(С) 1996 Сухачевский Олег

                           Государево Слово

     Со школьной скамьи все мы помним крылатое выражение Пушкина,
сказанное им о Петре Великом, что некоторые  его  указы,  писаны,
кажется, кнутом. Это правда, но нельзя винить за  это  Петра,  он
взвалил на себя непомерной тяжести задачу:  перестроить  закосне-
лую психологию русского человека, сломать его, ни на чем не осно-
ванное, вековое чванство перед прогрессивным Западом, сломать  не
просто так, не по монаршей прихоти, а во имя спасения этого само-
го народа, для него же. Причем делалось все это  с  истинно  рус-
ским размахом, широтой, на всю катушку, через колено...  Пойдя  в
обучение к европейцам, царь был тысячу раз прав, но это  отчетли-
во видно лишь сейчас, через призму трехсот лет...
     Как все это напоминает наши времена,  ведь  и  тогда  народ,
очень большой частью, не понимал целей и стремлений своего  царя,
не ценил того, что уже было достигнуто и не стремился  к  новому.
Наоборот, в ответ на свежий ветер, дующий из Европы, темные и за-
битые народные массы сочиняли одну  глупую  небылицу  за  другой.
Например, в Воронеже в 1722 году распространились  слухи  о  том,
что Петр Первый вовсе не православный государь, а антихрист...

                                *  *  *

     В те времена жили да были в городе Таврове, что близ Вороне-
жа,  три  подруги,  простые  русские  женщины:  матросская  женка
Авдотья Тимофеева, солдатка Акулина Наянова, а у  третьей,  Алены
Андреевой, было экзотическое, по нынешним временам, занятие,  она
была рудометкой, т.е. умела  делать  кровопускание.  В  одной  из
бабьих бесед в сумрачный ноябрьский день 1722 года,  Авдотья  об-
молвилась о том, что царь Петр-де и не царь вовсе,  а  антихрист.
Женщины в испуге крестились, услышав такую ужасную весть, но  ве-
рили, по всему ведь так выходило. Платье носит немецкое и  других
носить заставляет, бороды обрил, табак курит, бражничает, вовсю с
иноземцами якшается, всю Россию ими заполонил, в  Москве  первоп-
рестольной не живет, в чужедальней стороне Питербурх  на  болотах
построил, сына своего, единокровного,  в  темнице  запытал,  жену
православную в монастыре держит, а сам себе немку-басурманку  на-
шел... Как есть, антихрист!
     Прошло всего лишь три дня после этого разговора,  как  Петр,
тут как тут, приехал в Воронеж, посетил Тавров, пробыл в нем  це-
лые сутки, осмотрел разные работы по корабельной части и  на  су-
конной фабрике. Государь снова собирался воевать на юге,  поэтому
адмирал Матвей Змаевич получил от царя приказание строить в  Тав-
рове корабли. Петр отдал другие распоряжения и  вскоре  отбыл  из
города.
     Давненько не бывал царь в Воронежских краях, аж с 1709  года
он не посещал Тавров, поэтому в городе только и  было  пересудов,
что о визите самодержца. В самый разгар этих разговоров, а  имен-
но 26-го декабря 1722 года в Тавров приехал  инквизитор  воронеж-
ской епархии, синодальной команды монах Гурий Годовиков. Бог  его
знает, что занесло его в Тавров, но известно нам, что  остановил-
ся он у местного попа Никиты. По русскому гостеприимному  обычаю,
поп истопил для гостя баньку, да кликнул местную рудометку,  нашу
знакомую Алену Андрееву, которая славилась по части умения  отво-
рять кровь.
     Поп был далеко  не  последний  человек  в  иерархии  провин-
циального городка, поэтому Алена, не мешкая,  поспешила  к  нему.
Таким образом в бане, где она делала кровопускание, оказалось три
человека: отче Гурий, его служка Логин Кузьмин, да наша Алена.
