Сухачевский Олег Валерьевич : другие произведения.

Бронепоезд "Красный пролетарий"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новенький бронепоезд, несколько дней назад полученный по мандату Центрального совета по управлению броневыми силами республики - сокращённо Центроброни - был срочно снят с маршрута и направлен в помощь местному ЧК. Рота ЧОН зажали в балке, близ железной дороги, банду батьки Кавуна, и сдаваться бандиты не собирались. Чтобы избежать потерь, командование спецтелеграммой разрешило временно направить бронепоезд "Красный пролетарий" в распоряжение чекистов.
  Бронепоезд "Красный пролетарий"
  
   Стуча по стыкам рельс, бепо нёсся по ночной степи. Паровозный прожектор пронзал ночную мглу, невесомые снежинки, взметённые стальной мощью, высоко взлетали в небо и бесшумно падали в поле. Поезд стремился на запад...
  В командирском вагоне под ослепительным электрическим светом, яростно спорили двое. Один из них, в кожанке, худой, с длинным лицом землистого цвета, возражал другому - плечистому крепышу с залихватскими усами, в бушлате и матросской бескозырке.
   - Вот ты скажи мне, командир, - сжав губы в тонкую линию, спрашивал первый, - почему у нас во время боя кормовой фламмер заклинило?
   - Бепо новый, неотлаженный пока. Сам знаешь, в Центроброни, когда получали, предупредили - изучать технику и доводить её до ума некогда, - отвечал второй, покручивая усы. - По дороге, мол, закончите. В Европе пролетариат истекает кровью, товарищ Кржевецкий!
   - Ты мне политграмоту не читай, я сам её кому хочешь прочту! - кашлянул в кулак первый. - Меня на Верхней Яне политграмоте хорошо выучили. Потому я и говорю: инженера в распыл! Не верю я бывшим... И вообще тем, у кого руки не в мозолях, нечего делать в социализме.
   - Ага, шлёпнем его, и кто у нас машины налаживать будет, кто углы пушкам выведет, кто паровоз до ума доведёт? Мы с тобой? - требовательно спросил командир.
   - Если партия прикажет - наладим. И не такое налаживали, - заявил Кржевецкий, пристально глядя на командира бронепоезда. - И вообще, товарищ Храпов, не нравится мне твоя линия последнее время...
   - Какая линия? - изумился Храпов.
   - А такая линия! - кашлянул Кржевецкий. - Поддерживаешь контрреволюционный элемент. Расслабился, обабился, зажирел. Революционную бдительность потерял!
   Серые глаза Храпова потемнели.
   - Обабился? Я вас попрошу, товарищ Кржевецкий, жену мою оставить в покое, - холодным тоном отчеканил он. - Товарищ Ревич находится здесь, не как моя супруга, а как руководитель агитвагона и её работа не менее важна, чем наша. Революция - это пропаганда!
   Кржевецкий, кажется, и сам понял, что хватил лишку. Он судорожно закашлялся в несвежий платок, махнул рукой и отвернулся в угол. Некоторое время он молчал, дожидаясь, когда дыхание, сбитое приступом кашля, восстановится. Наконец, он повернулся к Храпову.
   - Я, товарищ Храпов, здесь тоже не в санатории, - проговорил он другим, уже спокойным голосом. - Революция полыхает по всему земному шару, а мы здесь с контрой чикаемся.
   - Я не чикаюсь с контрой, я разобраться пытаюсь, - тоже успокаиваясь, объяснил Храпов. - Одна у нас работа, комиссар. Давай не будем собачиться.
   Кржевецкий кивнул, вспоминая вчерашний бой.
  
  * * *
  
  Новенький бронепоезд, несколько дней назад полученный по мандату Центрального совета по управлению броневыми силами республики - сокращённо Центроброни - был срочно снят с маршрута и направлен в помощь местному ЧК. Рота ЧОН зажали в балке, близ железной дороги, банду батьки Кавуна, и сдаваться бандиты не собирались. Чтобы избежать потерь, командование спецтелеграммой разрешило временно направить бронепоезд "Красный пролетарий" в распоряжение чекистов.
   Храпов хорошо видел в перископ ту балку. Командир чоновцев, молодой ещё, лет двадцати, подлетел на злом вороном коне прямо к центральной бронеплощадке и постучал нагайкой по стенке.
   - Эй, броня, открывай! - весело крикнул чекист. - Поговорить надо.
   - Говори, - сказал Храпов, распахивая железную дверь. - Только короче!
   Чекисту, судя по тени, пробежавшей по лицу, это не понравилось, но спорить он не стал.
   - Значит так... Вон в той балочке, - он указал нагайкой, - они и засели. Мы сейчас ударим, а как они разбегаться начнут, тут вы их и поджарите. Идёт, броня?
   - Идёт, ЧК, - усмехнулся командир бепо.
   Чекист пришпорил вороного, тот сердито всхрапнул и понёсся галопом. Из балки стреляли, но попасть за дальностью не смогли. Пули звонко щёлкали по вагонам. Минут через пятнадцать из-за балки послышались выстрелы, взрывы гранат и знакомое "Даёшь!". Бандиты, оборачиваясь и стреляя, побежали к бронепоезду, стараясь по-прежнему скрываться в изгибах балки.
   Храпов снял телефонную трубку.
   - Кормовой фламмер, товсь! - распорядился он. - Огонь по готовности. Цель - белобандиты!
   - Поняли, товарищ командир, - ответили из кормовой бронеплощадки.
   - Заодно оружие спытаем, комиссар, - лукаво подмигнул Храпов, подкручивая усы. - Дадим белякам прикурить нашего табачку!
   В перископ было видно, как приближались, увеличенные оптикой фигуры. Пора бы уже... Почему не открывают огонь?
   - Кормовой, что у вас? Чего спите!? - заорал в трубку Храпов.
   - Товарищ Храпов, заклинило... - виновато сообщили из трубки.
   - Ах, мать вашу так, - рявкнул Храпов, бросаясь к пулемёту. - Комиссар, передай, пусть осколочным!
   - Кормовая площадка! По врагам революции осколочным, огонь! - распорядился Кржевецкий.
   - Есть, товарищ Казимир. Ужо мы их, гадов...
   Гулко ухнула 42-линейная пушка, ей вторили пулемётные очереди "максимов". Храпов, по-морскому виртуозно матерясь сквозь зубы, хищно водил стволом пулемёта, валя наземь бандитов Кавуна. Те спотыкались и падали, взмахивая руками. Успели вовремя, враги не успели добежать до "мёртвой" зоны бронепоезда. Там их не достали бы ни пушки, ни пулемёты, пришлось бы биться врукопашную.
   И вот теперь Храпов и Кржевецкий спорили о том, отчего не сработал кормовой фламмер.
   - Короче, комиссар, хорош ругаться, - подвёл итог командир. - Пошли в кормовую, посмотрим, что там. Пусть Боков сам расскажет, отчего у него фламмер заклинило.
   Кржевецкий кивнул и поднялся.
  
