мужу
посиди со мною рядом, помолчи,
просто руку мне на пальцы положи,
обопрусь тихонько о твое плечо,
сколько лет меня баюкало оно.
будем вместе нашу зиму зимовать
друг мой милый, не хочу я больше знать,
что там ждет за поворотом впереди,
мне б подольше с тобой рядышком идти.
проведу легко рукой по волосам,
серебрится время в них не по годам,
улыбнусь глазами прежними тебе,
вспомню все на позабытом языке.
но молчи и ничего не отвечай,
это солнышко блеснуло невзначай
на тропинку, по которой мы вдвоем,
взявшись за руки, счастливые идем.
2003
дикая
ты меня окрикиваешь, как обманывают
по-хозяйски, словно одомашниваешь -
дикую, волшебную, неравную
на сухарик ласки завалященный.
на остатки пиршества соседского,
говорят, что там хозяйка смирная,
а меня полночи носит бесами,
или ангелами над Памирами.
и полмира пролетев, не чуя пёрышек
то ли белых, то ли серых, неухоженных,
под рукой твоею неспокойно мне -
видит глаз, что место огорожено.
2000
моему ребенку
..........................................Маше
мой маленький, с тобою я дитя,
окрестный мир не жутковат, но странен,
и, окружая нас по-великаньи,
он говорит невнятные слова.
ты пробуешь опять его на вкус
и плачешь, если вкус тот неприятен,
а он лишь место для твоих занятий,
где я с тобою рядом поучусь.
начнем наш день прилетом вешних птиц,
пусть горизонт уходит в бесконечность,
а мы с тобой заполним эту вечность
игрой в кустах, что лесом разрослись.
позволь мне увидать, что видишь ты,
позволь пройти по узенькой тропинке,
укрывшись за твоею детской спинкой
к началу, где едины были мы.
но и тогда смогу ли я понять
забав твоих творительный порядок
и детский толк божественных загадок
и поумнею может быть, как знать.
2003
блюз
как все поздно приходит, я прощаю тебя
и тягучей волной сладкозвучного сакса
боль уносится вдаль, но чуть-чуть погодя
жизнь уходит за ней, не успев попрощаться.
вместе с нашей виной неизвестно пред кем
растворяется день в тёмно-синем бокале
я прощаю тебя, неизвестно зачем
берегущий меня, терпеливый мой ангел.
снова Ave Maria мне поет саксофон,
но молиться и плакать не моё наказанье,
время плавит на вдохе золотой баритон
каждый прожитый миг обжигая печалью.
как приходит все поздно и прощенье, и боль,
на вечерней заре не имеет значенья
то ли ангел мне тему сыграл про любовь,
то ли блюз одолжил ему цвет оперенья.
2003
не за то сожгут меня...
не люблю,
а глянешь пристально -
обрывается душа
и твержу, как злую присказку
отворотные слова.
безымянным переулочком
увожу свою беду,
а тебе навстречу дурочкой
развеселою иду.
перекажется да вспомнится
оборотное словцо,
как изменишь лунной полночью
свое любое лицо,
как подставишь ветру свежему
взоры волчии свои,
но в ту пору среди нежити
след мой теплый не ищи.
не кляни за то, что ведьма я -
не за то сожгут меня,
что умру и белым лебедем
оборотится душа,
а за то, что в ночь на Лысую
да на гору не пришла,
чтобы выманить по лисьему
да сгореть с тобой дотла.
2004
маленькая смерть собаки
рыжей боксёрихе Багире
я сама свечу задула
и отправила тебя
в асфоделевую пустошь -
каменную сущность сна.
"подожди меня - я скоро!",
сказано - не воротить,
рыжей пылью беспризорной
ветер чёлку золотит,
скачет рядом круглый мячик
незаконченной игры
в нерешаемой задаче -
смерть, что поле перейти,
там послушной и незрячей
мне идти за поводком -
за душой твоей собачьей,
избранной поводырём.
2004
что может быть старей
пригрею стрекозу на пальце в сентябре.
глотну дурман вина из тонкого бокала,
друзья ушли давно и вечер на плече
трещит пером минут, как ворон у вокзала.
