Аннотация: Эльф, который не видит красоты. Или ему это просто внушили?
"Эльф, который не видел красоты"
автор: Суламен
Уточнение: дело происходит много позже изгнания Мелькора.
Элори сидел в тени старого дуба и ловкими и непринужденными, со стороны, движениями обтачивал небольшое бревнышко, почти ветку. Но на самом деле он был очень внимателен и осторожен, ведь это была его первая такая, своя, самостоятельная работа. Элори переживал, очень переживал за нее. Возможно, ему было бы намного легче, будь он обычным эльфом, но... В том-то и заключалась его беда - он был недоразумением. Уродом.
Нет-нет, внешне он был вполне симпатичным юношей своего бессмертного народа, хотя ему все равно было далеко до его братьев и сестер. Пускай его волосы не сверкали золотом, платиной или серебром, будучи чернее ночного неба. И кожа его впитала в себя не солнечный мед и не зелень крон, а бледность луны. Пусть даже часто согбенная под невидимой тяжестью фигура его была не по-эльфийски крепкой - самую чуточку!..
Пусть он был бесцветным и громоздким, это было не самой страшной его бедой. Просто он не видел красоты.
Да! Да, это невозможно для утонченного эльфийского народа! Это было нонсенсом для того, чьи предки вышли из Валинора! Но это было так...
Эльфийский язык богат, очень богат. И Элори всегда с наслаждением слушал эльфийские баллады - и не мог написать или сказать ничего похожего. По заданию мастера Аэлора он пытался описать рассвет, но тысячи оттенков вечного и такого быстротечного поглотили его взгляд, само его существо, он барахтался в них, тонул, ошеломленный, застывший, пока учитель не позвал его и не спросил: "Что ты споешь о рассвете?" А он молчал. Он не смог найти таких слов. И только, несчастный, слушал песни своих братьев, которые сумели оценить и нашли слова.
И вот теперь в его руках крутилась-вертелась заготовка.
- Что делаешь?
Элори вскинул глаза и увидел Малъяри, одного из подмастерьев мастера-резчика.
- Да так... - попытался отстраниться Элори, но приятель уже выхватил недоделку из его рук.
На лице Малъяри на миг появилась и тут же поспешно спряталась под маску деловитого интереса разочарованно-высокомерная гримаса.
- М-м, ничего для первого раза, - кивнул он, словно собственный учитель. - Но думаю, если поправить тут... и еще во-от ту-ут... и тут убрать...
Высунув кончик языка от усердия, Малъяри быстро ронял нож на деревянные грани, не замечая, как от каждого надреза Элори вздрагивал, словно резали его плоть. И под острым лезвием все отчетливее проступали контуры чего-то вроде эльфа в коротком плаще.
- Вот, думаю дальше ты сам, - полюбовавшись облагороженной заготовкой, кивнул эльф и протянул деревяшку съежившемуся Элори.
- Да... спасибо... - почти шепотом, с какой-то хрипотцой отозвался тот, не поднимая скрытого встрепанными волосами лица.
"И его с таким голосом прочили в сказители?" - подумал уязвленный неприветливостью Элори эльф и ушел прочь.
Элори еще долго не шевелился. Ну да, Малъяри не виноват, он просто поступил так же, как и все эльфы до него - не укорил, постарался помочь...
Темноволосый эльф запрокинул голову, подставляя солнцу склеившиеся от слез длинные черные ресницы и мокрые дорожки на щеках. Рука со злосчастной чуркой рухнула на корень, пальцы поранились о неровности поделки и привлекли к ней внимание.
Элори посмотрел на заготовку и вновь стиснул зубы в обиде и тупой безнадежной ярости. Как! - закричал бы он, если бы эти слова пришли ему на ум, - как кто-то смеет касаться его работы, пусть даже уродливой! Ведь нельзя!.. Нельзя своими мыслями... делами... в душу! Даже если хочешь как лучше. Нельзя так... так больно... обидно... больно.
Как всегда.
Неужели он никогда не научится видеть красоту? Хотя бы видеть, если не может ее создавать?
Незаконченная статуэтка сгорела Огонь получался у Элори лучше всего.
Мужчина, в отличие от эльфов - хозяев этого леса одетый в черное, незаметней тени скользил меж стволами. Необычайно высокий и сильный, он не беспокоил даже траву, по которой ступал.
Он замер, услышав тихие звуки, растворявшиеся в тихом свисте ветра в кронах. Поколебавшись, он пошел на звук.
Под кустом орешника, спрятавшись ото всего мира, свернулся клубочком эльф. Он плакал навзрыд, верующий в безопасность своего убежища.
- О чем плачешь, малыш?
Элори испуганно вздрогнул и уставился на заговорившего.
Это был не эльф, сразу было видно, скорее великан-человек. Ни один эльф не был таким... большим - ростом, разворотом плеч, и хрупкость напрочь отсутствовала среди тех слов, которыми его можно было описать; ни один в этом лесу не носил черных одежд и не обладал таким глубоким сильным голосом.
Элори вздрогнул снова и вдруг порывисто бросился к незнакомцу и, спрятав лицо у него на груди, сбивчиво, сквозь рыдания, рассказал ему все. Ему было безразлично, кто это, что он делает тут, это был НЕ ЭЛЬФ! Не один из этих, вечно прячущих свои истинные чувства под маской сочувствия и снисхождения. Перед ним не надо прятать лицо, горбиться, таиться...
И ошеломленный незнакомец, тень среди теней и их хозяин, слушал - и слышал.
