Откуда-то из-под потолка я рассматриваю огромную комнату-кабинет. Ее стиль, наверное, классический: строгие белые колонны в углах, высокие окна в тяжелых портьерах, кабинетная мебель красного дерева - огромный стол с письменным прибором из малахита, секретер, шкаф для бумаг...
Я вижу: мужчина лежит навзничь на узорчатом паркете. Ему лет тридцать, может - чуть больше. Пока он стоял, то был высок и строен, широкоплеч и прекрасно сложен. У него была гордая осанка, грудь - колесом, лицо - красивое, с правильными чертами, волосы - каштановые, чуть вьются, глаза - серо-голубые. Он отдавал приказы и распоряжения твердым мужественным голосом. Он красив, он умен, он - важный человек. На его безымянном пальце - обручальное кольцо. Наверное, у него есть молодая красавица-жена, которая любит легкие светлые шелковые платья и полевые цветы, может быть, у него есть и ясноглазые дети со звонкими голосами, совсем малыши...
На его голубом с золотом мундире с левой стороны медленно растет темно-красное, влажное, какое-то лишнее, пятно.
Рядом с мужчиной - ничком - лежит еще человек в темной одежде. Коричневый сюртук залоснился на локтях. Сквозь натянутое сукно проступают лопатки. Его лица не видно. Зато виден разбитый прикладом затылок. Светлые средней длины волосы заляпаны темным и липким. У правой руки на ковре, что неловко вывернулась при падении - пистолет. Его шестигранное дуло теплое, - это я чувствую. Оттуда секунду назад вылетела смерть...
Еще в комнате - солдаты с длинными ружьями, какой-то пожилой человек в расшитой золотом ливрее, толстенький круглый, с седыми бакенбардами и заплаканным сморщенным красным лицом...
Звуков нет, почти нет...
Мужчина в голубом мундире смотрит прямо на меня и сквозь меня медленно стекленеющими глазами. Его тонкие губы чуть шевельнулись, сказали тихо-тихо "Оля"...
Оля будет горько плакать нынче и потом, прижимаясь нежным лицом к залитому кровью голубому мундиру...