у милого в руке блестит звездой свеча,
мне тягостны слова и мягки очертанья
привычного "люблю" и "как любовь стара",
что может быть старей её правописанья.
что может быть сильней, чем вавилонский грех
желанья говорить и понимать другого
и башню возводить для сказочных утех
ежеминутных игр в несказанное слово,
меж нами расставлять в порыве естества,
как вехи слалома все знаки препинанья
и улыбнуться вдруг, не ведая греха,
и взглядом попросить минут соприкасанья.
2004
гнездо
мостить гнездо для будущих птенцов,
у дерева просить укрытья и защиты
от мира этого, где тысячи углов,
но ни один не станет домом, видно.
шиповнику нашептывать "люблю",
а куст сиреневый так ревновать заставить,
чтобы косил лиловыми глазами
персидскому подобно скакуну.
и слышать множество, но слушать лишь одно,
давно забытое по гордости безмерной
другими бабами - простое волшебство
семейного, живого утешенья.
когда тебя сквозь прутики гнезда
просветит день жестокими лучами,
ничто не защитит ни сталь, ни камень,
но только новая любви глава.
но только слов моих летучий, светлый пух,
что выстрадала сердцем и устлала
гнездо своё.
в защиту ль, для тепла ли?
иль для того, чтоб стал полёт упруг
...................................................
гнездо прозрачно, хрупко и легко,
но неприступно горестям оно.
2005
фокус.
рассеянный взгляд замечает больше,
но мимо проходит память.
и между нами по-прежнему облачно
с рассеянными тенями.
где жизни фокус? настроюсь чётче
в абрис чужой необычности,
на выцветших встречах у наших фото
пылью лежит забывчивость.
прозрачная ретушь моих фантазий
улучшит качество снимка -
ты проявляешься. резче, навязчивей.
в фокусе поединка.
2005
колдовское
семь воронов вокруг меня, семь воронов
и пуговица от души моей оторвана,
расхристана, развенчана, распарена -
любовь купали до седьмой испарины,
дитя купали да с водою - прочь его
мы выплеснули тою тёмной ноченькой.
что каркаете старые да мудрые,
без вас на сердце чёрной смутой тужно мне,
где бродит, по каким стучит околицам
любовь моя - навек его бессонница?
с руки какой берёт подачку жалкую
любовь его - ненужною шпаргалкою?
кружите выше враны мои чёрные -
я вывяжу верёвочкой кручёною
тот повод, что на жизнь его ошейником,
пусть при дворе любви чужой - отшельником.
2005
ты изменяешь мне
ты изменяешь мне, ты изменяешься,
ты от меня идешь в чужую суть,
а пианист по чёрно-белым клавишам
наигрывает весело - "забудь!",
но каждый раз, сдирая по остывшему,
я сыплю соль на след измены той
и сердце перепёлкой в рёбра тычется,
а вырвется - что станется с тобой?
кто будет рядом в час, судьбой намеченный,
кому уткнёшься в тёплое плечо?
мой милый, не смотри, что я застенчива
мне просто дождь зацеловал лицо,
мы с ним давно великие любовники,
смотри, как прижимается к щеке,
он будет рядом, даже если сломлена
последняя соломинка в руке,
он будет рядом, даже если сгину я
за поворотом солнечного дня -
забудь про зонт, и я прижмусь, счастливая
к твоей щеке остатками дождя.
2005
плотская любовь
а нашу плотскую любовь
я отношу к разряду истин,
пластичен воск её основ,
неистов.
формует тело для литья
непокорённой бронзы страсти,
и запрокинутость лица
опасна
мгновенной яростью зрачка,
пока душа забыта телом
и бьётся змейкой у виска
осатанело.
но, яблока вскрывая плоть,
мы узнаём своё призванье,
ты познаёшь меня,
как плод
познанья.
2005
эротика
Эдуард Мане "Завтрак на траве"
среди одетых буржуа
в Булонском, кажется, лесу -
сижу для всех обнажена,
захватана, как медный су.
у плоти велики глаза -
в ней отраженье форм моих,
стекает тоненько слюна
и возбуждённый пах саднит,
и мостится богатый хлыщ
поближе к старому холсту,
как прежде вылощен и нищ,
как нынче голоден до сук.
