![Evgen_Pluzhnik_photo [unknown]](/img/s/styrta_i_w/pluzhnik_perevody_041115/evgen_pluzhnik.png)
|
|
||
Был то мальчик ласковый и тихий...
Тревожилась нежно: - Что бледен, сынок?...
Очень, знать, у него болело...
И вышел на поле, а поле - мертво...
Читаю Синклера, хожу на биржу наниматься...
Дикий сон мне каждой ночью снится...
Туман стеною. Часом загудит...
Фридрих, ну, чем не Орфей ты...
Стала ночь над горами. Безмолвна...
Ночь... и лодка на лунных волнах...
| Из сборника "Днi"(1926) | |
|---|---|
|
*** Був це хлопчик лагiдний i тихий, Як сосновий у безвiтря лiс... (Для якоїсь радостi i втiхи Кожний з нас у днi прийшов i рiс). А сiмнадцятий минув, зустрiнув Наречену - кулю за Днiпром. - Обертайся, земле, без упину! Припасайте, припасайте бром! Ах, цей хлопчик лагiдний i тихий, Що над степом раннiй бiль простер! (Для якої радостi i втiхи Кожний з нас приходить i росте?) |
*** Был то мальчик ласковый и тихий, Как безветренный сосновый бор... (Для какой-то ж радости, пойми-ка, Каждый в дни свои из нас пришел). А в семнадцать он невесту встретил - Пулю за степями над Днепром. Ты крутись без устали планета! Запасайте, запасайте бром! Ах, тот мальчик ласковый и тихий, Что над степью боль свою простер! (Для какой же радости, пойми-ка, Каждый в дни свои из нас пришел?) |
|
*** Питалась ласкаво: - Чом, синку, ти зблiд? - А слiв не знайшов I промовчав. - На пiвнiч, На пiвдень, На захiд, На схiд Над трупами вигуки вовчi! Безсило повiки на очi впадуть,- Старечi до рук моїх губи... А бачу - Безкрая скривавлена путь... I трупи! I трупи... - Матусю! Хто очi менi замiнив? - Всмiхнеться, щоб слiз не побачив... Сама - до вiкна, до неораних нив - I плаче... Далеке майбутнє! Скривавлену мить Якими житами засiєш? ...Ой, мамо! Чого це так серце болить, Що й ти не зiгрiєш! |
*** Тревожилась нежно: - Что бледен, сынок? - А слов не нашел И встал молча. - На запад, На север, На юг, На восток Над трупами выкрики волчьи! Бессильные веки на очи падут, - К рукам моим старые губы... А вижу - В даль кровью окрашенный путь... И трупы! И трупы... - Маманя! Глаза мои кто заменил? - Слезу за улыбкою прячет... Сама же к окну, к запустению нив - И плачет... Грядущие дни! Искровавленный миг Какими хлебами засеешь? ...Ой мама! Чего же так сердце болит, Что даже и ты не согреешь! |
|
*** Мабуть, дуже йому болiло: Все облизував губи. Потiм затих. Невеличке на розi тiло Не спитають бiльш,- за яких! Дуже просто. Гостренька куля Заступила йому далечiнь. - Серце днями собi намуляв,- Спочинь! Подивiться, кому кортiло Подивитись за межi дат,- Непотрiбне на бруцi тiло, А над тiлом - плакат. |
*** Очень, знать, у него болело: Все облизывал губы. Потом затих. На углу небольшое тело Уже не спросят, - за каких! Очень просто.Острая пуля Заслонила ему все огни. - Сердце днями себе намулил, - Отдохни! Посмотрите, кому кортело Посмотреть за границы дат, - На земле ненужное тело, А над телом - плакат. |
| ***
I вийшов на поле, а поле - мертве... Тiльки на обрiї трьохрукий млин... Вiд серця б щирого слова вiддерти - Такий натомлений! Один! Один... I впав навколiшки, i плакав ревно... I чув, як лагiдно ростуть жита... I болем спокою себе упевнив: Криваво зрошена, зросте мета! -О часе велетнiв! Прости утому Менi, найменшому з твоїх синiв! I, невiдомому в свiтах нiкому, Менi день радiсний яснiв... Яснiв... - Дозволь, натомлений край поля згину! I на обнiжковi простерся ниць. I нiби поле все житами: - Сину, I бiль натомлених - майбутня мiць! |