  * * *
  
  Дирижёр оглянулся на публику, улыбнулся музыкантам и взмахнул палочкой. Смычки взвились... Рождественский бал у губернатора начался.
  Даша стояла у стены, ей не хотелось танцевать. Это она так для себя решила, а на самом деле, кавалеры обходили её стороной. Непонятно почему это происходило, вроде и не хуже подруг она, но как на грех, потенциальные "женихи" не обращали на неё никакого внимания. Когда в земской управе объявили о бале, она обрадовалась, думала, в этот раз всё наладится. Но получилось как обычно - офицеры, молодые чиновники, неженатые учителя и вообще все, кто мог бы проявить к Даше мужской интерес, не обращали на неё никакого внимания.
  "Ну и пусть! - раздражённо думала она, провожая глазами вальсирующие пары. - Хватит! Подумаешь, танцы... Глупое мельтешение ногами!"
  Она резко сложила веер - изделие китайских мастеров огорчённо затрещало. Даша круто повернулась спиной к танцующим и посмотрела в окно. Темнело - зимние дни коротки. Всей кожей она ощущала насмешливые взгляды старых дев, скользящие по её обнажённым плечам. Пожилые курицы хихикали, наверняка обсуждая её. Конечно её, кого же ещё!
  - Разрешите вас пригласить, мадемуазель? - раздался позади звучный голос.
  Даша обернулась. Высокий плечистый офицер в ладно сидящей форме. Моряк, кажется...
  - Меня? - не веря ушам, промолвила Даша.
  Она указала на вырез платья веером.
  - Да, вас, мадемуазель... - щёлкнул каблуками офицер. - Разве вы не танцуете?
  - Почему, танцую... - тихо ответила Даша. - Танцую, - добавила она громче, боясь, что он не расслышал.
  О, что это был за вальс! Лучший вальс в её молодой жизни. Они прошли три круга и неожиданно разговорились. Он был лейтенантом, корабельным инженером. В их город приехал из Николаева, получать пушки для строящегося на Чёрном море нового крейсера. Звали его Виктор. Так Даша познакомилась со своим будущим мужем.
  
  * * *
  
  В межвагонном переходе лязгало и гремело... Храпов пропустил вперёд Кржевецкого и вошёл на центральную бронеплощадку. Здесь тоже сияло электричество - мощная динамо-машина, необходимая для работы оружия, с лихвой обеспечивала бепо энергией.
  Бронепоезд ещё пах свежей краской. Инженер Боков с отвёрткой в руке стоял перед поворотным механизмом МП-1 - молниемётной пушки первой модели, в просторечии - фламмером. Он ждал этого визита, понимал: за отказ оружия в момент боя по головке не погладят и, хотя бронепоезд был его проектом, отвечать, в случае чего, придётся по законам революции, без скидок. "Бывших" не жаловали, а уж офицеров - особенно.
  Кржевецкий, как всегда, выглядел раздражённым, Храпов курил, по старой флотской привычке держа самокрутку в кулаке.
  - Ну, товарищ Боков, чем можете объяснить отказ оружия в бою? - с места в карьер начал Кржевецкий.
  - Вероятно, поломка... Ещё не смотрел, товарищ комиссар, - ответил инженер. - Разрешите приступать?
  - Приступайте, - кивнул Храпов.
  Уверенными движениями Боков отвинтил кожух и уставился на механизм.
  - Ничего не понимаю... - удивлённо пробормотал он. - Как же это...
  - Что там, товарищ Боков? - спросил командир.
  - Да вот смотрите, товарищ командир... - отодвинулся инженер, давая Храпову глянуть на механизм. - Здесь шестерня была, так вот, нет её. Куда исчезла - не пойму. Вчера была...
  - Это как так, гражданин Боков? - насупился комиссар. - Вчера была, а сегодня испарилась?
  - Была! Точно была! Сам механизм проверял, перед митингом, как сообщили, что идём не помощь чекистам, - горячо заверил Боков. - Хотел фламмер испытать - боевое крещение всё же...
  - И куда она делась, если была? - мрачно спросил Храпов. - Нет я понимаю, ежели сломалась, то обломки должны быть... Где обломки?
  - Нет, как видите, - упавшим голосом ответил Боков. - Нет обломков...
  - Ты мне, инженер, не крути! - холодно процедил Кржевецкий, положив ладонь на кобуру маузера. - Чекисты - ерунда. А ну как шестерня пропадёт в серьёзном бою?
  - Я проверю ещё раз, товарищ комиссар. Шестерню заменю, есть у меня. Всё будет работать, - побелевшими губами прошептал Боков.
  - Смотри у меня, - ледяным тоном произнёс комиссар, не отрывая ладонь от кобуры. - Если что, я тебя своею рукою...
  Дверь лязгнула, в вагон вошла худенькая девушка в полушубке, накинутом на плечи. В руке она держала лист бумаги. Нерешительно она взглянула на Храпова.
  - Вы что-то хотели, товарищ Соколова? - спросил командир.
  - Радиограмма из штаба, товарищ Храпов.
  Шевеля губами, Храпов медленно прочёл бумагу и сунул её комиссару. Девушка не уходила.
  - Что-то ещё? - поинтересовался командир.
  - Товарищ Ревич просила передать, что ждёт вас к чаю, - внезапно смутившись, произнесла девушка.
  Кржевецкий презрительно хмыкнул, Храпов неприязненно посмотрел на комиссара.
  