     Естественно, что разговор зашел о визите  царя  и  в  беседе
Алена поведала о том, что сама видела, как во  время  рождествен-
ского поста, государь "кушал хлеб и мясные яди". Монах  усомнился
в этом, не мог, с его точки зрения, благочестивый государь  нару-
шить пост. Однако Алена упорно стояла на своем и даже  рассказала
о том, что будто бы лично метала руду (т.е. пускала кровь) у  го-
сударя из головы тремя рожками. Этому отец Гурий еще меньше пове-
рил, он ведь знал, что у царя есть собственные доктора и  пригла-
шать для столь ответственной операции какую-то постороннюю  рудо-
метку вряд-ли стали бы.
     Алена смутилась столь явному уличению ее во лжи  и  обмолви-
лась о том, что "в то же число говорили про его императорское ве-
личество: какой-де он царь или император, он-де антихрист"! И что
она, якобы, пуская царю кровь, хотела донести православному госу-
дарю о таких толках, да не донесла, о чем теперь сожалеет.
     Монах, сообразивший важность того, что сказала ему  рудомет-
ка, сразу же после парной, не сказав никому ни слова, спешно соб-
рался и в тот же день поскакал в губернский город Воронеж,  прямо
к губернатору с письменным  доносом.  "Слово  и  Дело"  на  Алену
Андрееву!
     Формула "Слова и Дела государева" ко многому обязывала,  так
обозначались особенно важные дела государственного значения, поэ-
тому воронежский губернатор Измайлов в ту же  ночь  отправился  в
Тавров. По его приказу арестовали рудометку и тотчас же  достави-
ли на допрос к нему, однако на допросе она начала запираться, за-
быв, видимо, о том, что кроме нее в бане находился и свидетель  -
служка Логин Кузьмин.  Устроили  древний,  как  мир  следственный
прием - очную ставку, на которой свидетель подтвердил то,  о  чем
доносил Гурий Годовиков. Но и это не заставило Алену признаться...
     Зря она, впрочем,  запиралась,  такая  серьезная  вещь,  как
"Слово и Дело" не давала права даже губернатору  вести  следствие
по этому вопросу. Это лежало в юрисдикции  Тайной  розыскных  дел
канцелярии, губернатор должен был лишь дознаться нет  ли  других,
причастных к делу лиц и их "не упустя время", схватить и "оковав"
отправить на розыск в столицу, где делом должны заняться  настоя-
щие "специалисты", "заплечных дел мастера" из Тайной  канцелярии.
Это прямо предписывалось указом самого императора:  "буде  впредь
где в городах и селах и деревнях такие злодеи явятся и их, в  са-
мой скорости имая, приводить в города к правителям, а в тех горо-
дах правителям, не разспрашивая, присылать в тайную  канцелярию".
Однако Алена на допросе у губернатора ничего не сказала, подтвер-
дила лишь, что готовили для царского пира мясное кушанье.
     По суровым законам, для следствия по "Слову и Делу",  призы-
вался не только обвиняемый, но и доносчик. Отец Гурий, как  доно-
ситель и служка Кузьмин, как свидетель, вместе с  Аленой  Андрее-
вой тоже были отправлены в Москву. 7-го января 1723 года они при-
были в Тайную канцелярию. Там прочли доношение  воронежского  гу-
бернатора о посылке этих лиц "для допроса, розыска  и  исследова-
ния" и вскоре все трое воронежцев были опрошены.  Это  пока  было
еще, своего рода, "предварительное следствие", т.е.  просто  цве-
точки. Но уже тогда на допросе Алена признала, что речь об антих-
ристе была, что обсуждали они, что когда "к белому царю все прек-
лонятся, и тогда народится антихрист". Слово "антихрист",  бывшее
предметом разбирательства,  так  необходимое  следователям,  было
произнесено и вскоре состоялось определение: "женкою  Аленою  ра-
зыскивать и пытать: непристойные слова инквизитору говорила-ли, и
буде говорила, для чего и от кого она те слова слышала и  где,  и
для чего о том нигде не доносила"?
     "Непристойные слова", в которых обвиняли Алену, могли  трак-
товаться очень широко. Это могло быть действительное,  выраженное
словами, желание нанести вред  царственной  особе.  Например,  во
времена Анны Иоанновны, одного из солдат долго  пытали,  разыски-
вая, а потом упекли в Сибирь за то, что он обиделся на царицу, не
пожаловавшую его и сказал в сердцах, что ушиб бы  кирпичом  импе-
ратрицу за это.