*** И вышел на поле, а поле - мертво... Трехрукий ветряк лишь вдали застыл... Из сердца выдрать бы слова все твердо - Такой измученный! Один! Один... И пал на колени, и плакал много, И слышал - нежные растут хлеба... И болью отдыха надежде новой, Кроваво вскормленной, учил себя. - Отец, час гигантов! Прости усталость Тому, кто был младшим из сыновей! Мне доля темная в мирах досталась, Но светлый день мой был ясней... Ясней... -Позволь усталому у поля сгинуть! - Простерся без сил и - по телу дрожь. И будто поле все хлебами: Сына! И боль уставшего в грядущем мощь!" |
*** Читаю Сiнклера й ходжу на бiржу працi. А вирiс мрiйником серед гаїв на Пслi... Та вiд минулого тiльки шкiльний Горацiй, А про майбутнє - кiлька тисяч слiв. Колись наважуся - заплющу серце й вуха! Мета однакова - чи ця, чи та. Ах, про майбутнє все я переслухав, А про минуле все перечитав! |
*** Читаю Синклера, хожу на биржу наниматься, А рос мечтателем, где в рощах тонет Псел... Но от прошедшего лишь гимназический Гораций, Ну, а о будущем лишь пара тысяч слов. Решусь вот как-нибудь - закрою сердце, уши! Цель одинакова - иль ся, иль та. Ах, я о будущем все переслушал, И я о прошлом все перечитал! |
| Из сборника "Рання осiнь"(1927) | |
* * * Дикий сон менi щоночi сниться: Я - скрипаль в пивницi "Моn аmi", Награю гостям такого Гриця, Що нiхто й нiколи не умiв... А вони, вигукуючи хрипко, П"яно плачуть, всiх i все клянуть... ...Голоснiше вий, ледача скрипко, Розливай гарячу каламуть!.. Але тихшi все й журнiшi звуки... Все щирiшi рухи i слова... Голови не слухаються руки, Нижче й нижче никне голова... I тодi п"яним потворним дивом Вибухає iстина на мить,- На руках, що держать кухлi з пивом, Кров чиясь парує i кипить! I все ширше шириться пивниця... I пливуть в кривавiм туманi Посинiлi передсмертнi лиця, Плач i зойки - дикi i п"янi! I в гуртi, мiж вбивникiв i трупiв, Я, скрипаль з пивницi "Моn аmi", Вию так в обличчя ночi глупiй, Як нiхто й нiколи не умiв. |
*** Дикий сон мне каждой ночью снится: Я - скрипач в пивнушке "Mon Ami", И гостям такого вжарил Гриця, Что и черти б даже не смогли. А они, охрипшие от крика, Пьяно плачут, всех и вся клянут... Громче вой, моя лентяйка скрипка, Разливай горячечную муть!.. Но все тише, все печальней звуки... Откровенней жесты и слова... Головы не слушаются руки, Ниже, ниже никнет голова... И тогда хмельным уродским дивом Вспыхивает истина на миг, - На руках, что держат кружки с пивом, Чья-та кровь курится и кипит! Раздвигаются пивной границы... И плывут в кровавый перезвон Смертью обозначенные лица, Пьяный крик их дик и иступлен. И в компании убийц и трупов, Я, скрипач в пивнушке "Mon Ami", Вою так средь этой ночи глупой, Что и черти б даже не смогли. |
* * * Туман стiною. Часом загуде Лютiше вiтер, змиє коням гриви,- Тодi кiльце намiтиться руде Там, де пурнуло сонце в морок сивий. I знову мжичить. Важчає сiряк, У сон схиляє голову вiдлога... Та конi пiд горбок не йдуть нiяк,- Така важка, така грузька дорога! Злiзаю з воза i одним плечем Допомагаю коням з пiвгодини... Не розбереш, що по виду тече: Гарячий пiт чи дощовi краплини... Таке безлюддя! Скiльки не гукай,- Лиш пiд ногами стогне мокра глина... А що, як справдi вся вона така - Закохана в електрику країна? |