  * * *
  
   - Ну, что я говорил, - произнёс комиссар, едва они вошли в командный вагон. - Неспроста Боков мне не нравится. Шестерня у него исчезла... Растаяла, как прошлогодний снег! На ближайшей станции передадим в ЧК его, пусть там разбираются. А нам рисковать нельзя, через Польшу на Европу идём. Бронепоезд наш, ой как пригодится в деле революции.
   - Подумать надо... - вздохнул Храпов.
   - Думать??? - возмутился Кржевецкий. - Пока мы думать будем, он нас сдаст белякам!
   - Нет, комиссар не всё так просто, я думаю... Надо подумать. Не такой дурак Боков, чтобы не придумать что-нибудь более правдоподобное. Похитрее испарившейся шестерни.
   - А может, он нас за дураков считает? - возразил Кржевецкий. - Дескать, по Сеньке и шапка.
   - Только дурак считает окружающих глупее себя, а Боков - не дурак. К тому же бепо наш - его проект, - покачал головой командир. - Здесь всё - его придумки. Думаешь, дурак на такое способен?
   - Ага, сделал он наш бронепоезд и планирует приехать на нём прямо к золотопогонным. Выслужиться желает... - не унимался комиссар. - Короче, согласен насчёт ближайшей станции?
   - Нет! Не согласный я. Нужен нам инженер, нельзя без него. Прибудем на фронт, а бепо не готов. Думаешь, нас похвалят? - осведомился Храпов. - Там оружие нужно, а не наши подозрения.
   - И саботаж его терпеть будем? - зло спросил комиссар.
   - А саботаж доказать надо! "Не пойман - не вор", сам знаешь. В общем, разбираться будем, - заключил командир.
  
  * * *
  
   После того рождественского бала они не виделись неделю. Но как-то в воскресенье, уже после нового, девятьсот четырнадцатого года, они случайно столкнулись на Большой Дворянской, прямо нос к носу.
   День был солнечный, тёплый, почти весенний. Синее небо отражалось в свежих лужицах и, хотя горожане понимали, что впереди ещё много морозов, на душе было радостно. Даша шла по улице, не кутаясь, держа муфту в руках больше по привычке, чем из необходимости.
   Виктор вышел из книжного магазина Бонифатьева, держа в руке новый томик. Он не узнал Дашу, а та не узнала его. Просто они вышли навстречу друг другу, он шагнул влево, чтобы разминуться с ней, она ступила туда же, он вправо, но и Даша сделала шаг в ту сторону. Оба подняли глаза, тут же узнали друг друга и расхохотались.
   - Здравствуйте, Даша, - произнёс Виктор, смеясь. - Очень рад вас видеть.
   - Я тоже рада видеть вас, Виктор, - улыбнулась она.
   - Я вспоминал вас. Жалел, что не узнал адрес. Уверен, у нас есть общие знакомые в городе.
   - На паровозном заводе точно есть. Я там часто бываю по делам земства.
   - Ну вот, видите, а я часто бываю там по делам службы, - улыбнулся Виктор.
   - Долго ещё продлится ваша командировка? - спросила Даша.
   - Ещё не меньше двух недель. Торопиться нельзя: корабельные детали - работа штучная, а здесь весьма хорошие мастера. Лучшие в России.
   Они разговорились. Даша заинтересовалась книгой, что он купил и Виктор, смутившись, показал сочинение Луи Буссенара.
   - Это же совсем детская книжка! - расхохоталась Даша.
   - А я не наигрался в детстве, - отшутился он. - Вот, сейчас навёрстываю.
   Лишь потом она узнала, что Виктору и в самом деле в детстве было не до того. Он - старший ребёнок в семье, учась в реальном училище, подрабатывал вечерами в трактире, чтобы помочь родителям. А уж там-то было не до авантюрных романов. Окончив училище, Виктор выдержал нелёгкие экзамены - поступил в морской кадетский корпус, и вот теперь он человек с серьёзной профессией. А Буссенар - невинное увлечение, дань нелёгкому детству.
   Они говорили долго, до самого вечера. Луна повисла над аллеями городского парка, когда они, наконец, обратили внимание на поздний час. Завтра воскресенье и они договорились вместе пойти на каток.
  