Боль, обида, страх в речи юного эльфа, почти подростка, которого не слушал никто и никогда. О том, что эльф не смог рассказать про лес, ведь это так много: шелест листвы, алой на заре, яркой и радостной под полуденным солнцем, таинственной в сумерках и коварной ночью; шероховатость или гладкость стволов и ветвей, блеск беличьих глаз и...
- И я не вижу красоты... не могу о ней сказать...
А мужчина не понимал. Ведь эльф рассказывал ему именно о ней. Так рассказывал, что он впервые понял, что лес - это... это лес.
И его душа вскипела. Да хоть кто-нибудь из этих идиотов, ну хоть раз слушал этого несчастного ребенка?!
Элори выплакался и затих. Его охватил стыд за свое поведение, он торопливо встал и отступил. И попал в пятно света полной луны. Смущенно глянув на незнакомца, эльф... замер, пораженный восхищением в темных глазах
"Чудо, - думал человек, глядя на него, и эта мысль звездами была написана на его лице, - чудо..."
Юный эльф почти впервые за последние годы стоял прямо, и сразу становилось ясно, что он выше своих сородичей. Волна упрямого шелка чернее воронова крыла падала на его плечи и разбивалась, пенясь по ним и по спине. Кожа драгоценным молочным жемчугом сияла во тьме. Но самыми поразительными в этом облике были глаза, глубокие как небо, ярче маяка в ночи. Они, которые непривычно для самих себя прямо смотрели сейчас на человека.
Мужчина слепо оперся о землю, чтобы встать с колен, и обнаружил, что под его рукой что-то есть. Он уставился на эту помеху с искренним интересом.
Статуэтка. Вроде бы сидящий ребенок, но стоит повернуть немного иначе - волк, как живой, только с ладонь величиной. Напряженный, готов сорваться с места в любой миг. И все это - одно, одни линии, одно искусство, одно... совершенство?
- Не смотрите, - быстро попросил Элори, дернувшись, чтобы закрыть статуэтку от взгляда и рук незнакомца, - не надо! Это...
- Ты сделал это сам? - хрипло спросил незнакомец.
- Я... да, - убито признался Элори, и плечи его поникли. Он не видел красоту, и все его творения уродливы уже поэтому. Сейчас этот некто все поймет и уйдет в отвращении.
- Это прекрасно.
- Что?!
Мужчина смотрел на него жадно, как на готовое испариться сокровище.
- Это самая замечательная вещь, какую я когда-либо видел, - сказал он, и вдруг резко вскочил и схватил ошеломленного эльфа за плечи. - Пойдем со мной, - страстно заговорил незнакомец, - я давно искал такого как ты, но даже не мог вообразить... Пойдем! Я строю замок, и мне не хватало там только твоих гениальных рук!
"Да как они смели! - кричала между тем его душа. - Как они смели! Спесивые самовлюбленные слепцы, они же... Вы же приучили его к своим рамкам, а он в них не умещается! Он не может как вы - только лучше, только иначе! Вы едва не убили Творца! А этот голос - он великолепен, если не истязать его слезами."
- Я не позволю тебе остаться здесь, - в ярости на идиотов, тупиц, высокомерных недоносков прорычал мужчина.
И Элори пошел с ним. И спустя ровно год был построен в неприступных горах замок, что смотрелся их порождением. Лишь после этого Элори узнал имя, настоящее имя незнакомца - Мелькор. Но не ушел, когда это было ему предложено, не смог и не захотел, увидев в глазах Врага искреннюю, глубоко запрятанную боль. В глазах того, кто научил его жить.
Аэлор, учитель Слова, стоял в тронном зале новой цитадели Врага. Он был ошеломлен, но пытался скрыть это. Ошеломлен пленом, ошеломлен тем, что Моргот снова здесь, и едва ли не больше - самой цитаделью. Он всегда считал, что обитель Врага должна быть уродлива, как его душа, но то, что он видел... Величественные резные колонны, казалось, замерли под чужим взглядом, как невиданные звери, что стоит отвернуться, и они вновь оживут. Волчьи глаза в переплете дверей следили за ним неотрывно, а потолки были ночным небом. Здесь же, в тронном зале, он стоял на живом огне, как в костре, глядя на еще одно потрясение - эльфа рядом с Мелькором. Прекрасного, как ночная греза, затерявшаяся в черной гриве, мучительного, как не рождавшаяся песня. Он стоял прямо, на голову выше Аэлора, отнюдь не маленького, и казалось, что этот приближенный Врага был не эльф и не человек. Он словно застыл между двумя расами, от того став еще красивее. Его фигура была крепче, чем обычно бывало у бессмертного народа, и Аэлор сам себе показался просто тощим и слишком хрупким. И этот взгляд, прямой и ясный, испытующий. За этими гордыми глазами легко пойти к барлогу в пасть. Красота между двух народов, более совершенная, чем любого из них.
Моргот коснулся руки этого дивного величественного создания.
- Видишь? - спросил он.
- Да, - ответил эльф, и Аэлор позавидовал этому звучному голосу. - Ты был прав.
- Тогда он нам больше не нужен.
После этих слов Аэлор был готов, что его теперь убьют, но его просто вышвырнули за ворота.
Он брел домой, видя перед собой прекрасное создание, доставшееся Врагу по недоразумению.
Недоразумение...
Учитель замер, пораженный догадкой.
Элори!
- Что же мы наделали?! - прошептал он, схватившись за голову.
А в голове его уже бродила песня, иная для эльфов. Иная. Про народ, из беспечности и слепоты утерявший свое сокровище.