.
Олег с силой запустил ящичек прямо в ствол дерева, росшего в середине заросли. Но, видимо, тот был сделан на совесть и заросль продолжала “цвести” мерцающим сиянием.
Обиде исчезла также внезапно, как и появилась.
“Как же легко меня провели” - спокойно подумал Олег.
И неожиданно для себя он РАССМЕЯЛСЯ. Тихо, но искренни, от души.
Он встал. Нет, боль и безьисходность не исчезли. Но все же что-то изменилось. Что-то неуловимо малое, но очень важное, определяющие. Теперь Олег точно знал - он будет жить.
- Ты знаешь Дима ?
Лена нежно гладила волосы своего молодого супруга. Первое утро после первой брачной ночи. Она сделала паузу, как будто не решалась что-то сказать.
- Ты знаешь...? А ведь мы могли бы не встретится.
- Не знаю, родная. А почему ты так решила?
- Ну-у. Я... Однажды я чуть не утонула.
Дмитрия на мгновение обдало холодком.
- Чуть не утонула?!
- Да. Это было лет десять назад. Я тебе не рассказывала, как я познакомилась со своим отцом? Приемным отцом?
- Нет. Я не хотел расспрашивать тебя. Все ждал, что сама расскажешь. Дождался?
- Помнишь, я показывала тебе детский дом, где я жила до одиннадцати лет.
- Да, на окраине города. Впрочем, я и раньше его видел. В детстве жил недалеко.
- Угу, я знаю.
Лена села на кровати.
- Так вот. Поздними вечерами. Ну, если честно, ночами. Мы с девчонками тайно вылезали из окна спальни и убегали купаться. Ты знаешь, река там не далеко.
- Минут семь ходьбы. - согласился Тима
- А мы и не ходили. Мы бегали. Знаешь как здорово. В спальне духотища. До утра не остывала. А тут речная прохлада, песочек. Плавала я отлично. Нас зимой часто в бассейн водили.
- И вот однажды решили в очередной раз смотаться ночью на речку. Но тут одна затемпературила, а другая... Вообщем не важно. Решила я одна сбегать.
- Прибежала разгоряченная и бултых в воду. Плыву. А потом... Короче свело меня. Толком не помню. Вроде как всю правую сторону. От кончика пальца ноги до кончика пальца руки. Захлебываться стала. На берегу никого. Кричу...
Июльская ночь тепла. Июльская ночь пронизана жизнью. Смерть боится июльскую ночь. Прячется в прошлогодних листьях, в сухих поваленных стволах, в пластах торфа. Затаивается в речных водоворотах, в паутине, в зубах хищников. Ждет, когда потребуются ее услуги. Но жизнь хитра, как старый матерый волк с побелевшим мехом на загривке. Она ни за что не расстанется с тем, что решила оставить при себе.
- Он наш... наш. - шептали полусгнившие прошлогодние листья.
- Отдай его. - скрипели корявыми ветвями сухие деревья.
- Он останется. - пропела Июльская ночь шелестя листвой.
Никто не решился с ней спорить.
- Ты останешься человек. - она обратилась прямо к Олегу - Я расскажу тебе. Слушай.
Олег брел по тропинке, постепенно удаляясь от заросли папортника. Ему вдруг показалось, что лес наблюдает за ним. Что специально для него дует слабенький теплый ветерок, приносящий сладкий запах таволги, распустившейся в приречной уреме специально для него. Ему казалось, что для него переливается звезда в просвете дубовых ветвей, и для него что-то поет-рассказывает маленькая голубогрудая птичка - варакуша.
Да нет. Конечно не только для него. Просто он сам острее стал чувствовать окружающий мир.
Он прислушался к причудливым свистам варакуши. Казалось, он понимает смысл затейливой вязи звуков.
Птичка пела о дальних теплых странах, где провела зиму. Об огромном зеленом океане и бескрайней желтой пустыне. Она рассказывала, как сумела ускользнуть из когтей ястреба сильно поранив при этом крыло. Как два года назад всех их птенцов съела куница. Как страшная неясыть серой тенью летает по ночному лесу. И еще о том, как она мечтала вернуться в этот лес на краю города и снова свить гнездо в густых зарослях хмеля...
Неожиданно Олег услышал какой-то крик.
“Это на берегу”. - сообразил он.
Крик повторился. Кто-то звал на помощь. Олег ускорил шаг, вскоре переходя на бег.
Выбежав на открытый берег, он заметил светлую фигурку. Почти на середине реки. Даже с берега было видно как неестественны ее движения.
Олег не был хорошим пловцом. И тем более спасателем. Он просто не думал об этом. Человек, который час назад сам хотел покончить с собой, вряд ли испугается утонуть. Тем более спасая другого.
Олег сделал все правильно. Подплыл к утопающему, которым оказалась девочка лет десяти, одной рукой схватил ее за длинные волосы, а другой стал грести. Со всей силы. Девочка не вцепилась в него мертвой хваткой, как предполагал Олег. Она просто расслабилась, скользя по воде.
Выбравшись на берег, Олег долго не мог отдышаться. Девочка пластом лежала на песке у самой воды. Казалось, она еще не поняла всего происшедшего.
- Ты... кто такая? - насилу отдышавшись, спросил Олег.
Он был весь красный, как томатная паста.
- Лена. - поднявшись с песка ответила девочка.
- Откуда здесь взялась?
- Я... я из детдома.
Олег несколько раз нервно прошелся по берегу. На реке было светлее чем в лесу. Белая ночная заря отражалась в черной ночной воде.
Как говоришь тебя зовут?
- Лена.
- Лена?! - глупо переспросил Олег.
- Неужели исполнилось?... - прошептал он - Да нет конечно. Просто случайность.
Лена сходила на кухню и принесла себе и Дмитрию по стакану грейпфрутового сока.
- Так вот. - продолжила она - Только на следующий день я осознала, что кроме Олега поблизости ни кого не было. И если бы не он, меня некому было бы вытащить. Потом я узнала, что и его могло там не оказаться. В ту ночь он собирался покончить с собой. Семь дней назад погибла его дочка. Та, родная. И самое интересное то, что жить он остался благодаря чьей-то дуратской шутке. Был канун Ивана Купало. Слышал о таком языческом празднике? Так вот, кто-то обвесил несколько папортников гирляндой.
Тима нахмурился, что-то припоминая.
- Она зажглась как раз за несколько минут до того, как Олег собрался повесится. - продолжала Лена - Он случайно выбрал именно это место. Естественно, у него в тот момент было не все в порядке с головой, и поэтому он решил, что папортник расцвел по настоящему, а когда понял обман, то уже что-то изменилось. Ведь он на несколько минут приобрел надежду. Он не стал вешаться.
- Через год он меня удочерил. И вот я здесь, с тобой.
Спустя несколько недель, Дмитрий в сумерках шел по лесной тропе, ведущей от паромной переправы к пригородному лесопарку. Внезапно он остановился возле пожелтевшей заросли папортника, росшей недалеко от тропы.
Он долго стоял, о чем-то глубоко задумавшись. Дул стылый октябрьский ветер. К ночи небо прояснилось. Дмитрий посмотрел на начавшие появляться звезды.
Вдруг огненным росчерком что-то мелькнуло в небе. Метеор. Затем еще один. Этот сгорал чуть подольше. Дмитрий успел загадать желание.