спокоен взгляд мой и тяжёл
любви благословенный плод -
он будет зелен или жёлт
смотря, кто рвёт.
2005
суть
был дождь слепым
и пальцами умело, лицо мне обежав,
на полпути
смыл макияж и вынырнуло тело
на свежий воздух из духов Коти.
он всё лепил меня
и круг гончарный
проникновений
разгонял свой бег,
я принимала форму,
изначально. из ничего,
из пены прошлых лет.
грубел сосок под влагой лёгких пальцев
и чаша бёдер обретала страсть,
когда прикосновения упрямца
пытались совершенство изваять.
но кратковременность его сродни таланту
на истинное слепо намекнуть
и светится сквозь липнущее платье
каррарским мрамором моя вторая суть.
2005
песочные замки
а помнишь, как мы пили мускатель
и вечер зеленел по краю моря,
от чаек просто не было отбоя
всё потому, что хлеб за борт летел.
им что ни кинь всё в прибыль,
у тебя
в щетине мягкой авторского толка
так серебрилась ярко седина,
как лунная дорожка в тёмных волнах.
я собирала горстью серебро
и прятала в подвалы душных замков,
от корки дней отщипывая чайкам
лишь то, чему завидовать смешно-
м'якуш любви,
что не по вкусу им -
и горлу поперёк, и крыльям в тягость.
казалось бы, любовь - такая малость,
а не поднять из серебра воды.
на корм, на корм всей рыбьей мелкоте
крошим её податливое тело
надолго ли,
но море обмелело
и соль блестит на брошенном куске.
2005
сопутствую
сопутствую,
иду одним путём
и ношу разделяю равноценно,
ты обопрёшься о моё плечо
и не почувствуешь прощального смятенья.
сопровождаю переходы дня
в другие сферы.
по камням и кочкам
мысль-попрыгунья скачет, веселя,
разбрасывая вешки многоточья.
посверкивают огоньки души
на вязких тропах,
дух святого Эльма
уводит в топь.
я рядом.
не спеши
прочесть конец любви стихотворенья.
2005
шоколад
шоколадная горечь лада
заполуденный поцелуй.
на губах истёрта помада
до телесного привкуса губ.
гладит мастер блестящую пасту,
он-то знает в рецептах толк,
только будет ли таять сладко
жизнь под чувственным языком.
скомкав золото скользкой обёртки,
хрустко чёрную плоть отломив,
я почую всю хрупкую плотность
послевкусия у любви.
2005
извиняю
извиняю, себе изменяя,
из вины выскребая песок,
может стену сложу и менялой
сяду утром на рваный платок,
серебро и затертые драхмы,
золотые обличья царей
поменяю на воздух и запах,
на отдушку повинной твоей.
поутру поливает горшечник
красноглинных сосудов гряду,
остывая, змеёй быстротечной
заползает вина в пустоту,
чтоб свернуться клубком и затихнуть,
словно сторож счастливой поры.
обними меня крепче. всей жизни
нам не хватит для этой игры.
2006
для гурманов
попробуй плоть, она нежна
и так насилию привычна,
но в ней растворена душа,
как запах в пище необычной.
рот в рот. напитком опьянен,
ты тянешь сладкое мгновенье,
и драгоценным хрусталем
плоть отзывается мгновенно.
вовек насытиться невмочь
не потому, что сладко тело,
но пряность заповедных рощ
моей души не надоела.
2006
дракониха
мой собиратель змей, таинственный знаток
янтарной жидкости в коктейле "от любимой",
вон черной змейкой тушь и прячется зрачок
за локтя увлекающим изгибом.
мой тихий птицелов в сетях твоя рука
и петлям не страшны случайные порывы,
я в клетку прилечу с высока, свысока,
где черной змейкой тушь плетет свои извивы.
кириллицей скользнет прощальная строка -
мой повелитель снов, избранник для подушки,
я в горле спрячу зной и дым, но два крыла,
так трудно утаить под кружевом ночнушки.
2006
безнадёжно
............................маме
как знобит меня, мама,
занозой
под лопаткой устало саднит,
говоришь, я росла словно роза
у которой единственный шип?