  * * *
  
  Холодной осенью двадцатого года, когда стало ясно, что после падения Польши Красная Армия ринется в Европу, мировой пролетариат вздохнул с облегчением. Варшава, взятая соединенным ударом Тухачевского и Будённого, осталась позади, Первая Конная рвалась на Запад. Юные "соколы революции", сутками не покидавшие седла, мечтали напоить коней в Сене, расписаться на стене Кёльнского собора, увидеть своими глазами Ла-Манш. Ушло в прошлое отчаяние, овладевшее "левыми" после разгрома восстаний в Германии и Венгрии. Контрреволюция напрягалась в борьбе, но и молодая Советская республика отдавала последние силы на алтарь светлого будущего. Коса нашла на камень. Белые понимали: если расползётся фронт генерала Штрауса - последняя плотина на пути стремительного красного потока - им конец.
  Новый бронепоезд, разработанный по проекту инженера Бокова, оснащённый МП-1 - новейшим оружием, способным извергать молнии, мог доставить серьёзные неприятности белым. Командование РККА не случайно направило новинку в самое пекло - терять ни той, ни другой стороне было нечего. А вот в случае победы мировая революция становилась свершившимся фактом.
  "Красный пролетарий" спешил. Командование ждало его прибытия - со дня на день начиналось новое наступление, в нём мощь бепо очень бы пригодилась. Согласно агентурным сведениям, белое командование предполагало высадить десант на побережье Балтийского моря, в тылу Красной Армии. Цель была простая - отвлечь максимум сил от основного фронта. В радиограмме, что принесли Храпову, был приказ следовать к предполагаемому месту высадки врага.
  Поздним октябрьским вечером бронепоезд подошёл к нужному месту. Как сообщили в штабе бригады, осуществлявшей операцию, десант намечен на рассвете. Храпов и Кржевецкий внимательно слушали лобастого комбрига, тот водил пальцем по карте и в запальчивости рубил рукой, как шашкой. Собеседники кивали, лишь изредка задавая вопросы.
  Разошлись далеко за полночь, и всю ночь не могли сомкнуть глаз. Мглистым утром, едва начало светать, Кржевецкий потряс за плечо задремавшего было Храпова.
  Командир бепо вздрогнул от неожиданности и открыл глаза.
  - Вставай, командир! Пора...
  Храпов поднялся и с хрустом потянулся.
  - Ординарец из штаба только что прибыл. Замечены корабли... Верно, это десант, - сообщил комиссар.
  - Ага, - кивнул Храпов, снимая телефонную трубку. - Кормовая! Боков, ты? Шестерню заменил? Добро.
  Храпов подмигнул комиссару и залихватски подкрутил усы.
  - Ничего, товарищ Казимир, прорвёмся, - засмеялся он.
  Перед боем у балтийца всегда было приподнятое настроение. Кржевецкий не разделял оптимизма командира, но промолчал.
  Храпов смотрел в перископ. Место, где стоял бепо, было выбрано удачно. Железнодорожная ветка здесь проходила вдоль холма, и Храпов был уверен, что на фоне горы бронепоезд малозаметен. В утреннем полумраке смутно вырисовывались окопы интернациональной бригады, обороняющей побережье.
  Вдали показалось несколько кораблей. Самоходные баржи, как консервные банки, плотно набитые пушечным мясом. Приближались они, лениво переваливаясь на пологой волне. Храпов представил, как чувствуют себя солдаты, сидящие в трюмах и поёжился. Наверно, внутри настоящий ад. Для непривычного человека качка и так тяжела, а уж если знаешь, что тебя везут на убой...
  Баржи медленно приближались... Храпов, не отрывая взгляда от окуляра перископа, всматривался в неясные силуэты. "Понимают ли эти рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, что их ждёт смерть?" - подумал он. Последнее время, подобные мысли часто приходили ему в голову. Храпов не отдавал себе отчёта в том, что устал. Если считать империалистическую, то он воюет уже восьмой год лет. Есть от чего устать.
  - Командир, чего ждём? - поинтересовался Кржевецкий.
  Храпов оторвался от перископа и взглянул в смотровую прорезь. Близко!
  - Мать твою так! - выругался он, крутанул ручку и сорвал трубку телефонного аппарата. - Кормовая! По врагам революции - огонь! - закричал он. - Чтоб все баржи на дно! Алло! Кормовая!
  Трубка молчала...
  - Комиссар! Командуй! Я к Бокову! - бросил Храпов, срываясь с места.