     "Непристойные слова" действительно могли быть непристойными,
т.е. обычным русским матом в  отношении  царственной  персоны,  а
также двусмысленными намеками. В отношении той же Анны  Иоанновны
как-то один из захмелевших солдат сказал, что "Бирон Анну  штана-
ми крестит", за что и поплатился соответствующим образом.
     Были и случайные "непристойные слова",  обычные  непреднаме-
ренные случайные оговорки, описки в документах,  которые  оказав-
шись рядом с именем или титулом царя, рассматривались, как  поку-
шение на его честь и достоинство.
     Но наша героиня попалась в лапы Тайной канцелярии по  самому
часто встречающемуся поводу -  распространению  слухов  или,  как
сказали бы в наши времена, "заведомо ложных  измышлений,  пороча-
щих..." и т.д.
     Жительница Воронежской губернии предстала  перед  секретарем
Тайной канцелярии Василием Казариновым и  "принесла  вину",  т.е.
выдала свою подругу Авдотью, что толки об антихристе она  переда-
вала со слов Авдотьи, "а опричь ея, Авдотьи, от иных ни  от  кого
таких слов" не слыхала.
     Для Гурия следствие окончилось быстро и прекрасно. По  пово-
ду доносителей существовал специальный указ Петра: "Кто на  тако-
го злодея (т.е. на государственного  преступника) подлинно  доне-
сет, то ему за такую ево службу богатство тово преступника,  дви-
жимое и недвижимое, отдано будет, а буде  достоин  будет,  дастся
ему и чин его...". Т.к. у тавровских  женщин  ни  чинов,  ни  бо-
гатств не было, в награду за то, что донос его все же оправдался,
Гурию Годовикову пожаловали именем Его Величества  10  рублей  из
канцелярии Рекрутского счета. Это была по тогдашним ценам, весьма
солидная сумма. Получив свои тридцать сребренников, он  отбыл  из
Москвы, однако, если бы Алена не "раскололась", то  и  ему  приш-
лось бы не сладко. За ложный донос по такому  серьезному  вопросу
его вполне могли бить батогами и даже сослать на  каторгу.  Такие
случаи были, просто ему повезло. К тому же, если бы следствие за-
тянулось на несколько лет, что бывало очень  часто,  то  все  это
время доносчик и свидетель должны были провести в тюрьме  до  тех
пор, пока по делу не состоится приговор. В-общем здорово  посчас-
тливилось Годовикову, да и служку Кузьмина тоже отпустили с  пас-
портом в Воронеж, однако и с того и с другого были взяты  обычные
записи о сохранении молчания. "Слово и Дело" это вам не шутки!
     Пока шли все эти дела, в Тавров  скакал  курьер,  специально
посланный солдат лейб-гвардии, с приказом сыскать и взять матрос-
скую женку Авдотью Тимофееву. Не сразу он нашел ее,  целый  месяц
потребовался ему для решения этой задачи, но все же  25-го  марта
она тоже была доставлена в Тайную канцелярию,  где  с  первых  же
слов созналась в своих словах и тут же указала на свою  племянни-
цу - Акулину Наянову. И вновь Тавров поскакал  очередной  курьер,
теперь за Акулиной. 17-го апреля 1723 года ее  тоже  доставили  в
Тайную канцелярию, теперь все три наши героини находились в мрач-
ных подвалах этого учреждения...
     Невеселое это было местечко... Среди государственных  учреж-
дений страны, Тайная розыскных  дел  канцелярия  занимала  особое
место, пожалуй лишь Синод, Сенат, да Кабинет стояли  над  ней  по
своему авторитету и влиятельности, все остальные были, как  мини-
мум, равны или вовсе подчинялись ей. Тайная розыскных дел  канце-
лярия или, в просторечии, просто Тайная канцелярия, была  наслед-
ницей знаменитого Преображенского приказа, точнее  тех  его  дел,
которые касались политических преступлений. Возникла она  в  1718
году в ходе следствия по делу царевича Алексея. По идее, она дол-
жна была исчезнуть с окончанием процесса,  но  с  делом  царевича
Алексея оказалось связано множество других дел, царь давал  новые
поручения, поэтому Тайная канцелярия  уцелела,  стала  заниматься
политическим сыском и просуществовала под таким названием до ека-
терининских времен, передав эстафету Тайной экспедиции Сената,  а
та, в свою очередь, знаменитому  III  Отделению  Собственной  Его
Императорского Величества канцелярии.