защищаться - пустое занятье,
всё равно на крюке под щитом,
как на плечиках легкое платье,
жизнь просохнет у выхода в дом.
там, где вход там и выход - простая
и такая смиренная мысль
о любви, что прощать начинает
лишь когда над могилой сошлись.
нам разлуки крутая пластинка
повторяет заезженный сказ -
там всегда повторяют ошибки
заклинаньем о бросивших нас.
как ты, солнышко?
детства букварик
вновь открыт на последней строке?
помнишь сказку, что на ночь читала
о семье молодых лебедей?
так же вяжешь крапивную муку,
чтобы рядом меня удержать,
не заметив, как сердце обуглив,
я пытаюсь тебя согревать.
2006
болезнь
Саше
ночь моя, не стучи по вискам,
не размазывай,
прочь ступай в разбитной тарарам
дня заглазного,
зуд в ушах комариной возни
кровных шариков
ночь моя - по стопам до зари
время шарило,
боль моя, хоть на миг отпусти
душу набело...
что ж так коротки эти дни
петлёй ладанки.
2007
больничное
всё мне слушать того, кто молчит
и ходить, но не двигаться -
эти стены, что твой гранит
острова Ибица.
полотняные острова,
прикроватные рифы долгие,
за крушением корабля
вытрет пол уборщица
добрая.
по неделям стучится снег,
а по пятницам "мясо режется",
не дожить бы мне до ста лет,
чтобы стать для тебя прилежною,
прикроватною мебелью стать,
зацепиться за край хоть дужкою,
прободением корабля
безнадежно я занедужила.
нам с тобой дотерпеть до тепла
и, вцепившись в чугунные цели,
выживать, выживать, выживать!
ежедневно.
единым целым.
2007
больничная зебра
замираю не дыша -
саблезубый день проходит
мимо,
чудо хороша
безразличная погода.
зонтик платья отразит
взглядов мелких камнепады,
чугуном литой ограды
перерезан жизни быт -
мою руки перед сном,
плачу только втихомолку,
прячу мужнину футболку
с незаштопанным носком...
посетителю больниц
помнить правила для жизни:
день прошёл - и небо ближним
открывает новый лист.
а за дверью на пути
переход.
судьба.
больница.
и никак не обойти,
и ничем не откупиться.
2007
задолго
...........................................Саше
надежда слаба, как ребёнок в коляске,
но кто же сильнее её?
и мир этот чуждый, сгустившийся, вязкий,
сквозь дырочку соски течет.
заходишься криком, врачуя сознанье
бинтом перепачканных снов,
где ищешь спасения, дробным питаньем
дневное давя естество.
как мало по сути и дико по виду
желание жить. второпях,
срываю невинной ромашкой обиду
на малость положенных врак.
качается люлька из лёгкой плетенки -
надежда - орущий малец,
несытый и жадный до солнечной дольки
задолго до слова
"конец".
2007
за что ты
за что ты сердишься привычно на меня?
за то, что я - зеленая трава
и лишь корней моих великое терпенье
удерживает Землю от паденья?
за то, что я холодная вода -
мила мне и желанна глубина,
что корабли удерживает в море -
попробуй с глубиной моей поспорить,
ведь я всегда не ниже и не тише
той бури, что срывает страстью крышу
и той любви, что знает глубину
терпения и смерти тишину...
с тобою рядом я - родная сатана,
и был бы ты счастливым без меня,
когда сам Бог, паруя наши души,
не позаботился, чтоб ты не выбрал лучше.
2007
кризис дождя
он знал, что уйдет.
по густым лесам
и чащам темнеющих недомолвок
тянулись вверх, на цыпочки встав,
проростки его золотых уловок.
а он припадал к руке между тем,
как выплюнуть косточку поцелуя
в грубый навоз запрещенных тем,
линией жизни моей керуя.
и луг некошеный весь в росе
опять принимал его в лоно лета,
чтоб выносить тяжко забытый день
и расставание перед рассветом.
а он уходил, обронив ключи
в дырку подкладки у мирозданья,
и я забыла сказать "прости!"
за перемены в погодных прощаньях.
2007
опасное занятие
с любовью расставаться не смешно.
с любовью расставаться не опасно.