  Путь в соседнюю площадку проходил через агитвагон. Жена удивлённо проводила его глазами, когда Храпов пронёсся мимо. В кормовую он ворвался в тот момент, когда гулко ухнула пушка с кормовой площадки и вслед ей ударили пулемёты.
  - Боков! Ты что! - рявкнул командир. - Опять у тебя шестерня???
  Боков, не отвечая, торопливо завинчивал винты крышки.
  - Готово, товарищ командир! Сейчас... - пробормотал он, дёргая рубильник.
  - Что у тебя??? Почему не стреляешь? - зло крикнул Храпов.
  - Сейчас... - снова пробормотал Боков, большим пальцем левой руки нажимая кнопку включения МП-1. - Сейчас, товарищ командир...
  Лампа фламмера сердито загудела, освещение тут же пригасло - всю энергию забрал механизм орудия. Ещё миг и над головой Бокова вспыхнула красная лампа готовности. Инженер взялся обеими руками за рукоятки турели.
  - Давай, Боков... - почти умоляющим тоном простонал командир.
  В смотровую прорезь было видно, как ярко-белая извилистая молния сорвалась с разрядника и громыхнув раскатом грома, обрушилась на ближайшую баржу.
  От грома бепо загудел... Молния фламмера расколола судно на две части, которые быстро наполнились водой и пошли ко дну. Море покрылось головами спасшихся, беляки плыли к берегу. По волнам били удары смертоносных электрических разрядов, гремел гром, вода вскипала и пенилась.
   Вторая баржа ушла под воду сразу же за первой. За ней третья, четвёртая и пятая... Боков, будто жестокий палач, хлестал по вражеским кораблям плетью молний. Вода в бухте шумно клокотала, настигнутые разрядами люди кричали и шли на дно. От беспрестанного грохота грома корпус бепо сотрясался, будто колокольня и в этом кошмарном благовесте тонули крики погибающих. Спасшиеся пытались доплыть до берега, но тут их встречал кинжальный огонь пулемётов.
  Скоро всё было кончено. Движением пальца Боков выключил оружие, злое гудение стихло, лампы вспыхнули ярче.
  - Готово, - устало выдохнул он. - Десанта нет, товарищ командир...
  Храпов хлопнул по горячему стволу разрядника МП-1 и вытер пот со лба. Никогда он не видел такого... Казалось бы, всё повидал за годы войны, ан нет - не всё... Оказывается, не видел, как людей варят в кипятке.
   - Жуть, товарищ Храпов, - пожаловался молодой красноармеец. По виду ему не было и восемнадцати лет. Безусое веснушчатое лицо его выражало испуг.
   - Жуть... - согласился Храпов. - А ты, брат, как думал? Революцию в белых перчатках не делают.
   Вымолвив эти политически верные слова, командир вздохнул и замолчал, заново переживая лихорадку боя.
   - Ну, Боков, рассказывай, - наконец произнёс он, устало присаживаясь на табурет возле стола. - Вот как есть, перед лицом товарищей своих, рассказывай.
   - Что рассказывать, товарищ командир? - сдавленным голосом спросил Боков.
   - Почему задержал с началом огня? - рубанул рукой командир. - Что у тебя с фламмером опять стряслось, рассказывай. Всё, как на духу!
   - Лампа перегорела, товарищ командир, - убитым голосом сообщил Боков.
   - Как перегорела? - не поверил Храпов. - А ты проверял? Перед боем проверял?
  - Конечно, проверял, товарищ командир, - с жаром заверил инженер. - В порядке была лампа. Разве я не понимаю? Техника новая, проверить надо - я проверил. Лампа была в порядке.
  Храпов молчал, глядя на чёрно-красный плакат с надписью: "Да здравствует всемирный Красный Октябрь!". Боков вызывал у него непонятные чувства. С одной стороны, второй случай возможного саботажа укреплял подозрения. С другой стороны, инженера не в чем было упрекнуть. Фламмер он успел вернуть в рабочее состояние. Хоть и впритык по времени, но успел уничтожить белогвардейский десант. Не похожи его действия на поведение изменника, никак не похожи.
  - Ну что, товарищи, поверим инженеру Бокову? - испытующе оглядывая красноармейцев, спросил Храпов.
  - Поверим, товарищ командир! Он правильный инженер, даром, что из "бывших". Наш человек, а сломаться у каждого может. Вестимо, может, новая техника-то, - разом загомонили бойцы.
  - Ну, ладно, - поднимаясь с табурета, громким голосом произнёс Храпов. - Поверим товарищу Бокову в последний раз!
  Боков, бледный как первый снег, с шумом выдохнул воздух.
  - В последний раз, - веско повторил командир бэпо.
  
