Аннотация: ... <Привычка - вторая натура>. Человек, у которого забрали ружье, долго еще будет искать мишени, хотя и стрелять-то уже не из чего, да и нечем.
В СТРАНЕ, ГДЕ ВСЁ НАОБОРОТ,
ГИГАНТУ КАРЛИКИ ЗАТКНУЛИ РОТ.
Эти строчки родились сегодня - 23 февраля 2004 года - после прочтения одного из последних трудов Александра Исаевича Солженицына.
Ссылку на полный текст книги я указал внизу и все, кто хочет узнать КАК ЭТО БЫЛО, то есть как произошло великое ограбление огромной страны и ее трудолюбивого народа имеют шанс узнать, запомнить и поделиться открытием со своими друзьями и близкими людьми. Ведь достучаться до сердец людей вам незнакомых гораздо труднее...
Но перед этим предлагаю вам, уважаемые читатели, ознакомиться с моими давними размышлениями о великом русском писателе еще в те годы, когда на своей родине подвергнут был он не только травле, но и высылке из страны.
ФРАГМЕНТ ИЗ КНИГИ "7 ДНЕЙ ИЗ ЖИЗНИ ГРЕШНИКА"
...С Литвой же, а значит, увы, и с Палангой предстояло скоро прощаться,- приближались государственные экзамены - последние испытания на пригодность новоиспеченного специалиста по хоровому пению -искусству любимого не только народом, но и партией. Хотя партийцам полюбилась всего одна-единственная песня, зато с каким упоением они горланили ее на своих сборищах:
"Вставай, проклятьем заклейменный весь мир голодных и рабов..."
Глядя на их самодовольные и сытые лица, странно было слушать призыв трех сотен толстяков к миллионам худосочным и голодным.
А представьте себе физиономию Берии, да и того же Хрущева, в свое время распевавших:
"И если гром великий грянет над сворой псов и палачей..."
Уж они-то были уверены, что с их голов не один волос не упадет. И просчитался только Берия с некоторыми из своих слишком рьяных подручных. Хрущев же избежал, правда, лишь на этом свете, справедливого наказания, несмотря на то, что тоже был в услужении у Сталина более трех десятилетий. Да и мирную демонстрацию рабочих в Новочеркасске* расстреляли не в правление его бывшего хозяина.
Забавно было и в конце восьмидесятых годов наблюдать по телевидению трансляции из Кремлевского Дворца Сьездов и поющих свою лебединую песню Горбачева, Шеварнадзе да их покладистых корешей:
"Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой вести готов..."
НН никогда не мечтал руководить таким хором с такими певцами и с такими песнями. И не по причине того, что чувствовал - песенка их будет скоро спета. Это чувство, а точнее уверенность придет к нему гораздо позже, когда очутится он и среди голодных, и среди рабов. То есть среди тех, кого те призывали на свою голову.
Эти "борцы за светлое будущее всего человечества" в начале семидесятых не церемонились с теми, кого возмущали порядки ими установленные. Кого смогли, тех засадили. Других вынудили покинуть "страну Октября". Кто не желал уезжать, того усадили в самолет в сопровождении стюардов в штатском. Вынудили на эмиграцию и писателя Солженицына,* сумевшего с помощью друзей переправить на Запад свою рукопись книги "Архипелаг Гулаг".* В ней изобразил он порядки, царящие там, куда не проникал до сего луч света - пыточные подвалы серых домов-крепостей, палачей-следователей - стахановцев Лубянки*, пересыльные тюрьмы, зоны и лагеря с их жуткими порядками. Достать" Архипелаг" в Совдепии было, конечно, невозможно, но нашлись критики, книгу эту даже и в руках не державшие, но лай поднявшие на всю страну. Укажу только один характерный пример, когда в тон официальным властям стали подвывать на все голоса и "простые советские труженики". Весной 1973 года не то в газетенке "Радио и телевидение", не то в "Литературном обозрении" предоставлено было местечко писаниям доморощенного "филолога", какого-то военного в отставке. Так этот недотепа нашел подвох уже в самой фамилии Александра Исаевича. Как мартышка, наткнувшаяся на очки,* тот принялся на все лады играть с частями слов. И ну-давай их то расчленять, то нанизывать, то лизать, то обсасывать.
Слово "Солженицын" неуемный исследователь объявил очень сложным словом, но только не для себя. Обнаружил он в слове аж сразу два - и солже и ниц. А, нашедши, объяснил для всех других недотепа, что носитель сей фамилии лжет и падает ниц перед Западом. И как же этот "ученый" не пришел к весьма, в таком случае, логичному выводу о виновности в первую очереди самой жуткой фамилии, а не ее несчастливого владельца?
Во дает "семантолог",* подумал НН, напав на взлет одновременно и философской и военной мысли - вы помните, что критик-то из военных. Не успел новоиспеченный пенсионер отстреляться на стрельбищах, как принялся метить в писателя мировой величины, к тому же, в отличие от "отставной козы барабанщика" человека порядочного и мужественного во всех отношениях.
"Привычка - вторая натура". Человек, у которого забрали ружье, долго еще будет искать мишени, хотя и стрелять-то уже не из чего, да и нечем. Слава Богу, что Николай был очень близок в то время только с женами офицеров, а не с их мужьями. Люди они, как можно теперь понять, весьма строгие, суровые, да и въедливые, особенно те из них, кто форму-то носит военную, а на самом деле в деле военном соображает также как и в писательском - ни хрена. Намекаю я тонко на политруков и смершевцев,* или как они теперь называются...
Увы! "Ничто не вечно под Луной". Свое отношение в писателю пришлось пересмотреть...
"Валерия Новодворская: Писатель Солженицын, автор 'Одного дня Ивана Денисовича', отличного романа 'В круге первом', диссидент не имеет ни малейшего отношения к тому реакционеру и чуть ли не черносотенцу, который явился в Россию, неуместно и нелепо подражая Толстому, и с тех пор, как остроумно заметил Константин Боровой, слывет чем-то вроде городского сумасшедшего. Ельцинская эпоха ожидала соратника, который потребовал бы выноса Ленина из мавзолея, снятия красных звезд над кремлем. Мы ждали человека, который будет полезен на этом поприще, но ничего этого мы не получили, Солженицын опустился до национал-патриотизма, и, разумеется, при наличии Рогозина, Жириновского, Зюганова и прочей теплой кампании, никому не нужен Солженицын, который требует давить чеченцев, отрезать кусочек от Украины и Казахстана, потому что это 'исконные русские земли'. Солженицын повел себя настолько недостойно, встречая Путина на крыльце, настолько не по-диссидентски и настолько не антикоммунистически, что можно говорить о деградации, о вырождении, о предательстве. Поэтому я его интервью больше не читаю, откровенно говоря, мне стыдно. Особенно после 'замечательной' работы о евреях, 'Двести лет вместе', где махровый антисемитизм. Поэтому, простите, интервью по поводу того, что демократии в стране нет (а ведь Солженицын всегда считал, что ее и не надо) я не смотрела. И вообще, не хочу больше ничего читать из данного автора."
![[]](/img/s/sudenko_n_n/solzhen/solzh.jpg)