забывшим родословную снежком
залепит март окрестное пространство
и перекрестит спину проводник,
он знает толк в неразрешенных встречах,
где цвет румянца бархатом приник
к ложбинке между поводом и речью,
где оголяет вечер провода,
но в лете между небом и землею,
вальдшнепом всхлипнет посланное "да!"
и пылью упадет пороховою.
2008
майские сусеки
пойми, я выскребла слова
мукой последней по сусекам
и пухнет с голоду весна
и мука ей каштан соседний.
захолодевшее плечо
ты гладишь тёплою рукою,
в полуоткрытое окно
втекает май сплошной рекою,
нашарю тапок и вступлю
в который раз в его пределы,
и бабочкой вспорхнёт - "люблю!",
весь мир пытаясь переделать.
2008
я молюсь о тебе
Саше
я молюсь о тебе перед небом
в белёной палате,
эти стены ледовые в белом
замыкают объятья,
я молюсь о тебе ночами,
днем душа лишь болеет -
её дом так стерильно верен
себе и печали.
я молюсь о тебе перед чем-то,
что не знает ни боли, ни веры,
но наослепь наш путь прочертит
в круге первом.
2008
ушедшая любовь. романс
..............................................Саше
нам нет пути назад, зола костра остыла,
не греет никого осенних дней закат,
но отчего же мне грядущее не мило
и в прошлое гляжу, не отрывая взгляд?
ушедшая любовь вовек не постареет,
всё также хороша, как много лет назад
и парус вдалеке по-прежнему алеет,
а я на берегу тебя готова ждать.
не открывай для нас вино воспоминаний,
мне голову кружит его волшебный вкус -
как в первый раз легко мы захмелеем сами
не замечая лет заиндевелый груз.
и девочку-любовь обнимешь так же крепко -
я для неё храню записку и цветок,
чтоб через много лет припомнить наше лето
и вновь поцеловать седеющий висок.
2008
когда оплачет телефон
когда оплачет телефон
октаву сказочную счастья -
мой голос лёгок и смешон
в твоей не будет больше власти,
автоответчиком души
он выпросит ещё минутку
для окончания любви
междугородней шуткой.
но ты опять не виноват,
хоть резок тон разъединений
и телефонный аппарат
твой соплеменник.
когда истрачу до конца
монеты долгого молчанья -
прощай и моего лица
не вспоминай
отчаянно.
2009
понедельник предателя
..............................Саше
проходит головная боль,
сереет воздух,
и понедельника гобой
выводит Тоску.
каким окажется сюжет
семейных будней,
где вечеря - любой обед,
а счастье блудно
и разрешает петуху
кричать осанну,
пока предателя кормлю
на кухне манной.
а он, не чувствуя вины,
целует в щеку,
и поцелуя шрам болит,
хоть неглубокий.
2009
инцест
по отражениям зеркал,
по бледным рожам
минут, стекающих в оскал
не божий,
да просто в чёртовый прикус,
в дрожанье складок
сойти,
как в тапочки в искус,
а он не сладок
и пахнет Оrbit-ом прогресс ночных слияний
луны и месяца
в инцест
правописаний
давно забытый милый "Янь" внесёт излишки
души,
где нечего терять, а разум лишний,
но прежде,
тонкою дресвой глагола "любишь?"
содрать невинности покров
и - голой в люди.
2009
сирени аромат. романс
сирени аромат и май последней каплей
прольётся через край божественных щедрот,
чтобы дождем прильнуть, забрызгивая платье,
пока ищу впотьмах давно забытый зонт.
как ластится к щеке нескромным поцелуем,
заманивая в сад, где пахнет резедой,
но я открою зонт и страсть его шальную
отгорожу легко шелковою стеной.
сирени аромат - распущенности время,
но в поисках пяти волшебных лепестков,
растрачу до конца любви стихотворенье
и отпущу его летать среди садов.
в загуле майских дней узнаю сладость встречи -
лиловый аромат щедрот его знаком,
но только тридцать дней любовь дарю беспечно,
в дверях стоит июнь.
я жду его тайком.
2009
Александру, поэту и полководцу
ах, Александр, не вам моя любовь,
хотя бы потому, что вечер к зареву
и бьётся в пламени невинный Персеполь,
как будто ведьма в масле время жарила.