  * * *
  
   Свадьбу они сыграли через две недели. Знакомые Даши не могли понять причин спешки, хотя все было ясно. Он одинок, она - сирота, ничьего разрешения не требовалось. Сухонький попик, венчавший их в соборе, улыбался, глядя на красивую пару. Сразу было видно, что эти двое женятся по любви.
   На следующий день они уехали - срок командировки Виктора подходил к концу, заказ для верфи был выполнен. Даша, глядя из окна купе на исчезавшие вдали окраины родного города, понимала, что больше не вернётся сюда.
   На новом месте они обустроились не сразу. В квартирке Виктора двоим хватило бы места, но молодой муж не пожелал ютиться в старом доме. Пока подобрали подходящую, пока переехали, пока навели порядок, наступил уже конец июля. А первого августа началась мировая война...
   Флот, против ожидания, практически не вступал в войну, и Виктор заполнял вынужденное безделье работой. Его перевели в Петроград и там талантливый инженер по собственной инициативе разработал новое оружие. Принцип его работы, насколько поняла Даша, не имевшая технического образования, заключался в концентрации электрического тока. Этот ток, накопленный в конденсаторах, изобретённых Виктором, в нужный момент срывался с разрядника и устремлялся к цели в виде молнии. Удар молнии мог нести смерть живой силе противника, его аэропланам и кораблям...
   Когда в работе наметился прорыв, он пригласил к сотрудничеству друга - Сергея Бокова. Вместе они приступили к проектированию опытного образца фламмера, как назвал новое оружие Виктор, от латинского слова flamma - молния.
   Русская армия терпела жестокие поражения, царя обвиняли в неспособности управлять, а генералов - в предательстве. Обстановка в стране накалялась. Так прошёл год двух революций - семнадцатый и настал следующий.
   Даша работала в канцелярии министерства, приходила с работы поздно и даже с мужем виделась мало. Но однажды она пришла пораньше и застала страшную ссору между Боковым и Виктором.
  Сергей и Виктор кричали друг на друга. Как поняла Даша, Боков требовал передать изобретение в руки большевиков, Виктор был не согласен. Он считал, что такое грозное оружие преступно передавать предателям России.
  В пылу спора, Боков заявил, что не оставит этого, а сообщит в ЧК. Виктор крикнул, что не считает его больше другом. Боков пронёсся мимо Даши, грохнув дверью так, что посыпалась штукатурка.
  Даша не на шутку встревожилась, Виктор успокаивал, мол, и раньше у них с Сергеем были подобные споры, но всё обходилось. Однако, вечером того же дня Виктора арестовали. Больше Даша его не видела.
  * * *
   Бронепоезд стоял на боковом пути. После разгрома десанта в боях наметилась передышка. Белые собирались с силами, Красная Армия тоже ждала подкрепления.
  Храпов, разомлев на тёплом солнышке, прищурившись, смотрел на горы, поигрывая ленточками от бескозырки. Альпы... Точнее предгорья Альп. Когда-то в детстве он читал об этих горах. Это, кажется, их переходил знаменитый полководец Ганнибал? А потом, через много лет, их покорили войска Суворова. Теперь бойцы Красной Армии должны превзойти прадедов.
  Конечно, "Красный пролетарий" не будет штурмовать вершины, ему нужен железнодорожный путь, а не горные перевалы. Вот очистят от беляков "железку", ведущую через горы, тогда и их работа настанет. Храпов не сомневался, что из полутора сотен бойцов, составлявших экипаж бепо, не один не откажется, если поступит приказ идти в штыковую. Кроме, может быть, Бокова...
  Да, Боков... Он по-прежнему оставался загадкой для Храпова. Непонятно, зачем офицеру лезть в пекло гражданской войны? Он не пролетарий, которому нечего терять, он дворянин, офицер. Золотопогонник... Однако, этот офицер добровольно явился в ЧК, сообщил об опасном преступнике, скрывавшем важное для дела революции изобретение. Он показал, где хранятся чертежи МП-1, довёл до конца проект бронепоезда, придумал массу другого, чего не было в первоначальных идеях.
  И всё-таки Храпов не вполне верил ему и внимательно следил за Боковым. Вроде, всё нормально с ним, вёл он себя естественно, работал не покладая рук. Даже сейчас, когда выпал свободный денёк и можно бы отдохнуть, Боков всё не успокаивается, что-то отлаживает, гремит железом на центральной бронеплощадке. Однако два загадочных случая возможного саботажа указывали в первую очередь на бывшего офицера.
  Командир бепо сладко потянулся, глядя в безоблачное небо, и вдруг вздрогнул. Ему показалось, что в безмятежной синеве что-то блеснуло. Балтиец пригляделся намётанным морским глазом и отчетливо увидел в вышине отблеск летательного аппарата. Цеппелин...
  Храпов уже набрал воздуха в грудь, чтобы крикнуть, но в этот момент от корпуса цеппелина отделилось две точки.
  "Аэропланы! - вздрогнул он. - Это авиаматка... Бомбы!"
  - Воздух!!! - истошно заорал Храпов. - Мужики, воздух!
  Удивлённые бойцы уставились в небо, на миг позабыв все инструкции и учения. Паника мгновенно овладела ими, в ужасе бойцы прыгали с железнодорожной насыпи и пытались укрыться.
  - Назад, мать вашу! - заорал Храпов. - Прекратить панику! Кому говорю, назад!
  Сверху уже доносилось отчётливое стрекотание моторов. Кроме тех двух аэропланов, замеченных Храповым вначале, в небе появилась ещё пара. Теперь он не сомневался, что целью налёта был бронепоезд.
  Командир влетел в центральную, как пуля. Внутри царила тьма. "Дьявол! - внезапно вспомнил он. - Ведь Боков разобрал динамо-машину. По моему разрешению разобрал!". Теперь бепо лишён своего главного оружия - фламмера.
  - Боков! - заорал в трубку Храпов. - Боков, мать твою так! Давай, пускай динаму! Иначе - хана!
   - Сейчас, товарищ командир... - ответили из кормовой. - Пускаем уже.
  "Тр-р-рррр!" - донеслось из центральной бронеплощадки, и вслед за этим раздался леденящий душу скрежет. Лампы вспыхнули ярким светом, мигнули и тут же погасли.
  Храпов похолодел. "Динама полетела..." - пронеслось в голове.
  