     Петр уделял повышенное внимание  работе  Тайной  канцелярии,
раз в неделю, обычно по понедельникам, он слушал доклады  "минис-
тров" по важнейшим процессам и выносил по ним определения о прек-
ращении или продолжении следствия, а также приговоры.  Случалось,
что он лично присутствовал при пытках  обвиняемых.
     Царь не был жесток сам по себе, пытки ради пыток никогда  не
интересовали его. Его слова,  сказанные  им  накануне  Полтавской
битвы, как нельзя лучше характеризуют его отношение к своему  де-
лу: "А о Петре ведайте, что ему жизнь его недорога, только бы жи-
ла Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего!".  Даже
самые оголтелые критики петровских преобразований, признают,  что
Петр никогда не щадил себя, он всегда  отдавал  всю  колоссальную
энергию своей могучей натуры любимому делу,  своему  государству,
своей Родине. Тем более он не давал никакой пощады тем, кто,  как
казалось государю, действительно или мнимо,  вредил  преобразова-
ниям.
     Первой помощницей и инструментом в борьбе с  "инакомыслием",
была Тайная канцелярия. Этим учреждением командовали  тогда  сов-
местно Андрей Иванович Ушаков (1670 - 1747) и  знаменитый  дипло-
мат Петр Андреевич Толстой (1645 - 1729). Если  последнему,  судя
по всему, не нравилась его деятельность и хотя он  честно  испол-
нял царево поручение, но был несказанно рад, когда в 1726 г.  на-
конец оставил ее, то другому "министру", Ушакову, эта работа дос-
тавляла удовольствие. Ведь именно эта деятельность  вывела  гвар-
дии майора Ушакова в число самых влиятельных  людей  государства.
Можно сказать, что в этом было его призвание, ибо и сам  Петр,  и
царствовавшая вслед за ним его жена Екатерина I, и его внук  Петр
II, и его племянница Анна Иоанновна и даже кроткая "дщерь  Петро-
ва" Елизавета, были многим обязаны  всесильному  министру  Тайной
канцелярии Андрею Ивановичу Ушакову, охранявшему  их  августейший
покой в зыбкие времена "эпохи  дворцовых  переворотов"  до  самой
своей смерти в 1747 году.
     Однако в описываемое время он еще не  имел  такого  влияния,
примерно 70 % дел, рассматриваемых Тайной канцелярией, были  ини-
циированы самим Петром Великим. Тем не менее три воронежские  ба-
бы никак не могли рассчитывать на такую "честь", вряд-ли царь ин-
тересовался их бренной судьбой. Следствие по  их  делу  проходило
обычным порядком, под деятельность Тайной канцелярии  подводилась
своеобразная законодательная база, свой розыск она вела,  основы-
ваясь на второй главе Соборного Уложения 1649 г. царя Алексея Ми-
хайловича, на воинских артикулах и  на  отдельных  указах  Петра.
Именно эти законодательные акты должны были  решить  судьбу  трех
подруг.
     Основным инструментом получения показаний испокон веку  были
пытки. Вовсе не потому, что в России царили такие жестокие нравы,
подобный обычай практиковался по всему миру. Наоборот в  "просве-
щенной" Европе XVIII века они были еще утонченнее и ужаснее,  чем
в "дикой" России. Например в 1700 году в Испании своеобразно  от-
праздновали вступление на престол короля Филиппа V, казнив  мучи-
тельной смертью сразу 138 человек!  Всем  известны  процессы  над
ведьмами, дела Святейшей Инквизиции католической церкви,  аутода-
фе, последнее из которых произошло в 1826 г., когда в России пыт-
ки уже были официально запрещены. В европейских  музеях  сохрани-
лись столь хитроумные пыточные механизмы тех  времен,  что  нашим
современникам без специальных разъяснений просто  не  понять  для
чего они служили. Изысканной жестокости этих проявлений  европей-
ской "культуры" могли позавидовать самые злобные подручные  Малю-
ты Скуратова...