всё так обыденно - читается с листа
растрепанная ветром вера в избранность,
пока вы чертите "наследник бога Ра"
я прохожу по переулку с избами,
где блекнет день на слюдяном стекле
и уголок окна слезится золотом,
а время между нами набекрень,
как треуголка славою заколота.
божественна лишь тихая печаль
по вашему аттическому профилю,
да по любви, что может все начать
с листа и карты, чтобы стать эпохою.
2009
конец обмана.
наконец-то приходит багаж
со стихами,
оставленными в полёте.
что мне делать с ними -
сложить в оригами
или смотать в кокон?
я боюсь высоты.
убоится птица
одиночества тонкой ветки.
что мне сделать стихами
и вниз спуститься
с кухонной табуретки.
я дарю одиночество
нашего счастья
девушке около трапа,
обману высоту твоего участья
тем, что умею падать.
2010
вниз.
а чудо кончилось за миг
до обрушенья с крыш,
и город выл - немил, безлик
сухим сопрано ниш
о тёмной плакальщице снов,
что встретится внизу,
где в боль пророс болиголов,
как в мудрость старый зуб.
не удержавшись за карниз
летит, летит душа.
не вверх, а почему-то вниз.
к тебе,
домой спеша.
2010
от любви бывает...
от любви бывает сырость и невнятный разговор,
я у счастья напросилась на вечерний сыр и бор.
выпью залпом чашку чаю, разведу в стакане яд
и опять любовь встречаю в синем платье невпопад.
пусть клюёт с руки синица то, что некогда искать,
наши искренние лица моет пилингом тоска.
руку дай мне на дорогу или просто сон взаймы
где тебя не очень много, а меня мы лишены
незаконченностью речи, неуступчивостью слов
в этом гаме человечьем
на уступе у часов.
у завалинки сомненье полет старые цветы,
дай мне в долг стихотворенье, где мы рядом, как мосты
параллельно и прилежно тянем к слову берега,
от любви бывает нежность и небрежность словаря.
2010
ангел мой улетел
маме
это всё, что осталось от ангела-
баночка крема
от морщин
и немного седого пера,
перед самым рассветом плотнее уложены тени,
на обочине Вестник с рюкзачком золотого крыла.
ангел мой улетел,
не расскажет какой я бывала.
жизнь сжимается в точку и бьётся в глазницах очков -
если вымолю сон, то возьму тебя за руку, мама,
чтобы было не страшно
возвращаться ко мне на поклон.
02.08.2011
под откос
роняю прошлое медяками,
катятся под зиму споро
туда, где рассвет облака заливает
розовым цветом порто.
а мы расстаёмся,
с иллюзии мира
сдирая гусиную кожу,
чтобы готовить праздничный ливер
для отражений похожих.
возьми мою руку, она холодная
с тех пор, как судьбу отвадила
слоняться собакою беспородною
по свалке любви с колядками.
мы рядом и эта точка кипения
избрана эталонной
пока мы меняем её копейки
на кипяток эшелонный,
пока я смотрю на тебя в ожидании
ласковых слов у поезда...
хотя он пойдёт под откос и прощание
не прощено, но запомнится.
2010
плач
........................Гале Соловьёвой, посмертное
а помнишь, летела минута
серой приморской чайкой
и время в тёплую руку
тыкалось мордой случайно.
а ты всё хотела к морю,
как будто оно за горами,
а не у грязной мойки
в нью-аркадийском рае.
а ты всё хотела к Богу,
как будто он что-то может,
взлохмаченный мой воробышек,
Золушка на горошине.
а ты всем желала доброго,
как будто в этом спасение,
но к Богу уходит богово
и только ему воскресение.
перебираю фотки,
роюсь в асфальтах памяти,
помнишь, мы были молоды?
что ж ты меня оставила?
2011
по выкройке жизни
по выкройке жизни ушила года,
стало ль теплее рядом?
ты знаешь, а я ещё молода
в этих секундах распада,
и, мягко касаясь руки плечом,
не забываю данного,
ты рядом и наш "катаклизм ни о чём"
громче напора фанданго.