*** Туман стеною. Часом загудит Лютее ветер, смочит коням гривы, - Тогда кольцо рудое заблестит Там, где нырнуло солнце в морок сивый. Вновь моросит. Все тяжелей сиряк, И клонит голову ко сну видлога... Но кони в горку не идут никак, - Так трудна эта вязкая дорога! Слезаю с воза и одним плечом Коням помочь стараюсь, что есть силы... Не разберешь, что по лицу течет: Горячий пот иль капли дождевые... Безлюдие, - кричи хоть до темна! Лишь глина под ногами стонет вяло... А вдруг и правда, что такая вся она - Влюбленная в электрику держава? |
* * * Синє море обгорнули тумани, В синiм морi анi хвилi, нi луни... Тiльки тиша... Мертва тиша i туман, Повнi тiней, небезпеки i оман... Хто запевнить, що проясниться блакить, Що Голландець у туманi не летить,- Невидимий, невпiйманний корабель, Чорний вiсник з невiдшуканих пустель, Де все тиша... Мертва тиша й тумани, Анi вiтру, анi хвилi, нi луни... |
*** Сине море затянули туманы, В синем море ни волны и ни луны... Лишь безмолвие... Безмолвье и туман, Полный теней, неизвестности и мар. Кто уверит, что затеплится лазурь, Что Голландец не несется в туче бурь,- Неразгаданный, не знающий святынь, Черный вестник из ненайденных пустынь. Где безмолвие царит и туманы, И ни ветра, ни волны и ни луны... |
*** Тепер мене хвилює мало Все те, що замкнено в слова; Не зап"янiє, як бувало, З дзвiнкої фрази голова. Нi, все частiш кортить мовчати Пiд шелест чуваних розмов I вiрш, нудьгуючи, початий Забути й не кiнчати знов... Бо що тодi слова готовi, Коли сприймаєш без кiнця Все те, що не дається мовi Й не потребує олiвця? |
*** Теперь меня волнует мало Все то, что замкнуто в слова; Не опьянеет, как бывало, От звонкой фразы голова. Нет, чаще все хочу молчать я Под шелест слышанных бесед И стих, затеянный скучая, Забыть и не кончать вовек... Ведь что и впрямь язык готовый, Когда так чувствует душа Все то, что не дается слову И не зовет карандаша? |
| Из сборника "Рiвновага"(1933) | |
|
* * * Фрiдрiху, чим не Орфей ти?.. Клякнуть навколо ж усi, Скоро вiзьмешся до флейти Смерком у Сан-Су сi... Нiжне яке piano! Раз-два-три... раз-два-раз... Вищим натурам лиш дано Творчий пiзнати екстаз! Слухай, Вольтере! Слухай! Друг-бо твiй з тих музик, Хто неслухняним вуха Боляче скубти звик! Чуєш, яке взяв forte? Люди! Людцi... Людва... ...К чорту, Вольтере-чорте! ...Ать! Два! |
*** Фридрих, ну, чем не Орфей ты? Можешь весь мир потрясти. Вот доберешься до флейты Вечером в Сан-Суси... Нежно твое пиано! Раз-два-три... раз-два-раз... Высшим натурам пристало Творческий ведать экстаз! Слушай, Вольтер же, слушай! Друг твой и впрямь артист - Так непослушным уши Дергает - лишь держись! Слышишь, отгрохал forte? Люди! Людье! Людва! К черту, Вольтер, жми чертом! ...Ать! Два! |
* * * В. Пiдмогильному Стала нiч над горами. Затока В безгомiннi сiрiм пригаса... Лиш одна зоря, блiда й висока, Маревнi вказує небеса... Час спокою... а душа в тривозi... О дитя налякане й слабе! В тишi цiй, що стала на порозi, Страшно їй пiдслухати себе! |
*** В.Пидмогильному Стала ночь над горами. Безмолвна, Бухта серая вот-вот заснет... Лишь звезда в высоте своевольно Эфимерный метит небосвод... Час покоя... а душа в тревоге... О испуганное слабое дитя! В тишине, что стала на пороге, Страшно ей подслушивать себя! |
*** Нiчь... а човен - як срiбний птах!.. (Що слова, коли серце повне!) ...Не спiши, не лети по сяйних свiтах, Мiй малий ненадiйний човне! I над нами, й пiд нами горять свiти... I внизу, i вгорi глибини... О, який же прекрасний ти, Свiте єдиний! |
*** Ночь... и лодка на лунных волнах!.. (Что слова в этот миг короткий!) ...Не спеши, не лети в слепящих мирах, Моя малая утлая лодка! Нас колышет сияние высоты... И внизу, и вверху глубины... О, какой же прекрасный ты, Мир единый! |
|