      При пытках во время расследования должны  были  присутство-
вать судьи и секретарь, а также подъячий  для  записи  показаний.
Пытки заключенных были настолько обычным делом, что у  зачерстве-
лых людей, присутствовших на следствии, истязания не вызывали ни-
каких эмоций, для них это  был,  своего  рода,  "производственный
шум". Смерть во время расследования тоже не считалась  чрезвычай-
ным происшествием, просто начальник караула  доносил  "министрам"
канцелярии, что такой-то колодник "в ночи умре без  исповеди",  а
"тело его зарыто в землю за Малою рекою Невою на Выборгской  сто-
роне" и на  этом  делопроизводство  заканчивалось.  В  такое  вот
"приятное" учреждение занесла судьба троих наших  героинь  и  все
они были подвергнуты допросу "с пристрастием".
     Акулина из трех  подруг  была  самой  молодой,  поэтому  она
дольше всего сопротивлялась пыткам, говорила, что ничего не  пом-
нит. А может и действительно не помнила, с  момента  "преступной"
беседы прошло уже более полугода, кто-ж припомнит обычный  разго-
вор с соседями через такое долгое время?
     Авдотью Тимофееву свели с Акулиной Наяновой на очную ставку.
Первая повторила свое признание, но вторая по-прежнему  утвержда-
ла, что ничего не помнит. Дело о  пропаганде  явления  антихриста
показалось секретарю Казаринову очень важным и  перспективным,  и
он сообщил в Санкт-Петербург своему прямому начальству о том, что
вскоре вышлет всех трех баб на дальнейшее  расследование.  Однако
Петербургская канцелярия была завалена выше крыши более серьезны-
ми делами, чем расследование бабьей болтовни и считала,  что  та-
кие вещи вполне можно выяснить в Москве, не чиня никакой  "турба-
ции (т.е. беспокойства) людям". Относительно же существа  вопроса
было приказано "учинить жестокое наказание: Алену  да  Авдотью  в
Москве бить кнутом и сослать на прядильный двор при  Москве-же  в
вечную работу, а Акулину пытать дважды: от кого она такие неприс-
тойные слова слушала, и где и сколь давно, и для чего  о  том  не
доносила". Да, недоносительство тоже считалось преступлением...
     Обычай пытания достиг к тем временам высокого "развития" и в
петровские времена, характерные регламентацией всех сторон жизни,
был даже составлен специальный "Обряд како обвиненный  пытается",
который был в ходу в течении всего XVIII века.
     Для пытки существовало специально отведенное место,  именуе-
мое "застенок", в котором находилось пыточное  "оборудование".  В
основном оно состояло из печально знаменитой дыбы, но были и осо-
бые шерстяные хомуты с "веревкой долгой", кнуты, ремни для связы-
вания и прочие "устройства". Кстати, общепринятое представление о
дыбе, кочующее из одного  исторического  произведения  в  другое,
когда показывают, как пытаемого вздергивают  вверх  за  связанные
сзади руки, выворачивая их из суставов, является совершенно  неп-
равильным.
     Пытка на дыбе выглядела по  другому:  истязаемого  поднимали
вверх на блоке за связанные спереди руки, затем ноги тоже  связы-
вали и продевали между ними тяжелое бревно,  на  которое  вставал
палач. Силой тяжести бревна и веса палача, который  для  усиления
эффекта иногда подпрыгивал, висящее тело пытаемого растягивалось,
что приводило к выламыванию рук из плеч, разрыву связок  и  кожи.
Именно поэтому дыба иногда называется  "виской".  При  этом  час-
тенько пытаемого били кнутом, причем количество ударов  ничем  не
ограничивалось и колебалось от 10 до 30, но могло доходить  и  до
70 ударов! Двух-трех таких испытаний было достаточно, чтобы чело-
век стал калекой или умер от заражения крови, ведь никакого лече-
ния между пытками почти не было...
     Вот на такой, с позволения сказать, "инструмент",  вздернули
Акулину Наянову. После первой пытки она  по-прежнему  запиралась.