а радость, что радий до смерти фонит,
надеждами катится с горки -
я выпила жизни густой цианид
для поцелуя горького,
по венам ширяет любовь,
до крови
кусаю спелые губы,
а ты их малиной июльской возьми,
которой больше не будет.
2011
жизнь взаймы
на прожаренное утро
брошен солнечный желток,
лето, булкой-арнауткой,
хрустнет корочкой легко
и остынет сухарями
на притушенной печи,
сердце частыми рывками
за налюбленным спешит.
обниму тебя покрепче,
чтоб подольше удержать -
наше время станет легче
на стихирную тетрадь,
пусть не вымолить пощады
у Дающего взаймы,
но, пока с тобою рядом,
мы с Ним силами равны.
2011
по-своему
по-своему, очень странно
я развожу канитель,
ты знаешь, мы были равными
лишь первые девять недель,
а губы шептали - хватит,
всё прожито и сведено
под лёгкого ситца халатик,
на торсе Marilyn Monroe.
неравенство неделимо
ни пополам, ни вкось,
любовь застывает мимом
с алой улыбкой гостьи.
по-своему знаю выход
и за него плачу
другом, что старой выхухолью
воротника к плечу.
ты знаешь, делить-то нечего,
мой равноправный герой,
так встретимся летним вечером,
как Магомет с горой.
2011
знаю
я гляжу в твоё лицо
и стараюсь не думать
о том, что придёт в своё время.
так страшно
терять свою руку и сердце,
что отдала когда-то
и не знаю, зачем мне они без тебя.
когда подходишь
к пределу зимы
или видишь, как её горизонт наплывает на взгляд,
становится больно.
я знаю,
что переживу тебя
и знание это
темнее вечера после шести в декабре.
и я смеюсь так отчаянно громко,
и смотрю телевизор, не зная о чём его речь.
но тогда,
когда время придёт расставаться,
я найду своё сердце в укромном углу за кроватью,
вытру снег в зеркалах и
отдам тебе душу,
чтобы шла
впереди.
2011
неподвижное
в маленькой кафешке на углу
мы сидим, припёртые столами
к разговорам, стукаясь локтями
о соседскую глухую пустоту.
кофе с молоком белее стен
чем ты болен, день мой своевременный,
за окном январь крошит пастель
на вершины города надменного.
говорим, сцепляя пальцы рук,
словно лезем вверх по гладкой стеночке,
и скользит любовь словесной мелочью,
пенкою молочной мимо губ.
греем взглядами не лица, а плечо,
не встречаясь, но скрестив мгновения,
и желтеет время над свечой,
тёплое от их прикосновения.
в маленькой кафешке время спит
под стеклом и в рамке.
обезглавлено.
уместилась жизнь в дагерротип
с лицами чужими, безымянными.
2012
маме и папе
ветер бреет верхушки деревьев
и погода, как пена густа,
в эти дни укрываюсь поверьем
от слепого до горечи сна.
снятся мама и папа в квартире,
где ремонт до сих пор не зачах,
и стучит по разлаженной лире
неухоженный день-вертопрах.
пахнет влажной от счастья помадой
чашка с чайною коркой на дне,
и повисло ненужной заплатой
время в ходиках на стене
с каждым сном молодея влюблено,
от моих отрываясь седин,
мама смотрит красивой девчонкой
на стареющий походя мир,
папа выбрит и чёрен загаром
и рука его силой полна,
только выпустить их не хватает
сил
из этого вечного сна.
2012
предчувствие зимы
и ветра нет и просится зима
еще не в дочери, а только в приживалки,
и ранним утром холодна вода,
закованная в белый умывальник,
она давно себя предчувствует иной
в кристально белой плоскости скрижали*,
где время напряженной тетивой
к щеке строку прощания прижало,
но нынче, обтекая мягкость рук,
от сна кромешного насильно отвлекая,
она журчит и август пахнет вьюгой
не страшной в хроме новенького крана.
*второе значение - страница открытой книги
2012
я достучусь. романс
Саше
я достучусь в декабрьскую стынь
до лета в оксамитовом наряде,
и этот день застынет молодым
в альбоме безымянных фотографий.