  * * *
  
   Кржевецкий, холодно прищурясь, смотрел в упор на Бокова. Тот пытался выдержать, старался не отвести глаз, показать, что не видит за собой вины. Не смог... Глаза, против желания, отвернулись от сверлящего взгляда комиссара.
   - Ну, гражданин Боков, что на этот раз расскажете? Поведаете о каких-нибудь загадочных обстоятельствах? Динамо-машину вы разобрали, а потом, она отказала как раз в тот момент, когда фламмер был особенно нужен.
   - Товарищ Казимир... - начал Боков, но Кржевецкий резко оборвал его.
   - Я вам не товарищ, гражданин Боков! Вот они, - комиссар широко повёл рукой, призывая окружающих в свидетели, - были вам товарищами. Они поверили вам, а вы их подло предали. И фактически убили!
   Последнюю фразу он произнёс на выкрике, хватанул холодного воздуха и закашлялся. Красноармейцы молчали, пережидая, когда приступ кашля у комиссара закончится.
  Из полутора сотен экипажа бепо, многие были ранены, больше трёх десятков погибло. Паровоз повреждён, прямое попадание авиабомбы прямо на путь позади не давало возможности отбуксировать бронепоезд в железнодорожное депо. Надо ждать, когда путь восстановят.
  Снег, изрытый взрывами и ногами спасающихся людей, посерел, но эту серость уже подкрашивала белым поднявшаяся метель.
  Кржевецкий мельком глянул на свежие алые пятна на платке. Он весь был покрыт такими пятнами, но большинство их успело побуреть. Скомкав платок, комиссар сунул его в карман.
   - В общем, моё мнение: за подлое предательство дела революции военинженера Бокова - расстрелять. По законам военного времени! Ну, что скажешь, командир? Опять разбираться будешь? - комиссар с усмешкой взглянул на Храпова.
   - Гражданин Боков, ответьте, почему динама отказала? Вы ведь смотрели её, разбирали? - не отвечая комиссару, спросил балтиец.
   - Динамо-машину заклинило, товарищ командир. Вероятно оттого, что в подшипник попал песок, - дрожащим голосом сообщил Боков.
   - Вот как? Песок попал... А как он туда попал? - злорадно поинтересовался комиссар.
   - Не знаю... - тихо произнёс инженер, опуская глаза и глядя в землю.
   - А я вам напомню, гражданин Боков, - комиссар внезапно успокоился, понимая, что теперь инженер от него никуда не денется. - Это вы испросили разрешения у командира, чтобы испортить динамо-машину. Это вы, пользуясь своим положением инженера, подсыпали туда песок! А ещё раньше, вы испортили механизм наводки и пытались сорвать удар бепо по десанту. Про историю с чекистами я уж и не говорю...
   Кржевецкий махнул рукой в сердцах и шагнул в сторону. К нему подошли Храпов и начальник агитвагона Раиса Ревич - жена Храпова. Они совещались о чём-то вполголоса. Слова не долетали до Бокова, но нетрудно было догадаться, о чём разговор.
  Боков молчал. Ему нечего было сказать, факты слишком явно свидетельствовали против. А если бы он стал говорить, что невиновен, кто бы поверил? Но Боков всё-таки попытался. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы произнести фразу, когда Кржевецкий спросил у красноармейцев:
   - Добровольцы есть?
   Боков не понял сначала, зачем нужны добровольцы, но тут же догадался и похолодел.
   - Товарищ Кржевецкий... - простонал он, но никто не ответил.
  Добровольцы нашлись сразу. Потрясение, испытанное беззащитными людьми при атаке с воздуха, требовало разрядки. Виновник этого ужаса стоял перед ними. Красноармейцы должны были как-то переварить тот кошмар, который чувствовали, когда белогвардейские "сопвичи" падали с неба, сея смерть. Вся механика бронепоезда, получающая энергию от динамо-машины, отказала, а зенитных пулемётов оказалось недостаточно. Жаль, что на это обратили внимание слишком поздно, и это тоже работало против Бокова.
  Инженера отвели недалеко, к скале, позади кормовой бронеплощадки, Боков бросил последний взгляд на своё детище - бепо "Красный пролетарий".
  Храпов распоряжался, поднимая красноармейцев на ремонт путей. Первая бригада рабочих уже долбила мёрзлую землю кирками, к ним двигалась вторая. Одетые в новенькие долгополые шинели с "разговорами" и шлемы-будёновки, бойцы шли по разбитому железнодорожному полотну неровно, но твёрдо. Третья бригада уже гремела чем-то внутри бронепаровоза, пытаясь восстановить машину.
  - Ну, Боков, ты извиняй, если что не так... - произнёс кто-то из красноармейцев.
  - Товарищи... - выдавил Боков со слезами на глазах.
  - Приготовиться! - распорядился Кржевецкий.
  Щелкнули затворы, бойцы подняли винтовки.
  - Гражданин Боков! За систематический саботаж вы приговариваетесь революционной тройкой в составе Кржевецкого, Храпова и Ревич к высшей мере социальной защиты.
  Кржевецкий зачем-то помедлил, кашлянул и вдруг резко крикнул:
  - Пли!
  