Трудно сказать, что двигало несчастной женщиной, злоба на неспра-
ведливую судьбу, ненависть к палачам или твердо  внушенное  хрис-
тианским воспитанием понятие о том, что возводить  напраслину  на
людей грех, но Акулина молчала. Секретарь Василий Казаринов отпи-
сал в Петербург, что "по присланому определению, Алене с Авдотьею
наказание учинено, а на прядильный двор Авдотья не  послана,  для
того, что Акулина с розыску в тех словах запирается".
     В отношении таких случаев  существовало  четкая  инструкция.
"Естьли-ж ис подлежащих к пытке такой случится,  которой  изобли-
чается во многом злодействе, а он запирается, и по  делу  обстоя-
тельства доказывают его к подозрению,  то  для  изыскания  истины
употребляются нарочно..." и  далее  следовало  описание  "методов
убеждения".
     Согласно регламенту, Акулину подвергают первой пытке - зажи-
манию пальцев рук в специальные тиски.
     - Непристойных слов ни с кем я суще никогда не говаривала  и
ни от кого таких слов не слыхала, - упорно стояла она  на  своем.
     Секретарь Тайной канцелярии Казаринов усомнился в  виновнос-
ти испытуемой и запросил инструкции  из  Петербурга:  "И  буде...
оная Акулина с тех розысков устоит, то помянутой Авдотьею  разыс-
кивать-ли"? На что Ушаков из Санкт-Петербугской  Тайной  канцеля-
рии отвечал: "По трех розысках Акулины, буде в одном  станет  ут-
верждаться, разыскивать и Авдотьею, и что с розысков  покажут,  о
том нас рапортуй".
     Снова Авдотью Тимофееву и Акулину Наянову  сводят  на  очную
ставку. Этот следственный прием дореволюционными историками  счи-
тался рудиментом древнего права. В Тайной канцелярии очная  став-
ка не служила целям установления истины и служила лишь целям  об-
винения. Если добиться идентичности показаний обвиняемого  и  до-
носчика не удавалось, то для доносчика, а им в данном случае  бы-
ла Авдотья, ибо именно она назвала Акулину, наступал очень  опас-
ный момент - "расспрос с пристрастием", т.е. тоже пытка, для нес-
частной Акулины уже третья. Ей постригли волосы на голове "до те-
ла" и на выстриженное место лили "холодную воду только что  почти
по капле". При такой пытке, как отмечалось в  инструкции,  пытае-
мый "в изумление приходит". Но как раз, именно в  этот  критичес-
кий момент, Акулина сломалась и повинилась во время пытки.  Пытка
Авдотьи, таким образом, не состоялась, но Акулина совершила  глу-
пость, она обрекла себя на новые муки. Все было  предусмотрено  в
инструкции и такие случаи тоже: "когда случится пытаной  на  вто-
рой или на третей пытке речи переменить, то еще трижды пытается".
     Снова была Акулина Наянова поднята на дыбу, т.к.  показанное
ею должно было закрепиться новым розыском. На дыбе она  вытерпела
тринадцать ударов кнутом и увидев, что признание не  помогло  ей,
опять стала утверждать, что ничего не знает, не видела, не слыша-
ла... Пытка после перемены показаний  бывала  особенно  жестокой,
как раз, описанная нами выше виска с бревном, причем при  важнос-
ти дела она могла быть проведена до трех раз. В промежутках  меж-
ду "сеансами" истязаемому вправляли руки в суставы,  приводили  в
сознание и продолжали мучения. В инструкции "Обряд како  обвиняе-
мый пытается"  цинично  отмечалось,  что  "чрез  то  боли  бывает
больше"...
     Понятно, что после такого "расследования" Акулина почувство-
вала себя, мягко говоря, нехорошо и попросила священника для  ис-
поведи. Но даже духовные дела не были свободны от ока Тайной кан-
целярии. Такой инструмент, как  тайна  исповеди,  давно  уже  ис-
пользовался "заплечных дел  мастерами".  Обвиняемый,  готовясь  к
смерти, признавался священнику во всех грехах, а святой отец тот-
час же после исповеди спешил изложить сказанное кающимся, на  бу-
маге, которую немедля передавал в Тайную канцелярию. Очень  дове-
ряли следователи такому документу, достоверность  "исповедального
допроса", так это называлось на казенном языке, считалась наивыс-
шей, ведь верующий в свой смертный час не мог лукавить перед Все-
вышним и всегда говорил правду.