мы будем вместе зиму зимовать,
где соло птицы стелется позёмкой,
в густых кустах, среди зимы нестойкой
в комке из перьев засыпает март.
нам всё равно который нынче час
и сколько лет осталось до полночи,
на рельсы дня уселся, скособочась,
несмелый зайчик - вспыхнул и погас.
красна зима, но мы ей не верны
и от измены коченеют пальцы -
на старом фото будущей весны
видны ошибки свадебного вальса.
2012
романс. навстречу
навстречу с опрокинутым лицом,
глаза не поднимая от дороги,
мне шла любовь, но не одна - вдвоём,
на поводке у спутника недоброго.
кричала в доме громко суета
и я оглохла, ничего не слышала,
со мною свиделась любовь на склоне дня
и напросилась ночевать, бесстыжая.
я не знакома с ней накоротке
в переполохе многоцветья буднего,
ко мне любовь пришла на поводке,
чтобы освободила безрассудную,
и лишь тогда я только поняла
зачем вела она его на привязи -
любовь освободила да сама
чужой любовью стала
несчастливою.
2012
когда ты болеешь
........................................Саше
когда ты болеешь
я двигаюсь, как заводной апельсин -
кругами вокруг эпицентра,
а день новобранцем, которого повар постриг,
не дарит ни цента-
стоит неподвижно у западной части окна
и гладит подушку,
а кошка старается очень негромко стучать
когтями по мушке.
когда ты болеешь
весь мир застывает без сна в янтаре,
уходит в докембрий,
но лампочка светит за ширмой из старых газет,
чтоб было где встретить.
2016
Ева к Адаму
я отвечала за скандал,
когда нас было только двое,
а бог подопытных героев
изменой ловко искушал.
пусть вечность отнял, старый хрыч,
а мы и не просили вечность -
пока в трудах детей растишь
становишься всё человечней.
теперь познанья семена
храним в стекляшке от варенья -
пусть высока за них цена,
но драгоценнее прозренье -
его росток колюч и наг
царапает надеждой кожу,
а мне давно неведом страх,
и наказание дороже
уж тем, каков его размах.
2017
ошую
я только так хожу теперь - ошую,
чуть-чуть правее руку занося,
ту самую, которую целуют,
испрашивая милость у ферзя.
по чёрно-белым скошенным квадратам
иду вперёд, чтоб охранять тылы,
мой славный, я храню твои объятья
в коробочке ореховой халвы
и для тебя расчерчиваю игры -
выдумываю безопасный ход,
хожу ошую, чтобы в каждой битве
рукою правой заслониться мог.
мы рядом и пойдём с тобой до края,
где выигрыш и проигрыш -равны,
у королев она судьба такая -
всегда быть рядом
с верной стороны.
2017
человек ушел
Гене Кравченко
Человек ушёл, как вода в песок,
по корням травы в глинозём,
ему легче теперь, где не сможет бог,
не любя, настоять на своём.
он теперь один на один с водой,
ему воздух - небесный брат,
Человек ушел наравне с судьбой
этот мир дождём растворять.
и когда, листву обрывая в грозу,
он идёт Аргонавтом в окно -
я его по запаху губ признаю,
по дымку "Золотое Руно".
2018
не оставляй
........................................ Саше
пожалуйста, не оставляй меня одну,
пожарищем дымится чай глубокий
и сразу после завтрака во тьму
кофейной гущи будущее смотрит.
мы одолеем страшную беду,
нам выжить - это плёвое занятье,
колючей проволокой тесного объятья
сплетает боль счастливую семью.
она сильнее молодой любви,
потоп и пепел добавляют силы,
чтоб выстоять, как церковь на крови,
куда дорогу вымостили с милым.
и, если ночью давит тяжело
не голову, а грудь земной порядок,
я поцелую в тёплое плечо
и плюну на беду три раза кряду.
2018
объявление на столбе
отдаю подержанную любовь
в чьи-то руки,
только в приличный дом,
пусть хоть там доживает.
на вопрос "была ли она хороша?"
лишь одна из двух
говорит душа -
отвечает.
и пойдёт за нею в приёмный дом,
будет рядом с нею,
одна,
вдвоём,
боль не чая.
2019