  * * *
  
   После того, как Виктора арестовали, неприятности разом обрушились на Дашу. Работу она потеряла, когда в министерстве узнали, что её муж осуждён ревтрибуналом.
   Первое время она продавала старые вещи и, закутавшись в старую морскую шинель Виктора, днями напролёт лежала в пустой квартире. За окном выла метель, а по стране гремела гражданская война. Её злое дыхание ощущалось повсюду - в плакатах, призывающих "Добить гидру контрреволюции!", в продуктовых карточках, которые она получала, в тревожном шепотке соседей, и даже в стоне ветра за окном.
   Скоро вещи, которые можно было продать, закончились и, вдобавок к этому, домовой комитет, непонятно откуда взявшийся, поселил у неё в квартире семью какого-то рабочего, ушедшего на фронт. Эти люди сразу же создали невозможную обстановку в доме, а вскоре просто выгнали её на улицу.
   Не имея знакомых в городе и другого жилья, Даша некоторое время ночевала на вокзале - там круглые сутки было многолюдно и тепло. Равнодушно глядя на людей, отправляющихся на фронт, Даша, не понимала, куда стремятся они и за что хотят отдать жизни.
  Как-то она задремала под утро, а когда очнулась от зыбкого сна, увидела: у неё больше нет хлебных карточек. Она отнеслась к этому совершенно безразлично, ей было всё равно, что она умрёт от голода. Несколько дней Даша не ела, вконец обессилела и однажды просто упала прямо на тротуаре.
  Снег сыпался сверху... Той зимой вообще было много снега. Равнодушные люди спешили по своим делам, переступая через лежащую на земле девушку, но никто не удосужился узнать, что с ней.
  Опасно... Вдруг - тиф?
   Наверное, Даша так и замёрзла, если бы рядом с ней не остановился легковой автомобиль. Оттуда вышла стройная женщина в кожанке. Она тронула тёплой ладонью лицо лежащей девушки и произнесла:
   - Жива... Помогай, Вася.
   Вместе с шофёром они посадили бессознательную Дашу в кабину авто, согрели и накормили. Раиса Ревич - командир агитвагона, на днях отбывала на фронт. Задачей агитвагона была пропаганда, Раисе остро не хватало образованных людей, и она предложила Даше, когда та пришла в себя, работать с ней.
  Работы было много, целыми днями Даша стучала на раздолбанном "ундервуде" воззвания, речи, приказы и прочие документы, но политические дрязги оставляли её равнодушной. После исчезновения Виктора её мало что интересовало в жизни. Внутри образовалась какая-то странная пустота и не было ни сил ни желания её заполнить. Смерть её не забрала, поэтому пришлось смириться и жить с этой дырой. Вместе с агитвагоном Даша участвовала в разгроме Юденича, под Царицыном едва не попала в плен, затем были походы против Деникина и Врангеля.
   Потом Раису вызвал муж, матрос Храпов, которого назначили командиром бронепоезда "Красный Пролетарий". При нём тоже был агитвагон, и Раиса взяла Дашу с собой, как проверенного товарища.
  Агитвагон не составлял часть бепо, бы просто прицеплен сзади. В агитвагоне имелась радиостанция, Центробронь часто связывался с бепо по радио, слал распоряжения. Путь из агитвагона в центральную бронеплощадку, где находились командиры бронепоезда, проходил через кормовую. Радист, сидевший в агитвагоне, не имел права покидать пост, поэтому все документы командиру доставляла Даша. Она часто носила расшифрованные документы командиру, могла прочесть их, если бы захотела и, должно быть, сведения, изложенные в них, представляли огромную ценность. Должно быть... Но не это её интересовало.
   Девушка узнала в конструкторе бепо бывшего друга мужа - Сергея Бокова. Сам инженер не признал её, и немудрено. Они вообще редко виделись, к тому же из-за переживаний Даша здорово изменилась и, наверно, постарела. Каждый день она смотрела на человека, погубившего её мужа, и постепенно у неё созрел план. Она не торопилась, время у неё было.
   Случай благоприятствовал ей. Даша не раз видела поворотный механизм МП-1 в разобранном состоянии, знала, как снять кожух. Однажды весь экипаж собрали на митинг - бронепоезд отправлялся в первый бой на помощь чекистам. Пока комиссар и жена командира произносили пламенные речи, а все остальные внимали, Даша пробралась в пустую кормовую площадку, сняла кожух и вынула шестерню, которая показалась ей очень важной. Потом она завинтила кожух и быстро ушла.
   В бою с бандитами Кавуна фламмер заклинило, и на Бокова пало первое подозрение, но Даша не собиралась успокаиваться, и вскоре ей снова предоставилась возможность.
  Ещё на заводе, когда экипаж получал бронепоезд, Даша увидела в заводском мусоре лампу, похожую на ту, что использовалась в механизме МП-1. Ещё не зная зачем, девушка спрятала эту лампу. Накануне боя с десантом Боков разбирал фламмер, проверяя его, и вынул лампу. Даша как раз проходила в очередной раз из агитвагона в центральную бронеплощадку, и заметила лампу, лежащую на кожухе механизма.
  Возвращаясь, она снова увидела её и тут ей пришла мысль подменить лампу. Она не знала, в каком состоянии та лампа, что она припрятала, но понимала, что исправную деталь не стали бы выбрасывать.
  Она тут же разыскала среди своего небогатого скарба ту, "мусорную" лампу, спрятала её за пазуху и снова прошла по обычному маршруту - из агитвагона в центральную бронеплощадку через кормовую. Проходя мимо, она быстро подменила лампу, потом оглянулась - никто не заметил.
  На следующее утро, фламмер не заработал и, хотя Боков успел вовремя устранить поломку, от командования не укрылась эта заминка. Подозрения усилились, бойцы обсуждали эти два случая, Даша слышала их разговоры. Все сходились на том, что в третий раз инженеру не удастся "отмыться".
  Но этот третий, роковой случай не представился сразу. Даша долго ждала, когда же ей снова повезёт. Всё произошло внезапно.
  Когда Боков разобрал динамо-машину, Даша равнодушно прошла мимо неё. Этого механизма она не знала, видела его открытым впервые, и что с ним делать - не представляла. В глаза ей бросился огромный подшипник на оси генератора, но тут раздался крик Храпова: "Воздух!", и бойцы бросились из бронепоезда.
  В панике Даша выпрыгнула вместе со всеми, упала на насыпь и покатилась по ней, раздирая полушубок. Снег здесь был неглубоким, всё-таки Европа - не Россия. Упав, девушка увидела под снегом ярко-жёлтый песок - "подушку" железнодорожной насыпи. Тут же ей в голову пришла мысль, и Даша, недолго думая, хватанула горсть песку и бросилась назад, в вагон.
  Вбежав в центральную, она увидела, что здесь пусто, а механизм динамо-машины по-прежнему в раскрытом виде. Бросив песок в подшипник, Даша тут же вернулась в агитвагон и снова выпрыгнула наружу.
  Все заняло меньше минуты и, похоже, никто не заметил, что она возвращалась в бронепоезд. Все смотрели на небо, ведь оттуда сыпалась смерть.
  Паника была недолгой, бойцы уже пришли в себя, Храпов командовал зычным голосом, экипаж готовился отражать воздушную атаку. Боков торопился пустить динамо-машину и ничего не заметил. Громкий скрежет заклинившего механизма прозвучал для Даши Соколовой, как самая сладкая музыка - это был похоронный марш для Бокова.
  
  * * *
  
  Стоя у выбитого окна агитвагона, Даша чувствовала, как холод пробирается через дыры в полушубке прямо к телу, но не обращала внимания. Она смотрела, как Боков, спотыкаясь и оглядываясь на бепо, идёт к скале. Вот он остановился и, глядя на красноармейцев, произнёс что-то. Кржевецкий громко зачитывал приговор, но ветер уносил слова вверх, в горы, до неё долетали одни обрывки. Раздался нестройный залп, Боков сделал шаг вперёд и упал.
  Даша смотрела на лежащего инженера. Снег начал засыпать его. Мимо прошли Храпов и бригада красноармейцев с инструментами на плечах. Раиса Ревич, зябко кутаясь в платок, спросила что-то у неё. Даша не ответила, та пожала плечами и отошла. Даша ждала, но ожидаемое спокойствие не приходило. Она надеялась, что смерть врага хоть как-то заполнит пустоту внутри, но тщётно. Гигантская дыра и не думала закрываться. Даша смотрела на лежащее тело, а злой ветер гражданской войны трепал её светлые волосы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"