     Акулина-же на исповеди сказала, что "я-де по  делу,  которое
имеется в Тайной канцелярии, терплю напрасно и безвинно, и в  том
умереть готова". И это ее спасло, такому признанию, как  водится,
поверили и на девятом месяце после начала следствия, что было до-
вольно быстро, Тайная канцелярия, наконец "родила" приговор.
     В силу приговора Авдотью  было  приказано  сослать  на  пря-
дильный двор в Москве, Акулину опять должны были  бить  кнутом  и
тоже сослать на прядильный двор в вечную работу.
     Однако прядильный двор отказался принимать  наказанных.  Там
нужны были здоровые работницы, а наши героини по преклонному воз-
расту и вследствие девятимесячного расследования были  неспособны
к тяжелому физическому труду. Девятнадцать месяцев бедных  женщин
"футболили" туда-сюда различные государственные инстанции. Их де-
ло последовательно рассматривалось в Святейшем  Правительствующем
Синоде, Мануфактур-коллегии, Адмиралтейс-коллегии. Никто  не  хо-
тел связываться с ними, но и отпускать на  волю  таких  "ужасных"
преступниц тоже опасались. Денег для  такого  долгого  содержания
подследственных казна, естественно, не выделяла, а  для  пропита-
ния, по тогдашнему обыкновению, несчастных узниц пускали "за  ка-
раулом на связке", т.е. арестантов привязывали к железному  пруту
с ящиком для милостыни и в таком виде водили по городу.  Вся  эта
процессия истошно стенала и голосила, возбуждая  в  прохожих  жа-
лость и сострадание. Народ подавал, ибо всем русским издавна  бы-
ла известна пословица: "От сумы, да от тюрьмы не зарекайся".
     Так прошло еще полтора года, а за это время произошло  очень
важное событие - скончался  сам  "антихрист",  Петр  Первый.  Уже
больной, спасая севший на мель бот с солдатами у Лахты,  стоя  по
пояс в ледяной ноябрьской воде, он жестоко  простудился,  болезнь
его усилилась и в своем завещании государь  успел  написать  лишь
"Отдайте все...", после чего потерял сознание и скончался 28  ян-
варя 1725 года, так и не очнувшись.
     Кто знает, что завещал бы Петр, но его  жене  и  наследнице,
императрице Екатерине  Алексеевне  нужно  было  место  для  новых
"злоумышленников", поэтому трем тавровским бабам вышло  послабле-
ние. Им была оказана "честь", их  дело  рассматривал  сам  Прави-
тельствующий Сенат. Высшее государственное учреждение, на  третий
год после начала следствия, постановило отправить их в монастырь,
но Синод, ссылаясь на указ покойного Петра, опять воспротивился.
     Наконец 29-го апреля 1725 года состоялось окончательное  ре-
шение по их делу. Всех троих проповедниц явления  антихриста  под
конвоем гвардейского и двух гарнизонных солдат,  с  прогонами  по
рублю на человека, отправили из Москвы в  Пустоозеро  на  четырех
подводах. В мае того же года они прибыли к месту ссылки и  с  тех
пор они исчезают с горизонта истории, т.к. больше мы о них  ниче-
го не знаем...

                                *  *  *

     Так завершилось дело простых русских женщин, жительниц Воро-
нежской губернии, осужденных за пустую бабью болтовню. Они не бы-
ли виновны в заговорах, не были  действительными  бунтовщицами  и
борцами с монархизмом, смешно было ожидать такое от  темных  тав-
ровских баб. Оказавшись невоздержанными на язык,  они  по  доносу
попали в шестеренки безжалостной государственной машины,  создан-
ной Петром, которая перемолола их судьбы  и  выдала  результат  -
ссылка. Можно сказать, что им повезло, они остались живы,  им  не
рвали ноздрей, не наложили клейм, а сколько было таких,  которые,
испытав на своей шкуре кнут петровских указов, мирно упокоился на
погосте...